Обновлённая любовь

Глава 34

Джулиан

После того как мы убрались и оделись, я воспользовался послеоргазменным блаженством Далии, прежде чем она успела прийти в себя.

— Поужинаешь со мной? — слова вылетают у меня изо рта, когда я хватаю ее за руку и оттаскиваю от чердачной двери.

Ее глаза расширились.

— Ты это серьезно?

— Да.

— Где?

— У меня дома.

Она сверкнула глазами.

— Я должна сказать «нет» после той выходки, которую ты устроил.

— Но ты так не скажешь, — я целую ее костяшки пальцев.

Ее бровь приподнимается в молчаливой насмешке.

— Ты уверен?

— Не заставляй меня умолять.

— Я бы большего и не хотела, — она надавливает на мое плечо одним пальцем. — Попроси меня еще раз. На коленях.

Далия — единственная женщина, ради которой я с энтузиазмом встал бы на колени, и я доказываю ей это, выполняя ее приказ.

Я поглаживаю ее бедро подушечкой большого пальца.

— Избавь меня от страданий и скажи «да».

— А это вообще возможно? — ее глаза блестят.

— Как смешно.

— Хорошо. Я согласна, но только потому, что ты снова сделал этот грустный щенячий взгляд.

Я и не подозревал, что владею таким оружием, но рад, что в моем арсенале есть что-то, что на нее действует.

— Пойдем, пока я не передумала, — Далия переплетает наши пальцы и тянет меня через дом и переднюю дверь. Мы останавливаемся перед ее машиной, рядом с водительской стороной.

— Что ты хочешь съесть на ужин? — спрашивает она, роясь в сумочке в поисках ключей.

Я прижимаю ее к двери и краду последний поцелуй.

— На вынос⁷⁸.

— Вот тебе и умение вести грязные разговоры.

— Ты спросила, что я хочу на ужин. А не на десерт.

Ее кожа приобретает самый красивый оттенок розового.

— Ох.

Я провожу большим пальцем по изгибу ее шеи.

— Может, у тебя есть какие-то идеи?

— Суши из «Аоми» — звучит потрясающе.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, о чем она говорит.

— То шикарное место в Нью-Йорке?

— Да, — она смеется. — Но в любом случае, шутки в сторону, я готова на все. Удиви меня.

— Это я могу сделать, — я целую ее в лоб, прежде чем взять кольцо с ключами и отсоединить тот, что от дома. — Вот.

Она смотрит на ключ.

— Рановато нам съезжаться, не думаешь?

— Заткнись и возьми, пока я не лишил тебя возможности пошариться вокруг без моего присутствия.

Ее лицо озаряется.

— ¿Neta?⁷⁹ — слегка повышенный тон в ее голосе говорит о том, что возможный шантаж того стоит.

Я уверен, что любовь Далии к расследованиям началась, когда она взяла в библиотеке свою первую книгу про Нэнси Дрю, и с того момента никогда не заканчивалась.

Я держу ключ перед ней, крепко сжимая его, чтобы она не заметила моих подергивающихся мышц.

— Оставайся на первом этаже.

Она вскидывает бровь.

— Что-то прячешь от меня?

Мое сердце бешено колотится в груди.

— Подожди и увидишь.

Далия направляется в сторону моего дома, пока я еду в город. Хотя в данный момент я не могу доставить ей суши из «Аоми», я делаю заказ в лучшем и единственном суши-ресторане Лейк-Вистерии до того, как они закроются на ночь.

Хотя я и планировал поехать домой более длинным путем, чтобы дать ей время тщательно изучить мой дом, теперь я передумал. Боюсь, что в итоге она может подняться наверх и осмотреть мою спальню только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.

В отличие от обычного гнетущего одиночества, которое настигает меня всякий раз, когда я сворачиваю на свою подъездную дорожку, мое тело гудит от предвкушения, когда я ставлю машину в гараж и вхожу в ярко освещенный дом.

Вдалеке раздается звук, с которым Далия возится за пианино. В отличие от Нико, она не обладает достаточным мастерством и подготовкой, чтобы сыграть что-то, кроме «Twinkle, Twinkle, Little Star».

Когда я прохожу по длинному коридору, ведущему в гостиную, у меня покалывает в позвоночнике. Никогда еще я не испытывал такого волнения в конце рабочего дня, и я останавливаюсь на месте, чтобы понять, почему.

Никакой тягостной тишины. Никакого ужасного одиночества. Ничего, кроме сильного чувства удовлетворения, когда я думаю о человеке, который меня ждет.

Ты привязываешься, раздается предостерегающий голос.

Я уверен, что все гораздо серьезнее.

Это любовь.

Во мне что-то меняется — это стало ясно, когда я вернулся к плотницкому делу после почти десятилетнего перерыва, — и это связано с Далией.

Когда она берет последнюю ноту, я вхожу в комнату.

— Ужин уже здесь.

Она вздрагивает, ударяя пальцами по клавишам.

— Ты меня напугал.

— Было интересно пошариться по моему дому?

— Очень. Посмотри, что я нашла рядом с твоей коллекцией «Маленького принца», — она встает и показывает кубок «Второй лучший», который она мне подарила.

Проклятье. Я был так сосредоточен на том, чтобы держать Далию подальше от моей спальни, что забыл об уличающем трофее.

— Я польщена, что ты сохранил его после стольких лет, — она трет на нем невидимое пятно.

— Это напоминание о моей неудачи, — слова вылетают с молниеносной скоростью.

— Значит, ты хранишь его рядом со своими самыми ценными вещами? Интересный выбор места, учитывая, насколько большой у тебя дом.

Я медленно моргаю.

Она ухмыляется.

— Я знаю, что ты специально завалил наш выпускной экзамен по физике.

— У тебя нет доказательств.

— Физика была твоим самым сильным предметом и моим самым слабым. Я никак не могла сдать его лучше тебя.

Я пользуюсь своим правом хранить молчание.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она.

По дому разносится гул включенного обогревателя.

Она хмурит брови.

— Ты сделал это, потому что тебе было жаль меня?

— Нет, — пролепетал я.

— Тогда почему?

— Потому что ты мне нравилась.

Ее глаза расширились.

— С каких пор?

— Не знаю точно, когда это началось, — вру я.

— Почему ты ничего не сказал?

— Не люблю рисковать, помнишь?

Она качает головой, но это не стирает с ее лица недоверия.

— Если бы я не поцеловала тебя во время вечеринки в Стэнфорде на Хэллоуин, ты бы сделал ко мне первый шаг?

— Тогда я понятия не имел, чего хочу.

Ее брови хмурятся от смущения.

— Но я тебе нравилась.

— Да.

— Тогда почему ты оттолкнул меня, когда умер твой отец?

— Из-за нескольких ошибочных причин, но в основном потому, что я был слишком горд, чтобы справиться со своим горем так, как должен был.

Ее рот приоткрывается.

— Я взял на себя слишком много всего и сразу, думая, что, если я исправлю проблемный бизнес или помогу маме справиться с депрессией, моя собственная боль утихнет.

Ее нижняя губа дрожит.

— И ты не смог бы этого сделать, если бы я тебя отвлекала.

— Мне не следовало так говорить.

Она тянется к моей руке и сжимает ее.

— Мне жаль, что я не видела в твоих действиях истинного подтекста.

Я быстро моргаю.

— Что?

Это я причинил ей боль.

Это я загнал ее в объятия другого мужчины, который в итоге разбил ей сердце.

И я тот, кому потребовалось десять лет, чтобы извиниться только потому, что я был трусом, который не хотел смотреть в лицо своим страхам, предпочитая позволить своей неуверенности в собственной значимости диктовать свои действия.

— Несмотря на то, что мне было больно от твоих слов, я должна была отложить свои чувства в сторону и помочь тебе. Потому что, хотя ты и оттолкнул меня, именно я сделала сознательный выбор, чтобы все так и осталось.

У меня болят легкие.

— Ты ни в чем не виновата.

— То же самое можно сказать и о тебе.

— Давай договоримся оставить прошлое в прошлом?

— Договорились.

Я обхватываю ее за плечи и веду на кухню. Она садится на мое обычное место в углу за островком, а я наполняю два стакана водой.

— Что ты купил? — она достает бумажный пакет без надписей.

— Суши.

— Да! — она хватает верхний контейнер, а я меняю его на другой.

— Что?

— Этот — мой.

Она нахмурила брови.

— Они со сливочным сыром.

То, как мило она морщит носик, заставляет меня улыбаться про себя.

Она срывает крышку с контейнера.

— Креветки темпура?

— Вот, — я передаю ей большой контейнер, наполненный острым майонезом.

— Ты раздражающе идеально предугадываешь каждый мой шаг.

Я протягиваю ей пару палочек для еды, и она разрывает их, прежде чем взять из контейнера первый суши-ролл.

Я не сразу приступаю к еде, чем заслуживаю еще один спекулятивный взгляд.

— Ты будешь есть? — она показывает на мой контейнер.

— Да.

— Тогда ешь, — она несколько раз щелкнула палочками.

— К чему такая спешка?

— Кто-то обещал мне десерт.

Мое сердце на секунду замирает, а затем возвращается к своему обычному ритму.

— Я наслаждаюсь моментом, — признаюсь я.

Далия переваривает мои слова, медленно моргая.

— Это всего лишь ужин.

Я снимаю крышку с контейнера с едой на вынос, чтобы было чем себя занять.

— Я знаю.

— Мы можем поужинать и завтра, если хочешь, — слабый розовый румянец поднимается вверх из-за воротника ее рубашки.

— Ты бы этого хотела?

— Зависит от того, как пройдет сегодняшний вечер, — она подмигивает.

Я знаю, что ее слова были сказаны в шутку, но они, кажется, увеличивают щель в моей груди, пока боль не становится невыносимой.

Она хмурит лоб.

— Что это за взгляд?

— А?

Какое бы выражение лица она ни сделала, я чувствую себя в десять раз более жалким.

— Ничего, — я засовываю в рот суши-ролл, чтобы не выдать себя еще чем-нибудь.

— Ты выглядишь грустным.

— Я…

— Одинок? — предлагает она.

Я чуть не сломал одну из деревянных палочек для еды из-за того, что сильно сжал кулак.

На ее лице промелькнуло самое ужасное выражение.

Жалость.

— Как долго? — спрашивает она.

Слишком долго.

— Не буду врать, я ожидала, что ты уже будешь женат и с ребенком.

— Женат, да. С ребенком? Не очень.

— Ты не хочешь детей? По-настоящему? — ее горло заметно сжалось от того, как тяжело она сглотнула.

— Не совсем.

Она только сильнее нахмурилась.

— С каких пор?

— С тех пор как моя мама вернулась из больницы без моей младшей сестры.

Она обхватывает рукой мой бицепс и успокаивающе сжимает его.

— Мне жаль.

Я полусерьезно пожимаю плечами.

— Это в прошлом.

Она не сводит с меня взгляда.

— Мы с тобой неплохая пара.

— Ну-ка поподробнее.

Ее рука опускается.

— Знаешь, один мудрый человек однажды сказал мне, что есть много способов завести ребенка.

— Правда?

— Ага.

— Думаю, для начала я найду себе жену, а там посмотрим, куда меня занесет жизнь.

— Точно, — она крепче сжимает палочки для еды.

Мило.

По моему телу разливается тепло.

— Может быть, когда ты вернешься в Сан-Франциско, я пересмотрю свою точку зрения по поводу маминого сватовства.

— Я отсосала у тебя меньше часа назад, а ты уже говоришь о свиданиях с другими женщинами?

— Тебя это беспокоит?

Она сморщила нос.

— Фу. Какой же ты засранец.

— А ты ревнуешь.

— Нет, не ревную.

— Приятно для разнообразия оказаться на стороне того, кого ревнуют, — я разжимаю ее пальцы, высвобождая палочки из ее карающей хватки.

Ее взгляд сужается.

— Ты сказал все это нарочно.

— Да.

— В следующий раз, когда ты набросишься на меня, я планирую задушить тебя до смерти.

Я подношу ее руку к своим губам и целую.

— Я не могу придумать лучшего способа умереть.