Обновлённая любовь

Глава 5

Джулиан

— Мило с твоей стороны опоздать на час, — шепчет мама, загоняя меня в угол пустой столовой.

Я должен был догадаться, что ее просьба помочь накрыть на стол — ловушка.

— Я заканчивал кое-какие дела на работе.

— В воскресенье?

Я молчу, расставляя столовые приборы.

Она покачивается взад-вперед.

— Я хотела спросить тебя…

— Ты продержалась на минуту дольше, чем я ожидал, — я постукиваю по циферблату своих часов за миллион долларов. Это самая дорогая вещь, которая у меня есть, и все потому, что я поспорил с Рафой, который верил, что мы станем миллиардерами после того, как наше приложение «Dwelling» будет размещено на Нью-Йоркской фондовой бирже.

И я рад, что Рафа оказался прав, хотя чуть не расплакался после того, как купил нам одинаковые часы, которые стоят больше, чем мой нынешний дом и машина вместе взятые.

Мама поджала губы.

— Mijo²⁴.

— Да?

— Я хотела поговорить с тобой о Далии.

— А что с ней? — мой голос лишен всякой интонации.

— Я знаю, что у вас есть разногласия, но не мог бы ты отложить их в сторону и быть с ней поласковее, пока она не встанет на ноги? Она сейчас в очень хрупком положении.

— Я заметил, — любому ясно, что Далии не хватает всего одного замечания, чтобы развалиться на части, но я хочу знать почему. Оливер был претенциозным ослом, но, по словам моей мамы, он, казалось, уважал Далию, так зачем же разрывать успешные отношения после девяти лет?

Голос мамы понижается, когда она говорит:

— Роза хочет, чтобы Далия осталась на некоторое время.

Я закрываю глаза.

Она продолжает:

— Я думаю, что вам было бы неплохо объединиться для какого-нибудь проекта, чтобы помочь ей отвлечься от всего.

Я качаю головой.

— Мы с далией не очень хорошо работаем вместе, — чем бы мы ни занимались, мы всегда были соперниками. Играя на поле. В дискуссионном клубе. На Модели ООН²⁵. Если появлялась возможность выступить друг против друга, мы каждый раз соперничали.

— Пожалуйста, подумай об этом, — мама сжимает ладони.

Я выдерживаю паузу в три секунды.

— Подумал. Все еще нет, — после стольких лет избегания Далии, достаточно тяжело снова оказаться рядом с ней. Работая вместе, я открою для себя целый список проблем, к которым мне не хотелось бы возвращаться в этой жизни.

Она складывает руки на груди.

— Mijo²⁴.

— Я не пытаюсь все усложнять, но у нас совершенно разное мышление, когда речь идет о дизайне.

— И что? Я думаю, что встряска пойдет ей на пользу. Роза говорит, что последние два месяца Далия находилась в творческом кризисе, так что, возможно, новая работа вдохновит ее, — настаивает она.

— Вот только ты, кажется, забыла, как Далия назвала один из моих проектов уродливой серой коробкой.

Мама делает кислое лицо.

— Если честно, она в принципе была права.

Теперь моя очередь сердито смотреть на нее.

— Ты сказала мне, что тебе понравилось.

— Да, потому что ты его сделал, mi amor²⁶. Как твоя мать, я не могу не любить все, что ты делаешь, — она гладит меня по щеке с ярким взглядом.

Из задней части горла у меня вырывается ворчание.

— Представь себе, что может получиться, если вы хоть раз соедините два своих блестящих ума.

В моей жизни есть только одна женщина, ради которой я готов на все, и она смотрит на меня так, будто я могу в одиночку спасти мир, если соглашусь на ее просьбу.

— Пожалуйста? — спрашивает она с надеждой в голосе.

Я качаю головой, надеясь таким образом вернуть свой здравый смысл.

Ее плечи опускаются.

— Ох.

Ты мог бы использовать ее просьбу в своих интересах…

План мгновенно материализуется перед глазами.

— Вообще-то, я могу подумать об этом при одном условии.

Ее настроение мгновенно поднимается.

— Каком?

— Я хочу, чтобы ты прекратила пытаться свести меня с дочерьми всех своих друзей.

— А как еще ты собираешься встретить кого-то особенного, если работаешь как сумасшедший?

— Это моя проблема.

— Я думала, ты заинтересован в том, чтобы жениться и создать семью?

Я молчу.

Она хмурится.

— Только не говори мне, что Рафа отпугнул тебя от брака.

— Нет, не отпугнул, — что шокирует, учитывая его нынешние взгляды на жизнь и все остальное.

— Я бы хотела, чтобы у тебя появился ребенок, пока я еще достаточно молода, чтобы бегать за ним.

— Насчет этого… — брак входит в мои планы, а вот ребенок — нет, и этот факт отпугивал половину женщин, с которыми я встречался.

На меня очень сильно повлияло детство с родителями, которые годами боролись с бесплодием, и я не думаю, что многие понимают, каково это — наблюдать, как мой отец молча страдает, а мама переживает депрессию, выкидыши и мертворождение, из-за которого она потеряла сознание на операционном столе.

Поскольку моя мама чуть не умерла, когда хотела подарить мне брата или сестру, я не планирую иметь детей, если только женщина, на которой я женюсь, не согласится усыновить ребенка.

Мама тяжело вздохнула.

— Qué²⁷?

Я потираю затылок.

— Ты же знаешь, что я не люблю детей.

— Но как же Нико? — ее тон повышается.

— Он — исключение из правил.

— Это из-за того, что я…

— Нет.

Ее стеклянный взгляд проходит по моему лицу, прежде чем она отводит его.

— Хорошо. Я уважаю твои желания.

Тяжелый груз, давящий на мою грудь, ослабевает.

Она кусает нижнюю губу.

— Я соглашусь на твою просьбу, но ты должен пообещать мне одну вещь.

— Какую?

— Пожалуйста, сделай этот процесс приятным для Далии. Может быть, ты и не заинтересован в том, чтобы я стала свекровью в ближайшее время, но Далия — и Лили тоже — самые близкие мне к дочерям люди, и я не потерплю, чтобы ты расстраивал ее, когда она и так расстроена.

Маме удается заставить меня чувствовать себя на два дюйма ниже несмотря на то, что я выше нее ростом.

Я стыдливо поджимаю подбородок.

— Не буду.

Она сводит руки вместе с громким хлопком.

— Отлично! А теперь, когда будешь говорить об этом с Далией, постарайся создать впечатление, будто это была твоя гениальная идея.

— Ма.

— Я лучше пойду проверю Розу, пока она не сожгла дом. ¡Te quiero!²⁸ — она целует меня в щеку, прежде чем броситься на кухню.

Воскресные дни в доме Муньос не менялись с тех пор, как я родился, хотя за эти годы несколько человек пришли и ушли, например, сеньор Муньос и мой отец, которые скончались с разницей в несколько лет. Рафа стал постоянным участником застолья после того, как его неофициально усыновила моя мама, когда мы были еще маленькими, после смерти брата моего отца.

Мой крестник отлично справляется с задачей поддержания разговора, рассказывая о своем предстоящем костюме на Хэллоуин и о дне рождении своего друга. Лили, двадцатисемилетняя сестра Далии, слушает рассказы Нико, а остальные легко отвлекаются на пустой стул и тарелку с нетронутой едой рядом со мной.

В какой-то момент Лили отнесла поднос в комнату Далии, а через пятнадцать минут вернулась с большой частью еды на тарелке.

— Она не была голодна? — Роза встает и берет поднос из рук Лили.

Лили качает головой.

— Она немного поела.

Все смотрят на остатки еды, как на важнейшую улику. Далия росла, как и все мы, соблюдая три главных правила: не лги, не обманывай и не оставляй еду на своей тарелке.

Мама пинает мой стул. Иди поговори с ней, имеет в виду она.

Я поднимаюсь со стула.

— Скоро вернусь.

Морщины, прорезавшиеся на лице Розы, разглаживаются, пока я мысленно перебираю список «за» и «против».

За: Ты поступаешь правильно.

Против: Не совсем правильно.

Быстрое покачивание головы Рафы и его свирепый взгляд заставляют меня сомневаться.

За: Твоя мама больше не будет назначать тебе свидания.

Против: Тебе придется работать с Далией.

Я говорю себе заткнуться и делаю глубокий вдох.

Спасибо, говорит мама, поднимая в воздух два больших пальца.

Прежде чем потерять самообладание, я ухожу. Звук моего бешено колотящегося сердца наполняет мои уши, когда я останавливаюсь перед дверью Далии. Я поднимаю кулак, чтобы постучать, но зависаю над нарисованным от руки цветком.

Назвать Далию талантливой было бы оскорбительно. У нее божий дар превращать самые обыденные предметы в произведения искусства, хотя я никогда не выходил из своей зоны комфорта и не хвалил ее за это.

Как только я поднимаю кулак, чтобы постучать, дверь распахивается.

— Джулиан? — Далия смотрит на меня опухшими глазами и с красным носом.

Я засунул сжатые руки в карманы.

— Привет.

— Есть причина, по которой ты вертишься возле моей комнаты? — она осматривает пустой коридор.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Она прищурилась.

— С каких это пор ты добровольно хочешь поговорить?

— С тех самых, как моя мать попросила меня об этом.

Ее пустой смех леденит душу.

— До сих пор делаешь все, что просит твоя мама? Неудивительно, что ты до сих пор не женат.

— Я знал, что прийти сюда было ошибкой, — ворчу я про себя. Далия ни за что не согласится на совместную работу над проектом, если я попрошу ее об этом.

Моя ловушка формируется быстрее, чем я успеваю открыть рот.

— Не стесняйся, уходи, — она тянется к двери.

Я останавливаю ее рукой, прежде чем она захлопывается.

— Подожди.

По центру ее лба пробегает морщинка.

— Что?

— Вы с Оливером расстались?

Ее глаза превращаются в щели.

— Ты спрашиваешь меня только для того, чтобы позлорадствовать?

— Нет, — хотя ее ложное обвинение заставляет меня хотеть этого.

Не будь мелочным, Джулиан.

Она первая разрывает зрительный контакт.

— Да. Мы расстались.

— Тогда, наверное, стоит избавиться от этого кольца, — я не могу удержаться от того, чтобы не нахмуриться, глядя на безвкусное украшение.

— Я пыталась, — ее рука сжимается в дрожащий кулак.

— Очевидно, недостаточно хорошо.

В ее глазах что-то вспыхивает.

— Я ждала ответа от адвоката Кресвеллов, прежде чем избавиться от него.

Богатые люди и их адвокаты. Хотя сейчас я, возможно, и являюсь одним из них, я бы никогда не позволил, чтобы кто-то вот так разбирался с моими личными делами. Мои родители учили меня, что люди, которые хотят получить уважение, должны сначала его заслужить, а ничто так не говорит о бесхребетности, как поручение адвокату делать за меня грязную работу.

— И что же сказал этот адвокат? — спрашиваю я, не успев подумать об этом.

— Час назад мне сообщили, что я могу делать с ним все, что захочу.

— Как удобно, — мой голос остается ровным, хотя слова попадают в цель.

Ее ноздри раздуваются.

— Ты намекаешь на то, что я вру?

Тишина, последовавшая за ее вопросом, отвечает за меня.

— Знаешь что? У меня есть настроение доказать, что ты ошибаешься.

Некоторые вещи никогда не меняются.

Пока я вспоминаю, сколько раз она вела себя также, она застает меня врасплох, когда снимает кольцо с пальца и протягивает мне.

— Вот.

Я делаю длинный шаг назад.

— И что мне с ним делать?

— Черт его знает, но я уверена, что ты с радостью избавишься от этого кольца, учитывая, как часто ты на него смотришь.

Блять. Пока я составлял список ее следующих действий, она делала то же самое.

Шах и мат.

Я потянулся за кольцом без малейшего трепета, хотя сердце бешено колотилось, когда наши пальцы соприкоснулись.

Выхватываю кольцо из ее рук и оцениваю эту безвкусную демонстрацию богатства, которая подходит кому угодно, только не женщине передо мной. Хотя Далия любит украшения — это очевидно по ее бесконечной коллекции колец, серег и ожерелий, — она ненавидит броские обручальные кольца, которые можно найти в любом местном ювелирном магазине.

Я хочу винтажное кольцо, как у мамы, сказала она однажды своей сестре, когда они глазели на обручальное кольцо двоюродной сестры во время празднования дня рождения.

Ни за что! Я хочу такое же кольцо, как у жены мэра! Лили засияла.

Но оно такое простое. Далия сморщила нос.

Какая разница, лишь бы было большое, фыркнула Лили.

Далия прочистила горло, отвлекая меня от воспоминаний.

— Ты хочешь, чтобы я от него избавился? — спрашиваю я.

Она кивает.

Я бы не хотел ничего больше. Хотя…

Меня осеняет идея. Ужасная, глупая идея, которая заставляет меня сначала действовать, а потом думать о последствиях.

— Хорошо, если только ты присоединишься ко мне в процессе, — выйти из дома, возможно, пойдет ей на пользу. Мой отец всегда заставлял маму делать то же самое, когда она была в глубокой депрессии, так что я знаю, что это работает.

Кроме того, у меня есть ощущение, что она охотнее согласится на рабочие отношения, если я правильно разыграю свои карты.

Ее взгляд метался между мной и экраном телевизора в ее комнате.

— Не знаю. Я сейчас немного занята.

— О, виноват. Не стесняйся, продолжай свою вечеринку жалости к себе, — я демонстративно смотрю на беспорядок на ее кровати. Фиолетовый плед едва виднеется под горой использованных салфеток и выброшенных шоколадных оберток.

Ее глаза расширяются.

— Прости?

Я положил кольцо в карман.

— Я пришлю тебе видеозапись того, что я в итоге с ним сделаю. Надеюсь, ты найдешь время посмотреть его в перерывах между просмотром сериала «Серебряные лисицы» и рыданиями.

— Я не рыдала.

Мои глаза еще раз пробегают по ее лицу, прежде чем я поворачиваюсь.

— Ты иногда бываешь настоящим засранцем, — говорит она.

— Увидимся в следующее воскресенье. Или нет. Уверен, ты будешь очень занята и все такое, — я не оборачиваюсь, хотя и бросаю ей последний прощальный взгляд через плечо.

Она бормочет что-то невнятное, а затем говорит:

— Знаешь что? Я пойду с тобой.

Попалась.

Я приглушаю свою улыбку, прежде чем повернуться.

— А что случилось с твоими делами?

— Считай, что мой календарь полностью освобожден.

Надеюсь, мне это не аукнется.

Помяните мои последние слова.

— Ты его отремонтировал, — Далия проводит рукой по кожаной приборной панели старого грузовика моего отца.

— Ага, — я кладу руку ей на подголовник и сдаю назад по подъездной дорожке Муньос.

Мой отец был моим героем, лучшим другом и будущим деловым партнером, поэтому я не знал, что делать со своим горем, когда его не стало. Восстановление отцовского грузовика со временем стало одним из лучших способов пережить утрату, хотя и запоздалым на несколько лет.

Она проводит ладонью по гладкому кожаному сиденью.

— Сколько раз он говорил, что собирается его отремонтировать? Сотню?

Может быть, тысячу, но он так и не дожил до этого момента.

У моего отца за его короткую жизнь было много мечтаний, в том числе и починить свой грузовик, но он умер, так и не успев их осуществить.

В моей груди вновь появилась та же тупая боль, словно рана, которая так и не зажила до конца. К счастью, Далия перестает говорить об отце, давая мне возможность подумать, не отвлекаясь на воспоминания.

К сожалению, всему хорошему приходит конец, в том числе и ее молчанию через пять минут.

— Подожди! Остановись! — Далия почти отдергивает мою руку от руля.

— Нет, — я продолжаю ехать мимо фургончика с Nieve de garrafa²⁹, расположенного рядом с набережной парка. Помочь ей избавиться от кольца — это одно, но останавливаться по пути, чтобы поесть мороженого? Ни в коем случае.

— Пожалуйста? — она действительно складывает руки вместе в молящимся жесте. — Я уже много лет не ела мороженное!

— Сейчас октябрь.

— И что? На улице может быть метель, а я все равно буду хотеть его.

Мои мышцы напряглись еще больше.

— Это не входило в планы.

— Да поможет мне Бог, я буквально выпрыгну из этой машины прямо сейчас, если ты не остановишься.

— По крайней мере, позволь мне сначала разогнаться, чтобы это стоило еще одного полицейского протокола, — я сильнее нажимаю на педаль газа. В отличие от моего McLaren, старый отцовский грузовик воет, когда переключает передачи.

Ее взгляд быстро превращается в самое страшное оружие, которое имеется в ее артиллерии.

Щенячьи глазки.

— Пожалуйста, Джулиан. Я не против умолять тебя о мороженном.

К черту меня. Каждая клеточка моего тела загорается при звуке моего имени этим голосом.

— Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста.

Удачи сказать ей «нет», когда она так смотрит и говорит.

— Давай начнем с того, чтобы ты замолчала, — я сбрасываю скорость и разворачиваюсь на следующей разделительной полосе.

— Да! — она поднимает маленький победный кулачок.

Я подавляю желание улыбнуться, когда еду обратно к парку и останавливаюсь перед фургоном. Несколько семей сидят на скамейках, а дети бегают вокруг, вероятно, наслаждаясь последними неделями хорошей погоды.

— Только побыстрее, — я достаю телефон и начинаю читать тридцать писем, полученных за короткое время с момента, как в последний раз проверял уведомления.

Она тянется к дверной ручке, но колеблется.

— Вообще-то, ты прав. Для мороженного сейчас слишком холодно.

Я перестаю просматривать почту.

— Ты сейчас серьезно?

— Да. Давай просто поедем дальше, — она пододвигается к рулю, осматривая парк. Напряжение в ее плечах в сочетании с бегающими глазами выдает ее нервозность.

Хотя Далия всегда боролась с тревогой, когда мы были младше, сейчас все по-другому.

Она другая.

Вздохнув, я открываю дверь.

— Куда ты идешь? — паника сквозит в ее голосе.

Сделать кое-что до глупости милое.

— Я в настроении для мороженного.

Я ухожу, не успев опомниться и вспомнить все причины, по которым Далия — плохая новость.