Обновлённая любовь

Глава 12

Джулиан

После стычки с Далией в «Last Call» я знал, что воскресенье будет неприятным. Когда я попытался отказаться от планов на ужин, мама не приняла мою отговорку, сославшись на то, что Розе нужно помочь что-то починить на кухне.

Далия объявляет войну, как только я переступаю порог дома Муньос. Вместо того чтобы поступить как зрелый тридцатилетний мужчина и деэскалировать⁵⁰ ситуацию, я отвечаю на ее ехидные замечания своими в течение всего дня и во время семейного ужина.

Наши семьи следят за нашей перепалкой, как за чемпионатом по теннису, поворачивая головы туда-сюда при каждой просчитанной подколке.

В какой-то момент наши родители берут разговор в свои руки, и только моя мама поворачивается ко мне с этим взглядом.

— Я недавно разговаривала с мамой Аннабель.

Мое тело напрягается, привлекая взгляд Далии к моим вздернутым плечам.

Блять.

— Ма, — предупреждаю я. У нас был уговор насчет ее сводничества, и если она его нарушит, то все ставки на помощь Далии с домом будут отменены.

Разве это так уж плохо?

Если подумать, я надеюсь, что мама нарушит свое слово. Тогда у меня будет прекрасный повод отказаться от плана ремонта и оставить Далию на произвол судьбы.

Это пойдет ей на пользу после сегодняшнего акта враждебности.

Не будь мелочным, Джулиан. Это ты заговорил о поцелуе.

Поначалу я считал свое решение поиздеваться над ней оправданным, особенно после того, как она сказала о поцелуе с Оливером, чтобы задеть меня за живое. Но чем дольше я размышляю над реакцией Далии, тем сильнее чувствую вину за наш разговор в «Last Call» и за то, как вел себя сегодня.

Потому что обиженная Далия — это злая Далия, а я был слишком зол, чтобы увидеть в ее реакции истинный подтекст.

Это был способ скрыть свою уязвимость.

Очевидно, что она борется с непреодолимой печалью, и я не сделал лучше, поступив с ней так, как поступил.

Еще не поздно извиниться за свои слова.

Мама отмахнулась от меня.

— Я знаю. Знаю. Забудь.

— Кто такая Аннабель? — Далия не может скрыть этот особый блеск в глазах.

— Она недавно приехала в город, ее семья переехала сюда из Чикаго. Джулиан встречался с ней пару месяцев назад, но их отношения закончились довольно неожиданно.

— Ох, да неужели, — сухо ответила Далия.

— Аннабель Майерс? — Лили нахмурилась. — Я понятия не имела, что ты с ней встречаешься, — выражение отвращения на ее лице, вероятно, совпадает с моим.

Я дергаю за воротник.

— Она не стоила упоминания.

— Джулиан! — окликает меня мама.

— Как долго они встречались? — спрашивает Далия самым мягким и фальшивым голосом.

Мама прижимает руку к груди.

— Недолго, хотя это не помешало моему сыну разбить ей сердце.

— Удивительно, что она вообще сочла его достойным этого, — Далия ухмыляется.

Она как раз и не сочла. Я прикусываю язык, демонстрируя достойную восхищения сдержанность.

— Не начинай, mija¹⁵, — предупреждает Роза свою дочь.

— Извини, Mami.

Мама качает головой.

— Все в порядке. Я должна была предупредить ее маму, прежде чем они начали встречаться.

— Предупредить о чем? — Далия оживилась.

— Что Джулиан оставляет за собой шлейф обиженных женщин.

— Нет, не оставляю, — я не знаю, почему чувствую необходимость защищаться, но все равно глупо продолжаю. — И я не разбивал сердце Аннабель, — для начала оно должно было у нее быть, а наша тогдашняя беседа доказала обратное.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Лили.

— Потому что мы ходили всего на три свидания, — все они закончились тем, что каждый вечер я вежливо провожал ее до двери и целовал в щеку.

Не было никакого кайфа. Никакой химии. Никакой особой искры, от которой у меня стыла бы кровь и кружилась голова.

Ее вообще трудно было назвать привлекательной, учитывая, как плохо она обращалась с окружающими, в том числе с обслуживающим персоналом и теми, кого считала ниже себя по статусу.

Несмотря на недостатки Аннабель, я знаю, что проблема кроется во мне, а не в женщинах, с которыми я встречаюсь. Они ждут от меня харизматичного миллиардера, который будет поить их вином и возить по всему миру, но я не такой. Я предпочитаю слушать, а не говорить, спокойные поступки вместо изощренных демонстраций привязанности, упорную работу над тем, чтобы делиться своими деньгами с другими, а не искать способ потратить их на себя.

И если поначалу некоторые были готовы принять такое отношение, то когда я говорил, что не хочу иметь детей — по крайней мере, не в том виде, в котором они хотят, — все они реагировали одинаково.

Моя мама нахмурилась.

— Ее мама сказала, что Аннабель почувствовала что-то особенное между вами.

— Лучше взять ее в жены, пока она не опомнилась, — добавляет Далия.

Я бросаю на нее взгляд.

— Она плохо соображала.

— Очевидно, нет, если она считала вас двоих особенными.

Помните то извинение, о котором я говорил? Забудьте.

— Далия! — ругает ее Роза.

Она вздрагивает.

— Что?

Мама бросает на нее взгляд.

— Ты знаешь, что.

— Perdón⁵¹, — она еще глубже вжимается в обеденный стул.

Я сдерживаю улыбку.

Далия почесывает кончик носа средним пальцем.

— Все, — Роза бросает салфетку на стол и показывает пальцем на дочь. — Ты отвечаешь за посуду.

— Но я вчера сделала маникюр, — она поднимает руки, демонстрируя свой замысловатый маникюр.

— Тогда надень мои резиновые перчатки.

— Держи, — я ставлю свою тарелку поверх пустой тарелки Далии, заставляя ее нахмуриться.

Моя мама с драматическим вздохом бросает на стол свою салфетку.

— Раз уж ты в настроении побыть полезным, можешь тоже посуду помыть.

— Что?

— У Далии не было бы проблем, если бы ты не доставал ее весь день.

— Это она начала.

— А я заканчиваю. Иди.

Я отодвигаю стул и встаю, нахмурившись.

— Отлично.

Мы с Далией молча собираем посуду, прежде чем войти на кухню.

— Ты моешь, а я сушу? — спрашивает она, когда за ней закрывается дверь.

— У вас нет посудомоечной машины?

— Она сломалась вчера вечером.

Отлично.

— Я починю ее, когда мы закончим, — я кладу грязную посуду в раковину, а затем закатываю рукава.

Далия следит за каждым моим движением с горячим интересом, заставляя мой желудок сжиматься.

Черт.

— У тебя есть перчатки? — спрашиваю я.

Она выходит из того транса, в который ввели ее мои руки.

— Да, — она роется в шкафу под раковиной и достает большую пару розовых перчаток.

Я забираю их у нее, игнорируя покалывание от прикосновения ее пальцев к моим. Мы оба отстраняемся слишком быстро. Я натягиваю перчатки со слишком большой силой, чуть не порвав одну из них.

Далия ищет в прачечной чистое полотенце, пока я занят мытьем посуды.

Она возвращается, но останавливается на полпути, чтобы сфотографировать, как я мою тарелку.

— О. Цвет перчаток очень подчеркивает твои щеки.

— Удали это.

— Нет, — она убирает телефон в задний карман и прислоняется к стойке рядом со мной.

Я опускаю тарелку в грязную воду. Мыльные брызги и капли воды разлетаются от сильного всплеска, попадая на нас обоих.

— Эй! — она вытирает несколько капель с лица.

Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я хватаю телефон из ее заднего кармана.

— Отдай! — Далия тянется за телефоном, но я держу его над ее головой.

Мне с трудом удается сорвать одну из резиновых перчаток благодаря покрывающему ее мылу, но как-то удается ухватиться за кончик пальца и потянуть.

— Джулиан! — она вцепилась в мою руку своими свеженаманикюренными ногтями.

Я смутно слышу, как Роза говорит из другой комнаты, спрашивая, не надо ли ей пойти проверить нас, но мама уверяет ее, что все в порядке.

— Какой у тебя пароль? — спрашиваю я, пробуя несколько комбинаций цифр.

— Да пошел ты, — она переводит взгляд на точку между ребрами, от чего я вздрагиваю.

— Отдай, — она снова щекочет меня, и моя хватка на телефоне ослабевает.

Ох, блять.

Телефон падает в раковину, наполненную водой, и с противным стуком ударяется о дно.

— О, черт, боже мой! Я тебя убью! — она тянется за телефоном и вытаскивает его. Вода капает повсюду, а она усердно пытается включить его.

Я срываю вторую перчатку и запускаю пальцы в волосы.

— Черт. Мне жаль.

Она хмурится достаточно сильно, чтобы заставить меня попятиться назад.

— Тебе жаль?

— Он выскользнул.

— Он бы не попал к тебе в руки, если бы ты не набросился на меня.

— Набросился? Немного драматично, тебе не кажется? — у меня вырвался смешок.

Моя реакция, похоже, подогревает огонь в ее глазах.

— Я покажу тебе, что такое драма.

С впечатляющей скоростью она выхватывает мой телефон из заднего кармана и швыряет его, как футбольный мяч, в раковину. Стеклянный экран ударяется о борт тяжелой металлической кастрюли и падает на дно.

Мы оба открываем рты, когда треснувший экран один раз мерцает, а затем становится черным.

— Не могу поверить, что я это сделала, — она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— А я могу, — я начинаю закипать.

Пять глубоких вдохов.

Только вот пять — это не совсем то, что нужно. Двадцать вдохов спустя я все еще борюсь с желанием наброситься на женщину рядом со мной.

El que se enoja pierde⁵², изречение моего отца, эхом отдается в моей голове, немного ослабляя раздражение.

— Мне чертовски жаль. Не знаю, о чем я думала, — она трет глаза.

— Тебе жаль? — спрашиваю я холодным тоном.

— Да.

Я не могу объяснить, что заставляет меня так среагировать, но я хватаю шланг от крана и опрыскиваю Далию, как мы делали это бесчисленное количество раз в детстве.

— Джулиан! — она поднимает руки, и вода брызгает во все стороны.

Не обращая внимания на ее крик, я обливаю ее лицо холодной водой, портя при этом макияж и волосы. Тушь, подводка для глаз и румяна стекают по ее щекам.

Я опускаю шланг.

— Теперь я принимаю твои извинения, — я перевожу взгляд на ее промокшую футболку. Черная ткань прилипла к изгибам ее груди, как вторая кожа, подчеркивая…

— Какого черта? — прошептал я, захлебываясь водой.

— Ты выглядишь так, будто тебе нужно охладиться, — Далия достаточно обливает меня водой, чтобы намочить мои волосы, белую рубашку на пуговицах и переднюю часть брюк. Вода ощущается прохладной на моей коже, но от ее взгляда по моим рукам струятся волны тепла.

Она проводит языком по нижней губе, сосредоточившись на моем прессе, который обтягивает мокрая ткань.

Я следую за ее взглядом.

— Нравится то, что ты видишь?

— Считай, что я не впечатлена, — хотя слабый румянец, ползущий по ее шее, выдает ее.

Я хватаю рубашку за промокший подол и поднимаю его, чтобы вытереть лицо. Глаза Далии расширяются, когда ей открывается полный вид на то, что скрывается под промокшей тканью.

— Что ты делаешь? — шипит она.

— Убираю беспорядок, который ты устроила.

Ее взгляд скользнул по моему прессу, а затем проследил за угловатыми мышцами, исчезающими под поясом джинсов.

— Все еще не впечатлена?

Она прищурилась.

— Тем более сейчас, когда я рассмотрела все получше.

— Ты всегда была ужасной лгуньей.

— А ты всегда был плох во флирте.

— У тебя здесь кое-что… — я провожу подушечкой большого пальца по уголку ее рта. Ее резкий вдох звучит достаточно громко, чтобы его услышали за учащенным биением моего сердца.

Она откидывает голову назад, давая мне возможность лучше рассмотреть ее глаза, прикрытые веками.

У меня дрожат пальцы, когда я беру ее за подбородок и наклоняюсь, пока наши губы не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.

— Для человека, который намерен вести себя так, будто не находит меня привлекательным, ты выглядишь как та, кто хочет, чтобы ее поцеловали.

Ее глаза распахиваются, и она отталкивает меня.

— Боже! Я тебя терпеть не могу.

— Это чувство взаимно.

Она бросает в меня полотенце для посуды. Я ловлю его за секунду до того, как оно падает в лужу, образовавшуюся у наших ног.

— Я возьму пакет риса, чтобы высушить наши телефоны, и швабру, чтобы убрать этот беспорядок, — объявляет она с раскрасневшимися щеками.

— Это хорошая идея после того, как ты обслюнявила весь пол, — я ухмыляюсь.

Ты играешь с огнем, предупреждает моя голова.

Ошибаешься. Я играю с чем-то гораздо более опасным.

С Далией Изабеллой Муньос.