Обратный отсчет: Равнина

Часть 10 1–8 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Дальний Край

1 день Камня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«После аборигенов на фильтрах всегда куча шерсти,» — думал Гедимин, заменяя войлочные прокладки в цистерне-отстойнике. «Линяют. Интересно, это у них контролируемый процесс? Надо спросить у Вепуата…»

В самой душевой и в предбаннике было чисто и практически сухо — за ночь сквозняк выдул влагу; сегодня Гедимин пришёл первым — спокойно помыться и набрать воды на день. Когда он вышел из ангара, снаружи было чуть-чуть, на десяток фотонов, светлее, чем ночью. Шёл первый час местного утра, на холме было тихо — даже нхельви спали, и Гедимин, проходя мимо лаборатории, видел, как свисают с крыши их хвосты. По пути к шатру он встал в проёме, за которым виднелась башня-маяк — она ещё светилась, никто не убрал фонари и рассыпанный кейек. Там тоже было тихо, никто не возился на ступенях и не слетался роем к оставленной еде.

«Прибрались, что ли?» — Гедимин направил на башню луч сигма-сканера. «Или за ночь падальщики всё подобрали?»

Сканер не показывал никакой ксенофауны, да и ксеноорганики на ступенях не было — снизу всё было чисто, чуть выше стояли пустые чашки с сухими стенками. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Действительно, пищу прибрали. Странно, что посуду бросили. Ритуал какой-то, что ли…»

Вепуат тоже спал — Гедимин просканировал его шатёр и увидел полки, увешанные спящими «трилобитами», и сармата, свернувшегося среди подстилок, как в гнезде. Рядом лежали два отключенных дрона.

«Зря он их тут бросил,» — недовольно сощурился Гедимин, проходя мимо. «Лучше бы оставил в бронеходе, под экранами. Отрастят они тут щупальца…»

На лабораторном столе в шатре стояла плошка с ягодами курруи. Гедимин, еле слышно хмыкнув, проверил столешницу, ящики, а потом и поршневую машину, — пыли не было нигде, как будто уборщики только что вышли. «Не хуже, чем роботы,» — снова хмыкнул сармат, устраиваясь за столом и раскладывая чертежи. «Так, на чём я вчера закончил? Системы управления. Не нравятся они мне…»

Под пологом что-то зашуршало, потом в шатёр пролезла мордочка нхельви. Гедимин оглянулся на зверька — тот тут же исчез, а в проём, приподняв край полога, просунулся Бронн. Быстро оглянувшись, он шагнул к столу. За ним в шатёр юркнули ещё трое. Каждый поклонился, и все остановились у входа, с опаской глядя на Гедимина. Сармат мигнул.

— Чего? — спросил он. Бронны быстро переглянулись, и один из них подошёл ближе и заговорил — торопливо, приглушённо и совершенно непонятно. Каждые несколько секунд подавали голос другие аборигены, но и их понять было невозможно.

«Кажется, они о чём-то просят,» — думал Гедимин, озадаченно глядя на Броннов. «Никакой аварии не было, но что-то им нужно. Придётся будить Вепуата…»

Он поднялся на ноги, и аборигены, замолчав, отступили к пологу.

— Ничего не понимаю, — вздохнул сармат. — Идём к Вепуату.

Услышав имя разведчика, Бронны слегка оживились, запищали и выбрались из шатра. Кто-то даже придержал для Гедимина полог.

— Ядро Сатурна! — Вепуат уже не спал, сидел среди подстилок и пил воду, но от света фонаря в лицо вздрогнул и прикрылся ладонью. Гедимин виновато сощурился.

— Надо приделать к этой штуке отражатель. Светит во все стороны…

— Ага… уэ-э-эх… — Вепуат протяжно зевнул и убрал фляжку. На полках завозились разбуженные «трилобиты». Бронны, притихшие было у двери, недовольно запищали. Вепуат повернулся на звук и удивлённо хмыкнул.

— Они с тобой, что ли?

Гедимин пожал плечами.

— Пришли, чего-то просят. Переведи!

Бронны, услышав вопрос на знакомом языке, зашевелились, заверещали почти в полную громкость, то и дело спохватываясь и прикрывая пасть ладонями — и снова срываясь на визг. Вепуат мигнул.

— Ага, понятно… — он повернулся к Гедимину. — Они слышали, что у тебя есть частица силы Пламени. Просят тебя усилить их амулеты.

Гедимин мигнул.

— Что?

Бронны уже рылись в карманах и отстёгивали от пояса мешочки. Перед сарматом появились камешки, косточки и фигурки из дерева, пучки шнурков и даже что-то вроде стеклянных бус. Он снова мигнул.

— Что я со всей этой ерундой должен сделать?

— Усилить Пламенем, — Вепуат пожал плечами. — Так я понял. Они слышали, что ты вернул так силу посоху стража. Они обычно со своими амулетами обращаются к стражам, но если твоя частица Пламени сильнее, чем их посохи, она даст амулетам больше силы… Чего ты смотришь? Перевожу, как могу!

— Да я вижу, что переводишь… — пробормотал Гедимин, глядя то на связки камешков и потемневшие кости, то на сфалт за своим плечом. «Вернул силу посоху… Ну да, было дело. Но там был особый материал, и под излучением… Hasu! Я же не могу засунуть в реактор весь этот хлам!»

— Я не умею ничего усиливать, — сказал он, угрюмо щурясь. — А эти штуки никак не усилишь. Это же просто цацки!

Вепуат развёл руками.

— Они очень просят, ремонтник. Что там ты сделал с посохом стража? Сунул в реактор? Ну, и эти штуки сунь туда же. Вдруг поможет.

Гедимин сердито фыркнул.

— Ты понимаешь, что говоришь? Они эти камешки носят на себе. Какой реактор, они от облучения сдохнут…

Вепуат протянул руку, и ближайший Бронн после недолгой заминки положил камни на шнурках ему на ладонь.

— Да тут вроде нечему засвечиваться… — пробормотал разведчик, разглядывая обломки. — На металлические руды непохоже… Посмотри сам на сканере, сюда наведёнка налипнет или нет?

Сканер показывал незнакомые элементы в составе — эти камешки явно принесли сюда издалека, из местности с другим геологическим строением… и кое-где был даже ирренций — разрозненные атомы, доли промилле… Гедимин смотрел на экран в растерянности. «Совать в реактор личные вещи…» — его передёрнуло. «Ради дурацких выдумок… С другой стороны — тут уже есть ирренций, хуже не будет…»

— Ладно, — буркнул он, стараясь не смотреть на Броннов. — Скажи — пусть кладут сюда все свои… амулеты. Я их соберу и пойду заряжать.

Аборигены переглянулись и снова запищали. Кто-то достал плетёный из ремешков кошель, и его быстро наполнили камешками, косточками и деревяшками.

— Они очень благодарны, — сказал Вепуат, слегка нахмурившись. — Гедимин, ну, ты… Осторожнее с дозой, ладно?

Сармат поморщился, резким движением взял кошель и выбрался из шатра, едва не своротив опоры. Ему было не по себе. «С чего они взяли, что можно зарядить любую вещь? Посох стража — Куэннская штука, сам себе аккумулятор. А тут где аккумуляторы?»

Высыпав на стол содержимое кошеля, Гедимин ещё раз его просканировал — может, он чего-то не разглядел, и там всё-таки есть «омикрон-батарейки»?

«Ничего. Камень, дерево, кость…» — сармат тяжело вздохнул и покосился на сфалт. «Наведённая радиация… Сдохнут же из-за своих дикарских поверий. Нет. Пойду верну им цацки. Скажу, что зарядил. Всё равно не смогут проверить. А так — хотя бы не облучатся.»

— Вот, — буркнул он, зайдя в шатёр Вепуата. Бронны, притихшие было в темноте, при появлении источника света снова оживились. Гедимин высыпал на контейнер из-под «трилобита» все цацки и, развернувшись, направился к лаборатории. «Чем только ни приходится заниматься, мать моя пробирка…»

Зарыться в чертежи ему не дали — уже через пять минут снаружи дёрнули за полог.

— Все свои, — хмуро сказал Вепуат, заходя в шатёр. За ним тут же протиснулись Бронны — всё та же стайка, только помрачневшая и прижавшая уши.

— Ну вот и зачем? — продолжал разведчик, кивнув на аборигенов. — Ты их обманул, теперь они гадают, чем успели тебя обидеть. Если тебе от них нужна была какая-то плата — сказал бы сразу, а врать было зачем⁈

Гедимин мигнул.

— Какая плата⁈ — он пристально посмотрел Вепуату в глаза — «мутировал он, что ли⁈». — Эти штуки — личные вещи, нельзя облучать их. Дикари просто не понимают, о чём речь.

«А как они вообще поняли, что я ничего не делал?» — мелькнуло в голове.

— Гедимин, — Вепуат прижал кулак к груди; сармат увидел свисающие меж пальцев шнурки с камешками и чьими-то зубами. — Теперь уже я прошу — засунь эту ерунду под облучатель! Дело-то минутное…

— Sa has— sulu! — выдохнул Гедимин. — Они же сдохнут!

— Не сдохнут, — качнул головой Вепуат и высыпал на стол пригоршню мелких цацек. — Я почти уверен. Давай облучатель, я сам всё сделаю.

Гедимин, угрюмо щурясь, достал устройство. «Лабораторного им хватит. Реактор ещё им, мартышкам драным…»

— Кыш, — бросил он в сторону Броннов, разворачивая над столом купол защитного поля. — Вепуат, выпроводи их.

— Не выйдет, — отозвался разведчик. — Теперь не уйдут. Боятся, что ты снова их обманешь. И — не закрывай купол, пусть будет прозрачным.

— Да чтоб вам всем… — пробормотал Гедимин, складывая цацки в кювету. «А когда весь лагерь накроет лучевая болезнь — на кого прибегут орать?» — он поморщился, но излучатель включил. По куполу побежали блики — луч, проходя сквозь цацки, посудину и столешницу, упирался в непроницаемое поле и подсвечивал его зеленью. У порога взволнованно запищали. Гедимин покосился на Броннов и увидел, как они привстают на цыпочки и таращатся на мерцающий купол.

— Хватит, — буркнул он, закрывая сопло излучателя и просовывая под купол дозиметр. «Угу. Десятикратный рост по омикрону и сигме. Хорошо всё-таки, что я в скафандре. А вот филкам не позавидуешь. Они там, с дикарями, считай, голышом…»

Защитный купол растаял, и Бронны заверещали уже в голос. Вепуат протянул им кювету; её содержимое расхватали за пару секунд, не оставив ни камешка. Гедимин, угрюмо щурясь, смотрел, как Бронны прижимают цацки к груди и низко наклоняют голову — и вылетают за дверь, только полог качается. Когда удрал последний абориген, сармат проверил кювету дозиметром и убрал в стол.

— Ты что, на них опыты ставишь? — мрачно посмотрел он на Вепуата. Тот возмущённо фыркнул.

— Ты что, не видел — они сами пришли? И к тебе, а не ко мне. Меня уже ты разбудил. Я тут за тобой бегаю, а там «трилобиты»… и сканер непроверенный, яд-дро Сатурна…

Он вышел из шатра, ворча на ходу. Гедимин, пожав плечами, сел за стол. Ему было не по себе. «Не то плохо, что дикари тупые — на то они и дикари. А вот что Вепуат и Айзек все эти бредни поддерживают… На эа-мутацию вроде бы проверяются, головой не бились… Не нравится мне всё это. И вся планета не нравится.»

…Когда Гедимин вышел, уже светало — можно было различить цвета шевелящейся травы под ногами. На пятачке, окружённом шатрами, снова стоял трёхногий фонарь, наполненный кейеком. У деловитого филка, пробегающего мимо, к поясу был прикреплён «факел»; светящуюся часть накрыли кожаным чехлом, сшитым грубыми стежками — не исключено, что самодельным. «Ага, маяк разобрали,» — сармат, обойдя шатры, покосился на башню на окраине лагеря. Сама каменная вышка была на месте, но источники света и пустую посуду с неё забрали. Ступени выглядели чистыми, никакая фауна к ним не липла, — всё-таки дикари оказались не такими уж дикими. Гедимин довольно хмыкнул и остановился поодаль от башни, глядя в сторону холмов. «Караван прибудет, когда разгорится Пламя. Часа через полтора, надо полагать. Или позднее. Или мастера из Ушта останутся в Алвене ещё на неделю. Праздновать, так уж праздновать. Э-эх, а мне ещё не нравились земляне…»

— Гедимин! — в плечо сармата врезалось что-то тяжелое и завозилось, цепляясь крючками за обшивку. Гедимин покосился на «трилобита» — с него свисали отстёгнутые шлейки. «Чужак,» — сармат нехотя потыкал существо в щитки на головном сегменте. «Вернуть владельцу.»

— Гедимин! — Вепуат, шумно выдохнув, остановился рядом. На Чужака он даже не взглянул.

— Тут наш сканер кое-что намерил, — продолжал он. — Смотри сюда!

— Опять Райвиг⁈ — Гедимин придвинулся к нему и впился взглядом в экран сканера. «Ставил же на ночь стену! Додумались, как обойти?»

— На башню смотри, — Вепуат сузил отображаемое поле. — Это двенадцатый час ночи, все уже разошлись. Ну, видишь?

Гедимин мигнул. Каменный маяк, только что выглядевший на экране чётко, вдруг начал расплываться. Ещё несколько кадров — и он превратился в длинное размытое пятно, полосами ряби заслонившее полхолма. Сармат уставился на показания дозиметра, снова мигнул и щелчком сбил пластину с прибора на своём запястье. «Тридцать шесть часов восемь минут… Да, так и есть. Сигма-всплеск на пару сотен кьюгенов… Sa hasu! Что по омикрону? Чисто⁈ Фу-уф… И что это было⁈»

— Te’ek dasaja⁈ — спросил он по-сарматски — без малейшей надежды получить ответ. Вепуат пожал плечами.

— Думал, ты чего подскажешь. Вот так оно три минуты посветило и погасло. И наведёнки не оставило. Я уже каждый камень обнюхал…

Гедимин кивнул.

— Мой дозиметр тоже ничего не видит. Ни в башне, ни под ней…

Он неприязненно сощурился на складчатое небо. Сейчас оно было похоже на геологические пласты в разрезе — могло показаться, что сармат не на вершине холма стоит, а забрался в глубокую шахту. Дозиметр не фиксировал ничего странного — небо тоже не фонило… ну, не сильнее обычного, — на семь микрокьюгенов.

— Как думаешь, Айзек знает? — спросил Вепуат, разглядывая на экране сканера, как возятся на кухне сонные аборигены. — Вспышка неслабая. Если такое, да на какого-нибудь филка с непокрытой головой…

Гедимин пожал плечами.

— Скажи филкам, чтобы у башни не лазили. И следи за ней. Может, я её воткнул под каким-нибудь разломом… А что местные говорят?

Вепуат тяжело вздохнул.

— Сначала придётся им объяснить, что такое ЭСТ-излучение. А я сам в нём ни астероида не понимаю… Смотри! — он неожиданно ухмыльнулся. — А местным после вчерашнего нехорошо. Видишь вон того? Руки трясутся. А тот пьёт, как не в себя. Вот не думал, что в их бражке столько этанола…

Гедимин поморщился.

— Они мелкие. Им много не надо.

«Мои мастера, наверное, тоже переваривают этанол,» — мрачно думал он, глядя на тихие холмы. «Интересно, как праздновали Текк’ты. И смогут ли они после этого работать. Хотя бы вечером.»

…Полог снова начали трепать, и Гедимин отстегнул крючки. Тут же в шатёр влетела стая нхельви и столпилась вокруг сармата, подталкивая его передними лапами и мордами. Издалека донёсся рёв большой дудки — даже, наверное, целой трубы. Сармат мигнул. «Караван у холма?»

На окраину он пришёл последним — там уже собрались Айзек и Гварза, и Вепуат стоял чуть в стороне и косился то на маяк, то на дозиметр. Вверх по холму неспешно, опираясь на посох, поднималась Ауна, а вслед за ней всползали две волокуши. Обе повозки были набиты под завязку — накинутый сверху «брезент» надулся пузырём, и его еле удерживали шнуры по бортам. Погонщики — всего трое — шли рядом с тягловыми зверями, осторожно направляя их острыми палочками. Ещё один Бронн, увешанный бусами, в мохнатой шапке с четырьмя ушами, сидел на спине зверя. «Чтоб не потерялся,» — мелькнуло в голове Гедимина: этот абориген даже по броннским меркам был малорослым — сантиметров восемьдесят пять, не больше.

— Мастер Нурру из Ушта, — Ауна слегка наклонила голову, подойдя к сарматам, и встала вровень с ними. Повозки остановились. Маленький абориген выпрямился, смерил всех непроницаемым взглядом и спустился на землю, опираясь на поспешно протянутую руку ближайшего погонщика. Отмахнувшись от помощи, он подошёл к сарматам на несколько шагов ближе, запрокинул голову и негромко что-то сказал. Гедимину послышались в его фразе знакомые звуки.

— Кто здесь Дим-мин? — перевела Ауна. Сармат молча двинулся вперёд и прижал кулак к груди — ему казалось, такой жест будет понятен. Нурру смерил (точнее, смерила — это определённо была самка, хоть и приплющенная от возраста) его долгим взглядом и снова что-то сказал.

— Это твоё дерево тут? Где оно? — снова перевела Ауна. — Мастер Нурру хочет посмотреть на него.

— Я отведу, — сказал Гедимин, ещё раз мысленно пересчитав погонщиков. Кроме них, никаких Броннов в караване не было, — видимо, эти трое были подмастерьями мастера Нурру. «Это, похоже, авангард. Остальные на подходе,» — подумал сармат. «Ну ладно. Вроде они не настроены тянуть, сразу берутся за дело. Хорошо. Остальных подождём.»

Погонщики двинулись было к старухе, но она резким писком заставила их отступить и засуетиться вокруг тягловых зверей. Откуда-то выбрались четверо Скогнов-охранников и встали рядом с Гедимином. Нурру смерила их недобрым взглядом и что-то проверещала. Ей ответила Ауна — короче, тише, но, видимо, убедительно.

— Я с вами, — сказал Айзек, подойдя к Гедимину. — Идём. Не разгоняйся — мы все пойдём со скоростью Нурру.

Удаляясь от лагеря аборигенов, сармат прислушивался к звукам за холмом, но дудки больше не ревели — никакие повозки не приезжали. «Караван так растянулся? Странно,» — думал Гедимин. «Ожидалось, что они все поедут вместе, под охраной стража. Ну да здесь вечно всё не по плану…»

Перед спуском в «ободранную» долину Гедимин просканировал окрестности — никаких следов Текк’тов в округе не было. Нурру, покосившись на него, о чём-то спросила. Айзек ответил, и все двинулись вниз по склону — довольно быстро, нигде не останавливаясь и ни на что не отвлекаясь, и так шли, пока Гедимин не открыл ангар и не установил внутри светильники.

Нурру остановилась на пороге, шумно втянула воздух и подняла когтистый палец к потолку. Пару секунд она стояла, принюхиваясь, затем быстро пошла к открытой двери склада, не обращая внимания ни на систему управления с рычагами, ни на ярко-жёлтые «факелы» над головой.

— Жди, — шепнул Айзек, останавливая Гедимина у входа. — Пусть оценит сырьё.

Сармат кивнул.

— А где остальные? — шёпотом спросил он. — Всё празднуют в Алвене? Никак нельзя их оттуда поторопить?

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Никаких «остальных» нет. Все мастера из Ушта здесь, на холме. Кайшу считает, что этого достаточно.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что⁈ Вот эти четверо недомерков — и это всё⁈

— Тихо! — Айзек нахмурился, быстро оглянулся на шныряющую в ангаре Нурру и показал Гедимину кулак. — Повежливее с рабочими, не то и таких не будет.

Гедимин глубоко вдохнул, задержал дыхание и досчитал до двадцати. «И правда. Мастеров обижать незачем. К ним претензий нет. А вот та полоумная живая кювета…»

— И что, Кайшу думает — эти четверо наделают арматуры на всю станцию? — шёпотом спросил он. — У неё там от сидения над реактором мозги выкипели?

Мелкий абориген вынырнул из-за расколотого бревна, провёл напоследок по древесине когтем и быстро подошёл к Гедимину.

— Хорошее дерево, — перевёл Айзек со сдержанной ухмылкой. — Хорошо прокалил. Тебе из него что нужно?

Гедимин, мигнув, полез было в карман за чертежами, но Нурру снова заговорила.

— Она слышала про планки и решётки, — перевёл Айзек. — Всё дерево изогнуто. Ты хочешь его разровнять?

Гедимин обрадованно закивал. Ему было немного досадно. «Не подготовился. Надо было сформулировать самыми простыми словами. И образец ещё сделать…»

— Будет много работы, — снова заговорил Айзек. — Тут есть широкие плоские камни? Нужны очень тяжёлые.

Гедимин махнул рукой в сторону долины — там вдоль обрывов лежали каменные лепёшки, пока ни на что не пригодившиеся.

— Камни есть. От полуцентнера до полутора… сколько это в Броннах?

Айзек едва заметно ухмыльнулся и быстро заговорил. Нурру слегка наклонила голову, поднимая когтистые пальцы, оглядела напоследок помещение «цеха» и быстро пошла к выходу. За ней потянулись охранники-Скогны.

— Идём, — Айзек легонько подтолкнул Гедимина к двери. — Пока мы им не нужны. Пока они не обустроятся в лагере, работы всё равно не будет.

«А,» — сармат едва заметно поморщился. «Верно. Они только приехали. Надо поставить шатры, отдохнуть… и вчерашний этанол ещё не выветрился… Мать моя колба! Четыре недомерка на огромную работу. Чем мы вообще тут занимаемся⁈ Привезли бы ирренций, ссыпали в яму кучей — вот местным и АЭС…»

Надо было бы заниматься своими делами в лаборатории, но сармат не утерпел — и уже через пять минут снова вышел на окраину лагеря. Подмастерья Нурру с помощью местных Броннов разгрузили волокуши, обе повозки, пустые, стояли под навесом; рядом громоздилась батарея бочонков и корзин — в таких аборигены хранили продукты. С другой стороны от батареи стоял округлый приземистый шатёр. Чужаков нигде не было видно. Гедимин направил на шатёр луч сканера и еле слышно хмыкнул. Места внутри было немного. По центру стоял трёхногий котёл с округлым дном — таких размеров, что в него поместились бы все четверо Броннов. Из него и вокруг него торчали костяные жерди и пруты разной длины и диаметра, в основном — с крючками и рогульками на концах, на некоторые были причудливо намотаны тросы. Четыре горки подстилок обозначали спальные места, с костяных штырей свисали большие деревянные стаканы и длинные ложки — и что-то вроде черпака, одно на всех.

«Эта ёмкость у них для пищи?» — Гедимин «заглянул» внутрь котла и озадаченно хмыкнул — «ёмкость» была сплетена из какой-то мелкоячеистой органики и обмазана с двух сторон минеральной массой, кое-как обожжённой на огне. «Эта штука не выдержит минимального нагрева. Её вообще расколоть должно. Да и размеры… Может, это для купания? Нагреть воду горячими камнями… От купания не лопнет. А вот на огне…»

— Чего ты тут? — удивлённо спросил налетевший на Гедимина Вепуат.

— Рабочие приехали, — пробормотал тот, оглядываясь по сторонам в поисках четвероухой шапки. — Четверо на весь объём. Станцию достроим лет через десять…

Вепуат весело хмыкнул.

— На кой тебе сейчас арматура, если ещё пещера не вырыта⁈

Гедимин мигнул. «Разумно…» — он оглянулся на «ободранную» долину. «Здесь приезжих нет. Может, взялись за работу?»

— Пойду в ангар, — вслух сказал он. — Я оставил им инструменты. Посмотрю, может, ещё что нужно.

— Ага, я с тобой, — закивал Вепуат. — Они быстрые, не находишь? Бегом разгрузились, поставили шатёр и поскакали вниз.

Гедимин одобрительно хмыкнул. «Посмотрим, куда они ускакали. Если правда пошли работать… ну, это хорошо. Но сколько они вчетвером провозятся… Неужели на Равнине не нашлось других столяров?»

На спуске он остановился, прислушался к шорохам и мерному стуку и снова просканировал окрестности.

— Текк’ты празднуют… — он тяжело вздохнул.

— Ну вот, — Вепуат сдержанно хмыкнул. — А ты с арматурой торопишься. Мы тут на два года, забыл?

По мере спуска стук становился громче; в какой-то момент Гедимин услышал треск лопающейся древесины. «Работают,» — усмехнулся он. «Очень хорошо. Мешать не будем, но в ангар зайдём. Любопытно.»

Дверь ангара была открыта, внутри гулял сквозняк. Недалеко от пульта управления, в углублении между выступов-фиксаторов, лежала половина бревна. Бронн-подмастерье, держа в руке деревянный клин, забивал его в насечку на тёмной древесине. Ещё один, такой же, был уже частично вколочен; между двумя насечками протянулась тонкая трещина — и Гедимин видел, что она аккуратно соединит их и расколет все слои, разделив заготовку надвое. В других ямах устроились ещё двое Броннов — у каждого была половина бревна, пара-тройка клиньев и молоток, обтянутый толстой шкурой. Одна из заготовок уже была расколота на три части; их придирчиво осматривал Бронн-мастер. Царапнув по дереву когтем, он что-то пискнул и развернулся к двери, глядя на пришельцев. Подмастерья оторвались было от работы, но Нурру прикрикнула на них, и они снова взялись за молотки и клинья. Гедимин покосился на пульт управления — выкованные из рэссены инструменты так и лежали там, так, как он их положил, никто к ним не прикасался.

Нурру пискнула чуть громче, глядя на сарматов. Вепуат толкнул Гедимина локтём в бок.

— Так чего ты от неё хотел?

— Им ничего не нужно для работы? — спросил сармат.

— Она говорит — пока не надо, — перевёл Вепуат, глядя на приподнятые уши Броннки. — Она спросит, если что. Ты ходи прямо к ней, а то подмастерья отвлекаются, а им не надо бы.

Гедимин смутился.

— Тут инструменты из металла, — буркнул он, щурясь на молотки, явно собранные из камня и кости — или, в лучшем случае, каменные с деревянной рукояткой. — Топоры и тёсла. Пусть берут и не мучаются с деревяшками и камешками.

Вепуат хмыкнул.

— Про камешки я переводить не буду.

Нурру оглянулась на инструменты и протяжно что-то пропищала. Кто-то из подмастерьев подал голос, но под взглядом старухи затих и принялся стучать молотком. Твёрдая прокалённая древесина поддавалась с трудом. «Надо было, наверное, до прокалки всё обработать,» — подумалось Гедимину. «Почему тут принято наоборот?»

— Она говорит — тут металл не нужен и ничему не поможет. Но если эти вещи для них — они заберут их с большой благодарностью, — перевёл Вепуат. — Смотри, они, похоже, и так неплохо справляются…

Ещё одна заготовка треснула по намеченному шву, и подмастерье когтем нацарапал новый. Нурру шагнула к нему, пригляделась, коротко пискнула и подалась назад. Гедимин посмотрел на выпавшие клинья — они уже слегка сбились от сопротивления твёрдой древесины.

— Пойдём, — сказал он Вепуату. — Не будем мешать.

«Наверху возьму сканер и понаблюдаю за ними,» — думал он. «Надо засечь время — сколько у них уйдёт на одну заготовку. И сколько они всего проработают. Сомневаюсь, что до ночи… М-да, это явно надолго.»

Не успел он шагнуть к обрыву, как с соседнего холма от сотрясения потёк гравий, а со дна долины взметнулось длинное сверкающее тело, изогнулось дугой и снова нырнуло в скалу. «Бронны!» — Гедимин с замершим сердцем повернулся к ангару. Из скалы выныривали новые Текк’ты, дрожь не утихала. Внутри ангара подмастерья побросали клинья и уселись на пол, закрыв голову руками, только Нурру стояла в дверном проёме и смотрела наружу с явным неодобрением.

— Тихо! — рявкнул Гедимин, шагнув к обрыву, и Вепуат поддержал его металлическим лязгом и звоном. Сверкающие дуги на дне долины осели, погрузившись в скалу. Над поверхностью поднялись четыре головы — змей было не так уж много, но все — на редкость длинные.

— Скажи им, чтобы были осторожны, — Гедимин кивнул на ангар. — Там тоже идёт работа, и очень тонкая. Они что, Иджи — вылетать из-под земли со всей дури⁈

Упоминание Иджей, похоже, попало в точку — Текк’ты, мгновенно затихнув, погрузились в скалу по самые челюсти. Со дна долины донёсся визгливый вопль — Нурру наконец смогла перекричать общий шум и выразить недовольство. Вепуат ухмыльнулся, но переводить не стал.

— Поздравь их там… ну, что вчера было, — проворчал Гедимин, чувствуя себя немного неловко — разогнать последних рабочих он не хотел. — И спроси, могут ли они работать. Нужны двое, чтобы копать, и двое — месить тектон. Закончится камень — пусть тоже копают. А я пока соберу подъёмник…

Когда он вернулся с подъёмной машиной, в долине было тихо. Двое Текк’тов, отодвинув крышку шахты, рылись внизу, двое мяли камень, свившись вокруг него плотными клубками, Бронны снова застучали молотками, и Нурру больше не стояла в дверном проёме.

— Текк’ты сказали, что все их сородичи на Равнине вчера говорили о твоей стройке, — сообщил Вепуат, придерживая каменную балку, пока Гедимин закреплял опору. — Теперь все о ней слышали.

Гедимин хмыкнул.

— Это хорошо или плохо?

Вепуат пожал плечами.

— Посмотрим… А что ты филка не позвал? Сразу бы посадил на подъёмник…

— Если бы я ещё знал, где они, — Гедимин недовольно сощурился. — В лагере никого нет, одни аборигены.

Вепуат мигнул.

— Странно. А бронеход на месте? Проверь там — может, совещание устроили… А я посижу на подъёмнике.

— Осторожнее тут, — Гедимин неприязненно покосился на соседний холм, изрезанный разломами. «Заминировать их, что ли? Никто дружелюбный оттуда всё равно не придёт…»

…Выйдя из шлюзовой камеры, сармат открыл было рот — и остановился на пороге, растерянно глядя на отсек. За его столом стоял филк и увлечённо копался в реактивах, выгребая запасы сеша и сушёной слизи. Другой взвешивал найденное, то и дело сверяясь с передатчиком, и недовольно хмыкал. Посреди отсека под защитным полем, упирающимся в вытяжку, стояла защищённая от света установка — в ней в потоке ксенофтора горели рэссеновые опилки. «Наработка красного ксенофторида?» — Гедимин изумлённо мигнул. «Мать моя колба…»

— Не хватает! — громко сказал филк с весами. Тот, кто копался в чужом столе, выпрямился и сердито фыркнул.

— А я что сделаю⁈

— Ищи лучше! — заявил первый. — Где-то у него должно быть ещё, ему много привозили.

Гедимин увидел у его локтя контейнер с пометкой на крышке — «XliXf» — основные запасы неиспользованного жёлтого ксенофторида хранились там. Светозащищённая установка загудела — давление в ней неуклонно росло. Третий филк, охнув, вынырнул из-за стола Вепуата и бросился к ней.

— Осторожно, — заметил с порога Айзек, спокойно наблюдающий за отсеком. — Если вы её взорвёте, Гедимин сильно обидится.

Гедимин сердито фыркнул, выходя из-за мутного купола. Айзек, не изменившись в лице, приветливо помахал ему и снова повернулся к филкам.

— Нашёл! — донеслось из-за стола ремонтника. Филк вынул из ящика длинный контейнер с измельчённой сухой слизью и грохнул им об стол.

— Потише! — Гедимин хотел ткнуть его кулаком в плечо, но ограничился тычком пальца. Филк, схватившись за «повреждённое» место, шарахнулся к стене и испуганно замигал.

— Ну-ну, — укоризненно сказал Айзек, не двигаясь с места. — Они уже знают, что это вещество не взрывоопасно.

Гедимин фыркнул.

— Откуда⁈ Я не знаю ничего про эту дрянь, а они вдруг знают… Что вы тут вообще делаете?

— Гзеш, — коротко ответил Айзек. — Решили тебя не отвлекать. Дело, в общем-то, несложное. Выкройка на скафандр у нас сохранилась, жидкостную сварку они худо-бедно освоили…

Гедимин мигнул.

— Чего?.. На кой вам скафандр? — вопросов было много, но начать сармат решил с этого.

— Ещё пять, — безмятежно поправил его Айзек. — Для новых поселенцев. Наша колония растёт. Будет больше добровольцев для помощи тебе… Ты не волнуйся, мы их тут снарядим. Технологии уже освоены. Ты лучше подумай вот о чём. Шатры — это хорошо. Но пора бы построить барак.

— Барак? — переспросил Гедимин, растерянно глядя на него. «Как тут всё у них… быстро происходит. И главное — внезапно…»

— Для начала — небольшой, мест на пятьдесят, — как ни в чём не бывало, продолжал Айзек. — Маккензи думает перекидывать сарматов сюда понемногу, малыми партиями, чтоб снаружи не заметили. Когда прибудут последние, у тебя, наверное, уже будет готов жилой корпус под землёй. Так что очень большой барак можешь не строить. Пятьдесят жилых ячеек, пищеблок, терморегуляция… Душевая пусть стоит где стояла — тебе, наверное, сложно будет перестраивать крышу…

— Мать моя пробирка, — еле слышно пробормотал Гедимин, пытаясь на ходу подсчитать объём работ. — Пятьдесят ячеек… Маккензи не может придержать своих сарматов, пока жилой корпус не готов?

Айзек покачал головой.

— Если двести сарматов пропадут в один день — будет очень подозрительно. А вот по десятку в месяц из разных гетто — ещё куда ни шло.

— В шатры их селите, — Гедимин недовольно сощурился. — Нас же поселили. И лаборатории в шатрах. И ничего.

Айзек невесело усмехнулся.

— Гедимин, ты пока подумай, посоветуйся с Текк’тами… Чертёж у тебя где-то был… Кириг, температура!

Филк, охнув, снова подбежал к гудящей установке. Её металлические части уже отчётливо светились красноватым. Гедимин сердито фыркнул.

— Айзек, у тебя есть свободный филк? Нужен кто-то к подъёмнику.

«Теперь сюда притащат ещё пятерых,» — думал Гедимин, вместе с филком по имени Дасьен быстро возвращаясь к шахте. «А потом и пять десятков. А работать по-прежнему будет некому.»

…Вепуат, обвешанный «трилобитами», стоял у погасшего маяка, задумчиво на него щурился и временами посматривал на дозиметр. Гедимин покосился на свой прибор — вспышку «сигмы», даже на другом краю лагеря, трудно было бы не заметить. «Всё тихо, фон в норме… А чего Скогны верещат?»

Верещали именно Скогны — даже Гедимин уже научился по голосам отличать их от Броннов. Броннская полевая кухня была частично разобрана, и с её печами возились светлокожие аборигены; немногие темнокожие, не обращая внимания на повозку и кухонную утварь, разгребали и ровняли гравий чуть в стороне от бочки с водой. В паре шагов от заглублённой площадки стоял на ребре глубоко вкопанный каменный диск — одна из заготовок, притащенных из «ободранной» долины. Появился он тут недавно — Гедимин не помнил в окрестностях кухонь ничего подобного.

— Чего они? — спросил он у задумчивого Вепуата, кивнув на Скогнов. Сперва он испугался, что они напали на Броннов и разграбили повозки, но нет — всё было расставлено в прежнем порядке, и Скогны мирно занимались готовкой, только почему-то на всех печах — и на своих, и на броннских.

— А? — Вепуат не сразу отвлёкся от показаний дозиметра. — А, эти… Недовольны двойной работой. Бронны не готовят, приходится им…

— Почему Бронны не готовят? — спросил Гедимин. Над пологим спуском в долину шевельнулось что-то ярко-красное, и сармат уставился на огромную охапку листьев, поднимающуюся на холм. Её тащили двое Броннов. Следом шли другие карлики и несли пучки поменьше. Гедимин хмыкнул, узнав в носильщиках с самым тяжёлым грузом одного из Броннов с «сильным амулетом».

— Сам видишь, — отозвался Вепуат, тоже заметивший листья. — Все заняты.

На край повозки залез седой Бронн в четвероухой шапке и что-то коротко пискнул, резко опустив руку. Бронны свалили все листья у бочки с водой и расступились. Нурру резво, почти бегом подошла к вороху, почти минуту копалась в нём, перебирая принесённое, разминая в пальцах и пробуя на вкус. Листья ещё шевелились, и Гедимин, глядя, как Броннка ныряет в их груду, немного опасался, что они её придушат или обмотают до полной неподвижности. Но Нурру вынырнула — и снова махнула рукой, указывая на заглублённую площадку.

— Все заняты… — пробормотал Гедимин, глядя, как Бронны всей толпой расстилают листья на площадке, топчут их и бьют камнями, ворошат и снова бросаются топтать и давить. Нурру наблюдала за ними с повозки, время от времени поддевая истоптанную массу длинной палкой, сжимая в ладони и обнюхивая.

— Пробы взял? — тихо спросил Гедимин у Вепуата.

— Угу, — отозвался тот. — Тут не по моей части. Тут какая-то химия. Ферментация, что ли… О, смотри, — натоптали, теперь приваливают камнем…

Гедимин двинулся было к толпе карликов — камень, на его взгляд, был тяжеловат для них — но Бронны с парой жердей и пронзительными воплями в считанные секунды вывернули диск из гравия и уложили на лиственную кашу. Нурру оглянулась на сарматов и подняла над головой обе руки с оттопыренными когтями. Её мелкозубая пасть была широко растянута в улыбке.

— Местные технологии, — пробормотал Гедимин, показав в ответ одобрительный жест — он плохо понимал, что происходит, но надо было подбодрить работников. — Надо будет взять образец, когда они разойдутся.

Он думал, что Бронны, покончив с листьями, снова встанут к печам и сменят очень недовольных Скогнов. Но темнокожие, забравшись на повозку, несколько минут препирались с «белыми» и наконец, отобрав у них одну печь и вынув из неё горшок с печёными овощами, достали из шатра столяров высокую толстостенную посудину. Печь вместе с ней стащили далеко в сторону от кухонь, долго принюхивались к ветру и о чём-то спорили, наконец Нурру одобрительно подняла коготь и насыпала в ёмкость какие-то мелкие шуршащие предметы.

— Жучки, — хмыкнул Вепуат. Его дрон висел прямо над аборигенами, «заглядывая» в котёл. Гедимин покосился на свой сигма-сканер — Нурру и впрямь сыпала в ёмкость каких-то усохших тварей в хитине. Отмерив три горсти, она заглянула в мешок, с явным сожалением достала ещё пригоршню и высыпала следом. Тут же к котлу подбежали двое Броннов с бочонком и не без труда вытряхнули что-то вязкое, белесое и явно знакомое.

— Ворвань, — прошептал Гедимин, сообразив, что такой же массой, только слегка уваренной, смазывал недавно подъёмник. — Ещё какой-то реагент… Вепуат, взял ДНК у жуков?

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я свою работу знаю, — прошептал он в ответ. — Говорю же — не по моей части. Тут опять какая-то химия. Что-то жирорастворимое будут… растворять. Вот, разогреют как следует…

Бронны, поворошив огненные камешки под котлом, взялись за длинную мешалку. Жир в посудине заметно потемнел. Карлики расступились от неё, зажимая носы, только Нурру стояла «на посту» и сверлила взглядом содержимое котла.

Скогны на повозках зашевелились, похватались за лица и сердито заверещали, махая черпаками так, будто что-то отгоняли. Нурру коротко взвизгнула, её поддержали Бронны. Гедимин мигнул.

— Чего опять шумят?

— Запах плохой, — ответил Вепуат. — Хотя странно — ветер не на них. Бронны специально ставили так, чтобы сносило в сторону.

Гедимин посмотрел на кривящихся и зажимающих носы аборигенов, озадаченно пожал плечами и взялся за анализатор. Какая-то органика над котлом действительно поднималась; там был не только выкипающий жир, но и какие-то другие сложные молекулы, но до повозок они долетали в следовых количествах. «Оно правда такое зловонное?» — думал сармат, трогая свой респиратор. Он стоял с подветренной стороны от котла, но ничего не чуял — мощные фильтры ловили органику.

— Даже интересно, — пробормотал Вепуат, поднося палец к респиратору. — Понюхать, что ли…

Гедимин схватил его за руку.

— Ты в себе⁈

— Ух! — Вепуат шумно выдохнул и задёргался — хватка Гедимина была слишком крепкой. — Потише ты, всё-таки. Уже и пошутить нельзя.

…Котёл кипел ещё долго — сармат уже вернулся к шатру, а на окраине всё размешивали жир с остатками жуков, и, судя по реакции окружающих, пахло вещество всё хуже. Нурру стояла на повозке, время от времени отбирая у Бронна мешалку и тщательно её обнюхивая. «А на неё не действует,» — отметил про себя Гедимин. «Часто работает с чем-то подобным? Надо будет потом взять образец. И из тех листьев тоже. Если этим занимается мастер-столяр — видимо, это какая-то часть обработки древесины. Местные технологии… Надеюсь, ничего из этого всё-таки не взорвётся. Ни сейчас, ни потом, в составе станции…»

2 день Земли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«Немного холодает,» — думал Гедимин, глядя на термометр. Вепуат уже не сажал своих «трилобитов» на подставки у шатра — переселил всех в палатку; пробегающие мимо Бронны были в шапках, и казалось, что у каждого по четыре уха. Сармат исподтишка просветил их сканером в поисках признаков лучевой болезни, — все аборигены выглядели как обычно, чувствовали себя нормально… «А так, сразу, оно и не проявляется,» — подумал Гедимин и угрюмо сощурился. Ему было не по себе с той минуты, как он вернул дикарям облучённые цацки. «Может вообще сработать через пять-десять лет. В ядерный могильник такие эксперименты…»

В лагере было темно, тихо, только на окраине, где стояли полевые кухни, что-то шуршало и скрежетало. Услышав глухой звук удара — или, точнее, падения чего-то массивного — Гедимин замер и взялся за сигма-сканер. Через секунду он облегчённо вздохнул — «никаких аварий, Бронны откатили тот камень…»

Листья, всю ночь пролежавшие под гнётом, превратились в тёмную волокнистую массу; на экране сканера было видно, как кто-то из аборигенов разминает её в пальцах, прикусывает и сплёвывает. Раздался громкий писк, и двое Броннов принялись собирать вещество со дна ямы и заталкивать в горшок. Утрамбовывали его что было сил, только что сверху не прыгали, — Гедимин всё ждал, когда керамика лопнет, но горшок выдержал. Из-за повозки медленно выполз плоский зверь; на его спине сидели двое, аккуратно придерживая одну из кухонных печей. Рядом, меж спинных щитков животного, поставили горшок с ферментированными листьями и крепко заткнутый котелок — в нём вчера варили жир и сушёных жуков. Последней на спину зверя взобралась сама Нурру; трое Броннов — кажется, её подмастерья — пошли рядом. Оставшиеся аборигены проверещали что-то вслед и стали рыться в запасах еды.

«Все готовят. Скогны вроде успокоились,» — отметил про себя Гедимин и тихо, не выходя из-за шатров, пошёл за неторопливым зверем. Тот брёл вдоль обрыва к спуску в «ободранную» долину; в долине было тихо — Текк’ты ещё не вернулись.

Камни под ногами похрустывали как-то странно; в их звуке будто чего-то не хватало. Гедимин присел на корточки, поворошил их и удивлённо мигнул. «Трава пропала. Позавчера летели споры, вчера она прорастала… или нет? Не помню. Сегодня — ничего нет. Но вчера не было спор… Странно.»

Закопавшись в гравий чуть ли не по локоть, сармат нашёл пару спор — они торчали из углублений в подвернувшемся камне и сами казались микроскопическими каменными обломками. Гедимин тронул их когтем. «Покажу Вепуату. Может, я ошибся со счётом дней? Календарь их жизненного цикла я не составлял…»

Пока он возился со спорами, Бронны успели спуститься к ангару; Гедимин сверху видел, как открываются двери, и на дно долины падает широкая световая полоса. Зверя разгрузили, всё привезённое оставили снаружи. Подмастерья вытащили из ангара бочку, и Гедимин услышал плеск воды — наполнили большую ёмкость и поставили в печь. Один из погонщиков вместе с животным пошёл к дороге, другой остался у печи. Нурру сидела рядом, разминая волокнистую массу в привезённой плошке. Отделив комок, она положила его у печи и, забрав остальное, ушла в ангар. Подмастерья уже были там; Гедимин слышал, как стучат их молотки… и ещё что-то — кажется, дерево о керамику, но тихо и как-то неритмично.

«Все работают,» — сармат покосился на карман с чертежом будущего барака, на окрестные холмы — «и откуда взять столько камня?». «Ладно, не буду к ним лезть. Надо поднять обломки из шахты — пусть Текк’там будет работа.»

…Филки попарно устроились за столом Гедимина, собирая по частям шлемы для почти готовых комбинезонов. Сами комбинезоны висели на «стапелях», наскоро сооружённых из арматуры. Гедимин покосился на грубоватые швы, просканировал их, тронул пальцем, — тому, кто их заделывал, аккуратности не хватало, но он старался, и про герметичность ему объяснили как следует. «Ладно, сойдёт. Можно было бы выгладить, но… Сойдёт.»

— Гедимин, тебе чего… а, рабочие на подъёмник, — Айзек, выглянув из-за переборки, развёл руками. — Ничем не могу помочь. Все заняты. Шлемы… А с рассветом ещё ткань привезут. Будем шить. Можешь привлечь Вепуата — он вроде как свободен.

«Шить?» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив, как на холм приезжали Бронны-портные. «Технология освоена. Теперь Айзек сам всё шьёт. Интересно, иглы хотя бы металлические? Для Броннов я инструменты делал, а для Айзека — нет…»

Он присмотрелся к шлемам, равнодушно скользнул взглядом по малиновым пластинам, прикрывающим череп от излучения, — его интересовали только наглазники. Вместо линз была натянута толстая относительно прозрачная плёнка. Гедимин даже тронул её пальцем, вызвав недовольное фырканье филка-сборщика. «Так и есть. Никакого стекла. Какие-то потроха. Мать моя колба, какой только дряни…»

— Айзек! — он отобрал у сборщика шлем и сунул его командиру под нос. — Это чья была идея?

Сармат равнодушно пожал плечами.

— Чем-то же надо было прикрыть глаза. Пробовали чёрный песок — видимость мизерная. Это внутренний пузырь местного животного. Я проверял — он не токсичен.

Гедимин мигнул.

— И что, этот пузырь от излучения защищает? Химически стоек? Бактерии его не едят?

Айзек снова пожал плечами.

— Сразу не съедят. Напылили немного ипрона, часть излучения будет поглощать. Атомщик, это же не для работы в реакторе. Обычная повседневная одежда. Чего ты так к ней прицепился?

Гедимину хотелось как следует шарахнуть шлемом по столу, но он с трудом сдержался и положил ни от чего не защищающее приспособление перед филком. «Внутренний пузырь — прямо на глаза. И всё это — на атомную станцию. А мне ещё что-то мололи про технику безопасности…»

…Текк’ты появились, когда посветлело; к тому времени все камни, вынутые из шахты, давно лежали на огороженной площадке, а Гедимин стоял над обрывом с генератором защитного поля в руке. Один купол прикрывал разобранный подъёмник, второй — отделял часть долины, где копались Текк’ты, от той, где стоял ангар. Бронны не обратили внимания на полупрозрачную плёнку над головами — большая их часть вообще не выходила из мастерской, а те двое, кто сидел снаружи и следил за печью и варевом в котле, ничего, кроме этого варева, не замечали. Когда Гедимин поднимался из шахты, листья только-только закипели. Из печи вытряхнули часть кейека, Нурру обнюхала черпак и снова указала когтем на котёл. Варка продолжалась.

— Натянуть на глаза плёнку из чужих потрохов, — Гедимин безнадёжно покачал головой. — Что-то эта планета делает с нашими мозгами. Отсюда бы валить и портал заделать, а они тащат ещё пятьдесят сарматов. И их тоже завернут в тряпки и обмотают потрохами. И чего мне в Ураниуме не сиделось…

— А? — оглянулся на него Вепуат. Последние несколько минут разведчик ходил вдоль обрыва за прыгающим по камням Подранком. «Трилобит» был на длинной шлейке и мог бы, в принципе, пролететь метров пять, но передвигался короткими скачками. Похоже, и его самого раздражало такое передвижение — через пару минут он втянул крылья и залёг, и Вепуату не сразу удалось его поднять и заставить прыгать дальше.

— Ты сказал что-то? — рассеянно спросил Вепуат, глядя на Подранка. — Ну вот, опять лежит. Попробуем ещё раз…

Он поднял «трилобита» с земли и подбросил на полметра кверху. Существо выпустило крылья на полную длину, изогнулось в воздухе, заваливаясь на один бок, и опрокинулось на спину, размахивая хвостом в попытках подняться.

— То-то и оно, — пробормотал Вепуат. — Баланса нет. Жаль здоровое крыло, но, видимо, придётся…

Земля слабо дрогнула, Гедимин схватился за сигма-сканер и уплотнил все защитные поля до непрозрачности — Текк’ты «шли» прямо под плато и вот-вот должны были вывалиться в долину. Они и вывалились; купола, задетые громадными телами, замерцали, Бронны схватились с двух сторон за печь и заорали, клубок огромных змей выпал на дно долины и развалился на три части. Гедимин опустил сканер и недовольно сощурился. «Двоих — копать, одного — месить. Барак пока отложим. Айзеку покажу чертёж, пусть знает, что работа идёт… Интересно, что там варят Бронны? Сейчас разведу Текк’тов по участкам и спущусь за образцами.»

…Один из Броннов украдкой потрогал защитное поле черпаком, за что тут же был обруган — так Гедимин понял короткий взвизг «руководителя»-Нурру. Гедимин покосился на открытую шахту, на отползшего на безопасное расстояние «месильщика» и убрал купол. Бронн оглянулся на спускающихся сарматов, быстро поклонился и принялся размешивать варево. Оно из светло-бурого стало почти чёрным.

Нурру шагнула вперёд и коротко пискнула, глядя на сарматов снизу вверх. Из ангара высунулся подмастерье, что-то проверещал и остановился на пороге, глазея на пришельцев. Нурру посмотрела на него через плечо и щёлкнула когтем. Бронн подался назад, уходя под прикрытие стены, но в помещение не спрятался — так и смотрел на сарматов, не отрывая глаз.

— Она спрашивает, зачем мы пришли, — перевёл Вепуат. — Она работает так быстро, как может, и не нужно подгонять её.

— Никто не подгоняет, — буркнул Гедимин. — Я хотел спросить, что они делают сейчас. И взять немного жидкости из котла… и вон того жира.

Последнюю фразу перевода заглушил пронзительный визг — Нурру, обернувшись к котлу, даже подпрыгнула на месте. Вылетевший из ангара подмастерье вместе с Бронном-варщиком подхватил ёмкость и опрокинул её в подставленную бочку с водой. Из бочки повалил пар. Нурру ткнула черпаком куда-то в его клубы и протянула ложку с остатками черноватой жидкости Гедимину. Сармат, мигнув, достал из-под скафандра пробирку.

В жидкости плавали ошмётки листьев. «Обычный отвар растения,» — думал Гедимин, наполняя пробирку под непрестанный писк и цоканье — Нурру что-то объясняла и никак не могла успокоиться. Бронн-варщик прижал уши и сам как-то ужался и подался в сторону. Гедимин закупорил пробирку и недовольно покосился на Вепуата — «Переводить кто будет⁈»

— Да ничего интересного, — пожал плечами тот. — Они чуть не упустили какую-то важную точку. Жалуется, что её подмастерья очень заняты, а чужаки ничего не понимают. И ей некого поставить к котлу.

Гедимин тяжело вздохнул. «Везде одно и то же. Только котлы разные…»

Жидкость отцеживалась сквозь рыхлую ткань и вытекала через нижний патрубок бочонка в подставленный горшок. Только что Нурру заткнула патрубок, и «чужак» побежал с горшком в ангар. Вернулся он быстро, хотя ёмкость для существа его размеров была тяжёлая. Из ангара доносился размеренный стук — все трое подмастерьев вернулись к работе.

— Они раскололи уже много брёвен, — переводил Вепуат несмолкающий цокот и попискивание. — Они положили заготовки в котёл. Жир уже сварен, и они варят листья. До темноты дерево пропитается, а новые листья будут сварены — и они опять зальют заготовки… Она спрашивает, можно ли расколоть твои камни на части другой формы и веса — они очень тяжёлые, их будет не донести.

«Древесину пропитывают этим отваром,» — сармат покосился на чёрную жидкость, вытекающую из бочонка. «Пока не очень ясен смысл…»

— Я могу порезать камни на куски и принести сюда, — сказал он. — Пусть только объяснит, какие размеры и форма ей нужны.

«Чем-то не тем я занимаюсь,» — думал Гедимин, с шестью каменными дисками возвращаясь к ангару. Перед ним, указывая дорогу, быстро, почти бегом, шла Нурру. Над долиной горел световой гейзер, на обрыве маячили неподвижные аборигены — и, кажется, Руниен, облокотившийся на посох. Сармат покосился на них, перехватил поудобнее каменные связки и пошёл дальше. Надо было аккуратно миновать Текк’та, разминающего камни, — витки его тела перегородили почти всю долину. «Но чем тут ещё заниматься⁈ Это занятие — ещё из осмысленных…»

…Узкая струя плазмы рассекла все шесть каменных дисков, разделив каждый из них на два более тонких, и ещё зацепила дальний склон, оставив проплавленный след. На Гедимина, режущего и складывающего камни, молча смотрели двое Броннов. Вепуат наблюдал за ними всеми со склона; таскать заготовки он не помогал и думал сейчас, кажется, только о «трилобитах». Гедимин махнул на него рукой — пока можно было обойтись без перевода.

Нурру осмотрела каменные диски и, щёлкнув когтями, жестом указала на прикрытую дверь ангара. Гедимин просунул внутрь заготовки и только потом втиснулся сам.

Мастерская была завалена тёмными деревяшками — фрагментами расколотых стволов; их сгребли в кучи по углам, на свободное место поставили большой приземистый котёл. Гедимин вспомнил, что видел эту ёмкость в шатре столяров; сейчас она была набита деревянными заготовками, поставленными на ребро, и доверху залита чёрной жидкостью. Нурру, прикинув что-то на пальцах, взялась двумя руками за крышку и закрыла котёл, воткнув в пазы вдоль верхней кромки костяные штырьки.

«Пропитка — небыстрый процесс,» — думал Гедимин, перетаскивая камни из мастерской на склад. Его всё время подмывало поставить их на ребро и катить; пронзительный вопль Нурру остановил его в последний момент — круглые камни уже сделали целый оборот. Нурру ещё долго что-то попискивала, следуя за сарматом из мастерской на склад и обратно.

Сходить за камнями пришлось ещё два раза; Гедимин складывал их стопками в ангаре, рядом с ещё не расколотыми стволами и притащенными откуда-то длинными костями, которые он сначала принял за жерди. Когда сармат выбрался из мастерской в последний раз, Бронн-помощник у входа уже доварил вторую партию листьев и начал их процеживать; рядом лежали кучки ферментированной массы — отмеренные порции для последующих варок.

Нурру что-то пропищала вслед. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Она спрашивает про воду, — пояснил Вепуат, отрываясь от тренировки «трилобитов». — Из стены в твоей купальне больше ничего не течёт. У них сейчас есть полная бочка и ещё одна, но нужно будет много больше.

Гедимин мигнул. «М-да… Серьёзная нагрузка на водоносный слой. Ещё вопрос, куда всё это будет вылито…»

— Я наберу воды, — сказал он. — Пусть приходят, когда кончится. Но если она кончится и под холмом, всем придётся долго ждать.

…Анализ образцов из мастерской не дал ничего определённого, — в пробирках была сложная органика, частично схожая с уже проанализированными образцами — ворванью и местной водой. Гедимин, пожав плечами, замочил в кювете с отваром подвернувшуюся щепку и время от времени её сканировал. Щепка, как и ожидалось, постепенно пропитывалась и слегка набухала.

«Теперь пора бы мне заняться своим делом,» — сармат посмотрел на бочонки с кейеком и «вечным льдом». «Терморегуляторы и вентиляция для барака… Надо за металлом сходить.»

Рэссеновых «лепёшек» становилось всё меньше. Разрезав на куски и подобрав с земли ещё одну, сармат смерил штабель задумчивым взглядом и посмотрел на долину, ещё покрытую шестиметровым слоем гравия, и холмы над ней. «Скоро придётся кого-то послать за рудой. Найти бы того Текк’та, который долину за ночь ободрал…»

Наверху его встретили вопли аборигенов. Бронны и Скогны, забросив работу, собрались двумя кучками у погасшего маяка и верещали — то приглушённо, то во весь голос. Гедимин, поспешно прикрыв наушники, ускорил шаг — он уже заметил, что обе группы разворачиваются к нему. «Надо переплавить рэссену, отлить термопластины, трубы…» — повторял сармат про себя, стараясь не отвлекаться на аборигенов и их свары. «Литейная станция, надеюсь, свободна. Филков из-за стола выгнать, пусть у Айзека в отсеке шьют.»

Войдя в лабораторию, Гедимин едва не запнулся о филка. Малорослые сарматы устроились на полу, расстелив там же разноразмерные отрезы пёстрой рыхлой ткани. Один из них держал в руке голопроектор, другой подкладывал под плоскую голограмму тряпки по размеру, третий ставил метки, четвёртый резал уже размеченное — к облегчению Гедимина, нормальным земным инструментом. Ткани было не так много, как ожидал сармат, и филки отчаянно экономили, высчитывая по миллиметру.

— К моему столу не лезть, — предупредил сарматов Гедимин, на всякий случай прикрывая рабочее место защитным полем. Работа была несложная, но рискованная — пока плавится рэссена в тиглях литейной станции, раздробить в мелкую пыль кейек и «вечный лёд» и очистить дробилку от их остатков — чтобы нигде не задержалась ни одна молекула. «Дезактивация,» — хмыкал про себя сармат, проверяя разобранную установку сигма-сканером. «Хоть меей заливай. А вот интересно — что на „Элидгене“ будет вместо меи? И вообще дезактивирующих растворов? Зелёного Пожирателя выпустят, чтобы выел лишнее?..»

Из лаборатории Гедимин выбрался, когда расплав, перелитый в опоки, начал застывать, и уже понятно было, что ничего не взорвётся. Филки, разделив между собой раскроенные куски, перебрались за стол Вепуата; никакого биологического оборудования там уже не было, и вообще Вепуат, кажется, давно сюда не заходил. Гедимин вспомнил, как рассеянно тот в последнее время смотрел на всё, кроме подраненного «трилобита», и недовольно сощурился. «Надо бы его найти. Всё-таки нас сюда не за зверьём прислали. Один такой уже свихнулся на крысах…»

Не успел Гедимин спуститься с трапа и сделать пару шагов, как наперерез с отчаянным визгом бросился Скогн. Сармат даже вздрогнул и схватился за генератор защитного поля, но ничего похожего на аварию вокруг не было, и даже кочевники не прибежали. Скогн, остановившись перед Гедимином, что-то тараторил. Чуть поодаль стояли другие — и Скогны, и Бронны, плотными группами в стороне друг от друга. Вид у них был озадаченный и не слишком довольный, но вроде бы не напуганный.

— Ничего не понимаю, — буркнул Гедимин, выразительно пожимая плечами. — Где Вепуат?

Аборигены определённо поняли только одно слово, но этого хватило — писк и повизгивание затихли, сразу двое «гонцов» бросились к шатру Вепуата. Оттуда донеслось сердитое фырканье, приглушённое цоканье, тяжёлый вздох, и ликвидатор выглянул наружу.

— Гедимин? Что, перевод нужен? А… Ладно, идём.

— Ты чего? — Гедимин заглянул в его темноватые глаза — с Вепуатом что-то было не так. — Устал? Ранен? А Айзек…

Вепуат дёрнул плечом. Только теперь Гедимин заметил, что на броне разведчика не сидят «трилобиты»; он снял все шлейки и отстегнул защёлки, оставив и животных, и всё их снаряжение в шатре.

— Нормально всё. Идём. Тут всем от тебя что-то нужно.

«От меня? Всем?» — Гедимин озадаченно мигнул. «Слишком много аборигенов вокруг в последнее время. Опять какие-то проблемы из-за столяров? Они же вроде в долине работают. Если где и воняет, то там, на дне…»

Едва сарматы вышли из-за шатров, Бронны и Скогны обступили их с двух сторон. Кто что верещит, Гедимин не понял, но указывали все на каменную башню. Сармат смерил её недоумённым взглядом и пожал плечами. «Башня как башня. Даже не покосилась. И вроде не мешает…»

Вепуат, внимательно выслушав аборигенов, еле слышно хмыкнул.

— Всё-таки не поделили. Странно, что только сейчас, а не сразу. Я думал, ещё тем вечером передерутся.

Гедимин мигнул.

— Это из-за башни, — Вепуат кивнул на ритуальное сооружение. — Ты построил одну на всех. Они надумали её поделить — поровну по высоте…

Гедимин пожал плечами.

— Их дело. Сами разберут, или помочь?

— Они уже примерялись, — Вепуат замолчал на пару секунд, прислушиваясь к нестройным голосам со всех сторон. — По высоте получается поровну. Только у одной башни наверху будет удобная площадка — вон та, которую ты сделал — а у другой вообще ничего. Они тебя просят поделить площадку. Если кто-то из них её заберёт, тут будет драка. А ты — равный Куэннам, тебя все послушают. Чья будет площадка?

Гедимин оглянулся на башню и сердито фыркнул.

— Скажи — пусть начинают разбирать. А я пошёл за камнем. Сделаю вторую площадку. Но дальше пусть делят сами. Жребием, что ли… Только без меня.

…Когда Гедимин с готовой каменной деталью вернулся на холм, башня уже не высилась над лагерем — её разобрали до половины, и Бронны сосредоточенно возились с частями верхней, более узкой, башенки, собирая её заново. Скогны молча стояли вокруг своей, нижней, половины и чего-то ждали. Вепуат сидел между ними, нахохлившись и думая о чём-то своём.

— Вот, — бросил Гедимин, насадив последний каменный «блин» на выступы башни. Снизу заверещали. Скогны сигналили отогнутыми когтями и вопили что-то ритмичное, Бронны, оставив свою башню, старательно улыбались и кивали. Гедимин спустился и шагнул в сторону, мимо расступившихся аборигенов. Ненадолго облепив свою башенку, они сбегали на кухню за каким-то питьём и принялись её опрыскивать. Бронны, снова разобрав свой маяк, потащили его части на другой край плато, подальше от Скогнов. Гедимин тяжело вздохнул и повернулся к Вепуату.

— Всё? Все успокоились?

— Угу, — отозвался тот, поднимаясь с земли. — Хорошо ты придумал. Не знаю только, почему они сами не попросили вторую верхушку.

Гедимин пожал плечами.

— Мартышки и есть мартышки. Даже те, что выдры.

Вепуат невесело усмехнулся.

— Я ему всё-таки отрезал крыло, — пробормотал он, глядя мимо Гедимина; его глаза снова потемнели. — Выверил всё до грамма, всю аэродинамику. Если он и теперь не разлетается…

Гедимин мигнул.

— Здоровое крыло?.. — он невольно поёжился. «Биологи, мать их пробирка… Интересно, бывают среди них нормальные?»

— Можно подумать, мне не жалко, — фыркнул Вепуат. — А что оставалось делать⁈ Он должен летать, ремонтник. Без полёта им не жизнь.

…Чекан в последний раз коснулся металла, и Гедимин пальцами почувствовал нарастающий холод. Пластина подёрнулась инеем.

«Сработало,» — думал сармат, замеряя температуру уже не пальцами, а прибором. До сих пор не верилось в происходящее, и никто не мог объяснить, каким образом рисунок на поверхности металла влияет на его свойства… «Пока работает — пусть работает,» — решил Гедимин, убирая инструменты и осторожно вытирая пластины от пыли и прокладывая кусками негорючего дерева. «Когда-нибудь тут начнут изучать физику. Дойдут до термодинамики. Вот тогда-то мы и посмеёмся.»

Гедимин посмотрел на щепку в кювете, мигнул и взялся за сканер. Плотная прокалённая древесина слегка набухла. Странная жидкость просочилась между волокнами и прошла довольно глубоко. «Заготовки в ангаре,» — вспомнил сармат и поднялся на ноги. «С ними что-то собирались сделать, когда стемнеет. Надо сходить…»

На дне долины горел красно-жёлтый свет. Он дотянулся почти до кромки обрыва — Гедимин спускался без фонаря, изредка «подсвечивая» тропу сигма-сканером — по пути было два участка с опасно близкими разломами. Ступив на каменную плиту, он убрал и сканер. Его уже заметили — Бронны, собравшиеся у ангара, повернулись к нему и запищали громче, кто-то даже поклонился.

Их тут было много — к подмастерьям Нурру присоединились пятеро подручных с полевой кухни. Один из них поставил в печь длинный узкий сосуд с плотно заткнутым горлом и пристально за ним следил, держа палец у глиняной стенки. Другой наполнял из бочки уже знакомый Гедимину горшок — в таком с утра варились ферментированные листья. Они и сейчас были там — комок положили на дно, и он постепенно расплывался, смешиваясь с водой.

Броннам как-то удалось вытащить из ангара здоровенный котёл; сейчас он был открыт, внутри поблескивали мокрые заготовки, но жидкость была слита. Нурру, оглянувшись на Гедимина и слегка наклонив голову, вернулась к своему занятию — она макала затупленную щепку в белую жижу и водила ей вокруг носа и рта одного из подмастерьев, вычерчивая какие-то значки. Гедимин посмотрел на остальных Броннов — все были разрисованы так же, белой и синеватой краской вокруг носа, рта и глаз. Значки были нанесены ровно, как по трафарету, будто Нурру рисовала их уже сотни раз… и будто от их правильности что-то зависело.

«Новая традиция?» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся, глядя на разрисованные лица аборигенов. «Дикарство какое-то…» Он подавил лёгкую брезгливость. Сарматы не пачкали кожу — так делали даже не все «макаки», только самые дикие… «Может, я зря пришёл? Они уже закончили работу и теперь развлекаются, как умеют?»

Нанеся на лицо Бронна последний значок, Нурру повернулась к печи. Сосуд уже достаточно прогрелся; его осторожно сняли, воткнули в углубление на камне и ждали, когда подойдёт «командир». Нурру провела пальцем вдоль стенки и с коротким воплем выдернула пробку. Бронны, молча наблюдавшие за ней, часто замигали, кто-то провёл рукой вдоль лица. «Вонючая ворвань?» — Гедимин вспомнил, как на варёных в жире жуков реагировали в лагере Броннов. «Выдохлась, кажется. Нос никто не затыкает. Или притерпелись…»

Двое подмастерьев, взявшись за обмотанные шкурами ручки, осторожно донесли сосуд до котла. Гедимин хотел подойти ближе, но, опомнившись, включил сигма-сканер. Расплавленный жир тонкой струйкой падал на заготовки; Бронны лили прицельно на плоские стороны, не цепляя торцы, и проливали очень тщательно, покрывая маслянистой жижей каждый сантиметр. Нурру шла за ними вокруг котла, тонкой костью указывая на непролитые участки. Не успели они пройти и четверти круга, как заготовки, вымоченные в двух жидкостях, начали дымиться.

Нагрев был быстрым и сильным — пока Гедимин мигал, глядя на анализатор, температура заготовок подскочила на полсотни градусов. Бронны с длинным кувшином побежали быстрее. Из котла рванул пар. Подмастерья отпрыгнули в сторону, едва не потеряв по дороге опустевший сосуд, и Нурру с помощником припечатали котёл крышкой. Гедимин думал, что её сорвёт, но нет — пар с воем устремился в отверстия, из которых загодя вынули пробки.

«А там уже за полторы сотни…» — сармат с опаской смотрел на котёл, от которого отошли уже все Бронны. Даже печь оттащили подальше; на ней уже грелся горшок с листьями, и следящий за ним повар боязливо косился на воющий котёл. Нурру слабо шевелила когтистыми пальцами — как показалось Гедимину, она считает секунды. Выждав ещё немного, она взялась за длинную кость с развилкой на конце и махнула свободной рукой. Один из подмастерьев схватил такую же кость, другой — уложенную у порога волокушу — плетёный поддон на маленьких полозьях, клиновидный, в самом широком месте расходящийся до метра.

Крышку сбили в два удара, поддели на рогульки и отложили в сторону. В небо снова рванул желтоватый пар. Бронн подцепил крюком одну из плотно уложенных деревянных пластин, и она неожиданно легко вылетела и упала на волокушу. Следом, наклонив котёл, вывалили ещё несколько; они все дымились, и никто не прикасался к ним руками — только крючьями и рогульками, лёгкими тычками складывая заготовки в ровные штабеля. Когда половина содержимого котла вывалилась на поддон, Бронны впряглись и потащили его в ангар — быстро, почти бегом. Нурру, оставив у котла пару подручных, поспешила за волокушей. Едва дымящиеся заготовки исчезли в дверном проёме, Гедимин взялся за сигма-сканер.

Бронны, добежав до дальнего конца ангара, оттащили волокушу к стене напротив штабеля плоских камней. Заготовки полетели на пол. Их подталкивали рогульками, складывая торец к торцу без зазоров; несколько секунд — и на полу появилась округлая «мозаика». Двое Броннов поддели с двух сторон плоский камень, третий подтолкнул его — и массивный диск придавил заготовки. Они просели на пару сантиметров, из-под камня повалил дым. Бронны уже кидали деревяшки поверх камня; ещё немного — и его застелили сверху, а на него — уже втроём — уложили другой. Подмастерье с пустой волокушей побежал к выходу, за ним устремились остальные. Заготовки в котле ещё дымились, когда их вывалили на поддон и потащили в ангар. Гедимин молча следил, как растёт в высоту башня из камня и дерева. Придавив её последним каменным диском, Бронны набросили сверху шкуру и подпёрли с трёх сторон костяными жердями. Шкура зашевелилась, но вскоре обвисла — пар уже не валил под таким давлением, только сочился потихоньку изо всех щелей. Бронны накрепко закрыли дверь между складом и мастерской и вывалились из ангара, шумно выдыхая. Нурру выходила последней. Остановившись за воротами, она посмотрела на Гедимина и подняла оба когтистых пальца. Сармат неуверенно усмехнулся.

«Экзотермическая реакция,» — думал он, глядя на экран сканера. Сигма-луч «видел» сквозь стены, шкуры и каменные плиты, — и он показывал, как распаренная древесина проседает под гнётом, и все неровности расплющиваются. «Естественное сырьё, мать моя колба. Надо же было во всё это ввязаться!» — мелькнуло в голове сармата, сейчас только вспомнившего, что он не просто наблюдает за забавным технологическим процессом дикарского племени, а заготавливает материал для постройки атомной энергостанции.

Нурру уже рассказывала что-то, обращаясь к нему. Подмастерья с волокушей копались в мастерской, аккуратно складывая в поддон ещё не обработанные заготовки, что-то подсчитывая и снова берясь за куски дерева. Опустевший котёл протирал тряпкой забравшийся внутрь Бронн; босые ноги он обмотал по колено, и Гедимин, увидев эту «спецодежду», болезненно поморщился. «Агрессивные химикаты, экзотермическая реакция… И эти — голышом и без респираторов. Странно, что кто-то доживает до старости.»

Подмастерья притащили новые заготовки, выгнали мойщика из котла и стали их укладывать — довольно плотно, выгиб к выгибу, узким торцом кверху. Нурру изредка заглядывала в котёл, но не вмешивалась, только одобрительно попискивала. «Понятно. Сейчас листья докипят, отвар будет готов, и начнётся новый цикл,» — думал Гедимин, прикидывая про себя вместительность котла. «Тут, наверное, два ствола в расколотом виде. И где-то два цикла они успевают сделать за день. Тридцать пять дней… полный местный месяц? А ведь заготовки ещё раскалывать… а после такого процесса древесина снова должна усохнуть, ей на отвердевание нужен месяц… Мать моя пробирка! Я бы в одиночку быстрее арматуры из рэссены наковал. И пусть фонит. Довоенные реакторы все фонили, и ничего, работали как-то…»

Нурру снова повернулась к сармату и начала что-то рассказывать. Он, досадливо щурясь, достал из кармана кусок ветоши. Броннка замолчала и странно шевельнула носом, будто принюхиваясь; её лицо по-звериному вытянулось, жёсткие пучки меха у носа затрепетали. Гедимин, поспешно отведя взгляд, жестами показал, как прикладывает ткань к лицу и закрепляет повязку.

— Защита от испарений, — он показал на котёл, изобразив, как идёт из него пар, и снова взялся за тряпку. — Лучше бы проложить волокном. Но нужны опыты, а я пока не знаю… Ну, хоть тряпками обвяжитесь, хоть мизерная, но защита…

Нурру пристально следила за его жестами — и подмастерья, прервав работу, уставились на сармата, потом переглянулись, и кто-то негромко пискнул. Нурру бросила на них недобрый взгляд через плечо и застрекотала, притрагиваясь к узорам на своей коже — вокруг носа, рта и глаз всё так же белели и синели значки, не стёршиеся от пота и оседающего пара. Гедимин мигнул. «Что она хочет сказать?»

— Общаешься? — донеслось из-за спины. Чуть поодаль, на краю яркого светового пятна от печи, стоял угрюмый Вепуат. «А его пластины теперь, и правда, оттопыриваются,» — мельком подумалось Гедимину. «Совсем нахохлился. Вот мутант…»

— Пытаюсь объяснить им про респираторы, — отозвался он. — Пока не очень. Ты понимаешь, что они пищат?

— Ага, — Вепуат сам что-то пискнул, и Бронны тут же отозвались десятком коротких фраз. Подмастерья нехотя вернулись к работе, Нурру пошла проверять отвар, но все время от времени оглядывались на Гедимина.

— Ну так почему они не намотают тряпок на лицо? — нетерпеливо спросил сармат. — У них же есть ткань. А если её набить промасленным волокном…

Вепуат пожал плечами.

— Они говорят, что нанесли защитные знаки на каждого, кто дышит плохим дымом. И на рот, и на нос, и на глаза. Это не самые сильные знаки, но с ними можно работать. Нурру удивляется, что ты этих знаков не заметил.

Гедимин мигнул.

— Знаки? Этот… орнамент на коже? Так это не украшение, а… — он нервно усмехнулся. — Идём отсюда. С меня на сегодня хватит. Куд-да же мы влезли, сожги меня омикрон-поток…

3 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид — Дальний Край

В душевой кто-то насорил мелкими клочьями вываренных листьев. Воды в цистерне убавилось, но ненамного — аборигены взяли часть для своих нужд, но мыться так и не пришли. Гедимин, досадливо щурясь, отогнал мысленные картины вчерашнего «купания» в опасных реактивах чуть ли не в момент их реакции. «Да откуда тут представления о технике безопасности⁈ Разрисовал лицо — и ладно…»

От холодной воды, вылитой за шиворот, мысли несколько прояснились и свернули в более полезное русло. «Лаборатория уже приехала. Собирались привезти ещё пятерых переселенцев… и для меня — окись ирренция на опыты,» — Гедимин потянулся, упираясь руками в сходящийся потолок, встряхнулся, чувствуя, как испаряется со спины прохладная вода, и побрёл к выходу. «Надеюсь, Маккензи не пожадничал. Хотя бы один стандартный твэл…»

Контейнер с ирренцием лежал на видном месте посреди его стола, под непрозрачным защитным полем. Гедимин щёлкнул по куполу, делая его тоньше, «заглянул» внутрь лучом сканера и недовольно сощурился. «Так и знал, что пожадничает. Сто граммов ровно.»

Он просунул под купол руку и взял миниатюрный экранированный контейнер на ладонь. «Давно не держал в руках ирренция… то есть — нормального ирренция. Земного… Тьфу ты, что за каша вместо мозга⁈»

Он быстро выдернул руку из-под купола и смущённо уставился на дальнюю переборку. Она как раз отодвигалась — из соседнего отсека на шум выглянул филк в жёлтом комбинезоне.

— Ага, вот тебя мне и надо, — кивнул Гедимин, отвернувшись от контейнера с ирренцием. Филка он не узнал — да и разглядел плохо, только по мутной плёнке вместо лицевого щитка предположил, что это новичок, из недавно прибывших. Филк, остановившись на пороге, озадаченно хмыкнул.

— Меня?

— Угу, — сармат двинулся к закрытому шлюзу. — Идём. Нужен оператор на подъёмник. Будем таскать камни.

Филк вошёл за ним в шлюзовую камеру, быстро оглянулся через плечо и как будто поёжился — ему явно было не по себе.

— Подъёмник? Он сложный? — спросил он.

«Точно из новоприбывших,» — окончательно уверился Гедимин. «Уран и торий, ещё и их имена запоминать. Я первых-то не выучил…»

— Ничего сложного, — сказал он вслух. — Освоишь за пару минут. Его строили для аборигенов, даже они быстро освоились.

Филк еле слышно хмыкнул, выходя за Гедимином в ночную темноту. Сармат снял чехол с жёлтого фонаря, и филк немного приободрился, оказавшись в ярком световом пятне. Мимо прошмыгнула стайка нхельви — что-то разбудило зверьков ранним тёмным утром.

— Почему тогда аборигены на нём не работают? — спросил филк, догоняя Гедимина.

— Из-за суеверий, — мрачно ответил тот и смерил новичка угрюмым взглядом. — Ты, надеюсь, не суеверен?

Филк поспешно замотал головой.

Фонаря ему не выдали; Гедимин, заглянув в лабораторный шатёр за деталями подъёмника, мимоходом выдернул из штатива один из «факелов» и протянул филку. Тот, с опаской осмотрев странный предмет, сунул его в карман и плотно прикрыл сверху. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Слишком много новшеств за один раз, да? Омикрон-метр пока выдавать не буду. Может, завтра или послезавтра…»

К новому комбинезону — и особенно тряпичному «чехлу» под ним — филк явно не успел привыкнуть и громко шуршал на каждом шагу, оскальзываясь на сыпучих камешках. Гедимин поймал его за шкирку на склоне и сам шагнул вперёд, глядя на пятно красно-жёлтого света на дне долины. Только оно там и светилось, краем задевая разобранный подъёмник. Бронны громыхали деревяшками, плотно укладывая их в котёл, чуть поодаль кто-то дремал у печи, у дымящегося горшка с отваром. Гедимин недовольно сощурился. «Шли бы они все в ангар. И всё неустойчивое принайтовали покрепче.»

Он покосился на небо — вчерашний буроватый цвет с размытыми болотно-зелёными полосами сменился приятным оттенком черенковского свечения, но на земле светлее не стало — и посмотрел на дозиметр. «Вчера было на пару микрокьюгенов меньше. А ведь замерял здесь же,» — отметил он про себя. «Не зря оно там так красиво светится…»

Гедимин нехотя отвёл взгляд от холодной синевы с прозеленью и ускорил шаг — филк уже косился на него с опаской. Оставив «недомерка» у стены обрыва, сармат в несколько привычных движений собрал подъёмник, смазал, проверил ход — и навалился на массивную крышку, сталкивая её с колодца.

— Ну вот, — сказал он, когда скрежет камня по камню, отражённый эхом, затих. — Это шахта, а это — подъёмная машина. Иди сюда, покажу, как работает.

Бронны наблюдали за ним издалека — он видел, как они стоят, побросав работу, и глазеют на него, пока спускался на тросе на дно шахты. Филк немного волновался и застопорил подъёмник до того, как крюк достиг нижней точки — в паре метров от каменного дна. Гедимин крикнул в шахту — трос, качнувшись, пошёл вниз, и вскоре сармат стоял рядом с ним, разглядывая будущий главный корпус.

Текк’ты вчера хорошо поработали — площадки, прилегающие к шахте, были завалены приплюснутыми камнями с небрежно продавленными отверстиями, местами камни лежали друг на друге в два-три этажа. Гедимин прошёл вдоль стен пещеры, довольно хмыкая. «Работа идёт,» — ему вспомнились растущие штабеля тектоновых заготовок в долине; плиты вылёживались, и Гедимин периодически проверял их на деформацию. «Неясно, куда, но идёт… Ладно, займусь делом.»

Филк всё ещё волновался — первый груз пошёл наверх, судорожно дёргаясь, и не сразу стрела отвернулась от шахты в нужную сторону. Гедимин снизу крикнул что-то подбадривающее — ну, он надеялся, что филка это подбодрит. Видимо, помогло — трос спустился быстро, уже без остановок на полпути, и следующий груз пошёл ровнее. «Тут на пять заходов,» — прикинул про себя Гедимин, растаскивая завалы камней и перекладывая их ближе к шахте. «Филк успеет освоиться. Выясню, как его зовут, и днём снова посажу на подъёмник. Их тут много, а работать некому.»

Он почувствовал странную слабость в ногах — не сразу даже понял, что это мелко затрясся камень под ступнёй. Низкочастотный гул надавил на череп. Сармат обернулся к часто вибрирующей стене и шарахнулся в сторону, но поздно — что-то огромное на бешеной скорости врезалось ему в грудь и смахнуло его к дальней скале. Рёбра взорвались болью. Сармат опрокинулся навзничь, хватая ртом воздух. Над ним что-то загрохотало, издалека донёсся отчаянный вопль, и свет заслонила голова гигантской змеи. Гедимин попытался отползти, но только бессильно царапнул камень. Он никак не мог вдохнуть — лёгкие съёжились и не пропускали воздух, сердце бешено колотилось, и каждый удар заставлял сармата шипеть от боли. Через несколько мучительно долгих секунд что-то подхватило его под спину и понесло наверх.

Какая-то из бесчисленных попыток отключить болевые ощущения закончилась успехом. Лёгкие с почти слышимым хрустом расправились, пропустив воздух, и Гедимин вдохнул полной грудью. Кожу холодило — кто-то вскрыл его броню, взрезал комбинезон и залил холодной жидкостью грудь и живот. Резко пахло дезинфектантами. Гедимин шевельнулся было, но его схватили за плечи и приподняли, придерживая с двух сторон. Тонкая игла воткнулась под кожу.

— Дышит, — облегчённо выдохнул кто-то. — Блокада сработала. Пусть сидит, так ему будет легче.

— Вынимайте его из брони, — Гедимин узнал голос Гварзы и недовольно поморщился, но на сопротивление не было сил. — Всю вон, на кой она ему⁈ К переборке его… вот так. Вепуат, что ты там возишься⁈ Сканируй!

Гедимин открыл глаза. Вокруг плавали красные и чёрные пятна. Грудь болела — особенно по центру, под грудиной… и снизу, там, где при каждом вдохе что-то похрустывало. Вдали — как ему показалось, метрах в ста — виднелась литейная станция.

— Жив? — Вепуат, выдернув иглу из-под его ребра, выпрямился, заглядывая сармату в глаза. — Не шевелись пока. Только дыши.

— Что… — прохрипел Гедимин — на то, чтобы закончить вопрос, сил уже не хватило. Он видел в красно-чёрном тумане силуэты в скафандрах — тут были Гварза и Айзек, и белый посох Руниена светился ослепительно ярко… Что-то мокрое коснулось ссадины на затылке, и Гедимин вздрогнул — не столько от боли, сколько от неожиданности.

— Что-что, — судя по голосу, Гварза только что зубами не скрипнул. — Текк’т. На полной скорости головой тебе в грудь. Самое время выбыть на пару месяцев, м-мать твоя колба…

— Кенен! — фыркнул на него Айзек. — Тихо все, не мешайте Вепуату!

Гедимин покосился на третий силуэт в чёрной броне. Вепуат медленно обходил его, сидящего у какого-то стапеля, по кругу, направив на него сигма-сканер. Прибор принадлежал не Вепуату — Гедимин узнал свой анализатор, вынутый из скафандра. Короткая усмешка стоила сармату приступа резкой боли и мгновенно сжавшихся лёгких — далеко не сразу удалось их расправить.

— Кости, прочные, как akkhadalis, — пробормотал Руниен; его посох был направлен на Гедимина и горел то ярче, то тусклее. «Тоже сканирует,» — мелькнуло в голове сармата, снова не сдержавшего нелепый смешок. «Значит, Текк’т… Странно, что я жив. Видимо, жёсткость скафандра…»

— Плохо, — прошептал Вепуат, выпрямляясь; его лицо побелело, глаза сошлись в чёрные прорези. — Все рёбра снизу… и оба лёгких… и, похоже, перикард.

— Да уж видно, что его не листочком задело, — снова подал голос Гварза, очень стараясь не скрипеть зубами. — Что будем делать? У тебя самого есть что-нибудь? Скальпели, там, нитки, гипс?

Вепуат вполголоса выругался.

— Кенен! — Айзек хлопнул ладонью по столу. — Вепуат — не врач. Тем более — не хирург. Надо ехать в Ураниум.

Что-то снова кольнуло Гедимина в разбитые рёбра, но за болью пришла прохлада — Вепуат нашёл какой-то слабый анестетик. Рядом, у его ног, валялся распотрошённый медицинский пакет; что-то, извлечённое из него, Вепуат то подбирал, то резким движением совал обратно.

— Кенен, ты остаёшься на базе, — распоряжался где-то вдалеке Айзек, снова скрывшийся в тумане. — Выезжаем немедленно. Вепуат! Зафиксируй раненого, чтобы не растрясло. Есть что-то срочное, что надо с ним сделать до отъезда?

Вепуат судорожно сглотнул, глядя на пакет, скомканный в руке.

— П-полчаса… Он продержится. Сейчас я фиксаторы…

Лежать было неудобно — лёгкие как будто прилипали к лопаткам, и воздух в них не проходил. Вепуат подсунул Гедимину под спину какие-то валики, зафиксировал его полусидя — лёгкие развернулись, зато заболели нижние рёбра. Сармат покосился на себя — низ груди и верх живота покрывали чёрные пятна кровоподтёков, соединяющиеся в один огромный синяк.

— Поедем в Ураниум, — Вепуат сел рядом с ним, заглянул ему в глаза. — Айзек на крыше. Нас провожают нхельви, сотни две, наверное. И Текк’т… Вот, чуешь, тряхнуло?

«Текк’т?» — Гедимин мигнул. «Прямо по поверхности?.. Жаль, мне отсюда не видно…» Он покосился на огромный кровоподтёк. «Что там всё-таки хрустит?»

— Сфалт, — вспомнил он и зашевелился, пытаясь оглядеться. Голова поворачивалась плохо, плечи при каждом вдохе странно ныли. Вепуат хотел прижать его к постели, но отдёрнул руку и только выругался.

— Здесь. В шлюзе принайтовали. Он цел, там… ничего не взорвалось. Гварза сразу к нему кинулся, всё там обнюхал… Гедимин, тебе воздуха хватает? Внизу не больно?

От его неожиданно жалобной интонации сармат изумлённо мигнул.

— Больно, — признал он. — Надо же было так вляпаться на ровном месте…

— Текк’ты решили, что ты мёртв, — нервно ухмыльнулся Вепуат, перекладывая растёрзанный медпакет на стол. — Такой удар скалу проломит…

Он пристально смотрел на экран сканера, изучая что-то под нижними рёбрами Гедимина. Тот досадливо сощурился. «Меня, похоже, всерьёз поломало. Рёбра… хорошо, что спина и руки целы. Но пару недель в фиксаторах… А там вся стройка — пещера, тектон, арматура…» Он стиснул зубы — не столько от боли от очередной встряски, сколько от досады.

— Работу нельзя останавливать, — прошептал он — говорить громче было больно. — Нельзя, чтобы они разбежались. Скажи им, чтобы копали дальше. Надо копать и делать тектон. И арматуру…

Вепуат осторожно, одним пальцем, погладил его по плечу и странно выдохнул в респиратор, будто всхлипнул.

— Сиди, ремонтник. Будет тебе арматура.

…Бронеход медленно всполз на холм и долго на нём елозил, разворачиваясь то одним бортом, то другим. Гедимин, зажмурившись, ждал мучительной тряски перехода — его уже заранее тошнило. Загудел, открываясь, внутренний шлюз; кто-то вошёл, на пороге вскрикнул и вполголоса прошептал что-то про богов и бездну.

— Дим-мин тяжело ранен, — услышал сармат приглушённый голос Руниена.

— Никогда не видел их без брони, — прошептал кто-то, и угол рта Гедимина дёрнулся в ухмылке. — Если можно чем-то помочь… Мне метнуться за целителем?

Кто-то — скорее всего, Айзек — шумно вздохнул.

— Вепуат, что нового?

— Плохо, — буркнул разведчик. — Лёгкие… Нужен дренаж, спустить воздух…

Гедимин открыл глаза — кажется, прямо сейчас его не собирались никуда тащить.

— Сам сделаешь? — спросил Айзек. — Моя помощь нужна?

Вепуат странно булькнул — то ли издал смешок, то ли всхлипнул.

— Смеёшься⁈ Это вмешательство в грудную полость! А я вообще не медик. Не санитар даже. Тут надо лёгкое заклеивать, а что я понимаю в лёгких⁈

«Лёгкое,» — Гедимин досадливо поморщился, прислушиваясь к ноющей боли в нижней части груди. «Низ, похоже. Рёбра пробили… Надо же было так вляпаться, мать моя колба…»

— Значит, не берёшься, — задумчиво пробормотал Айзек, угрюмо глядя на Гедимина. — Тащить его в Ураниум? Выдержит?

Гедимин подумал о переходе через длинный портал, и его снова замутило. Вепуат, вскочив, склонился над ним. Игла снова вошла под кожу; дышать стало немного легче.

— Сам видишь — не выдержит, — буркнул он, отворачиваясь. — Он и здоровый-то не выдерживал. А теперь…

— Понятно, — Айзек кивнул и оглянулся на пару молчаливых стражей; они так и стояли у закрытого шлюза, глядя на Гедимина. — Здесь есть помещение, куда можно его перенести? Вепуат, останешься с ним тут, на холме. Я еду за медиками.

…Переносили сармата втроём; от тряски боль под грудиной снова проснулась, и все силы уходили на то, чтобы дышать. Над головой мелькнуло небо цвета черенковского свечения, потом — желтоватый потолок, будто небрежно вылепленный из пластичной массы; под спину подсунули валики, и сармат сел на какой-то длинный лежак — явно не отдельный, прилепленный к стене из той же жёлтой массы, сильно похожей на тектон. Лежак был покрыт местным войлоком — даже в два слоя, жёсткий внизу, более мягкий — сверху; Гедимин, прижатый к нему собственным весом, чувствовал выступающие твёрдые волокна. «Ксеноорганика,» — едва заметно поморщился он, с тоской глядя на скафандр Вепуата. Разведчик сел на другой выступ стены, тоже застеленный войлоком, — что-то вроде кресла — и тяжело вздохнул.

— Айзек скоро вернётся, — пробормотал он, не глядя на Гедимина. — Тебе фонарь не мешает?

Сармат только сейчас заметил, что светильники в помещении не предусмотрены. Единственным источником света был жёлтый «факел» на поясе Вепуата.

— Где мы? — прохрипел Гедимин, почувствовав на языке знакомый металлический привкус. «Только сейчас дотекло,» — вяло удивился он, вспомнив о порванном лёгком. «Видимо, дырка небольшая. Далеко от крупных сосудов. Зарастёт…»

В коридоре что-то зашуршало. Из-за плавного поворота, занавешенного сшитыми вместе шкурами, высунулся посох Хассинельга, а затем и он сам. Гедимин видел стража, как сквозь белесый туман, — только и отличил по длинным рогам и беспокойно шевелящемуся хвосту.

— Что-то нужно? — Хассинельг повертел длинной мордой, и клешня на его хвосте сухо щёлкнула. — Тут совсем пустая нора. Я принесу из караулки, если чего надо. Воды, может?.. А, верно. Одеяло!

Он снова нырнул под завесу и скрылся из виду. Вепуат тяжело вздохнул.

— Мы около портала, — сказал он. — Тут какие-то ходы в скале. В таких, говорят, живут стражи. Но тут никого нет. Ничей портал. Хассинельга иногда ставят караулить, у него тут своя нора…

«И это, похоже, его вещи,» — Гедимин покосился на войлочное покрывало, явно слишком длинное для Бронна или Скогна. Осторожно подняв руку, он притронулся к стене. Под пальцем был гладкий камень, но странно тёплый, будто к тектоновой массе кто-то примешал толчёный кейек. «Истолчённый в пыль,» — поправил себя Гедимин; мозг вяло высчитывал пропорции. Каменная масса была уплотнена, но незначительно. Это напоминало опрессовку — будто кто-то, прорыв эти ходы, потом прошёлся вдоль стен, уплотняя их вибрацией и давлением. Гедимину вспомнилась скважина под душевой на Сарматском холме. «Текк’ты,» — с уверенностью подумал он. «Эти ходы прокладывали Текк’ты. И эту мебель… выступы… делали они. И явно не для себя. Для стражей?..»

— Страж погиб? — с трудом шевеля «заржавевшим» языком, спросил Гедимин. Вепуат нервно вздрогнул и быстро оглянулся на завесу в дверях.

— Не знаю, ремонтник. Ты лучше… помолчи пока, ладно? Тебе говорить вредно…

Из коридора выбрался Хассинельг — в одной руке посох, будто приросший к ладони, в другой — засунутое под мышку одеяло, довольно толстая скатка из плотного войлока, с одной стороны ещё чем-то обшитого.

— Вот… — он посмотрел на Гедимина, и его хвост нервно дрогнул. — Как тебя накрывать? Ноги только?

— Пока никак, положи рядом, — Вепуат отобрал у него одеяло и пристроил под лежаком. «Ксеноорганика…» — Гедимин с тоской посмотрел на скафандр разведчика — очень хотелось залезть в массивную броню и плотно сомкнуть все пластины. В пещере вроде не было холодно, но сармата отчётливо начинало знобить.

— Одеяло ты принёс, а о столе не подумал, — следом за первым стражем в комнату вошёл второй — Руниен. Небольшой столик на трёх ногах он нёс, с трудом удерживая ещё и посох, зажатый между локтём и столешницей. На столе держалась, почему-то не сползая, широкая миска.

— Теперь Вепу-а будет куда положить вещи, — Руниен покосился на медпакет, который Вепуат задумчиво мял в кулаке, и придвинул стол к лежаку. Гедимин посмотрел на миску и невольно ухмыльнулся — там лежали прикрытые листьями ягоды очень знакомого цвета.

— Листья и плоды курруи, — пояснил страж, со вздохом опираясь на посох. — Для лёгкого дыхания.

— Ага. Спасибо, — вяло отозвался Вепуат, пристраивая медпакет на свободный край. Гедимин мельком отметил — мозг, ничем не занятый, цеплялся ко всему подряд — что столешница не ровная, а загнутая кверху по всему периметру — видимо, чтобы на наклонной поверхности ничего не падало. «И верно,» — сармату вспомнились волокуши Броннов и мебель, вытащенная на улицу, в «великой столице» Равнины. «Ровный пол тут пока найдёшь… Лучше не рисковать.»

— Что с мастером Дим-мином? — вполголоса спросил Руниен; в его взгляде читалась тревога. — Сверху рана невелика, но видно, что силы его покинули. Не пора звать целителей?

Вепуат резко мотнул головой.

— Айзек уехал за нашими медиками. Просто не трогайте нас, мы тут разберёмся.

Руниен приподнял посох, прижимая его к груди, и подался назад.

— Мы — я и Хассинельг — тут рядом, на этом холме, и будем тут до ночи — а Хассинельг останется и на ночь. Как только что-то будет вам нужно…

Вепуат вяло кивнул и снова застыл на одном месте, глядя в пустоту и болезненно морщась. Гедимин откинулся на валки за спиной, снимая нагрузку с нижних рёбер, и прикрыл глаза. Что-то ныло по центру груди, на вдохе отдавая в плечи и под нижнюю челюсть.

Громкий протяжный гудок заставил его вздрогнуть, зашипеть от боли и открыть глаза — на долю секунды ему померещилось, что он в бараке посреди «родного» гетто. Вепуат, встрепенувшись, поднялся на ноги. За дверной завесой уже слышались шаги — две пары ног, одна в тяжёлой броне, другая — в облегчённой.

— Уран и торий! — в комнату, подняв руку в приветственном жесте, вошёл Кенен Маккензи. Он старательно улыбался — углы рта аж вылезали из-под респиратора. За ним брёл угрюмый, помрачневший пуще прежнего Айзек.

— Чего⁈ — Вепуат изумлённо мигнул. — А он тут на кой? Где медики?

— И я тоже рад тебя видеть, — невозмутимо отозвался Маккензи, делая шаг к Гедимину и пытаясь улыбнуться ещё шире. — И тебя, Джед, дорогой мой друг. О, я вижу, стражи окружили вас заботой…

Он небрежно бросил на загнутый край столешницы плотный пакет с красным крестом. К пакету липкой лентой были прилеплены ампулы.

— Не время валять дурака, — нахмурился Вепуат. — Гедимин ранен…

Маккензи кивнул на пакет.

— Посильная помощь, теск. Всё, чем богаты.

Он подошёл ближе к Гедимину и наклонился, заглядывая ему в глаза.

— Ты очень не вовремя, Джед. Ну, как и обычно. Но сейчас — особенно. В гетто — масштабная проверка, город, федералы и «весты» вместе. Если твоё с Кеном отсутствие, Айс, я ещё смог как-то объяснить, то беготню медбригады в пустой ангар и из него — уже не получится. Все крайне заняты, Айс. Справляйтесь своими силами… и постарайтесь всех нас не подставить, о’кей?

Гедимин ошалело мигнул. В голове знакомо и очень неприятно загудело.

Вепуат грохнул кулаком по стене; чешуи его брони встали дыбом.

— Что за бред⁈ Нужна сложная операция, сращение лёгкого, мы не можем тут…

Маккензи развёл руками.

— Сарматский иммунитет, парни! Положитесь на него. Да, тут нестерильно — и что с того?.. У Джеда всего-то сломана пара рёбер. Я принёс фиксаторы, анестетик и флоний — этого ему хватит за глаза. И ещё… — он поднял со стола медпакет и щёлкнул пальцем по одной из ампул. — Блокатор. С него и начните. Если Джед мутирует от обилия ксеноорганики, трудновато вам будет ловить эа-форму по местным холмам…

Вепуат молча шагнул к нему, но Маккензи ожидал такой реакции — он в один прыжок отступил к выходу и нырнул под завесу. Айзек с тяжёлым вздохом встал на пути у разведчика и развёл руки в стороны.

— Heta!.. Гедимин, как ты?

Сармат вяло шевельнул плечом. Под кожей начинало зудеть — механизм регенерации всё-таки запустился.

— Не подохну. Давай сюда блокатор.

Издалека донёсся гудок. Айзек покосился на дверную завесу и махнул рукой.

— Значит, своими силами… — он повернулся к Вепуату. — Просканируй его ещё раз. Если всё в норме, пора класть фиксаторы.

Гедимин покосился на ампулы.

Вепуат встал напротив, напряжённо глядя на экран сигма-сканера. Через пару минут он шумно вздохнул и мотнул головой.

— Правое лёгкое… Слева разрыв закрылся, справа — только шире стал. Воздух под кожей…

— В разрыве отломок ребра? — деловито уточнил Айзек, берясь за свой сканер. Гедимин не удержался от нелепой ухмылки — он чувствовал себя механизмом, притащенным на ремонт. Боль отступила, но теперь грудь по контуру кровоподтёка неприятно зудела, и чем дальше, тем сильнее. Сармат поморщился и снова замер в неподвижности — его сканировали.

— Без отломков. Можно стянуть и заклеить, но… — Вепуат дёрнул плечом. — Никогда такого не делал. А если влезу, куда не надо?

Айзек тяжело вздохнул.

— А что делать? Тут никто не медик. Ладно, давай вдвоём. Что конкретно надо сделать?

…Гедимин сполз на край лежака и наклонился вперёд, опираясь на валик, уложенный на низкий стол. Подпорка была не самая удобная, и от позы рёбра снова заныли. Вепуат опрыскал всё, до чего дотянулся, анестетиком и дезинфектантами; от их запаха в голове Гедимина слегка прояснилось, но он этому не обрадовался. «М-да, нелегко механизму на техосмотре…» — он с опаской покосился на Вепуата, пристроившегося сбоку, и Айзека, вставшего над ним с сигма-сканером. Оба разглядывали его правый бок, особенно тёмный из-по обильного кровоизлияния.

— Гедимин, отключай боль, — вполголоса скомандовал Айзек. — Глубоко не вдыхай. Смотри в сторону. Придётся нам в тебе поковыряться.

Сармат судорожно сглотнул и отвёл взгляд. Боли не было — только холод и влага между рёбрами. Потом что-то дёрнуло мышцы — раз, другой…

— На месте, — сообщил Айзек; раздался щелчок — «щупы» сканера втянулись. — Два миллиметра вверх… Теперь я держу. Работай!

Дёрнуло ещё пару раз, и Вепуат с резким вздохом выпрямился и шагнул назад. Гедимин покосился на свой бок и успел увидеть, как из разреза между рёбрами выдёргивают тонкие длинные штырьки.

— Закрылось, — выдохнул Айзек. — Дренаж!

Мышцы снова дёрнуло, но уже слабее. Давящая боль под нижними рёбрами быстро ослабевала.

— Хватит, — сказал Айзек. — Теперь заклей, и пусть он так посидит. А я буду смотреть.

В его голосе слышалась странная усталость. Гедимин посмотрел на него и увидел на его побледневшем лице испарину. Вепуат залепил узкий разрез пластырем и выпрямился, тяжело дыша. Он тоже взмок, хотя весь процесс занял считанные минуты.

— Гедимин, ты как? — спросил Айзек, заглянув сармату в глаза. — Глубоко пока не дыши. Болит?

— Чешется, — пожаловался Гедимин, покосившись на пятна кровоподтёков. — И внутри, и снаружи. Has— sulu!

Айзек облегчённо вздохнул.

— Срастается! Тебе всё-таки сильно повезло, атомщик… — он покосился на сканер и радостно хмыкнул. — Можешь дышать!

Гедимин вдохнул — глубоко, расправляя помятые лёгкие. Нижние рёбра слегка заныли, и снова что-то шевельнулось под грудиной. «Ничего, это уже проще,» — сармат дёрнул уголком рта. «За неделю срастётся. Может, завтра уже встану.»

— Вроде ничего, — пробормотал Вепуат, глядя на сканер. — Теперь ему полежать до утра спокойно, а там…

Айзек взял со стола ампулы, потянул за край клейкой ленты, покосился на дозиметр.

— Тут девять микрокьюгенов. Милликьюген он за трое суток наберёт. Тогда флоний и введёшь… хотя — я бы и тогда не торопился. По филкам, до пяти милликьюгенов даже реакции нет.

Гедимин невольно поёжился. «Вот и на мне поставили опыт по радиобиологии. Пять милликьюгенов? Там, на Земле, от микрокьюгена шарахаются…»

— Про флоний и я так думал, — поддакнул Вепуат, с сомнением глядя на ампулы. — А вот блокатор… Тут, и правда, как-то… ксеноорганично.

Айзек пожал плечами.

— Смотри. Я уеду, останешься следить за Гедимином. Если до вечера ухудшений не будет, можешь дать блокатор. Если там что-то, что должно быстро отрегенерировать…

Вепуат уткнулся взглядом в пол.

— Так-то вроде нет… Мне только перикард не нравится. Похоже на ушиб, и его вроде беспокоит. Если начнёт копиться жидкость…

Айзек, стремительно мрачнея, оглянулся на Гедимина.

— Ещё одна операция, похлеще той… Следи за ним хорошо, ладно? Я буду приезжать каждые сутки. В крайнем случае беги к Хассинельгу, он с нами свяжется. Если нужна будет операция, не тяни! Кроме нас, её тут делать некому.

…Гедимин опустил голову на приплюснутый валик. Вепуат опрыскал зудящую кожу чем-то прохладным, но мышцы и кости под ней, срастаясь, всё равно нещадно чесались. «Странное дело,» — лениво думал сармат сквозь наплывающую дремоту. «От боли — взял и отключился. А от этой чесотки — не отделаться.»

— Регенерируешь? — сочувственно хмыкнул Вепуат, выглядывая из-под лежака. Гедимин смущённо сощурился.

— Ты бы хоть одеяло себе постелил…

— Незачем, — отозвался разведчик, накрывая одеялом Гедимина. — Оно парадное, с аппликациями… Не холодно?

— Жарко, — сармат дёрнул плечом, подавляя желание почесаться. — Видимо, всё срастается. Где мой скафандр?

— Вспомнил, — хмыкнул Вепуат, поднимая со стола одинокую ампулу. — Тут, в пещерах. И скафандр, и плазмомёт… Я их замотал защитным полем — мало ли… Говоришь, жарко?

Он, оголив пальцы, тронул сармата за запястье.

— Держи руку ровно. Введу тебе блокатор. Тут, и правда, не заметишь, как мутируешь.

…Вепуат ещё долго ворочался на полу, расправляя чешуйки брони. Гедимин лежал, прикрыв глаза. Свежий прокол на руке болел сильнее всего, зато жар и зуд заметно ослабли — механизм регенерации теперь работал вполсилы. «Завтра пойду за скафандром,» — решил сармат. «И осторожно осмотрю окрестности. Тут вроде как граница всей планеты, её край? Никогда не видел планет с краями…»

4 день Огня, месяц Мысли. Равнина, Дальний Край, у перехода в Тлаканту

— Гедимин!

Чужой голос был слышен невнятно, как сквозь слой стекловаты. В ушах звенело, сердце колотилось где-то под горлом. Гедимин чувствовал, как его трясут, как подхватывают под мышки и рывком сажают. Он попытался открыть глаза, но не смог — веки будто налились свинцом. Звон стал громче. Сармат шевельнул рукой, хотел утереть холодный пот — пальцы тряслись, странно отяжелевшее тело не подчинялось.

— Гедимин! Ну теск, ну давай же…

Холодная игла вошла под кожу, что-то обожгло руку изнутри. Сармат судорожно вздохнул — лёгкие развернулись вполсилы и тут же сжались. Резкая боль под грудиной заставила его зашипеть. Кто-то над головой вскрикнул.

— Гедимин, не спи! Открой глаза! Ты меня слышишь⁈

Его снова трясли, но обмякшее тело вытекало из чужих рук. Под головой Гедимина опять оказался валик. «Что со мной? Почему ничего не работает⁈» — едва не взвыв от ужаса, он напряг мышцы; ему померещилось, что он выпрямился, но только на долю секунды — руки подогнулись, и он снова уткнулся щекой в войлок.

Что-то коротко прогудело над головой, и сармат услышал захлёбывающийся вой сирены. «Авария⁈» — Гедимин вскинулся, забыв о накатившей слабости, распахнул глаза, вцепился пальцами в ближайшую поверхность — и снова обмяк, уже на руках Вепуата. Его осторожно прислонили спиной к валикам. Очередная игла впилась в предплечье. В глазах понемногу прояснялось. Гедимин уже видел Вепуата, качающуюся завесу за его спиной и двоих стражей на пороге.

— Слышишь меня? Можешь ответить? — разведчик заглянул сармату в глаза; его радужка была иссиня-чёрной.

— Да, — прохрипел Гедимин. Под грудиной что-то ворочалось, оживая с каждым вдохом. Сердцебиение чуть унялось, но мышечный комок так и не вернулся на нормальное место и пульсировал где-то под ключицами. Сармат чувствовал, как по коже течёт холодный пот, но вытереться не мог — руки бессильно свисали, мышцы расплылись в дёргающийся кисель.

— Я тебя еле поднял, — прошептал Вепуат, расширенными глазами глядя на экран сигма-сканера. — Значит, всё-таки… Грёбаный блокатор!

Он ударил кулаком в стену. Посыпалась каменная пыль. Двое стражей у порога вздрогнули и подошли ближе.

— Что с Дим-мином? — спросил Руниен, выходя к лежаку и глядя на обессиленного сармата сквозь кольцо-навершие посоха. Гедимин видел бегущие внутри кольца змейки — чёрные, красные и серебристые с прозеленью.

— Хуже ему, — буркнул Вепуат, потемневшими глазами глядя на медицинский пакет. Он хотел что-то сказать, но только судорожно вздохнул.

— Зовите Айзека.

…Сердцебиение немного утихло; Гедимин кое-как поднял руку, хотел взять флягу с водой, но едва не выронил. Вепуат напоил его, стёр с лица испарину и тихо отошёл к Айзеку. Тот молча стоял у стены, опустив голову и мрачно глядя себе под ноги.

— Не обойдётся, — услышал Гедимин тихий сбивающийся шёпот Вепуата. — Много скопилось. И прибывает. Поджало мышцу. Надо пункцию…

Сармат снова попытался поднять отяжелевшую, мелко трясущуюся руку. Плечо заныло, сердце забилось чаще. Гедимин хотел унять его, замедлить пульсацию, но не смог даже отключить боль — мозг будто обмяк вместе со всем телом и тоже не хотел работать. «Что за дрянь?» — лениво удивился ремонтник; даже держать глаза открытыми было тяжело. «А ведь я, похоже, так и сдохну…»

— Не могу, — услышал он шёпот издалека. — Это ж сердце. Там на миллиметр не туда… Айзек, давай ты?

В ответ раздался невесёлый смешок.

— Чтоб с гарантией его добить?.. Что-то надо делать… Хотя бы отключить его сможешь?

— Только станнером, — прошептал Вепуат. — Если остановить на пару минут, тромбоза же не будет? Хотя бы движение убрать…

«Ремонтники, мать моя колба…» — лениво думал Гедимин, глядя сквозь полуопущенные веки на чёрные пятна у стены. «И я хорош. Построил, называется, атомную станцию…»

— Мастер Айсиек, — услышал он громкий голос Руниена. — Что случилось? Раны Дим-мина не закрылись? Ваши целители не помогли ему?

Айзек тяжело вздохнул.

— Нам отказали в помощи, — мрачно сказал он. — А из нас с Вепуатом… плохие целители.

— Может, если он съест ягоды курруи… — робко подал голос Хассинельг, и Гедимин не удержался от ухмылки — угол рта слабо дёрнулся. «Опять эти ягоды…»

— У Гедимина внутренняя рана, — отозвался Айзек без тени усмешки. — Очень тяжёлая. И лечение тоже… Мы боимся его убить.

Кто-то негромко стукнул посохом в пол.

— Понимаю, — Руниен резко развернулся к двери. — Хассинельг, лети в город! Кого звать — сам знаешь.

Завеса колыхнулась, по комнате прошёл сквозняк — один из стражей исчез так быстро, что Гедимин не успел проводить его взглядом. Руниен подошёл к сармату, протянул к его стянутой фиксаторами груди навершие посоха.

— Положи сюда ладонь, Дим-мин, — не дожидаясь, пока сармат справится с обмякшими мышцами, страж подсунул посох под его руку. — Сколько смогу сил, я дам тебе… Мастер Айсиек, мы приведём сюда своих целителей. Самых лучших, не боящихся никаких ритуалов. Они проведут над Дим-мином самый сильный из возможных. Такой, что заживут самые страшные раны.

Гедимин изумлённо мигнул и убрал руку с посоха. Сил у него и впрямь прибавилось, и воздух чуть легче стал проходить в лёгкие. «Ритуалы? Какие ещё ритуалы⁈ Они что, собрались лечить меня… колдовством⁈»

— Айзек… — подал голос Вепуат. Он снова стоял перед Гедимином со сканером в руке и разглядывал экран. Стража в комнате уже не было; когда он успел уйти, сармат не заметил.

— Что «Айзек»⁈ — развернулся к нему командир экспедиции. — Я не выну из кармана хирурга с операционной! Или мы с тобой вдвоём сделаем эту грёбаную пункцию, или…

Он судорожно вздохнул и склонился над Гедимином, пытаясь улыбнуться.

— Ну, как ты, атомщик? Дышишь?

Сармат дёрнул углом рта.

— Вроде легче… Что там говорил Руниен? Что они хотят сделать?

Айзек отвёл глаза.

— Лечебный ритуал, атомщик. По местным обычаям.

— Колдовство? — Гедимин издал хриплый смешок; в груди снова заныло. «Может, я уснул в бараке и вижу бредовый сон?» — мелькнуло на краю сознания.

— Ну… да, — Айзек угрюмо кивнул. — Потерпи, атомщик. Вепуат сейчас подберёт лекарства, прикинет, что и как… Операция будет вечером. А сейчас… Пусть они сделают, что хотят. Это не вредно.

— Ты ещё скажи — полезно! — фыркнул Вепуат. Он сидел с медицинским пакетом в руках и угрюмо щурился на него.

— Сиди молча, — недобро покосился на него Айзек. — Готовься. Дозревай. Кроме тебя, оперировать некому.

«Им обоим очень страшно,» — понял Гедимин, и ему самому стало не по себе. Размякший мозг ничего сейчас не мог — ни как следует испугаться, ни осознать масштаб угрозы. Сармат не чувствовал ничего, кроме досады. «Надо же было мне полезть за камнями… Выиграл время, называется…»

— Айзек, — прошептал он. — Как там стройка? Текк’ты… они не уползли?

Айзек сердито фыркнул.

— Стройка… Твоё дело сейчас — не подохнуть, ясно? Додумался же…

Не договорив, он резко развернулся и вышел. Вепуат еле слышно выругался ему вслед.

— Местные что-нибудь придумают, — без особой уверенности пробормотал он. — Они тут живут, не вымерли. Что-то же они умеют… знают…

«Как сделать волокушу,» — Гедимин угрюмо сощурился на дальнюю стену. «И брагу из жёваных зёрен. И рисунки на коже. Мне-то это всё чем поможет⁈»

…В коридоре послышался шорох, костяной стук и тихий звон. В комнату вошёл Айзек, поднял полог, закручивая его винтом, и пристроил на вбитый под потолком крюк. За ним угрюмый Вепуат с помощью Хассинельга тащил длинную «скамейку с чашками» — так назвал про себя это сооружение Гедимин. Оно выглядело очень старым и пахло горелой органикой — и сармат, приглядевшись, увидел на дне каждой «чашки» светящийся осколок кейека. За скамейкой из коридора выбрались трое Броннов — все с серовато-жёлтыми волосами, в украшенных бусами шапках, в подвесках и меховых хвостах с ног до головы. Тот, кто вышел первым, выступил вперёд и слегка наклонил голову, прижимая ладонь к груди.

— Мастер Дим-мин? Не так я ожидал тебя встретить…

Гедимин изумлённо мигнул. «Кайри, старейшина? Он что тут забыл? И как он успел так быстро…»

Бронн деловито пощупал запястье сармата, когтем тронул его грудь и на секунду крепко сжал кулаки.

— Вся надежда на благосклонность богов… Хассек, помоги ему лечь. Его раны на груди, всё с них нужно убрать. Дайте ему смочить рот и положите удобно. Ягоды курруи он есть не станет?

Гедимин снова дёрнул углом рта — сил не было даже на ухмылку. «Дались им эти ягоды…»

— Снять фиксаторы? — услышал он недовольный голос Вепуата. — Это же не цацки, это…

— Снимай, — тихо приказал Айзек. — Нам помогают, чем могут. Хотя бы не мешай им.

Фиксаторы с рёбер сняли. Гедимин растянулся на спине, чувствуя, как ворочается что-то под грудиной, изредка прижимая лёгкие к лопаткам и не давая вдохнуть. У воды был странный привкус — резкий, холодный, но не ментоловый и не спиртовой. «Наберусь я тут мутагенов,» — думал он, следя краем глаза, как по скамейке с чашками раскладывают листья и корешки. Пахло, в целом, приятно, и носоглотку не жгло… Бронны что-то обсуждали вполголоса, изредка вставлял слово Руниен, о чём-то спрашивали Айзека — он отвечал угрюмо и односложно… На долю секунды Гедимин увидел Вепуата — тот молча тронул его плечо и отошёл.

Стало тихо. Двое Броннов поднялись на лежак и склонились над сарматом. Один держал кисть — довольно аккуратную, из ровных волокон; у другого была батарея крошечных глиняных чашек. Гедимин только и смог изумлённо мигнуть, когда по его телу провели первую линию орнамента.

Разрисовывали его долго, узор был сложным; Гедимин видел краем глаза его верхнюю часть — завитки вокруг грудины, неровное кольцо, чуть отклоняющееся влево. Долго возились с нижними рёбрами — там чертили, кажется, спирали и крючки. Боли сармат не чувствовал; ему было прохладно и щекотно. «Значит, колдовство…» — он слабо усмехнулся. «Они такие серьёзные, эти двое… рисовальщиков. Прямо как Нурру там, у котла…»

Бронны спустились с лежака, по пути заглянув Гедимину в глаза. Он понадеялся, что его ухмылка не выползла на лицо и не отразилась на радужке. Если бы не слабость, он, наверное, не удержался бы от смешка. «Всего разрисовали… Надеюсь, тут дронов с камерами нет?»

Он услышал голоса и увидел вспышки — Бронны сыпали что-то на раскалённые камни и протяжно напевали. На лежак поднялся Кайри. Его руки были измазаны рыжевато-красным жиром. Он прижал шестипалую ладонь к груди Гедимина и тихонько запел, крепко зажмурив глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Сармат смотрел на него с нарастающим недоумением. «Он ведь и правда старается. Так, как может,» — Гедимин взглянул на лицо старика, покрывшееся испариной, и почувствовал неловкую жалость. «Как будто это настоящая хирургическая операция. Как будто в этом ритуале есть смысл…»

Кайри жалобно вскрикнул. Ещё две руки, измазанные жиром, прижались к левому боку сармата. Он лежал, закрыв глаза и стиснув зубы от болезненной неловкости. «Какой же бред, мать моя колба. Какой инопланетный бред…»

Кайри, тяжело дыша, сполз на пол. Запах дыма стал слабее. Гедимину снова смочили губы, выдавив сок из какой-то ягоды — скорее всего, курруи. Он даже ухмыляться не стал.

Несколько секунд было тихо. Потом раздался голос старейшины Кайри — тихий, усталый и очень удивлённый. Кто-то тронул щёку Гедимина, и он открыл глаза. Над ним с посохом в руке стоял Руниен. Он стал ещё мрачнее, а кольцо навершия затянула чёрная пелена.

— Боги молчат, мастер Айсиек, — тихо сказал он. — Дим-мин не получил от них помощи. Мне… нам всем очень жаль, мастер Айсиек.

«Не вышло,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «И все почему-то удивились. А что, должно было выйти? Вот дикари, мать моя пробирка…»

Через несколько минут все шорохи стихли окончательно. Над Гедимином склонился Вепуат.

— Ни атома у них не получилось, — тихо вздохнул он. — Хотя они так старались…

— Видел, — отозвался Гедимин, дёрнув углом рта. — Операция вечером?

— Д-да, — голос разведчика дрогнул. — Я… Тебе удобно лежать? Может, тебя поднять?

Гедимин прислушался к ощущениям. Боль притихла, хоть до конца и не отступила; лёгкие втягивали воздух, нижние рёбра, срастаясь, зудели изнутри. Он поднял руку — слабость уже не накатывала волнами, можно было шевелиться, но сильно хотелось спать.

— Вытри меня, — попросил он, покосившись на дикарский орнамент на груди. «Если подохну, то хотя бы не в этой… грязи. Мы не пачкаем кожу…»

— Ага, мигом, — кивнул Вепуат, с явным облегчением наклоняясь за медпакетом. — Глупо, да? Ну… попытаться же стоило?

Гедимину не хотелось спорить. Он смотрел, как разведчик стирает жир и краску с его кожи, и она снова становится чистой. Кажется, и Вепуат был этому рад — он извёл пачку салфеток и потянулся за новой, хотя ксеноорганики на сармате уже почти не осталось.

— Дикарство как есть, — пробормотал он, запихивая все салфетки в пакет. — Если бы не Айзек, я бы в жизни… Надо было ещё утром сделать эту несчастную пункцию, не мучить тебя…

Гедимин повернул голову, хотел приподняться, но решил не тратить силы.

— Очень сложная пункция?

Вепуат на секунду поднял на него взгляд и тут же опустил к полу.

— Большой риск. Никогда такого не делал… да я даже не учился! Там чуть ошибёшься…

«Глупейшая будет смерть,» — додумал про себя Гедимин. «Из-за дурацких камней… Ну, хоть не в дикарской раскраске!»

Он собрал все силы и рывком сел.

— Скафандр далеко? Отведёшь меня? Полежу в броне. Как сармат, а не мартышка…

…Гедимину всё-таки удалось встать — но вот помочь Вепуату он уже не мог и только смотрел, тяжело дыша, как разведчик и Хассинельг волокут по частям его броню. Её собрали прямо на лежаке — сплошной камень должен был выдержать. Гедимина, поддерживая с двух сторон, вгрузили внутрь, и он снова лёг на спину и блаженно улыбнулся, слыша щелчки смыкающихся пластин.

— Не тяжело? — в лицевой щиток заглянул Вепуат.

— Мне так лучше, — отозвался Гедимин, слабо шевельнув бронированной рукой. Движения и впрямь давались легче, будто его поддерживали пневмоприводы — хотя в скафандре никакой механики не было.

— И ещё, — он повернул голову к Вепуату. — Положи мне сфалт под руку. Реактором под ладонь.

Разведчик судорожно вздохнул.

— Реактором?.. Ты там не умирай пока, ладно? У тебя показатели хорошие. Вечером операция… Ладно-ладно, сейчас притащу.

Когда он вышел, Гедимин поднял руку к шлему, осторожно сдвигая ипроновую пластину. «Давно не трогал реактор. Мало ли, вдруг не доведётся…»

— Ты отдохни, — сказал он Вепуату, положив ладонь на приклад сфалта. — Поспи хотя бы… Где твои звери? В лагере?

Вепуат махнул рукой.

— Айзек присмотрит. Поспать, говоришь? А ты тут как?

Сармат вяло шевельнул плечом.

— Тоже посплю, наверное. Тяжело…

Он покосился на завесу в дверях.

— Поставь на выходе поле, — попросил он. — Отдохнём спокойно. Без местных.

— Поле? — Вепуат посмотрел на ладонь Гедимина, прижатую к прикладу сфалта, и сдержанно хмыкнул. — Поле на выходе, эта штука тут, меня спать отправляешь… Ты, никак, собрался щупать стержни? Айзек говорил, ты это дело любишь…

Он криво ухмыльнулся. Гедимин смущённо сощурился на потолок. «Айзек — трепло!»

Не дождавшись никакого ответа, Вепуат махнул рукой. Залепив дверной проём защитным полем в два слоя и провертев в нём воздуховоды, он устроился на полу, несколько минут шумно ворочался, громыхая чешуями скафандра, и наконец затих. Гедимин открыл глаза, повернул к нему голову — разведчик не шевелился и дышал ровно. «На нём тяжёлая защита. В дверях — поле. Сквозь стену много не выйдет, но лучше луч направить вверх…» — сармат кое-как подцепил непослушными пальцами защитные пластины на корпусе сфалта. Руку обволокло теплом.

В тёплом облаке не было отдельных волокон и вообще никакой структуры — оно расползалось по телу равномерно, как поднимающаяся вода. Гедимин прикрыл глаза, чувствуя, как его мягко покачивает на невидимых волнах. «Реактор заглушен? Интересно, сколько тут в кьюгенах…» — лениво подумал он, но сил посмотреть на дозиметр не было. «Полежу так. Приятная штука. И дышать вроде легче.»

Он закрыл глаза и вместо черноты с красными проблесками увидел ровное зеленоватое свечение. Сквозь него постепенно проступали столбчатые структуры. «Щупать стержни…» — Гедимин слабо улыбнулся. «Или они меня — кто их тут разберёт. Странная какая-то штука. Надо рассмотреть её поближе…»

…Чесалось всё — от верхней части живота до подмышек, и внутри, и снаружи, и так, что терпеть было невозможно. Гедимин схватился за грудь, но рука ударилась о броню — он лежал в скафандре.

— Мать моя колба… — пробормотал он, встряхивая головой, оперся было на руку, желая встать — и едва успел поймать падающий с лежака сфалт со светящейся дырой на прикладе. Сползающий реактор всё-таки громыхнул об пол, сармат, скатившись с кровати, поспешно заткнул дыру в его корпусе и помянул уран и торий. На него, ошалело мигая, смотрел разбуженный Вепуат.

— Извини, — буркнул Гедимин, подбирая сфалт. — Упало.

Он сел на лежак и потянулся, разворачивая онемевшие плечи. Грудь по-прежнему чесалась, кожу жгло. «Регенерация,» — запоздало вспомнил сармат. «Лучше не трогать. S— sa has— su, да что ж оно так… Когда болело — и то было легче!»

— У тебя от зуда что-нибудь есть? — деловито спросил он у Вепуата — и почувствовал сильнейшую жажду, будто от пары слов у него пересохло в горле. Вытряхнув из-под брони флягу, сармат одним махом опустошил её до половины. «Так-то лучше. И ещё — помыться бы. Весь в какой-то мартышечьей дряни…»

— Яд-дро Сатурна, — медленно проговорил Вепуат, округлившимися глазами глядя на Гедимина. — Ну-ка ложись и вскрывай броню!

Он долго смотрел на сигма-сканер, приставив его к груди Гедимина. Тот молча терпел — от холодных «щупов» всё-таки зудело немного меньше.

— Мать моя пробирка, — пробормотал Вепуат и неуверенно усмехнулся. — Ну ты даёшь, теск. Ну ты даёшь!

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Всё? Можно сесть? — он прижал прохладную перчатку к горячей, почти раскалённой груди и досадливо сощурился. «И что бы регенерации включиться на сутки раньше⁈ Напугал всех, самого в грязи измазали…»

— Ну ты даёшь, — повторил Вепуат, выключая сканер. — Айзек ошалеет, как увидит… Куда⁈ Лежи! Все рёбра по кускам, а туда же…

Гедимин с тяжёлым вздохом снова лёг на кровать и подёргал лопаткой. «Сердечная мышца умеет чесаться,» — отметил он про себя. «И лёгкие тоже. Да чтоб им всем…»

— Держи, — Вепуат положил рядом с ним сфалт. Гедимин отодвинулся и пристроил его у стены, прикладом себе под локоть.

— Теперь не сдохну?

— Не должен, — Вепуат слабо ухмыльнулся. — Отёк практически ушёл, стенки расправились, лёгкое заросло… Но ты лежи! Надо дать костям срастись.

— Чешется, — пожаловался Гедимин. — У тебя точно ничего нет? Никакого анестетика?

— Терпи! — хмыкнул Вепуат. — Кожу полить я могу, но чешется у тебя внутри.

…К приезду Айзека Гедимин уговорил не укладывать его, а дать спокойно посидеть и почитать ежедневник. Зуд под кожей постепенно спадал, и сармат уже мог думать о стройке. «Два дня потерял,» — он досадливо щурился на пустые страницы. «Надеюсь, хотя бы рабочие не разбежались. Столяры уже поставили четыре башенки… А камни, наверное, никто не поднимает. Хорошо, если пещеру углубляют. Оптимизировал работу, называется… Нет, больше я в эту шахту не полезу!»

Айзек быстрыми шагами вошёл в комнату, взглянул на Гедимина, листающего ежедневник, на довольного Вепуата и шумно выдохнул.

— Живой?

…Руниен всё разглядывал свой посох, хотя уже и навершие не светилось. Что-то крепко его озадачило.

— Боги всё-таки помогли Дим-мину, — сказал он без особой уверенности. — Они не могли оставить его…

— Ага, — сказал Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак. Тот сердито сощурился, но всё, что хотел сказать про местные суеверия, оставил при себе.

— Они долго думали, прежде чем помочь, — сказал Хассинельг; он тоже был тут и озадаченно смотрел на раненого. Гедимин сидел на лежаке и незаметно, как ему казалось, поглаживал корпус сфалта. Ему было неловко — не столько за стражей, сколько за Айзека. «Дикари — они и есть дикари. Сармат-то чего им поддакивает⁈»

— Но они помогли, — с нажимом сказал Руниен. — Сам старейшина Кайри пришёл сюда! Я даже и не ждал, что он сорвётся на помощь…

— Спасибо ему, — серьёзно сказал Айзек. — И всем вам. Вы очень помогли. Гедимин побудет ещё здесь, пока его кости срастаются…

— Конечно, — два посоха закачались. — Мы принесём вещи для Вепу-а, который за ним следит. И вещи для Дим-мина… что-нибудь нужно ему?

«Прозрачное стекло и много мифрила,» — думал Гедимин, задумчиво щурясь на очередной чертёж. «Для системы передачи сигнала. Только оптическая передача, по-другому, похоже, не получается…»

— Вепуат! — Айзек чуть повысил голос, и Гедимин поднял взгляд от чертежа. — Смотри, чтобы атомщик сильно не бегал. Хотя бы пару дней нужно поберечь рёбра. При необходимости применяй станнер!

5 день Молнии, месяц Мысли. Равнина, Дальний Край, у перехода в Тлаканту

Гедимин выпрямился во весь рост и повесил сфалт за спину — оставлять его на лежаке не хотелось. Вепуат, зашевелившись на сидении, сердито фыркнул.

— Ну что у тебя чешется⁈

— Всё, — буркнул Гедимин и дёрнул плечом, безуспешно пытаясь почесать внутренние органы. К утру зуд заметно ослаб, а жжение и вовсе пропало, но побочные эффекты регенерации сильно донимали сармата, а лежать и терпеть их ему уже надоело.

— Дал бы анестетика, — продолжил он, поворачиваясь к Вепуату. — Как-нибудь мышцы изнутри пролить, чтобы остыли, — можно, нет?

— Не, ремонтник, — серьёзно ответил сармат. — Ничего тут сделать нельзя. Думаешь, от беготни тебе полегчает?

— Ну, если ты помочь не можешь… — Гедимин снова дёрнул плечом и, помянув про себя уран и торий, вышел в коридор.

Изнутри пещера казалась маленькой, а долгий путь по извилистым ходам сармат, видимо, успел позабыть. Туннель извивался так, будто его копали черви-пирофоры, но всё-таки один дельный изгиб Гедимин нашёл — в целом пещера была расположена так, что взрыв у входа не причинил бы внутренней камере вреда. «Воздух относительно свежий,» — отметил про себя сармат, разглядывая гладкие «опрессованные» стены. Из-за них можно было принять коридоры за искусственную постройку, но сканер показывал под слоем «бетона» пласты местных осадочных пород — тот же жёлтый слоистый камень, из которого Гедимин собирался строить ИЭС.

На выходе лежал большой валун — что-то вроде крыльца, только вместо ступеней — продольные желобки, под наклоном сбегающие вниз. «Металлостоки,» — мгновенно определил Гедимин, посмотрев на осколки синевато-чёрной корки прямо под «крыльцом». «Сюда бы поставить металлосборник…»

— Дим-мин? — услышал он удивлённый голос. На холме в десятке метров от пещеры стоял Хассинельг, задумчиво смотрел на опущенный посох, и от его ног веером расходились чёткие световые полосы. Они были хорошо видны даже сейчас, поздним утром, когда можно было различить цвет каждого камешка на плато. Хассинельг выкладывал из них какой-то орнамент, совмещая пятна разной окраски; частично это было похоже на надпись, только алфавита Гедимин не знал.

— Решил пройтись, — сказал он, отводя взгляд от цветных пятен. «Такой голографический проектор нам бы сильно пригодился…» — оборвав мысль, он досадливо сощурился.

— Утро спокойное, — отозвался Хассинельг, перемещая световые полосы. — Нергоны сюда не ходят. И мирные не задерживаются. Никто тебя не потревожит.

Гедимин медленно прошёл вдоль каменного гребня, в недрах которого была вырыта пещера. Она здесь была не одна — сармат разглядел ещё один вход со складчатым камнем-крыльцом. В проём даже вставили дверь — что-то примитивное из нескольких пластов неошкуренной древесины. «Там, наверное, ночевал Хассинельг,» — подумал сармат, разворачиваясь в другую сторону. «А вот и портал…»

Гедимин здесь уже был, только ничего рассмотреть не успел — только и запомнил «взлётную полосу» из двух рядов красных фонарей и черноту, прорезанную вспышками. При свете дня видно было больше — над чёрным проёмом нависала массивная, очень грубая каменная арка. Скорее всего, её даже не строили — просто подняли кусок скального пласта и выгнули дугой, а с одной стороны навалили каменных глыб. Ширина арки была всего два метра — Гедимин прошёл вдоль неё и заглянул с другой стороны, даже потрогал камни, не скреплённые никаким раствором. Палец обожгло холодом.

— В портал пешком лучше не ходить, — раздался неподалёку осторожный голос Хассинельга. Страж, оставив тренировку с голограммами, подошёл ближе и теперь настороженно наблюдал за сарматом.

— Я и не иду, — буркнул Гедимин, заглядывая в чёрный проём. «Не вспыхивает. Но фонит…» — он покосился на дозиметр. «Семнадцать милликьюгенов чистой сигмы. А с той стороны — только полсотни микрокьюгенов. То ли камни там экранирующие, то ли сигма направленная…»

И каменный гребень с пещерами, и арка с порталом стояли на возвышенности, приподнятой над небольшим плато; оттуда был хороший вид — и на ближайшую долину с кучками деревьев-валунов, и на отдалённые плато, прорезанные такими же долинами. «Сфен Земли. Он везде такой,» — заключил Гедимин. Он прошёл вдоль арки, повернулся к холмам спиной — и удивлённо мигнул. Здесь холмистый пейзаж обрывался. Вдаль тянулась туманная, плохо различимая плоская местность. Возможно, дело было в дымке и преломлении света, но Гедимину отчётливо представилось, как она вдалеке заворачивается кверху и срастается со складчатым небом.

— Странный эффект, — пробормотал он, неуверенно усмехнувшись. — Будто там земля закругляется.

— Эррх… да, — внезапно подтвердил очень удивлённый Хассинельг. Он успел подойти к Гедимину вплотную и смотрел на него с опаской, готовясь то ли выдёргивать его из портала, то ли ловить у обрыва.

— Это же Дальний Край. Дальше ничего нет.

Сармат ошалело мигнул. Слабая надежда, что страж шутит, тут же угасла. Луч сигма-сканера, брошенный вдаль, отразился от дымки и рябящих разломов и вернулся назад.

— Ничего? Кто-то ходил туда?

Хассинельг шевельнул хвостом.

— Слишком опасно. Да и не пройти — разломы… Видишь, там даже деревьев нет?

Там и впрямь не было ничего живого — ни деревьев, ни травы… хотя — травы не было и под ногами, и на холмах, где деревья всё-таки росли. Гедимин поворошил гравий — споры огнелюбки, где бы они ни лежали, явно не собирались прорастать.

— Значит, тут край… — сармат криво ухмыльнулся. — Впервые вижу планету с краями. Моя вот круглая.

Хвост Хассинельга снова качнулся.

— Ты, главное, туда не ходи. Тебя просили вернуть целым.

«Планета с краями…» — сармат резко отвернулся от туманной долины. От её вида по коже пробегал озноб. Лучше было смотреть под ноги… хотя — и голый гравий, не прикрытый травой, тоже не наводил на весёлые мысли.

— Странно тут всё выглядит, — пробормотал он. — Без травы…

— Да, грустные дни, — подтвердил Хассинельг. — Скоро прилетят туманники, и земля снова будет прикрыта.

— Прилетят? — Гедимин мигнул.

— Семена. С ветром и водой, — пояснил удивлённый страж. — Как всегда. Каждый год.

— У нас трава растёт, где росла, — буркнул сармат. Ему вспомнился Кагет с его ураганными ветрами и приплюснутыми растениями — и странными животными, чьи белые панцири хрустели под ногами. Даже Кагет был больше похож на Землю… и у него, по крайней мере, не было краёв!

— А, у нас так же, — Хассинельг махнул посохом куда-то вбок. — В Хессе, в Ише, в Найе. А здесь семена сеет небо. Ничего, все привыкли.

Гедимин поёжился. Не то, чтобы ему было дело до миграции местных растений, — но от Равнины в целом его брала оторопь.

— Ты тут давно? — спросил он, отчего-то понизив голос. — Ведь ты не местный?

— В местных годах… уже восемь будет, — прикинул что-то на пальцах Хассинельг. — Недавно. Руниен — больше… лет семьдесят, наверное.

— А, — Гедимин попытался вспомнить всё, что знал об определении возраста у «макак». Что-то не срасталось.

— Руниен — ваш бригадир? — спросил он. — Главный в вашем… отряде?

Хассинельг наклонил голову набок, озадаченно глядя на сармата.

— Руниен — старший страж, да, — неуверенно сказал он.

— Он тебя позвал сюда… работать? — Гедимин кивнул на посох. — Пригласил, нанял… как ты вообще сюда попал?

— Я? — переспросил Хассинельг, глядя в сторону. — Да так, случайно вынесло… Дим-мин, ты бы лучше сел. Вон, на камень. Вчера ты лежал, как мёртвый, а сегодня ходишь и говоришь… так много. Вдруг опять заболеешь?

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Спросил не о том,» — отметил он про себя, устраиваясь на ближайшем камне-крыльце. На глаза снова попала корка спёкшегося металла — мелкие капли рэссены завязли в слое пемзы, полоса метровой длины была практически рэссеновым слитком. Гедимин подобрал его и задумчиво сощурился. «О чём бы спросить, чтобы не услышать очередную… странность? А то мозгу больно…»

— Быстро ты вчера привёл ваших… лекарей, — криво ухмыльнулся он. — Спасибо.

Хассинельг явно смутился.

— Мы все испугались, — сказал он. — Мы позвали вас сюда не для того, чтобы кто-то умер. Руниен велел спешить, и я… я очень торопился. Хорошо, что старейшину Кайри не пришлось долго искать.

Гедимин серьёзно кивнул.

— Как ты успел туда и обратно так быстро? — спросил он. — Я думал, там полчаса кратчайшей дорогой.

Он вспомнил сверхзвуковых летунов Равнины с их странными крыльями-тормозами. «Разве что на этом… зверьке. Но тогда — странно, что я ничего не слышал.»

— Летел на Кейланне? — вспомнил сармат, как называется «зверёк». Хассинельг, явно очень смущённый, дёрнул хвостом.

— Да этого Кейланна пока найдёшь… — клешня на хвосте громко щёлкнула. — Не, я своим ходом. Переместился.

Гедимин мигнул.

— Это как? — он запоздало вспомнил первую встречу с Хассинельгом — как страж вышел из ниоткуда. — Можешь показать?

Хассинельг широко развёл руками и исчез, не оставив ни дымки, ни свечения.

— Это так, — донёсся его голос с верхней точки каменного гребня. Страж стоял там с посохом в руке и ухмылялся во всю пасть. Гедимин мигнул. Когда он открыл глаза, Хассинельг снова был рядом.

— Переместился, и всё, — сказал он. — Руниен, конечно, помог. А там — Пламя, там всё просто.

Гедимин покачал головой. Слова нашлись не сразу.

— Покажи ещё раз, — попросил он, включая дозиметр и анализатор. Чутьё его не обмануло — волна сигма-излучения накрыла сармата, когда страж в очередной раз исчез, и встречная пришла оттуда, где он появился, — на краю плато, в паре десятков метров от Гедимина. «Сигма. Пульсирует. Ну, понятно,» — сармат дождался возвращения стража и прикрыл прибор пластиной брони. «Куда уж без пульсирующей сигмы…»

— А как ты определяешь поверхность? Не врезаешься в скалы, в стены? — спросил он, глядя на гравий под ногами странного существа. Камешки лежали ровно — на них не прыгали с расстояния в двадцать метров, просто спокойно шагнули.

Хассинельг коротко выдохнул и ухмыльнулся.

— Зачем врезаться? Видно же всё, — он шевельнул камешки когтистой лапой. — Не, наверное, можно. Если с головой плохо. Когда с головой плохо, дома надо сидеть.

«Разумно,» — подумал Гедимин. «Хотя и не очень понятно.»

— Видно? На такой скорости? — он недоверчиво покачал головой. — Ты же меньше секунды… перемещался. Что, было время на мягкую посадку?

Хассинельг повёл плечом.

— Да много там времени, — пробормотал он. — Выплываешь себе и смотришь… Дим-мин, тебе, может, лечь? Там, в пещере? Если тебе опять станет плохо…

Сармат сердито сощурился. «И тут всё засекречено. Куда ни сунься, одна секретность.»

— Научи меня перемещаться, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Я постараюсь заплатить. Что-нибудь из рэссены тебе сделаю. Или посох заряжу… частицей Пламени, как Гору.

Он кивнул на сфалт за плечом. Хассинельг подался назад.

— Ничего не выйдет, Дим-мин, — пробормотал он. — Вы так не можете. Если бы могли, ты бы умел. Или ещё кто из вас. Никто не умеет — значит, не можете. Я тут ничего не сделаю.

— Гедимин! — из пещеры, нарочито громко топая и цепляясь за стены, высунулся Вепуат. — Вот ты где. Донимаешь стражей?

На долю секунды Гедимин отвлёкся на него, потом перевёл взгляд на Хассинельга — его там уже не было. Страж стоял на краю плато, в полусотне метров от сармата, и косился на него с опаской.

— Что ты до него докопался? — сердито спросил Вепуат. — Иди в пещеру и лежи спокойно!

Гедимин фыркнул.

— Это существо за секунду может прыгнуть с Земли на Энцелад. Безо всяких ЛИЭГов и антигравов. Ты хочешь, чтобы я мимо такого проходил спокойно⁈

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Если я предложу вскрыть его, ты сам не обрадуешься, — сказал он, перейдя внезапно на язык Сина. Гедимина передёрнуло.

— Б-биологи, мать ваша колба…

— А чего ты хотел? — Вепуат пожал плечами, снова переходя на привычное наречие. — По-другому такое не изучается… Пойдём в пещеру. Будешь много прыгать — все рёбра срастутся криво! Нет, пора всё-таки нам в лагерь. Мне — к «трилобитам», тебе — к работе…

…Айзек долго сканировал Гедимина, почти воткнув «щупы» сигма-сканера в фиксаторы на рёбрах. Сармат терпел, досадливо щурясь. «Дефектоскопист, мать его пробирка…»

— Повернись, — велел Айзек, глядя на экран сканера. Гедимин развернулся другим боком. «Дефектоскопия в движении…»

Вепуат, потеряв терпение, раздражённо вздохнул.

— Айзек, я говорю — пора. Думаешь, я сам не сканировал⁈

— От тряски в дороге сместятся отломки — ты их будешь выравнивать? — отозвался командир экспедиции, выключая сканер. — Гедимин, можешь застегнуться. Сиди пока тут спокойно, пусть кости срастутся понадёжнее.

Вепуат фыркнул.

— Можно подумать, он сидит тут спокойно! Бегает по округе, донимает стражей, копает рэссену. Того и гляди, полезет что-нибудь изучать. Отвези его в лагерь! Там будет то же самое, но хотя бы с пользой.

Айзек посмотрел на Гедимина. Тот поморщился.

— Я никуда не бегал. Что, уже и по округе нельзя пройти?

Айзек тяжело вздохнул.

— Понятно… Рёбра больше не болят?

— Чешутся, — пожаловался Гедимин. — Очень надоело.

— Ну ладно, — пожал плечами Айзек. — Завтра утром, если никому не станет хуже, заберу вас в лагерь.

— Гедимин, если что, там полежит. В лаборатории, — закивал оживившийся Вепуат. — С тяжёлыми вещами ему филки помогут…

Гедимин вспомнил последний спуск в «главный корпус» и едва заметно вздрогнул. «В ядерный могильник такие тяжёлые вещи. Больше не полезу. За два года найдётся, кому поднять те камни…»

6 день Жизни, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Шлюз открылся. Гедимин шагнул на трап и глубоко вдохнул, расправляя лёгкие и унимая зуд в нижних рёбрах. Он ещё ощущался, хоть и не так остро, как с вечера, — регенерация шла полным ходом, быстрее даже, чем обычно, и сармат не мог дождаться, когда все отломки наконец прирастут друг к другу.

— А, и его тоже привезли, — услышал он недовольный голос Гварзы. Тот стоял невдалеке от трапа, угрюмо щурясь на прибывших — Гедимина и спрыгнувшего с крыши Вепуата. Разведчик еле слышно фыркнул. Гедимин, настроенный мирно, изобразил дружелюбную улыбку — он и так потерял много времени, не хватало ещё тратить его на грызню.

— Ну что, насладился общим вниманием? — угрюмо спросил его Гварза. — Какую глупость ещё придумаешь?

Гедимин поморщился. Ему и самому было неловко — та вылазка в шахту и впрямь была не самым умным поступком — но Гварза определённо раздражал. «Так, надо заняться чем-то дельным. Не то подерёмся.»

— Текк’ты уже прибыли? — со всей возможной деловитостью спросил он, глядя на освещённые ярким утренним светом окрестности. «Пара часов до вспышки Пламени. Пора бы им…»

— Два часа как на месте, — отозвался Гварза, к удивлению Гедимина, всё же переключившийся на рабочие вопросы. — Двое возятся с бараком, один роет. Надо же было так закопать макет барака! Полчаса рылся в твоём хламе. Что, в столе ящиков мало?

Гедимин мигнул. «Барак всё-таки строят. Видимо, Айзек настоял. Надо будет посмотреть, как они там.» Подколка Гварзы задела его, но радость от того, что работа движется, и три дня не пропали впустую, была сильнее.

— Роет? Хорошо, — он шагнул на твёрдую землю и покосился на лабораторный шатёр. — Есть свободные филки? Нужен кто-то на подъёмник.

Гварза скривился и оглянулся на Айзека. Тот мрачно смотрел себе под ноги.

— Что, ему не сказали?..

…Взрыв был сильным. Гедимин смотрел на дно долины, присыпанное гравием — от сотрясения со склонов вниз потекли каменные ручьи. Там, где раньше стоял подъёмник, темнели трещины — верхние слои осадочной породы отделились от пласта и раскололись, самый глубокий разлом ушёл вниз на полсотни метров. Остатки подъёмника разметало по краям долины, кое-что долетело до малых шахт, одна из опорных балок докатилась почти до столярной мастерской. Гедимин взглянул на ошмёток тёмно-синего металла — это было цилиндром поршневой машины, пока взрыв не порвал его изнутри и не скрутил в приплюснутую спираль — помянул про себя спаривание «макак» и пошёл вниз по склону. «Надо собрать, что осталось. Если рэссену не распылило, термопластины должны были уцелеть…»

Из ангара мастерской доносился стук — Бронны, похоже, выжили и даже продолжили работу. Котла у двери не было, и печь, на которой готовили отвар из листьев, куда-то пропала. Гедимин мельком глянул на ангар, отметил, что откатившаяся к нему балка перенесла взрыв без повреждений, и прошёл мимо. Сейчас его занимал только подъёмник — и ночной взрыв.

— Что здесь было? — спросил он, выгребая металлические ошмётки из кучи гравия. Пальцы обожгло — под руку попалась покорёженная термопластина, сплав рэссены и кейека. У другого склона камни побелели от инея — вторая пластина лежала под ними, основные детали подъёмника были целы и — для такой аварии — практически невредимы. «Но что там, всё-таки, рвануло? Сами цилиндры? Странно…»

— Мы с Кененом решили, что без тебя его не соберём, — сказал угрюмый Айзек, протягивая Гедимину скрученный обрывок рэссены — ещё один кусок цилиндра. — И оставили, как был. Два дня всё было тихо. А ночью кого-то принесло.

Гедимин мигнул.

— Диверсия⁈ — он, забывшись, сжал в кулаке и так деформированную пластину; рэссена заскрежетала.

— Кто его разберёт, — пожал плечами Айзек. — Бронны слышали шум, будто кто-то запускает эту штуку. Ночью решил поработать или ещё что… А потом рвануло.

Гедимина обдало холодом. «Кто-то из филков влез и…» — он окинул быстрым взглядом свежие осыпи. «Странно, что крови нет.»

— Кто тут был? Он жив? Ранен? — быстро спросил он, выискивая следы чьей-то гибели — и вздрогнул, когда его взгляд наткнулся на широкие тёмно-серые полосы на жёлтом камне.

— Разорвало, конечно, — со странным спокойствием подтвердил Айзек, кивнув на засохшие потёки. — Стражи говорят, что это Кьюсс. В наших базах ДНК Кьюссов не было… но не Сагат и не Райвиг, это точно.

Вепуат, до того молча стоявший над каменной балкой, чуть не подпрыгнул на месте.

— Образец⁈ У вас есть образец⁈

— В холодильнике лежит, — кивнул ему Айзек. — Взял, что поцелее. Ступня, немного обгоревшая. Они носят кожаную обувь — всё-таки цивилизация…

Гедимина передёрнуло.

— Кьюсс пытался… запустить подъёмник? — он растерянно покачал головой. — Зачем это ему понадобилось?

«И где, сожги вас всех нейтронный всплеск, была охрана⁈» — он быстро взглянул на холмы, на Скогнов с копьями, с любопытством наблюдающих за сарматами, и тяжело вздохнул. «Ну, тут ничего нового. Надо было всё-таки поставить мины! Метрах в десяти от подъёмника, чтобы не задело…»

— Равные Куэннам заставили работать вместе огонь и лёд, — услышал он размеренную речь, перемежаемую щелчками жвал — Гор тоже был тут, стоял на склоне, опираясь на посох, и разглядывал дно долины. — Как же Кьюссы могли пройти мимо⁈ Зависть к такому могуществу, глупое желание украсть его… Да проклянут его боги во всех мирах!

Гедимин мигнул.

— Почему оно взорвалось? — спросил он, глядя на серую кровь, будто надеясь, что разорванный на куски Кьюсс что-то ответит. — Не было ни малейшей причины… оно могло не запуститься, если он не так соединил… Там нечему было взрываться!

Айзек еле слышно фыркнул.

— Как видишь, было чему, — он кивнул на разбросанные опорные балки. — Скогны всё утро только об этом и говорят. Очень рады, что не послушали тебя тогда и не связались с этой штуковиной. Ну, и что она взорвалась… тоже, в общем-то, рады.

Последнее он пробормотал, глядя себе под ноги.

— Tza hasesh, — выдохнул Гедимин, подбирая деревянный штырь. Прокалённая древесина не сгорела, не испарилась, даже не разлетелась в щепки — только надтреснула до половины длины, но в дело уже не годилась. «Опоры уцелели,» — Гедимин снова пересчитал разбросанные балки. «А вот всё, что меньше… Ладно, тут работы на сутки. Только трос достать — у меня нет…»

— У Броннов треснул котёл, — сообщил Гор. — Но никого, хвала богам, не ранило. Нхельви уже вернулись из Алвена — с первым же караваном привезут всё нужное для ремонта. Завтра утром котёл будет цел и пригоден для работы.

Гедимин снова мигнул. «Мать моя колба, ещё и это… Ну, хорошо, что никого не убило,» — мрачно подумал он, прислушиваясь к стуку из ангара. «Пусть готовят плашки. Всё равно им месяц работать — днём больше, днём меньше…»

— Ага, пусть чинят, — кивнул он. — Если помощь нужна — я тут. Скажи караванщикам, чтобы завтра привезли тросы. Для нового подъёмника. Спешки большой нет — до завтра я его не соберу.

Со всех сторон раздалось бульканье. Даже Вепуат сдержанно хрюкнул в респиратор.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Айзек, изумлённо глядя на Гедимина. — Ты ещё собрался эту штуку… восстанавливать⁈

— Почему нет-то? — Гедимин сердито фыркнул. — От неё была куча пользы. Если какой-то идиот умудрился её взорвать, это ещё не значит…

Айзек хрюкнул.

— Ну да, само собой, — закивал он. — Взрывом больше, взрывом меньше. Ты же атомщик, в конце концов. Всё нормально. Осталось объяснить это филкам.

— Чего⁈ — Гедимин шагнул к нему. — А с ними что не так?

— Ну-у… — протянул Кенен Гварза, до сих пор молча наблюдавший за сбором обломков. — Как бы это ему объяснить? Айзек, может, ты попробуешь?

Айзек тяжело вздохнул.

— Нет, Кенен. Я даже не берусь. Прими как данность, Гедимин, — филки твоих штуковин теперь опасаются. Особенно — вот этой, с поршнями.

Гедимин растерянно смотрел на него. Слова подбирались с трудом.

— Они же работали с ней. Они сами видели…

Вепуат сочувственно погладил его по локтю.

— Ничего, побоятся и успокоятся. Наверное. Тебе тут помощь нужна? А то у меня там животные…

…Среди гравия попадались не только детали подъёмника. Несколько раз Гедимин влезал пальцем в незастывшую тёмно-серую жижу, иногда — с белесыми волосками, прилипшими к ней, или даже фрагментами ткани. Он на секунду задумался о том, куда делись прочные части трупа — например, череп, который явно не должен был превратиться в бескостные ошмётки. Ответ на свой вопрос он получил быстро — едва поднявшись с охапкой металлических и деревянных обломков на вершину холма. На костяном шесте над лагерем аборигенов торчала серо-белесая голова. В уцелевшем ухе блестела жёлтая серьга. Сармат беззвучно помянул спаривание «макак», сглотнул горькую слюну и, быстро отвернувшись, пошёл к лаборатории.

«А это ещё можно перековать,» — думал он пять минут спустя, разглядывая помятые термопластины. Одна заметно остыла, другая — нагрелась, — авария повредила линии гравировки, знаки частично стёрлись и, похоже, перестали работать. «Прогреть, выровнять, гравировку нанести заново. Кейек весь тут, „вечный лёд“ тоже. Никакой реакции между ними не было. Врут всё-таки местные. Что-то другое там взорвалось.»

Он сгрёб в охапку весь оставшийся металлический мусор и подошёл к литейной станции. «А это — в переплавку. И отлить цилиндры заново. Останется выточить поршни, шатуны… Дерево у меня есть, будет мало — возьму у Нурру. Мы его заготавливали с запасом.»

Думать о восстановлении механизма было приятно — приятнее, чем о суевериях аборигенов или о существе, которое умудрилось подорваться на безопасной поршневой машине. «Кьюсс, похоже, был один,» — мысли снова свернули в тревожащее русло. «Как и тот Райвиг. Может, он правда не хотел ничего плохого. Я бы тоже полез в незнакомый механизм. Особенно — если бы видел, что другие с ним работают…» — сармат тяжело вздохнул. «Как он, всё-таки, его взорвал⁈»

…Рэссена плавилась. Гедимин, в последний раз проверив литейные формы, надвинул кожух и отошёл от установки. Он думал пристроить в соседний тигель пластины, предназначенные для перековки, но решил, что со «странными веществами» Равнины работать лучше снаружи, в шатре, разогревая металл энергией миниреактора. «На лагерь местных не смотреть,» — напомнил сармат себе, выходя из лаборатории с коконом защитного поля в руках. Горячую и холодную пластину он положил вместе; как и раньше, было непохоже, чтобы они собирались аннигилировать.

Едва он вышел к шатрам, мимо пронеслось что-то крылатое, обогнуло сармата на лету и село на ближайшую палатку, широко растопырив многочисленные крылья. Вместо одной пары торчали короткие культи.

— Хэ-э! — Вепуат в один прыжок добрался до шатра и сцапал свисающую с «трилобита» шлейку. Существо затрепыхалось, щёлкая спинными щитками, но всё же было усажено на плечо и крепко к нему пристёгнуто. Вепуат облегчённо вздохнул.

— Еле догнал! Не надо было отвязывать его в шатре. Пролетел под пологом — и вот…

Он щёлкнул пальцем по спинному щитку «трилобита». Животное снова затрепыхалось, но шлейки удерживали его на месте.

— Разлетался, — хмыкнул Гедимин, глядя на симметричные обрезки крыльев. — Всё-таки удалось его сбалансировать?

— Как видишь, — Вепуат, сжав шлейки в кулаке, подкинул «трилобита» в воздух и пару секунд следил, как тот хлопает многочисленными крыльями, вися над его рукой. — Надо погонять его по душевой… Ты ещё не собираешься строить подъёмник, нет?

Гедимин мигнул.

— Из чего, из воздуха? Ещё металл не расплавился…

— А, — отозвался Вепуат, наблюдая за вознёй «трилобита». — Когда соберёшься, зови меня. В одиночку балки не ворочай. Рёбра надо поберечь.

Гедимин озадаченно хмыкнул и покосился на свою грудь. За работой неприятный зуд под мышцами незаметно отступил — а может, регенерация была близка к завершению, и одиночные срастающиеся волокна чесались не так сильно…

— Ладно, — согласился он. — Помощь не помешает.

…Резак в последний раз коснулся остывающей пластины. Сам металл уже потемнел, только свежие насечки горели красным огнём. «Красиво,» — подумал Гедимин, глядя на вырезанный символ. «И действенно,» — добавил он, покосившись на термометр. «Ещё бы кто-нибудь объяснил это с научной точки зрения…»

Он встал из-за стола, распрямляя спину. Нижние рёбра снова заныли — слишком долго он просидел в не самой удобной для них позе. «Пройдусь,» — решил сармат, скользнув задумчивым взглядом по хвостовику экспериментального «твэла», трубке из чёрного песка и заэкранированной катушке, так и закреплённой на струбцине — никто не разобрал установку, когда Гедимина вывезли из лагеря. «Надо посмотреть, что там у Нурру с котлом. Привезли ей материалы или нет…»

Выйдя из-за шатров, сармат услышал шорох гравия, по которому ползло что-то очень массивное. Обогнув лабораторию, непрозрачную как для взгляда, так и для сигма-лучей, он увидел на окраине лагеря пару Текк’тов. Существа свились вокруг длинного каменного ангара с гладкой крышей и осторожно водили по ней головами, оставляя за собой продольные складки. Увидев Гедимина, один из них приподнялся над крышей и протяжно загудел. Сармат изобразил приветственный жест. «А вот и барак на полсотни филков,» — подумал он, глядя на новое здание. «Почти уже готов, работы на одну-две смены.» Он хотел просканировать ангар, но решил не смущать Текк’тов — они всё-таки чувствовали излучение, и сармат не знал наверняка, насколько оно для них неприятно.

Со дна долины доносился знакомый стук. Все Бронны были в мастерской. Котёл, вынесенный на улицу, одиноко стоял у двери. Его стенки были промазаны очередным слоем пластичной массы — то ли глины, то ли ила с волокнистыми примесями. Сканер показал, что обмазка закрыла свежие трещины — и, по ощущениям Гедимина, котёл после просушки и самого примитивного обжига должен был выдержать и химикаты, и бурное парообразование внутри. Сейчас масса высыхала, и Бронны, не пытаясь поторопить процесс, оставили котёл в покое. Гедимин тихо вздохнул — иногда он завидовал такому терпению. «Эти естественные материалы…» — он недобро сощурился на котёл и вставший за ним ангар, полный деревяшек. «И их свойства, sa hasulesh… Любой металлофрил давно бы…»

От сравнения естественных материалов с синтетическими сармата отвлёк лёгкий стук по плечу — кто-то потрогал его посохом. Обернувшись, он увидел Гора, а над ним — приподнятую на четыре метра над землёй змеиную голову. Текк’т вытянулся во всю длину — его хвост ещё был у недостроенного барака. Его ртутные глаза смотрели на Гедимина; плавающие внутри зрачки сошлись к носу и выстроились в ряд.

— Извини, что потревожил тебя, — Гор слегка наклонил голову. — Но Текк’ты беспокоятся и хотят услышать твой ответ.

— Спрашивай, — Гедимин пожал плечами, стараясь не показывать оторопи. Силу Текк’тов он проверил на себе — и сейчас невольно думал, что попасть под такой удар второй раз не хотел бы. «Тихо. Не дёргайся. Ты — Куэнн,» — он криво ухмыльнулся. «Это важно.»

— Текк’ты говорили между собой о том дырявом камне на дне долины, — сказал Гор, прислушиваясь к гудению под панцирем гигантского змея. — Они слепили его по твоему слову. И сейчас они лепят ещё один, сложный внутри. Это очень занимает их.

— Они хорошо работают, — сказал Гедимин, уловив паузу; он не был уверен, что это правильные слова, но что-то надо было сказать.

— Они видели Броннов в том доме на дне долины, — снова заговорил Гор. — Уже много времени они видят Броннов внутри и снаружи. Они ходят там и спят. Текк’ты ни разу не видели, чтобы кто-то из вас спал там. И много времени туда никто из вас не ходит. И ты смотришь на этот дом и не спускаешься к нему. Ты заставил построить его для Броннов?

Гедимин мигнул. Голос Гора-переводчика был ровным и спокойным, а по бронированной морде Текк’та эмоции тем более не читались — но что-то сармата насторожило.

— Это дом для деревянных деталей, — сказал он. — Их там делают, и они там хранятся. Бронны пришли сюда делать их. Доделают — уйдут. А в новом доме будут жить филки.

Текк’т протяжно загудел и, развернувшись, опять намотался на стены барака.

— Они построят хороший дом для твоих сородичей, — бесстрастно перевёл Гор. Его жвалы уже не щёлкали — что-то внезапно его успокоило.

Гедимин озадаченно смотрел Текк’ту вслед.

— А если бы дом был для Броннов — что изменилось бы?

Челюсти стража сухо щёлкнули.

— Трудно тебе было бы уговорить Текк’тов построить ещё один.

Гедимин мигнул. «Вроде ни одной „мартышки“ на Равнине, а „мартышечьи“ свары — на каждом шагу…»

— С чего это? — растерянно спросил он. — Из-за той вашей войны? Но это же было тысячи лет назад!

Посох в лапах Гора слабо качнулся.

— С тех пор Бронны не выросли, а Текк’ты не уменьшились, — бесстрастно проговорил он, глядя куда-то поверх холмов. Гедимин постоял рядом с ним ещё немного, не нашёлся со словами, беззвучно фыркнул в респиратор и пошёл к лаборатории. «Работать надо. И им тоже. Чтоб на дурь времени не было.»

7 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Гедимин сквозь сон почувствовал мягкий подземный толчок, приоткрыл было глаз, но тряска прекратилась, так и не начавшись, и вокруг было тихо. «Приснилось,» — сармат перекатился на другой бок и снова закрыл глаза. «Или одинокий червяк прополз. От Текк’тов трясло бы сильнее.»

Окончательно он проснулся минут через пятнадцать, ещё немного полежал в темноте, но мысли о недоделанной работе донимали всё сильнее — и сармат нехотя поднялся, хлебнул Би-плазмы и побрёл в душевую. Обогнув бронеход, он едва не врезался в бронированный хвост метровой толщины. Двое Текк’тов разлеглись кольцами вокруг недостроенного барака и старательно выводили складки на его крыше. Хвост подобрался к стене, оба существа прогудели что-то приветственное. Гедимин молча поднял руку в дружелюбном жесте. «Проспал Текк’тов. Надо же было умудриться, мать моя пробирка…»

Цистерны душевой были пусты наполовину — как и раньше, по вечерам мылись только сарматы-поселенцы, аборигены обходили купальню стороной… хотя убираться в ней не забывали — внутри было чисто и сухо. Гедимин мельком подумал о местных традициях, но тут же выкинул их из головы. В лаборатории его ждала разобранная поршневая машина, да и опыт с подъёмом твэла ещё не был завершён.

От душевой сармат свернул к обрыву — посмотреть, как там идут работы. Издалека он увидел белый свет — у тропы, опираясь на посох, стояла Ауна.

— Мастерр Дим-мин, — слегка склонила голову она, увидев сармата. — Текк’ты прришли на исходе ночи, и тебя ррешили не трревожить. Двое из них сказали, что будут стрроить. А двое поднимают камни. Там, внизу, накопилось много, а твоя машина сломалась…

Гедимин кивнул. Теперь и сам он видел сдвинутую крышку, зияющую шахту и горку валунов на очерченной площадке. Внизу что-то грохотало. На экране сканера высветились гигантские змеи — две спирали вокруг ствола шахты — и комок слипшихся камней, поднимаемый по выступам спирали к поверхности. Ещё минута — и валуны, поддетые головой змея, вылетели из пролома и раскатились по площадке.

— Тут всё тихо? Кьюссы не появлялись? — спросил Гедимин, глядя на столярный ангар. У его дверей стоял котёл, накрытый крышкой; из неё ещё не вытащили пробки — шла первая стадия обработки, вымачивание, не предполагающее бурного выброса пара. За котлом присматривал кто-то из Броннов-поваров; все подмастерья и сама Нурру, как показал сигма-сканер, дремали в мастерской, устроившись на шкурах и войлочных подстилках. Повсюду вокруг них громоздились стопки деревянных плашек — все стволы были расколоты, остались небольшие заготовки, и теперь их можно было вымачивать и пропаривать. «Работа движется,» — Гедимин довольно хмыкнул и покосился на котёл. «Сколько они обрабатывают одновременно? Два дерева? В такую ёмкость больше не влезает. Где бы найти второй котёл?»

— Кьюссы не скорро ррешатся подойти к холму, — с клыкастой ухмылкой отозвалась Ауна. — Мало кто выбиррается далеко от поселений в такие дни. Рразве что Ррайвиги…

Она резко развернулась к сармату и заглянула ему в глаза.

— Будьте завтрра осторрожны. В одиночку никуда не выходите — и если вам нужен карраван, подождите дрругого дня. Завтрра и Брронны, и Скогны будут сидеть по домам — и Текк’ты, скоррее всего, тоже поберрегутся.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Завтра, что, опять какой-то праздник?

«Или очередной шторм… чего-нибудь,» — запоздало мелькнуло в мозгу, и сармат осёкся. «Как должно штормить, чтобы даже Текк’тов напугало⁈»

— Завтра день Мысли в месяце Мысли, — с напускным бесстрастием сказала Ауна, глядя мимо него. — Ещё не шторрм… но возмущения будут. Осторрожнее с тем, что видите, слышите и тррогаете. Остеррегайтесь моррока.

«Морок?» — Гедимин снова мигнул. «Она про… воздействие на мозг? Всплеск сигмы — или какой-нибудь галлюциногенный газ над холмами? Надо, и впрямь, поберечься…» — он тронул пластины на шлеме, проверяя, плотно ли они пригнаны.

Ещё кучка валунов вылетела из шахты. В этот раз змей не рассчитал, бросил её недалеко — один камень отвалился и, прокатившись по плите, рухнул обратно в пролом. Снизу донёсся возмущённый лязг, и валун выкинули обратно.

— Части твоей машины ещё лежат здесь, — заметила Ауна. — Может, перреложить их к валунам, чтобы Текк’ты не забыли их?

Гедимин недовольно сощурился, но решил не показывать досады — навряд ли Ауна хотела задеть его.

— Пусть лежат, — сказал он. — Почти всё уже готово. Привезут тросы — соберу её заново.

Страж развернулся к нему, едва не выронив посох.

— Соберрёшь… заново⁈

— С ней работа идёт быстрее, — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. — Не надо тратить время на подъём… вон, уже полчаса возятся, а могли бы копать. Ладно, пойду работать…

Ауна что-то пробормотала ему вслед, но сармат не прислушивался. Он думал об остывших отливках в лаборатории и о странностях местной погоды. «Надо Айзека предупредить. Пусть скажет филкам. Мой скафандр сигма не пробьёт, а вот они, считай, беззащитны.»

…Гедимин убрал стопоры, открыл вентиль, услышал знакомое гудение и открыл второй. Поршни внутри спаренных цилиндров взлетели кверху — и опустились мягко, без стука. Гедимин покосился на манометр, проверил температуру и довольно хмыкнул. «Пока хватит. Теперь проверю с передачей. Трос намотаю свой. От местных отличается, но сейчас это неважно. Главное — посмотреть, как работает.»

— Ну, как я и говорил, — донёсся с улицы раздосадованный голос Кенена Гварзы. — Играет в машинки. А ирренций валяется посреди шатра и светит во все стороны.

Гедимин сердито фыркнул, закрыл вентили и нехотя встал из-за стола. Рука в бронированной перчатке уже поднимала полог. Первым вошёл Айзек, за ним — Гварза, и Гедимин, увидев его, ошалело мигнул — щитки его скафандра покрылись сходящимися гребнями, а по их краям прорезались длинные выступы, наползающие друг на друга.

— Уран и торий, — Айзек слабо шевельнул ладонью. — Ага, машина уже готова. Скогны определённо расстроятся. Кенен, ты зря переживал — вон твой ирренций, под защитным полем.

Гедимин, от удивления не успевший нафыркать на Гварзу и потыкать в купол носом, благодарно посмотрел на Айзека. Ирренций — точнее, «твэл», собранный из мифрила и трубки из черного стекла, частично наполненной ирренциевой окисью — и правда лежал под непрозрачным полем. Поле было и снизу — сармат помнил о странных существах, живущих в толще скалы, им тоже незачем было облучаться.

— Ставил опыты с ирренцием? — спросил Айзек, одновременно жестом попросив Гварзу помолчать. Тот шагнул назад и встал у полога, сложив руки на груди.

— Ставил, — отозвался Гедимин, поднимая со стола мифриловый сердечник. Остальные части катушки в сборе были закреплены на струбцине; сердечник лежал отдельно, и внутри «электромагнита» был только воздух. Действовало ли на него притяжение, Гедимин пока не понимал, — воздух внутри шатра и так постоянно двигался, даже если и тянуло сквозняком, сармат этого не заметил.

— Показывай, — велел Айзек, быстро оглянувшись на Гварзу. — Как собирать реактор, уже понятно. С управлением затык.

«Там с любым управлением затык, не только в реакторе,» — думал Гедимин, готовя к новому опыту «твэл», катушку и защитное поле. «Магнит» в очередной раз сработал — хвостовик твэла, взлетев вместе с трубкой на десять сантиметров над землёй, замер в ипроновом приёмнике под катушкой. Гедимин на секунду представил себе сотни таких приёмников над шахтой реактора и гроздья стержней в зелёном огне. «Излучатель повесить сбоку. Постепенно приоткрывать сопло. Тяжи будут сокращаться, притяжение — ослабевать…»

— Ага, — Айзек тронул пальцем защитное поле и пригляделся к хвостовику. — Мифрил к мифрилу… Ты так решил сделать? Хм… А ведь это резко уменьшит лучевую нагрузку на эти твои плёнки. Как думаешь, Кенен?

Гварза поморщился.

— Вам дали месяц на испытания, — сдержанно напомнил он. — Он прошёл? Нет. Вот и не рассуждай о лучевой нагрузке. И… для этого «электромагнита» предполагается два режима? Сброс и подъём? А если поднять нужно частично?

Айзек тяжело вздохнул.

— Что ты собрался делать с несчастным реактором? Маневрировать? Посреди Равнины? В этом может возникнуть хоть микроскопическая надобность? Частичного подъёма управляющих хватит за глаза и за уши… Гедимин, а где будет пристроен облучатель плёнок? Его ведь придётся двигать вдоль периметра…

Гедимин мигнул. «А ведь похоже на то. Двигать… таскать на тросах. Снова эти тросы…»

— И всё это делается с БЩУ, — дополнил угрюмый Гварза. — Не вручную из активной зоны! Чем предполагается соединить БЩУ и собственно блок?

Гедимин недобро сощурился.

— Палками и верёвками, разумеется. Блоки и рычаги. Даже без шестерён, — он криво ухмыльнулся, представив себе длинные коридоры с системами управления. — Интереснее другое. Как снимать показания с реактора и машзала? Я думал сделать систему зеркал, но без стекла… Айзек, ты нашёл тут прозрачные кристаллы? Ведь что-то должно быть… и вроде как есть?

Айзек снова вздохнул.

— Ты же спрашивал у мастера Шесека. Ничего нового с тех пор мы не нашли. Все кристаллы — в горах Омакелха. И нас туда не пустят.

— Кто там всё-таки живёт, в Омакелхе? — угрюмо спросил Гедимин. В памяти всплыли давние проекты Вепуата — сходить и договориться самим, не полагаясь на стражей. «Уже месяц тут сидим, а всё никак не соберёмся. И у меня ещё ребра не зажили, и завтра ожидается какой-то бредовый катаклизм… Sa has— sulesh!»

— В Омакелхе? — переспросил Айзек, и его лицо странно дёрнулось. — Райвиги. Ладно, Кенен, посмотрели и хватит, не будем мешать. Гедимин хоть чем-то занят, а мы…

«Райвиги…» — повторил про себя сармат, тяжело опускаясь в кресло. «Понятно… Давно я не видел тех останков на шесте. Их всё-таки прикопали?»

…Кто-то из филков заглянул в шатёр — точнее, ввалился внутрь без предупреждения и едва не врезался в край стола. Гедимин хотел на него рявкнуть, но увидел в руках у «недомерка» пучки костей, причудливо обмотанные верёвками.

— Тебе привезли, — буркнул филк, с опаской глядя на стол. — Сюда положить?

— Давай, — Гедимин отобрал у него связки, тронул пальцем трос и довольно хмыкнул. «Сойдёт. Можно идти собирать. Текк’ты уползли уже, но ничего — к вечерней смене у них будет подъёмник.»

— Иди, — буркнул он филку, застрявшему у порога. — Я работаю.

— Ага, — кивнул тот. — Где у тебя механизмы для барака? Вентиляция и всё такое? Там ждут — пора монтировать.

Гедимин мигнул. «Да, верно. Утром барак был почти готов, теперь его доделали… и филки уже заселяются.» Ему вдруг стало не по себе, будто он пропустил что-то существенное.

— А. Сейчас пойду, — он заглянул в ящик стола, где лежали обмотанные защитным полем термопластины. «Створки, трос, коробка…»

— Не надо идти, — мотнул головой филк. — Нам сказали тебя не дёргать. Механизмы давай, сами смонтируем.

— Чего⁈ — Гедимин едва не выронил мешок с деталями. — У вас хоть чертёж-то есть?

«Они, небось, думают, что тут привычная вентиляционная система,» — промелькнуло в голове. «А не кучка палок и моток верёвки… Им хоть что-то успели объяснить?»

— Ну чего там? — донёсся с улицы недовольный голос Гварзы. — Не дотащить? Чего вдвоём не пошли⁈

Филк развернулся к приподнятому пологу.

— Он ничего не даёт, — громко пожаловался он. — Спрашивает про чертёж. Надо было раньше забрать, пока его не было!

Гедимин мигнул.

— Ну конечно, — пробормотал Гварза, входя в шатёр. — Какой тебе чертёж? Никто ничего не брал. Давай сюда, что у тебя было для барака, и не трать моё время.

— Они хоть знают, как эти системы устроены? — угрюмо спросил Гедимин, подавив желание показать Гварзе кулак. — Из чего состоят? Ты им хоть схему показывал?

Гварза раздражённо фыркнул.

— Всё они знают. Для этого не надо быть гением механики. Там работы на полчаса вместе с пищеблоком. Кириг, Бласко, берите цистерну! Осторожно, набок не ронять! Дасьен, где тачка⁈

Двое филков, протиснувшись мимо растерянного Гедимина, со сдавленным писком подхватили массивный бак и, чуть проворачивая его вокруг оси и переваливая с боку на бок, потащили к выходу. Гварза, окинув стол деловитым взглядом, подобрал гремящий мешок, заглянул внутрь, подхватил термопластины и вышел следом. Гедимин успел увидеть из-под приподнятого полога, как бак закатывают на волокушу — явно одолженную у местных, со снятыми бортами. Сармат еле слышно помянул спаривание «макак».

— Меня на ремонт не звать, — фыркнул он вслед монтажникам и, обогнув стол, поднял за скобу поршневую машину. «Пусть возятся. У меня своей работы полно. Пойду собирать подъёмник.»

Едва он, нагруженный, вышел из шатра, как под ухом заголосила хриплая труба. Гедимин вздрогнул, повернулся на звук и увидел, как Вепуат, тяжело дыша, пристёгивает к перекладине последнего «трилобита». Двое уже сидели там, топорщили крылья и хлопали спинными щитками. Сокол, высоко задрав хоботок, ревел во всю глотку — а когда он замолчал, Гедимин услышал издалека слабое «эхо».

— Мать моя колба, — пробормотал он, растерянно глядя на дальние холмы. — Опять кочевники⁈

Вепуат мрачно кивнул.

— Где-то поблизости. Сокол с утра беспокоится. Думал, с двумя самками он немного притихнет…

Не договорив, разведчик махнул рукой.

— А сколько им вообще надо? — задумался на секунду Гедимин; надо было бы думать о чём-нибудь дельном, но «трилобит» горланил под ухом, а всё «дельное» осталось в Ураниуме. — Обычно в стае сколько особей?

Вепуат дёрнул плечом.

— Понятия не имею. И вот мне трёх точно хватит! На каждого по два часа вылета в два захода, — и надо мне было связаться с этим зоопарком…

Гедимин ещё слышал вопли Сокола, когда спускался на дно «ободранной» долины — и слышал, как из-за холмов ему отвечают. «Кочевники,» — угрюмо щурился он. «Опять пришли в Элид. А холм как не охранялся, так и не охраняется. Заминировать бы ущелье по периметру…»

…Последняя опорная балка вошла в пазы. Гедимин на пару секунд повис на ней, потом перекинул ноги и забрался наверх, прошёл по перекладинам, проверяя надёжность конструкции. Подъёмник встал на то же место, где был до взрыва; сармат, вернувшись сюда, передумал переносить сооружение — вместо потрескавшихся плит осадочной породы он обнаружил ровный слой свежего, только что застывшего тектона. Потоптавшись по балкам, сармат на него спрыгнул и шагнул в сторону, глядя на едва заметные отпечатки своих ступней. Ни одна балка не опиралась на площадку; здесь стояла поршневая машина со своими приводами, а они, даже уйдя в грунт на пару миллиметров, на работу подъёмника не повлияли бы.

— Давай сюда, — скомандовал он Вепуату, устанавливая машину в ключевой точке, и протянул руку за деталями привода. Тросы у него были с собой — трос привода, подъёмный, страховочный…

— Хорошо тут Текк’ты всё разровняли, — вполголоса заметил Вепуат, глядя под ноги. — Как фрилом залито. Ты попросил?

— Не просил, — качнул головой Гедимин, закрепляя трос, и натянул его, проверяя работу привода. — Ага, сойдёт. Давай крюк.

…Стрела подъёмника описала плавную четверть круга и вернулась на прежнее место, занеся крюк над закрытой шахтой. Трос медленно пошёл вниз; три секунды — и кованый крюк ударился о крышку. Вепуат, застопорив механизм, убрал руку с рычага.

— Надо проверить на полную длину, — сказал Гедимин, подёргав трос. — Сейчас крышку сдвину…

Вепуат крикнул ему в спину, но сармат и сам уже замер на месте, прижимая руку к рёбрам и сдавленно шипя. Крышка осталась на месте — толком налечь на неё Гедимин не успел.

— Вот же неймётся, ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат, помогая ему сесть на ближайший валун. — Очень больно? Так, где это всё вскрывается…

— Пройдёт, — Гедимин перехватил его руку на полпути к пластинам скафандра. — Забыл уже, что со мной непорядок… Надо проверить подъёмник с двойной нагрузкой. По идее, должен выдержать — я изменений не вносил. Разве что тросы… они все тут разные.

— Угу. Ага, — кивал Вепуат, с тревогой глядя ему в лицо. — Посиди тут минут пять. Потом всё проверим.

Блеск на краю поля зрения заставил Гедимина приподнять голову и посмотреть на обрыв. Там — от лагеря аборигенов до образцов тектона, сложенных у края — теснились Бронны и Скогны, а из-под их ног выглядывали нхельви. Вся толпа молча, не издавая ни звука, смотрела на дно долины — на сарматов и их подъёмник.

…Гедимин всё же не утерпел. Ещё не начинало темнеть, как он, отложив излучатель и омикрон-чувствительные плёнки, вышел из шатра и обогнул бронеход. Из-под ног выскочил зазевавшийся нхельви; ещё несколько сидели на крыше и смотрели на новый ангар.

Двери барака были открыты настежь, внутри горел яркий свет, что-то шуршало, и приглушённо переговаривались филки. Один из них выбрался наружу, взял охапку чего-то с волокуши у входа и быстро нырнул в ангар. Гедимин посмотрел на волокушу и мигнул — там лежали куски плотного войлока, сшитые вместе шкуры и ещё какие-то остатки разобранного на части шатра. Новый филк вынырнул из ангара, схватил ещё несколько шкур и юркнул обратно. Гедимин снова мигнул. «На кой им этот хлам⁈»

— А, это ты, — Айзек, дежурящий у волокуши, повернулся к сармату. — Ну вот, заселяемся. Думаю, привыкнут. По крайней мере, это не шатёр. Дыры в крыше их сильно смущали.

Гедимин покосился на серо-стальное небо, всё в синеватых разводах и ослепительно блестящих пятнах. «Ещё бы вот это их не смущало…»

— Всё, — доложил, выйдя из барака, очередной филк. — Расселились по двое. По пищеблоку дежурных назначать или кого-то постоянного? И что с уборкой?

«По двое? Я же одиночные ячейки проектировал,» — подумал Гедимин и покосился на сигма-сканер — очень хотелось заглянуть внутрь, но дверь была узка, а протискиваться боком на глазах у филков не хотелось. «Зачем по двое-то? Ячеек пятьдесят, а их всего десятеро…»

— Уборка на Броннах, — успокоил его Айзек. — Назначьте коменданта, на нём будет и пищеблок. Пока вас мало — справится. Двери прикрыты? Всем тряпок хватило?

Ещё двое выбрались из барака и впряглись в волокушу. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как филки тащат её к душевой. Упряжь была рассчитана на плоского зверя; волокуша, которую тянули совсем не плоские филки, стояла дыбом и ехала по камням торцом. Мелкие сарматы, оглядываясь, ухмылялись — странное занятие их развлекало.

— Не сломают? — спросил Гедимин, кивнув на волокушу. Её бросили у входа в душевую. Оба филка вошли внутрь, и сармат услышал шум воды. Шумело долго — набирали не одно ведро.

— Сломают — починят, — отозвался Айзек. — Это наша — выкупили у Скогнов.

Филк снова выглянул из барака.

— Мы решили — пусть комендантом будет Дасьен. А можно нам какую-нибудь бочку или цистерну? Запас воды пригодился бы.

Айзек повернулся к Гедимину.

— Ты над местными дезинфектантами работал? Есть предложения?

Гедимин, проглотив всё, что попросилось на язык, выразительно хлопнул ладонью по прикладу сфалта.

— Омикрон-поток, — буркнул он. — Всё продезинфицирует.

«Какие ещё дезинфектанты, мать ваша колба⁈» — думал он про себя. «Из чего — из жёваных листьев и помёта⁈»

Айзек шумно сглотнул.

— Аг-га, понятно. Ну, тоже имеет место… Дасьен! Бочку возьмём у местных. Завтра-послезавтра привезут, пока посидите с вёдрами.

Оба филка, высунувшиеся было из ангара, снова скрылись. Гедимин покосился на сигма-сканер — очень хотелось посмотреть, что делается внутри. Мимо, шурша гравием, протащили волокушу; на ней стояли два полных ведра — груз, который даже филк донёс бы в руках, не вспотев.

— Да зайди уже! — усмехнулся Айзек, посмотрев на Гедимина и его почти включенный сканер. — Не выгонят! Только не выпрямляйся — потолок низкий.

Сармат кое-как протиснулся под стрельчатой аркой, пожалев про себя, что не послал подальше Айзека и всех филков и не спроектировал нормальные потолки. От открытых дверей до жилой части тянулась шлюзовая камера — цепочка широких, но очень коротких помещений с каменными перемычками. Пока дверные створки были задвинуты в пазы и прикрыты фиксаторами. Гедимин нашёл взглядом открытый люк — он вёл вниз, в технологические помещения под бараком. Поверх короткой лестницы по наклонному потолку тянулись направляющие для примитивнейшего «крана» — скользящей перекладины с прицепным крюком. Сейчас её было не видно — скорее всего, на ней увезли вниз воду, а может, и волокушу.

Из жилой части выглянул филк и тут же отшатнулся, вжимаясь в стену. Гедимин неуклюже отполз с прохода и жестом велел — «проходи!» Филк вышмыгнул из барака, и сармат, досадливо щурясь, пополз дальше. «Лучше бы снаружи просканировал. Вот вечно мне всюду надо влезть…»

Пройдя последний шлюз, он с облегчённым вздохом выпрямился — здесь его макушка не касалась потолка, над ней оставалось ещё сантиметров тридцать. Потолок двумя скатами уходил вниз над длинными цепочками жилых помещений — двадцать пять с одной стороны и двадцать пять с другой. Кто-то уже пронумеровал их тёмно-малиновой краской, изведя полсотни граммов красного ксенофторида; Гедимин досадливо сощурился, но вспомнил, как филки жгли рэссеновые опилки в потоке ксенофтора, и только вздохнул — «имеют право». Да вскоре он и забыл о ксенофториде, уткнувшись взглядом в то, что прикрывало первые три дверных проёма.

Дверные створки сармат изготовить не успел — даже не определился с материалом, только планировал, что они будут навесными и — по возможности — лёгкими. Но он не предполагал, что вместо них филки повесят сшитые вместе шкуры. Занавески держались на штырях, вбитых над косяком в наклонные отверстия; проделали их в камне, и явно тогда же, когда лепили весь барак, — пазы под каждый штырь были предусмотрены в проекте. Гедимин точно помнил, что такого не проектировал — хотя похожее у него было: тройка наклонных пазов под штыри, на которые будут вешать на ночь спецодежду. «И это они сделали,» — подумал он, заглянув в ближайший жилой отсек. Три плотно забитых штыря торчали из левой стены и три — из правой, филки даже не поскупились на уплотнитель из промасленного волокна. «Это я предусмотрел. А вот этого в проекте не было.»

Гедимин тронул дверную завесу. Она была закреплена в откинутом состоянии и собрана в незамкнутое кольцо у дверного проёма. Паза под кольцо — точнее, дугу, кость причудливой формы — в проекте тоже не было. «Да я бы и не додумался вешать тряпку в дверях,» — тяжело вздохнул сармат. «Изобретатели, уран и торий…»

Он снова пригнулся, заглядывая в комнату. Её пол был застелен в два слоя — снизу пласты плотно переплетённого волокна (остатки равнинного растения, кажется, из них тут делали мягкие корзины), сверху — две кучи шкур и тряпья вдоль стен, изображающие койки. В изголовье каждой лежал скатанный кусок простёганного войлока, в ногах стояли небольшие корзины с крышками. Гедимин посмотрел ещё раз на торчащие над корзинами штыри из прокалённого дерева — «стапеля» для лёгких скафандров, на вбитый над косяком «факел» и свисающий на тонком тросике чехол, сшитый из обрезков кожи, резко выпрямился и вполголоса помянул спаривание «макак».

На шум из соседней комнаты выглянул филк и с неуверенной ухмылкой изобразил приветственный жест. Гедимин мрачно кивнул ему.

— Чего набились по двое? — спросил он. Вопросов вообще было много, но все остальные явно надо было задавать не филкам. Мелкий сармат пожал плечами.

— Так спокойнее. Комнаты большие, не тесно. Разве их не двойными проектировали?

Гедимин молча качнул головой и развернулся к шлюзовой камере. «А дезинфицировать весь этот хлам мы будем нейтронно. Потому что стирать его бесполезно. И мыть сам барак — тоже.»

Айзек всё ещё ждал снаружи, время от времени что-то объясняя выглядывающим филкам. Чуть поодаль с «трилобитами» на плечах стоял Вепуат и с любопытством смотрел на барак. Заглянув вышедшему Гедимину в глаза, он сочувственно хмыкнул.

— Что, совсем плохо?

Сармат угрюмо сощурился и повернулся к Айзеку.

— Что это за стойбище дикарей?

Айзек весело хмыкнул.

— Поселение, приспособленное к местным условиям. В самый раз для акклиматизации.

— Тряпки-то в дверях зачем? — спросил Гедимин. — А нормальных матрасов не завезли?

Айзек пожал плечами.

— Не тряпки, а кожи. Ими тут везде разделяют внутренние помещения. Удобно. А с матрасами… Плетёная структура достаточно плотна. Если спать на одном слое будет жёстко, положим ещё один. Была идея сделать кровати, но решили — нецелесообразно.

— Сидели бы уже в шатрах, уран и торий… — пробормотал Гедимин, снова вспомнив кучи лысых шкур вместо лежаков и сшитые шкуры, повешенные в дверях. — Дикарский барак… Они что, спать будут без скафандров? Прямо на ксеноорганике? Тут же…

Он ткнул в дозиметр. Тот показывал три микрокьюгена по «омикрону» и восемь по «сигме» — второй показатель сегодня отчего-то увеличился.

— Им тут жить, атомщик, — тихо сказал Айзек. — Они должны приспособиться. И к излучению, и к органике.

Из барака донёсся стук деревянных створок — кто-то добрался до пульта в комендантской и теперь играл с вентиляцией, то закрывая лючки вдоль стен, то открывая. Гедимин поморщился.

— Их хотя бы предупредили, куда они едут? Или как меня…

Айзек усмехнулся.

— Это добровольцы, атомщик. Силой мы никого не тащили. Они уже прошли краткий курс управления ИЭС — а это будет похуже тощих матрасов!

«Управление ИЭС…» — Гедимин болезненно поморщился. «А ведь на ИЭС тоже будет жилой блок. И там… hasu, там ведь тоже будут тряпки и шкурки. Здесь просто нет ничего другого. Кроме гзеша. Но весь гзеш уйдёт на саму станцию. Слишком редкое сырьё, крошечные объёмы добычи… Мать моя колба, что-то надо срочно придумать. Сарматы не должны жить, как дикари!»

…Филк, спустившийся с Гедимином к отлаженному подъёмнику, был, к счастью, одет не в шкуры — и бусами тоже не успел обвешаться. «Это пока,» — мрачно думал сармат, показывая в очередной раз, как управлять механизмом, и чего с ним лучше не делать. «Скоро ещё и лицо разрисует. Начал дичать — не остановишься.»

Из открытой шахты донёсся протяжный гул. Филк, вздрогнув, покосился на Гедимина и тронул рычаг. Трос начал разматываться, крюк плавно пошёл вниз. Увидев краем глаза странный блеск, сармат оглянулся на холм. Вдоль обрыва почти ровной шеренгой стояли аборигены и молча смотрели на подъёмник. Тут были все — и Бронны, и Скогны, и нхельви. Среди валунов у обрыва поблескивал посох стража — Ауна тоже пришла и высматривала что-то в движущихся тросах и шатунах. Гедимин досадливо сощурился. «Надо же было тому идиоту сломать мне машину! Они ведь почти уже успокоились, не таращились на подъёмник. А теперь — объясни им, что эта штука не взрывается…»

8 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Дим-мин…

Что-то несильно стукнуло сармата в наплечник, потом ещё раз. Прикрытые глаза неприятно обжёг белый свет, и Гедимин зашевелился, пытаясь уткнуться лицом в подстилки. Под шлем подсунули что-то твёрдое и светящееся, и сармат, помянув про себя уран и торий, нехотя открыл глаза.

— Чего?

Над ним стояло, склонив прикрытое тёмной маской лицо, существо в красной чешуе и шипах. Посох в его когтистой лапе медленно погас, и в шатре снова стало темно. Гедимин сел и потянулся за флягой с водой. «Первый час? Утро? А чего Калиг в лагере? Шёл бы к себе в пещеру…»

— Дим-мин, — негромко повторил Калиг, наклоняя рогатую голову ещё ниже. — Сегодня нехороший день, и Ауна не отпустит своих стражей к вам. Вы тут будете одни. Я решил — надо тебе сказать…

Он шумно вздохнул, и Гедимин прикусил язык — ему очень хотелось что-нибудь сказать про Ауну, стражей, их работу и её полезность. «Слушай. Он не просто так тебя разбудил. Да и задержался в „нехороший день“ тоже не просто так.»

— Будет сразу два плохих дня, — сказал страж и снова вздохнул. — Очень плохих. Завтра с неба упадёт хашт. А послезавтра — зажигай все огни и жди тьмы.

Гедимин услышал шорох в темноте, вскочил, хватаясь за фонарь, жёлтый свет разлился по шатру, но внутри уже никого не было.

— Калиг! — он высунулся наружу. Световое пятно захватило пару десятков метров, разогнало мрак ещё на двух десятках, Гедимин увидел шатры сарматского лагеря, потушенные жаровни, огоньки полевых кухонь — но страж исчез. Сармат с тяжёлым вздохом шагнул назад и опустил полог. «Когда он уйти успел? Упрыгал? Телепортировался? И, главное, без единого шороха…»

Он отхлебнул из фляги, плеснул под скафандр, — сонный туман понемногу отступал. «С неба упадёт хашт,» — повторил сармат про себя. «Жди тьмы… Второе похоже на солнечное затмение. Но ведь здесь нет… Hasu! Хватит думать о ерунде. Где Айзек? Надо предупредить.»

… — Fauw! — коротко вскрикнул Айзек, подлетев на полметра и резко выпрямившись. Глаза он открыл уже потом, когда стоял посреди шатра с кинетической винтовкой в руках. Гедимин ошалело мигнул, увидев, что её сопла смотрят ему в грудь. «Ух ты… Странно, что все аборигены ещё живы. Или они его не будят?»

— Гедимин! — Айзек со вздохом опустил винтовку — и тут же вздрогнул всем телом. — Чего молчишь? Авария? Взрыв⁈

— Да чтоб вас всех… — Гедимин раздражённо сощурился. — Приходил Калиг. Тут надвигаются очередные катаклизмы. Что такое хашт?

…Айзек молча дослушал, жестом позвал сармата за собой и вышел на середину лагеря, по пути сняв с жаровни крышку. По шатрам разлился красный свет. Айзек молча нажал что-то на запястье, и Гедимин услышал оглушительный звон — будто целое здание из рилкаровых плит рассыпалось на осколки. Через пару секунд все сарматы были у жаровни — от Вепуата с плазмомётом наперевес до последних филков, не успевших надеть шлемы.

— Айзек, ты в своём уме? — хрипло спросил Гварза, опуская плазмомёт — он тоже выскочил с оружием.

— Лучший способ всех созвать, — пожал плечами командир. — Калиг, спасибо ему, перед уходом оставил прогноз погоды. Завтра тут пройдёт кислотный ливень. А послезавтра будет полное затмение — весь день, считай, потерян.

«Мать моя колба…» — Гедимин наконец сообразил, что всё это значит для него и его робких попыток составить график работ. «Значит, Текк’ты не приползут ни сегодня, ни завтра. Затмение им, наверное, не помешает, но под кислоту они точно не полезут. Бригада Нурру будет работать — они под крышей, с освещением — но проку от их арматуры, если её некуда ставить⁈»

— Saat has— sesh, — выдохнул Кенен Гварза, единственный, кажется, кто понял, о чём речь. Гедимину даже показалось, что он побледнел. Остальные смотрели на Айзека с нарастающим недоумением.

— А это… очень опасно? — подал голос кто-то из филков. — Разве эта спецодежда не должна защищать от опасных веществ?

Гедимин нашёл его взглядом и сердито фыркнул.

— Шлем надень!

Айзек тяжело вздохнул.

— Аборигены выживают, прячась в своих башнях. Вот и проверим надёжность их систем пассивной защиты. Гедимин, Вепуат, вам… придётся снова побыть ликвидаторами. Я не попадал под разливы хашта — но любая кислота, разлившись, потом испаряется. И вот это хуже всего.

Вепуат мрачно кивнул.

— Все по баракам — и не вылезать! — он обвёл притихших филков угрюмым взглядом. — Надеюсь, эта штука о себе хоть чем-нибудь предупреждает. А что с затмением? Тоже по нашей части?

— По вашей, — подтвердил угрюмый Айзек. — Гедимин, у тебя ещё осталась цера? Смешай её с чем-нибудь вязким и подготовь плоские поддоны. Надо будет сделать из них световое заграждение.

«А как я её потом выцарапывать буду из „чего-нибудь вязкого“?» — Гедимин недовольно сощурился, но Айзек уже забыл о нём и повернулся к зашумевшим филкам. По долетающим до ремонтника фразам он понял, что «недомеркам» объяснили про специфику Равнины столько же, сколько и ему — а может, даже меньше.

— Всем ходить группами и держаться обитаемых мест! — повысил голос Айзек, когда сармат уже отступал к лаборатории. Спать ему давно расхотелось. Над холмом постепенно устанавливалась тишина, и озадаченные сарматы расходились по лагерю, по дороге надевая шлемы.

— Если шлем не защищает от этих лучей, на кой его носить? — донеслось до Гедимина, и он криво ухмыльнулся. «Вот дам тебе щелбана — узнаешь.»

Он зашёл в шатёр и остановился, задумчиво глядя на поршневую машину. «Собрать, что ли, подъёмник, пока тихо…» — мелькнуло в голове, но тут же сармат вспомнил, что сегодня этот механизм никому не понадобится. «Да, точно. Текк’ты сегодня не появятся. У них день мысли…»

Он устроился за столом, выгреб из кармана ворох мятых чертежей, посмотрел на них и сердито фыркнул. «День мысли! Вот если бы в этот день хоть какие-то мысли лезли в голову… Вот это вот — на что мне смотреть тошно — придётся ставить на атомной станции вместо системы управления. Мысли, уран и торий… Какие могут быть мысли, когда тут шестерни взрываются⁈»

Он скомкал было чертежи, но вдруг остановил руку и замер на месте. «Взрываются… А ведь я не изучал это явление. Есть же разные траектории вращения, разные варианты… запас прочности, в конце концов, — ты же видел, разные вещества взрываются по-разному… Хм. А это, пожалуй, мысль.»

Гедимин достал из стола деревянные детали подъёмника — расколотые деревяшки, больше ни на что не годные — и задумчиво посмотрел на кипу листьев местных растений — белых, лиловых, жёлтых и даже чёрных. Лист был плотным, кожистым; он подсох, но отчасти сохранил эластичность. «Материал непрочный, но так даже лучше — опыты пойдут быстрее. Пять сантиметров в поперечнике, без крупных прожилок. Нарезать десяток кругляшей и проверить…»

Через пару минут в кювете перед сарматом лежала стопка круглых обрезков листа с отверстиями внутри и несколько тонких палочек — круглых, квадратных и даже треугольных в сечении. Сармат насадил первый кругляш на штырёк и покосился на кое-как набросанный план экспериментов. «Пункт первый — вращение на неподвижном штыре перпендикулярно земле, по часовой стрелке» — Гедимин аккуратно совместил риску, начерченную на кругляше, с той, что была проведена по палочке. Штырь был закреплён на струбцине, она — обёрнута защитным полем, и сармат, выпустив коготь, легонько тронул листок, начиная вращение. Руку он отдёрнуть успел — кругляш провернулся пять раз, прежде чем его разорвало по всем направлениям. Защитное поле даже не зарябило.

«Показательно,» — сармат осмотрел штырёк и нашёл, что он ещё годится. Обрывки листа вытряхивать не стал. «Пункт второй — против часовой стрелки… А, надо ещё добавить про скорость вращения. Выяснить, на что она влияет…»

Вскоре у него закончились листья, и он нарезал ещё пару десятков. Палочка пока держалась. Гедимин думал, рассеянно глядя на неё, что впереди ещё опыт по вращению неподвижного листа на штыре — и опыты по движению штыря по круговой траектории, как с вращающейся насадкой, так и с фиксированной. На столе, в нижней части защитного купола, постепенно росла горка мелкого мусора.

«Приклеиваем насадку…» — Гедимин встряхнул палочку, проверяя, прочно ли держится лист. «Теперь закру…» — оборвав себя на полуслове, сармат выпустил штырёк из пальцев и досадливо сощурился. «Щепка прочная — значит, бахнет в разы сильнее. Надо её чем-нибудь закрутить — так, чтобы руку не отшибло.»

«Установка», собранная из камешка с углублением и тонкой верёвки, даже по местным меркам выглядела примитивно. Гедимин, морщась, пристроил конец штыря в лунку, обернул тросиком и снова сомкнул защитное поле, пропустив верёвку под ним. «Считать обороты,» — напомнил он себе, закручивая палку с насадкой вокруг оси. На краю поля зрения что-то шевельнулось — под пологом пролез любопытный нхельви, приподнялся на задних лапах — и с истошным воплем вылетел на улицу. Гедимин дёрнулся, пропустив пару оборотов, но силой заставил себя остаться на месте. Палка, и правда, была прочной — её разорвало на тридцатом обороте. Защитное поле всколыхнулось, от углубления на камне-подставке пошли мелкие трещины. Гедимин смотрел на обрывки тросика и драные листья, постепенно оседающие на стол. «Насадка взорвалась первой,» — отметил он про себя. «На три оборота раньше палки. И двадцать семь оборотов спустя. В три раза больше наилучшего результата для вращающихся насадок. Видимо, прочность считается для конструкции в целом. Теперь — прогон для вала без насадки…»

Он наматывал тросик на очередную палочку, когда кто-то отдёрнул полог и ввалился в шатёр, едва не выбив костяные подпорки.

— Гедимин!

Сармат резко развернулся, отпустив концы верёвки, — ему сразу стало не до экспериментов.

— Чего? Авария? Где?

Айзек, влетевший в его шатёр, говорить не спешил — он смотрел округлившимися глазами на примитивную «установку» и самого Гедимина заметил секунды через две.

— Гедимин, — мягко, даже вкрадчиво начал он, — ты чем это занят?

— Опытами с вращающимися телами, — ответил сармат, озадаченно глядя на Айзека. «Ты ко мне за этим прибежал? И было с чего шатёр ломать?»

— Любопытное явление, — он показал Айзеку план с мелкими пометками. — Тут, похоже, много факторов. Если вращать образец вот в этой плоскости, взорвётся через пять оборотов. А вот в этой — только через девять. А ведь точка одна и та же… и Равнина вроде не движется, верно? Не смещается в пространстве? Интересно, чем отличается эта плоскость от той. Ты ничего на эту тему не выяснял?

Айзек мигнул.

— Уг-гум-м… Вот чем, значит, ты занят.

Гедимин сердито фыркнул — он так и не понял, с чего к нему прицепились.

— А чем заниматься? Текк’тов нет. Ирренция мало. Мне что, сходить в Сфен Огня — запастись стеклом?

Айзек едва заметно вздрогнул.

— Да нет… пожалуй, не нужно. Ты височные пластины не сдвигал? Ничего странного не мерещилось?

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «А, вот чего он подорвался. Видимо, тот напуганный нхельви до него добежал. Пришёл проверять, в своём ли я уме.»

— Я нормальный, — сердито сказал он. — Ты за филками следи. Бегают без шлемов… Значит, вращение тут никто не изучал?

Айзек покачал головой.

— У них тут нет таких скафандров. И защитных полей нет. Ладно, изучай. Только осторожно. И не сдвигай пластины!

…«Шесть, семь, во…»

Круглый листок разорвало в клочья. Гедимин стряхнул с палочки последние обрывки. Защитные поля он уже не ставил — от взрыва листка пальцы ощущали только порыв ветра. Из-за соседнего шатра блестели глаза пары десятков нхельви — зверьки распластались по земле и пристально наблюдали за сарматом и палочкой в его руке. Насадив на неё очередной листок и совместив две риски, Гедимин шагнул в сторону. «В каждой точке — свой результат. Чем они, интересно, отличаются?»

— Гедимин! — окликнул его Вепуат, а следом зашумели крылья, и затрещали щитки панциря. Разведчик вышел к шатру с «трилобитом» на руке. Гедимин увидел, как топорщатся чешуи-пластины на предплечье, и недовольно сощурился.

— Ты сам себя не царапаешь?

Вепуат шевельнул рукой, плотно прижимая чешуи к телу, и еле слышно фыркнул.

— Они гладкие. Это я поднял, чтобы Сокол лучше держался.

— А остальные где? — Гедимин только сейчас заметил, что на плечах у разведчика нет «трилобитов», и стойки у соседнего шатра пусты.

— Отнёс в лабораторию, — Вепуат махнул свободной рукой в сторону бронехода. — Не знаю, что на них действует, — но пусть сидят за экранами, пока всё не закончится!

Гедимин мигнул.

— Ты уже что-нибудь… замечал?

Вепуат пожал плечами.

— Я не очень понимаю, на что смотреть… А что у тебя за палочка?

— Так, для экспериментов… — махнул рукой Гедимин, думая уже о вращающихся телах, их форме и траектории движения. — Надо сходить к местным — листья кончаются. Поможешь с переводом?

…В лагере аборигенов было непривычно тихо — не гремели черпаки, не стучали пересыпаемые коренья, никто не верещал. На волокушах Броннов и Скогнов стояли вытащенные из-под навеса жаровни. Ещё одна была поставлена посередине между повозками. Все, кто был в лагере, собрались вокруг неё. Бронны и Скогны не смешивались — сидели своими группами, образуя довольно плотное кольцо, и молча передавали по кругу плетёнку с ягодами курруи. Увидев Гедимина, аборигены повернулись к нему и насторожили уши. Среди собравшихся у жаровни сармат разглядел самку в четвероухой шапке — и её подмастерья тоже были тут.

— Нурру! — Гедимин недовольно сощурился. — Что они тут забыли? Опять работа встала.

— Им всем тут явно не по себе, — заметил Вепуат, глядя на притихших аборигенов. — Чего у них попросить? Сушёных листьев?

— Спроси сначала, что тут делает Нурру, — угрюмо сказал Гедимин. — Кислота с неба ещё не льётся. Можно было бы заняться делом.

Вепуат заговорил — его голос звучал, как сильно приглушённое верещание. Аборигены начали отвечать, не дослушав до конца, но Нурру открыла рот, когда разведчик замолчал — видимо, сначала он обращался не к ней.

— Она говорит, что плашки лежат в котле, — перевёл Вепуат. — Доставать их рано. Здесь она из-за ягод курруи — у неё с собой не было. А в этот день надо есть ягоды курруи. Они и нам предложили…

Он кивнул на Скогна с плетёнкой — тот уже выбрался из кольца и протягивал корзинку Гедимину. Сармат мигнул.

— Они во все дни едят эти ягоды, — хмыкнул он, немного успокоившись. В словах Нурру был смысл — процесс пропитывания, и правда, шёл со своей скоростью, и Бронны, где бы они ни сидели, никак не могли на него повлиять. «Пусть сидят и жуют, если им так спокойнее,» — думал Гедимин, глядя на аборигенов почти с сочувствием. «Будь во мне метр росту, я бы тоже всего боялся.»

Вепуат снова заговорил, и карлик с ягодами, дёрнув ухом, вернулся в круг. Другой полез на повозку и начал рыться в корзинах — судя по шороху, там были листья, и через десяток секунд на край волокуши вывалили целый ворох растительного сырья. Гедимин сгрёб всё, не разбираясь, — он уже израсходовал под сотню одноразовых насадок и подозревал, что изведёт не одну тысячу.

Кто-то из Броннов дотянулся до Вепуата, тронул когтем его скафандр и запищал, указывая на лагерь. Его поддержали соплеменники — и вскоре аборигены гомонили, уже не понижая голос.

— Чего они? — Гедимин покосился на ворох листьев. — Что, я взял лишнего?

— Да нет, они не о том, — качнул головой Вепуат. — Им не нравится, что филки ходят тут поодиночке. Просят нас сказать им, чтобы ходили группами, не разделяясь — и пришли за ягодами курруи.

Гедимин мигнул.

— Спроси их, в чём состоит опасность, — велел он. Ему было не по себе. Он покосился на дозиметр, потом — на анализатор, — состав воздуха над холмом за сутки не изменился, да и фон не вырос. «Ауна говорила о галлюциногенах,» — думал Гедимин. «Но приборы ничего не чувствуют. И местные — непохоже, чтобы их донимали галлюцинации. Но чего-то они определённо боятся.»

Аборигены ответили коротко, одинаковыми жестами указывая на лоб и глаза. Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Они говорят — можно увидеть, чего нет, или не понять, что увидел. Лучше никуда не ходить и сидеть тихо. Сегодня всё может быть странным.

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— А в другие дни оно нормальное?.. Ладно. Предупреди филков, если встретишь. Пусть, и правда, ходят группами. Но мутагены не жрать! А я пойду работать.

Он был почти уверен, что Вепуат никаких филков искать не пойдёт — разве что случайно на них наткнётся — и сам бегать за ними по лагерю не собирался. «Айзек приволок сюда эту мелюзгу. Пусть он и следит, чтобы они не убились,» — думал сармат, вороша мелкий гравий у шатра. «Плоские тела вращения — хорошо. Но надо бы проверить объёмные. Шар, куб, многоугольник… Будет форма влиять на взрывоопасность или нет?»

Гедимин подобрал пару камешков, выпрямился — и увидел в десяти метрах от себя на земле жёлтый комбинезон. Филк лежал ничком, отчасти зарывшись в гравий, и пытался погрузиться ещё глубже.

— Эй! — Гедимин шагнул к нему, и малорослый сармат дёрнулся всем телом. Его трясло.

— Л-ложись, — донеслось из-под шлема. — Он-но зд-десь…

— Что? — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Вокруг не было ничего, кроме гравия, тройки шатров и — вдалеке — ангара душевой.

— Ничего нет, — он, сев на корточки, тронул филка за плечо. — Всё тихо. Вставай!

Тот приподнял голову — и с утробным воем уткнулся лицом в гравий. Гедимин вздрогнул, как от ледяного ветра. «Так вот оно что… Галлюциноген!»

Он схватился за приборы. Анализатор, поднесённый к шлему дрожащего филка, по-прежнему ничего не видел, а вот по экрану дозиметра ползла слабая волна — график сигма-излучения начал выгибаться плавными дугами. «Пульсация,» — мелькнуло в мозгу Гедимина, и он, подавив желание убрать с висков пластины и самому проверить, что тут мерещится, взялся за генератор защитного поля. Купол накрыл филка с головы до ног и уплотнился до непрозрачности. «Надеюсь, поможет. Они же ходят тут почти голышом. Конечно, излучение действует…»

Сначала прекратился вой, потом — скрип и шорох. Потом гравий под куполом снова зашуршал, но уже громче. Гедимин просунул коготь в воздуховод и потыкал филка в бок.

— Ты там как?

— Эхм… странно, — под куполом снова зашуршало. — Гедимин? Это ты меня прикрыл? А зачем?

— Тебе мерещилась какая-то дрянь, — ответил сармат, оторопело глядя на купол. — Решил зафиксировать, пока не покалечился. Ты что, ничего не помнишь?

— Эй! — донёсся из-за шатров голос другого филка. — Бласко, ты где? И… Fauw!!!

Гедимин бросился на крик. Следом заверещали Скогны. Вылетев из-за шатра, сармат увидел филка, с бочкой наперевес несущегося к обрыву. Шар защитного поля поймал его в двух шагах от края; Гедимин, вытянув поле в жгут, дёрнул его к себе и уплотнил до предела. Через десять секунд из вытянутого кокона раздалось удивлённое хмыканье. Скогны, окружив его, тихо попискивали и, кажется, выражали сочувствие.

— Гедимин! — из-за шатра, придерживая за плечо другого филка, выбрался Вепуат. Вид у него был растерянный.

— Has… уран и торий! — Гедимин вытряхнул филка из кокона и взял его за плечо. — И куда ты нёсся?

Тот мигнул.

— Я? Чего?

— Понятно, — пробормотал Вепуат, подталкивая «своего» филка к Гедимину. — Увидели то, чего нет?

— И теперь ни кварка не помнят, — Гедимин угрюмо сощурился. — Этот едва не убился. А тот, того и гляди, сдох бы от страха. И их тут ещё во… Hasu! Вепуат, скажи местным, чтобы этих двоих никуда не отпускали!

«Местные» и так уже окружили сарматов. Только они, кажется, и понимали, что происходит — и уже совали филкам ягоды курруи.

— По одному не ходить, — предупредил «мелюзгу» Гедимин, оглядываясь по сторонам. «Ещё восьмеро… И что теперь с ними делать? Говорил же — дайте им нормальные скафандры!»

Когда из-за лабораторного шатра вышел Таркасан, Гедимин вскинул генератор поля. Филк, растерянно мигнув, подался назад.

— Что у вас тут? Я слышал крики, — пробормотал он. — Что-то ещё взорвалось?

Гедимин сердито фыркнул.

— Где остальные филки? Им сказали, что сегодня небезопасно?

Таркасан мигнул.

— Айзек говорил что-то про завтра и послезавтра. И вечером собирался со мной ехать… А что такое? Кочевники?

Гедимин облегчённо вздохнул. «Вот что значит — нормальный скафандр. Говорил же Айзеку — с защитой не шутят!»

— Тут дрянное излучение, — мрачно сказал он. — Всех, кто без шлема, кроет галлюцинациями. Двоих мы отловили. Где остальные?

Таркасан махнул рукой в сторону лаборатории.

— Кенен собирал их там. Кто не пришёл — наверное, в душевой… А как мы тогда поедем? Айзека тоже накроет?

— Иди с нами, — велел ему Вепуат. — Гедимин, я в лаборатории филков не видел. Давай проверим душевую.

Гедимин едва не предложил разделиться, но вовремя опомнился — пусть нейротоксичное излучение не пробивало скафандры, среди галлюцинаций могло быть что-то реально опасное. «Айзек и Гварза в броне. Их не достанет. А вот филкам лучше сидеть под куполом. Поставлю его над бараком — и пусть там сидят.»

Душевая была закрыта. Гедимин толкнул дверь — и обнаружил, что створку изнутри держит засов. Шагнув назад, он увидел, что закрыты и вентиляционные лючки — все, по всей длине, плотнее даже, чем в режиме герметизации. Вепуат, проследив за его взглядом, беззвучно что-то прошептал и схватился за пульт управления дронами. Гедимин, опомнившись, сам взял сканер и направил «щупы» на душевую. «Что у них там, мать моя колба⁈»

Филков он нашёл сразу — они втроём стояли за плотно закрытым шлюзом. Каждый держал в руках оторванную деталь водопровода — кому досталась труба, кому — шланг с насадкой, кому — пластина-нагреватель. Встав друг к другу спиной, филки затравленно озирались. Гедимин покосился на дозиметр — сигма-излучение тут пульсировало сильнее, и пики с каждой секундой становились выше.

— Да чтоб вам всем… — выдохнул он, растягивая защитное поле над ангаром. — Вот втроём они пошли — а что проку⁈

— М-да-а, — протянул Вепуат, глядя на сообщения от подоспевших дронов. — Их там снесло нешуточно… Дай купол подержу! Он точно поможет?

— Не знаю, — буркнул Гедимин. — Сверху прикроет. А снизу…

Из душевой донёсся негромкий стук. Потом затрещали крышки лючков — кто-то открыл вентиляцию. Ещё пара минут — и последняя дверная створка отъехала в сторону. Наружу выглянул растерянный филк.

— Вы там что, совсем мутировали⁈ — с ходу возмутился Таркасан, до того молча наблюдавший за ангаром и двумя ликвидаторами. — Душ на кой ломать⁈

Филк посмотрел на трубу в своей руке и ошалело мигнул.

— Это мы⁈ Я не… — он перевёл взгляд на Гедимина и, переменившись в лице, подался назад. Ремонтник с огромным трудом разжал кулаки. «Ничего. Это можно починить. А вот всю эту мелюзгу пора засунуть за экраны. Говорил же — дайте им нормальную защиту!»

…В лаборатории было шумно. Все — и филки, и Айзек с Гварзой — столпились в первом отсеке и куда-то, кажется, собирались. Когда Гедимин втолкнул внутрь ещё троих, все разом вздрогнули, потом Айзек шумно выдохнул и криво улыбнулся.

— Идите все сюда! Надо пересидеть, пока Пламя не начнёт гаснуть. Тогда действие станет слабее.

«Ну, хоть какая-то информация,» — подумал Гедимин, отступая в шлюзовую камеру.

— Вепуат, сиди здесь. Я схожу за теми двумя.

Он шёл по пустому лагерю, вполглаза следя за извилистой линией на экране. «Сигма» пульсировала — на первый взгляд хаотично, но это не было похоже на «кипящую» пульсацию перед аварией; Гедимин не сомневался, что тут есть чёткая последовательность, просто она так длинна, что не помещается на экран. «Вот же бредовая планета,» — думал он, угрюмо щурясь. Так и подмывало убрать пластины с висков, «потрогать» излучение, — сармат несколько раз отдёргивал руку, тянущуюся к шлему. «Тут безо всякого излучения все мозги вытекут. А кому-то здесь работать…»

Филков он увидел сразу — они сидели в плотном кольце аборигенов, отстегнув шлемы, и что-то жевали. Один из них взял из корзины ягоду курруи и под одобрительный писк местных сунул в рот. Гедимин вслух помянул спаривание «макак». Филки вздрогнули и повернулись к нему.

— Оба за мной, живо, — буркнул он, подумав, что орать про опасность ксеноорганики уже поздно. — Отведу к Айзеку. Все там.

… — Жрали ксеноорганику, — выдохнул Гедимин, подталкивая обоих филков к Айзеку. — Вепуат, у тебя есть, чем их промыть?

— Курруи? — Айзек наклонился к филкам, заглянул каждому в глаза, посмотрел на поспешные кивки и облегчённо вздохнул. — Сидите здесь! Как только Пламя угаснет, процесс пойдёт на спад.

Вепуат, начавший было рыться в своих запасах, недоумённо хмыкнул — филки уже шмыгнули за стол и растворились среди сородичей, на максимальном расстоянии и от Гедимина, и от «медика».

— Айзек, — снова подал голос озадаченный ремонтник. — Куда ты их отпустил? Они ели местные ягоды. Это опасно…

Айзек отмахнулся.

— Не беспокойся, атомщик. Это не первые ягоды, которые они съели. Курруи, конечно, не панацея, как считают Бронны, но и вреда от него никакого нет. Заходи, чего стоишь на пороге? Мы сейчас распределимся по отсекам…

Гедимин быстро скользнул взглядом по филкам в поисках видимых мутаций, ничего не нашёл и безнадёжно покачал головой. «Эксперименты, уран и торий! Очередные эксперименты. То-то они так бодро ели эту дрянь… Надеюсь, мне ещё ничего не подсунули?» — он с подозрением покосился на флягу с Би-плазмой. Ничего постороннего в ней не плавало — но мало ли чего подмешали в субстрат…

— Я пойду, — мрачно сказал он. — Опыты с вращением. Лучше без посторонних. Если что — я в шатре.

— И я… — начал было Вепуат, но Айзек крепко схватил его за плечо, а шлюз за Гедимином уже закрывался. Ремонтник отвернулся от крышки, уходящей в паз, и тяжело вздохнул. «Сначала — беготня без скафандров, теперь — ксеноорганика… Точно какие-то опыты по ненаправленной мутации. Да тут и скафандры, того гляди, мутируют…»

Он с подозрением покосился на свою броню, провёл пальцем по щиткам, — никаких подозрительных неровностей на них не было, только постепенно копились микроскопические царапины и выбоины на нейтронностойком слое. «Всё-таки надо уговорить Вепуата переплавить обшивку. Мы же не останемся жить на Равнине. Нам не надо мутировать под неё. Нам надо вернуться на Землю. Нормальными, без чешуи и перьев.»

…Диск, вырезанный из белесого листа, разорвало на части. «Семь оборотов,» — отметил в журнале Гедимин. «Значит, с точкой не ошибся. И она не смещается. Три прогона — один и тот же результат. Теперь возьмём насадку с углами…»

Он надел на тонкий вал вырезанный из такого же белого листа квадрат, совместил риски и тронул угол когтем, раскручивая насадку. Защитное поле сармат уже не выставлял — от слабеньких взрывов даже перчатка не теплела. «Шесть, семь, восемь, девять… Ага!» Мелкие обрывки листа разлетелись по столу, ветерок сдул мусор на пол, к уже накопившимся растительным остаткам. «Девять оборотов,» — Гедимин озадаченно посмотрел на неподвижную палочку. «Девять против семи. Повторный прогон…»

… «Четыре, пять, шесть,» — Гедимин подставил коготь, останавливая вращение тёмно-синего диска. Ещё оборот — и кругляш, вырезанный из древесного листа, разорвало бы в клочья. «Шесть. Теперь — обратно.»

Сармат осторожно провернул насадку против часовой стрелки и отдёрнул коготь. Лист замер. Гедимин снова тронул его, поворачивая по часовой, — один раз, тот оборот, которого не хватило до взрыва. Ничего не произошло.

«Вот оно как…» — Гедимин поддел насадку когтем, ускоряя вращение. Листок взорвался — ровно один оборот спустя.

«Ага, понятно,» — сармат покосился на анализатор и дозиметр, уложенные на стол рядом с экспериментальной установкой — если так можно было назвать палку, воткнутую в камешек. Оба прибора не фиксировали ничего необычного — ни при вращении насадки, ни перед взрывом, ни после. «Что-то на эти кругляши всё-таки наматывается. И можно успеть размотать обратно. Вот только что именно, и чем ему мешают лишние углы? Вещество зафиксировал бы анализатор. Какие-то кванты, которые не берутся дозиметром? Они могут. Омикрон и сигма сперва тоже не брались…»

Сармат тяжело вздохнул, отложил бесполезные приборы и надел на палочку красный диск. «Шесть оборотов по часовой, два — против. Посчитать обороты до взрыва. Мать моя колба, опять листья кончаются…»

…Полог шелохнулся в шестом часу вечера, когда снаружи уже ощутимо стемнело. Гедимин нехотя отвернулся от установки, на которой вращался, проходя третью сотню оборотов, диск, выкованный из ипрона, и встретился взглядом с Вепуатом. Разведчик осторожно пробрался в шатёр и встал у порога, придерживая за шлейки тройку «трилобитов».

— Не помешал?

— Ты чего не в машине? — удивился Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Они поехали. Все вместе, полный бронеход. Так, мол, всем спокойнее. Да снаружи уже нормально — твои столяры ушли работать, нхельви бегают…

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Трилобитам ничего не мерещится?

— Да кто их поймёт, — Вепуат покосился на животных, спокойно сидящих на его плечах. — Никуда не рвутся — уже хорошо. Сегодня вокруг тихо — кочевники ушли, звать некого… А у тебя тут что? Так… Ложись!

Лечь в лаборатории было особо негде — половина Вепуата в шатре поместилась, остальное вылезло наружу. Гедимин покосился на ипроновый диск — анализатор уже записал четыреста оборотов — и еле слышно хмыкнул.

— Не взорвётся. Это ипрон. Я с ним до тысячи доходил.

— Да? — Вепуат осторожно приподнялся с земли. — Вот ты экспериментатор… Ипрон такой прочный?

Гедимин пожал плечами.

— Может быть, он вообще не взрывается. Должно же тут хоть что-то быть нормальным. Хотя бы ипрон.