Обратный отсчет: Равнина

Часть 5 17.01.15 — 20 день месяца Земли. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Равнина, Сфен Земли, долина Элид

17 января 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Как думаешь, — Вепуат, заскучав, вертелся на ящике и уже второй раз порывался встать; Гедимин старался на него не смотреть — от одного вида его трепыханий в глазах темнело и начинало мутить. — Нхельви ещё сидят у портала или вернулись к холму? Им вообще объяснили, сколько часов нас не будет?

Гедимин равнодушно шевельнул плечом. Штабель ящиков, на который он перевёл взгляд, плавно качнулся и поехал куда-то вбок, и сармат снова уставился себе под ноги. Издалека, словно сквозь туман, доносились до отвращения бодрые голоса — Айзек обсуждал что-то с Кененом Маккензи, изредка вставлял пару слов Гварза. Вепуат снова зашевелился на ящике, встал на ноги, выждал секунду, радостно хмыкнул и пошёл к ним. Гедимин закрыл глаза.

…Филк-медик мельком глянул на кровесборник, снятый с руки сармата, положил его в ящик с уже наполненными и развернулся к Вепуату, ожидающему у двери.

— Эй, ликвидатор! Этот твой коллега, — ты ведь знаешь, что с ним неладно? Ждёшь тут… знаешь, что он сам не дойдёт? Ну и что с ним, а?

— Сам видишь — ничего, — Вепуат с недовольным прищуром кивнул на кровесборники. — Кто тут медик, ты или я? Ищи что-то по своей части, найдёшь — лечи. А по мне — с Гедимином всё в порядке.

— И поэтому ты третью неделю водишь его под руку, — медик насмешливо фыркнул и смерил Гедимина подозрительным взглядом. — Посмотри мне в глаза… ага, теперь покачай головой. Тошнит?

— Нет, — буркнул ремонтник. Его, и правда, уже не мутило при резких движениях — полчаса на зимнем воздухе без шлема всё-таки «проветрили» ему мозги — но по привычке он старался особо головой не махать.

— Пункцию бы тебе сделать, — пробормотал филк, разглядывая лицо сармата — как тот надеялся, ничего не выражающее. — Ладно, посмотрим, что в крови, и уже по результатам…

Гедимин, выйдя на улицу, облегчённо вздохнул, и его снова потянуло снять шлем. Снаружи было холодно; щётки ледяных кристаллов хрустели под ногами — там, где шли двое ликвидаторов, ещё не пробежала толпа и не протоптала дорожку. Гедимин нашёл на горизонте Юпитер, прищурился, высматривая спутники, и довольно хмыкнул — по крайней мере, здесь ничего за прошедшие недели не поменялось.

— Ядро Сатурна… — Вепуат обеспокоенно хмурился и жался к Гедимину, недовольно глядя на всё вокруг. — Этот медик — с него станется нас сдать. Вызовут тебя на пункцию посреди недели, а ты на холме, Текк’тов дрессируешь…

Гедимин поморщился.

— Скажем Маккензи. Пусть он думает. Такие вещи ему проще уладить.

…Через три часа беспокойного сна Гедимин открыл глаза, прислушался к негромкому шуму за дверью склада и поднялся с матраса. Вепуат не шевельнулся — похоже, ему спалось спокойнее.

— … и пусть он их отстреливает, — услышал Гедимин, едва вошёл в комнату, голос Иджеса. — Зимой будет патрулировать, а на лето мы его уберём. Ничего там сложного — сканер и турель…

Сармат взял со стола сфалт и направился к двери, рассчитывая прошмыгнуть вдоль стены — но к нему уже обернулись.

— Атомщик! — Иджес с радостной ухмылкой шагнул навстречу. — Ты очень вовремя. Объясни им…

Гедимин качнул головой.

— Я вниз. Работа.

Несколько секунд он думал, что Иджес пойдёт следом, но нет — до туннеля ремонтник добрался один. Внутри было тихо, поверхности немного запылились — никто не заходил в лабораторию и даже не прикасался к оружейным стойкам «запасного полигона». «Тем лучше,» — Гедимин выставил трёхслойные экраны и взялся за корпус сфалта. «Значит, прожигатель… Стержни не трогать, плазменную камеру прикрыть, сопло разделить надвое…»

…За порталом было черно; даже ближайшие галактики из-за расстояния казались световыми точками. Гедимин несколько секунд стоял на границе вакуума и вглядывался в темноту. Портал был так широк, что сармат мог туда пройти, не согнувшись.

«Чужая Метагалактика…» — Гедимин тронул пальцами черноту и еле слышно хмыкнул. «Найа, скорее всего. А может, и нет… Наверное, есть свой код для Равнины. Может, Куэнны знают? Как-то же открылся портал оттуда сюда…»

Он шагнул назад, направляя на широкий проём сопло сфалта. Края, подогретые закрывающей пульсацией, медленно поползли друг к другу.

«Это четверть мощности. Значит, полной хватит на портал для бронехода. И останется только сделать вакуумную линзу… где-нибудь в ангарах Маккензи, для удобства,» — думал Гедимин, глядя на закрывающийся прокол. «Сегодня же ночью проверю, как пойдёт Прожиг. Для начала — куда-нибудь за пояс Койпера.»

17 день Молнии, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

— Сидел бы ты в фургоне!

Гедимин вяло мотнул головой и тут же зажмурился и судорожно сглотнул — опять подступила тошнота. Глайдер медленно полз по долине, покачиваясь на неровностях рельефа, и каждый выступ отзывался под нижними рёбрами неприятным спазмом.

— Что-то с тобой всё-таки не так, — рассуждал вслух Вепуат, вполглаза следя за горизонтом. — Только тебе так нехорошо. Айзек с Гварзой, считай, уже притерпелись, я привыкаю… Почему такая разница?

Гедимин шевельнул плечом. Где-то через полчаса «реакция» должна была прекратиться, и сармат только надеялся, что за это время бронеход не попадёт в засаду. Уже часа два, как полностью стемнело; машина ползла, распространяя перед собой узкий световой конус, в котором изредка вспыхивало белое кольцо на посохе стража. Видели сами кочевники в темноте или нет, — Гедимин в любом случае увидел бы их слишком поздно.

— А нхельви ушли, — с непонятным сожалением в голосе заметил Вепуат. — Не дождались нас… Интересно, где они сейчас. Убежали на холм или ушли в свой посёлок? Вроде бы он недалеко от Элида…

С закрытыми глазами толчки и покачивания ощущались ещё сильнее. Гедимин открыл глаза, посмотрел на ближайший обрыв, попавший под световой пучок, и красные перистые листья вдоль него. На коре деревьев-валунов проступили вытянутые бугорки с кольчатым узором. Гедимин посмотрел на другую «рощу», выскользнувшую из темноты — деревья покрылись пупырышками и там. «Болезнь или новые побеги?» — сармат вспомнил трубчатые цветки — вроде бы эти штуки выглядели по-другому… а может, и так же — Гедимин легко представлял цветы свёрнутыми в такие полосатые бутоны. «Ещё одно цветение? Из-за того слабого дождя после бури?»

Над носом бронехода, разрезав световой конус надвое, взлетел светящийся белый посох. Машина замедлила ход. Гедимин вскинулся, нащупал сфалт, попытался привстать, но Вепуат надавил ладонью ему на плечо.

— Всё тихо, ремонтник. Это нхельви.

Гедимин посмотрел вниз. Там в свете бортовых огней мелькали полосатые хвосты. Зверьки выбирались из-за камней, из-под шевелящихся перистых листьев, из выемок в живых валунах. Сармат насчитал пять десятков, прежде чем ему надоело, но и после этого прибывали новые нхельви — кажется, их сбежалось даже больше, чем провожало сарматов к порталу.

Глайдер загудел, и нхельви, прекратив мельтешение, собрались в две очень нестройные колонны у бортов бронехода. Машина ехала дальше, сопровождаемая писком и цоканьем. Гедимин приподнялся было на одно колено, чтобы посмотреть, куда зверьки всё время отбегают, но к горлу подкатил комок, и сармат сел обратно, судорожно сглатывая.

— Сидел бы ты в бронеходе… — покачал головой Вепуат, садясь рядом с ним. — Воды?

Цоканье снизу стало громче. На крышу бронехода запрыгнул один из хвостатых зверьков, сел напротив Гедимина, заглядывая ему в глаза. Усы нхельви мелко дрожали. Сармат озадаченно мигнул. Нхельви взмахнул хвостом и резко что-то пропищал — и на крышу с двух сторон взлетели полтора десятка зверьков. Они обступили Гедимина, трогая его броню то усами, то лапами, потом навалились на него с разных сторон, и один забрался на его ногу и поставил лапы ему на грудь.

— Они говорят тебе лечь, — прошептал Вепуат. — Даже им не нравится твоё состояние!

Гедимин, на время забыв о тошноте и головокружении, сердито фыркнул.

— С чего ты это взял?

Теперь уже двое зверьков стояли на нём, упираясь лапами в грудь, пытались заглянуть в глаза и встревоженно попискивали. Гедимин качнул головой, и к горлу снова подкатило — он упёрся ладонями в крышу бронехода, тяжело свесив голову и угрюмо щурясь. Нхельви, замолчав, легли с разных сторон от него, замкнув сплошное кольцо, — один даже пристроился между ладонями, упирающимися в обшивку.

— Всё тихо, ремонтник, — прошептал Вепуат, глядя на горизонт. — Нас не встречают. Отдыхай.

… — Понятно… — протянул Айзек, отступая на пару шагов от машины и заглядывая на крышу. Рядом с ним, скрестив руки на груди, стоял угрюмый Гварза. Вокруг с тревожным писком сновали нхельви. Копейщики-Скогны стояли чуть поодаль, прижимая пальцы ко лбам в приветственном жесте. Вид у них был пристыженный.

— Нхельви говорят, что у вас раненый, — заговорил, выждав секунду, Руниен — он незаметно вышел из-за расставленных шатров. — Они проводили вас до портала и привели обратно — и они не видели, когда он получил рану. В ваших краях кто-то вами недоволен?

Айзек тяжело вздохнул.

— Гедимин плохо переносит переход. И, похоже, с каждым разом хуже… Атомщик, ты сам слезешь, или помочь?

Сармат сердито фыркнул.

— Распугай зверьков. Слезть некуда.

Нхельви брызнули во все стороны — впрочем, недалеко, на пару метров. Гедимин спрыгнул с крыши. Голова почти не кружилась, только на секунду пришлось крепко зажмуриться.

— Ага… — Айзек смерил сармата мрачным взглядом и повернулся к Гварзе. — Ну, что я и говорил. Пора завязывать с декомпрессиями. Пустая трата времени и порча здоровья. Сделать ему стол, и пусть сидит в шатре. Руниен, скажи своим воинам поднять шатёр Гедимина ещё вот на столько.

Руниен перевёл взгляд с Айзека на Гедимина и обратно. Ремонтник оглянулся в поисках укрытия — все эти разговоры ему совсем не нравились. «Без декомпрессии? Это значит — безвылазно на Равнине, пока не мутируешь вместе с бронёй?»

— Любая помощь для Дим-мина, — склонил голову Руниен и повернулся к Скогнам. Кто-то дёрнул Гедимина за локоть и потянул к приоткрытому люку.

— Не бойся, — прошептал Вепуат сармату в наушник. — Если что, я тут с тобой останусь.

За спиной громко фыркнули. Гварза, оттолкнув разведчика, вытянул трап и вошёл в шлюзовую камеру первым.

— Нечего тут изображать самопожертвование. Это штатное изменение планов. Здесь останутся все, кроме непосредственно пилота. Как только будет готово выносное оборудование. Кет, ты работаешь над ним? Или всё время уходит на цацки?

…Готовые отливки ещё были тёплыми. Гедимин осторожно ощупывал их и угрюмо щурился — чужеродный материал вёл себя непривычно и не всегда предсказуемо. «Вот тут остывало неравномерно,» — он с сожалением посмотрел на реторту с отколовшимся длинным патрубком. «Небольшие и толстостенные сосуды делать проще. А всё, что сложнее кюветы… Ладно, в переплавку.»

Он бросил реторту с ускорением, рассчитывая, что она расколется, но отломался только второй патрубок — сам сосуд остался целым. Гедимин хмыкнул. «Учтём. Стенки в слабых местах сделать потолще, что ли…»

Он расставил по столу готовые кюветы и постучал по ним когтем. Звук был не совсем привычным — скорее звон стекла, чем более низкий «гул» рилкара или другого стеклянистого фрила. «Может быть, из такого материала надо не отливать или штамповать, а выдувать,» — подумал Гедимин и недовольно сощурился. «Опять примитивные технологии… Где бы достать информацию по ним? Навряд ли аборигены работают с чёрным песком…»

Шлюзовая камера приоткрылась, потянуло сквозняком. Вепуат молча подошёл к столу Гедимина, отодвинул кюветы и бросил на столешницу пакет. Внутри брякнуло.

— Восемь штук. Где-то большие залежи этой дряни…

Гедимин подобрал крупную гальку с тремя пятнами «глаз» и шёпотом помянул спаривание «макак».

— Пока нас не было, тут… понаставили камер, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Калиг сейчас гоняет охрану…

Гедимин поморщился.

— Без толку. Они… то ли они в сговоре с кочевниками, то ли очень их боятся.

— И дроны я, как назло, взял с собой, — Вепуат тяжело вздохнул. — И все нхельви бегали от холма к холму. Некому было проследить за нашей «крысой»… Ну да ладно…

Он побросал камни в пакет и встряхнул его.

— Я уже присмотрел удобный обрыв. Пойдём постреляем?

— Подожди, — Гедимин отобрал у него пакет и засунул в непрозрачный контейнер, для верности прикрыв защитным полем. — Надо проверить — вдруг по этим «камерам» можно найти «установщика». А мне пока нужна твоя помощь…

Вепуат мигнул.

— Ну-ну?

…Насос запитали от миниреактора. Гедимин каждую секунду ждал, что какой-нибудь агрегат сработает неправильно, по бредовым законам Равнины, — но воздух исправно откачивался, защитное поле сворачивалось в трубки, и сарматы быстро достраивали вакуумную линзу с коридорами для сходящихся лучей.

— А не бабахнет? — вполголоса спросил Вепуат, глядя, как Гедимин отключает насос и с тяжёлым вздохом поднимает сфалт.

— Отойди, — буркнул сармат, прицеливаясь в центр линзы. Точка выхода, по его расчётам, располагалась за поясом Койпера, там, где было крайне мало вещества, «мартышечьих» дронов и чужих крейсеров. «Начнём на четверти мощности. Надо проверить, как это в принципе здесь работает.»

Ослепительные зелёные лучи сошлись в одной точке. Из-за спины донёсся дружный восторженный писк. Что-то шевельнулось в траве рядом со ступнёй Гедимина, полосатый хвост на секунду влез в световой круг. Сармат помянул про себя размножение «макак». «Надо было со всех сторон поле выставить. Хорошо хоть, аборигены не разбираются в порта… А где портал⁈»

Лучи сходились в одной точке посреди пустоты не менее пяти секунд, но никакого прокола так и не появилось. Гедимин покосился на сигма-сканер — прибор не видел ничего, кроме двух потоков омикрон-квантов, постепенно выжигающих защитный барьер изнутри. «Ничего. Даже микропроколов нет… Нарастить мощность.»

Он выдвинул все стержни до упора, и лучи вспыхнули с учетверённой яркостью — даже сквозь тёмный щиток тяжело было на них смотреть. За спиной заверещали — к голосам нхельви прибавились взволнованные крики то ли Броннов, то ли Скогнов. Гедимин вглядывался в точку схождения лучей, стиснув зубы и болезненно щурясь. Ничего не происходило. Анализатор показывал только расходящиеся потоки квантов. Мембрана оставалась ненарушенной.

«Мать моя колба…» — Гедимин растерянно взглянул на сфалт. «Полная мощность миниреактора — и ничего… Это за пару часов мембрана так разбухла⁈»

— Фррх, — донёсся из-за спины сармата слегка рычащий выдох. — Вепу-а, что это делает Дим-мин? Ритуал очень красивый, но что из этого должно следовать?

Гедимин удивлённо мигнул — акцент был знакомый, такой же, как у Калига, но голос и манера речи были сармату незнакомы. Погасив бесполезный излучатель, он развеял защитное поле и обернулся. В плотном кольце Скогнов, Броннов и нхельви стояло с посохом в руке красное рогатое существо с деревянной маской на пол-лица. «Не Калиг. Ростом меньше,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Это, видимо, Навкет… Но что, всё-таки, с этой гребучей мембраной⁈»

— Уже ничего не делает, — буркнул он, закинув сфалт на плечо. — Идёт в лабораторию. Калиг далеко? Позови его — есть дело.

«Надо будет и для Навкета сделать маску,» — думал он, направляя сканер на стража. Тот навряд ли что-то заметил, вот только посох слабо мигнул в темноте, когда его накрыло невидимым лучом.

Войдя в лабораторию, сармат положил сфалт на стол и несколько секунд озадаченно его разглядывал. «Ничего не понимаю. Только что всё работало…»

Кто-то налёг на внутреннюю крышку шлюзовой камеры, и Гедимин повернулся к двери. Через пару секунд люк открылся, пропустив озадаченного Калига. Он слегка пригнулся на входе и поправил деревянную маску.

— Держи, — Гедимин протянул ему ту, что сделал сам, из жёлтого гзеша. — Примерь. Эта должна быть мягче.

Калиг, шумно выдохнув, осторожно, чуть ли не кончиками пальцев, взял лёгкую маску и поднёс к глазам.

— Чёрные кристаллы… Где ты их нашёл? Такие тонкие и гладкие… Два одинаковых кристалла. Как такое может быть?

Гедимин мигнул.

— Это стекло. Расплавленный чёрный песок. Зачем было делать их разными? У тебя же одинаковые глаза.

Калиг снова выдохнул — это напоминало стравливание пара — и осторожно, прикрывая глаза ладонью, стянул деревянную маску. Он стоял, зажмурившись, пока не надел кое-как новую; Гедимин уменьшил свет в отсеке, оставив всего один светодиод в дальнем углу, и молча ждал, пока страж натянет ремешки на выступающие шипы. Справился он с ними не сразу — видимо, привык к жёстким, негнущимся конструкциям.

— Включать свет? — спросил сармат, глядя, как страж ощупывает лицо и крутит головой. — Я потихоньку.

Когда зажёгся четвёртый светодиод, Калиг встряхнулся и завертел головой быстрее.

— Уммхм… А она мягкая, — с недоверием пробормотал он, приподнимая пальцем край маски. — Мягкая, но камни держит. Лёгкие такие…и два одинаковых. Как ты это назвал? Сте-кло? Это из вашего мира?

— Нет, из местной руды, — отозвался Гедимин, больше не вдаваясь в разъяснения. Озадаченный новым предметом Калиг явно слушал в четверть уха.

— Эммхм… Хорошая маска, — сдержанно признал страж. — Я похожу в ней пока… Здесь нет ни одной части из твоего мира?

Гедимин качнул головой.

— Ни одной молекулы. Старую маску мне оставишь? Хотел изучить твои кристаллы.

Калиг с шумным выдохом подтянул деревянный каркас к себе.

— Нет, погоди. Мало ли… — он сложил «очки» и убрал в одну из своих сумок. — Навкет говорит, у вас какой-то ритуал не задался. Что там было? Может, мы с Навкетом помогли бы?

— Ритуал? — Айзек, незаметно вошедший в отсек, остановился у литейной станции. — Гедимин, что вы там ещё натворили?

Сармат недовольно сощурился.

— У Гедимина не получился портал, — разом всё вывалил Вепуат, выглядывая из-за своих штативов. — Совсем не получился.

Айзек со сдавленным стоном приложил ладонь к лицевому щитку. Гедимин сердито фыркнул. «Ну вот опять! Никто ничего не объясняет, а потом выставляют идиотом.»

— Портал? — переспросил Калиг. — Здесь, в долине Эл-лид, нет порталов. Это же сразу видно. Так вы портал искали?

Айзек мотнул головой.

— Ладно бы «искали»… Они пытались его сделать. Прямо здесь, в Элиде.

— И что⁈ — ощерился Гедимин, уже не надеясь на нормальное объяснение. Айзек покосился на потолок и, выждав секунду, всё-таки открыл рот.

— Отсюда не открываются порталы, атомщик. Ни отсюда, ни сюда. Есть один, там, у старой базы. Там он и будет, и другого не будет никогда.

Гедимин ошалело замигал. Что-то не сходилось, и через пару секунд он понял, что именно.

— Стой! Червяки же умеют таскать порталы. Открывать их, где нужно…

Айзек качнул головой.

— Умеют таскать по… Тлаканте. По нашему миру. А на Равнине ни один портал с места не сдвинешь. Они все тут и так еле помещаются, куда ещё по несколько штук на каждый мирок…

Гедимин мигнул.

— А сколько их тут всего?

— Несколько миллиардов, — Айзек неопределённо повёл плечом. Калиг молча развёл в стороны когтистые лапы, и лап ему явно не хватало, чтобы показать весь «объём». Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Значит, с этим приклеенным порталом ничего не сделать…

— Дошло наконец-то, — донёсся из-за переборки угрюмый голос Гварзы. — Айзек, может, изъять у него излучатель?

Айзек поморщился.

— Успокойся, Кенен. Гедимин ошибся по незнанию, и больше такие опыты он ставить не будет. Верно?

Сармат нехотя наклонил голову. Ему хотелось показать Гварзе кулак, но из-за переборки тот навряд ли что-то увидел бы.

— Идите спать, — махнул рукой Айзек. — Так всем будет спокойнее.

…Гедимин погасил фонарь, уткнулся лицом в подстилки и закрыл было глаза, но поверхность под ним едва заметно дрогнула, и сармат дёрнулся вместе с ней. Дозиметр на запястье замигал. Сигма-излучение выписывало на нём знакомые кривые — где-то под холмом «шли» с огромной скоростью черви-пирофоры… и что-то преследовало их, обрывая плавные линии «сигмы» резкими всплесками. «Текк’ты охотятся,» — Гедимин опустился обратно на подушки, вполглаза следя за кривыми на экране. «Если к утру наедятся — может, доползут до работы. И мы наконец возьмёмся за дело…»

18 день Жизни, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Что-то шмякнуло по лицевому щитку — один раз, потом ещё; на третьем шлепке Гедимин открыл глаза. Над ним с кальмароподобной тварью в зубах склонился нхельви и быстро мотал головой. Тварь дёргалась и лупила хвостом по шлему сармата. Полог был откинут, снаружи доносились шлепки, протяжный ультразвуковой писк и верещание на полсотни голосов со всех сторон одновременно. Кто-то носился по лагерю, налетая то на стойки шатра, то на края продуха, и хлипкое сооружение ходило ходуном.

Гедимин вскинулся, нашаривая оружие. Нхельви спрыгнул с его груди, не дожидаясь, пока его смахнут, проверещал что-то на непривычно низких частотах и вылетел из шатра, волоча за собой добычу. Кальмароподобная тварь была ненамного его меньше, но вцепился он в неё крепко.

Не успел Гедимин вывалиться из шатра на светлое место, как что-то низколетящее врезалось в его шлем, рухнуло и затрепыхалось, подскакивая на несимметричных перепонках на полметра вверх. Из полумрака вылетели нхельви и навалились на сбитую тварь с разных сторон, утробно рыча. Гедимин растерянно мигнул и выставил над собой защитное поле, и вовремя — мимо на большой скорости промчался косяк летучих кальмаров, а за ним — ещё один несимметричный «скат». Хлестнув перепонками по куполу, он ушёл вверх. За спиной Гедимина затрещали опоры шатра — кто-то из летунов не успел сманеврировать.

Сармат сделал шаг — под ступнёй что-то чавкнуло; посмотрев вниз, он увидел разгрызенные остатки «кальмара». Нхельви, уже не обращая на них внимания, носились между шатрами, хватали тварей на лету и, едва надкусив, тут же бросали. Гедимин столкнул скользкие дёргающиеся тушки с дороги и шагнул к шатру Вепуата.

— Эй! Что тут опять⁈

— И тебя разбудили? — отозвался Вепуат из-за шатров. Он вышел в световой круг, прижимая к груди дрон-разведчик. На свободной руке мерцал сигма-сканер, и сармат шарил им по окрестностям. Очередной «скат» промчался над ним, зацепив перепонками «шлем» из защитного поля — Вепуат, как и Гедимин, вовремя прикрыл голову.

— Проснёшься тут, — буркнул ремонтник, недовольно глядя по сторонам. Очередной сбитый «кальмар» ударился о его колено. Под ноги что-то шмякнулось — в этот раз небольшой пузырь с торчащей сбоку бахромой. Эта штука нхельви не заинтересовала — наоборот, они обегали её, брезгливо поджимая лапы.

— Дроны мне сейчас не выпустить, — Вепуат покосился на брошенный шатёр и крепче прижал летающий аппарат к груди. — Пробовал уже. Похоже, те трубчатые штуки в степи распустились. Мелочь слетелась на них, а всё остальное — на ме… Hasu!

«Кальмар» врезался в его прозрачный «шлем» и отлетел куда-то к жаровням. Гедимин увидел, как в красном свете мелькнула белесая молния и уже с «кальмаром» в пасти упала в темноту. Холм слабо дрогнул.

— Не прыгать! — крикнул Вепуат, по остаткам летучих тварей пробираясь к Гедимину. — Ещё и объедки, яд-дро Сатурна…

Гедимин, глядя поверх шатров, молча достраивал объёмную схему. Закончив с ней, он поднял генератор защитного поля.

— Надо прикрыть шатры. Пусть всё это летает где-нибудь ещё.

Вепуат согласно хмыкнул. Через пару секунд сарматы стояли спиной к спине, возводя над лагерем защитные поля — такие, чтобы приземистые нхельви смогли из-под них разбежаться, а всё, что летает сверху, врезалось в купол и сворачивало. Ещё через пять секунд над головой перестали мелькать тени, и шмяканье стихло. Немногие оставшиеся под куполом нхельви подняли морды, озадаченно огляделись — и прыснули во все стороны, туда, откуда ещё доносились шлепки и утробный рык. Гедимин посмотрел на закиданный полуобглоданными тушками лагерь и поморщился.

— Ксеноорганика, — Вепуат подобрал наиболее цельный трупик и осмотрел со всех сторон. — Смотри! Тут что-то вроде гонад… Оно, похоже, собиралось размножаться.

— Плохое место для размножения, — Гедимин посмотрел в сторону полевой кухни — там сейчас ярко горели все фонари и, похоже, кипела работа. «Ну, эти хотя бы прикопают свои объедки. А здесь… надо бы прибраться.»

— Дай скребок, — попросил он Вепуата, нашаривая мешки для ксеноорганических отходов. На секунду мелькнула мысль об утилизаторе, но потом сармат вспомнил, где находится, и решил, что просто вывалит всё на окраине, там же, куда сбрасывает объедки полевая кухня. Довести расчистку до конца ему не дали — где-то на шестой подбираемой тушке в шлем ткнулась пушистая морда. Нхельви, пролезший под руку, поставил лапы сармату на бедро и настойчиво куда-то его толкал. Ещё один, вынырнувший из-за шатра, непрерывно пищал и цокал. Гедимин озадаченно мигнул.

— … э-э-эски! — донеслось издалека, и сармат узнал голос Айзека — тот взывал к кому-то, судя по интонации, давно и безуспешно. Быстро переглянувшись с Вепуатом, Гедимин вернул ему скребок и пошёл к лаборатории.

Над бронеходом стоял защитный купол, ещё более высокий и плотный, чем над шатрами. Айзек сидел на земле, выглядывая в низенький проём, оставленный, похоже, для нхельви и прочих недоростков. Гедимин шагнул к нему — и едва успел пригнуться: косяк из дюжины «кальмаров» пронёсся над головой, следом пролетело что-то длинное и быстро маневрирующее. Сармат успел увидеть длинный хоботок, схвативший добычу на лету и втянувшийся в летящую тень.

— Трилобит! — радостно завопил Вепуат, вскидывая руку. По земле покатился шар защитного поля. Внутри него трепыхалось что-то цветное. Гедимин щёлкнул нарукавной пластиной, махнул сканером — и с присвистом выдохнул, увидев на экране знакомый состав и структуру «глазастых камней».

— Да чтоб им всем, — пробормотал Айзек, глядя на подсунутый ему под нос булыжник с шевелящимися пятнами. — Как рассветёт, обыщете холм. А пока — давайте на базу. Тут сейчас будет шумно и грязно.

Гедимин двинулся было к нему, но остановился, едва не наступив на нхельви. Зверьки окружили сарматов, но интересовались, кажется, не ими — все носы были повёрнуты к шару с «трилобитом» внутри. Животное уже не трепыхалось — лежало, свернувшись в плотный ком. Нхельви трогали шар лапами и с громким писком оглядывались то на Гедимина, то на Вепуата. Сармат мигнул.

— Они спрашивают, нужны ли тебе ещё такие звери, — перевёл Айзек, выбираясь из-под купола и отмахиваясь от пролетающих «кальмаров». — Тут летает несколько. Их обычно не едят, но если вам надо, нхельви попробуют поймать.

— Ядро Сатурна! — Вепуат нервно хихикнул. — Гедимин, ты теперь предводитель нхельви?

Сармат сердито фыркнул.

— Скажи — пусть ловят живьём. Если это не опасно. Если опасно — пусть прогоняют с холма. И если увидят такое на холме ещё раз, пусть гонят вон и отбирают все камни.

«А должна бы этим заниматься наша охрана,» — думал он, досадливо щурясь. «Вон та, что у обрыва „кальмаров“ ловит корзинами. Интересно, аборигены всегда работают так, как у нас на холме? Или где-то их больно бьют, и они не отвлекаются на всё подряд?»

Нхельви с оживлённым верещанием кинулись врассыпную, и Гедимин, отмахнувшись от летучего «ската», вошёл наконец под купол. У лаборатории, не обращая внимания на свет со всех сторон, стоял Калиг. Его лицо прикрывала жёлтая маска с чёрными кругляшами на месте глаз.

— Лазутчики… — он тронул когтем шар с «трилобитом» внутри. Гедимин заметил, что в защитном поле проделаны небольшие отверстия, которых недавно не было. Он кивнул на них Вепуату — тот жестом ответил, что всё в порядке.

— Хороший день для лазутчиков, — Калиг шумно вздохнул. — Нхельви разбудили вас вовремя? Шатры уцелели?

Гедимин мигнул.

— Что тут творится? Очередная буря на подходе?

— Уже идёт, — отозвался Айзек, досадливо щурясь. — Буря Жизни. Пока не разгорится Пламя, из-под купола ни ногой!

Земля едва заметно дрогнула. Гедимин покосился на дозиметр и увидел всплески сигма-излучения — внизу, недалеко от поверхности, проходили Текк’ты.

— Идут, — Айзек посмотрел себе под ноги. — Сегодня у них будет много разной пищи… Калиг, не пора ещё звать Броннов под купол?

— Пока траву не отличить от камня, можешь не тревожиться, — отозвался Калиг, разглядывая защитный купол и скользящие за ним тени; белесую, уплотнённую плёнку животные видели и не врезались в неё. — Оставь для них двери, сами придут, как посветлеет. Сейчас — время охоты.

Он тронул пальцем маску и повернулся к Гедимину.

— Ты настоящий мастер, Дим-мин. Навкет просил сделать ему такую же. Он очень не любит маски, но от такой, он думает, голова у него не будет болеть.

Гедимин пожал плечами и отчего-то смутился.

— Можно. Только мне нужен один из круглых камней в долине.

Калиг покосился на небо с мелькающими тенями.

— Я принесу. Только скажи, какой.

…Вепуат постучал когтем по контейнеру, потом поднёс к прозрачной перегородке недоеденного «кальмара». «Трилобит» внутри не шевельнулся. Он так и лежал, свернувшись в плотный шар и втянув хоботок. Вепуат поднёс «кальмара» к отверстию в ящике, выждал несколько секунд и тихо вздохнул.

— Пока никак. Видимо, сытый. Света они, вроде, бояться не должны… Прикрою непрозрачным кожухом — может, освоится.

— Зачем он тебе? — Гедимин оторвался от недоделанного чертежа и ленивых наблюдений за литейной станцией. Вепуат возился с пустыми ящиками, сооружая миниатюрный вольер. Там уже хватило бы места для развернувшегося «трилобита» и его хоботка. Гедимин с сомнением посмотрел на вентиляционные отверстия. «Ксеноорганика… Вот такие объекты лучше бы держать снаружи!»

— Отнеси его в шатёр, — сказал он вслух. — У нас ему всё не так. Не тот воздух, не те излучения…

— Думаешь? — оживился Вепуат. — Да, наверное. Только не хочется оставлять его без присмотра. Как бы не исчез…

Он покосился на закрытый шлюз.

— Полежит пока здесь, — решил он. — У тебя есть что-нибудь радиоактивное, но не слишком? Положу с ним в вольер, может, так быстрее освоится.

…Вепуат вернулся, прижимая к груди одну из броннских корзин на ремнях, и сразу пошёл к холодильнику. Возился он там долго, громыхая лотками и капая чем-то на пол. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Запас корма, — Вепуат кивнул на ящик с «трилобитом». Миниатюрный вольер, задвинутый под стол, уже второй час лежал там, не издавая ни звука.

— Нхельви больше никого не поймали, — сообщил разведчик, отмывая руки от ксеноорганики. — Но отогнали всех. Напомнил им гонять таких зверей, если увидят. Там понемногу светает, и твари в небе всё крупнее. Под ногами куча каких-то спор…

Гедимин поморщился.

— Шторм Жизни, сказал Айзек… Сделать дезинфектант из местного сырья?

…На четвёртом часу, когда «чёрный песок» в тигле стал полностью жидким, и Гедимин подошёл проследить за процессом литья, из-под стола Вепуата донёсся первый шорох.

— Ага, развернулся, — довольно хмыкнул разведчик, «просветив» ящик сканером. — Обнюхивает стенки. Интересно, может он пить из миски? Нет, наверное. Откуда в небе миски⁈

— Оно может впитывать воду из облаков, — предположил Гедимин, разворачивая тигель к следующей опоке. — Мелкую водяную взвесь. Посмотри, у него там есть кожные поры?

— Посмотрим… — Вепуат развернул над столом трёхмерную голограмму. Животное в ящике снова зашуршало. Гедимин заставил себя сосредоточиться на литье — шорох отвлекал, сармат невольно к нему прислушивался. «Вепуат, похоже, хочет приручить эту штуку,» — думал он. «Выясняет, как содержать…»

— Всё-таки — на кой оно тебе? — спросил он.

Вепуат пожал плечами.

— Они способны выполнять сложные команды. Очень разветвлённая нервная система… Хочу посмотреть, что оно умеет.

Гедимин недоверчиво сощурился на него и едва заметно качнул головой. «Это, наверное, от общения с аборигенами. Среди „макак“ становишься „макакой“, а среди Скогнов… „выдрой“, что ли? Вот, заведёт себе зверька…»

…Резать неплавкий и не слишком прочный минерал было непросто — Гедимин вытачивал модельку по миллиметру, сопоставляя каменные складки с чертежом. Кто-то ходил мимо — кажется, Айзек, потом — Гварза, потом Айзек вернулся, зато Вепуат вышел… Сармат прислушивался только к шорохам под столом разведчика. Они становились всё громче и разнообразнее — похоже, существо ползало по ящику и, возможно, пыталось взлететь.

Шлюзовая камера снова открылась, и в отсек ввалился Вепуат с большим шаром защитного поля в руках. Вывалив содержимое шара в ближайший таз, разведчик прихлопнул его куполом сверху и шумно выдохнул.

— Смотри, сколько всего! За пару минут набрал. И это — только мелочь!

В тазу извивалось, дёргалось, копошилось и прыгало с места на место не менее сотни представителей ксенофауны. Гедимину захотелось помыть скафандр, но он пересилил себя и пригляделся к шевелящейся массе.

— Странные они, — пробормотал он, потянувшись за сканером. — Как будто какие-то… частичные.

— Внимательный теск, — Вепуат весело хмыкнул и, не дожидаясь, пока Гедимин насканируется, засунул таз в камеру мгновенной заморозки. — Это споровые мешки. Ну и немного пожирателей спор. Но в основном мешки. Разнообразные у них движущие приспособления. Вот, смотри…

Он вынул из камеры что-то продолговатое, сантиметров пятнадцати в длину, и сунул под сканер. То, что появилось на голографическом экране, напомнило Гедимину гравитационный батут с лифтовой шахтой. Внутри, на стенках «шахты», набухли какие-то мешки с мелким содержимым и крупной присоской сбоку. Держались они на тонких волокнах, и эти волокна местами уже пересохли и потрескались, — пара мешков успела свалиться на дно «шахты», на мембрану, закреплённую по бокам на чём-то вроде мышечных тяжей.

— Споры с пусковой установкой, — ухмыльнулся Вепуат. — Видел, как она летела. Вон, по бокам стабилизаторы… А потом воткнулась в гравий и встала на ножки.

— Нервной ткани нет, — пробормотал Гедимин, разглядывая сложное устройство. Его переусложнённость говорила о биологическом происхождении — толковый инженер тут много чего поубирал бы. Но нервной ткани не было — это было явно не целое животное и даже не отброшенный орган.

— Да и на кой она нужна, — отмахнулся Вепуат, заглядывая под стол. — Шевелится… Ладно, пусть посидит ещё часа три. Потом попробую выставить на свет… Что ты там делаешь? Срочное?

— Крышку для шахты, — отозвался Гедимин, подбирая со стола незаконченную модель. — Пригодится.

…Крышка шахты отправилась в ящик с ветошью и моделью барака. Гедимин задумчиво щурился, глядя на чистый лист. Он думал о цеховом ангаре, термоизолирующем кожухе для него, и в голове крутилось что-то про пеноматериалы и пористые структуры. «Проект был бы интересный. Сильно облегчил бы конструкции. Только — насколько это возможно при местных материалах и технологиях?»

Фургон едва заметно вздрогнул — где-то под холмом охотились Текк’ты. «Пирофоры сползлись на выброс спор,» — Гедимин покосился на закрытый шлюз — что бы ни творилось снаружи, внутрь ещё ни одна спора не пролезла. «А Текк’ты — на стаю пирофор… Интересно, насколько сложные структуры они умеют делать? Насколько они вообще способны выбирать форму? Или у них каменные шары — как соты у пчёл?»

Шлюз опять открылся, и в проходе зазвенели металлические шипы — Корген входил в отсек осторожно, приподняв когти и прижав локти к бокам, но иглы всё равно за всё цеплялись.

— Дим-мин, — страж на долю секунды приложил когтистые пальцы ко лбу и снова повернулся к Айзеку, вошедшему с ним вместе. — Неприятные дни. Зато за ними будет затишье — дней на десять, а то и на двенадцать.

— До следующего дня Металла? — Айзек невесело усмехнулся. — Да, работу это точно не ускорит… Скогнам и Броннам лучше уйти до темноты — как только снаружи станет спокойно.

— Они уйдут, — пообещал Корген. — Жаль, у вас тут нет бочек под металл. Для вашей работы он пригодился бы. Поищите что-нибудь, во что его можно собрать, — жаль пропускать такой дождь…

Гедимин мигнул.

— Металлический ливень? Опять⁈

Айзек с укоризненным хмыканьем наклонил голову.

— Завтра с утра, атомщик. В этот раз нас, как видишь, предупредили.

Вепуат насмешливо фыркнул.

— И даже не нхельви? Сами стражи? Их что, кальмаром по лбу шмякнуло? Какой полезный кальмар…

Айзек сердито сузил глаза. Корген повёл колючим плечом, едва не оцарапав переборку.

— Не всегда небесные знаки внятны. В этот раз их прочитали заранее. Завтра, ещё до света, придёт нергет. Будьте осторожны, мастера-сарматы.

Он без усилий отодвинул крышку люка и вышел. Гедимин, не обращая внимания на шипение Айзека на Вепуата и Вепуата на Айзека, придвинул ближе чистый листок.

— Каменные чашки в ключевых местах, — сказал он вслух. — Купол выгнуть так, чтобы стекалось к одной точке. И там — чашку из полусферы… У меня их много. Расставить вокруг лагеря…

— Э-э? — Айзек, повернувшись к нему, озадаченно мигнул. — Чашки?.. А, да, сбор металла. Хорошо придумал, атомщик. Когда снаружи утихнет, займись.

…«До рассвета наружу ни ногой,» — повторил про себя Гедимин, в очередной раз оглянувшись на закрытый шлюз. Чем больше часов проходило, тем томительнее становилось ожидание. Вепуат уже извертелся, даже коллекция споровых мешков местной фауны перестала его занимать.

— Пойду я, — прошептал он, когда до рассвета по местному времени оставалось чуть более получаса. Гедимин недовольно сощурился и жестом попросил быть осторожнее. Вход в соседний отсек был закрыт наглухо — Айзек и Гварза наружу давно не высовывались.

Вепуат бесшумно выбрался в шлюз. Гедимин, отодвинув в сторону почти готовую маску из жёлтого гзеша, заглянул под стол разведчика. Ящик шуршал то громче, то тише, но наружу пока никто не лез. Сармат задумчиво посмотрел на распылитель. «Сбрызнуть водой? Как часто этим тварям нужно пить?»

Люк открылся, и Гедимин поморщился от неожиданно громких звуков — Вепуат, возвращаясь, уже не заботился о скрытности.

— Чего сидишь⁈ Бегом туда, а то всё пропустишь! — разведчик с неожиданной прытью подлетел к столу и вцепился в локоть Гедимина. — Иди, только полем прикройся!

Выбравшись наружу, сармат увидел полевую кухню, прислонённую к гусенице бронехода, и расставленные вокруг корзины с какой-то дохлой и ещё шевелящейся живностью. Вокруг, кто на подстилке, кто на голом гравии, расселись Бронны с ножами и быстро, на весу, ни на секунду не прерывая процесса, чистили и разделывали добычу. По другую сторону бронехода устроились Скогны, со своей волокушей и своими корзинами. Там тоже шла разделка — только брызги ксеноорганики летели во все стороны.

— Опять машину мыть, — пробормотал Вепуат, неприязненно щурясь на аборигенов, но, тут же забыв о них, дёрнул Гедимина за руку. — Давай наружу! Только пригнись…

Едва защитный купол остался позади, на запястье Гедимина ярко вспыхнул экран дозиметра. Сармат взглянул на прибор, — что-то сверху, практически над головой, излучало мощный поток омикрон-квантов, и этот поток постепенно усиливался.

— Sata! — крикнул Вепуат, толкая сармата в спину. Гедимин рассеянно отмахнулся, и какое-то животное с хлюпаньем отлетело в сторону. Наруч от удара загудел — видимо, летун был не из мелких.

— Омикрон, — отрывисто сказал он, сворачивая за очередной защитный купол. — Откуда-то свер…

Вепуат молча ткнул пальцем в небо. Гедимин, оборвав фразу на полуслове, уставился на изжелта-зелёные складки, изрезанные бледно-розовыми бороздами. Розовое и зелёное вспыхивали изнутри, но свет не достигал земли. Везде, от считанных метров от поверхности до предположительной стратосферы, протянулись в разные стороны полосы плотной дымки. Приглядевшись к той, что висела над головой, Гедимин увидел тысячи мелких организмов. Споровые мешки с перепонками, реактивными пузырями, нитчатыми отростками, воздушными камерами реяли в небе. Между слоями воздушного «планктона» ещё крутились мелкие и крупные хищники, лениво помахивая хвостами, щупальцами и плавниками, но видно было, что они уже отяжелели от сожранного и не столько охотятся, сколько чего-то ждут. У левой ступни Гедимина что-то тихонько заскрипело, сармат опустил взгляд и увидел торчащие из гравия «пусковые установки для спор». Все они отчётливо поскрипывали и медленно утолщались.

«Не взорвались бы,» — Гедимин уплотнил защитное поле вокруг себя и осторожно вытянул руку с анализатором. Внутри скрипящих «установок» и впрямь медленно срабатывал «механизм» — тяжи, похожие на полимерные плёнки, постепенно сжимались, заставляя всю конструкцию складываться. Мешки со спорами уже ссыпались на мембрану — как и раньше, присосками кверху. «Скоро старт,» — мелькнуло в мозгу сармата, и он невольно ухмыльнулся. Взгляд упал на дозиметр — экран ярко горел, стрелка указывала на небо.

Она качнулась к горизонту, и полосы «планктона» заколыхались, как от сильного ветра. Гедимин увидел, как из набухших небесных складок медленно выплывают гигантские слизни. Это были именно они — сармат хорошо различал слоистую бахрому их мантий, торчащую из длинных бугорчатых раковин. Он не мог даже прикинуть размеры, но счёт, похоже, шёл на километры, если не десятки. Каждый слизень был окутан слабым зеленоватым свечением. Гедимин покосился на дозиметр и с присвистом выдохнул — ползущие по небу твари излучали десятки кьюгенов в секунду, как будто под их раковинами работали ирренциевые РИТЭГи.

Дымка в небе всколыхнулась. Мощные потоки гнали её кверху, и вскоре за каждым слизнем протянулся ветвящийся хвост. Их раковины уже были покрыты какой-то органикой — там постоянно что-то копошилось, высовывались щупальца и ловчие нити, отделялись летающие тени… «Хвосты» планктонных облаков наматывались на гигантских животных и исчезали — то ли пожираемые колониями на раковинах, то ли присоединяемые к ним.

Раздался громкий треск, будто разом лопнуло полсотни тонких фриловых планок. Гедимин успел увидеть, как взрывается изнутри последняя из «пусковых установок» — а потом в небо взвилась туча спор. Сработавшие «механизмы» швырнули их кверху с немалой силой — они летели вертикально вверх, пока их не подхватил воздушный поток за хвостом одного из слизней. Гедимин смотрел, не мигая, как гигантские твари пересекают небо и уходят в очередную его складку, и как розоватый свет в разломах медленно меркнет, сменяясь белым. На горизонте уже разгорался световой гейзер местного «солнца».

— М-мать моя колба… — прошептал Вепуат, оборачиваясь к Гедимину. — Ты видел⁈ Как такая масса может летать⁈

— Лучевое крыло, — рассеянно отозвался Гедимин, подбирая с земли обломки «пусковой установки». — При такой силе излучения что угодно полетит…

«Установка» раскололась вдоль. Внутренние тяжи, только что натянутые до разрыва, обмякли и свисали тонкими ошмётками. Гедимин подёргал за один из них — непохоже было, чтобы эта плёнка только что сократилась с такой силой и придала пусть и лёгким спорам такое ускорение.

— И весь холм в ксеноорганике, — Вепуат с тяжёлым вздохом пнул обломки соседней «установки». — Или на это налетят падальщики, или мы будем ходить по щиколотку в гнилье.

— Завтра всё сгорит, — отозвался Гедимин, подбирая ещё две «установки». Что-то странное было в этих несложных биологических механизмах. «Эти внутренние „мышцы“… Тут нет ничего, что могло бы их натягивать. Они сами сжимались. Изнутри. Под каким-то своим процессом…»

Он покосился на пожелтевшее небо. Световой гейзер уже поднялся на полную высоту, на земле проступили тени — длинные, чёткие, направленные от гейзера к дальнему склону. «Просто ориентироваться,» — подумал Гедимин. «Тень всегда лежит от Сердца к Краю. И чем ближе к Сердцу, тем она короче.»

Растянуть лопнувшие плёнки не удалось — это, видимо, была их максимальная длина, зато они могли хорошо сжиматься. Гедимин помял их в кулаке, надеясь запустить процесс сжатия. «Что вообще заставило их натягиваться? Они выбросили споры, когда слизняки висели над холмом, не раньше и не позже — и все одновременно. Как по команде. Откуда такая точность? Если только этот механизм был запущен чем-то в самих слизняках… каким-то их свойством…»

Вепуат ещё говорил что-то, потом, отчаявшись вызвать реакцию, постучал по броне Гедимина. Сармат, вяло отмахнувшись, поднял руку с дозиметром. «Интенсивность омикрон-излучения. Она росла каждую секунду, пока эти твари над нами плыли. И достигла пика тогда же, когда сработали „пусковые установки“…»

Он медленно наклонился, сгребая в кучу все остатки «споровых катапульт», до которых смог дотянуться. «Интересное явление. Надо проверить…»

…Звери Броннов не хотели подходить к сарматской лаборатории — шумно хрипели, прижимались к земле, не обращая внимания на увещевания погонщиков. Айзек стоял в стороне, обсуждая что-то с Гварзой. Гедимин разглядывал «пусковую установку», прикидывая, как лучше отделить от неё плёнку-тяж. Вепуат вынес из лаборатории ящик, снял с него непрозрачный кожух и теперь рассматривал с разных сторон, как существо внутри водит по стенам длинным хоботком.

— Я придумал, как его напоить, — похвастался разведчик, просовывая в небольшое отверстие в ящике распылитель. Едва водяные брызги коснулись хоботка, существо встряхнулось, приподнимая жёсткие пластины экзоскелета, и вытянуло из-под них пористые мешки — что-то вроде лёгких или жабр.

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя, как Вепуат опрыскивает животное с разных сторон. Сейчас ему было не до чужих опытов. «Если эти плёнки действительно сжимаются под омикрон-потоком… Так, не торопись. Это надо проверить. Собрать побольше этих штук…»

На пятачке между лабораторией и шатрами «пусковых установок» уже не осталось. Гедимин двинулся было к другому краю плато, но оклик Айзека заставил его обернуться.

— Атомщик! Ты собирался делать металлосборники? Возьми Вепуата в помощь и займись, пока тут тихо. Я сегодня выеду пораньше, — там, в отсеке, не осталось ничего незакреплённого?

…Шестнадцать каменных шаров сарматы перенесли из долины на плато. Вепуат носил по одному, Гедимин — по два; никто не торопился — подъём и так был нелёгким. Под ногами чавкало, булькало и трепыхалось — не все споры улетели с небесными моллюсками, и не всех мелких и крупных животных доели нхельви.

— Говоришь, завтра всё сгорит? — со слабой надеждой переспросил Вепуат, едва не поскользнувшись на дохлом «кальмаре» и остановившись на соседнем уступе для передышки. Гедимин пожал плечами.

— Это всё — не из местной фауны? Значит, с прошлых ливней не прижилось. И в этот раз не приживётся.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Становишься биологом, ремонтник. Ренгеру бы понравилось.

На обрыве чем-то хрустели плоские звери Броннов, аборигены ставили навесы над коптильнями, повсюду стояли корзины с разделанной дичью. Гедимин скользнул по содержимому взглядом в поисках полезных червей, но ничего знакомого ему не попалось. В тени волокуши лежал на боку, вытянув лапы, спящий нхельви. Других зверьков не было видно — похоже, из-за этого после рассвета на холме было так тихо.

— Всё, принесли, — выдохнул Вепуат, положив на землю шестнадцатый камень. — Тебе помощь очень нужна? Камнерез из меня так себе.

Гедимин качнул головой. За вырезанием чаш — несложным занятием, не сильно занимающим мозги — он хотел обдумать будущие опыты с омикрон-чувствительными плёнками. «Вепуат тут, пожалуй, будет лишним…»

Вепуат довольно хмыкнул.

— Тогда пойду к животному. У него интересные насечки на панцире. Похоже на клеймо хозяина…

…Очередной каменный шар развалился надвое под тонкой струёй плазмы. Гедимин, чтобы не терять времени, ставил их в ряд по три, прежде чем начать резку; получалось довольно ровно. Сармат прошёл вдоль разрубленных сфер, оглядел дымящиеся срезы и довольно хмыкнул. За время резки минерал прогрелся неглубоко — тройка шаров, разрубленных перед этим, дымиться уже перестала, хотя камень ещё хранил тепло.

Выдолбить из каждой полусферы грубое подобие миски было немного сложнее. Гедимин запорол одну заготовку, прежде чем приспособился, и теперь, глядя на ряды «мисок» и горку выдолбленной породы, искал, чем дырку заткнуть. Пробку сделать было нетрудно, а если бы часть металла и вытекла, не успев застыть, ничего страшного не случилось бы. Гедимин тихо вздохнул, примиряясь с несовершенством изделий, подавил желание отшлифовать металлосборники изнутри и взял в руки кусок выдолбленной породы. Плазма резала камень легко, не «спотыкаясь» о неравномерности его структуры, но вблизи они были заметны. Сармат поцарапал обломок когтем и задумчиво сощурился. Чем ближе к центру сферы, тем плотнее была порода; сейчас он взял в руки самую сердцевину. Текк’т, катая каменные шары, сжал её с большой силой; навряд ли он старался создать максимальное давление — это получалось само. Несколько секунд Гедимин разглядывал уплотнённый камень, затем взялся за лучевой резак. «Два-три керна для проверки. Высокая плотность… похоже, высокая прочность. Интересно…»

— Гедимин, смотри! — донеслось из-за шатров. Сармат, рассовав керны по карманам, подошёл ближе. Вепуат пристроил ящик с «трилобитом» в своей спальне и теперь поливал животное из пульверизатора. «Трилобит», больше не расправляя подпанцирные мешки, плотно сжал пластины брони, втянул все выросты и забился в угол.

— Хватит ему воды, — Гедимин недовольно сощурился — животное ему не нравилось, но это уже походило на пытки. Вепуат весело хмыкнул и встряхнул контейнер, позволяя воде стечь к отверстию.

— Я-то вижу. Проверял, понимает ли это он сам. И может ли показать наглядно. Как видишь — может.

Он накинул на «вольер» непрозрачный кожух и поднялся на ноги.

— Завтра утром попробую покормить. Как по-твоему, ему нужно имя?

Гедимин изумлённо мигнул.

— Имя? Оно же неразумное.

За плечом громко хмыкнул незаметно подошедший Гварза.

— Эксперт по разумности, ядро Сатурна…

Он прошёл в шатёр и склонился над ящиком. Шорох, раздавшийся было под кожухом, тут же стих.

— Интересный эксперимент. Значит, запах сармата не вызывает у него страха?

Вепуат пожал плечами.

— Мы все в скафандрах. Запах скафандра его не пугает.

— Животные Броннов опасаются даже скафандров, — заметил Гварза, приподнимая кожух. — Да, эксперимент интересный… Можешь назвать его Соколом.

Гедимин растерянно смотрел Гварзе вслед, но тот, выйдя из шатра, больше не оборачивался. Вепуат прикрыл кожух плотнее и еле слышно хмыкнул.

— Что интересно — так это реакции Гварзы. Никогда не знаешь, к чему он прицепится. Сокол? Ну ладно, пусть будет Сокол.

…Когда последний металлосборник был прикопан в гравий под будущими «металлостоками» защитного купола, Гедимин отряхнулся от каменной пыли и вышел к обрыву. У бочек с водой никого не было. Нхельви, как и раньше, не попадались на глаза — то ли ушли с добычей в свой посёлок, то ли забились по норам. Бронны тоже притихли и сидели в тени, только двое неспешно обходили длинный ряд коптилен.

«Уходить не спешат,» — отметил про себя Гедимин. «Вон ещё сколько сырого мяса спрятано в тень. Коптильни будут стоять до темноты…»

Он посмотрел с обрыва вниз и удивлённо хмыкнул. Деревья, выкорчеванные позавчера Текк’том, раньше лежали горкой; Бронны начали было их растаскивать, но только пообрывали отростки. Теперь крупные круглые и бочонковидные «стволы» лежали ровным слоем на дне долины — будто их нарочно разложили в ряд.

«Странно. Я думал, Бронны их уже пустили в дело,» — он оглянулся на коптильни и едва заметно пожал плечами. «Негодная древесина? Или им столько не нужно?..»

Один из обходчиков опустил на землю корзину с чёрными деревяшками. Гедимин посмотрел на блестящую пропитку и густой бурый дым над жаровней. «Древесная смола… Ну, на худой конец сойдёт и это.»

Он протянул руку к корзине.

— Yerr!

Бронны, быстро переглянувшись, достали пару кусков, неуверенно показали их Гедимину — и тут же выронили, когда он шагнул к ним, и отступили за корзину. Сармат, озадаченно хмыкнув, подобрал образцы и заглянул туда, где лежали остальные. «Взять ещё. И попробовать крекинг. Мне сейчас сойдёт любое горючее. А здесь должен быть хороший выброс газа…»

Высыпав ещё несколько деревяшек в пакет, сармат спохватился и протянул Броннам небольшую отливку из рэссены. Аборигены не двинулись с места. Гедимин оставил кусок металла в корзине и двинулся к лаборатории. «Сначала — плёнки. Потом — это. Когда остынет стекло, дошлифую линзы и вставлю в маску. До ночи Навкет всё равно не придёт. Но сначала — облучение плёнок…»

…Обмякшие плёнки легко отделялись от обломков трубки. Они были ярко окрашены — тёмно-зелёные, почти чёрные, с тонкими длинными светлыми пятнами. Положив фрагмент под микросканер, Гедимин пригляделся и заинтересованно хмыкнул. «Тёмные участки — просто эластомер, что-то вроде сеша. А вот светлые… вот эти молекулы, похожие на спиральные галактики с „размотанными“ рукавами…» — сармат приблизил светлый участок и несколько секунд задумчиво на него щурился. «Это, похоже, и есть реагирующая область. Очень похоже на молекулы накопителя, только форма попроще.»

Он отложил обрывок плёнки в отдельную колбу и пристроил над горелкой. Эластомер растёкся тёмной лужей на второй сотне градусов, белые фрагменты, развалившиеся на более мелкие части, остались на фильтре, и Гедимин отправил их на промывку. «Эластомер, похоже, неважный. А вот эти двойные крючки… Их надо бы изучить внимательно.»

Он выставил над столом защитное поле, пару минут возился с фиксаторами, потом махнул рукой и положил небольшой обрывок плёнки в кювету. Вспомнил, как мерцал на запястье дозиметр, когда в небе проплывали гигантские моллюски, тихо вздохнул и взялся за сфалт, — лабораторный облучатель очевидно для таких экспериментов не годился. «Ну, и странно было бы, если бы оно реагировало на микрокьюгены,» — думал сармат, настраивая мощность луча. «При местном-то нормальном фоне…»

Он наращивал интенсивность медленно, не сводя с плёнки глаз; сканер, выставленный на большое увеличение, фиксировал, что происходит внутри. Гедимину хотелось поглядеть на экран, но он велел себе не отвлекаться — запись можно было просмотреть и потом, сейчас его интересовали механические свойства образца. Когда интенсивность дошла до пятисот милликьюгенов, плёнка впервые шевельнулась — началось сжатие. Гедимин смотрел на светлые пятна — они слегка укоротились, потянув за собой эластичный тёмный материал. «Минимальная чувствительность,» — мысленно отметил сармат, добавляя ещё сотню милликьюгенов. «Любопытно…»

Плёнка сжималась всё сильнее; вскоре пятна уже нельзя было рассмотреть — они исчезли в тёмных, уже практически чёрных складках эластомера. Интенсивность дошла до семидесяти кьюгенов, защитное поле зажглось зелёным огнём по всей площади. Гедимин прибавил ещё — микроскопический чёрный комок на дне кюветы не шевельнулся, похоже, ему уже некуда было сжиматься. Сармат, придерживая излучатель одной рукой, попытался растянуть плёнку между когтями — ему не удалось даже расправить её. Когда от напряжения заныли пальцы, а образец так и не поддался, Гедимин выключил сфалт — и еле успел отдёрнуть руку. Плёнка, больше не сжимаемая, расправилась так быстро, что её подбросило над кюветой. Отрикошетив от защитного поля, она упала на стол. Сармат подобрал её, растянул между когтями и еле слышно хмыкнул. «Надо бы поставить опыт с грузами. Измерить силу упругости. Должна быть немаленькая…»

Он отобрал десяток образцов для облучения и полчаса с ними возился, ни на что не отвлекаясь. Все обрывки плёнок вели себя одинаково. На всякий случай Гедимин облучил и расплавленный эластомер, — тот никак не отреагировал, и сармат кивнул сам себе — приятно было видеть ожидаемый, предсказанный результат, а не очередное порождение бреда.

«Значит, именно молекулы-крючки. Так я и думал…» — он засунул под излучатель кювету с образцом «крючков». Образец был мелкий, меньше миллиметра в поперечнике, и Гедимин, как ни пытался, не разглядел никакого изменения формы. «Не страшно,» — он покосился на анализатор. «Запись идёт, потом просмотрю. Продолжим…»

… — Гедими-ин! — кто-то постучал пальцем по его броне. Сармат обернулся, недовольно щурясь. «Только собрался сверить записи! Шёл бы ты… работать.»

— Уф, — Вепуат облегчённо вздохнул. — Ты уже четверть часа ни на что не реагируешь. Я узнал у местных, как кочевники носят «трилобитов». Видишь, на груди и плече зацепки?

Гедимин мигнул. Раньше на скафандре Вепуата точно не было этих удлинённых выступов — сармат приделал их совсем недавно, приплавив к чёрной обшивке обрезки красного гзеша.

— Отвалятся, — буркнул он, тронув обрезок когтем. — На третьей же мойке отвалятся. На кой тебе эта чушь?

— Сажать зверя, — Вепуат дотянулся ладонью до плеча. — У них снизу такие зацепки. Они ложатся на выступы и держатся. Голова спереди, хвост свисает за спиной. Когда надо взлететь, ты его берёшь под головной сегмент…

Гедимин досадливо поморщился.

— Когда вернёмся в Ураниум, пройдёшь дезинфекцию, — пробормотал он, утыкаясь в записи анализатора. «Сжатие под омикрон-лучом… сила зависит от интенсивности… похоже, я всё-таки нашёл преобразователь омикрон-энергии. Преобразование напрямую в механическую…»

На экране сканера медленно скручивались, подбирая «распущенные» витки, спиральные «галактики» молекул. Часть их цеплялась за соседние, не позволяя веществу порваться от возросшей нагрузки, часть тянула за собой волокна эластомера, и он постепенно сжимался. Процесс начинался чуть раньше, чем показалось Гедимину, — первое движение он пропустил, но это было не так уж важно. Он остановил запись там, где интенсивность излучения достигла семидесяти кьюгенов в секунду — именно в этот момент, как он помнил, живые «катапульты» сработали. Это был далеко не предел — Гедимин отчётливо видел на экране, что молекулы «скручены» только наполовину, у них остаётся большой запас сжатия.

«Это и не должно было быть пределом,» — сказал он себе, проверяя результаты — запись за записью, до самых последних, где уже не участвовала натуральная плёнка — только её составляющие. «Это предел прочности одной биологической конструкции. Катапульты для спор. Если бы она была из рэссены, а тяжи — из зелёного гзеша…»

Он открыл последнюю запись и молча кивнул. В тот раз он довёл интенсивность до ста кьюгенов в секунду. Молекулы, которым больше не мешал эластомер, продолжали скручиваться — и всё ещё не ужались до предела.

«Значит, предел — в районе ста пятидесяти,» — Гедимин выбрал из крупинок на дне кюветы новый образец и взялся за сфалт. «Проверим…»

…Белесый осадок на дне кюветы сармат мог разглядеть, только прищурившись. Мелкодисперсная пыль рассыпалась от самого слабого сотрясения, и Гедимин не дышал, пока собирал её в пробирку. Молекулы-«крючки», ужавшись до предела, отцепились друг от друга; сармат только надеялся, что их «хвосты» не обломаны, а если обломаны, то некритично. Он плотно закрыл пробирку, сгрёб из контейнера десяток неизученных плёнок и засунул их в тигель. «Отделить „крючки“. Разбить на молекулы. Наберётся достаточно — начну опыты с гзешем. Если удастся встроить эти штуки в новый субстрат…»

Звон металла и чужие шаги на секунду отвлекли его. Потом он услышал голос Айзека и нехотя поднял взгляд от фильтра, на котором оседали зеленоватые крупицы.

— У Гедимина есть проект литейни, — говорил Айзек, обращаясь к Коргену; страж слушал его молча, слегка наклонив голову и прижав к телу звенящие шипы. — Для неё будет нужно немало кейека. Она будет, конечно, похуже тех, что в Сердце Пламени. Но в ней всё будет понятно для Скогнов. И они, если захотят, построят себе такие же.

Корген слегка повёл головой — шипы негромко зазвенели.

— Если Дим-мин построит такую литейню… Да, мы всегда рады новым хорошим вещам. Особенно — понятным. Вот сейчас я не очень понимаю, что делает Дим-мин…

Сармат сердито сощурился. «А кто тебя просит понимать⁈ Иди, куда шёл.»

— Гедимин нашёл какое-то вещество, — пригляделся Айзек. — Похоже, очень интересное вещество. Что там у тебя?

Гедимин вывалил на стол пригоршню ошмётков — разломанные «пусковые установки», из которых он ещё не повыдирал тяжи.

— Эти штуки. Насколько они редкие?

Айзек оглянулся на Коргена. Тот зазвенел шипами.

— А… что это?

— Падало с неба, когда был шторм жизни, — Гедимин угрюмо сощурился на стража. — Ты что, не знаешь своих же тварей?

— С неба? — озадаченно повторил Корген. — Нет, Дим-мин, я мало знаю о небесных семенах. Возможно, Гор что-то скажет, когда тут появится. В шторм жизни хорошо охотиться… но это непохоже на знакомую дичь. У неё нет ни мяса, ни шкуры, ни крови…

Гедимин, уже не слушая его рассуждения, поднялся из-за стола. «Понятно. Помощи ждать неоткуда. Так чего я сижу⁈ Надо собрать все эти штуки. Всё, что от них осталось. Завтра они все сгорят.»

Снаружи понемногу темнело. На холме было тихо, и фонари над обрывом погасли — Бронны и Скогны свернули коптильни и незаметно уехали. Гедимин огляделся по сторонам — похоже, нхельви наелись на пару дней вперёд и сейчас не могли даже подняться на лапы, не то что бегать по холму. Сармат посмотрел под ноги — остатки ксеноорганики уже не шевелились и частично перемешались с гравием. Пройдя немного, он наткнулся на обломки «пусковой установки», потом — ещё одной. Их никто не собирал и не ел, разве что притоптали, пока бегали по лагерю.

— Гедимин! — из полумрака вышел Вепуат с дроном в руках, озадаченно пригляделся. — С чем ты там?

Сармат выпрямился, помахал пучком обломков.

— Ищу те «пусковые установки». Надо собрать все, пока не сгорели.

Вепуат мигнул.

— Да? Они тебя, кажется, всерьёз зацепили… Подожди, сейчас дрон запущу — всё найдём.

…Здесь всегда темнело медленно, каждый день — с одной и той же скоростью. Ещё можно было с обрыва различить крупные силуэты в низине, когда Гедимин засунул в раздутый пакет последний пучок обломков и выпрямился, досадливо щурясь на долину. Вепуат, почуяв неладное, крепко вцепился в его локоть.

— Там ещё много осталось, — с сожалением сказал Гедимин, глядя вниз. Такую мелочь было уже не разглядеть, но сармат не сомневался, что она там. «С холма удобнее взлетать. Но этим штукам нечем измерять высоты. Они падали повсюду. Здесь, похоже, никто их не собирает. Досадно… А если попробовать самому синтезировать такую молекулу? Хольгер бы, наверное, попробовал…»

…Гедимин высыпал собранные обломки в ящик, потянулся за реактивами, но остановился — взгляд упал на недоделанную маску. «Линзы, наверное, уже остыли. Пора шлифовать…» — сармат снова посмотрел на ящик нечищеных плёнок и досадливо хмыкнул. «Отложить до завтра? Пока металл льётся, работать никто не помешает…»

— Помощь нужна? — Вепуат, устроившийся было за своим столом, незаметно выбрался, подошёл к Гедимину. — Ого, сколько тут… Что тебе от них надо? Я могу перебрать — ну, или почистить, смотря что нужно.

Гедимин мигнул.

— У тебя своей работы нет?

— Ну, это ведь тоже по моей части, — Вепуат кивнул на обломки «споровых катапульт». — Органическое сырьё. Просто наткнулся на него ты. А я, видно, чего-то не заметил.

Гедимин подцепил крупную, не разорвавшуюся при пуске плёнку и показал разведчику.

— Вот такие пятнистые штуки. Они сжимаются под облучением. Их надо очистить от прочей органики и сложить отдельно. Если поможешь — хорошо. Я тоже займусь, только доделаю маску…

Вепуат наклонил голову набок и еле слышно хмыкнул.

— Сжимаются под облучением? Чего тут только ни водится… Работай спокойно, я всё переберу.

Гедимин сел за шлифовку, краем уха прислушиваясь к тихому треску на соседнем столе. «Надо будет проверить свойства тех молекул. Сложное вещество, может быть хрупким. Температурные испытания, механические…» — он покосился на недоделанную маску и досадливо сощурился. «Обещал. Надо выполнять. Отдам эту ерунду Навкету — и займусь делом.»

19 день Металла, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

Небо над холмом почернело, покрылось багровыми трещинами и ощутимо набухло — Гедимин не видел никаких облаков, но сам небосвод, казалось, провис, приближаясь к земле. Сармат шагнул к обрыву, посветил фонарём — луч растаял, не долетев до дна, но всё же выхватил из темноты скопление деревьев-валунов. Сейчас они особенно сильно походили на камни — все листья втянулись, поры закрылись. Над степью нависла мертвенная тишина. Гедимин старался не шуршать гравием, и всё равно собственные шаги казались ему неприятно громкими.

— Выспался хоть? — Вепуат, вынырнувший из-за шатра, смотрел на сармата сочувственно. — Айзек и Гварза уже в лаборатории. Ставим купол?

Гедимин кивнул и в последний раз покосился на чёрно-красное небо. Складки-трещины вспыхивали то красным, то желтоватым. «Редко. Скоро участятся,» — думал сармат, глядя на вспышки. «Надеюсь, тут все попрятались. Скоро долина станет непригодной для жизни.»

…Вепуат поставил ящик на стол, приподнял кожух и заглянул внутрь.

— Лежит, — сообщил он. — Опять свернулся. Всю ночь шуршал, а теперь… Может, он чует бурю?

Гедимин покосился было на ипроновые стены, непроницаемые для любого чутья, но вспомнил, что ящик только что занесли с улицы.

Из соседнего отсека выглянул Айзек, обвёл помещение настороженным взглядом, с подозрением посмотрел на сарматов.

— Ещё не снаружи?

— А что там делать? — отозвался Вепуат, опрыскивая свернувшегося «трилобита» водой (существо не отреагировало никак). — Из-под купола ничего не видно. А снаружи — броню попортишь. Пока не остынет, выходить незачем.

— А… — взгляд Айзека, направленный на Гедимина, стал ещё более недоверчивым. — Тем лучше. Купол выдержит?

— На непрерывной генерации, — буркнул сармат, подумав про себя, что выглянет через полчаса и проверит, как справляются генераторы. Его мысли занимали плёнки, плавящиеся в тигле, и два образца радиочувствительного вещества — один над горелкой, другой в охладителе. Следить за всем сразу получалось плохо.

— Ясно, — протянул Айзек. — Чья красная жижа у меня в автоклаве? Не найдётся хозяин — вылью.

Гедимин поднялся из-за стола.

— Я заберу, — сказал он, скрывая довольную ухмылку. Он ожидал, что жижа будет чёрной или бурой — но, так или иначе, крекинг завершился без аварий. «Посмотрим, как тут работает термодинамика…»

…Обе пробирки дымились — и нагретая до полутора тысяч, и охлаждённая до минус ста. Гедимин накрыл штатив защитным полем, взялся за анализатор — и досадливо сощурился. Молекулы-«крючки» не перенесли нагрева — «рукава галактик», непрочные элементы, частично разрушились и стали заметно короче. «Сильно не греть,» — отметил про себя Гедимин. «Полторы тысячи — предел. А что с охлаждением?»

В холодной пробирке вещество лежало нетронутым — сармат просушил его перед заморозкой, лишние ледяные кристаллы никуда не влезли. Сканер показывал полуразвёрнутые «рукава» микроскопических «галактик» — молекулы остались целыми, межатомные связи выдержали низкую температуру. Гедимин придвинул штативы ближе и потянулся к облучателю. «Посмотрим, как на свойства повлияло…»

Это было очень прочное вещество — даже частично разрушенные молекулы ещё скручивались под лучом, хоть и с запозданием, а те, что подверглись охлаждению, не стали из-за этого ломкими. Гедимин провёл облучение трижды — и наконец, получив все нужные результаты, остановил эксперимент и убрал защитное поле.

Под соседним столом зашуршало. Вепуат с радостным возгласом заглянул под кожух, а потом и вовсе его сдёрнул. Существо в ящике развернуло «крылья» и хоботок и теперь обнюхивало вентиляционные отверстия и выгибалось волнами.

— Снаружи, надо полагать, похолодало, — сказал Вепуат, вытаскивая «вольер» из-под стола. Гедимин хмыкнул.

— Ему сквозь ипрон ничего не слышно. Просто потеря сигнала.

— Угу, — не стал спорить Вепуат. Он уже рылся в столе и через секунду наклонился над ящиком с пригоршней каких-то мокрых ошмётков.

— Вроде бы он это ел. Ну, давай… Эй!

Стенка ящика хрустнула. Вепуат отдёрнул руку и потёр ушибленный палец.

— Сильная тяга у этой твари внутри, — заметил он, поднося к дырке в ящике новый кусок; теперь он придерживал его самыми кончиками пальцев. Животное вскинуло хоботок, и в руке Вепуата ничего не осталось — Гедимин только и успел увидеть, как в хоботке исчезает последний клок мяса.

— Наверное, кочевники кормят их не так, — предположил ремонтник, глядя, как «трилобит» всасывает корм. — Из миски, может… У них ведь руки не бронированные.

Вепуат пожал плечами и сунул существу ещё кусок.

— Может, на что-то накалывают. Или кидают. Будем пробовать… Ну ладно, хватит.

Существо ещё несколько секунд обнюхивало отверстия, потом подобрало хоботок и завертелось в ящике, царапая стенки спинными щитками. Вепуат прикрыл его непрозрачным кожухом, но шорох и скрип не прекратились.

— Хочет летать, — сармат щёлкнул пальцем по стенке — на секунду звуки стихли, затем существо завозилось в контейнере с удвоенной силой. — Проверим, что снаружи?

…Защитный купол выстоял, хоть и стал местами полупрозрачным. Гедимин высунул руку наружу, под моросящий дождь. Над холмом — там, куда упали капли металла — поднимались столбы пара. Самые толстые и высокие тянулись от врытых в землю каменных полусфер — похоже, сбор металла прошёл успешно.

— Сорок пять снаружи, — сказал Гедимин, посмотрев на термодатчики. — Безопасно.

— Не сказал бы, — Вепуат недоверчиво покосился на пар, заволакивающий вершину холма. — Больно сыро. Подождём, пока дождь не кончится.

Что-то снизу пронзительно заверещало, зацокало, и земля едва заметно вздрогнула. Гедимин опустил взгляд к дымящемуся гравию и удивлённо мигнул. За куполом, у только что открытых продухов, собирались нхельви. Они обходили дымящиеся участки, высоко поджимая лапы, и стягивались к прозрачной стене. Гедимин видел, как блестит от воды их шерсть, и как подрагивают навострённые уши.

— Вернулись, — Вепуат оглянулся на ремонтника и странно ухмыльнулся. — Твои питомцы. Запускай.

Гедимин мигнул.

— Они не мои, — угрюмо сказал он, глядя на растущую стаю. Похоже, все нхельви стянулись к лаборатории, не дожидаясь, пока снаружи станет прохладно, или хотя бы кончится дождь.

— Если они бегают, твой «трилобит» тоже не сдохнет, — пробормотал он, поднося когти к продуху и вспарывая защитное поле ещё на полметра вверх. «Сорок три снаружи. И мы всё равно в скафандрах.»

Нхельви сперва подались назад, потом переглянулись, запищали и плотной волной устремились в проём. Секунду спустя вокруг лаборатории стало негде поставить ногу — зверьки облепили бронеход со всех сторон.

— Не твои, говоришь? — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как один нхельви за другим пробираются к Гедимину, ставят передние лапы на его поножи и пытаются заглянуть в глаза. — Там металл, наверное, застыл. Пойдёшь доставать?

…«И последние…» — Гедимин несильно хлопнул ладонью по каменной чаше, выбивая металлический комок. «Последние сто двадцать пять граммов. Всего четыре тысячи пятьсот…»

Металл ещё не до конца застыл, поддавался сжатию, и пальцы сармата оставляли в нём вдавленные отпечатки. Издалека за вознёй с раскалёнными комками следили Скогны и нхельви — уже не скрывались, стояли на открытой местности и глазели, почти не мигая. Сармат поднял массивный ком, слепленный из трёх десятков, нарочито медленно помял его, чувствуя пальцами уходящий жар, и понёс на ладони в лабораторию. Чаши остались снаружи — остывать на холодном ветру. «Выкидывать не буду. Через пару недель, говорят, ещё один ливень…»

… — Развлекаетесь? — хмыкнул Айзек, остановившись на полпути к своему отсеку. — Один мнёт раскалённый металл, другой приручает небесную тварь…

— Угу, — отозвался Гедимин, пристально изучая новенький, только что сделанный распрыскиватель. «Всё из местного сырья… Так, проверим в деле, — где там красная жижа?»

Он проследил за вылетающими из распрыскивателя каплями и недовольно сощурился. «Слишком крупные. Уменьшить…»

…Фрагмент кейека Гедимин пристроил сбоку от траектории полёта масляных брызг; несколько секунд возился с защитным полем, уплотняя его, тронул когтем штатив и решил, что примитивная установка выдержит. Первый впрыск закончился ничем — слабым дымком в зоне нагрева. «Слишком холодно,» — сармат проверил термодатчики и придвинул кейек ближе. «Четыреста градусов. Ещё один прогон…»

Мелкая взвесь «красного масла» вылетела из распрыскивателя, но до кюветы, подставленной снизу, не долетела. Внутри установки на долю секунды повис золотистый шар — и взорвался. Защитное поле дрогнуло, но выдержало. Гедимин снова тронул распрыскиватель, посмотрел на манометр и довольно ухмыльнулся. «Ну, хоть это работает, как положено. Горение, взрыв, расширение… Ещё десяток прогонов — и попробую собрать ракету.»

… — Он так и будет тут, на стене, висеть? — донёсся сквозь защитные поля озадаченный голос Айзека.

— Ему удобно, — угрюмо ответил Вепуат. — Он уже полчаса так висит. Тут защитное поле, не волнуйся. Могу стеклом прикрыть, будет вольер.

— Выноси наружу свои вольеры, — сказал Айзек, явно чем-то недовольный. — У нас тут не зоопарк.

— Снаружи оно Скогнам не нравится, — буркнул Вепуат. — Не могу понять, чем. Ходят, машут копьями… Я хочу, чтобы оно ко мне привыкло. Здесь оно никому не мешает. Вы с Гварзой в том отсеке, Гедимин не возражает…

Айзек выразительно хмыкнул.

— Гедимин пока ничего не замечает. А вот когда он выглянет из реактора… Гедими-ин! Ты это видел?

Сармат, только-только закрепивший на столе установку из кованой трубы с запаянным концом, небольшого осколка кейека, тонкой трубки с вентилем и баллона с «красным маслом», озадаченно мигнул. «Видел что?»

Со стены за спиной Вепуата свисал хвостом вниз «трилобит». Его спинные щитки были слегка приподняты, хоботок ощупывал ближайшие поверхности. Держался он не на гладкой стене, как подумал было Гедимин, а на трёх параллельных выступах, прикреплённых к ней. Кажется, ему было удобно — он не падал и сползти не пытался.

— Похоже, не видел, — подытожил Айзек, глядя на озадаченного Гедимина.

— Сокол никого не трогает, — проворчал Вепуат. — Я тут поставил ему поддон на всякий случай… Можно выделить в отсеке угол для него. Ты же крыс у себя держишь…

— Так то — крысы… — Айзек смерил «трилобита» угрюмым взглядом и оглянулся на Гедимина. — А ты чем занят? Какой-то механизм?

— Реактивный двигатель, — отозвался Гедимин, направляя сопло в стену и на всякий случай прикрывая её защитным полем. Осколок кейека уже хорошо прогрел трубу изнутри — сармат только надеялся на термоизоляцию трубок и контейнера с маслом и на прочность чужеродного металла. «Только местное сырьё,» — он тронул вентиль, вырезанный из остатков красного гзеша, на пучке жёлтых эластичных трубочек. «И местная термодинамика.»

— Ты иди, — спохватился он, вспомнив об Айзеке. — Вепуат, лезь под поле. Эту штуку я ещё не испытывал.

Айзек хмыкнул и придвинулся ближе.

— Значит, я вовремя пришёл. Первый механизм из местного сырья? В этом… двигателе нет ничего с Земли?

Гедимин пожал плечами.

— Может, пара молекул, — я так внимательно не проверял. Металл местный, органика тоже…

Айзек шагнул к задвинутой переборке.

— Эй, Кенен! Бегом сюда!

Гедимин вздрогнул. «Это ещё на кой⁈»

— Что тут ещё? — Гварза высунулся из-за переборки, посмотрел на свисающего со стены Сокола, еле слышно хмыкнул и повернулся к столу Гедимина. — Опять твой атомщик?

— Гедимин собрал первый механизм, — с гордостью сказал Айзек, заставив сармата изумленно мигнуть. — Реактивный двигатель, насколько мы поняли. Из рэссены, гзеша и какой-то красной дряни. Иди сюда, не то всё пропустишь.

— Ядро Юпитера… — пробормотал Гварза, выбираясь из-за переборки. — Айзек, отойди вон к той стене. Кет, дополнительный купол, живо!

Гедимин хотел было сделать вид, что ничего не слышит, но соображения Гварзы были здравыми. Ещё одна полусфера защитного поля поднялась над столом, и сармат осторожно тронул вентиль. «Зажигание не отключается. Можно будет только перекрыть впрыск. Значит, как минимум один взрыв после перекрывания будет… Ладно, потом подумаю, как доработать. Пока — посмотрим, работает ли вообще.»

В трубе громыхнуло. Жёлтый дым струёй ударил в защитное поле. Крепления хрустнули. Гедимин придавил «ракету» ладонью к столу и почувствовал резкий толчок — новый взрыв встряхнул конструкцию, если бы не фиксаторы, она давно влетела бы в стену. «Работает!» — сармат довольно ухмыльнулся и дотянулся до вентиля. «Теперь — непрерывное истечение…»

Струя горящего газа с рёвом ударила в защитное поле, и оно пошло рябью. Сармат покосился на манометры. «Хорошее давление. Можно было бы навесить груз… стабилизаторы только нужны…»

— И правда, — услышал он недоверчивый голос Гварзы. — Очень похоже на реактивный двигатель. Очень грубый, но… Что там вставлено для зажигания?

— Кейек, — ответил Гедимин, следя за струёй газа. «Дёргает немного. Поработать над равномерностью…»

— Кейек… — повторил Гварза и еле слышно хмыкнул. — Постоянный нагрев… Так себе идея. Лучше было бы найти что-нибудь, дающее искру. Но в целом…

Гедимин ослабил одно из креплений, чуть сместил «топливный бак» — труба слегка развернулась и начала раскачиваться из стороны в сторону, скользя над столом. «Стабилизаторы нужны,» — сармат огляделся в поисках подходящих грузов. «И равномерность. А так — вполне себе ракета. Хоть запускай…»

Он прилепил к трубе подвернувшийся обрывок гзеша — «ракета» со сместившимся центром масс закрутилась быстрее, слегка проворачиваясь вокруг оси. Гедимин хмыкнул. «У нас немного по-другому работало. Никак не приспособиться. Но в целом понятно. Сейчас попробуем её раскрутить на сто восемьдесят…»

Он успел поднести руку к вентилям, но перекрывать их было поздно. Труба с грохотом вздулась, лопаясь по швам, и согнулась под тупым углом раскалёнными краями кверху. «Топливный бак» шмякнулся на пол, забрызгал его маслом и остался лежать. Гедимин, щурясь от боли, прижал к груди расшибленную ладонь. Пальцы, по ощущениям, распухли и горели изнутри.

— Мать твоя колба! — донеслось снаружи. Кто-то ухватил Гедимина под мышки и оттащил от стола, над которым тут же схлопнулось защитное поле — ещё один слой, уже непрозрачный. Сармат услышал гул и свист вытяжки — насосы заработали в аварийном режиме, выгоняя из-под купола взрывоопасные испарения. Гедимин, стряхнув с себя вцепившегося Вепуата, двинулся было обратно, к разломанной «ракете», но на пути встал Айзек.

— Рука? — он скользнул взглядом по прижатой к груди ладони. — Вепуат, посмотри, что с ним. А я тут приберусь. Кенен, ты иди, тут вроде всё в порядке.

Гварза громко фыркнул.

— Взорвалось не всё, а только один стол? Я же говорил — пора его выселять…

Защитное поле, под которое забрались оба сармата, поглотило звуки. Гедимин досадливо сощурился, дёрнул рукой — и зашипел от боли. « Hasu! Самое время угробить руку…»

— Иди сюда, — Вепуат подтолкнул его к свободному стулу. — Садись, руку на стол. Перевязку надо…

…Холодный компресс умерил боль, но регенерация уже началась, и пальцы изнутри зудели, чем дальше, тем сильнее. Вепуат вытирал кровь с рассаженных костяшек и лопнувшего по всей длине ногтя. Её было до странного много от таких мелких, незначительных ран.

— Глупо вышло… — Гедимин оглянулся через плечо, пытаясь рассмотреть купол и стол под ним. Айзек и Гварза собрали обломки его «ракеты» и унесли к себе в отсек, ничего не оставив. Сармату мерещилась выбоина на столешнице — след от взрыва трубы — но защитное поле закрывало обзор.

— Сиди тихо! — велел Вепуат, прижимая его локоть к столу. — Вот так. Пусть лежит в холодке. Лезь в перчатку, теперь можно. Пальцы только надо зафиксировать… и всю ладонь держать наверху и не трясти. Сиди тихо, я выдвину фиксаторы.

— Ты ещё и медик? — Гедимин наблюдал за его манипуляциями, щурясь от неприятного зуда под кожей. Кости уцелели, ссадины уже затягивались, но все сосуды и волокна, лопнувшие внутри пальцев, до сих пор ныли и, срастаясь, ещё и чесались. «Чувствительное место. Достанет оно меня без анестетиков. Хоть из станнера в локоть стреляй…»

— Ну, кто-то ж должен, — пожал плечами Вепуат, закрывая перчатку сармата поверх холодных компрессов. — Вечером я это сменю, а к утру уже болеть будет нечему. Легко отделался — без переломов…

Гедимин досадливо поморщился.

— К утру… Сегодня весь день — в помойку.

Он встал, стараясь не двигать рукой. Вепуат зафиксировал её в согнутом положении, прикрепил ладонь к груди и соединил пальцы, не давая им сильно сгибаться. Ныла фаланга под треснувшим ногтем, зудело под кожей; все мысли занимала дурацкая труба с горелкой.

— А стол, и правда, поцарапало, — заметил Вепуат, тронув пальцем выбоину на столешнице. Вмятина была разделена почти пополам чёрной полосой — следом раскалённого металла. Гедимин с тяжёлым вздохом опустился на стул. Стулья не зацепило, да и пробирки не побились — только штуки три выпали из неустойчивого штатива и остались лежать.

— О, Сокол развернулся, — Вепуат отошёл от поцарапанного стола и перевёл взгляд на стену, с которой свисал «трилобит». Он поджал хвостовые сегменты и выглядел полусвёрнутым, но уже высовывал понемногу боковые «крылья».

— Испугался взрыва или крови, — разведчик протянул руку к животному и тронул один из стыков его панциря. — Вот здесь обильная иннервация… А, нет, не то место.

«Трилобит» втянул все выросты и поджал «хвост», превратившись в бронированную дугу.

— Надо запомнить — там его не трогать, — Вепуат сделал какую-то пометку в передатчике.

«А мне пора бы запомнить — не трогать реактивные двигатели,» — Гедимин досадливо поморщился. «Этой штуке не с чего было взрываться. Это всё та же история, с реактивными двигателями. Вот электричество тут нормально не работает, а всякая ерунда — пожалуйста…»

Под потолком замигал жёлтый светодиод. Гедимин и Вепуат переглянулись. Разведчик двинулся было к закрытому шлюзу, но из соседнего отсека вылез Айзек, жестом велел всем сидеть на местах и пошёл открывать сам. За ним в отсек медленно выбрался Гварза, угрюмо покосился на Гедимина и покачал головой.

Едва шлюз приоткрылся, внутрь просочились четверо нхельви, но, не добежав до столов, сели на пол и огляделись по сторонам. Вошедший следом Корген недовольно лязгнул шипами и что-то сказал зверькам, заставив их прижать уши. Зашевелившийся было Сокол выгнулся дугой и растопырил все щитки, раздуваясь вдвое. Корген ткнул в его сторону светящимся посохом — животное мигом сжалось и свернулось в тугой клубок, едва не упав со стены.

— Пахнет тут тревожно, — заметил страж, глядя на ладонь Гедимина, прикреплённую к груди. — Кто-то поранился? Некоторые Бронны знают травы…

Айзек отмахнулся.

— Дим-мин прищемил палец. Жаль, что он не бережёт руки, — теперь ему тяжело работать.

Корген зазвенел шипами.

— Вот это в самом деле плохо! — он протянул посох к Гедимину, но сармат сердито фыркнул и отодвинулся. — Пусть боги пошлют ему быстрое излечение. Там, в ободранной низине, трое Текк’тов. Они ищут какое-нибудь занятие.

Гедимин, мигнув, быстро поднялся с места. «Трёх Текк’тов упускать нельзя. Hasu! Вот самое время было отбить руку…»

— Да, иди с Коргеном, — кивнул ему Айзек. — Чертежи у тебя? Пусть начинают выборку породы. Дай им начальные указания, потом я подойду.

Гедимин досадливо сощурился. «Вот сейчас мне только с Текк’тами объясняться… Ладно, объёмные чертежи есть, вешки есть, — начнём пробивать шахту, а там видно будет.»

…Над «ободранной низиной» поднимался дым — точнее, мелкая зольная взвесь, чем-то подброшенная в небо — обычно восходящие потоки выглядели не так. Выйдя на край обрыва, Гедимин увидел разложенные на ровном участке деревья — всё, что уцелело после корчевания и дождя из расплавленного металла. Стволы-бочонки почернели, изнутри при сотрясении сыпалась зола. Вокруг толпились Бронны и Скогны, с радостным верещанием растаскивая деревья, вытряхивая золу и закидывая пустые стволы на волокуши. Вокруг метались, норовя влезть под ноги и вываляться в пепле, грязно-серые нхельви. Гедимин озадаченно хмыкнул.

Чуть поодаль, среди пирамид, сложенных из каменных шаров, свернулись клубками трое Текк’тов. Сверху они выглядели небольшими, но, едва на обрыв вышел Корген, зашевелились, приподнимаясь, и тут же заняли всю низину, едва оставив место Скогнам и их обгоревшему «древохранилищу». Гедимин увидел, что Текк’ты большей частью погружены в скалу — наружу торчала пара десятков метров туловища. Корген дождался, пока они поднимут головы до края обрыва, и что-то прошелестел, указывая на Гедимина. Все светящиеся глаза уставились на сармата.

«Вешки посбивало, но наметка цела,» — отметил сармат, заглянув в низину, под бронированные тела гигантских змей.

— Ты переведёшь им? — покосился он на Коргена. Страж наклонил голову, и шипы на его спине мелодично зазвенели.

Гедимин дотянулся здоровой рукой до передатчика, развернул голограмму — старый чертёж, сильно упрощённый; сейчас на нём видны были только полости внутри каменной плиты и три вертикальные шахты разной толщины. Сармат выделил главную шахту, увеличил её до предела, подсветил разметку.

— От вешек на площадке нужно заглубиться на восемьдесят метров, — медленно проговорил он, слушая размеренный рокот — то ли из горла Коргена, то ли из его грудной клетки. — Вертикально вниз, никуда не отклоняясь, выдерживать диаметр пять метров. Строго по схеме.

На трёхмерной карте, внутрь которой сармат поместил чертёж, чётко прослеживались пласты — плотная, но тонкая плита сверху, промежуточные прослойки — спрессованная и снова раскрошенная осадочная порода… Гедимин смотрел в мерцающие глаза Текк’тов и думал, насколько им понятны «земные» обозначения. Корген договорил; секунды три было тихо, только откуда-то доносился еле слышный гул и звон. Потом один из Текк’тов наклонился к холму и зарокотал.

— Он говорит, что эти цветные огни у тебя в руке очень красивые, — перевёл Корген. — Но для чего ты им их показываешь, они не поняли. Ещё у них нет даже одного метра, чем бы это ни было. Если ты им не дашь пять этих непонятных штук, они не смогут их держать. А если эти штуки можно найти среди камня, они хотят знать приметы этих штук. Иначе им трудно будет отсчитать восемьдесят и ещё нести пять с собой. Они здесь вообще не слышали ни о чём подобном.

Гедимин ошалело замигал, глядя в ничего не выражающие, похожие на ртутные шарики глаза стража. В первую секунду он хотел фыркнуть на «дурацкую шутку», потом — послать Коргена проверяться на эа-мутацию… Через три секунды в голове прояснилось. Стиснув зубы, Гедимин крепко зажмурился. «Грёбаная Равнина… ясное дело, они не знают про метры. Откуда здесь метрическая система⁈ Вот я идиот, мать моя колба…»

— Постой, — его голос прозвучал почти жалобно, и он недовольно сощурился — всё-таки надо было сохранять спокойствие. — Чем они измеряют длину и глубину? Шагами? Длинами хвоста? Есть какое-то общее… слово? Общий образец длины?

Корген пару секунд молча смотрел на него, и его шипы плавно колыхались.

— Я никогда не слышал, чтобы Текк’ты что-то измеряли, — сказал он. — Шагами измеряют те, кому есть, чем шагать. Локтями — те, у кого есть локти… Я сейчас спрошу, Дим-мин. Но ответ, наверное, тебя не обрадует.

«Да мне уже нерадостно,» — Гедимин угрюмо щурился на гигантских змей, пытаясь заставить искрящий мозг выдать хоть что-то полезное. «Куда же нас занесло, мать моя пробирка… И чего мы тут понастроим…»

— Текк’ты не знают, что тебе ответить, — сообщил Корген; он сам выглядел растерянным и смущённым. — Они поняли, что тебе нужен прямой колодец. Они могут начать копать. Когда они спустятся на один или два нырка, ты скажешь им, сколько осталось.

— Нырок? — Гедимину на секунду стало не так тошно. — Они измеряют глубину нырками?

— Ну да, они же ныряют вниз, — отозвался Корген. — На столько, на сколько им хватает сил. Если черви идут ниже, они ныряют ещё раз.

Гедимин помянул про себя размножение «макак».

— У каждого Текк’та свои силы, так? И нырки у них у всех разные? Да ещё… сытый и голодный ныряет по-разному? Или усталый и полный сил…

Корген зашелестел шипами.

— Да, так. Знаю, что они иногда ныряют, кто глубже.

«А мне это знать на кой?» — Гедимин тяжело вздохнул. «Так что мне с ними делать? Вводить метрическую систему? Пересчитывать всё в условные нырки? А чьи? Вон того копателя или вот этого?..»

— Дим-мин, — заговорил, выждав немного, Корген. — Если надо, чтобы этот колодец был прорыт точно по твоей задумке… Текк’ты хорошо умеют копать от метки до метки. Я могу расставить для них метки внутри камня, и им будет видно, где надо рыть.

Гедимин мигнул.

— Внутри камня? Метки?

— Ну да, по этим твоим чёрточкам на рисунке, — Корген тронул металлическим когтем забытую всеми голограмму. — Они все на равных промежутках друг от друга? Очень красиво. Дай мне какие-нибудь камешки, штучки… только не той породы, что камень там, внизу. Что-то, что Текк’ты сразу отличат и не спутают.

Гедимин в растерянности уткнулся взглядом в каменную россыпь. «Метки внутри камня. Чтобы отличались. Дать ему куски фри… А, стоп. Он, и правда, удачно придумал. Если он сможет перенести мою карту на местность…»

Он неловко наклонился, пошарил здоровой рукой в мелких камешках. Застывшая, ещё немного тёплая капля рэссены повернулась почти сразу же. Гедимин зажал её между пальцами, нашарил ещё две. Корген присел рядом, разворошил гравий широкой ладонью.

— Металл! Да, это хорошо придумано. Это они учуют на любой глубине.

Гедимин кивнул, сделав вид, что всё понимает.

— Надо работать, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Пойдём. Ты начнёшь размечать, а я нарежу ещё вешек. Вон от того шара отрезать, чтоб не копаться…

— Держись, — Корген, прижав к телу шипы, подставил сармату плечо. — Сойдём безопасным путём.

Текк’ты тихо ждали внизу, пока сармат и страж спускались. Гедимин видел, как втягиваются их тела в землю, пока снаружи не остались последние пять-семь метров. Корген отпустил его, когда они вышли на гладкую площадку. Гедимин огляделся, пересчитывая вешки. Гигантские змеи повалили их, но не сместили — на площадке остался очерченный круг.

— Здесь, — сармат забрал вешку и положил на её место кусочек металла. — Восемь штук по кругу для разметки. Я разложу, а ты…

Корген молча взял металлическую каплю, зажал её в ладони и сунул руку в каменную плиту. Она вошла без малейшего сопротивления, будто камень был голограммой. Гедимин ошалело мигнул.

— Так? — оглянулся на него Корген. Его рука до середины предплечья уходила в «материк». Сканер хорошо её видел — и плотный слоистый камень, окружающий её со всех сторон, и даже каплю рэссены, зажатую в ладони.

— Могу заглубить по локоть, — предложил страж, выждав пару секунд. Гедимин встряхнулся. «Надо работать,» — напомнил он себе. «Он так умеет. Как это делается — разберёмся потом.»

— Так оставь, — сказал он. — Текк’ты видят эту метку? Хорошо видят?

По долине прокатился негромкий, но давящий на уши гул. Гедимину показалось даже, что камень под ногами вибрирует.

— Чего ж не видеть? — Корген, разжав ладонь, без усилий вынул руку из «материка». Слиток рэссены остался лежать в горной породе; слои вокруг него «улеглись» на свои места, и сармат, как ни вглядывался, не видел никаких следов деформации — будто рука, «пробившая» камень, была всего лишь голограммой. Но металлическая капля теперь лежала внутри скалы… Гедимин тяжело качнул головой и на секунду зажмурился.

— И дальше размечать по вешкам? — спросил понемногу теряющий терпение Корген. Он уже сидел у следующей полосатой метки и прощупывал скалу рядом с ней. За ним внимательно наблюдали Текк’ты.

— Угу. На ту же глубину, — Гедимин, стараясь на него не оглядываться, прошёл по кругу, раскладывая камешки, и остановился рядом с шаром, скатанным из рэссеновых капель. «Нарезать вешек,» — повторял он про себя, глядя только на резак в руке и — изредка — на сигма-сканер. Корген расставлял разметку аккуратно, выверяя расстояния по дуге и по радиусам, — только однажды прибор показал небольшое смещение.

— Heta! — Гедимин, оставив нарезанные кусочки валяться рядом с пирамидой из шаров, быстро подошёл к нему. — Эту метку сдвинь вот сюда.

Он когтем процарапал короткую черту. Корген сунул руку в камень. На экране сканера видно было, как он осторожно, одним пальцем продавливает в скале канал, проталкивает в него кусочек металла и убирает палец. Слои горной породы, едва страж вынимал из них свою руку, смыкались, как вода, в прежнем, ненарушенном виде. Гедимин смотрел на экран с тоской и болезненно щурился. «Ну и как вот это объяснить?»

— Все стражи так умеют? — спросил он, когда Корген повернул к нему голову. — Меня научишь?

Шипы стража тихо зазвенели.

— Я умею. Научить не могу, — казалось, он смутился. — Это наше врождённое. Я — эгимерра.

Гедимин мигнул.

— Это вроде национальности? Биологический вид?

— Мы — эгимерры, — Корген резким движением провёл двумя руками вдоль своих шипов. — Я тут один такой.

— Не с Равнины? — полуутвердительно спросил Гедимин. Шипы качнулись.

— Найа. Рядом с вами, если что. Ты ведь из Тлаканты?

«Найа?.. Верно. Метагалактика мианийцев…» — сильно понятнее не стало, но знакомые слова радовали. Гедимин подобрал металлические вешки. Их было восемь — как раз на следующий «слой» разметки.

— Эти надо расставить точно под первыми, — сказал он, показав кусочки стражу. — Точно, как по отвесу, ровно на десять метров вниз.

Корген посмотрел ему в глаза.

— Я тоже мало понимаю про метры, — признался он с заметным даже сармату смущением. — В локтях это сколько?

Гедимин посмотрел на его локоть, хотел было измерить и пересчитать, но не определился с конечными точками.

— Надо чем-то отмерить, — он похлопал здоровой рукой по карманам. — Чем тебе удобно? По тросу мерить сможешь?

Трос был двадцатиметровым; сармат не без сожаления разрезал его надвое. Корген пощупал фрилометаллическое волокно, позвенел шипами, но ничего не сказал.

— Ровно столько, и ни на палец больше или меньше? — спросил он, намотав трос на руку. Гедимин кивнул.

— Ни на молекулу… Стой. А отвес? В камне, наверное, неудобно с отвесом…

— Направления я вижу, — повёл плечом Корген. — Но ты смотри за мной. Вам нужен ведь очень ровный колодец. Смотри, чтобы всё было, где нужно.

Гедимин хотел кивнуть и отправить его уже в толщу скалы, но его взгляд упал на Текк’та. Змей, как и его сородичи, разглядывал сармата и совершенно ничего не делал. Гедимин досадливо хмыкнул. «Разметка — это надолго. Заскучают — уползут ловить червей. Надо их занять…»

— Скажи сначала Текк’там… — он повернулся к пирамиде из пока ненужных каменных шаров. — Всё вот это — и вон то тоже — надо расплющить в лепёшки и перетаскать во-он в ту низину. И там разложить разные породы камня по отдельности, как здесь было.

— I— yish! — шипы Коргена поднялись волной и громко зазвенели. Он повернулся к Текк’там, и Гедимин снова услышал низкочастотный рокот. Он протянул было руку с резаком к металлическому шару — нужно было нарезать ещё много «вешек» — но громадная сверкающая змея с грохотом промчалась мимо и выгнулась над сарматом волной, ныряя в скалу. Текк’т опять поднялся из земли уже за пирамидами и, не замедляя «полёта», обрушился на ближайшую из них всем телом. От грохота заложило уши. Гедимин, вскинув над головой прозрачный щит, уже ждал, что полетят осколки, но камни под весом огромного змея расплющились так, будто были сделаны из сырой глины. Сармат ошалело замигал. Второй Текк’т, вынырнув в десятке метров от первого, поддел расплющенные шары носом, неуловимым движением сложил их в стопку и разом подбросил в воздух, ловким ударом метнув через всю долину. Осколки не полетели — на той стороне их подхватил сверкающий, покрытый кристаллическими шипами хвост, перебросил на рогатую голову, и змей аккуратно, не поломав ни одного каменного диска, ссыпал их на землю. Над головой Гедимина уже летели новые камни. Текк’ты перекатывались по расплющенным штабелям, поддевая диски то головой, то хвостом. Всё вокруг ревело и грохотало, и сквозь грохот пробивались ещё высокочастотные вопли — по склону холма прыгали, вереща и махая руками, мелкие аборигены.

— Ну, Текк’ты разыгрались, — услышал Гедимин негромкий голос Коргена; страж незаметно подошёл, пока сармат глазел на пролетающие камни. — Такая работа им по нраву. Посмотри, ровно я расставил твои вешки? Твоей мерной верёвке, похоже, не по нраву наши скалы.

Гедимин мигнул было, но заныли веки — на сегодня лимит миганий был исчерпан. Помянув про себя спаривание «макак», сармат взялся за сканер.

Восемь металлических обрезков лежали в толще осадочных пород в десяти метрах от поверхности; Корген расставил их довольно точно — нигде смещение не превышало пары сантиметров. Гедимин задумчиво сощурился на трёхмерную карту.

— Сойдёт, — нехотя признал он. — Я нарежу ещё вешек, а ты пока отдохни. Разметим всё до конечной точки и тогда уже запустим Текк’тов.

— Им пока и так нескучно, — Корген оглянулся через плечо на «разыгравшихся» змей. Они поменялись местами — тот, кто ловил каменные «лепёшки», перебрался к расплющенным штабелям, один из кидавших переполз на его место.

— Долго они будут копать такой… колодец? — спросил Гедимин, отсекая от металлического шара мелкие фрагменты. Рэссена лучевому резаку поддавалась медленно, каждый надрез приходилось проходить по два-три раза — но всё-таки это было проще, чем придавать форму ломкому камню или резать керамику.

— Кто скажет? — отозвался Корген. — Смотря сколько их будет. Смотря как будут работать…

Он посмотрел на резак Гедимина и наклонил голову, заглядывая под лучевое «лезвие».

— Штука, режущая рэссену… У вас много полезных вещей. У всех разные… Вот таких, как у тебя, — их много?

Гедимин озадаченно посмотрел на резак.

— Это серийная сборка. А сколько их было в серии… — он покосился на ремонтную перчатку и пожал плечами. — Может, несколько сотен.

— Несколько сотен… — эхом повторил Корген. — И все такие же? И если ты возьмёшь не эту, а другую, — сможешь работать?

Гедимин хмыкнул. Вопрос был не так уж прост, и сармату силой пришлось обрывать цепочку мыслей — о малоуловимых различиях инструментов, особенно — долго пробывших у владельца, о подгонке под конкретную «руку»…

— Смогу, — буркнул он. — Я много с чем работал. Держи восемь вешек. Их поставишь в десяти метрах вниз от тех. Сдвигайся от центра круга — тебя под конец работы к нему тянуло, кое-где есть смещения.

— Могу поправить, если совсем плохо, — отозвался Корген, легко, как в воду, заходя в камень — сперва по щиколотку, потом — по колено, а затем — ныряющим движением скрываясь в нём с головой. Гедимин тяжело вздохнул. «А вот обычно он ходит по той же плите — как не проваливается? Это, похоже, разные режимы — тот, в котором ходят поверху, и тот, в котором плавают…»

…Грохот утих. На другом краю узкой долины, у дальнего холма, высились длинные штабеля расплющенных валунов. Текк’т уложил их один к одному, так, что издалека это напоминало грубо построенную каменную стену. Змей устроился между штабелями, огибая их длинным блестящим телом, и выжидающе смотрел на Гедимина. Сармат огляделся — из каменных и металлических шаров на прежнем месте остался один, тот, с которого он срезал кусочки металла. Сейчас все вешки были готовы — последние восемь штук; предпоследние расставлял на глубине семидесяти метров Корген. Гедимин покосился на небо, посмотрел под ноги, — понемногу смеркалось, и тени уже исчезли, но ещё было видно каждый камешек и каждую трещину в каменной плите.

— Это можно забрать, — он хлопнул ладонью по металлическому шару и шагнул в сторону. Тяжёлая голова Текк’та качнулась в полуметре от сармата, одним движением расплющивая прочный металл. «Лепёшка» зазвенела, взлетая в воздух, и опустилась на макушку змея, задремавшего на другом краю долины. Существо с возмущённым рёвом боднуло её, разломав надвое. Рёв ещё не затих, когда из-под земли вынырнул по плечи Корген и заревел в ответ. Гедимин не понял ни звука, но Текк’т прижал голову к штабелю каменных заготовок и замолчал.

— Его ударили камнем, — пробормотал сармат, глядя на экран сканера. Он уже не раз видел, как Корген «всплывает» из монолитной горной породы, но и в седьмой раз ему было не по себе от такого зрелища. «Вешки расставлены ровно,» — повторил про себя сармат, стараясь думать только о шахте. «Пока Корген здесь, надо бы разметить ещё два колодца. Кто знает, сколько дней его ещё не будет…»

— Текк’ты очень сильные, а сдерживаются плохо, — сказал Корген, вместе с Гедимином склоняясь над сканером. — Они не работают обычно рядом с мелкими существами. А ты стоишь так близко… А, сам вижу. Вот тут криво. Погоди, поправлю.

Он шагнул в сторону и сразу по щиколотку провалился в камень. Гедимин едва успел ухватить его за шипастое плечо. Шипы, по счастью, были прижаты, — и сармат, и эгимерра уцелели.

— Постой. Сперва надо занять Текк’тов… — Гедимин посмотрел в огромные блестящие глаза, и гигантский змей слегка приподнял голову. Корген зазвенел шипами.

— Пока не пускай их копать, — попросил он. — Трудно мне с ними будет разойтись. Они, когда увлекутся, так и летают во все стороны сразу.

Гедимин попытался представить пятидесятиметрового змея, летящего в толще материка — да ещё во все стороны сразу.

— Не пущу, — пообещал он. — Есть другое дело…

Он посмотрел на ровные штабеля каменных «лепёшек». «Вот эта порода. С ней я хотел поработать. Если её уплотнить…»

— Текк’ты умеют мять камень, как глину? — спросил он, подходя к штабелю. Змей сдвинулся в сторону, склонился над сарматом, высоко выгнув «шею». Гедимин тронул когтем смятый камень. Текк’ты не церемонились со слоями — складывали их вдоль, поперёк, наискось…

— Как видишь, — Корген очертил когтистой лапой ряды штабелей.

Гедимин приподнял пару «лепёшек», положил их на ровное место, подумал, добавил ещё две — всего шесть центнеров слоистого минерала.

— Чем больше камень мнут, тем он плотнее. Скажи им помять вот эти лепёшки. Пусть месят его, пока он не станет самым-самым плотным. Таким, чтобы уже не сжимался.

Корген перевёл. Теперь над Гедимином склонялись уже три бронированные головы.

— Они говорят, что это странное занятие. Но весёлое, — сказал Корген. — Спрашивают, что с камнем делать потом. Скатать его в шар?

— Угу, — сармат отодвинулся ещё на десяток шагов и взялся за сканер. — Ты поправь пока вешку. И вот тебе ещё восемь — последние… ну, пока последние.

В камень Корген входил постепенно — сначала по щиколотку, потом — по колено. Гедимин задумался на секунду, может ли эгимерра нырнуть в плотную породу с места, и решил, что она проверяет, «запустился» ли «плавающий» режим — а то недолго и голову расшибить. Текк’ты, как он успел заметить, на проверку времени не тратили — ныряли с размаху… ну, может, у них и головы были прочнее.

Сейчас три змея пихали и перекатывали каменный шарик. От каждого толчка он выгибался в разные стороны и норовил расплескаться, как сырая, жидковатая глина, но его тут же сгоняли в прежнюю форму и нажимали с другой стороны. Гедимин следил, как шар постепенно уменьшается. По экрану дозиметра волнами шли кривые — сигма-излучение пульсировало, не угасая.

Прошло минут десять, прежде чем Текк’т аккуратным толчком подкатил камень сармату под ноги. За уплотнившимся шаром весом в шесть центнеров осталась выдавленная в гравии борозда. Шарик был полуметровым — как одна из «лепёшек» до расплющивания. «Сжатие в четыре раза,» — щёлкнуло в мозгу сармата. «Четырёхкратная плотность…»

Он царапнул камень когтем, нажимая со всей силы, посмотрел на еле заметную черту, хмыкнул и взялся за сканер. Слои в минерале ещё просматривались — вот только они были смяты и перекручены во всех направлениях. «Красиво должно быть на срезе,» — думал Гедимин, просматривая участок за участком. «Очень сложный орнамент.»

В этот раз камень был равномерно плотным — Текк’ты хорошо его размешали. Ручному буру он поддался, хоть и не сразу; через десять минут на ладони Гедимина лежал керн. «Проверить в лаборатории. И весь камень — туда же,» — думал сармат. Он уже взялся было за глыбу, но остановился и полез в карман.

— Эту штуку надо разделить надвое, — сказал он, проводя по шару жирную чёрную черту и жестом показывая, как расталкивает половины в стороны. Текк’т молча качнулся к нему, тронул камень носом, резко встряхнулся — и валун развалился надвое, а его части раскатились на метр друг от друга, пропахав в рыхлом гравии борозды. Гедимин еле слышно хмыкнул — что бы ни действовало на камни, оно имело вполне физическую природу и не «висело» в вакууме — окружающие предметы тоже ощущали на себе его воздействие.

Сармат вынул из кармана пригоршню «чёрного песка», выбил в камне ямку, высыпал вещество туда и оглянулся на Текк’та.

— Это надо перемешать, — он показал жестом, как смешивает что-то двумя руками, и проворно шагнул в сторону. Двое Текк’тов склонились над камнем. Третьему места не хватило, и он поддел носом «чистую» половину валуна и принялся укатывать её в аккуратный шар.

«Песок-то рассыпется,» — спохватился Гедимин, подумал о клее, но было поздно — Текк’ты уже выгнули края камня чашей, сомкнули и заровняли их и теперь гоняли туда-сюда бесформенную каменную лепёшку.

— Дим-мин, — послышалось из-за плеча. — Ты тут хорошо занял Текк’тов. Проверь последние вешки. Любопытно с тобой работать, но сложно — очень уж у вас всё точно.

Гедимин мигнул — завороженно наблюдая за Текк’тами, он почти забыл о страже и размечаемой шахте.

— Это ещё не «точно», — пробормотал он, проверяя, как лежат в восьмидесяти метрах от поверхности металлические вешки; лежали они, в целом, неплохо. — Здесь сантиметровые допуски. Вот когда будем делать корпуса реакторов, трубопроводы, — тогда посмеёмся…

Разметка была готова. Гедимин досчитал про себя до десяти и шумно выдохнул. Ему было не по себе.

— Пора копать? — первым подал голос Корген. Он тронул сармата за здоровую руку и подставил ему плечо.

— Когда работа пойдёт, нам лучше быть наверху. Текк’ты, как увлекутся, ни на что не смотрят.

Гедимин повернулся к притихшим змеям. Они склонились над небольшим каменным шаром. Сармат разглядел в потемневшей породе пару блестящих чёрных вкраплений.

— Сейчас, только образец возьму, — он опустился на землю, прижал ладонь к камню и включил бур на самых малых оборотах. «Скорее бы рука заживала! Она уже не чешется — пойду, скажу Вепуату, чтобы снял повязки…»

— Мне нужны будут ещё… размешанные камни, — сказал он Коргену, терпеливо ожидающему за плечом. — Этот размяли слишком сильно. Нужен более… жидкий, что ли.

Корген зазвенел шипами.

— Ну, за этим дело не станет. Пока двое копают, один может заняться ерундой. Только тебе лучше тут не лазить… Сказать им, чтобы закинули наверх камня, сколько надо для твоих дел? Там, у вас, свободного места много.

Гедимин кивнул.

— Пусть кидают во-он на тот склон. Десять таких лепёшек… хотя нет, лучше пятнадцать. И вот эти два камня тоже.

Один из Текк’тов сделал резкий выпад и ткнул головой в ровную поверхность на месте будущей шахты. Корген пошевелил когтями и крепко взял Гедимина под руку.

— Идём наверх. Я оттуда всё им скажу. Им, видишь, уже не терпится копать.

…Гедимин молча ждал на краю обрыва, пока страж договорится; в его ладони были зажаты два свежих керна, и оба на ощупь очень ему нравились. «Вот и замена бетону,» — пульсировало в мозгу, и в груди слегка теплело. «Проверить на облучение… Если Текк’ты могут примешать к камню ипрон — подумать над аналогом ипронового рилкара… хотя — оболочки для твэлов лучше делать из песка. Литейная станция справится…»

Снизу донёсся негромкий, но давящий на уши гул. Двое Текк’тов переместились к размеченному кругу и уткнулись мордами в камень. Два ошмётка горной породы оторвались от плиты и легко, как клочья стекловаты, пролетели над долиной и упали за штабелями плоских камней. Следом полетели ещё два. Гедимин помянул про себя уран и торий и нелепо ухмыльнулся. «Работа идёт. Так они за сутки справятся!»

Мимо просвистели каменные лепёшки — третий змей, не допущенный к земляным работам, занялся «ерундой». Со всех сторон раздались пронзительные вопли, и Гедимин вскинулся, подумав, что кого-нибудь придавило, но нет — все аборигены, незаметно собравшиеся у обрыва, стояли на безопасном расстоянии. Они вопили и махали всем, что было в руках, а вокруг них с писком и клёкотом метались нхельви. Даже они не были напуганы — их уши стояли торчком, усы взволнованно трепетали, кто-то порывался прыгнуть, но всех вовремя одёргивали. «Хорёк, сотрясающий материки,» — Гедимин не удержался от усмешки. «Кто бы мне раньше рассказал, куда меня занесёт, и чего я насмотрюсь…»

Земля под ногами загудела, и аборигены кинулись врассыпную, но восторженные вопли стали только громче. Текк’т — самый мелкий из троих «рабочих» — высунул голову из слоя гравия, а потом подтянул и первые двадцать метров туловища и свился кольцами недалеко от края плато. Его голова качнулась, и он тронул ближайший камень, пристально глядя на Гедимина. Сармат кивнул.

— Скажи ему, чтобы помял вот эту лепёшку. Пусть ужмёт её ровно в два раза.

Бронированное тело Текк’та мелко задрожало, над холмом пронёсся гул. Гедимин сжал было пальцы в кулак, не зная, чего ожидать, но змей послушно уткнулся в каменный блин, перевернул его на ребро и смял в комок. На лепёшку налипли было посторонние камешки, но Текк’т, прихватив её зубами, встряхнул, и гравий осыпался.

— Он говорит, что у тебя смешные поручения, — запоздало перевёл Корген. — А правда — зачем тебе мятый камень?

— Он от этого прочнеет, — не стал вдаваться в подробности Гедимин. — Я смотрю, чего туда добавить, чтобы было хорошо. А что, у вас не привлекают Текк’тов к строительству?

Корген зазвенел шипами.

— Они — нергоны. Это вы, наследники Куэннов, можете поручать им всякое. А мирные жители… Вон, смотри, — никто из них не видел Текк’та за такой игрой.

«Игрой?» — Гедимин недовольно сощурился. Змей, оставив примятый камень в покое, выжидающе смотрел на него. Сармат подошёл, поцарапал желтоватую поверхность когтем. Узор смятых и перекрученных слоёв и впрямь проступил на гладком боку — и это было красиво.

— Хорошо сделано, — сдержанно кивнул Гедимин, укладывая в карман очередной керн. — Этот камень пусть положит к двум вон тем. И возьмёт ещё один. Его надо будет умять ровно в три раза.

…Короткий ряд «умятых» камней протянулся вдоль обрыва. По ним, обнюхивая каждый выступ, уже сновали нхельви. В подступающей темноте огни полевой кухни разгорелись ярче. Снизу грохотало, но чем дальше, тем реже. «Дело к ночи,» — Гедимин покосился на небо — кругляши-«солнца» уже пропали, появились мелкие бляшки, изображающие, видимо, луны. «На сегодня хватит образцов. Ещё эти проверять…»

— Скажи, что на сегодня всё, — повернулся он к Коргену. — Если не устал, может ещё покопать. Там, кажется, нужна помощь.

Корген встряхнул шипами.

— Да, в копании помощь никогда не лишняя. Пойдёшь смотреть, чего там нарыли?

— Угу, — сармат досадливо сощурился на неподвижную руку. «Проверю работы — и пойду к Вепуату. От этих фиксаторов только пальцы немеют.»

Корген, выйдя на обрыв, издал короткий рокочущий звук. Последний камень громыхнул, упав на дно долины, и всё стихло. Из неглубокого колодца впритык высовывались две змеиные головы. Третий Текк’т, не успевший толком нырнуть, поднял над камнем только морду. В слабом свете ярких глаз Гедимин увидел округлую кромку шахты. Текк’ты не дошли до разметки пять сантиметров — вероятно, оставили немного камня для тонкой, чистовой отделки, а пока выбирали черновой объём. Сканер показывал почти ровный, с незначительными выступами по стенкам, колодец — чуть меньше пяти метров в поперечнике, сто двадцать сантиметров в глубину.

«Это за сорок минут,» — Гедимин сверился с часами. «Чем глубже, тем, естественно, медленнее… Двое суток, не больше. Со всеми перерывами и охотой на червей. Двое суток…»

— Ну что? — нетерпеливо спросил Корген, высматривающий что-то на горизонте. — Если нужно подправить — скажи, пока я здесь. Ночью будешь работать с Калигом или Навкетом, а они оба — те ещё копатели.

Гедимин растерянно мигнул. «Верно. На ночь он уйдёт. Метки поправлять будет некому… Жаль, не успел разметить малые колодцы!»

— Ты завтра вернёшься? — спросил он. Шипы Коргена зазвенели в темноте.

— Завтра — очередь Гора. Меня жди через пару дней. Что, осталось неразмеченное?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Если они не понимают чертежей… Может, им каменную модельку вырезать? Они могут промасштаби… увеличить в десяток раз? Поймут, что моделька — форма полости?

— Странное ты спрашиваешь, — задумчиво позвенел шипами страж. — Надо пробовать. Подожди до моего возвращения. Что мне сейчас им сказать? Пусть копают?

— Пусть копают дальше, до последних вешек, — кивнул Гедимин. — Работы ещё много.

Он уходил к лаборатории, слыша за спиной редкий грохот падающих камней — Текк’ты закапывались всё глубже. Корген давно растворился в темноте, возможно, уже успел уступить пост Калигу и Навкету, — эти существа приходили каждую ночь, видимо, других ночных караульных среди стражей не было. Скогны и Бронны притихли и занялись своими делами, только несколько силуэтов ещё маячили у обрыва, наблюдая за углублением колодца. Вокруг шуршали гравием нхельви — стоило Гедимину пойти, десяток зверьков побежал за ним. Сармат криво ухмыльнулся. «За кем они бегали, пока мы не приехали? Стражи им, кажется, не рады…»

В лаборатории было светло — Гедимин, привыкший к полумраку на холме, даже сощурился от яркого света. Вепуат сидел на столе, держал в руке сырое мясо и разглядывал свисающего со стены «трилобита». Тот расправил все «крылья», развернул хоботок и принюхивался к еде, но лететь к Вепуату не спешил.

— Значит, не голодный, — сказал Гварза, наблюдающий за сарматом и животным из-за стола Гедимина. — Уверен, что они вот так быстро привыкают? Я бы покормил его с рук ещё неделю. А потом подержал немного без еды — и ещё раз попробовал приманить.

Гедимин не удержался от фырканья — очень уж странно выглядел и Вепуат, дрессирующий «трилобита», и Гварза, дающий советы по дрессировке. Гварза, услышав фырканье, развернулся к двери и сердито сощурился.

— Пойду, — он поднялся на ноги. — Твой напарник пришёл. Проверь, все руки у него на месте?

Вепуат внезапно смутился и попытался затолкать мясо в карман. Переборка за Гварзой лязгнула непривычно громко — он, похоже, просто швырнул её в паз. Гедимин мигнул.

— Я не хотел мешать, — пробормотал он, выгребая из кармана керны. «Проверить. Прочность, влага, температура, облучение. Подумать о примесях… „Золотая глина“. Точно. С неё и начну.»

— Ты не мешаешь, — замотал головой Вепуат, вынимая кусок мяса из запачканного кармана и кидая в контейнер. — Это Гварзе что-то померещилось… Ты работал всё это время? Я видел тебя у обрыва. Лаборатория уезжала, а ты даже не оглянулся.

Гедимин мигнул. «Пропустил отъезд? И возвращение тоже…»

— Мы начали первую шахту, — сказал он. — И я, кажется, нашёл замену для бетона. Сними с руки фиксаторы — она уже даже не чешется.

— Посмотрим, — Вепуат весело хмыкнул, убрал контейнер с мясом в холодильник и прикрыл «трилобита» защитным полем. Существо слегка поджало «крылья», но сворачиваться не стало.

Гедимин следил за «трилобитом» вполглаза, пока Вепуат разматывал повязки и протирал кожу мокрой ватой. Незнакомые запахи тревожили животное — оно поджималось, пыталось отодвинуться и прятало хоботок.

— Скафандры пахнут приятнее, чем мы, — хмыкнул Вепуат, перехватив взгляд ремонтника. — Оно учуяло тебя… Согни пальцы. Сожми. Вот так… Ага, вроде всё в норме. Ноготь заклею, чтобы не цеплялся. Постепенно отрастёт.

Гедимин покосился на ногтевую фалангу. Роговой слой не отрегенерировал — трещина так и тянулась вдоль ложа. Крови под ней уже не было, и ни боли, ни зуда сармат не чувствовал.

— Двигатель они так и не вернули, — сказал Вепуат, кивнув на задвинутую переборку. — А неплохая получилась бы ракета. Жаль, без управления… но это дело наживное, так?

Гедимин задумчиво сощурился на пустой, слегка повреждённый стол. «Сначала — керны,» — напомнил он себе. «Опыты с местным „бетоном“… как-то назвать его надо, вот что. А двигатель… посмотрим. Может, не так он тут и нужен.»

20 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид

«Последний керн. Всё на сегодня,» — Гедимин убрал защитное поле, погасил подсветку, повернулся от испытательной установки к столу и удивлённо мигнул. В опустевшем поддоне лежал небольшой каменный цилиндр.

«Ещё один? Как я его пропустил?» — Гедимин, озадаченно хмыкнув, подобрал керн — и едва его не выронил. Камень был мягким, податливым, как кусок сырой глины; от неосторожного прикосновения он надломился. Гедимин перехватил повисший фрагмент, машинально попытался прилепить его к керну — размягчённый камень смялся в бесформенный комок.

«Да он ещё совсем мягкий,» — сармат сжал ладонь чуть крепче, выдавливая странный минерал меж пальцев. «Видимо, Текк’ты хорошо размесили его, и он… он ещё не застыл.»

Он посмотрел на свой кулак. Мягкий камень выдавился из-под пальцев, и выдавленные фрагменты понемногу распухали, превращаясь в пузыри. Гедимин разжал ладонь, встряхнул её, — расплющенный керн, покрывшийся круглыми выступами, выпал в поддон. На него уже никто не давил, но пузыри по-прежнему раздувались, и внутри них шевелилось что-то светящееся. Гедимин схватился за генератор поля, но поздно — керн взорвался, раскидав вязкие ошмётки, и один из них врезался ремонтнику в лицевой щиток. Сармат вскочил, растерянно мигая, и услышал странный треск, а потом — писк и цокот. Вокруг был тёмный шатёр, красный свет просачивался из-под полога; напуганный нхельви жался у проёма, не зная, сбежать ему или остаться. Гедимин смигнул, провёл ладонью по лицевому щитку, — никаких каменных ошмётков на шлеме не было.

«Дурацкий сон,» — глубоко вдохнув, сармат опустился на подстилки. «Уже утро?»

— Шли бы вы к себе в норы, — пробормотал он, покосившись на нхельви. Глоток холодной воды, подфляги за шиворот, — обычные способы пробуждения сработали и на этот раз. На часах действительно было раннее утро, вокруг — шатёр и любопытные нхельви, а все керны остались в лаборатории — и сармат проверил их ещё до того, как лёг спать.

Он хотел снова лечь, но зверьки, до того смирно сидевшие у приподнятого полога, оживились, подступили к лицу, начали толкать лапами. Гедимин мигнул. Из их цоканья и писка он не понимал ни звука, но они, похоже, очень настойчиво куда-то его звали.

— Знать надо местные языки, — проворчал сармат, поднимаясь на ноги. — А то так и будешь, как идиот… Ладно, иду. Хватит мазать меня слюнями!

Насчёт слюней он погорячился — но скафандр после общения с нхельви и впрямь был покрыт жирноватым налётом из каких-то малозаметных желёз — только у Гедимина, больше ни у кого, и он давно сопоставил эти пятна с попытками зверьков потереться то мордой, то боком о его броню. «Чего им надо с утра пораньше?» — сармат вышел из шатра, и писк вокруг стих — и Гедимин услышал издалека низкочастотный гул.

— Ночь была спокойной? — из-за шатра, приветливо качнув крючковатыми лапами, выбрался Гор. Нхельви, кажется, его и ждали — едва он появился, зверьки подались назад, в темноту. Гедимин недовольно сощурился.

— Ты меня разбудил? Зачем?

— Текк’ты хотели показать тебе часть работы, — отозвался Гор; Гедимин слышал частые щелчки и скрежет жвал — что-то тревожило стража, хоть он и держался спокойно. — Огромный колодец… и, они говорят, это ещё не всё. Вы начали строить?

Гедимин кивнул.

— Главная шахта. Будут ещё две… — он тронул пластины брони над потайными карманами — ещё с вечера туда были сложены обрезки рэссены. «Текк’ты работают. Выспались, вернулись, охотиться не ушли. Очень хорошо.»

Под ногами шуршало — за ночь проросли споры огнелюбки, и разноцветная шевелящаяся трава снова покрывала плато. Над краем обрыва нависали три гигантские змеиные морды. Один из Текк’тов трогал пастью «мятые» камни, выложенные в рядок, другие разглядывали их, то и дело высовывая длинные тонкие языки. Кто-то из них — или, возможно, все трое — непрерывно гудел, и гул давил Гедимину на уши.

— Отдыхают от копания? — едва заметно ухмыльнулся сармат, выйдя на край обрыва — и осёкся. Из темноты на дне долины вылетел кусок камня и упал к подножию искусственного «холма». Холм вырос за одну ночь; в свете фонаря были видны неровные каменные глыбы, его составляющие. Текк’ты прошли верхний пласт, пробили тонкие слои осадочных пород и уже приближались к нижней плите.

— Один остался копать, — пояснил Гор. — И двое рассказывают новичку, что тут было.

— Новичку? — Гедимин мигнул. «Появился ещё один Текк’т? И он тоже намерен копать⁈ Мать моя колба…»

Фонарь осветил округлую кромку, край пятиметровой чёрной дыры. Сканер показал рябь от пульсирующего сигма-излучения, длинный силуэт, свившийся в спираль вокруг провала — и двадцать три метра от поверхности до неровного дна, из которого гигантский змей выгрызал очередной кусок камня. Он не спешил, стараясь захватить побольше породы. Сигма-излучение шло от него волнами во все стороны, заставляя экран сканера рябить.

«Двадцать три метра за одну ночь…» — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Вдвоём и без орудий… Надо скорее размечать малые шахты — пока тут четверо Текк’тов, пусть копают. И вон тот холм отодвинуть и разравнять…»

— Они просили подъёмные верёвки, — нарушил молчание Гор. — Ты, оказывается, не дал им ничего. С глубины неудобно поднимать без верёвок.

Гедимин мигнул.

— Они ничего не проси… Стой. Что за верёв… а, верно…

Ему вспомнились пучки волокон, будто вросшие в камень, — «сетки» для ирренциевой руды, привезённые вместе с ней с Равнины. «Верно. Какие-то приспособления им нужны…»

— Как эти штуки выглядят? — деловито спросил он, вынимая из кармана остатки троса. Гор сложил лапы, изображая крест.

— Верёвка, завязанная на верёвке. Или две, или больше. Хвосты крепят к камням, за узел держат пастью.

Гедимин сунул трос обратно в карман.

— Наши верёвки тут превратятся не пойми во что. У Скогнов или у Броннов есть канаты достаточной прочности? Эти их камни могут весить по десять тонн…

— Здесь у нас мало канатов, — ответил Гор. — Когда станет чуть светлее, можно будет послать гонца в Синви. Там уже ждёт рассвета караван. Он привезёт и верёвки.

— Ну так пошли гонца, — Гедимин недовольно сощурился. — Вон, нхельви бегают без дела. Их язык ты знаешь. Да сами Текк’ты могли бы их послать, — они вроде друг друга понимают. Я вам всем зачем понадобился⁈

Текк’т на дне колодца поддел вырванный кусок камня носом и медленно распрямил несколько витков тела, выталкивая камень к поверхности. «Ошмёток» получился крупным и не влезал даже в такую огромную пасть; существо поддерживало его головой, постепенно выпрямляясь, пока он не выкатился из колодца. Тогда оно боднуло его, отправляя в полёт в сторону искусственного холма.

— Это стройка сарматов, — отозвался Гор, складывая лапы-лезвия на груди. — И камни сарматов, и верёвки сарматов. Я не сармат, чтобы ими распоряжаться. И мои распоряжения никто слушать не будет. Ни здесь, ни в Синви.

Гедимин ошалело замигал, пытаясь понять, это шутка, издёвка или честное объяснение. Все три варианта сармату очень не нравились.

— И что я должен сделать? — спросил он, угрюмо щурясь.

— Распорядись, — Гор развернулся к шатрам, и разбежавшиеся было нхельви снова вынырнули из темноты. С другой стороны на сармата смотрели замолчавшие Текк’ты. Один из них держал в пасти кусок «мятого» камня и задумчиво его пожёвывал.

Сармат взял в руки обрезок троса, свернул его пополам, поднял к ближайшему Текк’ту, примеряясь к его пасти.

— Спроси, — покосился он на стража. — Верёвки такой длины будут им удобны?

Текк’т, наклонившись, прихватил трос пастью, дёрнул на себя, едва не подняв вместе с ним и Гедимина, и выплюнул.

— Эта слишком длинна, — перевёл Гор. — Они берут вдвое короче. Но это хорошая верёвка, хоть и странная на вкус.

«Ну вот, накормил аборигена ксеноорганикой,» — Гедимин, вытерев мокрый трос, хотел затолкать его под броню, но передумал — и, сложив пополам, расстелил на земле.

— Пусть он измерит, — кивнул он на ближайшего нхельви. — Пусть запомнит длину. Отправь его в Синви с охраной. Пускай там приготовят восемь таких верёвок. И чтоб каждая из них могла поднять, не порвавшись, два во-он тех камня.

Нхельви медленно прошёлся вдоль растянутого троса. Из полумрака у дальнего камня вынырнул второй, что-то проверещал и сел рядом, навострив уши. Первый, закончив измерения, подсел к нему. К ним постепенно стягивались другие. Гедимин ждал.

— Сколько рэссены дать им за эти верёвки? — спросил он, вспомнив, что кое-чего не учёл. — Здесь много руды. Они могут забрать любую из вон тех лепёшек. Или пусть подождут, пока я сделаю удобные заготовки.

— Подожди, — остановил его Гор. — Нхельви готовы идти сейчас. Они поторопят караван — он выйдет в сумерках.

— Хорошо, — Гедимин подобрал трос и быстро сунул его в карман, пока металл и скирлин не превратились в какую-нибудь жижу или газ. Он был озадачен. «И всё-таки я не понял, сколько мы будем должны Скогнам. Ладно, на месте выяснится. Если что, металла тут много.»

Один из Текк’тов нырнул под обрыв, и через несколько секунд на экране сканера появились два спиралевидных силуэта. Один пристроился чуть выше, другой — чуть ниже. Верхний доломал камень, почти оторванный ото дна колодца, и толкнул его к поверхности.

— Двое копают, — сказал Гор, прислушавшись к рокоту из-под обрыва. — Тут ещё двое. Они спрашивают, копать им тоже, или будет другое занятие.

— Будет, — пообещал Гедимин, подсвечивая край колодца. — Пока пусть откатят вон ту каменную свалку подальше и уложат у обрыва — она уже перегородила всю долину. А ты помоги мне спуститься к шахте. Сделаю разметку для ещё двух.

…На дальнем конце долины, у соседнего холма, грохотали камни — двое Текк’тов сгребали их и утрамбовывали, попутно разделяя на жёлтые и цветные. В цветных Гедимин собирался ещё покопаться, жёлтые приберегал для «бетона» — после ночных исследований он был уже на девяносто процентов уверен, что именно из него будет строить станцию. Ещё один цветной камень выкатился из колодца, и Текк’т, приподнявшийся со дна на хвосте, подтолкнул его мордой, откатывая к дальнему холму. Змеи больше не кидались валунами, и Гедимин мог спокойно расставлять по дну долины вешки.

«Две шахты, по метру в диаметре…» — он погрузил бур в жёлтую породу, высверливая неглубокое отверстие. «Разметить края. По восемь вешек… Нижнюю кромку определят по главной шахте. Она рядом, легко будет сверяться.»

Гор стоял рядом и молча смотрел, как Гедимин сверлит углубления и закладывает в них небольшие обрезки металла. Сармат работал с фонарём, но замечал, что света понемногу прибавляется. «Ну да, не так быстро, как у ныряльщиков в камень,» — он слегка сощурился, вспомнив, как размечал шахту Корген. «Но и безо всяких… странностей. Справится любой сармат.»

— Позови одного Текк’та, — попросил он стража. — Того, который хочет копать.

Через полминуты над ним склонилось гигантское сверкающее существо. Подавив желание взять образец его брони, Гедимин кивнул на размеченные колодцы — кольца неглубоких ямок в каменной плите.

— Здесь я наметил, где начинать копать, — сказал он. — Тут надо вырыть две узких шахты. Глубиной они будут такие же, как широкая рядом с ними. Между ними и ней и между ними двумя по всей длине должно быть одно и то же расстояние. Нигде они не должны приближаться или удаляться. Справится он с такой работой?

Текк’т пророкотал что-то неразборчивое и, перемахнув через голову Гедимина, нырнул в камень. Через десяток секунд кусок жёлтой породы в центре разметки шевельнулся, приподнялся и откатился в сторону. Текк’т выглянул из появившейся ямки, обменялся несколькими звуками с Гором и снова погрузился в плиту.

— Это аккуратная работа, но недолгая, — сказал страж, глядя, как Гедимин ползает вокруг главной шахты и высверливает в плите маленькие лунки. — Может, к вечеру он её закончит… А это что, Дим-мин? Тут будут ещё канавы?

— Нет, — буркнул сармат, вставляя в углубление очередной кусочек рэссены. — Тут будут полозья.

Сегодня шлюзы открывались особенно медленно — Гедимин уже думал сдвинуть крышку люка руками, когда она, еле-еле шевелясь, начала откатываться. Сармат, не дожидаясь, пока она откроется полностью, протиснулся в проём и двинулся к столу. Вепуат выглянул из-за штативов, удивлённо хмыкнул. Гедимин кивнул ему на ходу и разворошил контейнеры у стены. «Вот оно,» — он поднял на ладони каменную модельку — заострённую крышку, полую внутри и покрытую бороздами, всего пятнадцать сантиметров в поперечнике. «Осталось сделать полозья. Материал для крышки можно взять, не сжимая, для полозьев — ужать вдвое. Из чего их сделать? А, вон там глина…»

Ничего особо сложного в полозьях не было, но руки почему-то не слушались, а глина мялась как попало. Гедимин, раздосадованно щурясь, провозился с миниатюрной моделью минут пять. «Хорошо, что материал пластичный. Текк’ты лепят из камня, не вырубают. Образец нужен из вещества, которое лепится,» — думал он, укладывая глиняную «цацку» под сухой воздух. «Мелкая, быстро просохнет. Потом обжечь… хотя — незачем. Это временный образец, он и нужен-то будет на пару часов.»

В отсеке кто-то еле слышно хмыкнул.

— Работа движется, — вполголоса заметил Айзек, остановившись у стола Гедимина. Сармат, уже собравшийся на выход, недовольно сощурился.

— Угу. И ты работай.

…Искусственный холм на дне долины превратился в ровную насыпь пятиметровой высоты. Текк’т лениво перекладывал камни, собранные у её подножья, на плоскую вершину. Поодаль зияли три колодца — широкий и два узких, окружённые бесформенными кусками камня. Текк’т, оглянувшись, махнул хвостом, сметая обломки к насыпи. Из узкого колодца выкатился ещё один.

В свете фонаря мелькнули полосатые хвосты — нхельви сбежались к сармату и остановились, глядя на него снизу вверх. Гедимин осмотрелся по сторонам и наклонился к зверькам.

— Гор? — он неопределённым жестом обвёл плато. Шестеро нхельви, разделившись попарно, исчезли среди камней и шатров. Текк’т, оставив в покое валуны, приподнялся на хвосте и заглянул на обрыв. Гедимин, досадливо щурясь, развёл руками. «Ну и как тут без языков⁈ Ходишь, как идиот…»

— Дим-мин? — Гор шагнул к обрыву, зажигая на посохе свет. Текк’т подался чуть в сторону, будто серебристое сияние обожгло ему глаза. Снизу, из колодцев, донёсся неясный рокот.

— Смотри. И Текк’ту скажи, чтобы смотрел, — Гедимин поднял на ладони каменную крышку. Гор щёлкнул жвалами. Гигантский змей склонился ближе, высунул дрожащий язык, ощупывая воздух в считанных сантиметрах от руки сармата. Гедимин заглянул в огромную пасть и невольно поёжился.

— Красивая маленькая вещь, — сказал Гор. — Я не видел у вас вещей из камня, но делать их вы умеете.

Гедимин, лихорадочно подбирающий понятные слова, досадливо поморщился.

— Эта вещь не для красоты. Это образец. Для него, — он кивнул на Текк’та. — Из такого же камня надо сделать крышку. Такую же во всех мелочах, но в десять раз больше. И высота, и длина, и каждая складка, — всё должно быть в десять раз больше, чем на этой фигурке.

Он взял модельку за ребро, показывая, что она полая внутри, и что на краях есть борозды под полозья. Текк’т загудел и неожиданно накрыл «цацку» языком — Гедимин только булькнул, решив, что сейчас змей втянет фигурку в пасть.

— Он говорит — забавно, что ты снова просишь мять камешки, — перевёл Гор, когда Текк’т убрал язык, оставив мокрую «цацку» на ладони сармата. — Он возьмёт камень снизу. Он просит поставить эту штучку на вон тот край — там будет удобно на неё смотреть.

Гедимин пожал плечами и включил сигма-сканер. Тот показывал всего одну полосу ряби между обрывом и «вон тем краем» насыпи из утрамбованных валунов. Сармат отошёл на пару шагов — и прыгнул, с силой оттолкнувшись от гравийной «подушки». Он уже стоял на насыпи, когда камешки потекли вниз.

— Сегодня будет много мятых камней, — сказал он, оглянувшись на Гора, и поставил каменную модельку на край «платформы». — Я буду тут — посмотрю, как он справится.

— Посылай за мной нхельви, если буду нужен, — отозвался страж, скрываясь за краем обрыва. Гедимин посмотрел вниз и еле слышно хмыкнул — нхельви уже были тут, свисали с каменных уступов, и гигантский змей, свернувшийся совсем рядом, ничуть их не смущал. Сармат сел на относительно ровный валун, положил на колено сигма-сканер и уставился на змеиный клубок. Текк’т, отщипнув кусок камня, свился вокруг него так туго, что снаружи ничего не было видно — только голова змея иногда приподнималась, и серебристые глаза смотрели на маленькую скульптуру. У колодцев постепенно прибавлялось каменных ошмётков — увлёкшийся Текк’т-уборщик не обращал на них внимания. Гедимин чертил на листке из ежедневника слоистые полусферы и расходящиеся туннели. Ему было неспокойно, но это волнение было скорее приятным.

Когда змеиный клубок развернулся, Гедимин уже различал полосы на хвостах ближайших нхельви без фонаря — но цветов было ещё не разобрать. «Полтора часа, чуть больше,» — сверился он с часами, глядя, как Текк’т подбирает хвост, медленно погружается до середины туловища в скалу и пытается что-то взять в пасть. Другой змей выглянул из недорытого колодца, что-то коротко пророкотал и резким ударом направил ближайший валун к подножию насыпи. Текк’т-«скульптор» прогудел что-то в ответ, но перетаскиванием камней так и не занялся. Предмет, частично прикрытый витком его тела, так и не влезал ему в пасть — то не хватало размаха челюстей, то мешали выпирающие зубы.

Гедимин, повиснув на секунду на руках, спрыгнул с насыпи, направил себе под ноги луч сканера и осторожно, не спеша, подошёл к Текк’ту. Существо заметило его сразу — отодвинуло лишние витки, подняло голову и прекратило наконец попытки «заглотить» каменный конус. Гедимин пригляделся к конусу и помянул про себя уран и торий.

Текк’т повторил в точности все выступы и складки, нигде не нарушил пропорции. Гедимин ощупал борозды-направляющие, приподнял конус, прикидывая его массу, и одобрительно хмыкнул.

— Итоговый прогон…

Сармат выплеснул на конус немного Би-плазмы. Вязкое вещество, не прилипая к складкам, скатилось вниз. Текк’т высунул было язык, наклонился над пролитыми каплями — и захлопнул пасть, мелко тряся головой. Гедимин растерянно мигнул.

— Она же без запаха, — пробормотал он, глядя на скатившиеся сгустки Би-плазмы. «Что ему так не понравилось?.. Ладно, если им так неприятно, я вытру конус досуха.»

— Хорошая крышка, — сказал он, положив ладонь на испачканный камень. — Ещё одну такую сделаешь?

Он указал на кучу валунов, изобразил руками перемешивание и похлопал по готовому конусу. Текк’т, в последний раз встряхнув головой, подобрал камни, оставленные у колодцев, оттолкнул часть к насыпи, над оставшимися склонился, снова сматывая своё туловище в клубок. Гедимин, волоча за собой крышку, отступил к обрыву. Сверху скатился нхельви, сунул нос в конус, тут же отскочил, чихнул и принялся лапами тереть морду. Сармат, хмыкнув, достал флягу с водой и ветошь. «И этим чем-то не нравится наша еда. Чем таким она для них пахнет?»

…Издалека донёсся странный звук — кто-то дул в изогнутую трубу, одновременно ударяя палками по кости — или костями по деревяшке, или и то, и другое одновременно. Потом Гедимин услышал верещание — и Бронны, и Скогны разом бросили свои дела и заголосили. Нхельви, обступившие сармата, перестали тереть носы и вскинулись, прислушиваясь к гулу, стуку и воплям — а потом в одну секунду взлетели вверх по довольно крутому склону и исчезли из виду. Сармат озадаченно хмыкнул. «Что-то происходит,» — подумал он, собирая ветошью остатки Би-плазмы и разлитой воды. «Нхельви убежали. А вот Текк’там всё равно — даже тот, что наверху, головы не поднял.»

— Дим-мин! — над обрывом показался светящийся посох, а потом — поднятые лапы-лезвия. — Караван из Синви поднимается на холм. Айсиек ждёт тебя.

Гедимин посмотрел на Текк’та, свернувшегося в клубок вокруг недолепленной крышки, покосился на часы, — спешить было некуда. «Там верёвки привезли,» — напомнил он себе, поднимаясь по откосу. «И церу. И жидкую молнию. Ну, есть вероятность.»

…У Скогнов-караванщиков действительно было два барабана — Гедимин даже вспомнил, как называется этот предмет, производящий столько бессмысленного гула, грохота и треска. На одной из волокуш сидел абориген с двумя костями в руках и молотил по обрезку толстой полой ветки. И обрезок, и кости были разнообразно раскрашены и обвешаны цацками. Но ещё больше украшений было на здоровенном черепе какой-то шестирогой твари. Череп лежал на другой волокуше, по нему били разукрашенной колотушкой. Полую трубу Гедимин уже не стал высматривать — и так в глазах зарябило, а в ушах загудело.

Волокуша за волокушей поднимались по склону. Сарматы ждали, собравшись чуть поодаль. На плече Вепуата сидел, свесив сегментированный хвост, Сокол. Гедимин удивился было, что тварь не улетает, но заметил ремни-фиксаторы, прикреплённые к выступам его панциря.

— Торжественная встреча, — прошептал Вепуат, перехватив взгляд сармата. — Гварза просил прихватить. Ну, раз черепушек трофейных нет, и выйти не с чем.

Гедимин досадливо сощурился. «Не хватало ещё подражать дикарям!» — он скользнул взглядом по волокушам, тщетно высматривая колёса. На плато втащили две узнаваемые полевые кухни, облепленные Скогнами, шесть повозок с корзинами и бочонками и почти без пассажиров… и ещё одну — накрытую огромной разрисованной шкурой. На ней по краям сидели Скогны-воины с чем-то стрелковым — то ли копьеметалками, то ли арбалетами.

Гедимин терпеливо ждал, пока спешивались наиболее разукрашенные аборигены. Никто никуда не спешил. «Надеюсь, верёвки они привезли,» — думал сармат, разглядывая череп-барабан и свисающие с него черепушки поменьше. «Сейчас соблюдём традиции — и, может, дойдёт до дела.»

Рослый, в сравнении с аборигенами, страж спешился последним, шагнул вперёд, поднимая в приветственном жесте посох — и Гедимин изумлённо мигнул и впился взглядом в его симметричную ладонь с двумя отстоящими пальцами. Он был в какой-то нелепой шапке со свисающими хвостами, белую кожу покрывали дикарские узоры, но под ними ещё можно было различить черты лица — и это было лицо несомненного сармата.

— Я привёл, — ровным голосом с чётким сарматским акцентом сказал приезжий. Он смотрел только на Гора — и тот торопливым шагом вышел ему навстречу и качнул посохом в ответ.

— Моя благодарность, — жвалы «богомола» сухо щёлкнули. Он подошёл к волокуше, с которой аборигены уже стаскивали разрисованную шкуру. Из-под неё показались ряды тонких длинных бочонков, больше похожих на бутыли, небольшие пузатые бочки, обмазанные толстым слоем «золотой глины», и пучок коротких жердей, обмотанных канатом.

— Груз для Дим-мина — верёвка из Синви, — Гор тронул посохом жерди. Гедимин наконец перестал высматривать чужака-сармата, отошедшего к полевым кухням и там затерявшегося, и перевёл взгляд на канат. «Странная намотка,» — подумал он, отметив про себя, что трос из растительных волокон выглядит довольно прочным. «Почему не мотком, не на катушке, если уж на то пошло? Палки какие-то кривые…»

— Груз для Айсиека — ил и грязь из Сфена Воды, — продолжил Гор, широким взмахом посоха обведя бочонки. — Они все разделены и подписаны. А здесь — полый стебель с жидкой молнией.

Гедимин двинулся было вперёд, но Айзек молча выставил руку, преграждая ему дорогу. Сармат остановился. «Жидкая молния. Надо же, Кайшу сдержала слово. Я думал, мы этого каравана уже не дождёмся… Нет, всё-таки странная намотка у этого их троса. Хотя сплетён неплохо…»

— Здесь, в пузыре, — цера, — Гор слегка наклонил голову, небрежно тронул посохом круглый серый «пузырь», стянутый ремешками. — Плохая цера. Я не выискивал лучшую — вам полезнее видеть, чего у нас много.

Скогн в хвостатой шапке подал голос, повернувшись к стражу. Тот дёрнул лапой-лезвием — кажется, его перебили на полуслове.

— Да, здесь кейек для ваших плавилен, — Гор ткнул посохом в круглые бочонки. — Где отмечено огнём, там кейек. А здесь, под знаком льда, — вечный лёд из предгорий Джирахгета. Никогда не оставляйте его надолго на холоде и в тени! Всегда держите огонь под рукой, иначе Сфен Льда расширит границы.

Гедимин мигнул. Он ждал, что Айзек переспросит — последняя фраза звучала как полный бред — но сармат стоял спокойно, только слегка наклонил голову, благодаря за предупреждения.

«Вечный лёд? Интересная, должно быть, штука,» — Гедимин вспомнил, что все эти странные вещества привезли им для опытов, и сильно приободрился. «Даже не знаешь, за что хвататься. Столько полезного сразу…»

— Моя благодарность, — Айзек снова наклонил голову. — Отдыхайте на нашем холме. Путь был безопасным?

«Иди уже!» — коротким жестом сказал он Гедимину, и сармат едва заметно ухмыльнулся. «Иду. Верёвки отдать Текк’там, лёд и молнию — в лабораторию, церу туда же…»

Скогны, приехавшие с полевыми кухнями, перетащили их ближе к лагерю Броннов и сейчас возились с навесами и загородками, разгружали волокуши с припасами. Над шевелящейся толпой аборигенов маячил длинный силуэт сармата. Он стоял, опираясь на посох, и смотрел куда-то поверх обрыва, не обращая внимания на Скогнов, таскающих корзины. Гедимин ещё раз пересчитал пальцы на его руках, озадаченно хмыкнул и двинулся к нему. «Сармат. На Равнине. Похоже, не из Ураниума. Или Маккензи забыл тут пару экспедиций? Сейчас выясним.»

Посох Гора возник перед ним из ниоткуда, и сармат тут же налетел на него грудью, подался назад и растерянно мигнул.

— Дим-мин, — страж чуть повёл посохом, «отодвигая» Гедимина от полевой кухни и чужака-сармата рядом с ней. — Куда это ты пошёл мимо волокуши?

«Ну вот тебе какое дело?» — Гедимин недовольно сощурился. Разрисованный сармат скрылся за навесом одной из кухонь и с кем-то говорил по-скогнийски — всё с тем же заметным акцентом.

— Там один из наших, — нехотя сказал он, отодвигая посох Гора. — Дай мне с ним поговорить.

Палка, чуть качнувшись в сторону, снова вернулась на место — страж не собирался никуда пускать Гедимина, несмотря ни на его броню и вооружение, ни на разницу масс.

— Не надо тебе говорить с Ингерном, — Гор говорил мягко, но его жвалы часто щёлкали, выдавая волнение. — Хорошего от этого не будет. Одни оскорбления и обиды.

Гедимин мигнул.

— Я не хочу никого оскорблять, — качнул он головой, растерянно глядя на стража. — Ингерн — сармат? Из нашей… с нашей планеты?

— Ингерн — сармат, — подтвердил Гор, следя за каждым движением Гедимина. — И я скажу ещё раз — не надо тебе…

— Гедимин! — резко окликнул сармата Айзек; он уже снял с волокуши бочонки с илом, повесил их на ремни поверх скафандра и теперь пристально следил за ремонтником. — Оставь приезжих в покое. Тебе нужны были верёвки, — ты их заберёшь или нет?

Гедимин снова мигнул. Тут явно творилось что-то непонятное — и, похоже, неприятное. Он медленно протянул руку за обмазанным глиной бочонком, подобрал странный моток с торчащими из него жердями. Гор и Айзек молча наблюдали за ним. Через пару секунд из-за навеса вышел Ингерн, качнул посохом, резко сказал что-то Гору и, не оглядываясь на сарматов, быстрым шагом пошёл к накатанной тропе. Гедимин двинулся было следом, но посох «богомола» упёрся ему в грудь.

— Айзек, — ремонтник, уже не надеясь на внятные объяснения от стража, развернулся к командиру экспедиции. — Этот Ингерн — он из Ураниума? Вы его тут забыли, и он с тех пор зол?

Айзек невесело усмехнулся.

— Он был тут задолго до нас. Потомок дезертиров Саргона. Вовремя Гор тебя остановил — сейчас тут была бы драка.

Гедимин растерянно мигнул. Какие-то обрывки информации понемногу всплывали в памяти. «Дезертиры Саргона? В Миане были… Маркус хотел их… А, верно. После угроз Маркуса… Всё понятно, что уж там. Хотя… Потомок⁈»

— Что зна… — Гедимин открыл было рот, но увидел спину Айзека, быстро удаляющегося в сторону лаборатории, и посох Гора, виднеющийся уже из-за кухонных навесов. В недоумении пожав плечами, он подобрал с волокуши бочонки, развесил на ремнях и, сжимая в руках жерди с намотанной на них верёвкой, двинулся к спуску. «Тут вечно творится какой-то бред. А мне надо работать. Пойду к Текк’там, отдам инвентарь.»

Под обрывом за время его отсутствия мало что изменилось. Змей-«скульптор» увлечённо выводил на каменной крышке, миниатюрной по сравнению с ним, глубокие борозды. У подножия насыпи из разнородных валунов прибавилось несколько камней. В колодцах, ещё немного углубившихся, что-то гулко гудело, и низкочастотный звук давил сармату на височные кости. Он тронул наушники, усиливая изоляцию, и с мотком верёвки пошёл к колодцу.

— Э-эй! He— eta! — крикнул Гедимин в темноту главной шахты. На её дне что-то сверкнуло, и сармат едва удержался, чтобы не шарахнуться в сторону — в паре метров от него прямо из каменной плиты высунулась голова гигантского змея. Существо склонилось над сарматом, резким движением «клюнуло» моток верёвки и вместе с ним нырнуло в скалу, едва не утащив Гедимина с собой. Тот шагнул назад, нервно отряхивая руку и поминая про себя спаривание «макак». «Видно, им там очень нужен был инвентарь. Еле дождались.»

Через десяток секунд из колодца вылетели жерди. Гедимин подобрал их и, отойдя ещё дальше от опасной ямы, внимательно осмотрел. «А это не ветки и не тонкие стволы. Здесь только фрагменты годовых колец. Если это кольца, конечно, а не просто узор…»

Он, обогнув сосредоточенного Текк’та-«скульптора», забрался на относительно безопасную насыпь. Вокруг было тихо, даже и подземный гул прекратился, только в каком-то колодце что-то изредка громыхало. «Все работают,» — сармат довольно ухмыльнулся и поставил рядом с собой бочонки. «И мне надо. Посмотрим, что тут за странные вещества…»

Все три бочонка были обильно обмазаны «золотой глиной», и Гедимин, вскрывая первый из них, держал наготове дозиметр. Прибор показал слабое омикрон-излучение и переменную «сигму». Пока сармат разворачивал волокнистую оболочку вокруг внутреннего контейнера, «сигма» усилилась — вещество внутри реагировало на самые слабые колебания. Гедимин осмотрел полый стебель, заткнутый с одной стороны пробкой и обмотанный ремнями, и резко его встряхнул. «Сигма» всколыхнулась — и плавно улеглась.

Жидкость внутри стебля была синевато-белой, при встряхивании слабо искрилась, немного фонила. Сосуд изнутри выглядел обгоревшим — его стенки были черновато-жёлтыми, со странным для древесины блеском. Гедимин осторожно, кончиком когтя тронул искрящуюся жидкость и тут же отдёрнул руку, крепко затыкая неустойчивый контейнер. Ничего не случилось.

«Жидкая молния?» — сармат провёл когтем по когтю, распределяя микроскопическую каплю вещества. Между пальцами проскочил трескучий разряд. Гедимин ударил когтями по камню — брызнули искры. Нхельви, тихо сидевшие на краю насыпи, вскинулись, навострили уши и полезли под локоть. Сармат шикнул на них и полез в карман за чем-нибудь металлическим. «Замерим силу тока…»

Амперметр, пристроенный к проволоке, не показал ничего, как ни пытался Гедимин её заземлить и засунуть другим концом глубже в «жидкую молнию». Рэссеновый пруток тоже ничего не выдал. Теперь и проволока, и пруток лежали на подстеленном куске ветоши и обменивались трескучими искрами там, где их смоченные концы оказались близко друг к другу. Сармат соединил их — сверкнуло ярко, соединённые концы ощутимо нагрелись, но амперметр по-прежнему ничего не замечал, как Гедимин ни пристраивал его клеммы.

«Может, так?» — сармат взял проволочку, согнул её в дугу и засунул в «контейнер» двумя концами. Он старался держать их далеко друг от друга, но на секунду отвлёкся на приборы — и из полого стебля потянулся дымок: проволока превратилась в кривое колечко, её концы слиплись намертво.

«Интересный эффект,» — думал Гедимин, озадаченно разглядывая место «сварки». «С ним бы надо поработать. Но что за ерунда с током?»

Он отложил мокрую проволоку остывать и взял контейнер двумя руками, пристально разглядывая слабо светящееся содержимое. «Жидкое электричество. Видимо, оно должно… течь? Сейчас попробуем замерить на потоке…»

…Труднее всего было оттереть досуха клеммы — Гедимин не собирался оставлять на своих приборах ни капли этой странной субстанции. «Всю ветошь — в утилизатор сходу. Прутки прокалить…» — он снова протёр броню там, куда упала микроскопическая капля, и досадливо поморщился. «В этой трубке у меня условно двадцать тысяч ампер. Или аналог напряжения в пятьсот мегавольт. Проводники оно при этом игнорирует. Ничего не понимаю…»

Он ещё раз проверил, надёжно ли заткнута пробка, и убрал полый стебель обратно в бочонок. На скафандре вроде бы не осталось жидкости… Гедимин пару секунд разглядывал влажную ветошь — она выглядела как смоченная обычной водой — потом тяжело вздохнул и, вскрыв перчатку вдоль ладони, взялся за тряпки голой рукой.

Тряхнуло его крепко — до искр из глаз и слегка онемевших пальцев. Отбросив ком ветоши на дальний край насыпи, он надел перчатку, выпрямился и со вздохом взялся за сфалт. «В ядерный могильник такие фокусы. Жидкое электричество, мать его колба… Has— sulu!»

Когда чёрный дым развеялся, Гедимин тронул пальцем пятно гари на камне. «Жидкое электричество» испарилось без следа, как и подобало органике. Сармат невесело хмыкнул. «С ветошью покончено. А для жидкости придётся делать трубки вместо проводов. Что-нибудь капиллярное, губчатую структуру для просачивания… Но вещество любопытное, тут не поспоришь. Жидкое электричество, sa has— su…»

Гул за спиной затих, и насыпь под ногами сармата мягко дрогнула. Обернувшись, он увидел Текк’та. Существо всё-таки засунуло в пасть нижний край полого конуса, переложило его с земли на платформу и теперь выжидающе смотрело на Гедимина. Две каменные крышки лежали рядом; змей тронул их мордой и снова перевёл взгляд на сармата.

«Быстро он работает,» — Гедимин оглядел конусы со всех сторон, посмотрел на прорези под направляющие и досадливо сощурился. «Образец сохнет в лаборатории. Надо бы принести и пусть делает полозья. Они там уже нужны…»

Он направил сканер на узкие колодцы рядом с притихшим широким. Текк’ты, копающие главную шахту, уползли то ли отдыхать, то ли ловить пирофор; остался только один, и он, похоже, хотел через час закончить оба малых колодца. Осталось чуть меньше четверти — и тонкая доводка по краям.

«Как раз, пока он копает, успеем сделать наверху полозья и подготовить крышки,» — думал Гедимин, спускаясь с насыпи. «Сейчас надо забрать образец — уже, наверное, высох. И поесть — давно не ел.»

— Отдыхай, — махнул он рукой Текк’ту-«скульптору». — Хорошо поработал. Принесу ещё образцы — продолжим.

Существо определённо не поняло ни слова, но развернуло голову туда, куда махал Гедимин, и плавно, без спешки погрузилось в камень. Сармат двинулся к крутому склону, но остановился, услышав под землёй грохот. Над главной шахтой поднялся изгиб бронированной спины; голова не показалась из проёма, но её постепенно из него вытаскивали — и с ней что-то массивное и изредка грохочущее. Секунд через пять Текк’т вытянул голову из колодца; из его пасти свисали концы восьми верёвок. К каждому был прилеплен метровый в поперечнике валун. Змей старался поднимать их аккуратно, но они сталкивались и бились друг о друга с оглушительным треском. Текк’т перекинул их через край колодца, встряхнул верёвку, и валуны осыпались с неё, будто и до этого едва держались. Существо нырнуло в скалу — только выпачканные жёлтым камнем тросы мелькнули в воздухе.

…Под скамьёй в шлюзовой камере что-то пестрело. Гедимин пригляделся к вещице и удивлённо мигнул — это был просверленный камешек, надетый на шнурок с «хвостом» из цветных нитей. Оторвался он вместе с перетёршимся концом шнурка — кто-то из аборигенов пробегал здесь и не заметил, как потерял подвеску. Гедимин подобрал бусину, тронул когтем бахрому и пренебрежительно хмыкнул — ничего, кроме грубо обитой гальки с отверстием и пучка растительных волокон, окрашенных какими-то нестойкими пигментами, тут не было. «Дикарские цацки. Отдам Айзеку, пусть ищет хозяина.»

Перешагнув порог, он открыл было рот, но тут же закрыл. Вокруг его стола под внимательным взглядом Айзека возились четверо Скогнов. Все ниши были открыты, ящики выдвинуты, внутри копался абориген с покрытой узлами верёвкой. Штативы и контейнеры, оставленные Гедимином без присмотра, теперь громоздились на столе Вепуата. На узкой полоске свободной столешницы сидел сам разведчик и с любопытством наблюдал за чужаками.

— Ящиков мало, — заметил он, обращаясь к Айзеку. — У него вечно куча всего наверху. Короб ему какой-то надо, что ли…

На хмыканье Гедимина обернулись все, даже чужак с верёвкой поднял голову. Он явно что-то отмерял по узлам — они были завязаны через равные промежутки, и он очень аккуратно растягивал свой шнур вдоль плоскостей внутри стола. «Меряет. И не записывает. Ну, может, память хорошая,» — мелькнуло в голове сармата. «И моя не всегда сбоила… А что они все тут забыли?»

Айзек проверещал что-то по-скогнийски и повернулся к Гедимину. Улыбка у него получилась кривая.

— Мы уже хотели за тобой послать. Ушёл в долину — и сгинул. Может, подорвался на образцах, может, ещё что…

Гедимин хмыкнул.

— Долина недалеко. Могли бы сходить. У меня работа…

Абориген с мерным шнуром залез на стол и коротко взвизгнул. Снизу подхватили сброшенный конец верёвки и растянули её вдоль опоры. Гедимин подавил желание стряхнуть чужаков со стола, бросил на столешницу бусину, явно забытую кем-то из этой компании, и развернулся к Айзеку.

— А эти здесь зачем?

— Повежливее, — укоризненно посмотрел на него Айзек. — Это мастера из Синви. Будут делать для тебя стол из местной древесины. Пока тебя нет, зашли снять мерки.

Гедимин мигнул.

— Стол? Это ещё зачем?

— Чтобы ты мог работать без лаборатории, — терпеливо пояснил Айзек. — Я же предупреждал когда ещё — тебя рано или поздно выселят в шатёр… Да, не спросил, — этот-то стол тебя устраивал? Можно взять его за образец?

Гедимин досадливо сощурился.

— Литейную станцию они тоже сделают из местной древесины?

Абориген с верёвкой подошёл к столу Вепуата и, привстав на цыпочки, уставился на штативы. К нему подбежал другой — и тоже чуть ли не уткнулся в них носом. Гедимин поморщился.

— Это лабораторный стол. Вон, смотри, — от простого опыта едва не раскололся, — ремонтник тронул когтем новую вмятину. — Какие деревяшки выдержат такую нагрузку⁈

Один из Скогнов повернулся к Айзеку и протяжно что-то проверещал. Сармат нахмурился.

— Гедимин, шёл бы ты… обратно в долину! Когда они закончат работу, тогда будешь судить… Ты что, вскрывал бочонки? Прямо там, на коленке⁈ Вот псих, мать моя колба…

— Будто за деревянным столом их вскрывать безопаснее, — буркнул Гедимин, ставя бочонок с «молнией» на свободный угол столешницы. Теперь Вепуату негде стало сидеть, и он обиженно хмыкнул, перебираясь к стене. Со стены свисал, наблюдая за Скогнами, «трилобит», и его расправленный хоботок трепетал в воздухе.

…«Мастера из Синви» ушли через пару минут. Гедимин так и не заметил, чтобы они делали какие-то записи, но стол, стулья и штативы они осмотрели со всех сторон, ощупали и даже местами облизали. Когда за ними закрылся шлюз, ремонтник ещё долго сидел на месте, морщился и думал, не распылить ли дезинфектант. «Языком-то зачем⁈ Они же не Текк’ты. Ладно, у Текк’тов рук нет и глаза странные, но у этих-то всё на месте…»

— Они работать будут прямо здесь, на холме, — сказал Айзек; его улыбка стала чуть менее кривой, когда Скогны ушли. — Пока их соплеменники готовят еду для Текк’тов. Стол Вепуата они тоже измерили. Много сложной работы… Они сейчас сильно волнуются. Не ходи пока к ним — ну, или смотри издалека.

— Дались они мне… — Гедимин поморщился. Вспоминались самодельные лаборатории, «столы» из обломков строительных плит, резцы из осколков фрила и «колбы» из расплавленных упаковок от «мартышечьей» снеди. «У нас тогда другого не было. Делали, что могли. А здесь у нас нормальная лаборатория. Вот зачем⁈»

— Ты пока подумай над плавильной печью, — сказал Айзек, не обращая внимания на его гримасы. — У тебя были какие-то наметки, чертежи даже? Кейек нам привезли. Можешь собрать себе плавильню. Скогны давно хотят на неё посмотреть… Да, и насчёт платы за работу их мастеров…

Гедимин настороженно сощурился.

— Пусть берут рэссену, её тут мно…

Айзек жестом попросил его помолчать.

— Они просили инструменты для своего цеха. У них есть каменные и немного рэссеновых, и рэссеновые считаются лучшими. Камень колоть мы не будем, но вот рэссена… Вот тебе снимки нужных штуковин — топоры, тёсла, резцы, свёрла. Сделай формы и отлей штуки по три каждого вида. Больше пока не надо.

«Тёсла? Свёрла?..» — Гедимин перевёл взгляд на снимки и помянул про себя спаривание «макак». «Вроде ничего сложного, и всё рабочее, — но что ж оно такое… дикарское⁈»

— А почему у них… — начал было он, но Айзек резко ткнул его кулаком в грудь.

— Просто сделай отливки, ладно? Не надо тут ничего… улучшать, привносить и совершенствовать. У тебя, к тому же, другой работы полно…

Он вышел. Из соседнего отсека донёсся приглушённый голос Гварзы — что-то про животных и их уровень интеллекта. «Крыс обсуждают, наверное,» — мысли Гедимина были заняты тёслами, жидким электричеством и лепкой из камня. Он достал просохшую глиняную заготовку, поднял на ладони, убедился, что она не разваливается на части, и, держа её в кулаке, направился к шлюзу. «Дам задание Текк’ту и пойду резать рэссену. Плазма её возьмёт. Пока плавится, подготовлю опоки. А с молнией… с молнией надо подумать.»

Едва обогнув шатры, Гедимин увидел сверкающую броню Текк’тов — только не со стороны недокопанных шахт, а над крутым обрывом, за полевыми кухнями. Змеи улеглись головами на край плато и тихо чего-то ждали. Рядом с каждой кухней стояли Скогны с вертикально поставленными длинными мешками; другие с черпаками закидывали с волокуш в мешки что-то мокрое, источающее пар. Куски были мелкие, мешки — большие, но Скогны бегали и кидали быстро, — вот один мешок стянули шнуром поверху, вот наполнился второй… Гедимин, озадаченно мигнув, подошёл поближе и увидел большие дымящиеся горшки — там ещё осталась какая-то жижа, и аборигены выливали её на мешки, обмазывая их снаружи. Один из них втихаря облизал черпак, другой прикрикнул на него, прижав к голове уши, — видимо, такое поведение не одобрялось.

Текк’т приоткрыл пасть, высунул тонкий язык и придвинулся ближе к мешкам. Скогны по пронзительному воплю «предводителя» шарахнулись в стороны, придерживая, однако, мешок за две верёвки, прикреплённые почему-то не рядом с горловиной, а по углам. Не успел Гедимин озадаченно хмыкнуть, как тюк исчез в змеиной пасти. Текк’т запрокинул голову, слабо шевеля челюстью; Скогны, повисшие на верёвках, завопили, и змей быстро качнулся вперёд, возвращая их на твёрдую землю. Ещё несколько движений челюстью — и он открыл пасть, и сплющенный пожёванный мешок шмякнулся аборигенам под ноги. Текк’т выгнулся дугой, ныряя в скалу, и исчез — только хвост на долю секунды взвился над краем плато, да земля едва заметно дрогнула.

Второй змей уже ухватил другой мешок, и Скогны пытались хоть как-то удержать куль за верёвки, но их мотало во все стороны от движения огромных челюстей. Гедимин мельком подумал, что будет, если Текк’т машинально сглотнёт, а карлики не успеют выпустить тросы. Видимо, что-то такое было на уме и у Скогнов — когда змей дёрнул головой слишком сильно, аборигены, уже не пытаясь удержаться, попрыгали на землю. Текк’т перестал шевелить челюстями и с протяжным гулом свесил голову так, что тросы коснулись земли. Скогны выдернули мешок из приоткрытой пасти. Он был пуст — мощные челюсти выдавили всё, за исключением мелких ошмётков и остатков жира. Змей, мотнув головой, нырнул в землю.

— Наблюдаешь? — услышал Гедимин негромкий голос Гора. «Богомол» подошёл незаметно и встал рядом, держа в руке неизменный посох. Вокруг него тут же расселись нхельви.

— Странный способ кормления, — пробормотал Гедимин, глядя, как Скогны вытряхивают остатки из выплюнутого мешка под морды плоских зверей и смывают змеиную слюну. «Эти тюки, похоже, многоразовые,» — подумал он и едва подавил спазм — желудок судорожно дёрнулся. «Ну ладно, может, у них нет кишечных инфекций…»

— Текк’там дают вкусную пищу, чтобы они не уползали далеко от холма, — пояснил Гор. — Большие расходы… Но их работа этого стоит, так?

Гедимин кивнул, решив пока не влезать со своими представлениями о гигиене. «Эти Текк’ты, может, в жизни не мылись. О камень всё стирается… Нет, хорошо всё-таки, что я в респираторе. И скафандр надо бы снимать пореже.»

— После еды они, наверное, работать не будут? — он проводил взглядом хвост очередного наевшегося Текк’та. В долине с шахтами было тихо — если змеи куда и ползли, а не залегали поспать прямо под холмом, то направлялись они явно не к незаконченной работе.

— Сегодня — вернее всего, не будут, — подтвердил Гор. — Разве что ближе к ночи. Но с утра они и так сделали немало. И — что лучше всего — они не уходят. Ты держишь их в долине Элид, на своей стройке. Я видел маленькие башни, которые слепили для тебя. Они очень хороши, и все Скогны ходят на них смотреть. Для чего они?

Гедимин мигнул, не уследив за изгибами траектории его мысли. «Я держу⁈ С чего он взял?»

— Это крышки шахт. Надо прикрывать, чтобы мусор не падал, — пробормотал он, разворачиваясь к долине. «Сейчас и прикрою. До вечера туда всякое насыплется. Жаль, направляющие не успели сделать.»

…Крышки ворочать было несложно — труднее всего было аккуратно, не разбив, спустить их с насыпи, а дальше сармат докатил их без усилий — и только немного напряг мышцы, выравнивая их над узкими шахтами. Метровые в поперечнике колодцы уходили вниз на восемьдесят метров, обозначая места «вылета» будущих энергопередатчиков. Гедимин вспомнил, что от передатчика у него только чертежи, невнятные наметки и трещина в столешнице, сердито сощурился и быстро полез вверх по склону. Внизу пока делать было нечего, а наверху ждали металлические лепёшки, литейная станция — и целый цех местных столяров, и вот последнее занимало Гедимина больше всего.

…«Уплотнить защитное поле…»

Нематериальная, но плотная до непрозрачности подложка уже была готова; Гедимин столкнул на неё расплющенный валун, скатанный из металлических капель, отошёл на пару шагов и взялся за плазморез. Здесь было три центнера рэссены — вполне достаточно для нескольких маленьких тёсел, топоров и свёрел, даже с большим запасом. Спрессованный металл поддавался легко — сармат резал преимущественно по стыкам, разделяя, а не разрезая капли; а впрочем, струя плазмы даже такой тугоплавкий металл рассекала без труда.

Уплотнив в очередной раз поле-подложку, Гедимин завернул её края кверху и соединил, соорудив продолговатый закупоренный «контейнер». Нхельви, за резкой металла следившие издалека, с безопасного расстояния, тут же оживились и подошли понюхать. Чем бы ни пахло поле, этот запах сильно их озадачил — они медленно отходили и садились в задумчивости, опустив уши. Потратив полминуты на наблюдения за зверьками, Гедимин спохватился и, подобрав «мешок» с металлом, пошёл в лабораторию. Краем глаза он увидел горку выгоревших изнутри стволов — Скогны перетащили часть на холм и, кажется, теперь их разделывали. Инструменты у них были несложные — топоры, колотушки и деревянные клинья.

…Температура перестала расти. Металл медленно размягчался, лишняя органика, выгорая, уходила в колонну фильтрации. Гедимин возился с опоками, сворачивая защитное поле по миниатюрным формам. Инструменты у карликов-Скогнов были им под стать — сармат не удержал бы это и двумя пальцами.

«Что-то всё-таки у них с вращением…» — на мгновение замедлив работу, он перевёл взгляд на фотографии свёрел. Они явно были предназначены для закрепления на каком-то сверлильном агрегате, приводе вращения, — вот только этот агрегат, похоже, не мог сделать и пары оборотов. «Их как будто не крутят, а дёргают,» — думал озадаченный Гедимин, разглядывая инструмент. «Полоборота туда, полоборота обратно. От этого столько проблем с фиксацией и вечно кривые отверстия. Почему у них не получается нормальный привод вращения? Его даже и проще сделать, чем такую дёргалку…»

Свернув из защитного поля последнюю трубку и уплотнив его до непрозрачности, Гедимин покосился на тигель. Жидкий металл уже побелел; станция готовилась стравить шлак и разлить рэссену по опокам. Гедимин перебрался за стол, достал «контейнер» с жидкой молнией и задумчиво на него посмотрел. «Попробовать ещё раз. С проволокой, смоченной по всей длине. На стол не капать.»

Проволока была синяя, из рэссены — одна из десятка неизолированных заготовок, до которых всё не доходили руки. Гедимин, подумав, выбрал ещё одну из покрытых изоляцией. Проводники, как и диэлектрики, тут, на Равнине, явно работали как-то не по-земному; сармат собирал статистику и старался не задумываться, насколько глубоки эти различия, и чем они могут быть вызваны. Думать в этом направлении было опасно — сразу хотелось удрать как можно дальше.

«Подключение… Ага, так я и думал. Рассматривать как жидкость…» — Гедимин смотрел одним глазом на «проснувшийся» наконец амперметр, а другим — на мокрые провода, по которым медленно стекала маслянистая жидкость. И тот, и другой выдавали попеременно от одного до трёх миллиампер. Когда жидкость скопилась у нижних концов, ток «пропал» — по крайней мере, перестал фиксироваться.

«Понятно…» — Гедимин, собрав разлившуюся жидкость и закупорив сосуд, задумчиво посмотрел на свои «электромагнитные» катушки. «Кажется, понятно. Нужен не провод, а трубка. А трубку проще сделать из жёсткого гзеша. Возможно, с металлизацией. Где там были запасы…»

Чьи-то быстрые шаги затихли у литейной станции. Гедимин, занятый растягиванием пластичного вещества в тонкую трубку, даже не поднял головы.

— Значит, инструменты готовы… — услышал он задумчивый голос Айзека и растерянно мигнул — инструменты, предназначенные для Скогнов, только-только перетекли из тигля в опоки, и остывать им предстояло не один час. — Красивое всё-таки зрелище. Гедимин!

— Хм? — сармат нехотя отвлёкся, посмотрел на Айзека. «Трубку наполнить жидкостью, свернуть спиралью, закупорить концы. Проверить эффект с разными сердечниками. Начать с воды — вон канистра, вон банка…»

— Можешь приоткрыть опоки, чтобы отливки были видны? — спросил Айзек. — Я позову Скогнов посмотреть. Чтобы не сомневались в оплате… ну, и для нужного впечатления.

«Впечатления?» — Гедимин выразительно хмыкнул.

— Открыть можно. Глаза им не сожжёт?

…Скогны появились, когда Гедимин, закупорив оба конца пластичной трубки, уже засовывал её в банку с водой. Под столом стоял полупустой таз. Канистры сармат задвинул подальше и прикрыл для надёжности защитным полем — не хватало ещё затопить лабораторию. «Свой-то генератор я контролировал. А вот как в этой штуке менять напряжение…» — Гедимин недоверчиво щурился на катушку и надеялся только, что жидкое электричество не проест трубку насквозь. Вроде бы химической активностью оно не отличалось, но долговременных экспериментов сармат ещё не проводил…

Аборигены остановились поодаль от литейной станции. Внешний кожух был приспущен, и сквозь полупрозрачный рилкар и защитное поле отчётливо виднелись жёлтые, слегка порыжевшие отливки. Гедимин оставил их остывать под холодным воздухом — рэссене это не вредило, а процесс заметно ускоряло — и они медленно краснели, но их свечение ещё не потускнело. Айзек прошёл к самой станции, мельком глянул на термодатчики и одобрительно хмыкнул; Скогны держались в стороне и молча смотрели на раскалённый металл. Секунд через пять один из них шагнул ближе и подал голос. И тут загомонили все, перебивая друг друга и энергично встряхивая ушами. Кто-то оглянулся на Гедимина, прижал пальцы ко лбу и низко наклонил голову. Сармат мигнул.

— Что они говорят? — спросил он, глядя, как Скогны бродят вдоль «смотрового окна», привставая на цыпочки. — Неудобно смотреть? Айзек, ты бы дал им какую-нибудь скамейку под ноги…

Командир отмахнулся.

— Не беспокойся, всем всё видно. Они восхищаются, как быстро и аккуратно ты сделал эти вещи. Особенно им нравится, что они все одинаковые. По три одинаковых предмета в серии.

— Это необычно? — спросил Гедимин, наблюдая за Скогнами. Кто-то из них уже решился тронуть прозрачный рилкар кончиком когтя. Обжечься он не должен был, разве что ощутить тепло, — но сармат настороженно сощурился и уже был готов поднять кожух и отогнать аборигенов от литейной станции.

— Для них? — Айзек кивнул на Скогнов. — Очень необычно. Почти как в Куэннской литейне.

Ещё один абориген потрогал когтем опоку и восторженно взвизгнул. Другой повернулся к Айзеку и быстро заговорил, что-то показывая жестами. Сармат криво ухмыльнулся.

— Он назвал тебя равным Куэннам, — перевёл он для Гедимина, и тот ошалело мигнул. — И попросил разрешения для литейного цеха Синви прийти сюда. Они, мол, ещё несколько жизней будут жалеть, что тут не побывали.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть приходят. Если успеют. Часа через полтора смотреть будет не на что. Светиться перестанет, а горячие болванки, — они их и так видели.

Айзек перевёл. Скогны снова заверещали, несколько секунд спорили, потом одного толкнули к закрытому шлюзу. Айзек выпустил его из отсека; остальные задержались ещё на полминуты, но потом вышли и они.

— Значит, уже сегодня инструменты будут готовы? — пристально посмотрел Айзек на Гедимина. Сармат кивнул.

— Остынут быстро. Закалка, отжиг, заточка… Три часа максимум.

— Заточка? — Айзек усмехнулся. — А тебя всерьёз зацепил этот заказ. Я думал, ты скажешь — «Дикарские штучки!»

— Это инструмент, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — И он должен быть хорошим. Нормальные штуки для ручной работы. Я такие из фрила делал.

— Ну, у тебя богатый опыт, — кивнул Айзек — и, резко повернувшись к опоке, впился взглядом в отливки. — Так… Ты тут ничего от себя не добавил? Никаких новшеств?

Гедимин мигнул.

— Нет тут никаких новшеств. Аборигены при тебе смотрели. Думаешь, не увидели бы?

— А-а… точно, — Айзек облегчённо вздохнул. — Да, они бы заметили. Не надо их… просвещать, атомщик. Хоть ты и равен Куэннам, но некоторые вещи здесь не любят.

«Их дело,» — подумал Гедимин, чувствуя слабую досаду. Он не вносил доработок в инструменты, делал всё по картинке, но свои соображения у него были. «Мы — чужаки, другой биологический вид, и всё такое… Но всё-таки интересно, что у них с приводами вращения. Отчего-то их здесь сильно не любят…»

Спиральная трубка опустилась в банку с водой. Из таза под ней в дно ёмкости ударил водяной столб. Гедимин банку удержал, хотя пальцы от удара онемели. Когда он промигался, а с лицевого щитка стекла вода — увидел водяную колонну, в которой скрывалась и банка по верхнюю кромку содержимого, и руки самого сармата. Вся вода, собранная в тазу, вытянулась в гладкую колонну, и последние капли со дна сбегались к её основанию. «Мать моя колба…» — Гедимин поднял банку выше — жидкость потянулась за ней. Тонкий водяной столбик плавно покачивался вслед за «катушкой». Под столом что-то грохнуло — упала на бок канистра с водой.

— Эй! — из соседнего отсека выглянул Гварза. — Опять за своё⁈

— Ставлю опыты, — отозвался Гедимин, осторожно опуская банку в таз. Вода спустилась вместе с ней; можно было вытянуть трубку и рассчитать зависимость силы тяготения от количества погружённых витков.

— Гедимин! — следом за Гварзой выглянул Айзек. — Опять вода? Ты же вроде выяснил про неё всё…

— Опыты с жидкой молнией, — Гедимин, не отрываясь от мысленных подсчётов, недовольно дёрнул плечом. — Странная штука.

— Работай, — не стал спорить Айзек. — Только убавь напряжение, у нас чуть бак не треснул. Кенен, идём, — ничего нового вы друг другу не скажете…

«Легко сказать — убавь,» — Гедимин перебрался за стол, откупорил трубку, аккуратно слил содержимое и надолго задумался. «Но общий принцип понятен. Интересно, можно эту штуку чем-нибудь разбавить? Микротрубку я сделать не возьмусь…»

В отсек, придерживая ладонью свисающий хвост Сокола, вошёл Вепуат. «Трилобит» лежал на его броне, как будто всегда там был — даже перестал поджимать нежные выросты. За ним проскочили десятка три нхельви, окружили литейную станцию и уселись, подняв морды и навострив уши, будто рассчитывали на интересное зрелище. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Ничего не знаю, — отозвался Вепуат, дёргая плечом и поддевая «трилобита» под головной сегмент. Сокол нехотя перебрался на свою стену.

— Они шли за мной, а теперь сидят тут… А что так мокро? Опять призывал воду?

— Опыты с жидкой молнией, — в очередной раз пояснил Гедимин, недовольно щурясь. — Там где-то ещё были Скогны. Тоже просились посмотреть. Не видел?

Вепуат пожал плечами.

— Не встречал. А что показывают-то? А, сарматская литейня…

Кожух опустился, и нхельви уставились на раскалённые отливки, будто в жизни ничего подобного не видели. «А может, и не видели,» — подумал Гедимин, глядя на короткие лапы зверьков. «Навряд ли у них в норах развитая металлургия.»

— Пойду, — вслух сказал он, вспомнив про неразбавленное электричество. — Придут Скогны — позови Айзека и покажи отливки.

Первое, что Гедимин услышал снаружи, — стук колотушек, похоже, костяных, обтянутых чем-то мягким. Стучали неритмично — на музыку это не походило. Сармат повернулся на звук — и мигнул: за четырьмя привычными шатрами поднимался ещё один, в два раза выше и шире, на округлом деревянном фундаменте, накрытый внахлёст двумя шкурами, на которых кто-то размашисто начертил символы радиационной опасности.

Полог шатра был откинут, его подпирала полутораметровая раздвоенная кость. Рядом лежали фрагменты растительной органики — что-то вроде коры, снятой пластами, обломки тёмной, странно блестящей древесины. Стук внутри ненадолго примолк и сменился скрежетом и скрипом — что-то старательно обстругивали.

«А всё равно дверь низковата,» — Гедимин опустился на землю у откинутого полога и заглянул внутрь. На него из шатра уставились двое Скогнов. Они сидели над тёмной, почти чёрной доской — один держал, другой каменным пробойником ковырял углубления. Шли они, как успел заметить Гедимин, точно по разметке — ярко-жёлтой черте с размытыми чёрточками-рисками.

Внутри шатра, меж двумя трёхногими фонарями, стояла конструкция, похожая на лабораторный стол, со всех сторон зияющая незаделанными нишами. Абориген с колотушкой прикреплял очередную доску, насаживая её на шпонки. Когда всё вошло в пазы, Скогн коротко взвигнул и взялся за колотушку. Остальные ответили ему чуть более тихими возгласами.

Абориген стоял на трёхногой табуретке высотой почти с него. Гедимин скользнул взглядом по странной конструкции, потом смигнул и уставился на неё. «А ведь эта штука… они рассчитали её на мой вес. Из простых деревя… А, мать моя колба! Здесь нет простых деревяшек. Эти штуки после прокалки не уступают лучшим фрилам…»

Абориген приложил очередную доску. Они все были узкими, короткими, широкую поверхность собирали из них, как мозаику, — но подогнаны все фрагменты были со всей возможно й тщательностью. Скогн коротко вскрикнул, и к нему снизу тут же протянулась рука с комком маслянистого волокна на палочке. Будущий стык промазали непонятным веществом — один раз, затем, под недовольные оклики сверху, ещё дважды.

«Вот как…» — Гедимин, беззвучно хмыкнув в респиратор, отполз от шатра и тихо поднялся на ноги. «К вечеру, может, уже доделают…»

Из шатра донеслось прерывистое жужжание — кто-то сверлил отверстие странным станком, рассчитанным на неполный оборот. Гедимин покачал головой и развернулся к полевым кухням. Рядом с ними громоздились разрубленные, частично ободранные, но ещё не расколотые остатки обожжённой древесины. Сармат подошёл, поднял половину прокалённого ствола, тяжело вздохнул и закинул её на плечо. «Пора уже сделать им это грёбаное колесо. Обод будет из рэссены.»

…Полукруглый пласт коры затрещал и отвалился, оставив на заготовке тонкий слой обугленного луба. Гедимин примерился, несильным ударом расколол деревяшку надвое, перевернул отломок выгнутой частью кверху. Из-под содранного луба и остатков сажи проступила тёмная поблескивающая поверхность.

«А Скогны знают, что делают,» — думал Гедимин, счищая ненужную органику. «Эти деревяшки куда проще колоть, чем пилить. Хотя лучевой резак справляется…»

Четверти ствола (скорее всего, это было дерево-столб, более вытянутое в высоту, чем округлые «живые валуны») легко раскалывались по едва заметным внутренним неровностям на небольшие заготовки. Из чего делать ось, Гедимин пока не понимал, но фрагменты обода и плашки для спиц подобрались быстро. Сармат, увлёкшись, хотел наломать с запасом, но вовремя остановился. «Ты сначала сделай одно колесо,» — сказал он себе, убирая остатки древесины в коробку. «Всё-таки материал новый. И такими примитивными технологиями ты раньше не занимался. Вдруг выяснится, что заготовки не такие…»

В соседнем отсеке зашуршало, и сармат забросил заготовки в открытый ящик, смахнул мусор за стол и сделал вид, что изучает металлические отливки. Они уже хорошо прогрелись; через пару минут Гедимин собирался опустить их в воду. Гварза, выбравшийся из отсека, покосился на литейную станцию и молча прошёл мимо; вскоре за ним закрылся шлюз, и сармат снова достал деревянные заготовки. «Ни Гварзе, ни Айзеку лучше не показывать. Новшества им не нравятся, уран и торий… Да и Вепуату видеть незачем. Деревянные колёса, мать моя колба… Чем только ни приходится заниматься!»

…На заточенной кромке рэссена чуть светлела, из тёмно-синей становясь голубоватой, как будто металл просвечивал насквозь. Гедимин вынул из тисков очередной миниатюрный пробойник. Проверял он на обрезке прокалённого дерева — и сделал вывод, что Скогны, должно быть, очень хорошо выявляют малозаметные «швы» и слабые точки — таким крошечным инструментом колоть и резать такой твёрдый материал было не слишком удобно. «У них же маленькие руки,» — напомнил сармат себе. «И потом — будут рукоятки, с ними удобнее. Или это и вовсе приделают к станку. Всякие рычаги и ременные передачи у них освоены…»

За размышлениями он провёл по затачиваемой кромке лишний раз — и недовольно сощурился, уменьшив её на лишние полмиллиметра. «Делом займись. Работы у тебя ещё много. А Скогны сами разберутся.»

…Когда загудел, приоткрываясь, внутренний шлюз, Гедимин возился с рэссеновым прутком — расковывал его до «железного» обода. На звук он не обернулся, заготовку прятать не стал — только скосил глаз на контейнер, в котором лежали, «привыкая» к новой форме, скреплённые и проклеенные фрагменты колеса. Вместо клея Гедимин взял растопленный сеш; тут обычно применяли какие-то смолы или выварку из останков местной фауны — так, по крайней мере, делали на Земле, но у сармата не было под рукой подходящей смолы. Рэссена ковалась хорошо, только быстро остывала — и «кузнец» старался лишний раз не отвлекаться.

Мимо что-то прошуршало, из-под локтя донёсся взволнованный писк. Гедимин вздрогнул, отложил инструмент, и вовремя — у стола уже остановился Айзек.

— Отвлёк? — он виновато сощурился. — Тут у меня Скогны…

Они, и правда, были тут — десятка полтора, не считая присоединившихся нхельви и пятерых Броннов, жмущихся у люка. Гедимин, пожав плечами, придвинул к себе поддон с инструментами, прикрытый ветошью, снял тряпку.

— Отдай им. Этого хватит?

— Более чем, — усмехнулся Айзек, переставляя поддон на ближайший стул. Скогны сомкнулись вокруг плотным кольцом и заверещали.

Они толпились в отсеке минуты три — Гедимин успел прогреть заготовку, доковать её до условно приемлемой формы и отправить остывать. Скогны его не трогали, хотя у Айзека что-то спрашивали, размахивая тёслами и пробойниками, — сармат даже хотел одёрнуть их, пока никому не поцарапали скафандр.

— Ну? — спросил Гедимин, когда командир выпроводил аборигенов в шлюзовую камеру. Уходили они шумно, но без сопротивления, и ветошь со дна поддона не унесли, хотя сармат предполагал, что они её прихватят — тряпка была большая, мягкая, почти чистая.

— Равный Куэннам! — Айзек с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу. — Для тебя всё готово — стол, стул и штативы. Я их видел, ты можешь посмотреть, а часа через три — даже опробовать. Для Вепуата работать будут завтра. Ну, а мы с ними расплатились, даже с запасом.

— Надо будет ещё — сделаю, — отозвался Гедимин, покосившись на остывающую полосу металла. Ему не терпелось примерить её к почти собранному колесу. «Надо, чтобы местные могли его воспроизвести. Чем-то заменить рэссену… Может, полосой гзеша? Обрезком шкуры? Тут попадаются очень прочные. Смочить, обернуть, высохнет — крепко стянет…»

— Дерево? — Айзек подобрал у стола Гедимина небольшую щепку и заинтересованно хмыкнул. Сармат недовольно сощурился. По щепке было видно, что она отколота недавно — и что именно отколота, а не снята лучевым резаком.

— Изучаешь дерево? — Айзек повертел щепку в пальцах. — Из него тоже что-нибудь получится?

— Арматура, — буркнул Гедимин — и сам мигнул от изумления, сообразив, что не просто брякнул какую-то чушь. «А ведь верно. Прочность и жаростойкость — как у металлов. Температурное расширение гораздо меньше. Заражению не подвержено. Местным знакомо…»

Айзек мигнул.

— Арматура? Ты имеешь в виду — для нашей стройки?

— Ну да, — Гедимин отобрал у него щепку и запустил руку в контейнер с обрезками. Нашарив запоротую заготовку, он показал её Айзеку.

— Это для проверки в реакторе, — пояснил он, стараясь держаться спокойно и говорить уверенно. — Может, даже в машинном зале пойдёт в дело. Для конструкций жилого блока и неопасных цехов — пойдёт точно. У него температурное расширение минимальное…

Айзек недоверчиво хмыкнул.

— Ну, если так… И ты уговоришь Текк’тов обмазать арматуру камнем?

— Кто тут дипломат? — Гедимин сузил глаза. — Уговаривать — это к Маккензи. Я выясняю, как эту станцию можно построить. Если тут возможен аналог армированного бетона — это нам на пользу.

— Я-то думал в сторону рэссены, — пробормотал Айзек, глядя на Гедимина с опаской. — Но если ты говоришь… Только проверь всё как следует, ладно?

Сармат криво ухмыльнулся, глядя ему вслед. «А идея неплоха…» Он подобрал заготовку, отколол слой плотных волокон — и потянулся за отложенным в сторону сфалтом. «Положу на облучение. И керны „бетона“ тоже.»

Он вынул из реактора рэссеновый стержень. Тёмно-синий металл почернел и треснул в нескольких местах. «Накопление ирренция,» — Гедимин, похмыкав, убрал облучённый штырь подальше и сделал пару мысленных пометок. «Значит, рэссена не выдерживает. Посмотрим, что будет с деревяшкой.»

…Вокруг стола было выставлено защитное поле; сначала Гедимин подложил для снижения шума ветошь, потом, сообразив, что на Равнине мало троп, накрытых тряпками, убрал её. Колесо — небольшое, в половину роста среднего Бронна высотой — легко катилось по ровной столешнице, чуть хуже — по насыпанному в ящик гравию. Гедимин аккуратно надавил на него ладонью, имитируя груз, — оно немного просело, но не завязло. «Годится,» — решил сармат, напоследок прокатив колесо по гравию, присыпанному волокнистыми остатками коры. «Если их звери тянут волокуши, то колёсную повозку легко утащат. Сделать ещё одно, примерить — и спросить про оси. Может, кость какая-нибудь подойдёт…»

Он снова убрал колесо в контейнер, присыпав для верности ветошью и остатками древесины. «Хватит на сегодня. Устал. Дело к ночи…»

Сармат посмотрел на часы и едва заметно кивнул. Долгий вечер закончился, шёл второй час непроглядной ночи. «Вепуат уже спит, наверное. И мне пора.»

Высокий шатёр на деревянном фундаменте стоял в стороне от его пути. В темноте из-под опущенного полога просачивался странный зеленоватый свет. Гедимин озадаченно хмыкнул и двинулся к шатру — а откинув полог, фыркнул в респиратор. Посреди пустого строения стоял слегка прикопанный в гравий стол, а на его краю — шпенёк с насаженным пористым шаром. Шар светился приятной зеленью.

«Деревянный лабораторный стол…» — Гедимин, покачав головой, осторожно опустился на придвинутую табуретку. «За таким только и делать всякие колёса и каменные крышки.»

Он подвигался вместе с табуреткой, пристраиваясь поудобнее. Сидеть было неожиданно приятно; тронув сидение, сармат обнаружил выдолбленные вмятины, небольшие, но явно подогнанные под владельца. Он облокотился на край стола, посмотрел на тускло поблескивающие штативы, пока пустые. «Аккуратная работа. Даже отшлифовали…» — он тронул когтем углубления, слегка надавил на держатель. «Перенесу сюда самодельные колбы. Надо ещё отковать тиски… да, и плавильню на кейеке. И охлади… а, для охладителя мне что-то привезли. Завтра надо будет посмотреть.»

Он поднялся из-за стола, оглянулся на откинутый полог, секунду стоял на месте, а потом тихо вздохнул и снял с плеча сфалт. «Тут полежит,» — он осторожно переложил оружие на стол. «Потом стойку сделаю. Из дерева. Заодно проверю прочность…»

Он разворошил сложенные в углу подстилки — или, возможно, запасы ветоши мастеров-Скогнов. Их хватало, чтобы пристроить голову. Сармат растянулся вдоль стола — места было достаточно — откинулся на спину, подсунул руку под затылок и закрыл глаза.

…Проснулся Гедимин от осторожных, но настойчивых тычков в расслабленную ладонь. Едва он зашевелился, кто-то зашуршал гравием, отходя на шаг, и снова чем-то пошевелил пальцы сармата. В наушниках запищало.

— Нхельви? — Гедимин нехотя открыл глаза. «Ночь. Стройка… Текк’ты вернулись?»

— Жаль было тебя будить, — заметил Калиг. Он стоял над Гедимином, опираясь на посох; его лицо наполовину закрывала жёлто-чёрная маска.

— Мы тебя не сразу нашли, — продолжал он, глядя, как сармат садится, достаёт флягу, встряхивает головой, пытаясь отогнать дремоту. — В твоём шатре пусто. Вепу-а ничего не видел. Нхельви обежали весь лагерь, пока додумались сюда заглянуть.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Вепуат? Вы и его разбудили?

— Жаль, — подтвердил Калиг, склоняя тяжёлую рогатую голову. — Но в долине сейчас шестеро Текк’тов, и они хотят странной работы. Я их не пустил копать, пока ты не скажешь слово…

Гедимин, ошалело мигнув, рывком поднялся на ноги. «Шестеро⁈ Да-а, процесс пошёл…»

— Идём, — он подобрал со стола плазморез. «Крышки. Направляющие и крышки. И спросить про арматуру. И, конечно, шахта…»

…Со дна долины доносился гулкий рокот, шорох и скрип гравия. Калиг зажёг посох, выйдя на край обрыва, и Текк’ты, разлёгшиеся внизу, зашевелились и приподняли головы. Гедимин не сразу смог их пересчитать — длинным телам было тесно меж холмами, они закручивались в клубки, пересекались, местами переплетались. Некоторые держали хвосты под землёй, другие лежали наверху. Все вместе образовали неровное кольцо вокруг шахт и что-то разглядывали. Гедимин подумал, что их заинтересовал широкий колодец, но нет — они смотрели поверх него, явно изучая шахтные крышки.

— Мне нужны будут четверо для копания, — быстро определился ремонтник. — И двое, чтобы мять камень. Спроси, кто из них чем будет заниматься. Кто не хочет работать, пусть смотрит тихо и не мешает.

Калиг говорил недолго — очень скоро двое Текк’тов нырнули в колодец. Один поводил головой, выискивая что-то среди своих и чужих хвостов, сунул морду в валуны, вытянул пожелтевшие заскорузлые верёвки и ушёл на глубину. Ещё минуту двое рокотали и громыхали на третьего, пока он, раздражённо ударив хвостом, не нырнул в шахту. Оставшиеся приподнялись, положили головы на край обрыва и уставились на Гедимина немигающими огненными глазами.

— Попроси их сдвинуть вон те крышки, — продолжал ремонтник, доставая из-под брони глиняную модельку направляющей. «Непрочный материал,» — он досадливо сощурился, увидев свежие трещины. «Надо подклеить.»

Не успел он напылить на края надлома расплавленный фрил — некогда было думать о подходящих и неподходящих материалах — как из долины донёсся негромкий гул, и две головы снова улеглись на край обрыва. Крышки были аккуратно отставлены в сторону; их даже не опрокинули, хотя сармат, задумавшись о повреждённой модельке, забыл напомнить об осторожности.

— Угу… — он огляделся, выискивая в сумерках на дне долины миниатюрную крышку, ничего не нашёл и, махнув рукой, указал на одну из крышек полноразмерных.

— Оба они могут умять камень так, чтобы он уменьшился втрое?

— Странное ты спрашиваешь, — покосился на него Калиг. — Они учатся такому ещё в яйце. Но я спрошу, ладно…

Гедимин подошёл к краю обрыва и поднял глиняную фигурку на ладони. Текк’ты высунули языки, потрогали над ней воздух. «Надеюсь, им с такого расстояния хорошо всё видно,» — мелькнуло в голове сармата. «Ничего не знаю про их зрение…»

— Таких штук надо будет сделать четыре, — сказал он, слушая размеренный рокочущий голос Калига-переводчика. — Все — из камня, умятого втрое. Каждая пусть будет в десять раз больше, чем эта маленькая штука. Это работа для одного…

— Да, похоже на то, — согласился Калиг. Текк’ты, сунувшиеся было к запасам камня, остановились на полпути и развернулись к сармату.

— Второй пусть делает ещё две штуки такой же формы, — сказал Гедимин, глядя на глубокий чёрный провал. «Они ведь скоро докопают. А у меня ничего для дальнейшей работы. Одни общие соображения.»

— Из того же камня, умятого в три раза, — продолжил он. — Только они пусть будут в тридцать раз больше этой маленькой штуки. Я спущусь в долину и буду смотреть за работой.

Текк’ты прогудели что-то протяжное и уткнулись мордами в залежи камня. Через десяток секунд первый из них отделился, толкая лбом неровный валун. Второй копался долго, отделяя от массива здоровенный комок и заравнивая его края — но вскоре тоже отполз и укатил камень с собой. Гедимин посмотрел на насыпь, от которой отгрызли пару шматков, и покачал головой. «Зато для наблюдений очень удобно,» — сказал он себе. «Может, в конце концов выясню, как Текк’ты всё это делают. Нам бы так на Земле…»

— Забавное дело — заставить Текк’тов месить камень, — задумчиво проговорил Калиг, постукивая посохом по «умятому вчетверо» валуну — эти образцы так и лежали тут, у обрыва, только какой-то скучающий абориген намалевал на них символы радиационной опасности.

— Что, никто раньше не поручал им такое? — недоверчиво покосился на него Гедимин. Светящийся посох качнулся.

— Может быть, во времена Нерга… Я слышал, города нергонов строились очень быстро. Будто из земли вырастали…

Посох погас.

— Я оставлю тебя здесь? — неуверенно спросил Калиг. — Сегодня неспокойно — стойбище Сагатов рядом.

Гедимин поморщился.

— Зови, если что, — буркнул он, зажигая свой фонарь. Без искусственного света трудно было высмотреть на камне слои — а Гедимин собирался отломать от валуна удобный кусок. «Интересно, как Текк’ты относятся к кочевникам,» — думал он. «И на чью сторону, если что, встанут…»

…Глаза Текк’тов тускло светились в темноте. Фонарь Гедимина очерчивал по насыпи трёхметровый круг — на большее у него «сил» не хватало, свет будто рассеивался на сверхплотной дымке. Сармат пристроил фонарь на колено и взял в руки один из каменных отломков. Это был «бетон», уплотнённый вдвое, — более плотный, чем высокопрочные бетоны Земли, и, по замыслу Гедимина, основной материал для будущей ИЭС.

«Поэтому с ним и надо работать,» — сармат покачал обломок на ладони, мысленно отсекая лишние выступы и скругляя полусферу. «Пока делаю модельки, привыкну к материалу… Это будет первый энергоблок. Шахты подходят сюда…»

Уплотнённый камень неохотно поддавался резцу; Гедимин нескоро приспособился к нему. Возможно, следовало перебраться за стол, хотя бы за тот, что стоял в шатре, но сармат не хотел уходить из долины. Когда очертания первого энергоблока были намечены, Гедимин взял второй камень, приложил к первому. Они легко достраивались до единого целого, — слегка приплюснутые полусферы по двадцать сантиметров в поперечнике. Сармат закрепил их выдвинутыми пластинами брони и продолжил работу уже с цельной сферой, намечая симметричные «патрубки» для стыковки с другими отсеками и вентиляционными шахтами.

Насыпь колыхнулась, и Гедимин едва успел отдёрнуть резак от камня. Текк’т с «пучком» готовых направляющих в пасти положил голову на насыпь и заглянул сармату в глаза. Тот изумлённо мигнул.

— Да, верно. Эта форма гораздо проще… — пробормотал он, измеряя направляющие и когтем простукивая их по всей длине. Он ещё не успел закончить, когда насыпь снова дрогнула — второй Текк’т уронил свои изделия в считанных сантиметрах от головы первого. Тот вскинулся, едва не сбив Гедимина с ног неожиданным выпадом. Сверкающие панцири затрещали, сармат шарахнулся в сторону и схватился за генератор защитного поля. С обрыва заверещали проснувшиеся среди ночи нхельви, — Гедимин и не заметил, когда они успели собраться на краю плато. Текк’ты с каменным треском встряхнулись, приподняв гремящие чешуи, и, снова их уложив, развернулись к сармату.

— Сойдёт, — хлопнул он ладонью по направляющим и, повиснув на секунду на руках, спрыгнул на дно долины. Текк’т понял его жесты не сразу, но после пары озадаченных взглядов всё же взял весь «пучок» направляющих в пасть. Второй подобрал две крупные, и вскоре оба существа нависли над Гедимином, остановившимся у одной из малых шахт.

— Сюда, — ткнул сармат пальцем в припылившуюся разметку. Текк’т шмякнул сверху все направляющие, но Гедимин отодвинул их, выбрав только две. На разметку они легли точно, и сармат удовлетворённо хмыкнул.

— А вот теперь их надо вклеить в камень.

Он, присев рядом с направляющей, долго водил ладонями вдоль кромок, изображая, как поднимает камень вокруг них. Текк’ты молча за ним наблюдали. Гедимин, досадливо щурясь, помянул про себя ядерный могильник и уже хотел идти за переводчиком, как один змей наклонил голову к земле и резко провёл мордой вдоль направляющей. Слоистый камень под ней вздыбился волной и опустился, обхватывая каменную балку и врастая в неё.

Когда работа была закончена, и Гедимин взялся за сканер, ему оставалось только качать головой — ни он, ни прибор не видели, где заканчивается материковая плита и начинается уложенная на неё направляющая. Камень сросся намертво. В конце концов сармат нашёл, где различается узор слоёв — там два «вида» камня запустили друг в друга шипы-выросты и накрепко сцепились, а потом ещё и слиплись поверхностями.

«Мать моя пробирка…» — Гедимин с тяжёлым вздохом пересел к соседней направляющей. Вся надежда была на дозиметр — он записывал что-то, что можно было воспроизвести и проверить… потом, когда мозг перестанет искрить, а веки — болеть от постоянного мигания.

Вторая балка ещё не успела «проклеиться», когда ничем не занятый Текк’т отодвинулся в темноту и прихватил с собой две направляющие. Гедимин схватился за сканер и увидел, как змей раскладывает каменные балки по краям дальней шахты и ощупывает языком выбоины разметки. Забитые туда кусочки рэссены от постоянных переползаний по ним многотонных тел повылетали из гнёзд, расплющились и затерялись, но ямки остались — и Текк’т уложил балки довольно точно. Гедимин следил за змеем лучом сканера, пока он «вклеивал» их в материковую подложку. «Технологию они поняли. Хорошо. Теперь — главная шахта…»

Первую крышку он надвинул сам под пристальными взглядами Текк’тов. К паре «скульпторов» присоединился «грузчик» — он как раз вынырнул из шахты с гроздью валунов в пасти. Гедимин отступил от закрытого колодца и кивнул Текк’ту на вторую крышку. Змей поставил её на место в два слабых тычка. Сармат облегчённо вздохнул.

— А вот теперь будет большая работа.

Он поднял луч фонаря к обрыву — там уже практически свисали, глядя на световое пятно на дне долины, два десятка нхельви. Гедимин помахал им рукой и сложил ладони воронкой:

— Ка-али-иг!!!

…Двое Текк’тов обернулись вокруг недолепленной крышки, чудом не завязавшись в общий узел, и увлечённо гудели над ней. Гедимин косился иногда на сканер, следя за этапами работы, но не влезал. В руках у него был кусок «бетона», и он пытался вырезать из камня полость жилого блока. Труднее всего давались туннели-перемычки; пришлось их сильно расширить, и Гедимин, поразмыслив, решил, что это не так уж плохо.

«А здесь будут межблочные шлюзы…» — он перевернул заготовку другим боком. Нхельви, задремавшие было у его ноги, встрепенулись и обнюхали повёрнутый к ним выступ камня. Их было немного — трое или четверо во всей долине, остальные давно растворились в темноте. В широкой шахте что-то грохнуло, потом ещё раз, — «грузчик» поднимался из колодца с гроздью каменных шаров.

«Хорошо тут,» — Гедимин повернул заготовку другой стороной и довольно ухмыльнулся. «Работа быстро идёт. Как долепят крышку, займу их пластинами обшивки. Надо сделать пару сегментов для образца — внутренний и внешний слой. И подумать насчёт забутовки. Песок… да, внутрь лучше положить песок. Надо подумать, где его взять…»