Обратный отсчет: Равнина - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Токацин (Часть 15 4 –10 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

Часть 15 4–10 дни месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край — Сфен Огня, город Шакха

4 день Земли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

— Помнишь, что сегодня декомпрессия? — вместо приветствия спросил Айзек, спустившись в смотровую шахту, и остановился в паре шагов от зеркала-монитора.

— Забудешь тут, — буркнул Гедимин, в последний раз заглядывая под рамку из костей и дерева — каркас «пульта управления». Вверх от рамки, под потолок, уходили тросы; в зелёном свете «монитора» можно было разглядеть несложную систему рычагов.

— Переднюю стенку пока не делал, — пояснил сармат, поднимаясь на ноги. — Ковать не хочу, а больших деревяшек нет. Может, соберу из трёх-четырёх мелких.

— Ага, — Айзек повернулся к реактору спиной, едва не коснувшись его лопатками, и заглянул под рамку. — Угу… Система управления? Рабочая?

— Рукоятки дёргает, — Гедимин подобрал из-под рамки неприметный свёрток. — А большего от неё не требуется. Следи за сигмой, ладно? Я уберу крышку ненадолго.

— Зачем? — Айзек нахмурился. Гедимин качнул на ладони свёрток — небольшой, но массивный.

— Поставлю ключевой элемент, — он едва заметно ухмыльнулся. — И закончу с аварийной разметкой, — камни вроде обсохли…

— Ирренций? — Айзек настороженно взглянул на свёрток.

— Облучатель, — Гедимин кивнул куда-то вверх — примерно там находились «магнитные» катушки, система подъёма стержней. — Думал сначала облучать вручную. Но — пока незачем. Тут можно без пульсаций. Есть луч — нет луча…

— До пульсаций дело дойдёт, — покачал головой Айзек. — Но — пока действительно незачем. Шахту не закрывай. Как закончишь, будем проверять. И твой пульт, и разметку.

Гедимин одобрительно хмыкнул и быстро, пока Айзек не передумал, пошёл к выходу. «Конденсата на камнях нет. Если повезёт, наверху не будет инея.»

Температура с вечера не опускалась ниже точки замерзания местной воды, ветер, пропущенный в проёмы в защитном куполе, обдувал стенки бункера, — инея вокруг крышки и на ней действительно не было. Сармат налёг на камень, отталкивая массивный конус в сторону, и быстро взглянул на купол над головой. Тот остался белесым — зелёных вспышек не было, омикрон-излучение из реактора не просачивалось. Гедимин опустился на спрессованные камни, заглянул в колодец, провёл пальцем по кромке. «Вот здесь проложу направляющие. А тут будет рычаг. Полный круг не нужен, хватит половины. Здесь катушки… Ага, поток пойдёт вот так. Реактор не заденет. А сам облучатель снизу я прикрою.»

…Восемь лучей разошлись в стороны от надвинутой крышки. Гедимин дочертил между ними кольца, «подсвечивая» их пучком излучения из миниреактора, — сложные узоры по неровной поверхности рисовать на ощупь было трудно. Цера легко въедалась в камень; сверху сармат покрыл её расплавленным стеклом — для яркости и стойкости. Луч за лучом вспыхивали в «сиянии» миниреактора и тут же гасли.

— А! Вот ты где, — под купол, осторожно проделав временный шлюз, протиснулся Вепуат и встал над дымящейся разметкой — стеклянная масса ещё не остыла. — А я думал, твоя смена закончилась.

— Надо же когда-то и работать, — буркнул Гедимин, отгоняя разведчика от свежей разметки. — Сейчас будем испытывать систему управления. Иди наружу и стой там с дозиметром. Заметишь пробой — заделывай.

Вепуат хмыкнул, но спорить не стал — шагнул в закрывающийся шлюз и растворился в темноте. Гедимин, уже забыв о нём, склонился над смотровой шахтой.

— Айзек, готов? Разобрался с пультом?

— Нашёл, как его включать, — отозвался из бункера Айзек. — С чего начнём? С глушения?

— Да, полный прогон, — ответил Гедимин. — Видишь красный рычаг? Тот, что ходит вверх и в стороны? Тяни его вниз до упора!

— Погоди, — отозвался Айзек. — Нам на это веселье не надо позвать Кенена?

Гедимин досадливо сощурился.

— Потом позовёшь. Он затянет всё на три часа, а мне ещё в Сфен Огня идти. Тут Вепуат, если что, — следит снаружи за фоном.

Из шахты донеслось хмыканье.

— Потом не удивляйся, что Кенен не в духе. Ладно, стопор я убрал. Тянуть вниз?

Гедимин распластался на земле, прислушиваясь к тихим звукам под крышкой. Облучатель, скользнув по направляющим, встал напротив центральной «магнитной» катушки — точно перед жгутами, удерживающими внутри неё небольшой мифриловый штырь.

— Теперь надави на красный рычаг, — скомандовал он. — До упора! Красное кольцо ушло под стойку?

— Стержень внизу! — отозвался Айзек, но Гедимин и сам уже успел услышать негромкий стук и увидеть, как кольцевая разметка вспыхивает белым огнём. Штырь-сердечник вышел из катушки, управляющий стержень, не удерживаемый более равнинным «магнетизмом», ушёл вниз, в активную зону. Сармат взглянул на дозиметр — реактор по-прежнему «светил» в сигма-диапазоне. Тёплое волокно легло на висок. Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Подожди, скоро запустим. Надо ещё кое-что проверить… Айзек! Жёлтый рычаг по центру — вниз до упора!

Под крышкой негромко щёлкнула заслонка, прикрывая пустую катушку сверху. Разметка погасла. Гедимин выпрямился, пристально глядя на дозиметр. «Надо было саму крышку изнутри экранировать,» — думал он. «Но так мы останемся без индикатора пробоев. А мне их надо бы отследить…»

— А команды я ещё не продумал, — признался он пять минут спустя, отодвинув Айзека от пульта и выдёргивая рычаг, ушедший в стойку. — Вот так, вверх-вниз, — это управление «шторкой» облучателя…

— Да я понял, — отозвался Айзек. — А сам рычаг его двигает… Жёлтый — заслонка ипроновой катушки, зелёные — всех остальных? А нумерация у тебя откуда?

— От этого угла, — Гедимин ткнул пальцем в корпус реактора. — Первый стержень тут… ну, и дальше по часовой.

Айзек с сомнением покачал головой.

— Ну, допустим… Запускать будем?

— Да, можно, — Гедимин почувствовал, как волокна, сплетающиеся на висках и вдоль скул, мгновенно теплеют, и не удержался от ухмылки. — Хранителю даже не терпится. Иди наверх, а я буду тут.

Рычаги, выточенные из чьих-то костей и обмотанные цветным гзешем, ходили под рукой легко, — Гедимин даже подумал, что надо бы затруднить ход. Жёлтая «кость» качнулась вверх, зеркало над пультом вспыхнуло зеленью, — управляющий стержень, выйдя из активной зоны, повис под «магнитом», и из этого положения его не могло выбить даже землетрясение. Гедимин смотрел, как сжимается, подтягиваясь кверху, жгут-индикатор внутри радиометра, — реактор «разгонялся» стремительно, почти мгновенно. Невидимые волокна тронули сармата за руку и растаяли. Дозиметр мигнул, уловив ещё один сканирующий луч от реактора в сторону «ободранной» долины.

— Там Текк’ты? — спросил Гедимин, но ответа не дождался. «Видимо, нет. А то он меня позвал бы. Обычно зовёт.»

— Спускайся, — сказал он Айзеку, уступая место у пульта. — Часа через четыре можешь повторить опыт. Раньше не нужно.

Сармат сел в кресло оператора, посмотрел на пульт, на «монитор» над ним и еле слышно хмыкнул.

— Ты всё-таки подумай насчёт передней стенки. А то ноги за тросы цепляются.

— Сделаю, — пообещал Гедимин. — Разметка работает?

— Светит, — отозвался Айзек. — Не так ярко, как купол над ней, но в темноте разглядеть можно. А вот что будет при дневном свете… Всё-таки нужен звуковой сигнал. Какой-нибудь гонг на твоих омикрон-жгутах. Сможешь сделать?

Гедимин задумался.

— Гонг один раз громыхнёт, можно прослушать. Нужен протяжённый сигнал… Ладно, подумаю.

— Крышку задвинь, — напомнил ему Айзек. — Опять в Сфен Огня? Серьёзная дипмиссия?

Гедимин недовольно сощурился.

— Тренировка для зверьков. За дипмиссиями — к Вепуату.

— Надеюсь, о следующей вы хотя бы меня предупредите, — вздохнул Айзек, отворачиваясь к «монитору». — Так не хочется ставить на тебя чип слежения…

Гедимин ошеломлённо мигнул.

— Ты это к чему?

— А к тому, — Айзек едва заметно поморщился. — Мы тут не погулять собрались. Мы — экспедиция, посланная с определённой целью. И я, как командир экспедиции, должен её действия координировать. А что можно скоординировать, если вас двоих носит по всей Равнине⁈

Гедимин посмотрел в стену, стараясь не показывать смущения. Ему было неловко. «Рассказать про вчерашнюю вылазку?» — думал он. «Да было бы о чём рассказывать. Сунули нос в пару цехов, увидели примитивные механизмы. Мир не заключили, войну не начали.»

… — Надо будет попросить у аборигенов самую противную дудку, — сказал Гедимин Вепуату, поднимаясь к разлому. — Чем больше и громче, тем лучше. Приделаю её вместо сирены. Пусть воет.

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Ты имеешь в виду — самую торжественную? Они её могут так просто не отдать.

— Может, не самая тоже сгодится, — махнул рукой Гедимин. — Надо будет послушать разные и выбрать, какая гаже. Чего ты хрюкаешь?

— Не разбираешься ты в музыке, ремонтник… — шумно вздохнул Вепуат. — А зачем тебе мешок?

Гедимин покосился на неплотно пригнанную пластину брони — из плохо закрытого «кармана» и впрямь торчал пакет — и недовольно сощурился.

— Для стекла и камней. Надо запастись, пока Сэта в настроении.

— Только я их сначала спрошу, в настроении они или нет, — придержал его за руку Вепуат. — Мало ли, кто из стражей тут ночью полазил…

…«Трилобиты» носились над кратером по причудливым траекториям. Гедимин давно перестал за ними следить. Тренировка уже закончилась, и Вепуат спустил животных «с поводка». Теплый воздух Сфена Огня им определённо нравился — они играли с крупными кусками стеклянистой скорлупы в охоту, толкая их на лету бронированным «носом». Гедимин убедился, что жевать стекло никто не пытается, и окончательно забыл о «трилобитах». У него под ногами громоздились тонны спрессованных стеклянных осколков, а мешок был всего один, и то маленький. Во втором лежали мелкие обломки красно-жёлтой скалы — большой зубец сармат выламывать не стал, нашёл отколовшиеся куски и порезал их на части. Гедимин отодвинул крупные осколки скорлупы в сторону и зачерпнул крошево, сдувая насыпавшийся пепел. «Интересно всё-таки, что так основательно извергалось. И как давно, и когда собирается снова это сделать.»

— Гедимин! — голос Вепуата звенел от волнения. Сармат вскочил, бросив мешки, и схватился за генератор защитного поля. «Где? Что? Авария⁈»

— Поднимайся! — крикнул Вепуат, подходя к краю кратера. Теперь, обогнув красно-жёлтые зубцы, Гедимин видел и его, и множество жёлто-рыжих силуэтов вокруг. «Сэта. Много,» — Гедимину на секунду стало не по себе. «Что опять не так? Мы же спросили разрешения…»

Повесив мешки на броню — оставлять их в кратере не хотелось, что бы там ни думали аборигены — сармат быстро поднялся на пепельный вал. Генератор защитного поля он держал наготове — до стрельбы вроде не дошло, Вепуат за оружие не хватался, но был явно встревожен.

«И трилобитов отозвал,» — отметил Гедимин, выбравшись на вал. Все зверьки сидели на поднятых наплечных перьях. Скафандр растопырил оперение, зрительно увеличив владельца вдвое. Гедимин встал рядом с ним и повернулся к аборигенам.

Он различал их только по цацкам, и то постоянно путался, — но двое в «асбестовых» стёганках, очень похожих на доспехи, держали с двух сторон за плечи вчерашнего «спеца». А тот, кто стоял рядом и светился от жара, был увешан костяными и каменными цацками чуть ли не с головы до пят. У остальных пришельцев тоже хватало и цацек, и свечения, — рыжие гривы в конвекционных потоках стояли дыбом, а термометр Гедимина даже в отдалении показал плюс тридцать семь. «Тут ещё рабочие из асбестовых цехов,» — сармат заметил среди украшений нитяные браслеты и серебряные шнуры. «И другие „инженеры“. А вон те похожи на ткачей. Мы что, вчера что-то нарушили?»

Сэта, увешанный цацками, дотянулся до «спеца» и сжал в кулаке его гриву. Что он говорил, Гедимин не понял; «спец» понуро молчал и даже не вырывался.

— Чего он? — сармат сердито сощурился. — Это из-за нас? Что с ним сделают? Может, сразу навалять…

Вепуат ткнул его кулаком в бок.

— Сфалт не трогать! Тут и так всё… сложно.

Сэта, увешанный цацками, повернулся к Гедимину и наклонил голову — продолжая, впрочем, сжимать в кулаке чужую гриву. «Спец» тоже наклонился — так, что едва не уткнулся носом в грудь.

— Это городской жрец, — пояснил Вепуат, встревоженно глядя на светящуюся толпу. — Кажется, даже верховный. Кто-то из этих ребят с утра видел, как над холмом полыхало. Ну, ваши испытания…

— И? — Гедимин недобро на него сощурился. — Чего тянешь⁈

— Они теперь знают, что мы там разожгли Пламя, — Вепуат сощурился в ответ. — То есть — не просто разговоры о Куэннах и всём таком… Уже разожгли, и оно там горит. И мы с тобой теперь его жрецы.

— Мать моя колба! — Гедимин сжал пальцы в кулак. — Мало мне было бреда от карликов…

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— А вчера мы с тобой благословили силой Пламени один асаановый цех. И ещё небольшую ткацкую мастерскую.

Гедимин ошалело мигнул.

— Они в себе⁈ Мы вчера ничего не…

Вепуат крепко сжал его запястье.

— Это ты так думаешь, ремонтник. А они думают иначе. И очень злы на нашего проводника, — он кивнул на «инженера», свернувшегося чуть ли не в клубок. — Он не предупредил город, не сообщил ни жрецам, ни вождям, провёл нас тайком и все благословения забрал себе. Даже не сказал своим рабочим!

« Saat hasesh, да откуда они берут столько бреда⁈» — Гедимин повернулся к аборигенам. Сэта терпеливо ждали, пока сарматы всё обсудят. Жрец выразительно молчал, накручивая гриву «инженера» на руку. Тот стиснул зубы и зажмурился.

— Скажи им отпустить его! — не выдержал Гедимин. — Он не знал ничего ни про реактор, ни про жрецов. И мы никого не благословляли! И не могли, потому что…

Вепуат, резким жестом прервав его речь, заговорил на языке Сэта. Через полминуты жрец с явной неохотой разжал пальцы и брезгливо отряхнул руку. Говорил только он, все молчали. «Инженер», хотя ему больше не выдирали волосы, всё так же стискивал зубы и жмурился, вздрагивая при каждом слове. «Надо его вытаскивать,» — с тревогой думал Гедимин. «В ядерный могильник все суеверия! Не хватало ещё, чтобы из-за этой ерунды…»

— Им не нравится, что мы его выгораживаем, — перевёл Вепуат; его глаза потемнели. — Мы можем не знать, что и как заведено в Шакхе, предупреждены ли жрецы, нужно ли городу благословение. А вот он знал всё. И, как все, видел двойной рассвет над Равниной. Жрец благодарит нас за благословение того цеха. Но он хочет знать, когда мы придём открыто, как жрецы Пламени, и благословим весь остальной город. Мы, кстати, можем отказаться. Но тогда он хочет знать, из-за чего Пламя от Шакхи отвернулось.

— Мать моя колба… — растерянно пробормотал Гедимин. — Вепуат, ты понимаешь что-нибудь? Как им объяснить, что реактор — не бог, а мы — не…

— Никак, — Вепуат развёл руками. — Вот сейчас — уже никак. Там что-то случилось, в том цехе, где мы были… короче, благословение получено. Весь город в этом уверен. Ну, что скажешь? Пойдём благословлять?

— Не смешно, — буркнул Гедимин. — Как это вообще делается? Ты справишься?

Вепуат хмыкнул.

— Просят-то тебя. А я знаю не больше твоего. Хм-м… А ведь мы можем сказать, что должны спросить у других жрецов. У Айзека с Гварзой. Или что такое большое дело нужно делать вчетвером… Логично же, нет?

— Ага, — закивал Гедимин. — Скажи, что мы посоветуемся… И скажи им уже отпустить инженера! Если его как-то обидят, я точно никуда не пойду. В ядерный могильник такие обычаи!

Вепуат ухмыльнулся.

— Попробую.

Гедимин увидел, как «инженер» вздрогнул и приподнял голову, внимательно вслушиваясь, но от резкого жеста жреца снова съёжился и подался назад.

— Он говорит, что весь город соберётся к нужному дню, если только мы дадим заранее знать, — перевёл Вепуат. Жрец, внимательно его слушавший, указал согнутыми пальцами в сторону «спеца». Тот, вспыхнув от гнева, резко выпрямился. Охранники с шипением повисли на нём с двух сторон.

— Что с инженером? — нетерпеливо спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Жрец сказал так: ты, мол, сострадательный и думаешь, что делаешь сейчас добро. А так делать нельзя. Если спускать с рук таким, как этот Сэта, они город разорвут на части.

Гедимин сузил глаза.

— Традиции, м-мать моя колба… Скажи, что мы тогда никуда не пойдём. Они и так умные, с целым городом, обойдутся без благословений.

— Зря ты так, — пробормотал Вепуат, глядя на Гедимина с непонятным укором. Жрец дослушал короткую речь до конца и что-то прошелестел, резко взмахнув рукой. Охранники расступились. «Инженер» остался на месте, прижимая ладонь к помятому плечу и всё так же низко склонив голову. Жрец когтем поддел шнуры на его гриве и одним движением сдёрнул их.

— Они послушают равного Куэннам, жреца Пламени, — бесстрастно перевёл Вепуат. — Этому Сэта не причинят вреда. Но он не может больше распоряжаться в пещерах asa’antha. И в храм ему тоже вход закрыт.

Гедимин облегчённо вздохнул и озадаченно посмотрел на бывшего «инженера». Тот никакой радости не выказывал — наоборот, сощурился, как от боли, и вцепился когтями в гриву. «Это так они „не причинили вреда“?» — Гедимин недобро сузил глаза.

— Вы обещали не причинять вреда! — он двинулся вперёд под сдавленный писк Вепуата. — Что вы с ним сделали⁈

— Heta! — Вепуат вцепился ему в локоть и упёрся двумя ногами в землю. Гедимин увидел, как свечение вокруг жреца сменило цвет — существу явно стало не по себе, но оно не двинулось с места и негромко что-то проговорило, с явным пренебрежением указывая на застывшего «спеца».

— Он говорит… да стой ты, не пугай их! — с досадой фыркнул Вепуат на очередную попытку Гедимина стряхнуть его с локтя. — Он говорит — этот Сэта не был ранен и не испытал боли. Но его нельзя оставлять тем, кем он был. Никто не может вредить городу и уходить от наказания, пока вред не возмещён. Да Гедимин же! Ну, выпнули его с должности. Это же не смертная казнь! Тебя вон всё время…

Сармат с присвистом выдохнул в респиратор, и рука Вепуата снова легла на его локоть.

— Почему он так корчится, если дело только в должности? — спросил он, угрюмо щурясь. «Инженера» уже никто не держал, все от него отошли, а он всё стоял, схватившись за голову, и его свечение стало тусклым и прерывистым.

— Сэта надеются, что из-за этого досадного происшествия городу Шакха не откажут в благословении, — бесстрастно перевёл Вепуат очередную фразу жреца. — Шакха будет ждать вашего решения. Когда вы сможете назвать день, зажгите огонь на своём холме. В Шакхе будут ждать вашего послания и примут его в тот же миг.

Жрец приложил к груди сжатые кулаки, низко склонил голову и поднял руки перед собой и чуть вверх, как бы набрасывая на сарматов невидимое полотнище. Его ладони вспыхнули. За долю секунды пламя сменило цвет от тёмно-красного до ослепительно-белого и угасло. Гедимин, не выдержав, мигнул. Когда он открыл глаза, вокруг не было никого, кроме ошарашенного Вепуата, — только пепел на гребне оплывшего вала лежал неровно, будто недавно кто-то его поворошил.

— Мать моя колба! Ну вот как это возможно⁈ — Гедимин запоздало схватился за дозиметр. Знакомая пульсация выписывала на экране последние зубцы угасающей кривой. «Без порталов, без реакторов, без Прожига… Как они это делают⁈»

Забытые всеми «трилобиты» беспокойно зашевелились. Вепуат на ощупь поймал их за шлейки и пристегнул к скафандру. Смотрел он только на взрытый пепел.

— Гедимин, — он повернулся к ремонтнику. — А ведь нам придётся сдержать слово. Можно потянуть время, но Сэта… они вскоре поймут, что мы их обманываем.

Сармат сердито фыркнул.

— Слово есть слово. Если им так надо — пойдём и благословим их. Весь их город. Ты знаешь, как это делается?

Вепуат развёл руками.

— Не больше, чем ты. Биолог я так себе, а этнограф — вовсе никакой. Пойдём к Айзеку.

…Айзек со сдавленным стоном уткнулся шлемом в ладони.

— Гедимин! Ну просил же предупреждать!

Вепуат сердито фыркнул.

— При чём тут Гедимин? Это была моя затея. Чем биться в стену головой, лучше бы сказал, что нам теперь делать. Вы же с Гварзой эксперты по местным ритуалам…

Теперь ладонь к шлему приложил Гварза. Гедимин следил за ними всеми из темноты под лестницей, угрюмо щурясь, и думал, что от жизни на Равнине у сарматов-командиров напрочь разладились нервы. «Да что они помирают от каждой ерунды⁈ Нам же не войну объявили. Со всеми этими воплями под реактором ещё и хранитель встанет на уши…»

— Тихо, — прошептал он, глядя на поблескивающий в полумраке корпус реактора. — Ничего не случилось. Местные проявили к тебе уважение. Только как-то странно.

Вепуат крепко ткнул его локтем в бок. Гедимин недовольно на него покосился и отодвинулся к стене — насколько это было возможно в узком туннеле.

— Что будем делать? — Гварза повернулся к Айзеку. Тот вздохнул.

— Этого можно было ожидать. Не сегодня, так завтра, не от Сэта, так от Броннов. И, подозреваю, это будет не последняя просьба такого рода. Пора разрабатывать ритуал. Пригодится. Мысли есть?

Гварза еле слышно фыркнул.

— Думаешь, я — этнограф? Примитивные верования — это не ко мне. Нет, можно, конечно, повесить на Кета все наши запасы цацек…

Айзек резко качнул головой.

— Раз никто из нас не этнограф, не будем мучаться. Ночью нас ждут на декомпрессию. Гедимин, ты едешь с нами. Я спрошу совета у Маккензи, а ты подождёшь меня с ответом в пещере у портала. С тобой посидит Калиг, посмотрит, чтобы ты приключений не искал.

«Маккензи?» — Гедимин поморщился. «Представляю, что он на всё это скажет. Потом ещё двадцать лет будет припоминать. Почему на Равнине вокруг всё время какой-то бред⁈»

— А без Маккензи никак? — угрюмо спросил он. — Может, вы с филками в сети посмотрите… про всякие дикарские ритуалы? Это же, наверное, не засекречено.

Айзек и Гварза переглянулись и дружно хмыкнули.

— В такой информации с нуля не разберёшься. Маккензи — эксперт. Не бойся, в помощи он не откажет.

…Бронеход остановился. Не успел Гедимин подняться со скамьи, как загудел открывающийся шлюз, и в проёме показалась цепь красных огней.

— Вылезай, — скомандовал Айзек. — Калиг тебя проводит.

Гедимин спрыгнул на гравий и подался назад — бронеход уже тронулся, на ходу закрывая люки. Сармат повернулся к иссиня-чёрному проёму под грубой каменной аркой. Внутренности неприятно сжались, и он поспешно отвернулся. На плечо опустилась тяжёлая чешуйчатая лапа.

— Спать будешь в пещере? — спросил Калиг; его лицо наполовину закрывала маска из чёрного стекла, и он держался на свету спокойно, только старался не вставать надолго лицом к фонарям. — Там постелено. Воды могу принести. Еда наша тебе не годится?

Гедимин качнул головой.

— Не надо воды. Иди отдыхай. Они нескоро вернутся.

…Сармат сел на каменную лежанку, засыпанную сухими листьями, ещё сохраняющими форму полуразрушенного кокона. «Ксеноорганика,» — он едва заметно поморщился, но вставать не стал — только разровнял растительные остатки и растянулся во весь рост, придвигаясь к стене. Это помещение, облепленное размягчённым камнем, явно строили Текк’ты, но дать им чёткое задание, видимо, было некому, — всё вокруг было кривым, косым и явно недоделанным. Несколько минут Гедимин прикидывал, как придать своду хотя бы условно-симметричную форму и разровнять пол, потом отвернулся к стене и закрыл глаза — так неудачная постройка раздражала меньше. «Сколько лет этим пещерам? Стражи даже не помнят, когда их копали, — видимо, очень много. До сих пор не обвалились — значит, конструкция рабочая. Сойдёт…»

Разбудил его грохот над ухом, но вскочил сармат не от этого, а от знакомого смешка.

— Джед времени зря не теряет, — с усмешкой заметил Кенен Маккензи. — На удивление разумное поведение, а, парни? Всё-таки общение с местным народом ему на пользу. Что такое, Айс? Голова кружится?

— Н-да, — отозвался Айзек, устраиваясь на каменной скамье и прижимая ладонь ко лбу. — Вот ещё на миниглайде я порталы не проходил.

Маккензи ухмыльнулся, перевёл взгляд на ошалело мигающего Гедимина и с широкой улыбкой помахал ему двумя руками.

— Салют! Даже, я бы сказал, «tza atesqa!». Благо, здесь нас за такие слова не потащат на допрос…

Гедимин, не обращая внимания на его болтовню, смотрел на поставленный у стены миниглайд — выпуска первых послевоенных лет, несколько раз перекрашенный, выпотрошенный, модифицированный… и способный пройти сквозь портал.

— Вы что, правда на этом летели?

Айзек явно смутился. Маккензи развёл руками.

— С броневиком очень уж много возни! Я предлагал пойти пешком. Но раз уж под рукой был миниглайд… Ты сиди, сиди, Айс. Тебе ещё меня обратно везти!

Гедимин перевёл тяжёлый взгляд на Маккензи. Тот как раз пристраивал поверх шлема широкополую шляпу — она тоже преодолела портал, не рассыпавшись и ни во что не превратившись. Кенен Маккензи стоял посреди пещеры, по-«мартышечьи» скалясь, и только что не пританцовывал на месте. Гедимин недобро сузил глаза. «Даже Маккензи проходит портал, не смигнув. Айзек проехал на миниглайде — и уже приходит в себя. Почему одного меня…» — он оборвал бесполезную мысль и сам поднялся на ноги — так с Маккензи разговаривать было удобнее.

— Так, Джед проснулся, — ухмыльнулся Кенен, проворно отступая в сторону выхода. — Можно и поговорить. Во что вы там вляпались, парни? Айс рассказывает что-то очень странное. Его точно не порталом ушибло?

Гедимин поморщился.

— Хватит скалиться. Ничего смешного нет. Местные дикари считают наш реактор богом, а всех нас — жрецами. Городской жрец зовёт нас с Вепуатом благословлять город. Силой Пламени, как они говорят. Ты знаешь, как выбить из местных этот бред?

Кенен, хрюкнув, сложился вдвое и схватился одной рукой за живот, другой — за респиратор. Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак, прислонил Маккензи к стене. Тот хрюкал и булькал ещё почти минуту, потом глубоко вдохнул и медленно распрямился.

— Всё в порядке, парни… я в строю… я в строю… Фу-уф! Целый город? И всего один? Ни на Броннов, ни на Скогнов это непохоже. Они обычно…

— Город Сэта. Сфен Огня, — буркнул Гедимин, недовольно глядя на Айзека. «Сам рассказать не мог? Что ты ему вообще наговорил?»

— Сэ-эта⁈ — Маккензи мигнул.

— Угу, — с угрюмым кивком отозвался Айзек. — Гедимин и Вепуат внезапно преуспели в дипломатии.

Кенен хлопнул Гедимина по плечу и радостно осклабился.

— Так это же здорово, парни! Это в десять раз лучше, чем я ожидал. Итак, вам нужно благословить город силой атомных богов…

Он задумчиво сощурился и пошевелил пальцами.

— Гварза предлагает повесить на Гедимина весь запас цацек, — мрачно сказал Айзек. — По примеру местных жрецов. Сэта здесь не отличаются от Броннов.

Кенен резко мотнул головой и, отступив на шаг от Гедимина, смерил его внимательным взглядом.

— Ни в коем случае, парни. Вот от этого воздержитесь. Ничего лишнего на броне — ни висюлек, ни узоров. Чёрный панцирь, тёмный щиток на глазах, зелёный твэл в руке.

— Какой ещё твэл? — Гедимин недобро сощурился — взгляд Кенена ему не нравился.

— Да на твой выбор, — Маккензи пожал плечами. — Тебе придётся принести в город частицу божества… ну, в твоём случае — реактора.

Пока Гедимин подбирал слова, беспокойно зашевелился Айзек.

— Облучение, — ровным голосом напомнил он. — Рискованно.

— Осторожность, парни, — Маккензи дёрнул плечом. — Защитное поле, краткая композиция, — на ваш выбор. Но показать кусок реактора придётся… Как устроен город? Он хотя бы на поверхности? Там есть башни, большие площади?

Гедимин качнул головой. Он поймал себя на том, что всерьёз прикидывает, как «показать» кусок реактора толпе Сэта, никого не облучив, — и помянул про себя спаривание «макак».

— Он под землёй. Кварталы-колодцы, в стенах — пещеры. Там живут и работают. Часть колодцев — цеха. Там много цехов… ну, дикарских, конечно.

Кенен ухмыльнулся.

— Конечно. Значит, совокупность закрытых кварталов… Вместо большого ритуала на площади — ритуальный обход города… Хм-хм. Сэта вроде меньше тебя ростом?

— Меньше, — признал Гедимин. «И очень лёгкие. Как будто пустые внутри.»

— Встаёшь в центре квартала, — Маккензи отступил ещё на шаг и задрал голову к потолку. — На вытянутых руках над собой поднимаешь твэл. Обернёшь защитным полем — пусть бликует. Говоришь что-нибудь короткое — «уран и торий» или «tza seatesqa». На видном месте стены рисуешь или выжигаешь что-нибудь, относящееся к делу. Атом с орбиталями, трилистник, — на твоё усмотрение. Рисовать придётся много, так что выбирай попроще… Какая там система власти? Есть кто-то главный?

Гедимин, ещё не успевший промигаться, покачал головой, потом, опомнившись, кивнул.

— Несколько вожаков… и вот жрец ещё.

Маккензи одобрительно похлопал его по локтю.

— Отлично, Джед. Только не «вожаков», а «вождей». И жрецы по одному не ходят — это существа стайные. Вот их придётся благословлять лично. И начинать с самых главных. Скажешь им построиться по старшинству — и вперёд. Запоминай жест!

Он помахал ладонью перед носом Гедимина и коснулся его руки.

— Сложенными пальцами трогаешь твэл. Сжимаешь пальцы в кулак, подносишь к груди. Потом расставляешь. Расставленными трогаешь аборигена. Перед этим… ну, перед началом всего действа… скажешь что-нибудь относящееся к делу. И лучше — не то, что говорил, когда обходил кварталы. Что-нибудь подлиннее.

— Я не знаю их языка, — буркнул Гедимин. Вроде бы информации было немного, но мозг от неё искрил, как реактор от кагетского ирренция — и сармат опасался, что дойдёт и до взрыва.

— Вот и отлично, — Маккензи с ухмылкой хлопнул его по плечу. — Все священные формулы — только по-сарматски! В крайнем случае — по-земному. Ты говоришь с божеством, парень! Это все должны понимать.

Гедимин уткнулся взглядом в пол. Уши и щёки горели огнём. «Ещё ничего не сделал, а уже стыдно,» — мелькнуло в голове. «А на месте я от стыда обуглюсь. Мать моя колба, во что мы снова встряли⁈»

Айзек, поднявшись на ноги, подошёл к сарматам.

— Ещё одно, Кенен. Насчёт сэтской промышленности. Её тоже придётся благословить. Каждый цех. Или даже каждый станок.

— И рабочих, — буркнул Гедимин. — Они просили.

Кенен расплылся в широкой улыбке, и сармат вяло удивился эластичности его губ — по его расчётам, углы рта уже должны были треснуть.

— Ну прекрасно же! — он неожиданно крепко схватил ремонтника за руку и развернул ладонью вверх. — Вот с цехов и начинайте обход. Местный храм, сбор сопровождающих — и вперёд по цехам. Схема та же. Твэл к небу, руку к твэлу, ощупать каждый станок и всех желающих, значок на стену — и дальше по маршруту. Трогать механизмы Джед у нас любит.

— А я возьму на себя жителей, — Айзек едва заметно усмехнулся. — Для ускорения процесса. Гедимин! Попроси Сэта составить нам маршрут. Им виднее, как устроен город, и кому там что больше всех надо.

Гедимин молча кивнул, прислушиваясь к треску искрящих проводов в мозгу. «Айзек уже что-то понимает. А я… Холодной воды бы. Пока мозг не выкипел.»

— Сопровождающие! — Маккензи повысил голос и ткнул ремонтника пальцем в грудь, заставив растерянно мигнуть. — Как минимум — персонал сэтского храма. С подобающей музыкой, танцами и курениями. Будь готов тащить этот хвост за собой по цехам. С каждым цехом и кварталом он будет удлиняться. Если к воротам подойдёте, волоча за собой весь город, — не удивляйтесь, это тоже традиция.

— Взял бы с собой филков, да в городе жарковато, — на секунду задумался Айзек. — Ладно, положимся на местных. Реактор… излучение… Завтра как раз день лучей. Как думаешь, успеют подготовиться?

Маккензи замотал головой.

— Вас позвал кто? Местный жрец? День лучей отпадает, парни. Только день огня! До послезавтра подготовятся, не переживай. У местных большой опыт. Это вы с Джедом только учитесь. Ничего, после второго-третьего раза пойдёт веселее!

Он неожиданно ткнул Гедимина в грудь и весело осклабился.

— Главное в таких делах, парни, — не забыть собрать подношения! Я бы упирал на кейек. Кейек напрямую из Сфена Огня — и станция зимой не будет мёрзнуть. Но и остальное не забывайте. Что там ещё — стекло, термоизоляция, минеральное волокно? Запасайтесь, парни. Сейчас они не поскупятся. А потом — кто знает, как повернётся?

Маккензи покосился на передатчик на запястье, и улыбка пропала с его лица.

— И одна мелочь для меня, Айс. Раз вы настолько вхожи к Сэта — соберите немного биообразцов. Волосы, если возможно — кровь. Жрецам в таких просьбах обычно не отказывают. Чем больше и разнообразнее, тем лучше. Несканируемая форма жизни заслуживает изучения…

Гедимин вздрогнул и изумлённо мигнул — последнюю фразу Кенен произнёс не своим голосом и с очень знакомой интонацией.

— Биообразцы несканируемых? Это для…

— «Тория», — выразительно посмотрел на него Маккензи. — Для «Тория». Спасибо, кстати, за базы ДНК. «Торий» очень ценит ваши старания. Постарайся для него ещё, Джед. Всего несколько образцов биологических тканей.

Гедимин сузил глаза.

— На кой ему ткани Сэта? Их невозможно клонировать. Тут вся биохимия другая…

Маккензи слабо улыбнулся.

— Вот ты не генетик, а берёшься судить. Не попробуешь — не узнаешь, тебе ли это не понимать?

— Образцы превратятся неизвестно во что сразу за порталом, — угрюмо сказал Гедимин. — Ещё и пробирку прожгут. Скажи ему, что тут нечего изучать. Это не планета, а воплощённый бред. Ничего этого не должно быть в природе!

— Ну-ну-ну, — Кенен похлопал его по локтю и с укоризной посмотрел на Айзека. — А ты чего молчал? Почему не сказал, что Джеду настолько плохо? Ни «Торию», ни «Урану» не нужно, чтобы вы тут сходили с ума и бросались в вулканы! Я ему доложу — уверен, он найдёт, чем помочь. Джед! Донеси пробирки до той стороны портала — а дальше не твои проблемы. Договорились?

«Эти образцы там, похоже, очень нужны,» — рёбра Гедимина стянуло невидимым холодным обручем. «Очень интересны… Других разумных существ Равнины там тоже изучают? И зачем это нужно?»

— Скажи «Торию», чтобы не трогал местных, — он придвинулся к Маккензи, нависая над ним, будто от этого скользкого сармата что-то зависело. — Они не земляне. Мы с ними не воюем. И это не зверьки, чтоб держать их в вольерах!

Кенен цокнул языком.

— А ты всё такой же, Джед. Готов заступаться за всех подряд. Даже за неизвестную форму жизни. Успокойся! Если бы нужны были живые образцы для содержания в вольерах, их давно привезли бы куда надо. Без твоего ведома и — тем более — участия. Нет, всё-таки надо тебе подлечить голову. Непременно скажу «Торию». Айзек, ты всё запомнил, что касалось ритуала? Запиши, пока сидишь на декомпрессии. Одного Джеда не отпускай — разволнуется и всё запорет!

«Да чтоб вам всем…» — Гедимин тяжело вздохнул и сел на каменную «табуретку». Голову ощутимо раздувало изнутри. «Надо всё это обдумать. И холодной воды бы. Попросить Калига…»

— Ну вот и отлично, — услышал он довольный голос Маккензи, и чья-то рука похлопала его по наплечнику. — Хорошо выспись, Джед. К утру голове станет легче. Идём, Айс. Так ты думаешь — мне лучше за руль не садиться?

Их голоса затихли вдалеке. Гедимин поднялся, тяжело опираясь о стену, достал флягу, повертел в руках и убрал под броню. «Этого не хватит. Что реактор плевком охлаждать. Ещё и „Торий“… ну да, как он тут мимо пройдёт? Исследователь… биолог, мать моя пробирка… Не нравится мне всё это. Реактор нравится, а остальное — нет.»

…Ночь всё ещё тянулась. Гедимин знал, что до нового дня ещё пять земных часов, а до первого света — и того больше, но, выглянув из шлюза в черноту над Элидгеном, всё равно шёпотом помянул уран и торий. Айзек сочувственно хмыкнул.

— Жрецы ждут от тебя письменного послания?

Гедимин мигнул.

— Д-да… — он неуверенно кивнул, с трудом вспоминая, кто и чего хотел от него вчера. Холодная вода, вылитая на голову, не помогла — череп охладился, а до мозга не дошло.

— Да ты заходи, — Айзек легонько толкнул его в сторону внутреннего шлюза. — Здесь сядем и спокойно всё напишем. А отправим уже снаружи. Есть под рукой что-нибудь горючее?

Гедимин оглянулся на купол, подсвеченный красным фонарём. Следов ядерного взрыва вокруг не было, купол не бликовал, — реактор, оставленный под присмотром Гварзы, похоже, не пострадал. «Закончим с этим бредом, и я пойду на пост,» — думал он, заходя в лабораторию. «Посмотрю на омикрон-излучение. От этого обычно в голове проясняется.»

— В день Огня, после второго рассвета, — еле слышно проговаривал Айзек, выводя на обрезке какой-то мутной плёнки размашистые значки — сверху вниз, справа налево. — Держащие Пламя в руках Дим-мин и Айсиек готовы прийти в Шакху… М-да, местный официальный стиль я знаю нетвёрдо… обойти весь город, не пропустив ни мастерской, ни жилища, чтобы каждый мог выйти… Ага. Вроде всё. Маршрут, встреча и сопровождающие… Да, кейек. Напишу про кейек. Про асбест писать?

Гедимин сердито сощурился.

— Лучше напиши про образцы для «Тория»… Им, наверное, больно будет срезать часть гривы. Пиши про обычную шерсть — с него хватит.

Айзек хмыкнул.

— Хорошо, что он тебя не слышит. Ладно, пишу… Всё. Далеко там у тебя местная ворвань? Долго она может гореть?

…Предбанник был сплошь занавешен нижней одеждой, — комбинезоны, видимо, уже высохли, и их увезли. Гедимин протиснулся вдоль стены, глядя на однотипные жёлтые штаны, рубахи и носки. Пористого гзеша теперь хватало на всех — сармат не нашёл ни одного предмета из рыхлой местной ткани. «Альгот работает. Снабжает базу одеждой,» — он невесело ухмыльнулся. «А я так и не придумал, чем расщеплять растительное сырьё. Зато стал жрецом. Так что мне на стенах-то рисовать? И чем?..»

— Закрой дверь, — распорядился Айзек, прикрывая стиральные приспособления защитным полем и деловито оглядываясь по сторонам. — Ага, вот здесь положим. Будет искрить — пусть искрит, лишь бы горело. Готов?

Осколки костей, шкурки и шелуха, пропитанные ворванью, вспыхнули от первой искры — и тут же зачадили. Столб дыма упёрся в потолок и расплёлся на отдельные потоки, утекая в вентиляцию. Гедимин сквозь тёмный щиток смотрел на изжелта-зелёное пламя. Такого оттенка он ещё не видел.

— Двадцать пять, двадцать шесть… — шёпотом считал Айзек, отмеряя секунды. На счёте «тридцать три» пламя шевельнулось.

Гедимин уже видел, как из огня высовывается когтистая рука, но вздрогнул, как в первый раз. Айзек, коротко сказав что-то по-джагульски, сунул под лапу туго свёрнутое письмо. Пальцы сжались. Рука даже не втянулась в огонь — просто растаяла. Дым стал гуще.

— Гасить? — Гедимин кивнул на чадящий костёр. «Зря притащили это в душевую. Надо было на улице, под куполом. Стены ещё отмывать…»

— Погоди, — остановил его Айзек, пристально глядя в огонь. — Подождём ответа.

— Да они там спят, наверное, — пробормотал Гедимин, покосившись на часы. В памяти всплывали все его попытки официальной переписки.

— По крайней мере, одному не спится, — Айзек сдержанно хмыкнул. — Заодно выясним, насколько им это важ… Ага!

Из огня высунулась рука. На ладони лежал плоский кусок сыроватой глины. Она дымилась, твердея на глазах, но сквозь пар были отчётливо видны выдавленные значки.

— Tza! — Айзек, бегло просмотрев короткие надписи с двух сторон, вскинул кулак к потолку. Гедимин, озадаченно глядя на него, пропустил момент, когда исчезла огненная рука. Костёр из костей и шкурок уже угасал — и чадил так, что огня было не видно.

— Послезавтра пойдём, — Айзек повернулся к Гедимину. — Нас встретят и проводят. Надеются, что новое Пламя будет благосклонно к Шакхе. Ты определился со словесной формулой и символом? Завтра нам надо будет потренироваться.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, глядя на дымящиеся угли. «Чем только ни приходится заниматься!»

— Вот и хорошо, — кивнул Айзек. — Коротко, просто, привычно. А рисовать предлагаю трилистник. Даром он, что ли, горел тут на полнеба…

5 день Лучей, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Тёплое волокно на запястье выпустило отростки, растянуло их вдоль пальцев, дрогнуло и пропало. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Вот и я думаю — полный бред. Чтобы реактор был богом⁈

Волокно на секунду прилипло к затылку, распустило отростки вдоль шеи. Гедимин дёрнул плечом.

— Щекотно… Я слышал — дикари выдумывали богов. От страха и недостатка информации. Но ты-то не выдуманный. Чушь какая-то.

Волокна — теперь уже два — оплели левое плечо и вытянулись вдоль руки в разные стороны. Гедимин снова хмыкнул. «Контакт-то налицо. Ещё бы понять, что именно оно говорит…»

— И Маккензи туда же, — он криво ухмыльнулся. — Бредит вместе с дикарями. Чтоб я притащил в их город ирренциевый стержень… На стол ему стержень!

Волокно на левой руке доползло до запястья и теперь изучало пальцы, прирастая то к одному, то к другому. «Оно, скорее всего, меня вообще не слушает. Или даже не слышит,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Да мне не привыкать…»

— Отнесу им реактор сфалта, — сказал он, дотянувшись левой, обмотанной щупальцами рукой до плазмореза. — Вскрою там корпус… проёмом в потолок, естественно… и пусть он светится. Заодно цера подзарядится, город прогреется. От сфалта ему вреда точно не будет. Уже пробовали…

Щупальца туго сплелись на левом локте, ещё одно на долю секунды обожгло висок. Гедимин мигнул.

— Кто-то к нам идёт? — он покосился влево, на лестницу, упирающуюся в невидимый в темноте люк. Наверху заскрежетал гравий, и на лестнице зажёгся жёлтый свет. Невесомые щупальца растаяли.

— Сидишь? — Айзек слабо ухмыльнулся и надвинул на глаза тёмный щиток, прежде чем заглянуть в зеркало-«монитор». — Всё в норме?.. Вставай, моя смена.

— Хранитель тебя видел, — пробормотал Гедимин, не дослушав — а через полсекунды растерянно мигнул.

— Твоя? Я тут пробыл всего полсмены. Пять часов осталось…

— Да иди ты, иди, — отмахнулся Айзек, отгоняя сармата от «монитора». — Не будем сбивать график. Ты ещё в первую ночь за все смены отсидел. Иди!

…В шатре Гедимина встретил озадаченный Вепуат. Он стоял над шевелящимся мешком и под хрюканье «трилобитов» рылся в карманах. Все перья его брони были оттопырены, все ниши открыты, на подстилке лежала горка нераспознаваемых образцов.

— Дела… — пробормотал сармат, растерянно глядя на Гедимина. — Я вчера не отдавал тебе сэтский пропуск?

Гедимин качнул головой.

— Мы с Айзеком ночью не стали тебя тревожить. Ты вчера сунул его в карман…

— Вот и я помню — сунул, — вздохнул Вепуат, рассовывая образцы по нишам. — А теперь его нет.

Гедимин огляделся по сторонам, потянулся за сканером, — ничего, похожего на костяную подвеску с бахромой, вокруг не было.

— Нигде не мог выронить? Может, в душевой?

…Дрон, в последний раз мигнув бортовыми огнями, сел Гедимину на руку. Сарматы переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Никто у тебя в шатре не рылся? — спросил Гедимин.

— Я никого не заметил, — отозвался Вепуат, ощупывая пластины брони. — Кто-то, похоже, разбирается в устройстве наших скафандров. И умеет не привлекать к себе внимания.

— Опять Райвиги⁈ — Гедимин поддел когтем обшивку дрона, добираясь до слотов внутреннего диска.

— Это вряд ли. Сигнал на Райвига сработал бы. Я его не отключал, — сказал Вепуат, глядя на мигающий передатчик на руке сармата — информации на диске накопилось много, Гедимин давно её не переписывал. — Не нравится мне всё это. Кому оно понадобилось?

— Ничего. Нас без пропуска пустят, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь. «Может, Вепуат выронил, а местные нашли и уничтожили сэтскую цацку? С них станется.»

— Нас-то пустят, — Вепуат сощурился в ответ. — А вот кто по этому пропуску пойдёт… Найдёт себе кто-то приключений!

Гедимин внимательно посмотрел на него.

— Думаешь, кто-то специально… — он не договорил. От мысли о ворах, вскрывающих ликвидаторскую броню, в груди похолодело. «Этого нам ещё не хватало…»

— Да есть подозрения… — Вепуат болезненно поморщился. — Ладно, идём. И так я тебя от дел отвлекаю…

Гедимин, смутившись, что-то пробормотал. Его мысли опять прочитали без мозгового сканера, — тратить время на тренировку чужих зверей ему совершенно не хотелось. «Ему бы филка-биолога в компанию. Я-то там зачем? Как подставка для „трилобитов“?»

…Жёлтые огни то вспыхивали среди скал, то угасали. Сегодня Сэта не выходили на дорогу — только выглядывали из-за камней. Гедимин не присматривался, но ему казалось, что они то появляются, то пропадают, а следующий огонёк зажигают уже другие.

— Что-то их сегодня мало, — вполголоса заметил он, когда Вепуат, закончив тренировку, отпустил зверей размяться в свободном полёте.

— Да нет, много, — качнул головой разведчик. — Тут, наверное, десятков пять перебывало. Но надолго не приходили. Видимо, жрецы их заняли делом. Готовятся к празднику.

Гедимин смущённо хмыкнул.

— Да так себе праздник…

— Можно подумать, к ним каждый день приходят Куэнны, — ухмыльнулся Вепуат, хлопнув его по броне. — Да ещё с настоящим Пламенем! Я думаю, там весь город сбежится. Не подведи их, ладно?

Гедимин поморщился.

— Я ещё узнаю, что они сделали с тем инженером, — хмуро пообещал он. — Не хватало ещё, чтобы его убили из-за такой ерунды.

— Интересно, тебя попросят ещё раз благословить тот цех? — задумался Вепуат. — Мы-то прошли там безо всяких обрядов. А теперь они увидят, как это на самом деле делается. Приведут вас туда ещё раз или нет?

Гедимин хмыкнул.

— Если то благословение не считается, тогда тот инженер — не преступник. Посмотрим. Надо бы его вытащить. А то мне неспокойно.

Вепуат молча кивнул.

…На окраине лагеря загудела труба. Из шатра высунулся Вепуат. С его скафандра свисали прицепившиеся «трилобиты», на холоде быстро втягивая крылья. Гедимин озадаченно на него посмотрел.

— Heta! — разведчик стряхнул с себя зверей, и Гедимин услышал хитиновый треск — существа перебрались на стойку и завозились там, устраиваясь поудобнее. — Слышал? Караван у холма!

— Караван? — Гедимин озадачился ещё сильнее, но тут труба загудела снова. «Точно. Образец для звукового сигнала. Едва не пропустил. Надо идти, пока они все там, со всеми своими гуделками.»

…Носильщики быстро разгружали повозки, собирали пустые бочки и корзины, на полевых кухнях возились поварские отряды, закладывая в котлы новую гору мяса, грибов и кореньев — то, что наготовили с утра, недавно доели Текк’ты. Гедимин и Вепуат устроились у свободного края волокуши, в толпе ничем не занятых аборигенов — в основном «воинов» из недавно поставленных шатров. «Воины», как думал Гедимин, должны были патрулировать холм, но вместо этого болтались среди полевых кухонь и складов — ремонтник ни разу не видел их на дальних окраинах. Сейчас они столпились вокруг сарматов и глазели на них и на разложенные на чистой подстилке дудки и трубы. Их в лагере оказалось полтора десятка, и все разные — даже Гедимин чётко различал издаваемые ими звуки.

— Вот эта, — указал он на странное устройство из чьей-то кости с длинными полыми отростками. «Воин» поднёс один из отростков, расплющенный на конце, ко рту. Труба хрипло рявкнула и издала протяжный вибрирующий звук.

— М-да, — Вепуат похлопал себя по наушнику. — Ну, а вот эта?

Над холмом пронёсся вопль, переходящий в пронзительный визг. Чья-то раковина со множеством полых отростков и грубо просверленных отверстий от лёгкого дуновения взвыла так, что у Гедимина заложило уши. Скогн-«музыкант» зажал пару отверстий, и сармат вздрогнул — переливчатый вой звучал очень знакомо.

— Это, — он протянул руку к раковине. Скогн с явной неохотой отдал её, остальные расступились, глядя на сарматов исподлобья.

— Верну, — пообещал Гедимин, жестом «смахивая» все остальные дудки с волокуши и выкладывая «трофей» на ровное место. — Сниму слепок и отдам. Вот, значит, как выглядит мундштук под удлинённые челюсти…

Он тронул плоскую деревянную насадку, закреплённую на отростке раковины. «Что-то подобное можно насадить на стеклодувную трубку. Если в дудку дуть с ней получается, то и стеклянную массу как-нибудь раздуют. Попробуем…»

…Две волокуши, нагруженные пустой тарой, уехали сразу же. Третья стояла рядом с полевой кухней. Её возчики пробились к Гедимину и пристально наблюдали, как он сканирует раковину-трубу. Сармат озадаченно на них покосился и тут же о них забыл. «Ага, всё ясно. Тут отросток убрать, а тут закрепить заслонки на тяжах. И при их сокращении…»

— Эй, у волокуши! — в расступившуюся толпу Скогнов вошёл Кенен Гварза. — Опять донимаешь аборигенов?

Гедимин досадливо сощурился.

— Снимаю слепок, — буркнул он. — А чего они тут застряли — не знаю.

— У тебя их важная дудка, — хмыкнул Гварза, указав на чужую волокушу. Гедимин, пожав плечами, протянул уже ненужную «дудку» ближайшему возчику. Скогны зашевелились. Через пять секунд вокруг никого не стало — только волокуша медленно сползала вниз по склону.

— Интересно, что это была за штука, — Вепуат уже вторую минуту копался в передатчике. — В базах ДНК её нет. Отверстия внутри отростков — они же естественные, ты заметил? А зачем они?

Гварза шумно выдохнул и отодвинул его от волокуши.

— Это тебе, Кет.

На его ладони лежал губчатый кусок светлого металла. Гедимин изумлённо мигнул.

— Крица⁈

— Крица, — с кривой ухмылкой подтвердил Гварза. — Видел белый металл у Скогнов? Это оно. Местный аналог болотного железа. Добывается из донного осадка.

— Название известно? — быстро спросил Гедимин, сжимая крицу в кулаке. «Новый металл. По-видимому, лёгкий в обработке. Надо проверить свойства…»

— Водяной металл. По-местному — ullsshenea, — Гварза взглянул в горящие глаза Гедимина и сдержанно усмехнулся. — В Сфене Воды на каждом дне тонны такого осадка. Айзек изучает его в живом виде. А с тебя хватит и выжимки из окаменелостей.

«Осадок, продукт металлоконденсирующих бактерий,» — щёлкало в мозгу сармата, пока он разглядывал светлую металлическую «губку». «Видимо, добывается из водоёмов, пересохших или осушенных. Или собирается по берегам — что выкинет волной. Навряд ли у местных есть подводные шахты.»

— А, вот что Скогны куют такими полосками, — Вепуат пошевелил пальцами, изображая волны. — Видел такие лезвия? В Сердце Пламени есть охранники с такими. Белые лезвия с волнистым узором.

— Узором? — Гедимин задумчиво сощурился. — Местный булат? Не обратил внимания… Покажи мне, как увидишь, ладно?

Он оглянулся на «воинов», снова занявших «посты» среди бочек и волокуш. Древки у их копий были короткими, а наконечники — длинными, — это было, похоже, рубящее или дробящее оружие, а не колющее. «Вот лезвие из рэссены. И ещё одно. Булатных не видно. И вообще белых не видно. Зато куча костей и каменных насадок. Любопытно… Инструменты у них тоже каменные. Украшения из белого металла я видел, а вот что-то для дела… Металл настолько мягкий или хрупкий? Уступает кости? Или — всё-таки трудности с добычей?»

— Ты хотел делать сирену, — напомнил Вепуат, поворачиваясь к обрыву — там, за холмами, уже пробивался зелёный свет.

— Сделаю, — отозвался Гедимин, мимо волокуш и вылезающих аборигенов глядя на световой гейзер. — Подожди, дай посмотреть.

…Рэссеновые обломки плавились медленно. Гедимин увидел выступающий на них сероватый «пот», одобрительно кивнул и закрыл литейную станцию защитным кожухом. Рэссена ещё только начала размягчаться, а с пожелтевшей «губки» в соседнем тигле уже текли крупные капли, а кверху тянулись струи чёрного дымка — выгорала какая-то органика, остатки топлива от предыдущей плавки.

— А чего две опоки под рэссеной? — Вепуат заглянул через плечо и удивлённо хмыкнул. — Две ракушки будешь отливать? Вторая что-то тонкая…

Гедимин досадливо сощурился — вопрос сбил его с мысли.

— Стеклодувная трубка это, — буркнул он, перебираясь за стол. Там уже лежала деревяшка — заготовка под мундштук. «А вот черпак мне делать не из чего,» — думал сармат, включая лучевой резак. «Нет крупных заготовок. Хоть по сантиметру его собирай. Может, поискать кость с вмятиной? Не из рэссены же его ковать…»

— Стеклоду-увная? — протянул Вепуат. — У тебя же литейная станц… Ядро Сатурна! Так ты хочешь, чтобы местные… Это для них, верно? Новая технология?

Гедимин оглянулся на плотно задвинутую переборку и досадливо поморщился.

— Не ори ты, — прошептал он. — Ну да, для местных. Есть сырьё — надо использовать.

— Ядро Сатурна… — повторил Вепуат, понизив голос и придвинувшись к Гедимину вплотную. — У кого сырьё-то? У Сэта? Эта штука для Сэта?

— Пока — для Скогнов, — отозвался Гедимин, убирая резак от деревяшки — с висящим на плечах Вепуатом ничего путного вырезать было невозможно. — Будет и для Сэта. С другой формой мундштука. У них другие челюсти. Может, вообще не получится.

— Надо для Сэта, — убеждённо сказал Вепуат. — Если уж взялся разбрасываться технологиями… Они хотя бы знают, где это стекло взять и как расплавить. А что с челюстями? Немного длиннее? Если ты про губы — губ и у Скогнов почти что нет. Если Скогнам не мешает…

Гедимин повернул деревяшку другой стороной.

— Скогны умеют дуть в дудки. Есть с чего скопировать мундштук. Чтобы Сэта дули в дудки, я не слышал. Где образцы для копирования?

Вепуат хмыкнул.

— Завтра идёте с Айзеком на праздник, так? Вот и наслушаетесь дудок. Попроси одну в жертву Пламени — вот тебе и будет образец.

Гедимин недовольно сощурился — за сколько-нибудь осмысленной работой вспоминать о завтрашнем бредовом представлении совсем не хотелось. «В жертву, мать моя пробирка…»

— Может, у них на праздник не бывает дудок, — буркнул он. — Только барабаны. И реактору они без надобности.

Вепуат обхватил его за плечо и прижался к наушнику уже вплотную — Гедимин едва удержался, чтобы его не скинуть.

— Давай напишем Сэта, чтобы завтра принесли дудки, — прошептал разведчик. — Мол, они нравятся Пламени. Не хочешь просить в жертву — тихонько отсканируешь, потом выберешь по сканам, что тебе нужно. Гедимин, ты же жрец! Нельзя так стесняться.

— Да чтоб вам всем… — беззвучно выдохнул сармат, стряхивая с себя чужое тело. — Ты мне дашь поработать⁈

— Сначала попросим дудок, — Вепуат, проворно отскочив, снова навис над столом. — Гедимин, ну минутное же дело! Ты же сам затеял эту стекольную промышленность. Идём!

…Кусок коры, испещрённый значками, выглядел ещё хуже, чем вчерашний свиток, — свиток хоть отдалённо был похож на официальное письмо, а это… Гедимин недовольно щурился и очень хотел охладить «горящие» скулы. «Послание, называется. От высокоразвитой цивилизации…»

Вепуат, довольно хмыкая, дочертил последний значок и шёпотом перечитал их.

— На листке было бы аккуратнее, — признал он, оглянувшись на Гедимина. — Но листок обуглится — ничего не прочтёшь. Разжигай!

Костерок из горки объедков в этот раз прикрыли защитным полем, воздуховоды, скрутив в трубки, вывели прямо в вентиляционные лючки, — Гедимин не хотел ещё раз загадить душевую копотью, пусть даже Бронны её и отмыли. Огонь вспыхнул — даже ярче прежнего, дым с гулом устремился по воздуховодам, защитный купол побагровел изнутри. Секунду спустя появилась первая жёлтая вспышка, через пару секунд из костра высунулась рука. «А смотрят они, куда суют руки?» — на мгновение задумался Гедимин, вкладывая в ладонь письмо. «Мало ли, что в дальнем костре, и кто там стоит рядом…»

Рука исчезла. Гедимин и Вепуат переглянулись. Разведчик придвинулся ближе, пристально глядя в пламя.

— Интересно, они всегда пишут на глине или… Ха! Вот и ответ.

На когтистой ладони шипел и дымился расплющенный ошмёток чёрной глины. Просыхал он неравномерно, сколько-нибудь долго это послание сохраниться не могло, — когда Вепуат его схватил, на табличке уже проступали первые трещины.

— Всё будет, — разведчик довольно ухмыльнулся. — Сэта рады, что узнали от нас хоть что-то. Куэнны никогда не приходили к ним с ритуалами.

«Да уж наверное,» — Гедимин тяжело вздохнул. «Всё-таки высокоразвитая цивилизация.»

…Волокнистые щупальца хранителя на секунду обвились вокруг запястий, прикоснулись ко лбу и пропали. Гедимин сел перед «монитором», сверился с приборами внутри реактора и довольно хмыкнул — хотя бы тут всё шло по плану. «Пока я тут сижу, как раз отливки остынут,» — подумал сармат. «Поработаю с новым металлом, попробую выдуть стекло. Нужен ещё будет доброволец из Скогнов — надо же проверить, удобно им или нет…»

— Гедимин, — подал голос Айзек — он, оказывается, ещё не ушёл, так и стоял у лестницы, глядя на сармата перед «монитором». — Ты отрабатывал ритуал? Надо потренироваться, не то завтра будем глупо выглядеть.

Гедимин фыркнул.

— Мы и так будем глупо выглядеть, — проворчал он, оглядываясь на реактор. — Ну, давай выйдем, потренируемся под куполом.

Айзек невесело усмехнулся.

— Думаешь, оттуда хранитель не увидит?.. Ну, давай. Мы завтра спускаемся в город, в один из этих его кварталов. Я говорю встречающим пару слов, относящихся к делу, ты стоишь с умным видом. Потом я скажу «tza», и тут уже ваша со сфалтом очередь. Что ты делаешь?

Гедимин покосился на реактор, потом перевёл взгляд на сфалт. Ему было неловко.

— Поднимаю его на вытянутых руках и вскрываю корпус. Вот так, чтобы луч ударил в потолок, — пробормотал он, поднимая плазморез над головой. Зелёное свечение вокруг на секунду стало ярче.

— Хорошо, — кивнул Айзек. — И ты говоришь «уран и торий». Я беру зелёную церу и рисую значки… не забудь её, кстати, хорошо облучить перед выходом — она у нас тускловата. А ты, если кто подойдёт для личного благословения, делаешь жест, который показывал Маккензи. Повтори его.

Гедимин, угрюмо щурясь, положил ладонь на приклад сфалта, подержал секунду и прижал кулак к груди. Щупальца хранителя намотались на руку и так на ней и висели — и от этого сармат смущался ещё сильнее.

— Это… Пламя… силой Пламени? — неуверенно пробормотал он, растопыренными пальцами касаясь груди Айзека. Тот одобрительно хмыкнул.

— Во имя Пламени. Так лучше звучит, — поправил он. — Под тёмным щитком можешь щуриться, сколько влезет. Никто не увидит. А потом и смущаться перестанешь. Ещё раз!

…Холодная вода помогла не сразу — щёки, уши и затылок «горели» прямо под струёй, будто их нефтью облили. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак». «Да, тут только под тёмным щитком. Без него никак. Почему от меня вечно хотят какого-то бреда? Вот стекло выдувать я бы их научил. Увлажнитель для асбестового цеха. А весь этот жреческий балаган…»

…Светящаяся масса пузырилась под защитным полем. Вепуат вертел рэссеновую трубку в руках и с опаской следил за расплавом. Гедимин соединял камни, подтачивая неровные кромки. Плавильная камера получалась небольшая — на полкилограмма загрузки. «Странная технология. Кислород не нужен, зато надо ворошить кейек. А состояние расплава проверять на глаз.»

— Ничего себе оно распузырилось, — пробормотал Вепуат, заглядывая под защитное поле. — Вот с чего оно такое мутное в тех бусинах… Оно и в литейной станции себя так же ведёт?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Литейная есть литейная. У нас тут другие способы… — он взял со стола разрезанный надвое круглый гриб и сунул его в расплав. Внутри зашипело, защитное поле заволокло паром. Вепуат ошалело мигнул.

— Куджаглу туда зачем⁈

— Надо, — отозвался Гедимин, пристально глядя на светлеющий расплав. Газ выходил бурно, стеклянная лепёшка клокотала, но с каждой секундой пузырьков внутри неё оставалось всё меньше. «Ну вот, заготовка есть. Теперь часть выдавим, а часть оставим так…»

Стеклянная «лапша» повисла между поддонами. Гедимин срезал почти все полосы, оставив одну, и оглянулся на Вепуата.

— Попробуй накрутить её на палку. Вот так, виток на виток…

— Криво, — пожаловался Вепуат, вертя палку то в одну сторону, то в другую. Гедимин, запоздало вспомнив о проблемах с однонаправленным вращением, про себя помянул спаривание «макак». «Вот сколько на ровном месте затыков из-за всякой ерунды!»

— Повози по краю поддона, — вслух сказал он. — Ничего, что криво. Раскаталось? Теперь сжимай с нижнего края. Всё, стряхивай.

— М-да, — протянул Вепуат, глядя на перекошенное стеклянное колечко, остывающее в поддоне. — Тут нужен навык.

— Нормальная бусина, — отозвался Гедимин. — По местным меркам — вполне годная. Остынет — станет прозрачной…

— На кольцо она больше похожа, — пробормотал Вепуат, разглядывая нагревшийся конец трубки. — Кольцо или круглая подвеска… Ладно, покажу Скогнам — может, понравится. Слушай, а отливать в формы эту твою штуку нельзя? Сделать круглую форму, воткнуть палочку…

— Погоди с формами, — Гедимин вглядывался в расплав, дожидаясь нужного момента. — Попробуем по-другому… Дай сюда трубку.

Отстёгивать респиратор и трогать ксеноорганику губами сармату хотелось меньше всего. Он задержал дыхание и невольно поёжился, когда конец трубки коснулся расплава, вбирая в себя стеклянную массу. «Примитивные технологии, мать их колба… Вот так и станешь по ним экспертом.»

Раскалённый дожелта пузырь раздулся неожиданно легко, светящиеся вязкие стенки вспухли и замерли. Гедимин подставил ладонь, выкатывая донце в конус, прокатил ещё раз, вытягивая пузырь в цилиндр, придавил пальцем горловину, а когда она обозначилась, чиркнул по ней когтем. Порыжевший пузырь лёг в поддон, не смявшись, — масса остывала, эластичность стремительно падала, ещё пара секунд — и отсекать переохлаждённый сосуд пришлось бы лучевым резаком. Гедимин облегчённо вздохнул и только теперь почувствовал во рту слабое жжение — всё-таки технику безопасности он нарушил.

— Мать моя пробирка… — Вепуат, опустившись на корточки, завороженно разглядывал остывающий сосуд. — Вот как, значит, это делается…

— Старая технология, — сказал Гедимин, ненадолго выпустив флягу — ожог был очень слабым, уже заживал, но губы от него ссохлись. — Красивая. Как раз для местных. Попробуешь? Ртом не вдыхать!

— Ой-ёй, — Вепуат заглянул под защитное поле, где белели остатки расплава, и поёжился. — Я лучше это… с палочкой и бусами. Можно их наматывать из лепёшки? Или полоски нужны?

— Из полосок удобнее, — ответил Гедимин, подбирая с поддона заготовку. — Остыли, надо снова прогреть. Держи вот так, когтями. Пожелтеет — пробуй крутить. Два оборота выдержит. Потом покатаешь по поддону. Или с ладони убери чёрный фрил, покатай по ладони. Дело навыка.

«Надо сначала самому освоиться, а потом совать эту штуку местным,» — думал Гедимин пять минут спустя, сплющивая донце очередного стеклянного пузыря. На боках остывающей ёмкости остались симметричные вмятины; сармат сунул её обратно в «печь», покатал по гладкому поддону, посмотрел на то, что получилось, — широкое и круглое снизу, длинное и узкое сверху… «Какая-то колба недоделанная,» — досадливо сощурился он, отсекая горловину. «А вот для этого надо бы сделать рэссеновые ножницы. Когти Скогнов для таких дел непригодны.»

— Слушай, — Вепуат ненадолго оторвался от выкладывания кривоватых бусин в ряд; последние две у него получились почти одинаковыми и довольно близкими к окружности. — А красить такое стекло можно? Если взять часть прозрачного, часть чёрного песка, и ещё ксенофторида туда…

Гедимин допил остатки из фляги и закрыл лицо респиратором. Слизистые зудели — кажется, трубка всё-таки была коротковата, и техника безопасности соблюдалась через раз. «Надо переделать,» — думал он. «Хорошо, что не всучил сразу местным. У них-то нет такой регенерации…»

— Можно красить, — согласился он. — Узнать побольше о минеральных красителях… Пока спрячь всё это. Местным не показывай. Технология ещё сильно недоработана. Я ей займусь, но это небыстро.

— Не показывать? — Вепуат с расстроенным хмыканьем склонился над поддоном. — Зря ты это. Хорошие бутылки получились. Местным было бы интересно. Может, я им хотя бы бусины отнесу?

Он провёл ладонью по поддону, скатывая стеклянные кругляши на край.

Защитное поле Гедимин выставить успел. Вепуат, от резкого удара в грудь вывалившийся из шатра, тут же возмущённо завопил и полез обратно, но ремонтник не обратил на него внимания. Он смотрел на багровый шар защитного поля, раздутый изнутри раскалённым газом. Кромку рэссенового поддона срезало, как ножом, край среза светился красным и дымился, но обугленные остатки подстилок на полу дымили сильнее. Шар защитного поля скатился в полуметровую яму и теперь лежал на её дне. Гедимин слышал, как гравий под ним шипит и булькает.

— Яд-дро Сатурна… — выдохнул Вепуат, наклоняясь над ямой и глядя на дымящиеся камни. — Совсем забыл, что нельзя вращать… А что с поддоном?

— Прожгло, — буркнул Гедимин, по светящемуся краю среза прикидывая начальную температуру газового облака. «Плазма какая-то, а не осколочный снаряд. Не помню при взрыве камешков и деревяшек такого нагрева. Может, защитный купол так сплющил газ? Да нет, непохоже…»

— Ядро Сатурна… — повторил Вепуат, растерянно глядя на побелевший шар. — Выходит, бусины надо делать кривыми. И чем кривее, тем лучше. Правильно ты сказал — местным такое показывать рано.

Гедимин вскрыл защитный купол и услышал тихий звон — тонкая стеклянистая плёнка, застывшая по стенкам шара, проломилась и обсыпалась внутрь. Ещё секунда — и хрупкий дымящийся шар растрескался и лопнул, оставив на дне ямы горку прозрачных осколков. Гедимин подцепил один из них — фрагмент расслоился, треснул по всем швам и ссыпался с его когтя на землю. Сармат осторожно, помогая себе генератором защитного поля, выгреб всю горку со дна ямы. Когда он закончил, внутри сформированного шара остался мелкий стеклянный песок.

— В переплавку, — буркнул Гедимин, ссыпая осколки в ещё не остывшую «печь». Вепуат, склонившись со сканером над подстилками, выловил ещё три куска стекла — тонкая прозрачная плёнка разлеталась от малейшего дуновения, трескаясь на мелкие части и впиваясь во всё подряд.

— Больше не видно, — доложил Вепуат, вернув Гедимину последние осколки. — Вот как оно, значит, работает… А если это на открытой местности? Там же всё будет в этой дряни…

«И кто-нибудь точно её вдохнёт,» — закончил про себя Гедимин. «Или проглотит. Она довольно лёгкая, будет распространяться с ветром… Мать моя колба! Я хотел дать местным новый удобный материал. Почему опять получилась бомба⁈»

— А что, больше лепить не будем? — разочарованно вздохнул Вепуат, глядя, как Гедимин роняет светящийся стеклянный комок на поддон и выключает «печь». — Я хотел попробовать сделать кривые бусы…

— В другой раз, — буркнул Гедимин, задвигая повреждённый поддон с остывающим содержимым в самый дальний угол. — Тут ещё много надо доработать.

Он достал ежедневник и открыл на чистой странице. «Формовочные черпаки и отрезные лезвия… и трубку надо будет удлинить. Может, частично сделать её из кости? Вес получается большой, карликам будет неудобно…»

…Защитный купол остался за спиной. Снаружи было светлее, но ненамного — на холме постепенно темнело, и аборигены поснимали колпаки с фонарей. Гедимин свернул к передвижной лаборатории, но дойти не успел — его окликнул Вепуат. Догнал он ремонтника у трапа и отчего-то выглядел смущённым. Гедимин мельком отметил, что щитки на пальцах разведчика — только на пальцах и на лице они ещё оставались щитками, хоть и стали похожи на мелкую чешую — заметно оплавились. Вепуат потёр их о броню в тщетной попытке разровнять и быстро шагнул в шлюзовую камеру.

— Уже остыло? Опробуем?

Гедимин смерил его угрюмым взглядом.

— Ты про что?

Он остановился у литейной станции, взглянул на табло и протянул руку к опокам, отмеченным зелёными сигнальными светодиодами, — там температура уже снизилась до безопасной. Переплавленная серебристая крица застыла небольшими слитками, ракушка из рэссены окончательно посинела. Гедимин рассовал слитки по карманам, подобрал раковину, сунул коготь во внутреннюю полость и довольно хмыкнул. Мембраны и тяжи для акустического устройства уже были готовы, оставалось их установить.

…Гедимин оглянулся на плотно задвинутую переборку (за ней вроде бы никого не было — с тех пор, как сарматы пришли в лабораторию, из дальнего отсека не доносилось ни звука), покосился на Вепуата, нависшего над столом, и, прижав литую раковину ладонью к столешнице, аккуратно дёрнул за жгуты. По ушам ударил пронзительный вой. Гедимин чувствовал, как звук вибрирует, а вместе с ним вибрируют кости. «Так и нырнул бы на три метра в землю,» — думал он, болезненно морщась. Вепуат шарахнулся к переборке, схватившись за наушники. В соседнем отсеке что-то громыхнуло, во весь голос помянули спаривание «макак», переборка с лязгом влетела в паз, и в лабораторию вывалились четверо филков. За ними, бормоча что-то по-сарматски, вышел Кенен Гварза.

— Кет, мать твоя колба! Это ещё что⁈

Сирена ещё подвывала, хоть и вполголоса, — мембраны внутри вибрировали всё слабее. Гедимин покосился на секундомер. «Быстро она выдыхается. Надо будет доработать. Хотя бы до пары минут.»

— Сирена для станции, — ответил вместо него Вепуат, кивнув на ракушку. — Ничего так воет. В бункере услышишь!

Гварза сердито фыркнул.

— А предупреждать о проведении таких испытаний уже не принято? — он прижал ладонь к наушнику и оглянулся на притихших филков. Все четверо до сих пор морщились и тёрли уши, а один — локоть. Гедимин смущённо сощурился.

— Сирена и должна быть громкой, — пробормотал он. — Чтобы никто не пропустил сигнал. Поставлю её у реактора, и если будет пробой…

Гварза тяжело вздохнул.

— Такое ощущение, что я со столом разговариваю. Ты об испытаниях предупредил?

— Кто же знал, что вы там? — снова влез Вепуат. — Мы специально сюда пришли, чтобы никого на холме не напугать. А могли бы испытать снаружи, чтобы вся Равнина слышала. Вот было бы весело!

Гедимин подобрал сирену со стола, обогнул спорящих сарматов и боком протиснулся в шлюз. «Куда бы забраться, чтоб там не достали? В реакторный бункер, что ли? Да, точно… там и проверю сирену под облучением. Заодно хранитель её послушает.»

…Айзек, оглянувшись на Гедимина, удивлённо хмыкнул.

— Чего пришёл? Лучше бы отдохнул перед сменой. Волнуешься из-за обряда?

Гедимин досадливо сощурился.

— Я сделал аварийную сирену, а Гварза не даёт её испытывать. Прикрой наушники, сейчас тут будет громко.

Айзек посмотрел на металлическую ракушку и её подпорки и тронул пальцем выпуклости на боку.

— Слепок с биологического образца?

— С местного музыкального инструмента, — Гедимин вспомнил «голос» сирены и поморщился. — Мерзко воет. Не проспишь и не прослушаешь. Отодвинься, я реактор открою.

Посреди коридора с тихим хлопком растянулось защитное поле. Гедимин тронул жёлтый камень и почувствовал, как тёплые волокна оплетают его пальцы.

— Я принёс одну штуку. Она предупредит нас, если у тебя случится авария. Как только излучение наверху станет сильным, начнётся вой. Мы его услышим и придём тебе на помощь.

Гедимин не был уверен, что его услышат — глаза у существа он замечал, а вот уши из реактора пока не торчали — но волокна, потеплев, дотянулись до его головы, сплелись на висках и затылке и стекли на лопатки. Хранитель «улёгся» сармату на загривок и отпускать его, по-видимому, не собирался. Гедимин, еле слышно хмыкнув, ещё раз проверил положение сирены и отодвинул заслонку.

Сквозь вибрирующий вой он услышал ругань Айзека — наушники сармат всё-таки не прикрыл. Сирена дрожала, чуть не подпрыгивая вместе с подпорками. Хранитель «переполз» Гедимину на грудь, но признаков страха не проявлял — казалось, он заинтересованно прислушивается.

— Завода ей хватает ненадолго, — сказал ремонтник, когда вой притих. — Думаю растянуть действие хотя бы до пары минут.

— Н-не надо, — отозвался Айзек, прижимая ладонь к наушнику. — Оно и так воет достаточно долго. Если кто-то это за десять секунд не услышит — он уже помер.

— На станции будут закрытые помещения, — качнул головой Гедимин. — Там могут и не расслышать.

— Дублирующие посты, — Айзек снова потёр наушник. — Чтобы на вой главной сирены включали ещё несколько — и так, пока вся дежурная смена не сбежится. И ещё какую-нибудь штуку, чтобы предупреждала, когда тревога минует.

Гедимин пожал плечами.

— Можно и такую. Чтобы срабатывала на растяжение жгутов, а не на сжатие…

— Главное — с другим звуком, — Айзек неприязненно сощурился на металлическую ракушку. — Говоришь, это местный музыкальный инструмент? Или в него при нас не дули, или ты его серьёзно доработал. Кенен это слышал?

Гедимин поморщился.

— Он выгнал меня из лаборатории. Я, что ли, виноват, что он из отсека не подавал признаков жизни⁈

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Значит, Кенен услышал вот это вот без предупреждения? Н-ну… Я бы тоже выгнал. Надеюсь, слышать её мы будем нечасто.

…«Ковкий при четырёх сотнях по Цельсию, при семи — жидкий,» — Гедимин, устроившись у зеркала-монитора, задумчиво рассматривал деформированный слиток «водяного металла». «Удобно его обрабатывать при местных технологиях. Это, выходит, что-то вроде меди — ковкое, но мягкое. Можно увеличить прочность, но… другое, кажется, важнее. Отражающая способность…»

Он поднёс слиток гладкой стороной к зеркалу и вгляделся в позеленевшую поверхность. На ней проступило размытое, но всё же различимое отражение радиометра.

«Если нанести расплав тонким слоем на стекло…» — сармат снова задумался, теперь уже надолго. «Проще всего, для местного использования, — внутрь ещё горячего сосуда. Пока он надет на трубку, взять ещё одну и влить расплав. Получится ёмкость, зеркальная внутри. Осторожно подогреть, разрезать и растянуть… Надо будет попробовать. Для станции такие зеркала не годятся. А вот аборигены… думаю, оценят.»

6 день Огня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Ну вот, — Гедимин с тяжёлым вздохом уткнулся лбом в корпус реактора. — Сегодня пойдём в Сфен Огня. Будем благословлять целый город твоим именем. Ещё бы я знал, как тебя зовут…

Щупальца хранителя сплелись на затылке и протянулись вдоль хребта, выпустив два ветвистых отростка на плечи. Существо сегодня было общительным и вроде бы спокойным, только Гедимину было не по себе.

— Тут, за монитором, будет Гварза, — предупредил он хранителя, перебираясь ближе к пульту. — Но он тебя не тронет. Только проследит за показателями. Сидите оба тихо! Мы вас надолго не оставим.

Одновременно со скрежетом сдвигаемой каменной крышки снаружи донёсся негромкий смешок.

— Уговариваешь хранителя? — Айзек, погасив фонарь, спустился к «монитору» и приподнял руку в приветственном жесте. — Хорошо, что Кенен этого не слышит.

Гедимин поморщился.

— Скажи Кенену, чтобы не вздумал выходить на контакт! Нам тут только аварии не хватало.

— Не запугивай хранителя раньше времени, — отозвался Айзек, недовольно щурясь. — Кенен ничего плохого ему не сделал. Может, они вообще поладят. Иди наверх и поспи хотя бы четыре часа! Перед рассветом встречаемся у разлома.

…Через три часа Гедимин стряхнул тяжёлую дрёму и поднялся с подстилок. «Пора сделать хоть что-то полезное,» — он выложил из кармана слиток ульсены, придвинул ближе полупустую ёмкость с кейеком и полез в ящик — там лежали массивные детали каменного горна. «Опробую все инструменты, а если успею — позову Вепуата. С зеркалом одному возиться будет тяжело.»

Звать Вепуата не пришлось — он сам выбрался из шатра, когда Гедимин проходил мимо — в ту же секунду, будто сидел и ждал его, прислушиваясь к шагам.

— Ты куда? Ещё не уходите?

— Рано, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на разведчика. — Чего не в Сфене Огня? Погода нелётная?

— Уже отлетали, — сказал Вепуат, вслед за сарматом поднимаясь по трапу. — Сегодня будешь плавить стекло? Я вот думаю — по такой технологии ведь можно сделать чашку? Горловину, там, расширить…

— Чашку? — озадаченно повторил Гедимин. «Да, верно. Как раз случай опробовать разные инструменты.»

… — Это всё для нашей работы? — Вепуат тронул пальцем блестящие, только-только с заточки, металлические инструменты. — А черпак зачем?

— Чтобы по ладони не катать, — отозвался Гедимин, покосившись на руку разведчика. За ночь щитки на его пальцах приняли нормальную форму — даже ненужные шипики и гребни куда-то делись. «Переплавил. Жаль, на остальные перья ему времени не хватило,» — сармат посмотрел на пернатую броню Вепуата и едва заметно поморщился. «Хвост и крылья у него там ещё не прорезались?»

Черпак был костяной — отобранная у филка-коменданта лопата без черенка. Костяную лопату Гедимин выменял на кованую, из рэссены; филк пять минут фыркал, что она тяжёлая и неудобная, ещё десять минут по очереди с добровольцами тыкал ей в гравий и нехотя согласился, что «и такая сойдёт». Сармат вспомнил, какими большими глазами на обращение с рэссеновой лопатой смотрели Бронны-уборщики и сбежавшиеся охранники, и покачал головой. «Ну удобнее же работать широким лезвием. Этими их костями ничего не накопаешь, разве что дырку провертишь.»

…Обломки кейека, вываленные в печь, порыжели, но на этом дело и кончилось. Гедимин, досадливо щурясь, направил на них сопло сфалта. Камни накалились добела, в плавильном конусе забулькало, и сармат плотно прикрыл проём.

— Мало кейека, — буркнул он. «Надо было вместо камней положить термопластины… Хотя — местные-то их сделать не смогут… или смогут? Рэссену они кое-как обрабатывают. Добавить в неё кейек, повысить степень нагрева…»

— Мало — не мало, а всё работает, — отозвался Вепуат, сосредоточенно глядя на печь. Гедимин озадаченно на него посмотрел. «Далось ему это стекло… Так, трубку я переплавил — а где штырь?»

Стержень для намотки стекла обнаружился в ящике стола — и Гедимин его туда точно не клал. Металл заметно потемнел, и на нём проступили светлые полосы — кто-то неуклюже оббил его от налипшего расплава и поцарапал.

— Ты возился со стеклом? — сармат повернулся к Вепуату. Тот быстро отвёл взгляд.

— Я хотел почистить — много налипло…

Гедимин открыл было рот, но тут под пологом зашуршало — в шатёр сквозь воздуховод защитного купола пытался протиснуться нхельви. Вепуат нашипел на него — существо попятилось, выдернуло голову из проёма и шмыгнуло на улицу. Гедимин взялся за генератор поля, разветвляя и сужая проёмы. «Вот аборигенов тут точно не надо. Никаких. Пока мы сами с технологией не разберёмся…»

…Гедимин прокрутил трубку в пальцах, нажал, вдавливая свёрнутую спиралью ножку в заготовку и снова тронул лезвием вращающийся широкий край. Чашка расширилась, стенки вывернулись наружу, и сармат снова сунул заготовку в горн. «Загнуть их или подобрать? Подберу — так вроде удобнее.»

— Ага, вот так… на бутон похоже, — Вепуат навалился грудью на столешницу, завороженно глядя на светящуюся заготовку. Гедимин молча ровнял лезвием края и смотрел на свёрнутую спиралью ножку — или рукоятку. «Сделать снизу плоско? Или конусом, чтобы втыкать в землю? А, так оставлю. Всё равно в переплавку.»

— Гедимин, держи её! — услышал он голос Вепуата, и к чашке сбоку прилипла стеклянная полоса — одна из заготовок для бус. Она свисла было к столу, но Вепуат подхватил её, прижимая к чашке вторым концом. Схватилось неплотно — свечение успело из жёлтого стать рыжим — но прилепленный элемент кое-как держался.

— Это что? — спросил Гедимин, машинально сунув заготовку в горн и поправляя размягчившуюся полосу. Вепуат уже тянул к нему вторую, быстро остывающую на весу.

— Поверни… ага, сюда её, — разведчик прилепил стеклянную «лапшу» к чашке и поддел её, придавая полосе выгнутую форму. — Это будут ручки. Ручки у чашек, — ты что, не видел?

«Всё равно в переплавку пойдёт,» — Гедимин, подавив тяжёлый вздох, опустил на поддон побагровевшую заготовку — почти ровную чашку со спиральной ножкой и несимметричными ручками почти одинаковой формы. Вепуат радостно ухмылялся.

— Я же дал тебе делать бусы, — Гедимин кивнул на край поддона, где лежали два маленьких остывающих многоугольника. Острые углы у Вепуата не получились — бусины всё равно были округлыми, но хотя бы удалось сбить симметрию.

— Я делал. Заготовки кончились, — развёл руками сармат и снова уставился на расплав в печи. Хорошо облучённый кейек ещё не остыл, и стекло оставалось жидким. «Всё-таки надо больше камней,» — подумал Гедимин. «Или на камнях попробовать выцарапать тот значок. Интересно, кто-нибудь пробовал?»

— Ладно, — сармат сунул в печь тигель с расплющенной серебристой лепёшкой. — Больше не дам. Поможешь мне с большой вещью. Если получится — будет хорошо.

Вепуат заинтересованно хмыкнул и придвинулся ближе.

— Что за металл? Мифрил?

Гедимин поморщился.

— Мифрил при такой температуре только-только нагреется. Это ульсена. Попробуем её напылить. Сможешь держать трубку, аккуратно вращая?

…«Полчаса до рассвета.»

Вспомнив о предстоящем ритуале, Гедимин угрюмо сощурился.

«Время ещё есть,» — он встряхнул головой и снова впился взглядом в светящийся стеклянный цилиндр. Сам он уже остыл до красноты, но внутри ярко горел тонкий слой расплавленного металла. «Схватилось? Ага, готово…»

Отобрав у Вепуата трубку, он сунул заготовку в опустевший, но ещё раскалённый горн. «Двадцать два, двадцать три… Так, а теперь — очень быстро.»

— Держи, — сунув трубку Вепуату, Гедимин чиркнул по стеклу когтем, вспарывая цилиндр снизу доверху. Ещё доля секунды — и к надрезанному краю прилипла полоса металла. Стеклянная лента, отсечённая от трубки, повисла, налепленная на штырь. Гедимин следил, как она из рыжеватой становится красной и медленно гаснет.

— Готово, — он опустил затвердевший стеклянный лист на поддон. В гладкой поверхности на секунду отразилась его ладонь, Вепуат со стеклодувной трубкой в руках, костяные опоры шатра… Гедимин повернулся к горну, выгребая раскалённые камни в огнестойкий бочонок, отряхнул руки и закинул забытый на столе сфалт на плечо.

— Последи, пока остынет. Потом засунь всё в ящик, — сказал он Вепуату и с трудом сглотнул слюну — что-то сдавило горло. «Возня со стекляшками хотя бы имеет смысл… Ладно, обещание есть обещание. Пойдём изображать жрецов.»

…Айзек стоял у разлома и тихонько что-то насвистывал. Увидев Гедимина, он едва заметно ухмыльнулся и поправил крепления заплечного плазмомёта.

— Думал уже, придётся тебя разыскивать. Посвети вот сюда, — он поднял на вытянутой руке круглый сосуд с двумя горловинами. — Зелёная цера с ворванью. Надеюсь, этого количества хватит.

Из горловин ударил зелёный свет. Гедимин быстро прикрыл проём в корпусе сфалта пластинами — от слишком долгого облучения цера могла воспламениться.

— Взял плазмомёт? — он кивнул на оружие за плечом Айзека, где-то оставившего свою кинетическую винтовку.

— Одолжил у Кенена, — отозвался тот. — Очень надеюсь, что не пригодится. Ну что, идём?

Он коснулся шлема, опуская на глаза тёмный щиток, и Гедимин повторил его жест. Ему было не по себе. «Интересно, Айзек знает язык Сэта? Или… может выучить по ходу?»

…«Плюс девяносто,» — Гедимин скосил глаз на термометр. «Хорошо, что мы в скафандрах.»

Зал в форме приплюснутой полусферы с узким отверстием в потолке охлаждался плохо, грубая каменная кладка практически перекрывала отток воздуха — и к тому же внутрь набилось четыре десятка Сэта. Гедимин стоял в центре, сложив руки на груди, и, по совету Айзека, «делал умное лицо». Из того, что говорил Айзек, а периодически — жрецы и кто-то из вождей, сармат не понимал ни слова. Он даже не был уверен, что это жрецы и вожди — только скользил растерянным взглядом по их украшениям. Стоило поднять взгляд выше, туда, где разрисованная чёрными и белыми узорами крыша стыковалась со скальными стенами, — и он упирался во вмурованные в стык черепа. Их было много, и, кажется, иногда добавлялись новые — третий ряд «украшений» был незамкнутым. Черепа были разные, вытянутые и приплюснутые, жёлтые и почерневшие, будто обугленные; кто-то аккуратно замазал глиной проломы, вставил камешки вместо недостающих зубов и соединил нижние челюсти с верхними под небольшим углом. «Вон там — явно Скогны. Или Бронны… или Бронны мельче?» — Гедимина передёрнуло, и он перевёл взгляд на воинов в рэссеновых кольчугах. Металлического оружия не досталось даже им — в руках они держали костяные копья, судя по множеству нелепых отростков и вставленных куда попало камешков — не боевые, а церемониальные. «Ну так ритуал, а не война,» — сармат криво ухмыльнулся и покосился на Айзека. «Ничего не понимаю. Ни звука. Начинать, или ещё рано?»

Айзек вскинул руку. Сэта слаженно шагнули назад, прижимаясь к стене. Гедимин мигнул.

— Уран и торий! — Айзек, повернувшись к нему, поднял к груди сжатый кулак. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», сдёрнул с плеча сфалт и вскинул на вытянутых руках к потолку. Под пальцем хрустнула, сдвигаясь, экранирующая пластина, зелёный луч ударил в разрисованный свод.

— Уран и торий! — выдохнул сармат, чувствуя, как пальцы обжигает горячий ветер. Пластина тут же встала на место, но стены уже зажглись — луч задел звено какой-то разветвлённой цепи, и вмурованные тут и там осколки кейека накалились докрасна. С потолка сверкнули ослепительно-белые узоры — цера, напитавшись омикрон-квантами, тоже зажглась ярче прежнего. Коротко взвыли и тут же замолчали дудки. Айзек протянул руку к стене. Видно, он тренировался долго — через пять секунд на красном камне горел ядовито-зелёный трилистник, ровный, как по трафарету.

— Уран и торий! — Айзек поднёс ладонь к трилистнику и, повернувшись к безмолвным аборигенам, провёл рукой вдоль их строя. Сэта зашевелились, переглядываясь, Гедимин услышал шорох и треск со всех сторон; потом один из жрецов двинулся вперёд.

«А, совсем забыл,» — сармат быстрым жестом приложил ладонь к сфалту, ткнул себя кулаком в грудь и повёл ладонью, будто стряхивая что-то с пальцев на собравшихся. Жрец остановился, слегка наклонил голову, прижимая сжатые кулаки к груди, и заговорил. Гедимин растерянно оглянулся на Айзека.

— Сейчас пойдём по городу, — быстро перевёл тот. — Они извиняются, что он такой запутанный. Несколько кварталов пройдём насквозь, а благословлять начнём с больших цехов. Вон в той стороне выход.

…Сарматов действительно ждали. Гедимин, проходя сквозь кварталы-колодцы, старался смотреть перед собой и головой не вертеть, но видел краем глаза, что на узких террасах и нависающих со всех сторон ступенях нет свободного места. Сэта смотрели на пришельцев с каждого камня. Голосов Гедимин не слышал — всё заглушали рявкающие за спиной дудки и взвизгивающие рамки с натянутыми на них нитками — местные струнные инструменты. Нитки были из серебристого «асбеста» — всё, что Гедимину об этих приспособлениях удалось понять.

Массивные каменные створки на пути сарматов были отодвинуты до упора и закреплены клиньями. Усиленная вентиляция выдувала из цеховых помещений горячий пар. «Асбестовый цех,» — мгновенно определил Гедимин, увидев колодец с прорезанными в стенках желобами, отверстия в полу, забранные решётками, и корзины с белесым волокном, пучками торчащим наружу. К работе никто не прикасался — все Сэта, что были в цеху, выстроились вдоль стен и уставились на пришельцев. Дудки взвыли громче. «Хвост» из местных жителей, идущих за сарматами и вокруг них, распределился по свободным местам, и в цеху стало очень тесно. Айзек повернулся к стене, высматривая ровный участок. Один из «инженеров» с серебристыми шнурами в волосах замахал рукой, показывая на выступ между желобами. Там на высоте, удобной для Сэта, уже виднелись какие-то полустёршиеся значки.

— Уран и торий! — Айзек повернулся к Гедимину. В тишине было слышно, как вдалеке, за множеством поворотов, шипит пар над термальными источниками. Сармат криво ухмыльнулся. «Пора,» — он вскинул сфалт над головой. Зелёный луч вспыхнул, зажигая намазанную на стены церу белым огнём. Гедимин порадовался, что он в шлеме, — его уши сейчас, наверное, горели ярче. «Слово… есть… слово,» — повторял он про себя, выдыхая заученную формулу. «И мы его сдержим.»

…Комната с термальными источниками была всего одна. К ней со всех сторон лучами сходились асаановые цеха — множество помещений, где камень дробили, несколько открытых «печей» для прожарки волокна, узкие многоярусные пещеры чесален… Гедимин ждал, что дальше их выведут в кварталы прядильщиков и ткачей, но коридор от источников резко повернул в сторону.

— Тут везде много маленьких мастерских, — на ходу пояснял Айзек, сосредоточенный и деловитый. — Но нас сначала отведут к плавильням, а потом — в местные… поля, не то фермы. Видишь, мастер плавилен вышел вперёд?

Гедимин посмотрел на Сэта, незаметно возглавившего процессию, и беззвучно усмехнулся. «Ну да, кому ещё достанутся кованые браслеты. И даже какая-то каска. Спецовку бы ещё…»

…Сюда процессия не влезла — места в узкой выгородке хватило только «мастеру плавилен», зачем-то пролезшим жрецам и самим сарматам. Над Гедимином, уходя к узкому отверстию в потолке, нависла багровая стена, изрезанная террасами и утыканная ступенями. Массивные сдвижные створки прикрывали технологические отверстия. Они тянулись цепью вдоль стены; тут было три печи — три длинных канала, выложенных изнутри кейеком. «Главная полость там,» — Гедимин произносил заученные формулы, но думалось ему только о массивной конструкции над головой. «Засыпана кейеком. Там — меньше, там больше… разные температурные режимы?.. Шлак стекает по каналу… ага, вон там лётка, замазана глиной, а вот сюда он выльется. Та-ак… с той стороны печей тоже что-то есть. Кузнечные горны?»

Он коснулся ладонью багровой стены. «Верно. Три яруса горнов. Кузнечные террасы. Куют рэссену.»

Пять минут спустя сарматы стояли на нижнем из ярусов, и Гедимин видел уже не «внутренним зрением», а своими глазами каменные заслонки горнов, широкие террасы над узким проёмом, натянутые верёвочные мостки, каменные наковальни и костяные протяжные устройства. У Сэта, глазеющих на чужаков с террас, набедренные повязки были длиннее и шире «штатных» и даже отчасти напоминали передники. «А молоты у них из камня,» — мельком отметил Гедимин. «На нерабочих поверхностях — резьба. Нашли же, что украшать, мать моя колба…»

Сарматы выходили из сухих горячих шахт к сырым и относительно прохладным, когда на запястье Гедимина мигнул дозиметр.

— Айзек! — ремонтник посмотрел на прибор и растерянно мигнул вместе с ним. — Сигма пульсирует!

— Ага, — отозвался «жрец», тронув запястье. — И давно. Начала после первого зала. Я тебя не стал тревожить… Хорошо пульсирует. Как думаешь, к чему это?

— Понятия не имею, — пробормотал Гедимин, стараясь не ёжиться. Стрелка под экраном дозиметра металась во все стороны — то ли не находила источника, то ли не могла выбрать между несколькими равноценными. Гедимин прикрыл прибор ладонью — стрелка замерла, уверенно указывая туда, откуда сарматы только что ушли.

— Это в цехах, — прошептал он. — Видимо, мы… что-то расшевелили. И теперь оно…

Айзек вцепился в его локоть, и сармат остановился. За спиной заскрипело и завыло особенно пронзительно — «жрецов» привели в очередной «цех».

Когда музыка смолкла, Гедимин услышал шорох сырой зелени, хруст чего-то сочного и невнятное попискивание. Он стоял у полузаложенного проёма, ведущего в темноватую длинную пещеру. По её потолку тянулась полоса, нарисованная церой, по полу — узкая извилистая тропа, всё остальное место занимали бесформенные заросли.

Это всё было живым — Гедимин понял это по хаотичному расположению. Безлистные ветки торчали во все стороны и местами срастались, из-под них выпирали бугорчатые шары, на полу лежали ребристые лепёшки, обросшие чем-то волокнистым с рассыпанными по волокну ягодами. Среди зарослей, не обращая внимания на пришельцев, бродили огромные «мокрицы» со странно окрашенным панцирем, рылись небольшие голокожие существа, летали живые пузыри с короткой бахромой. В узкие отверстия в стенах просачивалась вода — они где-то соединялись с термальными источниками — и воздух в пещере был сырым и тёплым.

«Странный цех,» — Гедимин, повернувшись к Айзеку, озадаченно хмыкнул. Теперь он заметил, что пещер здесь несколько, и все они уходят далеко, многократно между собой соединяясь. Жрец, снова вылезший вперёд, дотронулся до камня над низким сводом и что-то прошелестел.

— Сэта хотят, чтобы священный знак был нанесён на этот камень, — перевёл Айзек. — А обряд пройдёт тут, снаружи. Здесь растёт пища для жителей Шакхи. Это очень важное место.

«А. Пищеблок. Понятно,» — Гедимин уже привычным жестом вскинул сфалт над головой. «Пища — это важно.»

Краем глаза он увидел, как вспыхивает экран на запястье — пульсация усилилась, и у излучения, кажется, появился ещё один источник. Сармат порадовался, что никто не видит его лица, — скрывать тревогу становилось всё сложнее.

— Сигма, — прошептал он, когда Айзек поравнялся с ним на пути в очередную пещеру. — Она усиливается. Весь город светится. И мы его подогреваем. Предупредить местных?

— Думаю, они всё чувствуют, — прошептал Айзек в ответ, оглядываясь на многометровую процессию. За сарматами понемногу утягивался весь город; сегодня всем было не до работы. Те, кто шёл рядом со «жрецами», ещё сохраняли торжественный вид, но позади, за музыкантами, уже началось веселье. Гедимин краем глаза видел, как Сэта приплясывают, ухватив друг друга за плечи и выстроившись в цепочку. На ходу раздавали ягоды, нанизанные на нитку. К «официальным» дудкам и рамкам со струнами добавились костяные трещотки и что-то, издающее икающий звук. «Ну, им хотя бы весело,» — Гедимин пожалел, что не может вылить на горящий затылок ведро холодной воды. «Не такие уж они дикари. Всё понимают. Хорошо, хоть в лицо не ржут.»

…По меркам Земли Шакха была даже не городом — так, небольшим посёлком, но Гедимину, проходящему запутанными кварталами, она показалась бесконечной. Множество картинок слились в красно-жёлтую мешанину, оставив в памяти только отдельные детали — куски чёрной руды с горящими внутри красными фрагментами кейека, неожиданно — рэссеновые киянки для выколачивания «огненных камней» из шлака, ряды костей, о которые тёрся, скручиваясь, «асбестовый» трос, лепной сосуд в форме «трилобита» с крыльями и хоботком… Когда процессия вывалилась в последнюю шахту, Гедимин перевёл усталый взгляд на стены, потянулся за сфалтом — и даже не сразу понял, что тут ничего нет — только лестница, уходящая к открытым «воротам».

— Стой, — Айзек придержал его за руку. — Наша работа закончена. Остались последние формальности.

Солдаты в кольчугах и рэссеновой чешуе резкими жестами выгнали большую часть процессии в коридор, и она растянулась там, распределившись по трём соседним кварталам. Давки не было — из узких проёмов все проворно разбежались по открытым участкам. В последнем колодце остался только жрец и трое «вожаков».

— Садись, — прошептал Айзек. — Они ждут, пока мы сядем.

Гедимин оглянулся через плечо — к ногам сарматов незаметно принесли плоские подушки, застеленные сверху трёхцветной тканью. Полотно было сшито из узких полос, а подушки — скорее всего, из десятка слоёв простёганного материала, — уточнять Гедимин не стал.

Аборигенам подушек не полагалось, и они, не смущаясь, устроились на полу — хотя кто-то покосился на стену, как будто искал там гамак. Жрец прижал оба кулака к груди и низко наклонил голову, потом вскинул руку и широким жестом обвёл стены колодца.

— Сэта очень благодарны нам, — бесстрастно перевёл Айзек. — Давно городские каналы не наполнялись так огнём. Камни Шакхи поют. Город будет праздновать… Нас просят присоединиться к пиру.

Гедимин резко качнул головой. Дозиметр уже не вспыхивал — светился из-под брони ровным ярким светом. Хотелось проверить показания за последние два часа, но при аборигенах было неловко.

— Нам пора в Элидген. Там реактор… — не договорив, он стиснул зубы. «Реактор! Пока мы тут заняты неизвестно чем… И ещё эта сигма… Кого мы тут разбудили? Как объяснить про сигму местным⁈»

— Не бойся, атомщик, твои мучения очень скоро закончатся, — ровным голосом проговорил Айзек и перешёл на язык Сэта. Когда он начал говорить на нём, а не на Джагульском, Гедимин не заметил, — видимо, как и Вепуат, «освоил по ходу».

— Сэта были бы очень рады видеть нас на пиру, — перевёл Айзек длинный ответ. — Но они не могут принуждать нас. Они приготовили небольшие подношения и надеются, что они будут угодны Пламени.

Жрец положил перед сарматами три белых узелка. Протянув к ним руку, Гедимин почувствовал жар.

— Они поднесли нам кейек, — перевёл Айзек быстрые пояснения. — Потому что кейек нужен даже равным Куэннам. Ещё здесь асаан — разные хорошие нити, потому что они получились хорошими после первого нашего благословения. И ещё — то, о чём мы им сказали. Они не знают, зачем это нам, но уверены, что мы не замышляем ничего злого против них.

Гедимин, ошалело мигая, открыл последний мешочек. Внутри блестела жёлтая шерсть. Настригли её с одного невезучего Сэта или собрали по клочку с города, — образцов набралось много, вот только лежали все они вперемешку. «А, какая разница,» — подумал сармат, убирая подношения в ниши скафандра. «Если ДНК нет, то его ни у кого нет. Ассархаддон убедится — и отстанет.»

— Что с тем Сэта, которого они наказали? — спросил Гедимин. — Он был на празднике?

Айзек крепко сжал его ладонь и заговорил по-сэтски. По лицу жреца пробежала волна.

— Тот Сэта мог смотреть на церемонию из своего квартала, — перевёл Айзек. — Это ему не могли запретить. Но на пиру его не будет. Теперь Сэта знают, чего он пытался их лишить. Жрецы постараются сохранить ему жизнь, потому что ты так хотел. Но они не могут заставить Сэта желать ему добра.

Гедимин болезненно сощурился. «Чего их лишили-то? Возможности пройти толпой по городу? Концерта дудок⁈»

— Попрощайся с ними, — прошептал Айзек, выпустив его ладонь. — И мы пойдём. Мне уже самому неспокойно.

…Едва Гедимин открыл экран дозиметра, стрелка-указатель, качнувшись, упёрлась в горизонт.

— Город, — прошептал сармат, проследив направление. — Теперь светит весь город.

«Свечение» города он наблюдал, уже стоя над разломом. Здесь интенсивность сигма-излучения достигала десятой доли кьюгена, и сармат не хотел думать, с какой силой оно «горит» в пещерах Шакхи. «Омикрон в норме,» — отметил он. «Хотя бы омикрон…»

— Плюс двадцать, — Айзек щёлкнул по экрану передатчика, отобразившего показания термометра. — Теплеет. М-да, кого-то мы хорошо подогрели…

Гедимин поёжился.

— Тут рядом вроде бы нет ирренция. Нечему взрываться.

— Это успокаивает, — Айзек, убрав с лица тёмный щиток, слабо усмехнулся. — Идём, атомщик. Нас просили — мы сделали. Дальше они разберутся, нравится им такой результат или нет. А тебе надо в душевую. У тебя уже глаза в кучу.

Гедимин досадливо поморщился — «и как он видит сквозь тёмный щиток⁈»

«Да, в душевую,» — подумав о холодной воде, он приободрился. «А потом — изучать сканы. У Сэта всё-таки есть дудки. Но в них почему-то не дуют подолгу. „Вяк“ — и всё. Надо посмотреть сканы…»

…Едва Гедимин шагнул за разлом, и сканы, и холодная вода вылетели у него из головы. Над Сарматским холмом полыхал зелёный купол, выгорающий изнутри, и захлёбывалась воем сирена.

… — Реактор цел! — крикнул, кинувшись Гедимину наперерез, Вепуат, но сармат его почти не слышал — раскалённые невидимые волокна впились в череп. Хранитель «бросился» навстречу, дрожа всеми щупальцами. Купол над реактором горел ровной зеленью. Сирена ещё подвывала, но уже еле слышно.

— Альнкит заглушен, — буркнул Гварза, через плечо оглядываясь на Гедимина. Между сарматами тут же вклинился Айзек. «Когда он успел под купол? Я же обогнал его ещё в ущелье…» — мелькнуло в голове Гедимина. Он вместе с двумя сарматами склонился над шахтой реактора. Каменная крышка была сдвинута, из проёма в купол бил тонкий зелёный луч, заметный даже при дневном свете. В «изоляции» одной из «магнитных» катушек чернела трещина, а прямо под ней — мелкие отверстия в мифриловом экране, проеденном насквозь.

— Хорошо, что это не управляющий стержень, — шумно выдохнул Айзек, глядя, как Гедимин снимает повреждённую катушку и отделяет дырявую пластину. Выломав из скафандра ипроновый щиток, сармат заделал отверстие. Зелёный свет погас.

— Значит, мифрил корродирует, — Гварза, хоть Айзек и отодвигал его от Гедимина, всё-таки подошёл вплотную и уставился на пластину с мелкими отверстиями и пятнами свежей ржавчины. — При всей его химической стойкости… Чем его так?

— Жидкой молнией, — отозвался Гедимин. Желание оторвать Гварзе голову сменилось холодным любопытством. Сармат разглядывал жёлтые пятна на серебристой поверхности. «Молнии» протекло немного — может, несколько капель просочилось через трещину в изоляции — но реакция, по-видимому, была бурной. Рыхлые жёлтые хлопья отваливались от лёгкого касания. Гедимин надавил чуть сильнее — и коготь, пройдя сквозь когда-то прочный металл, выглянул с другой стороны.

— Она ещё и растворитель? — Айзек покачал головой. — Вот её мы на это не проверяли. Получается, зря.

Гедимин оглянулся на реактор.

— Пойду менять катушку, — буркнул он, щурясь на отверстие, заложенное пластиной его брони. — Текк’ты здесь? Вечером будут? Нужна их помощь.

…Тонкий слой «жидкой молнии» покрывал дно стеклянной кюветы уже три часа. Никаких следов коррозии на стекле не видел ни сам Гедимин, ни его сигма-сканер.

«Ну, допустим,» — сармат, угрюмо щурясь, опустил в маслянистую жидкость обрезки мифрила и прикрыл кювету защитным полем. Внутри зашипело. Жидкость помутнела от жёлтых хлопьев и тысяч мелких пузырьков. «Один из атмосферных газов,» — Гедимин равнодушно смотрел на анализатор. «Ничего опасного… Стоп. Эта реакция… Она обратима?»

Издалека донёсся низкочастотный гул, и Гедимин, махнув рукой на все странные реакции, выбрался из шатра. Реактор следовало заэкранировать — а потом, наконец, запустить.

…Зеркало-«монитор» светилось с привычной яркостью — там, куда оно «смотрело», снова шла цепная реакция распада. Ирренций «горел», выбрасывая в никуда омикрон- и сигма-кванты. Айзек, оттеснённый от «монитора», несильно толкнул Гедимина в плечо и еле слышно хмыкнул.

— Я же сказал — всё в норме. Мне уже не веришь?

— Ты не жрец, а я не дикарь, — буркнул Гедимин и тут же смущённо сощурился — это, пожалуй, было ненужной грубостью. — Хранитель переволновался сегодня. Я к нему зашёл. Ты работай спокойно…

Айзек ухмыльнулся.

— Да уж, сегодня все поволновались. Кенен даже не понял, в чём дело, когда твоя автоматика сработала. Скинуть тебе его показания?

Гедимин покосился на «щит управления» — если эту конструкцию вообще можно было так называть — и брезгливо поморщился. «Мы, с земными приборами, ещё можем фиксировать показания на отрезке времени. А в этой штуке запись не предусмотрена.»

— Там ничего странного, — Айзек кивнул на передатчик. — Пробой экрана, вспышка снаружи — и падение мощности.

— Сигма, — прошептал Гедимин, разворачивая вслед за зелёной кривой красную. — Почему никто не смотрит на сигму⁈

Сигма-излучение, записанное с дозиметра Гварзы, хаотично пульсировало, заставляя указатель вертеться во все стороны — и мгновенно угасло после пробоя. «Опять то же самое. Кипящее облако…» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Повезло, что были слабые места. На катушках, а не в активной зоне. Значит, здесь эта дрянь тоже бывает. Мало тут своей…»

— Кипящее облако, — тихо проговорил Айзек, глядя на передатчик. — Мало мы знаем об этом явлении. Что ж, будем изучать.

Гедимин фыркнул.

— Именно этим мы и должны заниматься. А не обманывать местных дурацкими ритуалами. Хорошо, что больше не придётся туда идти. Затылок до сих пор горит. А работа простаивает.

— Не придётся? — Айзек перевёл взгляд на него и странно усмехнулся. — Если бы! Этот город Сэта ведь не единственный? И даже не главный?

Гедимин мигнул.

— Ты это к чему?

— К тому, — Айзек тяжело вздохнул. — Один Сэта забрал себе все городские благословения? А один город на отшибе забрал все благословения государства. Не удивляйся, когда придут делегации. Будем надеяться, что мирно — всё-таки мы равны Куэннам, а тут — целое Пламя…

Гедимин шёпотом помянул размножение «макак».

— Жители Шакхи не будут рассказывать…

— А то без рассказов незаметно, — Айзек криво ухмыльнулся. — Город светит так, что дозиметры зашкаливает! Жди делегаций, атомщик. Только без стрельбы, ладно?

7 день Молнии, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

«Пора запасаться деревяшками. Остались одни мелкие обрезки, а разбирать склад не хочется,» — думал Гедимин, разглядывая вырезанную из прокалённого дерева деталь. «Нечем даже пульт прикрыть. Болтается заслонка из коры…»

— Вот такой мундштук, — сказал он вслух, перекладывая деталь на стол; надо было насадить её на цельнотянутую трубку из синего металла — она уже остыла, и Гедимин перенёс её в шатёр — но сармат думал, что это подождёт. — По образцу сэтских дудок. Странная всё-таки штука.

— Ага, — согласился Вепуат, подбирая мундштук и заглядывая в отверстия. — Вот как, значит, влияет строение челюстей… Один раз дунуть могут — сильно, куда придётся — а вот медленно выпускать воздух, вытянув губы в трубку… Ну да, откуда у Сэта настолько мясистые губы…

— Долго дуть и не надо, — отозвался Гедимин. — Один раз с силой растянуть стеклянный пузырь — больше ему не нужно. А будет нужно — подогреть и дунуть ещё раз. Они должны справиться. Если эта технология их вообще заинтересует…

Вепуат, отложив недоделанную стеклодувную трубку, похлопал сармата по локтю.

— Вот вечно ты волнуешься раньше времени! Пойдём покажем им твои стеклянные штуки. Ты вчера ничего стеклянного не видел? А было бы — обязательно наткнулся бы. Значит, они так не умеют. Пойдём покажем!

Гедимин резко качнул головой. «Стеклянные штуки» всей кучей лежали в дальнем ящике стола; сармат на всякий случай его застопорил, чтобы открыть можно было, только выломав. Там же лежало и вчерашнее почти готовое зеркало; Гедимин мельком подумал, что на нём можно было бы опробовать резку раскалённым ножом — за неимением лучевых резаков и алмазной крошки аборигенам придётся справляться как-то так… но, оборвав мысль на середине, тихо вздохнул и повернулся к выходу.

— Идём уже.

«Со вчерашней беготнёй даже образцы асбеста не изучил. А тут ещё ты со своими „трилобитами“…» — думал Гедимин, со сложенной стойкой под мышкой поднимаясь на соседний холм. Гравий блестел в свете фонарей — выпала роса; особенно ярко блестели наполненные чаши туманников.

— А я вот думаю… — начал было Вепуат у самого разлома, но Гедимин толкнул его в спину, и сармат шагнул вперёд — и тут же остановился.

— Смотри!

Гедимин замер рядом с ним, растерянно мигая.

Сначала он подумал, что кто-то вымазал церой кончики скальных зубцов и подсветил кратеры. Может, это и было так, но светилась не только цера. Ветвящиеся линии тянулись, пересекая валы и пронизывая кратеры, и над ними поднималось неяркое красноватое свечение. Гедимин сунул в световой поток дозиметр и шёпотом помянул уран и торий. Из-под земли текла чистая «сигма», распространяясь по непонятно из чего сделанным каналам. Сигма-сканер, как и следовало ждать, показал только рябь, натянутое над линией защитное поле — волнистые красные разводы.

— Что там? Что? — нетерпеливо спросил Вепуат, заглядывая в экран. — Вчера его не было!

— Угу, — сармат опустил прибор. Стрелка под экраном дозиметра указывала чётко на ближайший город Сэта — и у Гедимина было ощущение, что все странные линии сходятся к нему же.

— Красиво, — Вепуат, сделав шаг в сторону, огляделся по сторонам. В мешке на его плече уже возились, недовольно хрюкая, «трилобиты». «Плюс двадцать два,» — Гедимин покосился на термометр. «Что-то не то здесь с погодой.»

— А так даже удобнее, — ухмыльнулся Вепуат, вытряхивая животных из мешка. — И фонари не нужны. Если только «трилобиты» не испугаются… А нет, не боятся.

Животные, сделав по кругу над ближайшими кратерами, опустились на расправленные перья Вепуата. Сармат щёлкнул по броне — они втянули крылья и подобрали хоботки.

— Давай тогда работать. Вкопай кость неглубоко, плоским местом кверху, — пусть пробуют бить с налёта.

— Драться учишь? — Гедимин недовольно сощурился. — С кем? Они кому угодно на один удар копьём.

Вепуат ухмыльнулся.

— Посмотрим. Во-он там вкопай кость — как раз им место для разгона…

…Первые Сэта на «трибунах» появились сразу же — не успел Гедимин выставить «трилобитовую» мишень, как в кратерах вдобавок к красным огням загорелись жёлтые. Сармат уставился на кость с плоским верхом, будто впервые её видел, — уши и затылок неприятно жгло. «После вчерашнего спектакля — хоть в разлом не выходи,» — думал он, угрюмо щурясь. На красные подземные линии он старался не смотреть вовсе — от их вида просыпалось неприятное ощущение, что, возможно, спектакль был не совсем спектаклем.

«Трилобит» не спешил атаковать мишень — он подплыл к ней медленно, высунул хоботок, обнюхал её, попытался прикусить…

— Heta! — крикнул Вепуат и защёлкал по броне, подзывая животное на руку. Гедимин невесело ухмыльнулся. «Видимо, не боевые. Кто-нибудь видел боевых трилобитов?»

…Кость вылетела из рыхлого пепла и застучала вниз по склону. Гедимин спрыгнул за ней, но она, не задержавшись на спуске, отрикошетила от камня и ушла под скалу, впившись в пепел. «Как только „трилобиты“ себе щитки не ломают…» — покачал головой сармат, оценив силу удара.

Он выбирался с найденной костью из-под скалы, когда услышал с возвышенности трескучую речь. Говорил Вепуат — его голос Гедимин узнавал и в такой модификации. Взлетев на вал, сармат увидел Сэта — «инженера» из цеха «асбестообработки» с браслетами из цветных шнуров. Рядом с ним стоял кто-то из жрецов — Гедимин опознал его по цветной набедренной повязке и нагрудному украшению из миниатюрного черепа. «Черепушка, похоже, от нхельви,» — мелькнуло в голове; сармат неприязненно сощурился и шагнул к Вепуату.

— Чего им надо?

Сэта, замолчав, отступили на шаг и склонили головы. Гедимин мигнул.

— Ты вовремя, — повернулся к нему Вепуат. — Тебе, кажется, интересно было, как Сэта лечат силикоз? Нас зовут на ритуал огненного превращения. В основном тебя, как верховного жреца Пламени. Но и меня тоже.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— На кой им в госпитале жрец чего бы то ни было? И что им нужно от ядерного реактора?

Вепуат развёл руками.

— На месте увидим. Реактор с тобой, понадобится — достанешь. А пока напиши Айзеку… а, ядро Сатурна! Альготу напиши — пусть засунет всех зверей в шатёр и пристегнёт шлейки! В прошлый раз у него Подранок мотался по шатру, чуть наружу не вылетел.

…Город светился. Гедимин не ошибся — горящие подземные линии расходились именно отсюда, от огненно-красных колец, окруживших каждую ложную фумаролу. Сармат взглянул на струи раскалённого воздуха и помянул про себя уран и торий — судя по размаху извержения, температура на нижних ярусах перевалила за сотню градусов. «М-да, подогрели их, как надо,» — думал он, осторожно спускаясь по свисающим балкам. «Надеюсь, теперь им не холодно. А всё-таки странно, — кейека тут мало, под прямой луч попали считанные осколки… странно, что они до сих пор не остыли.»

Внизу было светло и жарко. Цера за сутки даже не подумала угаснуть — полосы на стенах горели, как только что облучённые, хотя Гедимин точно помнил, что в этом колодце ни на что не «светил». «Цепная реакция? Она в таком виде возможна? Мать моя колба… надо бы соблюдать осторожность, а то так взорвёшь что-нибудь!»

Шагнув с последней ступени вниз, он бросил взгляд на дозиметр. Экран начал светиться ещё на подходе к городу — и сейчас показывал, что «сигма» на нижнем ярусе «светит» на две десятых кьюгена. Гедимин покосился на Сэта-сопровождающих, — здесь, в городе, к ним присоединились ещё четверо аборигенов, и никто не выказывал ни малейшего беспокойства. «Иммунитет к сигме? С них станется…» — на время выкинув из головы местные странности, Гедимин подошёл к Вепуату и встал рядом с ним. Их уже звали к ближайшей арке, и сармат, незаметно включив сигма-сканер, пошёл за аборигенами. Данные нужно было собрать — а потом уже делать выводы.

…Этот проём за массивной каменной створкой был низок даже для Сэта — каждый, проходя в него, пригибался. Гедимин, шагнув в сторону от входа, прикрыл макушку ладонью и осторожно выпрямился. Броня чиркнула по потолку — высоты здесь хватало впритык. На красном потолке змеились чёрные и белые линии — стилизованные языки пламени, расходящиеся от центральной части. В ней когда-то было потолочное отверстие; его заложили наглухо, и Гедимин, покосившись на термометр, в очередной раз порадовался, что внутри скафандра — двухсуточный запас воздушных баллонов. На полу под заложенным отверстием было выбито широкое углубление с высокими бортиками и намёком на ступени. Из стен кое-где попарно торчали балки — ни на ступени, ни на блоки подъёмника они не были похожи, скорее всего, к ним что-то подвешивали. На одной уже висела чья-то шитая торба с бахромой и костяными цацками. Рассмотреть её Гедимин не успел — Сэта дотронулся до его локтя, указывая сармату на место у стены — подушки, накрытые узорной тканью.

— Они извиняются, что не подготовили для нас гамаки, — перевёл Вепуат его шелестящую речь. — Они принесли подушки и надеются, что нам будет удобно.

На другой стороне помещения уже повесили два гамака. В них пока никто не лежал; жрец, забрав с вешалки торбу, сидел с ней на дне углубления и раскладывал какие-то небольшие предметы. Рассмотреть их Гедимин не успел — к его боку привалился Вепуат. Он покосился на сармата и увидел, что тот лёг на подушки, подсунул под себя локоть и устраивается полулёжа, пытаясь опереться на Гедимина.

— А ты чего? — удивился Вепуат. — Ложись! Как раз устроимся голова к голове, и будет удобно.

— Я посижу, — отозвался Гедимин. — У них тут что-то важное, а я буду валяться?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Ну если у них так принято…

Пронзительно завизжали местные «скрипки», и Вепуат вздрогнул и растерянно мигнул. «Музыка,» — жестом пояснил Гедимин, глядя на собирающихся аборигенов. Гамаки по-прежнему были свободны, зато центральную яму окружили четверо жрецов. Что-то из лежащего в ней подожгли; жёлтый дымок был ненамного горячее окружающего воздуха и поднимался невысоко, образуя над ямой облако. Потом Гедимин нашёл взглядом музыканта — один Сэта сидел в углу, придерживая пальцем ноги две костяные рамки с натянутыми на них нитями. Один смычок он держал в руке, другой, отличающийся по форме, — в зубах; звук получался разным, но одинаково гадким.

Из торбы достали самый крупный предмет — длинный череп с замазанными отверстиями. Поверх штукатурки были нарисованы глаза — много, на всех свободных местах. Жрец держал его аккуратно, с явным почтением, зажимая ладонью отверстие в затылочной части — единственное, ничем не заделанное. «Это ёмкость,» — понял Гедимин, вглядываясь в форму черепа. «Чей он? Сдвоенные клыки… Это что, останки Сэта⁈»

«Скрипки» взвизгнули и тут же заткнулись. В узкую, почти наглухо заложенную дверь протиснулся Сэта. Не успев сделать и пары шагов, он схватился за грудь и мучительно закашлялся. Секунд через тридцать он совладал с приступом и выпрямился. Жрецы молча ждали, пока он развяжет браслеты и распутает шнуры в волосах. Украшений у него было немного — как у рабочих из «асбестового» цеха. Сэта, до сих пор молча ожидавший у стены, забрал все шнурки и тряпочки и повесил на опору одного из гамаков. Рабочий снова закашлялся, но всё же двинулся к яме. Гедимин ждал, что от густого дыма приступ усилится, но, вдохнув странный газ, Сэта кашлянул ещё раз и успокоился. Двое жрецов склонились над ним, помогая ему сесть на дно. Рабочий обхватил руками плечи и свернулся почти в клубок. В полной тишине Гедимин слышал, как он хрипло дышит.

Один из жрецов заговорил с ним — или, по крайней мере, наклонившись к нему; рабочий ничего не отвечал, только дрожал мелкой дрожью. Вдоль его хребта вспыхнула яркая белая полоса, грива побелела. Ещё секунда — и Сэта исчез. Со дна ямы в потолок ударил огненный гейзер.

Визжащие звуки резали уши, но Гедимин не обращал на них внимания — он, ошалело мигая, смотрел на яркий костёр. Жрецы стояли вокруг, протянув к нему руки, и в ослепительном свете сармату казалось, что их гривы белеют, а на спинах выступают раскалённые белые полосы. «Скрипка» визжала, не затыкаясь, секунд сорок — и внезапно замолкла. Жрец поднял на вытянутых руках раскрашенный череп. Трое остальных что-то говорили, прикасаясь к огненным языкам, но все слова заглушал рёв пламени. Жрец с черепом вытряхнул из «ёмкости» горсть песка и швырнул в огонь.

Пламя угасло мгновенно. На дне ямы лежал, свернувшись, раздетый Сэта. Он тяжело дышал, его шерсть из жёлтой стала почти белой. Жрецы, сойдя в яму, нависли над ним, трогая его за плечи, расчёсывая когтями гриву, гладя по спине. Белое свечение медленно желтело; ещё несколько секунд — и Сэта поднялся во весь рост. Его, придерживая за плечи, отвели к гамаку, и он лёг, расслабленно свесив руку и прикрыв глаза. Гедимин ждал, когда его накроет приступом кашля, но Сэта дышал тихо, легко и, кажется, понемногу впадал в дремоту.

Музыкант снова провёл смычком по струнам. По звуковому сигналу в дверь протиснулся ещё один Сэта. Он не кашлял, но в груди при каждом вдохе что-то хрипело, а глаза под отёчными веками выглядели заплывшими. Он долго возился со шнурами — дрожали руки; жрецы молча ждали, когда он сможет спуститься.

На спуске Сэта шагнул мимо ступени и пошатнулся. Жрец придержал его за плечо и подтолкнул вперёд. В яму подбросили что-то дымящееся — какие-то скрученные чёрные волокна; Гедимин покосился на анализатор — «на базе проверю».

Жрец заговорил с больным. Тот закрыл глаза руками и мелко задрожал. На спине проступили белые пятна — и тут же его тело превратилось в ярко-красный огненный столб. На секунду он пожелтел — и тут же потемнел и зачадил. Жрец, что-то крикнув, сунул в огонь пучок шнуров. Пламя сверкнуло — и раздулось в гигантский шар, мигом захватив почти всю комнату. Гореть тут было нечему, но огненные языки расплескались по камням, по штукатурке и не думали гаснуть. В лицо Гедимину ударил жар. Сармат вскочил, хватаясь за «арктус», плёнка защитного поля натянулась между полом и потолком, дрогнула — и свернулась в огромный цилиндр, обернув собой пламя. Гедимин видел, как она багровеет изнутри — но непрерывная генерация работала, и цилиндр неуклонно сжимался, загоняя странную субстанцию обратно в яму. «Не знаю, что это, и как может существовать,» — пульсировало в мозгу сармата, — «но это… надо… экранировать!»

Защитное поле побелело, изнутри донёсся жалобный крик. Гедимин вспорол плёнку и шагнул назад. На дне ямы лежал, свернувшись, рабочий-Сэта; он дышал шумно, но не хрипел, и опухоль на глазах пропала.

— Гедимин! — окликнул сармата встревоженный Вепуат. Тот оглянулся и удивлённо мигнул — он и не заметил, как успел подойти к самой яме. Вепуат стоял у стены, выпрямившись во весь рост, и жестами звал ремонтника к себе. Тот оглянулся на жрецов, вынимающих из ямы существо, снова принявшее прежний облик, и двинулся к напарнику.

— Такое надо экранировать, — буркнул он. — Если оно не нуждается в топливе — далеко может уйти… Что это вообще такое? Как такое возможно?

Вепуат пожал плечами.

— Превращение в огонь… Нет, ты видел? — вдруг возбудился он. — Совершенно другая структура! Я сначала подумал, он там, внутри, просто весь горит… Другая структура, вся из потоков! Как они их обратно собирают⁈

Гедимин услышал негромкий треск и шорохи, повернулся и увидел, что двое жрецов стоят рядом с ним. Ещё один успокаивал Сэта, вернувшегося в сэтский облик, другой собирал со дна ямы уже ненужные принадлежности ритуала — и постоянно поворачивался к сарматам, будто хотел что-то сказать, но не решался.

— Они благодарят нас, — перевёл Вепуат. — Этот Сэта мог не вернуться, так и остаться огнём. Ты вовремя схватил его — он вспомнил, кто он, и вернулся. Они рады, что решились нас сюда позвать. Они не знают, что с твоей бронёй, но надеются, что она не пострадала… Гедимин! Скафандр!

Сармат уставился на себя и ошалело мигнул. Пластины не оплавились, но каждая приподнялась и покрылась шипами. Что-то непривычно давило на спину, сармат повёл лопатками и услышал хитиновый треск — вдоль хребта, отодвинув в сторону мешающий сфалт, проросли два гребня.

— Ничего себе шипы, — Вепуат потрогал что-то на спине. — Весь фрил в них втянулся, ипрон торчит наружу. Такие жёлтые полосы, как у бурундука…

— Тьфу ты! — не выдержал Гедимин. — Гребучая мутация!

Вепуат схватил его за локоть. Гедимин взглянул на Сэта — они подались назад, как будто поняли если не слова, то интонации — и смущённо сощурился.

— Давай выбираться, — прошептал он. — Здорово, что тут все вылечились. Скажи им что-нибудь вежливое — и пойдём.

— Пойдём, — Вепуат успокаивающе похлопал его по локтю. — Я им сказал… Стой! Они говорят… они хотят отдать нам что-то. Если оно нам нужно.

Гедимин мигнул.

…Эта узкая пещера была прорыта под самым сводом; лестница, не доходя до неё, сворачивала к небольшому уступу, откуда управляли подвешенным над пещерой подъёмником. Сэта, поддев крюком пробку из засохшей глины, вытащили её не с первого раза; Гедимин щурился на многочисленные узкие отверстия в пробке, подозрительно похожие на воздуховоды.

— Проклятая бездна! — донеслось из пещеры, и сармат ошалело мигнул. Наружу высунулся погасший посох стража. Сэта, поддев его крюком, скинули к ногам Гедимина. Из пещеры донёсся возмущённый вопль.

— Хассинельг! — Вепуат встряхнулся, и все его перья сухо затрещали. — Что ты тут забыл⁈ Гедимин! Оно всё-таки сюда полезло!

— Злобные твари кидаются на всех подряд, — отозвался рассерженный страж. Спускаться из-под потолка, ухватившись за трос с узлами, явно было не очень удобно, но при попытке раскачаться и перебраться на лестницу Сэта-охранники тыкали его костяными копьями — аккуратно, вполсилы, но болезненно.

— Мать твоя пробирка, — прошептал Гедимин, ошеломлённо глядя на Хассинельга. Тот, спустившись на твёрдую землю, первым делом схватился за посох, сунул морду в навершие и облегчённо вздохнул. Палка слабо засветилась, в воздухе повеяло прохладой. «Плюс шестьдесят,» — Гедимин покосился на термометр. «Он без скафандра. Уходим!»

Сэта проводили их до «ворот» — и, похоже, только для того, чтобы всю дорогу донимать Хассинельга. Тот огрызался по-сэтски, но после каждого слова совал морду в навершие посоха — в этот раз оно превратилось в кислородную маску. Вепуат толкнул его к лестнице и повернулся к Сэта. Они, оставив стража в покое, с почтительными жестами склонили головы. Гедимин кивнул в ответ и тронул приклад сфалта. Сэта ничего не ответили, но их гривы слегка посветлели.

— Идём уже! — Вепуат с ухмылкой толкнул его в бок. — Что, жрец, вошёл во вкус? Погоди с благословениями, тут и так жарковато! Как у Хассинельга лёгкие не сгорели⁈ Вот же полоумный, мать моя пробирка…

Гедимин думал, что Хассинельг, выбравшись из города, тут же исчезнет — но он стоял рядом с «фумаролой» и сердито шипел на Сэта, высунувшихся из соседних «ворот».

— Злобные твари, только бы насмехаться, — проворчал он, шумно выдохнув при виде сарматов. — Проклятый горящий город!

— Чего ты не переместился? — с недоумением спросил Гедимин, оглядываясь на «фумаролы». Красные кольца вокруг них за прошедший час ничуть не потускнели. Хассинельг тоже оглянулся и нервно щёлкнул хвостовой клешнёй. Он шёл быстро, чуть не обгоняя сарматов, и явно не хотел тут задерживаться.

— Не мог, — буркнул он, указывая посохом на красные линии, горящие сквозь землю. — Даже с посохом. Я даже отсюда не могу, а уж изнутри… Проклятый огонь!

— Нечего было сюда лезть, — сказал Вепуат, угрюмо щурясь. — Я тебя о чём предупреждал? Ещё повезло, что тебя не сожгли живьём!

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Вы который день ходите сюда без опаски. Руниен думал, что Сэта и впрямь образумились. Но они — всё такие же злобные твари. Склоняются только перед силой.

— Подвеску отдай, — буркнул Вепуат. — Давно стражи стали ворами?

Хассинельг заметно смутился.

— Руниен просил проверить — вдруг Сэта стали мирными… вдруг с ними можно говорить. Ты бы сам не дал подвеску — пришлось брать тайком. Её Сэта забрали… чтоб им погаснуть!

Гедимин мигнул — смысл слов Хассинельга дошёл до него с запозданием.

— Руниен? Так эту дурь ещё и не ты придумал⁈

— Угу, — Вепуат тяжёло вздохнул. — Мне-то казалось, у вас обоих есть мозги. Видимо, всё выкипело. Так почему злобные Сэта тебя не убили?

Хассинельг уткнулся взглядом в обугленную землю.

— Я заорал, что… что равные Куэннам взорвут весь проклятый город. Они скрутили меня и сказали… сказали, что если я нужен равным Куэннам, они меня заберут. И засунули меня в ту нору. Там сесть — и то негде!

— Там было чем дышать, — качнул головой Вепуат. — На нижних ярусах — плюс сто десять, между прочим. Ты бы изнутри обуглился. М-да-а… Слышал, Гедимин? Мы всё-таки заработали авторитет!

Гедимин угрюмо кивнул.

— А вот стражи остались при своём… Хассинельг! Скажи Руниену и всем остальным, чтобы так больше не делали. В другой раз Сэта могут и наплевать на всех Куэннов. Если вы тут тысячу лет грызётесь — хотя бы сами это учитывайте!

Вепуат тронул его за плечо.

— Тш! Говорить уже не с кем, — он кивнул на пустое место, оставшееся там, где только что стоял Хассинельг. — Дурак! Мало Сэта над ним ржали. Надо было через день его забрать — может, мозги включились бы.

— Да чтоб их всех… — Гедимин сердито сузил глаза и зашагал быстрее. «А ведь Сэта действительно его не убили,» — навязчивая мысль не давала ему покоя. «Потому что он сослался на нас. Хотя он влез на их территорию… и явно была какая-то драка. Вепуат прав. Сэта умеют держать слово. Они договороспособны. Возможно, и другие нергоны… если бы удалось поддерживать мир хотя бы вокруг „Элидгена“… А, hasu! Моё дело — реактор строить. А я чем занят⁈»

… — Так и есть. Полное разрушение структуры… — Гедимин сам не заметил, как произнёс это вслух. Впрочем, слушать его было некому — в закрытом бункере не было никого, кроме выглядывающего из реактора хранителя. Существо прижало тонкое щупальце к виску сармата, и периодически, отвлекаясь от изучения сканов, он чувствовал кожей пристальный взгляд. Отвлекался он редко — то, что записал сканер, сейчас занимало его сильнее, чем любопытствующий хранитель.

— Вот этот момент, — сармат остановил запись, на которой несканируемая плотная структура начинала «прорастать» тонкими волокнами, тянущимися вверх. Процесс распада занимал секунд пять от первых признаков «расплетания» до превращения плотного силуэта в пучки шевелящихся нитей — и в эти же секунды скачкообразно росла температура, от полусотни градусов Цельсия доходя до полутора тысяч.

— И ведь она… эта структура… она остаётся тем же существом. Она не сканируется, — прошептал Гедимин, увеличивая фрагмент нитевого пучка. Этот пучок в пещере Сэта выглядел огненным столбом и вёл себя, как и полагалось плазме и конвекционным потокам; но конвекционные потоки просматривались отдельно, как и часть воздуха, нагретая до превращения в плазму, а «превратившийся в огонь» Сэта был отдельно — и, насколько мог понять Гедимин, количество вещества, из которого он состоял, практически не изменилось.

— Туда бы весы подсунуть. На весь процесс трансформации… — сармат ненадолго представил себе Сэта — на вид вполне обычных позвоночных, со специализированным клеточным строением, не какую-нибудь эа-форму, для которой нормально разваливаться на куски… «Как у них это получается? Особенно — обратный процесс?»

С момента, когда жрецы начали «собирать» существо обратно, Гедимин просматривал запись по кадрам. Волокнистая структура слипалась в плотную секунд за десять, но процесс, запустившись, несколько раз срывался — пучки соединившихся волокон снова распадались. «Что жрец вбросил в огонь? А, вот оно, всё видно… Это органика. Похоже на измельчённую кость… да, вот и крупный фрагмент… И как всё это объяснить⁈»

Он снова и снова пересматривал процесс неудачной трансформации, — плотная структура распалась на волокна с замедлением и не вся, и, видимо, это было связано с недостаточным нагревом — «огонь» был на полсотни градусов холоднее. Как это заставило «огненный» шар расшириться, Гедимин не знал — он мог только искать на записи отдельные волокна, в этот раз далеко отошедшие от общего пучка. Количество вещества, из которого состоял Сэта, ожидаемо не поменялось, только плотность упала — нити стали горячими, удалившись друг от друга, возможно, атмосферный воздух подстегнул какие-то процессы… Гедимин видел, как защитное поле собирает развалившееся существо обратно в кучу, прижимает волокна друг к другу — и, когда они сближаются, что-то сворачивает их в клубок и собирает в плотную структуру. «А они в этом волокнистом виде… до какой-то степени осознают происходящее,» — думал сармат. «Жрецы уговаривают их снова… скомпоноваться. А иногда они сами могут… от испуга или ещё от чего-то. А вот интересно… тот костёр выглядел так, будто может поджечь пару кварталов. Если бы его упустили, он бы правда так растянулся? С тем же количеством вещества, — то есть, по кучке клеток на квадратный метр? И… в таком виде он ещё соображал бы, что делает?»

Гедимин выключил сканер. Перегретый мозг требовал охлаждения. «Вот ведь бредовый мирок,» — сармат тяжело вздохнул и уставился в светящийся монитор. «А мне ещё не нравился живой реактор. Эта простая и логично устроенная форма жизни…»

… — Что-то вроде молекулярных нитей, да? — Вепуат, положив перед собой два сигма-сканера, сверял показания. — Ну-у… это могут быть и клетки. Длинные такие клетки. А! Ты это видел? Правда, похоже на аксоны? Если там, внутри, распределена нервная ткань…

Гедимин слушал его вполуха. За время дежурства у реактора он достаточно насмотрелся на записи огненной трансформации — и больше не хотел ни видеть её, ни обдумывать. Сейчас перед его глазами была гораздо более понятная и приятная для мозга штука — полная кювета «жидкой молнии», в которой растворились мифриловые опилки. Осталась маслянистая рыжеватая жижа; хлопья в растворе быстро распались на отдельные молекулы, образовав равномерную смесь с остатками «молнии». Гедимин встряхнул её, стараясь не разбрызгивать — жидкость колыхнулась и замерла, оставив на стенках кюветы тонкую рыжеватую плёнку.

— Интересно, возможен ли обратный процесс… — сармат разглядывал раствор. В кювету, не прикрытую защитным полем, свободно проникал воздух, но из жидкости ничего не выделялось — и сканер, отобранный у Вепуата, это подтвердил. «Реакция завершилась. Большая примесь „молнии“, ненасыщенный раствор… Попробовать выпарить?»

— Прикрой респиратор, — предупредил Гедимин Вепуата и сам сдвинул лицевую пластину — вдохнуть мелкую каплю «жидкой молнии» ему совсем не хотелось. Над кюветой свернулось в трубку защитное поле; сармат подсунул под неё поддон с кейеком и отодвинулся, пристально наблюдая за раствором.

Первые минуты ничего не происходило — стекло прогревалось медленно, температура жидкости долго не менялась. Потом над раствором появился белый пар, и Гедимин услышал треск микроразрядов. Раствор помутнел. Пар пошёл гуще. Сармат ждал бурного вскипания, но его не было. «Так и будет испарять… Ну, тем лучше. Выйдет лишняя „молния“ — посмотрю, как поведёт себя насыщенный раствор.»

Он поднялся из-за стола. Под приподнятым пологом что-то пискнуло — нхельви, как обычно, влезли, куда их не звали. Гедимин не обратил на них внимания — от опасной зоны внутри шатра зверьков отделяло защитное поле.

— Смотри! — Вепуат на секунду отвлёкся от записей трансформации. — Вот оно, различие между двумя ритуалами. У первого Сэта были вот эти соединения между нитями… ну, аксоны, — видишь их? Они соединяли всю эту штуку. А у второго они почти все болтались оборванными. Видимо, длины не хватило, когда волокна разошлись. У него развалилась нервная система! Поэтому он ничего не соображал. Вовремя ты собрал его в кучу! Видишь — как всё сцепилось обратно, он сразу превратился…

— Разборная нервная система… — Гедимин тяжело вздохнул. — И как оно такое может существовать⁈

Вепуат пожал плечами.

— Я, так-то, не биолог. Только сборщик данных. Ну, такие вот данные. Работаем с тем, что есть.

Гедимин угрюмо сощурился, но промолчал. «Интересно, что узнает Ассархаддон из своих образцов. Будет там что-то про возможность распадаться на волокна? И в чём она должна кодироваться?»

Он повернулся к подогреваемой кювете и растерянно мигнул. Жидкости почти уже не осталось. Дно ёмкости покрывал ровный блестящий слой серебристого металла, окутанного отходящим паром. На долю мгновения в металле чётко отразилась ладонь сармата, занесённая над кюветой.

— Уран и торий!

— Что? — Вепуат, вздрогнув, приподнялся над столом. — Что-то не задалось?

— У нас есть мифрильная амальгама, — выдохнул Гедимин, быстро проверяя записи анализатора. — И её свойства очень… Смотри сюда!

«Жидкая молния» уже испарилась, и сармат снял кювету с «горелки» и тронул пальцем высохшую металлическую корку. Она была очень ровной — атомы, освободившись от связи с органическими молекулами, осели равномерным тонким слоем. «Это всё ещё мифрил,» — отметил Гедимин, глядя на анализатор. «Здесь все компоненты, и кеззий… кеззий перемешан равномерно. Видимо, при возгонке молнии…»

— Ух ты… — Вепуат поднёс к кювете руку и уставился на отражение в мифриловом зеркале. — Ещё лучше, чем тот расплавленный металл. Почти как промышленный образец… А ведь, если это мифрил — его можно сунуть в реактор?

Гедимин качнул головой.

— Сначала — всё проверить. Сделать образец, облучать не менее месяца… Вот не думал, что «жидкая молния» растворит мифрил. Я же вроде ставил опыты…

— Может, не ставил. Или ставил с чем-то другим, — Вепуат равнодушно пожал плечами. — Тут столько всего странного — можно было и перепутать. Проверь по записям, если сомневаешься… Слушай, а как эту штуку заливать в стеклянный пузырь?

Гедимин, уже освободивший стол для миниатюрной плавильной печи, раздражённо сощурился.

— Пробить, дать остыть, залить, подогреть. Ртом не дышать!

«И открыть воздуховоды для усиления тяги,» — закончил он про себя, наполняя печь остывшим до красного свечения кейеком. «А на выходе воткнуть конденсатор. „Жидкая молния“ ещё пригодится.»

8 день Жизни, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Дай-ка сюда руку, — деловито сказал Айзек, положив на пульт ампулу и пустой кровезаборник. Пульт — костяная рамка, с передней стороны забранная пластиной из соединённых кусков коры — был намертво застопорен, проще было выломать рычаг, чем заставить его привести что-то в движение, и Айзек ничего не опасался. Гедимин по старой привычке недовольно сощурился, но вспомнил про стопоры — сам же их и делал — и, на всякий случай прикрыв реактор защитным полем, отодвинул щиток на запястье и вскрыл рукав. Обнажённой кожи коснулся холодный воздух, а следом — тёплые фантомные щупальца, тонкие, как нити.

— Сначала пробы, — Айзек прикрепил к запястью Гедимина кровезаборник. — Напомни вечером Вепуату — пусть соберёт свои дроны и отнесёт в машину.

Гедимин поморщился.

— Надоело мне ему говорить. Он хочет, чтобы они отрастили перья. Вы с Гварзой командиры, вы и прочищайте ему мозги.

Кровезаборник, пискнув, отвалился в подставленную ладонь. Капля крови в маленьком проколе, задрожав, втянулась обратно под кожу, отверстие закрылось. «Регенерация в норме,» — Гедимин довольно хмыкнул.

— А это что за дрянь? — спросил он, глядя, как Айзек выдавливает содержимое ампулы ему под кожу. Сармат не чувствовал ничего, даже слабого холода от вытекающего раствора. «Значит, не флоний. Его и не захочешь, так почувствуешь.»

Айзек усмехнулся.

— Дрянь или нет — посмотрим по результатам. Медикаменты от «Тория». Вроде бы помогают… от бредовости мироздания, осознания бессмысленности и тому подобного.

Гедимин невесело хмыкнул.

— И от дурацких местных традиций?

Он вернул на место щиток брони. Невидимые щупальца отдёрнулись. Сармат удивлённо мигнул. «Чего это он? Нематериальный же… А, точно. Ипроновые пластины. Интересно, если отдёрнуть не успеет, и его прищемит, — ему будет больно?»

Волокна, прижатые к вискам, на долю секунды сильно нагрелись.

— Ясно, — прошептал Гедимин, прижимая палец к обожжённому виску. — Как ты в реакторе на ипрон не наматываешься? Мало ли, аварийный сброс…

Щупальца «мигнули» в пределах десятка градусов и исчезли.

— О чём вы там? — спросил Айзек, с любопытством глядя на Гедимина. Его височные пластины были приподняты, но он, похоже, ничего не чувствовал — хранитель «говорил» направленно с Гедимином.

— Его можно прищемить куском ипрона, — сообщил ремонтник и криво ухмыльнулся. — Но лучше так не делать.

Айзек пожал плечами.

— У всех свои уязвимости… Ладно, иди. Про дроны не забудь!

…Вепуат сердито сузил глаза.

— Ну какая может быть опасность⁈ Там растёт обычная местная флора. Чем она может растворить стекло, если ксенофтор его не растворяет⁈

Гедимин сощурился в ответ.

— Нужны образцы и опыты с образцами, — в третий раз повторил он, угрюмо глядя на разведчика. — Образцы всего, что может быть положено в эти сосуды. Пока не установим, что стекло не растворяется — местным его не показывай!

Вепуат раздражённо вздохнул.

— Вот вечно ты упрёшься на ровном месте! Сто раз же проверяли. И сейчас ты ещё раз проверил. Стекло химически устойчиво! Откуда у флоры Сфена Огня возьмётся аналог плавиковой кислоты⁈ Тем более, мать моя колба, у флоры пищевой⁈

— Мифрил тоже был химически устойчив, — буркнул Гедимин. — Пока не проело экран над реактором. Без опытов с образцами говорить не о чем.

Кто-то под дверью громко хмыкнул и, протянув руку, откинул полог вместе с защитным полем на пороге.

— Кет и Хепри заняты делом? Зрелище редкое, но приятное, — хмуро сказал Кенен Гварза, ставя на стол закрытый контейнер — земной, из химически стойкого фрила. — Айзек забыл отдать.

— Что это? — спросил в спину уходящему Гварзе Вепуат. Гедимин, досадливо щурясь, приподнял крышку.

— Образцы, — донеслось с улицы. Гедимин посмотрел на содержимое и еле слышно хмыкнул.

— Я думал, Айзек ими займётся.

— Айзек решил, что это по нашей части, — Вепуат вынул из контейнера лоскуты белой, желтоватой и серебристой ткани, проложенные прозрачной скирлиновой плёнкой. — А, вот тут записка. Смотри-ка, на бумаге.

«Тесты с Би-плазмой — ноль. Тесты с сарматами — ощущения сносные, 60 часов — повреждений не обнаружено. Гедимину и Вепуату — проверить по своей части,» — прочитал Гедимин.

— На ком они, интересно, ставили опыты? — Вепуат оглянулся на полог, снова прикрытый защитным полем. — Гварза, я смотрю, себя не жалеет… Значит, Айзек думает, что из асаана можно и для сарматов делать одежду? А хватит нам асаана-то? Вон, Сэта живут на нём — и то каждому досталось по узенькой тряпочке…

Гедимин, не слушая его рассуждения, раскладывал образцы по пробиркам и кюветам. Долговременные опыты следовало начать прямо сейчас, чтобы четыре часа «прогулок» по Сфену Огня не пропали даром. «Проверить на прочность — на растяжение и истирание,» — думал сармат, наматывая желтые, белые и серебристые нити на струбцину. Пару витков они выдерживали, не взрываясь, — и вот на эту «устойчивость» их тоже следовало проверить.

… — Чего они там опять? — Вепуат оглянулся на лагерь аборигенов и недовольно сощурился. Гедимин озадаченно хмыкнул. Ничего необычного там не происходило — «солдаты» Скогнов, как всегда, вместо патрулирования холма сбились у полевой кухни и что-то обсуждали. В центре их круга светился посох стража; в неярком сиянии Гедимин разглядел силуэт гигантского богомола.

— Политинформация, — сармат криво ухмыльнулся. — Наверное, про Сфен Огня. Хассинельг, небось, рассказал, как попал в плен…

— Надеюсь, им там разъясняют, что к разлому лучше не лезть, — буркнул Вепуат и резко отвернулся. Гедимин снова мигнул.

— Им-то с чего туда лезть? Они охраняют лагерь. Ладно — Хассинельг, он знал, что может удрать…

— И то не вышло, — отозвался Вепуат. — Пойти бы к ним — но, пока там Гор, всё без толку. Грёбаная креветка!

Гедимин удивлённо покосился на него — Вепуат снова сильно разволновался, по мнению ремонтника, на пустом месте… и от этого самому Гедимину становилось неспокойно. Он ещё раз оглянулся на шатры — Скогны, закончив «политинформацию», потянулись за мисками с варевом, белый посох куда-то пропал… «Может, они собираются, как посветлеет, уехать к себе в город,» — подумал Гедимин, отворачиваясь от лагеря. «Пора бы. Думал, им быстрее надоест.»

…Гедимин отпустил шлейки, и Сокол, сорвавшись с его руки, взлетел в небо — туда, где уже носились, выгибая узкие крылья, Чужак и Подранок.

— Э-эй! — крикнул с холма Вепуат, размахивая пакетом. — Поднимайся!

Сэта, собравшиеся рядом с ним, расступились, освобождая Гедимину дорогу. Кто-то осторожно дотронулся до его брони и тут же отдёрнул руку. Гедимин озадаченно мигнул — «новая традиция?»

— Вот, — Вепуат гордо встряхнул пакетом. — Всё, что там водится. Немного, но на опыты нам хватит.

— Образцы пищи? — Гедимин отобрал у него пакет. — Так быстро⁈

— Это ж пища, а не тонна кейека, — ухмыльнулся Вепуат. — Если отсюда до города — доля секунды, то уж за час в огороде порыться успеешь. Я просил собрать всё-всё, даже то, что обычно ни в чашки, ни в кувшины не кладут. Вот, смотри…

Он растянул горловину пакета. Наружу высунулись белесые и красноватые побеги, чёрные полосы чего-то влажного, расплющенный пузырь с бахромой…

— Жидкое я уже перелил — у местных ёмкости уж очень громоздкие, — деловито пояснял Вепуат, хватая по очереди разные образцы. — Вот это они толкут, мнут, а потом жарят, пока не затвердеет. А это надо растолочь с водой источника и оставить на ночь. А сюда внутрь напихать вот этого, мяса, пряных семян, потом всё вместе жарить. Или так просто жарить — на зубах забавно хрустит.

Гедимин увидел на самом дне обрезки чего-то, похожего на высушенные образцы мышечной ткани и внутренних органов. «Вот и мясо. Интересно, чьё. Надо будет сверить ДНК…»

— Это распространённая еда? — спросил он. Вепуат оглянулся на Сэта и закивал.

— Да, самая обычная. Вот эти штуки едят, проснувшись. А эти — перед сном. Перед сном, говорят, нужно есть много пряностей. Чтобы помнить хороший вкус, когда спишь. Чтобы, если уйдёшь в огонь, вспомнить и вернуться.

Он заглянул Гедимину в глаза и криво ухмыльнулся. Сармат вспомнил вчерашний ритуал, существ, расплетающихся на клеточные нити, и его передёрнуло.

— Они и во время сна могут…

Вепуат наклонил голову.

— Во сне плохо помнишь, кто ты. А они уже очень сильно огонь. Очень легко забыться… Чего ты так смотришь? Что мне рассказали, то я передал. Думал, тебе интересно.

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на полосы красного свечения. Они со вчерашнего дня оплетали сетью всю долину, а стрелка-указатель под экраном дозиметра утыкалась в горизонт — туда, где лежал ближайший город Сэта. «Что-то очень странное. Кейек не может оставаться нагретым так долго. И „светить“ с такой интенсивностью там нечему. Какая-то реакция до сих пор не затухает. И спросить о ней некого.»

…Нити и фрагменты «асбестовой» ткани лежали в стеклянном контейнере внутри миниреактора — Гедимин сидел в бункере, а испытания шли своим чередом. «Удобно,» — подумал он, едва заметно ухмыльнувшись, и устроился поудобнее в кресле. Зеркальный «монитор» отражал нити-индикаторы рамочных радиометров, сдувшийся и опавший пузырь парового «термодатчика» и небольшой фрагмент твэла, окружённый ярким зелёным светом. «Спецов из „Вестингауза“ на такую „АЭС“ лучше не приглашать,» — думал Гедимин, щурясь то на примитивные приборы, то на костяные рычаги, обмотанные полосками цветного гзеша. «Но в целом — всё работает. Осталось найти какой-то индикатор сигмы… и фиксирующего устройства тоже очень не хватает. Посадить ненужного сармата записывать показатели вручную?»

Где-то наверху Вепуат, забрав у Гедимина пакет с образцами органики, пытался готовить пищу по сэтским рецептам. Сармат только надеялся, что он не потянет ничего в рот — и не рискнёт скормить филкам. «А „трилобиты“, наверное, есть не будут,» — подумал он. «Они даже мясо, как съедобное, не опознали. Слишком сухое для них. А вот филки могут.»

…Крышка люка заскрежетала — раз, другой, как будто кто-то никак не мог её сдвинуть. Гедимин, удивлённо мигнув, повернулся на шум — и тут люк приоткрылся, пропуская холодный воздух.

— Эй, внутри! — заорал, склонившись над щелью, испуганный филк. — Открой!

Гедимин отшвырнул крышку, лишь в последний момент сообразив придержать её. Филк шарахнулся назад.

— Heta! — он испуганно вскинул руки. — Я Бласко, помнишь?

— Что ты тут забыл? — угрюмо спросил Гедимин, покосившись на часы. Он не ошибся — шли первые минуты смены Айзека, сармату давно пора было прийти, он никогда не опаздывал…

— Айзек велел тебя сменить, — Бласко попытался принять деловитый вид, но дрожь век выдавала его страх. — Показывай, где тут что, и беги к ним.

«Беги?» — пока Гедимин ошалело мигал, его мозг выхватил из фразы главное слово. «Что там могло сломаться⁈»

— Что в лагере? Авария?

Филк резко мотнул головой и схватился за слишком тяжёлый, укреплённый ипроновыми пластинами шлем.

— Война!

…«Следи за реактором!» — повторял Гедимин, стиснув зубы, пока волокнистые щупальца пульсировали на его висках. За последним слоем защитного поля они всё-таки погасли. Сармат оглянулся на купол, машинально проверяя воздуховоды, — внутри оставался филк, Гедимин отдал ему свои баллоны с дыхательной смесью, но нормального скафандра и газоотделительных кассет у него не было… На куполе горели ярко-красные концентрические круги.

Над холмом ничего не взрывалось. Повернувшись к лагерю, сармат окинул быстрым взглядом шатры. Нигде не было ни воронок, ни следов разрушений, ни мародёрствующих чужаков, — только с окраины доносились крики и стоны, и сквозь респиратор сочился резкий запах горелого мяса.

…Подстилки вытащили изо всех шатров и выложили в две полосы вдоль полевых кухонь. Рядом дымилась горка содранной в спешке «брони» — остатки стёганок, шлемов, костяных наручей… Никто не обращал на хлам внимания — на кое-как обустроенных лежанках корчились обгоревшие Скогны.

Из полутора десятков «солдат» вернулось двенадцать; один уже затих, и его вместе с лежанкой оттащили в сторону. Гедимин взглянул на него, и его передёрнуло. «Как он вообще куда-то добрался с такими ранениями⁈ Тут же кости наружу…»

Те, кому повезло больше, уже порывались сесть; с каждым возились двое сородичей, смачивая повязки и пытаясь засунуть в рот что-то пережёванное. «Ягоды курруи,» — мгновенно определил Гедимин и едва удержался от нервного смешка. «Ну что ещё — при ожогах второй-то степени⁈»

Скогнам с парой десятков волдырей и красных пятен на конечностях и лице ещё повезло; на три неподвижных стонущих тела чуть поодаль даже Гедимин не мог смотреть без дрожи. У того, кто лежал с краю, были свежие швы, наложенные явно сарматской рукой, — кто-то вычистил обугленные ткани, прикрыл стерильным скирлином и оставил раненого с Броннами. Из-под влажного войлока виднелись только глаза — лицо обгорело, но не так сильно, как руки; Бронны, поглядывая то на повязку, то на кувшин с водой, старательно что-то жевали. Над вторым раненым склонился сосредоточенный Айзек — швы уже были наложены, теперь сармат прикрывал их, а Бронн-«ассистент» смачивал куски войлока, изображающие влажные компрессы. Рядом, опираясь на мерцающий посох, стоял Гор. Отвернувшись от раненых, он смотрел на вставшего перед ним Вепуата.

— Это всё заживёт, — услышал Гедимин голос разведчика, звенящий от волнения. Сармат и страж заслоняли от ремонтника третье неподвижное тело, а то, что он видел из-за их ног, напоминало хорошо прокалённую древесину, а не живую плоть.

— Кожа вырастет заново. С этим можно жить!

Голова «богомола» медленно склонилась, лапы-лезвия сошлись на груди.

— Жить с сожжённым лицом? Даже боги не возьмутся вырастить ему глаза. Отойди, дай закончить его мучения!

Гедимин двинулся к ним, взглянул на раненого — и тут же пожалел, что это сделал. Желудок скрутило мучительным спазмом. «Д-да… там уже н-ничего не вырастет…» — сармат медленно поднял взгляд на спорщиков. «Д-даже если бы медблок… с чужеродной биохимией… Hasu!»

То, что осталось от Скогна, ещё дышало, — Гедимин слышал прерывистые хрипы, переходящие в стоны. Почему-то все стонали тихо — и те, кого зашивали наживую, и те, кому для облегчения ожоговой боли могли дать только мокрую тряпку…

— Мы отвезём его в город. У него целы лёгкие, мозг почти цел, он ещё может жить! — Вепуат сжал кулаки, с отчаянием глядя на Гора. — Это ты их туда отправил, почему…

Яркая белая вспышка отшвырнула сармата на метр в сторону. Гедимин схватил его, не дав упасть. Вепуат дёрнулся и сплюнул в респиратор:

— Tza hasu!

Гор выпрямился. С его лезвия, только что отделившего голову Скогна от тела, капала тёмно-лиловая кровь. «Синяя,» — щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Думал, красная. Синяя…»

— Всё, — громко сказал Айзек, поднимаясь на ноги. — Отвезите их всех в дом! До утра пусть побудут там. Те, кто сам передвигается, пусть берегут обожжённые места и пьют сок курруи. За тяжелоранеными пускай следят помощники! Гор, можешь ещё облегчить им боль?

Страж, отставив в сторону окровавленную руку, вскинул посох. Белые блики зажглись на камнях и пропали.

— Этого им хватит до утра, — сказал он, тяжело склонив голову; казалось, каждое движение даётся ему с трудом. — Калиг и Навкет придут ночью. Навкет — хороший целитель.

…Гедимин хотел поднять раненого и переложить на спину плоского зверя, но Айзек отстранил его. Обожжённые Скогны лежали спокойно, выглядывая из-под повязок; их глаза двигались, зрачки реагировали на свет. Они не подавали признаков боли, но казались странно заторможенными. «Местный наркоз,» — Гедимин криво ухмыльнулся, отходя с дороги — второй «транспорт» привели для тех, кто был ранен легко. Эти Скогны на панцирь забрались сами. Двое Броннов притащили им корзину ягод — кажется, все кухонные запасы.

— Завтра с утра осмотришь тех двоих, — услышал Гедимин тихий голос Айзека; командир обращался к Вепуату. — Похоже, волдыри придётся вскрывать. Упустили момент…

— Угу, — отозвался Вепуат. Казалось, он говорит сквозь стиснутые зубы. Обернувшись к нему, Гедимин увидел почерневшие сощуренные глаза и бледную кожу вокруг них.

— Угу. Утром, — безжизненным голосом сказал он и резко развернулся к шатрам. Гедимин нагнал его на спуске.

— Ты куда?

Вепуат вскинул на него мрачный взгляд и странно ухмыльнулся — будто оскалился.

— К Сэта. У них тоже раненые. Грёбаный таракан!

— Что ты там будешь делать? У них же другая биохимия, даже… — начал было Гедимин, но получил кулаком под дых и вынужденно заткнулся — не от удара, поглощённого панцирем из металла и мышц, а от изумления. Вепуат уже стоял у разлома, и перья на его плечах поднялись дыбом.

— Иди в лагерь!

В лагерь никто, разумеется, не пошёл. В разлом сарматы шагнули одновременно — и тут же Гедимин вскинул руку, услышав оглушительный треск и увидев по бокам вспышки. Из-за мгновенно поднятого защитного купола на сарматов смотрели вооружённые Сэта. Их было двое, ещё двое стояли поодаль — видимо, они и зажгли световой сигнал. У разлома над вешками-указателями склонился ещё один Сэта. Он надевал на торчащие костяные отростки «веток» просверленные чёрные камни.

— Убери купол, они не нападают! — прошипел Гедимину в наушник Вепуат. Стоило защитному полю растаять, он заговорил по-сэтски — быстро, трескуче, то и дело сжимая пальцы в кулак и опуская голову. Сэта стояли неподвижно и молча смотрели на него. Тот, кто переделывал указатели, пропустил серебристые шнуры меж пальцев, будто расчёсывая, и с коротким кивком выпрямился. Вепуат замолчал и прислушался к негромкому шелесту и потрескиванию.

— Все живы, — облегчённо выдохнул он, повернувшись к Гедимину. — Раненые успели уйти в огонь. Трое из сада на горе останутся огнём ещё несколько дней, но потом их вернут. Никто не погиб — кроме…

Он, стиснув зубы, резким кивком указал на разлом. Гедимин огляделся по сторонам, — маленьких обугленных трупов нигде не было. «Унесли,» — он вспомнил зал, «украшенный» обгорелыми черепами, и невольно поёжился. «Пополнят ряд трофеев…»

— Грёбаный таракан! — вырвалось у него. — На кой он их сюда послал⁈ Что здесь было? Где они нашли Сэта? У разлома кто-то был?

— Нет, — буркнул Вепуат. — Но теперь будет.

Он широким жестом указал на ближайшие кратеры. Среди скальных зубцов неровно мерцало жёлтое свечение.

— Карлики пошли вон туда, в сад на горе, — Вепуат махнул рукой в сторону дальнего холма, на вершине которого шевелились красные заросли. — Там не ждали нападения — только успели уйти, когда началась стрельба. Пока из города пришла подмога, карлики нарезали много листьев.

Гедимин мигнул.

— Листьев?

— Ну да. Там растёт что-то… для чего-то оно, в общем, нужно. Ценное сырьё. Сэта говорят — карлики часто пролезают в сады. Режут растения, выкапывают кейек из-под корней. Всё ломают и удирают. В этот раз — не успели.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, недобро сузив глаза. — Так это всё было… из-за грабежа чужого сада⁈ Вот так они, значит, защищали лагерь от опасных тварей…

Вепуат угрюмо кивнул.

— Сад наверху, и правда, покромсан. Сейчас там наводят порядок, закапывают вырытое, сажают уцелевшие побеги… Я думал попросить образцы, но им сейчас не до того.

— Грёбаный таракан, — Гедимин вспомнил обугленные тела на подстилках и покрытые волдырями руки и стиснул зубы. — Скажи Сэта, что это была не наша затея. Что мы к этому идиотскому грабежу непричастны. Воровать листья! М-мать моя пробирка…

Вепуат фыркнул.

— Естественно, сказал. Они и так знают. Они сказали — если бы думали на нас, уже пришли бы выжигать холм. А пока — они дали нам слово, и они его держат. Но если карлик или страж сунется в разлом…

Гедимин болезненно поморщился.

— Хорошо, хоть войны не будет… Грёбаный таракан! Может, мне дать ему в рыло? Уже поздно, но хоть что-то…

Вепуат шумно вздохнул.

— Я не понимаю, почему Скогны ему в рыло не дали. И что он им вообще сказал, что они полезли в Сфен Огня. Сколько с ними говорил — боялись Сэта до трясучки, а тут… — он в растерянности покачал головой.

— Пойдём и спросим, — буркнул Гедимин, недобро щурясь, и потёр кулак. «Посох. Сначала нейтрализовать посох. Опасная штука. Ну её в ядерный могильник!»

…Сердитый голос Айзека сарматы услышали ещё от разлома — он разносился далеко над притихшими холмами, только слов было не различить. Командир вместе с Кененом Гварзой стоял в кольце шатров, перед ним застыл, опираясь на посох, гигантский богомол. Из-за шатров выглядывали аборигены, но близко не подходил никто, даже нхельви прятались за двуногими и поджимали хвосты.

— … хотя бы не пошлёшь их туда снова⁈ — услышал Гедимин обрывок последней фразы. Айзек замолчал, стиснув зубы. Он тяжело дышал, глаза сузились и почернели.

— Моя вина, — отозвался «богомол» ровным поскрипывающим голосом. Его фасетчатые глаза и сложенные на груди лапы-лезвия ничего не выражали.

— Недооценил коварство огненных тварей. Они не знают мира. Склоняются только перед силой. Они склонились перед вами. Не перед договором…

— Эй! — Вепуат, пройдя мимо напуганных Броннов, шагнул в круг. — Айзек! Ты спросил, зачем они полезли в Сфен Огня? А чего не спросил⁈

— Из-за мелкого воровства чуть не устроил нам войну, — процедил Гедимин, медленно подходя к стражу. Он заходил сбоку, пристально следя за светящимся посохом. Он был сантиметров на пять вбит в гравий, крючковатая лапа лежала на нём, но крепко не цеплялась…

— Разграбить грядки Сэта⁈ — Айзек ошалело мигнул. — Гор! Дело действительно было… именно в этом?

— Твари огня… — начал было страж, но договорить не успел — Гедимин сжал его клешню, дёрнул кверху и заехал кулаком в головогрудь, пониже жвал.

«Богомол» оказался лёгким — от удара его швырнуло назад. Сармат от неожиданности ослабил хватку, клешня выскользнула из его руки — а существо уже нависло над ним, вскинув лезвия. Броня загудела. Гедимин ударил ещё раз, куда-то в хитин, и прыгнул вперёд. Лезвия ударили вновь, но сармат уже сгрёб стража и растянулся на земле, вбивая изворотливое насекомое в гравий. Гор со скрежетом протискивался под его телом к оставленному посоху. Кто-то схватил Гедимина за плечи, какая-то мелюзга вцепилась в руки, отчаянно вереща.

— Хватит! — рявкнул Айзек. Двое сарматов оттащили Гедимина от дёргающегося тела. Между ними и потрёпанным стражем тут же сгрудились аборигены. От их верещания у Гедимина зазвенело в ушах, но он, не глядя на них, пристально следил за Гором. Тот, шатаясь, поднялся, вцепился двумя лапами в посох и замер, склонив голову на грудь. «Прочная тварь,» — Гедимин недобро сощурился. «Только сколы на панцире, даже не треснул нигде. Значит, бить надо сильнее…»

— Хватит, — повторил Айзек, выступая вперёд. — Вы едва не сорвали нам переговоры. Именно это вам поручила Кайшу⁈ Что мне, выгнать всех стражей из Элидгена, пока вы войну не устроили?

— Кайшу… — Гор поднял голову, потрогал жвалы и неуверенно ими шевельнул; куда он смотрит, Гедимин не понимал — но точно не на недавнего противника. — Вы доверяете нергонам. Кайшу тоже… доверяла. Это смертельно опасно. Я недооценил огненных тварей. Сфен Огня снова закрыт. Я только предупреждаю. Если огонь накроет Элидген, стражи защитят вас. Если вы не вернётесь из огня — мы за вами туда не пойдём.

— Первая умная мысль, — Гедимин презрительно фыркнул и перевёл взгляд на аборигенов. Ему казалось, что в толпе, отделяющей его от побитого стража, Скогнов и Броннов поровну, — но там были только светлокожие, все Бронны отсиживались за шатрами. «Защищают его, значит,» — сармат сузил глаза. «Пять трупов, куча раненых из-за дурацкого огорода, а они…»

— Эй, вы! — крикнул он, нависая над Скогнами — очень неудобно было говорить с существами, не достающими ему и до пояса. — Что он с вами сделал, что вы его послушали? Знали же, что Сфен Огня опасен! Лезть туда, да ещё с грабежом… Чем эта тварь вам угрожала? Чем вам выжгло мозги⁈

Айзек схватил его за плечо и дёрнул назад.

— Они не понимают, — тихо сказал он — и тут же рядом раздался тонкий повизгивающий голос Вепуата.

— А мне перевести недолго, — бросил он, глядя на Айзека в упор. — Я хочу знать, что здесь происходит. Мне это всё очень не нравится!

Притихшие было Скогны снова заверещали, перебивая друг друга. Вепуат ошалело мигнул.

— Само собой, — пробормотал Айзек, глядя куда-то мимо существ и построек. — Они тут тысячи лет разнообразно между собой относятся. Это кулаком не выбьёшь.

— Что они говорят? — спросил Гедимин. В груди неприятно ныло.

— Они, похоже… — лицо Вепуата странно дёрнулось. — Они и без стража пошли бы. Сэта не убили нас. Не убили зверей. Не убили Хассинельга, даже не ранили. Значит, они ослабли. И опасность уменьшилась. И теперь можно…

Он стиснул зубы. Теперь мигнул Гедимин.

— Значит, если соседи тебя не убивают, нормально их грабить? — он повернулся к Айзеку. Тот смотрел на него с непонятным сочувствием.

— Гедимин. Ты военный преступник, вроде как. Должен бы такие вещи понимать.

Сармат выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Я не устраивал войну из-за кучки листьев!

— Нергоны — злобные и подлые твари, — проскрипел Гор, мерно щёлкая жвалами. — Будет случай — они вас не только ограбят, но и сделают рабами. Не говорите о них, как о соседях… о существах, с которыми можно договориться. Народы договора есть. Нергонов среди них — нет.

Айзек грохнул кулаком о кулак, заставив ближайших Скогнов прижать уши к голове.

— Довольно! Всем, кроме нас четверых, к разлому подходить запрещается. Кто ослушается — вышлю из Элидгена со всем кланом. Лучше так, чем гореть заживо. Гор! Запомни это сам и передай другим стражам. Мы вас из огня тоже вытаскивать не будем!

…Холодный зелёный свет лился с «монитора». Гедимин хотел облокотиться на пульт, но вовремя передумал. «Хоть стол сюда приноси,» — он досадливо поморщился. Ни одной полезной мысли в голове не было.

Когда он спускался на ночную смену, в лагере было тихо. Бронны и Скогны разбрелись по шатрам. Гор уступил пост Калигу и Навкету — Гедимин видел за шатрами их широкие силуэты. Ни они, ни дневной страж не сказали сармату ни слова — стоило ему приблизиться, тихо отступали в тень. Аборигены тоже расступались — даже шарахались, глядя на Гедимина с опаской. Вепуат, на полчаса заглянувший во временный госпиталь — несколько отсеков жилого ангара — буркнул, что никто не помер, и ушёл в свой шатёр. Гедимин с трудом заставил себя переписать в журнал результаты опытов с асааном, по два раза сверяясь и тут же забывая, какую запись хотел сделать. Голова гудела.

«Что-то плохо действует препарат Ассархаддона,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Не помогает он от местных традиций. Может, дозировка не та?»

Наверху заскрежетал гравий. Сармат покосился на часы и беззвучно помянул спаривание «макак». «Середина смены. Что там у них ещё⁈»

— Гедимин, — Айзек, спустившийся в туннель, был сосредоточен и деловит. — Подменю тебя на час. Только что сообщили — завтра нас польёт металлом. Твой шатёр Скогны разберут, но твои вещи они трогать боятся. Отнеси всё нужное в лабораторию. Ненужное оставь, пусть горит.

…«Металлический дождь,» — Гедимин, сворачивая металлосборные воронки по краям защитного поля, вполглаза следил за повозками аборигенов, стягивающимися к душевой. Вьючные звери подходили к ней вплотную, но у двери разворачивались хвостом. Так было проще заталкивать волокушу внутрь; Гедимин подумал сначала, что их разворачивают специально, но быстро понял — животные просто спешат отойти подальше. «Что им там не нравится? Вода есть вода,» — пожал он плечами и тут же забыл о странностях местной фауны. «Металлический дождь — это хорошо. Полдня будут прятаться, полдня — обсуждать. На опасные глупости времени не будет.»

9 день Металла, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— У тебя ещё остался «вечный лёд»? Положи наверх, под крышку, побольше охладителей. Я опасаюсь за катушки, — Айзек, на секунду остановившись у зеркала-«монитора», покосился на дозиметр и потянулся к клапанам вентиляции. — И это я закрою. Лучше «родные» пятьсот внутри, чем три тысячи снаружи.

Гедимин мигнул.

— Под куполом воздух так сильно не прогреется, — сказал он, глядя, как Айзек отключает вентиляцию. Сдувшийся пузырь «термодатчика» внутри реактора пока не шевелился, но вскоре должен был наполниться паром и вытянуться до потолка.

— Не ставь купол, — сказал Айзек, устраиваясь у пульта. — Хочу посмотреть, как поведёт себя реактор «открытый». Ты же продумывал термоизоляцию?

Гедимин снова мигнул.

— Никто не будет выставлять реактор вот так, — напомнил он. — Блоки будут внутри станции, под защитой со всех сторон. Эту установку даже не заглубили как следует…

Айзек слабо ухмыльнулся.

— Не ставь купол, — повторил он. — Обложи катушки льдом. Я опасаюсь только за них. Остальное тут тугоплавкое.

…Чёрное небо над холмами набухло, вытянулось к земле тяжёлыми складками и покрылось сетью трещин, подсвеченных изнутри багровым. Они изредка вспыхивали — но так, вполсилы, и ни разу красное свечение не переходило в белое. Гедимин поднял руку, «трогая» чуть потеплевший воздух, и растерянно хмыкнул.

— Думаешь, польёт? Оно даже светится вполсилы.

— Лучше не рисковать, — сказал Вепуат, неприязненно покосившись на багровые трещины. — Полурасплавленным куском по шлему — тоже больно.

…«Трилобиты», пересаженные на стену лаборатории, завозились, порываясь взлететь, но Вепуат прижал их защитным полем.

— Ты здесь будешь? Проследишь за ними? — он просительно посмотрел на Гедимина. — Мы с Гварзой засядем в бараке. У меня операции, ну и он… присматривает. Ты туда не пойдёшь?

Гедимин качнул головой.

— Там и без меня тесно. Никто из аборигенов сегодня в душевую не лезет? Хотел дать ей прогреться — до трёхсот градусов хотя бы. Может, микрофлора изжарится.

— Все в бараке, — заверил Вепуат. — С утра пересчитывал. И еда у них. В душевой только барахло.

— Барахлу прожарка тоже не повредит, — буркнул Гедимин, вспоминая местные методы «стирки» и «мытья». «Даже и нейтронная не повредит,» — додумал он про себя. «Никаких представлений о дезинфекции…»

Вепуат просунул руку под защитное поле и почесал ближайшего «трилобита».

— Сейчас дождь, потом — твоя смена… В Сфен Огня вечером сходим?

— Можешь вылетать их тут, после дождя как раз потеплеет, — отозвался Гедимин. Вепуат недовольно сощурился.

— Ветер сильный после дождя. Не тренировка, а сплошные прятки по шатрам… Как думаешь, что сейчас Сэта делают? Тоже собираются под крышей? Они-то сгореть не могут…

Гедимин пожал плечами.

— Открывают металлосборники, наверное. Под дождём навряд ли ходят. Металл всё-таки тяжёлый. А потом ещё и к ногам липнет.

— Никогда не видел капель рэссены в Сфене Огня, — задумчиво сказал Вепуат. — Проваливаются в пепел? Надо будет вечером посмотреть.

…Термодатчики показывали плюс семьдесят — с тех пор, как аборигены перебрались в каменные здания, защитные купола ставили, как придётся, и в термоизоляцию сильно не упирались. Снаружи, должно быть, было жарче — но на точные измерения Гедимин пожалел датчиков. Ему сейчас было не до атмосферных явлений — он, зажав в тисках небольшой осколок кейека, сосредоточенно вырезал на нём символ огня. Камешек был чуть меньше ногтя; сармат напряжённо вглядывался в красную поверхность, белеющую от нажатия, и думал, что он-то справится, а вот аборигены вряд ли такое повторят. Кейек хорошо раскалывался, но тяжело резался; Гедимин, стараясь его не раздавить, косился на защитное поле, прикрывающее стол и руки. «Что будет, когда закончу? Вроде бы реакция не сразу…»

Камешек, вынутый из тисков, лёг на ладонь. Линии узора, светлые на темноватой поверхности, были видны чётко — они повторяли символ, нарисованный на бумаге. Сармат повертел камешек в пальцах и озадаченно хмыкнул.

«Эффекта не видно… да, термометр тоже не видит. Плюс три градуса — это, наверное, от сдавливания. Хм, странно… Может, лабораторные экраны мешают?»

…Дождь притих. Кое-где с холма ещё поднимался пар, но мощные столбы виднелись только над недогоревшими туманниками — те ещё где-то находили влагу, чтобы её испарять. Остывающие капли металла дымились еле-еле; Гедимин тронул одну ступнёй — расплав уже затвердел.

Сармат склонился над металлосборником и выдернул из каменной полусферы застывший конгломерат — капли, попавшие внутрь, были достаточно горячими, чтобы прикипеть друг к другу, но явно твёрдыми, не жидкими, — металл затвердел комком из десятка сгустков, а не однородной лепёшкой. «И правда, лило сегодня вполсилы,» — подумал Гедимин. «Металлический град…»

«Трилобиты», рассевшиеся на приподнятых перьях Вепуата, растопырили спинные щитки, вбирая слабый тёплый дождь. Вепуат покосился на них и хотел что-то сказать, но его перебил Сокол — вскинув хоботок, он протяжно затрубил. Гедимин изумлённо мигнул — и замер на месте: из-за холмов донёсся приглушённый расстоянием отклик.

— Вот так так… — пробормотал Вепуат; «трилобит» снова затрубил, и сармат вынужденно замолчал. — Где-то рядом Джагулы. В такую погоду?

«И стражей, разумеется, на холме нет,» — Гедимин досадливо сощурился, глядя на дальние плато. Гигантские звери кочевников бродили где-то там — возможно, шли к Элидгену, возможно, кто-то приехал собирать металл или просто сбился с пути…

— Сходить к ним, что ли? — задумчиво пробормотал Вепуат. — Выслушать ещё одну сторону…

Гедимин покосился на сфалт за плечом и поморщился.

— Сходим, — буркнул он. — Но в другой раз.

…Вентиляция загудела. Гедимин недовольно сощурился — до шумоизоляции руки пока не дошли. Ей предстояло гудеть долго — пузырь «термодатчика», надутый раскалённым паром, только-только начал сжиматься. «Вечный лёд», вынутый из-под крышки бункера, лежал пока в туннеле, в специальном бочонке, — шатёр Гедимина ещё не отстроили, а в машине, за лабораторными экранами, камни быстро нагревались. Покосившись на бочонок, сармат вспомнил об осколке «огненного минерала» с миниатюрной гравировкой — кейек так и валялся между пластинами брони, прихваченный в задумчивости из лаборатории. «Броню пока не нагрел,» — Гедимин приоткрыл карман, вытряхивая камешек на ладонь. «С другой стороны — ипрон ведь экранирует… Sa hasu!»

Скинуть осколок под ноги, на неплавкий гравий, сармат успел, но на ладони осталось круглое пятно размягчённого фрила. Гедимин провёл по нему когтем, расправляя мягкие складки, и отставил руку, склоняясь над дымящимся камнем. Дымился не сам кейек — испарялась влага с нагретого гравия.

«Сто пятьдесят базовых,» — Гедимин покосился на записанные показания термометра. «В лаборатории было сто пятьдесят три. А теперь… ну да, а чего я ещё хотел?»

Кейек, накалённый до полутысячи градусов, и не думал остывать на холодном полу — наоборот, пятно высохшего и нагретого камня расползалось от него всё шире. Гедимин следил за ним с едва заметной ухмылкой. «Всё-таки сработало. Не знаю, как, но сработало. Пятьсот градусов с камня… интересно, сколько выдаст десяток? Жаль, у местных такой фокус не выйдет. Им было бы полезно — большая экономия… Но у них тут ни лучевых резаков, ни алмаза. Разве что подвернётся что-нибудь алмазоподобное… Или попробовать ипроновой иглой царапать? Будет свободный кусок ипрона — попробую.»

…Вепуат нетерпеливо топтался у защитного купола, измеряя шагами его периметр.

— Подумал тут, — криво ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — От огненного ливня мы реактор не прячем. А от местных — только успевай.

Гедимин покосился на кольцо жёлтого гравия, опоясывающее купол. Оно покрылось зубчатым узором из чёрных камешков — и куски горячего металла, падающие с неба, ему не повредили.

— Всё поклоняются Пламени? — сармат поморщился. — Не надоело?

Вепуат невесело хмыкнул.

— Кабы религии надоедали… Ну, это хотя бы безобидно. А вот это ты видел?

Он кивнул на просвет между сарматскими шатрами. Гедимин пригляделся и шёпотом помянул спаривание «макак». Палатки разгромленной «армии», убранные на время металлического ливня, стояли на прежнем месте, и вокруг копошились Скогны в стёганках и шлемах.

— Подкрепление, — криво ухмыльнулся Вепуат. — Точнее, второй отряд. Их два было — из Синви и из Сэви. Первое время топтались тут вместе. Потом — по очереди. Я уже надеялся, что им совсем надоест. А вчера… ну, сам знаешь… Думал, Гор хотя бы скажет сменщикам, чтоб сидели в городе! Видишь — притащились…

— Мать моя колба, — прошептал Гедимин, угрюмо щурясь. — Ничего он никому не сказал. И не скажет. Кто из стражей сегодня на холме?

— Никого, ясное дело, — отозвался Вепуат. — Завтра надо будет выпнуть их всех с холма. И раненых пусть увозят. Там почти все уже ходячие — а те двое доедут в повозке. Не нравится мне этот рассадник — и делом его не займёшь…

…В разлом они проходили под защитным полем — Гедимин на этом настоял и пару секунд держал Вепуата за плечо, пока и у того включились мозги. Мешок с «трилобитами» обернули дополнительным слоем.

На той стороне сарматов встретили симметричные вспышки с двух сторон — на их удачу, световые и не слишком яркие, видимо, сигнальные. Гедимин убрал с глаз тёмный щиток и поднял руку в приветственном жесте. Из кратеров, горящих жёлтым огнём, кто-то высунулся, помахал в ответ.

— Плюс тридцать восемь, — Вепуат покосился на термометр. Первый «трилобит» уже высунулся из неплотно закрытого мешка, и сармат едва успел поймать его за шлейки. Следом выпали ещё двое. Пока они рвались с привязи, и Вепуат унимал их, Гедимин вколотил в пепел тренировочную стойку и огляделся по сторонам. Пепел под ногами был кое-где взрыт маленькими кратерами, но на их дне ничего не было — сармат даже ковырнул «землю» когтем в поисках застывшего слитка, но нащупал только более плотный слой того же пепла. Луч сигма-сканера скользнул по пепельным гребням, спустился на дно кратера, на экране высветился значок рэссены и тут же — несканируемый силуэт. Сэта бродил среди скал, изредка наклоняясь и выбирая из пепла металлические капли. На боку у него висела «асбестовая» торба.

— Тут рэссене заваляться не дают, — усмехнулся Гедимин, показывая экран сканера Вепуату. Разведчик хмыкнул.

— Во-он там ещё один ходит, — указал он на дальний кратер. — А оттуда уже всё выбрано. И правда — чего ценному металлу валяться?

Гедимин через плечо оглянулся на разлом, вспомнил, как выбирал рэссеновые капли, покрытые шлаком, из гравия. «Там просто никто не живёт. Может, рядом с городами весь этот слой просеивают по камешку…»

…Стеклянные осколки на дне кратера кое-где оплавились, кое-где спеклись, но, похоже, термоизолирующие скалы, даже разрозненные, сильно понижали здесь температуру — по расчётам Гедимина, стеклянистый слой должен был растечься в лужу. Сармат сгрёб в пакет, сколько поместилось. «Будет время — поработаю с раствором мифрила. Системы зеркал для станции… Надо, чтобы их могли делать прямо там. Ничего такого уж сложного, только аккуратность нужна… да, и кейек. Сделаю резец с ипроновым жалом. Хоть бы и из кости…»

Вепуат, встречающий сармата на холме, выглядел менее мрачным, чем вчера, но сильно озадаченным.

— Один из раненых уже вышел из огня, — сообщил он. — Сэта думают — нам опасно жить там, среди подлых карликов. Они не заслужили стоять рядом с Пламенем. Нас зовут в Шакху, под защиту красных стен.

Гедимин ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, что они не свалили всё на нас. Нам бы надо наладить обмен. Асаан — очень полезное сырьё. Высокая прочность, термо- и радиостойкость… Если делать системы управления из палок и верёвок, то хотя бы верёвки взять нормальные. Перевозить станцию никто не будет. А вот торговый обмен бы… Только пока не знаю, на что меняться.

— Знаешь, — Вепуат вскинул на него недовольный взгляд. — Минимум две вещи. У них нет, а им понравится. Твоя технология — вполне рабочая. Когда передашь?

Гедимин качнул головой.

10 день Мысли, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

— Показатели в норме, — сообщил Гедимин, поднимаясь из-за пульта.

Айзек рассеянно кивнул и, выразительно глядя на него, притронулся к шлему, показывая опущенную височную пластину. Гедимин мигнул.

«Заэкранируйся,» — жестом показал Айзек, снова тронув висок. Гедимин оглянулся на реактор и досадливо сощурился.

— Так он только сильнее разволнуется. Говори, что там у тебя?

Айзек едва заметно поморщился.

— Как знаешь.

Он занял место у пульта, покосился на плотно задвинутую заслонку, на дозиметр и снова повернулся к Гедимину.

— Реактор работает уже десять суток. На нём отработали глушение, запуск… Как он тебе в целом?

Гедимин задумчиво хмыкнул.

— В целом — ничего, — признал он. — Конструкция рабочая. К ней бы датчики сигмы — и что-нибудь для фиксации показаний…

Айзек нетерпеливо отмахнулся.

— Погоди с фиксацией. Я пока про активную зону и процессы в ней. Энерговыделение в норме?

Гедимин пожал плечами.

— Кто-нибудь знает его норму?.. Энергии много. Для этих мест — так даже слишком. Что они с ней будут делать⁈

Айзек досадливо поморщился.

— Значит, много… Кенен предлагает положить внутрь накопители — проверить энергонакопление. Неподвижные накопители реакторного типа. Маккензи обещал выделить несколько блоков. Что скажешь?

Гедимин снова пожал плечами.

— Вези, установлю.

«А к накопителям нужен будет ещё один радиометр,» — мелькнуло в голове. «Чтобы не пропустить, когда накопление сменится выделением. Поставлю его с наружной стороны, за пластиной… да, и зеркало тоже. Чтоб их, эти примитивные технологии…»

…Мифриловые опилки растворялись быстро. Гедимин аккуратно перемешивал их, добиваясь полной равномерности. «Жидкая молния» на стенках пробирки мерцала и потрескивала.

— Будешь делать зеркало? — Вепуат навис над столом, заглядывая в пробирку. — Меня позови, ладно? И что, прямо в реактор его поставишь?

Гедимин поморщился.

— Как пойдёт, — уклончиво ответил он, думая о равномерном распределении слоя и о полировке стекла в условиях Равнины. Нет, абразивы у него были, и мягкие в том числе, вот только на стекле из Сфена Огня их никто ещё не испытывал…

…«Турели,» — Гедимин оглянулся через плечо и досадливо сощурился. Два сторожевых поста в кратерах сверкнули, пропуская сарматов в долину, и угасли, «охранники», кажется, давно следили не за разломом, в который никто не лез, а за летающими «трилобитами» — но Гедимину всё равно было не по себе. «Даже здесь, на Равнине, мы ходим под турелями. Мало мне этого было на Земле…»

— Они все вернулись, — сказал Вепуат, не скрывая радостной ухмылки. — Все раненые Сэта вышли из огня здоровыми. Удобный всё-таки способ лечения. Жаль, что так умеют только Сэта.

— Угу, — отозвался Гедимин, глядя на «трилобитов», гоняющихся друг за другом и толкающихся на лету. — Давай заминируем разлом. Ирренций у меня есть. Размешать его с камнем, нанести значки…

Вепуат поморщился.

— Давай без этого, а? Мы же поставили купол на выходе, и до утра он простоял.

— Купол снимет любой страж, — буркнул Гедимин.

— И с минами он тоже разберётся, — сказал Вепуат. — Я всё-таки надеюсь, что до стражей хоть что-то дошло. Кто там из них сегодня на холме?

…Страж Корген стоял у повозки и смотрел, как на её дно, застеленное шкурами и войлоком, укладывают раненых. Им привезли войлочные коконы; прямо в них Скогны вынесли обожжённых «солдат» из барака и так и держали на руках, пока другие разворачивали повозку. Те «солдаты», кто был ранен легко, устроились на свободных местах. Им вместо коконов привезли просторную одежду; у них не было заживающих швов, и они дошли до волокуши своими ногами. Гедимин старался не смотреть на их лица — там было много подживших ожогов, и Скогны привезли какие-то листья, нажевали их и густо намазали раненых этой дрянью. Сармат надеялся, что раны затянулись достаточно, чтобы бактерии из такого «лекарства» не попали никому в кровь. «Солдатам» листья не мешали — они бодро переговаривались между собой и с теми, кто оставался в лагере. Отряд из Синви, в стёганках и шлемах, обступил волокушу, уезжающую с остатками другого отряда в Сэви; Гедимин смотрел на них и морщился сильнее, чем от вида нажёванных листьев.

— Корген, — он, обогнув повозку, подошёл к стражу. — Отправь их в Синви!

Существо, придерживая ладонью посох, повернулось к сармату; металлические иглы на его плечах зазвенели.

— Ты о чём, Дим-мин? Раненые из Сэви поедут домой. Там уже собрали целителей, даже Броннов позвали. Вы, равные Куэннам, конечно, хорошо помогли им…

— Я не про раненых, — Гедимин нахмурился. — Про второй отряд. Что они тут забыли? Пусть уходят в Синви.

Шипы Коргена зазвенели громче.

— Отряд из Синви следит за опасным разломом. Все опасаются, что огненные твари придут сюда. Я не могу оставить Элидген без защиты.

Гедимин сердито фыркнул.

— Пока что Сэта никуда не приходили. А вот ваши Скогны уже влезли на чужие грядки. Вон, посмотри на них! Убери отсюда солдат. Они тоже полезут, куда не просили, а нам возиться с ранеными.

— Скогны опасаются, — с нажимом сказал Корген, следя за отъезжающей волокушей. — Я не могу приказать им уйти. Я не их старейшина.

— Внушить им, что огонь не жжётся, ты можешь, а выгнать по домами — нет? — Гедимин недобро сузил глаза. — Кто из ваших может? Гор? Руниен?

— Они не мои, — шипы на спине Коргена громко лязгнули. — Ни Гор, ни Руниен. Я только слежу за округой, чтобы на Элидген не напали внезапно. И я буду защищать его, если враги придут.

Он отвернулся и уставился на дальние холмы. Гедимин помянул про себя спаривание «макак» — переговоры в очередной раз не задались.

…Люк открылся, пропуская двоих сарматов, и тут же Кенен Гварза взялся за крышку, запечатывая туннель наглухо — сперва каменной плитой, а поверх неё — непрозрачным защитным полем.

— Привезли? — Гедимин поднялся из-за пульта. Айзек протянул ему продолговатый свёрток, в несколько слоёв обмотанный ветошью и запаянный в чёрный скирлин.

— Два спаянных блока. Производственный брак, — пояснил он, глядя, как Гедимин осторожно разматывает слои. Из-под ветоши блеснула тёмно-синяя стеклянистая поверхность.

— Реакторный, ненасыщенный, — Гедимин проверил состояние ячеек накопителя и сдержанно кивнул. — Деформированный, но это не должно ни на что влиять.

Гварза, вставший за плечом Айзека, раздражённо вздохнул.

— Это мы уже знаем. Начинай закладку!

«Чего тут начинать?» — Гедимин, угрюмо щурясь, отодвинул заслонку. Реактор встретил его ярким зелёным светом и путаницей невесомых волокон на руках.

— Тихо ты, — буркнул сармат, вставляя в подготовленную нишу сперва рамку радиометра в стеклянном корпусе, а потом и длинный пласт накопителя. «Чего начинать? Взял и засунул.»

— А его видно, — отметил Айзек, заглядывая в зеркальный «монитор». — Не весь, но всё-таки… Гедимин! Не можешь повернуть дальнее зеркало? Новый радиометр не виден!

— Знаю, — отозвался Гедимин, задвигая заслонку. В зеркале и впрямь отражалась часть тёмно-синего пласта — внутренняя, повёрнутая к реактору. «Со временем будет темнеть. Не пропустить перенасыщение…»

— Нужны ещё зеркала. Действующую систему трогать нельзя.

— И где? — спросил Гварза. — Где зеркала? Ты их ставить собираешься?

Айзек недовольно на него покосился.

— Кенен, уймись. Гедимин знает…

Гварза поморщился.

— Гедимин знает, как дрессировать местную фауну. Это должно помочь нам в управлении реактором? Как контролировать насыщение накопителя?

— На глаз, — отозвался Айзек, кивая на зеркало. — Здесь всё отлично видно, Кенен. Дополнительный радиометр мало что даст. Только покажет начало разрядки. А извлечь накопитель нам нужно до неё, до срабатывания детектора. Кенен, ты бы лучше рассказал о второй фазе…

Гедимин мигнул. «Какой ещё фазе?»

— А, — Гварза, досадливо щурясь, отстегнул от плеча длинный костяной чехол. — Отдай Кету. Облучатель. Режим концентрации.

Гедимин повернулся к Айзеку.

— Переведи.

Айзек раздражённо сощурился на Гварзу.

— Вы другое время найти не могли?.. Атомщик, мы немного форсируем события. И заодно проведём опыт по внешнему управлению альнкитом. Ты показывал пульсации, направляющие весь «омикрон» одним потоком. Направь излучение на накопитель. Ускорим его насыщение — и завтра нам будет чем зарядить накопительное кольцо.

Гедимин мигнул.

— Маккензи дал настоящее кольцо? Вдобавок к реакторному накопителю⁈ Вы что, вдвоём его побили?

Гварза фыркнул, Айзек ухмыльнулся.

— Почти. Завтра запустим полноценный энергопередатчик — из шахты, с кольцом, с рассеиванием излучения.

«Работа всё-таки идёт,» — Гедимин довольно усмехнулся, вынимая излучатель из чехла. «Новые системы. Монтаж. Испытания. Хоть кто-то ещё помнит, зачем мы сюда приехали.»

— Наверху нужен наблюдатель с дозиметром, — сказал он, поворачиваясь к реактору. — Возможен пробой.

— Кенен… — Айзек повернулся к Гварзе. Тот сложил руки на груди.

— Твои приборы точнее. Я проконтролирую процесс здесь.

«Мать моя колба,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Мало мне реактора, так ещё и Гварза. Не влез бы под руку…»

— Кенен, — послышался за спиной удивлённый и встревоженный голос Айзека. — С каких пор твои приборы неточны? Гедимин давно мог взять их на поверку. Что ты вообще собираешься ими фиксировать?

— То, что полезет из дыры в корпусе, — отозвался Гварза. — Её, по крайней мере, видно. Что и как полезет наверху — я не предскажу, и указатель не найдёт. Иди наверх.

Айзек остановился в нерешительности.

— Кенен, — он тронул сармата за руку. — Осторожно тут, ладно? Не отходи от плана. Ничего сверх плана, слышишь?

Гедимин стиснул зубы. «Если он полезет к хранителю — успею я выставить поле? Сигму быстро не заблокируешь…»

За спиной зашелестели защитные поля — открытый туннель снова запечатывался.

— Экран готов, — услышал сармат голос Гварзы. — Вскрытие альнкита разрешаю.

«Кто бы тебя спрашивал,» — Гедимин криво ухмыльнулся, отодвигая до упора заслонку. Зелёный свет ударил в лицо, хлынул под ноги, дозиметр на запястье громко пискнул и замолчал. Сармат поднял излучатель, высчитывая про себя положение маятников. «По отношению к оси… к центру… так, это не шар, а цилиндр… если источник пульсации здесь, то…»

Раскалённое волокно впилось в запястье. Гедимин, забыв обо всех пульсациях, резко развернулся и увидел Гварзу, схватившегося за голову.

— Heta! — крикнул ремонтник и вскинул руку. Сопла «арктуса» открылись, выпуская белую плёнку, между Гварзой и Гедимином растянулась плотная мембрана. Ремонтник бросил поверх неё ещё одну и повернулся к реактору. Горячие волокна дрожали на запястьях и переплетались, обхватив голову. От фантомного жжения резало глаза.

— Спокойно, — выдохнул он, протягивая руку к твэлу. — Тебе не навредят. Нужно направить луч… направить вот сюда. На эту пластину. Потом я закрою корпус. Гварза уйдёт. Ничего не трогай. Пару минут ничего не трогай.

Он поднял излучатель. Перед глазами застыла картинка — погасший твэл и единственный зелёный луч, бьющий из него попеременно в разные стороны. Сармат, встряхнув головой, «совместил» луч с пластиной накопителя в нише и коснулся маятников.

Качнуться они не успели. Твэл погас. Он ещё излучал слабое зелёное свечение, но пучок квантов, уплотнившийся почти до осязаемости, «вобрал» в себя все сияния и упёрся в тёмно-синюю пластину — и Гедимин видел, как в месте соприкосновения она темнеет, и «темнота» волнами расходится к её краям.

— Уран и торий… — выдохнул он, прижимая ладонью раскачавшиеся маятники. Управляющая пульсация не успела отбить и пары тактов, но непонятным образом сработала — излучение шло туда, куда нужно. Гедимин, ошалело мигая, опустил излучатель и потянулся к створке.

— Ядро Сатурна! — раздалось за спиной. Гедимин налёг на створку, загоняя её в паз. Волокна, обвившие его руку, снова вспыхнули жаром.

— Шлем закрой! — крикнул он, не оборачиваясь. Пальцы прижались к корпусу реактора. «Он вроде спокойнее… не так остро реагирует… ну, хотя бы ничего не взор… Hasu!»

Какое-то щупальце зацепило глазной нерв, — яркая вспышка, и свет померк. Гедимин, зажмурившись, растянулся на полу, ожидая жжения под плавящимися перчатками и воя аварийных сирен.

— Бешеная тварь… — пробормотали за спиной, и кто-то пнул его в голень. — Эй, Кет! Мы работаем или спим⁈

Гедимин, растерянно мигнув, обнаружил, что зрение никуда не делось, корпус реактора цел и наглухо закрыт, сам он лежит на холодном гравии, а над ним, убрав с лица тёмный щиток, стоит угрюмый Гварза.

— Луч виден, — «командир», не дожидаясь, пока Гедимин встанет, сверился с «монитором». — Судя по радиометрам, перенаправление прошло успешно. Стеклянная шихта у тебя где?

— На кой тебе шихта? — мрачно спросил Гедимин, заглядывая в «монитор». И луч, и медленно темнеющий край накопителя действительно были видны. Сармат покосился на так и не пригодившийся излучатель и растерянно пожал плечами. «А оно всё-таки понимает… если не речь, то какие-то термины. Или, может, картинки в мозгу. Странно. Оно должно видеть в сигма-диапазоне. А там всё по-другому…»

— Зеркало, — Гварза щёлкнул когтем по броне. — Для альнкита всё ещё нужно обзорное зеркало. Если вам с Вепуатом некогда с ним возиться, я возьму изготовление на себя. Так где шихта?

«Так он помочь хочет…» — Гедимин изумлённо мигнул. Желание дать Гварзе по шлему временно отступило, и ответил он почти миролюбиво:

— У меня тоже опыты. Делаю зеркало по технологии, доступной местным. Это небыстро. Дай мне время до завтра.

Гварза резко выдохнул в респиратор.

— По технологии… Так ты… Опять натащил на Равнину новшеств⁈ Цивилизаторство чешется⁈ Сколько раз тебе…

— Эй! — Айзек, смахнув последние защитные поля, вклинился между сарматами. — Кенен! Вы что, пяти минут спокойно побыть не можете⁈

— Кет тут строит зеркальную мануфактуру, — сказал, будто сплюнул, Гварза. — Впервые об этом слышишь, да? Тут вообще хоть кто-то его контролирует⁈

Гедимин угрюмо сощурился. «Ещё бы он всё это орал не прямо у реактора… Будет тут хранитель нервным… Ну вот что им всем опять не по нутру⁈»

— Гедимин, — Айзек осторожно тронул его за руку. — Что тут вообще происходит? Были странные вспышки по сигме… Вы перенаправили излучение?

Ремонтник кивнул на монитор.

— Луч идёт. Гварза пытался взорвать реактор. Возьми уже паяльник, запаяй ему шлем наглухо!

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Ну, хоть не подрались. В этот раз… А что, хранителю Гварза настолько не нравится?

Гедимин стиснул зубы.

— Печь нагрелась. Пора сыпать шихту. Работаем!

…Тонкий пласт стекла повис меж двумя коваными штырями. Из рыжеватого он уже стал красным. Гедимин, перехватив штыри, развернул его другим концом кверху. Красное свечение тускнело быстро — сквозь открытые продухи тянуло холодным ветром, ускоряя остывание.

— Всё, — бросил сармат, опуская пластину в поддон. Его дно было отполировано так, что само в зеркала годилось — Гедимин сквозь попрозрачневшее стекло даже разглядел свой силуэт и отличил руки от туловища. Вепуат, между делом выкручивающий из остатков стеклянного расплава какую-то чашку, заглянул в поддон и негромко хмыкнул.

— Остыло. Когда раствор зальёшь?

— Когда отполирую, — отозвался Гедимин, выгребая из печи раскалённые дожелта камни. Среди них было два осколка с гравировкой — температуру они подняли на треть.

— Оно и так гладкое, — Вепуат, с сожалением посмотрев на остывшую печь, опустил чашку в пустой поддон. — Не успел сделать орнамент…

— Себя разглядывать — гладкое. Передавать данные в системе без искажений — нет, — Гедимин покосился на очередную никому не нужную посудину и пожал плечами. «Орнамент…» — ему на секунду стало неловко. «Да, поторопился я остудить горн. Но — мог бы и предупредить, что ему ещё нужно. Я бы подождал.»

— Гедимин, — Вепуат подобрал со стола один из формовочных черпаков и внимательно его рассматривал. — А если горячее стекло прижать к выпуклому рисунку — он же отпечатается?

— Ну да, — Гедимин заглянул в черпак, не нашёл там ничего выпуклого и озадаченно хмыкнул. — На пластичном — отпечатается. Я тут сточил неровности, где ты их нашёл?

— Я тут подумал, — сармат отложил черпак и покосился на остывающую чашку. — У местных мастерских есть клейма. Фирменные знаки. Нам тоже такой нужен. Тем более — технология у нас уникальная. Что-нибудь, чтобы всем было видно — что это и откуда.

Гедимин поморщился.

— Кому видно? Местным? Ты что, не слышал — нам запретили чему-либо их учить. Мне что, из-за стекляшек драться с Гварзой?

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Я помогу, — пообещал он, глядя Гедимину в глаза. — Оно того стоит. Так что насчёт фирменного знака? Клеймо я сам вырежу — тут где-то были деревяшки.

Гедимин пожал плечами.

— Ну, режь «трилистник». Раз мы его всюду пихаем. Всё равно местные не знают, что он значит на самом деле.

«И всё равно все твои чашки и фляжки дальше печи не уйдут,» — закончил он про себя. «Отработаю производство зеркал и дутой посуды — и пущу все эти цацки на шихту.»

…«Жидкая молния» испарялась медленно. Гедимин видел, как она, слабо искря, стекает по змеевику конденсатора. Он смотрел на поверхность, постепенно из жёлтой становящуюся сероватой; через час все составляющие мифрила должны были осесть, распределившись по стеклу ровным слоем.

— Положить его в лужу раствора — было бы ровнее, — вслух подумал он. — Но испаряться будет с искрами. Будут пузыри, весь слой собьётся.

— Угу, — отозвался Вепуат, вынимая из тисков кусочек прокалённой древесины. На чёрной поверхности виднелся старательно вырезанный символ радиационной опасности.

— Теперь его на рукоятку… — разведчик перебрал выложенные на стол тонкие трубчатые кости, попробовал их пальцами на излом и отложил все, кроме одной. — И завтра можно будет опробовать. Это для крупных вещей. А на мелких… может, когтем выцарапать?

— Можно, — согласился Гедимин, думая о том, что к моменту переплавки у него наберётся много вторсырья. — Точка по центру, по кругу — три ломаные линии. Как растительный орнамент… Ты что там, бусины собрался клеймить?

Вепуат хмыкнул.

— Бусина бусине рознь… А вот если к горячему стеклу прижать кусок гзеша — полимер испарится, а краска останется?