Обратный отсчет: Равнина

Часть 48 28 день месяца Земли — 24 день месяца Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — пустыня Ксалан — небесный остров — Дальний Край — Сфен Огня, Корни Огня

28 день Пустоты, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Кто-то пронзительно запищал — как спросонок показалось Гедимину, над самым ухом. Следом громко шикнули.

— Ага! — Вепуат, шумно громыхая сапогами, дошёл до матраса и бросил на пол что-то тяжёлое. Гедимин заворочался, недовольно щурясь на пришельцев. Их было двое — за Вепуатом в отсек заглянул Бронн. За его спиной болтался, как капюшон, «лётчицкий» шлем.

— Это нам повезло тебя застать, — Вепуат широко ухмыльнулся и снова закинул нечто, завёрнутое в защитное поле, на плечо. В коридоре уже гудела побудка, и кто-то булькал водой и стучал мисками. «А волокуши не слышно,» — вяло удивился Гедимин, заливая за шиворот содержимое фляги. Оставшееся он залпом выпил и потянулся за ёмкостью с Би-плазмой. В коридоре шуршал скользящий под потолком транспортёр; он в основном и булькал — сильно раскачивался, и жидкости плескались.

— А что-то там Эгнаций недокрутил, — заметил Вепуат, выглянув в коридор. — Вроде бы оно не должно так мотыляться.

Бронн повертел головой, глядя то на одного сармата, то на другого, и громко заверещал. Вепуат ответил ему на том же языке. Где-то посреди фразы Гедимин наконец дотянулся до височной пластины.

— Нет, ту одежду таскать никуда нельзя. Она висит в санпро… месте, где вода. И наружу в ней нельзя. И её наружу нельзя. Я скажу это Тильчи, а ты ещё повтори! Как-то с моих слов Бронны плохо запоминают.

— Скажу! — громко пискнул Уттунри (Гедимин был уже уверен, что это именно он). — Тильчи понимает в зверях. А в ваших штуках — нет. Вот я и живу с амменцами. Без меня они бы такого наворотили!

Вепуат криво ухмыльнулся и развернулся к Гедимину.

— Поел? Пойдём. Бронны собрались всё сажать. Мы же это не пропустим?

Гедимин недовольно сощурился. «То-то они явились до побудки… С ночи, что ли, уходить в цех?»

— Мне-то оно зачем? Я не биолог.

Вепуат раздосадованно хмыкнул.

— Там ещё будут испытывать твой Броннский скафандр. Это-то по твоей части?..

…Сквозь защитное поле просвечивали тушки, нанизанные на плохо сплетённый тросик из грубых волокон. Гедимин смотрел на него и морщился. На тридцатой секунде удалось отвлечься и переключиться на сами тушки. «Какая-то дичь. Похоже, свежая. Глушили взрывчатым снарядом. Добыча Джагулов?»

— Точно хочешь доверить работу Тильчи? — спрашивал на ходу Вепуат у нахохлившегося Бронна. — Сам не пойдёшь? Дело-то важное.

— Я смотрю за летучими зверьми, — отозвался Уттунри и нахохлился ещё сильнее. — Этого никто из Броннов не умеет. А с теми, кто ползает, поладил мастер Шенси. И Тильчи поладит.

— Тебе одному не сложно с летучими? — спросил Вепуат. — Может, возьмёшь помощника из своих?

Бронн фыркнул и встопорщил вибриссы.

— Свои меня живьём отправляли за ворота, — проворчал он. — Перебьются.

Вепуат хмыкнул.

— Это понятно. А из амменцев?

Бронн фыркнул ещё громче и ничего не ответил.

…В шлюзовой камере булькала вода — что-то кипело. Гедимин озадаченно мигнул — кипеть там было нечему.

— Sata! — Вепуат, шагнувший в шлюз первым, выставил руку поперёк прохода. Вовремя — ещё шаг, и Гедимин опрокинул бы два бочонка и уронил со стены растянутый мешок. Второй шлюз был открыт; в него тут же влетели Бронны и заверещали, оттаскивая с дороги бочонки. Один на бегу заглянул в мешок, довольно ухмыльнулся, сдёрнул его со стены и уволок в жилой отсек.

— У вас тут что, купальня? — Гедимин сверился с объёмом промежуточной цистерны и снова мигнул — Бронны успели слить половину воды. Сармат запустил «насос». За открытым шлюзом что-то булькнуло, зашипело и заклокотало громче прежнего.

— Свежий гриб за тушку, — донеслось из отсека — Вепуат уже пришёл туда, все Бронны столпились там же и перебирали принесённую дичь, возбуждённо повизгивая. Мрачный Уттунри стоял в дверях, на узкой «тропе», огороженной костяными бортиками. За «тропой» слоями лежал гравий, присыпанный песком. Воздух был тёплым и влажным. Из жилого отсека тянуло сквозняком. Заглянув внутрь, Гедимин увидел костяные штыри, вбитые в гнёзда вместо фонарей, и свисающее с них тряпьё. Бронны открыли настежь вентиляционные лючки, и мокрая одежда раскачивалась на ветру. «Высохнет быстро,» — подумал Гедимин. «Хоть это и не гзеш и жидкость не отталкивает. Чистоплотные аборигены…»

— Спасибо за пищу и воду, — пискнул кто-то из Броннов. — Но мы не знали, что ты приходишь так рано. Никто ещё не ел, да и мясо надо разрезать. Тильчи!

Бронн, быстро, большими глотками, вливающий в себя отвар курруи, вопросительно дёрнул ухом. Ему сунули что-то дымящееся на костяной рогульке и миску волокнистого месива. Вокруг заворчали.

— Быстро ешь и иди, — распорядился «командир» Броннов. — Не задерживай Равных Куэннам!

— Уттунри! — заверещал кто-то в «оранжерее». Гедимин повернулся на звук и увидел двоих Броннов у складчатого короба. Три ёмкости без крышек так и стояли под капающей из трубок водой. Из проёмов торчали бугристые части бесформенных свёртков. «А вчера они так не выпирали,» — подумал Гедимин. Он взялся было за сигма-сканер, но Бронны перестали визжать друг на друга и уставились на сармата, прижав уши. Уттунри показывал чуть меньше испуга — видимо, к сканерам успел привыкнуть.

— Ага! — Вепуат, уже без мешка на плече, но с маленьким пакетом у пояса, шагнул на слой гравия и заглянул в короб. — Всё идёт, как надо?

«Командир» Броннов выглянул наружу и указал на символ, крупно намалёванный на стене. Гедимин только сейчас обратил на него внимание — Бронны успели чёрным пигментом начертить что-то вроде крупного прорастающего семени. Торчащие ростки были вполне узнаваемы — так разворачивались молодые листья деревьев-валунов.

— Эйланнушу к нам добра, — ухмыльнулся Бронн, старательно прикрывая острые зубы. — Но с ней нельзя говорить голодным. Когда все поедят, тогда и начнём.

Вепуат довольно хмыкнул, но тут же слегка помрачнел.

— Таванкайю! Для меня-то чем быстрее, тем лучше. Но — день Пустоты тебя не смущает?

Бронн шевельнул вибриссами.

— Здесь, под рукой Пламени? В дни Земли? Здесь Пустота и не шевельнётся!

«Мать твоя колба!» — Гедимин, наконец сообразивший, о чём речь, сузил глаза. «Я забыл про это дикарство, сами дикари забыли, — Вепуат, ты-то зачем напоминаешь⁈ Вот сейчас затянули бы процесс на две недели…»

— Идём, Тильчи, — Вепуат повернулся к Бронну, допивающему отвар. Тот, пискнув, проскользнул мимо него в шлюзовую камеру, сунул мисочку и кость-вилку в углубление с водой, на бегу вытер руки о ком грубого волокна и выскочил в коридор. Сарматы догнали его уже там.

— Сейчас проверим твой скафандр, — сказал Вепуат Гедимину. — Тильчи не должен подвести. Его выбирали всем стойбищем.

Гедимин поморщился.

— Что за болтовня про Пустоту? Ты хотел, чтобы они затянули сев?

— Я хотел, чтобы все процессы прошли, как надо, — отозвался Вепуат, помрачнев. — Нельзя так взять и наплевать на важный фактор. Но если Таванкайю спокойна — ей виднее.

Тильчи молча оглядывался по сторонам — и, кажется, коридоры станции ему не очень нравились. Когда Вепуат открыл шлюз «грязной зоны», Бронн прижал уши к голове и угрюмо оскалился.

— Вот эта вещь, — проверещал Уттунри, показывая на маленький костяной стапель со «скафандром». Гедимин отметил, что Бронн до «вещи» не дотрагивается и кончиком когтя.

— Она из священного металла. Закроет тебя от незримой смерти. А тут камни силы, чтобы ты мог её поднять.

— В ней нет дырок, — Тильчи с опаской разглядывал «скафандр». — Чем там дышать, и что я услышу?

— Слышно будет плохо, — вздохнул Вепуат. — Поэтому запоминай всё сразу. Ты дашь зверям воду и пищу. А пока они едят…

…Иллюминатор из ипронового стекла толщиной с пол-ладони давал скверный обзор; Пожиратели были длинными плоскими силуэтами, Бронн — коротким, высоким и ярким. Гедимин следил, как он поддевает лопаткой смесь Би-плазмы, молотых ракушек и «фонящей» глины и суёт под каждые челюсти. Часть корма он высыпал отдельно, для тех Пожирателей, что ползали быстрее. Сармат смотрел на спинные чешуи. Пока они не топорщились.

— Снаружи видно и не будет, — сказал Вепуат. — Я ж не хочу, чтобы камень ему спину продавил.

— Он там делится? — спросил Гедимин. Вепуат кивнул.

— Сегодня ещё не было — но вчера видел новую клетку… Ну всё. Он за ними прибрал и выходит.

Створка шевельнулась, отползая в сторону. Тильчи, широко расставив руки, выбрался в санпропускник. Подвес рамочного радиометра дёрнулся кверху — и упал обратно, едва шлюз закрылся.

— А он немного набрал, — заметил Вепуат, глядя, как Тильчи смывает с себя невидимую пыль. Как-то он умудрился отряхнуть ноги от крупных фракций и не слишком выпачкать руки — и всё же «скафандр» слегка «фонил».

…Тильчи вывалился из брони и шарахнулся в сторону, тряся головой.

— Звери тебя не обидели? — спросил Вепуат. Бронн дёрнул ухом.

— В них много ума. Знаешь их речь? Уттунри! Чего не сказал⁈

Гедимин мигнул.

— Не сказал что?

Вепуат положил руку ему на плечо. Бронны верещали друг на друга — и расспрашивать их было, очевидно, бесполезно.

— Речь? Ум? Значит, они всё-таки… — Гедимин вспомнил, как наблюдал за Пожирателями ещё в вольерах «Гекаты», и болезненно сощурился. — Вепуат!

— Тихо, — прошептал разведчик. Он следил за Броннами — будто ждал, когда в их верещание можно будет вклиниться.

— Тильчи! Они с тобой говорили?

— А с тобой — нет? — Бронн едва не фыркнул, но в последнее мгновение закрыл ладонью нос. Вепуат покачал головой.

— Я больше по летающим.

— А ты? — Тильчи повернулся к Гедимину. Тот ошалело мигнул.

— Гедимин не из разговорчивых, — вмешался Вепуат. — Ему хватает и Пламени. С Пожирателями вам придётся осваиваться самим. Так что они тебе пытались сказать?

Бронн дёрнул вибриссами.

— Это похоже на тепло и свет. И вроде было про воду. У них есть купальня?

Сарматы переглянулись.

— Можно устроить, — растерянно пробормотал Вепуат. — Тепло и свет… Гедимин! ЭМИА-кванты ведь сквозь броню не проходят?

— Фантомное тепло. Сигма, — коротко ответил Гедимин. «Сигма! С её помощью ведь много кто общается. Даже мы,» — он покосился на передатчик. «Надо сказать Айзеку. У Ассархаддона полно этих тварей. Наверняка он записал все их сигналы. А мы будем ковыряться с нуля. Пусть Айзек его спросит…»

— Да, про купальню я зря не подумал, — пробормотал Вепуат, открывая шлюз. — Принесу. Может, они и со мной поговорят…

…Ступка была высотой с полметра; все три свёртка вытряхнули туда и плеснули воды. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как «рассаду» молотят пестом — так, что летит пена. Пену стряхивали на грунт, стараясь закинуть ближе к стенкам. Туда же смыли налипшее на пест. Потом в ход пошли накрученные на палку листья — ими взбитую жижу разбрызгивали по «оранжерее». Швыряли вслепую, как попало, чудом не заливая друг друга ошмётками. Летело и на стены. Вепуат махал распылителем, разбрызгивая следом за биоматериалом воду — но всё-таки старался поливать равномерно. Гедимин видел, как он щурится то на «агронома» с метёлкой, то на Броннов, визжащих и скачущих на «тропе». Вепуату протянули опустевшую ступку, он плеснул туда воды, и остатки буро-зелёной кашицы полетели в угол.

— Теперь всё под рукой Эйланнушу, — пропищал «агроном», передавая ступку сородичам. Дышал он тяжело, вибриссы поникли.

— Всё, и грибы, и клубни, и тонкие побеги, — «агроном» взял в руки протянутую кем-то чашку с отваром курруи и выплеснул на грунт, распределив от стены до стены. Перед знаком, нарисованным на стене, уже поставили другой сосуд, вырезанный из кости — и сильно напомнивший Гедимину перевёрнутую черепную коробку.

— Что-то ещё нужно? — спросил Вепуат, стряхивая с золотистой брони мокрый песок. Каждую частицу он старался вернуть в «оранжерею».

— Тепло? Ветер? Вода?

— Всё есть, — отозвался Бронн. — Слово за Эйланнушу. А ты пока не ходи по земле. И мы не будем.

Вепуат мигнул.

… — Ага! — сармат широко ухмыльнулся. Едва закрыв шлюз, он взялся за сигма-сканер. Гедимин тоже уставился на экран. Он слегка надеялся, что Бронны всё-таки распределили посевной материал равномерно. «Ну да, конечно,» — он болезненно поморщился. «Видел я такую равномерность…»

«Материал» успел зарыться в рыхлый грунт и уже обволакивал его тонкими нитями проростков. Раскидало его как попало — где-то он лежал комьями, где-то не было ни единой клетки. На краю поля сканирования стояла чашка-череп, и Вепуат задумчиво тыкал в неё когтем, чего-то добиваясь от анализатора.

— Кьюсс, между прочим. Я думал, кто-то из кочевников, — сказал он, выключая сканер. — Ценный трофей. Для особого случая.

Гедимина передёрнуло.

— Ну, хоть стены черепами не увешали… Кто у них эта… на «Э»? — он хотел произнести имя целиком, но вовремя осёкся — лишний раз связываться с местными «богами» уже не хотелось.

— Богиня Жизни, — отозвался Вепуат. — А ты бы повежливее. Мало, что ли, огребал?

Гедимин фыркнул.

— И на кой ей тогда черепушка?

Вепуат ухмыльнулся.

— А ты хорошо рассмотрел её знак?

Гедимин пожал плечами. Странный скрежет на грани слышимости он отметил, но отвлекаться не стал.

— Семя с проростками. Или дерево с листьями.

— Смотри лучше, — Вепуат показал экран передатчика. Из тёмного пятна тянулись проростки… вот только у «пятна» появились отчётливые глазницы и контур челюстей.

— Судя по форме — Бронн или Скогн, — Вепуат обвёл нарисованный череп красной линией. — Видишь, какие челюсти? Даже у Кьюссов длиннее и мощнее.

— Да чтоб вас всех с вашими обычаями, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. — Пусть работают, как умеют. Я к Айзеку.

…Айзек стоял поодаль от операторов, убрав руки за спину, и задумчиво смотрел на мониторы. Гедимина он заметил не сразу.

— А? Пожиратели? Контакт? — он рассеянно пожал плечами и снова уставился на монитор. — Ну, это Бронны и их способности…

— Ты меня слышишь? — Гедимин крепко взял его за плечо. — Надо выяснить у Ас… «Тория». Шли они раньше на контакт или нет. И какие у них значимые сигналы. Он допускал, что они разумны. Я говорил с ним. Ещё тогда, в «Гекате»…

Айзек едва заметно поёжился.

— Ты думаешь, я его каждый день вижу? Изложи всё в письменном виде. Может, удастся передать. Но я бы не рассчитывал на ответ… А интересная мутация. Раньше у тебя первыми прорастали шипы. А теперь — глазки.

Гедимин, ошалело мигнув, уставился на броню. По центру каждого щитка верхней обшивки появилась небольшая выпуклость с намеченным краем глазницы и складками на круглом веке. На краях пластин набухли шипики.

30 день Воды, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А! — Вепуат остановился посреди коридора и широко ухмыльнулся. Два чёрных «трилобита» — бывшая обшивка его скафандра — поскакали дальше по стенам и потолку, не обращая на сарматов внимания. Вепуат поправил на плече «мешок» из защитного поля — очередную связку дохлой «рыбы» и «моллюсков» — и ухмыльнулся ещё шире.

— Цех — он вон там, — сармат кивнул вдаль по коридору. — А ты чего-то здесь. Всё-таки стало интересно, что там прорастает?

Гедимин досадливо сощурился.

— Мне интересно, что с интеллектом у Пожирателей. Тильчи ничего нового не рассказывал?

Вепуат пожал плечами.

— Они, похоже, не из болтливых. Ну да посмотрим, что будет сегодня.

Он остановился у закрытого шлюза и развернул «щупы» сигма-сканера.

— Так, в этот раз стирки не было. Будешь заходить — держись центра, по бокам у них посуда отмокает… Ага! Проросло!

…Тёмный грунт «оранжереи» покрылся светлыми точками. Гедимин присел на корточки, чтобы лучше их рассмотреть. Кое-где из песка вылезали микроскопические шипастые бугорки, в других местах — трубочки-воронки или волнистые выступы. Где-то они проросли кучно, где-то так и темнели пустые проплешины. Гедимин посмотрел на плотное пёстрое пятно у дальней стены и недовольно сощурился. «Оно же лезет друг на друга. Половина друг друга сожрёт…»

— Ростков так много, как только может быть, — Бронн, ступая по проплешинам, подошёл к костяной чашке-жертвеннику и наполнил её отваром. — Ты сделал всё хорошо, мастер Вепу-а. Теперь не тревожься. Тильчи! Боги за тебя работать не пойдут.

Другой Бронн, недовольно скалясь, выбрался из жилого отсека. На его поясе появились новые цацки — раньше их определённо было меньше.

— Растишь грибы — ну и расти себе, — проворчал он, проходя мимо «оранжереи». — А я иду к незримой смерти. Кто мне поможет, кроме богов⁈

Гедимин мигнул. Сказать он ничего не успел — Вепуат с неожиданной силой ткнул его кулаком в бок.

— Таванкайю, — заговорил он, глядя на хаотично разбросанные проростки. — Оно же всё лежит тут кучей и как попало. Вон там пустое пятно, и вон там, и ещё. Столько земли пропадает попусту! А там ростки лежат горой и друг друга давят. Вот зачем⁈ Раздели их. И растащи по пустым участкам. И лучше, чтобы всё росло по отдельности. Там — клубни, там — грибы. Мы поставим стены и сделаем им разный нагрев и полив. Так будет лучше расти.

Визг хлестнул по ушам. Гедимин ошалело мигнул. Бронн-«агроном» оскалил острые зубы и вскинул голову, глядя на Вепуата в упор.

— Так не делают! Ты знаешь лучше? Зачем нас звал⁈ Делал бы сам!

Теперь мигнул Вепуат.

— Но в этом нет ничего плохого… — начал было он, но осёкся под сердитыми взглядами Броннов. Гедимину померещилось, что ещё немного — и «выдра» его укусит. Он нелепо ухмыльнулся — и тут же получил тычок под рёбра. Броня загудела.

— Вы так не делали — но можно же попробовать!

Бронн коротко взвизгнул.

— Мы знаем, как делать! Хочешь сам? Скажи — мы уйдём!

Вепуат на десяток секунд уставился в стену, задержав дыхание, потом дёрнул плечом и развернулся к выходу.

… — Может, и правда, отослать их в Аммену? — вполголоса предложил Гедимин, пока сарматы наблюдали в иллюминатор за работой Тильчи. — Этого оставить. Рассаду привезли, дальше ты разберёшься.

Вепуат качнул головой.

— Я хотел посмотреть на их технологии. Как-то же они выращивают себе пищу, раз до сих пор не вымерли! Но… М-да. Ты не ходи пока к ним, ладно? Не хочется их окончательно спугнуть.

Гедимин пожал плечами.

— Я туда не рвался, — сдержанно напомнил он. Сейчас его занимало то, что происходило за иллюминатором, — Пожиратели, поедающие Би-плазму и мелкие кусочки органики, Бронн, заглядывающий им под спинные щитки… В углу лежала широкая плоская ракушка. В её углублениях осталось немного воды, и Тильчи вылил туда ещё бурдюк. Грунт вокруг потемнел от брызг — кажется, Пожиратели недавно купались.

— Непохоже, чтобы они общались, — сказал Вепуат, глядя в иллюминатор. — Усы у них лежат на спине. Они ведь обычно трогают, а тут…

…Тильчи выбрался из отмытого скафандра и подошёл к дозиметрической рамке. Гедимин украдкой проверил его наручным «конаром». «У всех Броннов сколько-то дряни в костях,» — думал он. «А у этого — чуть больше. Но это не из-за нашей работы. Он и раньше таким был. Интересно, у них бывает лейкоз?»

— Что сказали звери? — спросил Вепуат. Бронн дёрнул ухом.

— Сегодня — ничего. Но им хорошо, это видно.

— Ага, — согласился Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Вчера «ничего» и сегодня тоже… Как-то маловато наблюдений.

Гедимин кивнул. «Может, в тот раз Бронну померещилось. Или мы не так его поняли. И никакого контакта не было. Ладно, подождём — может, будут ещё данные. „Тория“ пока не трогаем.»

31 день Камня, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Прогудела побудка, но Гедимин не спешил вставать. «Пусть сначала освободят душевую,» — он перевернулся на другой бок и прикрыл глаза. Вепуата в отсеке уже не было. Снаружи шуршал транспортёр, булькали фляги; потом шорох и слабый редкий стук чуть сменили направление. «Стена,» — думал Гедимин сквозь дрёму. «Что-то вынимают. Фонари, что ли?»

— Я, конечно, химик, — донеслось из коридора. — Но радиохимия — не моё. У тебя тут целый ядерщик. Вот у него и спроси, чего ждать.

«Альгот,» — определил Гедимин, нехотя приоткрывая глаз. «И с утра не в духе. Опыты не задались? С чем он сейчас работает? Вроде ничего нового…»

— Гедимин! — в отсек заглянул комендант. За его плечом мелькнул шлем главного химика. Тот недовольно сощурился на сармата и отвернулся.

— А что, тут побудки не слышно? — комендант повертел в руках «сирену», подвешенную к поясу. Гедимин сел на матрасе, досадливо щурясь.

— Я на свою работу успею, — буркнул он. — Чего надо? У Альгота опыт не задался?

В коридоре сердито фыркнули.

— У нас тут много лишних фонарей, — отозвался филк. — Мы с Дасьеном решили вынуть их и распределить по темноватым коридорам. Ты тут не собираешься химичить с напряжением? Не погаснет у нас тут всё, если мы оставим половину?

Гедимин пожал плечами.

— Даже если реактор встанет, заряда церы хватит надолго, — сказал он, глядя на транспортёр с горкой фонарей. Альгот уже исчез.

— Оставь немного у себя под рукой, — посоветовал Гедимин. — Я сам… мало обо всём этом знаю.

Комендант тяжело вздохнул.

— Хорошо, спросим у командира.

…Металл шипел под каменным валком. Лист медленно сползал с подогреваемой подложки на холодную. Ещё пара секунд — и он соскользнул в поддон с водой. Ударил пар. Когда его остатки уволокло в вытяжку, Гедимин выловил тёмно-синий лист и одобрительно хмыкнул.

— Не идеально — но проще, чем возиться с расковкой, — он вернул ещё горячий лист в воду. Филк-рабочий покосился на дымящийся валок и покачал головой.

— Совсем никак нельзя сделать, чтобы эта штука вращалась? По мне, было бы ровнее.

Гедимин вздохнул.

— Жахнет. Местная физика, чтоб её…

— Гедимин! — в цех заглянул Айзек. — Ты здесь надолго?

«А он встревожен,» — Гедимину стало не по себе.

— Теперь откатайте пару листов без меня, — сказал он филкам и двинулся к выходу. «Что у них там? Опять пульсация?»

— Металлургия — это хорошо, — Айзек слабо улыбнулся. В коридоре было пусто; цеховой шлюз давно закрылся.

— Сегодня день Камня — удачно для ремёсел…

— Камня? Землетрясения будут? — Гедимин покосился на календарь. Никаких посторонних обозначений рядом с названием дня не было.

Айзек покачал головой.

— Сегодня и завтра будет тихо. А вот следующие пять дней… — он слегка помрачнел. — Вот мы с Кененом и думаем — лучше не тянуть. Пора второй блок проверить в деле. Операторские смены уже набраны, дело за топливом…

Гедимин мигнул.

— Маккензи прислал твэлы⁈

Айзек едва заметно поморщился.

— Мне уже кажется, что наделать своих — и то будет быстрее. Но шесть сборок у нас есть, вот их и разделим надвое. Тебе придётся зайти в реактор. Проследишь за процессом изнутри. Ну… и подготовишь его, чтоб всем было спокойнее.

— Мать моя колба, — выдохнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Только-только выровнялась мощность…

— Семь дней назад, — поправил его Айзек. — А в земных сутках — ещё больше. Кенен дал добро. На сменах у нас Кённа и Эрфольт, если что не так, они поймут.

«Эрфольт?..» — Гедимин не сразу вспомнил химика-лаборанта.

— Эрфольт на реакторе? Это правильно, — он едва заметно ухмыльнулся. — И Альгот не возражал?

— Ты его до сих пор не встречал? — Айзек хмыкнул. — Я думал, он тебе уже всё высказал. Чем вам обоим так не нравятся рутенийцы? Именно по работе к ним нареканий не было…

…Висок обожгло — гораздо слабее, чем Гедимин ожидал. Руки обдало фантомным теплом. «Ну-у…» — еле слышно прогудело в голове. На долю секунды сармат ощутил чужую досаду и слабое беспокойство. Он стоял в активной зоне, прижав ладонь к «погасшей» топливной сборке; другую, вместе с управляющим стержнем, уже вытянули наверх — и, возможно, она уже легла в ячейку хранилища. Зеркала-«детекторы» перемигнулись — вторая сборка выскользнула из каркаса. Пару секунд Гедимин видел её хвостовики — операторы загрузочной машины не торопились.

«Вроде всё тихо…» — сармат, проводив взглядом третью сборку, шагнул в сторону. Пока ещё в активной зоне можно было шагать с размахом, а не ползать вдоль стенки. На глаза попался рамочный радиометр, и сармат мигнул. Причин для пульсации излучения уже не было, но подвес размеренно дёргался — вверх-вниз, вверх-вниз.

… — Сборки в хранилище!

Голос Айзека звучал невнятно, теряясь в помехах.

— Операторы что-то чуют? — громко спросил Гедимин. По экрану ползла, извиваясь, кривая интенсивности. «Сигма» пульсировала на все тридцать милликьюгенов. Гедимин покосился на вторую линию. «Омикрон не дёргается. А что думает реактор — непонятно.»

Из передатчика послышался вздох.

— Ты бы почуял первым. У них всё-таки опыт не тот. Ну ладно, начали — не бросать же. Иди на второй блок.

В хранилище Гедимин заглядывать не стал. «Там поглотителей с запасом. Если только не дёрнется критическая масса…» — он едва заметно поёжился и ускорил шаг. «Вроде ей не с чего.»

…За спиной Гедимина тихо опустились экранирующие плиты. Окончательно стемнело — фонарь остался снаружи, за коридором оттока. Поглощающая выстилка обожгла пальцы неожиданным холодом. Гедимин отдёрнул руку и открыл экран дозиметра. Слабый луч осветил пустующий каркас, пустотелую колонну, уходящую вверх, и дёргающийся подвес внутри рамки. По экрану ползли две кривые. Одна легла на ось времени и слилась с ней. Вторая извивалась всё там же — сигма-излучение не ослабло ни на микрокьюген.

«Значит, это по всей станции…» — Гедимин поёжился. «Надеюсь, флония у нас хватит.»

Он поднёс светящийся экран к ближайшему зеркалу и опустил руку. Секунду спустя в «детекторе» отразился ответный блик — сигнал приняли. Ещё через пару сотен мучительно долгих секунд с «потолка» ударил свет.

Загрузку не прерывали — сборки ложились в каркас одна за другой. Когда опустилась первая, Гедимин прижал к ней ладонь и так замер. На дозиметр он больше не смотрел — только видел краем глаза движение внутри застеклённой рамки. Зелёное свечение было ровным — «омикрон» удерживался от пульсации, а «пляска» «сигмы» медленно затухала.

… — С запуском подождём до завтра.

Гедимин молча кивнул. Он только что добрался до второго щита управления. В мониторе отражался слабо шевелящийся подвес и яркое свечение сборок.

— Интенсивность выше нормы, но держится на месте, — сказал Айзек, сверяясь с наручным дозиметром. — А сигма… думаю, постепенно уймётся. До моего возвращения ничего не трогать!

32 день Земли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Ну вот и зачем⁈

Гедимин вскинулся, ошалело мигая. Чей-то истошный вопль вырвал его из дремоты.

— Тески, у вас душ есть. А им надо, — отозвался Вепуат, стукнув чем-то об пол. — Вечером верну.

В коридоре зафыркали.

— Душ! — передразнил его кто-то из филков; теперь Гедимин видел их сквозь дверной проём — десяток мелких сарматов окружил Вепуата и выдолбленный из дерева чан. — Твои дикари, ты их и купай, — мы-то при чём⁈

— Тенгель, уйми их, — отозвался Вепуат, поднимая чан с пола. — Мне эту штуку нужно донести, не треснув.

— Вешай на транспортёр, — вмешался Гедимин, выходя в коридор. Филки притихли и отступили. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Чтоб вечером было, где было, — буркнул Тенгель, разворачиваясь к комендантской. За открытой дверью душевой кто-то презрительно фыркнул. Гедимин возился с клетью транспортёра, слишком узкой для чана, и просчитывал самый короткий маршрут.

— Для Броннов? — спросил он вполголоса, когда груз поехал по рельсу. Вепуат кивнул.

— Конец недели же… Слушай, а ты можешь прибавить напору? Ну, в их шлюзе? А то вода еле сочится.

— Сделаем, — отозвался Гедимин. — А чего не пошли в душевую? Филкам она весь день не нужна. А чанов там много.

Вепуат шумно вздохнул.

— Это же Бронны. Уттунри еле привык, — а там целая община! Придётся сделать им свой чан. Чтоб в другой раз филки не орали.

Гедимин мигнул.

— Другой раз? Ты Броннов тут сколько держать собираешься? Неделю, две?

— Пока сами не уйдут, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Теперь это наши Бронны. Община Пламени.

«Пламя!» — Гедимин схватился за дозиметр и облегчённо вздохнул. Кривая сигма-излучения вытянулась в прямую. Сармат покосился на редкие фонари, потрогал прохладный сквозняк под потолком, оглянулся на термометр и снова вздохнул. «Мощность не упала. Это всё-таки единая… штука. Что шесть сборок в одном реакторе, что по три штуки в двух. Такая тут физика. Надо бы запомнить.»

…Над плато повисли два бронированных «дирижабля». С утра их вылетали, но загонять в ангары не стали. Гедимин, подняв взгляд, видел, как вокруг них снуют два крупных чёрных «трилобита» и стайка мелких. На окраинах скрежетал гравий — сааг-туулы, привстав, заглядывали на плато. Из «люков» в панцире спускали связки шкур, пучки ремней, низки костяных бус. Из вентиляционных окошек ближайшего ангара сочился белый свет, и изредка долетал взволнованный писк — там собрались Скогны. Шумели они, к удивлению Гедимина, мало — видимо, всё, что могли, поделили в прошлый раз. Другой ангар, бывший горячий цех, то и дело вспыхивал красным — там пульсировал сэтский портал, кого-то впуская и выпуская. В норе у душевой тоже что-то светилось, трещали искры.

— Я-то тут зачем? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат фыркнул.

— А кому тут быть⁈ Айзек и Гварза в Ураниуме. Мы с Хассеком вдвоём не справимся. Филки — тем более.

— А когда мы все уедем, что тут будет — резня? — Гедимин оглянулся на временное стойбище кочевников. Они увидели что-то на горизонте и поднялись на ноги. Кто-то взвыл, указывая на небо. Вепуат оглянулся и радостно хмыкнул.

— Хиги! Ну, пока отдыхают с дороги, мы и начнём. Э-эй! Хеллуг! Несите товары для народа Огня!

…Красное свечение осталось только на сторожевой башне — и то, когда общее волнение улеглось, огонь Сэта пожелтел. У ангара в кольце белого сияния стоял Хассинельг и держался двумя руками за посох. Только из-за этого он и не падал — Скогны и их корзины и мешки висели на нём, как на дереве. Поймав взгляд Гедимина, он криво ухмыльнулся.

— Эллурцы могли бы и сами доехать, — буркнул сармат, когда страж и его «пассажиры» исчезли. Вепуат качнул головой.

— Могли бы. Но — мало ли кто там, в степи… Таррки! Ты не передумал?

Электрический ящер, сложив крылья, опустился на крышу ангара.

— Мне тут сидеть уже незачем, — сказал он; по хребту пробежала одинокая искра. — Оба зверя под твоей рукой, и ты всё умеешь. Не хуже, чем Кьюссы. Только с дорогой определяйся до полёта, а не прямо в небе. Будешь зверя часто останавливать — решит, что ты заблудился.

— Спасибо тебе, Хусу-Таррки, — Вепуат склонил голову; на ящера, свисающего с крыши, ему пришлось глядеть исподлобья.

В ущельях перекликались Джагулы — Гедимин слышал вой, звон металла и костяной треск. Он покосился на сигма-сканер, — на спину «транспорта» выбрались кочевники в чешуйчатой броне. Когда её успели «смонтировать», сармат не знал — только что на его глазах у Сэта выменивали кованые щитки.

— Джагулы довольны, — Вепуат ухмыльнулся. — Все, кто хотел, оделись в металл. Не знаю, как мы теперь удержим их от набега…

Хвастливый вой перешёл в сердитый. Загромыхали, закрываясь, «люки». Гедимин увидел, как пластины сааг-туула разворачиваются, оставляя удобные бойницы.

— Куда⁈ — крикнул Вепуат, выбегая на край плато, и остановился, глядя в небо. Над дальним холмом скользил клин — «эскадрилья» туун-шу.

…Чужаки всё-таки остановились — над соседним плато, под прикрытием сетки разломов. Кто-то выглянул из верхнего «люка», замахал руками и цветным полотнищем на костяном шесте.

— Не стрелять! — крикнул Вепуат. Полотнищ и «переговорщиков» стало больше. Пару секунд они совещались, потом один из туун-шу высунулся за разломы. Гедимин выразительно качнул соплом сфалта, уложенного на плечо. «Зверёк-то фонит. Напихали чего-то под броню…»

Под знакомый уже Гедимину булькающий звон туун-шу доплыл до края плато и повис над долиной. Кьюсс вылез на броню, выпрямился во весь рост. Гедимин машинально пересчитал зубцы его костяного венца и слои расшитой одежды. «Очень парадно и ритуально. Оружия нет? А, с ними никогда не знаешь…»

— Народ Пламени! Ларрат и Джера просят пропустить их посланников с миром.

Вепуат мигнул.

— Посланников — или диверсантов?

Кьюсс протянул вперёд руки, показывая пустые ладони. Гедимин впился взглядом в его предплечья. «Браслетов-бластеров вроде нет. Но пускать под купол…»

— Мы прибыли, чтобы склониться перед юным божеством, — сказал Кьюсс. — Джера и Ларрат прислали ему подношения.

Вепуат снова мигнул.

— Подношения? Положи их на край плато. Если это не ловушка, тебя не тронут.

Гедимин смотрел на «эскадрилью», зависшую в отдалении. Кьюссы оттуда следили за переговорщиком — и очень внимательно. Сармат покосился на башню — красное плазменное облако на ней наклонилось в сторону чужаков, протягивая к ним протуберанцы.

— Вот наши подношения для Пламени, набирающего мощь.

Складной костяной шест с рогулькой на конце опустился на гравий. С него соскользнул костяной футляр, окованный цветной проволокой, — трубка толщиной с палец. Один её конец был покрыт инеем. Рядом лёг ещё один, более толстый — и как будто со внутренними ячейками.

— Вот вечный лёд и краски, угодные богам, — пояснил Кьюсс, убирая шест-манипулятор. — Те, что одинаково ярки на свету и в темноте. Вы знаете, как говорить с богами, и они к вам благосклонны. Но вы недавно тут и не можете знать всего. Мы, Кьюссы, прислушиваемся к их воле очень-очень много лет. И, если вы захотите, мы обучим и ваших жрецов.

Теперь мигнул Гедимин. Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Что ж, Пламя… Оно радо.

— И мы рады тоже, — Кьюсс сложил руки в почтительном жесте. — Если ему угодно, мы соберём для него уккулан. Его звуки приятны богам.

Из «трюма» донёсся булькающий звон. По виску Гедимина скользнуло горячее волокно. Сармат мигнул.

— Тебе что, правда нравится?

— С любым божеством следует быть почтительным, — Кьюсс слегка ощерился, показывая недовольство. Вепуат фыркнул.

— Я помню, как вы почитали Пламя! И подосланных кочевников, и дурацкие ловушки. Это, небось, ещё одна?

Кьюсс тряхнул широкими рукавами.

— Ты недоверчив, жрец Пламени. Джера и Ларрат это понимают. Могу лишь сказать — мы не ищем ссоры ни с одним из божеств. Но мы опасаемся самозванцев и презираем их. Теперь мы видим, что Пламя — истинное божество, а вы — его жрецы. И отсвет его мощи на вас, и вы несёте его по всей Равнине. Мы сожалеем, что оскорбили вас подозрительностью.

Сарматы переглянулись. Гедимин покосился на сканер. «В трубке — вечный лёд и кейек для балансировки. Краски… там цера, но кроме церы… просто пигмент. И мин я не вижу. Фонит, но чуть-чуть и без пульсаций…»

— Ещё недавно вы прикидывались нами, — сказал Вепуат. — Что там про презрение к самозванцам?

Кьюсс сложил руки в замок под самым горлом. На «эскадрилье» явно встревожились. Облако плазмы на башне качнулось, его крен увеличился. Протуберанцы тянулись на «восток».

— Твой гнев оправдан, жрец Пламени. Больше такого не допустят.

Вепуат хмыкнул.

— Раньше допускали, а теперь — нет? Что поменялось?

— Ты же был там, в Ур-Шаксу, — Кьюсс склонил голову. — И ты, и могучий Геджер. Стражи Ур-Шаксу были глупы, не прочли волю богов. Вы показали её. Пламя показало, как оно сильно, и боги признали его решение. Мы нанесли на камни Ур-Шаксу знак Пламени — вы увидите его, если туда вернётесь. Мы никогда не искали ссоры с богами — пусть Пламя об этом знает.

— А. Ладно, — пробормотал Вепуат. — Мы с вами тоже не ссорились. Не будет диверсий — вас никто не тронет. Так и передай Джере и Ларрату.

В ущельях взвыли.

— Уру-Джагзур! — с трудом различил Гедимин. Дальше шло что-то про Нерга, но воющий слишком сильно волновался. Туун-шу уже разворачивался над долиной, и для него освобождали место в клиновидном построении. Булькающий звон стал громче, следом засвистели дудки. Вепуат, смахнув защитный купол, подобрал «подношения» и сдержанно хмыкнул.

— Надо же! Айзек удивится.

С «юго-запада» донёсся протяжный гудок — сигналил бронеход.

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Ты всё проверил? Джагулам показывал?

— И им, и Хассеку, — закивал Вепуат. — Он все эти штуки только что не обнюхал!

— Лёд — на склад, пигменты — Альготу, — распорядился Айзек. — Контейнеры лучше уничтожить. Значит, после взрыва башни Кьюссы прониклись к вам почтением…

Вепуат развёл руками.

— Ну, так вот у них тут принято. Надо бы слетать в Уру-Джагзур — проверить, что там со знаком Пламени.

— И влезть в очередную ловушку, — Гварза поморщился. — Что такое уккулан?

— Местный ксилофон из деревяшек и костей, — пояснил Айзек. — Говоришь, хранитель заинтересовался… Гедимин! У тебя точно есть сканы этой штуки. Можешь воспроизвести?

33 день Лучей, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Сброс вспомогательных стержней, — вполголоса скомандовал Айзек. Гедимин следил за свечением монитора. Оно было слишком ярким — даже сейчас, когда вспомогательные стержни вошли в активную зону, и ипрон принял лучевой удар на себя.

— Экран нигде не пробило? — спросил помрачневший Гварза. Айзек резко качнул головой.

— Я проверил. Пробой один — сам ирренций внутри реактора. Это он реагирует… Что дальше? Аварийные стержни?

— Он спокоен, — отозвался Гедимин, напряжённо прислушиваясь к ощущениям; что-то дышало теплом в висок, но не расплеталось на отдельные волокна. — Оставь его так. Запускать сегодня нельзя.

Гварза фыркнул.

— Дельная мысль! Сам догадался?

— Спокойно! — Айзек сердито сощурился. — Значит, пережидаем шквал. Экипаж держать под усиленным экраном, ничего важного не трогать!

…«Хорошо, что вчера ничего запустить не успели,» — думал Гедимин, глядя на трёхмерную схему «уккулана». «Как ирренций может что-то чувствовать через такие экраны? „Сигма“ усилилась — но она даже не пульсирует…»

Он встряхнул головой и кое-как сосредоточился на схеме. Сложного в ней ничего не было. «Простейший усилитель вибрации. Тут резонаторы…» — сармат подавил тоскливый вздох. «Осталось понять, на кой оно нам нужно.»

— Гедимин! — донеслось из приоткрытого шлюза. Вепуат, не дожидаясь, когда массивная створка отъедет в сторону, просунул в проём руку с передатчиком. Над запястьем повисла объёмная голограмма.

— Смотри!

На «снимке» застыло множество состыкованных бронированных объектов. На краю, там, где их строй был не таким плотным, Гедимин разглядел один небольшой комок, лишённый брони, и второй — уже её наращивающий.

— Два деления? — сармат наконец опознал клетки кровяного камня. — Свежие?

— Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я сперва подумал, что посчитал и вчерашнее. Но вчарашнее — вот оно, видишь?

Он ткнул пальцем в толщу структуры. Вчерашнюю клетку от соседних ещё можно было отличить — по толщине и рельефу нарощенной брони.

— И две новые за сегодня. А до вечера, может, и третье дозреет.

Не выключая проектор, Вепуат подошёл к столу, взглянул на схему — и, виновато хмыкнув, захлопал себя по запястью.

— Вот, смотри сюда. Я разобрал, где там что. Вот список.

Гедимин глянул на новую голограмму и едва заметно поморщился.

— Кьюссы — они не очень-то морочатся с выпрямлением досок, — на ходу пояснял Вепуат, перекидывая файл со смарта на смарт. — Берут оттуда, где и так прямо. Дерево-обелиск, самое основание, средний слой. Ничего, сааг-туул с ним сладит. Выломает, макушку съест — а остальное мы к делу пристроим. Жалко, правда, — они ведь медленно растут…

Гедимин хмыкнул.

— На кой тут сдалось дерево-обелиск? Всё равно нужен круглый ствол для чана. Большой ствол. Часть пойдёт на чан, другую разрежем и выпрямим.

Вепуат оторвался от схемы и растерянно мигнул.

— Тут в инструкции — дерево-обелиск. Думаешь, с другой породой сработает так же?

— Дерево есть дерево, — буркнул Гедимин. — Должно вибрировать с определённой частотой. Подгоним толщину и плотность плашки — вибрация будет.

— Хм… — Вепуат с сомнением посмотрел на схему. — Вольно же ты обходишься с инструкциями.

Гедимин ткнул в схему когтем — ниже плашек, туда, где под ними висели резонаторы.

— Нужна точность? Вот это из кого будем делать?

Среди резонаторов уккулана были полые раковины — но были и черепа, и Гедимин и без анализа ДНК видел, что они принадлежат местным разумным. «Это Джагул. Ещё один, без нижней челюсти… череп, похоже, старый. А тут, помельче, — Бронны или Скогны…» — сармат качнул головой и брезгливо поморщился. «Дикарство, и ничего больше. Ракушки — ладно, можно подвесить, если такие у нас есть. А костей тут не будет.»

— Мн-да-а… — протянул Вепуат. — Трофеи — дело такое. Не всякий будет ими делиться. Но — мы же помогали с оружием? Часть трофеев — наша. Я поговорю со Скогнами…

Гедимин помянул спаривание «макак».

— Какие трофеи⁈ — он ткнул когтем в схему, обводя цепочки резонаторов. — Хватит металлических трубок. Тут вешают всякую дрянь не от хорошей жизни. Сделали из того, что было, а потом так и осталось. У нас что, рэссены мало⁈

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Металлическая трубка — это, конечно, вещь. Но… Тут ведь умеют ковать металл. Нужна была бы трубка — сделали бы. Это даже проще, чем искать череп или ракушку.

Гедимин поморщился.

— Традиции! Будто сам не знаешь, как местные на них повёрнуты. Уговорил Броннов рассадить грибы и клубни?

Вепуат тяжело вздохнул.

— Нет, конечно. Так всё и растёт друг на друге. Но… Кьюссы — это же не Бронны.

— Думаешь, металл неправильно булькает? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «Мало того, что приходится делать всякую ерунду…»

— Да булькает-то он булькает… — Вепуат снова сравнил схемы. — Слушай! А можно сделать трубку так, чтобы снаружи была на череп похожа? Там, подвес с клыками… Я даже настоящие достать могу!

«Да ты кого угодно…» — Гедимин оборвал сердитую мысль и пожал плечами.

— Пустая трата металла и времени. И утяжеление. Эту штуку ведь кому-то ещё таскать…

— Утащат, — отмахнулся Вепуат. — Так сделаешь? Я тебе помогу в цеху! И филков позовём, если надо.

Гедимин тяжело вздохнул.

34 день Огня, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Ну-у-у?» — прогудело внутри черепа. Тёплые волокнистые щупальца плотно обвили оба предплечья — и, похоже, пытались развернуть Гедимина к пульту. Сармат еле слышно хмыкнул.

— Интенсивность выровнялась, — заметил Айзек; он смотрел одним глазом на радиометры, отражённые в мониторах ГЩУ, другим — на запястье. — Даже при убранных вспомогательных стержнях. А вот температура…

— Сегодня везде жарко, — буркнул Кенен Гварза, указав на термометр на стене. — День Огня! Реактор ещё неплохо охлаждается. Хоть что-то…

Айзек поморщился.

— Запускаем?

«Угу-у-у,» — прогудело внутри черепа. Щупальца зашевелились. Гедимин посмотрел на посветлевшие синие блоки, отражающиеся в мониторах. Перед подъёмом вспомогательных стержней из реакторов выжали всё, что они накопили, — может, поэтому хранитель и нервничал.

— Давай потихоньку, — согласился он. Операторы переглянулись. «Первый запуск с ГЩУ,» — думал Гедимин — ему и самому было не по себе. «Ну да их дело — дать команду на БЩУ. А там уже всё отработано…»

Едва управляющие стержни пошли вверх, сеть щупалец соскользнула с запястий. Мониторы вспыхнули.

— Куда⁈ — Айзек впился взглядом в подвесы радиометров. Гедимин смотрел на зелёное свечение. Оно было ярким, но ровным, без белесых проблесков.

Айзек облегчённо вздохнул.

— Пара процентов над расчётной, — пробормотал он, сверяясь с записями. — Но зато не дёргается. Кенен, что скажешь?

— Да, мощность выровнялась, — неохотно согласился Гварза. — Посмотрим, долго ли продержится.

— За реактором с тремя сборками мы наблюдали много месяцев, — напомнил ему Айзек. — Ничего совсем уж неожиданного быть не должно. Но… Гедимин, как там хранитель?

Гварза скривился. Гедимин прислушался к ощущениям и пожал плечами.

— Ушёл со связи. Но вроде доволен.

Уходить с ГЩУ не хотелось. В цеху сармата ждали заготовки под резонаторы — пока ещё нормальные болванки из тёмно-синего металла. Раскатать их в лист нужной толщины и свернуть в трубку было несложно, но… Гедимин вспомнил эскизы, развешанные по стенам, и недовольно сощурился. «Сделать-то можно. И морду, и череп, и подвесную челюсть. Но зачем⁈»

36 день Жизни, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Айзек и Гварза уехали ещё затемно. Сквозь сон Гедимин слышал, как Вепуат возится с фляжками, а потом уходит. Ушёл надолго. Гедимин возился с резонатором, насаженным на болванку, — куску металла позарез нужно было придать форму условной морды с мелкими острыми зубами, — и досадливо щурился. Филки-подмастерья ушли вместе с Вепуатом… хотя — сармат не сильно расстроился, — помощи от них было немного. Он успел «изуродовать» два резонатора, когда наручный дозиметр беспокойно замигал экраном. «Лучевой всплеск?» — сармат развернул запястье, и стрелка-указатель, качнувшись сперва к реакторам, упёрлась в потолок. «А. Уже полетели. Выйду — посмотрю, что там со жгутами.»

— Уф! — Вепуат, шумно выдохнув, шагнул через порог. — Ого! А красиво получается.

Гедимин поморщился.

— Кто обещал помощь?

Вепуат виновато хмыкнул.

— Мы там с деревом возились. Зато всё получилось! И чаны, и плашки. Там сейчас жгуты собирают. А ты у Броннов был? Пойдём посмотрим, как там всё растёт!

— Без меня не вырастет? — спросил Гедимин, снимая резонатор с болванки. «И что тут красивого? Кривой, испорченный металл…»

— Там деревья надо будет прикопать, — тараторил о своём Вепуат, нетерпеливо оглядываясь на открытый шлюз. — Завтра день Металла. Всё прожарится, как надо. И нам с ними не возиться. А Пожиратели беспокоились, когда сверху всё это летело! Говорили между собой. А со мной не стали. Я уж не стал Тильчи по второму разу к ним тащить…

«Мать моя колба! Мне-то всё это зачем⁈» — Гедимин не без труда выловил кусок информации, относящийся к нему. «Прикопать… Специально же построил печь для прокалки.»

…Грунт покрылся цветными буграми. Буро-зелёные полусферы раздулись и обросли шипами, яркие волнистые гребни встали с ними вровень и набухли, из воронок, уходящих в гравий, проросли толстые пучки длинных волокон. Все шевелилось, пульсировало — и, как иногда казалось Гедимину, пыталось уползти. Сильнее всего копошились пёстрые кучи — растения множества видов, так и не рассаженные по пустым участкам. «Ну, может, теперь они сами туда доползут,» — думал сармат. Сверху на всё это текла вода — Бронны добрались до вентиля, кран не закрыли, губки промокли и больше не сдерживали напор. С тропы на «оранжерею» смотрел довольный «агроном».

— Кора? Это надо, — он пискнул помощникам, и мешки, принесённые Вепуатом, утащили в «жилой отсек». Там они пролежали недолго — несколько секунд что-то шуршало и стучало, потом появились двое Броннов с корзиной и принялись разбрасывать кору по «оранжерее». Падало куда попало — и на пустые участки, и прямо на «листья». «Они вообще смотрят, куда кидают?» — Гедимин досадливо сощурился.

— Грибы подавишь!

— Она лёгкая, — Бронн подбросил на ладони пригоршню дроблёной коры и швырнул в «оранжерею». Ошмётки веером разлетелись по отсеку.

— Куджагла не перезреет? — спросил Вепуат. «Агроном» дёрнул ушами.

— Ей ещё расти и расти. Места много — будет крупной. Кору принёс, хорошо. Жира сейчас мало. А листья там остались?

— Листья съели, — ответил Вепуат. — Но можно привезти речного ила. Из Эллура.

Бронны переглянулись.

— Ила не надо. Нет его в Аммене.

— А в Алвене был, — вмешался в разговор Уттунри, чем-то явно недовольный. — И ничего плохого в нём нет.

— Вас, алвенцев, не позвали, — нахмурился «агроном». — Вот и молчи. Ещё и реки не различает…

Уттунри сердито фыркнул.

— Ты бы слушала, что говорит Вепу-а! Будто сама много знаешь о реках…

Вепуат резко мотнул головой.

— Пока обойдёмся корой. Воды хватает?

…Вепуат стряхнул с себя «трилобитов» и подошёл к ошкуренному дереву-валуну. «Большое,» — Гедимин оглянулся на ближайшую рощу, рассчитывая увидеть крупную проплешину в её центре. «Откуда его притащили? Здесь, поблизости, всё на месте.»

— Пришлось поискать, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — Зато хватит на два чана. Один для Броннов, другой для филков, чтоб не ныли. Смотри, тут даже я помещаюсь!

Гедимин поймал его за плечо и отодвинул от пустотелого ствола.

— Что там было про плашки?

…Почти плоские обломки расколотой древесины лежали в стороне. Она была тёмно-оранжевой и — на взгляд Гедимина — чересчур рыхлой. «Поперечная плотность маловата,» — думал он, взвешивая обломок в руке. «Валуны обычно плотнее.»

— Всё-таки свалили «обелиск»? — спросил он, недовольно щурясь.

— Выбрали что помельче, — Вепуат уставился на гравий под ногами. — Сам вижу, что не совсем такое. Но — всё-таки больше похоже, чем «валун». Может, после прокалки изменится.

…Гедимин разравнивал гравий под хруст и гул с окраины — на холм заполз бронеход, и сармат был доволен, что из-за ангара его не видно. «Свалили „обелиск“… Ну ладно, меньше возни с выпрямлением. Но — рыхлая древесина точно „булькает“ по-другому…»

— Веп! — от радостного возгласа за ангаром Гедимин вздрогнул и выпрямился. — Ну-ка повернись! Хм… У первого планера крылья длиннее. Что со вторым? Приболел?

Вепуат сердито фыркнул. Кто-то из чёрных «трилобитов» затрещал перьями и громко хлопнул крылом по металлу. Следом охнули и затрясли рукой.

— Это самка, — сказал Айзек. — А ты, Кенен, оставил бы свой… чехол для шлема в фургоне. Пока у него щупальца не проросли.

«Маккензи,» — Гедимин выглянул из-за ангара. В просвет между двумя длинными зданиями был виден фургон, открытый люк и силуэт в широкой шляпе. «Надо же. Он-то что тут забыл?»

Чёрный «трилобит» снова затрещал перьями. Вепуат шагнул в сторону от трапа и попытался стряхнуть животных. Они держались крепко — и оба раздулись и неприязненно булькали.

— Никакого вкуса у местной фауны, — хмыкнул Маккензи, заходя в шлюзовую камеру. Обратно он вышел без шляпы. Скаф и Цап, нехотя отцепившись от Вепуата, перебрались на крышу. Маккензи огляделся по сторонам и широко ухмыльнулся.

— Джед! Здесь, не у реактора?.. Ну да не суть. Я тут не по твою душу. Итак, где ваш транспортный парк?

— Под обрывом, — отозвался Айзек; он был чем-то недоволен или встревожен. — Вепуат, предупреди Джагулов. Кенен, ты внутрь, надеюсь, не полезешь?

…Он всё-таки полез. Гедимин смотрел издалека на сааг-туула, поставившего лапы на обрыв, и Маккензи, цепляющегося за выступы брони. Он с кривой ухмылкой огляделся по сторонам и ухватился за край «люка».

— Значит, эти штуки на самоокупаемости?..

«Люк» за ним захлопнулся, и всё на время стихло. Сааг-туул заворочался было, но погонщик постучал по его загривку гремящим шестом, и существо с недовольным скрипом замерло. Айзек, оставленный на обрыве, тяжело вздохнул и покачал головой.

— Что-нибудь дельное привезли? — спросил у него Гедимин. Айзек поморщился.

— Да, подниметесь в воздух, — донёсся из открытого ангара голос Кенена Гварзы. — Возможно, полезет в отсеки. Смотрите, чтоб не застрял!

Сааг-туул заворочался. «Люк» приоткрылся. Наружу выглянул Вепуат, придерживая за плечо Маккензи — тот поспешил и едва не вывалился.

— Трапы тут не предусмотрены?

— Гварза далеко? — хмуро спросил Вепуат. — Пусть поднимется ненадолго.

Из-за верхнего края «люка» высунулся Урджен, что-то рявкнул погонщику и посмотрел вниз.

— Для дел вождей — нужен вождь. Геджер! Много дел? Тут важное.

Гедимин только и успел мигнуть — Вепуат одновременно замотал головой и замахал руками. Гварза, уже вышедший к обрыву, с присвистом выдохнул сквозь зубы.

— Кто вам нужен-то? — спросил помрачневший Айзек.

— Я иду, — буркнул Гварза, хватаясь за выступы брони. В «отсеке» радостно хмыкнул Маккензи. Урджен, всё ещё выглядывающий из-за края «люка», озадаченно дёрнул ухом.

— Лучше бы ты, Геджер. Тут про твои дела. Ну да хватит и Ваардзага.

Он скрылся. Гварза, почти уже поднявшийся к «люку», отчётливо скрипнул зубами. Айзек выразительно посмотрел на Гедимина и зачем-то на него шикнул. Тот, недоумённо пожав плечами, поднял сигма-сканер. Через пару секунд на экране отразился крупный «отсек», трое сарматов и Джагульские вожаки. Гедимин покрутил настройки — может, удастся прочитать что-нибудь по губам?

— Ты же не знаешь Джагульского, — напомнил ему Айзек, заглядывая через плечо. — М-да. Кенен точно расстроится.

— Про какие «мои дела» там разговор? — Гедимину было не по себе. — Если про подвоз твэлов…

Айзек отмахнулся.

— Твэлы будут. Через две-три недели, может, чуть раньше. Маккензи выгадывает, когда смогут освободить цех. Тогда…

Сааг-туул недовольно заскрипел. «Люк» распахнулся, и из него едва не вывалился Маккензи. Вепуат (судя по отсутствию чёрного слоя на перчатке) втащил его назад и спустился сам — съехал прямо по панцирю. Маккензи выбрался третьим, держась за плечо угрюмого Гварзы. Вслед им смотрели двое озадаченных вожаков — и, кажется, кто-то из самок.

— Всё ясно, — Маккензи оглянулся на зверя, уползающего под обрыв, стряхнул с плеча невидимую пыль и развернулся к ангарам. — Что ж, переходим к дирижаблям. Семь-восемь тонн загрузки, не считая экипажа? Уже опробовано на дальних перелётах?

…Туун-шу повис у ангара, в десяти метрах над землёй, недовольно громыхая чешуями. Вепуат выпустил из рук обмякшего Маккензи, и тот сел на гравий. Через пару секунд он встряхнул головой, выпрямился и широко ухмыльнулся, нащупывая что-то на шлеме.

— Слишком много движущихся элементов! Когда обшивка ползёт, мерещится странное.

— Вверх! — крикнул Вепуат «пилоту», выглядывающему из-под брони. — Круг над холмом, пусть разомнётся!

Маккензи, задрав голову, следил за разворачивающимся «дирижаблем».

— Биотехнологии! — ухмыльнулся он, переведя взгляд на Вепуата. — И вы, парни, отлично с ними освоились. Четырнадцать тонн за один заход при шести-семи процентах вещества… Есть же вероятность, что в сердце пустыни процентовка совсем другая? А, Джед? Просто так ведь ирренций не взрывается?

Гедимин мигнул.

— Он ведь и в трюме может взорваться, — заметил Айзек. — Я бы не рисковал.

Маккензи ухмыльнулся ещё шире.

— Шесть-семь процентов — тоже неплохо. Плюс ипрон, плюс кеззий… Жаль, что в местных рудах нет урана и серебра! Будь под рукой смелые спецы, мы бы там поставили пару экспериментов, но… — он поморщился. — «Вестингауз» бдит. Обойдёмся тем, что есть. Четырнадцать тонн… раз в сколько суток?

— Ты что, собираешься гонять их непрерывно? — Айзек помрачнел. — Это живые существа. Да и местный климат…

Маккензи махнул рукой.

— Пусть так, парни. Но пару ходок вы ведь сделаете? Посмотреть, стоит ли эта овчинка выделки. Если уж с поставками справлялись Скогны на своих волокушах…

— На сааг-туулов не смотри, — вмешался угрюмый Вепуат. — В них живут. А ирренций всё загваздает — не отмоешь.

Маккензи отмахнулся.

— Четырнадцать тонн… Почти тонна металла на выходе, верно? Не беспокойся, Веп, мощности цехов тоже не бесконечные. Сориентируйтесь тут с погодой — и отправляйтесь. В ангаре будут ждать. Один сигнал — и Ванджур подгонит технику. Вы за портал даже не сунетесь.

Он посмотрел на Гедимина, приподнял руку в прощальном жесте и зашагал к бронеходу. За ним пошёл Айзек. Вепуат приложил ладонь к шлему и покачал головой.

— Вот так вот. Завтра, короче, вылетаем. Айзек говорит — реактор в порядке, от тебя ничего не надо. Можешь лететь. Ну, и филки тоже. Эгберт поведёт второго зверя. Ларсен — вот как мы его решили назвать. Сойдёт?

Гедимин мигнул.

37 день Металла, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — и далее

От земли ещё тянуло теплом, и Гедимин старался переступать характерно блестящие камешки — остывающие капли металла. Ангары «дирижаблей» были открыты настежь, и сармат слышал, как животные беспокойно ворочаются.

— А что, на Земле мешки закончились? Обязательно всё со станции выгребать?

Филк выглянул наружу, покосился на проходящих мимо сарматов, подобрал с волокуши последний ворох тряпья и шкур и нырнул в ангар. Второй, изнутри, пробормотал что-то неразборчивое. Может, Гедимин и расслышал бы его ответ, если бы не громкий скрежет гравия и шумный свистящий выдох. Сааг-туул встал на задние лапы и оперся на край обрыва, спустив в ущелье небольшой камнепад. Вепуат, проходя мимо открытого ангара, вяло махнул «пилотам». Его ладонь лежала на поясной сумке, обёрнутой шкурой — кажется, белой, мехом внутрь.

— Джагулы тоже с нами едут? — Гедимин кивнул дожидающемуся их погонщику и ухватился за выступы брони. Вепуату «лестницы» были ни к чему — он уже стоял у выхода в «люк», протянув сармату руку.

— Да не, пока без них. Я просчитаю дорогу, а Урджен немного поможет.

…В длинном «отсеке» застелили «палубу» всеми найденными подстилками, добавили даже что-то из спальной ямы, — получилось возвышение почти с ладонь. На одной его стороне расстелил белую шкуру Вепуат, с другого края пристроился с такой же шкурой Урджен. Гедимин отодвинулся, насколько позволила ширина «отсека», и следил за ритуалом, стараясь уловить смысл. Мешок с камнями у Вепуата был больше — может, поэтому он подолгу копался там, выискивая нужный обломок. Камешки он доставал голой ладонью, прикрыв глаза, время от времени встряхивал головой и что-то бормотал. У Урджена получалось быстрее — и вскоре он, сложив на шкуру всё, что хотел, отодвинулся и перевёл взгляд на Гедимина. «А ведь на камни Вепуата он не смотрел,» — вдруг понял сармат. «И Вепуат на его сторону — тоже. А получилось-то похоже…»

Зашуршала дверная завеса. В «отсек», тяжело ступая, вошла самка. Дышала она тяжело, свесив язык; из одежды на ней осталась только узкая набедренная повязка и тоненькие ремешки, обвешанные всякими цацками. Одна гирлянда лежала на груди, вторая прикрывала выпуклый живот. Из шерсти виднелись тёмные набухшие соски.

— Чего ходишь? — оскалился на неё Урджен.

— Жарко, — самка заглянула в висящий на стене кувшин.

— Джагзуу! Ты там как? — Вепуат на секунду отвлёкся от камней. — Тебе бы, и правда, поменьше бегать.

Самка дёрнула ухом.

— Та, что вчера с тобой ходила, в белой броне, — где она?

— Маккензи? Давно уже в своём городе, — ответил Вепуат.

— Это хорошо, — Джагзуу неприязненно оскалилась. — К ней спиной не вставай! Особенно ты.

Она перевела взгляд на Гедимина. Сармат мигнул.

— В её словах гниль. Урджен! Ты слышал?

«Шаман» коротко рявкнул.

— У вас всех — нет. А её слова — пустые и горькие. Запомнил?

Занавесь опустилась. Урджен дёрнул ухом и повернулся к Гедимину.

— Самкам виднее. Я слышал только Ваардзага. Знаешь, что ты для него не вождь?

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Главное, чтобы Айзека признавал.

— Плохо, — проворчал Урджен. — Отвернёшься — укусит. Лучше побей его.

Вепуат громко хрюкнул.

— Пробовали — не помогает. Урджен! Посмотри на мои камни.

«А ведь очень похоже,» — подумалось Гедимину. «Почти до камешка.»

Урджен потрогал гравий, разложенный на шкуре, поправил пару обломков и коротко рявкнул.

— Много реки. Но по воздуху — можно.

— Так быстрее, — сказал Вепуат, сверившись с его «картой». — И к воде мы снижаться не будем. Значит, реально долететь к ночи?

— Будешь осторожен — доберёшься, — отозвался Урджен. — Хорошие камни. Теперь не потеряешься.

Вепуат смущённо хмыкнул.

— Мне надо чаще с ними работать. Тут важна практика, — он поднялся на ноги и пригнулся, едва не врезавшись макушкой в потолочный выступ. Гедимин зашевелился, прикрывая ладонью шлем. «Надо же было влезть в такой тесный отсек!»

Уже в ангаре, на спине туун-шу, когда были сброшены крюки, и «дирижабль» примерялся к воротам, Вепуат оглянулся на Гедимина и еле слышно хмыкнул.

— Маккензи им ещё вчера не понравился. Я уж думал, нас с ним погонят. Что-то унюхали…

Гедимин поморщился.

— Да он любит «мартышечью» дрянь. Может, чего наелся — или обмазался.

Вепуат кивнул.

— Самки все глубоко беременны, им сейчас любой запах… Хотя — Урджен тоже скалился… В общем, я бы Маккензи не доверял.

Гедимин хмыкнул.

— Я бы тоже.

…Пейзажи внизу так и мелькали — то стремнина реки, то подтопленные заросли на островках, то скалы, не тронутые водой… Все увиденные рукава и протоки были фиолетовыми — только так Гедимин и понимал, что от Эллура сарматы далеко не улетели. Вепуат смотрел одним глазом на экран передатчика, другим — вниз и еле слышно что-то насвистывал. Чем больше разломов оставалось позади, тем шире становилась его ухмылка.

— А удобная ведь штука! Надо было раньше освоиться. Не сидели бы на базе, как приваренные.

— Как оно работает-то? Ты понял? — Гедимин покосился на мешок, обёрнутый шкурой. «Вспомнить по камешкам знакомую дорогу — ещё ладно. Но если где-то ни разу не был…»

— Так просто не объяснишь, — Вепуат отвёл взгляд. — Это… ну, как твой реакторный зверёк. Трогает и тянет. Только намного слабее и… ну, по-разному. Я… Может, и ты попробуешь? Только надо без скафандра. Сквозь броню не учуешь — это не Пламя.

Гедимин покосился на мешок и резко мотнул головой.

38 день Мысли, месяц Земли. Равнина, пустыня Ксалан

— А плазмой не проще? — прошептал кто-то наверху, в приоткрытом «отсеке» «дирижабля». Гедимин молча плеснул воды под костяной бур. В глубине узкой скважины что-то слабо светилось зеленью — то ли панцирь «трилобита»-радиофага, то ли кристалл сингита.

— Плазмой нельзя. Это ж ирренций. Рванёт, — прошептал Вепуат. Гедимин криво ухмыльнулся и выдернул бур, чуть по старой привычке не начав выкручивать. «Вот тут бы оно и жахнуло…» — он шагнул назад, оглянулся на скважины и ухватился за сброшенный трос-щупальце.

— Вира!

…Филки не промахнулись. Четыре взрыва прогремели одновременно — и корка спёкшейся глины вздулась пузырём и осела мелкими обломками. Ветер подхватил чёрную пыль. Видимо, поднялась она высоко — туун-шу захлопнули все дыхальца и зажмурились. Гедимин смотрел на россыпи рудного крошева и думал об экскаваторе. «Хотя бы самый простой подборщик… Жаль, что от магнитов тут проку не будет!»

— Тебе тут удобно? — спросил Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Я встану во-он на той скале. Сейчас отгоним червяков — и пусть ребята копают.

Внизу, в «трюме», уже шуршали филки, подвешивая к тросам грозди мешков и лопаты. «Хоть киркой не долбить,» — думал Гедимин. Ему было неловко. «Надо хоть простейший привод к буру. Я могу и руками покрутить, а вот филкам будет сложно.»

— Ирренций взрывается? Так нам и нужен был взрыв, — донеслось из «трюма». — Говорю же — сразу плазмой, и никаких снайперских тренировок. А если бы кто-то промахнулся?

— Взрыв-то нужен, но не ядерный же, — проворчал другой филк. — А вот как по-твоему, если к этой летучей штуке приделать ковш…

…Что-то невидимое, но «фонящее» проплыло мимо, зацепив Гедимина лучевыми щупальцами — спину и затылок обдало жаром, расплетённым на волокна. Сармат обернулся и поднял руку в приветственном жесте. Глубоко под землёй — сигма-сканер это видел, хоть ему и мешало излучение — извивающиеся полосы ряби замерли и развернулись назад, будто наткнулись на невидимый барьер.

— Вира! — крикнули снизу. Филки, не зная об опасности, набивали рудой мешки и стаскивали к свисающим тросам.

— Tza! — отозвались из «трюма» — там у подъёмника сидел филк. Гедимин посмотрел вниз, на тросы, и недовольно сощурился. «Для филка — много. Надо помочь. Сейчас, только втиснусь…»

Гроздь мешков оторвалась от земли и полетела к распахнутому «люку». Пара секунд — и она ушла в «трюм». Ещё секунда — и вниз полетел уже пустой трос. Гедимин изумлённо мигнул.

— Эй, внизу! Не тяжело?

— Нормально, — отозвались из «трюма».

Сверху зашелестело. На «палубу» с тихим треском опустился Вепуат.

— Эй, внизу! На два мешка меньше! — крикнул он филкам, стаскивающим груз к тросу, и наклонился над верхним «люком». — Эгберт, ты так не дёргай. Оно забавно, знаю. Но к вечеру ты камешки снимешь — и ляжешь. Придётся регенерацию запускать. А как она ощущается — сам знаешь.

В «трюме» еле слышно фыркнули.

— А сарматская медицина ничем не поможет? Или мы местных ещё не догнали?

Вепуат недовольно сощурился.

— Я тебе помог советом. Дальше — дело твоё… Эй! Хватит! Эгберт, можешь тянуть. Не рывком! Трос порвётся — не склеишь!

Шесть центнеров руды поехали в «трюм». Гедимин покачал головой.

— Ты что, дал ему местный… стимулятор? Экспериментируешь?

— На мне работает — а чем филки хуже? — отозвался Вепуат, глядя на сканер. — Ага! Тут был твой друг. А я думаю — куда черви подевались…

Гедимин схватился за сканер и облегчённо вздохнул — пирофоры, спугнутые излучением, пока не решались приблизиться. Он расширил сканирующий пучок и встал над долиной, внимательно глядя на прибор. «Есть работа — вот и работай. А чужие опыты — не твоё дело.»

39 день Кислоты, месяц Земли. Равнина, небесный остров — Дальний Край

Гигант дремал. Напластования флоры и фауны на его раковине топорщились во все стороны; если где-то на дальнем её конце и были глаза, слабый свет фонаря не мог до них дотянуться. Из приоткрытого «трюма» Гедимин слышал приглушённые голоса филков. Кто-то из них тыкал косточкой в губчатые выросты на «причале». С каждым тычком они отодвигались, и другой филк, более осторожный, уже шипел первому — «хватит, сожрёт!». Гедимин покосился на Вепуата. Тот, не обращая внимания на возню в «трюме», перекладывал камешки по белой шкуре. Гедимин заметил среди них рэссеновую гайку — она лежала в стороне от основной «мозаики». «Стоп. Гайка?» — сармат, мигнув, подобрал деталь. «Почему без резьбы?»

— Дай сюда, — Вепуат отобрал у него гайку и вернул на прежнее место. — Не бойся, не со склада. Сам сделал. Надо же было чем-то обозначить базу. Думал сначала припаять к тектону, но и так сойдёт… Хм. Вроде сходится, но…

Он повертел в пальцах сероватый пористый обломок и пожал плечами.

— Может быть, ориентир не совсем точный… Гедимин! Дай на секунду твою кость.

Гедимин мигнул.

— Зачем⁈

— Для точности, — ответил Вепуат, будто это всё объясняло. Гедимин, пожав плечами, запустил руку под броню. Кость, вплавленная в комбинезон, выломалась легко. Ничего странного сармат не почувствовал.

— Так-так-так… — Вепуат крепко сжал обломок в ладони и зажмурился. — Ага!

Кость легла рядом с серым камешком. Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Теперь доберёмся, — он заснял «мозаику» сигма-сканером и потянулся к Гедимину. Тот отобрал у него кость и прижал к оплавленной части комбинезона. Скирлин вскипел под раскалённым когтем, обдал кожу жаром — и снова застыл.

— Почему база в стороне? — спросил Гедимин, глядя на гайку. Неровная цепь камней тянулась по шкуре мимо неё, упираясь в пористый серый камешек — туда, где недавно лежал обломок кости. «Если гайка — „Элидген“… Летим-то мы куда?»

— А что там делать? — отозвался Вепуат. — Полетим напрямую. Нам на станции оно не надо, пусть Маккензи забирает.

— Сразу к порталу? — Гедимин посмотрел на камешки и недоверчиво покачал головой. — Уверен, что дорога правильная? Так мы точно не летали и не ездили.

— Доберёмся, — сказал Вепуат, сгребая обломки в мешок. Следом полетела гайка.

…Тени исчезли. Гедимин уже и забыл, как рано темнеет на Дальнем Краю. Похоже, Вепуат не ошибся с маршрутом, — туун-шу приближались к последней «параллели».

— Сагаты! — Вепуат, отвлёкшись на секунду от «карты», махнул рукой куда-то вниз. Группа из шести сааг-туулов разбрелась по ущелью. Тут под гравием текла вода, сверху росли деревья, — пищи было вдоволь. Кто-то уже наелся и лежал на плато, другие черпали резцами мокрый гравий и всё, что подвёрнется. Из-под приподнятых «бортовых» пластин сочился неяркий свет, свисали тряпки, вокруг вились мелкие «трилобиты». Наружу тянулся дымок.

— Передвижная коптильня, — хмыкнул Вепуат, посмотрев на сигма-сканер. — Чего-то наловили… А нет, это флора. Чего-то насобирали.

Пока Гедимин смотрел на сааг-туулов, пейзаж неуловимо поменялся. Сармат встряхнул головой, развернулся по курсу «дирижабля» — и увидел, как небо и земля плавно уходят навстречу друг другу.

…Два сгустка плазмы взорвались, разогнав темноту — и внизу вспыхнула редкая цепочка огней. Вепуат ждал, придерживая туун-шу, и смотрел, как они медленно гаснут — пока не остался только один, яркий и мигающий.

— Мы портал не спутали? — Гедимин криво ухмыльнулся. Ему было не по себе.

— У чужих порталов нас не ждут, — отозвался Вепуат. — А здесь — обещали.

Когда до скал — и опускающегося над ними неба — осталась пара сотен метров, туун-шу зашипел, раздувая бока, и рванул назад. Вепуат затрещал перьями и когтями, вцепился в «палубу», — зверь нехотя развернулся и пошёл вниз. Снижаться он не отказывался, но вперёд лететь не хотел.

— Ларсен! — Гедимин оглянулся и увидел замерший в небе «дирижабль». Эгберт с управлением ожидаемо не справился — туун-шу даже с места не сдвинулся. «Хорошо хоть, не рванул обратно!»

— Пришвартуемся — и я за ним слетаю, — пообещал Вепуат, постукивая по броне. Тикс шипел, дёргал хвостом, но снижался быстро. Ещё пара секунд — и Гедимин увидел отверстие в скале, занавешенную пещеру, массивный красный силуэт с посохом наперевес и гаснущий белый свет. Вепуат, подхватив трос, нырнул в темноту. Тикс дёрнулся, громыхнул спинными щитками — и плавно пошёл к земле.

— Видишь меня? — донеслось откуда-то снизу. У скалы вспыхнул жёлтый свет. До поверхности оставалась пара метров — туун-шу практически лёг на камни.

— Кьюсская зверюга? — из темноты выглянуло багровое лицо, наполовину закрытое чёрным стеклом. — Ещё и вторая? И Хассек всё пропустил. А говорил ему Руниен — сиди на совете тихо!

— Что там опять с советом? — Гедимин спрыгнул на гравий. Наверху уже загорался свет — открывались нижние «люки». Сармат закрепил второй трос — теперь туун-шу висел над плоской поверхностью, прикрытой защитным полем, и руду можно было выгружать.

Из темноты донёсся громкий треск и звон — звенел металл, трещала слоистая броня. Гедимин хотел «посветить» сигма-сканером, но филки начали сбрасывать мешки, и стало не до звуков в темноте. Сармат свернул из защитного поля широкий поддон и растаскивал по нему «контейнеры». Только этот освещённый пятачок он и видел — страж, так и не зажёгший посох, снова шагнул в темноту.

— С советом всё как обычно, — прогудел он. — Много подозрений, мало доказательств. У вас там, и правда, живут Бронны из Аммены?

— Да, небольшая община, — из темноты вынырнул Вепуат. Второй туун-шу с шипением спускал воздух над соседним «причалом» — скальными зубцами, к которым прикрепили тросы. Гедимин растянул под ним ещё один «поддон». Вепуат благодарно хмыкнул и помахал фонарём в сторону приоткрытого «люка».

— Майна!.. Так что с амменцами? Они вроде как довольны. И грибы подрастают…

— Страж Наккен о них спрашивал, — отозвался Калиг; он, хоть и был защищён от света, всё равно держался на границе тени. — Может, сам придёт.

Сарматы переглянулись.

— На станцию? — Вепуат покачал головой. — Ядро Сатурна… Его бы предупредить, что там к чему. А то «Элидген» шуток не понимает…

— В норы он навряд ли полезет, — прогудел Калиг, отступая в темноту. — Прикрой зверей! Я зажгу посох.

Гедимин растянул белесую плёнку на два десятка метров вверх и уплотнил до предела. Поодаль зашуршал гравий. Белый свет разгорался медленно, не обжигая глаза; он осветил иссиня-чёрную стену, и не сразу Гедимин понял, что это арка портала.

— А где Навкет? — Вепуат огляделся по сторонам.

— Следит за кочевниками, — ответил Калиг. — Рядом ходят Сагаты.

— Их мы видели, — сказал Вепуат. — А вот его — нет.

— В том и смысл, — отозвался страж, опуская посох в черноту. — Нергонские звери ладят с металлическими? Если нет — отгони их. Я пошёл за подмогой.

Белый свет погас. Гедимин повертел в руках фонарь. Цера вроде бы «горела» ярко — но, даже при сдвинутых ограничителях, осветить удавалось только часть плато, и тени от камешков были не такими чёткими.

Защитное поле растаяло.

— Зверей, и правда, лучше поднять, — пробормотал Вепуат, отталкиваясь от земли. — Наш бронеход их не пугал, но — мало ли. Эгберт! Держись за мной!

— Легко сказать! — донеслось из «трюма».

Когда вернулся Калиг, оба «дирижабля» висели над степью — невысоко, в полусотне метров над землёй. Гедимин видел их только на экране сигма-сканера — пилоты погасили все огни.

— Жди, — сказал Калиг, выйдя из портала. Он держался спокойно, будто прошёл пару метров по ровной поверхности, а не по тряскому туннелю между Метагалактиками.

— Там у вас тоже ночь. Но вы и ночью не спите. Столько огней! — Калиг тяжело качнул головой. — Какой-то сын Пламени обещал найти Кен-нена. Только не знаю, сможет ли разбудить. Ваш Кен-нен не похож на того, кто готов ночью не спать.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Смотря из-за чего, — он оглянулся на груды мешков. Наружу излучение не пробивалось, но защитное поле было покрыто зелёными пятнами. «Ночь… Такие дела удобно делать ночью.»

За спиной захрустел гравий. Гедимин обернулся и увидел, как из черноты медленно выползает пузырь защитного поля. Из-под него виднелись захваты погрузчика.

— Уран и торий! — филк в тяжёлой броне высунулся из-за экрана. — Что… Ага. Вижу. Мешки? Вообще, бочонки удобнее.

Машина, переваливаясь на неровностях гравия, подползла к поддонам. За ней тянулся прицеп.

— Четырнадцать тонн, — предупредил филка Гедимин.

— Возили и не такое, — донеслось из кабины. — С дороги!

Света от фар было на удивление мало — когда Гедимин убрал фонарь, в темноте растворилось и плато, и скалы с аркой портала. Погрузчик с полным прицепом сдал назад, заталкивая груз под арку. Вернулся быстро — видимо, на той стороне уже ждали.

«Четыре ходки через портал…» — Гедимин незаметно прижал ладонь к животу — от одной мысли внутренности свело спазмом. «Без декомпрессии, без ничего… Из нас так никто не может. Даже Айзек, не то что я.»

— Через портал пешком — не опасно? — спросил он, не оглядываясь — высматривать Калига в темноте было бесполезно, хотя его дыхание сармат слышал.

— Спрашивает тот, кто спускался в Ук-кут? — страж издал хриплый смешок. Гедимин поморщился — давно зажившая рука снова заныла.

— После Ук-кута меня так не выворачивало. Ты в портале совсем ничего не чувствуешь?

— Холод. Жар. Движение, — донеслось из темноты. — Я на то и страж, чтобы стоять в воротах. Если б не мог — стал бы кем-то другим.

Гедимин невесело усмехнулся.

— Из меня стража не выйдет…

Погрузчик протяжно загудел. Гедимин оглянулся на поддоны — там не осталось ни одного мешка.

— Маккензи сказал — жди, тару вернём, — бросил филк, и машина попятилась к порталу. Заезжала она, как и в первый раз, вперёд прицепом — видимо, там его на ходу бросались разгружать. Ещё десяток секунд — и свет фар погас. Гедимин достал фонарь — и увидел, как на плато пикирует разлапистая чёрная тень.

— Всё? Летим?

— Погоди, мешки вернут, — сказал Гедимин. Вепуат хмыкнул.

— Это они правильно. А то коменданты меня сожрут. Надо что-то делать с тряпками — вечно их не хватает! Казалось бы, всю зиму работал ткацкий цех — а только-только на одежду…

— Сырья нет, — буркнул Гедимин. О возне с ткацким цехом и добычей гзеша вспоминать не хотелось. «По крайней мере, филки больше не ходят в шкурах. И с тросами проблем нет.»

— Вот это-то и плохо, — вздохнул Вепуат. — Все эти штуки, из которых тут ткут, — дикорастущие и сезонные. Местные их выращивать даже не пытаются. По крайней мере, амменцы. Или просто не хотят рассказывать. Калиг! Не знаешь, что тут за проблема с земледелием? Почему нет полей, плантаций?

Гедимин поддел ступнёй чёрно-серый гравий и еле слышно хмыкнул. «Потому что почва сохраняется только в пещерах. А откуда в пещерах нормальная почва?»

— Поле в город не влезет, — отозвался Калиг. — Ты не торопись. Бронны — хорошие садовники. Но чтоб выросло, нужно время.

Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я не об этом. Нам нужны растения на ткань. Не из чего шить мешки. А их нужно очень много. Тут на ткань что-то выращивают? Если не Бронны, то, может, Кьюссы?

— Кьюсских дел я не знаю, — проворчал страж. — И твои понимаю плохо. У вас всего слишком много. Всегда всё и сразу. Тут не так. Чем помочь — не знаю.

Гедимин посмотрел в пятнистое небо. «Интересно, тут есть летающие моллюски? Хотя бы дохлые?»

— На небесных существах ничего подходящего не видел? У них там климат поспокойнее, может, чего выросло?

Вепуат шумно вздохнул.

— Сходу ничего не назову. Может, на каких-то стадиях роста…

Из темноты донёсся булькающий свист — кто-то подул в сигнальную ракушку.

— Эй! Тески! Дело к ночи — мы спать-то будем? — крикнул кто-то из филков. Вепуат оглянулся на портал.

— Давай на ночлег. Всё равно среди ночи никуда не полетим. Калиг! Зверей тут не обидят?

— Прикрой их, чтоб не боялись, — отозвался страж. — Вас все видели. Кто хотел бы — давно пришёл. Пока совет в столице, будет тихо.

Вепуат облегчённо вздохнул.

…Калиг указал на многослойно застеленную лежанку. Места на ней хватало — и в длину, и в ширину.

— Спи. Всё равно твои скоро разбудят. Дождусь их — и пойду сменю Навкета. За кочевниками нужен присмотр…

Едва Гедимин закрыл глаза, снаружи протяжно загудело. Сармат вскинулся, ошалело мигая. В коридоре уже шуршала завеса.

— Спи, — сказал Калиг; посох в его руке слабо светился. — Там гора мешков под белым куполом. До утра не разбегутся. Скажу Навкету, чтоб тебя не трогал. Тут, в норах, места хватит.

40 день Мрака, месяц Земли. Равнина, Дальний Край — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— М-да, отвык я от Дальнего Края, — Вепуат покосился на чёрное складчатое небо. Тонкие «трещины» в нём светились едва заметно — и на земле света было немногим больше.

Филки закидывали в «трюмы» пустые мешки. Гедимин сунулся было с дозиметром, но увидел розоватый оттенок ткани, хмыкнул и отошёл. «Посмотрим, сколько меевых пропиток выдержит тряпьё и шкуры. Местные дезактивирующие растворы — ещё хуже.»

Вепуат расстелил прямо на гравии белую шкуру и перекладывал камешки. За его спиной чернел портал. Сейчас, когда «ворота» выглядели непроницаемой стеной, Гедимину хотелось их потрогать — провалится рука или наткнётся на твёрдое?

— Через Сфены Воздуха и Жизни вышло бы быстрее, — пробормотал Вепуат, разглядывая «карту». — Но лучше не рисковать…

Кто-то из филков выглянул из «люка».

— Который час? Нам там ещё маяк ставить, — напомнил он. — А сегодня опять все чашки поисчезают? Не жирно будет местным — столько чашек бесплатно?

Вепуат мигнул.

— Местные?.. Я же рассказывал. Это подношения богам. Радоваться надо, что забрали, — проворчал он, сгребая камешки в мешок. — И правда, пора лететь. Надеюсь, Джагулы хорошо поохотились. Будет что готовить в честь Эннуру.

Гедимин открыл было рот, но тут же закрыл. «А. Конец месяца. Очередное божество. Ну, это, вроде, из нормальных… Или тоже питается чашками?»

…На «востоке» вспыхнул световой гейзер. Вепуат радостно хмыкнул и хлопнул туун-шу по панцирю.

— Вперёд!

Вдалеке уже виднелась сторожевая башня, длинные жёлтые строения на холме и буро-пятнистая громада под ним. Ещё секунда — и снизу донёсся приветственный вой.

…Тенгель покосился на груду мешков, молча отодвинул от них Дасьена и достал рамочный дозиметр. Гедимин одобрительно хмыкнул. На него не обратили внимания, да и ему было некогда — Вепуат уже поймал его за локоть и тянул к шахте. Другой рукой он держал что-то, окружённое плотным пузырём защитного поля. К пузырю с двух сторон тянулись хоботки «трилобитов».

— Не успел сказать Эгберту, — выдохнул он, когда клеть поехала вниз. — Чтоб за стекло не волновался. Камень, дерево и кость — и ничего больше. Даже глиняные нельзя. Ну, Бронны так говорят. Но я спрошу ещё у Кут’тайри. Сэта не так дёргаются из-за новшеств, у них может быть другой порядок. Тут ведь не знаешь — боги думают так или местные подумали за них…

«Опять традиции,» — Гедимин тоскливо оглянулся на туннель, ведущий в главный корпус. «Отделаюсь от традиций — проверю реакторы.»

…В шлюзовой камере столбом стоял пар — Бронны не сладили с вытяжкой, зато притащили все котлы и взгромоздили на жаровню. Гедимин дотянулся до нужных лючков — ладони жечь перестало. Связка дичи, принесённая Вепуатом, мгновенно исчезла — какие-то её куски через пару секунд уже летели в котёл. Из «оранжереи» выглянул мрачный Уттунри. На него заверещали, и он шагнул назад.

— Гедимин, ты где застрял? — в проём высунулся Вепуат. — Смотри!

На его ладони лежал зеленовато-бурый колючий шар величиной с кулак.

…Из растений, торчащих из гравия, Гедимин опознал только куджаглу — остальное успело поменять и цвет, и размер. Там, где из трубок обильно капало, а места хватало, грибы выросли с кулак; вдалеке от воды, в тесноте, — вдвое мельче. Броннов это ничуть не смущало — на собранное и сложенное в деревянную плошку они смотрели с гордостью. Там была и мелочь — сармат так и не понял, как они выбирали, что срезать, а что оставить.

— Это для Эннуру? — спросил Вепуат. Только что он сложил какие-то измочаленные останки в чашку-череп под «священным символом» Эйланнушу. Гедимин косился на них и думал о разложении органики в тёпле и сырости. «Местные надышатся — и что потом с ними делать? Видел я их медицину…»

— Да, и пусть она их примет, — пропищал командир Броннов. — Мы сами отнесём наши чаши. Скажи, чтоб на башню огней не ставили странного! Странные штуки оставь для могучего Пламени. Оно к ним благосклонно. Другие боги — нет.

Гедимин вспомнил, как стеклянные чашки и бусы всасывало в камень, и сдержанно хмыкнул. Броннам было не до него — они верещали над посадками, выбирая, что ещё можно скормить богам. Гедимин снова покосился на чашку-череп и покачал головой. «Вот это всё — без меня. На грибы посмотрел. Теперь — к реакторам.»

…Свет коснулся сомкнутых век. Гедимин встряхнулся, сбрасывая дремоту, и сел на матрасе. В отсеке было темно — светилась только щель между нарукавными пластинами. Сармат отодвинул их и взглянул на дозиметр. «А вот и оно…»

Фон вырос не сильно — на считанные микрокьюгены; вот только стрелка, до сих пор указывавшая на главный корпус, теперь задумчиво крутилась на шпеньке — то в одну сторону, то в другую. График интенсивности «сигмы» выгнулся зубцом и задёргался, выписывая гребёнку. Гедимин сдёрнул височную пластину — на кожу легли тёплые волокна.

— А, это ты на дозиметре… — он покосился туда, где за многослойными экранами «горели» два реактора. Невидимое щупальце сползло с прибора, и указатель завертелся быстрее. Гедимин поднял руку — стрелка перестала крутиться, но ещё раскачивалась. «Ага, оно сконденсировалось. Скорее всего…» — он наклонил запястье, и стрелка замерла. Кривая снова выгнулась, кожу обдало теплом — щупальце зацепило ладонь.

«Оно там. А я всё проспал. Успею подняться?» — Гедимин включил сигма-сканер. Не успел он направить прибор туда, куда указывала стрелка на дозиметре, как экран побелел от ряби. Сармат, мигнув, развернул его книзу — рябь не уходила. «Фон не настолько сильный, чтобы… Эй!»

— Слезь с прибора, — прошептал он, недовольно щурясь. Невидимое щупальце, уложенное на сенсоры, напрочь их засвечивало. Указатель отвлёкся от точки над станцией и развернулся ко второму запястью сармата. Тот встряхнул рукой.

— Что тебе? Что не так?

— Sata! — Вепуат, неподвижно лежавший на соседнем матрасе, вдруг вскинулся, резко перекатился на другой бок и хлопнул по стене. — Право руля!

Гедимин щелчком отключил светящийся экран и медленно опустился на матрас. Дозиметр погас сам — видимо, излучение ослабло.

— Вверх и вверх, до упора… — пробормотал Вепуат и обмяк. Через пару секунд Гедимин услышал его ровное дыхание.

«Опять куда-то полетел,» — покачал головой Гедимин, приоткрывая экран дозиметра. Частые зубцы на графике уползли на край экрана — кривая снова вытянулась в прямую. Стрелка-указатель замерла, развёрнутая к главному корпусу. Наверху было тихо.

1 день Льда, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Вот сколько нужно выждать, чтобы все филки точно намылись?» — Гедимин угрюмо сощурился. Вода в скафандр ещё не набралась, а вокруг уже бродили мелкие сарматы, неприязненно глядя на занятый шланг. Свободных мест не было — повсюду лилось и булькало. Перевёрнутые чаны отодвинули в сторону — в угол, где обычно прятался Гедимин. «Раньше они успевали быстрее. Больше их стало, что ли?»

Вздрогнув от неожиданной мысли, он пригляделся к ближайшему филку. Тот, как и все в душевой, был затронут направленной мутацией, но чем-то отличался — то ли ступал не так уверенно, то ли чаще дёргал перепончатыми ушами…

— Чего смотришь? Шланг на базу! — филк сердито фыркнул.

— Ты из «Рутении»? — спросил Гедимин, пропустив его слова мимо ушей. — Вас тоже мутировали?

Теперь фыркнули сразу четверо.

— Связались же мы с твоим куратором! — филк нащупал перепончатое ухо, посмотрел на выгнутую, поставленную на пальцы ступню и выразительно поморщился. — Надо было тогда направо свернуть — дошли бы до портала. Дрогош! Говорил же я — колея справа!

Гедимин закрыл вентиль, вернул шланг в крепления и отошёл к стене. Внутри скафандра плескалась прохладная вода. Филки забились под душ и продолжили спор. Гедимин уже не прислушивался.

— Эй, вы не ви… — Вепуат, заглянувший в душевую, увидел сармата и радостно ухмыльнулся. — Вот ты где! Хватит уже, вылезай. Надо чашки забрать, а то холодает. А у Броннов ничего тёплого нет. Промёрзнут — лопнут!

Гедимин мигнул.

…Лифт не работал — филков-дежурных отозвали вниз. Когда сарматы добрались до верхнего люка, сигма-сканер показал, что снаружи минус пять.

— Экстремальный мороз, — Гедимин сдержанно фыркнул, оглядываясь на пустой «чердак». — Только и сидеть по норам.

— К рассвету будет холоднее, — сказал Вепуат. — Айзек правильно опасается. Ох ты ж, ядро Сатурна! Опять огнелюбкам досталось…

Там, где был шевелящийся травяной ковёр, лежала пятнистая корка инея. В неё вмёрзли волокна побегов и так и не сброшенные споры.

…Башни блестели от инея. Похолодало резко, разом выдавив из воздуха всю влагу. Вепуат, оставив в покое вымерзшие огнелюбки, отцеплял чашки от каменных ступеней. Иногда приходилось поддевать когтями. Внутри ничего не было, даже кристаллов инея, но вот снаружи наросли серебристо-синие слои.

Гедимин придирчиво осмотрел двери душевой. За ангары «дирижаблей» он не беспокоился — кто-то ещё с вечера заложил термоэлементы в междустенья. «А вот у Джагулов термоэлементов нет,» — думал сармат, замеряя температуру внутри здания. «А синоптики есть. Хорошо закрыли. До минус ста не дойдёт — трубы не заденет.»

— Гедимин! — Вепуат уже сложил чашки в мешок с волокном и теперь смотрел на сигма-сканер. — Деревяшки! Думал, без нас вытащат. А похоже, Айзек забыл. Поможешь?

— Деревяшки? — Гедимин мигнул. «То, что зарыли на прокалку? Оно что, до сих пор там лежит?»

…Нижние слои гравия были рыхлыми — стоило подломить верхний, и камешки посыпались легко. Гедимин выволок на поверхность перевёрнутый чан. Древесина почернела и заблестела. Инея на ней не было, верхние волокна лежали плотно, — заморозки ей, похоже, не навредили.

— Это надо вниз, и быстро, — Вепуат ухватился за края чана. Гедимин обернул ёмкость защитным полем и снова наклонился над закопанным тайником. «Так, тут второй чан. А тут плоские деревяшки.»

Сармат не сразу узнал их — от жара они сплющились, потеряв половину объёма. О том, что древесина не совсем обычная, напоминал только красноватый отлив на изломе. Гедимин щёлкнул по плашке когтем, ожидая услышать треск, — и она протяжно зазвенела. Вепуат, заталкивающий второй чан в шахту, вздрогнул и обернулся.

— Работает⁈

…Отогретые плашки вынули из защитного поля. Гедимин разложил их в ряд под растянутой на стене схемой.

— Режешь? Не рано? Им же ещё сохнуть…

Гедимин пожал плечами.

— Объём сильно не изменится. Можно уже сейчас собирать агрегат. Потом чуть подтянуть шнурки, если нужно.

Он покосился на резонаторы, сложенные на древесный войлок в углу. «Надоели мне эти цацки. Сдам их Айзеку — пусть развлекается.»

— Ну, смотри, — Вепуат с сомнением покачал головой. — Я бы не торопился. Запорем — всё делать заново…

— Ты бы так о станции беспокоился, — буркнул Гедимин, разрезая плашку надвое. «Тут полсантиметра сбавить…»

… — А тяжёлый, — Вепуат ухватился за раму и приподнял «агрегат». Зазвенели, раскачиваясь, резонаторы. «Зря они вообще болтаются,» — Гедимин недовольно сощурился. «Надо было на шпеньках…»

— Нормальный. Поставят где-нибудь и будут брякать.

Он чуть надавил на раму, выпрямляя сооружение, и тупой частью когтя щёлкнул по плашке. Звон отразился от резонатора, переходя в бульканье.

— Смотри не поцарапай, — Вепуат отодвинул Гедимина и занёс над плашкой чью-то кость, обмотанную полоской кожи. На кости темнели значки местной письменности.

— Это откуда? — спросил Гедимин, пока Вепуат устраивался на полу и примерялся к низко расположенным деревяшкам. Тот дёрнул плечом.

— От Джагулов. Под их руку. И для филка сойдёт.

Булькающий звон пронёсся по отсеку. Гедимин хмыкнул. «Мало нам было дудок и ракушек. Надо ещё бубен… и эту сэтскую скрежеталку со струнами…»

Дозиметр на запястье мигнул. Вепуат широко ухмыльнулся и застучал чаще.

— Гедимин! Оно слушает!

Сармат сдвинул височную пластину. Тёплые щупальца прилипли к коже, заколыхались — и Гедимин не сразу понял, что они шевелятся в такт бульканью. Ритм у Вепуата никак не получался — а может он, наоборот, старался бить неритмично…

— Знать бы ещё мелодии, — прошептал Вепуат, досадливо хмурясь. — Не запомнил. А без Кьюссов не выяснишь. Наверное, для разных богов они разные…

— Кьюссы всё равно не знают, что по нраву «Элидгену», — сказал Гедимин, прислушиваясь к шевелениям невидимых щупалец. Бульканье стихло, и они замерли, слегка потеплев. Потом переползли на запястье.

— Ещё? — Вепуат перехватил кость поудобнее. — Мелкие они для меня…

Кто-то грохнул по створке ворот кулаком.

— Кет! Хепри!

Щупальца задрожали, мгновенно накаляясь, и исчезли. Гедимин потёр обожжённый висок, Вепуат — запястье.

— Теск, твою мать! — он сунул кости в крепления на станине и шагнул к открывающимся воротам. — Чего орёшь⁈

— Неритмичная пульсация, — Гварза с порога развернул перед сарматами голографический экран. — Реакторы активны. Что происходит?

Вепуат кивнул на конструкцию посреди цеха.

— Вот, почитаем ядерных богов. А знаешь, что оно слышало твой голос? Вон, у Гедимина до сих пор глаз слезится!

Глаз у Гедимина не слезился, но кулаки чесались — и он заранее убрал руки за спину. «Вроде бы ничего он не сделал — но как же бесит…»

Гварза недоверчиво хмыкнул.

— Уккулан? Уже собрали? — он обошёл конструкцию по кругу, поддевая когтем шнуры-крепления. — Хм… Ну, если у местных так принято… Реакцию отслеживали?

— Ему нравилось, — хмуро сказал Вепуат. — Пока ты не пришёл.

Гварза едва заметно поморщился.

— Контрольный эксперимент, — бросил он, протягивая руку к костям. Вепуат отобрал их и снова опустился на пол.

— Этой штуке подставка нужна. Или филк-оператор.

Хранитель «вышел на связь» через пять секунд, когда Вепуат совсем помрачнел, а Гедимин уже примерялся выставить Гварзу в коридор. Щупальца были нагреты сильнее обычного, но кожу не жгли. Гварза уставился на дозиметр и недоверчиво хмыкал, пока булькающий звон не утих.

— Реакция есть. Насколько это безопасно? Кет? — сармат повернулся к Гедимину. Тот от неожиданности сузил глаза, но всё-таки разжал кулак и кивнул на дозиметр.

— Указатель не мечется. Реакторы спокойны. Это не кипящее облако. Просто… такая реакция, — сармат пожал плечами. — Где Айзек? Он командир — он пусть и решает, нужна эта штука или нет.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Она тут что, для Айзека? «Элидген» уже всё решил. Ты теперь просуши как следует плашки. Говорят, это влияет на звук. Эх-х… Гвар… Кенен, тут есть кто-то, понимающий в музыке?

Гварза с присвистом втянул воздух, и Гедимин развернулся к нему. Он сощурился и нехотя кивнул.

— Поищем. Агрегат доработать. Без меня и Айзека больше не испытывать!

Ворота за ним закрылись. Вепуат громко фыркнул ему вслед.

— Командир нашёлся, тоже мне… Ну вот видишь! Я же говорил — станции понравится. Хм… Слетать, что ли, в Джеру, попросить инструкций?

Гедимин резко качнул головой.

— Отставить Джеру. Уже налетались.

Он разматывал шнурки, осторожно перекладывая резонаторы на войлок. «Дикарство какое-то. Но хранителю понравилось. Может, альнкиты вообще любят такое бульканье? Привезти образец на Землю… А-а, hasulu! Привезёшь тут… Может, из фрила получится что-то похожее? Или из земного дерева? Растёт же всякое вокруг города… А, мать моя пробирка! О чём я вообще думаю⁈»

2 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Айзек кивнул.

— Да, прямо с утра. Тенгель и Дасьен уже грузят мешки в лифт. Пока есть просвет в погодных катаклизмах. Разок успеете слетать. Ждать будем к шестому. Что там в оранжерее? Что-нибудь есть на продажу?

…Наверху филки грузили вороха мешков на волокуши и стаскивали к ангарам. Ворота были открыты настежь, внутри ворочались и посвистывали живые «дирижабли». Вепуат посмотрел под ноги и еле слышно вздохнул.

— А огнелюбка так и не проросла.

— Металл прольётся — вырастет, — буркнул Гедимин. Он думал о полёте в пустыню Ксалан и о «фонящем» Сфене Лучей. «А ведь можно попробовать пройти в самый центр. Мы с Вепуатом были на кромке. Ему незачем — а моя броня, наверное, выдержит. Интересно посмотреть, откуда пошло заражение…»

4 день Воды, месяц Лучей. Равнина, Дальний Край — Сфен Огня, Корни Огня — небесный остров

— Ну можно осторожней с чужими-то вещами⁈

Эгберт двумя руками держал мешок, растянув за края. Посредине зияла длинная прореха. Нити, прочные, «асбестовые», уцелели — и распороли рыхлую тряпку, выдрав из неё большой кусок. Вепуат тронул когтем разлохмаченный край — на палец тут же налипло отвалившееся волокно.

— И с этим то же самое, — Эгберт, бросив драный мешок, поднял другой. Там швы уцелели, но сама ткань расплелась на нитки и просвечивала насквозь.

— Три мешка на выброс. Что они там с ними делают⁈

— Давай их отдельно положим, — Вепуат отобрал рваные мешки и свернул их в один рулон. — Чтоб Дасьен потом не искал, что куда делось.

Два живых «дирижабля» висели над «причалом» — последней скалой перед заворачивающимся книзу небом. До внятного освещения, по прикидкам Гедимина, оставалось часа полтора. Филки растаскивали по трюмам ворох пустых мешков, порозовевших от пропитки меей. Мешки не «фонили» — прополоскали их качественно. «И местное тряпьё не выдержало,» — подвёл итог Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. Прибор подтвердил то, что было видно и невооружённым глазом — рыхлая ткань разваливалась на мелкие волокна.

— Когда нам привезли эти подстилки, они уже были не то чтобы новые, — вздохнул Вепуат, заталкивая рулон — уже из пяти негодных мешков — в «трюм» «дирижабля». — А тут такая нагрузка.

— Местные ткани — рыхлые, непрочные, — сказал Гедимин, кивая на пока что уцелевшие мешки. — Странно, что порвалось не всё.

— И долго оно по-любому не прослужит, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя в темноту. — Нужно производство, вот что. Если руду будут возить хотя бы дважды в месяц — мешки надо шить самим.

— Пробовали, — буркнул Гедимин, вспоминая, как собирал ткацкие станки. Сейчас они простаивали в полностью оборудованном, но закрытом цеху — не было сырья.

— У нас ведь практически всё есть, — думал вслух Вепуат; он сел на гравий и воткнул рядом с собой фонарь, а теперь расстилал на освещённом пятачке три слоя шкур. Сверху легла белая.

— Станки, рабочие, опыт… С сырьём вот только… — Вепуат поморщился. — Гедимин! У нас ведь двое суток в запасе?

Сармат мигнул.

— Для чего?

Вепуат расстегнул перчатку и запустил голую руку в мешок с камешками.

— Надо найти наш «асбестовый» карьер. Шахтёры с нами, пустая тара — тоже. Наломаем руды под полную загрузку… За день, думаю, управимся.

— Где ты его найдёшь? — Гедимин угрюмо следил за перекладыванием камешков. На одном краю шкуры лежала уже знакомая сармату рэссеновая гайка, на другом — обломок застывшей лавы рядом с осколком чьего-то панциря — и Вепуат, перебирая гравий, прокладывал к этой паре мозаичную тропу.

— Нас-то отодвинуло от Корней Огня, — рассеянно пробормотал он. — А вот Сфены разошлись навряд ли. Там не первую тысячу лет Воздух рядом с Огнём. Может, они и сейчас там. Если ямку засыпало, пробьём новую…

Камешек лёг вплотную к обломку пемзы. Вепуат положил рядом ещё один, хмыкнул, убрал и выпрямился, сгребая гравий в мешок.

— Полчаса пути. Эгберт! Зэйдек! Команда к отлёту!

Луч фонаря скользнул по дну долины и остановился, наткнувшись на шевелящееся красное пятно. Вепуат радостно хмыкнул.

— Огнелюбки! О, смотри, и вон там…

Луч нащупал поодаль ещё одно пятно — фиолетовое. Кочки «травы» раскидало по низине — видимо, какие-то споры упали в землю до заморозков.

— Так и знал — где-то они выживают, — Вепуат убрал фонарь и защёлкал когтями, подзывая к себе «трилобитов». Гедимину сбросили трос, и он забрался на борт, глядя в редеющую темноту. «Найдём карьер? Не найдём? Вепуат уверен в своей… технологии. Ещё бы знать, как она работает…»

…Пальцы обдало жаром. Туун-шу раздул бока, набирая высоту. Внизу дымилась складчатая долина. Разломы покрыли её частой сетью, разделив поверхность на оплавленные островки. Гедимин видел, как внизу колышется вязкая лава.

— Держимся границы, — выдохнул Вепуат, постукивая по броне. Туун-шу огибал сеть разломов по широкой дуге — его жгло даже сквозь броню.

— Вроде тут прохладнее, — сармат покосился на термометр. — Немного снизимся…

Внизу загрохотало, зашипело, дым повалил гуще. Островок между разломами не выдержал и раскололся, его обломки посыпались в лаву, разбросав брызги.

— Смотри, течёт!

Узкую расщелину зажало между скалами. Лава дошла до краёв и теперь медленно вытекала. Её след вспыхивал и дымился. Из багровых языков торчал острый обломок красно-жёлтой скалы. «Кольцевое гнездо,» — Гедимин присмотрелся к потёкам лавы. Саму котловину, где когда-то гнездились пирофоры, уже залило темнеющей вязкой массой — только редкие зубцы торчали наружу.

— Вовремя нас отсюда отодвинуло, — пробормотал Вепуат, глядя в клубящийся дым. — Надо бы остыть. Эгберт! За мной!

Секунда — и их выбросило под холодный ветер. Туун-шу зашипел, прогоняя воздух через перегретые полости. Внизу бурлили ручьи. У истоков ещё было прохладно; едва вода приближалась к раскалённой границе, над ней поднимался пар. У самого разлома, разделяющего Сфены, не было даже и пара — ручьи обрывались, не дотекая.

— Где-то совсем рядом, — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Сейчас остынем и… Sata!

Он хлопнул туун-шу по броне. Зверь рывком выскочил за разлом. Гедимин только и успел расслышать неестественно громкий свист ветра и почувствовать резкий толчок в спину. Внизу снова дымились расселины — в этот раз в стороне, за буграми застывшей лавы.

— Нашли! Снижа…

Крик Вепуата оборвался на полуслове. Сармат замер, глядя вниз.

«Асбестовый» карьер ещё можно было опознать — ступени, прорезанные когда-то в камне, почти не искрошились, и их даже расчищали. Зато на дне расщелины громоздились вперемешку чёрные и багровые обломки. Из-под них местами проглядывало минеральное волокно. Ещё одна груда обломков лежала над карьером — их кое-как подогнали друг к другу, сложив в кольцо полутораметровой высоты. Над «башенкой», стремительно белея и покрываясь протуберанцами, поднимался столб плазмы.

— Прочь с земель Шакхи!!!

Защитное поле Гедимин выставить успел. Оно вздулось, запузырилось под нитями плазмы, но выдержало. Туун-шу стремительно набирал высоту. Вепуат с отчаянным воплем грохнул по броне, оттолкнулся и свалился с борта. Крылья он расправил уже на полпути к земле.

— Шакха-а! Союзники, мать ваша колба!

Стена, растянутая между ним и «кратером» Сэта, почернела от потоков плазмы — и тут же уплотнилась до матовой белизны.

— Мастер Хетпу⁈

…Снижаться туун-шу отказались, хоть Гедимин и прикрыл их от жара защитным куполом. Сармат отпустил трос, шагнул на потрескивающую корку пемзы и недовольно сощурился. «Ладно, что Сэта заняли карьер. Но можно же было расчистить⁈»

— Воины Шакхи просят о прощении, — «командир» Сэта прикрыл красные пятна, проступившие вдоль горла. — Небо полно зверей, и только два из них — под рукой юного Пламени. Меньше всего мы хотели задеть его…

Вепуат отмахнулся.

— Ничего, вы нам не навредили. И давно вы сюда… перебрались?

Гедимин заглянул в карьер. Работа в нём и раньше не кипела — двое Сэта неторопливо выламывали минеральные пряди и складывали к стене; теперь и они поднялись к сторожевому посту и прислушивались к разговору.

— В дни Камня, как только сотрясения утихли, — «командир», чуть успокоившись, убрал ладонь от шеи. — Когда Кут’тайри сказал, что дом Пламени теперь далеко… Вожди Шакхи ждали, что вы вернётесь. Но жила была вскрыта, а вас не было. Потом в небе заметили Кьюссов…

Вепуат хмыкнул.

— Разве они добывают асаан? Это же опасное дело.

Грива существа покрылась языками пламени.

— Если жила ничья, а путь открыт — Кьюссы могут забыть об опасности. Это тёмный асаан, но он так же хорош, как белый. Если Пламя предъявляет на него права…

Вепуат махнул рукой.

— Хорошо, что руда не пропадает зря. Не опасно так далеко отходить от Шакхи?

Сэта указал на вспыхивающие расселины. Теперь и Гедимин видел языки синего пламени над каким-то перегретым минералом. «Открытый огонь — ворота для Сэта. Удобно…»

— Шакха смотрит на нас. Пусть опасаются наши враги.

Он покосился на шахтёров, поднявшихся из карьера, и недовольно оскалил острые зубы.

— Устали? Идите в Шакху и зовите смену!

Вепуат оглянулся на «дирижабли» и помахал выглядывающему Эгберту.

— И всё-таки немного асаана мы возьмём. Убери пока всех из карьера — надо бы его расчистить.

…Две стены защитного поля протянулись по краям карьера. Гедимин уплотнил их до непрозрачности — и теперь мог не осторожничать. Земля содрогнулась. Пласт, вывернутый со дна расселины, подбросило и выкрутило, разрывая на пряди. Камни отрикошетили от стен и посыпались вниз.

— Сейчас пыль осядет, — Гедимин повернулся к Вепуату. — Крупные обломки — на тросы и вон. И можно будет спускать филков. Что у них с респираторами? Пропитка свежая?

— Залили перед вылетом, — отозвался Вепуат. — Правда, ирренциевая пыль… А, ядро Сатурна! Сейчас фильтры поменяю. Немного «молнии» у меня было…

— Смотри, чтоб не надышались, — буркнул Гедимин.

— Что там про фильтры? — настороженно спросили сверху, из «трюма» туун-шу. — Что, опять копать?

— Ага, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Спускай мешки, готовь подъёмник. Я тоже буду копать — так быстрее пойдёт.

…Труднее всего — на взгляд Гедимина — было заталкивать плотные асаановые пряди в мелкие и непрочные мешки. От напора вырвались швы у ещё двух; под сердитое фырканье филков сквозь двойные респираторы сармат кое-как стянул края, обмотал нитью и завязал её узлом. «До базы продержится, а там заплатку поставят.»

На другом краю расчищенного карьера горел красный «костёр» — кто-то из Сэта перешёл в огненную форму. Второй заталкивал в портал асаановые пряди. Вокруг валялось ещё много ошмётков руды — Сэта собрали полцентнера, не больше. Филки к тому краю не подходили — у них под ногами лежали «тросы» под центнер весом.

— Четырнадцать тонн, — Вепуат выпрямился от набитого мешка и криво ухмыльнулся. — Пока тара не кончится. Спешить особо некуда.

— Филкам дай передышку, — Гедимин покосился на шахтёров, возящихся с каменным волокном. — Уже еле шевелятся.

— Да? — Вепуат виновато хмыкнул. — Эй! Все наверх! Часа вам хватит отдышаться?

…Внизу так и не стемнело — Гедимин ещё долго видел сквозь облачную дымку, как горит сеть разломов. Потом туун-шу вынырнул в гравитационную аномалию, и небо поменялось с землёй местами.

— Вот завтра филки обрадуются, — еле слышно хмыкнул Вепуат, растягиваясь на броне. Видимо, он и со стимуляторами устал — даже не полез изучать то, что шевелилось вокруг «причала». Туун-шу «приземлились» на небольшой обломок пустого панциря — несколько пластин с тела гигантского «трилобита»; небесные вьюнки оплели их, нарастили слой почвы и скрепили распадающиеся останки. Внизу постоянно что-то шуршало, шелестело и чавкало. Крупных особей сканер не «увидел» — опасаться было нечего.

— Снова цех заработает…

Снизу заскрежетало. Вепуат вскинулся и откатился в сторону. Там, где он только что лежал, открылся «люк».

— Хепри, мать твоя колба… — филк, не договорив, зашёлся в кашле. Что-то клокотало у него в горле. Вепуат, охнув, выдернул его из «люка» и наскоро свернул из защитного поля тазик.

— Плюй!

Филк закашлялся сильнее прежнего. В тазик шмякнулся комок чёрной слизи. Вепуат сунул больному флягу.

— Всё? Не всё? Много там ещё таких?

Теперь Гедимин слышал из-под брони прерывистый «мокрый» кашель. Кажется, все филки отплёвывались от слизи и вполголоса поминали «психа с асбестом». Вепуат, уложив больного на броню, взялся за сигма-сканер. Филк больше не кашлял — и дыхание постепенно выравнивалось.

— Началось, когда легли спать? — деловито спросил сармат. Он уже не хмурился — и чем дольше изучал «сканы», тем больше успокаивался. Кашель в «трюме» утих, ругань стала громче.

— Отторжение слизи. Защитный механизм, — Вепуат опустил сканер и жестом разрешил филку встать. Тот дышал уже ровно, только сердито щурился.

— Что дальше — лёгкие выпадут?

— У тебя внутри уже чисто, — Вепуат развернул «скан»-голограмму. — Видел? Всё завязло в слизи и вылетело вон. Да и было-то немного… Но всё-таки — мало взяли сменных фильтров.

— Всё-таки надышались? — Гедимин заглянул в «скан», но ничего не понял. «Пройду по цехам, проверю вентиляцию и „магниты“. Мутации мутациями, а лучше так не рисковать…»

— И теперь так и пойдёт? Час копаешь — час слизью харкаешь? — угрюмо спросил филк. — По-другому никак?

Вепуат развёл руками.

— А что ты сделаешь с микроскопической взвесью? Или не пускать внутрь, или выкидывать вон, пока лёгкие не порезала. Это специальная мутация, для опасной атмосферы.

— Предупреждать надо, — буркнул филк, забираясь в «люк». Внутри ещё несколько секунд бормотали, потом всё стихло. Вепуат плотно прикрыл «люк» и улёгся поверх.

— Опасная всё-таки руда. Интересно, как с ней обходятся Кьюссы…

5 день Камня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Четырнадцать тонн «асбеста»⁈ — Айзек покачал головой. — Да, тески, вы на мелочи не размениваетесь.

Вепуат фыркнул.

— Ну сколько можно-то⁈ На станции ни одного нормального мешка! Отпусти Гедимина в цех, ему ещё станки налаживать!

— Да кто его держит… — пробормотал Айзек, вяло махнув рукой. — Четырнадцать тонн… Пойду собирать бригады.

…Руду грузили на склад прямо с «борта». Если бы не закрытый шлюз, Гедимин слышал бы, как перекликаются филки-рабочие, и ползёт по рельсу транспортёр. Сармат наматывал последние тросы, наносил смазку, проверял рычаги и герметичность корпусов. Через пару секунд шлюз открылся, пропуская четверых филков. За ними в отсек заглянул Кенен Гварза.

— Дать бригадирам инструктаж, — бросил он и вышел. Филки переглянулись.

— Вы же работали на «асбесте», — вяло удивился Гедимин. «Или нет?»

— Новое оборудование? — филк недоверчиво посмотрел на пластинчатые «стены». «Асбестовому» прессу нужен был размах — его боёк подвесили к потолку; корпус такой высоты пришлось собирать по кускам из дерева и кости. Гедимину самому он не слишком-то нравился — но пластины, уложенные внахлёст, всё-таки обеспечивали герметичность. «Главное, чтобы пыль не разлеталась. Так, увлажнители… вытяжные магниты… Надо будет постоять тут, когда пойдёт работа. Мало ли, чего я не учёл….»

— Старое. Только в корпусах, — буркнул он, кладя ладонь на ракушку, «работающую» пультом управления. — Всё как раньше — тут пресс, там гребёнки. Разовая загрузка — два центнера. Сырьё — в жёлоб. Этот рычаг — первая катушка. Вверх — экран поднят, вниз — опущен. Этот — пресс. Ходит вверх-вниз. Двадцати ударов достаточно. Потом — поднять, зафиксировать. Открыть вторую катушку…

…За первым мешком он сходил сам — и теперь слушал, как меняется звук агрегата: сперва грохотали камни, потом затрещали, разделяясь, волокна, и их треск становился всё тише — камень превращался в пух. Два станка работали синхронно; филк-бригадир разгибал пальцы, отсчитывая удары.

— Стоп! — скомандовал Гедимин.

— Восемнадцать, — бригадир показал два загнутых пальца. Сармат качнул головой.

— Я считал. Но этой руде — хватит.

Филк сердито фыркнул.

— Хватит — не хватит, а инструкция есть инструкция. Майна!

…Волокно в мешок трамбовалось плотно — катушка прижимала его к днищу со всей возможной силой, куда крепче, чем прижал бы филк. Гедимин косился на криво сшитые шкуры и надеялся, что нитки их не прорежут — за асаановую нить он был спокоен, а вот за то, что она скрепляла… На дальнем конце «конвейера» уже растягивали по жёлобу тяжёлые «асбестовые» пряди.

— Всего два станка? На четырнадцать тонн? — филк-бригадир повернулся к Гедимину. — Точно нельзя добавить ещё пару линий?

Гедимин едва заметно сощурился.

— Можно и десять. Всё упирается в катушки. Нужен ипрон. Его мало.

Он смотрел на сигма-сканер. «Немного пылит, но высоко не взлетает. Может, не придётся харкать слизью. Но Вепуату скажу — пусть всех вечером проверит.»

…Не успел сармат выйти из шлюза, как услышал шелест и позвякивание. Посреди коридора стоял Кут’тайри. С его наручей свисали кованые пластинки. При каждом движении они звенели — и отчего-то этот шум не раздражал.

— Ашха’ан благосклонен к вам в свой день, — жрец склонил голову. — Вожди Шакхи рады приветствовать народ Пламени. Много священной руды было добыто у Корней Огня. Столько, сколько все города Сэта не возьмут и за год…

— Там её ещё много, — отозвался Гедимин, едва заметно щурясь. Жрец говорил, будто вёл ритуал — но этого ритуала сармат не знал. Кажется, не ошибся — Кут’тайри сложил руки в почтительном жесте и взглянул на открытый шлюз. В цех везли руду — работа пошла.

— Что за огромная вещь так грохочет в доме асаана? Была ли она благословлена именем повелителя руд?

«Ага, пошёл шпионить,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Хоть кто-то не пугается новшеств…»

— Благослови, если хочешь, — сармат кивнул на открытый шлюз. — Обычный подвесной молот. Ты же видел такие по осени.

Филки покосились на чужака и тут же о нём забыли — вдоль стены громоздились мешки с рудой, прессы грохотали уже непрерывно, раздробленное сырьё тут же уползало под гребёнки, отвлекаться было некогда. Кут’тайри, покачивая звенящими наручами, прошёл между двух обрабатывающих линий. Гедимин видел, что он подносит когти к перегородкам, но ни к чему не прикасается. Он задержался ненадолго у выгрузки — будто пытался заглянуть в мешок. Потом всё-таки тронул его костяшкой пальца, надавил — и, встряхнув разгоревшейся гривой, шагнул в сторону.

— Народ Пламени искусен в ремёслах, — заметил он. — Он воистину достоин священного асаана. Шакха благодарит за открытую рудную жилу — даже скалы отступают перед мощью Пламени.

Гедимин пожал плечами.

— У вас есть подрывные агрегаты. Вполне рабочие. Никакой особой мощи тут не требуется.

— У нас нет ока Пламени, видящего сквозь скалы, — отозвался Кут’тайри. — И если руда себя не покажет…

Грохот стих. Гедимин развернулся к прессам, но тут же облегчённо вздохнул — всё было исправно, просто рабочие сбились с ритма. Набитый доверху мешок сняли с загрузки и отнесли к дальней стене. Там уже лежала стопка пустых. За приоткрытым шлюзом булькала вода — там Альгот возился с испарителями. Сырьё для пропаривания было уже готово, растворы — нет.

— Для чего народу Пламени такая гора асаана? — услышал сармат тихий голос Кут’тайри. Жрец смотрел на мешки с рудой — вдоль стены выстроился уже второй ряд. «Зачем вообще везли на склад? Можно было сразу сюда,» — Гедимин направил на мешки «щупы» сигма-сканера и недовольно сощурился.

— Лей! — крикнул он зазевавшемуся дежурному. Воздух побелел от мелкой мороси. Мутноватая вода зажурчала по желобкам пола.

— Эй! Ещё один драный! — филк-грузчик остановился у мешка и ткнул пальцем в расползающийся шов.

— Первым на переработку, — распорядился бригадир.

— Асаановая нить… — прошелестел жрец, глядя на мешок. — Народ Пламени живёт в роскоши…

Гедимин поморщился.

— Это мешки для руды. Они должны быть прочными. Переработаем асаан — сошьём новые, нормальные.

— Эшшссс… — Кут’тайри развернулся к Гедимину, и его грива покрылась языками багрового пламени. — Из священного асаана… сошьют мешки⁈

— Он прочный и плотный, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь — он чувствовал, что залез «на чужую территорию», и ему было не по себе. — В самый раз, чтобы возить ирренций. Не расползётся под облучением.

— Хсс? Облучение? — Кут’тайри шевельнул ухом. — Ты говоришь о живом металле? Для него — мешки из асаана?

Гедимин кивнул. «Да уж. Он живой. Знали бы мы это лет тридцать назад…»

— Это достойное дело, — пламя на гриве жреца пожелтело и угасло. — Асаану не зазорно вместить живой металл. Самый священный из всех, силу и дыхание богов. Будут ли эти мешки отмечены знаком Пламени?

Гедимин открыл было рот, но осёкся. «А ведь… это имеет смысл. Чтобы ирренциевый мешок не заняли под грибы. И чтобы отслеживать заражение. Выкрасить нитку зеленью с примесью церы, вышить знак. Под лучами будет светиться…»

— Скажу, чтоб отметили, — пообещал он.

…Зэйдека он нашёл в прядильном цеху — и с порога услышал, что станки работают хоть вхолостую, но в правильном режиме.

— Вышивка? — переспросил Зэйдек и потёр респиратор. — Не совсем ко мне — это уже Уктанну, его развлечения. Ниток дать могу. А с покраской — это к Альготу.

…«Чем я вообще занимаюсь?» — мелькнуло в голове Гедимина, когда он заходил на склад. Оттуда доносились голоса — и на входе на сармата едва не налетел Вепуат. Альгот успел посторониться и приподнял руку в приветственном жесте.

— Ты за мной или за реактивами?

— Ты тоже нужен, — отозвался Гедимин, высматривая трубки с «плохой» церой. Вепуат, отступив от ворот, смущённо хмыкнул.

— Я взял контейнер из хороших, — он показал костяную трубку с насечками. — Надо туун-шу пометить. Думаю, светящиеся «трилистники» — в самый раз. А то, вон, путают с кем попало…

Гедимин представил себе туун-шу, расписанных светящимися «трилистниками», и едва заметно ухмыльнулся.

— Демаскировка. Не подстрелят?

Вепуат фыркнул.

— Вчера с маскировкой чуть не подстрелили. Пусть свои видят, а враги — боятся!

6 день Земли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Трилистники», и правда, светились ярко — два жёлтых знака на брюхе, два на спине. Раскрашенный туун-шу, выведенный из ангара, висел на тросах под самым куполом; жёлтые отсветы падали на гравий. В здании «рынка» мерцал багровый огонь — Сэта открыли портал на пять городов. В пустом ангаре «дирижабля» кто-то уже верещал, хотя белую вспышку Гедимин просмотрел. «Может, местные Бронны? У них там вроде что-то выросло…»

— Много фильтров, говоришь… — Айзек остановился у ангара рядом с Вепуатом. Там же были и настороженные коменданты — и Дасьен, и Тенгель.

Вепуат развёл руками.

— Такое дело — экономить нельзя. Мы ж не Сэта, лёгкие заново не отрастают.

— И как люди тысячелетиями справлялись… — вполголоса пробормотал Дасьен. Вепуат недовольно на него покосился.

— Как-как. Дохли пачками. А мы не люди — и побережёмся.

— Разумно, — Айзек задумчиво смотрел на торговый ангар. — Значит, жидкая молния… Прочих желающих сегодня придётся подвинуть. А на будущее — запросить регулярные поставки.

— Тут вроде будет электрический шторм, — Гедимин оглянулся на молниесборники. Вепуат покачал головой.

— Серьёзный шторм — всё-таки редкость. Неплохо было бы посадить у нас электрические деревья…

— На станцию они не влезут, — отозвался Айзек. — И если они тут сами не растут — это неспроста… Что у нас на обмен? Что-то серьёзное, чтобы было меньше споров…

Гедимин открыл было рот, чтобы предложить «асбест», но вспомнил о традициях Сэта и угрюмо сузил глаза. «Даже на мешки для станции еле уговорились. На продажу — точно не уломаем.»

— Цера, — сказал Вепуат. — Всем нужна цера. Дасьен! Вы же сняли фонари в жилом корпусе.

— Мы их распределили, — комендант, почуяв неладное, стремительно мрачнел. — Ничего лишнего на станции нет.

— Если там, куда их поставили, раньше света не было — может, он там не так уж нужен? — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Слушай! Их же вроде несложно сделать?

— С нормальными пальцами — или с теми, что у Хигов? — Айзек посмотрел на свою руку. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Я не про Хигов. Церовую колбу я делал. Ничего там сложного. Цера у нас ещё есть. Дасьен, Тенгель, скиньтесь по фонарю! Прямо сейчас делать новый — остыть не успеет.

Коменданты поморщились, но нехотя кивнули.

— Цера, — Айзек оглянулся на подвешенный над плато «дирижабль». — По двенадцатое все сидят на станции и никуда не бегают. А вот дальше… Вепуат, можешь на двенадцатое готовить экспедицию в Кситту. Под полную загрузку. Мешки из-под «асбеста» уже освободятся. Жаль, новые сшить не успеют.

«Четырнадцать тонн церитовой руды?» — Гедимин не удержался от ухмылки. «Это уже похоже на промышленные объёмы. Филки… М-да, филки обрадуются.»

9 день Молнии, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Весь пар по ветру пускать — так воды не напасёшься,» — думал Гедимин, вылезая из вентиляционного короба. Перенаправленный горячий воздух гудел чуть тише; внизу уже капало — жидкость, конденсируясь на холодных стенках, утекала в водосток. Крупных частиц она с собой не несла — «асбестовая» пыль осела далеко внизу, на «катушечном» фильтре.

Вентиляционную колонну перед штормом прикрыли, но закупоривать наглухо не стали, — и Гедимин, спускаясь, слышал несмолкающий треск и частый грохот. Одна молния ударила совсем рядом — может быть, в один из каменных шпилей на холме.

В цехах было тихо — дробильные и чесальные агрегаты встали. Ремонтная бригада отсоединила приводы и смотала тросы. Гедимин покосился на неразобранный транспортёр. «Это пусть будет. Пригодится.»

— Двенадцать тонн, — Альгот кивнул на ряды выпаривателей. Отсек заволокло дымкой, сверху капало, под ногами журчало. Цех загрузили под завязку.

— Двенадцать тонн… Если верить Зэйдеку, стандартный мешок весит полкило, — Альгот задумчиво смотрел на мокрое серое волокно. — Двадцать четыре тысячи мешков… У станции, оказывается, большие нужды.

Гедимин пожал плечами.

— Ну, пойдёт волокно на что-то ещё. Тросы. Одежду. Чтоб лишний раз не летать.

— С самого начала надо было всё просканировать, — донёсся из лючка вентиляции недовольный голос Гварзы. — И вообще — его перемещения хоть кто-то контролирует? Он лезет, куда ему вздумается…

— Он — важный специалист, — отозвался не менее недовольный Айзек. — И если его вмешательство где-то нужно… Химики! Гедимин у вас?

Альгот еле слышно хмыкнул.

— А ты мастер скрытности, — прошептал он, покосившись на Гедимина. — Без сканера не найдёшь… Да, он здесь!

За стеной раздражённо вздохнули.

— Говорил же я — активная зона ни при чём. Но то, что он туда ходит без малейшего контроля…

— Спасибо, что помог, Кенен, — перебил его Айзек. Гедимин уже вышел в шлюз; теперь голоса были слышны лучше — внешняя створка была открыта. «Что-то надо бы сделать, чтобы двумя сразу не хлопали,» — подумал сармат. «Иначе — смысла в таком шлюзовании…»

— Вепуат тебя потерял, — Айзек криво ухмыльнулся. Гедимин быстро огляделся — Вепуата в пустом цеху не было, только мрачный Гварза.

— Передатчики тут работают криво, — Айзек покосился на запястье. — Так что говорю лично. Все полёты двенадцатого отменяются. Есть новости от Маккензи. По твоей части.

Он кивнул туда, где за радиозащитными экранами лежал главный корпус. Гедимин мигнул.

— Маккензи? Чего ему надо? Лучше бы топливо при… — он осёкся и мигнул ещё раз. — У него есть топливо⁈

Айзек кивнул.

— Да, четыре тонны. Таблетки россыпью. Одному мне разбирать их по твэлам не улыбается. А Кенен… — он покосился на Гварзу, а тот помрачнел ещё сильнее и сложил руки на груди. — Так что со станции — ни ногой. Утром тринадцатого — полная готовность. Вепуат едет с нами, прикроет с воздуха. А ты ждёшь на станции. Никуда не бегать, ни во что не влезать!

Он недобро сощурился, глядя Гедимину в глаза. Тот растерянно хмыкнул.

— Четыре тонны? Заправлять вручную? Хоть вакуумные насосы Маккензи пришлёт?

Айзек едва заметно поморщился.

— Если хочешь подождать их тут, на Равнине, ещё месяц…

Гедимин беззвучно выругался.

— Поговорю я ещё с Маккензи…

— Пока топливо не доставлено, со станции — ни ногой! — с нажимом повторил Айзек, глядя ему в глаза. Гварза раздражённо вздохнул.

— Если что, моё предложение в силе. И ты так и не доказал, что это может повлиять на качество твэлов.

Гедимин перевёл на него тяжёлый взгляд. «Гварза… твэлы… Куда он снова лезет⁈»

— Вепуат может помочь с твэлами, — сказал он. — Я объясню, как. Дело пойдёт быстрее.

«Пойду проверю, что там с трубками,» — думал он. «Недавно смотрел, но — лучше ещё раз. И Айзек пусть посмотрит. А с Маккензи ещё будет разговор. Мне бы выбраться с Равнины…»

10 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Видел? — Вепуат, влетев в отсек, сунул Гедимину под нос дозиметр. — Они на подлёте! Давай бегом в оранжерею! Всё пропустим!

Гедимин ошалело мигнул. Прибор не показывал ничего неожиданного — сигма-излучение быстро усиливалось, где-то наверху «фонили», приближаясь к «Элидгену», гигантские небесные твари. Вепуат уже вцепился в локоть и волок сармата за собой. «Опять на стимуляторах,» — определил Гедимин по силе рывка. «Я бы его стряхнул, но ведь не отстанет…»

— День Жизни, понимаешь? — говорил на ходу Вепуат, ускоряя шаг. — А на мелких растениях ведь сразу видно. Очень восприимчивы. Посмотрим, и я тебя отпущу. Ты их вообще видел? Они там с два кулака, скоро дорастут до полуметра! Хорошо, мы гравия насыпали с запасом. Надо добавить, пока оно в пол не вгрызлось!

Гедимин брезгливо поморщился и выдернул руку. Оранжерея была уже рядом — Вепуат вцепился в рычаг и нетерпеливо стучал когтями по металлу. Сквозь их цокот и тихое гудение открывающихся ворот Гедимин слышал странный прерывистый треск — будто что-то плотное раздувалось изнутри и лопалось по швам.

…Грибы уже не трещали. Их окончательно подняло над гравием, — пятнистые зеленовато-бурые сферы с короткими шипами, здоровенные, в половину роста Бронна. Были и мельче — по колено, до середины бедра; Бронны сновали по «оранжерее», подрезая короткие «стебли», и колючие шары выкатывались к тропе. Их кожура местами всё-таки лопнула, не выдержав стремительного роста; наружу сочилась желтоватая «смола». Бронны надели рукавицы и подталкивали катящиеся сферы костяными рогульками, избегая к ним прикасаться. Срезанные грибы выкатывали в шлюзовую камеру. Гедимин видел, как их кромсают на куски и отмывают от жёлтого сока. Рукавиц никто не снимал — ни те, кто резал, ни те, кто насаживал на ряды костяных спиц и накрывал корзинами.

— Вот как вы их храните… — Вепуат рассматривал высокий плетёный короб. Из его днища торчали спицы, усаженные зелёными ломтями. На крышке, посреди глиняной нашлёпки, горел красным светодиодом осколок кейека. Сквозь неплотное плетение корзины тянуло прохладой. Гедимин заглянул под крышку и увидел вставленный в ту же глиняную нашлёпку осколок «вечного льда» — мелкий, практически песчинку. Его мощности еле-еле хватало на охлаждение, заморозить грибы он не мог.

— Тут не слишком жарко? Не испортятся? — беспокоился Вепуат. В руке он сжимал пять костяных спиц. Грибы на них нанизали плотно, плотнее, чем в коробе-«холодильнике», и сармат придерживал косточки за концы, чтобы всё не свалилось.

— Там хорошая холодная нора с сильным ветром, — Бронн-«командир» указал на складской отсек за жилым, по другую сторону от «оранжереи». Когда его успели открыть и отдать аборигенам, Гедимин не знал, но они уже стащили туда пару корзин-«холодильников».

— Только она очень высокая, — пропищал Бронн, заглядывая в «холодную нору». — Если вбить кости в стены, можно корзины вешать. Много влезет.

Последний колючий шар выкатился на «тропу», и его уволокли в шлюзовую камеру. Гедимин оглянулся на «оранжерею». Там росло ещё много мясистых гребней и тонких побегов; несколько крупных образцов уже срезали, но подрастали мелкие — и сармат разглядел торчащие из песка шипы второго урожая куджаглы. Из первого остался всего один гриб, огромный, полуметровый. Бронн-«агроном» обошёл его по кругу и довольно пискнул.

— Этот останется. Лучшего не было. Пойдёт на развод.

Вепуат оглянулся на шлюзовую камеру — видимо, сравнил размеры срезанных грибов и оставленного гиганта.

— Смотрите, чтоб не перезрел. Такая махина рванёт — мало не будет.

…Шлюз закрылся. Вепуат, отойдя от него на десять шагов, жестом сказал Гедимину: «Тихо!» — и взялся за сигма-сканер.

— Пока что споры не созрели, — бормотал он, разглядывая экран. — Мякоть плотная, полости нитевидные. Надеюсь, никого не будет рядом, когда их начнёт раздувать. В таком помещении — рванёт, как фугас.

— А вскрыть заранее — никак? — Гедимин недовольно сощурился. — Сделать проколы, снизить давление… Почему он вообще такой огромный? То, что растёт у местных — гораздо мельче.

— Места много, вот и вырос, — отозвался Вепуат. — У местных тесно… Вот я и думаю — вскроют они его или будут ждать, пока сам вскроется? Мало ли, что у них принято…

Он ещё пару минут изучал внутренности гриба, задумчиво хмыкая и пожимая плечами. Гедимин на экран уже не смотрел. Он думал о четырёх тоннах ядерного топлива. «Ещё немного — и „Элидген“ войдёт в полную силу,» — он тронул височную пластину, проверяя, плотно ли она пригнана после общения с Броннами. «Если только не взорвётся от волнения. Как-то надо осторожнее с ним, что ли…»

13 день Кислоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Гедимин, бегом наверх! — выпалил Вепуат в приоткрытый шлюз. Гедимин досадливо сощурился. Никуда бежать ему не хотелось.

— Что там ещё? Огнелюбка проросла?

Вепуат сердито фыркнул.

— Айзек привёз ирренций! — он шагнул обратно в шлюзовую камеру и уже оттуда буркнул:

— Да, проросла. Спасибо, что спросил.

…Холм снова покрылся цветным «ворсом». Гедимин машинально это отметил — и тут же забыл обо всех растениях на свете.

— Спускаем в кассетный цех, — распоряжался Айзек у бронированного прицепа. Под гусеницами проседал гравий — на защитные экраны не поскупились.

— Вепуат, подводи свой… транспорт. Ансур, Эгнаций, вы на погрузке. Гедимин! Ты-то тут зачем⁈ Иди в цех, готовь кассеты к сборке!

…Трубчатые контейнеры из матового серебристого «стекла» казались тёплыми на ощупь. Термометр, поднесённый к их стенкам, показывал плюс пять, — то, в чём их привезли, ещё сохраняло земной холод. Но сигма-излучение просачивалось, и Гедимин, приоткрывший височную пластину, считал секунды — очень скоро хранитель должен был «свечение» заметить.

— Это и есть штука, которой Гедимину не хватало? — Вепуат, наклонив голову набок, разглядывал насос. Скафандр сверкал золотыми щитками — всех «трилобитов», как они ни возмущались, оставили в коридоре и не пустили даже за первый шлюз.

— Лишний газ в стержнях ни к чему, — буркнул Гедимин, не вдаваясь в подробности. Его сердце учащённо билось, разогревая кровь. Ипрон, ирренций, трубки, скреплённые с наконечниками, серебристые хвостовики и каркасы — всё уже ждало, как и транспортёр, и пустой бассейн выгрузки с открытыми ячейками.

— Хм. А что мы должны увидеть? — спросил Вепуат. Он вместе с Ансуром и Эгнацием — все в тяжёлой броне, только двое — в изготовленной на Равнине — стоял рядом с Айзеком над пустой кассетой. Инструктаж собирался проводить Гедимин, но Айзек заглянул ему в глаза — и, махнув рукой, пошёл сам. Гедимин дособирал управляющий стержень и нагрёб в ладонь ирренциевых таблеток. Ровное тепло разлилось от кисти до локтя.

«Оно ту-ут?» — нетерпеливо прогудело внутри черепа. На запястье вспыхнул жёлтый светодиод. Айзек, замолчав, сдержанно хмыкнул.

— Спокойно! Мимо реактора не пронесём, — заверил он кого-то невидимого. — Чем быстрее успокоишься, тем скорее будет запуск.

Щупальца, обвившие руки Гедимина, чуть разогрелись и переползли на лопатки.

— Вам придётся с этим работать, — слышал он негромкий голос Айзека. — В худшем случае — каждые двадцать лет. В лучшем одной загрузки хватит на четыреста, но… Проблема в том, что на деле этого никто не проверял.

Гедимин едва заметно поморщился — заныла повреждённая при «проверке» спина. Сарматы неуверенно ухмыльнулись.

— Раз в двадцать лет? Ну-у… это можно вытерпеть, — сказал Эгнаций. — Значит, это ирренций? Вот он какой… Выходит, если бы мы сюда вошли без брони — тут бы и легли?

Айзек развёл руками.

— Это опасное вещество. Требует огромной осторожности. Но, как видите, Гедимин уже заканчивает первую сборку. Вам пока одна на троих. Начинаете с центральной трубки…

…Можно было подвести транспортёр поближе, но Гедимину хотелось поднять сборку на руках — почувствовать её тяжесть. «Лёгкие они всё-таки. Урановую так не потаскаешь…»

— Вот тут все эти перегородки… — слышал он сквозь шелест тросов голос Ансура. — А если их убрать, а тут три эти штуки — между ними пойдёт реакция?

— Пока не пойдёт, — отозвался Айзек; кажется, мысль Ансура ему не понравилась. — Управляющие стержни помешают. А вот без них — будет реактор на три сборки. Прямо здесь. Heta! Ничего не трогаем, все ждут транспортёра!

— Груз принял! — крикнул во временно открытый транспортный туннель кто-то от бассейна выгрузки. Снова зашуршали тросы — транспортёру придали ускорение, и он ехал обратно. У него был мотор — машина с тхеленовыми поршнями, неуязвимая для облучения — но Гедимин решил его не запускать. Он развернул транспортёр к соседней выгородке — из неё нетерпеливо выглядывали трое сарматов. К ним подошёл Айзек.

— Всегда всё перепроверяйте, — слышал Гедимин, вставляя в ячейку пустую кассету. — Минимум три раза. Пока здесь Гедимин, транспортёры не развалятся — но у вас его чутья нет. Значит, его нехватку восполнят проверки. Вот захват. Он держит крепко?

— А если вывалится? Рванёт? — настороженно спросил Эгнаций. Гедимин покосился на контейнеры с ирренцием и досадливо сощурился. «Грёбаные войны! Теперь видят ирренций — думают о взрывах. И больше ни о чём. А ведь могло бы быть по-другому…»

…Метки на краях заполненных ячеек бассейна слабо светились. Омикрон-кванты наружу не просачивались, но облучённая при погрузке цера гасла медленно. «До завтра её точно хватит,» — думал Гедимин, сцепив пальцы в замок. Работа не была ни тяжёлой, ни сложной — но запястья и плечи ныли.

— В душ — и спать, — распорядился Айзек, заглянув сармату в глаза. Он и сам выглядел усталым.

— Вам двоим — тоже. Ансуру с утра на смену. А ты, Вепуат, — как знаешь.

Вепуат хмыкнул.

— Эти штуки — их вроде как встряхнуло в дороге? Теперь должны отстояться? Долго? Неделю? Месяц?

Гедимин, вздрогнув, развернулся к нему. Айзек успокаивающе похлопал его по броне.

— Тянуть уже некуда. У нас пара недель до итогового запуска. Загрузку начнём завтра.

Щупальца на плечах Гедимина недовольно нагрелись. Айзек криво ухмыльнулся.

— И, зная твою… вашу с Гедимином… обычную реакцию — загружать будем понемногу. Моё дело — не дать вам перегреться. Идите! Завтра ещё раз всё проверим.

За сарматами он не пошёл.

Когда дозиметрическая рамка была пройдена, и сарматы вышли в коридор — сохнуть после дезактивации — Вепуат оглянулся на санпропускник и едва заметно поёжился.

— Всё-таки атом — это не моё. Эта штука слишком уж огромная. Мне бы что помельче!

14 день Мрака, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуат с утра сунулся было с какими-то новостями, но посмотрел Гедимину в глаза — и шарахнулся. Кажется, в коридорах шарахались и филки, но сармату было уж совсем не до них. Через полчаса после побудки он входил в помещение ГЩУ — и с порога увидел, что Айзек и Гварза его обогнали.

— Уран и торий, — Айзек приподнял руку в приветственном жесте. Он стоял у монитора, в котором отражалось топливохранилище — и слабо светящиеся крышки заполненных ячеек.

— Индикатор работает, — едва заметно ухмыльнулся он. — Но для интервалов в двадцать лет придётся придумать другой. Можешь поднять пластины. Реакторы уже заглушены.

Гедимин заглянул в мониторы активных зон. Свет был слишком ярким — и подвес радиометра застыл выше обычной отметки и не думал опускаться.

— Выжидать смысла нет, — сказал Айзек. — За полчаса ничего не изменилось — похоже, и не собирается. Начинаем с первого блока?

Волокнистые щупальца прижались к виску Гедимина, оплели запястье.

— Хранитель волнуется, — сказал сармат. Айзек кивнул.

— Сегодня удвоим количество сборок — и на этом всё. Ансур, следи за подвесом!

…Третья сборка опустилась до упора и замерла. Гедимин смотрел, как подвес ходит вверх-вниз — и в том же ритме дёргается кривая интенсивности на экране дозиметра. Он считал секунды, но ничего не менялось.

— Удвоение мощности, — слышал он негромкий голос Гварзы. — Эффект все мы помним. Перед окончательным запуском станцию придётся обесточить. Семикратное увеличение… Добра от этого не будет.

Айзек невесело хмыкнул.

— Проблема в том, что «сигму» не отключишь. Даже если выставить аварийные экраны… Гедимин, что с хранителем?

— Привыкает, — отозвался сармат. Одинокое щупальце-волокно прилипло к его виску и дрожало там вместе с кривой интенсивности. На контакт станция не выходила.

— Следить за интенсивностью, — приказал Айзек операторам. — Чуть что — аварийные стержни и сигнал тревоги! В прошлый раз оно успокоилось к ночи. Но тогда реактор был один.

Он оглянулся на Гедимина и вопросительно хмыкнул. Тот покачал головой. «Хотел бы я сам знать, что происходит,» — с тоской думал он. «Паршивый из меня спец.»

Щупальце отцепилось от него ещё в санпропускнике. Он поднимался по коридорам, напряжённо прислушиваясь к ощущениям. Станция молчала.

15 день Льда, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуата в отсеке не было. «Когда успел уйти?» — вяло удивился Гедимин. В памяти смутно шевельнулось, что сармата не было и вечером — но на глаза попался дозиметр, и Гедимин тут же обо всём забыл. Кривая интенсивности излучения больше не дёргалась — реакторы «успокоились».

В душевую Гедимин заходить не стал — и всё равно Айзек и Гварза его обогнали.

— Спи больше, — сказал командир, недовольно щурясь. — Ты дёргаешься — и реакторы дёргаются. А им сейчас и так… Ну, что ты скажешь, Кенен? Я думаю — смысла нет.

Гварза поморщился, но кивнул.

— Добавляем сборки. Ещё три…

— Шесть, — Айзек качнул головой. — Если оно легко перенесло удвоение — так и пойдём. Ансур!

— Sa tikka, — отозвался сармат. Гедимин мигнул. « Tikka? Вот такого произношения я ещё не слышал…»

Думать о лингвистике было некогда — Ансур уже отдавал команды операторам на БЩУ. Вдалеке открывались ячейки хранилища, и ярче зажигались индикаторы на закрытых.

…Подвес дёргался. Несколько секунд Гедимин смотрел на стрелку-указатель — она мерно качалась от реактора к реактору. Сарматы переглянулись.

— Ритм немного разный, — заметил Айзек.

— Сборки помещали не одновременно, — буркнул Гварза. — Поэтому — отставание. Амплитуда больше вчерашней. Кет?

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Шесть сборок — больше, чем три, — буркнул он. Ему и самому это объяснение не нравилось, но другого не было. Он смотрел, как светятся сборки — слишком ярко для опущенных управляющих стержней, но тускловато — для того, чтобы ронять следом аварийные.

…За углом горел белый свет. Гедимин, озадаченно мигнув, заглянул в коридор. Там стоял Кут’тайри и беззвучно водил руками по воздуху. С его когтей сыпались белые искры, грива превратилась в пламя.

— Эй! Ты в себе? — сармат поднял вокруг жреца защитное поле. Кут’тайри повернулся к нему. В его глазницах сияла плазма.

— Пламя поёт, набирая силу, — нараспев проговорил он, глядя сквозь Гедимина. — Стоять рядом с ним — большая честь.

— Шёл бы ты к себе, — пробормотал Гедимин, глядя на Сэта с опаской. «Спятившая плазма… Этого нам ещё не хватало!»

— Не беспокойся, о Хеттийиррн, — всё-таки жрец понимал, с кем разговаривает, и что-то видел своими сгустками плазмы. — Я не посмел бы войти в чертоги Пламени. Ты лучше меня слышишь его песню. Его сила в твоих руках…

16 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Вепуат сидел на соседнем матрасе и пристально смотрел на Гедимина. Тот поднялся, встряхнул головой и потянулся к дозиметру.

— У вас там всё в разгаре? — осторожно спросил Вепуат. Гедимин молча кивнул. Он сейчас видел только кривую интенсивности излучения — она выровнялась, но резко просела вниз. «Мощность упала. Что-то сделали со сборками?»

…Айзек пожал плечами. На его дозиметре кривая интенсивности тоже просела — с первой же секунды новых суток.

— Влияние дня Пустоты, — сказал сармат. — Думаю, оно нам на руку. В день Лучей грузить топливо я не рискнул бы. Что скажешь, Кенен? Добавляем, что осталось?

— И даём отстояться, — кивнул Гварза. — Неделя у нас есть?

— Если всё пройдёт гладко, тянуть не будем, — сказал Айзек, поворачиваясь к операторам. Гедимин поднял височные пластины. «Сегодня доводим до полной загрузки. Столько твэлов у тебя теперь и будет. Береги их.»

…Кривая на экране выписывала зубец за зубцом. Излучение усилилось вдвое — а на высочайших пиках и в два с половиной раза. «Омикрон» наружу не просачивался — только это и успокаивало.

Едва ворота санпропускника приоткрылись, Гедимин услышал раздражённый голос Альгота.

— У меня тоже работа, Айзек. И мне нужен нормальный дозиметр — и хоть кто-то, кто понимает в местных делах! Чтобы правильно рассчитать воздействие…

«Альгот? Дозиметр?» — Гедимин встряхнул головой, пытаясь переключить перегретый мозг. «У него что-то с облучателями?»

— А, вот ты где, — химик повернулся к нему. — От Айзека я проку не добился. От этих ваших скачков мощности — термобластеры усилились? Или это работает не так? Где тут вообще сеть, и что и как к ней подключается?

Гедимин пожал плечами.

— Пойдём проверим.

…Из ведра ударил пар. Гедимин снова запустил когти в корпус. Луч потускнел, бурление воды стало тише.

— Все штуки с кейеком внутри реагируют на… — сармат оглянулся туда, где лежали реакторные отсеки. — На подъём мощности. Можно считать, что они все подключены к сети. Кейек, ледышки, цера…

— Ага, — Альгот повертел в руках настроенный термобластер и протянул его лаборанту. — Подъём мощности… И когда планируется следующий?

Гедимин болезненно сощурился.

— Когда реакторы запустим. Тогда… — он посмотрел на ряды термобластеров под пластами прожаривающегося волокна и покачал головой. — Тогда — не знаю. Как бы не дошло до аварий.

…Гедимин смотрел на листок и угрюмо щурился. Расчёты говорили одно — запускать реактор нужно за аварийными экранами. «Электромагниты в модулях управления…» — сармат тяжело вздохнул и скомкал листок. «Откажут — стержни упадут, всё встанет. Если только не…»

Перед глазами промелькнули картины, одна неприятнее другой, — сплющенные хвостовики, лопающееся стекло, белеющие от нейтронного всплеска твэлы… Гедимин встряхнул головой, сунул скомканный листок в карман и опустился на матрас. «Туннели перекрыть, всё живое — под экраны. Если реактор выживет, приоткрывать будем по миллиметру. Сказать хранителю, чтоб хоть немного сдерживался. Если он вообще это контролирует…»

Дверь приоткрылась.

— Гедимин! Ты дроны не видел?

Айзек, не дожидаясь ответа, заглянул в отсек, покосился на потолок и выразительно пожал плечами.

— Не брал их в ремонтный цех?

Гедимин качнул головой.

— Дроны? Разведчики? — он пытался вспомнить, когда в последний раз обращал на них внимание. «Так, чего я дурью маюсь…» — он потянулся к сигма-сканеру.

— Пробовал уже, — буркнул Айзек. — Луч их не видит. Думал, за твоими экранами…

— Не, я их не брал, — сказал Гедимин. — Давно уже… Вепуат за ними совсем не смотрит?

Айзек фыркнул.

— Вепуат? У него там Джагулы размножаются. Его на станцию-то не загонишь…

«А в самом деле — когда я в последний раз видел дроны?» — Гедимин задумчиво смотрел на сканер. «С тех пор, как Сэта поставили свой пост… Я думал, их давно вывезли на Землю…»

— Может, уже в фургоне? — предположил он. — Там самые надёжные экраны…

Айзек тяжело вздохнул.

— Там я смотрел. Вот куда можно засунуть два дрона-разведчика⁈

Он уже развернулся к двери, но, хлопнув себя по шлему, отстегнул от пояса кровезаборник.

— Руку!.. Надеюсь, реактор к утру уймётся. Пока мы сами не пропали вслед за теми дронами…

17 день Воздуха, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А? Дроны? Не, не видел, — Вепуат покачал головой. С его лица не сходила нелепая ухмылка, взгляд блуждал, — сармат был очень далеко отсюда.

Гедимин включил дозиметр и угрюмо сузил глаза — цифры вяло мигали. Кривая интенсивности вздрагивала — слабо, прерывисто, неритмично. Сармат перевёл взгляд на стрелку-указатель — её качало с реактора на реактор.

— Не мечется, — Вепуат покосился на свой дозиметр. — «Элидген», приём!

Тонкое тёплое волокно скользнуло по затылку сармата и растаяло. Гедимин пожал плечами.

— Чем-то он занят. Не до нас.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ему злиться не на что. Теперь он сильный. Не как тот древний реактор, но всё же…

Он сдёрнул с потолка чёрного «трилобита» и забросил на плечи.

— Не вовремя Айзек уехал. Возвращаться ему в самый ураган.

— Выждет у портала, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе.

Вепуат посмотрел на сигма-сканер и радостно хмыкнул.

— Смотри! Они слетаются к аркам!

Далеко наверху, вокруг «ворот ветра», увешанных бубенцами и погремушками, мелькали полосы ряби, и гремящие гирлянды мотало во все стороны. Ворота были одни — здоровенная арка, собранная из кости и металла.

— Это чья? Джагульская? — Гедимин тронул когтем изображение знакомых деталей, явно выкованных из рэссены. — Ты и свою туда запихал?

Вепуат пожал плечами.

— Три племени собрали одну на всех. Ну, и я деталей добавил. Вроде пока держится.

Гедимин поморщился.

— Не так надо было делать. Вот, смотри…

Он ткнул когтем в шатающуюся балку. Ветер уже набрал такую силу, что гирлянды вытянуло параллельно земле и било о столбы — и одно из сочленений понемногу поддавалось.

— Большие арки редко делают, — вздохнул Вепуат. — Я думал, Джагулы понимают. Но у них самих опыта никакого. Не тебя же было дёргать от реакторов…

Летучие твари, заметив в арке слабину, сплелись в тугой клубок — и балка вылетела. Гедимин видел, как она втыкается в гравий на дне ущелья — и одна из опор арки под ветром начинает выгибаться. Вепуат сокрушённо вздохнул и поднялся на ноги.

— Ну, снесёт так снесёт. До нас-то не докопаются?

…Ворота заскрежетали — кто-то не сладил с рычагами. Операторы переглянулись и фыркнули. Начальник смены повернулся к Гедимину.

— Это за тобой!

Сармат открыл было рот, но тут створка чуть отъехала в сторону. В проём заглянул взъерошенный Вепуат.

— Мать их пробирка! Видел, что они сделали⁈

…Сторожевая башня Сэта ещё не рухнула — но гравий, из которого она торчала под углом в восемьдесят градусов, еле слышно похрустывал. Гедимин подпёр её пузырём защитного поля и огляделся по сторонам. Вепуат успел исчезнуть; теперь из открытого растежь ангара доносился треск когтей и недовольное шипение. «Тросы,» — Гедимин заглянул в карманы. «Если растянуть на тросах и привязать к тягачу… Вепуат прав — лучше за макушку. Главное, чтоб не развалилась.»

…Третий трос привязали к сааг-туулу. Зверь племени Хеллуг поставил передние лапы на обрыв. С его загривка за процессом следили взъерошенные погонщики. Зверь медленно отползал, башня покачивалась, но выпрямлялась.

— Ещё! — крикнул Гедимин с крыши душевой. Макушка башни сдвинулась на пару сантиметров.

— Хватит! — крикнул сармат и помахал пилотам туун-шу. Вепуат протяжно свистнул. Тросы ослабли.

— Вы умеете собирать большие силы… — прошелестело из-под ангара. Гедимин вздрогнул. У душевой, совсем рядом, стоял Кут’тайри и наблюдал за башней. Его грива превратилась в светло-жёлтый костёр, и её трепал ветер.

— Чего Экеста прицепились к башне⁈ — Гедимин спрыгнул на землю и пошёл к упавшему тросу. Сбоку заскрежетал гравий, сармат развернулся и увидел, как на холм заползает бронеход.

— Все в сборе? — Айзек, высунувшийся из кабины, удивлённо мигнул. Вепуат махнул рукой в сторону выпрямленной башни.

— Тут Экеста перекосили вышку… А дроны так и не нашлись. Вы их точно на Землю не увозили?

Гварза, вышедший на трап, сердито фыркнул.

— За это оборудование отвечаешь ты, Хепри. За него, а не за скорость размножения Джагулов! Проверь своих друзей-кочевников — не появилось у них новых забавных цацек?

Теперь фыркнул Вепуат.

— Не лезь к Джагулам! Они…

— Тихо! — Айзек грохнул ладонью о ладонь и повернулся к Гедимину. — Это кстати, что ты здесь. Идём в фургон.

Контейнер из золотистого рилкара оказался неожиданно лёгким. Айзек приоткрыл его. Гедимин заглянул внутрь и мигнул.

— Анализатор? Ипроновый корпус⁈

— Универсальный, — Айзек, не вынимая прибор из ящика, убрал щиток с экранов и табло. Выдвинулись ветвящиеся «щупы». Табло загорались одно за другим. «Температура, состав воздуха, атмосферное давление… А это радиометр Конара,» — Гедимин сунул свой дозиметр в ящик и сверил показания. Айзек хмыкнул.

— Проверь как следует. Это контрольный прибор для «Элидгена». Что скажешь про корпус? Защитит от мутаций?

Прибор с убранными «щупами» на экране сканера выглядел иссиня-чёрным, без единого просвета. Двухмиллиметровый слой ипрона не пропускал ни кванта.

— Хранить надо очень-очень осторожно, — сказал Гедимин, едва заметно щурясь. Защита выглядела надёжной, но сармату было неспокойно.

— Да уж, не под ответственность Хепри, — Гварза, незаметно зашедший в фургон, презрительно фыркнул. — На станции будет отдел контроля. Айзек, иди с Кетом в главный корпус. Проверяйте щиты управления. А я пойду к комендантам. Все приборы на поверку!

…Универсальный анализатор был не то чтобы тяжёлым, — Гедимин никак не мог подогнать его по руке. Кривая интенсивности на экране слабо подрагивала вместе с подвесом рамочного радиометра; в своём диапазоне измерения он был точен — и контрольный прибор это подтвердил.

— Термометр поверять бессмысленно, — вздохнул Айзек, глядя на сосуд с жидкостью и закреплённый над ним пузырь. — Это не прибор. Это аварийная сигнализация. Но если кому нужна температура в реакторе — будет чем замерить. Термометры на БЩУ врут на полградуса.

— Все остальные, наверное, тоже, — буркнул Гедимин. — Тут по-другому не сделаешь.

Айзек снова вздохнул.

— Радиометры тоже привирают. И если температура не особо важна — то со жгутами надо что-то делать. Займись.

…Гедимин уже успел забыть, сколько на станции рамочных радиометров. «Вот этот делал не я. Альгот, наверное,» — он подождал, пока разогретый жгут уплотнится, и подвесил его на рамку. Каменная «стрелка» замерла напротив деления. «Девять микрокьюгенов?» — Гедимин присмотрелся к подвесу и взялся за наручный дозиметр. «А ведь и верно. Интенсивность больше не скачет…»

— Метрологическая служба, — доносилось из соседнего отсека. — Под твою ответственность, Младан. Рабочее место — рядом с Уктанну и Зензо. Измерители времени поверяются ежедневно, приборы щитов управления — каждые пять дней…

«Младан?» — Гедимин осторожно выглянул за дверь. Перед Гварзой, держащим в руках анализатор, стоял Старший сармат и настороженно щурился. «Ну да, для филка такая штука тяжела…»

— Внутрь реактора? — повторил за Гварзой Младан и сощурился ещё сильнее. — А… это обязательно? Может, какие-нибудь зонды…

Гедимин сочувственно хмыкнул и прикрыл дверь. «Зонды… Да есть канал для зондирования. Только — всё равно без тяжёлой защиты не подойдёшь. Кривая конструкция, мать её колба. И не выпрямишь…»

19 день Камня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Все выпариватели прекратили работу ещё вчера. К утру их ёмкости успели высохнуть. Гедимин сдвинул их в сторону и склонился над водостоком.

— С заменой фильтров не спеши, — сказал главный химик, вместе с ним рассматривая спрессованное волокно. — Четырнадцати тонн асбеста нам хватит надолго. Вряд ли завтра привезут ещё десяток.

Большая часть непрочно держащихся волокон отвалилась ещё на расчёсывании — но что-то вместе с каплями раствора стекало с пропаривающихся пластов и путалось в фильтре. В верхних слоях мелких волокон было много; до нижних не добралось почти ничего. Гедимин посмотрел вниз, на фильтрующий песок, и сердито сощурился.

— Всё-таки пролезло? — Альгот покачал головой. — Видимо, надо было сбавлять напор. Спешка… Вот за это я её и не люблю.

Створка ворот дёрнулась в сторону, впуская сквозняк и чужие голоса.

— Сказал же — никаких вылетов! — Айзек сердито фыркнул. — Зверьё — под купол, Джагулов — за соседние плато, Сэта — в портал! Если что-то пойдёт не так…

Вепуат присвистнул.

— Сэта? Они не согласятся, — он замотал головой. — Если скажу, почему — вцепятся всеми когтями. Такое зрелище…

Гедимин мигнул.

— Что у вас там? Авария?

Айзек облегчённо вздохнул.

— Поговори с Вепуатом, тебя он лучше воспринимает. В восемь — предзапуск двух энергоблоков. Гони всех с траектории луча! Глазеть тут не на что, а вот нарваться — легче лёгкого.

Гедимин вздрогнул всем телом. «Предзапуск⁈ Интенсивность выровнялась только вчера…»

— Не рано? — спросил он, угрюмо щурясь. — Всего вторые сутки, как станция успокоилась…

— Предзапуск — ещё не запуск, — отмахнулся Айзек. — Выжмем лишнюю энергию, прогоним по накопителям. Обычный сброс, только с полной загрузкой. Без четверти восемь — на ГЩУ, и чтоб мы по станции тебя не вылавливали!

На ГЩУ Гедимин был в полвосьмого. Без четверти восемь туда же, подталкивая перед собой Вепуата, вошёл угрюмый Гварза.

— Я ж не атомщик, — вяло сопротивлялся Вепуат, но всё-таки был втолкнут в операторскую и поставлен у стены. Свисающие с него «трилобиты» недовольно топорщили перья.

— Да, так лучше, — Айзек оглянулся на сарматов и одобрительно кивнул. — Когда никто нигде не шарахается. Прогнал аборигенов?

— Угу, — буркнул Вепуат, забиваясь в угол. — Но здесь-то я зачем?

— Пульсаторы проверил? — вместо ответа Айзек повернулся к Гедимину. Тот кивнул. Открывать рот не хотелось — сердце билось слишком часто, не хватало воздуха. «С вентиляцией что-то, что ли…» — он покосился на открытые лючки.

— Начинаем, — Айзек шагнул к пульту. — Первый и второй блоки! Sa tatzqa!

…Коридоры оттока были открыты. Гедимин видел, как бьёт из них ослепительный зелёный свет — недолго, меньше секунды — и как темнеют под его потоком кольца накопителя.

— Перекрыть коридоры оттока! — скомандовал Айзек. На полу машинного зала ещё горели цепочки индикаторов, но «плохая» цера недолго держала «заряд» — они уже гасли, показывая, что фон вернулся в норму.

— Первый и второй блок — сброс с накопительных сборок, с первой по четвёртую, — отрывисто проговорил Айзек. Гедимин перевёл взгляд на последний, самый маленький, монитор. На виске дрожало горячее волокнистое щупальце. Несколько долгих секунд — и монитор залило зелёным светом.

— Двадцать одна, двадцать две… — в полной тишине отсчитал Гварза. Гедимин смигнул. После ослепительных вспышек омикрон-потока потускневшие мониторы казались чёрными.

— Реакторы спокойны, — доложил оператор.

— Гедимин, со мной, — скомандовал Айзек. — В машзал.

…Индикаторы уже погасли. Сармат достал фонарь. Накопительные сборки плавно прокручивались из стороны в сторону — почему-то их не стопорили, хотя излучение на них уже не шло.

— Проверь накопители внутри. Сборки — на мне, — распорядился Айзек. — Коридоры не открывай, посмотри до последнего щита.

В коридорах оттока «фонило» только «сигмой» — омикрон-излучение не проходило дальше последнего «щита», прикрывающего реактор. Тёмные блоки накопителя стали чуть синее — чернота ушла. Гедимин, свернув воронку из непрозрачного защитного поля, сканировал микрон за микроном. «Сигма» пробивалась и в воронку — кванты хаотично метались по машзалу, отражаясь и переизлучаясь. «Энергия выжата,» — думал Гедимин, глядя на спиральные молекулы с расправленными отростками. «Системы перекачки работают. Дело за реакторами…»

… — А фон-то вырос, — пробормотал Айзек, глядя на дозиметр. Сарматы вышли из санпропускника, и Гедимин наконец вдохнул полной грудью. Он добрался до шланга с чистой водой и залил пару литров под броню — охладить перегревшийся мозг. «И было бы чего беспокоиться. Сброс как сброс. Они тут каждые десять дней… Теперь, наверное, будут чаще.»

— Тринадцать микрокьюгенов, — Айзек повернулся к Гедимину. — И непохоже, чтобы он снижался. Могло пробить какой-то из экранов?

Гварза фыркнул.

— Пробой фонил бы не так, — он пристально смотрел на дозиметр, выверяя направление указателя. — Какое-то… общепланетарное явление.

— В день Камня? — Айзек недоверчиво покачал головой.

Вепуат, никого не слушая, возился с сигма-сканером. Он помахал «щупами» по сторонам, развернул их кверху — и восторженно взвыл.

— Там Элогвен!

…Элогвена сарматы уже не застали — только повышенный фон, качающуюся стрелку-указатель под экраном дозиметра, грохот костяных барабанов и вой десятков дудок. К Сарматскому холму сошлись три сааг-туула. Кочевники высыпали на броню, бортовые «люки» открылись нараспашку. На загривке одного из зверей стоял Урджен — в парадной пернатой накидке и шлеме-черепе — и дудел в большую раковину. Гедимин покосился на него — и уставился на крышу торгового павильона. Там, прямо на складчатом гребне, выстроились Сэта с гремящими гирляндами в руках. Двое дули в дудки, один скрежетал костью о кость. Те, кому не дали инструментов, старательно подвывали.

— Да усилится Пламя стократно! — Кут’тайри, весь в белом огне, повернулся к сарматам и вскинул гремящее ожерелье. — Юное, оно расправляет крылья — и древнее приветствует его!

Гедимин мигнул.

— Урджен! — крикнул Вепуат, выйдя на обрыв. Вышел он вовремя — Джагулы начали уставать, и в грохоте и вое появились долгие перерывы. Урджен опустил ракушку и широко ухмыльнулся.

— Ты пропустила рассвет, Урху. А мы вот видели его четырежды!

— Там, где Пламя горит, — там очень жарко? — перебил его кто-то из самок. Джагулка выглядывала из «люка»; на ней была только перевязь, прижимающая к груди шевелящийся свёрток. Из свёртка торчали две пары мохнатых ушей.

— Ага. Вот я туда и не лазил, — сказал Вепуат, недовольно щурясь. — Джагзуу! Ну куда⁈ Уронишь же!

Треск и завывания над плато наконец стихли. Сэта спустились с крыши, миновали сарматов и исчезли в красной вспышке. На верхушке сторожевой башни вспыхнул и тут же угас огонь. Кут’тайри с почтительным жестом повернулся к Айзеку.

— Тут было два луча после рассвета. Юное Пламя показало свою мощь, и древнее ответило ему. Четырёхкратный рассвет, — такого над Равниной не бывало!

Запястье Гедимина мигнуло светодиодом. Сармат схватился за дозиметр. Мощный поток сигма-излучения прошёл под его ногами с «запада» на «восток» и угас. Гедимин успел досчитать до пятидесяти, прежде чем светодиод зажёгся вновь. Излучение шло с «востока» и было в разы сильнее.

— Общаются? — Айзек покосился на его дозиметр. — Пусть так… Вепуат! Кто говорил, что аборигены ушли⁈

Вепуат фыркнул.

— Они при мне уходили с башни! Что мне было, час тут сидеть⁈ Кут’тайри, подожди! Вы Элогвена видели?

Гедимин покосился на пятнистое небо. В его складках ещё догорали зелёные отсветы. Стрелка-указатель на дозиметре плавно крутилась из стороны в сторону. Сармат развернул запястье вертикально — колебания не прекратились.

— Тут что-то… — пробормотал он, оглядываясь по сторонам. «Элидген» снова послал на восток' пульсирующее излучение, на время заглушив странный сигнал. Пара секунд — и стрелка закрутилась вновь.

— Что там? — Айзек взглянул на его дозиметр, поднял свой и еле слышно хмыкнул. — Так. Похоже, мы привлекли чьё-то внимание.

— Тут кто-то из этих… квантовых штуковин, — Гедимин настороженно сощурился на соседнее плато. — Что ей надо?

Айзек пожал плечами.

— Интересуется. Следи за приборами, атомщик. А вот язык придерживай. Знаю я, как ты общаешься с богами…

20 день Земли, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— А квантовая штука ушла, — заметил Вепуат, взглянув на дозиметр. Побудка уже пробулькала, из коридора доносился стук мисок, плеск Би-плазмы и голоса проснувшихся филков, в очереди у душевой снова делили купальные чаны. Вепуат, против обыкновения, никуда не сбежал затемно — сидел спокойно на матрасе. Гедимин покосился на него с вялым удивлением и провёл ладонью по шлему.

— Так на что ей смотреть? До запуска тут ничего интересного не будет.

Дозиметр показывал восемь микрокьюгенов, стрелка-указатель «видела» только реакторы. Странные явления закончились, объяснить их сармат по-прежнему не мог. «Интересно, что будет на запуске…» — он поднялся с матраса и потянулся, упираясь руками в потолок.

— Никуда не бежишь? — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — Пойдёшь со мной к Броннам? Сегодня торги, — возьму часть грибов на обмен. Свежие, они выше ценятся.

…Пища Броннов готовилась подолгу, — в шлюзовой камере всегда булькали котелки, и что-то шкворчало под массивными крышками. За готовкой в этот раз следили всего двое — Тильчи и Уттунри. «Животновод» при виде сарматов вскочил с радостным писком. Уттунри помрачнел ещё сильнее и брезгливо потыкал рогулькой в котёл.

— Чего вас тут оставили? — Вепуат покосился на почему-то закрытый шлюз. Уттунри недовольно дёрнул вибриссами.

— Я неместный. Тильчи вас ждёт. А они там гриб толкут.

Вепуат мигнул.

…От полуметрового гриба осталась лишь кожура. Всё остальное — рыхлую тёмно-бурую массу — сейчас толкли в ступке. Истолчённое вываливали в кучу измельчённой листвы и заворачивали в тряпьё. Один такой свёрток, насквозь мокрый, кто-то из Броннов перевязывал ремешками.

— А я думал, вы подождёте, пока он сам лопнет, — хмыкнул Вепуат, разглядывая кожуру. Её раскололи крест-накрест — клиньями, как ствол дерева. «А лопнуло бы скоро,» — думал Гедимин, рассматривая следы неравномерного растяжения. Под кожурой успели накопиться пузыри газа. Мякоть съёжилась и частично разложилась. Светлые куски валялись по оранжерее — Бронны забрали только тёмные, спороносные.

— День Земли сегодня? Придёт страж? — «командир» Броннов, подняв мокрый свёрток двумя руками, протянул его Вепуату. — Эту вещь отдай ему. Это для Аммены. Здесь столько семян не нужно.

— Ага, отдам, — Вепуат завернул «семена» в защитное поле, оставив небольшой просвет. — Вам тут ничего не надо? Сегодня торги — может, купить вам чего?

В соседнем отсеке запищали. Бронны вдвоём тащили по «тропе» корзину метровой высоты. Внутри лежали чуть подсохшие куски куджаглы.

— У нергонов нет годной еды, — пропищал «командир». — Мяса у нас довольно, а хороших шкур сейчас нет. Купи себе, что собирался. Семена отдать не забудь!

Вепуат пожал плечами.

— Хорошо, что вы тут не голодаете. Но грибов-то много! Хотите, выменяю осколок кейека? Вам не нужно — отправлю в Аммену. Кейек-то вы признаёте?

Бронны переглянулись.

— Кейек? У кого? У Скогнов?

Вепуат открыл было рот, но тут же закрыл и быстро кивнул.

— Ну да. Там много Скогнов. Что-нибудь да привезут.

— Хорошего кейека не дадут, — задумчиво сказал Бронн. — Мелкие куски, два или три. Если и двух не дадут, кончай разговор. Я бы туда пошла, да потом далеко возвращаться. Много странных мест — лучше по ним не ходить!

— Договорюсь как-нибудь, — отмахнулся Вепуат, пристраивая корзину за плечо. — Гедимин, пойдёшь со мной наверх? Надо тебе хоть как-то разминаться. А то от реакторов мозги вскипят!

Едва шлюз закрылся, Гедимин повернулся к Вепуату.

— На кой астероид брать кейек втридорога у Скогнов, когда у Сэта он…

— Тс! — шикнул Вепуат, приложив палец к респиратору. — У кого что брать, без тебя знаю. А вот им скажи про Сэта — будет нудёж на полдня. Ещё и откажутся. Идём! Бедный Хассек — ему ещё топать и в Аммену…

…У торгового павильона сидели две группы Джагулов. Гедимин огляделся по сторонам — третьей не было.

— Где Хеллуги? — спросил он. Вепуат криво ухмыльнулся.

— Им пока не до ерунды. Слышишь?

Из ущелья, где залёг сааг-туул, доносилось поскуливание и тонкое тявканье. Иногда они перемежались хриплым рычанием.

— Целая куча детёнышей. Если ещё и все выживут… — Вепуат покачал головой и снова ухмыльнулся. — Бедные самки! Это естественное размножение — то ещё дело…

Гедимин отвёл взгляд и едва заметно поёжился.

— И… надолго они так? — он вспомнил ушастый свёрток, примотанный к самке, и её плывущий, расфокусированный взгляд. «Они ведь вырабатывают питательную смесь. Внутри себя. Чтобы это росло. А естественный рост — процесс долгий…»

Вепуат пожал плечами.

— Прямо так — недолго. Потом начнут ползать. Говорят, это ещё хуже. Джеймса Марци помнишь? — он недобро оскалился. — Проект «Слияние»? Вот и мы бы так прыгали. Надо ж было додуматься…

В пустом ангаре вспыхнул и погас белый свет. Через пару минут Гедимин увидел вторую вспышку. Она разделилась надвое — одна часть погасла, вторая чуть потускнела. Следом зажглись ещё две. Из ангара донёсся взволнованный писк. Вепуат вздрогнул и повернулся к Гедимину.

— Стражи? Пришли? Какие ещё стражи?

Гедимин поднял височные пластины.

— Тогот приехал торговать! — пронзительно верещал кто-то из Скогнов. — И Тоготу не помешает даже и весь совет!

— Тише, — урезонивал его кто-то с более низким голосом. — Никто и не думает мешать тоготцам.

— Был бы прок, — вполголоса заметил ещё кто-то и странно щёлкнул то ли языком, то ли жвалами. Скогн сердито пискнул.

— Мастер Айси… — Хассинельг выглянул наружу, увидел Вепуата и шумно выдохнул. — Дим-мин! Вепу-а! Они обещают не мешать. Но — вы скажите нергонам. Чтоб не было драки.

Гедимин мигнул.

…Стражи держались поодаль от торгового павильона — встали плотной группой в отдалении. Белый свет, окружающий их, напоминал защитное поле — и вёл себя явно не так, как полагалось бы свету. Гедимин покосился на «арктус», — «Сразу ставить стены или погодить?». Джагулы следили за чужаками, настороженно вздыбив гривы.

— Пока не лезут, не трогайте, — буркнул Гедимин, встав рядом с ними. Вдалеке по небу уже тянулись клинья серебристых точек — Хиги слетались к холму.

— Хассек, ты пока сходи в Аммену, — Вепуат отдал стражу мокрый свёрток. — Это споры куджаглы. Чтоб тебе всё сразу не таскать…

Страж тяжело вздохнул и провёл ладонью по плечу.

— Кабы все любопытные сюда ходили ногами…

Гор — единственный знакомый из группы стражей — щёлкнул жвалами.

— Твой дар, Хассинельг, нуждается в упражнении, а не в забвении. И разве не ты хотел показать, как миролюбивы тут нергоны?

— Хиги, — один из стражей повернулся к «эскадрилье», опускающейся на холм. — И народ огня, и кочевники, и народ воды… Это место бурлит, как перезрелая куджагла. Не зря все тут ходят в броне.

Он покосился на Гедимина сквозь навершие посоха и снова перевёл взгляд на Хигов. К ним уже подошёл Вепуат; он указывал на стражей и быстро что-то объяснял. Существа встряхивались, разбрасывая искры, и отступали в тень ангара.

Красный огонь в торговом павильоне потускнел. Из здания выглянул Айзек.

— Пусть… А. Мои приветствия, — он небрежно кивнул стражам. — Пусть войдут тоготцы!

… — Три камня, как и просили, — Вепуат подбросил мелкие осколки кейека на ладони и ухмыльнулся. — Все нергоны любят куджаглу. Чего никто её не растит?

Гедимин следил за группой стражей. Что они видели сквозь стены ангара, он не знал — но навершия их посохов светились цветными огнями. Чужаки вполголоса переговаривались, указывая то на сарматов, то на уходящих с холма «нергонов». Из ангара, где собрались для перемещения Скогны, вышел Хассинельг, оглянулся на стражей, и его передёрнуло.

— Я… — начал было он, обращаясь к Вепуату, но Гор повернулся к нему и поманил лапой-лезвием.

— Страж Хассинельг! Пару слов мы от тебя хотим услышать.

Гедимин навострил уши, но кто-то из стражей перехватил его взгляд и махнул посохом — белый свет взвился над группой, превращаясь в плотную стену. Все звуки стихли.

— Ага, вроде туск… — Вепуат шагнул было к гаснущему сиянию, но остановился, разочарованно хмыкнув. Свет, и правда, рассеялся — вот только в его кольце никого уже не было. Сармат озадаченно пожал плечами.

— Ну, вели они себя тихо. Надо было угостить куджаглой — Гор её вроде ест…

…Поработать спокойно не дали. Через пару минут в цех вошёл Вепуат, огляделся, помахал сигма-сканером и радостно хмыкнул.

— Гедимин! А они уже точно такие же. Хватит их сушить!

Сармат, растерянно мигнув, повернулся к нему. Вепуат стоял рядом с белым «коконом», прилепленным к стене — там под усиленной вентиляцией досушивались деревянные плашки. Сармат проделал в коконе щель, сунул туда «щупы» сканера и теперь рассматривал изображения на голографическом экране. Их было два, и между ними вспыхивали точки и стрелки сверок.

— Сам посмотри, — Вепуат повернул голограмму к Гедимину. — Кто как, а я отличий не вижу. Где там у тебя все эти… верёвки, подпорки и черепушки? Соберём уже эту штуку, чтоб она тебе глаза не мозолила.

Гедимин сдержанно хмыкнул. «А. Он про тот… булькающий инструмент. Значит, можно всё это добро убрать из цеха…»

…Вепуат взвесил в руке слишком маленькую для него кость-колотушку и щёлкнул по тёмной плашке. Звон отразился от резонатора переливчатым бульканьем. Булькало долго — секунды три. Вепуат радостно хмыкнул.

— Работает! Эх, так и не слетал я в Джеру…

Он постучал по другим плашкам — затухающее бульканье резонаторов слилось в мелодию. Горячее щупальце тронуло Гедимина за запястье и свернулось поудобнее на загривке. Вепуат стукнул ещё пару раз и, сунув колотушки в крепления, обошёл уккулан по кругу.

— А нормально получилось. Не хуже, чем у Кьюссов. Даже и лучше. Гедимин! Куда это поставить, чтоб хранителю было лучше слышно?

— Кут’тайри отдай, — буркнул Гедимин. — Он жрец, вот пусть он и работает… с оборудованием.

Вепуат покачал головой.

— Не, он не будет. Это вещь Кьюссов, он не умеет — и вообще Сэта так не делают. Придётся доверить кому-то из филков… Слушай! Может, его в контрольный отсек? Младан почти весь день ничем не занят. А акустика там хорошая.

Гедимин хмыкнул.

— А Младана ты предупредил?

— А! — Вепуат отмахнулся. — Гварза не против. С чего Младану быть против? Тут же ничего сложного. А хранителю нравится.

Щупальца на загривке беспокойно зашевелились. «Всё?» Вепуат пощёлкал когтями по плашкам и наклонил голову, прислушиваясь к бульканью.

— Тогда давай в операторскую. Ну, где мы вчера были.

Гедимин фыркнул.

— Такая слабая пульсация обычно… — донеслось из коридора; шлюз уже открывался, пропуская Гварзу. — Вот! Как я и говорил — у Кета опять эксперименты.

Следом за ним в цех вошёл Айзек, остановился перед уккуланом и задумчиво на него посмотрел.

— Ну, реакция хранителя несомненна… Гедимин, эта штука тут тебе не мешает?

— Мешает, — буркнул сармат. — Убери её подальше.

— В операторскую, — вставил слово Вепуат. — Там же есть место?

Айзек задумался.

— Заражаемые предметы в операторских не держат… — он наклонился над коваными резонаторами и тронул когтем синий металл. — К ремонтникам тоже не поставишь. В службу времени, что ли…

Гварза поморщился.

— Этой штуке нужен свой оператор, — он покосился на дозиметр. — Раз она влияет на реакторы непосредственно… И он должен понимать, что происходит. Кет! Оно разборное?

Он заглянул под плашки.

— Хотя — в транспортёр влезет, — Гварза подхватил агрегат «под брюхо». Резонаторы зазвенели.

— Куда⁈ — спохватился Вепуат. Гварза с уккуланом под мышкой уже выходил в шлюз.

— Будет у меня, — донеслось из закрывающейся камеры. Гедимин ошалело мигнул.

— Ему-то на кой⁈

— Надо полагать, попытается поладить с «Элидгеном», — отозвался Айзек, мрачнея на глазах. — Кенен!.. Вепуат, идём. Вот почему сарматы не могут не искать приключений⁈

Шлюз за ними закрылся. Гедимин повернулся к станку. Тёплое щупальце тронуло сармата за висок. «А где-е?»

— У Гвар… — начал было Гедимин, но прикусил язык. Впрочем, было уже поздно — щупальце, накалившись докрасна, отдёрнулось и растаяло. Сармат поморщился. «Надеюсь, Айзек за ним проследит. Или с этой штукой хранитель не будет так шарахаться. Станции-то Гварза ничего плохого не сделал…»

21 день Лучей, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— Повелитель сияния сегодня в высокой силе, — услышал Гедимин, едва подойдя к ГЩУ, и изумлённо мигнул. «Жрец-то что тут забыл⁈»

— Так-то оно так, — отозвался Айзек — судя по голосу, совсем не удивлённый. — Но выдержат ли стены? Наши постройки всё же не так прочны, как Куэннские.

— Мало вещей, что устоят перед сиянием, — согласился жрец. Он близко к мониторам не подходил — стоял вместе с Айзеком у дальней стены и на оборудование посматривал сквозь растопыренные пальцы. По его шее протянулась цепочка белых огней — признак волнения и радости.

— Вы тут о чём? — настороженно спросил Гедимин. Кут’тайри подался в сторону, складывая руки в почтительном жесте. Айзек вздохнул и покосился на дозиметр. Влияние дня Лучей просачивалось сквозь любые экраны — излучение неуклонно росло. «Пятнадцать микрокьюгенов наберётся,» — Гедимин прикинул перспективы роста. «Даже тут, под экранами. Как бы не пришлось вечером раздавать флоний…»

— Определяемся с датой запуска, — Айзек кивнул на светящиеся мониторы. — Тянуть некогда. Сегодня выждем, а вот завтра — придётся. Иди отдыхай. Ближе к ночи пройдёмся по оборудованию.

Гедимин мигнул.

— Уже запуск? И… мы снова в Ураниуме⁈

Айзек криво ухмыльнулся.

— Не так быстро. Второй год на исходе, в первые дни месяца Огня нам придётся уехать. И нужно ещё дней двадцать понаблюдать, как ведёт себя станция. Так что с запуском тянуть нельзя. Сходи поспи до семи. Там ты будешь ненадолго мне нужен.

…Стоило выйти из-под экранов, как на дозиметре зажёгся красный светодиод. «Омикрон, полтора кьюгена,» — сверился Гедимин с прибором и покосился на люк — надёжно ли закрыт? «Понесло же Айзека в такую погоду…»

— Подождать никак? — он кивнул на ослепительно-зелёное небо. — Тут кьюгена три будет.

Айзек невесело усмехнулся.

— Время на Земле ждать нас не станет. Там шесть утра, здесь второй час дня, — а про погоду ничего не сказано.

Дальний угол неба прерывисто вспыхнул. Что-то светящееся, протяжённое двигалось сквозь мерцающие складки. Защитный купол, поднятый над бронеходом, пересекла ветвящаяся зелёная полоса. Гедимин обернулся и увидел длинный сияющий силуэт. Змееподобное существо, всё в свисающих отростках-«щупальцах», медленно пересекало небо. Оно плыло не на той высоте, где живут моллюски-«астероиды», — гораздо ближе к земле — и дозиметр на запястье сармата тревожно мигал.

— Элогвены, — Айзек, оторвавшись от генератора защитного поля, посмотрел на небо. — Две… нет, три особи. Давай ещё слой на кабину…

Гедимин поднял генератор. На формирующемся куполе проступили зелёные пятна. Сармат не выдержал, посмотрел вверх, — три сияющих силуэта повисли над холмом, добавив полкьюгена к общему фону. Стрелка-указатель задёргалась, пытаясь развернуться к ним.

— Спокойно, — Айзек положил руку сармату на плечо. — Они неагрессивны.

— Что им тут надо? — Гедимин покосился на закрытые наглухо люки. — Станция не фонит. Мы даже вентиляцию перекрыли. Могут они что-то учуять?

Айзек ухмыльнулся.

— Они знают, что станция здесь. От них прятаться уже бесполезно.

Если существа и знали, где источник излучения, то явно к нему не рвались. Три силуэта ещё долго висели над холмом, слабо шевеля «щупальцами». Бронеход отъехал; Гедимин подошёл к обрыву, поднял телескоп, сощурился от слишком яркого света, — машина спокойно переползала Сфен Земли, никто из Элогвенов на неё не реагировал.

«Может, с „Элидгеном“ общаются?» — Гедимин покосился на дозиметр, поднял руку к височному щитку — и опустил её. «Всё равно ни кварка не пойму. Неагрессивные? Ну, может, поладили. Теперь бы ещё с Гварзой поладить. Нашёл же Маккензи, кого взять в командиры…»

22 день Огня, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

— И к механизмам не прикасайтесь, — сказал Гедимин. — Пока мы всё не проверим. Экраны-то мы установим, но при таком скачке мощности…

Он выразительно пожал плечами. Коменданты переглянулись. Они слушали сармата внимательно, не перебивая, только после каждой фразы косились друг на друга и на горящий под потолком фонарь.

— Экраны, — повторил Тенгель, настороженно щурясь. — Они, как я понял, полностью отсекут нас от реакторов?

Гедимин кивнул.

— Чтобы скачком мощности тут всё не сожгло. Мы… пока никто не знает, что будет.

— Это-то понятно, — Дасьен беспокойно зашевелился. — А не повырубается тут всё напрочь? Без источника-то питания. Эти твои штуки, — они вообще на сети или на аккумуляторах?

Оба сармата пристально взглянули на Гедимина. Он смущённо сощурился. «Мои штуки… Если бы „мои“! Я бы тогда хоть что-то в них понимал…»

— Не вырубятся, — он добавил в голос уверенности. — Это всё — скорее… аккумуляторы. Сутки продержатся точно.

…Шлюз был закрыт наглухо. Вдоль стены машзала двигались, смыкаясь внахлёст, пластины аварийного экрана, проложенные ипроновой фольгой. Гедимин сверился с часами и покосился на передатчик. Было время контрольной связи — но сигнал, поток сигма-излучения, в машзал пройти не мог. Передатчик молчал. «Значит, всё работает,» — сармат криво ухмыльнулся и оглянулся на тёмный корпус реактора. Коридоры оттока были перекрыты, и машзал тонул во тьме — светились только приборы на запястьях сармата.

— «Элидген», приём, — прошептал он, прижав ладонь к золотистой стене. — Сейчас будет запуск. Держись!

Он уткнулся шлемом в корпус реактора и закрыл глаза. Он не слышал, какие команды подаются на ГЩУ, — только чувствовал кожей горячий ветер. Обжигающая, почти раскалённая волна поднималась от ступней к макушке. Под зажмуренными веками вспыхнул зелёный свет. Он дрожал, тёк, колыхался, как и фантомный горячий воздух, и сармат не мог понять, дрожат его пальцы, или его качает на лучевых волнах. Что-то обожгло кожу вдоль хребта — будто из позвонков вмиг проросли раскалённые шипы. Внутри черепа метался радостный вой, не складывающийся в слова. Сармат встряхнулся, открыл глаза, — на дозиметре горел красный светодиод. «Сигма» хлестала сквозь корпус. Кривая интенсивности рвалась к верхнему краю экрана, выписывая редкие размашистые зубцы. Следом, подёргиваясь, поднималась линия «омикрона». Здесь, снаружи реактора, он был слаб — корпус пропускал считанные милликьюгены, недостаточно, чтобы зажечь индикаторы на полу и стенах. В зале всё ещё было темно — только под опущенными веками загоралась зелень, и горячий ветер, уже не порывистый, а ровный, дул в грудь.

— «Элидген», приём, — сармат притронулся к корпусу реактора. Что-то огромное, горячее с несвязным, но радостным воем пронеслось мимо, зацепив спину и плечо. Ещё секунда — и на Гедимина уставились глаза.

Сначала сармат подумал, что глаз один — три пульсирующих световых кольца с яркой искрой-зрачком посредине. Они всплыли из золотистого камня в сантиметре от ладони сармата и замерли, скосив зрачок в его сторону. Гедимин мигнул. Что-то зажглось за плечом, он развернулся и увидел второй глаз, горящий на кольчатой колонне накопительной сборки. Круглый, практически плоский, с подвижным зрачком, он внезапно погас и снова вспыхнул уже на стене коридора оттока. Гедимин с кривой ухмылкой приподнял руку в приветственном жесте. «Интересно, как оно меня видит. Как видит хоть что-то…»

Жар ослаб — так внезапно, что Гедимина будто обожгло холодом. Оба глаза погасли. Раскалённые щупальца вцепились в запястье. Их трясло. Гедимин вздрогнул — они отдёрнулись и растаяли. «Он ту-у-ут!» — жалобно вскрикнуло внутри черепа.

— Кто? Что с тобой? — Гедимин вцепился в жёлтый камень. Раскалённое щупальце коснулось его ладони, и сармат почувствовал обжигающий страх. На долю секунды ему захотелось сжаться в комок и втиснуться в камень под ногами. Он втянул воздух, разжимая невидимые обручи на рёбрах. «Кто-то напугал его. Какая-то тварь. Это не местные боги — от них он так не дёргался.»

— Где оно? — сармат, встряхнув головой, снова тронул реактор. По ладони пролегла полоса фантомного ожога — от запястья к подушечкам пальцев.

— Сверху? Над станцией?

Чужой страх выжигал мозг. Гедимин вцепился в височные пластины — в глазах на миг помутнело, но в голове прояснилось. «Аварийный ход. Быстрее!»

Люк захлопнулся под ногами. Сармат подтянулся и выполз на спрессованный гравий, толкнул последнюю крышку, замыкая защитный экран — и замер, глядя на дозиметр. Привычные кривые интенсивности «сигмы» и «омикрона» перечеркнула третья, почти вертикальная. «Нейтроны⁈»

Он выпрямился и уставился в раскалённое добела небо. Стрелка на запястье дёргалась, пытаясь указать вверх. Небесные складки почернели, красный свет погас — все разломы меж «туч» залило белым сиянием, неровным, режущим глаза.

— Эй! — Гедимин сорвал с плеча сфалт. — Пошло вон!

Струя плазмы ушла вертикально вверх, застыла столбом на долю мгновения — и взорвалась, оставив протяжённое дымное облако. Гедимина снесло к скале. Что-то неимоверно тяжёлое вдавило его в камень. Ипрон затрещал, зашкворчал плавящийся фрил. Что-то смотрело на сармата, и этот взгляд, казалось, мог продавить броню. Дозиметр взвигнул — и замолчал. Сармат сполз по стене, пытаясь вдохнуть. Сдавленный панцирь лёг на грудь и спину, вплотную касаясь кожи. Оброненный сфалт валялся рядом, присыпанный гравием.

— Что за… — прошептал Гедимин, ощупывая нагрудник. Чёрные щитки испарились, ипрон сплющился — но пальцы нашли на нём параллельные борозды. Они смыкались на грудине, как будто образуя символ. Гедимин провёл по нему пальцем и вздрогнул всем телом, глядя на дозиметр. Третья кривая пару секунд назад рухнула, упёрлась в ось времени и сгинула. Незнакомые кванты и частицы сочились из-под ног, но их было немного — не набиралось и на микрокьюген.

— Мать моя колба… — Гедимин оглянулся на скалу. Под ней валялись осколки чёрного фрила — слой, прикрывающий спину, не расплавился, но и давления не выдержал.

— Кажется, ушло… — сармат покосился на красно-оранжевое небо. На краю обрыва что-то зашуршало. Сэта, покрывшийся багровыми пятнами, смотрел на Гедимина, чуть приоткрыв пасть. Его сжатые пальцы дрожали.

«Сэта⁈ Они же были там, в караулке… а тут — нейтронный поток…» — Гедимин судорожно вздохнул, пытаясь разжать обручи на рёбрах.

— Эй! Все живы?

Сэта прошелестел что-то в ответ, и сармат, досадливо щурясь, хлопнул по височному щитку.

— … не знаешь, что такое осторожность! — дошипел Сэта и, дёрнув горящими плечами, шагнул назад. Гедимин схватился за сигма-сканер. В запястье вцепилось невидимое волокнистое щупальце. Оно заметно остыло — по ощущениям, градусов до восьмидесяти — но всё ещё дрожало.

— Эта тварь ушла. Как ты? Всё цело? — сармат смотрел на экран и не видел его — он уже не помнил, зачем этот сканер включил.

«Живо-ой?» — щупальце дотронулось до груди. Гедимин покосился на сплющенные щитки и досадливо поморщился. «Опять скафандр чинить…»

— Оно, похоже… не то чтобы злое, — сармат потёр примятые рёбра и криво ухмыльнулся. — Тебя там не заглушили?

Наверху снова зашуршало — теперь к обрыву вышел весь сэтский гарнизон. Вдалеке завыли раковины — Джагулы, попрятавшиеся по ущельям, начали перекличку. «Один, два, три… Вроде все целы. Кажется, нейтронный всплеск был точечным…» — сармат покосился на небо. «Эта штука… Она висела прямо над станцией. И стрелка рядом с ней не крутилась. Оно… похоже, оно более плотное, чем местная… квантовая фауна.»

— Один из Кьюнна был тут, — донёсся сверху голос Сэта. — Один из держащих его силу был тут.

Гедимин мигнул. «Они что-то знают. Надо спросить их. Пойду наверх…»

— Гедимин! — главный люк приоткрылся. На сармата угрюмо щурился Айзек.

…Скафандр всё-таки вскрылся. Снаружи ещё лучше была заметна деформация — Гедимина будто уложили под гидравлический пресс. На груди и плечах остались ссадины; заживали они быстро, напоминая о себе только слабеющим зудом.

— Ты понимаешь, что эта штука тебя могла расплющить? — глаза Айзека сузились и потемнели. Гедимин досадливо сощурился.

— Она пугала хранителя. И фонила на всю округу. Сколько бы она ещё тут провисела?

Гварза раздражённо фыркнул.

— Айзек, ты опять ищешь у Кета мозги?.. Оставь его. Нам ещё надо что-то решать с экранами.

Айзек качнул головой.

— До завтра ничего не трогать. Ни внешние экраны, ни внутренние. Пусть «Элидген» привыкнет. Смотри за небом — этот… объект может вернуться.

Он вышел. В отсек тут же шмыгнул Вепуат, высунул руку из-под защитного поля и помахал пакетиком с чёрным крошевом. Гедимин благодарно улыбнулся.

— Меня не пустили собрать, — поморщился он, высыпая битый фрил в самодельный тигель. До напыления чёрной обшивки было ещё очень далеко. «Разобрать, что разбирается, и выправить по щитку… И вот это вот загладить,» — Гедимин покосился на выдавленный на броне знак и снова поморщился.

— М-да, — Вепуат провёл пальцем по углублениям и поёжился. — Дури в той штуке было немеряно… А этот значок — он вообще на букву похож. На «U» атлантисское. Интересно, это значит что-нибудь?

— Что мне семь слоёв обшивки выпрямлять, — проворчал Гедимин. «Штука» продавила скафандр насквозь. Очертания «буквы» угадывались ещё и в ссадинах на груди сармата — в этих точках давление было наисильнейшим.

— Станция очень испугалась, — покачал головой Вепуат. — Да и все мы. Айзек уже хотел всё стопорить. Но полезть наверх — это ты один додумался.

Гедимин отстегнул рукава — их почти не зацепило, только чёрные щитки местами потрескались. Вепуат поднял отделённый наруч и потыкал в пластины.

— Сканер же с тобой был? Не вырубался? Интересно, чего он нафиксировал. Нейтроны — не сигма, сигнал не глушат…

«Верно. Что-то должно было сохраниться…» — Гедимин зажал пластину в тиски. Поддавалась она с большим трудом, даже при его силе, и мысли поневоле становились прерывистыми. «Вот так. Теперь под пресс. Вторую туда же…»

Вепуат за его плечом громко хмыкнул.

— Смотри!

Гедимин нехотя обернулся. Вепуат развернул голографический экран. Часть изображения сармат узнал — это были небесные складки, «фонящие» тепловым излучением и слабой «сигмой». Чуть ниже, почти с ними не соприкасаясь, лежала гигантская волнистая масса — то ли витки змеи, то ли кольца щупалец. Её «хвост» уходил куда-то вверх и терялся в пятнах «сигмы».

— Оно сюда как будто… заглядывает, — Вепуат тыкал в экран, пытаясь добиться от анализатора параметров объекта. — Очень массивное. Разрежённое, как туман. А состав… Гедимин!!!

Сармат ошалело мигнул. Анализатор всё-таки справился с определением состава невидимой массы. Между её атомами свободно протекал воздух, но двигалась она, как единое целое. Она не вступала в реакцию с атмосферой, хотя должна была, — Гедимин знал, что этот металл в чистом виде очень горюч. Над «Элидгеном» висели тысячи тонн металлического урана.

23 день Молнии, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Гедимин дёрнул плечом так, что заскрежетала броня.

— Это сбой прибора, и ничего больше!

— Вот так все приборы разом взяли и сбились, — рассеянно пробормотал Вепуат. Он смотрел только на «сканы», выложенные рядами на голографическом экране. Тут были и записи с дозиметров — со всех четырёх (Вепуат постарался). Изнутри станции зафиксировалось немного — но в записях был и плотный нейтронный поток, и разреженное «облако» из атомов урана.

— Может, и все, — Гедимин угрюмо сощурился. — Задело каким-нибудь всплеском. Этой дряни тут полно. А вот урану взяться неоткуда. Где ты видел облака из металлического урана⁈

Вепуат рассеянно хмыкнул.

— Мало ли, кто чего не видел. Может, не было подходящего сканера… Гедимин! Если из этой штуки лезли нейтроны — это к чему? К цепной реакции?

Гедимин фыркнул.

— Какая реакция в таких условиях⁈ Там между атомами руку просунешь. И потом, с таким процентом обогащения… Sa hasu! Что мы вообще несём⁈

Вепуат свернул голограмму и задумчиво ухмыльнулся.

— А вот интересно, на что эта штука отреагировала. Если реакторы заглушить и снова запустить — она вернётся?

Гедимина передёрнуло.

— Не лезь к реакторам!

«Интереснее — что её прогнало,» — он машинально прижал ладонь к помятой броне. Выдавленная буква «U» ещё вчера была убрана, Гедимин постарался, чтобы от неё не осталось и следа, — но рёбра от воспоминаний ныли. «Плазма ей явно не навредила. И… возможно, мне она тоже не хотела навредить. Сил у неё побольше, чем у Текк’та…»

…Гедимин взглянул на последний светящийся фонарь, воткнутый в стену на повороте, прикинул расстояние до ближайшего жилого отсека и довольно хмыкнул. Из тёмных комнат доносилось ворчание филков — у них фонари вообще отобрали. Комендант запер душевую и оглянулся на сумрачный коридор. В тяжёлой броне он передвигался медленно, неуверенно. «Надо бы всем им тренироваться в полной защите,» — подумалось Гедимину. «Никогда не знаешь, что пригодится.»

— И по коридорам пусть не болтаются, — сказал он коменданту. — Пока мы не выровняем мощность.

Комендант покосился на фонари в кожухах, для надёжности прикрытые защитным полем. На светящийся поле надевать не стали — «пусть работает индикатором».

— Думаешь, колпаки защитят? Там же, как я понял, без ипрона никуда?

Гедимин сощурился, но всё же кивнул.

— Вот поэтому и надо сидеть тихо. Надеюсь… — он тронул фонарь, прикреплённый к поясу. «Вот на этой штуке и опробуем. Прямо там, в машзале.»

Из коридора донёсся приглушённый писк. Из-за поворота выбралась группа Броннов. Они опасливо оглядывались, прижимая уши. Вепуат что-то проверещал, показывая им на пустой отсек.

— Я им там воду оставил! — крикнул ему вслед комендант. Бронны, как по команде, вздрогнули и тревожно оскалились.

— А где Кут’тайри? — спросил Гедимин, когда Вепуат закрыл за Броннами дверь. «Им там в темноте… Ну да ладно, сегодня не день Мрака. А вот где жрец…»

— Отказался, — буркнул Вепуат, сворачивая за угол. Гедимин, удивлённо хмыкнув, догнал его. Шёл сармат явно не во вспомогательный корпус — туда, где остался неэвакуированный жрец. «Тут контрольная служба, часовщики… А. Командирские отсеки.»

— Что значит — отказался? — он придержал Вепуата за плечо. По запястью тут же хлопнули крылом так, что броня загудела. «Трилобиты», свисающие со скафандра, сердито встопорщили перья.

— Ты у него хотя бы жаровню забрал?

— Полем прикрыл, — буркнул Вепуат, ныряя в отсек. Через пару секунд он вернулся с дребезжащей конструкцией наперевес.

— Надо было ремешок приделать, — он перехватил уккулан поудобнее и довольно ухмыльнулся. — Повезло, что Гварзы тут нет. Ну что, идём в операторскую?

— Эта штука тебе зачем? — Гедимин угрюмо сощурился на звенящие резонаторы.

— Для него, — Вепуат кивнул куда-то в сторону главного корпуса. — Он тоже волнуется. А эта штука его немного успокаивает.

Гедимин покачал головой.

— Айзек-то в курсе?

…Айзек с тяжёлым вздохом посмотрел на потолок и снова перевёл угрюмый взгляд на Вепуата. Разведчик сердито фыркнул.

— Ну чего⁈ Не так уж сильно тут фонит. Вон, сам померяй! Я, в конце концов, ликвидатор…

— Да? — судя по голосу, Гварзу перекосило; Айзек шагнул к нему, положил руку на плечо. — Так что ты лезешь…

— Работать-то будем? — перебил его Гедимин. Он смотрел на сияющие мониторы. Пришлось экранировать их тонким чёрным стеклом — даже тёмные очки не спасали от ослепляющего света. «Что с мощностью? На процент выше плановой… ну, хорошо, что не вдвое.»

— Без приказа ничего не трогать! — бросил Гварза Вепуату и отвернулся, складывая руки на груди. — Кет, в машзал первого блока. Эрфольт! Никаких действий до его сигнала!

Айзек повернулся к Гедимину.

— Думаешь, он… «Элидген» способен контролировать мощность на выходе?

Гедимин кивнул.

— Если бы не контролировал — подскочила бы сразу же после запуска. Это излучение. Оно мгновенное. Это он именно решил… подогреть. Может, объясню, что это лишнее.

…Потоки омикрон-излучения казались твёрдыми, как балки. Только они и «горели» в машзале, затмевая слабое свечение индикаторов. Вокруг было черно. Гедимин не удержался, дотронулся до «балки». Шипение испаряющейся обшивки привело его в чувство. Он убрал руку и криво ухмыльнулся. Невидимые волокна, обвившие запястье, переползли на плечо.

— Уже привык? Сейчас уберём экраны. Растянешься на всю станцию.

Гедимину вспомнился шевелящийся белый «камень» на крыше древнего завода, и он едва заметно вздрогнул. «А ведь оно скоро так сможет. Оно уже немного управляет гравитацией. Наверное, и экраны само подняло бы…»

Сбоку тихонько заскрежетало. Гедимин схватился за фонарь. Скрежет раздался снова. Экран пытались приподнять, не убирая блокираторы, — кто-то, кто не знал об их существовании.

— Heta! — вскрикнул сармат, прижимая плиту ладонью. «Гедимин, ты идиот! Оно же всё слышит…»

— Ты не дёргай их. Сейчас уберём. Расправишь щупальца, — пробормотал он, неловко поглаживая корпус реактора. Тёплые волокна дрожали на спине, то разворачиваясь вдоль лопаток, то свиваясь у позвоночника.

— У тебя теперь много сил. Когда стало шесть сборок — помнишь, как ты всё там подогрел?

Мелькнувшая перед глазами картина разгорающегося фонаря внезапно стала обжигающе чёткой и яркой. Потом её смело клубящимся световым потоком. Гедимин встряхнул головой и постучал пальцем по реактору.

— А вот так — не надо. Не надо туда полной мощностью. Оставь тут. Вон, в накопители стравливай. Они вместительные.

«У-у-у?» — неразборчиво прогудело внутри черепа. Волокна беспокойно зашевелились. Гедимин кивнул.

— Там всё хрупкое для такой силы. Сдерживайся. А то станцию разломаешь.

«У-у-у?» — щупальца намотались на плечи плотнее. Перед глазами мелькало что-то невнятное. «Кажется, он озадачен,» — подумал Гедимин. «А больше я ничего не понимаю. Нашли же контактёра…»

— Вот, — он отстегнул от пояса фонарь и, положив его на пол, оттолкнул к прочной стене. — Видишь? Светится. Ярко светится. А теперь разогрей его, как ты можешь. Ну, или как собираешься. Эксперимент. Их всегда надо ставить. Иначе ерунда получается.

Он еле успел прикрыться бронированной ладонью — и то вспышка просочилась сквозь пальцы. Потом наступила темнота — и где-то в ней шипело и шкворчало расплавленное стекло. Щупальца, обвившие плечи, растаяли. Свечение омикрон-потоков потускнело.

— Ты не бойся, — Гедимин неловко погладил реактор. Ему было не по себе.

— Просто не трогай хрупкое. Все эти штуки снаружи — церу, кейек, ледышки. Ты их хорошо подпитал. Как мощная сеть. Больше не надо.

«Что я вообще несу? Он, может, ни слова не понимает,» — Гедимин досадливо сощурился. Уцелевший кусок фонаря отбросило ему под ноги, он подобрал обломок. Цера выгорела напрочь, на корпус налипли ошмётки стеклянной пены.

Щупальце осторожно тронуло сармата за руку, растянулось от реактора к экранированной стене. «У-убери,» — Гедимин еле расслышал слабый гул внутри черепа. «Ладно,» — он поднял руку, зажигая экран сигма-сканера. Белый блик отразился в мониторе. Щёлкнули блокираторы. Массивные плиты медленно поползли в пазы. Гедимин смотрел на лучи оттока — от секунды к секунде они становились ярче. «Сработало? Нет?»

…Фонарь в санпропускнике горел, как обычно. Сармат с облегчённым вздохом опустил руки в дезраствор. «Запасной возьму у Тенгеля. Ради них же рисковал. Мне-то до их церы и кейека…»

… — А взрыв в машзале, в метре от реактора, — это было обязательно?

— Надо было ему показать, насколько всё непрочное, — отозвался Гедимин, соскабливая стеклянную пену в утилизатор. — Стекло я убрал.

Айзек тяжело вздохнул.

— Победителей не судят, — он покосился на приоткрытый шлюз. Из помещения ГЩУ доносился булькающий звон и сдавленное шипение. Шипел Гварза — его к уккулану не пустили.

— По крайней мере, станция цела…

— Урановая туча появлялась? — перебил его Гедимин. В машзале было не до сканирования неба — а теперь сармату стало не по себе. «Если ту штуку привлёк всплеск энергии…»

— Не видели, — Айзек качнул головой. — Возможно, это было разовое явление. Кут’тайри рассказывает красиво — но ни разу не понятно. Ясно только, что это не кто-то из богов.

Гедимин поморщился.

— Оно пугает хранителя. И портит приборы. Больше ничего странного они не фиксировали? — он сверился с анализатором. Луч, «ощупывающий» окрестности, не находил ничего неожиданного — вокруг была Равнина и обычные для неё вещества.

— Оно их не портит, — Айзек покачал головой. — Испорченный прибор… Гедимин, ты думаешь — ты бы мог не заметить неисправность? Даже секундный сбой? Прибор фиксировал то, что было. А вот что именно там было…

Он пожал плечами.

24 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

«Чу-ужак,» — прогудело внутри черепа. Гедимин мигнул.

— Опасный?

Хранитель не ответил. Теплое щупальце соскользнуло с виска и растаяло. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Он спокоен. Но кого к нам принесло? Опять Вепуат кого-то притащил на станцию?»

Выйдя из ткацкого цеха, он увидел белое свечение за поворотом и услышал щёлканье хвостовой клешни.

— Да я чую. Такую силу попробуй не учуй! — страж Хассинельг смущённо ухмыльнулся и изобразил приветственный жест. Вепуат ухмыльнулся в ответ.

— Ну вот, Гедимин. Хороший реактор издалека видно! Не бойся, Хассек. Там ткацкий цех. Как у Сэта, только станки крупнее.

Страж заглянул в приоткрытую дверь и подался назад, прикрываясь посохом.

— Асаан? Не, туда я не ходок. Потом не объяснишь, что просто рядом стоял. Дураки на совете! Даже Сэта признали вашу силу, а эти…

— А! — Вепуат махнул рукой. — Пусть не признают, лишь бы не мешали. Пойдём, оранжерея тут, рядом. Гедимин, давай с нами! Хассек привёз ягоды курруи.

«А я при чём?» — хотел спросить сармат, но Вепуат уже сцапал его за руку и тянул по коридору, не замолкая ни на секунду. Он посмотрел на притихшего стража — тот отвечал односложно, косился то на тускловатый посох в руке, то на закрытые ворота, а иногда, совсем уж опасливо, на самого Гедимина. «Что-то тут… не только ягоды он привёз,» — подумал сармат и насторожился.

…Гедимин остался в шлюзовой камере — в оранжерею было не пройти сквозь клубящуюся толпу Броннов. Через пару минут она втянулась в жилой отсек, из него выглянул Вепуат и поманил Гедимина к себе.

Ягоды у стража уже отобрали. Они были совсем свежими, даже не подсушенными. Те Бронны, кто не пищал, сосредоточенно их жевали. Хассинельг тоже ел — вымоченные в чём-то куски куджаглы. Вид у него был довольный.

— Они тут справляются? — спросил он, повернувшись к Вепуату. — Им-то хорошо. А что с твоими делами?

Вепуат пожал плечами.

— По мне, так вполне. Грибы растут, местным хватает… О! Курруи! Вообще, — сложно его вырастить? Если что, можно найти комнату побольше. И потолок убрать. Что оно любит? Свет? Воду?

— Курруи⁈ — страж встряхнул головой; взгляд у него был ошалелый. — Ни разу не слышал, чтоб курруи растили в пещерах!

Кто-то из Броннов отдёрнул ладонь от его посоха, повернулся к соплеменникам и пронзительно заверещал. Они запищали в ответ. У Гедимина зазвенело в ушах. Вепуат пару раз что-то взвизгнул, но скоро сдался — и верещание перешло в приглушённый писк по углам. Височные пластины Гедимин не трогал — смысл и итог переговоров и так были ясны. «Традиции, чтоб их! „Бронны так не делают.“ Хочешь что-то сделать — делай уже сам!»

Из шлюзовой камеры прибежал Бронн с миской и пучком тонких костей. На них что-то шкворчало, капая на пупырчатую массу в миске дымящимся жиром. Хассинельг шумно втянул воздух и широко ухмыльнулся.

— А тут говорят, что нельзя есть и куджаглу, и курруи, — задумчиво заметил Вепуат, глядя, как страж запивает грибы и жаркое разбавленным ягодным соком. — Не переварится.

Хассинельг махнул хвостом. Для посоха рук не хватило, и страж поставил его к стене, чуть придерживая хвостовой клешнёй. «А тускло он светится,» — отметил про себя Гедимин. «Разрядился, что ли?»

— Тут у кого как, — он проглотил всё, чем набил пасть, и остановился отдышаться. — Кому нельзя курруи, кому куджаглу. А кому всё впрок. При совете грибы, конечно, лучше не есть. А без совета… ну, Гор их сам лопает, не оттащишь!

Он сдержанно фыркнул и снова набил пасть.

Оттуда, где стоял Гедимин, просматривалась оранжерея — и подрастающие грибы, размером уже с Броннский кулак. Часть воронок, врастающих в гравий, увяла и сморщилась, и стебли из них уже не торчали, — но местами, всё так же неравномерно, прорастали новые.

— Ну что, ты сиди, а мы пойдём, — сказал Вепуат. — Вон, можешь искупаться — у Броннов чан есть. А не хочешь — зайди в душевую, пока свободна.

Хассинельг поспешно проглотил всё, что осталось, и выпрямился. Хвостовая клешня перебросила посох в ладонь. Бронны заверещали.

— Значит, Пламя уже горит в полную силу? — спросил страж, смущённо разглядывая стену. — И к своей силе уже привыкло? А мне бы чуть-чуть зачерпнуть. Вот…

Он поднял на ладонях тусклый посох и смутился ещё сильнее. Сарматы переглянулись.

— Разрядился? — Вепуат повернулся к Гедимину. — Тут надо на пустой склад — и экраны в три слоя. У тебя реактор рабочий? Поможешь энергией?

— Могу, — сармат, пожав плечами, протянул руку к посоху. Страж проворно отступил к стене.

— Я не хочу брать силу у Дим-мина. Есть же Пламя, и оно могущественно! Если это не запрещено…

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Да Пламя-то Пламя… Гедимин! Как-то эту штуку можно засунуть в реактор? Она ведь сама по себе неопасна? Просто поглощает излучение…

Гедимин резко качнул головой.

— Взорвётся. Сунуть в отток — взорвётся. В активную зону — тем более. Отвести какой-то луч вбок…

— В камеру сброса! — Вепуат ударил ладонью о ладонь, «трилобиты» зашипели. — Можно же выдавить чуток энергии со сборки? Или она только раз в десять дней…

Гедимин с сомнением покачал головой.

— Не взорвалось бы. Какая у этой штуковины ёмкость?

Он перевёл взгляд на стража. Тот смотрел на сармата растерянно, приоткрыв пасть. Гедимин хотел повторить вопрос, но тут же понял, что на Равнине такие величины едва ли могут измерить. «Это ж не руда в мешках и не мерный шнурок… А ведь как-то их заряжают. И Кайшу, и то существо в подвале…»

— Идём в машзал, — сказал Гедимин Вепуату. — Энергию будем подавать по кьюгену. Когда посох хорошо заряжен — это по нему видно?

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— А я тоже пойду — и скажу, если что не так. Он вообще вместительный. Я ведь просил Дуунгуа, чтоб он…

— Погоди с Дуунгуа, — Вепуат придержал его за плечо. — Тебе туда нельзя. Сгоришь. Брони для тебя у нас нет. Ты вот что…

Он на долю секунды задумался.

— Шлюз перед реактором. Он выдержит в этом шлюзе? Или сразу за ним, — там ведь не так фонит…

— Там не фонит, — буркнул Гедимин. — Хассек, ты лучше смотри сюда, на фонарь. Вот так — чуть-чуть — посох светится сейчас. Если он вот так загорится — этого хватит? Или надо вот так, совсем ярко?

Страж смигнул и на секунду сжал посох у самого навершия. Кость засветилась, но тут же, замигав, потускнела снова.

— Вот. Я сделал, чтоб светилось. Когда будет совсем ярко, вы мне покажите, ладно? Может, ещё мало будет.

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Если мы тебе его попортим — новый-то сделать непросто… Ладно, иди с нами. Постоишь между шлюзами. Только внутрь не лезь!

…Красные кольца размеренно проворачивались то в одну сторону, то в другую. Яркий луч упирался в них и таял, впитываясь в темнеющее «стекло». Гедимин осмотрел накопительные сборки и одобрительно хмыкнул. «При такой мощности двух сборок даже мало. На десятый день их заполнит под завязку. Надеюсь, Айзек это учитывает…»

— Встань боком, — велел он Вепуату. — Эту штуку держи на отлёте. Луч пойдёт вот сюда.

— Ага, — Вепуат подался в сторону, держа посох на вытянутой руке. Гедимин отступил за вращающуюся колонну. Облучатель мигнул и погас — и тут же из красного «стекла» пророс тонкий, но яркий луч. Он коснулся белой кости и упёрся в неё. По поверхности побежали светящиеся кольца. Навершие вспыхнуло зеленью.

— Эй! — под ладонью Вепуата зажглось пульсирующее свечение, и сармат перехватил посох второй рукой. Луч, пройдя мимо, зацепил стену. Тут же вспыхнула цепочка индикаторов. Гедимин с сердитым шипением прикрыл источник ладонью.

— Не хватит ему ещё? — Вепуат повертел светящуюся кость в руках и подсунул под луч. Узкие световые кольца, скользящие вдоль посоха, слились в широкие обручи. Разгорался он неравномерно — сначала вспыхнуло навершие, потом — один из срединных сегментов, затем — наконечник… Пара секунд — и свечение выровнялось. Гедимин погасил фонарь, снова прикрыл луч ладонью. Белый посох «горел» на весь машзал. Сармат отчётливо видел мелкие золотистые вкрапления в толще тектона — далеко, в противоположном углу.

— По мне, так хватит, — Вепуат поднёс к посоху дозиметр и пожал плечами. Луч угас — время работы «команды», поданной Гедимином, уже истекло. Сармат покосился на чуть посветлевшее кольцо накопителя и пожал плечами. «Тут так фонит, что ничего толком не замеришь. Но — эти их костяшки, и правда, вместительные. Или Хассек её с самой зимы разряжал.»

Поперёк туннеля растянулось защитное поле, подсвеченное зеленью. Сарматы втиснулись в шлюз. Поле убирать не стали — излучение машзала и так должно было его выжечь. Хассинельг шагнул к ним, широко ухмыляясь. Как посох оказался в его руке, Гедимин так и не понял.

— Мощь Пламени! — страж ударил наконечником в пол, и прочный тектон раздался, пропустив кость на десяток сантиметров. Гедимин ошалело мигнул.

— Эй! — Вепуат сердито фыркнул. Страж, охнув, выдернул посох и стукнул по полу навершием. Отверстие вспыхнуло белым и медленно начало зарастать.

— Я сейчас поправлю, — выдохнул Хассинельг, пристально глядя на ямку. Мышцы на руках напряглись, хотя посох и его масса вроде бы не изменились. Всё свечение перетекло на навершие. В его кольце будто натянули пятнистую плёнку. Бесформенные пятна на ней медленно превращались в цветные ромбы.

— Всё, — выдохнул страж, поднимая посох. Пол выровнялся. Гедимин присел, потрогал тектон, — палец нащупал выемку в треть миллиметра.

— Ага! — Вепуат ухмыльнулся. — Значит, ты тоже немного Текк’т? Лепишь из камня?

Страж провёл ладонью по лбу. Дышал он тяжело, будто, и правда, разминал тектон вручную.

— Не. Мой дар — он про другое, — он вцепился в посох двумя руками и глубоко вздохнул. — Хотя некоторые умеют. Мне вот не далось. Мастер Дим-мин! Ты скажи Пламени «спасибо» от меня. Оно щедрое.

— Угу, — сармат покосился на закрытый шлюз. Реактор, похоже, вообще не заметил, что в машзале кто-то был.

Страж отступил к стене — и мгновенно исчез. Вепуат охнул.

— Отсюда⁈ Яд-дро Сатурна! Ему что, мозг выжгло⁈

Он выходил из шлюза, оглядываясь, — будто опасался найти в коридоре раздробленные останки. Гедимин угрюмо щурился. «Ну, со станции он вроде выскочил. А дальше…»

— Мы всё равно ему не поможем, — пробормотал он. Вепуат тяжело вздохнул.

— Надо же было додуматься! Надеюсь, выжил. Мало его на совете гоняли…