Обратный отсчет: Равнина

Часть 12 16–27 дни месяца Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

16 день Земли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Чёрные складки неба стали светло-оранжевыми; хаотичные пятна сменились не всегда упорядоченным, но всё же орнаментом из полос и окружностей. Голограммы-светила ещё не «зажглись» — Гедимин сегодня проснулся в последние минуты ночи и вышел из шатра вскоре после того, как часы показали начало нового дня. Обойдя шатёр, он посмотрел под ноги — где-то тут на дороге рос крупный туманник, в прошлый раз сармат уронил его, и пришлось сажать обратно. Сегодня туманника не было — ни растущего, ни опрокинутого. Оглядевшись по сторонам, Гедимин нашёл его — к растениям поодаль от «натоптанных троп» прибавилось ещё одно, и вчера его определённо там не было. Подойдя ближе и присмотревшись, сармат нашёл на кольчатом «стволе» вмятину — недавнее «ранение», след от бронированного сапога. «Точно. Оно,» — он оглянулся на «тропу», где растение было вчера. «Пересадили? Местные? Верно. А я-то чего не додумался⁈»

Он обогнул подсвеченную с двух сторон лабораторию, вышел к каменным ангарам — и тут же остановился. Из барака филков выбирался Кенен Гварза. Дверной проём был ему тесен, он неуклюже протискивался боком, но через пару секунд всё-таки оказался снаружи — и быстро, не глядя по сторонам, пошёл к душевой. Гедимин, недовольно щурясь, шагнул в тень лаборатории — встречаться с утра с Гварзой ему не хотелось. Он слушал, как отодвигается деревянная створка, обшивка скафандра задевает стену, потом створка едет на место — и чуть погодя начинает шуметь вода. «Рано я вышел,» — думал Гедимин, оглядываясь на шатёр. Уже было понятно, что придётся возвращаться… ну, или рисковать сцепиться с таким же недовольным Гварзой. «Встал же он в такую рань. Ещё и к филкам успел зайти… Так. А филки, что, уже проснулись?»

Вода в душевой перестала шуметь. На дальней окраине абориген спустился с волокуши и стал собирать с земли вылизанные животными горшки и миски — Гедимин слышал шорох и негромкое бряканье. В бараке филков было тихо — никто не возился с одеялами, подстилками и занавесями, не шлёпал босиком по каменному полу и — уж тем более — не громыхал железкой о железку, объявляя побудку. «Спят,» — окончательно убедился Гедимин, направив на барак рассеянный луч сигма-сканера. Всматриваться он не стал — силуэты филков, свернувшихся на тонких матрасах, и так были хорошо различимы и опознаваемы. «Все спят. Даже комендант. Кого тут искал Гварза? Мог бы понять, что в такую рань никого не добудишься.»

Он хотел выключить сканер, но остановился — луч «высветил» дальний конец коридора и длинный ворох подстилок в проходе. Поверх них лежал свёрнутый мешок, сшитый из войлока — один из местных «спальных коконов» — и двухметровому филку он был явно велик.

«Очень длинный. В такой я бы влез,» — думал Гедимин, озадаченно глядя на очертания мешка. «И в длину, и в шири… Hasu! Это что, постель Гварзы⁈»

Казалось бы, удивляться было нечему — после полутора-то месяцев, прожитых на тех же грязных тряпках, и ладно бы в бараке, а то — в шатре… Но Гедимина при попытках представить, как он залезает в войлочный кокон и зарывается в подстилки, отчего-то передёргивало. «И чего Гварзе в лаборатории не жилось? На полу-то зачем спать, есть же комнаты…» — он брезгливо поморщился и, не оглядываясь, зашагал к шатру. На ночь он собрал всё тряпьё и шкурки в шар защитного поля и вогнал в них два кьюгена чистого омикрон-излучения, — минеральная пыль от этого не растворилась, но бактерий определённо стало меньше. «А Гварза облучал кокон, прежде чем в него лезть? Надеюсь, облучал. Не идиот же он — самому на себе ставить такие опыты…»

В душевую Гедимин дошёл через час, повозившись немного с маятниками-отсекателями и пропустив перед собой толпу филков. Когда шум на окраине стих, он вышел — и столкнулся с Вепуатом и всем его зверинцем. «Трилобиты» сидели, вцепившись в броню и втянув в себя всё, кроме хвоста — даже глаза прикрыли. «Плюс один по Цельсию,» — Гедимин покосился на термометр и сочувственно хмыкнул.

— Может, на них чехлы сшить? У Скогнов полно войлока…

Вепуат протяжно вздохнул.

— На крылья тоже чехлы?.. С термоизоляцией у них порядок. У них с поддержанием активности проблемы. Ты в душевую? Не знаешь, вода там горячая?

…«Трилобиты» метались по душевой, периодически задевая то шланги, то стены, то двери. Вепуат следил за ними из-под тонкого защитного поля и задумчиво щурился.

— Говоришь, Гварза спит на полу? Так отсеки-то для филков. Ему тесно, — сказал он, не выказав особого удивления. — Ну что, сегодня будем пускать ракеты? Погода вроде лётная…

Пускать ракеты было ещё рано, и можно было бы вернуться к отсекателям, но на полпути к шатру Гедимин увидел, как абориген с ложкой аккуратно вычёрпывает воду из «чаши» туманника и переливает в небольшой кувшин. Сармат озадаченно хмыкнул и оглянулся на Вепуата. Абориген, вычерпав воду до половины, перешёл к следующему растению. Сарматов он не замечал.

— Чего это он? — вполголоса спросил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом — он смотрел только на экран передатчика, принявшего какие-то сигналы от дронов-разведчиков.

— Ну надо же… сегодня, видно, день такой — все какие-то странные, — услышал Гедимин его растерянное бормотание и придвинулся ближе. «Что там ещё?»

За полевой кухней двое аборигенов выкапывали из гравия и складывали в кучу лепёшки помёта. Такое Гедимин уже видел — за тягловыми животными убирали каждое утро, сбрасывая всё накопанное под холм, в компостную яму. Но в этот раз над аборигенами нависал длинный силуэт филка. Низкорослый сармат тоже собирал помёт, и контейнер в его руках был наполнен почти доверху. Пока Гедимин изумлённо мигал, филк наполнил ёмкость и плотно закрыл крышку.

— Берёт пробы? — неуверенно предположил сармат. Вепуат фыркнул.

— Чего там брать⁈ У меня по этим животным полная база — и по пище, и по внутренней флоре. Кому надо, берут и читают. И потом — на какие пробы нужна такая куча⁈

Гедимин кивнул. «И правда. Пары пробирок хватило бы. М-да, Вепуат прав — сегодня все какие-то странные…»

…Пузырь, обмазанный Би-плазмой, запустили в небо в шестом часу утра, когда уже как следует посветлело, а Гедимин вернулся из «ободранной» долины, раздав указания строителям. «Надо будет сделать запуск из наших спецшахт,» — думал он по дороге. «Смоделировать все условия. Тогда будет ясно, получилось или нет. Вот днём Текк’ты уползут, и спущусь к шахтам…»

— А местным ещё не надоело, — вполголоса заметил Вепуат, кивнув на шатры — из-за них выглядывали любопытные мордочки и лица. Близко, впрочем, не подходил никто, а страж и вовсе не показывался.

— Пусть смотрят, — буркнул Гедимин, ставя конструкцию на «стартовый стол». «Нам всё это ещё Гварзе показывать. Я бы предпочёл аборигенов.»

… — Да точно он сел, точно, — Вепуат постучал пальцем по наплечнику Гедимина и потыкал в передатчик. Сармат, измеряющий сканером расстояние от намеченных цветных камешков до горячего пузыря, только отмахнулся.

— На три сантиметра мимо, — сказал он, угрюмо щурясь. — Опять балансировать…

— Три сантиметра? Всего-то? — Вепуат недоверчиво хмыкнул. — А тебе чего надо? Микронной точности? От неуправляемого дрона⁈ На три метра по ветру не улетел — уже подарок!

Гедимин поморщился.

— Он должен вернуться точно в шахту. И не разбиться о стенки.

«Итак, в дождь его запускать нельзя, при сильном ветре — нельзя…» — Гедимин вспомнил световой гейзер, бьющий в небо над Равниной каждое утро, и снова поморщился. «Может, и правда — снять крышку с реактора? Или с мачтовой сборки хотя бы? Какой-то очень ограниченный передатчик получается…»

…«Пока и прочность, и эластичность в норме,» — Гедимин накрутил на палец трубку жиропровода и задумчиво её подергал. «Это четвёртый запуск для этой пары ракет. Надо бы высчитать, сколько запусков в среднем они выдерживают. Рано или поздно придётся менять. Скорее рано, чем поздно, — всё-таки это кость и каучук…»

Вепуат шумно выдохнул Гедимину в наушник. У сармата в ухе защекотало, и он, недовольно щурясь, отступил в сторону.

— Чего?

— Световой день не бесконечный, — отозвался Вепуат. — Нормально он сел, чего тебе ещё надо⁈ Зови Айзека, пока он никуда не удрал!

Гедимин поморщился.

— Айзека… — повторил он. «Испытания в шахтах,» — щёлкнуло в мозгу. «Текк’ты только что уползли, значит, пара часов у нас есть…»

— Ладно, зови, — он осторожно прижал остывающий «дрон» к груди. — Пойду ракеты заправлю.

…Когда у шатра послышались чужие шаги, Гедимин недовольно сощурился. «Гостей» было трое, и все — в тяжёлых скафандрах. «Ну естественно,» — он потянулся к шлему — глаза лучше было убрать под тёмный щиток. «Не мог же Гварза такое пропустить. Ладно, Гедимин. Держи язык за зубами. Ничего лишнего, только о деле.»

Когда полог приподнялся, он отодвинулся от стола, на котором стоял заправленный и готовый к испытаниям «дрон», и молча кивнул на аппарат — «вот». Секунду спустя в шатре стало очень тесно. Айзек и Гварза подошли вплотную, и Вепуат, еле-еле нашедший себе место, выглянул из-за их спин и жестом сказал Гедимину: «Только спокойно!»

— Это оно? — уточнил Айзек, наклонив голову набок и пристально глядя на пузырь. — Это… окончательный вариант?

— Без кольца-накопителя, — отозвался Гедимин. — Пока заменил его камешками. Когда привезёшь? Надо опробовать с рабочей нагрузкой. Под излучателем…

Гварза с присвистом выдохнул в респиратор.

— Это из чего? — спросил он, ковырнув когтем пожелтевшую ракету. — Это движущий механизм? Что внутри?

— Реактивный движитель, — отозвался Гедимин. — Полая кость, внутри — мешок с жиром, от него — трубка к зажигателю.

— М-мать моя пробирка, — пробормотал Гварза, медленно поднимая взгляд на ремонтника. — И это должно летать?

— Нормально оно летает, — пробубнил обиженный Вепуат. — Гедимин уже всех задрал своими испытаниями. Теперь ещё и ты…

Айзек сердито шикнул на него и, осторожно подняв «дрон» со стола, повертел в руках.

— Довольно лёгкий, но… подъёмная сила невелика. Ладно, поднимут его ракеты… Садится он плавно? Не побьётся на спуске?

Гедимин качнул головой.

— Эта модель села трижды. Я ничего не заменял. Единственное — при сильном ветре или столкновении с фауной…

— А это что? — перебил его Гварза, тронув когтем блестящее пятно на верхней части пузыря. Би-плазма ещё не высохла — Гедимин только что нанёс новый слой, чтобы уж с гарантией всех распугать.

— Защита от ксенофауны, — отозвался он. — Отпугивающий состав.

Гварза и Айзек переглянулись.

— Бред больной макаки, — пробормотал Кенен. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Я бы посмотрел эту конструкцию в деле. Вепуат, у тебя есть записи с испытаний? Дай на минутку, мы с Кененом определимся…

Вепуат протиснулся к столу и сел рядом с Гедимином. Айзек и Гварза с двух сторон нависли над его передатчиком. Гедимин старался не прислушиваться к их шёпоту — говорили они тихо и быстро, и, судя по интонациям, ни у кого из них увиденное радости не вызвало. Гедимин сидел молча, стараясь не морщиться. «Можно подумать, мне эта дрянь нравится. Но ведь вы же сами меня сюда притащили! Да, тут не из чего делать нормальный дрон. Выбрали бы нормальную планету…»

— Я думаю — можно рискнуть, — громко сказал Айзек, выключая передатчик Вепуата. — Гедимин, ты ещё не пробовал запускать свой излучатель из малых шахт? Если он поднимется на нужную высоту и вернётся точно в створ… я думаю — задачу можно будет считать решённой. Кенен, что скажешь?

Гварза болезненно поморщился.

— Запуск покажет.

…Гедимин спускался первым, проверяя своим весом подъёмник, — конструкцию давно не собирали в «ободранной» долине. Внизу было пусто и на удивление просторно. Текк’ты поддерживали порядок, оставляя необработанные валуны в одной части пещеры, а готовые тектоновые плиты — в другой, ровными штабелями. Штабеля медленно, но верно росли — как и уходящая в темноту полость вспомогательного корпуса. Гедимин посветил на стены — сперва фонарём, затем — сканером — и одобрительно хмыкнул. Эхо подхватило звук и ещё десяток секунд гоняло его под сводами. Потом у него появилась новая «игрушка» — на дно шахты, держась за трос подъёмника, неуклюже шагнул Айзек.

Гедимин, стараясь не издавать лишних звуков, подошёл к малой шахте и запрокинул голову, высматривая выход. Отверстие в десятках метров над головой казалось микроскопическим; дневной свет не доставал и до середины глубины, озаряя только края. Гедимин поднял «дрон» на руках, примеряя к проёму. Он проходил, но почти впритык, не оставляя места для несбалансированного раскачивания или промаха при посадке.

За спиной Гедимина приглушённо выругался Гварза. Сармат и рад был бы этого не слышать, но звуки тут же подхватило эхо. Гварза выругался ещё раз.

— Неудобно замерять высоту, — сказал он Айзеку, уже не понижая голос. — Угол слишком мал.

— Вепуат снаружи померит, — успокоил его Айзек, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Смотри вокруг! Какой-то год — и это место станет совсем другим.

Гедимин досадливо сощурился — думать о строительстве в целом ему совсем не хотелось. «Отдельные детали. Проработай хотя бы детали. Может, пока Текк’ты копают, ты соберёшь все детали в единое целое…»

Он вымерил расстояние и трижды царапнул когтем камень, прежде чем поставить на него «дрон». Ракеты встали точно на метки. «Пол закоптим, а вымыть нечем,» — запоздало сообразил сармат. «Ладно, забутовка скроет…»

— Готово, — вслух сказал он, глядя только на «пусковые механизмы» ракет. Двое сарматов были где-то неподалёку — Гедимин слышал их дыхание.

— Запускай, — разрешил Айзек. Следом хлопнуло защитное поле — кто-то из сарматов выставил купол. Гедимин покосился на свой «арктус», помянул про себя уран и торий и щёлкнул когтем по переключателям.

«Дрон» не промахнулся. Гедимин, запрокинув голову, видел сквозь дым, как аппарат поднимается всё выше по узкой «трубе» — и наконец сливается со световым пятном высоко над головой. Теперь его видел только сканер — и радостно вопящий снаружи Вепуат, и, возможно, верещащие где-то наверху Бронны. «Двадцать один, двадцать два…» — считая про себя секунды, Гедимин готовил для «дрона» демпфер из защитного поля. «Вот это надо будет продумать. На станции не будет генераторов поля. Какие-то эластичные маты, возможно…»

Наверху завопил Вепуат — и сарматы за спиной вполголоса помянули спаривание «макак». «Дрон» провалился в шахту и плавно пошёл вниз. Последние секунды показались Гедимину вечностью. Он видел, что аппарату уже некуда деться, и что снижается он с безопасной скоростью, — но вздохнул с облегчением, лишь когда «дрон» лёг на подготовленный демпфер. От пузыря и ракет шёл пар, оседая на камнях и пластинах скафандра мелкими каплями. Айзек прошёл мимо Гедимина и склонился над аппаратом — без сканера в руке, просто разглядывал его с разных сторон.

— Хм-м… А ведь работает, — его голос задрожал от радости, и он резко развернулся к Гварзе. — Работает! Кенен, ты это видел?

— Угу, — Гварза его радости не разделял. — Фокус удался… на этот раз. До завтра мне чертёж и полную роспись материалозатрат. И ещё… какой срок службы у этого… агрегата?

Гедимин пожал плечами.

— Проверять надо. У местных нет традиции воздухоплавания? Хотя бы запуска надутых баллонов… эластомер-то они добывают?

Айзек тяжело вздохнул.

— Проверь, атомщик. На местных надежды мало. Я заберу эту штуку?

Он, прицепив «дрон» за спину, поднялся первым, за ним шёл Гварза. Гедимин, выбравшись на поверхность, смотал трос и начал разбирать подъёмник. Ему было неспокойно.

— Ну? — тут же налетел на него Вепуат. — Что они сказали?

— Как обычно, — Гедимин поморщился. — Айзек одобрил, Гварза скорчил рожу. Такое ощущение, что его для этого и брали. Он сам-то хоть что-нибудь соорудил⁈

Вепуат сочувственно похлопал его по плечу.

— Ага, точно… Гедимин! Ну ведь нас, одобряющих, трое — против него одного!

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Предлагаешь его побить? Айзек не одобрит.

Вепуат отмахнулся.

— Зачем «побить»? Устроим голосование. Кто за то, что дрон пригодный…

Гедимин развернулся к полуразобранному подъёмнику.

— Тебя что, макаки покусали⁈ Где ты их только нашёл, на Равнине-то…

17 день Лучей, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Голосование, sa has-sulu. По производственным вопросам…» — Гедимин, болезненно морщась, перекатился с боку на бок. «По вопросу пригодности агрегата… Надо же было додуматься! Видимо, все мы тут, на Равнине, понемногу сходим с ума…»

Видимо, резкое движение потревожило приборы на запястье — сармат увидел из-под брони слабое свечение. Тяжело вздохнув, он похлопал по запястью — свечение не угасло. «Дозиметр,» — наконец шевельнулось в сонном мозгу. «От тряски не просыпается. Что-то учуял…»

Он сел, сдвинул пластины с запястья и ошалело мигнул. Дозиметр «учуял» десятикратное повышение общего фона. «Омикрон — сорок микрокьюгенов…» — сармат, рывком поднявшись на ноги, сдёрнул со стола сфалт, вцепился в корпус реактора, — все пластины были на месте, излучение наружу не просачивалось. Он поддел когтем ящик стола, в котором лежал другой омикрон-источник — образец ирренция — но и там всё было в полном порядке. «Сорок микрокьюгенов…» — Гедимин уставился на стрелку-указатель, плавно качающуюся из стороны в сторону, как будто всё вокруг было источником сильного омикрон-излучения. «И это, похоже, именно фон…»

Полминуты спустя он стоял у барака филков и держал под мышкой охапку лёгких комбинезонов — всё, что посдирал с вешалок в душевой. Он хотел грохнуть кулаком по двери, но с сомнением покосился на не такую уж толстую створку и вместо этого ударил кулаком о кулак — раз, другой, третий, пока из барака не отозвались разбуженные филки.

— Тихо там! — рявкнул Гедимин, прервав тираду коменданта о «полоумных громилах». — Фон по омикрону — сорок микрокьюгенов! Без защиты из барака не выходить!

Он толкнул в сторону створку. Она поддалась, хоть и не сразу — кто-то отодвинул внутренний засов. Гедимин сунулся в барак — и в «шлюзе» столкнулся с угрюмым Гварзой.

— Чего орёшь? — сармат посмотрел на свой дозиметр и досадливо сощурился. — Пятьдесят по омикрону… Что там у тебя рвануло?

…Комбинезоны он всё-таки забрал. Гедимин, отходя от барака, слышал, как Гварза даёт указания коменданту и другим филкам. Дозиметр показывал шестьдесят микрокьюгенов — и по-прежнему не видел источника. Небо над лагерем окрасилось в холодный цвет черенковского свечения.

— Фонит? — с порога спросил у Гедимина Вепуат и угрюмо кивнул. — Сам вижу, что фонит. С самой смены дат, и чем дальше, тем сильнее… Кстати — ты стражей в лагере не видел?

Гедимин мигнул. «Странное у него „кстати“…»

— Так я и знал, — Вепуат помрачнел. — Опять какой-то местный шторм, и стражи сидят по норам… Филки в курсе?

— Дорастёт до милликьюгена — всех засуну в машину, — пообещал Гедимин, чувствуя в груди неприятный холодок. — Как думаешь, могло что-то случиться с этим их реактором, Пламенем?

Вепуат хмыкнул.

— Что-то серьёзное — вряд ли. Вон, «трилобиты» спокойны, аборигены не верещат… Они бы, наверное, первыми поняли, нет?

Гедимин пожал плечами. Ему было не по себе.

«Семьдесят микрокьюгенов» — бесстрастно показал дозиметр за шатром. Мимо пробежала стайка нхельви, за ними неторопливо прошёл Бронн с ложкой и маленьким кувшином на ремешках. Внутри что-то булькало. «Собирает воду из туманников,» — Гедимин еле слышно хмыкнул. «На кой им эта вода? В душевой, что ли, грязная течёт?»

Он мельком подумал, что надо бы разбудить и расспросить Айзека — может, он разбирается в скачках естественного фона? — но на полпути отвлёкся на странные звуки и свернул за шатёр. В темноте блеснула жёлтая «ткань» комбинезона. Одинокий филк сидел на корточках и тяжело, с присвистом, дышал. Его рука была крепко прижата к животу.

— Ранен⁈ — Гедимин шагнул ближе, опуская фонарь к предполагаемой «ране». Филк сидел согнувшись, и ничего, кроме плотно прижатой ладони, видно не было, но кровь из-под неё вроде не сочилась. Мелкий сармат, не поднимая глаз, резко мотнул головой и снова застонал.

— Жив-вот… дав-вит… больно…

Он на секунду отвёл руку от живота, попытался выпрямиться; Гедимин прижал пальцы к «раненому» месту и растерянно мигнул — что-то несильно, но отчётливо выпирало из брюшной стенки. Прикосновение заставило филка зашипеть и странно дёрнуться. Гедимин мигнул.

— Это выделительная систе… Hasu! Ты что, ел мартышечье⁈

Филк дёрнул головой.

— У местных… — прошептал он, утыкаясь взглядом в гравий. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак».

— Терпи! — приказал он, судорожно вспоминая дорогу вниз по склону. — Это система выделения сработала. Тебе надо слить жидкость. Где у них было отхожее место?..

…Сливом жидкости дело не ограничилось — филк, похоже, съел и переварил пару мисок какой-то дряни. Гедимин обернул его защитными полями для поддержки и встал неподалёку, отвернувшись и стараясь не прислушиваться к кряхтению, стонам и мокрым звукам. Над головой попискивали аборигены; минуту спустя кто-то из них спустился и запищал уже на филка. Гедимин резким жестом послал его прочь, и абориген отступил, оставив грубый кувшин, наполненный водой. «Да, верно,» — запоздало сообразил сармат. «Филку помыться точно не помешает. Чего он наелся, мать его пробирка⁈»

Через пятнадцать минут воды в кувшине не осталось, а филк выбрался из защитных полей и слабо кивнул Гедимину — «идём». Он был бледен, покрыт испариной, дышал тяжело, но за живот больше не хватался.

— У местных ничего не жрать, — хмуро сказал ему Гедимин. — На кой ты вообще это делал? Что, Би-плазма кончилась?

Филк покачал головой и уткнулся взглядом в гравий. Гедимин фыркнул. «Надо с Айзеком поговорить. Спать на шкурах и бегать босиком — ещё ладно, но такие эксперименты на разумных — уже перебор!»

С окраины донёсся протяжный гул. Гедимин вздрогнул, повернулся к филку — тот уже ускорил шаг и секунду спустя нырнул за ближайший шатёр. Под холмом снова загудело, и сармат, на время забыв об экспериментах Айзека, быстро, почти бегом, направился к дальнему обрыву. «Сто микрокьюгенов,» — мельком взглянул он на дозиметр. «Хорошо, что хотя бы излучения Текк’ты не боятся!»

…В шатрах Айзека не было, и сканер его не видел. Гедимин, отключив прибор, развернулся к лаборатории. Уже немного посветлело — достаточно, чтобы отличить невысокие выросты туманников от гравия под ними. Там, куда доставал свет фонарей, в «чашках» растений блестела вода — всё, что не вычерпали аборигены. Все туманники были целы — кроме, возможно, того, что попал на опыты к Вепуату. «Надеюсь, его никто из филков не надкусил,» — мрачно думал Гедимин, закрывая за собой шлюзовую камеру. «То ли Айзек их совсем распустил, то ли так и задумано…»

— Эй… — начал было сармат, выходя из шлюза, но под ногами что-то сердито фыркнуло, и он, вздрогнув, отступил к переборке. Посреди отсека был расстелен прозрачный скирлин, а на нём сохли бугристые листы желтоватой массы. Вроде как их основой был один и тот же жёлтый гзеш, но в него чего-то напихали — где-то чёрного, где-то красного, то волокнистых вкраплений, то пузырчатых… Над листами стоял с щупом в руке очередной филк и настороженно смотрел, как Гедимин пытается обойти «сушильню» по периметру.

— Что, гзеш запорол? — спросил сармат, перешагивая через последнюю желтую лепёшку. — Расплавь и отдели на катушках. Чистый образец для катушки найдёшь?

Филк неопределённо хмыкнул — похоже, он не понял, чего от него хотят. За приоткрытой «дверью» дальнего отсека что-то зашуршало.

— Что там, Альгот? — услышал Гедимин недовольный голос Айзека. — Не спеши, дай образцам остыть! От температуры свойства могут значительно меня… А, Гедимин. Это ты в дверях застрял.

Сармат недовольно сощурился. «Это у них образцы? М-да, мог бы сам понять. Ну, лучше портить гзеш, чем кормить филков дрянью.»

— Айзек, там твой филк наелся местного и теперь мучается, — мрачно сказал он. — Их тут что, не кормят? Для кого я строил пищеблок⁈

Айзек ошалело мигнул.

— Мучается? Где? Где ты его бросил? — он двинулся к шлюзу. Альгот с воплем расставил руки, прикрывая собой полуостывшие образцы. Гедимин, пожалев его, растянул над лепёшками защитное поле. «Тяжело без ручного генератора!»

— Показал, где отхожее место, — буркнул он. — Вроде теперь ему легче. Твоя идея была послать его к местным за едой? Он ведь не один такой, верно?

Айзек шумно выдохнул и остановился в полушаге от защитного купола.

— Не моя. Личная инициатива, — холодно ответил он. — Полезно для акклиматизации… но, пожалуй, этот филк перестарался. Не запомнил, как он выглядит?

Гедимин пожал плечами.

— Я их не различаю. Собери их всех и скажи, чтобы местной еды не жрали… Ну, или построй им отдельное место для отходов. Чтобы холм не загадили.

Айзек поморщился.

— Хватит уже этой темы, Гедимин. Я разберусь.

Он забрал у филка щуп и поддел одну из лепёшек.

— Выжди ещё полчаса. Толщина… Будь они тоньше, процесс шёл бы быстрее.

— Надо было ещё подержать их под прессом, — недовольно сказал филк. — На таком толстом слое мы ничего не увидим. Попробую их разрезать…

— Подожди резать, — остановил его Айзек. — Сначала проверим как есть. В целом — какая-то пористость чувствуется.

Гедимин мигнул.

— Что тут за штуки, и что вы с ними делаете? — спросил он, цепляя когтем крайнюю лепёшку. Защитное поле над ними давно разрушилось — Айзек неосторожным движением снёс его… а может, и собирался снести. Раздутый изнутри гзеш странно колыхнулся и застыл.

— Альгот надеется заставить его пропускать воздух, — ответил Айзек. — Сделать более похожим на наш скирлин. Если повезёт, можно будет носить это на голое тело… а то — сам видел, во что приходится одевать поселенцев.

«А! Ну вот, хоть кто-то занялся полезным делом,» — Гедимин одобрительно хмыкнул и хотел взять кусок гзеша в руку, но Альгот резким движением выдернул подстилку вместе с образцами из-под сармата и положил к дальней переборке.

— Не надо ничего трогать, — угрюмо сказал он. — Не стоило сушить это на проходе.

Он выразительно посмотрел на Айзека. Тот, кивнув, повернулся к Гедимину.

— Что с излучением снаружи? Ещё растёт?

«Да, излучение,» — Гедимин, забыв о филках и их опытах, выбрался наружу и взглянул на дозиметр. Пока сармат сидел в лаборатории, фон снаружи вырос ещё на два десятка микрокьюгенов. Аборигенов это, по всей видимости, не беспокоило — нхельви стаями шныряли вокруг шатров, Бронны-уборщики собирали по лагерю подстилки, складывали в корзины и уносили на окраину, охранник с копьём, на секунду попавшийся Гедимину на глаза, поднёс руку ко лбу и шевельнул ушами. Он почему-то был с непокрытой головой, да и уборщики поснимали капюшоны. Сармат посмотрел на термометр и удивлённо мигнул — воздух над холмом прогрелся до плюс десяти.

Часа через два у шатра-лаборатории послышались шаги, а вместе с ними — сухой треск панцирных щитков, клёкот и похрюкивание. «Трилобиты отогрелись,» — мельком подумал Гедимин и тут же забыл о Вепуате и его питомцах. Он даже не стал поворачиваться к «двери». Полог изнутри был загорожен защитным полем. Ещё один экран стоял напротив стола; если хорошо присмотреться, можно было различить на нём концентрические круги из тонких красных линий — невидимый поток квантов сигма-излучателя упирался прямо в поле.

Миниатюрный излучатель Гедимин закрепил на струбцине параллельно столу и теперь осторожно, кончиками когтей запускал крохотный маятник. Тут всё было слишком маленьким –ипроновая трубка-корпус в палец толщиной, образец ирренция за тонкой мифриловой мембраной, ипроновая пластина-отсекатель, микроскопическая гирька на эластичной нити… Гедимин помнил о прочности ипрона и местных эластомеров, и всё равно ему казалось — стоит дёрнуть чуть сильнее, надавить пальцем, и весь излучатель сплющится в лепёшку.

Маятник качнулся. Гедимин быстро перевёл взгляд на экран дозиметра. Его «щупы», вытянутые на всю длину, пересекали сигма-поток, и по экрану уже пошла волна — «сигма», рассекаемая ипроновой пластиной, размеренно пульсировала. «Заряда» хватало надолго — Гедимин не один час возился, подбирая длину и толщину эластомерной нити и вес грузика. Стоило волнам на экране начать менять форму, сармат остановил маятник, несколько секунд удерживал его в руке — и запустил снова, уже с другой силой. Придержав когтем струбцину, он нашёл очередную риску — отметку, до которой была оттянута гирька — и тронул пальцем передатчик, внося в журнал новую запись. «Какое оно всё мелкое…» — сармат ненадолго прикрыл глаза, уставшие от высматривания миллиметров. Дозиметр фиксировал происходящее и без него — главное было твёрдо держать руку.

«Ага… Кажется, понял. Теперь попробуем задать вот такую пульсацию…» — Гедимин поймал гирьку, остановил отсекатель и задумчиво сощурился. «Да, эту задать получится. А для вот этой нужен будет второй маятник. И надо отработать вариант вертикального корпуса. Для подачи сигналов на взлёте…»

График снова запрыгал вверх и вниз. Гедимин подсчитывал зубцы и плато и довольно хмыкал — эта кривая уже почти не отличалась от той пульсации, что «выжимала» энергию из полузаряженного накопителя. «Ещё два-три прогона — и отличаться перестанет,» — думал сармат. «Осталось проверить на „живом“ накопителе. Айзек ничего не привёз, — досадно… Может, вынуть из сфалта?»

Он покосился на нижний экран дозиметра — тот, не занятый графиками сигма-излучения, принимал сигнал от свободных детекторов и фиксировал общий фон. На рассвете тот замер на двух сотнях микрокьюгенов — и с тех пор не менялся.

«Не полезу я в сфалт,» — решил Гедимин. «Мало ли, что с чем среагирует. Не знаю, что у них так фонит — направление не определить… Подожду до завтра. Есть вероятность, что фонить перестанет. А филкам надо бы выдать флония. Милликьюген они сегодня точно наберут. А то и все четыре.»

18 день Огня, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дозиметр показывал пять микрокьюгенов. Гедимин, тяжело вздохнув, поднялся с лежака. Интенсивность излучения начала спадать ещё вчера, сразу после «заката» — а вот теперь вернулась к позавчерашнему показателю. «И что вчера фонило, так никто и не узнает,» — сармат снова вздохнул и, оставив в покое дозиметр, сел за стол. Глоток Би-плазмы и вылитая под скафандр вода заставили мысли проясниться. Гедимин допил остатки воды и перевёл взгляд на прикреплённый к столу древесный лист. «Продолжаем отработку пульсаций. Если увеличить амплитуду колебаний…»

Опыты с излучателем и его примитивнейшей «автоматикой» отчего-то завораживали — несколько часов Гедимин запускал маятники и измерял излучение, отвлекаясь только на запись очередного результата. Единственное, о чём не хотелось думать, — о практическом применении такого «пульсатора». Дёргать гирьки и высчитывать миллиметры предстояло не запрограммированным автоматам, а обычным поселенцам — и Гедимин совсем не был уверен в их памяти, твёрдой руке и хорошем глазомере. Он и в себе-то не был уверен — по крайней мере, пока не проверил «пульсатор» на веществе, с гарантией отличающем правильную пульсацию от неправильной. Накопителя для опытов у него не было, а кривые на экране дозиметра… на этой ненормальной планете Гедимин не был уверен даже в дозиметре.

«А выбирать ведь не из чего,» — думал он, глядя на ползущую кривую. «Без пульсирующего излучения команду не отдашь. Или „пульсировать“ его вручную, или… вот такими маятниками-отсекателями. Хорошо бы, филки смогли это освоить! Двигать пластины вручную — ещё хуже.»

Гравий на улице зашуршал громче обычного — к шатру подошёл кто-то массивный и не пытающийся скрыть свою массу. Потом металлический коготь поддел полог, и внутрь просунулась рука.

— Гедимин, ты здесь? — Вепуат откинул было полог, но упёрся в защитное поле поперёк дороги и озадаченно хмыкнул. На его хмыканье отозвались, захрюкав, три летучих «трилобита». Все они сидели на скафандре Вепуата и топорщили спинные щитки — Гедимину издалека показалось, что они раздулись, но это была только «взъерошенная» броня.

— Так и сидишь тут с утра? — спросил Вепуат, озадаченно глядя на струбцину с закреплённым на ней излучателем. — Я тебя снаружи не видел. Там рассвело уже, ты в курсе?

Гедимин мигнул.

— Уже день? — он крепко зажмурился и медленно поднялся из-за стола. Только теперь он почувствовал, как устали глаза, и сводит мышцы. «Восемь часов мелкой возни… Понятно, почему думать мне уже нечем.»

— Текк’ты не появлялись? — спросил он, думая, что неплохо было бы размяться — хотя бы пройтись по складчатой крыше барака, дать тренировку ступням…

Вепуат покачал головой.

— Ты бы заметил, — сказал он. — Сегодня что-то запаздывают. Так ты выйдешь? Столько работать, наверное, вредно!

…После пробежки по крыше барака в голове и правда прояснилось. Когда Гедимин, трижды проделав путь от торца до торца, спрыгнул на землю, из здания уже выглядывал угрюмый комендант. Показав сармату кулак, он громыхнул дверной створкой и скрылся. Гедимин оглянулся на барак и пожал плечами. «Чего ему не так? Крыша прочная. Я же всё рассчитал…»

Мимо мелькнула крылатая тень, и на плечо сармата сел «трилобит». Гедимин быстро собрал в ладонь свисающие шлейки и огляделся в поисках Вепуата. Тот уже выходил из-за шатра, недовольно щурясь и щёлкая когтем по броне.

— Разболтались без нормальных тренировок, — сказал он, забирая «трилобита» у Гедимина. — Надо погонять их ещё пару часов. Вовремя потеплело — я уже не знал, что с ними делать.

Гедимин покосился на красно-оранжевое небо, рассечённое жёлтыми разломами. Они светились, как раскалённый добела и теперь остывающий металл. «Плюс пятнадцать» — выдал термометр, — ни свет, ни жар с неба до земли не доходили.

— Думаешь, потеплело надолго? — спросил он. — Тут же какая-то смена сезонов…

«И мы все о ней ничего не знаем,» — закончил он про себя. «Зато навезли сюда поселенцев. И строим атомную станцию.»

— Что там дымится? — насторожился он, увидев, что воздух за шатром странно помутнел — как будто в небо поднималась струя пара. Таких струй на холме было много — и справа, и слева от лагеря. Ничего не дымилось только на пятачке между шатрами.

— Дымится? — Вепуат проследил за его взглядом и облегчённо вздохнул. — А, это… Ты ещё не видел? Это туманники. Оправдывают своё название.

Издалека Гедимину показалось, что растения стали больше, особенно в ширину; он подумал было, что просто наблюдал за ними не слишком внимательно, но вблизи убедился — живые чаши и впрямь растянулись вдвое, выступы над ними сложились и разгладились, и по всей поверхности блестела тонкая водяная плёнка. Над каждой «чашей» поднималась синеватая дымка.

— Испаряют лишнее? — предположил Гедимин. Вепуат качнул головой.

— Охлаждаются. В чашке температура на десять градусов ниже. Такой механизм терморегуляции… Местные сегодня из них даже воду не черпали.

Жидкость на дне «чаши» всколыхнулась. С окраины донёсся прерывистый низкочастотный гул. Гедимин невольно поморщился от давления на височные кости — сегодня Текк’ты «говорили» как-то особенно «громко».

— Пришли! — Вепуат хлопнул ладонью о ладонь. — Пойду спрошу, где их носило.

Трое Текк’тов свернулись на дне долины между складчатых крышек шахт. Они поднялись на поверхность целиком, на всю длину, и места в низине осталось очень мало. Бронны, выглянувшие из мастерской, теснились на метровом пятачке у самой двери. Их котёл, отодвинутый к обрыву, лежал среди витков чьего-то хвоста. Едва Гедимин вышел на край скалы, Текк’ты вскинулись и загудели снова. Сармат судорожно сглотнул — болели и височные кости, и уши. Вепуат, вздрогнув, издал похожий низкочастотный звук, потом ещё несколько — но, видимо, с другой интенсивностью: боль в ушах не стала сильнее. Гедимин быстро прикрыл наушники и шагнул назад. «Что-то тут не так. Они встревожены или… разозлены⁈ Дождусь перевода…»

Вепуат развернулся к нему, что-то крикнул, потом протянул руку к его наушникам. Гедимин снова сглотнул и открыл один из них. Боль почти уже утихла, и слух вроде восстановился.

— Что, сильно пришибло? — Вепуат смотрел на него с сочувствием. — И от меня тоже? Они… немного волнуются, не рассчитали. А я сам не почувствовал. Вот что странно…

Гедимин раздражённо сощурился.

— Чего они волнуются? Что-то случилось?

Вепуат мрачно кивнул.

— Кьюссы… Стой! Сфалт тебе зачем⁈

Гедимин медленно опустил оружие.

— Чего «Кьюссы»?

— Здесь их нет, успокойся, — быстро проговорил Вепуат, с опаской глядя на сфалт. — Пока нет. Но с утра Текк’ты их видели. Они прилетели к лежбищу и привезли угощение. Хорошее угощение на всех. Текк’ты сильно удивились — Кьюссы давно ничего не строили, а просто так они не кормят. Думали, что снова позовут на строительство. Но никого не позвали.

— И что? Кто-то отравился? — Гедимин снова пересчитал змей на дне долины. «Мало. Вчера было больше. Правда, что ли, отравились⁈»

Вепуат, ухмыльнувшись, что-то прогудел. Текк’ты ответили — уже тише, без такого надрыва. Гедимин в очередной раз пожалел, что на его мозг Куэннских технологий не хватило, и местные языки он так и не выучил.

— Нет, все здоровы. Это была хорошая пища, — сказал Вепуат. — Но было много споров. И многие из-за этого свернули. Это из-за Кьюссов. Они хотели увидеть постройки равных Куэннам. Просили, чтобы Текк’ты провели их сюда. Обещали много хорошей еды и полезного камня. Вот эти Текк’ты — они знают, что ты не любишь Кьюссов…

Гедимин мигнул — о чём-о чём, а уж о Кьюссах он с подземными змеями точно не говорил — и вообще не помнил, чтобы разговаривал с ними на отвлечённые темы.

— Из-за того, что они поломали твою штуковину, которую ты починил, — пояснил Вепуат. — Эти Текк’ты сразу сказали, что никого сюда не поведут. Только по твоему слову. А другие Текк’ты — они стали думать и спорить. Было много споров по дороге, и почти дошло до драки. Текк’ты расстроены из-за этого. Но они всё равно пришли. Дашь им работу?

Гедимин кивнул.

— Погоди. Не нравится мне всё это… — он обвёл настороженным взглядом долину. — Значит, со дня на день сюда пролезут Кьюссы — и заминируют нам шахты?

Вепуат развёл руками.

— Что мне сказали, то я перевёл, — пробормотал он, глядя мимо Гедимина. — Знаешь… Кьюссы до сих пор ничего нам не минировали. Не уверен, что это в их обычаях.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Хоть сам минируй входы. Жаль только — Текк’ты тоже подорвутся…

Он задумчиво сощурился на дальний холм и шагнул к обрыву. Текк’ты, спустившиеся было на дно долины, приподняли головы в ожидании.

— Я дам им работу, — мрачно сказал Гедимин. — Но ещё скажу кое-что для Кьюссов. Если им от меня чего-то нужно, пусть говорят со мной. Приходят и говорят, не прячась по норам и не подсылая шпионов. Если они придут с миром, я тоже стрелять не буду.

Вепуат быстро оглянулся на него и кивнул; его глаза слегка посветлели. Гедимин слушал негромкий гул и смотрел, как Текк’ты ныряют в скалу — и задумчиво щурился.

«Интересно, почему Кьюссы одни сюда не пришли. Видимо, им не сдвинуть шахтные крышки. Нужно, чтобы кто-то открыл… Теперь надо будет проверять долину каждое утро — мало ли, кто тут ходил…»

— Повесь дрон над обрывом, — вслух попросил он Вепуата. — Может, кого-нибудь зафиксирует. Я бы поставил тут охрану, но от местных…

Он замолчал и двинулся к спуску.

— Идём, надо Броннов предупредить.

Дверь столярной мастерской уже была прикрыта, хотя секунду назад Гедимин точно видел подмастерьев на пороге, — дождавшись, когда Текк’ты скроются в скале, они тихо отступили в ангар. Сармата, протиснувшегося внутрь, встретили удивлёнными возгласами. Гедимин попытался было выпрямиться, но вовремя спохватился и сел на пол.

— Вепуат, скажи им — сюда могут явиться Кьюссы. И, скорее всего, — когда нас тут не будет. Пусть на ночь уходят наверх, в лагерь, чтобы им не повредили.

Нурру, жестом велев подмастерьям притихнуть, слушала Вепуата молча, навострив уши. Страха на её лице не было.

— Она говорит, что они себя защитят, — перевёл разведчик. — И что очень скоро их работа будет закончена. Они уйдут, а твои деревяшки останутся. Тебе надо бы думать о них. Они сами не защитятся.

Гедимин хмыкнул. Оттуда, где он сидел, хорошо просматривались ряды башен, покрытых шкурами, — заготовки, уложенные под гнёт, большей частью уже остыли и не дымились. В углу мастерской осталась небольшая горка расколотых деревяшек — и что-то ещё лежало в котле, недавно попавшем под хвост Текк’та, но всё-таки уцелевшем. «Верно. Работа кончается… Какой-то этап работы. А когда будет следующий?»

— Спроси, когда они вернутся, — сказал он. — Мне нужна арматура, а не просто прямые деревяшки.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Думаю, они об этом не забыли, — пробормотал он, прежде чем приступить к переводу. Нурру ответила быстро — Вепуат только успел замолчать, как снова пришлось открывать рот.

— Это будет в середине месяца Кислоты, дней через сорок или чуть больше, — перевёл сармат. — Если Нурру не сможет, приедет другой отряд. В Уште хорошие мастера, не то что в Синви или Сэви.

Гедимин прикусил язык, сдерживая нервный смешок. Смешного, в общем-то, ничего не было, но после полутора месяцев среди местных традиций…

— Скажи, всё-таки, чтобы были осторожны, — попросил он. — Не знаю, чего хотят Кьюссы, но с Броннами они вроде бы не ладят.

…Снаружи было тепло. Синеватый туман поднимался над каждым чашевидным растением — они давно должны были пересохнуть, но всё ещё что-то испаряли. Гедимин вышел к обрыву, скользнул подозрительным взглядом по плотно задвинутым крышкам шахт, посмотрел на сигма-сканер. Текк’ты-рабочие ушли, шпионов и их пособников пока не было. Над обрывом, чуть поодаль, скрываясь за валунами, висел сканирующий дрон. Судя по отсутствию сигнала, он тоже никого не видел.

«Интересно, а можно сделать, чтобы мина не реагировала на представителей двух народов?» — думал сармат, прикидывая про себя, где лучше выставить заряды. «Как-то… рисовать нужный символ вдвоём, может? Или один поверх другого? Когда уйдут Бронны, ангар всё-таки придётся минировать. А я-то думал, Кьюссы оставили нас в покое…»

19 день Молнии, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Нет, сигнала не было, — покачал головой Вепуат, проверяя ночные записи. Он сидел в шатре Гедимина, за столом; на краю столешницы повис «трилобит», ещё один устроился на спинке кресла. Их полувыпущенные крылья выжидающе дрожали в воздухе. Гедимин косился на них с опаской — летать в шатре было негде — но зверьки, видимо, и сами оценивали доступное пространство и пока в воздух не стремились.

— Никакого сигнала, — повторил Вепуат, закрывая передатчик. — Никто не приходил, ничего не приносил. Жаль. Я уже ждал новой партии зрячих камней. Зря мы всё-таки их уничтожали, — штука-то полезная…

Гедимин поморщился. «Ну вот как они мысли читают без мозгового сканера⁈»

— Если бы мы ещё знали, как их использовать, — буркнул он, поднося руку к очередному маятнику. Излучатели — два, вертикальный и горизонтальный — испытывались третий день, и работать с ними стало ощутимо легче — Гедимин уже точно выверял небольшое усилие, и отсекатель выдавал ту амплитуду колебаний, которая требовалась.

— Мы знаем, кто знает, — со слабой ухмылкой сказал Вепуат, глядя куда-то мимо Гедимина. — И знаем, что мы им интересны. Взаимный интерес — уже половина дела…

Гедимин снова поморщился. Что-то подобное бродило и в его мозгу, вот только он не решался довести мысль до конца.

— Кто их разберёт, что им интересно, — пробормотал он, запуская два маятника. Излучение пульсировало, по защитному полю бежали красноватые волны. «Алгоритм отработан. Осталось итоговое испытание. Где взять накопитель?»

…Над холмом поднимались столбы тумана. Гедимин покосился на термометр. Сегодня температура не опускалась ниже плюс пятнадцати, и сармат всё сильнее недоумевал, откуда у туманников такие запасы жидкости. Он свернул с дороги, заглянул в чашку ближайшего растения, — на дне блестела влага, все выступы и наплывы были мокрыми. «Где-то тут явно нарушен закон сохранения,» — думал сармат, проходя мимо дымящихся «грибов». «Из воздуха столько жидкости не выжмешь, корнями они никуда не дотягиваются, дождей давно не было…»

Можно было бы просканировать туманники, но были заняты руки — Гедимин нёс под мышками два дрона. Отлавливать их над холмом пришлось самому — Вепуат «вылётывал» свой зверинец на дальней окраине и, похоже, напрочь забыл обо всех механизмах на свете. Гедимин пару минут, недовольно щурясь, наблюдал за дронами, кружащими над холмом, потом махнул рукой и взялся за излучатель. Была даже идея проверить новенький, маятниковый, но сармат не рискнул — и так способ посадки был нештатным и небезопасным. Теперь оба отключенных дрона были у него в руках, и он нёс их в передвижную лабораторию. До отъезда оставалось полчаса.

В лабораторию уже набились филки — их голоса доносились из-за отодвинутой переборки, кто-то устроился за столом Вепуата. Все были без шлемов, и Гедимин недовольно сощурился.

— Ага, клади сюда, — Айзек, оглянувшись на сармата и его дроны, рассеянно кивнул в угол. Сам он стоял над столом Гедимина; рядом сидел филк — на удивление, в шлеме — и разглядывал неровный жёлтый лист, расстеленный в поддоне.

— Лучший результат, — пробормотал он и нервно усмехнулся.

— Ну да, — Айзек кивнул. — Очень даже ничего. Что по сканированию, что на коже, — не хуже стандартных скирлинов. Прочность, конечно, пострадала…

— Всё ещё в разы прочнее натуральной ткани, — буркнул филк. Гедимин, собиравшийся было выйти, повернулся к нему. «Та-ак… У них получился дышащий гзеш⁈»

— Ну так на этом и остановимся, — сказал Айзек, поднимая пласт гзеша за край. — Образец неплох, дело за одеждой. Начни с носков. Две пары, на филка и на Старшего. Кенен вызвался участвовать в эксперименте…

При последних словах Гедимин удивлённо мигнул. Потом мигнул ещё раз — когда увидел, как филк резко вскидывается и меняется в лице.

— А ему сказали, из чего это?

Айзек пожал плечами.

— Мелкодисперсные растительные остатки. Ты же сам их обрабатывал. Если все параметры оптимальны, какая разница, из какого сырья они получены?

Филк скривился.

— Может, Старшим и без разницы. Но я надеялся, что с этим… источником сырья работать больше не придётся.

Айзек едва заметно усмехнулся.

— Если проблема в объёмах, я выделю тебе помощника. Прикинь, сколько сырья надо. Не знаю, обеспечит наше стадо весь лагерь или нет, но на две пары носков должно хватить. Только предупреди аборигенов, чтобы не носили помёт в яму — оттуда его добывать сложновато.

Гедимин ошалело замигал. «Помёт? Значит, это их хорошее сырьё… Has— sukemesh»

— Эй, — он шагнул вперёд, занося руку над пластом гзеша. Он выглядел очень тонким и каким-то бархатистым; поверхность потемнела от мелких волокнистых вкраплений. Филк дёрнулся было к поддону, но Айзек придержал его за плечо.

— Пусть возьмёт. Если на ком испытывать прочность, то только на Гедимине. Бери, не стесняйся. Можешь растянуть и подёргать!

Гедимин тронул желтоватую поверхность пальцем. Она действительно была бархатистой — видимо, микроскопические волокна выходили наружу. «Не будут отшелушиваться?» — задумался на секунду сармат. «А, в любом случае, — это гзеш, а не рыхлая тряпка из ниток! Если его правда можно носить на теле…»

— Хорошая штука, — сдержанно признал он, скрутив лист в тонкий жгут и растянув его между пальцами. Гзеш не потрескивал. В принципе, Гедимин мог бы его порвать, даже одной рукой, но пришлось бы прилагать усилия — и сармат решил не портить образец.

— Всё-таки нашли замену тряпкам?

Айзек, кивнув, положил руку филку на плечо. Тот недовольно сощурился.

— Альготу пришлось повозиться. Но дело того стоило. Этот материал пропускает кислород и водяные пары. Кожа под ним не будет преть. Надо, конечно, проверить… Альгот, так когда будут готовы носки?

— Когда соберу ведро помёта, — мрачно ответил филк, выворачиваясь из-под его руки. — И скажи Старшему со зверьками, чтобы перестал на меня таращиться!

Гедимин, не сдержавшись, фыркнул в респиратор.

— Так это было сырьё для гзеша? — он взглянул на лист, уложенный в поддон. — Я расскажу Вепуату. Он не будет смеяться. Здорово, что ты до такого додумался.

Филк настороженно на него сощурился и подался в сторону.

— Альгот, Гедимин прав, — сказал Айзек. — Нам тут приходится быть изобретательными и небрезгливыми. Если волокна нужных параметров проще всего вымыть из навоза — надо собирать навоз. Сходи, предупреди аборигенов! Правда же, — они всё закопают, потом будешь рыться…

Филк, сердито фыркнув, встал из-за стола и пошёл к двери. Айзек покосился на часы и кивнул.

— Только быстро, туда — и сразу назад!

Гедимин прижал пальцем жёлтый лист и задумчиво сощурился.

— Значит, волокна вырабатывают звери… Чем их сейчас кормят? Туманники ведь есть нельзя?

— Можно, — один в день на всё стадо, — ответил Айзек. — Они лекарственные, так что… Кормят — листвой, привозят с другими припасами… М-да, бедный Альгот.

Гедимин досадливо сощурился.

— Это просто мелкодисперсные волокна. Если они получаются внутри животного, можно получить их в химическом реакторе. Дробление, ферментация… У Вепуата в базе есть всё по этим животным. Какая среда у них внутри, как они жуют… Думаю, можно это воспроизвести.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Неплохо будет, если Вепуат за это воспроизведение возьмётся. Опасаюсь проблем с реагентами. Помёт собрать проще, чем правильный фермент из желудка. Потрошить своих зверей аборигены не дадут, а наживую…

Гедимин поморщился.

— Может, получится и без фермента, простыми кислотами и щелочами. Ты пробовал?

Айзек покачал головой.

— Без доступа к Сфену Кислоты… боюсь, будут проблемы с кислотами и щелочами. Разве что подождать кислотного ливня — как раз в следующем месяце пойдут.

Гедимин фыркнул.

— Ну, собирайте помёт. Попросишь Броннов — привезут с караваном… Айзек, где моё кольцо накопителя? И что с тем пузырём? Пойдёт в дело, или давно выкинули?

Айзек быстро оглянулся на отодвинутую переборку и слегка сощурился.

— Скорее пойдёт, чем нет. Но Маккензи наотрез отказался выделять целое кольцо. У него там опять «Вестингауз»… Тебе обязательно нужно кольцо?

— Мне нужен накопитель — проверить систему управления, — качнул головой Гедимин, про себя назвав Маккензи драной мартышкой. — Хватит и фрагмента. А как вы на глазах у «Вестингауза» протащите толпу филков в инопланетных тряпках?

Айзек тяжело вздохнул.

— Вот это уже не твои проблемы, атомщик. И я бы на твоём месте этому радовался! Фрагмент, говоришь… Ну, попробуем.

…«Трилобиты» метались в полумраке над шатрами. То и дело кто-то садился на подставленную Вепуатом руку или его шлем. Корма у сармата не было, да зверьки его и не искали — садились и тут же летели дальше.

— Значит, даже помёт на что-то годен, — пробормотал Вепуат, глядя, как за полевыми кухнями аборигены — Бронны отдельно, Скогны отдельно — складывают собранные «отходы» в кучки. — Я так подозреваю — без ферментов не обойдётся. У этих зверей внутри целый химкомбинат. Синтез сложной органики «на коленке»… Разве что ты потянешь. Я не возьмусь.

Гедимин качнул головой. О ферментах он не знал почти ничего — так, общие сведения из сносок в «справочнике ликвидатора».

— Я не химик. Хольгер взялся бы… — в груди кольнуло, и он замолчал. «Хольгера давно нет. Когда же перестанет ныть под рёбрами⁈»

— Надо будет механизировать обработку, — быстро сказал Вепуат, мельком на него взглянув. — Чтобы филкам было проще. Как-нибудь прослежу, как они своё сырьё перерабатывают, и тебе расскажу.

Гедимин молча кивнул.

…Текк’ты, выглянув из скалы и погудев на прощание, снова нырнули в камень, и холм слабо дрогнул. Гедимин опустил руку, поднятую в ритуальном жесте, в последний раз взглянул на ангар столяров и котёл с очередной партией отмокающих заготовок и развернулся к шатрам. Красный свет фонарей подсвечивал столбы тумана — растения всё выжимали из себя воду и никак не могли охладиться. «Где-то тут явно нарушается закон сохранения…» — Гедимин, задумчиво глядя на подсвеченный пар, пошёл к бронеходу. Машина уже остановилась, шипела пневмозатворами, выдвигала трап. «А я давно не был в Ураниуме. Вон, уже и Маккензи распустился — не даёт материалов. Врёт, небось, про „Вестингауз“, а Айзеку его не продавить…» — сармат с тяжёлым вздохом шагнул в сторону, пропуская толпу филков. «Четырнадцать, пятнадцать… Хм, что-то их много.»

— Шлем надень! — привычно рявкнул он на замыкающего. Тот растерянно таращился по сторонам, будто впервые всё это видел. «Точно. Впервые. Это новичок,» — сообразил наконец Гедимин. «Айзек притащил ещё пятерых. Лучше бы привёз накопитель!»

— А! — командир экспедиции, увидев Гедимина в отсеке, коротко усмехнулся. — Так и думал, что тебя долго искать не придётся. Кенен, что там с дроном?

Гедимин вздрогнул, но из соседнего отсека донёсся голос Гварзы, и сармат выдохнул. «Ну конечно, не Маккензи. Ещё бы Маккензи сюда полез…»

— С дроном — ещё не время, — недовольно сказал Гварза. — Образец можешь отдать. И напомни ему, что он тут не сам по себе. Когда пришлёт нормальные отчёты?

Гедимин мигнул. Айзек едва заметно сощурился и виновато посмотрел на него.

— Забирай, — он кивнул на непрозрачный контейнер на краю стола. — Можешь вынести в шатёр — это вещество не трансформируется. И с отчётами… всё-таки хотелось бы посмотреть, над чем ты там работаешь.

— Излучатель полуавтоматический, — отозвался Гедимин, взвешивая контейнер на ладони; получалось чуть больше ста граммов — Маккензи не слишком расщедрился. — Для сигма-сигналов. Дрону, реактору, чему придётся. Нужен будет доброволец из филков. С твёрдой рукой и хорошей координацией движений. Устройство выходит… не очень удачное.

Айзек мигнул, пару секунд внимательно смотрел на него, потом наклонил голову.

— Сначала покажешь мне, потом пойдём за филками. Когда будешь готов?

20 день Жизни, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Под ногами что-то блеснуло. Гедимин наклонился и увидел россыпь обсидиановых «капель» — миниатюрных фрагментов расплава, застывших в толще пемзы. Серая пемза раскрошилась и рассыпалась по камням, обсидиановые «бусины» выкатились и остались лежать, стеклянно поблескивая. Гедимин опустился на камень, подобрал несколько — отчего-то они не держались на ладони, сыпались обратно. Чёрная капля, только что гладкая, внезапно проросла гранями. Гедимин поднял её к солнцу, хотел рассмотреть на просвет, но тут склон содрогнулся от оглушительного грохота. Выронив обсидиан, Гедимин медленно поднялся на ноги. Прямо над плато, в полусотне метров от поверхности, разворачивался, горя на лету, атомный крейсер. Его несло по странной траектории, защитные поля слетели, и сармат, сжимаясь в клубок, покатился вниз по склону в тщетной попытке увернуться от падающей громадины. «Не успеть,» — уже понимал он. Ещё секунда — и от страшного грохота потемнело в глазах, и Гедимин вскочил, ошалело мигая на зелёный шар-светильник. Ни гор Кагета, ни атомных крейсеров рядом не было. Он стоял посреди лабораторного шатра… но что-то всё-таки громыхало неподалёку, волоча неудобный длинный груз по гравию. Гедимин на секунду зажмурился, встряхнул головой, — громыхать перестало, но в отдалении раздались знакомые голоса. На окраине — где-то между шатрами и полевыми кухнями — Айзек переговаривался со стражем Руниеном, а рядом попискивали взволнованные аборигены.

«Нхельви. Проснулись,» — Гедимин снова встряхнул головой и выбрался из шатра, на ходу доставая флягу. «Если они вообще спят… Это они так громыхали?»

На окраине лагеря в белом свете посоха, воткнутого в землю, блестели многоцветные щитки панциря. Под посохом, обернув его хвостом, лежала длинная бронированная ящерица с неуклюжими складками вдоль тела. Складки частично состояли из тонких, но жёстких элементов, и поэтому сворачивались плохо и топорщились во все стороны. Опознал существо Гедимин далеко не сразу.

— Уран и торий! — Айзек, обернувшись, поднял руку в приветственном жесте. — Я подозревал, что кого-то мы разбудим. То ли у тебя самый чуткий сон, то ли ты — самый неленивый в лагере.

Гедимин недовольно сощурился. Айзек улыбался, говорил много, но в его поведении чувствовалась нервозность. Руниен с укоризненной гримасой покосился на небо и протянул руку к посоху.

— Над Сердцем Пламени давно светло. Айсиек, если мы вылетаем, то вылетаем. У всех будет много времени для спокойного сна.

Гедимин мигнул.

— Ты куда в такую рань? — спросил он. Айзек едва заметно поморщился.

— На переговоры, — он криво ухмыльнулся. — О поставках важного сырья. Я бы лучше пошёл с Мальгесом, но тут есть только свободный Кейланн.

Кейланн, у которого забрали посох, заворочался, поднимаясь на короткие лапы, и повернул голову к Айзеку. Руниен забеспокоился, издал несколько странных горловых звуков и тронул Айзека за локоть.

— Иду, — кивнул тот. — Гедимин, мы ещё раз громыхнём, и станет тихо. Можешь спать, можешь работать. Вокруг холма спокойно — кочевники появились на горизонте, но сгинули.

Гедимин отступил на десяток шагов и наблюдал издали, как Айзек устраивается среди выростов на спине Кейланна, и как Руниен проверяет какие-то ремешки и костяные защёлки. Ещё секунда — и страж шарахнулся к шатрам, поднимая посох над головой. Кейланн ударил хвостом по камням, развернул неуклюжие крылья — и одним рывком подпрыгнул на полсотни метров. У Гедимина от громового раската заложило уши, он встряхнул головой, на долю секунды упустив существо из виду — и нашёл его на самом краю неба, на дальнем конце инверсивного следа.

…Весь шатёр изнутри был обмотан защитным полем. Гедимин уплотнил его до непрозрачности и, подумав, поставил на непрерывную генерацию. На пустом столе осталась пластина энергонакопителя, излучающая трубка на вырезанной из камня подставке (кованые струбцины Гедимин убрал подальше, под непроницаемые экраны) и вынутые из скафандра дозиметр и сигма-сканер. Глубоко вдохнув и на секунду задержав дыхание, сармат положил рядом сфалт и вскрыл корпус, направляя излучение вертикально вверх. Защитный купол вспыхнул зеленью.

«Двадцать восемь, двадцать девять… Хватит,» — сармат убрал потемневшую пластину из-под излучения и прикрыл «фонящий» реактор щитками корпуса. Сфалт на это никак не отреагировал — неприметное табло на прикладе показывало, что реактор работает, не выдавая ни всплесков мощности, ни падений. Накопитель из красного стал багровым; анализатор показывал, что насыщение достигло восьмидесяти процентов. Гедимин вставил пластину в каменный штатив и протянул руку к излучателю. Защитное поле вокруг стола погасло и снова стало непрозрачно-белесым, — пока под куполом ничего не «фонило».

На тёмной деревянной станине излучателя ярко желтели чёрточки-риски. Гедимин сделал две опоры под два маятника; с одной стороны они были расчерчены сверху донизу, на другой сармат оставил только основные выверенные метки. Длинные пояснения не влезли; Гедимин вырезал и натёр жёлтой краской короткие условные обозначения, надеясь, что филк-подопытный их поймёт и запомнит, хотя бы после двух-трёх разъяснений.

«Вроде бы ничего сложного,» — думал сармат, запуская маятники. Теперь на пути «управляющего» луча было не только защитное поле, но и полузаряженный накопитель — и он должен был отреагировать первым.

Защитное поле вспыхнуло зеленью, дозиметр заверещал — и Гедимин, не глядя на экран, медленно улыбнулся. «Сработало. Потом проверю, на сколько. Сейчас — ждать затухания.»

Маятники качались долго — Гедимин устал считать секунды; купол погас гораздо раньше. Сармат тихо сидел у стола и смотрел на посветлевшую пластину накопителя. Отсчитав ещё пять секунд, он остановил маятники и посмотрел на сигма-сканер. «Разряжено в ноль. Очень хорошо. Ещё один прогон…»

…Когда за шатром громыхнуло, Гедимин выходить не стал — излучатель выдал сбой, и сармат разбирался в причинах, а как прилетают Кейланны, он уже видел. С чем бы ни прилетел Айзек, в лабораторный шатёр он не пошёл. Пока шли опыты, к Гедимину не заходил никто, и он был этому только рад.

«Ладно, хватит,» — сармат ещё раз проверил, не «фонит» ли посветлевшая пластина, защёлкнул миниатюрные блокираторы на корпусе излучателя и начал разбирать многослойный защитный купол. Когда последний его слой посветлел, сармат увидел на той стороне пятерых нхельви. Они стояли на задних лапах, передними опираясь на купол, и пытались по нему постучать, но поле их отбрасывало.

— Чего? — спросил Гедимин, уничтожив последнюю преграду. Нхельви от неожиданности шарахнулись, выгибая спины, земля под ногами ощутимо дрогнула, и сармат сам едва не упал. Зверьки метнулись к выходу, и Гедимин, помянув про себя размножение «макак», пошёл за ними. «Вот как эта мелюзга встряхивает материковую плиту? Что тут вообще с законами физики⁈» — с тоской думал он.

Пока Гедимин возился с излучателем, снаружи стало светло, как днём — только предметы ещё не отбрасывали теней, а значит, день ещё не начался. Из-за шатров доносились резкие щелчки и короткие возгласы — Вепуат вынес «трилобитов» на улицу и теперь гонял их кругами над холмом. Вверх по склону холма из «ободранной» долины медленно поднимался плоский зверь. На спине он нёс одну из местных печей — и большой грубо слепленный котёл с крышкой. Все отверстия в ней были плотно заткнуты. Рядом со зверем шёл столяр-подмастерье; Гедимина он не заметил — так пристально следил за котлом и найтовочными тросами.

Нхельви уже сбежали вниз по склону и теперь звали Гедимина со дна обрыва нетерпеливыми криками. Сармат растерянно оглянулся. «Ага, Бронны уезжают… Кажется, нужен будет перевод.»

— Э-эй! Вепуа-а-ат!

На плечо Гедимина с треском опустился «трилобит». Часть его шлеек была отстёгнута, но как минимум одна — явно оборвана. Секунду спустя Вепуат его догнал, поймал за свисающие «хвосты» и перекинул на своё плечо. Гедимин удивлённо мигнул — на его памяти этот процесс занимал больше времени.

— Бронны уезжают, — сказал он, кивнув на зверя с котлом на спине, и двинулся вниз по склону. Двери столярной мастерской были открыты, изнутри доносились тонкие голоса. Нхельви, увидев, что сарматы спускаются, влетели в ангар и тут же, выскочив, кинулись вверх по склону. Поравнявшись с Гедимином, они что-то процокали. Вепуат едва заметно ухмыльнулся, но переводить не стал.

У дверей ангара Гедимина уже ждали. Наружу высунулся было подмастерье, но Нурру, одёрнув его, вышла сама. Говорила она, глядя Гедимину в лицо, хотя это нелегко ей давалось; сармат, подавив желание сесть на землю и хотя бы частично сравнять рост, оглянулся на Вепуата.

— Эта часть работы закончена, — перевёл тот. — Все заготовки уложены под пресс. Их там столько, сколько ты дал. Иди и проверь.

Сармат покосился было на сигма-сканер, но, махнув рукой, втиснулся в ангар. В мастерской было пусто, лишь инструменты, выкованные им когда-то из рэссены, лежали на пульте управления вентиляцией. Синий металл блестел ярко — ни на нём, ни на пульте под ним не было ни пылинки. Подмастерья отступили к стене, пропуская сармата на склад.

Эти пирамиды из дерева, камня, истёртых шкур-кожухов и костяных подпорок Гедимин видел много раз. Сейчас их ряды протянулись через весь ангар. Те, что стояли к выходу ближе всего, ещё дымились, остывая после бурной экзотермической реакции, и сармат слышал очень тихий хруст — волокна древесины проседали, медленно распрямляясь.

— В двадцатый день Кислоты эти башни надо будет разобрать, — услышал он после пары тихих фраз Нурру голос Вепуата. — Приедут из Ушта за день и сделают эту работу. Ты проследи, чтобы до двадцатого дня никто их не трогал. Не убирал шесты и не снимал шкуры. Всё должно стоять, как поставлено.

— Прослежу, — пообещал Гедимин, высчитывая про себя, когда будет этот двадцатый день. «Через месяц,» — кажется, он не сбился в подсчётах — давно пора было вникнуть в местный календарь, но всё не находилось места в мозгу. «Что ж, всё нормально. Спешить всё равно некуда. Пока все пещеры выроют, пока опрессуют, пока они отстоятся, пока отлежится тектон…»

— Нурру помнит, что ты обещал им эти инструменты за работу, — снова заговорил Вепуат, когда сармат выбрался в «предбанник». Мастер-Бронн стояла у пульта управления вентиляцией, рядом с предметами из рэссены, но их не трогала и на них не указывала.

— Работать ещё долго, но, если ты разрешишь, они их заберут сейчас, — сказал Вепуат. — Чтобы все в Уште видели твою щедрость.

— Пусть забирает, — отозвался Гедимин. — Делалось для них. Мне не по руке.

Нурру показала острые зубы в короткой ухмылке и сгребла инструменты, быстро увязав их в свёрток из обрезка шкуры.

— Они уходят сейчас, — сказал Вепуат. — Уже светло. Хорошее время для отъезда.

Гедимин кивнул.

— Пусть будут осторожны, — сказал он. — Кьюссы лезут в наши дела. Если поймут, что эти Бронны работают на нас — могут напасть.

Нурру снова усмехнулась и издала пронзительный писк. Вепуат что-то ответил на том же языке.

— Бронны проскользнут между стеблей, — перевёл он. — До Ушта хорошая дорога — летучий зверь не увидит.

…Айзека в лаборатории не было. Гедимин, выдрав лист из ежедневника, прикрепил к переборке короткую записку и ушёл в шатёр. Опыты откладывались, и сармат отодвинул каменные штативы на край стола и ненадолго задумался. «Системы контроля и управления… Вот это самое слабое место. Их у нас, считай, нет. Хоть сажай кого-нибудь в реактор…»

Полог шатра откинулся. Айзек, придержав его, остановился и оглянулся.

— Таркасан! Да, звали именно тебя. Нет, заходи. Нет, не взорвётся!

Филк в утяжелённом комбинезоне медленно вошёл и с опаской посмотрел на стол перед Гедимином. Он так и маячил бы на пороге, если бы следом не ввалился Айзек, вытолкнув его ближе к оборудованию.

— Излучатель готов? — быстро спросил командир экспедиции. — Работает, ты проверил?

Гедимин кивнул.

— На выходе — рабочие пульсации, — сказал он, возвращая штативы на прежние места. — Для управления накопителем — сойдёт. Я отрабатывал и для реактора, но… проверить пока не на чем.

— Ага, — Айзек, отодвинув Таркасана, подошёл к столу и склонился над миниатюрным излучателем. — Угу… Ипрон, ипрон, гзеш, древесина… Минерал не подвержен заражению?

— Проверял, — отозвался Гедимин. — Вот в стойках не уверен. Дерево почти сырое, рано или поздно «уедут» метки. Заменю на отлежавшееся… месяца через два, или когда оно отлежится.

— Досадно, что мы так и не разработали жёсткий пластик, — сказал Айзек, разглядывая деревянные опоры. — Может, за два года что-нибудь изменится… Любопытно выглядит эта штука. Жёлтый металл, чёрное дерево… Похоже на старинное стрелковое оружие. О-очень старинное. Таркасан, смотри внимательно. Видишь, на подпорках — метки?

— Эти камешки нужно дёргать? — филк недоверчиво щурился на странное устройство, но близко не подходил. — А внутри — ирренций?

— Десять граммов, — ответил Гедимин. — Следи за герметичностью. Хотя — вы тут позавчера наполучали доз, флония вам никто не дал, и вроде бы все живы…

Таркасан возмущённо фыркнул и ткнул пальцем в левое запястье.

— Как же, не дали! Полдня с распухшей рукой…

— Три часа, не больше, — недовольно сощурился Айзек. — К тому же — ночью. Кому сказали не проявлять активности, пока опухоль не спадёт⁈

Гедимин растерянно хмыкнул. «Всё-таки флоний им дали. Хорошо. Я уже боялся…»

— Работать будем? — угрюмо спросил он — разглядывание излучателя явно затягивалось. «Что мог сделать, то и сделал. Нормальная конструкция. Рабочая. Не нравится — шли бы к Гварзе за микропроцессорами…»

— Инструктируй, — Айзек подтолкнул Таркасана к столу. — Я пока заряжу накопитель.

Гедимин озадаченно покосился на сфалт, но Айзек, отгородившись защитным полем, достал лабораторный облучатель. «Ну да, пока я объясню, что к чему, как раз пластина зарядится,» — решил он. «Правильно придумал. Реактор при филке лучше не открывать. И так они запуганы…»

…Защитное поле снова позеленело. В этот раз Таркасан дёрнулся, но уже слабее — видимо, начинал привыкать. Айзек одобрительно кивнул. Куда он смотрел, Гедимин понять не мог — то ли на филка, то ли на посветлевший накопитель. Впрочем, цвет накопителя менялся не так уж явственно — Айзек заряжал его на десять процентов, пластина и так была не слишком тёмной…

— Работает, — подытожил командир, отодвигая Таркасана от стола и неуверенным движением останавливая маятники. — И, в общем, неплохо работает. Это пульсации для накопителя… Говоришь, можно будет ими же «крутить» реактор?

Гедимин кивнул.

— Без разницы, что. Главное — не ошибиться в пульсации. Можно было бы тот же ипроновый лист двигать вручную. Промигаешь правильный код — будет результат.

Таркасан беспокойно зашевелился.

— Эти… маятники — их ведь как потянешь, так и будет? Тут нет никакого… ограничителя, предупреждений там?

Гедимин мигнул.

— Ты же держал эту штуку, — напомнил он, кивая на излучатель. — Видел, как она устроена. Где там могут быть предупреждения?

Таркасан смотрел на него, угрюмо щурясь.

— А если кто-то дёрнет не так? Сильнее, слабее, в другую сторону? Или трубку перекосит, или верёвки растянутся? Оператор хотя бы поймёт, что сделал не так?

Гедимин пожал плечами.

— Силу надо соизмерять, оборудование — проверять и чинить. А поймёт… Ну, не сработает сигнал — тогда и поймёт.

— А если сработает, но не тот? — не отставал Таркасан. — И разнесёт всю станцию?

Гедимин снова пожал плечами.

— Я бы сказал — незачем тут вообще строить. Тем более — ИЭС. Раз мы здесь, работаем с тем, что есть. Ну, или Гварза изобретёт что-нибудь получше. За два года, может, справится.

Айзек недовольно на него покосился и снова перевёл взгляд на миниатюрный излучатель.

— На эту ювелирную штуку так и просится орнамент. Или инкрустация… Ладно, атомщик. Я её пока заберу и у себя ещё проверю. Накопитель тебе нужен?

Не дожидаясь ответа, он прибрал со стола и трубку на опорах, и каменный штатив с энергонакопителем — и остановился, задумчиво щурясь.

— Значит, управляющие коды для реактора у тебя… в принципе, есть? И автоматическая система глушения… Нет только реактора для испытаний. Хм-м… А ведь рано или поздно придётся работать с живым реактором. И лучше бы начать заранее…

— Ты там о чём? — подозрительно сощурился Гедимин. Сердце сделало лишний удар.

— Для отработки самых базовых вещей — сколько твэлов тебе нужно? — деловито спросил Айзек, жестом выпроваживая Таркасана за порог. Гедимин заглянул ему в глаза и не увидел ни тени усмешки.

— Одного хватит, — сказал он, невольно понизив голос; Таркасан, конечно, вышел, но болтающийся полог отлично пропускал звуки. — И накопитель. Одного осколка мало.

— Посмотрю, что можно сделать, — пробормотал Айхек, задумчиво щурясь. — Потому что всё равно придётся… У тебя был проект корпуса реактора из камня и золотой глины. Насколько безопасный? Если поставить на холме с минимальным заглублением…

Гедимин мигнул.

— Тогда глины мало. Надо блокировать сигму. Нужен ипрон.

— Ипрон… — Айзек снова сощурился. — Регулярно обновляемые защитные поля? Частичный экран на ключевых направлениях? Это ведь сигма, не омикрон и не нейтроны. Если даже кто-то влезет…

Гедимин поморщился.

— Или выжжет мозги, или твэл взорвётся. Выбирай, что лучше. Нет, я могу понавешать полей…

Айзек кивнул.

— Сделай мне проект такой установки. Корпус на один твэл плюс управление, экран, доступ, защита сверху… И, если всё будет нормально, начинай потихоньку его лепить. Тектон возьми из отлежавшихся запасов, глину… Глина ещё нужна? В литейнях Шесека стоят мешки, он недоволен, но терпит. Сегодня я много не взял — не хотел грузить Кейланна — но в Сердце мы ещё поедем.

— Посчитаю — скажу, — сдержанно ответил Гедимин. Под рёбрами разливалось тепло, но радоваться раньше времени сармат не хотел. «Экспериментальный реактор. Прямо здесь, на Равнине. Мне их в Ураниуме не давали… Так. А где они возьмут немутирующий твэл?»

— Айзек, стой, — он поймал командира за плечо. — Твэл с Земли брать нельзя. Оболочки, хвостовики, — всё мутирует.

— Ирренций-то не мутирует? — отозвался Айзек, высвобождая плечо. — Сделаешь пустой каркас из местных материалов, перегрузишь в него топливо и ипрон… Да, чертёж неси мне. С росписью по материалам.

Гедимин качнул головой.

— Гварза опять всё запретит. Может, лучше ему поручить всё это… с твэлами и прочим? Раз он лучше знает?

Айзек досадливо поморщился.

— Атомщик, не заводись раньше времени. Кенен гораздо умнее, чем тебе кажется. И против очевидно полезных и правильных вещей никогда не возражал. Готовь чертежи, неси мне, дальше я разберусь.

…Тени предметов уже пропали, и даже начинало темнеть, но над «чашами» туманников всё ещё тянулась дымка. Гедимин заглянул внутрь и увидел поверхность, блестящую от влаги. «Моя фляга столько не конденсирует, сколько эти штуки,» — покачал головой сармат, рассматривая растения. «Интересно, сколько оно может так „дымить“ без притока влаги извне. И что будет, когда вода у него кончится…»

21 день Металла, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На подходе к душевой Гедимин увидел в полумраке силуэт филка с волокушей — комендант тащил к бараку короба с высохшим бельём. Сармат отступил в темноту, но на него и так не обратили внимания — филк торопился, а волокуша не всегда ехала ровно, и короба угрожающе раскачивались. Крышки на них вроде были, но для вида, фиксирующие ремешки и завязки свободно болтались. Гедимин проследил за комендантом до барака — пару раз казалось, что бельё вот-вот вывалится на камни, но Дасьен всё же дотянул груз до дверей и втащил внутрь. В бараке было тихо — подъём ещё не объявили, а сами филки, насмотревшись на внешний мир, наружу не рвались.

В предбаннике душевой из стены торчала одинокая костяная вешалка, через которую были перекинуты две пары тёмно-желтых носков — одна побольше, другая поменьше. «Гварза свои забыл?» — хмыкнул было Гедимин, проходя мимо, но, сделав ещё шаг, остановился и повернулся к вешалке. «А ведь это — не из тряпки и не из скирлина. Это из нового материала, того гзеша с волокнами. Альгот всё-таки сделал носки — а теперь вот их и постирали…»

Покосившись на прикрытую дверь (комендант, забывший носки, мог за ними и вернуться), Гедимин снял один из предметов с вешалки и задумчиво покрутил в руках. «А ничего. Тонко, на ощупь приятно, стирку выдерживает. Сохнет, наверное, быстро. Только выдавить воду из внутренних пор, а остальное так стечёт…»

Он собирался уже провести с носком эксперимент, когда снаружи зашуршало, а дверная створка поехала в сторону. Гедимин быстро вернул предмет на вешалку и отвернулся от двери. «Иду в душевую. Ничего не трогаю. Надо будет бочку облучить, вытравить местную фауну…»

За спиной кто-то весело хмыкнул.

— Дасьен носки забыл! Вот влетит ему от Гварзы…

Гедимин обернулся, и Вепуат с ухмылкой помахал ему шлейками «трилобита». Зверёк, сидящий на плече, уже выпустил все крылья и выгибался в дугу, готовый сорваться с места, ещё два беспокойно ворочались, потрескивая спинными щитками.

— Видел вечером, как Дасьен Альгота гонял? — продолжал Вепуат, заходя в душевую вслед за Гедимином и закрывая за собой дверь в предбанник. Сармат мигнул.

— Он приспособил твои шланги для промывки своего… сырья, — Вепуат криво ухмыльнулся, кивнув на бороздки в полу. — Прямо тут, в купальне. Так думаю, это не в первый раз. Пол он, конечно, потом моет…

Он царапнул камень выдвижным когтем и выразительно хмыкнул. Гедимин вспомнил, как Альгот собирал помёт плоских зверей в контейнер, и поморщился. «Куда-то надо переносить такое… производство. Не в душевую.»

— Надо искать другое сырьё, — вслух сказал он. — Тут много волокон разного происхождения. Длинных, коротких, разных. Что, правда не нашли ничего лучше промытого помёта?

Вепуат развёл руками.

— Альгот перерыл все мои образцы. Нет, может, есть что-то, чего мы ещё не нашли… Стой!

«Трилобит», пролетающий над ним, резко сложил крылья и сел ему на шлем. Вепуат досадливо отмахнулся.

— Те носки, в предбаннике… Это новая ткань, да? Навозный гзеш?

Гедимин поморщился.

— Нормальный гзеш, нечего тут… — пробормотал он, но вряд ли Вепуат его слышал — он, увернувшись от «трилобита», приоткрыл дверь, выскользнул наружу и тут же вернулся с носком в руке.

— Интересная штука, — он намотал гзеш на пальцы, проверяя эластичность, и удивлённо хмыкнул. — Гладкая, вода скатывается…

— Не совсем гладкая, — сказал Гедимин, разглядывая жёлтую поверхность. — На ощупь странная. Но к коже должно быть приятно. Давай сюда, я его намочу.

Он макнул носок в ручеёк, сбегающий к сточному отверстию, поднял, встряхивая, и с силой выкрутил. Вода, успевшая затечь в поры, брызнула во все стороны.

— Тьфу! — Вепуат, зачем-то отстегнувший респиратор, попытался вытереть мокрой рукой забрызганное лицо. — А, всё равно моемся… Дай сюда.

Он поднёс предмет к лицу и шумно засопел, будто пытался втянуть его носом. Гедимин изумлённо мигнул.

— Кто как, а я не чую, — сказал Вепуат через пару секунд и протянул носок Гедимину. — А ты? Сырьё само пахнет. Правда, странно. Не меркаптанами, а чем-то… землистым, что ли. А тут и этого незаметно.

Гедимин снова мигнул.

— Сарматы в этой одежде почуяли бы, если она пахучая, — неуверенно сказал он. — И отказались бы. Ведь её не на скафандр носят…

«Они от местной пищи не отказались,» — подумал он. «И по гравию босиком бегали. Мало ли что им ещё приказали…»

— Да, верно, — внезапно согласился Вепуат. Понюхав носок ещё раз, он пожал плечами и сунул его под хоботок ближайшему «трилобиту». Зверёк нюхнул, хрюкнул и отвернулся.

— Не улетел, — Гедимин вспомнил, как отпугивал летучую фауну от воздушного шара. — Значит, нормально пахнет, просто несъедобно.

Вепуат опять пожал плечами, помял носок в руке и сунул в карман.

— Знаешь, такие вещи лучше проверять на разумных. Те хотя бы скажут, если что-то не так. Пойду к Скогнам, дам им понюхать. Если филки, в это одетые, будут рядом с ними жить… лучше их, в общем, предупредить.

…Опыт был дурацкий. Гедимин и сам не понимал, зачем он-то пошёл с Вепуатом — и ещё уговорил его подождать, пока сходит в лабораторию, отнесёт Айзеку чертежи… Вепуат за это время успел вернуться в душевую и взять второй носок — «их поодиночке искать тяжело», как объяснил он. «Трилобитов» временно пересадили на жерди у шатра.

— Я их ещё вылетаю, — обещал Вепуат по пути к полевой кухне. — Сегодня тепло. Интересно, надолго ли это… Ты разбираешься в местном календаре?

Гедимин качнул головой и покосился на термометр. В последнее время он, не вникая в тонкости вроде пары градусов, определял её по туманникам — они «дымили», а значит, похолодание ещё не наступило. Ещё сармат помнил, что аборигены давно не собирали из живых чашек воду — её там оставалось всё меньше. «Что-то эти штуки должны знать или чуять,» — озадаченно думал он по дороге. «Если до сих пор не вымерли. Или они дымят, насколько хватит воды, а потом превращаются в споры?»

Скогны встретили сарматов оживлённым верещанием. Гедимин успел краем глаза подметить, что на ступенчатой башне, сооружённой для ритуалов, стоят какие-то пустые плошки и чашки. Сарматам никакую еду не совали, только указали на корзинку всё с теми же ягодами курруи. Гедимин качнул головой и отступил от повозки, оставив Вепуата проводить «эксперимент» на местных.

Разведчик шагнул к заинтересованным Скогнам, проверещал что-то протяжное и положил на повозку носки. Аборигены быстро переглянулись и ответили неслаженным писком. Вепуат заверещал снова. Скогны, ещё раз переглянувшись, выпихнули кого-то вперёд. Он склонился над носками, пошевелил короткими вибриссами и, обернувшись, что-то пискнул. За ним подошёл второй. На четвёртом «испытателе» Скогны решились странный предмет потрогать. Потом сгрудились вокруг носков, немного посопели и запищали уже хором и гораздо громче. Гедимин, вопросительно хмыкнув, тронул Вепуата за плечо. Тот криво ухмыльнулся.

— Говорят — нормально пахнет. Выделанными кожами. Филки вообще приятно пахнут… пока не достают свою еду. Вот она ну очень воняет!

Гедимин неприязненно покосился на аборигенов. «Чем может вонять Би-плазма? Странные они тут…»

Скогн забрался на повозку и протянул Вепуату носки. Когда сармат развернулся к нему, он проверещал что-то, прижав уши к голове. Разведчик мигнул и помрачнел вслед за ним.

— Что? — забеспокоился Гедимин.

— А, — Вепуат махнул рукой. — Завтра — опять день Мысли. Нас просят быть осторожными, по одному не бегать… Ну, как обычно.

Скогн заверещал громче, зачерпнул из корзины ягод и протянул сарматам.

— И есть ягоды курруи, — вздохнул Вепуат. — Скогны думают, что мы очень неосторожны и совсем не бережём голову. У них много ягод, хватит на всех.

Гедимин, покачав головой, отступил от повозки на пару шагов. Абориген с досадливой гримасой раздал ягоды сородичам и спрыгнул с волокуши. Скогны, оглядываясь на сарматов, разошлись по загородкам. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Заметил? Первый случай, когда нас о чём-то предупредили Скогны.

Гедимин кивнул.

— Чем им, всё-таки, Би-плазма не нравится?

Вепуат пожал плечами.

— Особенности биохимии… Интересно, что Би-плазма, поев местного сырья, приятнее пахнуть не начинает. А должна бы. Надо с Айзеком обсудить…

С загородки у его шатра донёсся трубный звук и громкое хрюканье, и Вепуат быстро пошёл на шум. Гедимин свернул к лаборатории. Он думал о чертежах, оставленных Айзеку, и о том, полезет ли в них Кенен Гварза — и предупреждал ли его Айзек о планах построить экспериментальный реактор прямо на холме. «Как-то мы тут всё… по отдельности, что ли. Никакой организации,» — сармат вспомнил «Гекату» и сердито сощурился. «Трудно без координатора.»

22 день Мысли, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Скафандры не снимать, пластины не сдвигать! — в очередной раз предупредил Айзек, окинув сарматов подозрительным взглядом. Они всей толпой набились в лабораторию — два десятка филков, четверо Старших — и в отсеке стало очень тесно. Гедимин, прижатый к переборке, старался лишний раз не шевелиться — двое в лёгких комбинезонах стояли чуть ли не у него на ногах.

— Все запомнили? — Айзек повысил голос. — Потерпите без купания до темноты! Когда Пламя угаснет, эффект уменьшится. До тех пор — максимальная осторожность!

Он выразительно посмотрел на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— Ну да. От меня — «максимальная осторожность». А эти пусть бегают в тряпье без шлемов?

Он повёл плечом, указывая на толпу филков. Те недовольно на него покосились. В этот раз они были в шлемах — и, если они их не поснимают на выходе, была надежда, что ипроновая фольга прикроет мозг от опасного излучения.

— Шлемы не снимать! — Айзек обвёл мелких сарматов недобрым взглядом. — Респиратор сдвинуть можно, но череп должен быть прикрытым. Сейчас Гедимин и Вепуат отведут вас к аборигенам. Если оттуда уйдёте — передвигаться всей толпой, не разбегаясь!

— Можно есть их ягоды? — спросил кто-то из филков. — А другую еду?

Айзек едва заметно поморщился.

— Только ягоды и чистую воду. Ничего больше у местных не брать. Всем ясно?

…Гедимин ещё раз пересчитал филков — вроде бы никто не отстал. Лагерь остался позади, впереди стояли волокуши аборигенов — две полевые кухни с ярко горящей жаровней между ними. Вокруг неё сидели Бронны и Скогны — по нескольку особей с каждой стороны. Собрались ещё не все, но корзинки с ягодами курруи кто-то уже принёс. Завидев сарматов, они зашевелились, кто-то встал с места и протянул ближайшему филку ладонь. На ней было несколько ягод.

— Как же вас много-то… — пробормотал Вепуат, отступив на шаг от группы филков и окинув её долгим взглядом. — Устраивайтесь тут. Местные говорят, что рады вам. Никуда не бегать, ксеноорганикой не увлекаться!

Филки поморщились, но промолчали. Гедимин смотрел, как они рассаживаются вокруг жаровни, как из-под каждого навеса приносят ещё одну, и круг аборигенов растягивается в эллипс. Двое Броннов притащили огромную, в их рост, корзину, и сармат удивлённо мигнул — кажется, запасаясь ягодами, они учли всех жителей холма Элидген, до последнего филка. «И меня тоже,» — он криво ухмыльнулся. «Моей порции как раз хватит на пять новых филков. Ладно, если им так спокойнее, пусть едят. Где тут отхожее место, они уже знают.»

— Интересно, что Айзек послал их именно сюда, — тихо сказал Вепуат, отходя от полевых кухонь. — Не под лабораторные экраны, не в барак под защитное поле…

Гедимин пожал плечами. Он смотрел на красную дымку. Подсвеченная жаровнями, она поднималась от поблескивающих «грибов», плохо различимых в темноте. И Гедимин точно помнил, что раньше её столбы вытягивались выше.

Он подошёл к ближайшему туманнику, заглянул в его «чашку» — её дно было прикрыто водой. Пар еле-еле курился над ней, как будто внутри растения сломался какой-то испаритель. Гедимин, озадаченно хмыкнув, тронул «гриб» пальцем, потом покосился на термометр — за ночь воздух незаметно остыл до плюс девяти. «Ага, понятно,» — сармат перевёл взгляд на туманники и слабую дымку над ними. «Уже не так жарко, можно не стараться… Повезло им. Вчера дымили на последнем издыхании.»

— Опять холодает, — вздохнул Вепуат. — Пойти, что ли, вылетать «трилобитов»? На улице уже не захотят, придётся в душевой. Побьются они там когда-нибудь о стены…

— Сиди в лаборатории, — нахмурился Гедимин. — Мало ли, что им померещится.

Он покосился на дозиметр. Сигма-излучение пока было слабым, прибор не отметил ни одной вспышки, но сармату было слегка не по себе.

— Ничего, я куполом накроюсь, — отмахнулся Вепуат. — Пока не рассвело, успеют полетать.

Он пошёл к бронеходу. Гедимин проводил его недовольным взглядом и свернул к лабораторному шатру. «Излучатель забрали, чертежи ещё не одобрили. Можно поделать опыты с колёсами и шарами. Но смысла в этом мало — применять всё равно не будут. Слишком рискованно… Тогда займусь волокнами. Надо взять у Скогнов то, чем они кормят зверей. И попробовать измельчить и отферментировать…»

…Через четыре часа дозиметр зафиксировал первую лучевую вспышку. Гедимин встал из-за стола, прислушался — в лагере было тихо, никто не орал и никуда не бежал. Выждав пару секунд, сармат сел на место. «Вроде всё спокойно. То ли ягоды помогли, то ли шлемы…»

Ещё через полчаса, утилизировав всё, что осталось после бесполезных опытов, Гедимин вышел из шатра. С волокнами не ладилось. «Всё равно не та структура,» — думал сармат, досадливо щурясь. «Очень много грубых остатков. Чем-то ещё надо их расщеплять. Или проварить подольше?..»

Дозиметр снова сверкнул экраном — эта вспышка была сильнее предыдущих. Несколько секунд Гедимин, застыв на месте, ждал криков, топота, а может, и грохота, но слышал только негромкие голоса на окраине. Филки говорили между собой, аборигены приглушённо попискивали, иногда можно было различить речь филка, перешедшего на местный язык. Сармат осторожно выглянул из-за шатра — все по-прежнему сидели вокруг жаровен, и корзина с ягодами курруи стояла наготове. Бронны пустили по кругу горшок с каким-то питьём, и Гедимин недовольно сощурился, увидев, как из ёмкости отпивает филк — судя по красно-зелёному скафандру, Таркасан. «Вот скрутит ему живот в дороге… Или в портале — тоже не лучше,» — сармат, морщась, отвернулся и скрылся за шатром. То, что филки до сих пор не бегают и не орут, пугаясь галлюцинаций, сильно успокаивало, — ради этого можно было потерпеть ксеноорганику.

На запястье опять засветилось и угасло. Гедимин отодвинул пластину, сверился с дозиметром — вспышка была очень сильной, и за ней шли другие, более слабые, не зажигающие экран, но, тем не менее, фиксируемые.

«А интересно,» — сармат, отступив за шатёр, задумчиво сощурился на дозиметр. «Что именно эта штука делает с мозгом? Что я увижу, если сниму шлем?»

Он огляделся по сторонам — никого вокруг не было. «Слишком близко к филкам,» — подумал сармат, проходя между шатрами. «Надо отойти, чтобы никого не покалечить. Мало ли что мне привидится…»

Из герметично закрытой лаборатории его никто не мог увидеть, но всё-таки он отошёл ещё дальше, за душевую, и только там остановился и огляделся, запоминая местность. «Тут стена, там склон, там обрыв. Снизу — гравий и растения,» — сармат медленно поднёс руку к шлему, сдвигая височную пластину. «Увижу что-то неприятное — снова закроюсь, это недолго.»

Он замер на месте, считая секунды. Вокруг была всё та же равнина, и другие, вдалеке, от неё не отличались. Туманники снова «задымили» — видимо, потеплело — но на этом отличия и заканчивались.

«Ничего,» — подумал Гедимин, выждав пару минут. «Ничего мне показывать не хотят. Вспышка прошла, теперь — ждать следующей. Пойду пока…»

— Эй, теск!

Этот голос не принадлежал ни сармату, ни филку — и это точно не был Руниен, единственный человек на Равнине, которого видел Гедимин. В пяти шагах от ангара душевой стояла «макака» в уличном комбинезоне. Шлема на ней не было, респиратор, по «мартышечьему» обычаю, болтался на груди на единственном ремешке. «Макака» приветственно помахала бластером, и Гедимин слегка шевельнул ладонью.

— Ага, живой, — человек довольно хмыкнул. — И чего встал столбом? Много вас тут ещё?

Гедимин мигнул.

— Ты откуда взялся? — спросил он, растерянно глядя на невозмутимую «макаку». Та ухмыльнулась.

— Я? Мы тут живём. Это вы вечно откуда-то валитесь. Землю загадили, так сюда пришли?

Гедимин недовольно сощурился.

— Вы гадили не меньше. И сильно дольше. Так что, люди знают о Равнине?

«Макака» снова ухмыльнулась.

— Теск! Вечно вы, переростки, считаете себя умнее всех. Мы давно тут. Во-он там — видишь купол?

Гедимин ошеломлённо мигнул. Там, где ещё пять минут назад было чёрно-жёлтое плато с редкими туманниками, стоял гигантский составной купол из металла и фрила. Он занимал весь холм — и явно уходил глубоко под него. Над куполом поднимались кольчатые ветвистые мачты.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин, поворачиваясь к человеку. Тот ухмыльнулся шире прежнего.

— То-то. Это тебе не флот на Луне!

— И что, когда мы сюда пришли… — Гедимин уставился на гигантский купол — всё подсказывало ему, что мгновенно такие сооружения не строятся. — Эта штука уже была? Вы за нами наблюдали?

— За вами, тесками, нужен присмотр, — отозвался человек с кривой ухмылкой. — Не уследишь — уже всё в ирренции, уже натыкано станций… Вы стройтесь, стройтесь. Адаптированная АЭС нам пригодится. А то на экраны ипрона не напасёшься!

Гедимин вспыхнул. Кулаки непроизвольно сжались, глаза сошлись в узкие прорези. Он двинулся к человеку, но его уже не было. Что-то яркое сверкнуло совсем рядом, и сармат, обогнав грохот взрыва, зарылся в гравий. Он считал секунды, судорожно нашаривая крепления сфалта и ожидая новой вспышки, но всё было тихо. Гедимин привстал на локте — и увидел, как над обрывом разворачиваются орудия крейсера. Новая вспышка заставила его уткнуться в гравий. За спиной громыхнуло.

«Душевую, наверное, снесёт…» — сармат медленно, вжимаясь в гравий, пополз в сторону. Ему удалось сдёрнуть со спины сфалт, оставалось только подтянуть его под себя…

Броня на запястье заскрежетала, и Гедимин, изумлённо мигнув, уставился на торчащие из корпуса плазмореза клешни. Приклад ощетинился шипами, между ними смотрели на сармата глаза на коротких стебельках. Гедимин дёрнул руку на себя — и втяжные челюсти, выросшие на месте сопла, изогнулись и ударили его в грудь. Захрустела сминаемая броня.

— Врёшь! — от собственного вопля у Гедимина зазвенело в ушах. Он крепко зажмурился и ткнул пальцем в шлем, вбивая на место недостающую пластину. «Мой сфалт не может на меня напасть,» — пульсировало внутри черепа. «Никогда!»

Боль в «укушенном» запястье и «ушибленных» ключицах прошла через двадцать секунд. Ещё через десять сармат, тяжело дыша, открыл глаза и приподнялся с земли. Вокруг не было ничего, кроме ангара душевой, гравийных россыпей и редких туманников. Помянув про себя уран и торий, Гедимин выпрямился, быстро оглянулся на лабораторию (не видел ли кто его позора?) и перевёл взгляд на плато, ещё недавно бывшее гигантской купольной колонией. На месте металла и фрила снова был дикий камень, мачты превратились в редко торчащие деревья, но сармат поймал себя на мысли, что хочет подойти и потрогать всё это руками — мозг, подвергшийся лучевому удару, всё ещё путал реальность с галлюцинациями.

Гедимин провёл пальцем по соплу сфалта (оружие снова висело за плечом — и, скорее всего, там оно и пробыло, пока сармат сражался с видениями) и сердито фыркнул. «Чтоб мой сфалт на меня напал? Надо же было додуматься!»

Он ещё раз огляделся по сторонам — никого из разумных существ вокруг не было — и, облегчённо вздохнув, пошёл к шатру. «До темноты надо сидеть тихо. Хватит с меня галлюцинаций.»

…В красном свете жаровен туманники, растущие у лаборатории, тускло блестели. Дымки над ними не было. Гедимин покосился на термометр и кивнул собственным мыслям. «Опять холодает. Местная осень…»

Он остановился, услышав шипение пневмозатворов и гул трапа — кто-то массивный спускался навстречу.

— Атомщик! — Айзек подошёл вплотную и подозрительно посмотрел на его шлем. — Ага… Ну, очень хорошо. Я-то опасался, что ты не выдержишь и пойдёшь искать приключений… Ничего странного не видел?

Гедимин качнул головой.

— Ну так что решили? — нетерпеливо спросил он. — Строить реактор, или Гварза сам построит?

Айзек поморщился.

— Начинай сооружение бункера, — велел он. — Мы с Кененом внесли некоторые коррективы — ничего значительного, так, для подстраховки. Золотую глину не экономь! А вот ипрона пока нет. Экранируй полями, а мы предупредим местных, чтобы рядом не ходили. Насчёт твэла — будем договариваться.

23 день Кислоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Что-то зашуршало у изголовья, и по пальцам потянуло холодным ветром. Гедимин приподнялся с подстилок, тяжело встряхнул головой и услышал странный хитиновый треск. За рукой, поднятой с пола, что-то волочилось. Сармат кое-как открыл глаза и выпрямился, выбравшись из-под стола на свет, ближе к зелёной лампе.

— Hasu!

На его рукаве от запястья до локтя топорщились заострённые чешуи. По центру каждой был пирамидальный выступ, на вмятой вершине которого словно перекатывалась блестящая чёрная бусина. Сармат взглянул на вторую руку и выругался ещё раз.

«А они… податливые,» — отметил он через пару секунд, приглаживая левой рукой вздыбленную чешую на правой. Чёрные щитки легли на золотистую подложку, но все шипы и вмятины остались на месте — нормальный вид обшивка никак не принимала. «Мать моя пробирка…» — Гедимин с тяжёлым вздохом приподнял плечи и резко встряхнулся. По всему телу загремели чешуи, снова становясь дыбом. «Ага, так лучше. Удобнее отламывать.»

С «очисткой» скафандра он провозился чуть ли не час. «Мутировавшая» броня снималась легко, лишь кое-где пришлось поддеть когтем. Ссыпав всё на относительно чистую подстилку из шкуры, сармат положил на стол плазморез и, угрюмо щурясь, свернул из защитного поля плавильную камеру. Секунду спустя горка чёрной чешуи превратилась в кипящий шар расплава. Гедимин «кипятил» её, уже ставшую жидкой и готовую испариться, почти минуту. Она ещё долго булькала и дымилась в глубоких поддонах, и всё равно сармату казалось, что булькает она как-то неправильно. «Надо ещё облучить. Кьюгенов на сто-сто пятьдесят,» — мрачно думал Гедимин, в сверкающей золотистым слоем броне выходя из шатра. «Если в душевой свободно, там этим и займусь.»

Попавшиеся по дороге Бронны, волокущие куда-то большой свёрток, остановились и уставились на сармата. На их взволнованное верещание из-за шатров вылетела стая нхельви в два десятка особей — и увязалась за Гедимином. Пока он добирался до душевой, стая выросла до полусотни особей и следовала за сарматом по пятам, будто впервые его увидела. В жёлтом свете фонаря ипрон светился ярко — Гедимин думал, что его видно со всех краёв плато и даже с соседних холмов. Запоздало прикрыв фонарь ладонью, он вошёл в душевую. Нхельви с разочарованным писком отпрянули от закрывающейся двери. «А они, интересно, моются?» — мелькнуло в голове. «Это навряд ли. Животные есть животные…»

Гедимин пришёл в душевую позднее обычного — сушильня в предбаннике уже была свёрнута и разобрана, вещи комендант унёс в барак (на этот раз ничего не забыв), а из прикрытого помещения душевой доносились клёкот и хитиновый треск — «трилобиты» носились по ангару, щёлкали спинными щитками и перекликались под сводчатым потолком. Гедимин недовольно сощурился. «Зайти через пару часов? Сколько Вепуат будет их гонять — час или два?»

— Там кто-то есть? — неуверенно спросили изнутри, и дверная створка немного отодвинулась. В неё тут же чуть не врезался «трилобит». В последнюю секунду он извернулся и сел на шлем Вепуата. Разведчик, не глядя, смахнул его на плечо.

— А! Заходи, чего мнёшься? — радостно ухмыльнулся он, увидев Гедимина. — Плюс пять на улице, но зверинец надо вылётывать. Я немного подогрел тут воздух…

Гедимин кивнул.

— Ты надолго? Мне надо обшивку напылять, — он щёлкнул пальцем по своему нагрудному щитку, золотящемуся ипроном. Вепуат хмыкнул.

— Ещё не надоело? Чем тебе мешают чешуйки? По-моему, удобно.

Он повёл плечом, и щитки на его скафандре мелко задрожали, сбрасывая с себя воду. Гедимин поморщился. Броня Вепуата давно начала «мутировать» — и сармат видел, что трансформация ещё продолжается. Чешуи всё сильнее вытягивались, превращаясь из аккуратных щитков в удлинённые перья с волнистой кромкой и уже проступающими стержнями и волокнистой структурой.

— Щупальца не отрасти, — буркнул Гедимин, неприязненно глядя на пернатый скафандр. — Дроны твои, кстати, где? Сегодня декомпрессия, помнишь?

Вепуат фыркнул.

— Ночью твоя декомпрессия. Дроны в порядке — ты же сам их вчера проверял. Будешь напылять обшивку? Я тогда отнесу всех в шатёр. Потом полетаем, всё равно нормальной тренировки тут не устроишь.

…Чёрная масса после облучения и повторного нагрева до семисот градусов уже не проявляла никаких странностей; новые пластины обшивки ложились на скафандр ровно, не проминаясь и не топорщась. Гедимин вспоминал «пернатую» броню Вепуата и брезгливо морщился. «Вот, казалось бы, — он ликвидатор. Должен знать технику безопасности. Так нет же…»

Когда сармат выходил из душевой, холм под ногами едва заметно дрогнул, и на окраине лагеря протяжно прогудело. Гедимин довольно хмыкнул, глядя на слегка посветлевшую землю, — сегодня Текк’ты появились рано, не дожидаясь рассвета. «Будут навёрстывать пропущенный день? Было бы неплохо. Интересно, сколько их. Если повезёт, уже сегодня займусь реактором…»

— Про Кьюссов спроси, — прошептал ему в наушник Вепуат, когда сарматы подходили к обрыву. Гедимин удивлённо хмыкнул.

— А сам чего не спросишь?

Сам он про Кьюссов почти уже забыл, хотя дважды в сутки выходил сканировать стройку в поисках посторонних существ и незнакомых предметов. В «ободранной» долине последнее время было тихо — столярная бригада вернулась в Ушт, чужаки затаились…

Ответить ему не успели — едва жёлтый свет фонарей коснулся обрыва, из долины поднялись сверкающие бронированные змеи. Гедимин, изумлённо мигая, насчитал семерых — Текк’ты и впрямь решили наверстать пропущенный «день мысли». «Как там Айзек говорил? Если им будет интересно…» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «От какой ерунды может зависеть стройка целой ИЭС, мать моя колба…»

— Спроси про Кьюссов, — велел он Вепуату. — И скажи, что мне нужны трое — будем лепить из камня. Остальные могут копать и складывать камни в кучу.

Громадные существа нависли над ним, склонив к нему головы. Смотрели они именно на него — не на Вепуата, хотя говорил на понятном языке он, а не Гедимин. Сармат подавил дрожь и нервно ухмыльнулся. «Они осторожны,» — напомнил он себе. «Ни подъёмник, ни ангар ни разу не ломали. И котёл Броннов не разбили.»

— Они говорят, что Кьюссы снова звали их на вкусную еду, — перевёл помрачневший Вепуат. — Из тех, кто здесь, не пошёл никто. Но они не знают, были ли там другие, что им сказали, и что они ответили. Они думают, что Кьюссы умеют… заставлять делать то, чего не хочешь.

Гедимин невольно поёжился. Существо ростом чуть меньше него, «заставляющее» гиганта-Текк’та, даже в воображении выглядело очень странно… но сармат знал по опыту, что размер тут не главное.

— Надеюсь, Кьюссы не причинят им вреда, — пробормотал он, не уверенный, что это стоит переводить. — Если они хотят говорить со мной — пусть приходят, я всегда здесь. А что насчёт работы?

— Ага, сейчас скажу, — закивал Вепуат. — Стой! Лепить из камня… Это ты реактор будешь строить⁈

Гедимин слегка удивился реакции, но всё же кивнул.

— Когда-то же надо этим заняться. Мне нужны трое. Двое будут лепить, один — уплотнять гравий на холме. И ещё… — он посмотрел вниз и едва заметно поёжился. — Надо будет спуститься за сырьём в шахту. Нужен отлежавшийся тектон, свежий не годится.

— В шахту… — повторил Вепуат и тоже поёжился. — Уверен, что это нужно? Может, сканером сверху посветить?

— Нужно, — ответил Гедимин и угрюмо сощурился. — Переводи!

Он слушал гул на низких частотах и смотрел, как Текк’ты, небрежно смахнув большую шахтную крышку, ныряют в скалу. Трое, оставшиеся наверху, разлеглись вокруг шахты, и на дне долины стало очень тесно. «Остались самые крупные,» — отметил про себя Гедимин. «Опытные рабочие для ответственного задания.»

— Ты жди тут, — сказал он Вепуату. — Я спущусь без подъёмника, на когтях. Скажи одному Текк’ту, чтобы следовал за мной. Отмеченные плиты надо будет поднять на холм. Вот сюда, подальше от тропы.

— На когтях? На восемьдесят метров? — Вепуат недоверчиво покачал головой. — Зря ты это. Нет никакой спешки. Соберём подъёмник, найдём филка на рычаги…

Гедимин, молча дёрнув плечом, пошёл к спуску. За спиной что-то загудело, кости черепа неприятно задребезжали, и сармат недовольно сощурился. «Чего кричать-то? Дольше возиться с подъёмником, чем я спущусь и вернусь.»

Кто-то, схватив его за плечо, рванул к себе.

— Стой! — Вепуат рывком развернул Гедимина и вцепился в него двумя руками. — Никуда не лазь. Тебя спустят Текк’ты!

Его последние слова заглушил протяжный гул. Он исходил снизу, из шахты, и её ствол, казалось, дрожит от резонанса. Когда все звуки стихли, над сарматом склонился гигантский змей. Зазвенев чешуёй, он опустил голову на край обрыва.

— Залезай, — поторопил Вепуат оторопевшего Гедимина. — Тебя спустят, на месте всё им покажешь. На когтях! Додумался тоже…

Сердито фыркнув, он отошёл в сторону. Текк’т снова зазвенел чешуёй — видимо, ожидание начинало его раздражать. Гедимин неуверенно оперся руками на его «макушку», встал на небольшом ровном пятачке, подавляя желание выпустить когти, и уткнулся взглядом в чешую. Текк’т повёл головой — неожиданно плавно, будто в самом деле берёг «седока» — и медленно начал уходить в скалу. Гедимин чувствовал, как опускается всё ниже, пока не завис над тёмным стволом шахты. Внизу мелькнула сверкающая чешуя, а потом мимо поплыли каменные стенки. Кое-где из них выступали витки блестящих спиралей, иногда выглядывал чей-то глаз. Гедимин заставил себя отвлечься от окружающих существ и ненадёжной поверхности под ногами и взялся за сигма-сканер — пока его плавно спускали в шахту, как раз было время «посмотреть» на плиты-заготовки и прикинуть, из чего выбирать.

Текк’т мягко стряхнул его с макушки. До твёрдой поверхности оставалось метра полтора; Гедимин бесшумно спрыгнул и, прикрепив фонарь к шлему, двинулся к штабелям заготовок. Он внимательно смотрел по сторонам, но видел только одного Текк’та, и то не полностью — тот двигался в толще скалы, оставив над поверхностью всего три метра туловища. Когда сармат подошёл к штабелю, из стены высунулись ещё две головы. Они пристально следили за Гедимином, и ему не сразу удалось сосредоточиться на свойствах камня.

«Вот эти стопки,» — он тронул когтем жёлтую поверхность, немного присыпанную пылью. «Перевёрнутые, к ним ничего сверху не добавляли. Здесь — самые старые заготовки, внизу — более свежие. Так… Верхние четыре плиты, надо полагать. Компактная всё-таки штука — тройной тектон…»

Полосы распылённого фрила зашипели, остывая на холодном камне. Они легли на плиту крест-накрест, и ближайший Текк’т придвинулся к ней ближе и высунул язык, «щупая» воздух. Гедимин поставил ещё три метки и похлопал ладонью по каждой из плит. Что-то — довольно аккуратно для гигантского змея — толкнуло его в лопатку, сармата повело вперёд, но он удержал равновесие. Когда он обернулся, перед ним была открытая пасть. Текк’т откинул челюсть на девяносто градусов, нелепые длинные зубы выгнулись дугами. Гедимин посмотрел под ноги, на нижнюю челюсть — беззубую, со странными волнистыми выростами, выпирающими из десны. Он услышал громкий гул, тут же подхваченный эхом, и, поёжившись, шагнул вперёд. В пасти он помещался только сидя. Текк’т чуть опустил верхнюю челюсть, и Гедимин пригнулся, опасаясь, что существо его сдавит, но нёбо даже не коснулось его макушки. Змей держал его на нижней челюсти, как на ладони. Качнувшись из стороны в сторону, он рывком поднялся на десяток метров и быстро пошёл вверх по стволу шахты. У Гедимина заложило уши, он судорожно сглотнул — и обнаружил, что его уже поднимают над поверхностью земли, дальше, к обрыву, где стоит, застыв среди валунов, взъерошенный Вепуат. «Все перья дыбом,» — нервно ухмыльнулся Гедимин, вылезая из чужой пасти на твёрдую поверхность. Броня блестела от слюны.

— Спасибо, — выдохнул сармат, обернувшись к долине. Змей уже нырнул в скалу — только сверкающая дуга мелькнула над шахтой. В мозгу мелькнуло что-то про нейтронную дезинфекцию, но из провала уже поднималась ещё одна пасть, сжимающая массивную плиту, и сармат подался назад, отгоняя Вепуата от края. Тот встряхнулся всем телом, с резким стуком опуская «перья» на броню.

— Такой вот способ перевозки, — Гедимин ухмыльнулся, скрывая волнение. — По мне, на голове лучше. Но им, видно, удобнее в пасти.

— Ага, — отозвался Вепуат. — Он-ни так всё носят. Чт-тобы не выпало. Н-но выглядело эт-то…

Он содрогнулся. Гедимин положил руку ему на плечо и снова повернулся к обрыву. Чуть поодаль от тропы уже лежала первая плита тройного тектона, ослепительно жёлтая в жёлтом свете. Из шахты поднимали вторую.

— Скажи им, чтобы ждали тут, — деловито сказал Гедимин, стряхивая оцепенение — даже в этом странном мире работа оставалась работой. — Я пошёл за глиной.

…Гравий дрожал под ногами. Гедимин расставил шире пальцы, балансируя на ненадёжной поверхности. Можно было отойти ещё на десяток метров, но он и так уже отступил дальше некуда. За ангаром душевой, на склоне плато, плавно уходящем вниз, гравий поднимался волнами — над ним вздымались кольца Текк’та. Существо дрожало всем телом, сминая, склеивая и утрамбовывая мелкие обломки, и на десятки метров от него поверхность ходила ходуном. Гедимин стоял поодаль, глядя то на сбоящий сигма-сканер, то на дозиметр, улавливающий мощные волны сигма-излучения. Рядом держался Вепуат — ёжился, морщился, но терпел и не уходил.

— Когда он — собьёт — камень — плотнее, тряска — должна — ослабнуть, — отрывисто проговорил Гедимин, стараясь не прикусить язык. Кроме волн сигма-излучения, его очень занимали нхельви — где-то сотня особей рассредоточилась по периметру «дрожащего участка». При их малой массе зверьки подлетали сантиметров на пять от каждого сотрясения, но никуда не уходили.

Гравий замер. Текк’т высунул голову из свежепроделанного проёма и задумчиво лизнул камень.

— А нам тут обязательно стоять? — быстро проговорил Вепуат, с надеждой глядя на Гедимина.

— Иди, не держу, — отозвался тот, глядя на экран сканера. Без встречных волн «сигмы» прибор наконец показал структуру недостроенного «бункера» — гравий уже уплотнился на полметра по намеченному контуру, но до монолитного камня ему было ещё далеко. В наступившей тишине был отчётливо слышен грохот на другой окраине — там двое Текк’тов гоняли вдоль обрыва каменный шар, периодически расплющивая его в лепёшку. Тройной тектон был очень плотным, вбивать в него ещё и золотистую глину было тяжело даже подземным гигантам.

Текк’т убрал голову из одного проёма и тут же высунул её из другого, на пять метров ближе к Гедимину. Это был вход в наклонный коридор. Змей тщательно «облизал» его потолок, ткнулся головой в пол и оглянулся на Гедимина. Сармат одобрительно кивнул и поднял руку в жесте превосходства. В груди пульсировало тепло — в кои-то веки всё шло по плану.

Существо нырнуло в коридор, и земля снова задрожала. Гедимин повернулся к лагерю.

— Идём, — сказал он Вепуату. — Контур он наметил, теперь пусть уплотняет. Надо посмотреть, что там у месильщиков.

…Рыхловатая порода, содержащая в себе чёрный песок, дробилась легко и безо всяких приспособлений. Разбив в мелкую крошку ещё один кусок спрессованного гравия, Гедимин поднял «мешок» из защитного поля — там уже набралось семь центнеров сырья — и понёс в лабораторию. Трап под его ногами ощутимо поскрипывал, и сармат недовольно щурился. «Расшатали. Пора менять. От полутора тонн скрипеть не должен.»

Его встретило весёлое фырканье — Айзек, устроившийся за столом Вепуата, при виде сармата не удержался от смешка. Гедимин, сдержанно кивнув ему, понёс груз дальше, к литейной станции. Кто-то недавно её занимал — вентиляция работала на полную мощность, тигли дымились, остывая. «Загружу её впритык,» — думал сармат, высчитывая про себя объём. «И хорошо, если по второму разу грузить не придётся. Хотя бы четырнадцать килограммов на выходе…»

— Что там у тебя? — спросил Айзек, оторвавшись от записей.

— Чёрный песок. Оболочки твэлов, — отрывисто ответил Гедимин, подбирая параметры нагрева. Пустая порода должна была испариться, не слипаясь в комки и не смешиваясь с полезным сырьём.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— А у тебя тут бурная деятельность. Весь холм трясётся и грохочет. У меня уже все спросили, что нового ты строишь. Ты знаешь, что по местным меркам мы уже город?

Гедимин мигнул.

— Какой город⁈ Это стойбище даже на посёлок не тянет.

Айзек покачал головой.

— Каменный город. С тремя длинными башнями. А теперь ещё и четвёртая, только какая-то странная… Гедимин, ты закладываешься на то, что этот длинный корпус будет деформироваться?

Гедимин едва заметно сощурился — с тех пор, как он переехал на Равнину, все так и читали его мысли.

— Я и хочу проверить пределы деформации, — сказал он. — Хочу узнать, армировать мне реакторы или нет. Не хочется вносить неоднородность. Тем более — такой… странный материал.

Айзек кивнул.

— Да, армировать реактор древесиной — немного… странно. Но металл туда тоже не засунешь. А цельноипроновый корпус мы не потянем… Что у тебя вообще с сырьём? Ипрон, мифрил, — пока хватает?

Гедимин пожал плечами.

— Если есть ещё запасы — вези, лишним не будет. Хотел экранировать крышку снизу, чтобы не фонила…

Айзек качнул головой.

— Пусть фонит. Все предупреждены, что рядом с ней делать нечего. У тебя, говорят, снова броня мутировала?

Гедимин скользнул быстрым взглядом по скафандру Айзека — на нём признаков «мутации» не было. «Декомпрессия всё-таки на пользу,» — подумал он. «Может, и мне…» Внутренности судорожно сжались, и Гедимин оборвал мысль и недовольно сощурился.

— Привези ещё чёрного фрила. Пластины с каждым разом тоньше, скоро совсем растают.

…Туманники, выкопанные на площадках, где сейчас работали Текк’ты, росли теперь у полевых кухонь. Гедимин уже смутно помнил, где посадил их, и не был уверен, что смотрит именно на них, а не на растения, которые были тут и раньше. Ни один «гриб» не «дымил»; «чаши» до половины наполнились водой. Бронн с ложкой и кувшином обходил растения, собирая жидкость. Его уши были убраны под капюшон, но рядом с Гедимином начинали любопытно топорщиться. Из шатра Вепуата доносилось недовольное хрюканье — «трилобиты» отогрелись и не хотели сидеть смирно.

«Хорошо, что Текк’ты не мёрзнут,» — думал Гедимин, проходя мимо палаток. «А мне в шатре нужна термопластина. Прохладно.»

24 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Многочисленные крылья «трилобита» затрепетали. Он вильнул хвостом и заложил вираж. Вепуат грохнул кулаком о кулак, но поздно — посреди воздушного манёвра животное с треском врезалось в стену, отскочило к потолку и прокатилось по ребристому полу уже на спине, дёргая брюшными крючьями. Вепуат кинулся к нему. Гедимин, помянув про себя уран и торий, огляделся по сторонам. Второй «трилобит» спикировал ему на плечо. Третий, повиснув на стене, смотрел во все глаза на упавшего сородича, и его полувыпущенный хоботок мелко дрожал.

— Да чтоб вас всех… — пробормотал Вепуат, поднимая «трилобита» с пола. Тот перевернулся на брюхо и смирно повис на его руке. Беспокойства он не выказывал.

— Смотри, — буркнул Вепуат, прикасаясь пальцем к одному из боковых щитков. На тонком краешке не хватало фрагмента размером с ноготь.

— Новый вырастет? — спросил Гедимин. Вепуат поморщился.

— Это мелочь, слабый ушиб. Но если так и дальше пойдёт, они все побьются. Тут тесно, снаружи — холодно… Ah— hasu!

Гедимин сочувственно хмыкнул. «Надо же было ему натащить себе зверья! Дроны хотя бы не болеют, месяц пролежав на полке.»

— Как думаешь, — медленно начал он, вспоминая строение Равнины. — Во всех местных областях одинаковый климат? Если, например, выйти из Сфена Земли…

Вепуат насторожился.

— Вряд ли он тут одинаковый, — задумался он. — Если даже геология разная — и сильно разная… Где-нибудь в Сфене Льда явно холоднее, в Сфене Огня… Ядро Сатурна! Так вот ты к чему подводишь…

Оба сармата, не сговариваясь, повернулись туда, где за стеной ангара и дальним обрывом лежал неприметный разлом.

— Когда я там пробегал, — Гедимин недовольно сощурился, вспоминая неудачную вылазку, — там было заметно теплее. Сейчас — не знаю. Но если название как-то связано с климатом…

— Вулканическая деятельность должна приводить к нагреву, — уверенно сказал Вепуат. — Даже здесь, на Равнине, лава — горячая, а облака пепла — плотные. Не исключено, что там плюс двадцать…

Он почесал «трилобита» под головным щитком и надолго задумался.

…Блестящая жёлтая колонна, поднявшаяся было на четыре метра, вдруг осела и сплющилась, на глазах превращаясь в бесформенный ком. Два гигантских змея ухватились за него, дёрнули каждый в свою сторону — и ком растянулся в толстую ленту с неровными краями. Её снова скомкали, с грохотом прокатили по площадке, потыкали мордами — и опять растянули измятый камень в ленту, уже более тонкую. Гедимин смотрел, как она скручивается в жгут, принимая форму очень кривой толстой трубы, и только стискивал зубы и сжимал кулаки. Он понимал, что сейчас лучше не влезать, — он дал Текк’там техзадание, а им уже виднее, как его выполнять, — но сдержаться было очень трудно. «М-мать моя пробирка! Почему они делают всё так… нелепо и нелогично⁈» — думал он, глядя, как труба растягивается и выравнивается, постепенно теряя форму жгута и обретая более понятные очертания. «Почему… Has— sulu!»

Что-то не понравилось Текк’там в трубе — они с недовольным лязгом снова скатали её в ком и принялись гонять по площадке, как здоровенный каменный мяч. Сармат стиснул зубы и отвернулся.

…На лабораторном столе под защитным полем остывали плёнки и трубки — всё, что можно было сделать из жёлтого гзеша. Гедимин скрутил жгуты из рыхлого волокна и положил их пропитываться в «жидкую молнию». Всего их было четыре — для четырёх «магнитных» катушек. Отдельно остывал пласт красного гзеша — толщиной с ладонь, с семью углублениями с одной стороны. «Будет фонить,» — думал Гедимин, в очередной раз проверяя процент металла. «Но разрушиться не должен, даже после заражения. А расплавится — заменить недолго.»

Он отложил анализатор и сел к столу. Перед ним лежали «приборы» — если это можно было так назвать: два планочных радиометра с разной чувствительностью и небольшой шар из жёсткого гзеша, наполненный водой. Фрагмент верхней части шара был срезан и заменён длинным пузырём с тонкими стенками; пустой пузырь сейчас свисал с ёмкости и выглядел донельзя нелепо.

«Газовый детектор нагрева,» — криво ухмыльнулся Гедимин, глядя на шар. «Хорошо, что ни Конар, ни Константин этого не видят. Перегрев он покажет, а большего от него не требуется.»

Гедимин посмотрел на радиометры и задумчиво сощурился. В этом наборе многого ещё не хватало. Нечем было фиксировать нейтронные всплески и пульсирующую «сигму»… да и наблюдать за приборами было очень неудобно. Два из них сармат собирался поставить внутри, в реакторе — и увидеть их можно было, только заглянув в его корпус. «Хоть сиди там, внутри,» — думал сармат, болезненно щурясь. «Даже металлическое зеркало не поставишь. Чёрный песок, что ли, отполировать? Если что останется после трубок — попробую…»

Две из семи «стеклянных» трубок — оболочек для стержней — сейчас медленно остывали на литейной станции, и Гедимин сдерживал себя, чтобы не стоять над ними с утра до ночи — как и над Текк’тами, пытающимися вылепить корпус реактора.

«И нормального щита управления у него не будет,» — думал Гедимин. «Смысла нет. Если ни датчиков, ни управляющих механизмов… Буду ходить с ручным облучателем и управлять с него. Посмотрел в реактор, увидел лишнее — облучил твэлы, облучил катушки, „подогрел“ камешки в вентиляции…»

«Вентиляционная система» и «колонны фильтрации» — если это можно было так называть — сармату тоже не нравились — даже простейший нагнетатель нельзя было поставить, не рискуя взорвать всю конструкцию. Оставалось надеяться на странные свойства местных минералов, конвекцию и батарею из десятка пластов волокна, пропитанных «жидкой молнией». На испытаниях пласты показали неплохой результат — пыль они, худо-бедно, улавливали, мелкую водяную взвесь впитывали… «Ну, вот и проверим, как быстро начнёт фонить вся округа,» — мрачно думал Гедимин. «Хотя — она и так фонит. Может, здесь не стоит так уж возиться с очисткой — всё равно никто не заметит…»

На окраине снова загрохотало — Текк’там не понравился очередной вариант реакторного корпуса, и они опять его смяли. Гедимин еле слышно помянул спаривание «макак» и потянулся к наушникам. Помочь рабочим он ничем не мог, а от того, что он сидел тут и напряжённо вслушивался в каждый звук, проку точно не было.

Наушники закрыть он не успел — на другой окраине хрипло взревела труба, а через пару секунд в шатёр влетел «трилобит». В этот раз шлейки на нём не болтались — он не сорвался с привязи, его отпустили специально.

— Работаешь? — Вепуат, увидев, как Гедимин выбирается из шатра, криво ухмыльнулся.

— Угу, — буркнул сармат, глядя, как «трилобит» садится на подставленную руку, втягивает все крылья и сворачивается вокруг запястья. — Чего зверей морозишь?

— Согреются, — отмахнулся Вепуат, накрывая животное защитным полем. — Пойдём смотреть на караван?

Труба снова взревела. Гедимин, встав на возвышении, видел у соседнего холма «знамя» какого-то посёлка. Оно было поднято над парой волокуш, медленно приближающихся к Элидгену. Впереди с посохом в руках шёл Гор. Дойдя до наезженной тропы, ведущей на подъём, он так же неспешно побрёл по ней; караван за его спиной свернул и поехал вдоль склона, пропав из виду. Труба проревела ещё раз и замолчала. Гедимин удивлённо мигнул.

— Айсиек, — страж, поднявшись на холм, подошёл к командиру экспедиции и притронулся крючковатой клешнёй к своей голове. — И Дим-мин, и Вепу-а, и Кен-нен, — радостно всех вас видеть. Груз для Алгота здесь. Его поставят внизу, у холма. Если этого будет мало, Бронны привезут ещё.

— Спасибо, — буркнул угрюмый филк. Вепуат, уткнувшись в спину Гедимина, приглушённо хрюкнул. Филк неприязненно глянул в его сторону и отвернулся.

— Надеюсь, из-за этого сады Алвена не останутся без удобрений, — ровным голосом проговорил Айзек, наклоняя голову. — Груз оставили с подветренной стороны?

— Да, обычно ветер оттуда не дует, — подтвердил Гор. — Бронны сказали, что этот холм не очень хорош для сада. Но если Алготу нужно, ему выберут хорошую долину. И ещё всем интересно, что именно он хочет вырастить.

Филк отчётливо скрипнул зубами. Вепуат снова хрюкнул в респиратор. Он уже совсем спрятался за спиной Гедимина — только звуки и выходили наружу.

— Мы разберёмся, Гор, — отозвался Айзек, жестом показывая филку, что тот может работать дальше. — Спасибо за быстрый караван.

— Да, мы дошли быстро, — Гор оглянулся на долину. — В этот раз не было препятствий от кочевников. Бронны даже не просили меня проводить караван — ни Сагаты, ни Джагулы не позарятся на такой груз.

Вепуат высунулся из-за спины Гедимина и прикрыл респиратор рукой, но смешок всё равно прорвался. Айзек недовольно на него посмотрел. Гедимин пожал плечами.

— Я пробовал сделать такие же волокна, — тихо сказал он Вепуату. — Получилось гораздо хуже. Видимо, дело в ферментах.

— Да я ничего, — отозвался Вепуат. — Помёт — сырьё не хуже любого другого. Остатками от промывки можно удобрить… что-нибудь. Но местных мы явно озадачили. Вон, посмотри на них!

Аборигены, оставив печи и горшки, собрались толпой у обрыва, разглядывая остановившийся внизу караван. Гедимин помнил, что именно под этим склоном у них отхожее место — ветер и правда дул в ту сторону и уносил неприятные испарения. «А промывать сырьё Альгот тоже будет там?» — на секунду задумался сармат. «Надеюсь, ему дали кого-нибудь в помощь. Хотя бы первичную промывку провести, до выделения волокон. А волокна пусть полощет в душевой, там всё отфильтруется…»

Белая вспышка ударила ему в глаза — Гор с силой вбил посох в гравий под ногами. Он вошёл на полметра и «зажёгся», посылая во все стороны световые волны. Аборигены, прекратив перешёптывания и смешки, сбежались к нему. Айзек, уже собравшийся куда-то идти, остановился, поймал за плечо Гварзу и вместе с ним шагнул к стражу.

— Что случилось?

С окраины донёсся протяжный гул, а две секунды спустя из гравия в полуметре от Гедимина высунулась бронированная голова. Текк’т не стал всплывать полностью — приподнял над поверхностью только макушку, глаза и верхнюю челюсть. Под землёй снова загудело.

— Пришёл предупредить всех сразу, — сказал Гор, выдёргивая посох из гравия. Белое свечение погасло.

— Будет два очень скверных дня, — сказал он. — Первый — завтра, второй — сразу за ним. Завтра придёт лёд, а за ним — пустота.

Бронн и Скогн, с двух сторон взявшиеся за его посох, заметно побледнели и прижали уши. Гравий заколыхался — Текк’т осторожно вытянул из-под земли ещё метр туловища и что-то прогудел. Страж качнул посохом.

— Это и так понятно, повелитель камня. Предупреди всех как можно быстрее. Равные Куэннам не осудят ни тебя, ни твоих сородичей.

Гедимин мигнул. Текк’т, будто что-то понял из речи Гора, мгновенно втянулся в землю. Грохот на окраине затих.

— Лёд? — озадаченно переспросил Вепуат. — Опять похолодает? Но ведь на Текк’тах это не должно сказаться. Они внизу…

Посох в руке Гора коротко вспыхнул.

— Они внизу, но лёд — везде. Завтра нельзя будет спать в шатрах. Берите весь кейек, всё, что даёт тепло, готовьтесь скрываться. Но лёд уйдёт быстро — ещё не его время. Остерегайтесь пустоты!

…Двое Текк’тов осторожно, плавно перетекая по поверхности, несли золотистую трубу с патрубками. Третий змей ждал их у неглубокого колодца на склоне. Гедимин и Вепуат стояли поодаль, глядя на гравий, на метр от проёма спрессованный в довольно плотную пёструю массу. Первичная утрамбовка была закончена; Гедимин уже хотел опробовать наклонный коридор, ведущий в реакторную камеру, но Текк’ты его отогнали. Сейчас они заталкивали в колодец недолепленную трубу и закрывали недоделанной крышкой. Третий змей сыпал в наклонный туннель гравий. Потом гравия насыпали и сверху, пока весь «реакторный отсек» не превратился в двухметровый курган.

— Они говорят, что такой камень не должен трескаться, — тихо переводил Вепуат; его глаза сузились и потемнели, и он то и дело оглядывался на шатёр. — В нём нет… непрочностей. Но его не успели доделать, и сегодня уже не успеют. Его оставят так. Если он всё-таки треснет, его перелепят заново.

— Похолодание до минус ста… — Гедимин оглянулся на шатры — общее волнение передалось и ему. — Камень, скорее всего, выдержит. А вот двери и окна…

— Ты же выжигал из дерева влагу, — напомнил ему Вепуат. — И пропитывал поры. Выдержат, я думаю. А где треснут — закроем полем.

Гедимин поморщился. Он не сомневался, что завтрашний катаклизм переживут и постройки, и существа — и, может быть, даже никто не пострадает. «Завтра — заткнём полем. А вот когда мы уйдём, а станция с филками останется, — чем они будут затыкать трещины?»

… — Склад закупорил? — повернулся к Гедимину угрюмый Айзек. Он как помрачнел при новости о «двух скверных днях», так его глаза и оставались тёмными. Гедимину тоже было невесело. Он полчаса провозился с ангаром столяров, раскладывая по вентиляции кейек и закрывая заглушки и шлюзы. Радовало только, что содержимому ангара не нужен был воздух — можно было закупорить его намертво.

— Завтра с утра добавлю кейека, — сказал Гедимин. — Сегодня нельзя — перегреется.

— Добавь, — кивнул Айзек. — И облучи как следует. Завтра он будет выгорать быстро.

Гедимин мигнул.

— Это как в день Мрака? — вспомнил он, как стремительно «портилась» цера, выгорая за считанные минуты. — Не просто похолодание, а ещё… какие-то твари?

Айзек покачал головой.

— Твари маловероятны — всё-таки не их месяц. Да и разломов в их Сфен поблизости нет. Но будет… неприятно. Всё, что может лопнуть от переохлаждения, из шатра неси в машину. Вечером все шатры положат, так что… Стол будешь перетаскивать или оставишь?

— В ангар столяров отнесу, — решил Гедимин. — Всё равно с утра туда идти. Айзек! А что с местной флорой и фауной? Она как всё это переживает?

Айзек пожал плечами.

— Послезавтра увидишь.

Мимо проехала волокуша. Она была нагружена доверху, а всё, что не поместилось, аборигены взвалили вьючному зверю на спину — он даже шёл, как показалось Гедимину, медленнее обычного. Повозка обогнула бронеход и свернула к бараку филков.

— В ангар столяров, значит… — задумчиво пробормотал Айзек. — Можно тебя попросить отвезти туда же все волокуши? Бочки нам будут нужны — наберём воды на день, как-нибудь их расставим… А вот волокуши деть некуда.

Гедимин кивнул.

— В ангар влезут. Может, лучше отправить аборигенов по домам? Они же раньше уезжали перед опасностью.

— А теперь не хотят, — отозвался Айзек. — С одной стороны — знак доверия, с другой… М-да, мне было бы гораздо легче, если бы они уехали на пару дней. У нас не так много безопасных помещений.

…Опустевший шатёр сложился, проминаясь внутрь, — Скогны вытащили кости-опоры, убрали главный шест, и кожух, больше ничем не поддерживаемый, лёг на фундамент. Зацепиться ему было не за что — Гедимин вынес из шатра всё, от стола до последнего бочонка с «вечным льдом». Недоделанные «магнитные» катушки отправились в лабораторию, материалы, пока ненужные, — в ангар столяров. Посреди опустевшего лагеря одиноко горела жаровня, но и рядом с ней уже стоял абориген и оглядывался по сторонам в поисках напарника. Все работы Скогны и Бронны отчего-то выполняли по двое, очень редко разделяясь, — Гедимин уже много раз это замечал и до сих пор периодически удивлялся.

— М-да, — услышал он в наушниках тихий голос Вепуата. Разведчик стоял рядом; перистые щитки его скафандра заметно взъерошились.

— Трилобиты что-то чуют, — сказал он, встревоженно глядя на Гедимина. — Все трое. Плотно свернулись и ни на что не реагируют. Я думал вылетать их напоследок…

Гедимин пожал плечами.

— Им виднее. Ты дроны поймал?

— А! Сейчас поймаю, — Вепуат взялся за пульт управления. Гедимин недовольно сощурился.

— Тебе пора на декомпрессию. О дронах забываешь, сам весь в перьях…

Вепуат отмахнулся.

— Мне не по себе из-за этого похолодания. Только и всего. Ну вот, вот твои дроны…

Два аппарата с тихим писком выплыли из темноты. Аборигены уже утащили жаровню — теперь лагерь освещал только фонарь у пояса Гедимина.

— В душевую пойдёшь? — спросил ремонтник у Вепуата. — Я буду закрывать её. Тебя ждать?

— Ага, отнесу дроны — и сразу туда, — отозвался тот. — Подожди пару минут… Смотри!

На краю освещённого пятна поднялся жёлтый паровой столб. Гедимин шагнул к нему и изумлённо мигнул — таких «гейзеров» на холме было много. Они поднимались от каждого туманника. Все растения отчаянно «дымили», и сармат видел, как их «чаши», ещё недавно мясистые, сплющиваются, их стенки утончаются и втягиваются в гравий. Теперь они уже не торчали над поверхностью, как грибы, а превратились в заглублённые воронки.

— Около нуля, — Вепуат покосился на термометр. — Сбрасывают влагу… Вообще, они довольно холодостойки.

Гедимин пожал плечами.

— Есть организмы, живущие на поверхности Титана. А там под минус двести. Приспособляемость… Меня больше смущает широкий диапазон температур. Можно жить при минус двухсот, но с разбросом в те же двести… Странные, в общем, тут формы жизни.

…Туманники дымили долго — Гедимин успел дойти до душевой, а они всё сбрасывали влагу, выжимая её из каждой поры.

В ангаре было тепло — комендант недавно стирал вещи в горячей воде, и пар ещё не осел. Гедимин с трудом протиснулся вдоль стены — весь предбанник был занавешен мокрым бельём. Тонкие края тряпок уже покачивались на сквозняке — вентиляция работала на полную мощность, некоторые предметы частично высохли. Гедимин пересчитал их и еле слышно хмыкнул — тряпичных носков уже не осталось, на перекладинах висели только жёлтые, сделанные из пористого гзеша. «Видимо, испытания прошли успешно,» — подумал сармат, трогая тонкую, но крепкую «ткань». «Альготу, вон, привезли сырьё для рубах и подштанников. У поселенцев будет нормальная одежда… из странного сырья, но это ладно. Выварка из медуз и слизь червяков — тоже те ещё материалы…»

Сармат, не останавливаясь в душевой, прошёл в технологическое помещение — перекрыть скважину, проследить, чтобы в трубах не застоялась вода, оценить её объём в цистернах. «Остатки надо будет спустить,» — думал он, глядя на термопластины. «Эти штуки понадобятся в жилых зданиях. Душевой придётся пожертвовать. Просушу её с утра… надеюсь, ничего тут не лопнет.»

За спиной прошуршала дверная створка.

— Вода ещё есть? — спросил Вепуат. — Не остыла?

Гедимин сунул термопластину в цистерну.

— Нам хватит. Остатки спустим. Завтра точно будет не до мытья.

Вепуат вздохнул.

— Надеюсь, на станции термоизоляция будет работать лучше. Знаешь, что Айзек завтра отменил декомпрессии? Мол, переезд в такую погоду слишком опасен…

Гедимин пожал плечами.

— Бронеход должен выдержать… Но без лишнего риска, и правда, лучше.

Когда сарматы выходили из душевой, воды в цистернах уже не осталось, а по ангару гулял ветер — Гедимин усилил ток воздуха так, что колыхаться начало даже мокрое бельё. Снаружи термометр показал минус пять; в жёлтом свете над туманниками ещё клубилась поредевшая дымка, но паровые гейзеры уже пропали. Гедимин подошёл ближе, посветил на само растение — оно больше не блестело от влаги, утончившиеся стенки потемнели и ссохлись.

— Может, оно дохнет? — неуверенно предположил он. — Оставит сейчас какие-нибудь споры…

Вепуат покачал головой.

— Да нет. Нет там никаких спор. Просто такое сушёное состояние.

Двери барака были наглухо закрыты; сканер показал, что задвинуто несколько створок — система шлюзов сохраняла внутри тепло. Гедимин видел спящих филков — они все влезли в первые десять отсеков, даже Дасьен, покинув комендантскую, перебрался в спальню. В его комнате, зарывшись в войлок и шкуры, дремал кто-то из Старших. Гедимин направил сканер на дальнюю часть ангара и нашёл второго — тот забрался в спальный кокон вместе с плазмомётом. «Гварза здесь. А в комендантской — Айзек,» — сармат недовольно сощурился. «Чего ему в лаборатории не спалось⁈ Когда потеплеет, соберу все тряпки на дезинфекцию.»

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Аборигены — компактные существа, — прошептал он, показывая на экране сканера отсеки, наполненные спящими Броннами и Скогнами. Они устроились в комнатах, как в своих шатрах, — полуостывшая печь по центру, горы подстилок по краям, и где-то в этих горах — спящие жители. Ворох шкур у двери зашевелился, одинокий Бронн высунулся наружу, обошёл печь по кругу и снова зарылся в свои «одеяла». «Техника безопасности,» — Гедимин беззвучно хмыкнул. «Вполне разумно.»

— Куда дели животных? — спросил он, глядя на стойбище — сканер нашёл Броннов, Скогнов, почти две сотни нхельви — Гедимин даже пересчитал их… Плоских тягловых зверей нигде не было.

— Они же нас боятся, — напомнил Вепуат. — Где-то тут, в холме. Где тут слой гравия толще?

Гедимин поднял прибор на вытянутой руке, пошарил лучом по окрестностям, посмотрел на экран — и хмыкнул. Долго искать животных не пришлось — одно из них лежало рядом с покинутым лагерем, второе — поодаль, за последним шатром. Пройдя пять метров гравия, они свернулись в бронированные шары и легли на материковую плиту, не подавая никаких признаков жизни.

— Надеюсь, аборигены знают, что делают, — прошептал сармат, угрюмо щурясь. — Лучше бы затащили зверей в ангар. Хотя бы к столярам, если воздух им не нужен. Всё-таки минус сто на улице…

Вепуат отмахнулся.

— Они знают, что ничего хорошего не будет. Смотри, как свернулись. И зарылись глубже обычного. Как перед металлическим ливнем.

— Угу, — Гедимин выключил сканер. «Температурный диапазон у этих животных… Плохо верится, что такое возможно. Ладно, не мои проблемы.»

— Я в лабораторию, — сказал он вслух, покосившись на термометр. Пока не холодало — но и «скверный день» ещё не начался.

— И я туда же, — сказал Вепуат. — Не знаешь, где у Айзека матрасы?

…Гедимин положил руку под голову и закрыл глаза. В отсеке было темно — сарматы решили экономить энергию. Под потолком тихо посвистывала вентиляция, пальцы ощущали тёплое покрытие палубы, никаких дыр в крыше не было, — можно было думать, что вокруг Земля, Ураниум-Сити. «Что сейчас по земному календарю?» — засыпающий сармат приоткрыл один глаз, шевельнул рукой, но на полпути решил, что на передатчик посмотрит утром. «Конец апреля, надо полагать. Снег начинает таять…»

25 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ты куда? — удивился Вепуат, глядя, как Гедимин собирает и встраивает в скафандр баллоны с дыхательной смесью. По привычке он называл их кислородными, хотя от кислорода на них осталось одно обозначение, — сканер показывал, что внутри местная газовая смесь, но с преобладанием одного из компонентов. Именно он, по наблюдениям Вепуата и Айзека, заменял пришельцам-сарматам привычный кислород. Гедимин возился с баллонами дольше обычного, отвлекаясь на всё подряд; ему было не по себе.

— Наружу, — буркнул он, смыкая пластины скафандра на груди. «Кислорода» у него было на двое земных суток… или, что вероятнее, на одни равнинные — система газовой регенерации с местным воздухом работала плохо, так что восемь часов Гедимин решил урезать. Да он и одни равнинные сутки не собирался сидеть снаружи — но терпеть внутри было уже тяжело.

— Думаешь, надо? — Вепуат недовольно сощурился и покосился на переборку, «увешанную» «трилобитами». В передвижной лаборатории было тепло — термометр Гедимина показывал плюс восемнадцать — но животные втянули крылья, обернулись вокруг перекладин и даже на щелчки по панцирю реагировали вяло.

— Может, там новая форма жизни, — сказал Гедимин, в последний раз оглядываясь на стол. Там под вытяжкой остывали серебристые хвостовики и наконечники — детали твэлов. На литейной станции медленно доходили до кондиции пять чёрных «стеклянных» трубок. О сборке твэлов «на коленке» Гедимин старался не думать — немедленно приходило в голову что-нибудь про вакуум и герметичность. Ещё две трубки, пока без наконечников, висели на переборке, под защитным полем, подальше от «трилобитов». Гедимин проверял их с утра, проверил и ещё раз, — следы деформации пока не проявились, но торопиться не следовало.

— Поле! — напомнил Вепуат, глядя, как сармат «строит» из защитного поля временный шлюз поверх штатной шлюзовой камеры. — Руки прикрой — обожжёшь же!

— Угу, — не стал спорить Гедимин — тем более, что шлюз за ним уже закрывался. Через десять секунд начал открываться второй. Сармат аккуратно обернул ступни защитным полем, сцепил пальцы в замок и повёл плечом, проверяя, как лежит на нём плазморез. С этим инструментом на такие экстремальные температуры он ещё не выходил и немного за него опасался. На секунду мелькнула мысль прикрыть полем и плазморез, но сармат вспомнил о «новой форме жизни» и только криво ухмыльнулся. «Надеюсь, не пригодится. Но — мало ли.»

Трап под ногами оглушительно затрещал; Гедимин, вздрогнув, посмотрел вниз и увидел сплошную щётку ледяных кристаллов. Каждый шаг по трапу сопровождался их хрустом; за сарматом осталась ровная цепочка следов. На гравий, побелевший от инея, он ступил осторожно, на кончики пальцев — и вздрогнул от треска, больше похожего на визг. Холод выжал из воздуха всю влагу, и она осела на мелких камнях. Ледяные кристаллы проросли повсюду, и сармат не мог сделать шага, чтобы не раздавить хотя бы десяток. Еле слышно помянув уран и торий, он пошевелил озябшими пальцами и поднял к лицу руку с анализатором. От скафандра шёл красноватый пар — что-то испарялось с тёплой брони и тут же конденсировалось в промороженном воздухе.

«Минус семьдесят пять,» — он рефлекторно сжал кулаки, пытаясь отогреть немеющие пальцы. Внутри скафандра было тепло, но нервная система приняла сигнал снаружи — теперь надо было ждать, пока она «успокоится». Гедимин сделал ещё шаг — в полной тишине визг ледяных кристаллов звучал особенно громко — и огляделся по сторонам. Где-то за горизонтом уже «разгорелось» Пламя; от предметов на синевато-серебристом гравии лежали чёткие чёрные тени. Иней покрыл и сложенные кожухи шатров; Гедимин осторожно тронул складку — она была твёрдой, как камень.

Сармат прошел мимо лагеря и остановился, не доходя до обрыва. Жёлтые валуны блестели от инея. Здесь он был неоднородным — цвет менялся от белого до тёмно-синего; узоры размытой синевы покрывали землю и скалы. Над холмами нависло ослепительно-серебряное небо, прорезанное тёмно-синими трещинами. Синева расходилась от них, постепенно размываясь до бледно-голубого. Смотреть на небо было больно, но Гедимин, прикрыв глаза тёмным щитком, долго следил за переходами цвета. От тишины звенело в ушах.

Что-то странное мелькнуло на краю поля зрения — серое пятно посреди серебра. Гедимин даже не сразу узнал «чашу» туманника, зарывшуюся в гравий. На ней инея не было. Тронув её, сармат почувствовал под пальцем что-то твёрдое, высохшее и очень холодное. И всё-таки оно было теплее грунта — на целых пять градусов.

«Какие-то процессы идут. Посмотрим, что будет, когда оно оттает,» — думал Гедимин, осторожно перешагивая через серые ямки. Теперь он присмотрелся к блестящей поросли кристаллов и хорошо различал её неоднородности. В одном месте гравий был немного приподнят; сармат направил на него сигма-сканер и увидел на экране крупное панцирное животное, свернувшееся почти в клубок над материковой плитой. Оно не шевелилось, но сигма-лучи «увидели» его тепло — существо не промёрзло даже до нуля.

На дереве на соседнем холме не было инея. Единственный лист, не втянутый в ствол перед заморозками, склонился до земли и промёрз до каменной твёрдости — Гедимин видел, как он упирается в гравий тонкими краями и при этом не гнётся. Деревья сегодня особенно напоминали валуны и колонны — казалось, что до горизонта остались только камни и лёд.

«Проверить здания,» — Гедимин остановился, пытаясь уловить хоть звук. Кажется, что-то шуршало в бараке филков; сармату даже удалось различить приглушённый голос. Он обогнул неподвижный бронеход, со всех сторон покрытый инеем, посмотрел на примёрзшую к пазам дверную створку барака, прошёл вдоль стены, — пальцы уловили тепло, исходящее откуда-то из каменных складок. Подставив под тёплый поток сигма-сканер, Гедимин довольно хмыкнул. «Плюс пятнадцать внутри. Терпимо.»

Здесь, вблизи, звуки слышны были лучше — кто-то ворочался на матрасе, кто-то переговаривался, булькала вода… Сканер «видел» силуэты внутри — Бронны и Скогны что-то вынимали из печей, разливали жидкость по кружкам, один абориген, разложив на полу листья и камешки, показывал группе филков какую-то игру… Направив луч дальше по коридору, Гедимин увидел Айзека и Гварзу — они склонились над одним передатчиком. Сармат мельком подумал, не поможет ли сигма-излучение увидеть, что у них на экране, сфокусировал поток — и секунду спустя его сканер быстро замигал — изнутри барака ему посылали приветствие. Гедимин мигнул в ответ и отключил прибор.

«Здесь всё в норме. Проверить душевую…» — сармат повернулся к другому зданию, сверкающему в дневном свете. Белый иней покрыл гребни складок, тёмно-синий — углубления, — из душевой не выходил тёплый воздух, не нарушал процесс роста кристаллов, и полосатое здание выглядело даже красиво. Гедимин обошёл его по кругу и, взяв в руку фонарь, заглянул внутрь. Дверные створки были задвинуты в пазы до предела и там зафиксированы; ледяной воздух наполнил ангар и «облепил» его инеем — здесь кристаллы поднялись сплошной щёткой на пару сантиметров в высоту. Из неё торчали обледеневшие кости-вешалки; бельё с них с утра, ещё до похолодания, кто-то снял. Под пронзительный визг ломающихся кристаллов Гедимин прошёл внутрь, высоко поднял фонарь, освещая трубопровод и его крепления. «Гзеш должен выдержать. Но сейчас его лучше не трогать.»

Мелкие детали крепления невозможно было различить — так густо они обросли инеем. Бочка для стирки обледенела со всех сторон — её не вынесли с утра в барак, так и бросили тут. Гедимин осторожно просканировал стенку — внутри кристаллов не было, волокна лежали плотно. Он перевёл луч на ближайшую крышку лючка — и недовольно сощурился: недообработанная древесина всё-таки набралась воды, и верхние рыхловатые слои волокон раздуло изнутри. «С одного раза, может, не потрескается,» — тихо вздохнул Гедимин, выругав себя за несоблюдение технологии. «Но на станции такого лучше не допускать.»

Оставалось ещё одно здание — ангар столяров. На дно «ободранной» долины Гедимин спускался с опаской, оглядываясь по сторонам, — ему мерещилось какое-то движение над ковром инея. «Блики?» — сармат направил на колышущийся воздух луч сканера. «Да, блики. Ничего не видно… Стой!»

В остановленном «кадре» над заиндевевшей крышкой шахты зависло что-то змееподобное, с длинными волокнистыми выростами по бокам. У организма были тонкие ажурные кости и пасть на четверть туловища. Размером он был чуть больше ладони — и за счёт чего-то не только реял в неподвижном воздухе, но и крайне быстро перемещался, не касаясь земли. Гедимин просканировал долину широким пучком, пролистал «кадры», насчитал десяток летучих «змей», но так и не увидел, кого они там ловят.

Двери ангара тоже покрылись инеем — и, что хуже всего, проросли им на полсантиметра вглубь. Гедимин досадливо сощурился. «Треснуть не треснут, но деформации не избежать. Значит, пропитки сешем недостаточно…» Он приподнял руку, повернул ладонью к стене, — пальцев коснулся тёплый воздух. «Обогрев работает,» — Гедимин хотел отойти от ангара и двинуться вверх по склону, но что-то его смутило. Он снова подставил руку под нагретый воздух. «Температура не та. Проверить…»

Секунду спустя он растерянно смотрел на анализатор. Внутри ангара было всего плюс семь — и, пока сармат разглядывал экран, температура упала ещё на полградуса.

«Понятно. Не рассчитал,» — он снял с плеча сфалт, в ледяном воздухе Равнины показавшийся ему горячим. «Сейчас подогреем.»

Он не видел термопластин, но помнил, где они лежат. Луч зелёного свечения прошёл сквозь стену, и цифры на экране сканера скакнули — термопластины «разгорелись», выдав лишнюю сотню градусов, воздух над ними задрожал, тепло потекло в ангар. Гедимин ждал, пока внутри не прогрелось до плюс двадцати — и только тогда, удовлетворённо хмыкнув, пошёл вверх по склону. Ему было неспокойно. «Здесь остыло. В бараке вроде нет. Проверить ещё раз.»

Сигма-луч «поймал» силуэт Айзека — сармат стоял в пустом коридоре, держа в руках что-то экранированное. Перед ним в ряд выстроились открытые жаровни. Он отступил на шаг назад и сел на пол, направляя аппарат на них. Сканер Гедимина уловил вспышку тепла, и сармат едва заметно ухмыльнулся. «У Айзека облучатель. Видимо, в бараке тоже похолодало. Ну, хорошо, что он следит.»

…Лаборатория встретила его теплом, почти обжигающим после промороженного воздуха. «Трилобиты» на стене беспокойно шевельнулись, сворачиваясь ещё туже. Вепуат уплотнил над ними защитное поле, покосился на термометр и слегка сощурился.

— Хорошо ты там охладился. Что в бараках? Все живы?

— К вечеру ещё выйду. Склад быстро остывает, — отозвался Гедимин, устраиваясь за столом. — В бараке Айзек следит, облучает, а в низине — некому.

Он взял со стола полосу красного гзеша — фрагмент направляющей — и задумчиво на неё посмотрел. «Кейек остывает. А ирренций? Тепловыделение у него небольшое. Как поведёт себя промороженный реактор? Пока проверить не на чем.»

Он покосился на сфалт за плечом и едва заметно покачал головой. «Там образцы. Их морозить нельзя. Что ж, проверим на живом реакторе. Думаю, такие дни ещё будут. А там ещё и месяц Льда…»

26 день Пустоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Когда Гедимина и Вепуата выгнали из лаборатории, небо над Равниной из бело-синего уже стало чёрно-зелёным и подёрнулось глубокими складками — казалось, они свисают над холмом рваной бахромой, Гедимин даже видел, как колышутся их края.

— Ранний выезд, — бросил на бегу Айзек, поднимаясь по оттаявшему трапу. — Выберемся к порталу затемно и вернёмся, пока не началось. Вепуат, зверей неси в барак, шатры ставить рано!

— А что должно начаться? — спросил Гедимин, не зная, следить ему за Айзеком или рассматривать оттаявший холм. Иней под ногами больше не визжал, гравий снова стал чёрно-серым, кожухи шатров, потеряв твёрдость, провисли до земли. Из душевой доносился шум воды — филки рискнули выбраться на купание, но ни одного аборигена вокруг не было видно — даже нхельви куда-то делись.

— Опасайтесь тумана и свечения, — бросил Айзек, пробегая в другую сторону; сегодня он вообще много суетился, и Гедимин смотрел на него озадаченно. — Обычно на холмы не поднимается, но на склонах бывает всякое. Светящиеся потёки, сгустки, — отбегать подальше и стрелять на поражение! Гедимин…

Айзек повернулся к нему; он выглядел встревоженным.

— Перед рассветом пройдёшь вдоль склонов с ЭМИА-облучателем. Облучай по кромке. Увидишь светящийся туман — сразу туда плазмой! И… рано ты респиратор открыл.

Гедимин мигнул.

— Туман токсичен? — спросил он, думая о направлении ветра. Вчера воздух над холмами не шевелился; сегодня по пальцам немного тянуло — несильно, но достаточно, чтобы сдвинуть с места массу какого-нибудь плотного газа.

— Туман живой? — спросил на секунду позже Вепуат. Айзек молча кивнул и пошёл к машине. У приоткрытой кабины уже ждал Таркасан; его комбинезон блестел от воды — он даже не успел толком вытереться, так и пошёл из душевой к бронеходу.

— Респираторы не открывать, без перчаток ничего не тро-огать! — крикнул Айзек в сторону барака, забираясь в кабину. Броня сомкнулась, тяжелая машина медленно поползла к склону. Гедимин и Вепуат растерянно переглянулись.

— Минус три, — разведчик покосился на термометр, потом — на лежащих на его плечах «трилобитов». — М-да, погода нелётная… Как думаешь, что там за туман?

Гедимин пожал плечами.

— Тяжёлый токсичный газ, возможно — взрывоопасный. Где-то вулкан протёк — они тут недалеко… А с чего ты взял, что он живой?

— Про неживое редко говорят «стрелять на поражение», — пожал плечами Вепуат. — Дронов и прочей автоматики тут ведь нет?

Гедимин мигнул.

— Кто их знает… — он обвёл тёмный холм настороженным взглядом. — Неси зверей в тепло, а я пойду мыться.

…Оттаявшие двери в пазах ходили свободно — может, чуть тяжелее, чем до замерзания; Гедимин долго простукивал поверхность и недовольно щурился, чувствуя, как проседают рыхловатые волокна. Температура снаружи поднялась уже до нуля, внутри термопластины и горячая вода прогрели воздух до плюс тридцати — видимо, филки соскучились по теплу и немного перестарались с подогревом. На горячем сквозняке сохла бочка для стирки; всё, из неё вынутое, висело на костяных перекладинах, занимая весь предбанник. Филки унесли только комбинезоны.

«Похоже, всё работает,» — Гедимин проверил вентиляцию, агрегаты для стирки, подёргал шланги, — гзеш выдержал проморозку и не потрескался, вентили не перекосило. Воду в цистерны набрали без сармата и уже по большей части успели израсходовать; он запустил водоподъёмник и пошёл мыться. Обычно купание приходилось на вечер, с утра сарматы только слегка споласкивались, но вчера вечером в купальне было минус пятьдесят…

— А всё-таки они вялые, — заметил Вепуат, глядя на «трилобитов». Животные, принесённые в тёплую душевую, крылья развернули, но летали неохотно — больше висели на стенах, подставляли бока под водяную взвесь и странно похрюкивали, когда сармат пытался запустить их в полёт.

— Может, газ уже просачивается? — Гедимин покосился на анализатор. Состав воздуха с вечера не изменился, разве что водяного пара стало больше.

— Да нет, чисто, я проверил, — Вепуат в недоумении пожал плечами. — Но что-то они всё-таки чуют… Ладно, отнесу их в барак.

До барака Гедимин его проводил, а внутрь не пошёл — встал неподалёку с сигма-сканером и «смотрел» сквозь стены, не втискиваясь в неудобные двери. «А Гварза там как-то ночует,» — думал он, глядя на свёрнутый спальный кокон в дальнем конце коридора. По бараку бродили скучающие филки, аборигены взялись что-то варить, нхельви бегали по отсекам, но наружу не высовывались.

— Это получается — уже два дня без вылета, — пробормотал Вепуат, выйдя из барака. — И завтра, скорее всего, не потеплеет. Сколько на твоём?

— Плюс один, — отозвался Гедимин. — Я бы всё-таки заглянул в Сфен Огня. Проверил климатические различия. Может, даже сегодня.

Вепуат на секунду задумался, но тут же решительно качнул головой.

— Сегодня — не надо. Мало ли, что там за газ. Подожди до завтра. И… я так думаю — с пустыми руками в Сфен Огня лучше не лезть.

Гедимин мигнул.

— Ты про этих… Сэта? Да, верно. Взять им… как там эти грибы?

— Куджагла, — отозвался Вепуат. — Да, хорошо придумал. Вроде как все нергоны едят куджаглу. Возьмём мешок, попробуем договориться миром.

Гедимин покосился на свой сфалт и чужой плазмомёт. «Айзек вылазку не одобрит… Ладно, без него обойдёмся.»

…Серые впадины превратились в выпуклости — «чаши» туманников немного приподнялись над гравием. Гедимин в утреннем свете рассмотрел их вблизи, даже потрогал — высохшие и промороженные «грибы» снова набухли и стали упругими, и в «чашках» даже блестела вода — считанные капли, втянутые из холодного воздуха. «Воду им ещё набирать и набирать,» — думал Гедимин, сравнивая толщину стеблей (или это были листья?) с данными позавчерашних замеров. Края некоторых «чаш» почернели и, скорее всего, уже отмерли, но ни одного погибшего растения сармат не увидел. «Хорошо они переносят заморозки,» — думал он, разглядывая туманники по пути к обрыву. До рассвета оставалась пара часов, возня в бараке подозрительно притихла, — пора было осмотреть окрестности и проверить, не накрыло ли складской ангар облаком вулканического газа.

Над холмами висело чёрно-зелёное небо. Дерево на ближнем плато выпустило листья; только один, оставшийся вчера на холоде, обмяк, отвалился от ствола вместе с черешком и лежал на камнях. Его успели заметно обглодать — остались только жёсткие фрагменты вдоль прожилок. Разноцветные листья шевелились и внизу, в долинах, — «рощи» и «кустарники» больше не были похожи на груды безжизненных валунов. Гедимин посмотрел на них, на анализатор, пожал плечами и пошёл вниз по склону. Никаких незнакомых веществ в воздухе не было.

Двери ангара немного пострадали от ледяных кристаллов — Гедимин нащупал разошедшиеся волокна. Внутри было тепло, даже слишком, — сармат приоткрыл пару лючков, выпуская горячий воздух. Лишние термопластины забрали без него — кто-то с утра уже спускался сюда, прошёл по складу, но вентиляцию трогать не стал. «Гварза или Айзек,» — решил Гедимин. «Филку тут дышать было бы тяжело. Или не дошёл бы, или открыл бы продухи и проветрил.»

Волокуши никто не забирал — видимо, сегодня филки таскали бочки с водой на руках. Гедимин на секунду предположил, что их могли катить по гравию, но тут же фыркнул в респиратор — если бы кто-то, забывшись, такое проделал, сармат услышал бы грохот взрыва даже из закрытой лаборатории. «Филков много, заняться им нечем,» — думал Гедимин, закрывая за собой ангар. «С бочками как-нибудь справятся. Они не такие тяжёлые, просто нести неудобно.»

Повернувшись к «ободранной» долине, сармат растерянно мигнул. Пока он был в ангаре, воздух у обрыва странно помутнел. В два прыжка взлетев вверх по склону, Гедимин окинул долину настороженным взглядом. Так и есть — под скалами залегла сероватая дымка.

Сканер тоже её видел — там была мелкая взвесь, по составу приближенная к местной органике — что-то вроде очень мелкой лиственной пыли… или, возможно, перегноя. Она стелилась вдоль земли и медленно расползалась от скоплений — и Гедимин, прикинув направление ветра, ошалело мигнул. Что бы там ни было, оно двигалось навстречу воздушному потоку; он немного задерживал продвижение, но остановить не мог.

Пока сармат, оцепенев, смотрел на ползущий туман, тот загустел и уплотнился — и внутри самого большого из видимых облаков, разросшегося до пары метров в поперечнике, что-то вспыхнуло холодной зеленью. Это — как и предупреждал Айзек — были светящиеся сгустки; они двигались в клубах тумана хаотично, то замирая, то резко смещаясь в сторону. Сканер, направленный на них, показал неизменный химический состав — всё ту же органическую взвесь — и очень рыхлую структуру с лучевой симметрией. Секунда — и внутри облака вспыхнул ещё один сгусток. Глядя на холодный зеленоватый свет, Гедимин поднял руку с дозиметром. «Это омикрон? Нет, оттенок другой…» Дозиметр показывал минус два микрокьюгена.

— Hasu! — выдохнул сармат, срывая с плеча плазморез. «Стрелять на поражение,» — сухо щёлкнуло в мозгу. Шар плазмы ударил в серо-зелёное облако. Холм дрогнул. Гравий, потревоженный воздушной волной, ручьями потёк вниз. Гедимин, встряхнув головой, поднялся на ноги, посмотрел в долину, — последние клочья серой дымки выползали из неё в более широкую низину, под скалой было «чисто». «Has— sulu…» — беззвучно прошептал Гедимин, переводя сфалт в излучающий режим. «Что там Айзек говорил? Надо очертить периметр. С этой штукой неладно…»

— Всё-таки жахнул?

Гварза с кривой ухмылкой вышел ему навстречу у третьего спуска, там, где обычно съезжал в долину бронеход. В руках у него был лабораторный излучатель. Сармат посмотрел вниз с холма, тронул переключатель и выпрямился, прижимая агрегат к груди.

— Свечение… — Гедимин угрюмо сощурился. — Странный там туман. Я прошёл от склада до этой точки. Ты где двигался?

— От склада, но в другую сторону, — Гварза кивнул на ангары. — Значит, периметр закрыт. Что на дозиметре?

— Пять микрокьюгенов, — Гедимин сверился с прибором и не удержался от облегчённого вздоха. Дозиметр, уходящий в минус, его пугал.

— Как дойдёт до нуля, выходи к обрыву, — без тени усмешки сказал Гварза. — Это нельзя пускать на холм. И твой склад… смотри, чтобы туман на нём не лежал.

— Угу, — у сармата уже не было настроения спорить. — Ты знаешь, что это за штука? Анализатор показывает чушь…

Гварза пожал плечами.

— Что-то вроде падальщика. При случае переходит к паразитизму. Держись от него на расстоянии выстрела, ясно? И своему биологу скажи. Полезет ещё за образцами…

За спиной раздалось сердитое фырканье. Вепуат с дроном на плече вышел из-за Гедимина, смерил Гварзу недовольным взглядом и снова фыркнул.

— Как что-то изучить, не беря образцы⁈

— Не надо это изучать, — угрюмо ответил Гварза. — Держитесь подальше, вот и всё.

Он прошёл мимо Гедимина, едва не толкнув его плечом. Сармат озадаченно хмыкнул.

— Оно движется против ветра. И… у него есть структура. Но, похоже, непостоянная. Очень неустойчивая.

— Я тут говорил с местными, — Вепуат, оглянувшись туда, куда ушёл Гварза, понизил голос. — Эта штука — из ущелья падальщиков. Оттуда же, откуда Икси. И тоже… не очень живая. Местные говорят — она должна быть там, где мёртвые. Но иногда просачивается.

Гедимин, не без труда вспомнив, чего пришлось наслушаться в день Мрака, еле слышно хмыкнул.

— Вроде теневые твари должны отлавливать бродячую мертвечину. Ну вот и где они?

Что-то колыхнулось на краю поля зрения; обернувшись, Гедимин не увидел ничего — только окраска смятого шатра на долю секунды стала темнее. «Тень чего-то летающего?» — сармат посмотрел на небо. «А, какие тени — Пламя ещё не „горит“…»

Он покосился на дозиметр. Там по-прежнему горела цифра семь — прибор работал без сбоев.

… — Меня укусил трилобит, — пожаловался Вепуат. Они с Гедимином стояли у обрыва, там, где два дня назад была полевая кухня Броннов, и смотрели на затуманенную долину. Сфалт за плечом ремонтника ещё дымился — нагревшееся сопло остывало в холодном воздухе. На пять метров к холму туман не приближался — он клубился поодаль, а метрах в двадцати, у дальних плато, уже вставал серой стеной. Гедимин смотрел на мигающие зелёные огни. Их было много, чем плотнее дымка, тем больше; сармату казалось, что они тоже глядят на него, и ничего хорошего этот взгляд не обещал. «Не знаю, живое оно или нет, но для дохлого — чересчур бодрое,» — мрачно думал Гедимин, глядя на дозиметр. Интенсивность фонового излучения снова достигла семи микрокьюгенов.

— За скафандр? — недоверчиво хмыкнул он, услышав слова Вепуата. — Так проголодался?

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Я хотел вынести его на улицу, — сказал он. — Ни разу не видел, чтобы они так чему-то сопротивлялись. Я крыло Подранку удалял — он и то не так дёргался!

Гедимин посмотрел на холодные зелёные огни и потянулся к сфалту.

— Не достанешь, — предупредил его Вепуат, взглянув на сигма-сканер. — Тут полно разломов.

— Не нравится мне эта штука, — пробормотал Гедимин, нехотя убирая руку от оружия. — «Трилобитам», видимо, тоже.

«Два рабочих дня „трилобиту“ под хвост,» — думал он, угрюмо щурясь на странный туман. «И, главное, непонятно, из-за чего. Экстремальное похолодание — ещё ладно. А вот это что за пакость?»

Что-то мелькнуло у склона — будто тень дерева внезапно удлинилась… хотя уже и теней-то не было — день закончился полтора часа назад. Туман, всколыхнувшись, отодвинулся вдаль по ущелью, половина огней, мигающих внутри него, погасла. Гедимин покосился на сигма-сканер — на мгновение по экрану пробежала знакомая рябь. «Икси всё-таки взялись за дело,» — криво ухмыльнулся он. «Никого не жрут, заняты работой. Эта штука их, кажется, боится… Или мне всё померещилось. Влезли же мы на эту бредовую планету, мать моя пробирка…»

27 день Воздуха, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

«Трилобит» резко развернулся в воздухе, его распрямлённый хвост ударил по свисающему шлангу, едва не вырвав его из гнезда, и существо, взмахнув крыльями, с грохотом упало в бочку для стирки. Вепуат, громко помянув размножение «макак», бросился к нему. Гедимин, придёрживая шланг, шагнул в сторону — вода в его скафандр только-только начала набираться.

— Ничего там не сломалось? — спросил Вепуат, доставая трещащего и хрюкающего «трилобита» из бочки. Существо извивалось всем телом, только что из брони не вываливалось, но взлететь никак не могло. Разведчик посадил его на руку и отставил её в сторону, дожидаясь, пока животное приведёт крылья и панцирь в порядок. Мимо промчалось ещё одно, хлестнуло хвостом по стене, отрикошетило на пол и, проехав полметра, остановилось, яростно дёргая брюшными крючками и хлопая крыльями.

— Чего они так носятся? — недоумённо спросил Гедимин, подставляя существу ступню. Оно в одно движение перевернулось спиной кверху, вскинуло крылья и помчалось дальше.

— Два дня без движения, — Вепуат проследил взглядом за двумя «трилобитами», поочерёдно гоняющимися друг за другом. — Разминают крылья. Но всё-таки им тут тес… Hasu!

Два «трилобита», столкнувшись в воздухе, с грохотом рухнули в бочку. Оттуда донёсся громкий треск и хрюканье на два голоса.

— Может, убрать её в предбанник? — предложил Гедимин, глядя, как Вепуат вынимает животных из «ловушки». — Притягивает она их, что ли…

Вепуат, стряхнув с себя «трилобитов», махнул рукой.

— Пора искать нормальное место для вылета. Здесь они что-нибудь сломают. Или себе, или тебе.

Гедимин задумчиво сощурился, прислушиваясь к свисту ветра в продухах. С утра ветер трепал сложенные кожухи шатров, и даже деревья свернули хрупкие листья и наполовину втянули их в стволы, но аборигены, не обращая внимания на ураган, устанавливали опоры палаток. «Какой сегодня день? Плохой или так себе? Скогны ставят шатры — значит, большой опасности нет…»

— Сфен Огня… — пробормотал он. — Если там тепло, но ветрено, «трилобиты» смогут летать?

— Выйдем до рассвета, — отозвался Вепуат. — С рассветом ветер, скорее всего, усилится. При том, что сейчас, летать они смогут.

Гедимин недовольно сощурился.

— Лазить по чужому Сфену в темноте? Я бы подождал пару часов. Пусть немного посветлеет для минимальной видимости.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Ты же сам говорил — аборигены светятся. В темноте их лучше будет видно… Или ты передумал со мной идти? Я ведь не настаиваю…

Гедимин возмущённо фыркнул. Ему было досадно — и из-за глупого промаха со светящимися тварями, и из-за подозрений в трусости.

— Я иду. Но хочу дождаться Текк’тов. И дать им задание. И так два дня потеряли, а если мы ещё застрянем в том Сфене…

Стены душевой едва заметно дрогнули, в продухах что-то загудело — как показалось Гедимину, сразу с двух сторон. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— Ну вот тебе и Текк’ты. Идём! И… всё-таки постарайся в том Сфене не застрять.

Едва выйдя из душевой, Гедимин увидел подвёрнутый бронированный хвост и услышал шорох гравия — двое Текк’тов, свернувшись вокруг недостроенного бункера, вытряхивали из него забутовку и вынимали жёлтую трубу — недолепленный корпус реактора. Увидев Гедимина, существо с трубой в пасти что-то прогудело. Вепуат помахал ему вцепившимся в руку «трилобитом» и повернулся к ремонтнику.

— Они будут работать тут, если тебе ничего срочно не нужно.

— Не нужно, — подтвердил Гедимин, глядя на бункер со сдержанной ухмылкой. «Ничего не развалилось. Камень не потрескался. Может быть, к вечеру у реактора уже будет корпус.»

Два предыдущих дня — с самого предупреждения о резком похолодании — сармат не подходил к бункеру и даже его не сканировал; проходить мимо, не влезая внутрь, было трудно, но Гедимин продержался до сегодняшнего утра. «Он ещё не доделан,» — напомнил он себе, отворачиваясь от заготовки. Он помнил, как Текк’ты над ней работали, и как тяжело ему было не вмешиваться в малопонятный, но бредовый на вид процесс. «Не буду им мешать.»

— Гедими-ин! — Вепуат толкнул его в бок. С дальней окраины донёсся протяжный гул — Текк’ты, забытые в «ободранной» долине, напоминали о себе. Гедимин, кивнув, ускорил шаг. «Если их там хотя бы двое — одного пошлю месить камень. План по двойному тектону надо выполнить, там осталась-то пара плит…»

… — Ну вот, — Вепуат, весело хмыкнув, снова ткнул сармата кулаком в бок. «Трилобиты» перебрались на его плечи и спину и сидели, цепляясь на «перья» на броне. «Оперение» Вепуата слегка топорщилось — то ли подставляло удобные опоры животным, то ли реагировало на усилившийся ветер.

— Чего «вот»? — сармат угрюмо сощурился на шатры. Их уже поставили; теперь ветер трепал растянутые кожухи и пытался оторвать пристёгнутые края пологов. В свете фонаря мелькнул силуэт аборигена, склонившегося над землёй — он собирал жидкость из «чаши» туманника и переливал в кувшин. Гедимин поднёс фонарь ближе к растению — оно поднялось над гравием, разбухло и стало почти таким же мясистым, как три дня назад. Туманники торчали повсюду вокруг лагеря; дымки над ними не было, и термометр подтверждал — в плюс два перегрева можно не бояться.

— Как можно что-то строить, когда ничего нельзя спланировать⁈ — Гедимин раздражённо передёрнул плечами. — Ни количество рабочих, ни число смен в месяце…

— Ну, пока что у тебя получается, — отозвался Вепуат, пересаживая «трилобита» с локтя на плечо — зверьки опять забеспокоились и принялись ползать по броне. — Даже реактор для опытов… Ага! Звери уже выкопались. И теперь очень голодны.

Полевые кухни аборигенов стояли на прежнем месте, рядом со штабелями бочек, корзин и бочонков. Ветер трепал навесы, но они держались крепко. Из-за волокуш доносился громкий хруст — кто-то перемалывал жёсткую листву вперемешку с камнями.

Абориген выволок из-под навеса мешок и, растянув горловину, вывалил на землю ворох чего-то растительного. Хруст стал громче.

— А к ним два дня не приезжал караван, — пробормотал Гедимин, глядя, как Бронны вытряхивают что-то из почти пустой корзины. — И сегодня его не было — ещё темно. У них вообще ещё есть припасы?

— Да есть, есть, — отмахнулся Вепуат, обменявшись визгливыми воплями с ближайшим Бронном. — Держи зверей!

Он ловким движением перекинул Гедимину на броню всех «трилобитов» и сунул обе руки в бочку. Добыть оттуда удалось немного — пару горстей чего-то, похожего на дохлую рыбу; Вепуат быстро рассовал добытое по карманам и отряхнул руки. «Трилобиты» заёрзали по броне, вытянули хоботки. Гедимин сжал в кулаке шлейки и недовольно сощурился.

— Ку-уджагла… — протянул Вепуат, заглядывая в корзины и бочонки. — Ага, вот она. Немного, но для начала хватит.

Он достал из-под скафандра странного вида пакет и принялся сгребать в него небольшие колючие шары. «Пакет», похоже, был сшит из особо потрёпанных подстилок — и сшит не привычной скирлиновой нитью, а какими-то жилами. Через пару секунд Вепуат стянул такой же жилой горловину и сунул «пакет» Гедимину.

— Немного, но для символического подарка — в самый раз. Неси, а я понесу зверей. Tza!

Он громко щёлкнул языком, и Гедимин едва успел отпустить шлейки — все «трилобиты» перебрались к Вепуату на плечи. Аборигены, молча наблюдавшие за сарматами с волокуш, что-то пропищали и скрылись под навесами. Вепуат ухмыльнулся краем рта.

— Дались им мои «трилобиты»…

…Крышки шахт были плотно закрыты — Текк’ты спустились сквозь скалу, не отодвигая их, и из пещеры не доносилось ни звука. Гедимин направил на шахту луч сигма-сканера и увидел катящиеся камни — существо, которому поручили делать тектон, сгребало сырьё в кучу. Ещё двое вгрызались в скалу поодаль от шахты — вспомогательный корпус будущей станции понемногу разрастался. «По крайней мере, работа идёт,» — думал Гедимин, обходя невидимые разломы по пути к соседнему холму. «Есть вероятность, что её закончат.»

— Здесь, — сказал он Вепуату, указывая на слой гравия в полуметре от себя. Что тут есть разлом, «видел» только сигма-сканер, а на то, что тут кто-то бегал, и что-то взрывалось, не указывало уже ничего — гравий лежал ровно, сажу смыло дождями, к оплавленным взрывом камешкам добавились оплавленные металлическим ливнем и подъеденные кислотой… Прямо у разлома из земли торчал крупный туманник. Его чаша наполнилась почти до краёв, ещё немного — и вода полилась бы наружу.

— Пока не стреляй, но будь готов, — тихо сказал Вепуат. Ему, как и Гедимину, было не по себе. Притронувшись к соплу плазмомёта, он первым шагнул в разлом.

Гедимин высоко вскинул фонарь, но он не понадобился — безжизненную равнину заливал неяркий багровый свет, и видно было очень далеко — вдоль длинного гребня между цепочками кратеров, на котором стояли сарматы, до большого холма конусовидной формы и светящихся красных пятен на его склонах. Вдалеке что-то прогрохотало, и свет на пару секунд стал ярче.

— Смотри! — Вепуат указал на что-то рядом с разломом. Из слежавшегося пепла торчала желтоватая ветка… нет, всё-таки не ветка — странно ветвящаяся кость с насаженными на отростки просверленными камешками. Ещё одну Гедимин увидел с другой стороны от разлома — костяные вешки точно обозначали его края. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Раньше такого не было, — заметил Гедимин, пересчитывая камешки. Их было поровну на двух вешках; совпадали их цвета и размеры — не до миллиметра, но довольно точно. Вепуат снова хмыкнул.

— Предупреждение, — сказал он; его глаза весело блеснули. — О свирепых чужаках на той стороне. Так и знал, что впечатление мы произведём… Стой!

Он вцепился в шлейку и перекинул взлетевшего было «трилобита» на плечо. Зверёк недовольно затрещал щитками панциря. Вдалеке снова громыхнуло, и Гедимин настороженно сощурился, но «трилобитам» не было дела до странных явлений — они, развернув крылья и растопырив щитки, уже куда-то рвались.

— Боятся? — спросил сармат. Вепуат ухмыльнулся.

— Хотят летать. Ты термометр видел? Плюс двадцать!

Гедимин шевельнул пальцами. Тепло было не только внутри, но и снаружи перчатки; сильный ветер немного охлаждал броню, но не леденил.

— Где ты в прошлый раз видел местных? — спросил Вепуат, придерживая «трилобитов» за шлейки. — Сначала — формальности, полёты — потом!

Вряд ли животные его поняли — но, по крайней мере, хлопать хвостами перестали, только недовольно пощёлкивали панцирем, пока сарматы шли по оплывшему гребню к ближайшему кратеру. Гедимин переложил сфалт на плечо и настороженно оглядывался по сторонам. Вот показался плавный спуск — пепел, как и гравий, уже стёр все следы, но сармат помнил, как тут шёл. «Красно-жёлтые зубцы… А вон там я собирал стекло,» — думал он, вглядываясь в красноватое свечение. Светились скалы или сам воздух, — их свет был каким-то неровным и скорее мешал видеть, чем помогал. «Кто-то там есть? Не исключено…»

— Здесь? — Вепуат остановился, тронул ступнёй плотный слой пепла. — М-да, вулканы тут активны… Видишь уже кого-нибудь?

Гедимин фыркнул.

— Сто лет бы их не видеть. Уверен, что они для «трилобитов» неопасны?

Вепуат молча отстегнул от его пояса мешок с куджаглой и, развязав и растянув горловину, поставил на тропе между кратерами.

— Проверим. Всё проверим.

Вокруг было тихо, только ветер свистел в наушниках. Гедимин быстро оглянулся через плечо — ему было не по себе. «Тут точно кто-то есть. Затаился и наблюдает.»

— Знаешь язык Сэта? — спросил он. Вепуат качнул головой.

— Придётся говорить на джагульском. А что, уже есть с кем?

— Они тут, — буркнул Гедимин, настороженно щурясь. — Скажи, что мы не нападём, пока на нас не нападут. И что… я в тот раз не хотел никого убивать. И сейчас не хочу.

— Мы пришли с миром? — Вепуат криво ухмыльнулся. — Не, хорошо всё сказал. Я кое-что от себя добавлю…

Из его горла послышался рокот, перешедший в гортанные возгласы. От неожиданно громких воплей под ухом Гедимин поморщился. Вепуат резко махнул рукой и согнул пальцы; Гедимин такого жеста не знал, но мирным он не выглядел — разведчик будто что-то выдирал когтями. Ещё раз рявкнув, Вепуат резко отвернулся от мешка, оставленного на тропе, и жестом велел Гедимину идти за ним. «Трилобиты» уже клекотали и рвались с привязи — звуки джагульского языка их только раззадорили.

— Ты точно говорил о мире? — недоверчиво посмотрел на разведчика Гедимин. Они остановились невдалеке от разлома, и Вепуат отстегнул шлейки. «Трилобиты» рванулись в разные стороны, замелькали тенями в красноватом свете, — Гедимин видел, как они то взлетают почти вертикально вверх, то стелятся над пеплом, едва не касаясь его хвостом. Вепуат спокойно смотрел, как они чертят в воздухе широкие круги, огибая кратеры.

— Я предупредил, что не желающие мира… не слишком обрадуются, — Вепуат на мгновение уткнулся взглядом в гравий. — У Джагулов есть довольно выразительные… предупреждения. Можешь встать вон там лицом ко мне? Держи, это мясо. Зажми в кулаке и никому не давай, пока я не скажу. Давно их нормально не тренировали…

Гедимин остановился и выставил согнутую руку перед грудью. Что-то светящееся мелькнуло на краю поля зрения; чтобы увидеть это, нужно было обернуться, но на локоть сармата уже пикировал голодный «трилобит». Вепуат щёлкнул пальцем по броне и резко мотнул головой. Существо вцепилось хоботком в кулак Гедимина.

— Рано! — Вепуат снова щёлкнул пальцем. «Трилобит», встряхнувшись, медленно втянул хоботок и замер, свесив с руки Гедимина голову и хвост.

— Теперь можно, — сказал разведчик, довольно хмыкнув. — Запомнил? Вот так он должен сидеть. Пока елозит, ничего не давай!

Что-то ещё светилось за плечом, но Гедимин возился с кормом для «трилобитов», пытаясь отщипнуть половину рыбьей тушки, и надеялся, что за окрестностями смотрит хотя бы Вепуат. Учуяв корм, на плечо уселся второй зверёк и полез хоботком в кулак. Гедимин перехватил его свободной рукой, едва не стряхнув первого «трилобита», и недовольно сощурился. «И чего Вепуату с дронами не работалось? Они хотя бы не лезут, куда им вздумается!»

…Гедимин показал Вепуату пустую руку. Тот, кивнув, отряхнул ладони и щёлкнул пальцем по броне. Три быстрые тени мелькнули над головой сармата и сели на броню, втягивая крылья. Вепуат выждал пару секунд и пристегнул шлейки. «Трилобиты» не сопротивлялись. Они свисали с брони спокойно, слегка оттопырив спинные щитки, будто грелись на тёплом ветру. Гедимин покосился на термометр. «Плюс двадцать три. Вот только пепел летит. Не наелись бы.»

Усилившийся ветер ещё не мог сдвинуть с места сармата, но хвосты «трилобитов» уже трепал, и они изворачивались, чтобы всё легкосдуваемое поставить к нему ребром. Мимо летела мелкая пыль — чешуйки пепла, сорванные с холмов, и Гедимин на всякий случай прикрыл респиратор.

— Немного размялись, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на «трилобитов». — Не полноценный вылет, конечно, но после долгой передышки… Хорошее место. Им явно нравится.

Гедимин сдержанно хмыкнул. Ему тут не нравилось — особенно стоять спиной к кратеру… и грохот с периодичностью в полчаса тоже внушал тревогу.

— По крайней мере, было спокойно, — пробормотал он, поворачиваясь к кратерам — и изумлённо мигнул. Там, где сарматы пару часов назад оставили грибы, валялся пустой мешок, придавленный красно-жёлтым камнем. Только из-за камня его до сих пор и не сдуло.

— Сэта⁈ Ты их видел? — Гедимин развернулся к Вепуату. Тот уткнулся взглядом в пепел.

— Да, они долго там стояли и на нас смотрели. Я бы подал тебе знак, если что. Но они были спокойны, и я решил тебя не тревожить. Давай сюда мешок, он ещё пригодится.

К мешку Гедимин подходил настороженно, готовый в любой момент сорвать с плеча сфалт. Но ничего не случилось, когда он подобрал ненужную вещь с дороги — и, подумав полсекунды, подобрал ещё и камень.

— Всё унесли, — хмыкнул Вепуат, заглядывая в мешок. — Будем считать, что переговоры прошли успешно.

Гедимин оглянулся на кратер.

— На дне что-то блестит. Может, стекло ещё там. Пойти набрать?

Вепуат резко качнул головой и на всякий случай вцепился в его запястье.

— Погоди со стеклом. Пусть к нам сначала привыкнут. Завтра придём без мешка — и посмотрим, что будет.

Подойдя к разлому, Гедимин покосился на костяные вешки и еле слышно хмыкнул. Судя по тому, что никто из Сфена Огня до сих пор не появлялся в долине Элид, это и правда были предостерегающие знаки. «Тут, похоже, нет письменности. Или есть, но сильно не у всех. Слишком сложные знаки, сложнее наших пиктограмм, — сделать надпись было бы проще…»

…Крышка смотрового люка легко отъехала вбок. Гедимин просунул руку со сканером в корпус реактора и довольно хмыкнул. «Если что, сдвину стержни вручную. Дикарство, но что поделаешь…»

За спиной загрохотало. Гедимин, выдернув руку из реактора, обернулся и увидел, как Текк’ты лепят из подвернувшегося гравия толстую лепёшку. Она была уже почти готова; змей придавил её головой, небрежно поддел — и короткий туннель, в котором стоял Гедимин, оказался запечатан. Сармат заорал — крышка отлетела в сторону. Текк’т прогудел что-то негромкое, и снаружи стало тихо.

— Не испугался? — с ухмылкой спросил Вепуат, глядя на выкатившегося наружу Гедимина. — Они просто хотели примерить крышку. Она кривая, но ты им ничего про неё не сказал — а без неё тебе туннель затопит.

Гедимин мигнул. «Верно. Вот я идиот! Одну дыру заткнул, про другую забыл.»

— Скоро ливень? — спросил он, разглядывая крышку. Это был приплюснутый ком уплотнённого гравия, без сложных складок и выпуклостей — но люк он закрывал плотно.

— Завтра день Воды, — ответил Вепуат, повысив голос, чтобы перекричать вой ветра. — Камень не размокнет, но если ты туда засунешь что-то важное… Это я перевожу, чего ты так смотришь?

Гедимин, хмыкнув, налёг на крышку. Двигалась она легко, легче даже, чем штатная с её направляющими — но та и была сделана из плотного тектона, не из кое-как слепленного гравия…

— Уран и торий! — раздался за спиной голос Айзека, наполовину заглушённый ветром. Командир экспедиции подошёл к крышке, заглянул в туннель и повернулся к Гедимину.

— Реактор? Ну как, дело движется?

— Корпус готов. Бункер — практически тоже, — Гедимин жестом попросил Текк’тов надвинуть крышку на туннель. — Но камень должен отстояться. Усадка, температурные деформации…

Айзек кивнул.

— Сколько он будет отстаиваться? Усадка — насколько сильная? Может помешать работе?

Гедимин качнул головой.

— Если я правильно рассчитал — не должна. Дай ему дней десять… Следующее похолодание скоро?

— Такое сильное? Через месяц, не раньше, — ответил Айзек. — Скорее, даже позже. Месяц Кислоты обычно не очень холодный… Десять дней у тебя будет. Сегодня напомню Кенену про накопитель и всё остальное… Быстро ты всё построил. Пустишь посмотреть на корпус?

Айзек спустился в туннель. Гедимин смотрел, как он водит «щупами» сканера, пока Вепуат не дёрнул его за руку, оттаскивая в сторону от прохода.

«Про нашу вылазку не спросил,» — жестами сказал он и криво ухмыльнулся. Гедимин сузил глаза. «Думаешь, он не должен знать? Он — командир.»

Вепуат беззвучно хмыкнул. «Узнает — никуда мы не вылезем. Забыл про второго?»

Для Кенена Гварзы своего жестового обозначения не было, но Гедимин и так понял, о ком речь, и снова сощурился. «Помню. Но так неправильно. А если мы не вернёмся?»

«Я записку оставляю. В шатре. Не вернёмся — будут знать, где искать,» — быстро «проговорил» Вепуат и оглянулся на туннель. Айзек уже закончил сканирование и поднимался по наклонному коридору.

— А где, интересно, стражи? — вслух спросил Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Последнего я видел три дня назад. Сегодня не минус семьдесят — почему бы им к нам не прийти?

Айзек, отлично слышавший его вопрос, протяжно вздохнул.

— Стражи следят за заготовками сырья. Для нашей станции пришлось мобилизовать всю Равнину. Ни гзеш, ни золотая глина, ни ипрон с мифрилом никогда в таких объёмах не требовались. Руниен хотел оставить стража на холме. Я сказал, что мы справимся. Нас тут много, если ты не заметил. А кочевники ушли на зимовку.

Вепуат выразительно хмыкнул.

— Много? Это ты про безоружных филков? А Кьюссы тоже на зимовке? Мои «трилобиты», вон, каждое утро на кого-то орут.

Айзек поморщился.

— Следи за окрестностями. И лучше — не «трилобитами», а дронами, — сухо сказал он. — Сегодня, кстати, декомпрессия. Короткую ты пропустил. Надеюсь, про длинную вспомнишь. Гедимин! Что из оружия ты мог бы собрать из местных материалов? Не слишком сложное, чтобы филки с ним справились.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Колесо, — он оглянулся на стойбище аборигенов. — Местные металки вполне эффективны. Могу сделать по образцу. Жировые ракеты со взрывчатыми знаками. Жировой огнемёт… только баллоны нужны большие, и будет сильно чадить…

— А излучатели? — перебил его Айзек. — Что-то вроде бластера-прожигателя? Это было бы привычнее жировых огнемётов.

— Вопрос в эффективности, — пробормотал себе под нос Вепуат. — Что-то я не уверен…

Гедимин пожал плечами.

— Излучатель — можно. Нужен ирренций, ипрон для корпуса… и камни из жаровен — те, которыми огораживают кейек. Чем больше всего этого, тем лучше.

— Ипрон, где можешь, заменяй — хоть мифрилом, хоть камнем, — сухо отозвался Айзек. — Ирренций будет, о камешках… поговорю. Пока твой реактор дозревает, сделай хотя бы по одному образцу своих вооружений. Подгони по размерам под руку филка. У Вепуата, кажется, была мысль устроить стрелковые соревнования?

Вепуат мигнул.

— Гедимин даже делал мишени из гзеша…

— Пригодятся, — кивнул Айзек. — Если их не переплавили — положи на видное место. Подумайте ещё вдвоём насчёт вооружения. Плазмомёт на местном материале не слепишь. Но минимальную самозащиту надо обеспечить!

Когда он скрылся за бронеходом, Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Стрелковые соревнования, — разведчик еле слышно хмыкнул. — Всё-таки до них дойдёт? И аборигенов позовут? Интересно…

Гедимин задумчиво сощурился.

— Огнемёт, пожалуй, лучше не надо. С их комбинезонами… И ракеты… как проверить взрывчатый знак, никого не покалечив?

Вепуат щёлкнул пальцем по его броне.

— Да есть один способ… Если хочешь показать филкам, что эти штуки в самом деле работают. Сам знаешь, какой. То есть — я бы сказал, что лучше не надо. Но для их уверенности…

Гедимин покосился на свой скафандр и еле слышно помянул уран и торий. «Давно на мне оружие не испытывали. Скафандр выдержит. А вот Айзек с Гварзой…»