Обратный отсчет: Равнина

Часть 42 34 день месяца Воздуха — 9 день Льда. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту — Сфен Камня, город Джера — Сфен Огня, Корни Огня

34 день Мрака, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Над головой что-то вспыхнуло. Гедимин, не открывая глаз, уткнулся лицевым щитком в одеяло.

— Процентов сорок осталось, — прошептал над ним Вепуат. — Ага, и у этого тоже. Но у тех, что остались, шипы выросли раза в два. Хорошо, что они не шевелятся. Лёд, похоже, пили ночью. Это они правильно…

Гедимин нехотя перевернулся набок и открыл глаза. Ослепительно ярким фонарём ему спросонья показался экран сигма-сканера. Вепуат вовсе не тыкал его сармату в лицо — наоборот, прикрыл ладонью и отвернулся. «Это не экран яркий,» — понял внезапно Гедимин, посмотрев на «переборку». «Это всё остальное потускнело.»

Полосы светящегося орнамента потухли и слились со стеной. Темно было и снаружи. Гедимин приподнял полог, выглянул в коридор и почти нащупал уплотнившуюся темноту. Показания дозиметра ушли в глубокий минус.

Гедимин опустил полог, достал фонарь. Устройство светилось вполсилы, и тени от многочисленных выступов и предметов на стенах стали только плотнее. «Слишком много теней,» — подумал сармат; ему было не по себе. «И никак от них не избавишься. Слишком много выступов…»

— Где Джагулы? — спросил он. Ему представился большой «отсек» с гладкими «стенами», вымазанными церой. «Если в таком месте сесть в ряд, может, световой барьер и сработает…»

— Кто где, — отозвался Вепуат, разглядывая экран сканера. — В основном — где и вчера были. Завтра холодает. Может, поэтому наружу не лезут. Внутри теплее.

— И как они защищаются от Икси? — спросил Гедимин. Ему снова стало не по себе. Тень на стене шевельнулась — и не от того, что качнулся фонарь.

— Никак, — ответил Вепуат и зевнул в респиратор. — И наши никак не защищались. Лежат себе. Непохоже, чтобы их кто-то трогал.

По пальцам потянуло холодом. Что-то прошуршало по коридору, постукивая не то иглами, не то подвесками.

— Шли бы они купаться, — пробормотал Гедимин, опускаясь на подстилки. Что-то мешало удобно пристроить локоть. Сармат повернулся — и одеяло повисло на руке, нанизавшись на шипы.

— Мать моя колба!

— А тебе идёт, — вполголоса заметил Вепуат, глядя на проросшие из скафандра гребни. Каждая пластина верхней обшивки выпустила короткий шип и ещё четыре по периметру. Щитки стали выпуклыми и укороченными, наружу проступил нижний золотистый слой. Гедимин повёл лопатками и сердито сощурился — отросшие гребни заскрежетали по «переборке».

— Да чтоб вам всем, — пробормотал сармат, отодвигаясь от «стены». Теперь не зацепиться за выступ стало ещё сложнее. Гедимин содрал с руки горсть чёрной чешуи, покосился на сфалт за плечом, на шкуры под ногами, на кривые «стены». «Ну, и где тут заниматься переплавкой? Тут же встать негде…»

— Вот и правильно, — сказал Вепуат, глядя, как сармат приделывает чешуйки обратно. — Пусть себе растут. Интересно же, что в итоге выйдет!

— Иди на Седну со своими интересами, — буркнул Гедимин, поднимая сигма-сканер. «Специальное помещение… Где-то же они плавят металл. Там и места больше, и горючие материалы убраны. Ага, вот и оно, — два „отсека“ вместе, печи в стенах…»

Он поводил сканирующим лучом по сторонам, запоминая извилистую дорогу. «Два яруса вверх — и до двери из деревянных плашек. Странная дверь, конечно, — больше шума, чем защиты…»

— Эй! — запоздало вскинулся Вепуат. — Ты куда⁈

— В кузницу, — буркнул Гедимин, прикрывая экран сканера ладонью. Вроде бы дорогу он запомнил — но, шагнув на ощупь, тут же врезался плечом в какой-то выступ. Они торчали из «переборок» хаотично, а «палуба» местами проседала, а кое-где бугрилась — и ни порядка, ни логики в этом рельефе не было.

— Вот же ж нет покоя… — проворчали за спиной. Затем рядом мигнул белый огонёк.

— Притормози, я с тобой, — буркнул Вепуат. — Давай здесь направо. Через тот люк быстрее дойдём.

Пальцы обдало холодом.

— Не свети, — прошептал Гедимин, закрывая экран ладонью. — Тут Икси.

Он нащупал в темноте что-то холодное и плотное. Оно выскользнуло из-под пальцев и с тихим шипением двинулось дальше. Кто-то тронул когтем шипастую броню Гедимина. Обшивка заскрежетала.

— Вверх, — скомандовал Вепуат, протискиваясь мимо сармата к «лестнице» — выступам со вбитыми в них костяными «ступеньками». Гедимин отключил сканер и нащупал края «люка». Горизонтальные переходы кое-где были даже просторными, но вот вертикальные…

— Ложись на грудь, — прошептал Вепуат, нащупывая что-то на его спине. — Это ты шипами упёрся. Тут такие три гребня…

«И что я их в отсеке не отломал⁈» — Гедимин, угрюмо щурясь, выполз на «палубу». Что-то с шипением прошло мимо, обдав сармата холодом.

— Ты на правую стену опирайся, — прошептал Вепуат. — Слева полог.

Едва он заговорил, чавканье за левой «переборкой» затихло. Кто-то растерянно рявкнул. Гедимин сделал неосторожный шаг и с треском налетел на выступ. От наплечника что-то отломилось.

— Полезешь вверх — сразу вперёд прижимайся, — посоветовал Вепуат, уже добравшийся до «лестницы». — И что тебе в отсеке не сиделось⁈

…Дверь из плашек громыхнула за спиной. Гедимин зажёг фонарь. Что-то с шипением метнулось к переборке, и сармат зажал светящееся стекло ладонью.

— Тут будет светло, — буркнул он, глядя на уплотнившуюся темноту. — И жарко. Переплавлю — уйду.

— Хшшш, — донеслось из тёмного угла. — Шшшто не ссспишшшь?

— Работа, — отозвался Гедимин, поворачиваясь к печи. Ладонь от фонаря он убрал — теперь хотя бы можно было разглядеть раскалённые заслонки и стойку с тиглями. Кейек внутри печей «горел», но не светился; даже багровый от перегрева металл потускнел.

— А нам ведь ещё обратно пробираться… — шумно вздохнул Вепуат, сдирая со спины Гедимина щитки. Сармат провёл когтями от плеча до запястья, слущивая чешую. Чулком она уже не слезала, отдирать приходилось по одной, подставив под отлетающие куски «корзину» из защитного поля.

— Вот уж что подождало бы до утра, так это твоя броня!

Гедимин молча высыпал чешую в тигли. Потускнение кейека на температуру не повлияло — через пару минут уже пошёл пар.

— Хшшш, — донеслось из угла. — Сссавтра похолоттает.

— Шли бы купаться, пока озёра тёплые, — мрачно посоветовал Вепуат. — Тут никто не умирает. Работы вам не будет.

В углу зашелестело. Гедимин покачал тигель, перемешивая расплав.

— Ты точно всё со спины убрал? — спросил он, шевельнув лопатками. Вепуат обиженно хмыкнул.

— Толссстый пантсссирь, — прошипели в другом углу. — Сссачем ссстолько ссслоёв?

— Надо, — буркнул Гедимин, заливая чёрную жижу в распылитель. Чтобы фрил не лип к тиглю, пришлось перегреть его, и новое напыление, остывая, норовило стечь. В углу зашуршали громче.

— Тебе для остывания свет нужен? — спросил Вепуат, закрывая заслонку. В «отсеке» стемнело. Гедимин, расставив руки, молча ждал. Замерить температуру без анализатора было нечем. «Пока не застынет, по местным лазам лучше не ползать.»

…Новая обшивка легла криво. «А что ты хотел, перенапыляя на коленке?» — Гедимин досадливо поморщился. «Всё равно ей жить тринадцать дней. Потом опять мутирует.»

Вепуат опустил сканер и шумно выдохнул.

— Ушли!

— На озеро? — угрюмо спросил Гедимин, глядя на дозиметр. Интенсивность излучения медленно росла и уже дошла до нуля. Ещё минута — и на «стене» проступил светящийся орнамент. Под полог просочился свет снаружи; чуть позже в коридорах послышались шорохи, приглушённое рявканье, и кто-то взялся за сигнальную дудку. Вепуат поднял сканер и принялся возиться с настройками, то хмыкая, то хмурясь.

— Никого не сожрали? — вполголоса спросил Гедимин. Вепуат рассеянно качнул головой.

— Самка… ещё самка… и вот куда вы все побежали⁈ Ну, хоть эти сидят на ме… опять самки! Да стой ты… Ага-а… Хм, интересно. Значит, корка обуглилась, а сердцевина размякла. И они её едят… не, не едят. Это что-то вроде приправы. Получается такой окислитель. Ну вот, так и стойте. Так-так-так…

Он развернул голографический экран и снова хмыкнул.

— Тридцать семь-тридцать шесть, где-то так. Возбудитель не движется, но почти и не дохнет. Похоже, процесс замедлился…

— Би-плазма переварилась? — предположил помрачневший Гедимин. — Если так — надо повторить. Пойдём наружу — тут костёр лучше не жечь.

Вепуат резко качнул головой.

— Без толку. На связь никто не выйдет. Ещё ничего неясно… может, день такой?

За пологом кто-то громко рявкнул. В узкий проём заглянул Джагул-вожак. Он недовольно скалился, но крови на губах не было, и на ногах он держался крепко.

— Что делали в кузнице? — хмуро спросил он.

— Чинил броню, — Гедимин показал локоть со свежей обшивкой. Джагул дёрнул ухом.

— Именно тогда? До вечера не терпело?

Гедимин пожал плечами. «Что ему надо? Мы там особо и не наследили. Тигель я почистил.»

— Когда нужно, тогда и чинил. Что случилось-то? Когда я уходил, всё было цело.

Джагул смерил его задумчивым взглядом, что-то хотел сказать, но только глухо зарычал и шагнул назад. Полог опустился. Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно развёл руками.

— Да цело там всё, — пробормотал Гедимин, разглядывая на экране ближайшую кузницу. Ремесленники уже возились там — один правил погнувшийся нож, другой шваркал узким лезвием по точильному камню. Гедимин пытался прикинуть, сколько лезвию лет, — сточили его уже основательно. «Печи целы, кейек где лежал, там и лежит. И тигель… ну да, вот он. Зачем приходил? Чего хотел? Ничего не понимаю.»

35 день Льда, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Кто-то рявкнул под «дверью», хлопнул по свисающему пологу и быстро ушёл. Когда Гедимин выглянул наружу, он нашёл в коридоре жаровню. У неё была ручка для подвешивания и дно-конус для втыкания. Гедимин и воткнул её в пол, отодвинув подальше ворох горючих шкур. В «отсеке» стало чуть теплее, но этим дело и закончилось — камешки в жаровне почернели и еле-еле теплились.

— Плюс восемнадцать, — Вепуат сверился с термометром. — Хороший у нас отсек. Тёплый. У кого-то, вон, еле-еле десять.

— Отнести им эту штуку? — Гедимин покосился на жаровню. Хотелось подсыпать в неё горсть кейека, но пять-шесть лишних градусов определённо не стоили возни. «Плюс десять — это холодно. Тем более — местные-то без скафандров…»

— У них своя есть, — отозвался Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Да когда ж вы перестанете вертеться⁈ Вот-вот, правильно. Под одеяла — и так лежи. Я тебя хоть просканирую. Ага, и тебя тоже… Да ну вас! Ещё одна самка… А, тоже просканирую. Вдруг и их зацепило.

Шорохи и голоса в коридорах постепенно стихали. Ещё пару минут вдалеке подвывала чья-то дудка, но и она заткнулась. В соседнем «отсеке» Джагулы зарылись в одеяла с головой — без сканера Гедимин их и не нашёл бы.

— Мн-да, — пробормотал Вепуат, недовольно щурясь. — Где-то треть возбудителя лежит себе и ждёт. Процесс всё-таки замедлился.

— Раздать им Би-плазму из наших запасов? — Гедимин покосился на флягу. — На это-то племя хватит? Они вообще доживут до… ну, до дня, когда связь заработает?

Вепуат пожал плечами. Его глаза слегка потемнели и сузились.

— Из того, что я вижу — помереть не должны. Возбудитель в спячке, воспаление унялось, раны затянулись. Но… — он поморщился и провёл ладонью по лицевому щитку. — Поговорить бы с Хадзагом. Чует он что-нибудь или нет.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Да, как же без дикарского шамана, — еле слышно пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Хоть знаешь, где он живёт?

…Стоило выйти из обогреваемой «комнаты», как по пальцам потянуло холодом. По большим «внешним» отсекам гулял сквозняк. Все войлочные утеплители из них утащили вместе с одеялами и жаровнями, даже занавеси поснимали — видимо, кто-то в них укутался. Из щелей между пластинами брони тянуло ледяным ветром, по их краям проступил иней. Над самыми холодными местами висели связки не то клубней, не то плодов. Сюда же, на холод, вынесли и большие сосуды-конусы — Гедимин только успевал через них перешагивать.

— Снаружи минус сорок, — сообщил Вепуат, остановившись посреди прохода. «Палуба» под ногами едва заметно вздрогнула, «переборки» слегка приподнялись и снова опустились. Вепуат сочувственно хмыкнул и похлопал по «стене».

— Всё бы ерунда, но ветер и сырость… Пытается дышать, а холодно.

Гедимин невольно поёжился. Внутри гигантского зверя он сидел не первый раз, но так толком к этому и не привык.

Снаружи громыхнуло. Полоса инея вдоль щели расползлась на лишние двадцать сантиметров.

— Элоси? — Гедимин растянул поверх инея защитное поле.

— Они, — кивнул Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Охотятся.

Громыхнуло ещё раз — где-то сверху и в стороне. Что-то застучало по гравию. Несколько обломков долетело и до сааг-туула, ударило по броне. Инеем покрылась другая «переборка».

На экране сканера парили змееподобные силуэты, качаясь на воздушных потоках. Там, куда дотянулся сигма-луч, Гедимин насчитал пять существ. Он хотел посмотреть вниз, на термальные озёра, но тут «змея» дёрнулась, едва не завязавшись узлом. Вверх от неё ударил поток переохлаждённого воздуха. Прямо в качающийся «узел» посыпались мороженые тушки.

«А озёра всё-таки не замёрзли,» — Гедимин опустил луч в низину и уткнулся в обледеневший берег, ледышки на мелководье и пар над ещё не остывшей водой. Вдалеке булькнул и зашипел гейзер. Следом загрохотало — «змеи» заметались в облаке оседающего пара, по кускам охлаждая его и пытаясь заморозить воду. Пара ледышек закачалась на волнах, постепенно тая.

— Sata! — Вепуат оттолкнул сармата к дальней «стене». «Палуба» вздрогнула. Совсем рядом затрещала, лопаясь, броня. Гедимина обдало холодом.

— Что? Зверь ранен? — сармат замер, прислушиваясь к движениям «палубы» и «обшивки». Вепуат шумно выдохнул.

— Так, сорвало верхний слой.

По экрану сканера проплыла извивающаяся «змея». Элоси высматривал что-то на панцире сааг-туула. Поблизости громыхнул ещё один взрыв — в этот раз ударили в дальний бок.

— Да чтоб им всем… — Гедимин стиснул зубы, судорожно прикидывая, как накрыть зверя куполом, не вылезая под обстрел. — В небе что, дичи не осталось⁈

— А почти что нет, — пробормотал Вепуат, глядя на экран. — Всё, что могло, попряталось. Дичь тоже не хочет, чтобы её ели.

Третий удар пришёлся на хвост. «Палуба» даже не шелохнулась.

— А вообще интересно, — подумал вслух Вепуат. — Минус сорок — это, в общем-то, немного. Раньше по такому теплу Элоси не прилетали. Чего им в Сфене Льда не сидится? Не их же месяц.

Кусок брони взорвался где-то на хребте. Сааг-туул не шелохнулся. «Живой он там вообще?» — Гедимин «посветил» сканером на внутренние «переборки» и облегчённо вздохнул. «Притворяется мёртвым. Может, так быстрее отстанут?»

— Гедимин! — громко прошептал Вепуат. — Утебя реактор работает?

Сармат мигнул.

— Тебе он сейчас зачем?

Вепуат вместо ответа подошёл к внешней «переборке» и надавил на её край, расширяя проём на пару миллиметров.

— Можешь посветить в щель? Луч пойдёт вверх, никого не зацепит.

— Ну да, — согласился Гедимин. — Но зачем?

Снаружи снова громыхнуло.

— А вот, — Вепуат выразительно скривился. — Помнишь, как было у нас в Элидгене? Если ледяных хорошо облучить, срастутся в лучевого. И наконец свалят. А то от их долбёжки зверь нервничает. Боюсь, не подставился бы. Огнемётов-то у нас нет…

Гедимин покосился на коридоры, уходящие к «жилым отсекам». «А вот не уверен я насчёт огнемётов. Что-то у местных должно быть. Иначе тут не выживешь.»

Грохнуло с двух сторон — Элоси решили объединить усилия. Вепуат еле слышно выругался.

— Видишь? Не отстают. То ли что-то учуяли, то ли охота совсем не заладилась. Давай облучим их! Может, уймутся?

Гедимин с тяжёлым вздохом потянулся за сфалтом.

…Тонкий зелёный луч уходил под углом вверх. Через полтысячи метров он упирался в разлом. Гедимин ждал, что оттуда посыпется обугленная фауна, но всё было тихо. Потом в сканируемое поле рывками вплыл первый Элоси. Принюхавшись к зелёному свечению, он нырнул под луч. Секунда — и прозрачная «змея» позеленела и зажглась изнутри.

— Летят! — прошептал Вепуат и толкнул Гедимина в плечо. — Сейчас они…

За «обшивкой» громыхнуло. Гедимин отдёрнул сфалт от «бойницы» и вместе с Вепуатом растянулся на «палубе». По ту сторону что-то шипело и грохотало, на «переборках» выступали пятна инея. Потом ударило по ближайшей «стене», проморозив её насквозь.

«Реактор цел,» — первым делом выяснил Гедимин. Вдоль «переборки» уже растянулось защитное поле. Снаружи грохотало — кто-то всаживал в «борт» снаряд за снарядом. На пятнадцатом взрыве канонада стихла. Гедимин осторожно выпустил наружу сканирующий луч. Ближайшие пластины «обшивки» покрылись трещинами и вмятинами. Насквозь их не пробило, но внешние слои повисли лохмотьями. Ледяные твари перебрались к другому «борту» и что-то там вынюхивали. Светящегося змея нигде не было.

— Вот незадача, — пробормотал Вепуат. — Гедимин, ты понял, чего это они? В прошлый раз сработало…

Гедимин пожал плечами.

— Может, излучение было сильнее. Там всё-таки полноценный реактор, альнкит.

— А может, не все Элоси любят облучаться, — вздохнул Вепуат. — Слышишь? Вроде успокоились.

В соседнем «отсеке» что-то заворочалось. Потом зашуршало в другом помещении.

— Идём отсюда, — буркнул Гедимин, сдирая с «переборки» защитное поле. Ему было не по себе. «Ещё немного, и Элоси прорвались бы внутрь. И всё из-за дурацких экспериментов. Мы бы их выкинули, но сааг-туулу-то дыра в боку ни к чему. И криогенные ожоги тоже.»

— Сиди тихо, — сказал он вслух, заталкивая Вепуата в «отсек». — Сканируй Джагулов.

…Воздух потеплел. Гедимин покосился на жаровню — из конуса просочился красный свет.

— Спи, — буркнул Вепуат. Он сидел у жаровни, глядя на экран сигма-сканера. Хмыкать уже перестал — только угрюмо щурился.

— Никаких изменений, — буркнул он. — Что с утра было, то и сейчас.

— Пойдём раздавать Би-плазму, — Гедимин достал из-под брони флягу. Кто-то, уже подошедший к пологу, громко фыркнул и шарахнулся назад.

— Эй! — Вепуат поднялся на ноги. — Постой… А-а, Хадзаг!

Он широко ухмыльнулся. Хромой Джагул, вошедший в «отсек», ответил недобрым оскалом.

— Нора плохая? Есть другие. Хочешь — пойдём искать. Мало одеял? Не та жаровня? Ты не сказал — мы не знаем.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Ты о чём? Нора как нора. Всё нормально.

Джагул глухо зарычал.

— Тогда — куда ты лезешь? Вчера лез. Сегодня. Хочешь за ворота — иди один! Мы-то при чём⁈

— Мы не хотели никому навредить, — сказал помрачневший Вепуат. — Ни вчера, ни сегодня. Завтра никто никуда не полезет.

Хадзаг смерил его угрюмым взглядом и опустил полог. Вепуат виновато вздохнул.

— Ты не спросил про чутьё, — напомнил Гедимин, прислушиваясь к шорохам и стуку посоха. Джагул остановился с кем-то поговорить. Снаружи бросали что-то мелкое в кожаные вёдра — наверное, корешки и плоды на внешней «переборке» достаточно промёрзли.

— Было бы что серьёзное — сам сказал бы, — отозвался Вепуат. — Гедимин, ты завтра… постарайся сидеть спокойно, хорошо?

Гедимин фыркнул.

— Это я сегодня теребил реактор?

Вепуат поморщился.

— Ну, не ты. Но за собой-то я услежу. А за тобой — навряд ли.

36 день Пустоты, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

— Гедимин! Вставай!

Кто-то, крепко сжав ладонь сармата, тряс его руку. Потом схватился за другую и навалился всем весом, пытаясь перевернуть его набок. Гедимин открыл глаза.

— Авария? — спросил он, ошалело мигая. Вокруг был всё тот же «отсек», только жаровню и мешочки кто-то унёс — остались ёмкости с водой и пустое ведро. «Палуба» не шевелилась, и снаружи ничего не грохотало, только в дальнем отсеке кто-то звенел металлом о металл и постукивал по туго натянутой коже. Прислушаться Гедимин не успел — Вепуат сунул под нос развёрнутый голографический экран.

— Им хуже! Видишь?

На экране Джагул, приподнявшись на локте, пил из фляги. Едва смочив рот, он сморщился и воткнул её в пол. Потом лёг, по-прежнему морщась и держась за живот. Гедимин выругался.

— И много таких?

— Да все, — отозвался Вепуат, тыкая в экран. — Ты сюда смотри. Видишь?

На снимке в неопознаваемом месиве шевелились чёрные угловатые пятна. Шипов у них стало ещё больше. Одно из них совсем уже разбухло — и, присмотревшись, Гедимин понял, что оно пытается поделиться.

— Значит, не сработало, — выдохнул он, поднимаясь на ноги. — Холодную воду сегодня пили?

Вепуат угрюмо кивнул.

— Ещё ночью. Эти твари не движутся. Но делиться это им не мешает. И со вчерашнего дня ни одна не сдохла.

— Понятно, — Гедимин взвесил на руке флягу с Би-плазмой. «На это племя хватит. Ещё и останется. А вот на всех…»

— Мн-да, — Вепуат смотрел на свою флягу и думал, похоже, о том же самом. — Дозу придётся удваивать. Или даже удесятерять. А связи с Элидгеном нет и не предвидится…

— Пойдём раздавать то, что есть, — Гедимин угрюмо сощурился. — От болтовни проку не будет.

Вепуат вяло кивнул.

— Пойдём к вождям. Пусть созовут всех. А то мы тут не набегаемся. И… — он развернул «щупы» сигма-сканера к внешней «переборке» и поморщился. — М-да. Что не сработало, то не сработало. Там туман не очень густой. Может, проберёмся. Что мне было с вечера её не раздать⁈

…Где-то наверху, у хребта сааг-туула, были открыты «вентиляционные люки», и холодный воздух стекал вдоль брони во внешние «отсеки», оставляя полосы инея. Он не таял — температура не поднималась выше нуля. Мимо сарматов то и дело кто-то пробегал. Джагулы снимали с «переборок» связки корешков и утаскивали во внутренние «отсеки»; там что-то стучало, хрустело и чавкало. Ближе к «лестнице» навстречу сарматам выбрались две самки со связками тонких пятнистых баллонов. Странные штуковины были покрыты прозрачной плёнкой и маслянисто блестели. Вепуат приостановился — ему тут же протянули ветвящийся «баллон».

— Колбаса — хорошая еда! — самка дружелюбно ухмыльнулась. Вепуат поспешно замотал головой и подался к «лестнице». Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Еда… Они что, не заметили, что болезнь вернулась?

Вепуат пожал плечами и ускорил шаг.

Наверху было тише; уже никто не сновал по коридорам и не развешивал «колбасу» по «переборкам». Вепуат косился на сигма-сканер и хмурился. Теперь и Гедимин слышал тяжёлое дыхание и редкие хрипы. «Прямо отсюда, что ли, начать раздачу? Видно же — тут всем плохо.»

Вепуат боком пролез в извилистый коридор и вдруг остановился и громко шикнул. Из-за поворота доносилось рычание, складывающееся в слова.

— Заткнись! Пусть говорит Хадзаг.

— Хадзаг сказать успеет, — прорычали в ответ. — Сейчас скажу я.

— Тебя уже слышали! — рявкнул кто-то. Рычание стало громче.

— Чем слышали? Хвостом? Кто говорил — убить? Я сказал — оставить. Дангех, дай сказать!

— Говори! — сердито прорычали сразу несколько голосов. — А потом — заткнись и дай сказать Хадзагу!

На экране сигма-сканера вокруг расстеленной белой шкуры сидели вожаки Джагулов. В отсеке им еле-еле хватило места. С одного края, поодаль от остальных, устроился Хадзаг. Он поднимал со шкуры связки перьев и бус, ворошил их, встряхивал и кидал обратно.

— Глупо ссориться с теми, кого слышат боги, — прорычал вожак. — И я такого не говорил. Я говорил — оставить их здесь. Ур-Зиджалор — сильное племя. Они — сильные вожди. Где быть сильным вождям, как не в сильном племени⁈

— У них своё племя, — отозвался другой. Снова все зарычали, перебивая друг друга. Первый вожак сердито рявкнул.

— Что с их племенем? Много молодых. Мало вождей. Что-то плохое было. Они не скажут. Да и зачем нам? Ур-Зиджалор примут их. Будут набеги. Много добычи. Их племя усилится. Найдёт себе зверя. Ур-Зиджалор всех примут. Что плохого?

— Они не ходят в набеги, — отвлёкся от перьев и бус Хадзаг. Вожак насмешливо рявкнул.

— Кто сказал? Кьюссы? Нашёл кого слушать! Урху и Геджер — сильные вожди. Но вдвоём в набег не пойдёшь. Был бы свой зверь — ходили бы. Нужна помощь. Нам помогли. И мы поможем. Честь для обоих племён. Нет?

Вепуат зажал респиратор ладонью и сдавленно хрюкнул. Гедимин беззвучно приложил руку к лицевому щитку. «Племя, мать моя колба. Набеги…»

— Эй! — Вепуат протиснулся в отнорок и откинул полог. Джагулы вскинулись. Кто-то растерянно рявкнул.

— Спасибо за честь, — Вепуат ухмыльнулся. — Но наше племя само разберётся. Хорошо, что вы все тут. Есть скверная новость.

Хадзаг, отложив перья, смерил его удивлённым взглядом.

— В моих снах — тёплый ветер и сладкая вода. Перья не говорят плохого. Что видели вы?

Вепуат мигнул.

— Ты сам не чувствуешь? Многим Джагулам стало хуже. Болезнь опять…

Хадзаг сморщил нос.

— Она уйдёт с новым ветром.

— С каким ветром⁈ — Вепуат потянулся было к сигма-сканеру, но остановил руку. — Возбу… Те существа, что едят вас изнутри, снова плодятся. Лекарство не добило их. Дангех, надо созвать всех больных. На ваше племя мне снадобья хватит. Надо раздать его заново…

Дангех накрыл морду двумя руками и прижал уши. Все, как по команде, скривились и принялись тереть носы.

— Ты щедрый, — мрачно сказал Хадзаг, прикрывая морду. — Но снадобья нам уже хватило. Больше не надо.

— И так было с избытком, — пробормотал Дангех, брезгливо морщась. — Очень сильное. Не надо больше.

Вепуат досадливо фыркнул.

— Знаю, что невкусно. Но речь-то о жизни и смерти! Когда там вы должны были вымереть? С новым ветром?

Он повернулся к Хадзагу. Тот шевельнул ухом.

— Никто не умрёт. Сны и перья говорят в один голос. Сам посмотри.

Он снова сгрёб все подвески и бросил их на шкуру. Джагулы одобрительно заворчали.

— Вы уговорили богов. Закрыли ворота. Мы помним. Сегодня — такой день. Ворота приоткрыты. Только не для нас. Всё говорит — болезнь уйдёт с новым ветром.

«А он сам себе верит,» — вдруг понял Гедимин. «И все остальные — тоже. И ничего им не объяснишь.»

Дангех громко рявкнул. Вожаки зашевелились, прижимаясь друг к другу ещё теснее.

— Садись, Урху, — сказал Дангех. — И ты, Геджер, тоже. Теперь будет говорить Хадзаг.

Гедимин и мигнуть не успел, как хромой Джагул протянул ему и Вепуату по связке перьев.

— Бросай. Посмотрим, что скажут.

Хадзаг высыпал все подвески на шкуру. Гедимин, неуверенно встряхнув свой пучок, кинул его поверх вороха.

— Ясный знак, — Хадзаг накрыл перья ладонью. — Все видели? Дангех? Джулгур?

Один из вожаков хрипло рявкнул.

— Когда я говорил — воевать? Не путай мои слова!

Вепуат тяжело вздохнул.

— У нас не гадают на перьях. Но если кому не хватило войны с нами… Я и без перьев скажу — добра не будет.

Джулгур глухо зарычал.

— Мы не дураки. Мы всё видели и запомнили. Войны больше не будет. С богами мы не воюем. У вас много силы. У нас — тоже. Вместе взяли бы много трофеев.

Гедимин криво ухмыльнулся. «Войны не будет? Хорошо бы. Не знаю, что это была за эпидемия, и насколько мы тут причастны…» — он сдержал зябкую дрожь. «А ведь — не исключено, что причастны. Кто-то, похоже, услышал меня той дурацкой ночью. Или я вообще ничего не понимаю.»

— Хорошо бы верить вам, — со вздохом сказал Вепуат. — Постарайтесь больше не злить богов. Во второй раз мы можем и не прилететь. Значит, новый ветер… Что ж, если больным станет хуже — знаете, где нас искать.

— Ветер закроет ворота, — Хадзаг широко ухмыльнулся. — Завтра увидишь.

Отойдя от «зала совещаний», Вепуат приложил обе ладони к лицевому щитку и тяжело вздохнул. Гедимин пожал плечами.

— Сам же видел — они упёрлись. А ведь им самим плохо. Если уж боль не убедила…

— Да я понимаю, — пробормотал Вепуат. — Надеюсь, Хадзаг всё-таки прав. Ладно, подождём нового ветра.

…Самки в тёплых накидках бродили по внешним «отсекам», подозрительно глядя на связки «колбасы». Припасов стало больше; кроме связок, вынесли ещё туго набитые мешки и раздутые бурдюки. Гедимин видел, как из-за угла выглядывает и шумно сопит кто-то из самцов. «Если им хочется есть — это, наверное, хорошо,» — думал он, машинально пересчитывая таких «наблюдателей». «С другой стороны — еду-то они не берут…»

Вепуат, отмахнувшись от предложенного бурдюка, вошёл в «жилой отсек» и опустился на ворох шкур.

— Интересно, зачем тащить продукт брожения на холод, — подумал он вслух, глядя на сканер. — И кому завтра пригодится вся эта еда. Хотя — самки-то выживут. Может, так даже и лучше. Меньше кочевников — городам спокойнее.

Гедимин криво ухмыльнулся. Ему снова вспомнились слова Джулгура. «Значит, мы — сильные вожди, но кто-то отнял у нас сааг-туула. А то ходили бы в набеги, как положено. Хм… Линкену понравилось бы. Он бы тут развернулся…»

37 день Воздуха, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

«Палуба» закачалась. Снаружи что-то стучало, скрежетало, звенело и изредка выло. Гедимин вскинулся, нашаривая под шкурами сфалт. «Палуба» замерла. Стук и скрежет стали громче, к ним прибавилось бульканье, треск бьющейся керамики и сердитое рявканье.

— Да лежи, лежи, — Вепуат, устроившийся под боком, облокотился на его плечо. Он смотрел на экран сигма-сканера, и его глаза сузились и потемнели.

— Мы уже полчаса ползаем от жертвенника к жертвеннику. Все вылезли наружу и расставляют подношения, — проворчал он. — Хочешь — посмотри. Вон, сейчас там строят какую-то громадную арку.

Полог закачался. Его никто не трогал — до «отсека» добрался сквозняк. Гедимин шевельнул пальцами и удивлённо мигнул — ветер был сильным, но тёплым, почти горячим.

— Тёплый ветер, — пробормотал он, стряхивая с себя Вепуата и разворачивая «щупы» сигма-сканера. На дальнем краю экрана тут же мелькнула полоса белой ряби — что-то «фонящее» пронеслось мимо. Ветер взвыл. Поблизости, у ступенчатой каменной платформы, полсотни кочевников возились с гигантскими костяными арками. Это было странное сооружение — его строили со всех сторон сразу, присоединяя дугу за дугой, втыкая лишние детали куда придётся и развешивая по ним бусы. Дудки и ракушки, вставленные в прорези, уже свистели, гудели и верещали на ветру. В «переборку» ударилась дохлая рыба и отрикошетила на край платформы, прямо в открытый кувшин с зелёной пеной.

Кувшины — то с пеной, то с жижей — торчали из каждого углубления жертвенника. Там, где углублений не было, разложили чем-то набитые тушки дичи, «колбасу», гирлянды из нанизанных плодов и клубней. Гедимин отвёл от них сканирующий луч и наткнулся на очень довольного Джагула. Над его головой качалась подвеска из кованых перьев, лупила его по ушам, но он стучал костью о кость и ни на что не обращал внимания.

— Вот так и стой, — пробормотал Вепуат — и вдруг с воплем подпрыгнул и прошёлся колесом. «Переборка», в которую он врезался ногой, громко затрещала. Вепуат, даже не взглянув на неё, развернулся к Гедимину.

— Хадзаг не врал!

Гедимин растерянно мигнул. Перед его лицевым щитком уже повисла голограмма — что-то копошащееся, непонятное, но смутно знакомое. «Это макроскан с бактериями… А где те чёрные твари?»

— Сработало! — Вепуат ударил ладонью о «переборку» и снова схватился за сканер. — То-то они все такие довольные! У-уф…

Он свалился обратно на ворох шкур и шумно выдохнул. На лице расплылась нелепая ухмылка. Гедимин неуверенно хмыкнул.

— Ты многих проверил? Может, такой скан случайно подвернулся.

Вепуат вместо ответа сунул ему сигма-сканер. На голографический экран вывалилось полсотни снимков. Гедимин ничего не понял — кроме того, что странные чёрные «бактерии» бесследно исчезли.

— Другие племена рассмотреть труднее, — пожаловался Вепуат. — Но, судя по воплям и дудению…

Снаружи громыхнули «крышки люков». «Палуба» снова закачалась. Через десяток секунд её встряхнуло — сааг-туул лёг на брюхо. Снаружи снова затрещало и забулькало — куда-то потащили полупустые бурдюки. Гедимин увидел на экране сканера платформу-жертвенник, утыканную кувшинами. Костяных арок над ней не было, зато её обильно полили густой жижей.

Гедимин неосторожно шевельнулся, и сигма-луч дёрнулся вместе с его рукой и уткнулся во внутренние «переборки». Сармат хотел направить его наружу, но остановился. Под лучом у самой дальней «стенки», покрытой полосами волокон, возился Джагул. Он воткнул в «стену» длинную трубчатую кость и теперь ждал, пока из неё накапает в чашку-конус. Жижа была густой и текла всё медленнее. Джагул, недовольно дёрнув вибриссами, надавил на кость. Закапало чаще.

— Ох ты ж… — Вепуат, взглянув на экран, вскочил на ноги и вылетел за порог.

— Живодёр! — донеслось из-за «переборки». Следом кто-то шарахнулся и растерянно рявкнул. Гедимин услышал треск ломающейся кости.

— Это для богов! — Джагул, прикрывая ладонью булькающую чашку, пробежал мимо. Вепуат почти догнал его, но врезался плечом в «переборку». Джагул успел отдать чашку кому-то у «люка» и шмыгнуть в дальний коридор. Вепуат, сердито фыркнув, потёр плечо.

— Это ж надо было додуматься…

— Что у них там? — спросил Гедимин, мельком взглянув на его рукав. Ипроновая броня, разумеется, даже не оцарапалась.

— Кровь цедят, — буркнул Вепуат, сердито щурясь. — Прямо из живого бока. А я думал — чем у них там залиты все алтари?

Гедимин брезгливо поморщился.

— Зверь большой. От чашки крови ему сильно хуже не станет, — проворчал он, думая, что Вепуат мог бы и привыкнуть к дурацким обычаям.

— Из себя пусть цедят, — буркнул Вепуат. — Если так благодарны богам. Животное-то при чём?

Сааг-туул снова зашевелился. Полог наконец перестал раскачиваться, а шкуры на полу — трепыхаться, — где-то закрыли «вентиляционный люк». Вепуат воровато огляделся и поднялся на ноги.

— А мне вот интересно, что там, — прошептал он. Издалека донёсся вой, металлический звон и визгливые вопли дудок. Полог снова качнулся — «люк» был закрыт, но сквозняк где-то просочился.

— А сильно задувает, — прошептал Вепуат, остановившись на пороге. — Весь экран в белых полосах…

Гедимин молча растянул поперёк «двери» защитное поле. Вепуат удивлённо хмыкнул.

— Сиди тихо, — буркнул Гедимин. По экрану его сканера тоже метались белые полосы ряби. Жертвенник, накрытый костяными арками, исчез в белесом вихре. Живой смерч, закрученный летающими моллюсками, поднялся метров на триста и расползся в ширину на полсотни. Краем он уже упёрся в берег озера, и воду из него понемногу высасывало.

— А вот и гравий полетел, — тихо заметил Вепуат. Снаружи что-то застучало по «обшивке». Первые удары шли снизу вверх. Следующее ведро гравия высыпалось откуда-то с неба — и прямо на хребет.

— Как бы нас опять не уволокло через десять Сфенов, — пробормотал Вепуат, глядя на экран. Каменный град снаружи не прекращался, и ветер выл так, что закладывало уши. Где-то громыхнуло, застучали падающие обломки. Следом по «обшивке» расплескалась вода. Сааг-туул лежал, не шевелясь. Его на полметра зарыло в гравий, с панциря стекали остатки горячего озера. Котловина, высосанная смерчем, обмелела на двадцать метров.

— Они вот разложили жертвы по четырём алтарям, — пробормотал Вепуат. — А надо было всё отдать хозяйке вихрей. Всё равно она и заберёт. И колбасу, и чашки. И арки.

— Может, там внутри — глаз циклона, — хмыкнул Гедимин, глядя на смерч над алтарём. В богах он не разбирался, но и так было понятно, для кого поставили столько «ворот ветра». «И если их все не разложит на атомы — вот это будет странно,» — думал он, прислушиваясь к плеску и грохоту. О панцирь сааг-туула ударился небольшой валун. Гедимин ещё пару секунд наблюдал, как его катит ветром. Гравий шёл волнами, захлёстывая деревья. Если бы они не были тяжелее камня, уволокло бы и их. Мелкая поросль уже отломилась и катилась от выступа к выступу. «Вот почему деревья растут под скалами. С открытой местности их уносит,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «А то, что выживает на холмах… Первые лет десять, наверное, растёт под землёй. На материке. Шесть метров гравия сверху…»

Что-то взвыло у самой «переборки». Вепуат, охнув, схватил Гедимина за руку. Его ладонь легла точно на экран сканера.

— Выключай! Нас засекли!

Сааг-туул вздрогнул — что-то с огромной силой навалилось на его «борт». Вепуат схватился за сканер Гедимина, заталкивая «щупы» под броню.

— Они чуют ЭСТ-лучи, — выдохнул он прямо в наушник. Гедимин мигнул — и всадил когти в «переборку». «Отсек» качнуло так, что сармат едва не упал. По «обшивке» прогрохотал каменный град, и накренившаяся «палуба» снова выровнялась. Вой стал громче, но сместился в сторону. Что-то гудело — еле слышно, на очень низкой частоте. «Что-то движется,» — машинально прикинул Гедимин. «И весит оно при этом… Мать моя колба!»

— Тихо, — прошептал Вепуат, держа его за плечо. — Они там вроде не злые. Но лучше их сюда не приманивать. Пусть ломают арки.

Из ближайшего «отсека» донёсся хриплый вой и лающий хохот. Затем кто-то зачавкал. Вдалеке застучал костяной барабан. Вепуат покосился на выключенный сигма-сканер и шумно вздохнул.

— Давай-ка сидеть спокойно, — он странно дёрнул лопатками, и его глаза слегка потемнели. — Надеюсь, Тикс нашёл, где спрятаться. И укрытие не утащило вместе с ним. Надо нам думать, как отсюда выбираться…

…Снаружи зашипело, потом послышался плеск. Сонный Гедимин не успел даже открыть глаза, как «палуба» поднялась и закачалась — сааг-туул поспешно перебирался на другое место. Один раз его лапа куда-то провалилась, и весь «отсек» перекосило. Гедимин, встряхнувшись, выдернул когти из «переборки», прислушался — шипение смолкло, а в соседних «комнатах» снова кто-то взялся за дудки и трещотки.

— А? — Вепуат высунулся из-под одеяла, протяжно зевнул и зарылся обратно. — Спи, Гедимин. Пока Джагулы не дёргаются — всё в норме.

…По «внешним отсекам» гулял сквозняк. Вой Джагулов вперемешку с пьяным хохотом доносился уже снаружи — в основном сверху, с хребта зверя. Гедимин прислушался и озадаченно хмыкнул — похоже, аборигены чему-то удивлялись.

— У-уф! — шумно выдохнул Вепуат, открывая «люк». Сааг-туул уже не обращал внимания на манипуляции с его бронёй — кажется, он вообще уснул. Гедимин услышал снаружи громкий «бульк» и шипение, перекрывшее все голоса, высунулся из «отсека» — и увидел в белесом свете фонарей многометровый гейзер. «Это нас отнесло к тому концу низины?» — удивился он, поднимая сигма-сканер — и еле слышно помянул спаривание «макак». Горячее озеро на дальнем конце ложбины клокотало, как ни в чём не бывало. Сама низина, до того относительно прямая, изогнулась полумесяцем. В широком изгибе напротив друг друга темнели два провала. Один обмелел на пару десятков метров, второй был наполнен до краёв и непрерывно клокотал. Маленькая фумарола у берега выплюнула метровый фонтан кипятка. Джагулы взвыли. Гедимин огляделся — к деформированной низине с двух сторон сошлись сааг-туулы, и кочевники глазели на неё, протянув к озёрам фонари на длинных шестах.

— Два, три, четыре… — вслух считал Вепуат, разгибая пальцы. — Ага! Так и есть — новое озеро. И сразу с гейзером.

Гедимин мигнул.

— Новое? Но землетрясений не было… — он судорожно вспоминал, чувствовал ли подземные толчки. «Палуба» качалась, и частенько, но сотрясения такой силы… «Озеро-то озером. Но низину тоже выгнуло. Вон там поднялась скала, а тут…» Он присмотрелся к скале и мигнул ещё раз. Может, она и поднялась только что — но тогда на её вершину кто-то успел взгромоздить алтарь. Над ним стояла огромная, сложная костяная арка, и ослабший ветер трепал свисающие с неё бусы.

38 день Воды, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту

Где-то наверху шумел дождь. Внизу — и немного сбоку, и со всех сторон одновременно — что-то трещало, щёлкало и шкворчало. Вдалеке стучали костяные барабаны, и их рокот прерывался протяжным воем. «Стучальщики вылезли под дождь,» — определил Гедимин по влажноватому звуку. «И колотушки уже набухли. Ну да не моё дело…»

Открывать глаза не хотелось — даже для выяснения, что именно шкворчит глубоко под «палубой». Вдалеке булькнул и зашипел гейзер. Воздух качнулся, пальцы обдало сквозняком — кто-то вошёл в «отсек» и сел на ворох одеял.

— Льёт как из цистерны, — сообщил Вепуат, устраиваясь в соседней ложбине. — Погода нелётная.

Он улёгся на спину и поднял включённый сигма-сканер. Гедимин, всё-таки открывший глаза, еле слышно хмыкнул.

— Дорогу не забыл? Нам завтра отсюда выбираться.

— Выберемся, — вяло отозвался Вепуат, глядя на сканер. — Ни кварка не видно в этих разломах…

Снаружи снова кто-то завыл. Намокшие барабаны замолчали — видимо, их всё-таки попрятали по «отсекам». Теперь перекликались кочевники, иногда помогая себе воющими ракушками и визгливыми дудками. За «переборкой» на кого-то рычали, а он лениво рявкал в ответ. Одинокий абориген с костяным коромыслом прошёл по коридору, собирая вёдра. Вепуат высунулся из «отсека» и после полуминуты рявканья, рычания и фырканья вернулся с кольцом колбасы.

— Куда потащил мутаген? — лениво спросил Гедимин. Вепуат отмахнулся.

— Органика, жир… — он смотрел на анализатор, зажав «мутаген» между «щупами». — Органика… Хм. Восемь, что ли, видов плодов и кореньев. И жир… животный жир, ДНК следовая. Любопытно. Вроде бы в древности это делали из мяса.

Он высунулся из «отсека» и через пару секунд вернулся без колбасы. Чавканье в соседней «комнате» стало громче.

— Из чего оболочка? — запоздало зашевелился Гедимин; мозг от долгого сидения в тесном «отсеке» с кривыми «переборками» работал совсем вяло. — Сеш?

— Внутренности, — отозвался Вепуат. — Внутренности животных. Было бы что интересное — Альгот бы уже выделил. Ему эту органику вёдрами носили.

Он снова улёгся на спину и уставился на сигма-сканер. Судя по недовольному прищуру, луч так и не пробился через «фонящие» разломы. Гедимин пожал плечом и перевернулся набок. «Надо отсюда выбираться,» — вяло шевельнулось в мозгу. «Пока совсем в спячку не впали.»

…У предметов пропали тени. Дождь еле-еле капал, и даже аборигены уже не обращали на него внимания. На скале над озером разбирали конструкцию из костяных арок. Пустые кувшины на жертвеннике заменили полными. Гедимин со спины сааг-туула видел веера цветных листьев над деревьями и шевелящийся ковёр на земле — флора Урдзутту успела восстановиться. «Плюс тридцать,» — сармат сверился с термометром. «Вот и местные повылезали из одежды. Но так близко к гейзеру — это они зря. Он новый, режим ещё не устоялся…»

Горячее озеро булькало, выпуская пузыри. Соседнее с ним наполнилось до краёв. С обрыва ещё текло, на дне длинной низины ветвились широкие ручьи, и некоторые водоёмы уже выступили из берегов. Купаться ещё никто не пошёл — все толпились вокруг жертвенников, расставляли кувшины, лили оранжевую жижу. Снова вынесли из «отсеков» просохшие барабаны и бубны.

— Любопытно, — пробормотал выбравшийся на броню Вепуат; он смотрел то на жертвенники, то на загнутые пальцы. — Богиня воздуха — это понятно. Боги Смерти — в общем, тоже. Ещё богу льда перепало… и богине воды… А вон там… Жизнь и Лучи, кажется. Вот это уже интересно…

— Могли бы уже всех покормить, — буркнул Гедимин. Он оглядывался по сторонам в поисках навесов и воткнутых в землю костей. И «больницы», и могильники исчезли — и где они были, сармат никак не мог вспомнить. Весь рельеф перекорёжило, деревья, скалы-останцы и приземистые платформы раскидало в новом порядке, будто кто-то разобрал неудачную поделку и из тех же деталей спаял новую. «Деревья-то ладно. Но тут и скальные пласты двигались…» — Гедимин уже в который раз пытался построить в мозгу картину тектонических смещений в Урдзутту; получалась всё та же пересобранная «цацка», словно все элементы рельефа были никак между собой не связаны и перемещались, как им вздумается.

— Вроде бы остров был в той стороне… — услышал он напряжённый шёпот Вепуата. Сармат пытался просканировать небо. «Да, верно, там,» — подумал Гедимин, разворачиваясь в ту же сторону — и вздрогнул. Из небесных складок выпали три точки, на лету выстраиваясь в клин.

— Летят? — Вепуат ошалело мигнул и чуть не хлопнул себя по скафандру «щупами» сканера. — Летят!

«Их трое,» — Гедимин снова посмотрел на небесные складки. Существа быстро снижались. Из «люков» на бронированных животах свисали цветные полотнища, из-под брони доносились странные ритмичные щелчки, переходящие в гудение.

— Кьюссы, — Вепуат, помрачнев, опустил сканер. — Так и летают клином.

Кьюссы не спешили снижаться. Они медленно прошли над долиной один круг, потом другой. Кочевники встречали их воем и лающим хохотом, кто-то, взяв кость или палку, подманивал летунов — видимо, поэтому они и не снижались. Наконец они повисли в воздухе в стороне от всех сааг-туулов и особо посещаемых святилищ. Вепуат шумно вздохнул и нахохлился. Как это у него получилось без перьев, Гедимин так и не понял, но ему стало не по себе.

— Твой зверёк ведь не обязан летать с ними, — пробормотал он, глядя на небо. — И прятаться там же, где они.

Вепуат снова вздохнул.

— Не обязан. Завтра закончим все дела тут и пойдём в Элидген. Может, он по старой памяти туда прилетит…

— Урху! — раздалось сбоку, с «горба» на загривке зверя. Там стояли трое озадаченных Джагулов. Ещё несколько выглядывали из «люков».

— Что случилось? — спросил Вепуат, старательно ухмыляясь; его глаза остались тёмными.

— Это я спрошу, — отозвался самый озадаченный Джагул. — В чём твоя боль? Что-то не сказал Кьюссам? Позвать их?

— Не прилетят, — Вепуат слабо ухмыльнулся. — Да и незачем. Мой зверь, туун-шу… Все зверьки вернулись, а его всё не видно.

Джагулы, как по команде, посмотрели на небо. Зеленовато-синие складки уже не светились, волнистый орнамент постепенно распадался на бесформенные пятна. Гедимин перевёл взгляд на землю, — темнота медленно сгущалась. «Дело к ночи. Летают туун-шу в темноте? Вроде бы нет…»

— Одинокий туун-шу и чёрный летун с ним? — Джагул-погонщик повернулся к тому, кто выглядывал из «люка», и коротко рявкнул, хлопая себя по плечам. Тот, рыкнув в ответ, исчез в «отсеке».

— У Ур-Зиджалор много летучих зверей, — сказал Джагул, глядя на Вепуата; Гедимину в его гримасе померещилось сочувствие. — Они обыщут небо.

— Уже поздно, — Вепуат покачал головой. — Лучше бы завтра. Чтобы эшку-тэй сами не потерялись там…

Кто-то на скале поднял голову и взвыл. Гедимин развернулся на звук и радостно хмыкнул. Из тающих небесных складок выпала ещё одна точка. Она летела по прямой, быстро снижаясь; ещё секунда — и сармат увидел над ней вторую, поменьше.

…«А перья у него удлинились,» — думал Гедимин, цепляясь за броню. Промахнись он на сантиметр — и скатился бы вниз по непредсказуемо кривой «обшивке». Чёрный комок перьев облепил Вепуата и развернул за его спиной двухметровые гребни. Сармат стоял, расставив руки, и пытался сохранить равновесие — его дёргало то вперёд, то назад. Кое-как он совладал с крыльями и на полурасправленных съехал вниз. Туун-шу висел низко над землёй, вытянув лапы-крючья; под брюхом болтались обрывки тросов — анкера он потерял где-то в небе. Вепуат, обежав его по кругу, простучал панцирь, заглянул под лапы и облегчённо вздохнул. Гедимин видел, как существо следит за ним, открывая по пути его движения периферийные глаза.

— Уф! — Вепуат взобрался на спину туун-шу, повернулся к сармату и шумно вздохнул. — Якоря он потерял. Найдётся к чему привязать его? Может, в камнях дырок насверлить?

— В нишах где-то был запас, — вспомнил наконец Гедимин — и перестал выискивать среди гравия рэссеновую руду. — Если на лету выпало — пойду ковать новые. Камни с дырками — это без толку.

«Завтра будет на чём лететь,» — думал он через пару минут, проверяя, крепко ли держится привязь. «Может, с утра и отправимся. Тут больше делать нечего. Что там в Элидгене, интересно? Наловили медуз? Рельеф не поменялся? Надеюсь, туда никакой гейзер не приволокло…»

39 день Камня, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту — Сфен Камня, город Джера

— Гедимин, ты чего щуришься? — удивлённо спросил Вепуат. Он стоял на плоском пригорке на месте бывшего шатра (несколько дней назад никаких бугров там не было — это Гедимин помнил хорошо). Чёрный «трилобит» снова вцепился в его плечи и бока и свесил голову на грудь. Его внутренние полости раздуло, и Вепуат из-за этого казался пернатым шаром. Он почёсывал существу головной щиток и рассеянно ухмылялся.

— Не по себе, — отозвался Гедимин. Он опустил височные пластины и говорил вполголоса, хотя вряд ли его мог слышать кто-то из чужаков. Кочевники, оставив сарматов в покое, возились с «передвижными лагерями». Их пытались подогнать ближе к пригорку, но животные хотели пастись на ещё не вытоптанных местах и на грохот погремушек и вопли погонщиков реагировали вяло. Ещё дальше, на почтительной высоте, кружила «эскадрилья» из трёх огромных «трилобитов». Несколько раз она резко разворачивалась, порываясь подлететь к холму, но Джагулы встречали её воем и хохотом — и «самолёты» уходили в сторону.

— Чего так? — удивился Вепуат. — Сейчас нам дадут кучу всего, и мы улетим в Элидген. Или боишься, что некуда складывать?

Гедимин недовольно сощурился.

— Уверен, что дадут что-то полезное? А не залп изо всех батарей?

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— У них и батареи-то убраны… Гедимин! Ты же сам тут со всеми говорил. Мы спасли их от эпидемии. Они нам благодарны. С чего им на нас кидаться?

— А кто эпидемию вызвал? — Гедимин поморщился и подозрительно покосился на Кьюсскую «эскадрилью». В этот раз Джагулы зазевались, и она подлетела чересчур близко.

— Боги Смерти, — отозвался Вепуат, слегка посерьёзнев. — Гедимин! Думаешь, им охота второй раз нарываться на богов Смерти? Я бы вот не стал. Мы-то после такого «прикола» помогать уже не будем.

— Ты — сармат, — Гедимин снова поморщился. — А тут — дикие кочевники. Если бы они рассуждали логически…

Один из гигантских зверей, сердито заскрипев, двинулся вперёд и остановился в нескольких метрах от холма. Есть там было нечего, и сааг-туул даже ложиться не стал — только громыхнул спинными щитками и заскрипел ещё громче. С его загривка, приглушённо рыча не то на зверя, не то друг на друга, спускались четверо Джагулов.

Пятый, хромой Хадзаг, всё-таки остался на броне сааг-туула. Гедимин покосился на него, но не заметил ничего подозрительного. Первый из четверых остановился невдалеке от холма и опустил на землю свою ношу — связку из шести метательных копий.

— Ур-Зиджалор не хотят ссориться с богами, — прорычал он, глядя на сарматов. — Вы под их рукой, так скажите им об этом. Ур-Зиджалор хотят мира.

— Мы тоже, — отозвался Вепуат. Гедимин смотрел на копья — их длинные широкие наконечники были обёрнуты кожей, и сейчас переговорщик стянул её, показав синий металл и зачем-то вставленные в него камешки. Их даже не отшлифовали — они торчали наружу всеми углами, нарушая аэродинамику. Рядом с ними другой Джагул положил свёртки, из которых высовывались пучки меха и гладкие кости.

— Эти вещи Ур-Зиджалор отдают вашему племени, — сказал переговорщик. — Здесь хорошие копья и дротики из чёрного камня. Здесь одежда и одеяла для детей Пламени. Вот ловчие сети и цепкие верёвки, чтобы их охота была успешной.

Вепуат спрыгнул с бугорка и подошёл к горке «вещей». Он развернул длинный кнут — щупальце с присосками на удобной рукояти — и пощупал меховую куртку.

— Всё правильно, — сказал он с довольной ухмылкой. — Хорошие вещи для нашего племени. Ждём вас в Элидгене — с мирными намерениями. Надеюсь, вы не забудете уговор. И ни нам, ни племенам Хеллуг, Джелег и Улгех не придётся воевать с вами.

Джагул коротко рявкнул.

— Хеллуг были умнее нас. Они не злили богов, — мрачно сказал другой и пристально посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.

— Я скажу ещё раз, — Джагул наклонил голову, глядя на сарматов исподлобья. — Вы — сильные воины. Ур-Зиджалор приняли бы вас с почётом. Дали бы вам уважение и лучшие трофеи.

Всадники соседнего сааг-туула отозвались протяжным воем.

— Джулгур! Отойди, ты сказал! — «жёлтый» переговорщик уже спускался по броне, придерживая связку копий; за ним шли ещё трое — ритуал продолжался. — Теперь мы, Ур-Дзуул, будем звать к себе сильных воинов. Мы не слабее Ур-Зиджалор и не глупее их. Вы, Урху и Геджер, могли бы стать славными вождями!

Гедимин мигнул. «Теперь все сорок племён будут нас к себе зазывать? Это им надо к Гварзе. Он бы, может, и согласился.»

…Горки подношений окружили пригорок по периметру; между ними уже не было просвета. Большие племена нехотя пропустили к холму тех, у кого был всего один сааг-туул. Вожди-переговорщики не уходили с брони и пристально следили за сарматами. Гедимин подозрительно смотрел на них. Оружия на виду не было, не считая поясных ножей (и метательных копий, разложенных под холмом), но сармату всё равно было не по себе. В мозгу вертелось что-то про минирование и «жучки». Что-то такое, похоже, донимало и Вепуата — он подходил к каждой горке вплотную, трогал вещи, прикасался к рукам переговорщиков. «При погрузке ещё раз всё проверю,» — думал Гедимин, косясь на сигма-сканер. Часть вещей слегка «фонила» — меньше, чем хороший осколок кейека или подъязычная кость, но всё-таки «омикрон» и «сигму» они излучали…

— Всех вас мы ждём в Элидгене, — сказал Вепуат, в сорок первый раз поднимаясь на бугорок. — Наши вожди, Ардзаг и Ваардзаг, скрепят мирный договор. И если он не будет нарушен, боги, благосклонные к нам, вас тоже не оставят.

Гедимин молчал и радовался, что его говорить не заставляют. «Где он, всё-таки, научился местному протоколу? У меня от таких формулировок голова пухнет…»

— Ур-Зиджалор знают, что вы сдержите слово, — отозвался Хадзаг, оглядываясь на другие племена. — Но говорить могут только за себя. Когда ветер принесёт дожди, мы придём в стойбище Пламени.

Вокруг одобрительно загудели. Вепуат широко ухмыльнулся и поднял раскрытую ладонь.

— Будем ждать. Доброй охоты!

Уже не обращая на Джагулов внимания, он спустился с холма и поправил обмотки на связке копий.

— Гедимин! Как по-твоему, Тикс это всё увезёт? Я считал по минимуму, но получилось как-то увесисто…

Гедимин поднял ворох чего-то мягкого, не тяжёлого, но объёмного. Наружу выпали сапоги, обшитые мехом. «На кого это предполагается…» — удивился было он, глядя на Джагульскую обувь, но тут же вспомнил высокие, поднятые над землёй пятки мутировавших филков и их пальцы, укороченные и прижатые друг к другу. «М-да. Теперь им такие сапоги в самый раз. Даже перешивать не придётся. Интересно, чей это мех, и как он переносит дезактивацию?»

— Ничего тяжёлого, — сказал он Вепуату. — Даже до тонны не дотягивает. Проблема в другом. Куда класть копья?

— Прикрепим к броне, — отозвался Вепуат. Он уже отвязал Тикса и теперь тащил пятнадцатиметровый «дирижабль» к холмику. Существо легло почти на землю, и это тревожило его — внутренние полости раздулись, хвост нервно подрагивал.

— У-уэ-эй! Кьюссы! — взвыл кто-то, и кочевники отозвались лающим хохотом. — Сильные заключили тут мир! А вы что забыли⁈

Гедимин обернулся. Кьюссы всё-таки перелетели через живой барьер, и их «эскадрилья» теперь висела в считанных метрах от сарматов. Кто-то в шапке из клыков высунулся из-под панциря — но недалеко, на пяток сантиметров.

— Ур-Зиджалор! Ур-Дзуул! — укоризненно вскрикнул он. — Разве не мы привели помощь? Разве мы не боролись за жизни всех племён?

Вожак Ур-Дзуулов смотрел на «эскадрилью» сквозь растопыренные когти, и Гедимин видел, как щитки брони его сааг-туулов слегка приподнимаются, а под ними что-то движется.

— Ур-Дзуул помнят, — глухо прорычал кочевник. — Кто подвёл все племена под месть Ук-кута? Кто лгал, что Пламя — просто вещь? Что любой возьмёт его в руки и станет богом? Вы, племя Пламени, — хотите послушать их слова?

Кьюсс присел, исчезая под приподнятой «крышкой люка». «Эскадрилья» пошла на взлёт. Гедимин поморщился.

— Хорошо, что ты помнишь, Ур-Дзуул, — мрачно сказал Вепуат. — И когда тебе ещё что-нибудь скажут, сначала подумаешь. Думать — оно вообще полезно.

Он завернул ворох мягких сапог и рукавиц в одеяло и спустил в «отсек» туун-шу. Внутри, в пузыре защитного поля, ещё оставалось немало места — Вепуат очень ловко утрамбовывал шкуры и тряпки.

— Уэ-эй! — взвыл кто-то с другой стороны. Гедимин повернулся на звук и снова увидел Кьюссов. Их «эскадрилья» обогнула скопление сааг-туулов и снизилась по другую сторону холма. Один из верхних «люков» был приоткрыт.

— Уэй! Кьюссы! — Хадзаг помахал «эскадрилье» костяной тростью. — Здесь — место мира! Летите в Джеру, в логово горькой воды!

Вокруг завыли. Кьюсс укоризненно фыркнул.

— Место мира, могучий Ур-Зиджалор, — донеслось из-под брони. — И мы ничего так не желали, как этого мира. Мы рады, что всем вам хватило мудрости…

Вой и лающий хохот заглушил его последние слова. Вепуат, поморщившись, высоко поднял руку.

— Э-эй! Воины и вожди! Пусть он скажет, чего хочет.

— Дать Кьюссу говорить? Лучше дать карлику выстрелить! — Хадзаг недовольно рявкнул, но опустил посох на броню. Кьюсс осторожно выглянул из «люка» и старательно ухмыльнулся, пряча клыки.

— Джагулы свирепы и меряют всех по себе. Мы рады, что обошлось без лишней крови. Я, Акхайен из Джеры, лишь хотел восхититься вашим умом и отвагой. Прийти сюда, в Урдзутту, когда тут сошлись все племена, когда Ук-кут открывает ворота…

Вепуат едва заметно поморщился.

— Ага. Спасибо, Акхайен. Уводи эскадрилью в Джеру. Обратную дорогу мы найдём.

…Щупальца-кнуты хранили в чехлах; при их виде Гедимину вспомнился сырой беспримесный сеш, но тут эластомеры если и содержались, то в следовых количествах. Присоски легко соскальзывали с гладкого чехла; Вепуат для проверки сдавил один из них, потом встряхнул — кнут выпал, даже не пришлось выдёргивать.

— Какие-то потроха, — задумчиво сказал он, рассматривая чехол. — Смотри, даже бокового шва нет. Животное, похоже, было не из мелких.

Гедимин пожал плечами.

— У местных всё идёт в дело. Шкуры, потроха, кости.

«Без нормального синтеза полимеров ещё не так растопыришься,» — закончил он про себя. Вепуат хмыкнул.

— Одежда для филков, считай, есть. Проблема только со Старшими. Материал нам выдали, но ведь кому-то её ещё шить…

Гедимин покосился на скафандр и поморщился. «Дострою станцию — и уеду. А остальные пусть хоть перья отращивают.»

… — Может, наконечники снять?

Вепуат качнул головой. Он отошёл от туун-шу, увешанного оружием, и что-то высчитывал на пальцах, странно выгибая ладонь.

— В прямом полёте груз ему не помешает. А вот на посадке… Хотя — может, мы ещё долетим засветло. И не придётся ни на чём виснуть.

Сбоку тихонько заскрипело — будто кто-то провёл когтями по броне.

— Жрецы Пламени, Равные Куэннам… — Кьюсс, выглянувший из «люка», старательно улыбнулся. В этот раз «эскадрилья» подлетела вплотную. Пока сарматы собирали вещи, кочевники разбрелись по долине, и некому было отгонять Кьюссов. «А им без нас не улетается,» — подумал Гедимин, настороженно глядя на чужаков. «Чего им надо-то? Как лечить „горькую воду“, они уже знают… А-а! Где они возьмут Би-плазму⁈ Если только натырили у Джагулов… а ведь навряд ли Джагулы с ними поделились. Они их, вон, всю дорогу гоняют…»

— Ага, мы такие, — отозвался Вепуат. — Гедимин, забирайся! Сделаем прощальный круг — и на базу. И так проторчали тут до вечера.

— Может, вылетим завтра с утра? — Гедимин посмотрел на часы. «Верно. Через пару часов начнёт темнеть. Придётся ночевать неизвестно где.»

— Хм-м… — Вепуат покосился на пятнистое небо. — Может, ты и прав. Искупаемся в озёрах, принесём жертвы богам… Кто знает, когда ещё мы сюда попадём?

Кьюсса передёрнуло. Он быстро огляделся по сторонам и сделал странный жест — будто стряхнул что-то с пальцев.

— Возносить богам почести — достойнейшее из дел. Вы мудры. Но вы мало знаете о кочевниках. Они тоже будут почитать свою богиню… — Кьюсс опять огляделся по сторонам и понизил голос. — Они прольют в её честь много вина. И в основном — в свои глотки. А потом вспомнят, что её надо почтить кровью. И…

Он выразительно прикрыл лицо растопыренными пальцами. Сарматы переглянулись.

— Кочевники свирепы, — донеслось из-под пальцев. — И совершенно лишены благодарности. Своих слов они не помнят даже стрезва. А что будет, когда все перепьются? Не медлите с отлётом, Равные Куэннам. Уходите скорее.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— До завтра не перепьются, — сказал он без особой уверенности. — Большой праздник — только послезавтра. Питьё ещё не настоялось. Хотя… ты тоже прав. Ни к чему нам задерживаться. Переночуем на небесном острове.

Туун-шу уже избавился от привязи и теперь пыхтел, нагнетая воздух во внутренние полости. Вепуат щёлкнул языком, и зверь, ударив хвостом, рванулся в небо. Гедимин ухватился за шипы. Рядом мелькнуло что-то яркое. Туун-шу заклекотал, раздуваясь, как шар. Борт о борт с ним в небо поднимался передовой «корабль» «эскадрильи».

— Остров потрепала бу-уря! — крикнул Акхайен, высовываясь из люка. — Там опа-асно!

Вепуат хлопнул зверя по «загривку», замедляя полёт.

— Гедимин! Посмотри, мы не обронили щупальце? Звери Кьюссов летят за нами, как на привязи!

Гедимин мигнул. «Эскадрилья» подалась в сторону, но улетела недалеко.

— Буря открыла короткий пу-уть! — крикнул Акхайен. — Мы его пока-ажем! Ма-алая благодарность за вашу по-омощь!

Вепуат хмыкнул.

— Настойчивая у них благодарность…

Гедимин крепко сжал его плечо и сощурился на «эскадрилью».

— Пора стрелять?

Вепуат укоризненно ткнул его в бок.

— Погоди. Э-эй! — крикнул он, поворачиваясь к «эскадрилье»; она успела пройти под брюхом Тикса и теперь летела с другой стороны, не отставая. — Ладно. Покажи свою дорогу. До темноты доберёмся?

«Корабли» Кьюссов перестроились мгновенно — секунда, и Тикс оказался замыкающим в их клине.

— Темноту вы встретите среди дружественных огней, — заверил Акхайен, прижимая ладони к груди, и нырнул в люк. Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Tza tatzqa, — прошептал он, выразительно посмотрев на Гедимина. Тот кивнул, глядя на дымку, быстро густеющую под крылом. Пара секунд — и все пригорки Урдзутту пропали за облаками. Земли уже было не видно. Если тут и были какие-то направления, видели их только Кьюссы. «Эскадрилья» набирала высоту и скорость, и Тикс от неё не отставал.

…Пятна на небе постепенно меняли форму и цвет. Что-то казалось Гедимину странным, но что именно — он понял не сразу. Гигантские тени «живых астероидов» до неузнаваемости уменьшились. Существа отступили куда-то в верхние слои атмосферы; оттуда уже не просматривались стаи-спутники и свисающая по «бортам» флора — только продолговатые тёмные пятна, и то с трудом. Вепуат щурился на небо и — периодически — на сигма-сканер, по-прежнему раздражающе бесполезный.

— Улетели, — услышал Гедимин его шёпот. — И фауну увели с собой. Видно, сезон закончился.

Сармат посмотрел вниз. От этого по-прежнему не было никакого проку — плотная дымка закрыла все Сфены. «Эскадрилья» летела уверенно, не сворачивая и не сбавляя скорость, проходила разлом за разломом.

Что-то мигнуло на запястье. Гедимин взглянул на дозиметр и мигнул сам — излучение незаметно усилилось почти втрое. Графики «сигмы» и «омикрона» скачками поднимались всё выше. Вепуат тоже посмотрел на дозиметр, хотел что-то сказать, но только охнул и вцепился в шипы туун-шу — «эскадрилья» повернула к земле. Мчались так, что свистело в наушниках; смотреть на приборы было некогда, но Гедимин краем глаза видел, как мигает тревожный светодиод. Ветер становился всё холоднее, а в облаках проступали полосы холодного сине-зелёного свечения. Дозиметр взвизгнул, передовые заложили крутой вираж — и «эскадрилья» вынырнула из туч над огромной конструкцией из цветного камня. Сбоку её подпирали крутые зубчатые скалы, а ещё дальше мерцал узорчатый ледник.

— Джирахгет, — выдохнул Вепуат, глядя на горную цепь. — А под нами, видимо, Джера.

Светодиод под экраном дозиметра уже не гас — местность отчаянно «фонила». Стрелку-указатель, невзирая на все виражи, разворачивало к горам. Гедимин щурился на приближающийся каменный массив, хаотично торчащие из него башни, складчатые выступы, темнеющие колодцы, скопления продолговатых теней и одиночные тени над сросшимися крышами. Там что-то горело разными цветами, вспыхивало, складываясь в орнамент, и снова рассыпалось. «Эскадрилья» заложила особенно крутой вираж, и Гедимин услышал вой «сирен»-ракушек. Десятки «трилобитов», отделившись от причалов, летели навстречу. Пятна света сложились в длинный клин, упирающийся в центральный пик — несколько сросшихся башен.

— Sa tatzqa, — прошептал Вепуат, оглянувшись на Гедимина. Его пернатый скафандр нахохлился и поднял крылья. Ему тоже было не по себе.

Гедимин посмотрел направо, налево, — стаи «трилобитов» выстроились в клин, и Тикс оказался внутри него, окружённый со всех сторон. «Сирены» уже не выли, зато отовсюду было слышно гулкое бульканье — или булькающий звон. «Стойка с резонаторами,» — вспомнил Гедимин странное сооружение у алтаря кого-то из богов. «Только тут их много. Всё-таки затащили в Джеру. Дружественные, значит, огни…»

…Они садились на сросшиеся крыши, в ложбину между уступами террас. Гедимин видел уходящие влево и вправо туннели и причальные крючья рядом с ними. Сопровождающие «дирижабли» отделялись один за другим, занимая места над террасами.

— Якорь кидают из жаберного люка, — вполголоса заметил Вепуат. — У нас не выйдет.

Гедимин пересчитывал террасы. Каждая из них была трёхметровой высоты. В них проложили жёлоба; сейчас колодцы, в которые они упирались, были прикрыты. «Солидная система оттока…» — забывшись, он потянулся к сигма-сканеру. Изучить колодцы не успел — звон и бульканье внезапно стихли.

— Джера приветствует могущественных жрецов Пламени!

Кто говорит, Гедимин не видел, но звуковая волна многократно отразилась от террас — видимо, поэтому он и замолкал надолго после каждой фразы.

— Надеюсь, на нас не падёт его гнев. Мы лишь просим о помощи!

Вепуат еле слышно хмыкнул — и сам вздрогнул от неожиданности: эхо прокатилось по всем террасам.

— Сойдите на землю Джеры! Вас примут с почестями, — продолжал Кьюсс-переговорщик. — Мы не смели говорить, когда вокруг свирепые кочевники. Но око Пламени видит сквозь стены и плоть. Вы знаете, какая беда в Джере…

Вепуат кивнул.

— Горькая вода, — его негромкий голос эхом отразился от террас. В этом месте физически невозможно было говорить тихо.

— Око Пламени проницательно, — Кьюсс тяжело вздохнул. — Гнев Ук-кута поразил и нас. Хотя мы по-прежнему не видим причин…

Гедимин фыркнул в респиратор. Вепуат укоризненно покосился на него и развёл руками.

— Чего вы тогда хотите от нас?

— Мы служим богам Равнины многие тысячи лет, — Кьюсс, похоже, физически не мог перейти к делу без долгих предисловий. — Но сейчас они не хотят говорить с нами. Вы проникли в их волю и узнали, как смирить их гнев. Нам остаётся только склониться. Джера умоляет вас о помощи. Мы не поскупимся на дары и почести. Вы излечили кочевников. Теперь о лечении просим мы.

«Дары и почести…» — Гедимин покосился на террасы. В цветных пятнах и бликах он уже различал бойницы. Чем оттуда могут выстрелить, сармат пока не знал — но ему уже не нравилось, что его «дирижабль» опустился так низко. «С другой стороны — пока ведь не стреляют…»

— И много у вас больных? — спросил Вепуат. — Кто заразился? Самые слабые?

По террасам прокатился шелест — кто-то попытался подавить раздражённый вздох.

— Ты много знаешь о горькой воде, о Урху, — отозвался Кьюсс. — Ты видел, куда она метит. Наши жрецы, воины, маги, — все носят смерть внутри. Лёд может остановить её, но не повернуть вспять. Могли ли мы сказать об этом посреди стойбища Джагулов⁈ Уже с утра они ломали бы стены Джеры. Они кровожадны и алчны, у них нет чести. Но ведь вы, народ Пламени, не таковы…

Гедимин встряхнул головой — внутри черепа неприятно гудело.

— Сдавать вас Джагулам мы не собираемся, — Вепуат отцепился от панциря туун-шу и поднялся на ноги, неторопливо поправляя перья. — Но доверять вам… Нас обещали привести в город Пламени, а не в Джеру. Сколько ещё дурацких ловушек вы приготовили?

Гедимин выпрямился и повёл плечами, передвигая сфалт чуть вперёд. «Дурацких — не дурацких, а осторожность тут не повредит… А интересная архитектура. Город цельнолепленный…»

— Мы униженно просим прощения, — отозвался Кьюсс. — Если бы в лицо не дышал ветер Ук-кута, разве решились бы мы на такую жалкую ложь? Какие подношения загладят нашу вину? Мы слышали, город Пламени беден церой…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Цера не повредит. Но сначала — другое. Нам очень надоела ваша возня под боком. То зрячие камни, то подосланные Джагулы, то прямое нападение… По-хорошему, надо бы вас оставить. Твои боги — ты с ними теперь и мирись.

Со всех сторон послышался встревоженный гул. Резонанс усилил его, но не сделал слова более разборчивыми. Гедимин, отложив изучение архитектуры, настороженно оглядывался по сторонам и держал «арктус» наготове. «Зря мы всё-таки так сильно снизились…»

— Джера склоняется перед могуществом Пламени, — донеслось откуда-то из мерцающих туннелей. — Джера бессильна перед Ук-кутом. Какую дань вы сочтёте достаточной?

— Для начала… — Вепуат мельком оглянулся на Гедимина; его глаза сузились и потемнели. — Поклянитесь не нападать на Элидген и не подсылать кочевников. И не причинять вреда ни нам, ни другим из народа Пламени. Пусть эта клятва действует, пока не остынет Пламя Равнины. Пусть поклянутся все вожаки Джеры. Если нет — мы улетаем.

— У Джеры нет вожаков, — отозвался явно недовольный Кьюсс. — Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин, говорит от имени кланов Джеры. Город Пламени и его народ не будет потревожен. Никто не помыслит о том, чтобы навредить вам. Так говорю я, Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин.

Сарматы переглянулись. «Череп гудит,» — жестами показал Гедимин. Вепуат поморщился. «Не люблю я геноциды…» — так же, не издав ни звука, ответил он.

— И пригоршня церы от каждого клана, — буркнул Вепуат, расправляя крылья. — Хорошей церы. Где твой кабинет, правитель Джеры? Надо поговорить.

…Парадные помещения были спроектированы с запасом по высоте — только поэтому Гедимину не пришлось ползти по ним внаклонку. Он, проходя по раскрашенным коридорам, косился на боковые отнорки, дверные проёмы, — все они были на полметра, а то и метр ниже. Вепуат, подобрав крылья, перестал цепляться за всё подряд и пошёл быстрее, не давая Гедимину времени осмотреться. Тот только успевал подмечать разные детали — двери, собранные из деревянных и костяных плашек, светящийся орнамент на цветном камне, слои ковров под ногами, тени за каждым поворотом… Идти далеко не пришлось — через десять минут сарматы уже сидели на грудах подушек, накрытых шкурами, в «кабинете» правителя Джеры.

Потолок-купол был вылеплен из цельной скалы; её цвет Гедимин разобрать не мог — всю поверхность покрывал пёстрый светящийся орнамент. «А ведь это существа,» — понял сармат, приглядевшись. «И я их вообще-то видел. Это Элоси… Элогвены… в общем, одно превращается в другое. Процесс трансформации…»

Часть орнамента светилась подозрительно знакомо. Гедимин покосился на дозиметр. «Так и есть. Ирренций. Смешали с церой, чтобы ярче светилась.» Он перевёл взгляд на существ, устроившихся на трёхуровневой галерее. Её как раз и построили, чтобы расставлять по ней костяные кресла и раскладывать подушки, — все три уровня были заняты. Над ними зеленью горел радиоактивный орнамент. «Помещение для церемоний. Кьюссы тут не живут, но бывают часто. И хоть бы у кого шерсть облезла…»

Верхний уровень заняли трое. Тот, что по центру, погребённый под слоями бус и яркой бахромы, сидел, подвернув ноги, в низеньком костяном кресле. Это скорее была высокая подушка, засунутая в резной каркас с подлокотниками. Лицо существа было скрыто под костяной маской, но Гедимин видел руки, — когтистые пальцы в перстнях беспокойно шевелились. Слева и справа от Кьюсса, в креслах попроще, устроились ещё двое. Масок им не досталось — лишь короны из чьих-то очень длинных зубов. На грудь спадали массивные связки бус.

Ярусом ниже кресел уже не было — там сидели на подушках, да и цацек этим Кьюссам досталось меньше. Одно из мест занял, проводив и усадив сарматов, Акхайен — и Гедимин видел, как с верхнего яруса ему передали нитку бус, и он добавил её к своей связке. На нижнем ярусе стояли двое в рэссеновых панцирях. На металлическую чешую кто-то не поскупился — бронированные накидки свисали до пят. Оружия Гедимин не увидел — только странные костяные наручи со множеством каменных и металлических вставок — но что-то в этих бронированных Кьюссах было беспокоящее. Между ними, на самой низенькой подушке, устроился писец с ворохом листьев. Тут были и ещё Кьюссы — сбоку от сарматов кто-то постукивал по деревянным плашкам «ксилофона» — но рассмотреть их помешал Вепуат, сердито ткнувший Гедимина в бок.

— Ты лучше говори, как есть, — сказал он, повернувшись к правителю. — Иначе снадобья кому-то не хватит.

— Унксу-Эаннайя говорит с тобой, как с самими богами, — пальцы Кьюсса нервно согнулись. — Под моей рукой двадцать кланов Джеры. Ни один из них не выставит больше ста воинов. Но если тебе нужно пересчитать их всех…

Он повернул голову к одному из соседей. Тот развернулся к нему всем телом, навострив уши. Вепуат резко качнул головой.

— Значит, не больше двух тысяч. Что ж, это проще. Найди вот такую ёмкость, и мы перельём в неё снадобье. А вы уже тут его разделите. Только не медлите. А то уползёт.

Кьюссы переглянулись.

— Говоришь ли ты, что оно уже готово? И что его достаточно? — осторожно спросил правитель. — Или нужно ещё время…

Вепуат отмахнулся. Он уже достал флягу и жестом попросил Гедимина поделиться. «Два килограмма? Всего-то?» — наконец сообразил сармат. «Ну да, я забыл, — города-то у них мелкие. Сколько тут всего народу? Тысяч пять, десять?»

Вепуат открыл флягу. Правитель поднялся, заглянул в неё, покосился на Кьюссов, зажимающих носы и отползающих по террасам, — и, сложив руки, резко провёл костяшками по костяшкам. Сдавленное шипение оборвалось. Все замерли.

— Унксу-Эаннайя видит, что это очень сильное снадобье, — бесстрастно сказал Кьюсс. — Пусть же оно будет роздано в сильный день. Завтра зажгутся огни для той, кто движет ветра. Завтра здесь будут вожди всех кланов. Унксу-Эаннайя созывает их всех!

Он чуть повысил голос. Писец, хотя к нему никто не обращался, вздрогнул и схватился за чистый белый лист. Это был лист дерева с размочаленными крупными прожилками и срезанной бахромой — на этом «производство бумаги» и закончилось.

— Ваше дело, — Вепуат пожал плечами. — Ну что, принесут нам чашку? Могу налить с запасом. Мало ли, кто ещё заболеет. Другие города, например.

— Ты щедр, — отозвался правитель; кажется, на этом моменте его передёрнуло. — Джера не смеет обмануть твоё доверие. Никто не скажет, что Унксу-Эаннайя присвоил чужое. Пусть завтра снадобье будет роздано из ваших чаш. Завтра, когда загорится Пламя Равнины, вожди кланов Джеры соберутся тут. Покажи им, что боги больше на них не гневаются.

Он сложил руки на массивную «косу» из бус и чуть наклонил голову. Вепуат пожал плечами.

— Как хочешь. Если им так будет спокойнее… Скажи им, чтоб пришли с чашками. Снадобье сильное, каждому хватит одной капли. А с утра пусть выпьют ледяную воду.

— Твои слова записаны рядом с моими, — отозвался правитель. Писец уже выпрямился и протянул верхнему ярусу самый светлый лист, покрытый мелкими значками. Правитель прижал к его краю сжатый кулак, оставив оттиск четырёх перстней.

— Вот и хорошо, — сказал Вепуат, глядя на листок. — Это успеют всем разослать? Город, небось, уже спит.

— Под шелест ворот Ук-кута мало кто может заснуть, — сказал один из соседей правителя. Он уже забрал лист и теперь чего-то ждал, глядя на главного Кьюсса. Тот резко приподнял согнутые пальцы.

— Пусть глаза Джеры откроются!

Видимо, кто-то нажал на рычаг, — часть стены вспыхнула по линиям орнамента и просела внутрь. За ней была небольшая ниша. Её стенки, вымазанные белой церой, были сплошь вымощены тёмной галькой. На каждом камешке застыл неподвижный блик.

Кьюсс, держа лист в вытянутой руке, приложил ладонь к краю ниши. Белая цера вспыхнула так ярко, что Гедимин смигнул. Где-то загудели «сирены»-ракушки. Под их вой Кьюсс повесил листок на крючки перед нишей и, закрепив его края, шагнул в сторону.

— Видеосвязь, — прошептал Вепуат, толкая Гедимина в бок. Сармат недовольно сощурился. Он искал, куда делся кусок стены. Сейчас, когда ниша была открыта, казалось, что никакой крышки над ней и не было. «А ведь это камень. Не всякие там Куэннские штучки. Похоже, стены-то не было. Голограмма…»

Он огляделся по сторонам. «Где, в таком случае, проектор? У правителя? Или у него только кнопка „пуск“? Тогда передача сигнала…»

— Глаза Джеры прочтут каждый знак из записанного, — снова заговорил правитель. — Вы же, гости Унксу-Эаннайи, отправляйтесь в ночные покои. Всё, что вам нужно, будет туда принесено.

— Сначала я проверю, что с нашим зверем, — Вепуат поднялся на ноги. — А ещё лучше — мы там и переночуем. Ты пока скажи, чтобы собирали церу. Больше ничего от Джеры нам не нужно.

Кьюссы переглянулись. Кто-то прижал уши. Правитель поднял когтистые ладони и чуть наклонил голову.

— Пусть будет так. Ваш зверь получит вдоволь воды и пищи.

— Он сыт, — буркнул Вепуат. — Ничего не нужно. Не бойся, за ночь мы не улетим. И снадобье тоже.

…Туун-шу повис в десяти метрах над землёй и нехотя втянул плавники. Гедимин видел, как он выглядывает из-под брони, высовывая наружу то один, то другой глаз. Внизу так и не стемнело — светящийся орнамент на стенах не выключался на ночь. Если прислушаться, можно было различить шаги — кто-то на мягких лапах обходил город, иногда постукивая костью по камню. Гедимин посмотрел на сканер и увидел белесый экран и множество пятен ряби. Она не закрывала обзор полностью, но объекты сквозь неё просматривались, как в тумане.

— Тут пять кварталов, похоже, — вполголоса заметил Вепуат — он тоже сканировал город. — И по трое патрульных на каждый. И ещё караулы на башнях. Эти смотрят наружу. Странное тут всё-таки оружие. Мелкое какое-то.

— И фонящее, — пробормотал Гедимин, пытаясь найти систему в расположении пятен ряби. «Фонил» весь город, горы за ним — тоже, но некоторые объекты — особенно сильно… и многие из них были рядом с жителями или вовсе на их телах. Некоторые жители «фонили» сами — и так, будто их вымазали толчёным сингитом.

Вепуат заворочался, устраиваясь на броне туун-шу, и вдруг хрюкнул в респиратор.

— Ты часы заметил?

Гедимин мигнул.

— Какие ещё часы?

— Водяные. Прямо у трона этого… мэра или кто он там у них. Жёлоб, прорезанный в кости, и водоотток. Прямо в подлокотнике. Не заметил?

Гедимин пожал плечами.

— Ну, на руку-то водяные часы не наденешь.

Вепуат снова хрюкнул.

— Интересно, когда их запускают? Я смотрел — там отток был закрыт.

Гедимин перевернулся на другой бок. Спать в ближайшие четыре часа он не собирался. Ему было не по себе — даже сейчас, когда он опустил височные пластины, и городское излучение не жгло мозг. «Надеюсь, хоть завтра мы доберёмся до Элидгена. Всё-таки я инженер, а не дипломат. От этой болтовни только череп гудит. Маккензи бы сюда, он бы им показал дипломатию…»

40 день Земли, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Камня, город Джера

Где-то рядом открыли сразу множество вентилей на ответвлениях одной трубы, и они надрывно гудели. Гедимин сквозь сон досадливо сощурился и перевернулся на другой бок. К гудению множества труб добавился свист — где-то посрывало клапаны. Вода в трубе кончилась, теперь она с завыванием гнала воздух, и кто-то колотил по ней, выкликая зазевавшегося оператора. Потом отлетевший вентиль провалился внутрь и покатился, дребезжа, по металлу. «Как им водовод удалось порвать воздухом?» — удивился сквозь сон Гедимин. Он привстал, пытаясь определить источник шума, и кто-то с сердитым возгласом встряхнул его руку.

— Гедимин! Ты там что, в анабиозе⁈

Сармат открыл глаза. Свист, завывания и булькающий звон не прекратились. Снизу в бок упирались короткие шипы, сверху в лицо заглядывал недовольный Вепуат. Поверхность под сарматом шипела и проседала, медленно уходя вниз. Он встряхнулся и сел. «Мы в Джере. Тут у них ритуалы. Раздать лекарство…» — он покосился на карман с флягой. «Да, надо раздать. И лететь уже в Элидген. Текк’ты обещали вернуться, как месяц закончится. Надо показать им, куда копать…»

Сарматов ждали. Пока Вепуат уговаривал Тикса снизиться хотя бы на высоту удобного прыжка, у входа в светящийся туннель стояли двое в длинных панцирях. Гедимин, прикинув расстояние до террасы, мягко спрыгнул на каменный уступ. Вепуат приземлился рядом, складывая крылья. Тикс, надуваясь на глазах, взлетел вертикально вверх и повис в двадцати метрах над террасой. В тусклом утреннем свете Гедимин видел его сородичей — они, как дирижабли, качались на длинных тросах над сросшимися крышами.

— Геджер и Урху, могущественные жрецы, — один из кьюсских воинов шагнул вперёд. — Опора ледяных вершин ждёт вас в святилище Джеры.

Гедимин мигнул, но Вепуат уже направился за проводниками и потянул его за собой. Снова пришлось нырнуть в туннель, да ещё и пригнуться — этот ход строили явно не для сарматов. Цера, щедро намазанная на стены и потолок, светилась непривычно ярко — видимо, её «подогревал» городской радиационный фон. Гедимин на ходу косился на дозиметр — снаружи, в стороне от каменных навесов, стрелка-указатель чётко разворачивалась к горам. В лабиринте её начало качать — и вскоре сармат понял, что ведут его по ней, прямо к городскому центру.

Это был всё-таки не туннель — скорее, крытая улица; каменный навес над ней вплавили в стены отдельных построек и так их соединили, но они ещё отличались и цветом камня, и формой, и орнаментом. Ни одна дверь не выходила на улицу прямо — все открывались в изогнутые переулки, смыкающиеся с основным туннелем. Окон Гедимин не увидел вовсе — только ряды продухов под сводами. По пальцам тянуло сквозняком — город худо-бедно проветривался. «На улице плюс двадцать, в домах — теплее,» — сармат на ходу сверился с термометром. Кьюсс, выглянувший из переулка, шарахнулся в сторону.

Улицы закончились внезапно. Гребни крыш и края навесов «стекли», образовав склоны обширного кратера. Под ногами лязгнуло. Гедимин стоял на скальной поверхности, синей от запёкшегося металла. Трещины в ней заложили плоскими камнями; металл блестел и там — рэссена выпадала с дождями, застывала, и так нарастал слой за слоем. Впереди, на дне кратера, возвышались облитые расплавом обломки стен, и в их нишах горели огни.

Сначала Гедимину показалось, что тут было здание — что-то большое и запутанное, сложенное из огромных кусков камня. В них остались ниши, кабель-каналы, вентиляционные отверстия, но все мелкие элементы из них повыдирали, заменив толстым слоем церы. На крупных плитах вырезали символы; часть плит после этого упала, но поднимать их не стали. Между обломками, на их выступах, на плоской скале — везде, где можно было зацепиться, шевелилась местная флора. Остатки здания не были покинутыми — кто-то подновлял церу в выбоинах, наносил сложный орнамент, развешивал нити бус; вот и сейчас у одной из вертикальных плит собрались Кьюссы с ритуальными сосудами и дули в дудки. Траву, свисающую с той же плиты, никто даже не пытался проредить.

— Это святилище Джеры? — спросил Вепуат, оглядываясь на воинов. Они почему-то остановились на склоне кратера. Свист дудок стал громче. Кьюссы выплёскивали что-то на плиту, и оно стекало, вымывая церу из желобков. Гедимин шагнул вперёд — и резкий порыв ветра толкнул его в грудь. Теперь он видел, как на одеждах Кьюссов, отошедших от плиты, раскачиваются тяжёлые каменные подвески, и трепыхается бахрома. Ветер дул во все стороны одновременно. Гедимин посмотрел на небо — над Джерой медленно закручивался циклон.

— Пойдём, — Вепуат пожал плечами. На склоне кратера уже никого не было — воины словно провалились в скалу. Существо на скафандре Вепуата беспокойно шевелилось и шипело, надувая воздушные полости. Гедимин двинулся вперёд, к маленькой группе ритуальщиков. Холодный ветер ворвался в шлем, скользнул по вискам, на долю секунды прижёг холодом веки. Тут что-то давило на череп, и чем дальше, тем сильнее. Вепуат шумно выдохнул.

— Вот я дурак! Пришёл без подношений…

Гедимин похлопал себя по карманам.

— Есть цацки. И пробирки для образцов. Сойдёт?

Смеяться над Вепуатом ему не хотелось — чем дальше сарматы забирались в развалины, тем сильнее Гедимину становилось не по себе. Он покосился на дозиметр — график интенсивности извивался на экране, с каждым зубцом забираясь всё выше. Стрелка металась во все стороны, раскручиваясь на шпеньке. «А я такое видел,» — вспомнил Гедимин. Он уже рассмотрел символ на ярко освещённой плите — вихрь с глазом внутри. Вертикальный зрачок, казалось, пульсирует.

Дудки завыли громче — и как-то совсем неритмично. Кьюссы, оставив их в нишах разрушенной стены, пятились от неё прочь. Каждый шаг давался им с трудом. Кто-то в костяной маске отступил ещё на пару метров, зачерпнул растопыренными пальцами воздух и повернулся к сарматам. Его одежда уже не развевалась на ветру, даже лёгкая бахрома еле-еле шевелилась. Секунда — и остальные Кьюссы вышли из невидимого смерча и остановились, глядя на сарматов сквозь костяные забрала. К шлемам из черепов кто-то приделал множество зубов — и этот «козырёк» определённо мешал обзору. Гедимин сквозь него еле видел лица — светло-серый мех, длинные вибриссы, пигмент вокруг глаз…

— Та, кто ведёт ветра, смотрит на вас благосклонно, — сказал Кьюсс с самой толстой связкой бус на груди. — Хоть вы и служите другим богам. Что ты скажешь, о Урху? Не было тебе знамений этой ночью?

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Не знаю. Пойдём уже, дело к рассвету, — он покосился на часы. — Вожди кланов, наверное, ждут. Да и нам незачем терять время.

Кьюсс протянул руку к его запястью.

— Око Пламени видит, как течёт время? Да, оно очень зорко…

…В этот раз их усадили на верхнем ярусе, и Гедимин этому совсем не обрадовался. Стоило неосторожно шевельнуться, и он упирался шлемом в потолок. Вепуату было легче, и он с любопытством глазел по сторонам — и на Кьюссов на нижних ступенях, и на тех, кто сидел прямо на полу поодаль от террасы, и на два «ксилофона» с костяными резонаторами, и на конус с водой, встроенный в подлокотник трона. В конусе плавала слабо светящаяся чашечка, и вода от неё тоже светилась — и Гедимин, опознав это свечение, только головой покачал. «Или у местных бешеная радиостойкость — или они живут лет по двадцать…»

Один из Кьюссов у трона поднял руку. Повисла тишина. Правитель выпрямился.

— Я — Унксу-Эаннайя, опора ледяных вершин, опора Джеры. Никто не скажет, что я глух к её бедам. Боги отвернулись от нас, боги на нас гневались, но могущественные жрецы умиротворили их. Урху и Геджер из рода Пламени принесли нам священное снадобье. Склонитесь же перед ними! Пусть тот, кто осмелится, подойдёт к трону…

Он опустился в кресло и дотронулся до подлокотника. В полной тишине Гедимин услышал стук падающей капли. Светящийся поплавок качнулся.

Кто-то из Кьюссов двинулся вперёд. Он практически полз на четвереньках, одной рукой прижимая к груди что-то объёмное. У нижней террасы он замер и распластался — и, не глядя на верхние ступени, положил перед ними трубку из полой кости и красный сосуд-конус. Края трубки были вымазаны светящейся краской, но Гедимин едва обратил на это внимание. Он смотрел на тёмно-красное стекло. Это был не кристалл, даже не отливка, — сосуд выдули из пластичной массы и покрыли завитками внешние стенки. В ещё горячее стекло вставили костяные ручки — они потемнели от нагрева, только небольшая часть осталась жёлтой.

— Давай сюда, — Вепуат, потеряв терпение, наклонился за сосудом, сунул трубку, набитую церой, Гедимину и плюхнул в чашку комок Би-плазмы.

— Крышка есть? Без крышки — это вы зря. И пропахнет, и выползет.

Крышка нашлась. Из Кьюссов, кажется, только правителя не перекосило — и Гедимин уже думал, глядя на его костяную маску, не встроен ли туда респиратор. Владелец чашки прижал её к груди и проворно отполз назад. Воин, стоящий у выхода, дотронулся длинным шестом до его плеча и указал на дверь.

«А на ногах они подходили бы быстрее,» — думал Гедимин, болезненно щурясь. Среди распластанных по полу аборигенов ему было не по себе. Все молчали, только слышно было, как капает вода. Он подобрал очередную чашку, оставленную на террасе — в этот раз костяную и, похоже, довольно старую. К ней на шнурке привязали крышку, и Гедимин быстро её задвинул. «Стеклянных ёмкостей у них немного. Все — тёмно-красные. И… похоже, это не наше стекло. Оно тяжелее и холоднее, плотность другая. Любопытно…»

…Вода ещё капала, когда последний Кьюсс покинул зал. Поплавок светился уже из толщи резной кости. Правитель перекрыл клапан, и кто-то тут же наклонил над конусом сосуд с водой. «Ещё одна ёмкость из красного стекла,» — машинально отметил Гедимин. «Это, похоже, ценный материал.»

— Джера склоняется перед жрецами Пламени, — бесстрастно проговорил правитель, поднимая руку. На броню сарматов опустились ленты красной ткани. С них свисала бахрома — нити с мелкими нанизанными камешками, зубами и косточками. Вепуат повёл плечами и смущённо хмыкнул.

— Ты-то лекарство принял? — спросил он у правителя. — И твои… помощники? Тут, если что, ещё осталось.

Он плеснул Би-плазмы в подставленную кованую чашку. Правитель сунул её под костяную маску, тихо зашипел и передал ёмкость соседу. Тот пытался не зажимать нос, но надолго его не хватило. Третий уже и не пытался.

— Ещё горько? Или уже нет? — спросил Вепуат, глядя, как Кьюссы пускают по кругу мешочек какой-то сушёной органики. Гримасы у всех были выразительные. Правитель, шумно выдохнув, повернулся к сарматам и отцепил от своей связки четыре нити бус.

— У вашего снадобья множество вкусов, но ни одного знакомого. Чья эта кровь? Где вы нашли этого зверя?

Вепуат хмыкнул.

— Оно само себе зверь. И само себе кровь. Так и растёт — в виде жижи, — он покосился на бусы, уложенные на грудь, и чуть подвинул их, освобождая перья. Гедимин смотрел на свою долю «цацек» и радовался, что филки этого не видят. «Только взлетим — разберу на образцы. Минералы тут интересные. Не видел таких раньше. Наверное, из Джирахгета.»

— И эти чаши — его темница? — правитель протянул руку к забытой фляге. — Или садок, где оно кормится?

— Ну да. Растёт оно там, — Вепуат убрал флягу и сполз на нижний ярус. Там, наконец, удалось выпрямиться.

— Скажи, а почему у тебя вся охрана без оружия? — спросил он, оглянувшись на воина в длинном панцире. — Ни топора, ни лука.

— Они вооружены так, как Джера смогла вооружить их, — отозвался правитель, поднимая когтистый палец. Воин молча вскинул руку в массивном костяном браслете. По торчащим из него дугам проскочила синяя искра. Гедимин мигнул.

— Te’ek dasaja⁈ — он уставился на браслет в поисках аккумулятора. На виду были только мелкие камешки — и, кажется, осколок «вечного льда». Один из Кьюссов молча поддел шкуры на полу длинным шестом и подбросил одну из них к потолку. Сверкнула синяя искра, и броню Гедимина присыпало инеем. От шкуры осталась горсть обледеневших ворсинок.

— Н-неплохо, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. Тот мог только пожать плечами. Его взгляд намертво прилип к «бластеру».

— Heta! — Вепуат вцепился в его плечо и развернулся к правителю. — Интересная штука. И… много ещё таких у вас?

— Джера чем-то смогла удивить жрецов Пламени? — кажется, Кьюсс ухмыльнулся под костяной маской. — Уж вы-то искусны в магии…

Гедимин мигнул.

— В чём? Это ведь… излучатель? Преобразователь энергии?

Кьюссы переглянулись.

— Ты говоришь на своём наречии, — отозвался правитель. — Мы его ещё не выучили. Хочешь ли увидеть, как состязаются воины Джеры? Состязания угодны той, кто направляет ветра.

Гедимин качнул головой.

— Я хочу… — с мыслями удалось собраться не сразу. — Посмотреть, как эта штука устроена. И где их делают. Я ничего не трону. Только посмотрю, и всё.

Правитель небрежно дотронулся до его плеча.

— Ты — открывающий врата Ук-кута и закрывающий их по своей воле. Скажи слово, и Джера его исполнит. Хочешь увидеть мастерские магов? Акхайен тебя проводит.

Он протянул одному из Кьюссов нитку бус, и тот с поклоном добавил её к своему ожерелью. Вепуат беспокойно зашевелился.

— Я тоже хотел бы посмотреть. Там, наверное, интересно. Мы всё равно тут задержимся. Надо проверить, как действует лекарство… Гедимин, ты ведь не спешишь?

Сармат молча кивнул. Смотрел он только на браслет. «Преобразователь… В основе, похоже, всё-таки „омикрон“. Не зря эти штуки так фонят. А вот как оно потом преобразуется и направляется…»

…Крытое помещение — часть двора — продувалось всеми сквозняками. Гедимину на пару секунд удалось выпрямиться и расправить плечи. По углам двора и вдоль стен он увидел подушки, обтянутые кожей и изрядно пропитанные пылью. Перед ними стояли костяные столы — или, скорее, наковальни со множеством рогов и расщеплений. Рассмотреть стойки для инструментов сармат не успел — его проводник уже нырнул в очередной узкий проём и нетерпеливо выглядывал оттуда. Гедимин покосился на корзины с цветными обломками, пустые вёдра, повешенные на стену, и провалы в полу с подведёнными к ним желобками. Тут пытались поддерживать чистоту, но каменная пыль была неистребима.

— Шлем! — дежурно предупредил Вепуат, выглядывая из соседнего отсека. Он начинался за изогнутым коротким коридором. Гедимин прополз туда, пригнувшись и упираясь спиной в стену, согнулся ещё сильнее, подныривая под арку, хотел выпрямиться, но Вепуат его удержал.

Тут был округлый отсек, довольно светлый, от пола до потолка выкрашенный церой. Поверх неё начертили разные символы. Гедимин опознал тот, что повторялся чаще других, — ромб, рассечённый на четыре части, знак бога ремесленников. Еле слышно хмыкнув, он осмотрелся по сторонам.

Места в отсеке было немного — двое сарматов стояли впритык, проводнику-Кьюссу пришлось отступить к дверному проёму, и ещё повезло, что самих мастеров не было на месте. Тут, как показалось Гедимину, работали вдвоём, устроившись на подушках за низенькими верстаками. Между ними стояли высокие сосуды, широкие сверху и сужающиеся книзу. От них отходили плотно заткнутые патрубки. Гедимин заглянул в нишу в стене — там лежала стопка плошек, керамических, каменных и костяных, небольшие крышки с прорезями, горки палочек с расширением на одном конце и остриём на другом. Рядом была ниша побольше — закрытые горшочки, обдирочные камни, закреплённые на рукоятках, отдельно, в глубине ниши, за «оградой» из каменных бус — десяток рэссеновых резцов.

— Странное местечко, — вполголоса заметил Вепуат. — Интересно, что в ёмкостях?

— Ничего, — Гедимин успел свериться с сигма-сканером. — Это для реактивов. Но сейчас везде пусто.

Вепуат разочарованно хмыкнул.

— Жаль… А там что?

Он наклонился над корзиной, задвинутой в дальний угол, и сцапал что-то с её дна.

— Посмот…

— Эшшш! — зашипел на него Акхайен, заглядывая в проём. — Можешь смотреть, сколько хочешь, но в конце верни на место!

— Камешки? — Гедимин без интереса покосился на корзину. — Это, похоже, заготовки. Поставь, где стояло. Это не наше.

Вепуат обиженно хмыкнул, задвинул корзину в угол и демонстративно отряхнул руки. Что-то сбоку от него протяжно зазвенело. Гедимин вскинулся было, но тут же увидел колбу с водой и поплавком — из неё капало на кованый лист, и он дребезжал, отсчитывая удары.

— Это, кажется, я зацепил, — Вепуат посмотрел себе под ноги, заглянул под верстак и развёл руками. — Пробка вылетела. Акхайен! Ты не видел пробку? Надо бы заткнуть…

— Нет нужды, — отозвался Кьюсс, совсем уже вытесненный в коридор. — Скоро этот звон перестанет вас тревожить.

— Ну да, там воды на донышке, — подтвердил Вепуат. Существо на его плечах зашипело, раздуваясь, и сармат обхватил его двумя руками, прижимая крылья к телу.

— Скаф! Ты чего⁈

Гедимин отступил от существа и едва не опрокинул верстак. Кто-то в коридоре недовольно забормотал. Вода в последний раз капнула на лист, и звон утих. Вепуат, наконец совладавший со скафандром, смущённо хмыкнул.

— Слышал? Там кто-то есть. Акхайен с кем-то говорил.

Гедимин прислушался. Снаружи было тихо.

— Было бы хорошо застать мастера, — сказал Вепуат, заглядывая в стенные ниши. — А то пока ничего непонятно. Камешки — и камешки. Одни фонят, другие — нет. В какой момент из них получается бластер?

«Непохоже, чтобы тут делали бластеры,» — думал Гедимин, глядя на примитивный обточный станок. «Ручная обработка минералов. Во дворе что-то выбивают из породы, а тут уже чистят и придают форму.»

— Акхайен! — громко позвал Вепуат, подходя к двери. — Ты далеко? Подожди, мы догоним!

Он шагнул в проём. Гедимин двинулся за ним, но на секунду перевёл взгляд на обдирочные камни — и едва удержался на ногах: Вепуат врезался в него спиной, да так, что затрещали перья.

— Ты чего⁈ — сармат ухватил его за плечи. Верстак за спиной подкинуло, но не перевернуло, только глиняные ёмкости загремели по полу. Вепуат ошалело мигнул.

— Гедимин, ты отойди к стене. Тут что-то не то…

Он шагнул к двери, выставив вперёд кулак, и замер, будто уперевшись во что-то твёрдое. Гедимин видел, как он напрягает руку, потом водит ей по воздуху, как по плотной поверхности, бьётся в неё плечом — и отлетает к самой стене. Верстак всё-таки опрокинуло.

— Видел⁈ — Вепуат потёр плечо, ушибленное о воздух. Гедимин мигнул. Он уже сам стоял у двери, налегая плечом на невидимую стену — и она, по ощущениям, была прочнее гранитной плиты. «Голограмма?» — сармат уставился на пустой, но тем не менее перегороженный проём. «Ладно, тут умеют. Но чем эту дыру заткнули⁈»

— Стой! — Вепуат еле успел отскочить. Каменный косяк под ударом Гедимина растрескался и выпал. Стена, в которую сармат врезался, сбросила слой светящейся штукатурки и покрылась выбоинами. Теперь он сидел на полу, ошалело мигая, и смотрел на замурованный проём. Камешек, подобранный под ногами, вылетел в дверь и остался лежать у дальней стены. Гедимин протянул за ним руку — и снова упёрся в невидимый гранит.

— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Какое-то несканируемое поле? Прибор ни кварка не видит…

«Всё-таки вляпались,» — Гедимин, сердито щурясь, потёр занывшие рёбра и стянул с плеча плазморез. «Сейчас проделаем новую дверь.»

— Акхайен! — крикнул Вепуат, прощупывая закрытый проём. — Вернись!

Гедимин сердито фыркнул.

— Отойди и закройся полем.

Он поднял сфалт, прицеливаясь в стену. «С той стороны — улица. Выйдем, а там видно будет.»

Стену лепили с запасом — толщиной в полтора метра, хотя и полуметра хватило бы. Гедимин толкнул дымящуюся плиту, и она с грохотом вывалилась в переулок. Кто-то сдавленно пискнул. Сармат шагнул наружу — и едва устоял на ногах, снова врезавшись в невидимую преграду.

Под потолком послышался булькающий звон — будто кто-то постучал по деревянной плашке над резонатором. Вепуат развернулся на месте и охнул, указывая на орнамент на своде. Там была нарисована усатая и клыкастая морда. На месте одного из глаз блестел «зрячий камень».

— Скала выпустит огонь и свет, — послышался из-под потолка чужой голос. — Но только не вас.

Гедимин схватился за сигма-сканер, но тут же его опустил. Никто из Кьюссов за перекрытием не сидел, с той стороны даже помещений не было. Не было ни трубок, ни проводов, подведённых к источнику звука, — просто на «скане» нарисованной морды белели два «фонящих» пятна.

— Унксу! — Вепуат сердито фыркнул. — Кто обещал не вредить нам⁈

Гедимин молча приложил ладонь к лицевому щитку.

— Ни тебе, о Урху, ни Геджеру не причинили вреда, — отозвался невидимый Кьюсс. — Скала не тронет вас — но и не выпустит.

«Посмотрим,» — Гедимин огляделся по сторонам, не выпуская из рук сфалта. «Нас засунули в какое-то поле. Где-то должен быть его генератор…»

— И долго ты будешь нас тут держать? — спросил Вепуат, сложив руки на груди. Скаф нахохлился, и растопыренные перья заняли почти весь отсек. «Интересно, — мелькнуло в голове Гедимина, — а он-то выбраться может?»

— Сколько Джера может вас тут продержать? — переспросил Кьюсс. — Пока скала не станет песком. Можешь не пытаться, могучий Геджер, — твоё оружие тут не поможет. До той скалы тебе не дотянуться.

Кто-то сдержанно хихикнул. Вепуат поморщился.

— Не боишься нарушенной клятвы?

— Где же она была нарушена? — отозвался Кьюсс. — Разве вас коснулись хоть кончиком когтя? Вы там, невредимые, и всё, что с вами, при вас. И там и останутся, пока скала не рухнет.

Гедимин угрюмо сузил глаза. «Вляпались мы, как идиоты…»

— Есть мысли? — тихо спросил его Вепуат, садясь рядом и заглядывая в экран сканера. На нём белели «фонящие» участки — глаз и рот «зверя» на потолке, два камешка в почти пустых корзинах, каменные бусины на груди сармата… Гедимин вздрогнул и потянулся к дальней корзине.

— Смотри!

— Мать моя колба, — выдохнул Вепуат, глядя на его ладонь. Там лежали два пятнистых чёрно-серых обломка — тот же «фонящий» минерал, что был вплетён в подаренные бусы.

— Думаешь, это… — Вепуат, не договорив, содрал с себя обе нитки, придавил ступнёй и шагнул к двери. На экране Гедимина вспыхнула решётка из белых ромбов. На долю секунды она заслонила и стены, и двери. Затем Вепуат шагнул в сторону, потирая руку. Под потолком хихикнули.

— Унксу-Эннайя говорит — вы тут бессильны. Не лучше ли успокоиться и послушать его слова?

Сарматы мрачно переглянулись. Гедимин прижал ладонь к шлему. «Поле… Сканер его зафиксировал. Видит ли он, где генератор? Или слабое место?»

— Джера сдержит клятву, — послышалось из-под потолка. — Никого из вас не тронут. У вас фляги со снадобьем от горькой воды. Вытолкните их за порог, осторожно, не разбив.

Вепуат фыркнул.

— И что тогда?

— Вам принесут одеяла и кувшины, — ответил Кьюсс. — Устроят лучшие покои в Джере. У вас будет много воды и пищи, пока вы решаетесь. Верим, ждать придётся недолго. Вы стойки — но вы же благоразумны. Вы станете воинами Джеры.

Вепуат ошалело мигнул.

— Ты что, надумал завербовать нас? Удерживая в плену? Ты там в своём уме?

Под потолком зашелестело.

— Унксу-Эаннайя умеет ждать, — сдержанно ответил Кьюсс. — С лучшей пищей, в удобных покоях, рядом с горячей купальней… Так ждать проще, чем впроголодь на голом камне. Но — ваша воля, о пришельцы. Джера подождёт ваших фляг — и вашего согласия.

Он замолчал. Вепуат, выждав пару секунд, постучал в потолок.

— Унксу! Зачем тебе фляги?

— И так ясно, — буркнул Гедимин, щурясь на новый пролом в стене. Камешки вылетали в него беспрепятственно — как и свет, и воздух, и плазменный поток. Выйти не удавалось только сарматам.

— Точно, — пробормотал Вепуат, прижимая ладонь к респиратору. — Боги… они же бьют по площадям. Сколько ещё кьюсских городов поражено…

— Да чтоб им всем сдохнуть, — прошептал Гедимин, в очередной раз пытаясь выпрямиться. Стоять под низеньким потолком можно было, только наклонив голову. Сармат ударил кулаком в камень. На экране вспыхнула сетка из ромбов. Теперь Гедимин видел в ней не только внешние тяжи, идущие внутри стены, но и внутренние, прикреплённые к его ключицам. «Бусы…» — он взглянул на раздавленные камешки на полу и брезгливо поморщился. «А если попробовать так?»

Он опустил височные щитки до упора, поднял сфалт за сопло, ударил им в проём — и едва не выронил. Оружие прошло, как сквозь воздух, сам сармат налетел на невидимую стенку.

— Чтоб я знал, что это за дрянь, — прошептал Вепуат, разглядывая сигма-сканер. — Видишь? Сеть снаружи — она растянута за два конца. И от каждой крайней точки идут лучи вот сюда…

Он ткнул себя в ключицы. Гедимин поморщился.

— Глупо вляпались.

— Мн-да… — Вепуат покосился на растоптанные камешки. — Равнинный магнетизм, чтоб его… Но магнитов-то на нас больше нет. Почему эта дрянь нас держит?

Гедимин пожал плечами. Под потолком что-то заверещало, потом хрюкнуло. Сармат недобро покосился на рожу и поддел когтем бликующий камень. Тот хрустнул под ногой. Сверху коротко проверещало, и всё стихло.

— А самое забавное — слово-то и впрямь не нарушено, — еле слышно пробормотал Вепуат. Гедимин недобро сощурился.

— Лучше думай, что это за дрянь. И как из неё выбраться.

Он смотрел на экран сигма-сканера. Снимки выстроились в ряд — вот пустая комната, вот — затянутая сеткой из белых ромбов… «Её углы — там, где были корзины с этим… минералом,» — Гедимин покосился на обломки, брошенные на пол. «Если магнитится именно он, можно попробовать…»

Он подобрал камни и выбросил их в пролом. Вепуат хмыкнул.

— Думаешь, это генераторы?

Гедимин надавил ладонью на невидимую, но очень прочную стену и досадливо сощурился.

— Думал, хоть доступная область сместится…

Он снова уставился на экран. Углы сетки-барьера оставались там же — в местах, где лежал странный минерал, хотя его давно уже там не было.

— А если пойти вверх? — Вепуат указал на крышу. Гедимин кивнул на экран, затянутый белой сеткой.

— Оно со всех сторон.

Вепуат постучал по стене.

— Если это — какое-то поле… я думаю, ему можно устроить перегрузку. Если взять плазмомёты и бить в одну точку…

Гедимин поморщился.

— Плазма проходит насквозь, — он указал на один из «сканов» — там раскалённый поток уходил в отверстие в белой решётке. — Если перегружать, то чем-то, что оно не пропускает…

Он замолчал и перевёл взгляд на камешки. Рядом с растоптанными бусами лежали осколки «зрячего» минерала. Теперь он был равномерно тёмным, без бликов.

— Камешки… — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Фонящие камешки, аккумуляторы…

Вепуат с сомнением покачал головой.

— Мне что-то кажется — не они тут аккумулируют. Источник питания — снаружи. Ну, как у сивертсенова поля — пузырь тут, а генератор давно унесли. Вот если поле перегрузить…

— Попробуем, — Гедимин снял с плеча сфалт и склонился над корпусом, глядя, как мелькают цифры на неприметном табло. «Если вскрытый реактор это поле не перегрузит…»

— Глаза! — он уронил на лицо тёмный щиток, толкнул Вепуата в бок — «ложись!» — и, рывком содрав с корпуса ипроновые пластины, сам вжался в пол. Защитное поле поднялось над сарматами и мелко задрожало, покрываясь зелёной рябью. Через пару секунд громыхнуло.

Темнота настала мгновенно — только проём в экранах реактора ещё светился холодной зеленью. С потолка и стен валил дым. Пол лопнул крест-накрест, там, где лежали мелкие камешки, чернел кратер.

— Идём! — Вепуат опомнился первым. Он вскочил, прикрывая Скафа от излучения, и сорвал с плеча плазмомёт. Он уже стоял снаружи, за проёмом, на остатках дымящейся плиты. «Сработало,» — беззвучно выдохнул Гедимин, поднимая сфалт. Поток плазмы ударил в потолок. «Наверх. Прочь из лабиринта. Надо найти транспорт…»

Вслед за ним из пролома в потолке вылетел раздувающийся шар из чёрных перьев.

— Слева! — заорал Вепуат, стреляя в воздух. Гедимин наугад махнул сфалтом, очертил полукруг зелёным омикрон-лучом — и что-то на краю поля зрения взвыло и окуталось дымом. Над крышами заверещали дудки.

— Сюда! — Вепуат сдёрнул Гедимина с уступа и поволок за собой с террасы на террасу. — Небо!

Гедимин, вжимаясь в стену, выстрелил куда-то вверх. Там заверещали и загрохотали пластинами брони. Вепуат радостно вскрикнул.

— Почти на месте! — он снова выстрелил в небо и перемахнул на верхнюю террасу. Гедимин услышал шипение и клёкот, а потом — удар приклада о металлические щитки.

— Назад! — крикнул он, разворачиваясь на месте. Что-то попало под зелёный луч — и взорвалось, не долетев. На броню упал трос-щупальце, дёрнул сармата кверху — и тот, подтянувшись на шипах, перевалился на спину туун-шу. Зверь стремительно уходил в небо. Гедимин успел на развороте увидеть мерцающий орнамент на крышах и мелкие тени в проёмах. Над центром города клубилась тёмная туча.

— Цел? — спросил Вепуат, сматывая щупальца. Пернатое существо на его плечах уже сдулось и сложило крылья. Позади таял в дымке горный хребет; Джера отсюда казалась колонией лишайника, прилипшей к скале.

— За нами летят? — спросил Гедимин. Сфалт лежал на его плече. Он был переведён в режим излучения, и реактор сармат ещё не глушил. На высокой скорости трудно было отличить цветные пятна и дымку от подвижных силуэтов. «У них там целый флот. Поднимутся всерьёз — будет трудно.»

— Никого, — отозвался Вепуат. Он постукивал по панцирю Тикса, и тот недовольно шипел, но снижался. Гедимин уже видел сквозь поредевшую дымку растресканные пёстрые скалы — фрагмент Сфена Камня.

— Сейчас нам нужен двузубый пик, — пробормотал Вепуат, разглядывая сигма-сканер. — Там Сфен Воды. Над жёлтым расколотым валуном свернуть налево… Ага!

Он щёлкнул по панцирю. Тикс развернулся и нырнул в разлом между зубцов скалы. В ту же секунду гористая местность исчезла. Внизу была отмель, усыпанная валунами-островками. Гедимин оглянулся и увидел тёмные точки среди небесных складок. «Летят беспорядочно. И не к нам. Просто летучая фауна…»

— Теперь — сюда, — продолжал бормотать Вепуат, придерживая Тикса за шип. — Или сюда? Ага! Дерево-пирамида! Тогда нам направо… Стой!

Тикс дёрнулся в сторону. Прямо на него плыла туча мельтешащих мелких тварей. Под «палубой» щёлкнуло, коротко свистнуло — и ополовиненная туча разлетелась во все стороны. Тикс ударил хвостом и слегка ускорился.

— У-ху-ху… — Вепуат, придержав его, снова уставился на сканер. — Стык огня и молнии, не сворачивая… дальше — воздух… Ага, точно воздух. Теперь надо найти Сфен Земли…

Гедимин огляделся по сторонам, потом просканировал округу. «Отстали,» — он недоверчиво покачал головой. «Да, похоже, и не гнались. Не заметили взрыва? Думают, мы до сих пор в той камере?»

Вепуат с треском провёл когтями по броне.

— Тикс! Ну куда ты лезешь в тучи⁈ Давай ниже… вот, так хорошо.

«Трилобит» недовольно зашипел.

— Здесь будет прорыв горячего воздуха… Ага, вот он. И от него — налево…

Пейзаж под крыльями Тикса опять сменился. Гедимин потёр височный щиток.

— Устал — ложись, — сказал ему Вепуат, ненадолго оторвавшись от «карты». — Я послежу за дорогой. Надо уйти подальше, пока не стемнело. В темноте я искать дорогу не возьмусь.

Гедимин угрюмо кивнул.

1 день Лучей, месяц Воды. Равнина, Сфен Огня — Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Палуба» давно перестала раскачиваться — только изредка приподнималась и так же медленно, размеренно проседала. Монотонный скрип сменился шорохом. Постепенно он становился громче — и наконец Гедимин сквозь дремоту опознал шум дождя. Что-то мигнуло на запястье, уложенном под голову. Сармат нехотя открыл глаза.

Туун-шу, привязанный к скале-останцу, висел в трёх десятках метров над холмами вулканического пепла. Вдалеке мигали, то разгораясь, то почти угасая, красно-жёлтые огни. Если присмотреться, можно было в их свете различить край широкого кратера и поднимающийся над ним дым.

К шороху дождя добавились тихие щелчки и прерывистый треск. Гедимин зашевелился. Над головой еле слышно хмыкнули.

— Лежи! По темноте всё равно никуда не полетим.

Вепуат, не зажигая фонаря, водил по округе сканирующим лучом. На экране был шевелящийся пепел. Вся поверхность колыхалась, то и дело покрываясь мелкими кратерами. Гедимин подумал было, что это следы дождевых капель, но тут на дне микроскопического кратера что-то зашевелилось. Из-под пепла лезли проростки.

— Тысячи тысяч спор, — пробормотал Вепуат, завороженно глядя на экран.

Гедимин посмотрел на дозиметр. На рукаве горел тревожный жёлтый светодиод. Сармат поднял взгляд к сине-зеленоватому небу — как раз вовремя, чтобы увидеть, как по складкам растекается яркий холодный свет. Дозиметр пискнул.

— Гедимин, ты бы спал, — пробормотал Вепуат, разглядывая прорастающие споры; свечения в небе он даже не заметил. — Рассветёт ещё нескоро.

— Я наспался на месяц вперёд, — буркнул сармат, поднимаясь на ноги. Сканирующий луч уходил вдаль, теряясь в разломах. Гедимин очертил им замкнутый круг и настороженно сощурился на экран. «Никого. Нас не догнали — или не стали преследовать?»

…Вепуат стукнул когтем по панцирю. Туун-шу, набравший лишнюю высоту, плавно пошёл к земле, и очертания крупных валунов снова стали чёткими. Вепуат похлопал по панцирю подушечками пальцев, выравнивая полёт. Он сидел, поджав под себя ноги, вставив колени в промежутки между шипами — и руками за выступы уже не хватался. Гедимин попробовал повторить его позу, но шипы стояли слишком тесно, и нога не влезла. Он развернулся боком — и едва не соскользнул с мокрого панциря. Дождь с рассветом стал только сильнее. Зверя он вроде бы не смущал, но полёт замедлился.

«Как мы туда-то долетели?» — думал Гедимин, разворачиваясь другим боком. «Как ни сядешь — неудобно. Он широкий и при этом выпуклый. Сюда бы кресло пилота…»

Он покосился на плотно пригнанные спинные щитки и задумчиво сощурился. На его памяти они были приподняты — и вниз уходили тонкие тросы. «Управляющая система. Где она?» — сармат оглянулся на Вепуата. Тот снова пощёлкал по панцирю, и туун-шу медленно развернулся вправо. Внизу блестела вода — все высохшие русла на глинистой равнине наполнились, и её постепенно заливало от края до края.

— Как ты управляешь зверем? — спросил Гедимин. — Тросов-то нет.

Вепуат рассеянно пожал плечами.

— Да и без них неплохо выходит. Мы, наверное, друг к другу привыкли.

Чёрное существо на его плечах встряхнулось, сбросив лишнюю воду, и плотно прижало перья к телу. Вепуат похлопал по мокрому панцирю и с треском провёл когтем по рукаву. Туун-шу поднял голову и пошёл кверху, постепенно заворачивая влево. Гедимин вцепился в его шипы.

… — Смотри!

Внизу гравий шёл волнами. Что-то быстро ползло под ним, поднимая верхний слой. Из-под гравия начал прорываться пар, ещё секунда — и след слился в дымящуюся ленту. Из земли вырвался конец хитиновой трубы с крючковатыми челюстями, выгнулся, выматывая из гравия кольчатое тело, почти уже выполз на поверхность — и тут что-то дёрнуло его за хвост, наполовину утаскивая обратно. Червяк задымился. Гравий поднялся горбом. Из-под него вырвалась бронированная морда, вскинулась над землёй и закачалась, размахивая червём и колотя его о камни. Он выгнулся, плюнул напалмом, но поздно — его уже втянуло в пасть. Каменный змей нырнул в скалу, стерев горючую смесь о гравий. Её остатки ещё долго дымились и вспыхивали под дождём.

— Текк’ты! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Помнишь, нам говорили — тут полно червей?

— Не видел их в Элидгене, — отозвался Гедимин. Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Видимо, был не их сезон. Тикс! Ты там дремлешь? — он застучал когтями по панцирю.

Улетели они недалеко — через сотню метров гравий выгнулся горбом. Бронированная голова взметнулась на два десятка метров. Туун-шу дёрнулся, быстро набирая высоту.

— Эй! — крикнул Вепуат, наклоняясь над «бортом». Гедимин услышал низкочастотный гул. Существо громыхнуло прозрачными щитками.

— Вы? — услышал Гедимин. — Сарматы? Куэнн-работа? Что, уже пора?

— Да! — крикнул он, нелепо ухмыляясь. — Собирайтесь к холму! Скоро будем копать!

— Скажу другим, — Текк’т рухнул наземь, на лету просачиваясь сквозь гравий — даже вмятины от его падения не осталось. Вепуат толкнул Гедимина в бок и еле слышно хмыкнул.

— Наконец-то работа?

Гедимин недовольно сощурился.

— Мы уже месяц заняты непонятно чем. А стройка простаивает.

«Водохранилища,» — думал он. «Пора бить туннели к водоносным линзам. Сейчас они пополнятся, и вода пойдёт самотёком. А там уже поставим насосы…»

…Внизу показалась широкая борозда, пропаханная в гравии, — что-то содрало со дна ущелья половину растительности и часть камешков вместе с ней. Через полсотни метров полоса оборвалась, но в соседней долине Гедимин разглядел ещё одну.

— Мы уже близко, — Вепуат сверился с «картой». — Надо бы сказать им, что мы — свои. Посигналить.

Гедимин покосился на карманы, потом — на связки копий, прикреплённые к панцирю туун-шу. Ни одной сигнальной дудки среди них не завалялось.

— Ещё разлом… — Вепуат, дождавшись, когда пейзаж поменяется, снял с плеча плазмомёт и направил в небо. — Дудок нет, бубнов тоже…

Шар плазмы взорвался в сотне метров над землёй. Загрохотало со всех сторон — Вепуат будто нарочно выбрал место с лучшей акустикой. Гедимин покосился на небо.

— «Астероид» не подстрели, — запоздало пробормотал он. Вепуат только ухмыльнулся.

— «Астероиды» сейчас высоко. И захочешь, так не достанешь…

Он замолчал и приложил ладонь к наушнику. Вдалеке загромыхало.

— Ждут, — выдохнул Вепуат и застучал по панцирю «трилобита». Животное, недовольно шипя, рванулось вперёд.

…Их встретили воем и верещанием. Первое, что увидел Гедимин, — «живую крепость», выглядывающую из-за холма, и лиловые фигурки на её спине. Кому не хватило дудок, те просто выли, запрокинув голову. Другой сааг-туул взгромоздился передними лапами на обрыв. Его экипаж высовывался из-под панциря, рискуя свалиться, и махал Гедимину фиолетовыми руками. Сармат смигнул, перевёл взгляд на первого сааг-туула и мигнул ещё раз. «А! Теперь они все — фиолетовые. Все три племени.»

Вепуат радостно хмыкнул.

— Покрасились! Смотри, Джелеги — тоже! — он, выпрямившись, помахал экипажу третьего сааг-туула, лежащего на соседнем холме.

— Как ты их различаешь? — пробормотал Гедимин. Он смотрел на белый купол и жёлтые гребни крыш. Элидген стремительно приближался. Ещё секунда — и забулькали «гражданские сирены».

… — Добрались?

Айзек смерил сарматов внимательным взглядом. Чуть поодаль, сложив руки на груди, стоял Гварза. Вокруг него, чуть не задевая хвостами обшивку, сновали нхельви, но он на них даже не смотрел. Вид у него был угрюмый.

— С Джагулами вроде поладили, — Вепуат кивнул на туун-шу. Зверя привязали у душевой, на его спине тут же устроился электрический ящер, и теперь филки под его присмотром вытаскивали груз из внутренних полостей. Нхельви обступили посадочную площадке и при появлении каждой вещи подпрыгивали и верещали. Пару раз земля ощутимо дрогнула.

— Уэ-эй! Геджер! — послышалось с обрыва. Со спины сааг-туула спрыгнул Джагул-погонщик. Гедимин издалека увидел накидку из перьев и свисающие на грудь «цацки».

— Урджен! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Как праздник? Что снилось?

«Праздник?» — Гедимин мигнул. Урджен провёл ладонью по глазам. Вид у него был не вполне проснувшийся и чем-то недовольный.

— Хороший ветер, много добычи, — ответил он Вепуату и снова повернулся к Гедимину. — Геджер! Верить Кьюссам⁈ Тебе что, череп прогрызли⁈

Вепуат хрюкнул.

— Хеллуг! — провыл он совсем по-Джагульски. — Давно ли сам бегал, куда Кьюссы скажут⁈

Джагул сердито рявкнул.

— Мы были дураками. И Джелег, и Улгех. Но вы-то куда⁈

— Стой, — Айзек недобро сощурился. — Что там с Кьюссами?

Вепуат развёл руками.

— Кьюссы — хитрые твари. И мы всё-таки вляпались.

…Сарматы переглянулись.

— Ну, тут одно из двух, — пробормотал Гварза. — Или им понравилась Би-плазма. Или нам опять ждать гостей.

Урджен переглянулся с другими вожаками и оскалил клыки.

— Вождь Ваардзаг! Тут много воинов. Много оружия. Чего ждать? Поедем к ним.

Другие недобро ухмыльнулись.

— Охота была хорошей, — сказал один из них; теперь, когда все перекрасились в фиолетовый, Гедимин совсем перестал их различать. — После хорошей охоты — хороший набег. Кьюссы слабы. Пламя — сильно. Наши звери, наши и ваши воины, рука Пламени…

— Вот и Геджер вернулся, — заметил другой, исподлобья глянув на сармата. — Геджер силён! Взять дань с Джеры…

Джагулы заухмылялись, подталкивая друг друга.

— Вдвоём взять дань со всех племён! — широко ухмыльнулся Урджен. — Теперь потрогаем Кьюссов. Вождь Ваардзаг! Ближе всего к нам Ахгет. Но я говорю — идём в Ларрат. Низкие башни — частый недолёт.

— Про небо забыл! — недовольно оскалился на него другой Джагул. — В Ахгете не полетаешь. А над Ларратом небо открыто.

— В Джеру, — вмешался третий. — Джера слабее всех. Взять виру для вождя Геджера…

Гедимин ошалело мигнул.

— Хватит, — Айзек чуть повысил голос, и Джагулы притихли. — Отложить набеги. Но за округой следите — и будьте начеку. Смотрите за небом… ну, и за землёй — не повредит. Так говоришь, Вепуат, груз не тронули?

Сармат качнул головой.

— Ничего не тронули. Даже копья — а они висели снаружи.

Гедимин уже пять минут разглядывал свою ладонь и досадливо щурился. «Надо станцию просканировать. Проверить устойку. И сходить к Альготу. Наварил он там уплотнителя?.. Да, и ещё — ткацкий цех. И светильники… надеюсь, шихту не растащили? А может, переплавить лампы с плохой церой? Лишний свет под землёй не повредит…»

— И вреда вам, в общем-то, не причинили… — пробормотал Айзек, задумчиво щурясь. — Мн-да. Когда берёшь клятву с Кьюссов, надо тщательно подбирать слова.

Урджен презрительно фыркнул.

— У Кьюссов нет чести. Их слова — пыль! Зря не хочешь идти в Ларрат. Летучим магам нужно много сил. А они все больны. А башни там низкие.

Гварза тяжело вздохнул.

— Урджен… Если сарматы пойдут в Ларрат, мародёрить там будет нечего. Всё заберёт Пламя.

Он смерил Гедимина выразительным взглядом. Тот угрюмо сощурился. Уже пятнадцать минут горячие волокна шевелились на его висках и норовили растечься по плечам. Сармат осторожно погладил обшивку пальцем. «Погоди. Сейчас к тебе пойду. Только Гварза от меня отстанет…»

— Ну что ж, — Айзек поднялся на ноги. — Работы много, а времени мало. Гедимин, Вепуат, следите за дозиметрами. Все странные вспышки, пятна, — сразу ко мне! Гварза, посты придётся удвоить. На пост без ипронового шлема не пускать! Джагулы…

Он повернулся к кочевникам, и те навострили уши.

— Кьюссы войдут в Элидген с почтением и дарами для Пламени. Кто полезет без даров и почтения — разбирайте на трофеи.

— Оружие… — недовольно ощерились двое вожаков.

— Будет вам оружие, — буркнул Айзек. — Всем. За округой следить в оба!

…Гедимин привалился боком к реакторной крышке и прикрыл глаза. Тёплые волокна обхватили его тело, переплелись на груди. Перед глазами сармата то вспыхивали, то гасли чёткие картинки — небесный остров, платформы из грубых камней, сместившийся гейзер…

«Туда больше не ходи,» — прогудело внутри черепа, и горячее щупальце толкнуло сармата в лоб. Тот мигнул от неожиданности.

— Больше и незачем, — отозвался он, поднимаясь на ноги. — Не пришлось бы идти… в другую сторону. Не хочу я никаких набегов…

Он покосился на реакторную крышку. Думать о возможном изъятии твэлов и сборке «Гельта» было неприятно, но и отделаться от этих мыслей не удавалось. «Если придётся — это будет именно „Гельт“. Мощный выброс „омикрона“. Чтобы выжгло и повзрывало все те странные штуки. Всё, что нарушает законы физики.»

По ту сторону прозрачного купола недовольно зашипел туун-шу. Он висел низко над землёй, а по его панцирю сновал электрический ящер. От его прикосновений вся броня трещала. С земли за существами следил озадаченный Вепуат.

— Ага, — сказал Киф, перебравшись на голову туун-шу. — Так и есть. Хорошо ты его откормил. На двоих хватило бы. Теперь жди. Не завтра, так послезавтра — а он заснёт. Обмотаешь лапы, подтянешь к крыше. На землю не клади — грызуны доберутся. Он прочный, но и они настырные.

Вепуат мигнул.

— Заснёт? Сейчас? — он покосился на небо. — Погода терпимая, еды — хоть заешься…

По шипам Кифа пробежали искры.

— Месяц Воды. Он всегда нелётный. Неделя-две на откорм тем, кто не доел — и в спячку. Твоего докармливать не надо, он уже, считай, спит. Теперь — до месяца Камня.

— Так и будет спать? — Вепуат заглянул «трилобиту» в полуприкрытые глаза. Может, Гедимину померещилось после разговоров о спячке, но туун-шу и впрямь выглядел вялым и странно подёргивал лапами — будто искал, за что уцепиться.

— То есть — все полёты отменяются? — недоверчиво спросил Вепуат. Киф спрыгнул на землю и встряхнулся, разбрасывая искры.

— Сказал же — до месяца Камня. Чисти ему панцирь, растопырится — обдай водой. Струёй не лей, разбрызгивай.

— Значит, тренировок больше не будет… — Вепуат провёл ладонью по панцирю туун-шу.

— Они тебе ни к чему, — отозвался Киф. — Чего ты ещё не умеешь? Зверь тебя слушает, ты его — тоже. Если дело пошло без верёвок — мне тут уже делать нечего. Полечу в Хигесг, пока совсем не полило.

Он оглянулся на купол. Дождь притих, но водяная пыль висела в воздухе — и Гедимин подозревал, что скоро начнётся ливень.

— Тогда — до встречи, — Вепуат со вздохом сложил руки в прощальном жесте. — Камни я тебе отдал. Жаровню забирай тоже…

— И тот кувшин, в котором вода не остывает? — ящер наклонил голову набок. Вепуат кивнул.

— И его. Скажи своим, чтоб не пропустили торг. Если что не так со зверем — можно будет тебя найти?

— Само собой, — ответил ящер; после слов о кувшине он заметно приободрился. — Можешь его, пока спит, даже к нам отогнать. Род Тик за ним присмотрит.

Вепуат покачал головой и снова погладил «трилобита» по броне между глаз.

— Они все будут спать?

— Все, — ящер щёлкнул длинным пальцем по пернатой обшивке, и та дрогнула и распушилась. — Даже этот. Эшку уже спят — погода нелётная. Кто покрупнее, терпят. Этот — больше, чем эшку, но меньше туун-шу. И не раскормленный. Может, через неделю повиснет.

Вепуат покосился на скафандр. Тот недовольно громыхал жёсткими перьями.

— А вот те туун-шу, что в городах Кьюссов, Кьюсские стаи, — они тоже спят? Весь месяц Воды?

Он быстро оглянулся на Гедимина, выразительно прищурив глаз. Сармат подошёл ближе. «Вот оно что… Может, поэтому нас и не преследовали? Просто было не на чем?»

— Кьюссы… — Киф дёрнул трескучими шипами. — Вообще — зверям надо спать. Но если совсем прижмёт — их поднимут. Есть способы. Кьюссы знают. Тебе покажу. Но лучше так не делай. Звери не спят, не едят, как надо, — потом чахнут и дохнут до срока.

— Ага-а… — протянул Вепуат. — Не надо, Киф. Мы его будить не станем. Как думаешь, Кьюссы сейчас могут собрать воздушный флот? Большие перелёты, атаки с воздуха?

Киф фыркнул, разбросав трескучие искры.

— В месяце Воды? Разве что совсем рехнутся. Кьюссы — не Джагулы. Они считать умеют. А воевать не любят. Если вы, правда, разогнали всех Джагулов — несколько лет будет спокойно.

Он сунулся в нору под краем крыши и чем-то зашуршал. Вепуат оглянулся на Гедимина.

— Неплохо бы, если так. Убивать туун-шу не хотелось бы. Но за округой надо следить.

— Угу, — сармат покосился на дозиметр. Тут же кривая интенсивности взвилась к верхнему краю экрана — хранитель тронул прибор щупальцем.

— Пойду сканировать пещеры, — сказал Гедимин, выключая дозиметр. — Начнётся война — позовёшь.

…Гедимин взвесил на ладони стопку цветных полос и осторожно опустил её. «Мало…»

— Это всё? — спросил он, покосившись на закрытую печь. Мешков с сырьём рядом не было, и формовочное оборудование остудили и сложили в угол.

Альгот угрюмо сузил глаза.

— Практически. Тебе ушло всё сырье. Даже на композиты ничего не взяли.

Гедимин склонил голову. «Плохо. Придётся экономить каждый грамм.»

— Новые поставки сырья… предвидятся? — осторожно спросил он. Химик пожал плечами.

— Если только из внешних источников. Мы добыли, что могли. За пролётными стаями следят, но… — он качнул головой. — Червей больше нет, медузы — единичны.

— Понятно… — протянул Гедимин, сворачивая полосы уплотнителя в рулон. Альгот тяжело вздохнул.

— Надеюсь, хотя бы тебе этого хватит. Если нет — опыты с сыромятной кожей и вымоченными внутренностями дают интересные результаты.

— Видел я эти результаты, — буркнул Гедимин, дёргая углом рта — вроде бы надо было ухмыльнуться, но никак не получалось. — Спасибо, Альгот. Ты нас очень выручил.

— Будет сырьё — обращайся, — кивнул химик. — А вот те пятнистые камни из Джеры… у тебя точно не завалялся образец?

Гедимин развёл руками, едва не задев печь.

— Мы даже пыль стряхнули. Самому интересно, что там. По макросканам ничего не поймёшь, а для микро они слишком фонят.

Зашуршала дверная створка. Гедимин покосился на вошедшего и удивлённо хмыкнул — «Джагул? В цехе?».

— Тебе чего? — спросил он, повернувшись к чужаку, и осёкся, увидев на «Джагульских» плечах круглую голову с плоским лицом. Филк недовольно сощурился из-под прозрачных наглазников. Шлема на нём не было — только облегчённая «маска»: очки и респиратор.

— Гедимин Кет? Командир Айзек зовёт. Велел взять с собой сэтские прялки.

…К филкам в Джагульской одежде привыкнуть было непросто — Гедимин каждый раз удивлялся, когда поднимал взгляд от штанов и куртки к шлему. «Будто так и было,» — подумал он, отворачиваясь и ускоряя шаг. На окраине лагеря, у тёмно-красного костра, его уже ждали.

— Аса’ан потрясён благородством Пламени, — проговорил один из гуманоидов, увешанный жреческими «цацками». — Кочевники должны бы ползать перед вами на брюхе. Если хоть кто-то из них выступит против вас, вождь Айсек, — твои слова нас уже не остановят. Неблагодарность отвратительна богам!

Гедимин уткнулся взглядом в полусобранную прялку. За его действиями внимательно следили четверо Сэта — «рука Аса’ана» и кто-то рангом пониже; верховный жрец пришёл пятым, и, похоже, Айзек успел что-то ему разболтать. Гедимин, угрюмо щурясь, соединил последние детали и надавил пальцем на педаль. «Вроде бы ход лёгкий. Но надо проверить…»

— Садись, — буркнул он ближайшему аборигену. — Берёшь волокно. Цепляешь и тянешь в направляющую. Тут его надо чуть подкрутить…

…Двое Сэта, не разбирая прялку, подняли её и шагнули в костёр. Гедимину хотелось утереть лоб. Это была пятая прялка — и, наконец, последняя. В самой конструкции ничего сложного не было — наоборот, она была удручающе простой, но вот пять раз подряд повторить одно и то же… «Хорошо ещё, Сэта понимают, о чём вообще речь,» — думал сармат, глядя на багровые вспышки. «Филков учили с нуля.»

— Почтеннейший мастер Хеттийиррн… — существо, только что бывшее красным огненным шаром, обрело гуманоидную форму и повернулось к Гедимину. — Нужна огромная сила, чтобы сломать ловушку скалы. Кьюссы надолго тебя запомнят.

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Мы ведь дали им лекарство. И другим городам дали бы. Зачем была нужна эта дурацкая ловушка⁈

— Хсс… — огненный жрец шевельнул когтистыми пальцами. — У лекарства была своя цена. И эта цена отошла бы Джере. Глупо тут другое — что они решились напасть на вас, жрецов Пламени. Но Кьюссы всегда переоценивали свою силу.

Айзек тяжело вздохнул.

— Хотел бы я знать, о чём они там сейчас думают. И чего нам ждать… Гедимин! Ты осмотрел сырьё?

Сармат мигнул. Айзек шагнул в сторону, отходя за приземистый штабель тюков. Внутри просматривалось что-то комковатое.

— По весу вроде всё правильно, и сырьё однородное. Посмотри, на что оно годится — ну, и отнеси Альготу. Варочный цех не должен простаивать.

Гедимин запустил руку в тюк и поддел сухие скрученные волокна. Сушёной слизи было много — чуть меньше сорока килограммов.

2 день Огня, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Песок ещё не вытек из часов, когда Гедимин, сидя в реакторном бункере, услышал протяжный низкочастотный гул. Не прошло и минуты, как в люк заглянул Айзек.

— Иди уже! — сердито сказал он, останавливаясь у монитора. — Строй станцию. Меня твои рабочие не слушают.

Гедимин остановился на краю «ободранного» ущелья и растерянно мигнул. Света внизу хватало, но далеко не сразу он различил притаившихся Текк’тов. Огромные змеи выглядывали из вертикальных скал, выставив наружу только глаз и часть панциря вокруг него. И эти едва заметные выступы, и гладкие камни, и гравий одинаково блестели под дождём. Только прямой луч фонаря, задев чьи-то зрачки, заставил их дрогнуть — и Гедимин, найдя наконец Текк’та, мигнул от неожиданности.

— Чего вы там? — спросил он.

— Много воды, — отозвались обрывы — и дальний, на который Гедимин смотрел, и тот, что под ногами. Сармат мигнул в третий раз. «Вот кто бы подумал, что Текк’та можно не заметить…»

— Есть работа под землёй, — сказал он. — Копать ход для воды. Внизу — озёра. Соединить в одно, от него — ход к пещере. Вон к той круглой части. А перед ней сделаете вот такую полость.

Он поднял на ладони каменную детальку. Зрачки Текк’тов повернулись к ней. «Надо было к ним спуститься,» — подумал Гедимин, глядя, как одно из существ исчезает в скале. Появилось оно уже из мокрого гравия у сармата под ногами. Он опустил детальку к земле и сидел так, пока змей не ощупал её языком. Существо, издав короткий гул, нырнуло в гравий.

— Водяной ход? — переспросил другой Текк’т. — Сколько озёр?

— Сколько найдёте под теми холмами, — Гедимин обвёл округу широким жестом. — Все соедините вон с тем. Там большая полость. Нескоро наполнится.

— Вода и камень… — змей на секунду высунулся из скалы, но дождь загнал его обратно. — Ты говорил с Венгутту? Говорил с Асгааном?

Гедимин мигнул. «А. Ритуалы. Совсем забыл. Ну да внизу значки ещё намалёваны. Не должны были стереться.»

— Да, — ответил он с каменным лицом. Текк’т, прогудев что-то неразборчивое, нырнул в скалу. Сканирующий луч «видел», как подземные змеи стягиваются к широкой водоносной линзе. Она промыла над собой карстовый провал, но сейчас влажной породы — даже не чистой воды — в нём было на донышке. Другие линзы пересохли ещё сильнее. «Надо было развернуть водохранилище на „запад“,» — думал Гедимин, глядя, как Текк’ты расползаются к дальним «озёрам» (скорее, кучкам сырого песка). «Отсюда мы воду выцедим досуха. Может, даже карст просядет. Надо бы с ним осторожнее…»

С обрыва закапало — дождевая вода наконец заполнила углубления в материковой скале и собралась в ручейки. Гедимин покосился на сизо-красное небо. Сейчас на нём, по крайней мере, можно было разглядеть тучи. «Вся надежда на водонакопление. К концу месяца что-то в линзы да просочится. Но всё-таки — надо было развернуть к „западу“…»

…Гигантский «трилобит» дремал над крышей душевой, свесив хвост с дальнего торца. Его лапы были плотно обмотаны ремешками. Гедимин заглянул в тёмную нору под краем крыши — там было пусто, даже подстилки кто-то унёс.

Посреди душевой Вепуат, недовольно шипя, вытягивал из-под своих перьев сердитого «трилобита». Эшку-тэй вцепился намертво и только хлопал спинными пластинами. Скафандр Вепуата нахохлился, прижал крылья и ни на что не реагировал.

— Мн-да, — разведчик отпустил «трилобита» и шумно вздохнул. — И все команды им побоку.

— Уснули? — Гедимин запустил руку под перья. Скаф хлопнул его крылом по запястью. Броня затрещала. Сармат потёр запястье и отодвинулся.

— Думал им дать воды. Может, полетать в последний раз, — Вепуат развёл руками и пригладил взъерошенные перья. — Похоже, спать они будут все вместе. Внутри Скафа. А мне так с ними и ходить.

Гедимин фыркнул.

— Отцепи его и повесь на стенку. Пусть спит, раз так надо, — сказал он. — Вон, в полости к Тиксу засунь. Пусть спят все вместе. Им так, может, спокойнее.

Вепуат задумчиво посмотрел на него.

— А ты дело говоришь. В полости… Прицепить над нижней крышкой, раз в день открывать и чистить…

Он запустил руку под перья и поскрёб чей-то щиток. Хвост, высунувшийся из-под «чешуи» Скафа, втянулся обратно. Гедимин поморщился.

— Иди уже. Отцепи этот зверинец и возвращайся. Напылим тебе нормальную обшивку.

Вепуат насмешливо хмыкнул.

— Не. Нормальная за месяц не успеет ожить. Может, в следующем году, когда времени будет побольше. Скафу всё-таки нужны соплеменники. Для генетического разнообразия.

…Взлететь Вепуату не удалось — Скаф дремал и топорщил крылья, как придётся, подъёмной силы им не хватало. Он залез на крышу душевой и долго возился там, снимая сонное существо с обшивки. Гедимин слышал, как он что-то бормочет и шумно вздыхает.

На краю обрыва заскрежетал гравий. Повернувшись, Гедимин увидел массивную морду и передние лапы сааг-туула. Со лба скатился кто-то из кочевников, мягко приземлился на ноги и широко ухмыльнулся.

— Геджер? Сколько трофеев добыл — все раздал. Ты хороший вождь. Но так не годится. Взял бы кости Кьюссов. Клыки взял бы. Не для работы. Чтоб все видели. И боги тоже.

Рубашка Джагула блестела от нашитых стеклянных бляшек. «Кто-то из стеклоделов?» — Гедимин напряг память. «Самка… Джагзуу?»

— Меня и так видно, — отозвался он. — А ты чего? Что-то не то в мастерской? Вы, пока охотились, за шихтой ездили?

— За охотой не поездишь, — самка заметно смутилась. — Дни воды — они для набегов лучше. Ну, и без тебя тоже не решались. Всё-таки ты — жрец Пламени… Ар-рау! Урху! Куда ты летишь, когда все звери спят⁈

— Уже никуда, — усмехнулся Вепуат, съежая с гребня крыши. — Что тут? Собираетесь за шихтой? Гедимин, ты же вроде за копкой следил.

Сармат покосился на сигма-сканер. Текк’ты прокладывали туннели, уплотняя и перераспределяя породу; по расчётам Гедимина, ей должно было хватить места под землёй. «Когда ничего не надо вытаскивать, они роют быстрее,» — отметил про себя сармат. «За неделю справятся. И безо всяких ритуалов.»

— Урху, иди со мной, — самка убрала с лица ухмылку. — Очень надо.

Вепуат, посерьёзнев, оглянулся на Гедимина.

— Один? Именно я?

— Ты одна, — самка едва заметно оскалилась. — Геджер — сильный вождь. Но это не его дела. Око Пламени с тобой? Сегодня оно хорошо видит? И сквозь камни, и сквозь плоть?

Гедимин проводил Вепуата взглядом, озадаченно хмыкнул и развернулся к горячему цеху. «Лабораторию с утра увезли. Значит, химики там, где печи. Надеюсь, варку сеша не запороли.»

…Лабораторный стол впихнули между печей. Места там хватало двоим филкам — или одному Гедимину.

— Первым делом — шлемы, — главный химик расстелил перед сарматом тёмно-малиновые и зеленоватые пласты. — Нормальных шлемов у нас очень-очень мало. А защита мозга нужна каждому.

Сначала Гедимин прикрыл респиратор. Потом закупорил ближайшие лючки. Под скафандром постоянный цеховой сквозняк не ощущался, но тонкую фольгу сдувало. Гедимин раскраивал пласты и недовольно щурился на растущую горку отходов. «Переплавим. Не собирать же шлем из лоскутов.»

Вдалеке что-то взвыло. Потом застучали деревяшкой по кости. Следом присоединились визгливые дудки. Гедимин прислушался, ожидая клёкота «гражданской сирены», но она молчала. «Джагулы ритуалят,» — сармат, досадливо щурясь, опять склонился над композитным листом.

— Там! Там! — пропищали за вентиляционными окошками нхельви. «Бегут на „восток“,» — машинально определил Гедимин, прижимая горячие листы друг к другу.

— Он тут! Он тут! — нхельви пробежали в обратном направлении. Зашуршала дверная створка. Гедимин прижал когтем дёрнувшийся листок фольги и досадливо сощурился.

— Айзек зовёт, — выдохнул филк, заглядывая в ангар. — Там местные и куча повозок. И двое с палками.

…Волокуши Скогнов медленно поднимались на холм. Полупрозрачные накидки седоков блестели от дождя. Гедимин встрепенулся было, надеясь на очередной эластомер — но в составе одежды были только чьи-то внутренности и слой жира.

— Караван из Сэви дошёл без происшествий, — доложил рослый инсектоид. Костяной посох в его руке горел ровным ярким светом, и Гедимин видел, как Сэта под огненным куполом недобро на него щерятся. Другой страж, Хассинельг, стоял поодаль, отделяя повозки из Сэви от повозок из Синви. Приехавшие косились через его голову друг на друга и исподтишка показывали разные жесты.

— Без кочевников на Равнине гораздо спокойнее, — добавил инсектоид, скрестив лапы-лезвия на груди. — В ваши дела я не вмешиваюсь, но спрошу — какой бог велел вам их лечить⁈

Гедимин досадливо сощурился. «Кто успел разболтать? Не сами же Джагулы…»

— Пламени всё равно, кочевники или осёдлые, — отозвался Айзек. — Всё равно, если они ему не враги. Спасибо, что помог караванщикам. Не боишься совета стражей?

Инсектоид щёлкнул жвалами.

— Проводить караван на опасном пути — мой долг. Совету не к чему придраться.

Хассинельг, сойдя с «поста», весело хмыкнул.

— Вот мы и всё привезли. Пусть Дим-мин посмотрит, что из этого годится. А то старейшины волнуются. Еле уговорил их сидеть на месте.

— А вот я приехал, — проверещал абориген, спускаясь с сэвийской повозки. — И я хочу увидеть трёхрукую пряху. Мы поднялись на холм первыми, пусть синвийцы ждут!

— Наш караван шёл впереди вашего до самого подъёма! — заверещали на соседних волокушах. — А готов был ещё позавчера!

Айзек едва заметно поморщился.

— Где Вепуат? Никто не знает? Ладно. Гедимин, собирай прялки. Альгот! Вон те повозки — это для тебя. Остальное — кости и ракушки.

…Раковина, поставленная вертикально, достала Гедимину до плеча. «А в поперечнике — от метра до…» — сармат покосился на сужающийся подвёрнутый «хвост». «Что ж оно всё такое кривое…»

— Вот это всё отнеси Магнарду, в швейный цех, — уже распоряжался Айзек над полуразгруженными волокушами. — Это — оружейникам. Дасьен! Как тебе такой стерилизатор для пищеблока?

Он указал на огромную ребристую раковину со сросшимися створками. Филк приподнял её за край и хмыкнул.

— В наш пищеблок оно не влезет. Для станции… ну, может, пойдёт. Штука вместительная. А не загниёт?

— Куда что поволокли? — раздался недовольный голос Альгота. — Айзек! Ну надо же сначала обработать! Вот так из сапог и вырастают кусты…

Гедимин поднялся на ноги и безнадёжно покачал головой — из перекошенной ракушки со странной симметрией никак не получался кубический корпус. «Рычаги-то в неё воткнуть можно. Для привода места хватит. Но всё-таки — хорошо, что Конар этого не видит. АЭС из ракушек…»

— На обработку, — буркнул Альгот, останавливаясь рядом с ним. — Есть там в стенках полости? Смотрел, что в них? Ничего быть не должно. Местная флора от сырости и тепла вот-вот пойдёт в рост. Порвёт твои пульты на сорок частей.

— Надо это всё облучить, — пробормотал Гедимин, в мыслях достраивая стерилизационную камеру. — Потом уже на обработку. И куда-то сложить, чтоб не мокло…

…Нхельви сидели под дверью и липли к вентиляционным лючкам. Кто-то увидел отблеск омикрон-вспышки и теперь возбуждённо верещал. Поодаль столпились мрачные филки, лаборанты Альгота, и внимательно смотрели на рамочный радиометр.

— Пару часов не трогать, — велел Гедимин, найдя их бригадира. — Потом будет безопасно.

— Посмотрим, — буркнул филк, не отрываясь от радиометра.

…В горячем цехе у двух булькающих котелков сидел Вепуат. Гедимин заглянул в ёмкости — там блестели шкурки «медуз», и жидкость уже потемногу загустевала.

— Я тут лаборант, — криво ухмыльнулся Вепуат, поймав его взгляд. — Что там за кости привезли? Интересные?

Гедимин пожал плечами.

— Кривое оно всё…

«Без перьев на скафандре он хоть на сармата похож,» — думал он, глядя на золотистую броню. «Хорошо, что ипрон не мутирует.»

— У нас будет бешеная уйма Джагулов, — пробормотал Вепуат, глядя в котелок. — У Хеллугов ни одной небеременной самки. Двойни и тройни. Если всех выкормят — а они вообще стараются…

Он начал прикидывать что-то на пальцах. Гедимин мигнул.

— Хеллуг? Они же после облучения…

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Пламя сняло с них проклятие. Я боялся паталогий, но нет — пока что всё в норме. Их детёныши — они быстро переходят на мясо. А мяса добыли с большим запасом. Ни одной небеременной самки… Когда они успели-то⁈

3 день Молнии, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— А вот это не трогайте, — Вепуат деловито нагрёб горку мелких трубчатых ракушек, ссыпал их в одну большую и отодвинул её к стене. Химик, из-под носа у которого вытащили необработанные образцы, опустил пульверизатор и недовольно хмыкнул.

— Если местная флора это сожрёт — не жалуйся.

— Даже не думал, — отозвался Вепуат, укладывая к стене ещё пару крупных ракушек. Его золотистая броня блестела от водяной взвеси. Половина душевой, отведённая под консервацию костного материала, была завалена останками фауны и залита вязковатым бесцветным раствором. Что входило в его состав, Гедимин не спрашивал, но отметил, что обработанная им поверхность меньше блестит, а её цвет становится более насыщенным. Химики работали в комбинезонах и респираторах, а половину душевой отделили защитным полем.

— Хм, — Вепуат достал из крупной ракушки пару меньших; они наполовину торчали наружу и уже норовили вывалиться. — А считал объём — всё выходило ровно…

Он засунул мелкие ракушки в пустую большую и собрал всё в охапку. Груз загромыхал. Гедимин придержал сармата за плечо и включил генератор защитного поля.

— Да я так донёс бы, — проворчал Вепуат, но отбиваться не стал. — Ты внутри оберни. А то поколется, пока дотащу.

— Зачем тебе необработанное сырьё? — спросил Гедимин, выходя за ним из душевой. Снаружи шумел дождь. В низине ворочался сааг-туул, сгребая что-то огромными резцами. Летучий «трилобит» над крышей втянул все отростки и притворился дирижаблем. Его бока медленно раздувались и так же неторопливо опадали.

— Сырьё? — Вепуат покосился на охапку ракушек. — Это контейнеры. Для влажника. Форма вроде удобная. Напихаю камней, ила, — и пусть растёт. Тут как раз дырки есть для выхода газа.

«Влажник?» — Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь. «А, то растение-паразит…»

— Оно у тебя ещё живо? — спросил он. — И что, ты уверен, что от него будет толк?

Вепуат широко ухмыльнулся.

— Увидишь.

…Мелкие кюветы пришлось переложить в большие. Влажник, поглотив субстрат, поднялся тёмно-зелёными шапками и норовил перелезть через край. Вепуат, хмыкнув, указал на зелёную точку в стороне от кюветы.

— Когда ему тесно, он куски отстреливает. Так расселяется. Сейчас на него посмотрим…

Он направил на точку «щупы» сигма-сканера. Гедимин брезгливо поморщился, надеясь, что никто этого не заметит. «Наши кислородные генераторы,» — напомнил он себе. «Там ведь в основе тоже какая-то фауна. Или флора, кто их, микробов, разберёт…»

— Трудно влажнику на фриле, — вздохнул Вепуат, поддевая «спору» когтем и перекладывая в относительно свободную кювету. — Этот пусть растёт. А вот эти два я заберу… Гедимин! Можешь принести полведра гравия? Вон там дробилка, закинь его туда…

Вернувшись, Гедимин увидел над лабораторным столом защитный купол, а под ним — размазанную по поддону зелёную кашицу. За ней наблюдали Вепуат и Айзек.

— Оно мимо себя ничего не пропустит, — говорил разведчик. — Ни лишней молекулы. Только дай субстрат и градусов хотя бы двадцать — дальше само справится.

Айзек недоверчиво хмыкнул.

— Сто граммов биомассы… Ты говоришь — выделяемого газа хватит для дыхания?

Вепуат поспешно закивал.

— Даже для Старшего, не то что для филка. Закрыть его с такой кассетой — и будет спокойно дышать. Хоть час, хоть сутки. Пока субстрат не кончится.

Айзек снова хмыкнул.

— Аналог кислородного баллона? И надолго ему хватает субстрата?

Вепуат пожал плечами.

— Тут по-разному. Температура… Чем теплее, тем быстрее обмен веществ. Больше расход субстрата — но и газа на выходе больше. Если охладить, всё уменьшится. Ниже нуля оно не любит, а плюс пять, например, спокойно переживёт. Выделение, правда, будет минимальное… В общем, при плюс двадцати ему горсти песка хватит на месяц. А не хватит — будет грызть корпус. Вон, специально подобрал ракушки.

Айзек поднял маленькую раковину, заглянул в боковые отверстия.

— Значит, это не корпус, а аварийный запас субстрата? В таком случае нужен ещё настоящий корпус. С отверстиями для газообмена, — он провёл пальцем по цепочке мелких дырок. — И при этом — само растение наружу лезть не должно. Что скажешь, атомщик? Решаемо?

Гедимин мигнул.

— Изогнутые воздуховоды? В принципе, можно… — он покосился на зелёную кашу — ему показалось, что она плюнула ошмётком в защитный купол. — Рэссену оно не жрёт?

— Пытается с неё сползти, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Очень настойчиво пытается. Значит, решаемо… Только учти, Гедимин, — это будет носимый генератор. Желательно — подъёмный. И замену субстрата тоже надо бы учесть.

Гедимин снова мигнул.

— Носимый? То есть — под скафандром?

«В воздуховоды вставить фильтры,» — сделал он мысленную пометку. «Жидкой молнии эта дрянь не любит.»

— Говоришь, ста граммов достаточно… — Айзек задумчиво рассматривал кашицу. Дробилка уже отработала, и Вепуат смешивал зелёную массу с песком и подсохшей грязью.

— Ага, вполне, — отозвался он, набивая смесь в ракушку. — Вот такая штука — это, считай, запас на десять дней. И это оно ещё корпус не разъест. Корпуса ещё на столько же хватит.

— Вес, в общем, небольшой… — пробормотал Айзек, сверившись с анализатором. — Даже с учётом кожуха и крепежа. Килограммов двенадцать-пятнадцать?

Он оглянулся на Гедимина. Тот угрюмо сощурился.

— А ты уверен, что сарматов оно не жрёт? Проверял?

— Ну, вот сейчас и проверим, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Займись корпусом. Вепуат, ты рассчитай ещё раз газовыделение. Только из отверстий, а не со всей поверхности. А я поищу добровольцев.

Гедимина передёрнуло.

…Руду сармат загрузил в литейную станцию — возиться с ручной ковкой не хотелось.

— Ничего там сложного, — буркнул он в ответ на вопросительный взгляд Айзека. — Расковать в лист и свернуть в трубку. Конец сплющить, подогнуть и запаять. Ну, будет стенка толще и кривее.

— И тяжелее, — закончил за него Айзек. Гедимин пожал плечами.

— Кому тяжело — пусть учится ковать тонкий лист. Аборигены справляются.

Дождь снаружи усилился. Под защитный купол его струи не попадали, но гравий блестел от конденсата. С крыш уже начинало капать.

В горячем цехе булькало вязкое варево. На столе Гедимина прибавилось пластов цветного «каучука».

— Вот, — Альгот положил поверх них чертёж. — Такой вот панцирь. Ипрон, тхелен, защитный слой. Тут у меня сплав с асааном — жёсткие такие чешуи.

Гедимин мигнул.

— Что-то вроде тяжёлого скафандра? Из гзеша? — он недоверчиво покачал головой. Альгот невесело ухмыльнулся.

— Нормальные скафандры тут обрастают перьями. Придётся носить то, что есть. Следи, чтобы экран нигде не нарушался, а то излучение рядом с реактором… А, не мне тебя учить!

«Мать моя пробирка…» — Гедимин взвесил на ладони лёгкий и хрупкий на вид пласт, покосился на катушки с фольгой. «Главное, чтобы в этом никто не полез в активную зону.»

…На тропе чуть ниже спуска блестело что-то золотистое. Гедимин заглянул под обрыв и увидел Вепуата. Разведчик растянул вдоль кромки защитное поле и сканировал набравшуюся в пузырь воду. Минуту спустя он вылил всё собранное и переставил «контейнер» под другой уступ.

— Ты там чего? — удивился Гедимин. — Вроде дождь как дождь. Местные, вон, не боятся.

— Там? Там? — под обрыв заглянули озадаченные нхельви — и, задрав хвосты, понеслись дальше. Ещё пара хвостов мелькнула за куполом — промокшие зверьки не торопились в укрытие.

— Споры, — пробормотал Вепуат, глядя на сканер. — Я так думаю — они наружу попадают. В лёгкие, а там и в атмосферу… Большая часть должна падать на землю. Другое дело, что они тут не выживают…

Он уничтожил защитное поле и повернулся к соседнему обрыву. Оттуда капало гораздо бодрее — по куполу, прикрывающему ущелье, уже проложил русло ручей.

— А спор, кстати, много, — он стряхнул невидимую пыль в пробирку и показал Гедимину. — Есть и крупные. Только всё не то. Пойду на ту сторону, там воды больше…

…Вепуат засел в дальнем отсеке — звенел кюветами, шуршал субстратом. «Кажется, споры он поймал,» — подумал Гедимин, но тут же забыл о разведчике. На столе перед ним лежала ракушка, набитая зеленоватым субстратом. Рядом с ней — металлический кожух, ещё тёплый, частично повторяющий её форму.

— Можно встроить и в скафандр, — пояснял Айзек настороженному филку; тот стоял у стола и разглядывал широкие ремешки, вырезанные из чьей-то шкуры. — Но пока это рюкзак. Он сильно торчать не будет. Весит тоже немного.

— Угу, — филк недобро сощурился на ракушку. — Для Старшего, может, и немного… Что-то это непохоже на кислородный генератор.

Айзек пожал плечами.

— Тут выбор-то небольшой. То, во что мутируют земные генераторы, тебе тоже не понравится. Ну что, атомщик, образец готов?

Гедимин вставил в капсулу маленький осколок кейека и протянул «рюкзак» Айзеку. В собранном виде «генератор» выглядел даже технологично, ракушка нигде наружу не торчала. «Надеюсь, споры через фильтр не пролезут,» — успел он подумать, прежде чем из дальнего отсека вышел Вепуат.

— Войя! — он радостно ухмыльнулся. В его руках была накрытая кювета. Крышка придавила зелёную «шапку», лезущую наружу, и что-то там даже отвалилось.

— Угу, — буркнул помрачневший Войя. Он уже надел «рюкзак» и теперь, отстегнув шлем, закупоривал респиратор.

— И мне десять часов так и ходить? — уточнил он.

— Если раньше не почувствуешь неладное, — ответил Айзек. — Чуть что не так — сразу ко мне!.. Вепуат, ты думаешь, эти опыты надо совмещать?

— Да нет, — Вепуат поставил кювету на стол. — Эстен обещал… Ага, вот и он.

Второй филк, вошедший в лабораторию, был ещё мрачнее первого. Тот уже освоился с «рюкзаком» и, закупорив все отверстия в скафандре, расхаживал по отсекам. «А вкусный воздух,» — жестами сказал он, дойдя до последнего люка. «Легко дышать.»

«Держи в курсе,» — ответил Айзек, поворачиваясь к Эстену. Тот деловито выпутывался из Джагульской одежды, пока не остался в нижнем белье.

— Чашку тебе дадим, — пообещал Вепуат, открывая перед ним дальний люк. Гедимин увидел у переборки узкую выгородку. Внутри лежал матрас, а на нём — стеклянная чашка на ножках.

— И долго тут сидеть? — угрюмо спросил филк. Вепуат пожал плечами.

— Пока не убедимся, что влажник в тебе не прижился. Вот, глотай. Я брал сверху, песка там нет.

Филк, поморщившись, пожевал и сглотнул зелёную массу и склонился над кюветой, шумно втягивая воздух. Айзек и Вепуат переглянулись.

— Залей ещё взвесь в носоглотку, — сказал командир. — Может, там, на слизи, прорастёт.

Гедимин поёжился.

— А если прорастёт, что будете делать? — вполголоса спросил он. За Эстеном, надышавшимся чужеродных спор, уже закрылась дверь, но что-то он мог услышать.

— Лечить, — отозвался Вепуат. — Как там Джагулы говорят — «болезнь жизни»?..

…Филк в закупоренном скафандре стоял за ткацким станком. На Гедимина он не обратил внимания — смотрел только на челнок. Сармат, отойдя за стену, направил на него сигма-сканер. Внутри скафандра колыхался, перемешиваясь, воздух. «А Вепуат всё-таки просчитался,» — подумал Гедимин, глядя на «рюкзак». «Не переведёт оно полкило субстрата. До фильтра не добралось — это хорошо…»

4 день Жизни, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Дождь моросил уже с ночи, а к утру только усилился. Гравий под ногами подозрительно пружинил — похоже, на плато под ним накопилась вода. Что-то шевельнулось на краю освещённого пятна, Гедимин направил туда луч фонаря — и десяток многоногих существ повернул к нему хоботки. Они были покрыты плотным ворсом. По спине тянулась цепочка мелких глаз. Выждав пару секунд, существа уткнулись хоботками в раскисшие остатки растений. Мёртвую траву так и не выжгло, а живая под дождём загнила и расплылась в жижу — её сейчас и подъедали странные ворсистые животные. Гедимин осмотрел их в поисках серьёзных зубов или ядовитых жал. «Ворсинки неприятные,» — заключил он. «Руками это лучше не брать. И наступать тоже нежелательно.»

— А вот и уборщики, — весело хмыкнул Вепуат, заглянув в световое пятно. — Я думал, новым спорам достанется немного удобрений. Но — похоже, они не успеют.

— Новые споры? — Гедимин посветил фонарём на дно ущелья. Везде, где траву не съели сааг-туулы, копошились ворсистые «уборщики» и ещё что-то панцирное. Крупное существо, похожее на мокрицу, сидело на коре дерева над бугорком, из которого должен был высунуться лист. Другие листья, поодаль от животного, уже развернулись и замерли под дождём, повернутые ребром кверху. Бугорок шевельнулся, выпуская сложенный веер. «Мокрица», вскинувшись, отгрызла кусок и улеглась на него, заталкивая в пасть.

— Ну да. Их тут вчера много падало. И сегодня выпадет не меньше, — Вепуат кивнул на дождь. — Хотел бы я посмотреть, что сейчас делается в Сфене Воды!

Гедимин поморщился.

— Ты Эстена сегодня видел? Он там живой?

— Видел Войю, — отозвался Вепуат. — Недоволен, но жив. Есть неудобно, говорить — тоже. А воздуха хватает. Комбинезон даже чуть надулся. Всё-таки кейек там лишний. И так тепло.

— Споры наружу вылезли? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Хорошо смотрел?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Смотрел. Чисто. Всё сгорело на твоём фильтре. Войя, бедный, даже проснулся — так несло гарью. У влажника не споры — там отдельные клетки отселяются. Вегетативное размножение.

Гедимин махнул рукой.

— Идём в карантин.

…В карантинном боксе сидел на матрасе угрюмый филк и сосредоточенно сморкался в салфетку. Она уже покрылась тёмными пятнами. Вепуат, сочувственно хмыкнув, постучал по перегородке. Эстен поморщился.

— Мне кто-то обещал лечение.

— Ты погоди, — отмахнулся Вепуат, направляя на салфетку «щупы» анализатора. — Надо сначала посмотреть…

— Слизи — дочерта, — пожаловался филк, вынимая чистую салфетку. — И в носу, и на коже.

— Больше пей, — посоветовал Вепуат, не отрываясь от анализатора. — Жидкость надо восполнять… Так, теперь постой смирно… Ага!

— Что «ага»? — подозрительно сощурился Эстен. Вепуат довольно ухмыльнулся.

— Они все мёртвые. Все чужеродные клетки. Погибли, теперь выводятся. Ни одной живой колонии.

Филк высморкался в салфетку.

— Значит, рано или поздно всё это вытечет?

— Через пару дней, не позднее, — пообещал Вепуат. — Твой организм отторгает ксенофлору. Воспаление, конечно, неприятное… Но — «макаки» так каждый месяц булькают. И безо всякой ксенофлоры.

Эстен недоверчиво хмыкнул.

— Каждый месяц? Врёшь. Они бы тогда воевать не смогли. Как воевать, когда истекаешь слизью⁈

Гедимин вспомнил волны респираторных инфекций, накрывающие тюрьму, и едва заметно поморщился. «Теперь и у нас будет свой аналог. Вот стоило ради этого идти в другую Метагалактику?»

…Когда Гедимин проходил мимо душевой, над крышей что-то булькнуло. Сармат покосился на живой дирижабль — тот по-прежнему спал, втянув глаза и плавники под броню. Бульканье в его брюхе стало громче. Ещё секунда — и Гедимин услышал сходные звуки со дна «южного» ущелья. Потом забулькал и «восток».

— Слышал? — встрепенулся Вепуат, заглядывая «трилобиту» под брюхо. Со дна ущелья донеслось рявканье, потом кто-то завыл, и захрустел гравий — гигантские звери снимались с места. Сквозь хруст и вой Гедимин с трудом расслышал тихий, но узнаваемый звук — клёкот мелких «трилобитов» эшку-тэй далеко на «северо-востоке».

— Кочевники… — Вепуат болезненно сощурился

— Ты же сам их сюда звал, — пробормотал Гедимин, прислушиваясь к отдалённому бульканью. Эшку-тэй чуяли друг друга издалека — кочевников ещё не видел ни сигма-сканер, ни «телескоп Ку-унну», но они были где-то рядом — и, похоже, приближались.

— Арра-ау! — донеслось со дна ущелья; потом сааг-туул поставил передние лапы на край обрыва. — Вождь Ардзаг! Геджер!

— Слышим, — мрачно сказал Вепуат. — Откуда подходят? Много их там?

Джагул оскалился.

— Семь или восемь полных рук. Идут вместе, — он указал посохом на «северо-восток». Айзек, уже подошедший на звук голосов, угрюмо сощурился.

— Одно из двух. Или идут заключать мир, или… — он, не договорив, неловко дёрнул плечом, за которым висела кинетическая винтовка. — Первыми не нападайте, но будьте настороже!

— Нападать⁈ — в груди Джагула что-то булькнуло. — Тремя зверями на все племена Равнины⁈

Сааг-туул убрал лапы с обрыва. Сарматы переглянулись.

— Айзек, гони всех под купол, — буркнул Кенен Гварза; он только что спрыгнул с крыши, где сидели караульные. — Кет, ставь защиту в три слоя. Можешь поболтать с богами. Если орда идёт с немирными намерениями, только боги нам и помогут.

Гедимин возмущённо фыркнул, но Гварза уже отвернулся и быстро пошёл к другому посту. Айзек тяжело вздохнул.

— Ладно. Не будем делать поспешных выводов. Гедимин, если что — быстро ты сможешь собрать «Гельт» или «Теггар»?

…Бульканье затихло. «Трилобиты» по-прежнему чуяли сородичей и иногда лениво перекликались, но спать им хотелось сильнее. Гедимина тянуло прикрыть воздуховоды, но он опасался пропустить сирену. Рядом с ним, за тем же столом, собирали композитную броню двое филков-лаборантов. Им достались пласты, не прослоённые фольгой, — простая спецодежда из гзеша с примесью радиозащитной пыли.

Снаружи кто-то изумлённо рявкнул. Следом раздались клёкот, треск и шипение.

— Вождь Ардзаг! — крикнул кто-то. Гедимин, отложив недоделанный шлем, поднялся из-за стола. «Стрельбы не слышно,» — думал он, выходя за дверь. Клекотало, шипело и выло уже с трёх сторон. Выйдя из ангара, Гедимин увидел сааг-туула, растянувшегося на дороге. На его загривке стоял Джагул. На плечи он закинул длинные костяные шесты, и за них уцепилось полтора десятка «трилобитов». Сидеть так близко им не нравилось, они шипели и клекотали, хлопая спинными щитками. Другой Джагул хватал их за хвосты, отвязывал от лапок туго свёрнутые листья и совал в мешок. С трёх сторон к нему уже сбегались сарматы.

— Что там? — Вепуат, отобрав мешок у Джагула и отдав Айзеку, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Из ущелья нёсся недовольный клёкот множества «трилобитов» — кажется, они слетелись сюда со всей округи.

— «Вся сладкая вода для племени Геджера!», — вслух прочитал Айзек, развернув полоску кожи. — «Ур-Зиджалор идут с миром. Мирные слова пусть будут сказаны. От нас не будет ни стрел, ни колёс. Ур-Зиджалор говорят так!»

«Племя Геджера?» — Гедимин мигнул. Лицо Гварзы на мгновение свело судорогой. Айзек развернул другую полоску кожи, собрал десяток, складывая одну за одной, быстро пробежал взглядом и едва заметно ухмыльнулся.

— Они идут с миром. По крайней мере, тут так написано. Ни стрел, ни колёс… Интересная формулировка. Гедимин… Ты уже понял, что без тебя церемония не обойдётся?

Ремонтник сузил глаза.

— Не знаю, при чём тут я. Помогал им Вепуат. Пусть он и идёт.

— Все пойдут, — успокоил его Вепуат. — Ар-рау! Джархин! Придержи посланников! Мы отправим ответ!

— Ослабь тетиву, но не снимай, — отозвался Джархин. Ему принесли связку костей, и он, отдав шесты с «трилобитами» подручному, сооружал для зверьков стойку. Вепуат с Айзеком обменялись парой слов и пошли в барак. Гедимин постоял ещё немного, прислушиваясь к редкому ленивому бульканью. По звукам выходило, что кочевники не уходят, но и не приближаются — может, даже остановились и пустили зверей пастись. «Ждут официального разрешения?» — сармат невесело ухмыльнулся. «Надеюсь, они, и правда, с миром. Мне войны ещё на Земле надоели.»

5 день Металла, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Вот видишь — я же говорил, что воспаление пройдёт, — ухмыльнулся Вепуат, глядя на почти сухую салфетку с редкими пятнами.

— Сканируй как следует, — угрюмо ответил Эстен и шмыгнул носом.

— Чисто, — Вепуат выключил сигма-сканер и хлопнул ладонью по прозрачной перегородке. — Ни одной живой клетки. Из тебя выходят последние остатки. Видишь, Гедимин? Я так и знал — в сарматах оно не приживается.

Гедимин, настороженно наблюдавший за сканированием из дверного проёма, недоверчиво хмыкнул.

— Хорошо, если так.

— Промывай нос, пусть вытекает, — посоветовал Вепуат угрюмому Эстену и вышел из отсека, распихивая по карманам пробирки. — А с неба-то капает. Пойду посмотрю, что нам ночью принесло…

…Едва на холме чуть посветлело, как с «северо-востока» донёсся костяной стук и завывание труб. Гедимин вышел к зданию ПТЦ. Там уже стоял обеспокоенный Айзек и смотрел в подзорную трубу. Его освещало неровное рыжеватое пламя — Сэта на сторожевом посту ещё не перешли в плазменную форму, но уже покрылись огненными языками. Из ущелья выглядывал сааг-туул. Часовые на его спине прижали уши и угрюмо ощерились.

— Идут, — сказал Айзек, глядя в «телескоп». — Шесть зверей… теперь вижу седьмого. Орудия убраны, бойницы закрыты.

Филк на крыше недоверчиво хмыкнул.

— А нам что делать?

— Дудеть в ответ, — отозвался Айзек. — Далеко там сигнальные ракушки?

Под бронёй сааг-туула что-то затрещало и забулькало. Те же звуки донеслись из-за холмов. Затем взвыла особенно крупная труба-ракушка. Сторожевые посты заклекотали в ответ.

— Вепуат! — Айзек оглянулся на «северный» обрыв. — Вылезай. Гости пришли.

…Их было действительно много. На широкой равнине Урдзутту это было не так заметно, но здесь, в узких долинах Элида… «Как-то они договорились заранее,» — думал Гедимин, глядя, как гигантские звери растянутой вереницей подходят к холму. «Иначе была бы толкотня.» «Хвост» вереницы ещё не вышел из соседнего Сфена, когда «голова» — три зверя, идущие бок о бок — остановилась у «стены» Элидгена. Взвыли дудки, и вся растянутая рыхлая цепь замерла. Дальние сааг-туулы легли наземь, те, что поближе, принюхались к мокрому гравию и разочарованно заскрипели. «М-да, с едой тут всё плохо,» — думал Гедимин, выходя к обрыву. Над ним белели три слоя защитного поля. «Трава сгнила, а новая… Под таким дождём прорастут только водоросли.»

Неспокойно было всем, особенно — «фиолетовым» Джагулам в ущельях. Гедимин слышал, как Айзек уговаривает их оставить орудия под бронёй и не открывать бойницы до сигнала. Сейчас и последние из них спустились в «отсеки». Те, кто приехал в Элидген, тоже держались не на виду, — на спине каждого зверя остались четверо погонщиков. Гедимин постарался расслабить руки и изобразил дружелюбную ухмылку. Горячее волокно легло ему на висок.

— Спокойно, — прошептал он, еле шевеля губами. — Они всё-таки с миром.

… — Не нападать первыми на Элидген и тех, кто в нём, — Дангех двумя пальцами коснулся горла, и другие вожди повторили его жест. — И на племена под его рукой. Ур-Зиджалор клянутся дыханием.

— Как долго эта клятва будет прочна? — спросил Айзек. — Пока Равнина не свернётся, как свиток?

Дангех шевельнул ухом. Вожаки переглянулись.

— Слишком долгое обещание. Глупо такое давать. Мы — вожди Ур-Зиджалор. Мы поклялись дыханием. Те, кто после нас, — они не клялись ничем. За них мы говорить не можем.

Теперь переглянулись сарматы.

— Значит, как только ты умрёшь или будешь серьёзно ранен, — Айзек недобро сощурился, — всё начнётся с начала?

Дангех недовольно оскалился.

— Сейчас Ур-Зиджалор — не дураки. Станут дураками или нет — я не скажу. Я такого не хочу. И умирать — тоже. Ты принимаешь нашу клятву?

Айзек, помедлив, кивнул и поднёс пальцы к горлу.

— Элидген и его племена клянутся не нападать первыми, — сказал он. — Ни на зверей Ур-Зиджалор, ни на них самих, если они идут пешими. Пастбища тут скудны, а охота не слишком хороша. Но воды они найдут вдоволь.

…Урджен, в полном обвесе, с бубном и колёсомётом, выбрался на броню и встал там. Над долиной перекликались сааг-туулы и проснувшиеся «трилобиты». «Хвост» длинной вереницы уже показался из-за разлома. Те, кто принёс клятву, в долинах не задерживались — пастбища тут, и правда, были вытоптаны до голого камня. Гедимин, глядя на вереницу, тянущуюся вдоль холма, думал, что Джагулы, наверное, долго договаривались, кто за кем и с какой скоростью идёт — и в процессе, наверное, перегрызлись не раз и не два. Сейчас они держались подозрительно мирно.

— Не слышали, что там в Джере? — спросил Айзек. Вожаки Джагулов переглянулись.

— Мы не ходили в Джеру, — ответил один из них. — И оттуда к нам не прилетали. Что знаешь о Джере? Горькая вода их добила?

Джагулы навострили уши.

— Пламя их вылечило, — отозвался Айзек. — Помните об этом, если соберётесь в набег.

Джагулы снова переглянулись.

— Никто не соберётся, — с явным сожалением сказал вожак. — Джера сильна — значит, стены прочны. Поищем другую добычу.

…Стук костяных барабанов затих за холмами. Айзек перевёл дух.

— По крайней мере, станцию мы достроим спокойно, — пробормотал он себе под нос. — И всё-таки интересно — где Кьюссы?

… Пластины на груди разомкнулись. Филк-испытуемый с шумным вздохом выбрался из скафандра, сбросил лямки и потёр плечи. Вепуат, подобрав его «рюкзак», придирчиво осмотрел его со всех сторон и показал Гедимину жест превосходства.

— Сканируйте, — буркнул Айзек, с подозрением глядя на филка. Тот остановился в центре защитного купола.

— Меня в карантин не засунут? — спросил он, настороженно щурясь на сарматов.

— Если к тебе ничего не приросло, то нет, — отозвался Вепуат, рассматривая экран сигма-сканера. Гедимин разглядывал внутреннюю полость скафандра. Зелёных точек на ней не было.

— Не знаю, как вы трое это носите, — проворчал филк, кивая на снятую броню. — Может, из местных материалов получится что полегче?

— Чисто, — объявил Вепуат, показывая прибор Айзеку. Тот сдержанно хмыкнул.

— Три дня карантина. А газогенератор, в целом, рабочий. Можешь собирать стационарные для «Элидгена». Первый испытаем в гедиминовом бункере.

6 день Мысли, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня

Чешуи внешней обшивки были тёмно-тёмно-синими. Гедимин уложил их внахлёст, но повторить проект, крутившийся в голове, так и не смог — то, что получилось, напоминало панцири местных тварей, а не технологичную броню Кумалы. «Так я её и собирал на Равнине,» — думал он, соединяя последние детали. «Пусть выглядит, как может. Главное — радиозащита.»

Филки-испытатели, спустившиеся в бункер, настороженно смотрели на Гедимина — точнее, на что-то за его спиной. Он повесил второй скафандр на самодельный стапель и шагнул в сторону, перекрывая туннель защитным полем. Айзек, устроившийся у щита управления, одобрительно хмыкнул. Его глаза были закрыты тёмным щитком.

— А по рукаву оно не вскрывается? — спросил филк, приподнимая панцирную перчатку. Другой фыркнул.

— Ты бы лучше спросил про штанины! Сюда ведь придётся нырять с разбегу…

Он подтянулся на костяных перекладинах и опустил ноги в бронированные штаны.

— Ага, есть контакт, — он рывком продел руки в рукава, поднял ладони и пошевелил пальцами. — Не зря мы бегали за медузами… А вот этот шов, на присосках, — его никак понадёжнее сделать нельзя? Пуговицы, там, пришить, крючки или молнию…

Айзек развёл руками.

— Пластины дави навстречу друг другу, — велел Гедимин, прислушиваясь к тихим щелчкам щитков и чавканью присосок. Всё, что он предусмотрел для герметичности центрального шва, вроде бы сработало. Теперь филк надевал шлем и тыкал в воротниковый шов, совмещая пазы и пластины. Тёмное ипроновое стекло закрыло лицо. Филк шумно вздохнул.

— Эта штука на спине — из неё и должно дуть?

— Это кислородный генератор, — Айзек едва заметно ухмыльнулся. — Оба готовы?

Филки переступили с ноги на ногу и нехотя двинулись к реактору.

— Флоний у меня под рукой, — попытался успокоить их Айзек. Ответного фырканья Гедимин не услышал, но оба филка выразительно дёрнули плечами. Он покосился на защитное поле и поднял сигма-сканер. Горячее волокно скользнуло по запястью и отразилось на экране плотной белой полосой. Сармат сдержанно хмыкнул.

— Un, du, ter… Tza!

В глаза ударил холодный зелёный свет. Там, где он падал на защитное поле, оно шло пятнами. Два длинных силуэта оставались бесцветными.

… — А флоний лучше бы ввёл, — пробормотал Гедимин, глядя вслед бронированным филкам. Из бункера они так и вышли в новых скафандрах — сармат решил, что они и сами справятся сдать их на склад и получить инвентарные номера.

— Флоний просто так не вводят, — отозвался Айзек, убирая так и не пригодившиеся ампулы. — Он сам по себе — та ещё отрава. Ты уже ирренцием пропитан, тебя не берёт — а филка может и убить. Ну что ж, защита годная. Жаль, двух штук нам мало. Хотя бы на отряд ликвидаторов хватит?

…Посреди горячего цеха лаборант лепил на длинный зелёный чехол ярко-жёлтые цифры. Они слегка дымились. За его спиной стоял Дасьен; ещё два скатанных чехла он держал под мышками.

— Тут, знаешь, не моя проблема, — вполголоса объяснял он главному химику. — Мне сказано — двести чехлов. Получить и пронумеровать.

— Вчера ты то же говорил про комбинезоны, — проворчал химик, недовольно щурясь. — Знаешь, как из одной порции сырья сделать и комбинезон, и матрас? Вот и я не знаю. Чего-то одного по-любому не будет. Либо одежды, либо матрасов.

Дасьен тяжело вздохнул.

— Что у вас там с сырьём — не моё дело. У меня сейчас восемьдесят поселенцев, а будет две сотни. Спать они, положим, будут по очереди…

— А одежду им Джагулы подарили, — перебил его Альгот. — А работают они посменно. Значит — сто чехлов и сто комбинезонов. Впритык, но уложимся.

Комендант сердито фыркнул.

— Вот поставить бы тебя это всё распределять!

Альгот криво ухмыльнулся.

— А вот это уже не моя проблема.

Дверь распахнулась. Оба филка, замолчав, повернулись к ней. Гедимин поднял голову от стола с очередным пластом композитной «ткани». «Надеюсь, это за Дасьеном. Без него тут хотя бы тихо.»

— Да заходи ты! — зашипел на кого-то Вепуат. Он держал дверную створку; в «шлюзовой камере» что-то копошилось.

— И ты тоже… Да не оба же сразу!

В «шлюзовой камере» кто-то сердито рявкнул, другой огрызнулся, и в цех протиснулись, рыча друг на друга, двое Джагулов. За узким проёмом они сразу шарахнулись в разные стороны и повернулись к Гедимину, оскалившись и прижав уши. Следом вошёл Вепуат и на ходу развёл руками.

— Решил, чтобы время не тянуть, привести их вместе. Дело-то у них одно и то же. Ну? Вот вы, вот Геджер. Говорите!

Джагулы, рявкнув друг на друга, посмотрели на Гедимина.

— Прозрачный камень, — прорычал один, глядя в пол. — Хеллуг его варят. Говорят — дар Пламени. Мы — воины Пламени. Кузница у нас есть. Научишь?

Другой сердито фыркнул.

— Джелеги — дикари. Учиться не умеют. Мы, Улгех, умеем. Кто учит такой работе? Ты, Геджер?

Гедимин мигнул.

— А вот, — Вепуат снова развёл руками. — С утра на меня насели. Почему, мол, они не умеют варить стекло. Как думаешь, потянем мы их вместе учить? Если кого-то взять первым — боюсь, они друг друга поубивают.

Гедимин пожал плечами.

— Сэта и Скогнов учили. Вроде все живы… Вот только шихты мало, — вспомнил он, покосившись на почти пустой мешок. Вепуат радостно ухмыльнулся.

— За шихтой съездим. Альгот, много ещё у тебя композитов?

— Меньше, чем хотелось бы, — мрачно ответил химик. — У нас тут, под боком, будет стая разозлённых Джагулов?

— К тебе они даже не сунутся, — заверил его Вепуат. — Гедимин, тебя мы надолго не отвлечём. Как только ученики чуть освоятся, я твою группу отдам Ардану. Как раз у него новый скафандр — и ему спокойнее, и нам.

Джагулы переглянулись.

— Шихта? Что это? Где оно?

— Недалеко, — Вепуат ухмыльнулся. — Готовьте зверей, мешки и лопаты. Поедем в Сфен Огня.

…Над разломами с шипением поднимался пар. Моросящий дождь испарялся ещё на лету и конденсировался на скальных гребнях. Флора покрыла их пёстрыми пятнами, соцветия и спороносы вытянулись на полметра и развернулись по ветру. Среди них сновало что-то мелкое, летучее. Гедимин покосился на небо — там, метрах в пятидесяти над землёй, кружили длиннохвостые «трилобиты».

— Ага! — Вепуат вскинул руку. — Вот и оно. Эй, осторожнее с растениями!

Кратер, засыпанный стеклянной шихтой, тоже зарос — побеги торчали прямо из-под стекла. Джагул поддел куст лопатой и отбросил в сторону. Растение, упавшее набок, зашевелилось, возвращая себе вертикальное положение, и рывком ушло на пять сантиметров в рыхлый пепел. Ещё пару минут оно колыхалось — его толкали со всех сторон. Другой куст упал на уже растущие и пытался из них выползти, но его обмотало листьями. Джагулы, пару секунд порычав друг на друга, начали бросать шихту в мешки. Вепуат следил за ними, одобрительно хмыкая.

— Завтра начнём с бус. Когда лучше? С первым светом? Альгот пару часов без тебя выдержит?

7 день Кислоты, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

На шорох открываемой заслонки Гедимин обернулся, но чуть позднее, чем следовало. Джагул уже протянул руку к остывающим бусинам. В ту же секунду его шерсть задымилась, сворачиваясь в пепельную проволоку. Джагул отдёрнул руку и затряс ей, держа на весу. Вепуат придвинул к нему ведро с водой.

— Погоди ты! — он укоризненно сощурился. — Дай стеклу остыть. Успеешь похвалиться перед Хеллугами!

Джагул, опустивший руку в воду, прижал уши и недовольно оскалился.

— В другой раз приносите с собой кровяной камень, — сказал вслед «ученикам» Вепуат. — У нас есть только свой, а вам он без толку.

Из-за стены доносился шорох гравия, недовольное рявканье и отрывистые команды — целое племя Джагулов толпилось у ворот душевой, и Айзек запускал их внутрь. Вепуат прислушался, хмыкнул и ускорил шаг. Гедимин закрыл за ним ворота и убрал из цеха временные перегородки — защитное поле, растянутое вдоль и поперёк между печами. Из-за растаявших перегородок выглянул химик-лаборант.

— Всё?

— На сегодня — да, — Гедимин сел за стол. Там уже лежала пачка пластов готового гзеша.

— У них же есть свои печи, — пробормотал химик, отходя к бурлящему котлу. — Чего им там-то не учиться⁈

…За стеной шумела вода. «Ещё купаются?» — удивился Гедимин. Он покосился на часы — и понял, что шум доносится не из душевой. Городской купол заливало дождём. Сквозняк из приоткрытых продухов был тёплым и влажным.

— Впору отращивать жабры, — химик вытер с лица испарину и открыл продухи настежь. — Пока снаружи прохладнее…

Что-то тихонько гудело за стеной; Гедимин повернул голову — гул стал громче. Выйдя из ангара, сармат увидел в небе изломанную синюю полосу. Отдалённый гул уже превратился в рёв, полоса изогнулась в последний раз — и из туч с грохотом выпал Кейланн. Замерев на развёрнутых крыльях, он пару раз качнулся в воздухе — и нырнул к холму. На рёв и грохот к «восточной» окраине уже быстро шёл Айзек. Из ангара ПТЦ выбрался Гварза. Вепуат выглянул из-под обрыва и удивлённо хмыкнул, глядя на прибывших. Кейланна уже прикрыли защитным полем; с его мокрой спины спускались трое, снимая с сёдел костяные посохи.

— Стражи, — прошептал Вепуат, толкая Гедимина в бок. — И все — неместные. Странно. Что они тут забыли?

Трое гуманоидов были похожи на облысевших и вставших на задние лапы крыс двухметрового роста. Различались они лишь одеждой да цветом пятен на коже. Один из них, чей халат был покрыт особенно богатой вышивкой, дотронулся пальцами до лба.

— Вождь Арцак! Кайшу прислала нас по важному делу. В столице большая беда. Мор горькой воды собирает жатву.

Гедимин ошалело мигнул. «Горькая вода⁈» — он оглянулся на столярную мастерскую, населённую Броннами и Скогнами. «Всё-таки перекинулась на карликов⁈ Но как у них вышло…»

— Горькая вода? — переспросил Айзек, стремительно мрачнея. — В столице? Почему Хассек не сказал нам первым?

Гуманоид склонил голову.

— Ваш друг болен, у него нет сил на долгие переходы. Многие стражи лежат без сил, некоторые уже мертвы.

— Значит, зацепило и вас… — Айзек хотел о чём-то спросить, но осёкся — и, помолчав секунду, повернулся к лаборатории. — Бурдюки у вас с собой? Кенен, позови Дасьена. Срочно! Задело только столицу? Что в других городах? Сколько лекарства нужно?

Стражи переглянулись. Их вибриссы приподнялись и задрожали. Гедимин покосился на пальцы, вцепившиеся в посох. «А странно,» — мелькнуло в голове. «Думал, когда они волнуются, палки мигают. А тут — даже и не светятся. Разрядились, что ли? Наверное, Дуунгуа тоже болен…»

— Очень много больных по всей Равнине, — страж протянул Айзеку охапку пустых бурдюков. — Для многих вода стала горькой. Рассчитай на пятнадцать тысяч, вождь Арцак.

«Пятнадцать тысяч…» — под рёбрами что-то заныло. «Почему болезнь перекинулась на карликов? То существо из Ук-кута… оно ведь отличает их от Джагулов. Оно не могло перепутать. А возбудитель вне живого Джагула погибает…»

Стражи вслед за Айзеком уже шли к бараку. Из дверного проёма на них смотрел растерянный Дасьен, а из-за его плеча — дежурный по пищеблоку. Гедимин поднял сигма-сканер. «Эти стражи, наверное, уже носители. Надо посмотреть, сколько в них этой дряни. Та же это или другая. И сразу дать им Би-плазмы. И Кейланну тоже. Их-то поражает? Не спросил…»

Он направил «щупы» на ближайшего стража, хотел настроить увеличение, но взглянул на экран — и растерянно мигнул. Очертания двуногих крыс были обведены белесой рябью, но сквозь них ясно просвечивало совсем другое — серые мохнатые морды с чёрным пигментом вокруг глаз, «косы» каменных бус, бахрома на одежде… У центрального гуманоида за спиной покачивались длинные ветвистые «антенны».

«Голограмма…» — Гедимин загнал в пазы височные пластины. Теперь двое Кьюссов и Райвиг были видны и без сканера. Палки у них, и правда, были костяные — вот только заканчивались не кольцом, а навершием с каменными лезвиями.

— Айзек! — чужаков поглотил шар защитного поля; сармат шарахнулся в сторону, и Гедимин жестом показал ему — «закрой шлем!». Поле уже горело изнутри, покрываясь чёрными пятнами. Айзек и Гварза синхронно опустили пластины — и, отшатнувшись, похватали оружие. Дасьен шарахнулся в коридор, дверь за ним захлопнулась. Поле лопнуло. Айзек отчаянно заверещал. Антенны Райвига качнулись, Кьюссы, скалясь, закричали в ответ. «Что они говорят?» — Гедимин на миллиметр приоткрыл висок. Райвиг ещё удерживал иллюзию, но уже с трудом — из голой шкуры «крыс» полезла шерсть, на палках проступили лезвия.

— Да, мы вынуждены скрываться, — Кьюсс, прижавший было уши, снова приободрился. — Но не от вас, а от карликов, давних врагов. Вам мы ни в коем случае не враги.

— И вы пришли воздать почести и принести дары? — холодно спросил Айзек, не опуская винтовку. Гварза еле слышно скрипнул зубами.

— Вы взяли достаточную дань с Джеры, — отозвался Кьюсс. — А Пламя известно своим милосердием. Вы ведь не откажете Ахгету в такой малости? Всего лишь дурно пахнущая еда…

«А что у них было вместо Кейланна?» — вдруг подумалось Гедимину. Он обернулся к обрыву — и за его спиной громыхнул взрыв. Обугленный ошмёток ударился о броню — и так и повис, нанизанный на проросшие из неё шипы. Из фрагмента дымящейся органики торчала дёргающаяся антенна.

Кейланн всё-таки был Кейланном. Взлететь он не успел — ударился о сдвоенный шар защитного поля. Гедимин уплотнил «плёнку» до непрозрачности, и вовремя — существо металось внутри и билось о стенки. Гварза перешагнул через дымящиеся горки бус и костей — больше ничего различимого от чужаков не осталось — и двинулся к Кейланну. Тот замер. Перед уплотнением поля Гедимин успел увидеть, как существо припадает к земле.

— Мн-да… — протянул Айзек, на секунду остановившись у останков. — По-моему, не стоило.

Гварза только фыркнул. Он махнул рукой, частично растворив купол, и теперь пристально смотрел на замершего Кейланна. Гедимин, опомнившись, принялся сдирать с брони обугленные ошмётки. Из каждого щитка проросли короткие шипы. Подбежавший Вепуат смотрел ему за спину; сармат дёрнул лопатками и услышал знакомый скрежет.

— Откуда? — отрывисто спросил Гварза, глядя на Кейланна. — Джера? Ахгет?

— Ахгет, — отозвался тот, нервно скалясь. — Я Кейланн, не обманка. Твоё оружие меня не убьёт!

— Не вынуждай проверять, — процедил Гварза. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Мы не враждуем с Кейланнами. Да и ты никому из нас не навредил. Мы тебя не тронем. Только скажи сперва…

— Моё дело — искать дорогу, — прорычал Кейланн, выгнув спину. — Куда, зачем — мы не спрашиваем.

Гедимин услышал шорох, оглянулся, — Гварза сгребал в мешочек обгоревшие бусы. Часть камешков выскользнула из пальцев и провалилась в гравий. Сармат наклонился было за ними, но тут же выпрямился и с завязанным мешочком пошёл к Кейланну.

— Отвези это в Ахгет, — он прикрепил узелок к пустому седлу. — Скажи им — за лекарством пусть приходят с почтением и дарами. Без Райвигов. Мы берём церу и вечный лёд — по весу лекарства, и не меньше. Скажешь им?

— Скажу, скажу, — забормотал Кейланн, пытаясь отползти. Гварза уничтожил защитное поле и шагнул в сторону. Существо неуклюжими скачками добралось до обрыва и уже оттуда взлетело. Сарматы переглянулись.

— Скажет? — спросил Гварза, угрюмо щурясь.

— Сказать-то скажет… — протянул Айзек и тяжело вздохнул. — Я всё-таки думаю — ты погорячился.

…Расплавленный фрил не булькал — звуки поглощал «пузырь» защитного поля. Гедимин в ободранном, позолотевшем скафандре прислушивался к шорохам снаружи.

— Фонят, — угрюмо сказал Гварза.

— Конечно, — отозвался Вепуат. — Их же плазмой обдало.

— Плазма ни при чём, — буркнул Гварза. — Куда в карман⁈ Отдай. Ты не физик. И твой Альгот тоже.

Вепуат еле слышно фыркнул.

— Гедимин — физик.

Гварза вдохнул сквозь стиснутые зубы. Гедимин сузил глаза. Где-то пару секунд снаружи было тихо.

— Работай, — буркнул наконец Гварза, и сармат услышал шум шагов. Он вскрыл прозрачный тигель, переливая чёрную массу в распылитель. Останки Райвига давно бросили в утилизатор, после переплавки от них не осталось и молекулы, но Гедимин всё равно морщился. «Чего ему-то в горах не сиделось? Не водился бы с Кьюссами — был бы жив…»

8 день Мрака, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Снаружи лило. За ночь дождь только усилился — и Гедимин даже не стал выходить из-под купола, лишь проделал в нём небольшой проём для «щупов» сигма-сканера. «А полости-то наполняются…» — думал он, глядя на подземные линзы водоносного песка. Он уже набух; там, где поверх него оставались пустоты, проступила водяная плёнка. Жидкость вяло сочилась по соединительным туннелям, стекаясь в крупнейшее из озёр. Водоотводы, проложенные к хранилищам станции, пока что упирались в трёхметровую «пробку». Под ней уже скопилась лужа.

Гравий зашевелился. Из-под него проступила длинная блестящая макушка. Голова повернулась набок, и Гедимин увидел глаза.

— Норы готовы, — прогудел Текк’т; под куполом дождя не было, но змей всё равно не высовывался наружу. — Соединять?

— Подожди, — ответил Гедимин. — Мне надо всё проверить. Завтра…

— В день Камня, — прогудело под землёй. — Мы тогда-возвращаться.

Гравий над «стеклянной» макушкой сомкнулся.

…Цифры на экране пару раз мигнули и замерли. Гедимин посмотрел на столбцы, опустил взгляд к результатам сверки и сдержанно кивнул. «Так и есть. Третий день без изменений. Устойка закончена. Даже реакторы… Хотя я их подержал бы ещё месяц. Но Айзек и Гварза будут подгонять…» — сармат досадливо поморщился. «Ну да ладно. Это уже будут не мои проблемы. У меня пять дней на тонкую доводку…»

…Золотистый камень был сухим и тёплым. Нагретый плазменным резаком, он медленно остывал; Гедимин чувствовал пальцами сквозняк — горячий воздух вытягивало в вентиляционные колодцы. Сармат подался в сторону, придирчиво осматривая корпус реактора. Пока ещё легко было проникнуть внутрь — заслонки в коридорах оттока были подняты, выстилка лежала где-то на складах Ураниум-Сити… Сармат оглянулся на тонкие колонны сборок-накопителей на заэкранированных постаментах. Движущие механизмы под ними ещё не смонтировали, но пазы уплотнили. Гедимин притронулся к колонне, осторожно её повернул, потом развернул обратно. «Вот так их и будут крутить тросы. Вроде бы асаан под облучением быстро не разлагается. Лет пять проработает…»

… — В день Камня? — Айзек, отловленный у входа в лабораторию, задумчиво сощурился. — Как я понимаю, там, внизу всё готово… Ты уже назначил дату сейсмоиспытаний?

— Сей-что? — нхельви, пробегавший мимо, сел и навострил уши. Другой остановился рядом и привстал на задних лапах. Гедимин оглянулся на лагерь — мелкие стаи нхельви сновали от здания к зданию, но их движение внезапно замедлилось. Одно за другим существа поворачивались к лаборатории.

— Тринадцатого, — сказал Гедимин, глядя мимо Айзека. Ему было не по себе.

— Сразу перед заполнением водохранилищ. С утра… Нхельви успеют собраться?

Вокруг заверещало. За секунду, пока Гедимин отвлёкся на Айзека, полсотни зверьков сбежались к нему.

— Нужно очень-очень крепко встряхнуть скалы, — сказал им Айзек. — Силами всего вашего посёлка. Сможете собраться в день Камня?

— Хороший день для тряски скал, — пропищал нхельви. — Весь Нхейли соберётся к рассвету!

— И Нхайга придёт, — добавил другой. — А сейчас мы уйдём! Много плохих дней!

— Сюда! Все сюда! — донеслось от дальнего ангара. Зверьки стягивались к дороге.

— Плохие дни? — Гедимин покосился на календарь. Несколько чисел горели красным светом — вся полоса от «8» до «12».

— День Воды? — коготь сармата остановился на последнем красном пятне. — Нас уже неделю заливает. Куда ещё и это⁈

Айзек невесело ухмыльнулся.

— Надеюсь, ты всё правильно рассчитал — и ангары не смоет, а пещеры не затопит, — он оглянулся на купол над реактором. — Трудно будет прибраться за радиоактивным ручьём.

…Отряхиваться Джагулы начали задолго до дверей цеха — и всё равно даже сейчас их мех слипался в промокшие шипы, а с гривы капало. От тех, кто подошёл слишком близко к печи, валил пар — и норовил осесть на лицевом щитке Гедимина. Сармат угрюмо щурился, думая о непромокаемой одежде из кишок. То ли Джагулы не нашли её, то ли не хотели возиться — но пришли в одних передниках и рукавицах.

— Куда без спецодежды? — Гедимин загородил проход: за восемью «учениками» в цех полезли ещё четверо, даже без рукавиц и передников. Они подались назад, недовольно скалясь.

— Что там? — из цеха выглянул Вепуат. — Новенькие? Без одежды смотреть можно, работать — нельзя. Только отряхнитесь — у нас там и так мокро.

Ближайший Джагул коротко рявкнул и встряхнулся, обдав Гедимина брызгами.

— Нам работать не надо, — прорычал он. — Покажи печь. У Хеллугов есть. И мы построим.

— Дикари умеют строить? — оскалился другой. — Не только воровать?

— Кьюсский прихвостень! — первый пригнул голову, показывая клыки. Гедимин тяжело вздохнул.

— Вепуат, следи за Джелегами, — попросил он. — Улгехи — на мне. Строить печь — хорошо. Грызню — прекратить. Надоели. Выгоню.

…От попыток сделать заострённое дно чашку-шар перекосило и сплющило с одного бока. Его старались выправить, но только смяли стекло в складки. От повторного нагрева и раздувания на чашке вздулся ещё один пузырь. Гедимин, махнув рукой, предложил переплавить. Джагулы покосились на него и переложили кривую ёмкость на поддон. Вторая вышла круглой, — обычный шар со срезанным горлом.

— Про конусы объясню, — пообещал Гедимин, глядя, как Джагулы перебирают остывшие вчерашние бусы и складывают их в рукавицы. — Пока что всё выходит неплохо. А спешить не надо. Будут и конусы, и ручки.

— Хеллуги делают, — проворчал Джагул, разглядывая бусину на просвет. — Мы их не хуже. Научи нас всему.

…Навстречу Гедимину из лаборатории быстро вышел Войя.

— Отпустили? — спросил сармат, пропуская его на трап. Филк на ходу кивнул, показал жест превосходства и унёсся к дальнему бараку. Из приоткрытого люка донёсся недовольный голос Вепуата.

— Мне не веришь — сам просканируй. Ни одной ксеноклетки!

— Ты их считал поштучно? — Айзек невесело хмыкнул. — Все миллиарды?

Вепуат сердито фыркнул.

— Ему незачем сидеть в карантине. Всё сдохло и вышло!

— Через десять дней увидим, — отозвался Айзек. — Надеюсь, ты прав.

…Вепуат, недовольно щурясь, вышел из лаборатории.

— Как он работал на дефектоскопе, если сканерам не верит⁈ — он передёрнул плечами, покосился на золотистую броню и шумно вздохнул. — Без Скафа как-то пусто… Привет, Урджен. Есть новости?

Джагул в пернатой накидке угрюмо оскалился. Мимо него прошли двое с бурдюками — племя Хеллуг пополняло запасы воды.

— Улгехи хвалятся бусами, — буркнул он. — Джелеги тоже.

Вепуат кивнул.

— Скоро будут хвалиться ещё и сосудами.

Урджен вскинул голову, заглянул ему в глаза и тут же отвёл взгляд.

— Наш прозрачный камень угоден богам. А их — ещё неизвестно.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Нам с Геджером угодны все, кто учится новому. А с богами сами разбирайтесь.

9 день Льда, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Сквозь сон Гедимин слышал негромкий хруст. Ему мерещилось, что он лежит подо льдом замёрзшего озера и смотрит, как вода превращается в кристаллы. Один вырос слишком крупным и отвалился с громким треском. Потом хрустнул и надломился другой. Затем Гедимин понял, что треск ему не снится.

«Хо-олодно,» — прогудело внутри черепа. Гедимин рывком сел на матрасе, заглянул в зеркало-монитор — в колбе «термометра» плавали льдинки.

«Тепловая крышка!» — сармат хлопнул себя по шлему, проверил карманы, высыпал горсть кейека в вентиляционную колонну. Камешки еле теплились.

— Насыпал бы внутрь, но взорвутся же, — пробормотал Гедимин, подкладывая кейек под узкий зелёный луч из-за реакторной заслонки. — Сейчас, потерпи. Насыплю под крышку.

Ансур, спускающийся в бункер, сдержанно хмыкнул.

— Реакторы мёрзнут?

— Управление заклинит от холода, тогда посмеёмся, — буркнул Гедимин, выбираясь наружу. Под ногами хрустнуло. По базе быстро ходили сердитые филки, расставляя термочаши. Гравий затянуло инеем. На промёрзшей поверхности стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза.

— Мн-да, — услышал Гедимин голос Айзека. — Таких холодов мы уже не ждали.

— Всего-то минус сорок восемь, — проворчал Вепуат, подкладывая термочашу под спящего «трилобита». — Если б Гварза всё не проспал…

— Ты сверяйся со своим физиком, — фыркнул Гварза, кивнув на Гедимина. Тот угрюмо сощурился. Воздух под куполом реактора постепенно теплел; управляющие элементы вроде бы сохраняли эластичность. «Гзеш хорошо переносит холод,» — успокоил себя Гедимин, разглядывая небо. На дне угловатых складок что-то изредка сверкало — будто отрастали и отваливались серебристые шипы.

Вепуат шёл вдоль прозрачной стены, светя фонарём на гравий. Гедимин посмотрел на освещённое пятно и пожал плечами. Ничего, кроме инея и почерневших остатков органики, снаружи не было. В воздухе клубилась мелкая снежная взвесь, закрывая обзор — уже в пяти метрах от купола было ничего не разобрать.

Мимо «стены», покачиваясь на ветру, проплыло что-то разлапистое и полупрозрачное. С тихим стуком оно упало на гравий и замерло. Гедимин посветил фонарём, — на него смотрели фасеточные глаза, покрытые ледяной коркой. Крылья существа, когда-то мягкие, промёрзли насквозь. Следом упало ещё одно — обледеневший «трилобит». Холод застал его на лету, крылья не успели втянуться. Ледяные кристаллы порвали их изнутри, — Гедимин видел их цепочки вдоль каждой прожилки.

— Бр-р, — Вепуата передёрнуло. Он покосился на трещины в небе. Шипов, отрастающих вдоль разломов, стало больше. Они уже складывались в какой-то фрактальный орнамент — и тут же отламывались и разрушали «мозаику». Небесная складка вспыхнула холодным синим светом. Гедимин поёжился.

Тёплое щупальце коснулось виска. Сармат мигнул. «Открой,» — прогудело внутри черепа. «Надо вверх.»

— Что? — спросил он вслух, поворачиваясь к реактору. — Куда «вверх»?

Вепуат прижал пальцы к виску и сощурился. «Лу-уч,» — протяжно отозвался реактор. Щупальце на долю секунды нагрелось, переползая с виска на макушку, и замерло там. «Откро-ой!»

— Гедимин, ты свернёшь поле воронкой? — спросил Вепуат, поворачиваясь к реакторному куполу. — Так, чтобы нам базу не выстудить? А я подвину экраны. Пусть светит в небо, раз ему хочется.

— Ещё бы знать, зачем… — пробормотал Гедимин, потирая висок. Щупальце дрожало на макушке, дёргаясь во все стороны. Сармат нехотя поднял «арктус». Верхний купол прогнулся, сворачиваясь в трубу над крышкой реактора.

— Замёрзнет напрочь, — прошёптал он, досадливо щурясь. Вепуат отмахнулся.

— Да ну! Там всего-то минус сорок.

…Ослепительный луч упёрся в расколотое небо. Гедимин смотрел, как бликует защитное поле на «стенках» «трубы» — и не сразу заметил, как бледно-синий небесный свет начал зеленеть. Он поднял взгляд, — разлом прямо над реактором горел холодной зеленью, и внутри него что-то клокотало и шло пузырями. Они застывали, взрывались и снова набухали… и через десяток секунд Гедимин понял, что разлом, покрытый отростками-шипами, — живой и шевелится.

Кто-то ткнул его кулаком в спину. Сармат резко обернулся. Позади стоял Кенен Гварза.

— Ну и зачем? — спросил он, угрюмо щурясь на луч.

— Оно просило, — буркнул Гедимин, отступая на шаг. Вспышки над головой стали ярче. «Они достают до земли?» — сармат, вздрогнув, посмотрел вверх. Там кружили, извиваясь на лету, гигантские многокрылые змеи. Один из них, синевато-зелёный, так и держался в луче реактора. Другие, серебристо-синие, медленно окружали его, сжимая кольцо. Ещё секунда — и засверкали синие вспышки — будто молнии со всех сторон били в зелёное существо. Оно полыхнуло, на мгновение став центром светового шара. Кольцо вокруг него замерло — и оно, прорвав заслон, взвилось в небо и нырнуло в разлом.

Гварза крикнул, но что — Гедимин не расслышал. Синие вспышки обожгли ему сетчатку. Он вскинул «арктус», выстраивая купол под куполом, и успел увидеть, как такие же купола вырастают над реактором, заращивая пролом. Защитное поле почернело, вздуваясь пузырями. Купол слой за слоем таял — его рвали со всех сторон. Гедимин видел, как Айзек выкатывается из лаборатории и хватается за «арктус», как Вепуат сжимает пальцы в кулак и направляет сопла в небо. Сквозь тройной защитный купол уже ничего не было видно, даже грохот доносился, как через слой стекловаты.

— Держим генерацию! — отрывисто приказал Айзек, оглядываясь по сторонам. — Что вообще происходит?

— Кет, — Гварза скривился. — Не нашёл ничего лучше, чем спровоцировать Элоси!

Вепуат сердито фыркнул.

— Вообще-то экраны убрал я. По просьбе хранителя. Если ты не слышал, как он просил…

— Heta! — Айзек шагнул вперёд, и вовремя — взгляд Гварзы на Вепуата не обещал ничего хорошего. — Кажется, нас потеряли из виду. Что снаружи?

Гварза покосился на иней под ногами.

— Снаружи — не знаю, а здесь — минус два.

— Минус семьдесят три, — буркнул Вепуат. — Ну ничего. К вечеру всё равно улетят.

Гедимин прислушивался к тихому вою ветра. Метель усиливалась — но вот грохот прекратился.

— Чего ты хотел-то? — еле слышно прошептал он, трогая висок. — Сделать из Элоси побольше Элогвенов?

Щупальце дрогнуло на коже и растаяло.

…Вепуат выглянул из-под купола и удручённо хмыкнул. Холмы и долины засыпало на полметра. Из них тут и там торчали промороженные насквозь хвосты, крылья и шипы.

— Какой-то пролётной стае не повезло, — вздохнул Вепуат, подбирая мелкого «трилобита». — Ночью падальщикам будет что поесть.

Гедимин перенёс вес на сложенные пальцы. Мокрый гравий промёрз, превратился в ледяной монолит и не проседал даже под массивным сарматом. На него ещё падали редкие снежинки.

— Такого холода больше не будет, — с непонятной уверенностью сказал Вепуат, глядя на небо. Там уже ничего не сверкало; широкие разломы зарастали, превращаясь в сетку тонких серебристых трещин.