Обратный отсчет: Равнина

Часть 14 37 день месяца Мысли — 3 день месяца Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Дальний Край — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

37 день Кислоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

Что-то тихонько загудело под ухом, мигающий свет просочился сквозь прикрытые веки, и Гедимин нехотя зашевелился, вытащил руку из-под головы и посмотрел на мерцающее запястье. «А, передатчик… Напоминалка сработала,» — сармат, зевнув, поднялся с подстилок и потянулся за флягой. Холодная вода, вылитая на макушку, потекла вниз по шее, заставив его поёжиться; в голове медленно прояснялось. «Сегодня тридцать седьмое… Да, точно. Плёнки в реакторе. Время пришло, пора вынимать.»

От сонной оторопи не осталось и следа. Сердце сделало пару лишних ударов, пока сармат укладывал на стол сфалт и, быстро проверив состояние реактора, вскрывал корпус. Ещё пять секунд — и съёмный контейнер, дымясь, упал в кювету и исчез под непрозрачным защитным полем. Брешь в корпусе закрылась, и Гедимин с облегчённым вздохом вдвинул до упора управляющий стержень. «Месяц непрерывной работы. Надо будет просканировать твэлы…»

Он встал над кюветой, пристально глядя на защитное поле. Оно не выгорало изнутри — извлечённый образец практически не «фонил». «Заражение отсутствует,» — подумал Гедимин и тут же себя одёрнул. «Это ещё надо проверить. Если хотя бы один микрокьюген „налип“…»

Полог шатра зашуршал, приподнимаясь. На пороге зажёгся тускловатый жёлтый свет. Под пологом протиснулся филк с охапкой потускневших «факелов» и остановился, с опаской глядя на Гедимина. Сармат тоскливо посмотрел на кювету — похоже, опыты откладывались.

— Принёс на подзарядку? — он придвинул к филку пустой поддон. — Клади. Подожди пару минут.

Подзарядить выгоревшую церу было несложно — больше времени ушло на оборачивание поддона защитными полями. Гедимин, придерживая сфалт за сопло, снова приоткрыл корпус реактора — и тут же белесо-зелёный свет сменился ярко-жёлтым. Сармат досчитал до двадцати пяти и задвинул пластину. Зелёный свет погас, жёлтый — остался.

— А ещё таких нет? — спросил филк, разглядывая край столешницы. — Трое ходят без фонарей. Не всегда удобно.

— Сделаю, — Гедимин покосился на ящик стола, где лежали остатки прокалённой древесины. — Забирай.

Он вскрыл защитное поле и придвинул поддон к филку. Жёлтый свет залил шатёр. Малорослый сармат невольно сощурился. Гедимин посмотрел на мутноватую плёнку, прикрывающую его глаза, и на долю секунды стиснул зубы. «Рыбий пузырь на лице. Ксеноорганика с нулевой защитой… Sa hasu!»

— Спасибо, — пробормотал филк, сгребая с поддона «факелы» и с охапкой в руках выбираясь за дверь. Гедимин привычно проверил лист металла дозиметром — заражение пока не началось — и задумчиво сощурился филку вслед. «Что-то надо делать с этими дурацкими пузырями. Они мутные и неоднородные. Что там сквозь них видно? Как рассматривать тонкую разметку?..»

Он в задумчивости придвинул к себе кювету с остывающими плёнками, но достать их не успел — в шатёр заглянул Вепуат.

— Не спишь? Пошёл в душ, а тебя нет…

— Хотел поработать, — буркнул Гедимин, кивнув на кювету. Вепуат открыл было рот, но сказать ничего не успел — с окраины донёсся протяжный гул. «Текк’ты,» — Гедимин отодвинул кювету на край стола и подобрал сфалт. Опыты определённо откладывались.

…Под ногами что-то темнело. Сармат машинально шагнул шире, развернулся к странному предмету и удивлённо мигнул — на слое спрессованного пепла валялся обугленный хитиновый диск с длинным хвостом.

— Ещё один хищник, — Вепуат тронул тушку ступнёй и повернулся к костяным вешкам, вкопанным у разлома. — Айзек их ещё собирает?.. Смотри сюда!

Он указал на пучки серебристых нитей, свисающие с вешек. Они больше не болтались свободно на ветру — их сплели в косы, а местами для утяжеления нанизали просверленные красные камешки. Гедимин, подобрав мёртвое животное, еле слышно хмыкнул.

— Интересно, что они теперь означают?

— Видимо — что с нами можно общаться, — Вепуат пожал плечами, и все его зверьки недовольно захрюкали. — Идём! Попробуем задействовать в тренировках скалы. Нужен будет свободный кратер.

…Небо исчезло за непрозрачным диском защитного поля. Гедимин покосился на зависший над кратером дрон и сделал ещё два шага вниз по сыпучему склону. Чем ниже сармат спускался, тем громче шуршало под ногами — слой пепла, вроде бы плотный, не выдерживал его веса и проседал, сухими ручьями стекая в котлован. Чуть ниже из склона торчали почти горизонтальные зубцы красно-жёлтого камня; ещё ниже — второй ряд, поднятый над горизонталью на тридцать градусов. Чем ближе к центру кратера, тем сильнее скалы выпрямлялись; их концентрические круги напоминали Гедимину разомкнутые кольчатые челюсти.

— Ну, как место? — спросил Вепуат, устроившийся с «трилобитами» наверху, на гребне. Гедимин, повернувшись к нему, ступил на наклонный каменный зубец, надавил всем весом и довольно хмыкнул.

— Сойдёт. Куда их? На зубец?

— Под него, — ответил Вепуат. — Ты пока следи за небом. Первые прогоны отлетают со мной. Потом усложню задачу — буду посылать к тебе за наградой. Мясо не потерял?

Гедимин недовольно сощурился, но промолчал. Дохлый «кальмар», разодранный на мелкие клочки, лежал, завёрнутый в скирлин, в одном из карманов под бронёй. Сармат помахал Вепуату — «готов, начинай» — и шагнул назад, поднимаясь выше по склону. Отсюда весь кратер был, как на ладони, — и «челюсти» ярко окрашенных скал, и тусклый жёлтый блеск с самого дна — слежавшиеся стеклянистые осколки отражали свет фонаря…

… — Tza! — крикнул Вепуат. Крылатая тень промелькнула над кратером, выписала ровный круг и, постепенно замедляя полёт, нырнула под каменный зубец. Гедимин подставил руку — «трилобит», нашедший припрятанный камешек, должен был прилететь за наградой. Долго ждать не пришлось — животное вынырнуло из-под скалы и повисло на рукаве, цепляясь брюшными крючками. Камешек упал в подставленную ладонь, и сармат сунул «трилобиту» клочок мяса. С края кратера уже доносились частые щелчки — Вепуат подзывал зверька, и тот, едва получив награду, взлетел. Гедимин, прицелившись, кинул камешек к основанию красно-жёлтого зубца, и обломок с тихим шорохом закатился в нишу. Сверху донёсся негромкий треск — на валу, в пяти шагах от Вепуата и его питомцев, собрались четверо зевак. Ещё одна небольшая группа смотрела на тренировку с другого края кратера. Под зубцы никто не лез — видимо, Вепуат попросил не мешать.

— Гедимин! — донеслось сверху, и над головой сармата промчались, набирая скорость, три крылатых тени. — Хватит на сегодня. Они полетают, а ты поднимайся!

Гедимин отряхнул руки, посмотрел на кружащих над ямой «трилобитов», — они ещё не отбрасывали тени, но в ярком утреннем свете уже была видна каждая прожилка их крыльев. «Скоро день. Текк’ты, наверное, уже докопали и уползли…» — он повернулся было к едва заметной тропе на подъём, но остановился и взглянул на дно кратера. «А тут много этого стекла… Has— sulu, да сколько можно тянуть⁈»

— Вепуат! — крикнул он, делая шаг вниз по склону. — Спроси у Сэта — я могу набрать стеклянной скорлупы? Скажи, что это нужно для Пламени!

— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат — просьба явно его не обрадовала. — Хорошо, только стой там, слышишь? Никуда не лезь!

Гедимин еле слышно хмыкнул, но остановился, не доходя до каменных зубцов. Гора ничейного сырья мощным магнитом тянула к себе. «Прозрачные щитки. Смотровые окна. Возможно, даже зеркала…» — его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Гедимин! — крикнули сверху, и сармат услышал негромкий шорох и потрескивание. — Бери, сколько надо, — и сразу назад!

Сармат мигнул.

— Что ответили Сэта? — спросил он, сползая вместе с ручьём пепла на дно кратера. Спуск прошёл быстро — пару раз оттолкнуться от каменных зубцов, и всё — под ногами слой мелких сверкающих осколков…

— Сэта ответили — бери! — отозвался Вепуат, но Гедимин уже не прислушивался. Он разглядывал дно кратера, не прикрытое странными наклонными скалами. Оно было на полтора метра засыпано спрессованным «стеклом». Сверху лежали крупные обломки, некоторые из них даже сохранили форму округлой скорлупы; всё, что под ними, было расколото в мелкое крошево, присыпано пеплом, местами взрыто, но слоем ниже — плотно утрамбовано. На самом дне, как показывал сканер, осколки раскрошились до песчинок; сколько они там лежат, Гедимин не знал, но, похоже, странные летучие существа откладывали тут яйца не раз, не два и даже не десять.

«Прозрачное стекло с отличными характеристиками,» — сармат зачерпнул со дна, не выбирая, и высыпал в свёрнутый на ходу пузырь защитного поля. «Никому не нужно. Химическая промышленность отсутствует. Даже украшения никому не… А, уран и торий! Скогны, может, делали бы украшения. Но кто их сюда пустит⁈»

Он не заметил, как пузырь наполнился. Слой «стекляшек» под ногами не уменьшился и на сантиметр. Гедимин повернулся к скалам — за ними, на верхнем валу, светились силуэты аборигенов. Сэта молча наблюдали за сарматом, но близко не подходили.

— Скажи им «спасибо», — буркнул Гедимин, выбираясь на край вала и поворачиваясь к Вепуату. — Чего щуришься? Нам что, сырьё уже не нужно?

— Да нужно, нужно, — пробормотал Вепуат, странно дёрнув плечом. Из-под его респиратора донеслись странные шелестящие звуки. Сэта, остановившиеся неподалёку, ответили негромким потрескиванием. На пузырь, наполненный «стеклом», они даже не взглянули — смотрели только на «трилобитов», мелькающих над кратером. Животные снизились и шныряли среди скальных зубцов, то и дело пропадая из виду.

— Там полтора метра этого минерала, — сказал Гедимин, глядя на прозрачные осколки. «Сразу сделаю мерные ёмкости. И посуду. И колбы для фонарей.»

— Он, наверное, столетиями там копился…

Прикрепив «мешок» к скафандру, сармат перевёл взгляд на аборигенов. Их занимали только полёты «трилобитов» — и, кажется, им было весело. Одеты все были преимущественно в ремешки и бусы — и Гедимин далеко не сразу нашёл бусину, сделанную из мутноватого стекла.

— Они ведь знают, что это за вещество, — пробормотал сармат. — Даже умеют обрабатывать… Вепуат! Спроси — они собирают осколки в этих ямах? Это вещество для чего-нибудь им нужно?

Разведчик, уже поднявший руку для подзыва «трилобитов», недовольно фыркнул.

— Вот же тебе нет покоя… Ладно, спрошу. Но в цех не набивайся — мы и так тут засиделись.

Гедимин сощурился, но промолчал. Он слушал тихий шорох и треск — сперва из-под шлема Вепуата, затем — из едва приоткрытых пастей странных существ. Они почти не шевелили языком при разговоре — только нижняя челюсть подёргивалась, то опускаясь, то приподнимаясь.

— В эти ямы приходят за красивыми осколками, — заговорил наконец Вепуат. — За целой скорлупой, если она сохранилась. Половина или четверть — тоже неплохо. Мелкие осколки годятся на стрелы и для ловушек. Очень тяжело поранишься, если в такую попадёшь. Ты взял много осколков, и ни одного красивого. Сэта думают — ты хочешь сделать ловушки для защиты Пламени. Или вооружить целую армию.

Гедимин мигнул.

— Спроси — они умеют переплавлять стекло? Делать отливки, выдувать пузыри? — быстро спросил он, глядя на бусину, прикрепленную к браслету из серебристых нитей. Это стекло было очень мутным, с грязью и микроскопическими кавернами, будто стеклянную массу плавили прямо на земле и скатывали в шарик вместе с пеплом. «Необработанные осколки — и то чище,» — думал Гедимин. «Что-то у них не то с технологией…»

Треск стал громче. Сэта с бусиной тронул её когтем, показывая что-то Вепуату. Тот издал короткий шелестящий звук и повернулся к Гедимину.

— Эти осколки плавятся. Даже легче, чем рэссена. Этот Сэта знает другого, который так делает. Но редко. Отливки из рэссены — прочные. А эти осколки, если их переплавить, будут хрупкими и мутными. Тот Сэта иногда делает бусины. Хорошие получаются редко.

Гедимин кивнул. «Понятно. Они не могут очистить воздух. Слишком много примесей попадает в расплав. Стекло к ним чувствительно. Надо подумать, как устроить фильтрацию…»

— Сэта говорят, чтобы ты был осторожен с ловушками, — сказал Вепуат, пристёгивая к скафандру шлейки — все «трилобиты» уже устроились на его плечах. — Твою броню не порежет, а жёлтую одежду — легко. Идём, а? Ты вроде работать собирался…

Гедимин недовольно сощурился, хотел что-то сказать, но вовремя заметил, что жёлтый свет погас — Сэта растаяли в воздухе. «Переместились с огнём,» — невесело ухмыльнулся он. «И опять я не проследил…»

— Идём, — буркнул он. — Значит, с выдуванием стеклянной массы они незнакомы…

— Ты их челюсти видел? — спросил Вепуат. — Хорошо рассмотрел? Я думаю — у них просто физически не выйдет. А у Скогнов, может, и вышло бы… Тьфу! Гедимин, тебя Айзек о чём просил⁈ Не тащить сюда никаких новшеств!

Гедимин смерил его озадаченным взглядом — он задумался об очистке воздуха и о форме мундштука под вытянутые многозубые челюсти и, кажется, пропустил в рассуждениях Вепуата какое-то звено.

— Это всё решаемо, — пробормотал он, снова погружаясь в свои мысли. Вепуат, сердито фыркнув, толкнул его в бок.

— Держи свою ксеноорганику! — он сунул Гедимину дохлое существо с ядовитыми шипами. — Идём, идём, не время улетать на Энцелад!

…Дохлый летучий хищник ещё болтался на броне Гедимина, когда сармат ввалился в лабораторию с охапкой «стекла» в руках; если бы хвост не зацепился за скобу, он о зверьке и не вспомнил бы. Досадливо щурясь, он сбросил тушку на стол Вепуата, мельком подумал, что надо будет поискать Айзека и отдать образец ему в руки, но тут же забыл и об Айзеке, и обо всей равнинной фауне. Литейная станция была свободна; тигли остыли до комнатной температуры — ими, похоже, давно не пользовались. Гедимин, оставив гору промытого «стекла» на столе, пару минут возился с настройками, — материал был редкий, в стандартные режимы ещё не занесённый, и сармат вспоминал его характеристики на ходу. «Здесь пройдёт сброс шлака,» — отметил он промежуточную температуру и двинулся вверх по шкале. «Расплавление… ага, вот здесь оно станет достаточно пластичным. Настроить режим дутья…»

Он загрузил тигель до половины, когда за спиной насмешливо хмыкнули.

— Всё-таки разграбил Сфен Огня? И что сказали аборигены?

Гедимин, не оборачиваясь, локтем указал на вскрытый пузырь защитного поля. Там оставалось ещё много осколков — сармат успел вынуть едва ли четвёртую часть.

— Можешь взять половину. Хорошие характеристики, — сказал он, загружая полупустой тигель. — Сделаешь нормальные лицевые щитки. Прочные, с примесью ипрона. Дурацкие плёнки ни от чего не защищают.

Кенен Гварза, хмыкнув, запустил руку в пузырь, вынул крупный осколок и повертел его в пальцах.

— Допустим… — пробормотал он. — А что с твоими плёнками? Ещё в реакторе? Выгорели в золу?

Гедимин, оторванный от мыслей о свойствах равнинного «стекла» и сравнительных характеристиках оболочек твэлов, сердито фыркнул.

— Плёнки целы. Надо испытывать. Час на это уйдёт.

…Уходя от литейной станции, Гедимин быстро оглянулся на задвинутую переборку — никто не вломится в отсек? — и украдкой погладил тёплый кожух. После столкновения с местными «технологиями» — если это можно было так назвать — сармату каждый раз хотелось обнять лабораторное оборудование, и он с трудом сдерживался. «Не завидую я тем, кто тут останется,» — думал он, выбираясь из бронехода. «Одичают за пару месяцев.»

…Над столом поднялось защитное поле. Гедимин придвинул к себе кювету и, помедлив, осторожно снял с неё белесый колпак. Плёнки лежали внутри округлой горкой и, когда сармат их тронул, развернулись, а не рассыпались, — и прочность, и упругость сохранились даже после месяца облучения. Гедимин, настороженно щурясь, сжал весь комок в руке, покатал между ладонями, небрежно кинул на стол и выдернул три плёнки разных цветов. Вытянулись они не сразу, а когда клубок «отпустил» их, вылетели с щелчком. Сармат снова сжал их в кулаке и почти минуту сидел так, прислушиваясь к ощущениям. «Чутьё» молчало.

«Трещины и каверны отсутствуют…» — Гедимин накрутил плёнки на пальцы, взял концы другой рукой, с силой растянул и снова замер. «Эластичность… упругость… да, всё без изменений. Механическая прочность…» — он сжал пальцы в кулак и усилил натяжение. Жёлтая плёнка лопнула быстро, больно щёлкнув сармата по чувствительному участку. К тому моменту, как не выдержала и надорвалась красная, у Гедимина ныли плечи, а лицо покрылось испариной. Довольно хмыкнув, он бросил обрывки на стол и включил резак. «Проверить на экстремальные температуры и коррозионную стойкость.»

… — Гедимин!

— Кет, мать твоя колба!

В защитном поле, прикрывающем вход в шатёр, появилось прозрачное окошко. Снаружи в купол заглядывали два недовольных сармата. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», опустил сфалт (сегодня работающий лабораторным облучателем — кто растащил все лучевые источники, сармат ещё не выяснял) на стол и вскрыл поле изнутри. С края стола свисали закреплённые на струбцине эластомерные плёнки; под ними висел, не двигаясь, мифриловый стержень. Держали его над полом только силы бредового равнинного «магнетизма», но преодолеть их притяжение Гедимин не смог даже двумя руками — только помял себе ладонные щитки и едва не сломал струбцину.

— Ага, — кивнул сам себе Айзек, взглянув на установку и свисающий с неё стержень. — Вижу, что работает. Это облучённые плёнки?

— Угу, — отозвался Гедимин, поднимая сфалт со стола. Оба сармата стояли сбоку от него и под лучевой поток не попадали — а впереди, за установкой, кванты перехватывало защитное поле. Зелёный луч сверкнул, плёнки сжались, выдёргивая мифриловый сердечник из «магнитной» катушки, металлический стержень упал на подстилки и в них завяз.

— Месяц непрерывного облучения, — медленно проговорил Гварза, сжимая обмякшие тяжи в кулаке. — Признаков заражения нет, механическая прочность… Прочность проверил?

Гедимин молча развернул перед ним голограмму — страницу лабораторного журнала с недавними записями. Айзек придвинулся к нему, быстро пробежал взглядом по строчкам и тронул пальцем одну из них.

— Повышение температуры плавления?

— Полтора градуса, — признал Гедимин. — Несущественно…

— За месяц? — Айзек едва заметно сощурился. — Шестьдесят за год — это уже существенно.

— Предусмотреть ежегодную замену, — буркнул Гварза, растягивая эластомерные плёнки между пальцев. — Думаю, приемлемо. Айзек?

— Я бы сказал — да, — Айзек на секунду задумался. — Вопрос в том, насколько это может повлиять… Ладно. Экспериментальный реактор покажет. Гедимин, у тебя всё для него готово? Оболочки твэлов, система контроля, управления?

«Да какой уж тут контроль — каждый раз лазить внутрь…» — сармат досадливо сощурился, но додумать не успел — сердце сделало лишний удар. «Почему спрашивает? Неужели…»

— Готово, — выдохнул он, с надеждой глядя на Айзека. Тот едва заметно улыбнулся.

— Вечером подготовь твэлы к транспортировке. Заправлять их будут на той стороне. Бронеход подгоним к твоему бункеру, а ты обеспечишь безопасный вынос. Два с половиной центнера — вручную загрузишь, или развернуть кран?

Гедимин мотнул головой. Айзек со слабой улыбкой похлопал его по плечу.

— Не волнуйся так, атомщик. Мы с Кененом всё там проверим. А если что и взорвётся — тебе же не привыкать…

…Ипрон, мифрил, рэссена, — металл слой за слоем ложился на идеально гладкую стеклянную поверхность. Сквозь защитное поле было плохо видно, и вообще стоило бы прикрыть литейную станцию кожухом и не совать нос в опоки, но Гедимин не мог оторваться. «Зеркальное покрытие,» — он пристально смотрел на дымящиеся поверхности, пытаясь уловить микроскопическую неровность. «Здесь не знают зеркал. Не у кого позаимствовать технологию. Если сцепка не пройдёт, придётся подбирать амальгаму. В чём растворяется мифрил?..»

38 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня — Дальний Край

«Шестьдесят градусов. Ещё остывает, лучше не трогать…»

Гедимин, подняв защитный кожух, смотрел сквозь прозрачные стенки опок и едва заметно ухмылялся. Он замедлил остывание отливок — стекло, даже местное, не любило резкого охлаждения. Всё было почти готово — и мерные ёмкости, и прозрачные пробирки, и прочный вставной щиток для цистерны пищеблока… Пластины с зеркальным напылением лежали прозрачной поверхностью вниз; сармата тянуло перевернуть их и посмотреть, что в них отражается, но он заставил себя убрать руку от остывающей опоки. «Подожди. Это всё останется на вечер. Днём будет не до того.»

Он взглянул на плотный кожух защитного поля, уложенный у стены и зажатый между выдвижными скобами. Пустой твэл лежал тут с вечера; Гедимин настоял, чтобы Айзек взял его в ночной переезд — проверить, не потрескаются ли от вибрации трубки, и не разойдутся ли швы. Твэл выдержал — Гедимин склонился над ним, едва вошёл в отсек, и не отходил, пока не просканировал каждый микрон. «Днём его снова увезут, а вернут уже с топливом,» — сармат криво ухмыльнулся и убрал за спину руку, тянущуюся к защитному полю. «Если только Маккензи не налажает…»

— Атомщик, ты? — переборка резко отодвинулась, из соседнего отсека вышел — точнее, выскочил — чем-то взволнованный Айзек. Гедимин удивлённо мигнул.

— Что сломалось? — спросил он, мысленно перебирая самые вероятные варианты. «Не бронеход. Это я бы заметил. Что-то из биооборудования?»

Айзек резко мотнул головой.

— Только Маккензи, — ответил он с невесёлой ухмылкой. — Всё остальное цело. Атомщик, тебе днём придётся ехать с нами. В Ураниум. И, естественно, обратно. Сидя доедешь? Или лучше сразу лёжа? Если принайтовать тут матрас…

Гедимин мигнул. При воспоминании о переходе между Метагалактиками желудок судорожно сжался; сармат сглотнул горькую слюну и сердито сощурился — «потрохам слова не давали!»

— На кой я там? — спросил он, глядя на Айзека в упор. — Что успел сломать Маккензи? Что-то на станции?

Айзек поспешно замотал головой.

— Да тихо ты! — он отодвинулся к переборке. — Станция в порядке. И кассетный цех тоже. Почему Маккензи не хочет заправить твой твэл в нём — ума не приложу. В общем, ирренций притащат в припортальный ангар, и там на месте придётся набивать его в трубки. Найдёшь, чем откачать воздух?

Гедимин снова мигнул.

— Заправлять твэл вручную? В ангаре? Мать моя пробирка…

Айзек развёл руками.

— Маккензи молол что-то про «Вестингауз» и записывающие камеры. То ли он там и правда под усиленным надзором, а мы вот-вот спалимся, то ли ему давно не давали в рыло. Ты же знаешь его обычные повадки…

Гедимин угрюмо сощурился.

— Твэлы для двух альнкитов «Элидгена» тоже будем заправлять вручную?

Айзек опять развёл руками.

— Боюсь, что да. Мы с Гварзой… В общем, Маккензи думает, что без тебя не обойтись. Первый раз, незнакомые материалы, ручная работа… Лучше, в общем, чтобы это сделал ты.

— Вывалившись из портала и выворачиваясь наизнанку? — Гедимин поморщился. Желудок снова сжался.

— Везите сюда ирренций без трубок, — сказал он. — Заправлю на месте. Без переездов у меня лучше получится.

Айзек поёжился.

— Центнер чистого ирренция?.. На него ведь тоже влияет портал. Не хочу случайно выяснить, как именно. Атомщик, мы положим тебе матрас, ты там пару часов отлежишься…

— Да чтоб вас всех, — сармат судорожно сглотнул. «Какой дряни намешали в Би-плазму⁈ Горечь дикая…»

…«Трилобиты» из тёплого мешка вылезли не сразу — Вепуат долго их тряс, прежде чем существа выпали в купальную бочку, но и там они лежали, втянув крылья, пока сверху не закапала подогретая вода. Гедимин наблюдал за ними, угрюмо щурясь. Ни одной толковой мысли в голове не было.

— Минус два на улице, — Вепуат развёл руками. — Погода нелётная. Придётся и к разлому нести их всех в мешке. Поможешь просушить их? Они вытираться не любят…

Гедимин кивнул. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о местной фауне и её предпочтениях. «Ехать в Ураниум. Заправлять твэл вручную. Тащить его обратно… А что, кто-нибудь выяснял, как портал влияет на твэлы?»

— Ты чего? — спросил Вепуат, заглянув ему в глаза и слегка помрачнев. — Зеркала не получились? Может…

Гедимин качнул головой.

— Днём мне ехать в Ураниум. Грёбаный портал! И Маккензи, мартышка драная… — он стиснул зубы и медленно выдохнул. «Тихо, теск. Как-нибудь не подохнешь. Твэл — в защитное поле и в шлюз. Взорвётся — хоть машина уцелеет.»

— Яд-дро Сатурна, — пробормотал Вепуат, меняясь в лице. — Я с тобой. Буду всех отгонять, пока ты отлёживаешься. Скоро тебе ехать? Успеем в Сфен Огня?

…«Плюс пятнадцать,» — Гедимин покосился на термометр, а потом — на иссиня-чёрные небесные складки, кое-где прорезанные серебристыми нитевидными трещинами. На земле было так же темно — только луч фонаря выхватывал из черноты пару десятков метров пространства, да вдали поблескивало что-то жёлтое и красное. Мешок с «трилобитами» зашевелился и зашуршал — существа учуяли тёплый воздух.

— Даже здесь холодает, — вздохнул Вепуат, поднимая фонарь выше и освещая ближайший кратер. — И темнеет. Ладно, Сэта придут — добавят света…

…Два «трилобита» медленно плыли в полуметре над землёй; Гедимин видел, как плавно выгибаются их тела, и колышутся крылья-плавники, повторяя рельеф скальных зубцов. Сокол летел впереди, за ним — Чужак; на пару секунд они исчезли за очередной скалой и снова выплыли на свет — туда, где рядом с Вепуатом стояли на пепельном валу четверо Сэта. Ещё семеро устроились на каменных зубцах и с любопытством выглядывали из кратера. На дальнем краю вала Гедимин видел троих — ещё одно неровное пятно жёлтого света, дрожащее на тёмно-сером склоне…

— Heta! — Вепуат, приняв долетевших до него «трилобитов» на руки, взял Сокола за шлейки и перекинул на стойку. Сидевший там Подранок беспокойно зашевелился.

— Да-да, твоя очередь, — проворчал Вепуат, отстёгивая шлейки. — И ты будешь замыкающим. Пока не пролетишь полный круг. Полный, а не как в прошлый раз!

Он сунул «трилобиту» в хоботок гладкий камешек. Чужак, соскользнув с его руки, уже медленно плыл вдоль скал. Подранок через секунду нагнал его, замедлил полёт, щёлкнул спинными щитками — и рывком обошёл Чужака на три метра и помчался дальше. Вепуат, досадливо фыркнув, ударил кулаком о кулак.

— Heta!

«А за Соколом оба летали спокойно,» — думал Гедимин, глядя, как разведчик созывает улетевших «трилобитов». «Тут что-то про биологию, наверное. Ну да Вепуату виднее…»

— Эй! — крикнул он одному из Сэта. Существо, пока на него никто не глядел, подошло к стойке вплотную и теперь разглядывало сидящего там Сокола — и, кажется, собиралось его потрогать. Вепуат, спохватившись, шагнул к стойке и громко что-то прошуршал. Сэта подался назад и зашуршал в ответ. Гедимин мигнул.

«А ведь они оба говорят не по-Джагульски,» — наконец сообразил он. «И вчера было то же самое. Это их собственный язык, я ж его слышал… Вроде же Вепуат его не знает?»

Вепуат, не замечая ничего странного, показывал столпившимся Сэта спину Сокола и его приподнятые щитки. Существо сидело смирно — видимо, горячий воздух его не обжигал. Два «трилобита» на броне разведчика тоже не беспокоились — без лишнего шума, тайком, перетягивали друг у друга камешек, держась ровно за затылком хозяина. Гедимин, обнаружив такое проявление интеллекта, невольно хмыкнул. Разглядывание Сокола и шуршащее обсуждение между тем продолжались — и, на взгляд сармата, даже затягивались. Когда грива одного из обсуждающих взвилась кверху и покрылась белыми искрами, Гедимин вскинулся и издал гортанный вопль, хватаясь за сфалт.

— Heta! — крикнул Вепуат, замахав на него руками. — Поднимайся. Нам не помешала бы помощь.

Взобравшись на вал и по дороге убедившись, что опасности вроде как нет — все Сэта ведут себя смирно, и даже «трилобиты» из-за них не беспокоятся — Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Мы тут говорили о Соколе, — начал издалека Вепуат, почему-то глядя себе под ноги. — Те хвостатые твари — у них ведь очень сильный яд. Несколько часов — и всё… растворение изнутри. Сэта спросили, кто так быстро его вылечил. Я рассказал про туманники… Гедимин, ты не погоняешь тут «трилобитов»? Просто в свободный полёт их пусти, пока я не вернусь. Сэта пойдут доить туманники. А я присмотрю, чтобы никто их не обидел.

Гедимин, взглянув на аборигенов и вспомнив огонь, летящий ему в лицо, невольно усмехнулся, но тут же посерьёзнел. «А он толково придумал. Очередная стычка нам ни к чему. Если уж вышло, что мы вне этой грызни и против неё — надо её по возможности пресекать…»

— Своё зверьё гоняй сам, — сказал он вслух. — А я присмотрю за Сэта. Накрою их полем — у меня генератор мощнее… Доить? Это как?

— Ты же видел, — отозвался Вепуат. — Если их прижечь, потечёт слизь. Только смотри, чтобы Сэта не увлекались. Они обещали осторожничать, но — опыта у них ведь нет, здесь туманники не растут…

Гедимин сдержанно фыркнул.

— Не проще выкопать и перенести сюда? Может, даже и насовсем.

— Ты на термометр давно смотрел? — Вепуат постучал себя пальцем по лбу. — Высохнут же напрочь. А из подсушенных, говорят, слизь почти не течёт. Нужна большая влажность… Может, всё же останешься с «трилобитами»? Тут ничего сложного нет…

Гедимин отмахнулся.

— Скажи им — пусть прихватят какие-нибудь чашки и черпалки, — сказал он. — И никуда не лезут из-под купола, которым я их накрою. Может, закончим раньше, чем карлики забеспокоятся.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Осторожнее там, Гедимин, — сказал он без тени насмешки. — Тут все очень нервные. Сперва расстреляют, потом будут слушать.

…В долине Элид заметно посветлело — световое пятно вокруг Сэта, настороженно озирающихся по сторонам, уже не было таким приметным. Гедимин велел им ждать за разломом, пока высматривал на плато участок, заросший туманниками, и накрывал его непрозрачным куполом. Удобная «поляна» оказалась близко к краю — неприятно близко, как думал Гедимин, соединяя купол с разломом просторным коридором. Туманники росли на большом расстоянии друг от друга; под плотный, надёжно защищающий купол попало меньше десятка, а растягивать поле сармат не решился — заглушённый реактор такую нагрузку мог и не потянуть, а запускать его Гедимин не хотел — особенно сейчас, за считанные часы до прохода через портал. «Может, им этого хватит,» — думал он, пересчитывая туманники. «Они же не притащат десятилитровые канистры… Sa hasu!»

Разлом трижды вспыхнул и погас — и под куполом стало очень светло. Температура повысилась незначительно — Сэта светились ярко, но жар от них почти не шёл, даже шерсть в ослабших конвекционных потоках перестала колыхаться. Существа проходили по двое, с одним кувшином на двоих; по прикидкам Гедимина, эти сосуды с двумя странно расположенными горловинами вмещали чуть больше литра жидкости. Первый Сэта огляделся по сторонам, подошёл к ближайшему туманнику, наклонился, ткнул его когтем и оглянулся на Гедимина. Из чаши «гриба» поднялось облако пара — видимо, нагрев всё же оказался слишком сильным.

— Их надо греть сильно, но точечно, — пробормотал Гедимин, жестом отгоняя аборигена от растения и поднося к чаше включённый лучевой резак. Вниз по «обожжённым» наплывам потекла серая слизь, вытесняя воду; жидкость, дойдя до края, закапала на камни. Гедимин убрал руку и отодвинулся. Ему было не по себе.

Несколько шуршащих фраз — и Сэта рассредоточились по участку, попарно склонившись над растениями. Их тела ещё светились, но волосы больше не колыхались — нагрев резко уменьшился, конвекция сошла на нет. Гедимин видел, как дымится вытянутый коготь одного из Сэта, занесённый над чашей туманника. Растение истекало слизью. Вытесненная вода уже выплеснулась на гравий, на дне осталась только серая жижа, которую второй Сэта быстро вычёрпывал. Орудие для черпания выглядело на удивление привычно — обыкновенная ложка, собранная из фрагментов округлой раковины и трубчатой кости… или, возможно, полукруглого костяного отломка и вытянутой раковины. Гедимин покосился на экран сигма-сканера — прибор показал слоистую структуру материала, истечение слизи из сжимающихся мешочков внутри растения и чёрные бесструктурные силуэты когтистых лап. Вокруг была слабая, едва заметная рябь — Сэта излучали в сигма-диапазоне, ровно, без пульсаций.

«Пока тихо,» — сармат покосился на защитное поле. «А нас, наверное, видно с того холма…»

Рядом зашуршало — Сэта, дочерпавший всю слизь, тыкал ложкой в пустую чашу и смотрел на напарника. Тот снова занёс над туманником руку, тёмные когти посветлели изнутри, разогреваясь, как металлические штыри. Гедимина передёрнуло.

«Это просто растения. У них даже нервной системы нет,» — напомнил он себе и встряхнул головой — от воспоминания о раскалённом штыре, приближающемся к глазному яблоку, не так-то просто было отделаться. «Это растения!»

— Хватит, — буркнул он, нависая над аборигенами и резким жестом указывая на другое растение. Жест они поняли и спорить не стали — через секунду уже «доили» следующий туманник, оставив «выжатый» «гриб» в покое. Гедимин смотрел на чашу со светлыми вмятинами поверх наплывов и болезненно щурился. «Оно восстановится. Такие ожоги неопасны…»

Сэта перебросились шуршащими фразами, и ещё две группы сместились к другим растениям, оставив опустевшие сухие чаши. Гедимин, угрюмо щурясь, прошёл вдоль туманников. «Восстановятся,» — он подавил странное желание налить воды в чаши. «Сэта, в общем-то, осторожны… Сколько слизи даёт одно растение?»

Луч сканера коснулся кувшинов, и Гедимин огляделся по сторонам, на ходу корректируя подсчёты. «Здесь растений не хватит. Придётся переносить купол. Нужно ещё два десятка „грибов“, не меньше. Посмотрю, куда лучше сдвинуться…»

Подойти к куполу он успел, вскрыть его — уже нет. Защитное поле вспыхнуло и развеялось — всё, целиком, оставив сармата без укрытия. Напротив него со светящимся посохом наперевес стоял Гор.

«Hasu!» — беззвучно выдохнул Гедимин, сжимая пальцы в кулак. Генератор защитного поля сработал мгновенно — вторая стена встала за спиной сармата, накрывая пришельцев из Сфена Огня и их «родной» разлом.

— Кого ты сюда призвал? — челюсти Гора сухо щёлкнули. Его посох качнулся в сторону, и Гедимин сдвинулся вслед за ним, прикрывая от него защитное поле.

— Тебя сюда не звал никто, — бросил он, угрюмо щурясь на стража. — На кой было купол ломать⁈

За спиной Гора, на Сарматском холме, вдоль обрыва выстроилась молчаливая шеренга арбалетчиков. Сбежались все — и Бронны, и Скогны, и каждый нашёл себе оружие дальнего боя — даже охранники отложили бесполезные тяжёлые копья. Из-за шатров на всё это глазели ошалевшие филки — Гедимин практически видел, как расширяются их глаза, и темнеет радужка…

— Здесь, в долине, порождения огня, — жвалы Гора снова щёлкнули. — Враждебные твари, поджигатели домов. Зачем ты призвал их?

— Они ничего не будут поджигать, — угрюмо ответил Гедимин; ему хотелось оглянуться через плечо, но нельзя было упускать Гора и его банду из виду, и он только надеялся, что никто не выстрелит первым. — Они пришли за лечебной слизью. Очень мирно пришли. Убери своих… стрелков!

— Мирно… — Гор щёлкнул жвалами. Посох в его руке коротко вспыхнул, и Гедимин схватился за сфалт. «Отбить эту штуку,» — мелькнуло в голове. «Сфалт тяжелее, я — тоже. Просто отклонить…»

— Твари из Сфена Огня не знают, что такое мир. С ними нельзя договориться. Только изгнать.

«Свечение погасло,» — понял внезапно Гедимин — жёлтый свет из-за спины уже не ложился под ноги. «Поле уплотнилось, или…»

Он быстро оглянулся через плечо, отступая назад и поудобнее перехватывая сфалт — и увидел, что прозрачный купол пуст. Сэта исчезли, не оставив следов. За спиной взвыли десятки глоток, громко щёлкнули жвалы, под ноги ударила белая световая волна. Гор, вбив посох в гравий, развернулся к своим стрелкам и поднял крючковатую клешню. Карлики с торжествующим воем отхлынули от обрыва. Это и впрямь напоминало волну — они двигались как-то очень синхронно, странно для дикарей, не имеющих представления о строевой подготовке…

— И зачем? — спросил Гедимин, неохотно убирая сфалт за спину. В груди неприятно ворочался тяжёлый ком. «Ушли без стычки. Это хорошо. Сэта держат слово…» — сармат пытался себя успокоить, но дышать было трудно.

— Мы защищаем жителей Элидгена, — отозвался Гор, выдёргивая посох из гравия. — От враждебных тварей, откуда бы они ни пришли. Если бы мы не спугнули Сэта — ты, Дим-мин, смог бы их изгнать? А когда за ними пришли бы сотни и тысячи?

Гедимин ошалело мигнул. Фасетчатые глаза Гора явно видели что-то своё — и сармат даже не представлял, что ему мерещится.

— Никто не пришёл бы, — сердито сказал он. — Ты слышал меня? Они собирали лечебную слизь. Это ты согнал сюда весь лагерь, всех напугал? Ну и зачем⁈

Посох в руке стража неярко сверкнул.

— Я поднял воинов по тревоге, чтобы мы успели отбиться. Ты один не изгнал бы даже эту шестёрку, не говоря уже об огненной волне. А она поднялась бы. Как только Сэта увидели бы, что мы слабы и не готовы к бою… — Гор внезапно замолчал и резким движением ткнул сармата в плечо — тот от неожиданности только и успел мигнуть. — Ты не понимаешь, что делаешь, Дим-мин. Где Вепу-а, почему не стережёт тебя?

— Ну, здесь я, — Вепуат с мешком «трилобитов» в руках и дроном на макушке выбрался из разлома. Защитное поле уже растаяло, разлом слился с местностью, — если бы Гедимин не знал точно, где он, никогда бы его не нашёл.

— Тебе обязательно срывать нам переговоры? — Вепуат подошёл к Гедимину и смерил Гора угрюмым взглядом. — Вы, стражи, правда хотите защитить эту местность? Установить тут мир? Тогда зачем подзуживать аборигенов? Сэта и близко не подходили к лагерю. Незачем было поднимать войска и показывать свою враждебность. Здесь был Гедимин…

Гор вскинул лапы-лезвия и с сухим треском сложил их на груди.

— Вы оба не понимаете, о чём говорите, — взгляд его фасетчатых глаз скользнул по сарматам, и страж отвернулся. — Я буду говорить с Айсиеком и Кен-неном. Может, их разум ещё не затронут.

…Айзек тяжело вздохнул. Он уже в третий раз проходил мимо стола, за которым сидели, угрюмо щурясь, Гедимин и Вепуат. За вторым столом устроился Гварза; он молчал, подперев ладонью респиратор и тяжело навалившись грудью на столешницу.

— Значит, ты уверен, что полузнакомая тебе органика не повредит существам с незнакомым тебе метаболизмом? — спросил Айзек, останавливаясь у стола. Вепуат сердито фыркнул.

— Я предупредил их, чтобы сначала проверили на животных. Они, уж наверное, не глупее твоих Скогнов — и не тащат в рот всё подряд!

— На животных… — пробормотал Гварза, разглядывая столешницу. Гедимин украдкой прижал пальцы к виску. В голове поднимался и нарастал знакомый гул. «Традиции аборигенов, мать моя колба… Почему они всегда такие идиотские⁈»

— Айзек, мы не сделали ничего плохого, — Вепуат поднялся из-за стола. — Мы только пытались установить какой-никакой, но мир на этом холме. С оружием сбежались Бронны и Скогны. Поднял их по тревоге — страж. Если бы там не было Гедимина и его купола, твои Скогны устроили бы стрельбу. И кто был бы виноват, если бы Сэта ответили⁈

Айзек тяжело вздохнул.

— Если бы я заранее узнал, что вы тащите сюда Сэта, я успел бы поговорить со стражем, — он прижал пальцы к виску, и Гедимин не удержался от сочувственного хмыканья. — Он, по крайней мере, знал бы, что это не вы двое внезапно спятили. Что это — официальная позиция…

Вепуат вздохнул в ответ.

— Айзек, мы же не первый день общаемся с Сэта. Они уже и сюда приходили… Давно пора было рассказать стражам о переговорах. Хоть всем вместе, хоть каждому по отдельности. Они вроде как защищают нас от опасностей Равнины? Они должны радоваться, что одной опасностью станет меньше. Сэта…

Гварза тяжело поднялся из-за стола.

— Айзек, у нас полно работы. Переезд, перевозка твэла… Сворачивай собрание. Всё равно проку не будет.

…Гедимин видел у полевых кухонь белое свечение — оно было заметно издалека даже сейчас, после разгорания и затухания огненного гейзера на полнеба. Он огляделся по сторонам — никого из аборигенов рядом не было, все собрались вокруг стража, только тройка нхельви следила за сарматами из-за ближайшего шатра.

— О чём они там? — спросил Гедимин, болезненно морщась. — Лучше бы еду готовили. Текк’ты скоро закончат работу…

— Еда будет, — рассеянно ответил Вепуат, глядя на экран сканера. — Котлы не требуют такого уж присмотра. Кейек прогревает их равномерно, без резких перепадов… Вот таракан-переросток!

— Что? — Гедимин придвинулся к нему вплотную. Из писка и треска, доносящихся из-за шатров, он по-прежнему не понимал ни звука.

— Он велел местным следить за тем холмом, — мрачно сказал Вепуат. — Всё время следить, с башен. И на любую вспышку поднимать отряд. Теперь они будут бегать всей толпой даже без стражей… хотя — они бы и раньше прибегали, только, может, чуть попозже…

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Вепуат, ты не можешь успокоить местных? Объяснить, что Сэта дали обещание…

Вепуат шёпотом помянул ядро Сатурна.

— Успокоить? Только не после стража, — он резко мотнул головой. — Слово этой креветки для них весит, как десять моих. Они и так меня не слушали, а теперь, когда страж сказал обратное… Мало было нам своих макак! Гедимин, ты… извини, что я тебя в это втянул. Надо было мне одному разбираться в местной дипломатии. У тебя от неё одни проблемы. А тебе ведь сегодня ехать…

Гедимин поморщился.

— Съезжу и вернусь, — буркнул он. — А здесь всё-таки надо наводить порядок. Почему стражи считают Сэта недоговороспособными?

Вепуат пожал плечами.

— Причина, скорее всего, есть. И очень веская. И… я сам совсем не уверен в том, что мы делаем. Да я ни в чём тут не уверен, ядро Сатурна…

…Бронеход остановился. Гедимин приподнялся с матраса. Со своего места он не видел ничего, кроме двух закрытых люков — и белесого кокона, полностью скрывающего пустой твэл. Полусобранные детали принайтовали здесь же, в шлюзовой камере, убрав из неё все скамьи; теперь тут лежали Гедимин и твэл. Сармату хотелось сесть — лёжа трястись по гравийным осыпям Равнины было ещё неприятнее, чем сидя. Только что машина всползла на холм; по отсыревшим камешкам она ехала ещё тяжелее, чем по сухим, и дважды оскользнулась на подъёме. Гедимин хотел сесть, но бронеход снова качнулся, разворачиваясь на месте, и сармат уткнулся шлемом в матрас. «Портал,» — он судорожно сглотнул, чувствуя на языке знакомую горечь. «У меня на него уже рефлекс. Респиратор, что ли, снять заранее…»

27 апреля 15 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимина всё-таки вывернуло. Ему успели подставить поддон, и теперь кто-то вытирал ему лицо скомканной ветошью — осторожно, стараясь не поранить кожу бронированной перчаткой. Издалека доносились голоса — теперь, когда кровь не стучала в ушах, сармат слышал каждое слово.

— Как видишь, от долгого перерыва легче ему не стало, — со вздохом подвёл итоги Кенен Маккензи. — Никакого привыкания… У кого-то ещё были такие проявления?

— Нет, — отозвался мрачный Айзек. — Ни у кого на всей базе. В первый раз бывает нелегко, во второй… Но не до такой же степени и не четыре месяца подряд!

«Четыре месяца?» — теперь, когда внутренности успокоились, понемногу оживал мозг. «Двух же не прошло… А, он про земные. Четыре… Тогда — что тут сейчас? Конец апреля?»

Он зашевелился, пытаясь придвинуть руку к лицу и посмотреть на передатчик. Слабость нахлынула и отступила; сармат сел и встряхнул головой, разгоняя туман перед глазами. «А я без респиратора,» — вспомнил он, когда носоглотку обожгла волна разнообразных резких запахов. «А тут где-то ирренций. А в машине — залежи ксеноорганики…»

Резким — как ему показалось — движением он прикрепил респиратор к шлему. Руку повело, и сармат едва не упал. Кто-то придержал его за плечи. Гедимин ждал, когда развеется туман, снова затянувший поле зрения, и считал про себя секунды.

— Ну, хорошо, что это не заразно, — Маккензи издал короткий смешок, и Гедимин услышал чьи-то шаги. — Сколько времени вам ещё нужно, парни? Нет, я рад вас тут видеть, — но часы-то тикают!

— На кой вы вообще его сюда приволокли? — сердито спросил Вепуат, и Гедимин поморщился — резкий возглас над головой больно ударил по ушам. — Самим было не пересыпать порошок в трубку⁈ Ремонтнику плохо. Отстань от него хотя бы на час!

Маккензи хихикнул.

— Ты добрый сармат, Веп. Но очень плохо знаешь этого ремонтника! Давайте, парни, заносите! Ванджур, на кой метеорит тебе машина⁈ Шестнадцать кило — неужто не донесёшь⁈

«Чего⁈» — Гедимин растерянно мигнул. За редеющим туманом проступило холодное зеленоватое свечение, вытянутое в длину. Через пять секунд на край матраса, почти на ноги сидящему сармату, опустился двухметровый ирренциевый стержень.

— Hasu! — вскрикнул Вепуат, и Гедимин услышал свист поднимающегося защитного поля. — Маккензи, ты в своём уме⁈

«Ирренций,» — сармат задумчиво тронул стержень пальцем. Тёплые волокна оплели ладонь. «Где-то в шлеме брешь,» — Гедимин приподнял было руку, но ощущение скользящего тепла было приятным… и спазмы, слабые, но мучительные, внезапно перестали раздирать его внутренности… «Трубка негерметична… Hasu! Маккензи — он там в своём уме⁈»

— Шлюз — на дезактивацию, — буркнул он, поднимаясь на ноги. Стержень он не выпустил — так и держал в руках негерметичным концом кверху. Сарматы, собравшиеся у трапа, быстро переглянулись; один из них, в серебристом скафандре, подался было назад, но его с двух сторон схватили за локти и толкнули к машине.

— Маккензи, мне что, ирренций на коленке перекладывать? — сердито спросил Гедимин, выбираясь из открытого шлюза. Теперь он видел погрузчик, почти полностью накрытый защитным полем; в захвате он зажимал твэл — обычный, из земных материалов, слегка деформированный в районе хвостовиков.

— Хоть бы ящик ненужный притащил… — Гедимин скользнул пальцами вдоль трубок твэла и сдержанно хмыкнул. «Ирренций, ипрон — в норме. Только они и нужны. Остальное — на выброс. Воздух откачать…»

Маккензи широко, по-«мартышечьи», ухмыльнулся и щёлкнул пальцем по броне.

— Вот это наш Джед! Видишь, Веп? А ты — «плохо, плохо»… Спокойно, атомщик! Всё готово, всё есть. Ванджур! Ты там уснул, что ли?

Гедимин ошеломлённо мигнул. За погрузчиком, между двух массивных контейнеров, стоял третий — из реакторного рилкара. В свете прожекторов он, казалось, горел изнутри золотом. Погрузчик развернулся захватом к нему и застыл на месте, держа твэл над одним из ящиков, как над лабораторным столом. Гедимин на секунду задержал дыхание — сердце сделало пару лишних ударов. «Экранированный контейнер. Как же я сам не подумал…»

Маккензи с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу.

— Давай, Джед, покажи своё творение! Ну где ещё найдёшь сармата, способного в условиях каменного века выковать твэл⁈

Гедимин сердито фыркнул.

— Нет там каменного века. Минимум железный. С дороги!

Он поднял на руках пустой твэл, на ходу сдирая с него слои защитного поля и прощупывая взглядом каждый миллиметр конструкции. «Выдержал. Хорошо. Обратно поедем с полной закладкой. Если не рванёт — всё обойдётся.»

— Sa tatzqa! — Маккензи быстрыми жестами отогнал сарматов к «стене» защитного поля; между ними и Гедимином тут же выросла ещё одна. — Осторожнее, парни. Тут у нас куча критических масс — и Джед. И если первое — в общем-то, ерунда…

«Вот мартышка,» — мельком подумал Гедимин, закрепляя негерметичный стержень на повреждённой решётке, и тут же забыл и о Маккензи, и о других сарматах. Пустой твэл лёг на крепления внутри контейнера. Гедимин убрал хвостовики с повреждённого — они годились только в переплавку. На ладонь посыпались ирренциевые таблетки, за ними выпала серебристая мифриловая прослойка.

— Откуда ирренций? — отрывисто спросил Гедимин, чувствуя, как тёплые волокна сплетаются на висках.

— Равнинный, — ответил Маккензи, пристально наблюдающий за ним из-за полупрозрачной стены. — Только равнинный, не смешанный.

— Какая критическая масса? — спросил Гедимин, сжимая ирренций в кулаке. Судя по устройству твэла, сейчас в ладони сармата умещалась часть критической массы — треть или четверть.

— Четыре шестьсот, — быстро ответил Маккензи. — Проверяли с Айзеком и Кеном только на той неделе. Всё верно, Джед, можешь работать!

Гедимин едва заметно сощурился, но ирренций на ящик высыпал. «Это — отдельно. Вторая часть — отдельно. Теперь — заложить ипрон…»

Золотистые сбоку, «ипроновые» таблетки серебрились на торцах — их сделали из кеззиевого сплава и только обернули тонкой ипроновой фольгой. «Экономия, мать моя колба…» — Гедимин, угрюмо щурясь, сыпал миниатюрные цилиндры в центральную трубку. В трубки по периметру падали ирренциевые таблетки; сармат слышал их тихий стук. «Полмассы есть. Теперь — ипрон. Ещё полмассы. Мифрил сверху. Снова ирренций…» Тёплые волокна замерли на коже. Они лежали на висках и лбу, оплетали обе ладони. «Хранитель здесь,» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Повезём его на Равнину. Будет там хоть что-то привычное.»

Насос вытянул из трубки остатки воздуха, и хвостовик просел в неё — его всосало в область вакуума. Металл зашипел под лучевым резаком — мифрил и чёрное стекло спекались намертво. Первая трубка, вторая, третья… Гедимин напряжённо вглядывался в свечение, ожидая белой или зелёной вспышки, но всё было спокойно. Ещё несколько секунд сармат держал ладонь на остывающих хвостовиках, потом выпрямился и шагнул назад. Стрелка под экраном дозиметра, качнувшись, упёрлась в опустевший повреждённый твэл — самим сильным источником излучения в этом ангаре были загрязнённые облучённые трубки. Контейнер, принявший в себя восемьдесят килограммов ирренция, слабо «фонил» в сигма-диапазоне — сигма-кванты не мог остановить даже реакторный рилкар. Гедимин опустил крышку, тронул фиксаторы, — теперь переносной «саркофаг» был закрыт герметично.

— Мея, — отрывисто приказал он, отступая ещё на шаг и поднимая руки перед собой. — На меня, на контейнер и на всё это. Пустой твэл — убрать!

…Ярко-красная масса, размазанная по ладоням, оставалась светлой — те несколько атомов, которые она, возможно, в себя вобрала, не могли заставить её потемнеть. Гедимин смотрел на красные пятна на палубе бронехода и недовольно щурился.

— Одним негерметичным стержнем загваздали всю машину. Маккензи, на кой ты его сюда притащил?

Маккензи только ухмыльнулся. Он уже сел по-хозяйски на матрас (впрочем, стараясь не прикасаться к размазанному дезактивирующему раствору) и теперь смотрел сверху вниз на сарматов, обступивших контейнер с твэлом. Айзек тщательно проверял кожух и, судя по тому, что на «саркофаг» до сих пор не нанесли меевый слой, ничего опасного не находил. «А я бы всё равно дезактивировал,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь. «Надо же было, как последнему идиоту, грязными руками хватать крышку!»

— Веп, смотри сюда! — Кенен помахал Вепуату, отошедшему от контейнера. — Если эта штука не взорвётся по дороге — на той стороне вы снова будете возиться с Джедом. Запомнил, что делать? Сразу суй ему под нос твэл! Лучше, конечно, кусок ирренция — но если ты твэл расковыряешь, Джед сильно расстроится. Так что вытряхивай всё из контейнера и давай ему прямо в руки. Мигом очухается!

Гедимин двинулся к нему, но скинуть Маккензи с матраса не успел — тот сам проворно вышмыгнул из машины и уже снаружи, на безопасном расстоянии от Гедимина и Вепуата, громко фыркнул в респиратор.

— Джед! Ты никогда не изменишься. Эй, Кен, Айс, хватит искать то, чего нет. Грузите это сокровище в машину. Джед, как водится, не пьёт — а остальным я предлагаю бурбон, — Кенен похлопал по пластинам брони, под которыми угадывались очертания контейнера, непохожего на штатную флягу. — Надо бы принести сюда нормальную посуду для таких случаев…

Айзек покачал головой.

— В другой раз. Кенен, держи с другой стороны… Гедимин, сиди, мы справимся. Тебе удобно будет разгружать такой контейнер?

Гедимин кивнул. Он смотрел на золотистый «саркофаг», занесённый в шлюзовую камеру. «Красиво. Жаль, нельзя оставить на Равнине. А из местного стекла такое не сделаешь…»

38 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Тошнота улеглась, но глаза открывать всё равно не хотелось. Гедимин протянул руку, на ощупь сдвинул защитное поле, коснулся контейнера и снова замер, уткнувшись лицом в матрас. Палуба плавно колыхалась, хотя бронеход давно остановился и даже открыл шлюзы.

— Лежи, — прошептал Вепуат, уложив его ладонь поудобнее на скользкий контейнер. — Ещё даже не стемнело. Успеешь всё запустить.

— Гедимину снова плохо от переезда, — услышал сармат негромкий голос Айзека. — Ждём, пока он придёт в себя. Может быть, у вас, стражей, есть какие-то снадобья? Чем это лечится?

— Дим-мину всегда будет плохо от переезда, — отозвался страж Гор, сухо щёлкнув жвалами. — Снадобья не помогут. Он должен сидеть в своём мире, а не болтаться по чужим. Тогда болезни не будет.

Гедимин хотел сощуриться, но глаза и так были закрыты, и он только помянул про себя спаривание «макак». «Нашёл же Айзек, у кого спросить,» — криво ухмыльнулся он. «И когда спросить — тоже нашёл. После утреннего разговора — как же, разбежится Гор помогать мне, жди…»

— Мы не по своей прихоти пришли в чужой мир, — сдержанно ответил Айзек. — Все мы далеко от дома — как и вы, стражи — но так плохо переносит переход только Гедимин. Неужели ни у кого из стражей никогда такого не было?

— Такие не становятся стражами, — отозвался Гор. — Они врастают в свои миры. С ними живут и умирают. Конечно, от переходов им будет плохо.

Монотонный голос затих вдали. Вепуат, склонившись над Гедимином, громко фыркнул.

— А ведь он до сих пор злится, что ты не дал устроить резню! Ты за войну сколько раз открывал порталы? Сотни, тысячи? И что, каждый раз по два часа лежал пластом?

Гедимин, собрав все силы, сел на матрасе и открыл глаза. Палуба качнулась, но тут же замерла. «Ещё полчаса, и можно работать,» — прикинул он про себя. «Лучше не спешить. Там нужна хорошая координация.»

— Никуда я не врастаю, — буркнул он. — Вся эта ксенофауна и то, что у неё в голове… Saat hasulesh!

…Бронеход подъехал к открытой шахте вплотную. Рядом с ней Гедимин воткнул в гравий «факел», не полагаясь на свет из шлюза, — но в узкой жёлтой трубе, уходящей на пять метров вниз, всё равно было темно.

— Всех местных разогнали? — мрачно спросил сармат, оглядываясь на уходящие в темноту белесые стены. И шахту, и бронеход накрыли непрозрачным защитным полем, но с той стороны то и дело доносился взволнованный писк — вокруг сновали нхельви, а может, и кто покрупнее.

— Всё равно сбегутся, — отозвался Гварза, в последний раз осматривающий жёлтый «саркофаг». — Не сегодня, так завтра. Ну что, вскрывать?

…Фонарь выхватывал из темноты то жёлтую стенку и выступы на ней, то фрагмент чёрной трубки, то багровую выстилку под нижней решёткой — слой красного гзеша, смягчающий падение на спуске. Гедимин держал в руках жёсткий трос и слушал тихий скрежет — вот твэл вошёл в фиксирующие борозды, вот наконечники опустились в решётку… Последний слабый звук — и трос замер и отклонился в сторону: груз дошёл до нижней точки и там остановился, встав на фиксаторы.

— Есть, — бросил Гедимин, откладывая уже ненужный трос и опускаясь на уплотнённый гравий. В углубление опустился управляющий механизм — набор «магнитных» катушек, пока ещё пустых.

— Проверь снизу, — велел Айзек, вставая над шахтой. Щупы анализатора и дозиметра на его руках вытянулись над колодцем, почти скрестившись.

Внизу не изменилось ничего — разве что фон вырос на десяток микрокьюгенов. Гедимин посмотрел на дозиметр, на трубу из жёлтого камня, и налёг на заглушку. Она сдвинулась неожиданно легко — сармат даже испугался, не раскрошились ли направляющие от частых толчков — и в глаза Гедимину ударил зелёный свет. Твэл встал на место; управляющий стержень ещё не подняли, и вроде бы сильно светиться ему было не с чего, но свет просачивался сквозь блестящие чёрные трубки, отражался от них и отчётливо клубился вдоль тонких колонн. Гедимин рывком сдвинул височные пластины и поднёс к стержням ладонь. Кожу на миг обожгло. Тонкие волокна плотно обвили руку и задрожали, посекундно меняя температуру. Пальцы кольнуло.

«Он что, когти отрастил?» — подумалось Гедимину, и он криво ухмыльнулся. «Щупальца с шипами, мать моя пробирка… Тут даже ирренций мутирует!»

— Тихо, — прошептал он, осторожно погладив пальцем стержень. — Ты на Равнине. Тут странно. Привыкай. Оставить так до завтра или сразу запустить?

Сверху громко фыркнули.

— Сегодня — никаких запусков! — донёсся снаружи голос Гварзы. — Кету от переездов растрясло мозги. Подождём, пока встанут на место.

Следом фыркнул Айзек — но не насмешливо, а укоризненно.

— Не надо так, Кенен. Мне что, опять разнимать вас?

— Айзек, ты тут стоял. Ты всё слышал, — отозвался Гварза. — Кет обсуждает с реактором, когда его запускать. Если это проявление здравого рассудка…

Не договорив, он выразительно хмыкнул.

— Атомщик, поднимайся, — попросил Айзек. — С запуском лучше не спешить. Как тебе установка в целом? Теперь, с твэлом внутри, выглядит рабочей?

Гедимин нехотя убрал руку со стержней и плотно задвинул крышку люка. Невидимые волокна соскользнули с его пальцев, но задержались на висках и лбу — до самой поверхности, где сармат опустил височные пластины до упора.

— Пока всё спокойно, — сказал он, стараясь не встречаться взглядом с Гварзой. — Но нужен контроль. Я останусь тут на ночь. Айзек, можно взять из машины матрас? Дурацкие подстилки тут сразу скомкаются.

Айзек и Гварза быстро переглянулись.

— Гедимин, ты уверен, что… — командир коснулся пальцем виска. — Что постоянный контакт тебе не повредит?

Сармат пожал плечами. Он смотрел на шахту, всё ещё открытую. В ней тускло блестела управляющая конструкция — белый мифрил, жёлтый гзеш…

— Хранитель тут никогда не был. Может разволноваться. Меня он всё-таки знает. Может, так ему будет спокойнее.

Гварза еле слышно фыркнул.

— Услышал бы я такое года три назад…

Айзек бросил взгляд на мерцающее запястье и резко выдохнул.

— Хватит болтать! Тут зашкал по сигме!

Гедимин схватился за дозиметр. Его экран уже не мигал — светился ровным светом. «Одиннадцать кьюгенов. Чистая „сигма“… Hasu! Оно ещё и растёт…»

…Рост прекратился во втором часу ночи — в очередной раз выпав из беспокойной дрёмы и посмотрев на дозиметр, Гедимин увидел замершие цифры и слабую «рябь» в пределах десятка микрокьюгенов. Пульсацию он опознал мгновенно — так выглядел луч сигма-сканера, случайно зацепивший «щуп» дозиметра.

«Исследует,» — криво ухмыльнулся сармат, закрывая экран. В шахте снова стемнело — только узенькая полоска зеленоватого света наискось падала на матрас. Реактор был закрыт со всех сторон — обе крышки плотно задвинуты, вентиляция отключена. Гедимин проверил запасы воздуха и ухмыльнулся — перед спуском ему надавали столько баллонов, что хватило бы экипажу крейсера. «Сканирует округу,» — он дотянулся до полосы зеленоватого света и подставил под неё ладонь. Волокно, скользнувшее по ней, было чуть теплее кожи. «Очень заинтересован. Даже прервал контакт,» — сармат тронул висок, проверяя, подняты ли экранирующие пластины. «Ладно. Будет нужно — выйдет. Не буду его трогать.»

Цифры на дозиметре остановились на отметке в двадцать кьюгенов. Гедимину, снова пытающемуся заснуть, мерещился огненный шар. Во все стороны из него тянулись тонкие щупальца, разделяющиеся на волокна. Они прорастали сквозь камень, вылезали из обрывов, огибали разломы и уходили дальше. «Двадцать кьюгенов,» — сармат перевернулся на другой бок, спиной к беспокоящему зелёному свечению. «Сканер такой мощности далеко достанет. Просветит всю долину. Интересно, кто-нибудь здесь его видит? Эти лучи, их источник… Есть же сигма-чувствительные…»

39 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин проснулся резко, как от удара. Дозиметр на запястье погас. Сармат развернулся и облегчённо вздохнул — полоса зелёного света лежала там же, где и раньше. Твэл тускло светился из приоткрытого люка.

«Два кьюгена,» — Гедимин сверился с дозиметром. «И пульсация пропала… а нет, вот она.»

Последние цифры в длинной цепочке дрогнули, сменились несколько раз и снова замерли — сканирующее излучение как вспыхнуло,так и угасло. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Кого ты там увидел? — спросил он в пустоту и потянулся за флягой — голосовые связки за ночь будто насквозь проржавели. Невидимое тёплое волокно на долю секунды накрыло ладонь и пропало. «Всё ещё исследует,» — думал сармат, глотая приятную прохладную воду. «Неудивительно. Я тут два месяца… два местных, четыре земных… а тут ещё исследовать и исследовать. Ну, может, хранителю проще — всё-таки плазменная форма жизни…»

Наверху зашуршало, потом в туннель пробился яркий жёлтый свет — над открытым люком склонился сармат с фонарём.

— Что нового? — услышал Гедимин голос Айзека. Сармат смотрел на него с тревогой.

— Сканирует окрестности, — ответил Гедимин с кривой ухмылкой. — По омикрону фон ровный, норма. По сигме — зашкал… но ты и сам видишь.

Айзек кивнул.

— Значит, сканирует… Можно к тебе?

Он тронул височные пластины. Гедимин покосился на реактор и, помедлив, кивнул.

— Давай. А вот Гварзе скажи, чтобы шлем не трогал. Не знаю, что там у него с хранителями, но… — он поморщился — заныла повреждённая когда-то спина.

Айзек осторожно сел на край матраса, покосился на световую полосу, на приоткрытый люк и медленно поднял височные пластины.

— А он… А, всё. Здесь… — он странно усмехнулся. — И верно, сканирует. Всю ночь дозиметры мигали.

Цифры на экране снова дрогнули — ещё один сканирующий луч ушёл в долину.

— Он, похоже, устал, — Гедимин криво ухмыльнулся, найдя в памяти прибора последнюю такую вспышку. — Один луч за пять минут. Интересно, далеко он так дотянулся? Двадцать часов для сигма-потока… Всю Равнину насквозь и обратно?

— Угу… — Айзек равнодушно посмотрел на прибор — его уже занимало что-то другое. — Так что выходит с запуском? Сейчас, или выждать?

Гедимин покосился на реактор.

— Я бы дал ему освоиться, — сказал он. — Информацию он собрал, пусть переварит, не отвлекаясь.

«Мать моя колба, что я несу⁈» — мелькнуло в голове. «Реактор собирает информацию…»

Айзек кивнул.

— Верно. Подождём… хотя бы до рассвета. Кенен тоже не хочет торопиться… Может, сменить тебя на посту?

Гедимин покачал головой.

— Пойдём наверх.

«Зеркала,» — напомнил он себе. «И корпуса для дозиметров. Есть прозрачное стекло — можно сделать нормальные приборы. А реактор тут побудет. Один.»

Хранитель ничего не заметил. Только наверху, задвигая крышку люка, Гедимин увидел, как цифры на дозиметре шевельнулись — ещё один сканирующий луч ушёл в пространство. Сложные красные узоры на защитном куполе застыли, не двигаясь, — излучение было сильным, но ровным.

— Купол сдерживает его лишь частично, — задумчиво сказал Айзек, глядя на дозиметр. — Эта штука светит на всю Равнину.

— Тем проще будет за ней следить, — пробормотал Гедимин без лишней уверенности. Ему было не по себе. «Остаться?» — он повернулся к прикрытой шахте. Слабый красноватый свет от купола до неё не дотягивался — маленький искусственный холм тонул в темноте.

— Не хочешь уходить? — заметил его колебания Айзек. Гедимин качнул головой.

— Надо посмотреть, как он будет себя вести без знакомых объектов. Пока он не запущен, большой опасности нет. Проверять его с периодичностью в час-два, и всё…

«Знакомые объекты для реактора…» — сармат криво ухмыльнулся и поднял руку к шлему. Височные пластины встали на место. Ничего не изменилось — хранитель был слишком занят, чтобы идти на контакт. «Слышали бы это в Лос-Аламосе, когда я учился… Хотя…» — он снова ухмыльнулся. «Здесь, на Равнине, после всего, что тут бегает, — хранитель ещё нормальный. По крайней мере, не выдумывает себе традиций.»

…В шатре Вепуата никого не было — ни самого разведчика, ни его животных. «Стойку тоже унёс,» — отметил про себя Гедимин, выходя на улицу. «Пошёл в Сфен Огня. Надеюсь, не нарвётся. Вдвоём там всё-таки спокойнее.»

В лаборатории Вепуата тоже не было — да и не пошёл бы он туда со стойкой под мышкой — но Гедимин не расстроился. У него было, чем заняться, — остывшие изделия на литейной станции, почти готовый (вот только без корпуса) радиометр для реактора и наметки для системы зеркал — чтобы заглядывать внутрь без лишнего облучения… И каждые пять минут — взгляд на дозиметр и судорожная сверка цифр с теми, что были пять минут назад. У новой «станции» не было ни датчиков, ни тревожной сигнализации, — можно было ждать только лучевого всплеска… или вспышки и грохота.

…«Ну вот,» — Гедимин отодвинулся от стола, удовлетворённо разглядывая батарею из трёх радиометров, соединённых вместе. Сквозь прозрачное стекло были видны шкалы — ярко-жёлтые на чёрном прокалённом дереве. «Это уже больше похоже на прибор. И подвес ни за что не зацепится…»

Гедимин взял батарею за рукоять, чуть наклонил вперёд, сверил показания с дозиметром и довольно хмыкнул. «Работает. По крайней мере, один из трёх. А теперь посмотрим, как они отражаются в зеркалах…»

Полог шатра дёрнулся и закачался, пропуская стайку нхельви. Они втроём влетели внутрь и сгрудились рядом с Гедимином, привставая на задние лапы. Сармат услышал встревоженный писк.

— Что там? Авария⁈ — он схватился за дозиметр. По крайней мере, альнкит был цел — по-прежнему ровно излучал в сигма-диапазоне…

Нхельви, вылетев из шатра, умчались к полевым кухням. Гедимин пошёл за ними. На окраине верещали потревоженные аборигены, но их крики не могли заглушить прерывистый низкочастотный гул, давящий на височные кости.

— Стой! — Айзек, вынырнув из красных и жёлтых световых пятен, ухватил его за плечо. Аборигены притихли. Гедимин бросил взгляд на их повозки, на дорогу, ведущую в долину, — вроде бы ничего не взрывалось, и никто не нападал…

— Что за шум? — спросил он у Айзека, высматривающего что-то на экране сигма-сканера. — Я работал…

— Само собой, — отозвался Айзек, не отрываясь от экрана. — Текк’ты кружат у холма. Вся долина ими кишит.

— Текк’ты? — Гедимин склонился над его сканером. На экране вздымались волны гравия. Текк’т, поднявшийся к поверхности, прополз, раскидав камни, и снова нырнул в скалу. По экрану пошла рябь — ещё два змея вползали под сканирующий луч. «И правда, кружат,» — думал Гедимин, глядя уже на свой сканер. Он видел рябь и очертания гигантских тел и слева, под обрывом, и справа, за пологим спуском, — Текк’ты огибали холм, не подходя к нему ближе, чем на пять-шесть метров, и возвращались к прежней точке. Экран подёрнулся мелкой рябью, сармат покосился на дозиметр, — вокруг было много фонящих Текк’тов, но сканирующую пульсацию реактора ещё можно было опознать. Видимо, существа тоже её почувствовали — они замерли, на пару секунд прекратив движение, и развернулись в другую сторону.

— Поползли по часовой, — бесстрастно отметил Айзек.

— Они видят реактор, — прошептал Гедимин, вглядываясь в темноту. На секунду из гравия показалась блестящая бронированная дуга и тут же скрылась.

— Вряд ли он их призывает целенаправленно, — пробормотал Айзек, глядя на сканер. — Но сигнал они определённо чувствуют. Странно — он слишком слабый, чтобы всерьёз их потревожить…

Под обрывом снова блеснула чешуйчатая дуга. Гедимин шагнул к ней, но тут же остановился.

— Наверное, они не понимают, что происходит. Откуда сигнал, и к чему он… — сармат повернулся к Айзеку. — Надо бы их успокоить… и отправить уже на работу. Сигнал ведь не такой сильный, чтобы причинить им боль?

Айзек качнул головой.

— Я сначала думал, что он сбил им навигацию. Но непохоже… — рассеянно пробормотал он. Гедимин щёлкнул пальцем по его броне.

— Айзек! Можешь с ними поговорить? Объяснить, что ничего опасного тут нет?

— Ты в этом уверен? — Айзек поднял на него рассеянный взгляд. — Да, возможно. Реактор будет тут, им придётся его терпеть…

Он пронзительно пискнул, и стая нхельви, обступившая сарматов, сорвалась с места. Гедимин только и успел мигнуть, когда полосатые хвосты замелькали на тропе, а потом — среди волн гравия. Земля слабо дрогнула. Гул затих. Ещё один слабый толчок — и гравий поднялся горбом прямо перед сарматами. Гедимин шагнул назад, и вовремя — из земли на пять метров выметнулся огромный Текк’т.

Ещё минуту сармат стоял, настороженно щурясь, и прислушивался то к гулу, то к стеклянному лязгу. Что-то прогудев, Айзек указал на лагерь, а потом — на Гедимина. Тот растерянно мигнул, увидев, как Текк’т поворачивает к нему тяжёлую голову.

— Они теперь знают, что здесь, на холме, малое Пламя, — сказал Айзек, показав Гедимину предостерегающий жест. — И очень хотят его увидеть. Со времён Куэннов…

Он сдержанно усмехнулся.

— Тут ничего такого не появлялось. Я думаю, туда сползётся вся стая. Устроишь им экскурсию?

Гедимина передёрнуло.

— Прямо туда, к реактору⁈ Мать моя колба…

Айзек пожал плечами.

— Ты же хотел успокоить их и объяснить происходящее? Ну вот, иди объясняй.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». Снова заныли сросшиеся рёбра. «Если кто-нибудь проползёт по реактору…»

— Скажи им, чтобы не подкапывались ближе чем на пять ме… на два моих роста, — быстро поправился он, вспомнив, что Текк’там нечем измерять расстояния. Существо наклонилось к нему, высунуло язык и как будто отмерило длину. Гедимин с трудом заставил себя стоять на месте и не уклоняться — впрочем, Текк’т «отмерил» по воздуху, не прикасаясь к сармату.

— Они обещают, — перевёл Айзек. — Пойдём, я тоже там… побуду. Ты сдвинь пластины, может, хранителю так будет спокойнее. Всё-таки — столько неэкранированных чужаков…

Гедимин криво ухмыльнулся. В голову — видимо, от волнения — лезла чушь: конструкция экранирующей брони для Текк’та, боковые линзы для исходящего сигма-потока…

— Скажи им, чтобы выкапывались осторожно, — буркнул он и быстро пошёл к бункеру.

Едва в шести метрах от сармата шевельнулся гравий, цифра «2» на дозиметре сменилась тройкой. Гедимин молча смотрел на прибор и угрюмо щурился. Уплотнённый гравий, на котором он стоял, не колыхался, зато вокруг бункера «земля» шла волнами. Первые четверо Текк’тов приползли сразу же — Гедимин только-только успел встать у крышки и взяться за дозиметр; ещё три секунды — и к первой четвёрке добавилась вторая. Сверкающие змеи поднимались из земли и склонялись над бункером, пока вокруг него не сомкнулось неровное многометровое кольцо. На экране дозиметра в последний раз мигнули цифры — интенсивность излучения достигла пяти кьюгенов и на этом остановилась. По виску Гедимина скользнуло горячее щупальце, но тут же пропало — ни сказать, ни подумать сармат ничего не успел.

— Сдвинь крышку, — прошептал Айзек. — Покажи им свечение.

Гедимин стиснул зубы.

— Не опасно?

— Осторожно, чтобы его не потревожить, — Айзек сам упёрся ладонями в крышку. Гедимин придержал её и медленно сдвинул в сторону, выпуская наружу слабое зеленоватое свечение. Горячие волокна скользнули по его ладоням, перетекли на предплечья и пропали. Айзек повернулся к неподвижным Текк’там и негромко загудел, быстрым жестом велев Гедимину надвинуть крышку. Зелёный свет погас. Ещё секунду гигантские змеи склонялись над бункером, а потом все разом нырнули в скалу — только загрохотал оседающий гравий. Айзек облегчённо вздохнул и сел, прислонившись спиной к реакторной крышке.

— Ты чего? — испугался Гедимин. Айзек вяло качнул головой.

— Так… Значит, сегодня лучше не запускать?

Гедимин посмотрел на дозиметр и пожал плечами.

— Я бы не торопился. Оно что-то там себе думает… Надо следить.

— Следи, — Айзек тяжело поднялся и побрёл к шатрам. Гедимин озадаченно смотрел ему вслед.

— Эй! — опомнился он секунду спустя. — Что Текк’ты сказали про реактор?

— Сказали — посмотрят, как это Пламя разгорится, — Айзек обернулся с кривой ухмылкой. — Не бойся, реактор никто не тронет. Но любопытных будет много. Убери его пока под купол. Там Текк’ты уползли работать — сходи, дай, если нужно, им указания.

…В зеркале отражалась деревяшка, прикрытая стеклом; оно уже не бликовало — Гедимин наконец повернул его под нужным углом. С деревяшки свисала жёлтая нить, на ней — камешек-указатель, на тёмном дереве желтели цифры — отзеркаленные, но читаемые.

«Кого-то надо было позвать на помощь…» — Гедимин, досадливо щурясь, дотянулся до лучевого источника. Короткая зелёная вспышка на белесой стене, — и жёлтая нитка в отражении дёрнулась, подтягиваясь на пять делений вверх. Сармат двинул переключатель в другую сторону — нитка обвисла, камешек дрогнул и замер.

«Так-то лучше,» — Гедимин смахнул уже ненужное защитное поле и начал разбирать несложную конструкцию. «Хоть какой-то контроль. Пойду засуну всё это в реактор.»

От мыслей о реакторе ему снова стало не по себе — установка вела себя очень странно с тех пор, как её привезли на Равнину, и сармату меньше всего хотелось в неё сейчас лезть. «Тут нет ничего омикрон-излучающего,» — успокоил он себя. «А частичное поглощение мифриловой пылью — только на пользу. Поспособствует стабилизации…»

Снаружи взвыли трубы — какие-то новые, необычные, таких Гедимин ещё не слышал — и сармат невольно прислушался, отложив обёрточную ветошь. «Караван? Ну да, рассвело же…» — он еле слышно хмыкнул. «Может, привезли ещё сырья Альготу — на его пористый гзеш. Или доставили те спальные коконы, которые шили в пятнадцати городах. Или хотя бы часть их — из двух-трёх поселений…»

Труба завыла снова. Гедимин завернул в ветошь последнюю деталь, накрыл разобранную установку защитным полем и выглянул из шатра. В просвет между палатками был виден плоский зверь, медленно поднимающийся по склону. На его спине, заняв каждый свободный сантиметр, сидели вооружённые Скогны. Шлемы из чьих-то костей, местами укреплённых синим металлом, были надеты поверх войлочных шапок — Гедимин даже разглядел край подшлемника, опускающийся на плечо, на причудливо изогнутый деревянный щиток.

Когда сармат вышел к лагерю аборигенов, Скогны уже поставили первый шатёр и сгребали гравий в кучу, делая насыпь для второго. Четверо возились с бочками и корзинами, разгружая повозки. На волокуше с полевой кухней, у бортика, были сложены копья; синих рэссеновых наконечников было немного — в основном чьи-то кости, камень, обколотый до острой кромки… Гедимин остановился поодаль, с любопытством разглядывая прибывших бойцов. Их было меньше, чем ему показалось сначала, — всего три десятка. Верхний слой стёганых «доспехов» показался ему знакомым — эту плотную желтоватую ткань сармат определённо где-то видел, но ни у кого в лагере аборигенов ничего похожего не было.

— Эй, — негромко окликнули его. Из-за палатки выбрался Вепуат. Остановившись, он встряхнулся, укладывая взъерошенные перья на броню, посмотрел на два новых шатра и удивлённо хмыкнул.

— Что это тут? И давно?

Гедимин пожал плечами.

— Какой-то отряд. Со своими припасами. Опять охрану усилили? — он криво ухмыльнулся — о местной охране и её полезности трудно было говорить без ухмылок. — Где-то рядом кочевники?

— Да тихо вокруг… — Вепуат быстро огляделся по сторонам. — Сокол который день молчит. И погода… нечего им тут делать. Не сезон.

Гедимин снова пожал плечами. Он уже увидел всё, что хотел, а ничего нового и интересного Скогны не привезли. «Дерево, кости, тряпки. В лучшем случае — гзеш. Припасы привезли свои, значит, еды хватит. Не до них. Пойду работать.»

Он двинулся было к шатрам, но остановился. Вепуат так и стоял на прежнем месте, пристально глядя на чужаков и недобро щурясь. Гедимин проследил за его взглядом, — рядом с копьями, сложенными на повозку, неярко светился белый посох. Страж с собачьей головой стоял, опираясь на палку, и наблюдал за стаскиванием вещей в новые шатры. Вскоре туда понесли и копья — в две палатки заселялась приехавшая «охрана».

— Я сделал систему зеркал, — сказал Гедимин, тронув Вепуата за плечо. — Иду ставить. Хочешь глянуть?

Разведчик дёрнул плечом.

— Погоди. Куда они собрались в огнестойких доспехах?

Гедимин мигнул. «Он про эти стёганки? Хм… а верно. Это же местный асбест — аса… как его там…»

— Так на кой доспехам быть горючими? — сказал он уже в спину Вепуату. Разведчик ничего не слышал — он, миновав суетящихся аборигенов, подошёл к стражу. Гедимин протиснулся следом.

— Они прришли защищать лагеррь, — услышал он ответ Ауны; человекопёс говорил ровным голосом, глядя сквозь навершие посоха на дальние холмы. — Когда откррывают доррогу огню, лучше поостерречься. Особенно теперрь, когда все рразговоры и ррассуждения — только о новом Пламени. Вы заняты им, и некому охрранять долину.

«Уран и торий! А она откуда зна… Верно. Вся долина знает. А может, уже и вся Равнина,» — подумал Гедимин. «Значит, усилили охрану. Проку не будет, ну да пусть их. Лишь бы к реактору не лезли.»

— Когда тут кружили Джагулы, а потом Кьюссы портили нам механизмы, никакие армии сюда не приходили, — сказал Вепуат, угрюмо щурясь. — Что и от кого они собрались охранять? Что за разговоры про огонь? Это из-за вчерашней ложной тревоги на весь лагерь?

Посох в руке Ауны качнулся, едва не коснувшись брони Вепуата.

— Все, кто здесь, видели чужаков из Сфена Огня. Все напуганы. Воины из Сэви и Синви прришли защищать сорродичей. И вас, если вдрруг вашей брони и орружия не хватит.

Вепуат фыркнул.

— Я же говорил — Сэта сидят в Сфене Огня, как сидели раньше. Я еле уговорил их на пятиминутную вылазку. Они как раньше сюда не собирались, так и теперь не соберутся. Им не нужны ни Скогны, ни Бронны, ни их повозки. Зачем было тащить сюда городское ополчение? В городе работы мало? Скажи им, что незачем тут стоять и зря проедать припасы. Пусть возвращаются, — он снова фыркнул. — И заберут с собой напуганных. Кто совсем боится — может переехать в барак филков. Там безопасно.

Гедимин слушал его, ошалело мигая. Вепуат сжимал кулаки, перья на его броне поднялись дыбом, — и причин для такого волнения как будто не было. «Что ему до дикарей и их припасов?» — сармат недоумённо хмыкнул. «Будут проедать их здесь. А так проедали бы в городе. Будут бегать всей толпой туда, где мелькнёт Сэта? Если стрельбы не будет, пусть бегают. Им же объяснили — первыми не нападать…»

— Ты слишком доверряешь поррождениям огня, — отозвалась Ауна, по-прежнему глядя на дальний холм; кольцо-навершие странно искрило — беззвучные красные молнии пересекались внутри него, гасли и вспыхивали снова. — Скогны прравильно делают, что опасаются. Это похвальная осторрожность. Вам с Дим-мином лучше бы взять с них примерр.

Она повернулась к охранникам. Они незаметно обступили сарматов и прислушивались к разговору на чужом языке — и Гедимин не был уверен, что они ничего не понимают.

Вепуат махнул рукой.

— Сэта, наверное, опасны. Я не прошу с ними дружить. Но можно не нагнетать панику? Ты — страж. Если бы ты немного успокоила их всех…

Ауна протяжно вздохнула.

— Я прредостеррегаю об опасности. Если она есть, я не буду говоррить, что её нет. Не бойся, Вепу-а. Ни Скогны, ни Брронны не будут бегать и крричать. Они умеют срражаться.

Гедимин взял Вепуата за плечо. Даже ему стало очевидно, что говорить с сарматами больше не хотят, и он только удивлялся, что разведчик до сих пор чего-то ждёт.

— Пойдёшь смотреть на реактор? Ты его ещё не видел, — сказал он. Вепуат резко развернулся, чуть не фыркнул ему в лицо, но кое-как удержался и только с присвистом выпустил из лёгких воздух.

— Ага, идём, — пробормотал он, разглядывая гравий под ногами. — Реактор, да. Вчера привезли. Ты там, говорят, и спал… Гребучие макаки!

Последнее он выдохнул, когда между ним и Ауной встали шатры, а все звуки заглушило верещание множества глоток. Гедимин недовольно сощурился.

— Дались тебе эти дикари! От них — что с копьями, что без них — ни вреда, ни пользы. Лишь бы к реактору не лезли. Вот там — опасно.

— К реактору не рискнут, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на холм за «ободранной» долиной. — Но что-то мне неспокойно.

— Это из-за излучения, — предположил Гедимин; теперь, когда реактор был совсем рядом, проще было выкинуть все местные странности из головы и думать о работе. — Зашкал по сигме. Проходит сквозь поле и давит на мозги. У тебя все пластины плотно сомкнуты?

Вепуат отмахнулся.

— Да тут и без сигмы… Что ты там говорил про зеркала? Всё-таки получилось?

…Сигма-излучение снова ослабло. Дозиметр на запястье показал полтора кьюгена; тот, что стоял в активной зоне реактора и отражался в «мониторе», прикреплённом к стене, — ничего, кроме десятка милликьюгенов омикрон-излучения. «Сигму», как и раньше, измерять было нечем — разве что проползающими под холмом Текк’тами.

«Всё по-прежнему. Светит, изредка сканирует округу. На контакт не идёт,» — Гедимин неловко похлопал реактор по плотно задвинутой крышке люка и развернулся к выходу. В шахте остался «монитор» — выход системы зеркал, крупная отражающая пластина, повешенная на стену. Сармат хотел прикрепить рядом с ней фонарь — всё равно сделал их с запасом — но зеркало и так светилось зеленью, не заметить его было невозможно. «Теперь ещё пульт сделать,» — думал Гедимин, выбираясь на поверхность. «С двумя рычагами. На этот реактор двух хватит с лихвой.»

— Эй! — он сердито сощурился на Вепуата. Пока Гедимина не было, тот успел залезть на крышку реактора и стоял теперь там, вцепившись когтями в складки на камне и глядя вдаль.

— Хороший вид отсюда. Прямо на рассвет, — ответил Вепуат, с блаженной улыбкой рассматривая горизонт. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», приподнялся на той же крышке и проследил за его взглядом. Вид, и правда, был хорош — с небольшого возвышения точно в просвет между рядами шатров и повозок, до самых дальних холмов и вставшего над ними светового гейзера. Он расплывался на полнеба, постепенно меняя цвет; его ослепительное ядро медленно оседало и затухало, а на земле проступали тени.

«Рассвет,» — Гедимин поморщился. «У него ядерный реактор под носом, а он глазеет на рассвет. За два месяца не нагляделся?»

— Всё, идём, — буркнул он, спускаясь на утрамбованный гравий. Реактор никак не отреагировал на залезших на его крышку сарматов — на экране дозиметра не появилось ничего нового. Вдалеке заверещали аборигены. Гедимин, вздрогнув, оглянулся на звук, но всё происходящее закрывали шатры.

— Слезай уже! — он недовольно сощурился на Вепуата. Разведчик так и стоял на крышке реактора, глядя вдаль.

— Второй рассвет, — отозвался он, вялым жестом отмахиваясь от Гедимина. Тот мигнул.

— Что⁈

Над дальними плато поднимался, упираясь в небо, ослепительный световой гейзер. Его видели и аборигены — они всей толпой сгрудились у обрыва, кто-то залез на повозки и бочонки, и все верещали так, что у Гедимина в ушах звенело. Сквозь звон сармат услышал растерянные возгласы филков — их жёлтые силуэты возвышались над толпой карликов. «Второй рассвет, мать моя колба…» — Гедимин покосился на мигнувший дозиметр и мигнул сам. Рядом с цифрой «2» на экране успел незаметно появиться ноль, а сканирующая пульсация «раскачалась» до трёх милликьюгенов. «И, похоже…» — сармат впился взглядом в дозиметр, судорожно высчитывая показатели. «Похоже, здесь два „сканера“. Два встречных…»

Световой гейзер горел почти пять минут — и всё это время Гедимин, замерший на месте, видел два сканирующих луча, протянутых навстречу друг другу. Один был в тысячу раз интенсивнее другого, и встречались они под Сарматским холмом, в считанных метрах от сармата. Он не шевелился, пока лучи на горизонте не погасли, а интенсивность излучения не снизилась до пяти кьюгенов. Оба «сканера» отключились — «сигма» больше не пульсировала, реактор «светил» ровно, но сильно.

«Омикрон в пределах нормы,» — облегчённо выдохнул Гедимин пять секунд спустя, глядя на зеркальный «монитор» на дне смотровой шахты. Невесомое волокно скользнуло по его виску и пропало. Сармат криво ухмыльнулся.

— Видел сородича? Он с тобой поздоровался. Фейерверком на полнеба…

У входа в смотровую шахту кто-то весело хмыкнул.

— Это уж верно! Просигналил на всю Равнину. Гедимин, у тебя от такого сильного излучения мозги не болят?

— Мозги не могут болеть. Биолог, тоже мне… — пробормотал сармат, глядя на реактор. Уходить не хотелось. «Ладно, пусть переваривает информацию,» — подумал он, силой заставив себя отвернуться и сделать шаг к выходу. «Может, ещё пообщается с Пламенем… или с кем он там общался. Для них восемь световых часов — не расстояние. Может, они умеют пускать лучи рикошетом через разломы. По сорок-пятьдесят минут на реплику, — этого им надолго хватит…»

…Защитное поле над реактором никто не трогал. Гедимин уплотнил его до предела, сделав частично непроницаемым для «сигмы», чтобы хотя бы по её перепаду заметить несогласованное вторжение. Но к реактору никто не лез. Интенсивность излучения плавно уменьшалась и так же плавно росла; в начале каждого периода роста Гедимин выходил к куполу — и каждый раз был там единственным живым существом. Даже нхельви не бегали вокруг бункера — и они, и остальные аборигены как с утра сгрудились у полевых кухонь, так там и держались. Выйдя к их лагерю, Гедимин застал инвентаризацию источников света — карлики вынесли все запасы кейека, филки сложили рядом фонари, и все верещали и махали руками то на сложенное, то на ступенчатые башни — две половины той, которую когда-то соорудил Гедимин. Башни только что вымыли и теперь протирали облезлой шкурой. «Полируют, что ли?» — сармат увидел под «тряпкой» мелкие крошки абразива. «Действительно. И местами уже блестит. Маяки станут ещё ярче.»

— Текк’ты прросили перредать, — повернулась к нему Ауна — она тоже была здесь, стояла, как обычно, опираясь на посох и высматривая что-то на горизонте. — Они появятся до ррассвета, а с ррассветом уйдут. Все завтрра будут прровожать месяц Мысли.

— Угу, — буркнул Гедимин, запоздало вспомнив, что последний день месяца означает не только маяки на окраине и веселье на полночи. — Когда вернутся? Послезавтра?

Внутри кольца-навершия посоха серебристое свечение смешалось с лиловым, свернулось в миниатюрный смерч и погасло.

— Послезавтрра прридёт сильный ветерр, — сказала Ауна, пискнув что-то притихшим аборигенам. — Текк’ты могут пррийти, но тебе тррудно будет к ним выйти. Они думают — день лучше выждать.

Гедимин мигнул.

— Настолько сильный ветер?.. — он оглянулся на шатры сарматского лагеря, скользнул взглядом по волокушам, палаткам и навесам и досадливо поморщился. — И что, вот это всё не сдует?

— Айсиек уже выделил место в каменных домах, — отозвалась Ауна. — Завтрра будет врремя, чтобы спррятать там всё слишком лёгкое. Не беспокойся, Дим-мин. То, что ты пррячешь под холмом, выдерржит любой урраган.

«А. Значит, Айзек в курсе. Это я, как всегда, ничего не знаю,» — Гедимину стало досадно. «Завтра надо будет разобрать лабораторию. Интересно, тут бывают торнадо?»

40 день Пустоты, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Капля расплава упала на запястье. Гедимин отдёрнул руку — и услышал грохот: бронированный локоть от резкого движения врезался в камень. Помянув про себя уран и торий, сармат потёр руку (боли не было, но на щитках панциря прибавилось щербин) и открыл глаза. Невесомые, но очень тёплые волокна скользнули по его лбу и свились тугими спиралями на висках. Сармат мигнул.

— Что тут у тебя? — спросил он у полосы зеленоватого света, падающей на матрас. Брешь в корпусе реактора зияла всю ночь, — может, поэтому Гедимину и снились плавящиеся твэлы.

Экран дозиметра мигнул. Сигма-излучение за ночь ослабло до полутора кьюгенов; на секунду оно приподнялось на кьюген и снова угасло. Стрелка под экраном качнулась, указывая куда-то вправо. Горячее волокно прижалось к правому запястью. Гедимин мигнул вместе с дозиметром.

— Чего?..

Правую руку снова обвили волокна. Почувствовав жжение ещё и в правом виске, сармат повернулся к правой стене. Жжение ослабло — видимо, какую-то часть информации Гедимин понял верно.

— Чего ты хочешь-то?

Он направил на стену (ничем не отличающуюся от левой) луч сигма-сканера и резко выдохнул, увидев вдали, за обрывом, силуэт гигантского змея. «Текк’ты. Пришли, как и обещали. Вот что хранитель пытается сказать. Ничего себе…»

— Ага, иду, — Гедимин задвинул заслонку до упора и осторожно похлопал по корпусу реактора. Невидимые волокна ещё держались на коже, пока сармат выбирался из шахты; наверху они остыли и растаяли окончательно.

Отодвигая крышку люка, Гедимин услышал тревожный писк — рядом собралась стая из десятка нхельви. Купол, прикрывший реактор с вечера, бесследно исчез. Гедимин недобро сузил глаза. «Сами нхельви его не сняли бы. Опять стражи лезут не в своё дело…»

Стражей вокруг не было, а с окраины доносился протяжный гул — Текк’ты «пришли» и хотели работать. На время забыв и о стражах с их любопытством, и о реакторе с попытками общения, Гедимин ускорил шаг. «Вспомогательный корпус,» — думал он. «Почти закончен, может, сегодня успеют докопать. И тогда останется последний — жилой. Работа движется…»

У обрыва стоял нахохленный Вепуат, светил фонарём на гигантских змей на дне долины и время от времени оглядывался. Увидев Гедимина, он радостно ухмыльнулся.

— Одного отправь доделывать тектон, остальные пусть копают, — распорядился Гедимин, заглянув в долину и пересчитав Текк’тов. «Если повезёт, они сегодня и тектон домесят. Базовый запас будет готов,» — думал он. «Что после этого делать с извлечённым камнем? Хотя — запасные тектоновые плиты не помешают…»

Текк’ты нырнули в скалу. Гедимин смотрел на сигма-сканер, пересчитывая готовые плиты и выискивая вмурованные в породу вешки. Вспомогательный корпус подземной станции был почти готов — осталось выбрать десяток-другой кубометров породы и заглубиться в ходы, ведущие к жилому корпусу. «А вот с этим они долго провозятся,» — думал Гедимин. «Самые бесполезные постройки — самые объёмные. И это ещё повезло, что мы не „макаки“. Пришлось бы строить какой-нибудь стадион… школу… чего им там ещё…»

— Гедимин! — Вепуат постучал пальцем по его наплечнику. — Энцелад, приём!

Гедимин сердито фыркнул.

— Ну чего?

— Сегодня пойдём в Сфен Огня? — спросил Вепуат, заглядывая сармату в глаза. — «Трилобитам» надо бы размяться перед нелётным днём.

Гедимин покачал головой.

— Иди, если хочешь. У меня реактор. Может, будем запускать…

— Понятно, — вздохнул Вепуат. — Реактор — это надолго.

Погасив фонарь, он пошёл к шатру — и через пару шагов слился с темнотой, — взъерошенные перья размыли силуэт, превратив его в чёрное облако. Гедимин смотрел ему вслед, угрюмо щурясь. «Ничего не спросил про запуск,» — сармату было досадно. «А ведь мы сюда за этим приехали. А не за дрессированными трилобитами. Биолог, мать его колба…»

…Купола над реактором не было, смотровой люк был открыт настежь, на его крышке, оттащенной в сторону, сидели нхельви и время от времени заглядывали в ярко освещённую шахту. На её дне горели два жёлтых фонаря — Айзек и Гварза, спустившись к реактору, смотрели на зеркальный «монитор» и сверялись со своими дозиметрами.

— Радиометр на резинке… — пробормотал Гварза, оглянувшись на Гедимина, и тяжело качнул головой. — Кому бы показать…

— Лишь бы не врал, — быстро заступился за прибор Айзек, становясь между Гварзой и Гедимином — хотя ни тот, ни другой вроде бы не проявляли агрессии. — Вполне рабочий радиометр. Я проверил. В запущенном реакторе заработает третья шкала?

— Вторая и третья. Третья — для базы, вторая — для пульсаций, — пояснил Гедимин, настороженно глядя на внезапную «инспекцию». «Чего их сюда принесло? Не радиометры же проверять…»

— И вон та колба с пузырём — для температурных скачков, — Айзек указал на второй «прибор». — С измерением «сигмы» и прочих частиц пока ничего неясно?

Гедимин пожал плечами.

— Есть существа, чувствующие «сигму». Но в реактор их не засунешь.

Айзек и Гварза переглянулись. Повисло молчание.

— Полтора кьюгена, — первым нарушил его Айзек. — Фон ровный, сканирующие пульсации прекратились. На контакт оно идёт?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— С утра предупредило, что приползли Текк’ты.

Айзек мигнул.

— Правда? Настолько сложный сигнал? И ты… ты смог его распознать? То есть — оно развивает возможности контакта⁈

— И интересуется внешним миром, — буркнул Гварза, угрюмо щурясь. — Если только Кету всё не померещилось. С него станется.

Гедимин стиснул зубы, но промолчал, мельком пожалев, что не задвинул перед спуском пластины — хранитель вместе с реактором мог и среагировать на его настроение. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Значит, всё в порядке… Ну что, рискнём убрать ипрон?

Сердце Гедимина сделало лишний удар.

— Запуск? — голос сармата внезапно стал хриплым, будто голосовые связки заржавели. — Сейчас?

Командиры переглянулись.

— Почему бы и нет?.. Кенен, отгони местных. Купол двойной, ты внутри, я снаружи. Гедимин, прими на подпитку!

Три генератора защитного поля включились одновременно. Непрозрачный купол накрыл площадку. Он был тесным и почти лёг Гедимину на макушку. Айзек, пригнувшись, вышел к реактору, просканировал купол и довольно хмыкнул.

— На непрерывной генерации? — он повернулся к Гедимину. Тот тронул корпус сфалта. Малый реактор уже работал, и оба купола «висели» на нём. «Взрыв выдержат. Если только и малый не взорвётся…» — Гедимин невольно поёжился.

— Кто пойдёт вниз? — спросил Айзек. — Кто-то должен следить за монитором. А кто-то — за фоном снаружи. Зря не взяли дроны…

Гварза поморщился.

— Вниз? Смотреться в зеркало? Ладно, пойду я. Осторожнее тут… с Кетом, каменным реактором и всем прочим.

Айзек крепко сжал его руку, украдкой показывая Гедимину предостерегающий жест. Ремонтник покосился на Гварзу, но промолчал. Ему было не по себе.

— Запуск сложный? — негромко спросил Айзек, когда снизу донёсся сигнальный свист — Кенен занял место у монитора. Гедимин ещё раз напомнил себе, что при серьёзной аварии накроет всех — даже тех, кто снаружи, за куполом — и Гварза рискует не больше, чем все остальные. И всё-таки ему было неловко — будто он сам должен был сидеть там, вплотную к каменной трубе.

— Нет, — буркнул он, досадливо щурясь. — Ты сам видел. Убрать задвижку. Сердечник опустится в катушку. И реакция пойдёт.

Он налёг на крышку, сталкивая её в сторону, и склонился над боковой трубкой — частью вентиляционной системы. «Слабая тяга, примитивнейшие фильтры… Хорошо, что Конар этого не видит. Всего этого, от твэла до мониторов.»

Ветер засвистел в трубах — вентиляция запустилась, прокачивая внутри реактора подсушенный воздух. Гедимин сел на спрессованный гравий, глядя на серебристые штыри, подвешенные на тяжах. «Вот центральная заслонка,» — он тронул пальцем костяную рукоятку. «Ну что ж…»

— Tza tatzqa qena den una! — отрывисто скомандовал он, впиваясь взглядом в рукоятку, и услышал ровный голос Айзека, размеренно отсчитывающий по-сарматски:

— Qen. Qu. Ter…

«Attahanqa», — выдохнул Гедимин, дёргая рукоятку на себя. Серебристый штырь упал внутрь катушки, и сармат услышал тихий стук — хвостовик управляющего стержня состыковался с верхними фиксаторами.

— Hasulesh! — донеслось из смотровой шахты. Айзек, впившийся взглядом в дозиметр, дёрнулся всем телом. Гедимин, не мигая, смотрел на серебристые пластины-перекрытия. Ему казалось, что они светятся изнутри холодной зеленью.

— Сверху — норма, — выдохнул Айзек. — Что внизу?

— Выходит на критику! — отозвался Гварза; его голос звенел от волнения. — Вышел… рост… спад… Всё ровно! Он в критике!

— Рябь? — отрывисто спросил Айзек. Гедимин смотрел на экран. Что бы ни происходило внутри реактора, наружу не вышел ни один омикрон-квант. Установка излучала только в сигма-диапазоне — ровно и мощно, выжигая на защитных куполах волнистые узоры.

— Омикрон — ровно, — отозвался Гварза. — Что сигма?

— Сигма — ровно, — выдохнул Айзек, прижимая ладонь ко лбу. — Ядро Юпитера! Эта штука работает!

«Работает,» — повторил про себя Гедимин. Он сидел на земле и не мог встать — внезапно накатившая слабость превратила мышцы в вату. «Работает…»

…Яркий свет зеркала-монитора резал глаза; Гедимин прикрыл их тёмным щитком, и всё равно ему хотелось сощуриться — он смотрел внутрь работающего ирренциевого реактора. Нить-индикатор наименее чувствительного радиометра сократилась вдвое — твэл «горел» сильнее, чем Гедимин ожидал, но его состояние было стабильным. Перекрыв туннель защитным полем, сармат отодвинул заслонку и сунул ладонь в холодный зеленоватый свет. Дозиметр заверещал.

«Вот чего не хватает местным радиометрам. Звукового сигнала,» — криво ухмыльнулся Гедимин, проведя кончиками пальцев по ближайшим стержням. Кто-то за его спиной звонко хлопнул себя ладонью по шлему. Сармат не обернулся.

— Всё спокойно? — тихо спросил он. — Зови, если что. Я далеко не уйду.

Тёплые волокна скользнули вверх по руке, обвивая предплечье, дотянулись до плеча — и обхватили Гедимина со всех сторон, обмотав тело ажурным коконом. Сармат ошалело мигнул, подался назад, — хватка хранителя ослабла, и кто-то за спиной сдавленно вскрикнул.

— Fauw! — гаркнул Гварза, громыхнув кулаком о кулак. Гедимин вцепился в заслонку, задвигая её до упора. Зелёный свет потускнел.

— Мать моя пробирка, — услышал Гедимин потрясённое бормотание Айзека. — Атомщик! Сиди здесь, с ним, никуда не бегай! Слышишь?

Когда сармат, ошалело мигая, повернулся к нему, наверху уже поскрипывал спрессованный гравий — кто-то тащил на место массивную крышку люка. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак». «Можно подумать, это от чего-то спасёт…»

Он убрал защитное поле и встал у монитора. Длины руки как раз хватало, чтобы опереться на реактор. «Всегда хотелось так сделать,» — сармат криво ухмыльнулся. «Ирренций… Красиво он всё-таки светится.»

Через пять минут гравий под его ступнёй шевельнулся. Гедимин, вздрогнув, посмотрел на пол — из камня проступил изгиб блестящего панциря. Ещё секунда — и горб исчез, а из стены, чуть-чуть выдвинувшись из неровной поверхности, выглянул огромный серебристый глаз.

— Sata! — Гедимин надавил существу на панцирь, отталкивая его от реактора. Сарматского предостережения оно, скорее всего, не поняло, но отползло на метр назад. Ещё одна пара глаз зажглась на противоположной стене. Третий Текк’т свесился с потолка, распахнув пасть и высунув длинный язык. «Змеиный клубок какой-то…» — Гедимин потёр занывший бок и сдвинулся чуть в сторону — Текк’т как раз собрался «облизать» корпус реактора. Сармат прижал заслонку плотнее — она была тяжёлой, но не для Текк’та, «зверёк» таких размеров столкнул бы её одним касанием.

— Осторожнее, — буркнул он, надеясь, что существа поймут хотя бы интонации. — Сожжёт с костями!

Текк’т молча обнюхивал туннель. Зеркало его не заинтересовало — он тронул языком гладкую поверхность и снова потянулся к реактору. Несколько раз он коснулся заслонки. Гедимин удерживал её всем весом, хоть и понимал, что это бесполезно. Экран дозиметра то вспыхивал, то гас, но прибор молчал, а в зеркальном отражении ничего не дёрнулось — омикрон-излучение оставалось мощным, но ровным, «вспыхивала» только «сигма». «Реакция,» — думал Гедимин, чувствуя, как ноют давно сросшиеся переломы. «Реакция на окружающее… на всё это. Вроде он не напуган. Сможет, если что, защитить себя?»

Текк’ты беззвучно нырнули в скалу. Гедимин растерянно огляделся по сторонам, не веря, что опасность наконец миновала. Тёплые волокна легли ему на плечи, коснулись висков и лба. «Как будто сармат по плечу треплет,» — подумал Гедимин с кривой ухмылкой. «Правда, что ли, перенял успокаивающий жест? Да нет, навряд ли…»

Наверху заскрипел гравий, ещё несколько секунд — и в туннеле, кроме зелёного, вспыхнул жёлтый свет.

— Из твоей лаборатории, — сказал Айзек, ставя перед зеркалом деревянный стул. — Не знаю, удобно или нет… А тут матрас.

Из тугого свёртка виднелся торец волокнистой структуры, и свисал край войлочной подстилки, — матрас, похоже, притащили из барака филков. Гедимин сощурился было, но тут же мысленно махнул рукой. «У нас реактор из камня и ксеноорганики. Чего уж тут придираться к войлоку…»

— Ничего нового? — Айзек покосился на «монитор».

— Текк’ты заглядывали, — ответил Гедимин, криво ухмыльнувшись. — Ты бы предупредил их, что сюда сейчас не надо.

— Предупредил, — отозвался Айзек. — Сразу, как увидел тут этот змеиный клубок. Думал, они друг на друге узлами завяжутся! Тут метра пустого не было…

Гедимин поёжился.

— Иди-ка в душ, — сказал Айзек, тяжело опускаясь на принесённый стул. — После запуска — надо.

Гедимин недовольно хмыкнул.

— А тебе — не надо?

— Мы с Кененом были, — отозвался Айзек. — Твоя очередь. Остынешь — приходи. Если что — мы с хранителем тебя позовём.

«С хранителем…» — Гедимин невесело ухмыльнулся, глядя на шлем Айзека. Его височные пластины были чуть приподняты. «Ну, пусть общаются. Надеюсь, Текк’там хватит мозгов в реактор не лезть. Они ведь могут…»

Снаружи, за прозрачным защитным полем, накрывшим бункер, толпились аборигены. Здесь, кажется, собрались все — десятиметровый купол окружили плотным кольцом. Близко никто не лез — все держались в паре шагов от «стены» и молча на неё глазели. У «стены» стоял, опираясь на светящийся посох, Хассинельг; из-под купола на него угрюмо щурился Кенен Гварза, сложив руки на груди. Гедимин окинул взглядом толпу, свернувшуюся кольцом вокруг бункера, и помянул про себя спаривание «макак». «И эти заметили запуск. Ну да попробуй не заметить клубок из десятка Текк’тов…»

— Гварза, гони всех вон! — крикнул он сармату, выглядывая, где удобнее на секунду сделать проём. Гварза фыркнул.

— Слышал, Хассинельг? И лучше с этим не затягивать. Здесь серьёзная опасность — и не на что тут глазеть!

Страж не шелохнулся. Навершие его посоха горело зелёным огнём — точно под цвет видимого омикрон-излучения; Гедимин даже присмотрелся к защитному полю напротив, но характерных бликов не нашёл — посох если и «светил», то в пределах нормального фона.

— Здесь Пламя, — сказал страж, глядя мимо сарматов на каменную крышку. — Настоящее Пламя Куэннов. И оно горит. Здесь никто такого не видел.

— Знаю, — буркнул Гварза, быстро оглядываясь на Гедимина; ему явно было не по себе. — Можете на него смотреть. Отсюда, с расстояния. Ближе не подходить. Объясни им!

Хассинельг молча склонил голову. Гедимин покосился на мигнувший дозиметр — под холмом снова сплетались потоки сигма-излучения, и их интенсивность измерялась уже не тысячными, а десятыми долями кьюгена. Сармат мысленно проследил их траектории — именно в этих местах в толпе были просветы. «Очень сильное излучение. Любой, у кого есть нервная система, почувствует. Хорошо, что аборигены осторожны,» — думал он, приближаясь к просвету. На долю секунды тонкие невидимые иглы впились ему в виски, но тут же растаяли. Ещё секунду он чувствовал горячие волокна на плечах — будто его придерживали с двух сторон, пока он проходил по незримому коридору. Аборигены шарахнулись в разные стороны. Гедимин долго ещё чувствовал чужие взгляды, когда обходил по периметру притихшую толпу. «Они вроде неагрессивны,» — думал он, с опаской следя за карликами. Они, и правда, не совались к куполу, ничем не размахивали; некоторые плотно прижали пальцы ко лбу и к груди и так стояли, склонив голову. «Чувствуют излучение… Надеюсь, оно им сильно не навредит,» — думал сармат, оглядываясь на купол с порога душевой. «Надо сказать Айзеку, чтобы держал наготове флоний — мало ли, кто облучится…»

…Холодная, неподогретая вода потекла по спине, смывая испарину. Сармат прислонился к стене и шумно выдохнул. Теперь он чувствовал всё сразу — и стихающее волнение первого запуска, и жар в крови, и запоздалую дрожь и слабость в мышцах. «Равнина, мать моя колба…» — он криво ухмыльнулся, глядя на вылепленную из камня стену. «Ну, по крайней мере, ирренций не подвёл. Реактор работает. Хорошо…»

…Когда Гедимин выбрался из душевой, купола над бункером уже не было. Над крышкой реактора стоял, всё так же сложив руки на груди, угрюмый Гварза. Расступившиеся аборигены держались на почтительном расстоянии; они отодвинулись на десяток шагов, к бронеходу и шатрам, и явно чего-то ждали. Гедимин не успел ни о чём спросить, как дозиметр на его запястье мигнул, а воздух в считанных шагах от смотровой шахты уплотнился и окрасился в яркие цвета. На площадке, только что совершенно пустой, появился Хассинельг. Он, низко наклонив голову, двумя руками вцепился в мерцающий посох. На его плечах, держась за рога, сидел Скогн.

Едва Хассинельг зашевелился, карлик кубарем скатился с его спины, мягко приземлился и, не останавливаясь ни на секунду, быстро пошёл к Гварзе. Хвосты меховой шапки сбились, расшитая бусами накидка расстегнулась, изо рта Скогна вырывался густой пар. Остановившись, он резким жестом ткнул себя пальцами в лоб и вскинул голову, глядя Гварзе в лицо.

— Разожгли⁈

…Айзек отвернулся от монитора и поднялся на ноги; по лицу под прозрачным щитком пробежала волна, но он лишь кивнул, притронувшись пальцами к шлему.

— Мастер Шесек? Не ждал тебя так быстро.

Гедимин, с секунды на секунду ожидающий, что пролезшего в опасную зону аборигена возьмут в охапку и вынесут вон, только ошалело мигнул. За его спиной, сопя в наушник, топтался Хассинельг — вытягивал длинную морду, пытаясь протиснуться то между сарматом и стеной, то под рукой. Гедимин, неприязненно на него покосившись, расставил локти, окончательно перекрыв проход. На его взгляд, тут и так было слишком много дикарей.

Шесек прижал пальцы ко лбу, кивнул Айзеку и секунд на пять замер лицом к жёлтой колонне реактора, будто приветствовал её. Гедимин почувствовал прикосновение тёплых волокон, свитых спиралями, и настороженно сощурился на аборигена. «Он — заметил? Должен был. Мы-то в броне. А он — вообще голый.»

Шесек прижал к груди два кулака, поклонился жёлтой стене в пояс и развернулся к сарматам.

— Хассинельг пришёл, сказал о Пламени. Знаешь, кого он хотел привести сюда? Кайри! — Шесек пренебрежительно фыркнул. — Бронна Кайри! Чтобы Бронн первым увидел новое Пламя⁈ Что Бронны могут знать о Пламени⁈

«А то ты много знаешь,» — подумал Гедимин, угрюмо щурясь. Шесек, опираясь на руку Айзека (тот почему-то не пытался выставить его вон — позволял водить носом и совать всюду пальцы), забрался на стул и, коротко взвизгнув, уставился в светящееся зеркало. Гедимин дёрнулся было его оттащить, пока литейщику не выжгло сетчатку, но Шесек сам тут же прикрыл глаза ладонями, низко опустил голову и отступил вбок, туда, где свет не так ослеплял. Когтистые пальцы вцепились в раму зеркала и прижались к стеклу. Абориген встряхнул головой, едва не уронив шапку, и прижал к светящейся поверхности обе ладони, еле слышно попискивая. Ещё секунда — и он, без чьей-либо помощи спрыгнув со стула, развернулся к сарматам.

— Это, что светится… Это не зрячий камень и не плошка с водой. Что это? Как было сделано?

Гварза с еле слышным хмыканьем указал на Гедимина. Сармат мигнул.

— Плошка с водой не висела бы на стене, — проворчал он, пытаясь найти логику в чужих ассоциациях. «А он не полез в реактор,» — мелькнуло в голове. «Но и новую технологию не пропустил. Всё время забываю — не такие уж они дикари…»

Шесек фыркнул, топорща вибриссы, и сармат с трудом удержался от нервного смешка.

— У хорошего мага плошка воды делает, что велено, — сказал он, задирая голову, чтобы заглянуть Гедимину в глаза, и натыкаясь ошарашенным взглядом на тёмный щиток вместо лица. — Но это точно не вода. Твоя работа? Вещь из твоего мира?

Гедимин качнул головой.

— Плавленая скорлупа из Сфена Огня. И ваш металл — thelen. Это называется «зеркало».

— Гладкий, как зачарованная вода, — прошептал Шесек, оглядываясь на зеркальную пластину. — Смотрит на Пламя и не слепнет… Ты их делаешь? Кто ещё может делать?

Гварза издал негромкий смешок.

— Гедимин любит приносить новшества. Может, он и тебя научит…

Шесек вздрогнул всем телом. Его уши задрожали, а глаза расширились так, что Гедимин за него испугался — и поспешно мотнул головой.

— Нет. Слишком сложно. Очистить и разровнять стекло, идеально ровно нанести металл… У меня-то есть специальная машина. А как её сделать из камней и верёвок…

— Сложно. Знаю, — Шесек склонил голову; в его голосе звучало разочарование. — Самый прозрачный и гладкий кристалл уступает зачарованной воде. А эта штука… Это, видимо, для Куэннов. Из их рук и для них.

Гварза сердито зашипел на Гедимина, отталкивая его с дороги, — старейшина Скогнов двинулся к лестнице. Сармат посмотрел на «монитор», на жёлтую трубу и отступил к стене. «Уходит. Хорошо. Никуда не влез. Может, даже не облучился.»

Наверху, за невидимой чертой, всё так же толпились аборигены. Скогны подступили ближе, Бронны отошли и только выглядывали из-за шатров, неприязненно скалясь. Хассинельг поспешно прошёл сквозь толпу и встал между Скогнами и Броннами. Шесек, остановившись в паре шагов от люка, поправил шапку и прижал ладонью края накидки — на холме всё-таки было прохладно.

— Всё видел. Скажу хранимому сердцу, — отрывисто проговорил он, снова поворачиваясь в сторону реактора и с почтением прикладывая пальцы ко лбу. — Равные Куэннам и зажжённое ими Пламя… С кем о нём говорить? Кто жрец?

Гедимин ошалело мигнул, оглянулся на Айзека — тот со странным спокойствием покачал головой.

— За установкой следит Гедимин. И мы с Кененом, по мере сил. Жрецов у неё нет и не будет.

Уши Скогна, дрогнув, встали торчком, пасть приоткрылась. Гедимин успел перехватить несколько изумлённых взглядов — аборигены, вцепившиеся в посох Хассинельга, тоже приоткрыли рты, и сам страж расширил глаза и странно встряхнул головой.

— Вам лучше знать, — отрывисто сказал Шесек, выходя из ступора. — Тогда говори ты, мастер. Какие подношения оно примет? Какое служение? Какие священные знаки должны быть нанесены?

Гедимин растерянно взглянул на Айзека. Тот, сделав быстрый успокаивающий жест, показал Шесеку пустые ладони.

— Пока ничего не нужно. Будет нужно — я скажу. Пока объясни Скогнам — близко подходить нельзя.

— И Броннам тоже объясни, — буркнул Гедимин, покосившись на притихших аборигенов. Они выглядывали из-за шатров, но сармат помнил, как они обступали защитное поле над реактором.

Шесек смерил Гедимина долгим взглядом.

— Объясню, — коротко сказал он; его вибриссы дрогнули, будто он хотел поморщиться, но сдержался. — Значит, рядом с Пламенем стоишь ты, мастер Дим-мин… Все знали, что так и будет.

Он прошёл мимо сарматов, уже не обращая на них внимания, и направился к сородичам. Они тут же его обступили и заверещали — вполголоса, то и дело опасливо оглядываясь на реактор. Айзек быстро шагнул к Гедимину и положил руку ему на плечо.

— Передохнул? Давай спустимся. Надо как-то распределить дежурства, чтобы не оставлять альнкит без присмотра. Филков за него сажать пока рискованно.

Гедимин оглянулся на плотную толпу Скогнов. Шесек ещё говорил с ними, то и дело указывая в сторону бункера. Сармат угрюмо сузил глаза.

— Да, дежурства… На троих, если Вепуат согласится. Гварзы тут не надо. Мало ли…

Айзек молча кивнул.

…Гедимин взглянул на «монитор», привычно выставил защитное поле, отодвинул заслонку, сунул руку с дозиметром в активную зону. «Плюс сто пятнадцать внутри,» — думал он, глядя на поднявшийся над колбой пузырь, наполненный паром. «Усилить вентиляцию…»

— Для лучшей тяги, — коротко пояснил он, возясь с клапанами. Ощущения были странные — вроде бы механизм на ощупь был нормальным, даже рабочим, но стоило поднять на него взгляд и увидеть каменные трубы и костяные рукоятки… Айзек не вмешивался — присматривал за защитным полем, разглядывал экран дозиметра.

Через пять минут пузырь над колбой начал сдуваться — воздух остыл, пар сконденсировался, давление упало. «Плюс девяносто шесть. Пока сойдёт,» — решил Гедимин, задвигая заслонку. Ирренций, как и раньше, «горел» ровно, только «сигма» время от времени пульсировала — куда-то уходили мощные сканирующие лучи.

— Всё, отбой, — сказал он, оглядываясь на защитное поле. Айзек смахнул погасшие экраны и опустился на стул.

— Как распределим дежурства? По десять часов?

Гедимин пожал плечами.

— Твоей работе не помешает?

Айзек отмахнулся.

— Меня есть кому подменить. А без доступа в Сфен Воды… Ладно, это всё несущественно. Что думаешь об установке?

Сармат снова пожал плечами, с недоумением глядя на командира. «Она же у него перед носом. Сам, что ли, не видит?»

— Через год будет понятно, — сказал он вслух. — Что со стабильностью, что с механизмами, что с биозащитой… Надо ещё местным объяснить, чтобы сюда не лезли. Что там нёс Шесек? Про жрецов, про подношения…

Айзек невесело усмехнулся.

— Эта штука, по местным меркам, обладает силой… практически божественной. А божеству положены жрецы и жертвоприношения. Ты теперь верховный жрец.

Гедимин мигнул.

— Что это значит? — он слабо надеялся, что Айзек шутит, но командир был предельно серьёзен.

— Увидишь, — отозвался Айзек, рассеянно глядя в зеркало. Кресло оператора стояло так, что он не отражался в пластине, чтобы не заслонять важные показатели, — и зелёный свет, и отсутствие сарматских отражений выглядели для постороннего глаза очень странно. «Да, тут было чему удивиться. Если ты даже обычного зеркала в жизни не видел…» — Гедимин досадливо сощурился.

— Айзек! Мы же тут не для того, чтобы плодить суеверия, — его голос, неожиданно для него самого, прозвучал как-то жалобно. — Надо объяснить им, что реактор — механизм. Реальная штука, а не выдуманное существо. И что незачем ему кланяться. И таскать сюда ничего не надо. И мы — не какие-то слуги невидимой вымышленной твари…

Айзек тяжело вздохнул.

— Насчёт невидимых и вымышленных… — он тронул шлем — как раз там, где были неплотно пригнаны височные пластины. Гедимин мигнул.

— При чём тут хранитель? Он же не… божок какой-нибудь!

— А что ты знаешь о местных богах? — рассеянно пробормотал Айзек, глядя в зеркало. — Интенсивность в норме, температура снизилась, «сигма»… вроде спокойна. Сходи наверх, атомщик. Пусть голова отдохнёт. Служение атомным богам — дело не из лёгких…

…Фляга опустела. Гедимин встряхнул её, заглянул сбоку, — жидкость постепенно должна была сконденсироваться, но сармат пил её быстрее, чем она пополнялась. «Где набрать воды? В смысле — нормальной, аш два о с земными минералами…» — угрюмо покосившись на дальний ангар, он двинулся к бронеходу. «Надеюсь, Айзек на Земле запасся. Хотя бы для опытов. Надо поискать.»

Последние часы он просидел в лабораторном шатре, то задумчиво глядя на ремонтную перчатку, то возясь с реактивами. Результаты не радовали. «Дать им вакуумный насос и распылитель? Даже если я их соберу, местные не воспроизведут. Там микронная точность. А им бы сантиметр намерить, не сбившись,» — Гедимин вспомнил мерные шнуры Скогнов и криво ухмыльнулся. «Попробовать закрытую печь, литьё и амальгаму… Вот с амальгамой-то и проблема. Легко испаряющийся растворитель для смеси малоактивных металлов… У меня его точно нет. Существует ли он в природе?»

В задумчивости он прошёл мимо трапа, свернул уже к бункеру — и ошалело мигнул. Почти у его ног начиналось широкое кольцо, насыпанное из ярко-жёлтых камешков. Кто-то собрал несколько центнеров гравия и аккуратно разложил вокруг бункера. Окружность получилась почти идеальная — настолько, насколько в принципе можно составить идеальную окружность из разнородных камешков. Между внутренней кромкой жёлтого кольца и такой же жёлтой крышкой реактора было ровно десять метров. Над ней, точно над краем, поднимался полупрозрачный защитный купол, исчерченный волнистыми красными линиями. Линии от сигма-излучения интенсивностью в двенадцать кьюгенов были видны отлично — кое-где их толщина достигала половины сантиметра.

«Подношения…» — Гедимин посмотрел на жёлтое кольцо и криво ухмыльнулся. «Или это священный узор? Так сразу не разберёшь. Хорошо, хоть местные вокруг не шныряют…»

С окраины донеслось верещание десятка голосов, и Гедимин, вздрогнув, обернулся. Над горизонтом поднимался световой гейзер. Сармат шагнул чуть вбок — оттуда обзор был лучше — и остановился, глядя на зелёный луч и расходящееся от него сияние. Дозиметр на его запястье уже привычно мигал — где-то под холмом сплетались два лучевых потока, «хвосты» одного из них достигали поверхности и «цепляли» чувствительный прибор. Гейзер разгорался, меняя цвет, и так же постепенно угасал; сверкнула последняя вспышка, и к ногам Гедимина потянулись тени шатров. Сармат стоял неподвижно, глядя на дальние холмы, и считал секунды. На счёте «тридцать четыре» второй пучок света ударил в чёрно-серое небо. За плечом Гедимина шумно вздохнули.

— Двойной рассвет… — пробормотал Вепуат, становясь рядом с ним. — Всё-таки это красиво. Надо и нам устроить тут лучевой выброс. Куэнны мы или не Куэнны?..

Гедимин досадливо сощурился на него, но Вепуат не обратил внимания — он с мечтательной улыбкой глядел на световой гейзер. На окраине верещали аборигены; страха в их голосах не было — только восхищение.

— Я теперь верховный жрец, — пожаловался Гедимин Вепуату. — Дурацкие местные шутки!

Вепуат весело хмыкнул.

— Что, Бронны приходят поклоняться? Вон, смотрю, храм начали строить…

Гедимин сердито фыркнул.

— Ничего смешного. Они со своими суевериями могут влезть куда не надо. Оторвёт кому-нибудь голову…

Вепуат хлопнул его по локтю и ухмыльнулся.

— А может, наоборот — будут бояться и обходить по дуге? И тебя, как жреца, послушают скорее, чем механика? Что такое реактор, им знать неоткуда. А вот что такое «божество не в настроении»… У-у! Думаю, это они прекрасно знают.

— Дурацкие шутки, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. Дикари вели себя как дикари, Вепуат веселился, — тут удивляться было нечему. Удивляло другое — при таких объёмах бреда со всех сторон до сих пор не загудела голова. Мозг искрил, информация в него не лезла, но и не распознавалась как явная бессмыслица. Смысл в ней, похоже, был — вот только Гедимину он не нравился…

— Запуск ты пропустил, — буркнул он, вспоминая, зачем вообще вышел из шатра. «А, вода… Поискать нормальной воды. И проверить, как там Айзек. Спятит ещё от облучения…»

— А, — Вепуат повёл пернатым плечом. — От меня в таких делах никакого толку. Ещё помешал бы. А вот мне тебя сильно не хватало. Я, на свою голову, поговорил с Сэта…

Он криво ухмыльнулся.

— А там у них свои… спецы. Нарвался на лекцию о местном асбесте. Вот тебя там не было! Ни метеороида не запомнил, только голова зря опухла. Что-то там прожаривают, что-то выпаривают… А, ядро Сатурна! Через пару дней, как погода уймётся, нас ждут в Шакхе. Если не передумают — посмотрим на асбестовый цех… Ну, если тебе интересно, — он искоса посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.

— Асбестовый цех? Обработка минерального волокна?

«Что у меня получается по сменам?.. А, по утрам как раз Айзек дежурит. А к рассвету мы вернёмся,» — мелькнуло в мозгу, и сармат сдержанно усмехнулся.

— Здорово, что ты договорился. Они не обиделись на тот сбор слизи? Успели вообще что-то набрать?

Вепуат махнул рукой.

— Я пособираю для них немного. Пойдём в Шакху и отдадим.

Кто-то рядом шумно выдохнул и зашуршал гравием. Гедимин резко развернулся — и увидел, как от него пятится Хассинельг. Быстро отступив на три шага, страж остановился и выдал кривую ухмылку.

— Я обходил холм. Мало ли, Кьюссы объявятся. Мимо этого… — он указал посохом на полупрозрачный купол. — Мимо этой штуки они не пролетят. Уже знают о ней, наверное…

«Кьюссы,» — Гедимину стало не по себе. «Верно. Двойной рассвет они уж точно заметили. И если пол-Равнины уже знает о новом Пламени… Интересно, хоть в этот раз они придут с предупреждением и мирно? Или пора закапывать мины?»

— Ага. Бдительность — это важно, — кивнул Вепуат. — Иди, мы тебе не мешаем.

Хассинельг отступил ещё на шаг и остановился там. К периметру холма, за которым он якобы следил, он даже головы не повернул — так и разглядывал сарматов, странно раздувая чешуйчатое горло — будто хотел что-то сказать, но не решался.

— Тебе среди органики не попадались сильные растворители? — спросил Гедимин у Вепуата, стараясь не обращать внимания на чужака. — Или хоть какие-нибудь растворители?

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Яд хищника из Сфена Огня? Неплохо растворял органику… Спроси у Айзека — остались там ядовитые железы или нет? Если он их ни на что не использовал…

«Органику… Мифрил — явно не органика,» — Гедимин едва заметно сощурился, но всё же кивнул. «Проверим. От местной фауны всего можно ждать.»

Рядом снова зашуршало. Хассинельг так и стоял рядом с сарматами, на прежнем месте, и в патруль явно не собирался.

— А ты был… — он шумно сглотнул, указывая посохом на Вепуата. — В Сфене Огня? Опять? Один, без Дим-мина?

— Угу, — отозвался Вепуат. — Он был занят. А тебе чего?

— И ты был там, где Сэта… говорил с ними… и они не хотели тебя убить?

Вепуат хмыкнул.

— Чего хотели — не знаю. Но не пытались. Довольно спокойные существа, если им не угрожать.

Взгляд стража остановился на жёлто-красной подвеске. Она так и висела среди чёрных перьев Вепуата — сармат забыл её снять и теперь с досадливым хмыканьем прикрыл ладонью. И вовремя — посох уже тянулся к ней.

— Этот амулет — из Сфена Огня? — Хассинельг быстро отвёл посох за спину. — Это он позволяет там ходить?

Вепуат мигнул.

— Ну да, вроде того. Такой пропуск. Думаю, тебе не поможет. У вас, стражей, с Сэта какие-то свои счёты. Их амулетиком не закроешь, — он криво ухмыльнулся. — Они обещали не вредить никому в Элидгене. Может, ты объяснишь это местным? А то вокруг как-то нервно…

— Вот как… — протянул Хассинельг, глядя куда-то мимо него. — Хорошей работы, Вепу-а. Не буду вам мешать.

Он растаял в воздухе. Гедимин быстро завертел головой, высматривая рогатый силуэт в длинной стёганке, — вместо того, чтобы обходить периметр, Хассинельг перебрался к полевой кухне и пошёл к Скогнам, украшающим праздничный маяк. «Патрульный, мать его колба…» — сармат недобро сощурился. «Чего он к нам лез?»

— Пропуск, пожалуй, надо спрятать, — пробормотал Вепуат, глядя в ту же сторону. — И подальше. Не нравятся мне такие расспросы…

…«Да хватит уже. Не растворилось — значит, не растворилось,» — Гедимин выключил бесполезный анализатор и бросил кусок мифрила в таз с водой. Жидкость покрылась масляной плёнкой.

«Надо искать что-то другое. Может, вместо мифрила взять рэссену? Гладкую поверхность она даст. А радиостойкость… на кой аборигенам радиостойкость?»

Шлюз открылся. В задумчивости Гедимин ступил туда, где должен был стоять трап, и едва не упал на рыхлом гравии. Трап убрали ещё с вечера; сейчас бронеход лежал, закопанный в гравий по самые шлюзы. Вернув себе равновесие, Гедимин огляделся по сторонам. Обзор был отличный — от шатров до самого обрыва остались круглые каменные фундаменты, все опоры, кожухи и повозки стащили в столярную мастерскую, утварь, кроме нужной на празднике, сложили в бараке филков. Туда же, когда гуляния закончатся, должны были перебраться аборигены; пока что они били в барабаны и нестройно что-то орали на окраине, у двух невысоких, но ярких маяков. На таком расстоянии и при таком освещении Бронны и Скогны казались одинаково мелкими и красноволосыми; Гедимин различал только высокие силуэты — филков, жующих какую-то ксеноорганику, двоих стражей — в стёганках с пришитыми чехлами под каждый шип, там же маячили двое сарматов в тяжёлой броне…

Стоило Гедимину шагнуть в круг из жёлтых камешков, по коже скользнули невидимые тёплые волокна. Он едва заметно усмехнулся.

— Всё тихо? Как там Айзек?

Айзек встал из-за «монитора», устало повёл плечами, кивнул на свёрнутые подстилки.

— Всё в норме… Ты, небось, не спал? Ложись. Если что, тебя разбудят.

— Спал я, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. «Не хватало ещё дрыхнуть на посту!.. Всё-таки смены тяжёлые. Айзек не вытягивает. Надо готовить филков в операторы…»

— Буду монтировать систему управления, — сказал он вслух. — Послезавтра, как ветер стихнет. Потом опробуем. Если реактор не расстабилизируется…

— Ещё день подожди, — качнул головой Айзек. — После ветра будет ливень. Тоже неудобно. Система — хорошо… Будем дёргать все рукоятки прямо отсюда?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— К монитору будет пульт. Без кнопок, но с рычажками. Надо ещё придумать защиту от местных.

Айзек ухмыльнулся в ответ.

— Есть мысли… Но — ты пока работай. Утром приду — сменю.

1 день Воздуха, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Как ты?» — Гедимин подставил ладонь под узкий пучок зелёного света из-за отодвинутой крышки люка. На позеленевшем «экране» защитного поля проступило белое пятно. Выждав немного, сармат убрал руку. «Нет контакта,» — сухо щёлкнуло в мозгу. Существо не выходило на связь — как и час, и два часа назад. Сармат закрыл люк и посмотрел на дозиметр. «Сигма — меньше кьюгена. Ничего нового. Плохо.»

В туннеле взвыл ветер, по пальцам хлестнуло холодным сквозняком, — кто-то открыл смотровой люк.

— Уран и торий! — Айзек, шагнув на последнюю ступень, приподнял руку в приветственном жесте. — Всё цело? Что показатели?

Гедимин, морщась, кивнул на зеркальный «монитор». В нём отражались натянутые нити радиометров и сдувшийся пузырь «термодатчика», слабо дрожащий на сквозняке.

— Омикрон в норме. Сигма упала. Ноль восемь кьюгенов. И никакого контакта.

Айзек мигнул.

— Упала? Давно? Причины? — отрывисто спросил он, поднимая руку к височным пластинам. Гедимин с надеждой прислушался к ощущениям — нет, существо не реагировало ни на него, ни на пришельца.

— Часа четыре назад. Была лучевая вспышка на окраине… — сармат тронул экран дозиметра. — Две сотни кьюгенов, сигма, длилась семь минут. Когда угасла, здесь было ноль восемь. И с тех пор ничего не менялось.

— Ядро Юпитера… — пробормотал Айзек, разглядывая реактор. — Вспышка? На окраине?..

Его дозиметр — записи, пролистанные до нужной отметки — показали то же самое — семь минут крайне интенсивного сигма-излучения где-то в стороне. «Спал в бараке. Оттуда и измерял. Точка одна и та же,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на зелёный «монитор». «Омикрон в норме, температура тоже… Может, зверёк сам лёг спать? У всех существ есть состояние покоя. Может, это оно?»

— Не трогай его, — вслух сказал он. — Может, уснул. Следи за сигмой.

— Ага, — отозвался Айзек, разглядывая показатели четырёхчасовой давности. — Странная вспышка… Ладно, иди отдыхай. Ветер поднимается, но ещё терпимо. Искупайся, пока душевую не сдуло.

Гедимин криво ухмыльнулся — после двух месяцев жизни на Равнине он не был уверен, что это шутка.

Ветер хлестнул по шлему, засвистел в наушниках, и сармат, потянувшийся было открыть респиратор, опустил руку и поправил крепления фонаря — тот уже зашевелился, угрожая вылететь. В круг жёлтого света попали складчатые стены душевой, белесый купол защитного поля над прикопанным бронеходом и кольцо желтоватого гравия, насыпанное вокруг реактора. Ничего живого рядом не было, только полупустая чаша туманника блестела неподалёку. Она, как и бронеход, заглубилась по самые края — если бы не световой блик на воде, Гедимин её и не заметил бы.

«Темно. А небо светлое,» — сармат поднял взгляд к «облакам». Над холмом, втягивая в себя сизые, синие, тёмно-серые и белесые сгустки, медленно закручивался гигантский циклон. Его «глаз» был ослепительно-голубым.

…Над душевой защитного поля не было, но кто-то позаботился прикрыть заглушки. Внутри стоял тёплый водяной пар. На краю стиральной бочки сидел «трилобит» и задумчиво шевелил крыльями. Ещё один прилепился к потолку. Не успел Гедимин оглядеться, как третье животное село ему на плечо и зашуршало спинными щитками, устраиваясь поудобнее.

— Сегодня их в полёт не тянет, — усмехнулся Вепуат, передавая Гедимину освободившийся шланг с подогретой водой. — Тем лучше. Местные говорят — тут всё-таки бывают торнадо.

…В лаборатории, под непрозрачным защитным куполом, было тихо, даже ветер не свистел в воздуховодах. Соседний отсек был приоткрыт, Вепуат заглянул туда, но тут же вернулся.

— Гварза, похоже, остался в бараке. Присматривает за всём…

Гедимин поморщился.

— Почему было не выставить защитное поле? Все здания Элидгена стоят неприкрытыми. Что за идиотский запрет⁈

«Над каменными домами полей не ставить!» — нарочито крупными буквами было написано на листке, приклеенном к столу Гедимина. Сармат перечитал записку, скомкал её и бросил в утилизатор. «Хорошо, хоть реактор прикрыт. Если тут и правда ходят торнадо…»

Вепуат пожал плечами.

— Наши командиры ставят очередной эксперимент. В конце концов, у Скогнов нет защитных полей. Как-то их города переживают ураганы…

— Или после каждого отстраиваются заново, — пробормотал Гедимин, пытаясь сосредоточиться на очередном чертеже. Получалось плохо. «Просто сильный ветер,» — напомнил он себе. «Тут бывали катаклизмы похуже.»

… — Уверен? — повернулся к Гедимину Вепуат, стоило тому подняться из-за стола. Сармат покосился на часы.

— Айзека пора сменить.

— Держись укрытий! — Вепуат проводил его встревоженным взглядом. Гедимин, дожидаясь, пока откроется шлюзовая камера, прислушивался к звукам снаружи. «Тихо. Значит, купол ещё держится. Посмотрим, что за ним…»

Стоило приоткрыться второму шлюзу, как в камеру ворвался ветер. Гедимин, оценив его силу, захлопнул респиратор и выбрался наружу, с тревогой глядя на защитное поле. Полупрозрачный купол дрожал, наклоняясь в разные стороны, и то и дело вспыхивал цветными пятнами — то слева, то справа его закидывало градом щебёнки. Помянув про себя спаривание «макак», Гедимин подпитал защитное поле, натянул за себя дополнительный полевой покров и, пригибаясь, осторожно выбрался наружу. Тут же его с силой ударило в плечо и повело в сторону. Камешки застучали по броне. Сквозь рябящую защиту сармат увидел, как гравий поднимается волнами — ветер гнал его вверх по склону куэсты, к бывшему лагерю аборигенов. «Has— sulu!» — беззвучно выдохнул Гедимин, прижимая к груди генератор защитного поля. Первый сформированный пузырь тут же лопнул, не успев закрепиться. Второй, прикрытый спиной сармата, задрожал, зарябил — и вытянулся в полную рассчитанную длину, срастаясь с дальним куполом. Ещё доля секунды — и временный коридор был построен. Гедимин нырнул в него, с опаской щурясь на стены и вспышки на них.

По коридору бежать было легко — поле принимало удар ветра и летящих с ним обломков на себя. Гедимин добрался до купола над реактором — уже не белесого, почти прозрачного, несмотря на постоянную подпитку — и остановился перед ним, судорожно прикидывая, как нарушить его в одной точке, не разорвав в клочья. «Подпитать коридор. Айзеку надо будет выходить. У него с собой реактора нет,» — думал сармат, аккуратно, по миллиметру, проделывая себе шлюз. Коридор за его спиной побелел, уплотняясь, и он осторожно выбрался под купол. «И этот подпитать тоже… Мать моя колба!»

От гигантского циклона, медленно вращающегося над холмом, отпочковались несколько малых — и сейчас они «прорастали», вытягиваясь узкими воронками к земле. Ещё мгновение — и серый «хобот» смерча дотянулся до холма. Гедимин рухнул наземь, хватаясь за «арктус», защитное поле побелело, но тут же пошло волнами, постепенно растворяясь. Купол перекосило. Сквозь прозрачные растворённые пятна был виден медленно движущийся столб. Смерч шёл вверх по склону куэсты, и за ним тянулась многометровая борозда. Гедимин, замерев на месте, смотрел, как торнадо чернеет от вобранного гравия. Воронка остановилась, как бы в нерешительности, затем качнулась вправо — и защитное поле вспыхнуло белым огнём под градом камней.

«Взорвать ко всем „макакам“!» — Гедимин сдёрнул с плеча сфалт. Плазма прошила защитное поле, и купол распался. Смерч вспыхнул изнутри, на долю секунды повис в воздухе — и взорвался, засыпав сармата грудой камней. Ветер взвыл в наушниках. Защитное поле, сформировавшееся было, тут же растаяло. «Идиот!» — Гедимин, стиснув зубы, вцепился в генератор. Над душевой уже поднимался второй чёрный столб, и ветер гнал его прямо на здание.

Пузыри защитного поля облепили крышку бункера; мучительно долгая секунда — и они слились и срослись с уцелевшим коридором, и Гедимин вскинул генератор над головой, уплотняя купол до предела. Он был сплошным — некогда было сворачивать сложные воздуховоды, снаружи в «стену» уже стучались вихревые потоки. Сквозь купол, то светлеющий, то мутнеющий, сармат видел, как торнадо идёт вдоль стены душевой, и камни бьют по складчатой крыше. «Пройдёт вдоль — нас не зацепит,» — подумал он и в один прыжок добрался до плотно закрытого люка. «А душевую потом отстрою.»

— Атомщик? — Айзек поднялся на ноги, ошалело мигая. — Ранен? Что наверху?

Гедимин покосился на свой скафандр, тронул шлем — на ладонь упал расколотый щиток. Верхняя обшивка не выдержала камнепада и полопалась, местами обнажив ипроновый слой.

— Поверхностная деформация, — отмахнулся Гедимин, разворачиваясь к зеркальному монитору. — Наверху торнадо. Выходить будем вдвоём. Если купол опять снесло — тебе лучше сидеть тут.

— Да уж наверное, — пробормотал Айзек, оглядываясь на приоткрытый люк. В него не задувало — купол пока держался.

Гедимин наконец вспомнил о дозиметре. Сигма-излучение так и не поднялось ни на микрокьюген.

— Контакта нет? — отрывисто спросил он. Айзек качнул головой.

— Следи за ним. Сменю тебя вечером. Как стемнеет, ветер должен притихнуть. Хотя бы камни летать перестанут.

Гедимин поморщился.

— Филки… Надеюсь, они в подвале. Там тесно, но выжить можно.

— У Кенена с собой «ирида», — напомнил Айзек. — Он обещал прикрыть здание, если станет совсем тяжело. Думаешь, пора?

Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

— Под таким ветром поле не держится. Ничего он не прикроет. Эти вихри — как камнедробилка. Экспериментаторы, м-мать моя колба…

Айзек крепко сжал его ладонь.

— Всё выдержит, атомщик. Это же ты строил. Рассчитано на ядерный взрыв. Ну что, пойдём наверх, пока тихо?

Непрозрачное защитное поле поднималось над бункером. Подножье купола с одной стороны слабо рябило, то вспыхивая, то угасая, с другой белела сплошная стена — и вдалеке темнел узкий проём, оставленный на стыке купола и коридора отхода. Гедимин покосился на вспыхивающие пятна — ветер вместе с каменным градом, похоже, притихли, только отдельные обломки долетали до купола на опасной скорости — и облегчённо вздохнул.

— Коридор упирается в купол над машиной. Сразу надо было построить такие. Недооценили угрозу.

— Такие ураганы — редкость, — Айзек выглянул в непрозрачный коридор и, хмыкнув, вынул из чехла фонарь. — Хорошее уплотнение, даже свет не проходит. Видимо, ветер притих.

Пару секунд Гедимин смотрел на жёлтое световое пятно в изгибах коридора, потом развернулся и нырнул в люк, задвигая за собой каменную крышку. Под скафандром было достаточно запасных воздушных баллонов — хватило бы на двое местных суток.

Покосившись на монитор («показатели в норме, а „сигма“, как и была, по нулям»), Гедимин остановился в нерешительности перед задвинутой заслонкой. «Если оно спит, то лезть не надо бы,» — подумалось ему. «Только непохоже, чтобы оно спало. Интенсивность упала после той вспышки. Там кто-то был… такой же или другой породы — кто их разберёт⁈ Может, они не ладят?»

Он сдвинул заслонку и просунул руку внутрь. Пальцы накрыло ровным теплом.

— Ты здесь? Что у тебя случилось? — Гедимин неловко погладил стержни. Тепло усилилось градусов на пять; невесомая нить скользнула по ладони и тут же растаяла. Сармат облегчённо вздохнул.

— Тебя, похоже, напугала та, вторая тварь. Не знаю, кто там был, но приборы его видели. Это ведь не Пламя, верно? С Пламенем вы вроде поладили…

Потеплевшие волокна прижались к запястью, обвивая руку и выкладывая на коже многовитковые спирали. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Если бы я что-то понимал из твоих знаков… То, второе существо, опасно для тебя? — перед глазами мелькнуло изображение дымящегося кратера, залитого ирренциевым расплавом. Тут же сармат стиснул зубы от боли — щупальца на запястье накалились докрасна. Кратер замер перед глазами, разросся во все стороны и перестал светиться.

— Пон-нятно, — пробормотал Гедимин, потирая руку. Фантомная боль проходила быстро. Хранитель, «отдёрнув» щупальца, осторожно трогал его висок; волокна заметно дрожали.

— Значит, здесь тебе нужна защита, — сармат прикрыл глаза, представляя себе шар защитного поля с реактором в центре. Картинка получилась яркая, чёткая, вот только реакции на неё не последовало.

— Не то? — Гедимин представил себе такой же шар из золотистого металла. Сначала представлялся прозрачный материал, проложенный ипроновой фольгой. Сармат выругал себя за неуместную экономию и вообразил шар из чистого ипрона со стенками сантиметровой толщины. Волокна плотнее легли на кожу и чуть-чуть потеплели. Гедимин пытался удерживать перед глазами воображаемый шар, но картинка стремительно таяла, сменяясь другой — ярким зелёным свечением. Оно высоким столбом поднималось от сияющего шара; внутри просматривались очертания твэлов — одно кольцо, второе, третье… Гедимин мигнул. Эта картинка перед внутренним взором стояла чётко, сармат даже не пытался её удерживать — кажется, её «держали» за него.

— Вот как… — сармат прижал пальцы к виску. — Броня для тебя бесполезна. Тебе нужно много энергии… Одного твэла недостаточно для… выживания в вашей экосистеме?

Он криво ухмыльнулся. Дозиметр слабо мигнул. Сигма-излучение скачком усилилось на полтора кьюгена — и, сколько Гедимин ни выжидал, не собиралось падать. Он просунул руку в реактор и снова погладил стержни, чувствуя, как тёплые волокна скользят по коже — от пальцев к локтю.

— У тебя будет целая станция, — пообещал он. — Два энергоблока. А пока — держись. Мы будем тебя защищать.

…В приоткрытый люк потянуло сквозняком. Айзек, не задвигая за собой крышку, спустился в бункер и вопросительно хмыкнул.

— Хранителю стало спокойнее, — доложил Гедимин. — Вспышка прошлой ночью — проявление чьей-то активности. Какой-то сходной жизненной формы. Кажется, опасной. Кто там мог быть? Есть способы его отогнать? Мне не нравится, что он пугает хранителя.

Айзек хрюкнул в респиратор.

— Боюсь, нет, — отозвался он, быстро отворачиваясь к монитору. — Но что хранителю спокойнее — новость хорошая. Выбирайся, там уже темнеет, и ветра почти что нет. Камешки катаются, но взлететь не могут.

— Поэтому ты проковырял купол? — Гедимин недовольно сощурился на сдвинутую крышку и холодный ветер из-за неё. Под купол явно задувало снаружи — перепада температур внутри не хватило бы на такое движение воздуха.

— Уже можно, — отмахнулся Айзек. — Даже можно выйти из купола. Если хочешь, пройди по окрестностям — опасности уже нет.

— Ты ходил? — Гедимин придвинулся к нему. — Что с филками? Успели спрятаться?

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Я передал Кенену, что ты за него беспокоишься. Ответ передавать не буду. Зря это он, но — характер не переделаешь. Филки живы. Здания… ну, что завтра не размоет — послезавтра расчистим.

…Гигантский циклон всё ещё вращался над долиной, но его движения замедлились, а ослепительный «глаз» почти погас. Боковые завихрения растаяли, и кое-где небесные складки замерли в неподвижности. Гедимин выглянул из коридора, пошевелил рукой в ослабшем воздушном потоке, хмыкнул и шагнул наружу. Ветер толкнул в плечо — несильно, почти лениво.

«И правда, можно осмотреться,» — Гедимин развернулся к зданию душевой, отстёгивая от пояса фонарь. В жёлтом свете блеснула чаша туманника. В считанных сантиметрах от неё гравий поднимался метровым гребнем — тут прошёл смерч, проложив глубокую борозду и выдув камешки на её края. То, что от него осталось, громоздилось неподалёку — размётанные обломки, больше похожие на кратер, чем на холм.

«Ага, тут я стрелял,» — Гедимин досадливо сощурился. «Глупо, конечно… А что с душевой?»

Он поднял фонарь выше, освещая складчатую крышу. «Одна стена на месте. Торец тоже… А, и вторая стена тоже есть. Только наполовину засыпанная.»

Вдоль длинной стены громоздился вал щебёнки — на всю её длину и дальше, по траектории движения смерча. Заканчивалась вырытая им канава на краю обрыва. Гедимин прошёл вдоль стены душевой, вглядываясь в свежие царапины и щербины и еле слышно хмыкая. Уплотнённый камень местами надкрошился, но выдержал — со стены даже не посбивало складки, только выбило внутрь некоторые заслонки.

«Не рассчитал,» — думал Гедимин в продуваемой сильным ветром душевой, разглядывая выломанные крепления. На лючки надавило с двух сторон, и они не выдержали перепада давления. «Жаль, внутри не было никаких датчиков. Замерить бы здесь давление и скорость ветра…»

Сейчас ветер свистел, но детали из рук не вырывал, — через пятнадцать минут Гедимин приделал последнюю створку на место. Закрывать не стал — отложил до ночи. «Интересно, сегодня филки будут стирать одежду?» — он покосился на пустую высохшую бочку. «Можно сделать им коридор от барака до душевой.»

Обогнув длинный ангар, Гедимин посмотрел на второе здание и беззвучно хмыкнул — обе его стены на половину высоты были засыпаны гравием. Из приоткрытых лючков на новые «надстройки» падал красноватый свет. Из барака доносился шорох, приглушённые голоса, плеск, — воду из бочки разливали по опустевшим флягам. Гедимин сгрёб от двери горку насыпавшегося гравия, расчищая проход, и пошёл дальше — к обрыву и одинокому зданию на дне долины. «На плато было три смерча, больше следов не видно. Один пытался спуститься. Удалось?»

Под обрывом темнела груда раскатившегося гравия — торнадо «разбился» на спуске, не оставив на склонах даже царапины. Внизу желтели крышки шахт, длинное здание столярной мастерской, — вокруг них прибавилось камешков, но повреждений Гедимин не нашёл. «Даже лючки не выбило,» — отметил он про себя. «Ветер тут был слабее. А может, повлияли оставленные продухи. Не было таких перепадов давления. Надо учесть…»

… — Весь холм изрыт, — сказал Гедимин Вепуату, закрыв за собой последний шлюз. — Послезавтра будем ровнять гравий. Пока филки себе ноги не переломали.

Вепуат хмыкнул.

— Подожди. Может, завтра его так размоет. Что с бронёй?

— Чинил, — Гедимин покосился на скреплённые и выправленные пластины и недовольно сощурился — половину царапин он пропустил, а два щитка и вовсе остались лежать где-то в окрестностях бункера. «Сейчас заменю, а потом — найдутся. Сканер не пропустит. Пройду вокруг реактора ночью — всё равно на дежурство идти…»

— Сильный будет ливень? — спросил он. Вепуат пожал плечами.

— Местные особо не тревожились. Видимо, не сильнее тех прошедших. Может, аборигены даже шатры поставят. Будут собирать воду.

— А филки её пьют, — Гедимин поморщился. «Реактор в прошлый раз не затопило,» — думал он. «Скорее всего, и в этот не затопит. Вода протечёт мимо. Но люки лучше прикрыть куполом. А то спать придётся в луже.»

Он посмотрел на дозиметр. Экраны лаборатории по-прежнему не пропускали внешнее излучение — оставалось перечитывать старые показатели. Хранитель «ожил» и снова «светил» на два кьюгена — и прибор даже зафиксировал слабый сканирующий луч. Никаких посторонних вспышек не было — ни на холме, ни вокруг него.

2 день Воды, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

За несколько минут до смены дат на правое плечо Гедимина лёг пучок невесомых волокон. Ещё секунда — и они расползлись по руке, обвив её от лопатки до запястья. Сармат, хмыкнув, повернулся к правой стене. Волокна «замерцали», быстро меняя температуру. Стрелка под экраном дозиметра качнулась, указывая вправо.

— Текк’ты? — Гедимин, как мог, представил себе гигантского змея, плывущего в толще скалы. Волокна потеплели.

Наверху зашуршал гравий, в туннеле потянуло холодом и сыростью, щупальца на руке Гедимина расплелись и куда-то втянулись. На входе в туннель зажёгся жёлтый фонарь и тут же погас — внутри хватало света от зеркального «монитора».

— Всё в норме? — Айзек посмотрел на «монитор» и довольно хмыкнул. — Никаких расстабилизаций, аварийных глушений?

— Пока работает, — осторожно сказал Гедимин, покосившись на реактор. «Безобидная такая жёлтая труба. Если не знать, как хорошо она может шарахнуть…»

— Там Текк’ты, — сообщил Айзек. — Сходи, займи их делом, пока не полило.

…Небо над холмом посинело и покрылось размытыми зеленоватыми волнами, местами закрученными в спирали. После вчерашнего урагана Гедимин смотрел на них с опаской. Сверху капало — сперва понемногу, но, когда сармат добрался до обрыва, по его скафандру уже текли ручейки. Дождь усиливался с каждой минутой, и Текк’ты, не желая мокнуть, высовывали из скал только «макушки» и «щёки» — Гедимин даже не сразу их заметил. «Один, двое, трое… А, вот ещё один с этой стороны,» — он посветил фонарём на другой склон и едва заметно ухмыльнулся, когда над камнем блеснула чешуя. «И ещё… Хорошо. Работа пойдёт быстро.»

— Уран и торий! — он вскинул руку в приветственном жесте и услышал негромкий, но давящий на череп гул. Высовываться Текк’ты не стали, даже подались назад в скалу — подальше от усиливающегося дождя.

— Всем копать, — распорядился Гедимин, подтвердив указание жестами — кажется, за пару месяцев Текк’ты к ним привыкли и научились понимать. Долина загудела, и блестящие пятна чешуи пропали. Сигма-сканер «видел», как огромные существа уходят на восемьдесят метров вглубь и собираются там, где заканчиваются подземные пустоты. «Два корпуса готовы,» — думал Гедимин, глядя, как Текк’ты выдирают из намеченных туннелей комья горной породы, небрежно сминают их и отбрасывают на дно пещеры. Ещё с прошлого рабочего дня там накопилась горка валунов. «Сейчас — докопать туннели, и можно начинать последний корпус. Быстро они всё-таки работают. Не знаю, сколько мы бы тут без техники долбились…»

Он провёл лучом сканера по стенкам и дну каждой пещеры, выискивая следы протечек. Дождь наверху постепенно превращался в ливень, лицевой щиток и экраны приборов пришлось прикрыть защитным полем. В пещере вода была — особенно в главном корпусе, соединённом с поверхностью тремя шахтами. Несмотря на плотно пригнанные крышки, влажный воздух просачивался, и на стенах Гедимин видел капли конденсата. Что-то накапало и на пол.

Сармат направил луч на ровные штабеля вдоль стены. Там лежали плиты тектона — основной запас, то, что предназначалось для обшивки и внутренних конструкций энергостанции. С тех пор, как Текк’ты долепили последнюю плиту, никто не собирал раскиданные по пещерам валуны — они так и валялись там, докуда долетели от мощного удара головой или хвостом. Гедимин недовольно сощурился. «Надо будет собрать их. И поручить выносить на поверх… Хотя нет. Пусть лепят дальше. Мало ли на что пригодится тектон.»

Кто-то легонько тронул Гедимина за руку.

— Скогны уже потащили бочки, — еле слышно хмыкнул Вепуат, встретившись с ним взглядом. — А Бронны ещё отсиживаются… А нет, вот и Бронны.

От каменного барака, понукаемый толпой погонщиков, медленно отходил плоский панцирный зверь. На его спине стояли кое-как привязанные бочки для воды. По панцирю зверя и курткам погонщиков текли ручьи, но Бронны, будто не замечая ливня, гнали животное сквозь разрушенный лагерь к дальнему обрыву. Там уже горел красный фонарь, и аборигены раскладывали шкуры, сворачивая из них водосточные желоба. Среди остатков лагеря, обогнав сородича, брёл ещё один плоский зверь, нагруженный бочками. Он ненадолго остановился у траншеи, вырытой вчерашним смерчем, понюхал камни — и, перекатившись через вал, пополз дальше. Погонщики сгрудились вокруг, придерживая бочки. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Зачем им собирать дождевую воду? Есть же водоподъёмник в душевой. И цистерны полны. Мы же не в пустыне сидим…

Вепуат пожал плечами.

— Может, дождевая вкуснее?

Справа громко зашуршал гравий, послышались недовольные голоса; повернувшись на шум, Гедимин увидел, как выгнанные под ливень филки чьими-то костями отгребают от стен гравий. Кости издалека походили на обломанные лопаты, слишком узкие даже для штыковых, не то что для совковых. За откапыванием барака следил, сложив руки на груди, Кенен Гварза. Фонарь он воткнул в гравий чуть поодаль; теперь стена была освещена — достаточно ярко, чтобы отличить её от наваленных на неё обломков.

— Тш-ш! — зашипел Вепуат Гедимину в наушник. — Отходим, пока не засекли!

«И верно,» — Гедимин прикрыл ладонью фонарь и отступил в темноту. «Копать нетрудно. Но не палкой же!»

Гварза всё-таки их заметил — Гедимин видел, как блеснула в свете фонаря его броня, когда он повернулся к бронеходу. Но шлюзовая камера за сарматами уже закрывалась; дождь, филки и копательные палки остались снаружи.

— Надо бы выковать пару лопат, — вслух подумал Гедимин. — Черенки уже есть.

Вепуат хмыкнул.

— Ковать лопаты из рэссены? Местные сильно удивятся… Ты о её плотности не забыл?

Гедимин, сбитый с мысли, недовольно сощурился.

— Тут у всего плотность. Разве что чешую чью-нибудь приспособить. Интересно, у Текк’тов бывает линька?..

Долго обдумывать этот вопрос ему не дали — Вепуат, выждав пару секунд, снова постучал по его броне.

— Пойдём в Сфен Огня? — он кивнул на «трилобитов», ползающих по стене. Со стола свисал утеплённый мешок для их переноски, и они явно (насколько позволяла преграда — защитное поле) сдвигались к нему.

— Не смоет? — Гедимин покосился на закрытый шлюз. Сырой воздух просачивался даже в лабораторную вентиляцию, и сармат, недовольно щурясь, подумал о смене фильтров. «Маккензи опять экономит на ремонтниках? Надо будет самому тут всё проверить. На Ураниум надежды мало.»

— Проверим, — отозвался Вепуат, складывая «трилобитов» в мешок. Они не сопротивлялись — видимо, уже усвоили связь переноски с полётами.

…Едва Гедимин шагнул в разлом, под ногами хлюпнуло. Вниз по склону стекали ручьи размытого пепла. Кое-где в вымоинах образовались лужи, шапки вздувающихся пузырей желтели в свете фонаря. Ниже по руслу крупного ручья из склона торчали наклонные края белой воронки. Вода падала в неё и с бульканьем и плеском куда-то просачивалась. Оглядевшись, Гедимин увидел ещё одну воронку — она, как и первая, собирала стекающую воду. Белые заострённые края слабо пульсировали.

— М-да, — сказал Вепуат, подставив руку под падающие капли. Мешок на его плече вяло шевельнулся и затих. Гедимин отошёл на пару шагов от разлома, поднял выше фонарь, — вокруг было темно, только на вершине ближайшего холма что-то светилось, шипело и источало пар. На склонах кратеров булькали водосборные воронки; больше ничего живого не было, и кратеры без живой подсветки тонули в темноте.

— Подержи, — Вепуат сунул Гедимину мешок и шагнул вниз по склону, держа наготове сигма-сканер. Дрон кружил над ним, мигая бортовыми огнями. Оба остановились, не доходя трёх метров до водосборной воронки, и уставились в землю. Гедимин, пожав свободным плечом, потянулся за своим сканером.

Животное он нашёл быстро — оно зарылось в пепел и распласталось там, подобрав короткие роющие конечности под сплющенное тело. Воронка, вырастающая из хвостовой части, расширяясь, выходила на поверхность. Гедимин видел, как вода медленно преодолевает фильтр за фильтром, просачивается во внутренние полости, и тело животного растягивается вширь. «Воронка, похоже, втяжная,» — думал сармат, высматривая в живой конструкции знакомые элементы. «А верхний сегмент — отделяемый. Вместе с первым фильтром и накопившимся пеплом. Пепел оно не ест.»

Вепуат выключил сканер и приблизился к воронке. Шёл он тихо, но на рыхлом склоне было тяжело держаться — и животное под землёй, похоже, что-то почувствовало. Воронка зашевелилась. Вепуат замер, но было поздно — белый конус схлопнулся и втянулся в землю, из ямки выметнуло фонтан грязи, и сармат вслух помянул ядро Сатурна и вытёр лицевой щиток.

— Защитное приспособление, — хмыкнул Гедимин, высматривая животное под слоем пепла. Оно медленно отползало от опасного места, прокладывая себе путь короткими роющими лапами. «Ну вот, нормальное существо,» — думал Гедимин, наблюдая за рытьём плоского туннеля. «В скалах не плавает. Я уже забыл, что такие тоже бывают…»

— Потом спрошу у Сэта, что за зверь, — проворчал Вепуат, отбирая у него мешок с «трилобитами». Они шевелились внутри, но вяло, и явно не стремились наружу. Дождь не стихал. Гедимин покосился на шевелящийся участок склона — там, раздвигая пепел, на поверхность вылезал сложенный белый конус — и кивнул на разлом.

— Идём, нечего тут делать.

…Последний фильтр встал на место, и Гедимин с облегчённым вздохом вылез из тесной вентиляционной шахты. «Точно помню — я проектировал более широкую,» — думал он, потирая придавленную руку. «Вот что значит — не проследить за изготовлением!»

Пластины обшивки с лязгом сомкнулись, и Гедимин сунул в вентиляционный лючок «щупы» анализатора. За спиной кто-то переступил с ноги на ногу и шумно вздохнул. Сармат, удивлённо мигнув, повернулся на звук. «Вепуат?.. А. Это Гварза. И на кой тут Гварза?»

— Тебе, — Гварза бросил на стол кожаный мешочек с горловиной, стянутой тесёмками. Внутри что-то брякнуло.

— Что это? — Гедимин, стараясь не щуриться и вообще держаться миролюбиво, подобрал странный предмет и заглянул внутрь. Мешочек был доверху набит цацками — косточками, камешками, плетёными шнурками и низками чьих-то зубов и когтей.

— Скогны принесли. На подзарядку, — буркнул Гварза, бросая на стол другой мешочек. — А это от Броннов.

— Какую ещё подзарядку? — пробормотал Гедимин, стягивая тесёмки. Он уже знал, что во втором мешочке, — те же цацки, только без камешков, а с деревяшками и сушёными семенами. В груди что-то неприятно шевельнулось. «Мне уже приносили такую ерунду. Зарядить силой Пламени. И я тогда… Hasu! Прошёл уже месяц. Они все живы или…»

— Не включай дурачка, — Гварза поморщился. — «Попроси Дим-мина, держащего в руках Пламя, если он согласится…»

Он оборвал цитату сердитым фырканьем и щёлкнул пальцем по столу. Мешочки подпрыгнули.

— Пойдёшь на дежурство — заряди. Тут всё незаражаемое, я проверял.

— На дежур… — повторил Гедимин и еле слышно помянул спаривание «макак». — Гварза! Мне что, это в реактор сунуть⁈

— Дошло, наконец, — пробормотал Кенен, досадливо щурясь. — Не усердствуй. Пока реактор в критике, секунды им хватит.

Гедимин ошалело мигнул.

— Гварза! Это же личные вещи. Ты-то мог объяснить дикарям, что их в реактор не суют? Это бессмысленно и…

Кенен с лязгом сложил руки на груди.

— Личные пальцы ты в реактор суёшь. Чем это барахло хуже?

Гедимин сердито фыркнул.

— Я контролирую состояние реактора. А от этих цацек и в активной зоне пыль, и владельцы облучатся. Чего сам не зарядил, если это так уж нужно?

— А я не жрец Пламени, — отозвался Гварза с кривой ухмылкой. — Мне сказали «попросить Дим-мина» — я и прошу. Ну что, жрец, снизойдёшь до смиренных просьб?

— Да чтоб вам всем, — пробормотал Гедимин, подбирая мешочки со стола. — Ты-то мог бы объяснить им, что всё это бред…

Гварза насмешливо хмыкнул.

— А я умею сдерживать цивилизаторский пыл. Тебе неймётся? Попробуй.

«Да чтоб вам всем…» — повторил про себя Гедимин, тяжело опускаясь за стол. Чужие цацки шуршали под пальцами, — просверленные камешки и зубы, чья-то чешуя, гладкие косточки и ребристые семена… «Ничего заражаемого. Н-ну ладно…»

… — Показатели в норме, — доложил Айзек, уступая Гедимину место у зеркала-монитора. — Подкрути вентиляцию — тянет внутрь воду. Корродировать там нечему, но лучше не рисковать.

Гедимин кивнул и слабо пошевелил пальцами, приветствуя хранителя, — существо «высунулось» из реактора, чтобы тронуть тонкими щупальцами висок оператора. «Хранитель тоже в норме. Видимо, опасное существо не появлялось.»

— Что ты принёс? — спросил Айзек, глядя на закупоренный бочонок, небольшой поддон и листы-трафареты. Гедимин сложил всё у стены, подальше от заслонки, и кивнул на реактор.

— Тусклая цера. Сделаю в туннеле аварийную разметку. Будет брешь в биозащите — начнёт светиться.

Айзек осмотрел бочонок со всех сторон и еле слышно хмыкнул.

— Тусклая? Та, что совсем не светится?.. Не забудь проверить. И мне потом покажешь, как это должно выглядеть.

Когда массивная крышка с шорохом легла поверх люка, отрезая бункер от поверхности, Гедимин облегчённо вздохнул и вынул из-под брони мешочки с цацками. Это он Айзеку показывать не собирался — ему и сейчас, наедине с реактором, было стыдно заниматься таким дикарством. «Жрец, мать моя колба,» — криво ухмыльнулся он, отодвигая заслонку. Плотный поток омикрон-квантов ударил в защитное поле, и оно вспыхнуло зеленью. Гедимин подставил ладонь с нелепыми побрякушками под зелёный луч. Щупальце хранителя скользнуло по запястью.

— Им надо, — смущённо пробормотал Гедимин. — А мне несложно. Ладно, хватит с них. А то аккумуляторы поплавятся.

С кривой ухмылкой он вернул заслонку на место и сунул мешочки под броню. «Гварзе отдам. Пусть сам ищет владельцев.»

…Пол плавно качнулся. Если бы не плотно прижатая к нему рука, Гедимин этого и не заметил бы — весь бункер вместе с реактором едва заметно покачивался на волнах подземного потока, это слегка тревожило вестибулярный аппарат, но практически не доходило до сознания. «Плывём,» — слабо усмехнулся ремонтник, убирая последний трафарет. Тонкий слой церы впитался в спрессованный гравий — без сканера его было и не различить. «Осталось разметить выходы. Но это — потом, когда вода уйдёт. Купол куполом, а всё-таки влага просачивается…»

Рядом с мощным источником сигма-излучения сканер работал плохо, но всё-таки можно было рассмотреть широкую реку, сбегающую вниз по склону холма — прямо по материковой плите, под многометровым слоем гравия. Слой вздымался и опускался на подземных волнах, покачивая на себе сарматские постройки. Гедимин замерял скорость дрейфа и думал, что через каких-нибудь десять лет все ангары сползут в долину. Реактор тоже дрейфовал, но, по крайней мере, на его работу это не влияло. «Понятно, почему у аборигенов тут нет постоянных построек,» — думал сармат, следя за подземной рекой. «А если убрать гравий, всё это потечёт прямо по стенам. Ладно, сползёт слишком низко — попрошу Текк’тов затолкать на место.»

Он тронул когтем размеченный пол, довольно хмыкнул и налёг на заслонку. Люк открылся, зелёный свет хлынул наружу — и на стенах, полу и потолке вспыхнули жёлтые буквы и стрелки. «FAUW» — прочитал Гедимин и едва заметно усмехнулся. Люк закрылся, и тут же знаки начали гаснуть. Через пять секунд в туннеле светилось только зеркало-монитор.

Сармат вскрыл корпус сфалта и повернул его отверстием к стене. Зелёное свечение коснулось камня, и тут же на нём проступили ярко-жёлтые символы. Гедимин развернул сфалт проёмом книзу — стена погасла, но зажглась разметка на полу. Излучения миниреактора хватало, чтобы заставить «плохую» церу светиться — а вот на лабораторный облучатель она уже не реагировала.

«Работает,» — Гедимин проследил за гаснущими знаками и повесил сфалт за спину. «Хотя бы о разгерметизации узнаем. Осталось предупредить местных, чтобы от такого свечения удирали без раздумий. А то начнут ещё поклоняться Пламени…»

…Траншеи исчезли. Гедимин ещё различал невысокие длинные холмики по их краям, но от них почти ничего не осталось. Кто-то выровнял гравий, засыпав все канавы — и завалы вокруг ангаров тоже исчезли. Гедимин покосился на барак филков и сочувственно хмыкнул. «Придумал же Гварза, чем их занять… Надо всё-таки сделать для них нормальные лопаты. Или к плоскому зверю приделать бульдозерный отвал?..»

…Переборка была плотно задвинута. Отодвинув её, Гедимин увидел Гварзу — тот стоял перед открытой батареей кювет и выдвигал их по очереди, добавляя в шевелящуюся Би-плазму какие-то микроскопические образцы. Очередная кювета оказалась мёртвой — вещество в ней не двигалось и заметно помутнело. Гварза с досадливым фырканьем сунул её в отдельный контейнер.

— Закрой дверь, — сказал он, не оборачиваясь.

— Я принёс цацки для местных, — пробормотал Гедимин, высматривая, куда положить мешочки — рядом с дверью не было ни подходящих ниш, ни поверхностей. — Скажешь им, что всё заряжено.

Гварза тяжело вздохнул.

— Выходит, я — помощник жреца? Служка?.. Ладно, оставь. И выйди вон!

Гедимин хмыкнул, но дверь закрыл — мешать чужой работе ему не хотелось. Бронеход плавно колыхнулся на гусеницах — подземная река в очередной раз сменила русло. В открывшийся шлюз вошёл Вепуат.

— Удобно всё-таки отряхивать перья, — сказал он, подставляя взъерошенные выросты брони под сухой сквозняк. — Вытирать их было бы сложнее… Как думаешь, до завтра Сфен Огня просохнет? По размокшему пеплу тяжело ходить. А для Сэта, наверное, ещё и неприятно…

Гедимин пожал плечами.

— С гребней всё стечёт. Даже если кратеры будут залиты — «трилобитам» это летать не помешает.

— Я про Шакху, — качнул головой Вепуат. — Сэта обещали показать обработку асбеста. Это по твоей части. Может, какой механизм попадётся…

Гедимин снова пожал плечами.

— Я запомнил дорогу. Можем сами к ним сходить, если им к нам — мокро.

Вепуат хмыкнул.

— А верно. Пропуск у меня с собой… да нас и так ни с кем не перепутают! Постучимся, если будем некстати — уйдём.

Гедимин посмотрел ему в глаза и едва заметно ухмыльнулся.

— Боишься их?

— Боюсь испортить дело, — серьёзно ответил Вепуат. — Первый контакт с разумными ксеносами. Досадно будет, если облажаемся.

«Не первый,» — подумал Гедимин — ему было что вспомнить, но сейчас он отогнал ненужные воспоминания. «Но облажаться всё равно будет досадно. Может, взять с собой мешок куджаглы?»

3 день Камня, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Чего они тебе кланяются? — недоумённо спросил Вепуат, придерживая одной рукой мешок с «трилобитами». Его он к броне пристёгивать наотрез отказался и нёс, перекинув через плечо. Мешок не шевелился — с утра на сарматском холме было минус два, пар от дыхания клубился в воздухе, желтея в свете фонарей, под ногами похрустывали мелкие ледяные кристаллики.

— А… — нехотя ответил Гедимин, глядя на едва заметные каменные волны под ногами. — Это из-за реактора. Пламя разожжено… и так далее.

— А, верно. Пламя… — Вепуат весело хмыкнул. — Ты теперь, получается, совсем Куэнн.

Гедимин сердито фыркнул.

— Я просил Гварзу пресечь эту чепуху. Незачем поддерживать суеверия.

Вепуат придержал его за локоть.

— Ну, вреда от этих суеверий никакого, так? А нам так даже польза, — он снова хмыкнул и указал на дальний, теряющийся в темноте холм. — Сейчас мы, как Куэнны, пойдём устанавливать межвидовые связи. А невесть кого из другой галактики туда бы даже на порог не пустили… Эй! Ты чего встал?

— Погоди, — отозвался Гедимин, замедляя шаг у обрыва. С этой точки удобно было сканировать подземную станцию — прорытые под неё полости были как на ладони и не путались с вышележащими складками и водяными линзами. Гедимин направил луч чуть правее и еле слышно хмыкнул, поймав характерную рябь — реактор выпустил очередное лучевое «щупальце» и просканировал что-то среди холмов. Когда рябь угасла, на экране появились туннели — коридоры, соединяющие все три корпуса будущей станции в единое целое. Там, где заканчивались ходы из вспомогательного корпуса, виднелась небольшая намеченная полость. За ходами, на дне «вспомогательной» пещеры, валялись ошмётки камня — их выкинули из туннелей, а в широкой пещере они никому не мешали, и дальше их не покатили.

«Сказать Текк’там, чтобы собрали камень и лепили новые плиты,» — сделал про себя пометку Гедимин. «Кого-то из них надо занять именно этим. Их сейчас много приползает — не будут мешать друг другу в узких туннелях.»

— Станция… — выдохнул ему в наушник Вепуат, заглядывающий через плечо в экран. — Остался самый здоровенный кусок. Что там будет? Реакторы?

— Реакторы вот, — Гедимин, угрюмо щурясь, ткнул пальцем в очертания главного корпуса; по сравнению с жилым он казался крошечным. — А здесь будет барак. И всё, к нему прилагающееся.

Вепуат хрюкнул.

— Барак?.. М-да, сарматы занимают кучу места.

— Это по минимуму, — буркнул Гедимин, вспомнив, как высчитывал и пытался урезать объём — и каждый раз вспоминал, как внаклонку пробирался по ходам «Мары», и двигал потолки и стены обратно. — Если бы там жили макаки, блок раздуло бы до горизонта.

…Изморозь хрустела под ногами — здесь, на пустынном плато, её некому было ломать. Если тут и были какие-то крупные животные (Гедимин на поверхности не засёк ни одного — если не считать пролетающих высоко в небе), они умели ходить без лишнего шума. Сармат качнул фонарём, освещая неприметный разлом; в световом пятне мелькнула водяная чаша, торчащая из гравия. Туманник не заиндевел, и вокруг него на камнях не было инея; от воды поднимался слабый, едва заметный пар. «Это растение попало под слизесбор,» — вспомнил Гедимин. «Да, точно, — купол его накрыл, а к разлому оно близко. Его точно успели выдоить.»

— Подожди, — попросил он, склоняясь над дымящейся чашей. В жёлтом свете фонаря трудно было отличить живые ткани от некротизированных, но светлое пятно на туманнике было всего одно, и то — размером с подушечку пальца. Гедимин потыкал в наплывы вокруг пятна — растение было упругим, ничего не отслаивалось и не проламывалось.

— Да ничего им не будет, — вполголоса сказал Вепуат, оглядываясь по сторонам. — Я ещё в тот день их все проверил. Небольшие ожоги, за неделю заживут без следа.

— Интересно, можно ли туманниковую слизь синтезировать, — пробормотал Гедимин, в очередной раз напоминая себе, что это всего лишь растения, и ни одной нервной клетки у них нет. «Не при местных технологиях. Нам бы тут самим не вымереть, как только связь с Землёй отвалится…»

…Вепуат выбил пальцами по броне барабанную дробь. «Трилобиты», сорвавшиеся было со стойки, захлопали хвостами, разворачиваясь в воздухе. Гедимин с недоумением посмотрел на оставшийся в кулаке обрывок мяса.

— Хватит с них, — сказал Вепуат, жестом подзывая сармата к себе. — Два часа полетали, теперь пусть отрабатывают следование. Повесь дрон прямо над нами, чтобы накрыл как можно больше места. Пусть кружат под ним — и безопасно, и им разминка.

Гедимин, взявшийся было за передатчик, озадаченно хмыкнул. Дрон «повесить» над сарматами было несложно, и поле, прикрывающее «тренировочную площадку» от небесных хищников, можно было растянуть хоть на десять километров, но…

— Ты что, в город с ними пойдёшь? Там же плюс семьдесят, — напомнил он. Вепуат встряхнул головой.

— Да, верно… — он с досадой сощурился на «трилобитов». — Напиши Айзеку… А, ядро Сатурна! Айзеку теперь ни до чего… Тогда напиши Альготу — пусть засунет их в шатёр, в тепло, и покрепче его закроет!

Гедимин мигнул.

— Альготу? Давно он разбирается в «трилобитах»?

Он засунул листок с парой коротких фраз под обшивку дрона. «Айзек тогда додумался, где искать записку. А филк? Додумается?»

— А там никто в них не разбирается, — отмахнулся Вепуат. — Но он их хотя бы не покалечит. А Гварза бывает нервным.

Он снова застучал по броне. Дрон поплыл над кратерами к едва заметному издалека разлому, «трилобиты» клином выстроились за ним, держась под диском защитного поля. Вепуат следил за ними, пока хвост последнего существа не исчез в разломе.

— Брось, потом заберём, — сказал он, увидев, что Гедимин складывает стойку. — Она-то здесь точно никому не понадобится!.. Мы в тот раз обогнули холм слева или справа?

— Это несущественно, — отозвался Гедимин. — Там дальше протяжённый скальный гребень, а потом — обломки лавы. Как ни иди, в них упрёшься.

…Струи пара над ложными фумаролами были тонкими, но плотными, — сарматы увидели их издалека, перебравшись через следы очередного извержения. Выходить к подземному городу, как Гедимин и думал, можно было разными путями; вот только сейчас он стоял в недоумении, пересчитывая «фумаролы». «Удобный вход», которым их провели в прошлый раз, по воспоминаниям, был более приметным…

— Ну? — спросил Вепуат, нетерпеливо оглядываясь на него. — По-моему, вон тот. Как раз напротив камня, похожего на собаку.

Гедимин покосился на бесформенные обломки извергнутой породы. На собаку не был похож ни один из них.

— Тот, — неуверенно сказал он. — Или вот этот. И сейчас они оба какие-то узкие.

Вепуат махнул рукой.

— Постучимся, куда ближе. Как-нибудь пролезем!

Он шагнул к неестественно круглому пролому в скале и грохнул кулаком о кулак.

— Э-эй! Tes tshakkha…

Трескучие и шелестящие слова языка Сэта плохо подходили для того, чтобы их кричать, — получался в лучшем случае громкий шёпот. Вепуат громыхнул кулаками ещё раз, склонившись над «фумаролой», и шагнул назад, отмахиваясь от горячего пара.

— Ничего не видно с этой конвекцией! Давай сканиро… Яд-дро Сатурна!

Камни задымились. Вепуат отпрыгнул за спину Гедимина и уже оттуда прикрыл их обоих защитным полем. Гедимин недоумённо хмыкнул — «Ну, пятьсот градусов. И чего шарахаться⁈»

Из пролома высунулась когтистая лапа. Шерсть на ней не просто колыхалась в конвекционных потоках — она горела, огонь пылал прямо на коже. Ещё рывок — и горящее существо поднялось во весь рост. Языки пламени и раскалённый воздух размывали его очертания, — на секунду Гедимину показалось, что он видит гиганта. Ещё секунда — и наваждение пропало. Сэта остановился на краю пролома, указывая рукой на сарматов, и быстро заговорил. Вепуат ответил, тыкая пальцем в подвеску на приглаженной броне. Сэта склонил голову.

— Мы не вовремя? — спросил Гедимин, глядя, как из «фумаролы» выбираются ещё двое. Они выглядели обыкновенно, — дикие существа, почти без одежды, разогретые сильнее окружающей среды… но никто не горел и не разрастался на шесть метров в высоту.

— Угу, — отозвался Вепуат. — И всё-таки перепутали входы. Но нас пропустят. Я вперёд, ты за мной!

…Через некоторые ступеньки Гедимин перешагнул. Остальные выдержали, хотя сармат кожей чувствовал, что держатся они на пределе — эта лестница, висящая над пропастью, не была рассчитана на его вес. Когда он, покосившись на последние ступени, оттолкнулся и спрыгнул на дно колодца, Вепуат шагнул к нему с облегчённым вздохом. «Подниматься нам лучше где-нибудь в другом месте,» — подумал Гедимин, смерив взглядом лестницу, тающую в красноватой дымке. «Ещё раз такая нагрузка — и ступени повылетают.»

— Нас вообще-то ждали, — вполголоса пояснял Вепуат, пока сарматы выбирались из одного квартала-колодца в другой, более широкий. — Только не здесь. Этот вход они нам не показывали. И сильно удивились, что мы его нашли.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Они думают, он так сильно отличается от того? Или хоть один из них можно спутать с настоящей фумаролой?

Вепуат несильно толкнул его в бок. Один из Сэта, приостановившись, что-то прошелестел. Вепуат ответил и взял Гедимина за плечо, принуждая остановиться.

— Сейчас найдут, кто говорил со мной, и выяснят, чего мне наобещали, — ухмыльнулся он. — Подождём?

Гедимин повернулся к стене колодца, уходящей на десятки метров вверх. Она была изрыта нишами. К ним вела разветвлённая система лестниц — каменные балки, вбитые в скалу в полуметре друг от друга. На узкой террасе между нишами стоял примитивный подъёмник — три блока с намотанным на них тросом. За полузаложенными входами пещерок что-то шуршало и вспыхивало.

— Когда ты выучил язык Сэта? — тихо спросил Гедимин. Вепуат пожал плечами.

— Как-то постепенно. Сперва было плохо понятно, потом наловчился. Эта штука, которая выжигает на мозгах… Она, похоже, не одномоментно действует. Она что-то меняет внутри, и потом… Ага! За нами пришли.

Из-под арки соседнего квартала вышли трое Сэта. Украшений на них не было — не считая браслетов из цветных нитей, обвивающих предплечья и голени — зато гривы были плотно оплетены серебристыми шнурами и собраны в пучки.

— Вон тот спец, — Вепуат кивнул на кого-то из Сэта. — Со шнурами в волосах. С ним я говорил.

— Который из них? — прошептал Гедимин, глядя на серебристые шнуры. Отсутствие болтающихся цацек и подобранные волосы были сильно похожи на остатки техники безопасности, соблюдаемой в меру сил и представлений…

— Тот, что справа, разумеется, — прошипел Вепуат в ответ. Сэта уже подошли близко, и Гедимин неуклюже дотронулся пальцами до лба, изобразив тот приветственный жест, который знал. Сэта зашелестели.

— Они рады видеть равных Куэннам, — перевёл Вепуат. — Они не удивлены, что нам интересно, что делают с asa’antha — всем интересен asa’antha, даже Куэнны за ним приходили. Нас проведут всюду, но хотят, чтобы мы не проявляли неуважения.

Гедимин мигнул.

— Ты знаешь, о чём они? — тихо спросил он. — Опять какие-то традиции?

Вепуат пожал плечами.

— На месте увидим. Держись за мной!

…Массивная каменная створка была пригнана плотно; Сэта налёг на неё всем весом, но отползала она очень медленно. «Отодвигается вручную,» — понял Гедимин. «Внутри — блочный механизм, и кто-то тянет тросы.»

Все, кроме троих «спецов», остановились и подались назад. Вниз от ворот уходила лестница — короткая, метра на три, и сильно изношенная. Гедимин рискнул ступить на одну балку и с неё уже спрыгнул на пол — камень отчётливо потрескивал. «Похоже, сами Сэта весят немного,» — думал он, поворачиваясь к отступившим аборигенам. Отступать тут им было особо некуда, Гедимин при всей осторожности едва их не задел, — эта пещерка была узкой и сразу упиралась в две полузаложенные арки. «И потолок тут низкий,» — сармат, сделав полшага к аркам, едва не чиркнул по своду макушкой. «А стены без обмазки. Вспомогательный отсек…»

Из-за полузаложенного проёма доносился неритмичный стук — что-то волокнистое колотили камнем; второй звук был тише — то же волокнистое, но более мягкое били костью. Вдалеке булькал термальный источник, шипел пар, и надо всем этим гудел, уходя вверх по каменным «трубам», раскалённый воздух. Над головой громыхнул камень — массивные ворота снова закрылись. Гедимин быстро оглянулся и хмыкнул — он как раз успел увидеть, как двое Сэта отходят от блочного механизма. Балки с выемками, серебристый трос, стопор из каменных клиньев, — ничего нового…

— Идём! — Вепуат ткнул Гедимина кулаком в бок и сердито посмотрел на него. — Уже второй раз зовут.

«Спец», остановившийся в полузаложенном проёме, что-то говорил, но Гедимин слышал только шорох, шипение и треск. Он пригнул голову и распластался вдоль стены — и всё равно камни проехались по наплечникам и шлему. Стук стал громче — и тут же оборвался.

Здесь когда-то был обычный каменный колодец — такой же, как все кварталы Шакхи — но его стены долбили, пока не проделали в них желоба и не сомкнули их наверху с выходом из общей шахты. Внутри жёлоба пол остался выше; вниз он спускался метровыми ступенями с выдолбленными канавами. По канавам стекал песок. Он падал на частую решётку, закрывающую дыры в полу, и оставлял на ней клочья белесого волокна. Сэта с длинной костяной вилкой собирал их в мешок; только он и остался работать, обходя решётки вдоль «отсеков», когда все в помещении повернулись к чужакам.

На верхней ступени — на каждой из верхних ступеней желобов-отсеков — стоял блочный механизм, соединённый с тяжёлым камнем. Камень, оставленный в покое, накрывал собой округлую яму в полу. Рядом с ней стояли корзины, полные белесых обломков; из них торчали пучки серых игл, местами растрёпанных на волокна. Пучок волокна выглядывал из-под массивного камня, в котором Гедимин опознал дробильный молот. «А вот и костяные колотушки,» — подумал он, взглянув на нижние ступени «отсеков». Там стояли над плоским камнем Сэта с длинными костями в руках. То, что лежало на камне, было прикрыто истрёпанной облезлой шкурой, но волокна из-под неё торчали — такие же белесые, как руда в корзинах.

— Сегодня ходили за asa’antha, — тихо переводил Вепуат шелестящую речь «спеца». — Теперь много работы. Весь камень отделят, останется только пух.

Другой «спец» сунулся в отсек, зашелестел на кого-то, сунул руку в корзину на нижней ступени и показал сарматам серое спутанное волокно. Отделив прядь, он растянул её вдоль руки. «Двадцать сантиметров,» — прикинул Гедимин. «Очень длинное минеральное волокно. И довольно тонкое.»

— Много хорошего пуха, — перевёл Вепуат. — Тут его разделят. Часть положат на горячие камни, часть повесят над источником. Есть даже такой, что можно положить в источник.

«Спец» тронул пальцем серебристый шнур, оплетающий его гриву. Гедимин мигнул.

— То, что кладут в источник, становится серебристым? Это высший сорт?

— Да, самый лучший, — кивнул Вепуат. — Самый прочный и красивый.

«Спец» нашипел на рабочих, и они, нехотя отвернувшись от чужаков, снова взялись за колотушки. Двое на блоках потянули за трос, камень поднялся и с грохотом упал на горку руды. В канаву «выплеснулся» песок с мелкими камешками. Камни и колотушки застучали по всем отсекам, и Гедимин встряхнул головой. Сэта-рабочие плотно прижали уши, пытаясь защититься от шума. Сармат посмотрел на падающий на решётки песок, на волокно, собираемое в корзины, и потянулся к анализатору. «Этот минерал должен давать игольчатую взвесь. Вентиляции тут нет. Местные работают без элементарных респираторов. Мать моя пробирка…»

— Ты чего? — Вепуат вцепился в его руку. — Что случилось?

— Пыль, — Гедимин потемневшими глазами смотрел на экран. — Вагон мелкодисперсной пыли. Все, кто здесь, через год останутся без лёгких.

Будто в ответ ему, кто-то из вцепившихся в трос тяжело закашлялся. Второй, быстро опустив молот на руду, молча ждал, пока первый отдышится. Гедимин шёпотом помянул спаривание «макак». Светящаяся ладонь прикоснулась к его броне — один из «спецов» стоял рядом и что-то говорил, но сармат слышал только тихий треск.

— Он хочет отвести нас дальше, — перевёл Вепуат. — Показать горячие камни и источники. Просит ничего не трогать там. И он не понимает, что с тобой. Гедимин! Ты идти можешь?

Сармат с присвистом выдохнул в респиратор.

— Эту душегубку надо закрыть ко всем макакам! Ты понимаешь, что они за год все перемрут⁈ У них уже силикоз. Тут даже вентиляции нет, ни увлажнения, ничего…

Теперь все трое проводников стянулись к сарматам. Последнего выдернули из корзины с волокном — он что-то перебирал там, шипя на рабочих с колотушками. Он ещё что-то объяснял, показывая на корзину, пока Вепуат не поднял руку, странно шевельнув пальцами.

— Скажи им, что это смертельно опасно — так работать с асбестом, — Гедимин с трудом подбирал слова. Перед глазами вставал кагетский рудник — снимки из материалов дела, выложенных в сеть. На ум шли одни ругательства — и конструкция подвесного разбрызгивателя из костей, жёлтого гзеша и пористых стеблей. «Если бы хотя бы орошать пылящий материал, прибивать пыль к земле… Они же сидят прямо в облаке! И эта тяга снизу вверх гонит всё на них…»

— Идём, — Вепуат потянул Гедимина к ближайшей арке. — Тут так шумно, что слов не разобрать. Я так ничего не пойму!

Гедимин оглянулся в последний раз на конвекционные потоки, уносящие мелкую пыль из колодца, и, пригнув голову, шагнул в проём. Короткий изогнутый коридор вёл в область более высокой температуры — по ощущениям, градусов восемьдесят. На секунду лицевой щиток подёрнулся паром — влажность здесь тоже была выше, и чем дальше сарматы уходили, тем больше она возрастала. «Термальные источники,» — Гедимин прислушался к плеску и шипению. «Очень горячие, но спокойные, без извержений. А вон там что-то извергнулось…»

Где-то вдали гейзер, оглушительно булькнув, с рёвом ударился о камень и расплескался. Шум стекающей воды ненадолго заглушил шипение пара. Грохот каменных молотов превратился в тихий перестук далеко за поворотом. Ещё один изогнутый проход, полузаложенная арка, — и Гедимин протиснулся в раскалённую пещеру.

Здесь было выше ста градусов — даже выше четырёхсот, сармат почувствовал это уже от входа и остановился, сообразив, что дальше — ещё жарче. Вдоль стен тянулись широкие, но неглубокие ямки, засыпанные кейеком. Вещество, собранное вместе в таком количестве, накалилось почти добела; горячий воздух с гулом поднимался над ямами — и упирался в заложенный свод. Единственное небольшое отверстие было в самом центре; всё остальное пространство было заполнено решётками из вбитых в стену костей. Самые нижние располагались над ямами, верхние — в пяти метрах над ними, под сплавленным из каменных обломков потолком; с каждой решётки свисали пряди расстеленных волокон. Те, что лежали наверху, показались Гедимину сырыми, от них шёл пар, но просыхали они — в такой-то жаре — до странности медленно. Сармат перевёл взгляд на дальние решётки — и поёжился, увидев местных рабочих. Сэта, одетые только в набедренные ремешки, босиком ходили по раскалённому камню и совали руки в пар, расстилая волокно более тонким слоем. «Следят за процессом,» — мелькнуло в голове. «Регулируют скорость просушки. Там градусов семьсот будет. Вот это термофильность, мать моя колба…»

Один из рабочих зашелестел, повернувшись к «спецам»; кто-то из тройки сразу к нему подошёл и вцепился в волокно, сунув в него и руки, и нос. Что он там вынюхал, Гедимин не понял, но к нему тут же поспешил второй «спец».

— Нарушили технологию? — вырвалось у сармата. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Вот всё тебе не так… А. Ты, похоже, прав.

Волокно сгребали с решётки в спешно притащенную корзину. Гедимин мельком удивился, что она не воспламеняется в раскалённом воздухе, — это был костяной каркас, обтянутый чьей-то шкурой — но потом заметил обугленные участки и успокоился — «ещё одна термостойкая субстанция…» Волокно, пока он глазел на корзину, начали раскладывать по свободной решётке двумя ярусами ниже. Успокоенные «спецы» вернулись к сарматам.

— Серебристый asa’an начал белеть, — пояснил Вепуат. — Повезло заметить рано. Белый сделать проще. На него хорошее волокно не тратят. Вот он, видишь, прямо на камнях?

— Серебристый — тот, что выпаривается? — Гедимин проследил за клубами пара над решётками. — А белый просто прожаривают? На один этап работы меньше?

— Ну да, а серебристый ещё вымачивают в источниках, — кивнул Вепуат. — Смотреть пойдём?

«Сканер сканером,» — Гедимин покосился на запястье — прибор, не привлекая чужого внимания, собирал информацию о минеральном волокне. «А лучше бы взять образцы. Этому веществу нашлось бы хорошее применение. У нас до сих пор вместо тросов чёрт-те что…»

…Гейзер снова булькнул, коротко рявкнул — и вода потекла по стенам обратно в закрытую ванну. Оттуда, где стоял Гедимин, был виден только проход к ней — арка, густо вымазанная церой и ярко светящаяся в полумраке. Кромки каменных ванн — многочисленных горячих источников — светились тусклее — видимо, церу постоянно размывало. Ванны от края до края были застелены спутанным белесым волокном. Над каждой из них с костяных решёток свисали ещё пласты, отяжелевшие от впитавшегося горячего пара. С них капало. Сэта-«операторы», сами промокшие до последней шерстинки, с длинными костяными вилками обходили ванны. Гедимин про себя отметил, что обход начался, едва гейзер издал первый звук, — до того рабочие лежали в гамаках, подвешенных в относительно сухой нише. «У них есть, чем измерить время,» — беззвучно хмыкнул он. «Удобно.»

— Тут ещё asa’an, который пропитывают паром, — с запинками перевёл Вепуат. — Видишь жёлтое волокно на решётках? Его сушат без нагрева. Он будет некрасивым, но очень прочным. Помнишь тросы в городе?

Гедимин кивнул. Он смотрел на мокрых рабочих и досадливо щурился. «Они же не водные млекопитающие. И что с лёгкими этот пар делает, тоже вопрос. Может, рассказать им про герметичные комбинезо… а, хотя бы про пористый гзеш? В нём и удобно, и зря не мокнешь…»

— Что с волокном делают дальше? — спросил он. — Здесь где-то прядильные станки?

Вепуат хмыкнул.

— Ага, станки. Из нескольких сотен жителей… Станок тут только ткацкий. Если его можно так назвать. Но тебе он не понравится.

…Нити ложились плотно. Ткач, ни на кого не обращая внимания, сидел над узкой наклонной рамой, собранной из чьих-то костей, и протаскивал от края к краю челнок — миниатюрный плоский череп. Его внутренние выступы причудливо обматывала нить — как её засовывают внутрь, Гедимину не показали. Рамы стояли вдоль стен пещеры — одной из пещер в каменном колодце, куда сармат рискнул подняться. Здесь было светло — стены почти сплошняком намазали церой, тонкие нити и узкое полотно в её свете казались ослепительно белыми. У дальней стены кому-то досталась работа посложнее — более массивная рама с подвижными частями, три утка с белой, чёрной и красной нитью. Гедимин думал подойти ближе, но проход был узким, а снизу, из колодца, уже громко шуршали, и Вепуат нетерпеливо постукивал пальцем по броне.

— Что не так? — спросил сармат, выбираясь из пещеры. — Они же нас сюда пустили.

— Тут у них разделение ответственности, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Наш спец занят первичной обработкой. Пустил нас он. А к ткачам он отношения не имеет. И они на него, чего доброго, нажалуются.

Гедимин недовольно хмыкнул.

— Я никому не мешал. Даже ничего не трогал.

«Спец», пока сармат донимал ткачей, ушёл под арку и теперь выглядывал оттуда с явным беспокойством. Вепуат что-то прошелестел и быстро пошёл к нему, утаскивая за собой Гедимина. Тот сощурился, но подчинился — на сегодня ему хватило примитивных механизмов.

…В стенах колодца, уходящего на десятки метров вверх, не было ниш — только балки-ступени. «А, здесь мы лазили в прошлый раз,» — вспомнил Гедимин, опознав некоторые из них. «Здесь опоры прочнее.»

Двое «спецов»-проводников незаметно исчезли; последний стоял перед сарматами и что-то объяснял — больше жестами, чем словами. «Он занят первичной обработкой…» — Гедимин вспомнил пыльный «цех» и невольно поёжился. «Тоже надышится пылью. Не за год, так за пять-шесть. Вепуат так и не сказал им?»

— Он говорит, что мы можем рассказывать что угодно, — внезапно заговорил Вепуат, кивнув на «спеца». — В работе с asa’antha нет никаких секретов. Воды и горячих камней всюду полно. И где брать правильную руду, все знают. И всё равно никто не сможет сделать asa’an. А кто пробовал — умирали от грудной боли. Если карлики что-то выспросят у нас и потом умрут, Сэта не будут на нас обижены.

Гедимин мигнул.

— Стой! Грудная боль, смертельная… значит, им знаком силикоз? Только Сэта могут… что, для них такая пыль безвредна?

«Спец», издав трескучую фразу, вдруг провёл ладонью по броне Гедимина. Вепуат хмыкнул.

— Он теперь понял, что так взволновало тебя в пещерах. Ты решил, что все, кто там, умрут от грудной боли. Это свойственно Куэннам — так волноваться из-за чужих неприятностей.

— Да стой же! — Гедимин недовольно сощурился. — Я не Куэнн. А что у Сэта с устойчивостью к силикозу? Я слышал, как они кашляют. Они тоже не защищены…

Вепуат положил ладонь ему на грудь, и сармат изумлённо мигнул.

— Дослушай, а? Он как раз объясняет. Ни для кого не хорошо дышать над раздробленной рудой. Но Сэта, заболев, могут стать огнём, и все их внутренние полости очистятся. Те, кто не может стать огнём, будут болеть, пока не умрут. Давай уже прощаться — и наверх! У меня там «трилобиты», а местные начинают от нас уставать.

«Мать моя колба…» — Гедимин тяжело качнул головой. У него было много вопросов — про «стать огнём», про «очистку полостей», про образцы волокна — но Сэта уже склонил голову, прижав к груди кулак, и шагнул назад. Повторив его жест, сармат повернулся к лестнице. «Вещество интересное. Методы обработки — дикарские. Техника безопасности отсутствует. А про лечение силикоза я ещё выясню.»

… — Ну, водой-то можно было бы попрыскать? — буркнул Гедимин, устало щурясь; он и сам не понимал, зачем ведёт этот спор, тем более — с Вепуатом, никакого отношения не имеющим к технике безопасности в «асбестовых» цехах Шакхи. Вепуат так же устало отмахнулся — видимо, и у него от добытой информации немного искрило в мозгу.

— Ты разницу температур учитываешь? Может, им каждая капля — как нож.

— Пусть подогревают. У них весь город кейеком завален, уголь копать не надо, — отозвался Гедимин, глядя на серебристые нити, свисающие с костей-указателей. «Значит, тут висит особо ценное волокно. Не пожалели же…»

Экран на запястье мигнул. Гедимин встряхнул головой — от внезапной смены пейзажа она каждый раз немного кружилась — и уставился на сработавший дозиметр. Он уже погас — вспышка была мощной, но краткой. «Реактор с кем-то общается? А нет, тут другая пульсация. И я её тут уже видел.»

— Ты чего? — Вепуат, выходя за ним, едва в него не врезался.

— Тут только что был Хассинельг, — сказал Гедимин, разглядывая кривую на экране. — Переместился секунду назад. Ещё немного — я бы на него наступил. Чего он шарится у разлома?

Вепуат изумлённо мигнул.

— Хассинельг? Здесь⁈ Ты что-то путаешь, ремонтник. Стражи сюда носа не кажут. Ну, кроме того случая…

Гедимин ткнул пальцем в дозиметр.

— Он мне прямо в прибор нафонил своей телепортацией. Больше никто здесь так не излучает. Он сегодня отирается на холме?

Вепуат кивнул.

— Я видел его с утра. Но тут, у разлома… да вообще в разломе! Говоришь, ты чуть на него не наступил?

Он приложил ладонь козырьком ко лбу, разглядывая соседний холм. Обзор был так себе — с утра успели расставить шатры, притащить волокуши и выстроить штабеля бочонков и корзин. Но свечение костяного посоха Гедимин всё-таки углядел.

— Пойду-ка спрошу, что он тут забыл, — пробормотал Вепуат, недобро щурясь. — Когда отсюда кочевники лезли, ему сюда было не надо. Теперь приспичило. Не нравится мне это…

Он снял со взъерошенного скафандра подвеску-пропуск, накрутил на палец мокрую бахрому и сунул цацку в карман.

… — Не знаю, о чём ты, Вепу-а, — отозвался Хассинельг, глядя мимо сарматов на дальние холмы. Говорил он спокойно, даже рассеянно, но Гедимин видел, как крепко сжаты пальцы на древке посоха.

— Всё ты знаешь, — буркнул Вепуат, угрюмо щурясь. — Вас, стражей, там не любят, и тебе это известно. Держись от разлома подальше!

— Эй, вы двое! — услышал Гедимин недовольный голос Гварзы. Сармат вышел из шатра и теперь щурился на Вепуата.

— Нечем заняться, кроме как донимать стража? Кет, ты помнишь, что у тебя скоро дежурство?

Гедимин открыл было рот, чтобы напомнить, что до дежурства ещё два часа, на секунду отвёл взгляд от Хассинельга — и дозиметр на запястье мигнул, фиксируя очередную «перемещающую» пульсацию. Вепуат шёпотом помянул ядро Сатурна.

… — Не нравится мне всё это, — пробормотал разведчик, угрюмо щурясь. Вдвоём с Гедимином они стояли у обрыва и наблюдали, как угасший гейзер света сменяется новым, только разгоревшимся. Устраивать двойной рассвет, кажется, вошло у Пламени в обычай; аборигены следили за ним, не приступая к своим делам, но не верещали — видимо, привыкли.

— Залезет в разлом, огребёт, сбежит, — Гедимин пожал плечами. — Его проблемы.

— Если бы только его… — Вепуат покачал головой. — Только-только начали налаживать связи с Сэта…

Гедимин снова пожал плечами.

— И дальше будем налаживать. Думаешь, Хассинельг им чего-то наговорит про нас? Я так понял, они его даже слушать не будут.

— Может, и так, — пробормотал Вепуат. — Но мне всё равно это не нравится.

Второй световой гейзер поднялся на полнеба. Гедимин покосился на дозиметр — совсем рядом переплелись два потока сигма-квантов. «Ну, хотя бы хранители поладили,» — думал он, глядя на рассвет. «Разумные существа. Умнее нас.»