Обратный отсчет: Равнина

Часть 28 39 день месяца Мрака — 4 день месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

39 день Металла, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Свет, проходя сквозь полупрозрачный защитный купол, упирался во что-то огромное и тёмное. Гедимин ошеломлённо мигнул, разглядев на выросшей за ночь «стене» выпуклые пластины, наползающие друг на друга. В двух шагах от душевой, мордой к открытой двери, лежал сааг-туул. В свете жёлтых фонарей белела длинная «миска», свёрнутая из защитного поля; от неё шёл пар. Зверь уткнулся в неё бронированной мордой; казалось, ничего не происходит — только половина содержимого «миски» вдруг исчезала. От неё вглубь ангара душевой уходил наклонный жёлоб, где-то у его начала стоял филк со шлангом. Возможно, их было несколько — опустевшая «миска» наполнялась раньше, чем сааг-туул успевал сделать следующий глоток. Над ёмкостью, отойдя чуть в сторону, стоял Кенен Гварза. Он покосился на Гедимина и приподнял руку в приветственном жесте.

— С мытьём погоди. Стараемся удерживать тепло, но душевая всё же остынет.

Сааг-туул сделал беззвучный глоток и снова замер мордой в «миску». Выпуклые пластины его панциря покрылись сине-белыми узорами — водяной пар конденсировался на остывшей броне. Гедимин покосился на термометр и еле слышно хмыкнул. «Минус тридцать пять. Родник за холмами, видимо, замёрз. Постепенно подмёрзнет и водоносная линза. Там есть следы ледяного разрушения. Иногда холод её всё-таки достаёт. Надо учесть…»

— Не ошпарится? — спросил он, кивнув на пар, идущий от «миски». С загривка зверя негромко рявкнули. Там сидел Джагул. Цацки, нашитые на его накидку, присыпало инеем. «Термоизоляция работает,» — Гедимин беззвучно хмыкнул.

— Довольно, — сказал Джагул и постучал кулаком по лбу животного. Существо не отреагировало. Гварза поднял руку, и «миска» перевернулась широкой частью кверху и втянулась в душевую. Сармат прикрыл дверь.

— Приводи зверя сюда, — сказал он Джагулу, пытающемуся поднять животное. — В долине уже не будет ничего, кроме льда.

Сааг-туул с протяжным шипением стравил из внутренних полостей воздух и нехотя приподнялся с земли. По его панцирю стучали уже со всех сторон. Недовольно встряхнувшись, он качнул головой в сторону Гварзы, едва не вдавив его в стену душевой, и, плавно развернувшись, побрёл к спуску. Его передние лапы уже встали на склон, когда задние отошли от ангара. Хвост, удерживаемый параллельно земле, тянулся за ним ещё долго. Гедимин провожал его взглядом, машинально выискивая «защёлки» на позвонках глубоко под бронёй. Часть «фиксаторов» была на самом панцире; все они не давали хвосту упасть.

— Пять бочек, как они сказали, — хмыкнул Гварза, глядя «передвижному лагерю» вслед. — Чтобы сердца зверя не замёрзли.

— Сердца?.. — Гедимин покосился на сигма-сканер — все «поперечные срезы» живого сааг-туула были где-то там, если только Вепуат не стёр их. «Ну да, логично. Одному насосу мощности не хватит. Тем более — с ограничениями живой плоти…»

…Над выставленными в ряд полевыми кухнями валил пар. Аборигены открыли в навесах проёмы, чтобы не задохнуться, — в котлах уже что-то кипело. Двое, закутанные в несколько слоёв шкур, выламывали что-то со дна бочонка. Гедимин издалека подумал, что они дробят замёрзшую органику палкой, но нет — у них были костяные ломики с каменными вкладышами, лишь чуть-чуть отличающиеся от местных топоров.

— Мастер Дим-мин! — из-под тоготского навеса кто-то выглянул. — Ты уже открываешь дом стекла? Подожди немного! Уже почти докипело, мы позовём Броннов следить…

На алвенской повозке пронзительно заверещали, но тут же заткнулись — холм едва заметно дрогнул. С края дальнего плато с громким треском упал камешек. Гедимин взглянул на сигма-сканер. «Текк’ты,» — он снял с костяного штатива над обрывом зелёную стекляшку-светильник и повесил красную. «Быстро работают. Надо будет вытащить лишние блоки — места внизу всё меньше.»

…Череп из стекла, замутнённого сажей, выглядел довольно реалистично. Пока его несли остывать, Гедимин успел разглядеть зеленоватые ростки, торчащие из него во все стороны. Смотрелось, как паразитарная инвазия, но Скогны-мастера были довольны — видимо, по их представлениям это означало что-то более приятное. Череп со всеми предосторожностями поставили в «холодный» отсек печи и ушли в «шлюз», обсуждая на ходу похолодание и завтрашние ритуалы вокруг ступенчатого маяка. Гедимин вспомнил, что обе башни так и остались на «восточной», развёрнутой к восходу, окраине лагеря, и на секунду задумался — переберутся аборигены на время к ним, одевшись потеплее и согреваясь от жаровен, или перетащат их ближе к повозкам. «Сами не доволокут. Если возьмутся, надо будет помочь.»

— Мастер Хеттийиррн, — нарушил его ленивые размышления стеклодув-Сэта. Эти «ученики» сегодня взялись зеркальную чашу-отражатель сделать ещё и ажурной, чтобы больше тепла уходило в стороны. Конструкцию обернули «асбестом» и вручили одному из мастеров. Гедимин смотрел на неё с сожалением — он думал сам её испытать, а то от Сэта отчётов об испытаниях не дождёшься…

— Любопытная штука, — сказал он вслух. — Но — осторожнее с закупориванием. Теплу нужен отток.

Сэта шевельнул ухом.

— Мы хотели попрощаться с тобой. Впереди много неприятных дней. Ворота всех городов будут закрыты. Мы ответим на твой призыв в любой из дней, и мы помним, что намечено на день Земли, — но завтра Аса’ан закроется и не откроется до последнего дня Льда.

Гедимин мигнул. «Верно. Они теплолюбивые. Если снаружи будет минус шестьдесят… ну, минус сорок, с поправкой на климат… конечно, все дырки будут закупорены. Hasu! В Шакхе ведь тоже… а я там не был незнамо сколько… Мать моя пробирка!»

— Закрывайтесь накрепко, — вслух сказал он. — Греть атмосферу — никакого кейека не хватит. В цеху всегда будет тепло, а для торговли сделаю отопляемый отсек. Печи у вас уже свои, шихты наберёте. Будем переговариваться через портал.

Сэта на мгновение приложил ладонь к его груди.

— Сила Пламени да не иссякнет! Через пять дней мы будем смотреть на огни. Если загорятся, мы увидим.

…Метеорологический свиток на стене барака удлинился на семь строк. Гедимин читал их и угрюмо щурился. «Кислота с неба, блуждающие падальщики… интересно всё-таки, почему не стали есть мёртвых Джагулов? Растерзали и всё бросили… Потом похолодание на сотню градусов. И ещё зелёный туман… та дрянь, что делает что-то странное с костями. Санки спрятать подальше. Что ни начало месяца, то неделя летит в утилизатор. Местный климат, чтоб его…»

…В подземные полости звуки добирались с трудом — а может, их заглушало шарканье ковшей и шорох песка. Поднимаясь на поверхность с очередным грузом, Гедимин услышал издалека посвистывание, прерывистый вой, шорох и перестук.

— Кочевники? — спросил он, оглянувшись на Эгнация. Сармат, задумавшийся у подъёмника, успел покрыться инеем, и теперь чёрные перья отряхивались и с треском ложились на броню.

— Они, — Эгнаций сдержанно хмыкнул. — Начали пару минут назад. Опять будет эта… управляемая буря?

Гедимин ухмыльнулся. Вой раковин смолк, сменившись рявкающими воплями Джагулов.

— Иди наверх. Предупреди местных, пусть ставят отвлекалки. Песок я донесу.

…Таскать мешки без волокуши, бесполезной без тяглового зверя, было тяжело, но процесс шёл в разы быстрее. Филки, выбираясь наверх, недовольно щурились и всячески изображали усталость — пока Гедимин выгружал песок, не хватало времени поболтать, сидя на камне, и снова притвориться работающими за пару секунд до его появления. Гедимин морщился, вспоминая, как его всегда раздражали охранники со станнерами, маячащие за спиной. «А это, оказывается, необходимый элемент. Без него не работается. Из чего бы сделать станнер?»

Световой гейзер на «востоке» давно отгорел. Гедимин, удивляясь внезапной тишине, поднял руку, «трогая» ветер. На холме что-то шуршало и посвистывало, но еле-еле, даже не в четверть силы. «Ритуал закончился, и всё успокоилось? Это мы засиделись в шахте?» — он покосился на часы и недоумённо пожал плечами. «Да нет, как в прошлый раз… А, можно подумать, Джагулы по часам шаманят! Стало холоднее, глотка быстрее устаёт, вот и свернулись чуть раньше. Где они, кстати?»

Не успел он подняться на холм, как вдалеке затрещал гравий. На опустевший склон, ломая лапами лёд, взбирался сааг-туул. Далеко он не пошёл — улёгся брюхом на тропу, уткнувшись мордой в гравий. Двое кочевников скатились с его холки. Один держал в руке ведро из шкур, другой — тонкую кость, с которой свисало что-то длинное, раздутое, в шипах и радужных переливах. Филки-патрульные, на ходу расправляя плечи, заступили им путь. Из-за бронехода к ним уже быстро шёл Гварза. Эгнаций, оглянувшись на Гедимина, тоже ускорил шаг.

Когда ремонтник нагнал его, все уже успокоились. Ведро стояло у ног Гварзы, кость со свисающими с неё тушками держал в руках озадаченный филк. Весила она, похоже, больше, чем казалось.

— Лучшая добыча, — Джагул, слегка наклонив голову, резко взмахнул пальцами и свёл их в замок. — Ветер в эти дни не слишком щедр.

«Они охотились? На кого⁈» — Гедимин покосился на складчатое небо. В глубине серо-чёрных складок вспыхивали неяркие красноватые разломы. Ни одна тень среди них не мелькнула.

— Рано вы ушли с того места, — заметил Гварза, разглядывая содержимое ведра. — Я слышал, такие воронки не иссякают по три дня.

Джагул шевельнул вибриссами.

— В тёплые дни. Сейчас холодно. Помёт замерзает — больше никто не слетается. В дни Льда, бывает, не успеваешь поставить ловушку.

Гедимин мигнул. Вспомнилась яма в Сфене Огня, наполненная помётом сааг-туула, и живой смерч над ней. «Так это их обычный способ охоты? Просто в тот раз они и так были сыты? М-да. Удобно.»

— Отнеси в машину, — сказал Гварза Эгнацию. — Пусть Альгот посмотрит. И сканы ДНК, разумеется.

С холки зверя спрыгнул ещё один Джагул. На его груди висела спущенная с головы маска-череп. Её подвески на ходу бренчали — шёл Джагул быстро, уже издалека разглядев Гедимина, и направлялся прямо к нему.

— Подарок приняли, — пробормотал один из кочевников, отступая с его дороги и прижимая уши. Джагул не обратил на него внимания.

— Джаарган говорил со Сплетающей вихри всё утро, — хмуро сказал он, глядя на Гедимина. — И он, и другие. Ветер сегодня тяжёл. Мы соберёмся вечером, если ты хочешь, и сделаем что надо. Но не жди сильных вихрей. Летящие сегодня неразговорчивы.

— Ухм… Понятно, — растерянно пробормотал Гедимин. — Значит, сегодня не вышло… Совсем не вышло?

Джагул резко взмахнул ладонью.

— Никто не скажет наверняка. Я говорю — мы соберёмся. Но такого, как в тот раз, не выйдет.

Гедимин досадливо сощурился. «Ещё бы я понял, что это значит. Прилетит меньше Экеста? Поднимут меньше песка? Потащат не в ту сторону?»

— Готовьтесь к вечеру, — буркнул он. — Что получится, то получится.

Джагул молча вскинул ладонь и, резко развернувшись, пошёл к «транспорту». Сааг-туул всё так же тихо лежал на склоне, не замечая ни кочевников, ни чужаков, ни пустого ведра, вымазанного серой кровью. Она даже на морозе оставалась жидкой, — какой-то природный антифриз…

Сааг-туул тяжело зашевелился, но подняться не успел — из открывшегося люка бронехода донёсся возмущённый вопль. С трапа спрыгнул филк и почти бегом направился к сарматам. За ним, пожимая на ходу плечами, двинулся Эгнаций.

— Где помёт? — ещё издалека спросил филк. — Где? Сколько раз просил — как только, сразу тащите мне! Я тут один должен…

— Heta! — Кенен Гварза встряхнул головой — голос у рассерженного Альгота был пронзительный, не хуже, чем у карликов-аборигенов. — Урдже-эн!

Он приложил к респиратору ладони. На холке огромного зверя кто-то вздрогнул. Секунду спустя Джагул спрыгнул на лоб животного, придерживая на ходу маску-череп.

— Кто зовёт? Что было? — он настороженно прижал уши.

— У вас есть кирки? — спросил Гварза. — Кет, ты не все мешки у них забрал?.. Возвращайтесь туда, где ваш зверь оставил помёт. Если его не съели, он нам нужен.

Джагул развернул к нему поднявшееся ухо. Вид у него был оторопелый.

— Вам нужен мёрзлый помёт? На него уже никто не слетится…

Альгот раздражённо вздохнул.

— Спроси у него, где оно. Сами съездим. Направленный взрыв раздолбает любую лепёшку.

— Они справятся, — ровным голосом ответил Гварза. — Гедимин, сделай им большой вьюк… два с разных боков. Пусть кидают собранное туда. Скажи своим, Урджен, — пусть везут сюда помёт. Понадобится — отогреем.

…Гедимин немного перестарался — в каждый из полупрозрачных «мешков», свисающих с хребта сааг-туула, влез бы десяток кочевников. Они ещё долго блестели среди холмов, пока животное пробиралось ущельями, — гадить оно уходило куда-то за дальнее плато. Над обрывом, сложив руки на груди, стоял хмурый Альгот. Его комбинезон странно надулся изнутри — будто под ним, кроме тонкой рубахи, был ещё один слой.

— Вот в кои-то веки подвернётся источник сырья… — слышал Гедимин его тихое бормотание.

— Не торопись с промывкой, — сказал филку Гварза, останавливаясь у обрыва. — Завтра в подземном озере должно быть много воды. Она не должна вся застрять на фильтрах. Источник сырья теперь у тебя под боком. Сказать Джагулам, чтобы не отгоняли его от холма, — и собирай сколько хочешь.

Альгот только фыркнул. Он не сводил взгляда с холма, за которым исчез сааг-туул. Гедимин тихо отошёл от него. «Сырьё есть сырьё. Мы не „макаки“, чтобы им брезговать. Но Альготу вот совсем не позавидуешь.»

… — Да? Альгот дождался сырья? — Айзек усмехнулся. — Может, немного успокоится. У него много работы в последнее время. Ещё и утеплённая униформа… М-да. Хорошо нам сидеть в скафандрах. Сейчас шили бы куртки из подстилок и кручёного волокна.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, сообразив, какой третий слой видел под комбинезоном Альгота. — Себе он, надеюсь, сделал нормальное? Этим подстилкам в утилизатор пора. Куда их на себя-то⁈

Айзек ухмыльнулся было, но тут же посерьёзнел.

— Что там у Джааргана? Не подвёл тебя?

Гедимин пожал плечами.

— Пока неясно. Ритуал будет вечером. Но что-то у них не заладилось. Хранитель… он себя как-нибудь проявлял?

Ещё на подходе к реакторному куполу сармат прислушивался к ощущениям в висках и предплечьях. Хранитель дотянулся до него уже внизу, когда он занял операторское кресло; тёплые волокна лежали на коже неподвижно, почти неощутимо.

— Очень и очень слабо, — Айзек показал Гедимину экран дозиметра — интенсивность сигма-излучения даже рядом с реактором не поднималась выше тройки милликьюгенов. — Дёрнулся пару раз и ослабил фон. И на этом всё. Чувствуешь его сейчас?

Гедимин кивнул.

— Слабо. Чего-то он всё-таки опасается… Может, на ритуал лучше вам с Гварзой сходить? Кому-то надо остаться у реактора. Может, так ему будет спокойнее.

— Предлагаешь Кенена посадить к реактору? — Айзек невесело усмехнулся. — Не выйдет. Джагулы проводят ритуал для тебя, испепелителя. И потом…

Он вздохнул.

— Нам надо подбирать операторские смены. А операторам — нарабатывать опыт. В том числе и в успокаивании нервных реакторов. Проведи для них инструктаж.

Гедимин угрюмо сощурился.

— Здесь? Посреди Равнины? А если кто-то огребёт сигма-пучком? Вы с Гварзой будете откачивать? Сколько он тогда в госпитале валялся? Лучше скажи Маккензи — пусть знакомит филков с хранителем на своей станции. Хотя бы выясним, кто к этому в принципе пригоден, а у кого мозги плавятся. И госпиталь, если что, рядом.

Айзек посмотрел на потолок.

— Вечером приведу первую тройку. Познакомишь их с хранителем. В твоём присутствии всем будет спокойнее. Глядишь, госпиталь не понадобится.

…Тонкое волокно, прилипшее к локтю, внезапно натянулось и дёрнулось. Гедимин невольно покосился на руку, хотя прекрасно знал, что ничего не увидит, — щупальца хранителя даже сигма-сканер не отличал от рассеянных квантов. Наверху проскрежетала крышка, и в бункере потянуло сквозняком. Сармат угрюмо сощурился, услышав чужие шаги. «И правда, привёл. Экспериментатор, мать его пробирка…»

— Идите, идите, — Айзек, замыкающий короткую процессию, подтолкнул филков к щиту управления. — А я закрою люк, пока всё не остыло. Осторожно, термочашка!

Филк, едва не наступивший на раскалённый «термоэлемент», шарахнулся к стене. Гедимин, сдержав раздражённый вздох, отодвинул кресло и встал в углу, вплотную к корпусу реактора. Хранитель растерянно перебирал щупальцами по его плечам и предплечьям; тонких отростков внезапно стало много.

— Все вы тут были, — сказал Айзек, вернувшись к филкам. — Сегодня у вас первая полная совместная смена. Для начала — два часа. Гедимин, про пульт и мониторы рассказывать не надо. Объясни про хранителя.

Филки переглянулись.

— Про кого? — переспросил один из них. Гедимин попытался вспомнить хоть одно имя, но только досадливо сузил глаза. «Попросить у Альгота именные нашивки? Хоть крашеным гзешем, хоть проволокой по гзешу… да хоть кованые — я бы сам начеканил…»

— Хранитель, — буркнул он, приложив ладонь к гладкому жёлтому камню. — Квантовая форма жизни. Водится в реакторе. Крутит параметры. Иногда общается. Кто-нибудь сейчас чувствует паутину на коже? Или жжение?

Филки растерянно переглянулись и, как по команде, повернулись к Айзеку.

— Эта… информация… — говорящий запнулся, подбирая слова. Айзек поспешно кивнул.

— Гедимин говорит о существующем явлении. Так кто-нибудь чувствует то, что он описал?

Филки покачали головами — двое одновременно, один — с заминкой. Гедимин перевёл взгляд на него.

— Ты держись спокойно. Он сам волнуется, — сармат повёл плечом, обмотанным невидимыми щупальцами. — Тут будут вызывать ещё одну… квантовую тварь. Она больше и сильнее. Хранителю неспокойно. Надо, чтобы кто-нибудь был с ним. И мог поговорить.

Филк мигнул.

— Это про ритуал кочевников? Я в-видел позавчера… там было что-то живое, в этой буре, — его передёрнуло. Гедимин мрачно кивнул.

— В буре были Экеста. Зверьки опасные, но материальные. А хранитель чует квантовых. Размером с континент или планету. Подойди.

Филк нехотя двинулся к реактору и остановился в двух шагах от плотно закрытого люка. Вздрогнув, он потянулся к виску. Гедимин замер. «Арктус» был наготове — хоть как-то перекрыть квантовый поток, сохранить мозг от выжигания…

— Горячие нитки, — прошептал филк; его глаза округлились, и он прижал пальцы плотнее в попытке что-то нащупать под шлемом. — Шевелятся. Тонкие такие… Это оно?

Гедимин, смигнув, провёл ладонью по жёлтому камню. «Только спокойно. Это твои операторы. Тебе не навредят. И ты осторожнее с ними, ладно?»

Филк, отняв руку от виска, внимательно посмотрел на запястье и неуверенно улыбнулся.

— Эй! Тут, и правда, что-то такое… — он оглянулся на сарматов, замерших у щита управления. — Заметили?

Филки переглянулись. Гедимин, не дожидаясь их ответа, тронул того, кто стоял ближе всех, за плечо.

— Ладонь сюда положи. Не бойся, ничего не сдвинешь. Теперь держи… Эй!

Филк отдёрнул руку и уставился на ладонь, шевеля пальцами.

— Обожгло⁈ — Гедимин запоздало вскинул генератор защитного поля. — Сильно? Что молчишь⁈

Филк покачал головой, затем с кривой ухмылкой снова поднёс ладонь к стенке и пошевелил пальцами.

— Надо же… — прошептал он. — И оно такое… только тут, на Равнине? В наших реакторах — нет?

— Про что они там вообще? — тихо спросили от монитора. — ЭСТ-излучение… оно же на мозг влияет, да?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Существо прилагается к ирренцию. Но ты пока к этому привыкни. Садись к монитору. Эй, там! Сюда!

Филки вздрогнули от окрика, но обсуждение чужого мозга прекратили и нехотя, с большой опаской, приблизились к реактору. Смотрели они при этом не на жёлтую стенку с люком, а на Гедимина. Он угрюмо сощурился.

— Считайте до ста. Про себя, не вслух.

Время тянулось. Часть щупалец, намотанных на руки Гедимина, незаметно растаяла. Филк у монитора периодически вздрагивал и рассматривал то запястья, то плечи, то нащупывал что-то на висках и макушке. Айзек встал рядом с ним и еле слышно что-то рассказывал. Филк слушал, недоверчиво мигая.

— Всё, — объявил другой «подопытный», с опаской глядя на Гедимина. — И что?

Сармат пожал плечами.

— Ничего. У вас на смену один с чутьём. Или нравящийся хранителю… да Седна их разберёт, этих квантовых! Один на смену — уже неплохо. Эй! Айзек, кто из них в смене главный?

Командир положил ладонь на плечо оператора.

— Кённа. Теперь — Кённа. Остальные… Гедимин, стоит их оставлять тут?

Кённа, вздрогнув, оглянулся на филков. Те, забыв о нём, уставились на Айзека.

— Бред какой-то… — пробормотал один из них и неуверенно усмехнулся. — То есть — теперь кто не спятил, тот не оператор?

Гедимин тяжело качнул головой. Что-то холодное шевельнулось в груди, но щупальца хранителя впились под рёбра, и холод растаял.

— Одного хватит. Кённа! Люк не трогай. Хранитель не обидит, но излучение есть излучение.

Филк криво ухмыльнулся и снова потрогал затылок.

— А оно что-нибудь понимает? Слова, мысли, картинки?

— Оно понятливое, — Гедимин в последний раз провёл ладонью по корпусу реактора и двинулся к выходу. — Пробуй общаться. О нём вообще… мало что известно.

Двое филков всю дорогу озадаченно переглядывались и пожимали плечами. Айзек что-то объяснял им на ходу. Гедимин думал, от чего может зависеть выбор хранителя — и чем ему, в конце концов, так не нравится Кенен Гварза — но ни до чего не додумался.

— Ставь подъёмник, — деловито сказал ему Айзек, спровадив филков в барак. — И поле над ущельем. Будем соблюдать технику безопасности. У Джагулов она своя, а у нас — своя.

…Джаарган, прощупав чистую площадку искривлённой рукой, начертил ровный круг и окружил его завитками. Он растирал вытряхнутый из ракушки краситель по камню, когда Урджен, отобрав у него «контейнер» с пигментом, оглянулся на сарматов и недобро оскалился.

— Опять встанешь перед летящими?

Гедимин молча забрал у него полую кость.

— Орнамент тот же? — уточнил Айзек, сгребая в сторону песок. — Красная краска нужна?

Гедимин, стараясь не измазаться, провёл грубой кистью по камню. Пигмент ложился ровно и въедался намертво — оба круга, начерченные позавчера, так и чернели на скале, вот только Джааргану зачем-то понадобилось подновлять их. «Так, завитки растянуты в эту сторону… а красный был в этой ракушке. Герметичность у них, конечно, никакая. Показать Джагулам крышки с резьбой? Технология-то несложная…»

Он растёр красный пигмент по камню. У дальней стены Айзек под присмотром Урджена чертил такой же орнамент. Гедимин, оглянувшись на него, встал в готовый круг, покосился на дозиметр, на анализатор — и пожал плечами. Приборы не чувствовали ничего странного. Сармат тоже.

— Мы поставим прозрачную стену в пещере, — объяснял Айзек молчаливым кочевникам. — Такую же, как наверху.

— Ваша стена, вам и строить, — буркнул в ответ Урджен. Джаарган смотрел мимо сармата, и его уши подёргивались, пытаясь уловить какой-то звук. Через пару секунд он перевёл взгляд на Айзека.

— Скажи меня поднять. Вы двое, Урджен, — хотите, так сидите тут.

С ним поднялся Айзек. Гедимин остался бродить по пещере, сканировать по десятому разу орнаменты на полу и — исподтишка — ритуальные украшения Урджена. Джагул косился на сармата, но молчал.

— Нам эти штуки нужны? — спросил Гедимин, протянув руку к костяным накладкам, просверленным и увешанным бусинами. — Они тоже для защиты?

— Ты не зовёшь — тебе не нужно, — отозвался Урджен и перевёл взгляд на уходящий вверх колодец. Его ухо шевельнулось и снова замерло.

— Ночью был сон про камни, — пробормотал он. — Камни на камнях. Неровные. Выходит, без земли. Или всё равно считается? Камни — уже достаточно…

— Для чего? — спросил Гедимин. Джагул дёрнул ухом и развернулся к колодцу. Наверху уже щёлкал блокиратор — «лифт» опускался в пещеру.

…Защитное поле уплотнили до предела. Теперь Гедимин ничего не видел — только слышал, как сквозь продухи просачивается свист и вой. «Всё время с одной стороны,» — он покосился на индикатор времени. «И в прошлый раз у них получилось быстрее.»

Вой стал громче и утратил ритм. Ещё секунда — и защитное поле из белесого стало прозрачным. Гедимин вскинул генератор. На границе светового пятна клубился песок. Плотное облако, сложенное из разнонаправленных вихрей, медленно ползло к шахте.

Гедимин поднял фонарь выше, глядя сквозь мутнеющую стенку на тучу. Она шла низко, ниже, чем в прошлый раз, и как-то неуверенно — её дёргало в разные стороны. За ней тянулся песчаный след. Песок выпадал из смерчей то горками, то непрерывной дорожкой, как будто у Экеста не хватало сил его удержать. Облако замерло под шахтой, задержалось на пару секунд — и с воем рвануло наверх. Под провалом остался полуметровый песчаный холм.

— Гедимин! — крикнули у дальней стены. Защитное поле уже растаяло. Из шахты доносился вой и странный скрежет — кто-то сверлил камень трясущимся сверлом на малых оборотах, и оно то и дело срывалось. Сармат вышел из круга. Тут же под ногами захрустел песок. Ровного метрового слоя на полу не было, но насыпалось из проползающей тучи не так уж мало. «Тонн пять растеряли… Ладно, поднимем вручную.»

— Неровные камни — это не земля, — донеслось из темноты. Джагулы пробирались мимо песчаных кучек, прислушиваясь к отдалённому вою.

— Бывает, что всё не рассмотришь, — угрюмо ответил второй.

Вой наверху оборвался — резко, будто звук выключили. В наступившей тишине Джагулы переглянулись и тяжело вздохнули.

— Камни — уже достаточно, — пробормотал Урджен, глядя на Гедимина в упор.

— Что случилось? — Айзек, не дожидаясь ответа, уже сканировал толщу скалы. — Где Экеста? В ущелье нет… Ага, вот они. Треплют арку. А весь песок лежит наверху. В десяти метрах от шахты.

Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— Ветер сегодня тяжёл, — бесстрастно проговорил Джаарган. — И так была большая удача. Ждал, что никто не явится. Но пятнадцатый привёл. Это для тебя.

Он неожиданно ткнул Гедимина скрюченной ладонью в грудь. Сармат мигнул.

— Экеста бросили груз и возятся с аркой? — переспросил он. Сигма-сканер подтвердил слова Айзека. Песчаная гора перегородила ущелье и, смахнув один из защитных куполов, прикрыла собой опоры подъёмника. Гедимин тяжело вздохнул.

— Подъёмник засыпало. Пойду откапывать. Кто может загнать Экеста на работу? Ты?

Джаарган под его взглядом дёрнул ухом и недобро оскалился.

— Ни все боги Равнины. Хочешь сунуться к летящим? Прошлого раза мало?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Улетели, — сказал Айзек, глядя на сигма-сканер. — Даже арка их надолго не заняла. Может, сегодня погода нелётная?

— Иди, коли надо, — Джаарган ткнул Гедимина в грудь. Айзек кивнул.

— Да, если всерьёз засыпало, надо откапывать. Кенен там долго провозится.

…Опоры нашлись под двухметровым барханом. Гедимин, собирая подъёмник, косился на песчаные завалы и дальний ангар и думал, как приделать к сааг-туулу бульдозерный отвал. У шахты маячили трое Джагулов — близко не подходили, молчали, чего-то ждали.

Когда из провала поднялся прозрачный пузырь, повисший на тросе, Гедимин сразу понял, зачем пришли кочевники. Джаарган безвольно висел на руке Айзека. Второй рукой сармат обхватил опору и пытался выровнять перекошенный подъёмник. Урджен придерживал сородича, но и сам с трудом стоял на ногах. Обоих пошатывало.

Их стащили с опор, усадили на подстеленную накидку и сунули под нос бурдюк с дымящейся горловиной. Айзек оглянулся на обессиленных Джагулов и покачал головой.

— Трудно, когда затраченные усилия не влияют на результат…

Гедимин покосился на барханы, прикрытые защитным полем. Пока оно удерживало тепло, но скоро песок должен был начать смерзаться.

— Зови Джагулов, — сказал Гедимин Айзеку. — Пусть копают вручную. А я — за термочашами.

…Общаться с Кут’тайри было некогда — сармат лишь кивнул ему на ходу и склонился над поршневой машиной, без толку гоняющей раскалённый газ. Поршни ещё несколько раз поднялись и замерли в нижнем положении. Гедимин осторожно, одними тугоплавкими когтями, вынул чашу и обернул защитным полем.

— Ветер недолго пел в ущелье, — заметил Кут’тайри, пристально следя за сарматом. Тот раздосадованно сощурился.

— Погода нелётная. Опять таскать мешки… Ненадёжная тут механизация.

Он вынул термоэлемент из второго цилиндра и повернулся к выходу. Краем глаза он заметил слабое движение у стены, но обернулся только в «шлюзовой камере», когда понял, что кто-то всё ещё идёт за ним. За плечом стоял Кут’тайри. Он завернулся в накидки и обернул голову скатертью, оставив узкий просвет над глазами.

— Ты куда?

— Никогда не видел копающих Джагулов, — отозвался беглый жрец. — Если слух меня не подвёл, Экеста засыпали твоим песком долину. И оттуда его будут носить. Удобно смотреть с обрыва.

Гедимин мигнул.

— На улице холод. Полторы тряпки тебя не согреют!

Он выгреб из ближайшей печи горсть кейека и протянул жрецу.

— Держи и не двигайся. Сделаем тебе термоизоляцию.

Сложнее всего было за доли секунды рассчитать, сколько нужно воздуховодов. Они соединили два слоя защитного поля, и Гедимин замкнул его на обмотки на ступнях Кут’тайри. Тот молча следил за сарматом; кейек исчез в слоях его накидок, скатерть он, подумав, снял с головы и обернул вокруг шеи.

— Чуть станет холодно, бегом в цех, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. — Не на что там смотреть.

…Длинный кокон защитного поля светился над обрывом. Кут’тайри маячил там уже полчаса, и свечение становилось только ярче. В туннеле, «построенном» на дне ущелья, тоже было светло — горели и термочаши, и фонари сарматов. Джагулы, не разгибаясь, швыряли песок в мешки — Гедимин и Эгнаций еле успевали разгружать их. На несколько минут в тёплом «коридоре» задержались Джаарган и Урджен — сармат видел краем глаза, как они садятся на тектоновые заготовки, потом — как встают и медленно, поддерживаемые под руки, проходят мимо барханов и складских ангаров. «Передвижной лагерь» ждал их за складами — сааг-туул лежал на выходе из ущелья.

Бросив наземь последний пустой мешок, Гедимин скользнул взглядом по рабочим — уже и без часов было видно, что их смена завершается.

— Пересменка, — бросил он Эгнацию и быстро пошёл к ангарам. Несколько секунд — и он уже стоял в считанных метрах от сааг-туула и стучал кулаком о кулак. После первого удара «люки» в боках зверя захлопали, после второго наружу высыпали кочевники. Они, похоже, подготовились — поснимали часть цацек и надели накидки с наименьшим количеством бахромы и бусин. Некоторым одежда была велика или впритык, — Гедимин подозревал, что «рабочая униформа» — общая на всё племя, и что её, в общем-то, немного.

— Идём, — сказал он, жестом направляя собранный отряд в проход между ангарами. Тут замыкался защитный купол; на входе в него Гедимин сделал туннель с резкими изгибами, чтобы хоть как-то задержать тёплый воздух внутри. И всё равно тепло выходило, и даже сааг-туул это чувствовал и подставлял морду под тёплый ветер.

Выйдя из-за ангара, Джагулы, как по команде, взглянули вверх. Сквозь купол просвечивал красно-жёлтый «факел» над обрывом. Кут’тайри, отогревшись внутри кокона, вымотался из накидок и распушился — и никуда не собирался уходить.

— Сэта, — Джагул, прижав уши, повернулся к Гедимину. — Зачем там Сэта?

— Скучно ему, — сармат пожал плечами. — Эй! Смена!

Джагулы, выпрямившись, повтыкали лопаты в песок и двинулись к ангарам. На несколько секунд они задержались там, где воздух был чуть холоднее, отряхиваясь от песка и вытирая мокрые ладони. Пара, валящего из пастей, было не видно — под куполом основательно потеплело.

Кут’тайри, поймав недовольный взгляд Гедимина, изобразил дружелюбную ухмылку и дотронулся до подвески-«трилистника». Джагулы, уже взявшиеся за лопаты, косились на него, прижимая уши.

— Сэта делают воздух твёрдым? — один из рабочих протянул руку к низкому «потолку». — И они так делают?

— Кокон сделал я, — отозвался Гедимин, ставя наполненный мешок вертикально. В некоторые «контейнеры» оставалось закинуть три-четыре лопаты песка, и можно было тащить их на склад. «Когда мы всё это засунем внутрь, там останется чуть меньше кубометра свободного места,» — прикидывал про себя сармат. «Где можно освободить ячейку? Задействовать столярный склад? Там сейчас полторы решётки, термоизоляция и моё барахло. Что ещё можно перетащить?»

— Почему Сэта здесь? — один из рабочих выпрямился, недовольно скалясь. — Сэта не живут в чужих городах. Даже у Кьюссов.

Кут’тайри, до того дружелюбно ухмылявшийся, внезапно оскалил все четыре пары клыков и громко зашипел. Джагул, прижав уши к голове и вздыбив шерсть на загривке, схватился за лопату. Гедимин, недовольно щурясь, указал жрецу на здание цеха. Кут’тайри спрятал клыки и сложил руки в почтительном жесте. Сармат тяжело вздохнул. «Поле, что ли, непрозрачным сделать? Джагулы явно опасаются. Давние соседи…»

…Последние пригоршни песка Гедимин поддел ковшом. Места на складе осталось чуть-чуть. Сармат вспомнил песчаные россыпи на дне пещеры и устало махнул рукой — «ладно, хватит». Джагулы с последней смены перебрались от ворот склада на середину извилистого коридора — под куполом уже было слишком жарко.

— То, что снизу, филки поднимут? — спросил Эгнаций, складывая у ворот мешки и лопаты. — Подъёмник разбираем до завтра?

Гедимин кивнул.

— На сегодня хватит, — он поднял руку, смахивая защитное поле. В свете раскалённых чаш заблестел серебристый туман — пар замерзал на лету. Сармат посмотрел на край обрыва — светящегося кокона там не было. «А ведь Кут’тайри не умеет разрушать поле,» — Гедимин смущённо сощурился. «Если Гварза его не вытащил, он так и сидит четвёртый час.»

— Иди отдыхай, — сказал он Эгнацию, стаскивая опоры подъёмника к скале. — Встретишь Гварзу — скажи, что я в Сфене Огня. Надо зайти к ним. Теперь долго не увидимся.

— Там не опасно — одному-то? — насторожился Эгнаций. — Город Сэта… про них тут всякое говорят.

Гедимин пожал плечами.

— Говорят тут все про всех. И про нас тоже.

…Кут’тайри выглянул из гамака и широко ухмыльнулся, прикрывая длинную пасть ладонью. Защитного поля на нём не было.

— Твоими стенами обнести бы Шакху в холодные дни! Есть же вещи, которые греют, не греясь…

«Термоизоляция, мать её колба!» — Гедимин сердито сузил глаза. «Не рассчитал теплоотвод!»

— Не перегрелся? — спросил он, отворачиваясь к поршневым машинам. — Ты бы крикнул, я бы тебя вытащил.

— Стена удерживает жар, но только пока не разрушится, — Кут’тайри снова прикрыл рот ладонью. — Огонь её уничтожил. Жаль, осколки быстро истаяли — не рассмотрел их.

— Ничего и не остаётся, — «успокоил» его Гедимин. — Кейек у тебя?

— Я видел, из какой печи он взят, — отозвался Сэта. — Все камни вернулись обратно.

— А. Хорошо, — кивнул Гедимин, выходя со склада. Через несколько секунд он сидел в «шлюзовой камере», размазывая горючую смесь по металлу. «Забрать отливки — и предупредить, что я скоро буду. Ворота у них, наверное, уже закрыты. Холодно.»

— Будешь говорить с Ут’таркехом? — раздалось за плечом, когда огоньки начали разгораться. — Большая честь для него — работать под рукой Пламени.

— Угу, — буркнул Гедимин, жестом отодвигая Кут’тайри от поддона — огонь уже покраснел и рванулся к потолку.

— Жар Шакхи да не остынет! — произнёс сармат заученную фразу. Из костра уже выглядывали две пары горящих глаз.

— Мастер Хеттийиррн? Повезло застать тебя перед последним днём Мрака, — донеслось из огня. Ут’таркех высунулся по плечи — и дружелюбная ухмылка сменилась оскалом.

— Что ты тут высматриваешь? Молния Шакхи тебя заждался!

— Подождёт, — отозвался Кут’тайри; на его шее проступили красные пятна, но от костра он не отошёл, только недобро оскалился. — Я отныне жрец Пламени — и подчиняюсь лишь его воле.

Он поддел ладонью подвеску-«трилистник».

— Не лезь, — недобро сощурился на него Гедимин. — Ут’таркех, отливки готовы? Давай их сюда. Я хотел зайти к вам, если ворота ещё не замурованы…

Прижатые уши Ут’таркеха встали вертикально. Жрец, отступивший к выходу, негромко зашипел.

— Ты придёшь в Шакху? — переспросил литейщик. — Такой холодной ночью? Ворота будут открыты, но лучше бы ты поберёгся.

— Пламя сильнее холода и темноты, — отозвался Кут’тайри. — Ты сомневаешься в его силе?

Гедимин угрюмо сощурился. «Вытолкнуть его в цех? Вечно ему надо влезть…»

— Зайду сегодня, — сказал он. — Благословение сделаю. Вам, наверное, не помешает.

Сэта быстро переглянулись. Кут’тайри зашипел громче.

— Эти литейщики недостаточно почтительны. Незаслуженное благословение… пойдёт ли оно на пользу?

Силуэт Ут’таркеха вспыхнул изнутри и едва не расплёлся на языки пламени.

— Рано стал распоряжаться, жрец, — сверкнул он глазами на Кут’тайри. — Твоя жизнь — вот что не было заслужено. Только Равные Куэннам…

Гедимин выставил между поддоном, дверью и стеной непрозрачное защитное поле, оставив беглого жреца на той стороне — подальше от портала.

— Отливки, — сердито напомнил он. — Давай их сюда. Ругайтесь после работы — и без меня.

…Ложные фумаролы Гедимин увидел издалека — красный свет вырывался из-под земли, подсвечивая тонкие струи пара. Жители Шакхи оставили приоткрытыми часть воздуховодов, но «фумарольное поле» уже не дымило так обильно, как раньше. Гедимин подошёл к светящемуся люку, взглянул на неплотно пригнанные плиты, — в оставленный проём еле-еле пролезала рука, но раздвинуть его удалось почти без усилий. Сармат настороженно прислушивался, отодвигая «створки» — вдруг что-нибудь треснет, лопнет костяной рычаг или натянутый трос. Из «фумаролы» тянуло теплом. Шагнув на первую каменную ступеньку, Гедимин толкнул массивные створки навстречу друг другу. Они замерли, так и не сомкнувшись, — где-то стоял стопор.

«Вот вентиляционные щели,» — сармат высмотрел в конструкции неплотные участки. «А остальное закрывается наглухо. И ещё — этот колодец отсекается от города. Вон теми подъёмными крышками. И с той стороны ещё что-то придвинули. Не поломать бы им засовы…»

Не успел он войти в обитаемый «колодец», как его обступили со всех сторон. Сармат озадаченно посмотрел на Сэта. Их было много — все, кто обычно прятался в нишах, повылезали. Тепла на нижних ярусах хватало, чтобы ходить в набедренных повязках и бусах, но половина встречающих пришла в парадных накидках — или в панцирях из кованых пластин.

— Ут’таркех сказал нам только сейчас, — Сэта в одеждах вождя сложил руки в почтительном жесте. — И говорит, что сам утром не знал. Ты, жрец Пламени, пришёл благословить Шакху?

Гедимин кивнул.

— Чтобы тут было теплее, — пробормотал он, борясь со смущением — слишком много существ собралось вокруг, и очень не хватало Айзека или Вепуата — им ритуалы давались как-то проще. — Зимой пригодится.

«Идиот! Краску забыл!» — он сердито сощурился и огляделся по сторонам. Знак, нанесённый зелёной церой, так и светился на тёмно-красной стене. «И не стёрся, и не потускнел,» — машинально отметил Гедимин, поворачиваясь к нему боком. «Так, руку сюда — и с каменной мордой говори…»

— Уран и торий! — он вскинул сфалт над головой, сдвигая пластины на корпусе. Зелёный «трилистник» вспыхнул ослепительно ярко. Гедимин провёл растопыренными пальцами по воздуху, будто черпая и расплёскивая что-то невидимое. Под ногами сверкнул сияющий «разлом».

— И пусть всё это не остынет, — пробормотал он, надеясь, что говорит по-сарматски, а не по-сэтски. «Ритуалы, чтоб их! И Айзека рядом нет…»

На несколько секунд в «колодце» стало тихо. Потом предводитель Сэта шагнул к сармату, складывая руки у груди.

— Шакха встречает Пламя и его силу с почтением. Все цеха и все обитаемые пещеры ждут их.

Гедимин ошалело мигнул. «Все цеха⁈ То есть — мне теперь тут ходить… Мать моя пробирка, чем я думал, когда обещал⁈»

…Из «фумаролы» он выползал с гулом в ушах, красными пятнами перед глазами, на неприятно размякших конечностях. Кажется, в литейню Ут’таркеха он всё-таки заглянул — на те же считанные секунды, что и во все остальные. Зажмуренные глаза ещё почти минуту видели обжигающий красный свет. Сармат шумно выдохнул и выпрямился. Ипроновые пластины опустились, прикрывая мозг от лишней «сигмы». Её было почему-то очень много, особенно на нижних ярусах — казалось, внутри черепа что-то вибрирует.

«Вроде бы Сэта довольны,» — сармат покосился на трубки со светящимися краями, пристёгнутые к поясу, подвешенный тут же мешочек кейека и гроздь мелких закупоренных ракушек. «И многие уже в стеклянных бусах. И новый цех… разрисованный и утыканный черепами, а так ничего. Зря я для Сэта делал длинные стеклодувные трубки. Они ведь не могут обжечься. Лишняя возня и трата металла.»

…В лаборатории, только что вернувшейся с Земли, было пусто и тихо, только литейная станция мигала светодиодами, предупреждая о переливе «созревшего» расплава в опоки. Рядом на заброшенном столе Вепуата лежал полупрозрачный пакет. Из него во все стороны что-то выпирало; Гедимин заглянул внутрь и еле слышно хмыкнул. «Опять растаскивают шихту? Чёрный песок весь извели? Свой им не дам. Пока оболочки для всех стержней не готовы — пусть плавят скорлупу.»

… — Да нет, всё правильно, — Вепуат ухмыльнулся и провёл ладонью по перегородке — там, где с другой стороны была прижата рука Гедимина. — Правильно ты к ним зашёл. Всё, что сам не изучаешь, отдай Альготу. У него тут уже целый химцех — справятся… А ты… хм, только не распространяйся, где был. Особенно перед местными. А то все прибегут с претензиями — чем Шакха лучше них?

— Да чтоб их всех с их традициями… — пробормотал Гедимин, болезненно щурясь. — Вроде никто не знает. Кроме Кут’тайри и Эгнация. Эгнаций с местными не болтает… Или болтает?

Вепуат весело хмыкнул.

— Завтра узнаешь. Ну, в последний день месяца тебя уже никуда не погонят. Но нудеть будут.

— А вот Джагулы от благословения отказались, — проворчал Гедимин. — Чтоб я понимал в их традициях…

Вепуат успокаивающе похлопал по «стеклу».

— Ты не забывай — традиции у всех свои. А теперь давай сюда дозиметрию… Погоди! Выводи их на экран попарно с позавчерашними. Поищем отличия.

…Графики по экрану-голограмме двигались почти синхронно, отставая на считанные секунды, — каждое ритуальное действие занимало определённое время, и отмеряли его, хоть и без таймера, довольно точно. Вепуат на шкалу времени не глядел — его палец замер на шкале интенсивности, напротив острого пика.

— Ага! Вот это их собственный всплеск. Видел? Интенсивность одна и та же.

— Угу. Это — то, на что они сами влияют, — отозвался Гедимин. — Я не сомневался, что они старались. А вот в каком месте у них сигма-излучатели…

Вепуат развёл руками.

— Там всё сложно, ремонтник. Костный мозг, система кровообращения… Короче, изучать и изучать. Двигай дальше!

График провалился почти к самой шкале — и снова взлетел, вслед за пиком выходя на плато. Вепуат чиркнул пальцем по перегородке.

— Ага! — он торжествующе ухмыльнулся. — Вот тебе и первое отличие. Это проявляется то существо размером с континент, — видишь, указатель крутится?

— Был бы непрочным — взорвался бы, — пробормотал Гедимин, глядя на шкалу интенсивности.

— Вспышка излучения в разы слабее, — Вепуат щёлкнул по «стеклу» ногтем. — И дальше оно не растёт. Прилетело мало Экеста? И работать они не хотели… Ага, дальше всё так и тянется. И тут резкий обрыв…

— Бросили песок посреди ущелья, — буркнул Гедимин. — В ядерный могильник такие технологии.

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Ну, из шахты его всё же вытащили? А это, как-никак, восемьдесят метров по вертикали… Та-ак. Ну что ж, кое-что прояснилось. Кочевники сделали, что могли, но божество сегодня было не в настроении. А скажи точно — как Джагулы тебя об этом предупреждали? Я понял, они знали заранее, что проку не выйдет. А по каким признакам?

Гедимин пожал плечами.

— Чтоб я их понимал. Что-то говорили про тяжёлый воздух. Утром вроде не было такого ветра, как в прошлый раз… И Урджен что-то нёс про свои сны.

— И что ему снилось? — не отставал Вепуат. — Это ведь важно, ремонтник. Если он у них работает индикатором…

Гедимин поморщился.

— Что-то про скалы. Острые камни без ровных площадок. Они с Джаарганом ещё спорили, это камни или земля. Где-то переводчик сбоит — камни с грунтом не спутаешь, даже во сне…

— Ага! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Камень и земля! Теперь открывай календарь. Вот так растяни, на все четырнадцать дней. А теперь сверни в кольцо.

Гедимин мигнул.

— Зачем⁈

— Увидишь. Ага, вот так. И раздели по горизонтали на две дуги. Ну? Видишь?

Гедимин растерянно смотрел на список дней местной недели, превратившийся в бессмысленный орнамент. Клетки, по-разному подписанные, стояли друг напротив друга — одни сверху, другие снизу, две плавные дуги равной длины.

— Смотри, где стоят Земля и Воздух, — поторопил его Вепуат. — Ну?

— Напротив, — Гедимин пожал плечами. — А Камень и Воздух — не напротив, но почти… Стой! Замеры колебаний массы… Кислота, Жизнь, Огонь и всё такое… Это — то же самое?

Он провёл пальцем по экрану от значка к значку. Дни Кислоты и Жизни стояли напротив друг друга — так же, как Огонь и Лёд… или Земля и Воздух.

— Противостоящие стихии, — Вепуат шумно выдохнул. — Так я и думал. Это два таких… полуцикла. С разными свойствами. Напротив — враги, рядом — союзники. Камень Воздуху почти враг — потому что союзник Земли. Вот это нам и надо учитывать. Хм-м… Если такой призыв провести в Сфене Воз… да хотя бы Огня — какой будет эффект?

— Выйдешь из карантина — выяснишь, — пробормотал Гедимин. Он украдкой прикусил щёку, но не помогло — ни Вепуат, ни бредовая планета никуда не делись. «Стихии…» — он болезненно поморщился. «Бред бредом. Но за ним — какой-то существующий эффект… или несколько. Эффекты планетарного масштаба. И, что хуже всего, — это физика. Это по моей части. А я понятия не имею, за что тут хвататься.»

Ещё одна мысль мелькнула в искрящем мозгу, и сармат невольно поёжился. «Надеюсь, все эти эффекты — местная специфика… а не обычный результат избытка ирренция в литосфере. Если все эти бредовые штуки постепенно проявятся на Земле…» — его передёрнуло.

— Изучать и изучать, — пробормотал Вепуат, мечтательно улыбаясь. — Интересное место Равнина. Как замаял карантин! Как думаешь, Айзек выпустит меня на день раньше?

40 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Последний день месяца,» — Гедимин покосился на экран передатчика и вновь убрал его под пластину обшивки. «У всех ритуалы. А ночью хранитель забьётся в реактор. Надо будет успокаивать.»

— Кого из богов сегодня провожают? — спросил он, разворачиваясь к Айзеку. Сармат, только что устроившийся в операторском кресле, удивлённо мигнул.

— Укшу, божество смер… Пластины!

Он резким жестом провёл пальцами вдоль висков. Гедимин раздражённо сощурился.

— На месте пластины. Что, не видно?.. Значит, божество смерти. Что это значит?

Айзек пожал плечами.

— Что-то про мир мёртвых, память и скрытое перерождение. Вроде бы это самк… существо женского рода. Господствует в местности Ук-кут, Икси ей подчиняются… Постой. Тебе это зачем?

Гедимин кивнул на закрытый люк.

— Ночью выйду пообщаться. Надо же знать, с кем.

Айзек мигнул пару раз — и чуть не сцапал Гедимина за плечо. Уклонился сармат легко — рывок был сильный, но слишком поспешный.

— Опять полезешь хамить богам⁈

Гедимин возмущённо фыркнул.

— Когда я им хамил⁈ Говорю же — пообщаюсь. Мирно.

Айзек уставился в потолок. Гедимин проследил за его взглядом, но ничего интересного не нашёл.

— Мирно… — пробормотал Айзек, болезненно щурясь. — Ладно, твоё дело. Хоть оружие в бункере оставь, когда полезешь. Дипломат, яд-дро Юпитера…

…У входа в душевую стояла волокуша, заставленная длинными корзинами. Рядом топтался филк, нетерпеливо глядя на плотно закрытую дверь. Не успел Гедимин подойти, как из душевой выглянул второй сармат. Одной рукой он выволок из предбанника ещё одну корзину, другой — тут же захлопнул дверь. «Контейнер» подняли на повозку, филку отдали пустой, и он шмыгнул обратно в ангар, закрыв за собой ворота. Гедимин, покосившись на термометр, соорудил купол из защитного поля и вытянул его в «кишку», соединив по плавной дуге двери душевой и ангара. Филк, охраняющий волокушу, сдержанно хмыкнул.

— А как отсюда выходить?

— А куда тебе надо? — отозвался Гедимин, досадливо щурясь. Мозг, дорвавшись до понятной работы, уже выдал чертёж подогреваемого коридора с тепловой ловушкой на выходе. «А ведь придётся строить,» — понял сармат секунду спустя. «Завтра-послезавтра похолодает всерьёз. И что, месяц не мыться?»

…В предбаннике никого не было — филки собрали последние высохшие подштанники и утащили волокушу к бараку. Гедимин развернулся было к двери, но решил, что с временным коридором разберётся позднее. Термометр на стене показывал плюс двадцать три — выстудить хорошо прогретый ангар при всей возне в открытом шлюзе так и не удалось.

В закрытом «мокром» отсеке было ещё теплее. Вдоль правой стены стояли в ряд «бочки» из плотного защитного поля. Гедимин заглянул в прозрачный «глазок» на крышке и увидел желтовато-белесую массу. Она состояла из тонких волокон и светло-серой мути; её густота постоянно менялась — в бочках шла непрерывная реакция. Гедимин поискал газоотводы, не нашёл, проверил давление, — выход газа и впрямь был невелик, больше уходило в жидкость и осадок. «Химкомбинат Альгота,» — сармат едва заметно ухмыльнулся, мысленно прикинув объём сырья. «Промывка закончилась, теперь идёт выщелачивание… или как это здесь называется. Интересно, сколько волокна может выдать один сааг-туул? От корма зависит, наверное…»

Альгот, закончив вечером промывку, воды в цистерны набрал, а вот филки, устроившие затем мытьё и стирку, — нет. Гедимин включил водоподъёмник и под прерывистый плеск устроился со сканером над системой фильтрации. По шлангу, вдетому в нашейный патрубок, бежала тёплая вода; сканировать она не мешала. Жидкости поверх фильтрующего слоя было немало — слизистая органика облепила волокна и впиталась в песок, уменьшив проводимость фильтров раза в два. Выходило, что придётся их менять, как только вода уйдёт; сармат, прикинув скорость оттока, отложил работу на поздний вечер.

Наблюдения за водой быстро прервали — не успел Гедимин высушить комбинезон, как распахнулась дверь — сначала в предбаннике, а потом и в душевой.

— Коридор перестроить, — скомандовал, не тратя времени на приветствия, Кенен Гварза. — Уплотнить и растянуть в квадрат с рукавами. На углах — барак, душевая, лагерь местных и лаборатория. Термочаши ещё есть? Нет — иди и делай.

Не успел он договорить, а Гедимин — угрюмо сощуриться, как дверь за спиной Гварзы снова распахнулась.

— И как это стирать? — филк-комендант, едва перешагнув порог, сердито фыркнул. — Эти все… мешки для туловища⁈ Они сохнут по двое суток! У нас их и так всего ничего, три четверти барака ходят в одних рубашках, — какие стирки⁈

— Пропарка или прожарка, — развернулся к нему Гварза. — Учитесь у аборигенов. Могу позвать Джагулов, дадут инструктаж. Ежедневная очистка любым доступным способом. Хоть в реакторе, но чтоб была дезинфекция.

Дасьен, громко фыркнув, развернулся и вылетел за дверь.

— Прожарка, мать моя колба… — донеслось со двора.

— Что у него там? — Гедимин запоздало шевельнулся. — Где нужна дезинфекция?

Гварза поморщился.

— Утеплители. Из войлока и кожи. Рукавицы, сапоги, поддёвки. Стираются плохо, сушатся ещё хуже. Натуральные материалы… — он хотел сплюнуть в респиратор, но сдержался. — Иди работай. Запомнил, что нужно?

— Угу, — сармат мысленно перенёс эксперимент с термочашами и поршневыми машинами на неопределённый срок — «до потепления». — Стой. Что там с местными? Они что, так и останутся в палатках? В минус шестьдесят⁈

…Термометр в ангаре (непонятно, зачем, но ладно…) повесил Гварза. Гедимин в очередной раз объяснил про шлюзование. Аборигены вежливо слушали, но их уши были повёрнуты в другую сторону — туда, где Гварза чертил на каменном полу размашистые квадраты.

— Тогот, — сказал он, выпрямившись, и махнул рукой в дальний угол. — Здесь Синви и Сэви. Алвен тут, в ближнем углу. Волокуши и часть припасов — на склад.

У стены остался неровно очерченный прямоугольник с лабораторным столом посередине. В него никто не заходил — даже нхельви, снующие по мастерской, старательно его огибали.

— Вдоль стен поставишь выгородки, — Гварза повернулся к Гедимину. — Потом Эгнаций займётся припасами, а мы перетащим волокуши.

— И башни с той окраины, — Гедимин кивнул на дальний край плато. — Поставим тут, над обрывом. Нечего бегать по холоду.

Скогны протестующе заверещали.

— Отсюда их хуже видно, — качнул головой Гварза, пару секунд послушав верещание — ему как-то удавалось разбирать отдельные слова, Гедимин, даже с «переводчиком», не брался. — Возьмут с собой жаровни и горячее питьё, будут плясать и петь. Не замёрзнут.

Гедимин, вспомнив обычные сборища у «маяков», с сомнением покачал головой.

— Может, им сделать защитный купол? Хоть как-то удержит тепло. Холодно же, а они в одних шкурах.

Скогны и Бронны заверещали с двух сторон, недовольно сверкая глазами и топорща вибриссы. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Что плохого в защитном куполе?»

— Много думаешь, — буркнул Гварза, жестом попросив аборигенов притихнуть. — Строй выгородки.

…Передвижные кухни разбирать не стали — Гедимин просто обернул всё, что было внутри и снаружи, защитным полем, так плотно, чтобы ни одна молекула не могла сдвинуться. Скогны и Бронны сбежались к «разоряемому» лагерю, но близко не подходили — только Гварза, поговорив с ними, вернулся к повозке и проделал в плотном куполе узкие отверстия — точно над прорезями в крышках котлов, так и не снятых с жаровен. Стаскивая волокуши вниз по крутому склону, Гедимин прислушивался, ожидая плеска и громкого шипения, но пар стравливался тихо, а жидкость не выливалась — да и было её в густом вареве аборигенов обычно немного. Сняли жаровни с повозок уже в ангаре, быстро расставив кухонные принадлежности по квадратам и разложив рядом спальные мешки. Гедимин ещё раз проверил работу «шлюза», подвигал рычаги вентиляции, — завтра предстояло закрыть её плотнее, изолируя «барак» от едких испарений, но завтра и пара внутри должно было стать куда меньше — Текк’ты под кислотный ливень не приползали, и готовить для них было не нужно.

— Ну ладно, — выдохнул сармат, оглядываясь на закрытый ангар; из вентиляционных продухов сочился пар, полупрозрачные выгородки вдоль стен подсвечивались изнутри — жёлтый свет шёл из узких прорезей «окон». — Здесь Бронны и Скогны. Остаются Джагулы. И их тварь.

— Никого не забыл? — Гварза, уже поднявшийся на середину крутой тропы, что-то высматривал наверху.

— Там! Там! — проверещали на бегу пятеро нхельви. Ещё десятеро, поднявшись из ущелья, побежали следом. Гедимин ждал, что за ними из темноты кинутся многочисленные стаи, но, когда нхельви исчезли за откосом, их по-прежнему было пятнадцать.

Гварза резко выбросил руку вверх, и на его ладонь медленно опустился дрон-разведчик. Второй вертелся на одном месте, повиснув в десяти метрах над землёй, на границе световой сферы. Гварза, досадливо хмыкнув, потыкал в пульт — аппарат спикировал в ущелье, Гедимин еле успел поймать его.

— Проверь на холодоустойчивость, — бросил ему Гварза, протягивая второй дрон. — Будут посменно облетать плато. Укреплённые посты снимаем, оставляем минимальные патрульные отряды. Основная нагрузка на дронах, а значит — ежедневная проверка.

Он выразительно глянул на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Должны выдержать. Если не мутируют.

«Значит, филки больше не охраняют холм…» — Гедимин, выбираясь из ущелья, искал взглядом опустевшие «блиндажи», но их, по-видимому, разобрали за ночь. «И местные тоже. Даже нхельви куда-то делись. Досадно. Тревогу поднимать они умели.»

— К дронам можно прикрутить сирены, — сказал он, нагнав Кенена Гварзу у недостроенного «коридора». — Если что — все услышат, успеют отреагировать. Местные сняли все посты? Не боятся кочевников?

Гварза, хмыкнув, постучал пальцем по термометру.

— Даже спятившие кочевники не полезут сюда в месяце Льда. Бояться следует холода… и менее осязаемых вещей. Разберись с коридором! Один из выходов протяни до обрыва. Местные думают, что они в безопасности, но из виду их лучше не упускать.

…Подземного толчка Гедимин не почувствовал — только на зеркальных стенках чаши, которую он держал в руке, задрожали блики. Сармат наклонился, чтобы поставить «термоэлемент» в ямку на вершине оттаявшей гравийной кочки — и прямо под рукой, в считанных сантиметрах от ступни, из камня всплыла бронированная морда.

— Песок-камень не ломают. Надоело.

Гедимин мигнул.

— Что, совсем? — он схватился за сигма-сканер. В толще скалы шевелились змеевидные силуэты — разминали камень, лепили пластины и трубы, заканчивали тонкую доводку большой цистерны. В главном корпусе было пусто — ни гор гравия и песка, ни живых камнедробилок.

— Всем надоело, — пояснил, всплыв ещё на пару сантиметров из-под земли, Текк’т. — Не будут.

— Ясно. Лепи камень, — Гедимин махнул рукой. «Надоело,» — он еле слышно хмыкнул. «Хорошее объяснение. Ладно, подождём, пока заскучают по работе. Всё равно склады забиты. На нижние полусферы нам хватит, а до верхних ещё надо дожить.»

…Дрон плавно взлетел с ладони Гедимина и поплыл вертикально вверх. Сармат перевёл взгляд на пульт. Аппарат поднялся на тридцать метров и повернул к «востоку». Экран, разделённый надвое, покрылся редкими точками.

— Постовые, — Гварза, следя за пометками, сверился с журналом. — Аборигены у башен. Вон то скопление — Джагулы. Хм… В целом работает.

Гедимин отпустил с ладони второй дрон. Аппарат медленно поплыл на «запад». Вторая сторона экрана покрылась точками разных цветов.

— Это мы, — Гварза поднёс палец к двум зелёным пометкам. Мимо пробежал десяток жёлтых — под сканирующий луч дрона попала стайка нхельви.

— Что с экстремальными условиями? — Гварза, прикрыв экран, внимательно посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Это дрон для планетарных исследований. Выдержит всё, кроме расплавленного металла. Защитное поле сверху — и пусть летает.

Гварза с сомнением покачал головой.

— Перебор. Но если выдержит обычные местные заморозки… Ладно, можешь идти. Филки сегодня будут нужны? Что там с песком?

— Возьму Джагулов, — Гедимин оглянулся на дальний край плато — кочевники залегли где-то там, в паре десятков метров от холма. — Ненадолго. Песок — всё… по крайней мере, до конца заморозков.

Гварза хмыкнул.

— Значит, строительство движется… — пробормотал он, отворачиваясь. — Вечером сдашь Айзеку план. Что закончено, что в процессе, что намечено.

Он успел скрыться в тепловом лабиринте раньше, чем Гедимин нашёлся со словами. «План, мать моя колба…» — сармат сжал пальцы в кулак и угрюмо сощурился Гварзе вслед. «Самое время сейчас планировать. Тут не знаешь, что завтра на голову свалится…»

…«Шлюзовая камера» горячего цеха была плотно закрыта с двух сторон. С четырёх костяных вешалок, вбитых в стену на небольшой высоте, свисали многослойные накидки, бахрома и нити бус. На пятой, торчащей из камня на метр выше, болталась длинная куртка из обрезков плотного войлока, а рядом, на ремешках с костяными крючками, — войлочные беспалые носки и рукавицы. «Утеплители,» — Гедимин протянул было руку к чужой одежде, но вспомнил давнюю попытку выстирать войлок и убрал ладонь за спину. «Дрянь дикарская. Но тут даже с ними проблема. Зачем было тащить орду поселенцев туда, где для них ничего не готово? Десятеро. Ну, полтора десятка. С полным снаряжением на каждый сезон. С подготовленной жилплощадью. Нет, надо нагнать полторы сотни. И пусть сидят голышом в бараке и спят в две смены. Кто это всё вообще планировал⁈»

Внутренняя дверь приоткрылась на пару сантиметров, и из цеха долетел недовольный визг. Через пару секунд сердитые звуки сложились в слова.

— Четыре печи в доме стекла — и вы вчетвером заняли все их⁈ Теперь в дом стекла пускают только ручейников⁈

— Довольно печей в Сэви и Синви, — отозвался кто-то. — Там у вас свои дома стекла — вот в них и идите!

— Вас всего четверо, — услышал Гедимин угрюмый голос Ардана. — И их четверо. Места у печи хватит всем, инструментов тоже. Вы работать собираетесь?

Кто-то сердито взвизгнул, следом заверещали. Ардан вполголоса помянул спаривание «макак».

— Мастер стекла сказал — дай инструмент!

— На что тебе инструмент, рыбоед? Ты стекла не нюхал!

Гедимин с тяжёлым вздохом отодвинул дверную створку и вошёл в цех. На секунду стало тихо.

— Мастер Дим-мин! — очень сердитые Скогны в меховых накидках глядели на него снизу вверх. Четверо, уже без накидок, сгрудились у печи, держа в руках трубки и штыри — не как инструмент, а как дубинки, и явно готовились к драке. Гедимин молча дёрнул рукой, растягивая между двумя «отрядами» защитное поле. «Это для начала.»

— Вот только подумал спокойно с ними позаниматься… — Ардан развёл руками. — Четверо тоготцев, свободная печь… и эти вот. Гедимин, ты не сильно занят? Возьмёшь новичков?

— Что случилось-то? — спросил сармат, недовольно щурясь. «Вот не зря Вепуат разводил все племена по разным сменам. Тоготцы и синвийцы вместе не работают. Только грызутся.»

— Все, кто у нас выучился, уехали в Синви и Сэви, — быстро проговорил Ардан. — Мастеров тут не осталось. А эти четверо — из Синви. Приехали готовить. А теперь им интересно учиться. Их мастеров нет, тоготцы учить их не хотят. А я с нуля сам не помню. С чего там начинают-то?

— С шихты, — отозвался Гедимин, заглядывая в соседнюю печь. С вечера филки загрузили её чёрнопесочной рудой; газ уже вышел, осталась горка чёрных кристаллов. Гедимин выгреб дымящийся песок на поддон и повернулся к Скогнам.

— Кто из Синви? Идите сюда.

Подошли не все — двое остались на месте, только сильнее нахохлились. Один из подошедших нерешительно стянул с головы шапку.

— Ты нас пустишь учиться?

Из-за прозрачной «стены» кто-то насмешливо взвизгнул, но окрик Ардана прервал «веселье» — Скогны зашуршали стеклянной скорлупой и зазвенели захватами.

— Пущу, — буркнул Гедимин. — Вылезайте из шуб, тут жарко. Вы, двое, кого ждёте?

— Ты позвал тех, кто из Синви, — проверещал абориген; усатое лицо уже блестело от пота — в цехе и впрямь было жарко. — Мы из Сэви.

— Уран и торий… — пробормотал Гедимин. Хотелось приложить ладонь к лицевому щитку, но он сдержался.

— Нет у меня ни места, ни времени, чтобы учить каждого Скогна отдельно. Или вы все вместе встаёте к печи и учитесь, или все вместе идёте… в ущелье.

Он задвинул заслонку и прислонился спиной к печи — осторожно, чтобы не повредить конструкцию. Скогны переглянулись. Один из сэвийцев нерешительно приподнял шапку.

— Мы не говорили дурного про Синви и его мастеров. Мы — не тоготцы.

— Наши города на одной реке, — синвиец сунул снятую шапку под мышку и развязал пояс. — Повесим одежду на крюки, как тут заведено. У ручейников нет даже своей шихты! Ходят и клянчат по углам. О чём говорить с ручейниками⁈

…Защитное поле Гедимин не убирал, пока все, кроме сарматов, не ушли из цеха. Из приоткрытого продуха донеслось что-то про рыбоедов — Скогны, огибая цех, продолжали разговор, но до драки вроде бы не дошло. Гедимин с тяжёлым вздохом задвинул заслонку и пересчитал инструменты.

— Чего они? — спросил озадаченный Ардан. — Я думал, Скогны мирно живут.

Гедимин пожал плечами.

— Говорят, между городами нет войн… Инструмент ломать не давай. У них есть когти и зубы, для драки хватит.

…У душевой, на обочине дороги, лежал сааг-туул. Четверо Джагулов втаскивали к нему на спину гроздь булькающих бурдюков. Ещё двое кочевников стояли внизу и цепляли бурдюки к «тросам» с присосками. Гроздь становилась всё длиннее.

— Э-эй! — протяжно крикнул кто-то из филков; он стоял на трапе бронехода и смотрел в сторону Гедимина. — Ста-арший! Кро-овь сда-ал?

…На лабораторном столе громоздились кровезаборники, уже наполненные и подписанные. Филк-медик молча прицепил последний пустой к запястью Гедимина, подписал его на ходу, так же молча отцепил и положил в общую кучу.

— Гедимин? — донеслось из-за отодвинутой переборки. — Это ты там?

— Кому ещё, — буркнул филк, не глядя на сармата. — Перед каждой декомпрессией только его и ищут. Тут не хочешь сдавать — ездил бы в Ураниум.

Гедимин, пропустив его бормотание мимо ушей, вышел в соседний отсек. Вепуат, увидев его, радостно ухмыльнулся.

— Последние проверки — и завтра я на воле, — он хлопнул двумя ладонями по перегородке. — Пропустил, конечно, всё на свете.

— Завтра кислотный дождь, — нахмурился Гедимин. — Сиди в лаборатории.

— Дождь в минус сорок? — Вепуат хмыкнул. — Скорее снег. Там есть хоть что-то, что в минус сорок не замерзает?

Гедимин заглянул в передатчик. Новейшие данные по химии были у Альгота, то, что скидывал сармату Айзек, всегда устаревало на неделю-две; но вещества, обычно проливающиеся из атмосферы Равнины, там были — полный список известных на сегодняшний день.

— Любопытно, — пробормотал он, глядя на таблицу. — То, что замерзает при наименьшей температуре, всегда выпадает последним. А при минус сорока… выходит, только оно и не замёрзнет.

— Кислотный снег, — Вепуат ухмыльнулся. — Такого я здесь ещё не видел. С утра отберу у Эгнация скафандр — такое пропустить нельзя.

…Когда Гедимин выбрался из лаборатории, бурдюки со спины сааг-туула уже не свисали, но зверь не ушёл — ему принесли воды и вливали в приоткрытую пасть. Рядом с кучкой Джагулов, обвешанных меховыми хвостами и бусами из зубов, стоял Кенен Гварза, и Гедимин направился к нему.

— Зверь не любит холод, — услышал он голос Джагула. — Будет тяжело ходить, много спать. Но выживет. Раньше Хеллуг уходили с другими в тепло. Здесь никогда не зимовали. Но слышали, как это бывает.

— Следите за зверем, — сказал Гварза. — И за собой. Если холод будет сильнее, чем он может выдержать, мы построим ему укрытие. Кет, что скажешь? Это животное влезет в подогреваемый купол?

Гедимин пожал плечами.

— Должно. Если не долбить купол, много энергии он не потратит. Можно построить хоть на весь месяц.

Джагулы переглянулись.

— Не надо твёрдого воздуха, — нахмурился один из них. — Зверь глотнёт и задохнётся. Лучше ставь стену на том краю холма. Все воины оттуда ушли. Ваши дома тут, как на блюде, — бери и ешь.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Вы уже пробовали съесть. И не вы одни.

— Кет! — Гварза исподтишка показал сармату кулак. — Вы, Хеллуг, обещали служить Пламени. Вы вроде как воины? Прикройте тот край холма. Мелкую угрозу ваш зверь растопчет. Будет серьёзная — мы услышим, пришлём подкрепление.

Джагулы снова переглянулись, недовольно дёргая вибриссами.

— Воин с одним ножом — конечно, тоже воин… — пробормотал один из них, глядя в землю. Гварза резко качнул головой.

— Оружие вам возвращать рано. Кет, у тебя было к ним дело? Если нет, я отпущу их.

…Текк’ты сгребли песок на дне пещеры в длинный невысокий бархан. Работы было на одну смену, и из «передвижного лагеря» пришли, кажется, одни вожаки. Гедимин насторожился было, но песок перекидали быстро — он дольше возился с подъёмником и разгрузкой, забивая последнюю ячейку склада.

— Купальня… — начал кто-то из Джагулов, когда сармат позвал их к «лифту». Гедимин кивнул.

— Будет. Сразу с подъёма. Ненадолго — смыть песок.

«Надо будет выделить кочевникам банный день,» — подумал он. «Восьмого, в конце недели? Не годится. Тогда моются Скогны. Будет много визга. Тогда — седьмого, в предпоследний день? А девятого, в „понедельник“, поменять все фильтры…»

— Джаарган спрашивал, когда новый призыв, — повернулся к нему один из Джагулов. — Послезавтра он будет в силах, но сам день — очень плохой.

— Пусть сидит спокойно, — отозвался Гедимин. — Пока не потеплеет, никого призывать не будут. Так… Ты ведь Урджен?

Кочевник шевельнул ухом. Гедимин снова вгляделся в шрамы на гиеньем «лице» — их было мало, такие, кажется, получал рано или поздно почти каждый Джагул… для опознания они не годились.

— Ты вождь или жрец? — спросил сармат. Подъёмник полз вверх по шахте — медленно, с тихим скрипом и щелчками.

— Урджен — сновидец, — отозвался кто-то из Джагулов. Остальные согласно рыкнули.

— И вождь? — Гедимин покосился на украшенные пояса «вожаков». Что-то общее в их украшениях было точно, оставалось свести сходства и различия в систему…

— И вождь, — согласился Урджен. — Нет жрецов. Это у Кьюссов. Говорят — боги чаще им отзываются. Кьюссы всегда много говорят…

Гедимин увидел кривую ухмылку.

— Джаарган — кто? — спросил он. — Тоже вождь?

Кочевники переглянулись.

— Джаарган умён, — Урджен склонил голову на грудь. — Был вождём. Теперь — нет. Не удержит оружие.

Он вывернул ладонь вбок и пошевелил искривлёнными пальцами, будто пытаясь что-то схватить.

— Он только… говорит с богами? — не отставал Гедимин — до поверхности оставалось ещё метров двадцать. — Как жрецы?

— Нет жрецов, — отозвался ближайший Джагул, угрюмо прижимая уши. — Джаарган — он думает. Хорошо, но медленно. Всё медленно. Умеет учить. Говорит дело. И боги его слышат. Всё.

— Джаарган слабый… — пробормотал кто-то из кочевников, но на него тут же рявкнули со всех сторон, и он замолчал. Гедимин беззвучно хмыкнул. «Информация. Не знаю, зачем, но может пригодиться.»

— Кто становится вождём? Любой, кто силён и держит оружие? — спросил он.

— Верно, — отозвался Урджен, глядя на сармата исподлобья; чем дольше Гедимин его расспрашивал, тем сильнее он настораживался — и явно считал метры до поверхности. — Если не дурак, этого довольно. Вождь-дурак — плохо.

Гедимин согласно ухмыльнулся.

— Ты не дурак. Почему ты вождь — вижу. А сновидец? Ими как становятся?

Джагулы переглянулись. Со всех сторон глухо зарокотало.

— Не становятся. Это с рождения, — ответил угрюмый Урджен. — У чёрных панцирей нет сновидцев?

Гедимин пожал плечами.

— Сны видят все. Но смысла в них, как правило, нет. Просто чепуха. У вас не так?

Край шахты проехал мимо. Стрела подъёмника развернулась и замерла, остановив крюк и вцепившихся в него Джагулов над твёрдой землёй. Они спрыгнули, не дожидаясь Гедимина, и подались в сторону, настороженно ощерив пасти.

— Много спрашиваешь, — буркнул кто-то из Джагулов. — Непонятно, зачем. Тут Джегех. Он говорит с чужаками. Спрашивай его. Он ответит лучше.

Один из кочевников нехотя двинулся вперёд. Гедимин смерил его задумчивым взглядом и махнул рукой.

— Идём мыться. Спрошу потом.

…Все шахты были закрыты. Гедимин проверил двери складов — на одном из них, в свободном углу, теперь лежал разобранный привод подъёмника. Поршневую машину сармат закинул за спину — её искали филки, надо было поставить её в душевую. Он ненадолго задержался у обрыва, глядя на дно ущелья — на закрытую столярную мастерскую, длинные выгородки вдоль её стен, пар, выходящий из продухов. В узкой долине снова было пусто — все крупные каменные детали на несколько дней спустили в пещеры, подальше от едких химикатов и экстремального холода. Гедимин думал, что дней через десять-пятнадцать можно будет начинать монтаж нижних полусфер — соединять каменные пластины, засыпать пустоты гравием и песком, собирать тяжёлые конструкции — а стены машинного зала до сих пор не готовы, и экранировать его нечем, а значит, главный корпус так и будет стоять полусобранным. «А я тут лезу в дикарские традиции,» — сармат досадливо сощурился и повернулся к ущелью спиной. «Нашёл о чём думать! Как Текк’ты будут монтировать крупные конструкции? Им даже вспомогательные леса не поставишь. Есть план, но как его им втолковать, если они не понимают чертежей? Из глины, что ли, вылепить?»

…Айзек шагнул в реакторный бункер с кривой ухмылкой на лице и обручами из красного «стекла» на руке.

— Ты ещё не мутант, — «обрадовал» он Гедимина с порога. — Как и все мы в этой безумной галактике. Ставь поля, а я достану накопитель. Сегодня энергию перекачиваю я — надо ж когда-то начинать.

Гедимин только пожал плечами, поднимая генератор защитного поля.

— Сегодня сброс энергии? — что-то не сходилось по датам, и мозг, даже занятый совсем другими расчётами, на это отреагировал. — Не рано?

— Ничего страшного, — отмахнулся Айзек, закрывая заслонку в корпусе реактора. Пласт тёмно-синего накопителя в его руках едва заметно дымился — всё же перепад температур между активной зоной и щитом управления был существенным.

— Зато все плохие дни хотя бы из-за реактора дёргаться не придётся… Как сегодня хранитель? Реагирует на что-нибудь?

— Сам не видишь? — Гедимин недовольно сощурился. — Излучение слабое, на контакт идёт вяло. Это существо, которое явится ночью, — как оно относится к реакторам? Ты говорил, оно связано с Икси?

Рука Айзека дёрнулась, едва не выронив излучатель.

— Найдёшь же, о чём спросить… — пробормотал Айзек. — Да, связано с Икси — и стихией Мрака в целом. К реакторам… думаю, никак. По-местному, это стихия Лучей. Помнишь дни Лучей в календаре?

Гедимин мигнул.

— Тут есть существо, связанное… с ядерной энергией? У него тоже свой месяц? Мы его застанем?

Айзек с тяжёлым вздохом покачал головой.

— Вот тебя тянет хамить богам… Это нескоро, атомщик. Может, к тому времени тебе надоест. Проверь, накопитель пуст?

Гедимин взглянул на экран сигма-сканера.

— Пуст. Как зовут ядерное существо?

— Накопители отнесёшь Кенену, — велел Айзек, протягивая сармату красные обручи и излучатель. — И это тоже. Существо… Пластины!

— Да закрыты, закрыты, — Гедимин, машинально проверив височные щитки, досадливо сощурился. — Как его зовут?

— Ку-унну, — ответил Айзек, опускаясь в операторское кресло. — И без экспериментов, ясно?

«Без экспериментов…» — Гедимин, выбираясь из бункера, недовольно морщился. «А что можно узнать без экспериментов⁈ Значит, Ку-унну… почти как „Куэнны“. Может, это и не отдельная сущность, а воспоминания о высокоразвитой цивилизации?»

Наверху было шумно. На дальней окраине, под ступенчатыми маяками, стучали костяные барабаны, выли трубы-раковины, и кто-то высвистывал ритм на особенно пронзительной дудке. В красном свете жаровен мелькали силуэты — мелкие и размашистые, миниатюрные хвостатые, рослые, чётко очерченные… Иногда Гедимин видел белые вспышки — двое стражей переходили от маяка к маяку. Сармат вспомнил, как обильно там угощают всех, кто не успел увернуться, и едва заметно ухмыльнулся. «Ага, два чёрных силуэта… В перьях — Эгнаций, а вон там — Гварза. Командир, мать его пробирка… всегда на важном посту…»

Не успел он подойти к маякам, как из-за холма донёсся протяжный вой. Потом кто-то застучал в бубен, и над обрывом поднялась ещё одна светящаяся вышка. Она была тонкой, ажурной, собранной из костей, второпях обмазанных церой — неровно, то пятнами, то полосами; с их отростков свисали дымящиеся мешочки и подвесные, на шипах, сосуды. Гедимин включил сигма-сканер — и увидел всю конструкцию, надетую, как хомут, на спину сааг-туула. Сам зверь, ненадолго поднявшись на ноги, медленно прошёл вдоль обрыва и снова улёгся. Вместе с ним за холмом спряталась вышка — только тонкая верхушка ещё светилась над скалой. Скогны и Бронны пронзительно заверещали, из-под обрыва донеслось обрывистое рявканье. Затем бубен застучал с удвоенной силой, а ракушки завыли вразнобой.

— Кет? — Гварза вынырнул из темноты, и Гедимин мигнул от неожиданности. — Ходит и трясёт накопителями. Хоть бы экранировал!

Сармат, досадливо щурясь, обернул красное «стекло» защитным полем.

— Где твои операторы сброса? — он криво ухмыльнулся. — Сейчас тут у всех фейерверки. Пора и нам запускать. Вот только бубна нет. И ракушек. Принести сирену?

…Ослепительный зелёный свет разлился по небу в полной тишине. Гедимин стоял к аборигенам спиной, внимательно глядя на гаснущий световой гейзер, и затылком чувствовал десятки взглядов. Даже бубен под обрывом притих — Джагулы не видели подготовку к сбросу энергии, но сам луч не заметить не могли. Сармат с кривой ухмылкой развернулся к маякам. «Вот и мы поучаствовали в ритуалах. Теперь пойду работать. Светильники сами себя не сделают.»

…Гедимин закрыл «шлюзы» — теперь стук, вой и верещание с улицы просачивались через немногочисленные продухи и не отвлекали от мыслей. Подумать было о чём — о монтаже конструкций, о траспортных туннелях от складов к подземным полостям, о нехватке и непредсказуемом поступлении ресурсов… и о непонятном существе, которое должно было явиться ночью. «Если эта штука схожа с Икси, дозиметр опять покажет бред. Может, даже раньше, чем хранитель испугается и спрячется. Успокою его и пойду общаться. С чего Айзек взял, что я хочу нахамить? Это ведь глупо…»

Дверь склада тихо приоткрылась. Гедимин изумлённо мигнул.

— Кут’тайри? А ты чего не на гуля… — он замолчал на полуслове и досадливо сощурился. «В долине минус сорок. Только термофилов там и не хватало. И остальным пора бы в укрытия.»

— Там горят не мои огни, — отозвался Сэта, выходя в цех. В руках он держал небольшие, но старательно сделанные сосуды из цветного стекла. От них шёл пар — питьё и пища, положенные внутрь, ещё не остыли, а может, их постоянно подогревали.

— Разрешишь положить подношения у порога? — спросил беглый жрец, не глядя на Гедимина.

— Это для Ук… — сармат вовремя прикусил язык. — Давай. Вроде бы нужно их куда-то наверх… Если положим на крышу, будет нормально?

…Гедимин боялся, что сосуды скатятся с гребня крыши, но их ножки твёрдо встали в выемки. Сармат убедился, что ничего не падает, и мягко спрыгнул на гравий. Оранжевый свет у торца ангара погас — Кут’тайри наконец убрался с холода и прикрыл за собой дверь. Гедимин оглянулся на сосуды, незаметные в каменных складках, и пожал плечами. «Он был благодарен. Надеюсь, за ночь не треснут. Сделаны вроде прочно.»

…Кут’тайри уже сыпал шихту в плавильный конус и поглядывал на закупоренные трубки с церой. Гедимин встал рядом с ним, отмерил светящийся краситель и снова шагнул к стене.

— Только Хеттийиррн работает в эту ночь, — заметил Сэта, искоса взглянув на него. — Больше никто, даже из Равных Куэннам. Не собирают камешки, не копают песок…

— С песком покончено, — отозвался Гедимин, задумчиво глядя на задвинутую заслонку. Видел он наклонные туннели, текущий по ним песок и две вогнутые полусферы на гравийной «подушке».

— На нижние полусферы хватит. А о верхних будем думать, когда потеплеет. Быстро всё-таки Текк’ты работают. Думал, полгода провозимся с этим дроблением. На Земле отправили бы грузовой глайдер к карьеру, а здесь… Ближайший песок, наверное, в Сфене Воды. Мокрый песок в минус шестьдесят… не знаю, что легче — камень дробить или это оттаивать и сушить. В тёплые месяцы можно было бы поискать карьер…

Он заметил, что несёт уже что-то несвязное, и замолчал. Сэта молча смотрел на него.

— Песок из Сфена Воды? — он наклонил голову набок и шевельнул ухом. — Ты хотел взять для дома Пламени песок из Сфена Воды?

— Ну или где он тут есть, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. — Поблизости, наверное, только гравий и глины. Да ладно, работа уже закончена. Долгая, тяжёлая… у нас бы в такое не ввязались.

Он поморщился, представив, как сыплет гравий в огромную, на пол-ущелья, камнедробилку с поршневым мотором. «Вот это я строить не буду. Проще добраться до Сфена Воды. Не на другой же он планете, в конце концов…»

— Если бы Сфен Воды был совсем рядом — ты из него взял бы? — спросил Кут’тайри, пристально глядя на сармата. — Случайно вышло, что далеко, — и поэтому ты дал работу Текк’там?

— Ну да, — Гедимин досадливо дёрнул плечом. Чувствовать себя идиотом он не любил, а под пристальным взглядом жреца ощущение становилось всё сильнее.

— Не специально же я занял их такой ерундой! — он сердито фыркнул. — Потом ещё возня с подъёмом… Тьфу ты!

Кут’тайри наклонил голову на другой бок.

— Для чего дому Пламени песок? Что с ним будут делать?

— Подушку для смягчения ударов, — Гедимин потянулся было за листком для чертежа, но осёкся и опустил руку. — Так здание прочнее.

Грива существа взлетела вверх языками пламени.

— Ты хотел взять нечто из Сфена Воды и сделать из этого… опору? Опору для прочности⁈ Ты говоришь, что думаешь, или смеёшься надо мной?

Гедимин мигнул.

— Что не так? — он растерянно взглянул на Кут’тайри. — Что-то со свойствами того песка? Он чем-то отличается…

Сэта встряхнул головой. Вдоль шеи проступили раскалённые докрасна пятна.

— Вода не бывает опорой. Она не стоит. Она движется. Может застыть, но двинется снова. Обязательно. Земля — опора. Камень может быть опорой. Вода — нет. Ты не знал? Держал в руках само Пламя — и не знал⁈

— Стой, — Гедимин поднял руку. — Ещё раз, и не так быстро. Ты говоришь — никакой минерал из Сфена Воды не будет долговечным? А песок из местного гравия, из Сфена Земли…

— Земля — наилучшая опора, — жрец прикрыл ладонью алую полосу на шее. — Лучшая для дома Пламени. Крупные камни, мелкие, песок, — всё должно быть из Сфена Земли. Если хочешь, чтобы стояло, а не сыпалось и текло. Опираться на воду… ты, верно, выпил лишнего, мастер Хеттийиррн. У карликов много дурманного питья. Не бери его больше. Твой разум очень страдает.

Гедимин быстро отвёл взгляд, подавляя смущение и растерянность. «Сопромат, sa hasu… Равнинный сопромат. Чудом повезло его учесть. Гедимин, ты идиот!»

— Стой тут, — буркнул он, протянув руку к плечу Кут’тайри, и тут же её отдёрнул. — Я тебе покажу… расскажу о разных материалах. Что из чего будет строиться, и для чего нужно. Ты скажешь, так или не так. На вашей планете много странностей. Легко запутаться.

…«А надо было всё это выяснять четыре месяца назад!» — думал Гедимин, выходя из ангара на притихшее плато. Стук, вой и свист утихли, и это было к лучшему — мозг и так трещал и искрил. Но голова не гудела, и это значило, что полученная информация, даже очень странная, не была бредом — или что детекторы бреда за четыре месяца на Равнине перегорели и восстановлению не подлежали. «Стихии, мать моя колба… Сочетания, взаимодействие…» — сармат потерянно качнул головой. Утешало только то, что серьёзных нарушений «специалист по равнинному сопромату» не нашёл — даже по местным диким правилам станция должна была простоять очень долго. Если не взорвётся изнутри — от изменения критической массы ирренция, лишнего оборота вращающейся конструкции или «схлопывания» стихий Огня и Льда. Жрецу больше всего не нравилось последнее. Поршневые машины он видел, но подходить к ним опасался — и Гедимин, вспоминая, что сталось с первым подъёмником, думал, что он прав. «Свойства материалов, на которые может повлиять отношение наблюдателя… Квантовая физика, мать её пробирка,» — сармат криво ухмыльнулся. «Пойду воды на голову налью.»

… — Ты знал, что песок из Сфена Воды непригоден для строительства?

Айзек развернулся от монитора и удивлённо мигнул.

— Что?.. Как ты добрался до Сфена Воды посреди зимы⁈

— Не был я там, — Гедимин едва удержался от сердитого фырканья. — Тем не менее — ты об этом знал? Почему молчал⁈

Айзек растерянно хмыкнул.

— Гедимин, физика и инженерия — это по твоей части. Тут мы тебе полностью доверяем. Непригоден — ну, пусть будет так. Вот только… ты разве его использовал?

Гедимин рухнул в кресло, уронил локоть на пульт и недовольно сощурился, услышав костяной скрежет. «Ещё и это чинить…»

— У тебя есть минералы из Сфена Воды? Надо кое-что проверить.

…Время в закрытом бункере тянулось медленно. Гедимин, запоздало вспомнив про Икси, косился на закреплённый на стене фонарь и думал, не построить ли «световую стену». «Местные не бегали со светильниками, Гварза не искал поддоны, — видимо, большой угрозы нет,» — сармат перевёл взгляд на реактор. Давно хотелось приоткрыть люк, но Гедимин медлил. Хранитель тонким щупальцем держал его за запястье; иногда невесомое волокно растворялось, и сармат косился на дозиметр. Излучение держалось в пределах полутора милликьюгенов.

Щупальце на запястье мелко задрожало и исчезло. Гедимин взглянул на дозиметр. Интенсивность излучения упала до нуля, нули мигнули и снова сменились цифрами, только теперь рядом с ними нарисовался бредовый, невозможный «минус». «Оно здесь,» — сармат сузил глаза, глядя на мелькающие цифры. «Отрицательная интенсивность… минус пять десятых кьюгена. Эта тварь определённо здесь. Ну что ж…»

— Сиди тихо. Скоро вернусь, — прошептал он, прижав ладонь к корпусу реактора, и нехотя снял с плеча сфалт и положил рядом с заслонкой. — Оно там по своим делам. К тебе не полезет.

Спина без привычной тяжести плазмореза казалась голой и неприятно беззащитной. Всё время тянуло оглянуться. Поясной фонарь горел вполсилы, других источников света не было. «Маяки на востоке,» — Гедимин выпрямился, вглядываясь в темноту. «Где они?»

В полной тишине треск инея под ногами казался грохотом взрывов. Сармат поднял фонарь повыше, расширяя световой круг. Ещё пара десятков шагов — и круг стал усечённым. Впереди колыхалась аморфная «стена» плотной черноты. Это было, как густой раствор пигмента даже не в воздухе — в какой-то вязкой жидкости. Гедимин протянул к нему руку, и пальцы обожгло холодом.

«Это оно,» — в груди неприятно похолодело. Подвижное облако тьмы повисло над восточным краем плато, накрыв собой оба «маяка» и полтора десятка метров вокруг них. Гедимин скользнул взглядом вдоль чёрной стены, запрокинул голову, — световой круг обрывался, не дотягиваясь до гребня. «Как будто врастает в небо…» — сармата передёрнуло. Он снова тронул уплотнившуюся черноту и беззвучно хмыкнул — ладонь провалилась. Внутри было холодно, но не обжигающе, а как-то промозгло — будто к низкой температуре добавился влажный ветер. Но ветра не было — воздух не двигался, но всё время казалось, что фрагменты чёрного «кокона» колышутся.

— Эхм… Здра… Хорошей ночи, — Гедимин неловко ухмыльнулся. Височные пластины были сдвинуты — может, поэтому он и чувствовал промозглый холод не только пальцами, но и всей кожей. Выждав пару секунд, он двинулся дальше, вместе с фонарём ныряя в черноту.

Теперь света не было вовсе. Гедимин поднял руку, но не увидел её — не то что пальцы, даже очертания плеча разглядеть не удалось. «Ни единого фотона,» — мелькнуло в мозгу. «Где-то впереди башня. Не врезаться бы.»

Он сделал ещё шаг, ощупывая воздух перед собой. Тут было очень тихо, и холод стал ещё сильнее, просачиваясь под скафандр. Гедимин остановился, прижал ладонь к рёбрам, — отчего-то стало трудно дышать. Холодные обручи один за другим сдавливали грудь. Что-то колыхнулось в темноте, складываясь в очертания огромного чёрного звездолёта. На борту на секунду проступили угловатые знаки. Гедимин вздрогнул.

— «Феникс»⁈

Видение рассыпалось под пальцами, но сармат ещё долго стоял, ощупывая пустоту. Перед глазами вспыхивали и гасли силуэты, обведённые холодно-зелёным по кайме, — корабли, экзоскелеты, сарматы в чёрных скафандрах. Земля всколыхнулась, выгибаясь под ногами горбом, кто-то схватил Гедимина за руку и дёрнул назад.

— Атомщик? Давай на борт!

— Лиск? — выдохнул Гедимин, разворачиваясь всем телом. Темнота молчала. Воздух тёк сквозь пальцы.

— Лиск? — шёпотом повторил сармат. Дышать было трудно. Кто-то дёрнул его за плечо, шумно дыша в наушник.

— Уходим! Скорее, хватайся…

«Хольгер⁈» — Гедимин развернулся, схватился за плечо, — под пальцами не было ничего, кроме холодной брони. Он попытался вдохнуть, но не смог — обручи намертво сдавили грудь.

«Выбираться… скорее…» — он развернулся на месте, сделал широкий шаг и едва не упал. «Направление… где я стоял? Сюда идти? Выбираться…»

— Tzahasqa! — заорали над головой, и на сармата навалились с двух сторон. Гедимин рванулся, выворачиваясь, перехватил было чью-то руку, но она растаяла, и он вывалился из темноты на покрытый инеем гравий. Перед зажмуренными глазами вспыхивали и гасли надписи на мониторах, лица людей и сарматов, дымящиеся кратеры.

— Все мертвы… ничего нет… ничего… — услышал он собственный шёпот. Воздух кое-как просочился в лёгкие, и сармат сел, глядя в непроницаемую черноту. Ледяные обручи на рёбрах разжимались медленно. «Станции. Корабли. Имена. Ничего не осталось. Ни от кого. Ни молекулы.»

— Вот такая была война, — прошептал он и криво ухмыльнулся. — И ещё две до неё. Так себе из нас миротворцы.

Никто не ответил, но Гедимину казалось, что на него смотрят — и, может быть, даже слушают.

— Но здесь мы не за этим, — прошептал он, поднимаясь на ноги. — Не за тем, чтобы всё уничтожить. Тут будет станция, а не бомба. Мы стараемся не портить… ни кварка не понимаем, но…

Он дёрнул углом рта, глядя в черноту.

— Не хотелось бы навредить по незнанию. Если бы хоть что-то понимать в происходящем… Но это, наверное, не к тебе.

Он тяжело вздохнул. На грудь больше не давило, только потревоженные воспоминания всплыли со дна и кружились внутри черепа, сбивая с мысли. Из густой темноты не доносилось ни звука. Гедимин пошевелил онемевшими от холода пальцами, покосился на дозиметр. «Минус кьюген. Кьюген по модулю. Ещё бы от такого мозги не плавились…»

— Мы пришли с миром, вот что, — пробормотал он и криво ухмыльнулся, чувствуя себя на редкость глупо. — И если к нам с миром, мы не тронем. Всё равно, кто там, — Бронны, Джагулы, Сэта, Икси…

Он хотел добавить ещё что-то, но, не собравшись со словами, только вздохнул. «Иди ты лучше в бункер. Пришло существо на свой праздник, так ты ещё докопался…»

Гедимин поднял ладонь в прощальном жесте и, не оборачиваясь, пошёл к реактору. В груди ныло. «А ведь я всегда строил станции. А получались бомбы. Из всего получались бомбы. И здесь…» — он резко встряхнул головой, обрывая мысль на полуслове. «А здесь так не будет. Я-то постараюсь.»

Он громыхнул крышкой люка, нарочито неуклюже спустился в туннель, — после мертвенной тишины в чёрном облаке слух то и дело отключался, будто закладывало уши, и любой звук был в радость.

— Всё спокойно, — сказал он, проведя ладонью по корпусу реактора, и, наклонившись, забросил сфалт на плечо. Что-то громко заскрежетало, и оружие повисло наперекосяк, не попав в штатные крепления. Гедимин дёрнул плечом, пригляделся к странным пятнам на рукаве и вполголоса помянул уран и торий. Из обшивки торчали короткие шипы.

«Мутировал,» — сармат, отложив оружие, ощупал бока, дотянулся до гребня за спиной и тяжело вздохнул. «Ну да, верно. Тринадцатый день с последней переплавки. Я в таком виде ходил общаться?»

Он содрал шипастые пластины, провёл когтем по плечам, отстёгивая наспинный слой. «Да какая разница? Что с шипами, что без шипов, — а выглядел я полным идиотом. Вот ещё эти щитки в переплавку… Да, плавить фрил у меня пока получается. Этим и займусь.»

1 день Кислоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

«Вот приделали же к скафандру чувствительность…» — Гедимин, не открывая глаз, подобрал под себя руку, во сне уроненную с матраса на камень. Фантомный холод от него полз вверх по пальцам, и ладонь успела окоченеть. Сармат сжал «тёплой» рукой «холодную» и удивлённо мигнул — холод был не фантомным. «И правда, прохладно,» — сев на матрасе, Гедимин приоткрыл экран передатчика, сверился с термометром и резко развернулся к «термоэлементу». Чаша-отражатель с осколком кейека внутри тускло светилась из-под пульта управления. «Камешки на месте,» — с удивлением отметил сармат. «Сейчас проверим… Hasu!»

И кейек, и весь «термоэлемент» за ночь остыли на добрую треть; камешек, и без того не слишком яркий, потускнел и едва светился. «Понятно, почему не греет. Он же вроде со временем высвечивается. Надо облучать…» — сармат покосился на закрытую заслонку в корпусе реактора. «А мне всё говорят — установка фонит, установка фонит, в бункере „грязно“… Камень зарядить нечем!»

Осторожно облучаемый осколок засветился чуть ярче и уже начал разогреваться, когда в бункер спустился Айзек. Увидев Гедимина на полу со сфалтом в руках, он удивлённо хмыкнул.

— Кейек выдохся, — буркнул сармат, щёлкая переключателем. — Давно не облучали, а, видимо, надо. Только как-то он внезапно…

— Выдохся? — переспросил Айзек, наклоняясь над камешками с анализатором в руке. — Давно заметил?

— Вот только что, — Гедимин кивнул на наручный передатчик. — Вроде отогрелся. Дай сюда, проверю.

Он положил обломок в зеркальную чашу и удовлетворённо хмыкнул — «термоэлемент» больше не «сбоил». «Надо проверить другие обломки,» — мелькнуло в мозгу. «Они все давно не облучались. А вчера интенсивность омикрона сильно падала. Может, из-за этого повыдыхались?»

— Показатели в норме, — пробормотал Айзек, заглядывая в зеркальный «монитор». — И никто вчера не нашёл себе приключений. Даже странно.

Он выразительно посмотрел на Гедимина. Трудно было не отвести взгляд, но сармат справился. «Значит, меня вчера никто не видел. Все спали? Или с закрытыми лючками плохо слышно? Ну да тем лучше.»

— Небо сверкает ярко, — заметил Айзек, устраиваясь в кресле. — Думаю, осадки будут обильными. Можешь пособирать образцы.

Гедимин удивлённо хмыкнул.

— И что, даже не скажешь «то не делай, туда не ходи»?

— А смысл? — Айзек вяло махнул рукой. — Пустое сотрясение газовой смеси. Иди уже, исследователь!

…Найти свободный шланг удалось не сразу — и в предбаннике, и в душевой мельтешили филки.

— Опять холодно! — сердито фыркнул кто-то, пробегая мимо Гедимина к оставленной у выхода одежде. — Тут кто-нибудь следит за теплосетями⁈

— Тут их нет, — отозвался ремонтник, пробираясь мимо струй воды и шумных филков к технологическому помещению. «И тут то же самое. Камни остыли примерно на треть. Определённо, это из-за вчерашней аномалии. Надо будет пройти по всем зданиям…»

— Мне ещё ехать, — сердито сказал кто-то за спиной Гедимина. — На Землю ехать, если ты забыл. В чём — вот в этом?

— До вечера никто никуда не поедет, — отозвался другой; этот голос был Гедимину знаком. — А к вечеру я тебе всё верну. Таркасан, не жмись! Все поселенцы ходят без брони и без «ирид», и никто ещё не помер!

Гедимин, еле слышно хмыкнув, переложил нагревшиеся камешки в чашу и повернулся на голос. У стены, не обращая внимания на прохладу, стоял мокрый Альгот и сердито щурился на Таркасана. За его спиной тянулся ряд белесых «бочек» с потемневшей жидкостью. Волокон, плавающих в ней, было не видно — то ли растворились, то ли набухли и осели на дно.

— Зачем тебе броня? — спросил Гедимин. Химик мигнул, будто только что его заметил.

— В строительном респираторе кислотой не подышишь. Холод холодом, а испарений будет много. Таркасан! Ты, может, хочешь вместо меня пособирать реактивы?

Гедимин мигнул.

— Ты что, собрался под кислотные осадки? Не будешь сидеть в укрытии? — он недоверчиво взглянул на филка. «Респираторы можно бы доработать. Но это будет куча сменных кассет под каждую молекулу отдельно. Разве что он сам что-нибудь придумает. Он изобретатель. Как Хольгер.»

— Дай ему броню, — сказал он Таркасану. — После дождя мы всё вернём. Альгот, тебе сколько реагентов нужно?

…Чертить на ходу было неудобно. Гедимин, забыв уже, куда и зачем шёл, устроился в шлюзовой камере бронехода с картой Сарматского плато. Альгот заглядывал в план из-под руки, то и дело тыкая в экран. Гедимин морщился, но терпел.

— И весь этот массив вешаем на миниреактор, — он ввёл последние данные, довольно хмыкнул и протянул Альготу готовую схему. Тот недоверчиво усмехнулся.

— Выдержит?

— Угу. Самый сложный момент… — Гедимин тронул центральную часть схемы; белые «пластины», накрывшие собой холм, приподнялись и свернулись, их условное содержимое посыпалось в нижнюю точку углубления. — Это быстрый сбор накопленного сырья со всей площади. Всю эту конструкцию нужно свернуть в саму себя, ничего не рассыпав. А это займёт время…

— При сильных осадках промежуток может быть секунды три-четыре, — Альгот «растянул» схему обратно. — Ну, пять-шесть. Собрать, наверное, успеем. А развернуть заново?

— Если только повесить свёртку не на один центр, а на два-три, — Гедимин задумчиво сощурился, внося в схему изменения. Цифры в углу мигнули.

— С «иридой» я обращаться умею. Но до такого уровня мне ещё далеко, — Альгот с сомнением покачал головой. — А найти ещё двоих…

— Один центр возьму на себя я, — сказал Гедимин. — Всё равно сегодня работы не будет. А вот третий…

Внутренний шлюз открылся, выпуская в камеру рослого сармата в расстёгнутом жёлтом комбинезоне. Из-под комбинезона торчали скомканные края чего-то войлочного.

— Грёбаные тряпки! — выдохнул сармат, поворачиваясь к Гедимину. — Так ведь заскучаешь по вашим скафандрам…

Он поддёрнул полу войлочной куртки, затолкал её под комбинезон и, закрыв швы, криво ухмыльнулся.

— Гедимин, ты не знаешь, когда выдадут нормальную одежду?

Альгот, хотя его ни о чём не спрашивали, отвернулся от чертежа и сердито фыркнул.

— Вот как она вырастет на дереве — так сразу!

— Тихо, — Гедимин осторожно тронул его за плечо. — Эгнаций ещё ничего не сказал… Эгнаций! А скафандр…

— У Вепуата, само собой, — Эгнаций недовольно сощурился. — Гедимин, а без деревьев точно никак?

— Проси у Айзека ипрон и тхелен, — теперь сощурился Гедимин. — Свободная литейка, пара кило гзеша — и я соберу тебе броню.

Альгот фыркнул.

— С парой кило гзеша я бы сам броню собрал! И без ипрона обошлось бы. Эгнаций, тебя на склад отвести⁈ Сырья нет. Нет сырья — нет одежды. Так понятно?

«Скафандр у Вепуата…» — Гедимин слушал их «общение» вполуха, задумчиво глядя на схему. «Вепуат больше не в карантине. Если он только согласится…»

… — Гедимин! — Вепуат с радостной ухмылкой поднялся из-за стола, и все его перья распушились, а крылья захлопали вразнобой, цепляясь за мебель и переборки. — Сегодня, с утра, — ничего не было с кейеком? Никаких странностей не заметил?

Гедимин, забыв об Альготе и его планах, ошеломлённо мигнул.

— Было. Ты откуда знаешь?

— Так месяц Льда, — Вепуат неловко ухмыльнулся. — Кейек — огненный. Лёд противостоит огню. Вот я и подумал — есть же вероятность…

Гедимин угрюмо кивнул.

— Кейек выдохся. Температура упала на треть. Пойду облучать термоэлементы. Пока все не замёрзли с этими противостояниями. Кстати — ты знал, что песок из Сфена Воды для строительства не пригоден?

Вепуат хмыкнул.

— Даже так? Нет, не знал. Но можно было предположить. Вода и воздух — они про движение…

Гедимин тяжело вздохнул. Сейчас, в нормально оборудованной лаборатории, под лучами земных светодиодов, без странных завываний с окраины, такие соображения казались куда менее убедительными. «А с чего я вообще поверил Кут’тайри?» — щёлкнуло в мозгу, и сармат сузил глаза. «Он сам в это верит? Пусть так. Но ему ведь положено — он тут живёт. А я-то куда⁈»

— Такие вещи надо проверять, — мрачно сказал он. — У тебя есть минералы из Сфена Воды? Нужен эксперимент…

Кто-то постучал бронированным кулаком по его предплечью. Кулак был маленький, но получилось звонко.

— Сарматы! — Альгот, успевший переодеться в чёрную броню, перевёл взгляд с Вепуата на Гедимина. — Там уже сверкает, и скоро польёт. А у нас ни кварка не готово. Гедимин…

Сармат кивнул.

— Обещал помочь в сборе химикатов, — сказал он, тронув Вепуата за плечо. — Но вдвоём будет сложно. Если ты не очень занят…

Вепуат радостно хмыкнул.

— Химикаты? Да запросто. А что конкретно делать?

…Над головой сверкнула розовая вспышка. Она долго не гасла, то тускнея, то разгораясь ярче прежнего, но ни один блик не упал ни на скафандр Гедимина, ни на мёрзлый гравий. Полыхающее в три цвета небо было отдельно, земля, тонущая в темноте, — отдельно.

Оттуда, где стоял Гедимин, прикрывшийся защитным куполом, были видны три десятка квадратных метров, застланных белесыми «поддонами» — и ещё два широких световых пятна в отдалении. Всё остальное тонуло во мраке. Гедимина подмывало пройти десяток шагов и проверить, что стало со ступенчатыми «маяками» — за ночь они погасли, но густое облако тьмы над ними вроде бы развеялось… по крайней мере, нелепый минус с дозиметра пропал — радиационный фон пришёл в норму. «То ли фонари забрали охранники, то ли унесло вчерашнее существо,» — думал сармат, глядя, как розовые вспышки сменяются зелёными. Что-то заблестело в жёлтом свете фонаря, медленно спускаясь на холм. На ближайшем поддоне сверкнули золотистые блёстки. Гедимин протянул руку — желтоватая крупа просыпалась меж пальцев. Ещё секунда — и холм накрыло мелким жёлтым градом.

Сармат схватился за генератор защитного поля, вытягивая края «поддонов» кверху, и вовремя — золотистые кристаллы рикошетили в разные стороны, улетая куда-то в темноту. Ближайшую «ёмкость» засыпало на три миллиметра, прежде чем стук падающих крупинок стал редким. Долгая жёлтая вспышка в небе полыхнула ещё раз и угасла. Порыв ветра поддел кристаллическую крупу со дна, швырнул вбок, но она скатилась со стенки «поддона». Альгот заорал, размахивая фонарём, и Гедимин вскинул «арктус», сворачивая защитные поля в один сжимающийся шар. Ещё секунда — и белесая сфера, набитая жёлтой «крупой», лежала у его ног. Сармат зашевелил пальцами, воссоздавая слой «поддонов» с высокими краями. На холм уже спускались крупные хлопья красных игольчатых кристаллов.

…В защитное поле ударила тяжёлая капля и расплылась серой маслянистой лужицей. Гедимин мигнул. Упала ещё одна капля, оставив масляную плёнку, — и следом хлынул ливень. Через пару секунд пришлось хвататься за «арктус» — защитное поле растворялось на глазах. Кристаллические реагенты ему не вредили, но теперь лилась жидкость…

Дождь закончился быстро — поддоны едва покрылись едким «маслом» на пару миллиметров. Гедимин уплотнил поле, прежде чем свернуть его в сферу. «Седьмая. Небо, кажется, тускнеет…»

— Переры-ыв! — закричал, размахивая фонарём, Альгот. Он уже бежал к Гедимину, держа в охапке белые сферы.

— Давай сюда. Я их в баки, — выдохнул филк, поравнявшись с сарматом. — Я быстро. Снова начнётся — собирайте, что сможете!

…Гедимин выключил генератор защитного поля. Поддоны, почти уже сформированные, растаяли, зеленоватая крупа замороженной «щёлочи» просыпалась на землю. Альгот с сожалением проводил её взглядом и развёл руками.

— Места нет, сарматы. Совсем нет. Сколько было, всё заполнил.

— Можно, пока не потеплеет, хранить россыпью, — предложил Гедимин, глядя на зелёный снег. На холме посветлело; за снегопадом проступили тёмные силуэты ступенчатых башен, складчатая крыша горячего цеха, край обрыва. Небо ещё вспыхивало, но с каждым разом тусклее.

— Активные реагенты хранить россыпью? — Альгот шумно вздохнул.

— Что им будет в минус пятьдесят? — Гедимин покосился на термометр. До названной им отметки оставалось всего пять градусов.

— Не знаю, проверять не буду, — качнул головой химик. — Спасибо за помощь. Идите в укрытие!

Не дожидаясь ответа, он почти бегом пустился к лаборатории. Гедимин остался на месте, глядя на коридоры, прикрытые защитным полем, и складчатые крыши. Зелёный снег захрустел под ногами — Вепуат подошёл и теперь оглядывался по сторонам, будто впервые эту местность увидел.

— Если бы у Альгота не кончились цистерны, — пробормотал он, — мы бы отсюда до вечера не ушли. Видишь, какие вспышки?

С неба закапало. Гедимин уплотнил защитное поле над собой и Вепуатом, и вовремя — холм накрыло шипящим ливнем. Зелёный снег даже не таял — с места взлетал облаками пара. Под ноги лёг мелкий серо-зеленоватый осадок.

— Смотри! — Вепуат шагнул к ближайшему «кусту» иглицы. Над ним стоял паровой гейзер. Кристаллические «листья» шипели и дымились.

— А ведь это не растворение, — Вепуат пристально смотрел на экран сигма-сканера. — Так, тронуло верхний слой. Остальное всё стекает. Такая форма листа… Ага, вот зачем эти рыхлые слои! Занятно устроено…

Гедимин, без интереса посмотрев на растение, двинулся к «маякам». В их вогнутых «чашах» скапливалась серо-зелёная пыль. «Маяки» защитным полем никто не накрывал, и их присыпало снегом, но теперь весь он растворился, оставив немного осадка. Ветер усилился; тяжёлую маслянистую «кислоту» сдувало, над холмом клубился пар.

— Тихо, — заметил Вепуат, останавливаясь неподалёку. Его растопыренные перья упирались в защитное поле, но он не складывал их.

— Все сидят по убежищам… Не видел сааг-туула? Я ведь так и не посмотрел на него после той ночи…

Сигма-сканер нашёл огромного зверя быстро — существо лежало в полусотне метров от холма, опустив морду наземь. Возможно, оно хотело обвить лапы хвостом, но жёстко сцепленные позвонки только выгнулись в дугу и изогнули весь хребет — теперь сааг-туул лежал полумесяцем. Его броня дымилась на ветру и маслянисто блестела. Гедимин, как ни всматривался, не увидел признаков жизни.

— Воздушные мешки аж раздуло, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Всё закупорено. Не вдыхает и не выдыхает. А ведь он долго так может…

— Кочевников видишь? — Гедимин заглянул в экран через его плечо, но увидел только внутренние полости зверя и очертания огромных костей и пульсирующих сосудов.

— Живы. Лежат тихо, дышат дрянью через мокрый войлок, — доложил Вепуат. — Смотри! У них трилобиты тоже спят под потолком. Их даже так привязывают — за два шнура книзу через петли. Выжили, надо же… Спрошу, как там Дикарь. Если его обстрелом не зацепило…

Гедимин не сразу вспомнил, кто такой Дикарь, и о каких трилобитах речь.

— Красивое всё-таки существо, — Вепуат опустил сигма-сканер. — И очень хорошо приспособленное. Ещё не примерялся возить на нём грузы?

— Какие грузы в месяце Льда, — отмахнулся Гедимин. — Мы на полпути замёрзнем.

«Кейек,» — всплыло в мозгу. «Надо его проверить. Пока не замёрзли безо всяких переездов.»

— Иди в убежище, — сказал он Вепуату, разворачиваясь к ангару горячего цеха. — Поищешь минералы из Сфена Воды?

…Гедимин стряхнул с себя защитное поле и приоткрыл респиратор. Воздух в пустом цехе был тёплым, но и здесь температура упала — и даже печи заметно остыли. «Пещеры, наверное, совсем вымерзнут,» — думал сармат, выгребая горячие камешки под пучок излучения. «Мне до них ещё долго не добраться. Если только попробовать облучить насквозь через скалу. Тогда чашки начнут фонить…»

— Сила Пламени разжигает остывшие угли, — послышался за плечом негромкий голос Кут’тайри. Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Неси сюда кейек, — велел он жрецу. — Разожжём всё, что можно. Ты сам не замёрз?

Кут’тайри искоса взглянул из-под тёплой накидки и намотанной на голову скатерти.

— Сэта не зря живут в городах, — пробормотал он и зябко поёжился.

Раскалённые камешки он принёс прямо на ладони, даже поддон для них не захватил — а когда они разгорелись, жадно схватил их и, зажав в кулаке, сунул под накидку. Гедимин сочувственно хмыкнул.

— Твои подношения вчера приняли? Ук… это существо приходило, я его видел на башнях.

— Я слышал твой голос, когда темнота сгустилась, — отозвался Кут’тайри, отводя взгляд. — Ты вообще не знаешь страха?

— Я не хамил, — буркнул Гедимин, чувствуя, как затылок обдало жаром. «Так и знал, что кто-нибудь услышит! Интересно, на каком языке я тогда хрипел?»

— Только дурак будет непочтителен с богами, — бесстрастно отозвался жрец. — Досадно не знать вашего наречия — но я его не знаю. Для Открывающей Ворота понятны все слова. Ты доволен беседой?

Гедимин досадливо сощурился.

— Ничего не понял. Но вроде бы никого не разозлил. Какие ворота она открывает?

— Те, что ведут из Ук-кута, — взгляд красных глаз ничего не выражал. — Обратно в жизнь. Говорят, у живущих не на Равнине свои местности мёртвых. Целые миры. У вас там должна быть своя Открывающая Ворота. Если ты хотел узнать о своих мертвецах, лучше было бы говорить с ней.

— Угу, — последние фразы Гедимин пропустил мимо ушей, только вяло удивился, что в голове не начало гудеть, как обычно гудело от бредовых верований и традиций. — И где эти ворота?

— В Ук-куте, разумеется, — жрец всё-таки показал удивление. — В ущелье под стражей Икси. Туда не пройти, пока жив. Но край ущелья видели многие. Даже Сэта…

Его уносило в воспоминания — глаза из ярко-красных стали багровыми. Гедимин, пытающийся сложить обрывки информации в систему, быстро дотронулся до его плеча.

— Ты про ущелье падальщиков? Там их логово?

Кут’тайри встряхнул головой, зажигая красные огни в глазах и вдоль шеи.

— Хеттийиррн! Ты-то что повторяешь за безмозглыми чужаками⁈ Только они могли такое придумать — назвать вестников Ук-кута падальщиками!

Гедимин мигнул.

— Разве это обидно? Они же питаются падалью…

Раскалённая дожелта ладонь с размаху легла ему на грудь. Чёрный фрил задымился.

— Икси не едят мёртвую плоть, — прошипел Кут’тайри, глядя сармату в глаза, и тому захотелось отодвинуться. — Они разделяют тела и тени. Для каждой части — свои ворота в Ук-кут. Икси показывают дорогу и дают пройти. Без них Равнина кишела бы мертвецами и обрывками теней. Падальщики… Боги, дайте палконосителям чуть-чуть ума!

«Разделяют тела… Так вот что это было — там, под обрывом,» — Гедимин сдержал брезгливую гримасу. «Про ворота я не понял, но… кажется, тут считают, что существо состоит не только из тела. Что-то такое я слышал на Земле. Дикарские верования…»

Почему-то ему было не по себе, и пальцы, несмотря на раскалённый кейек под боком, слегка подмерзали. Решительно встряхнув головой, сармат отодвинул разгорячившегося жреца и потёр отпечаток на груди — пластина всё-таки оплавилась.

— Ага, запомню. Не хотелось бы их случайно обидеть, — он криво ухмыльнулся. — Они завтра придут, ты знаешь? Вепуат опять хочет разложить для них красивые стеклянные вещи. Забрать тебя в убежище или дать фонарь? У тебя на складе много тёмных углов…

Кут’тайри ухмыльнулся, не показывая клыков.

— В Ук-куте знают, как умирает огонь. И до срока не приходят. Мне никто не навредит. Хорошо, что Хетпу так почтителен с вестниками Ук-кута. Если его души и тени отделятся от тела на Равнине, за воротами его хорошо встретят.

Гедимин невесело хмыкнул. Понял он немного, но, кажется, очередную попытку контакта абориген одобрил.

— У нас нет душ. Нечему отделяться. Но с Икси всё равно надо бы договориться.

Сквозняк из продухов усилился — снаружи шёл едкий ливень, понемногу разлагая фильтры, и тепло реакции усиливало тягу. Гедимин проверил температуру кейека и выгреб из печи горсть камешков. «Занятий тут долго не будет, для выпаривания руды жара хватит, — отнесу лишнее в жилые здания.»

— Хеттийиррн, — горячая ладонь накрыла его руку, и задумавшийся сармат вздрогнул. — Кто говорит, что у вас нет душ, — или глуп, или безумен. Нет ни одного такого существа. Ни одной такой вещи, даже самой малой. Скажи это своим.

— Угу, — пробормотал Гедимин, отодвигая дверную створку. На жреца он даже не оглянулся. «Хватит с меня на сегодня верований. Надеюсь, никто из нас не помрёт на Равнине. А с падальщиками договоримся.»

…Ветер сдул большую часть испарений, а что осталось, то никак не могло налипнуть на защитное поле, — и всё же Гедимин, скинув с себя непроницаемую плёнку, долго возился в «шлюзовой камере», проверяя скафандр. В ангаре возню не слышали и сармата встретили изумлённым писком.

— Гедимин? — Альгот, как ни в чём не бывало, отвернулся от лабораторного стола, на котором под вытяжкой что-то бурлило. — Ты вовремя. Надеюсь, принёс кейек. Или какой-нибудь для него усилитель.

— А т-то холодно, — поддержал его филк-«лаборант», потирая плечи.

— Или жарко, — буркнул второй, комбинезон которого был застёгнут наглухо и раздут изнутри. — Хоть оденься, хоть разденься, всё равно неудобно.

— О чём они? — вполголоса спросил кто-то из Скогнов, устроившихся на полу. Аборигены расселись по группам, прихватив с собой жаровни, питьё и какую-то пищу. Они тёплую одежду сняли и от холода не ёжились.

— Дети Пламени всегда недовольны, — отозвался другой Скогн. — То теплом, то холодом. То землёй, то небом.

— Зря их не дерут за уши, — пробормотал третий, неодобрительно глядя на филков. — Видно, неудобно — не ухватишься. А надо бы!

Гедимин с трудом подавил ухмылку и перевёл взгляд на термометр.

— А вы чего не в бараке? — он достал из-под стола чуть тёплую чашу-отражатель. После пары добавленных камешков она разгорелась ярче, пальцы обдало жаром.

— Странно, раньше и одного хватало, — пробормотал лаборант, заглядывая в чашку. — Ну да я не теплотехник…

— Работаем, — Альгот выразительно кивнул на лабораторную посуду. — Хочу освободить ёмкости. Пока дожди идут, надо собирать реактивы. Будет место — пойдём на сборы. Спасибо за схему, кстати.

Гедимин кивнул.

— Весь кейек за ночь остыл на треть. Местная специфика. Если снова такое заметите — бегом ко мне. Скоро будут заморозки.

…В календаре на стене барака все опасные дни были подчёркнуты трижды и окружены восклицательными знаками. Из коридора доносились голоса Гварзы и Дасьена — командир и комендант обсуждали, как расставить завтра «световые барьеры» и избавиться от лишних теней. «В душевую не пойдут,» — отметил про себя Гедимин. «Будут сидеть тут. И внешний барьер решили не ставить, обойтись защитным полем. Хм… Тогда за мной завтра некому будет следить. Вот это хорошо…»

— То есть — это не разовое явление? — Гварза подозрительно щурился на остывшую чашу в руке Гедимина. — Отслеживать температуру… Ладно, тут никаких сложностей. Похвально, что ты вернулся к обязанностям механика.

Гедимин сердито сощурился, но промолчал. Ещё один камешек лёг в чашу, и красный свет стал ярче. «Часть термоэлементов я облучил, часть — усилил новыми осколками. Посмотрим, как поведут себя дальше.»

… — Что нашёл, — Вепуат развёл руками. На столе перед ним лежали мелкие обломки гравия.

— Это из Сфена Воды? — Гедимин зажал камешек меж когтей. Вблизи можно было заметить микроскопические каверны — следы постепенного растворения. Издали обломок выглядел как кусочек «песчаника», подобранный на Сарматском холме.

— Из Синви, — ответил Вепуат. — То есть — прямо из реки. То ли Сфен Воды, то ли его граница… и явно гравий туда-сюда таскало. Знакомый минерал, да? Сразу не узнаешь, когда оно всё в иле.

— Годится, — Гедимин сгрёб камешки со стола. — Даже лучше, что минерал знакомый. Проще будет сравнивать.

…Цилиндры получились маленькие, а литеры на торцах — совсем микроскопические, но только по ним и можно было различить образцы — все каверны и шероховатости Гедимин сточил, убирая возможные слабые места. Он поставил цилиндр на стол, накрыл сверху гнётом и довольно хмыкнул.

— Вот теперь главное — чтобы никто их не потревожил, — сказал Вепуат, заглядывая через плечо. — Все эти камешки. В лаборатории оставлять нельзя — она всё время ездит. Могу взять в свою комнату, к трилобитам, — всё равно они спят…

Гедимин качнул головой.

— Горячий цех пустует. Предупрежу Кут’тайри, чтобы не трогал. А больше на склад никто не заходит.

…Кут’тайри смотрел на Гедимина с недоумением, но ни о чём не спрашивал. Образцы, придавленные гнётом, остались в выгородке из защитного поля. Сейчас, когда торцы были закрыты, Гедимин не мог различить их, — одинаковые цилиндры из жёлтого слоистого камня. «Интересно, как быстро проявится эффект,» — думал сармат, выходя под ветер, сдувающий последние едкие испарения. «И проявится ли вообще. Я же всё просканировал. Нечему там разрушаться. И смещаться нечему. Камень как камень. Не сыпется, не течёт.»

2 день Мрака, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Странное что-то ты рассказываешь, Гедимин, — Вепуат с сомнением покачал головой. Сармат угрюмо сощурился.

— Кут’тайри…

— Ага, Кут’тайри, — Вепуат едва заметно поморщился. — Он, конечно, местный, и он жрец… Но он ведь и соврёт — недорого возьмёт. А во-вторых… Ты думаешь, сам он с Икси общался?

Гедимин снова сощурился, но крыть было нечем. «Да тут ещё найди того, кто с ними общался! Ну, не считая всяких… квантовых тварей размером с планету.»

— Я сам видел, что было с телами Джагулов, — пробормотал он. — Это подтверждает…

Вепуат пожал плечами.

— Ты видел разодранные трупы. Зрелище то ещё… Ты, конечно, внимательный… но ты поручишься, что там, и правда, никто ни клочка не сожрал? Ты ведь не складывал останки по горкам, не взвешивал…

Гедимин поморщился. Он уже сам был не рад, что начал обсуждать местных падальщиков — и только порадовался про себя, что не рассказал про попытку общения с Укшу. «Когда ни кварка не понимаешь, разумно слушать эксперта. А вот если эксперт врёт…» — он тяжело вздохнул и перевёл взгляд на свёрток, выложенный на стол.

— Хватит болтать. Что это? Стекляшки?

Вепуат вытряхнул на ладонь ворох разноцветного звенящего стекла. Бусы, свисающие с его пальцев, были собраны из мелких пластин разной толщины и миниатюрных штырей с отверстиями в верхнем, широком, конце.

— Я подумал, — Вепуат внезапно смутился, — зрение у них, может, и есть, но вряд ли цветовое. А вот слух есть точно. Тут некоторым существам нравится звенящее и шуршащее. А некоторым даже Джагульские вопли. Ну и вот…

Он собрал свисающие бусы на ладонь, пропустил меж пальцев одну из ниток и встряхнул.

— Слышишь? По-моему, ничего так.

Он убрал прозвеневшую нитку и встряхнул другую. Гедимин озадаченно хмыкнул.

— И что?

Вепуат свесил с ладони все бусы и помахал ими.

— Тут несколько тональностей. Это из-за разной толщины. Слышишь разницу?

Гедимин качнул головой. Вепуат пару секунд смотрел на него, собираясь что-то сказать, но только махнул рукой.

— Пойдём. Посмотришь, как я там всё расставил.

…Холм тонул в темноте. Единственным пятном света остался барак — гигантский «фонарь» с прозрачными «стенками» — защитными полями, натянутыми над светящимися поддонами. Их разложили вдоль стен, напротив продухов; изнутри шёл яркий жёлтый свет — половину фонарей базы стащили в барак, оставшиеся отдали аборигенам. Под обрывом, на дне «ободранной» долины, горел ещё один огромный «светильник» — столярная мастерская, где собрались местные. Свет был виден издалека, даже с холма, — темнота ещё недостаточно сгустилась. В прозрачном коридоре, соединяющем барак с душевой, обычно стоял «термоэлемент», сияющий красным светом; сегодня его убрали, как и фонарь у входа в душевую. «Окна»-продухи тоже погасли — источники света берегли для обитаемых зданий, не тратя их на пустые технологические постройки.

Темно было и в горячем цехе. Кут’тайри закрыл «окна» склада изнутри — то ли берёг тепло, то ли перекрывал лишние проходы. Вепуат, прикрепив фонарь у двери, обходил расставленные по полу сосуды и горки бус, разглядывая их то с одной, то с другой стороны. Гедимин приоткрыл было двери склада, но в лицо ударил горячий воздух — посреди помещения висел шар плазмы. Сармат смущённо хмыкнул и отвернулся.

— Куда бы это положить, чтобы они поняли, для чего оно? — вслух подумал Вепуат, глядя на бусы, свисающие с ладони. — Если бы подвесить, чтобы они постоянно качались… Гедимин! Можно сделать тягу, чтобы бусы звенели на ветру?

— Да можно, — сармат покосился на потолок, где недавно висели цветные декоративные светильники. — Но помещение мы выстудим. А там Кут’тайри в огненной форме. Не замёрзнет?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Замёрзший огонь?.. Ладно, пусть просто висят, — он не без труда дотянулся до крепления и накинул на него петлю. Бусы зазвенели. Вепуат толкнул их ладонью, наклонил голову набок и прислушался.

— Мешают на проходе, — заметил Гедимин, огибая свисающую связку. Пройти, не задев её, не удалось.

— Икси не такие рослые, — отмахнулся Вепуат и снова встряхнул бусы. — Разве что рукой достанут.

Он огляделся по сторонам и досадливо сощурился.

— Очень мало вещей! Всё растащили по городам, а нового не делают. И почти все эти штуки были тут в прошлый раз. Даже не знаю — будет им интересно?

Гедимин пожал плечами.

— Ты напишешь им что-нибудь?

Вепуат хлопнул себя по карману и со вздохом опустил руку.

— Не знаю, надо ли. В прошлый раз я письма не нашёл. Но и ответа не дождался.

Он забрал фонарь и вышел. Гедимин выбрался из ангара вслед за ним, закрывая по пути шлюзы. В цеху остались «термоэлементы», спрятанные между стенами; светового барьера они не создавали — только не давали зданию остыть.

Вепуат, остановившись посреди дороги, махал фонарём, нашаривая что-то в темноте. Гедимин тронул его за плечо.

— Джагулы, — Вепуат обернулся к нему. — Вчера были вон там. Не видел их?

«Транспорт» кочевников нашёлся под другим склоном — рядом с реакторным бункером. Живой холм лежал в ущелье, подобрав под себя лапы. Гедимин посветил на него — существо не шелохнулось, только слышно было, как воздух со свистом входит в невидимые дыхальца.

— Все лежат и не шевелятся, — прошептал Вепуат, глядя на экран сигма-сканера. — Светильники… не вижу светильников. Только цера на стенах. Даже новой не намазали — что светилось, то и светится.

— Может, у них нет больше церы, — отозвался Гедимин. Джагулы его не интересовали. Он задумчиво смотрел на тёмный ангар душевой. Из продухов тянуло горячим воздухом — тепло «термоэлементов», спрятанных в складках стен, шло в основном внутрь, но разница с «забортной» атмосферой всё равно составляла полсотни градусов, и сквозняк казался обжигающим. «Трубопровод не обмёрзнет,» — думал сармат. «Скважина тоже. Со временем придётся подогревать озеро. Серьёзные заморозки до него доберутся…»

— Интересная разница в подходах, — прошептал Вепуат. Громко говорить не хотелось — даже треск ледяных кристаллов под ногами неприятно бил по ушам. Холодный тёмный воздух казался Гедимину вязким и постепенно застывающим.

— Одни сбиваются в кучу и зажигают весь свет, — Вепуат, опустив фонарь, задумчиво смотрел в темноту. — Другие лежат по одному в ячейках с минимальным освещением. Ничего не гасят, но и не зажигают. Они все по одному, ты заметил? Кто-то даже ушёл в нежилые ячейки. Принёс подстилку и лежит там. И… похоже, они чем-то опились. Наркотик или седативное — не разберёшь…

— Чтобы не чувствовать боли, когда их будут жрать? — Гедимин вспомнил щитки обшивки, порванные когтями до металла, и его передёрнуло. — Что там за наркота?

Вепуат покачал головой.

— Не настолько хорошая, ремонтник. Думаю, всё-таки слабое седативное. Так, на расстоянии, разобрать трудно. Но дыхание почти не замедлено, пульс в норме…

Гедимин покосился на дозиметр. Сарматы стояли у реакторного купола, но прибор показывал меньше милликьюгена, и интенсивность медленно снижалась.

— Икси на подходе, — буркнул он, оглядываясь по сторонам. Фонарь у пояса горел вроде бы ярко, но световое пятно вокруг сармата незаметно сузилось почти на метр.

— Верно, — Вепуат с досадливым вздохом выключил сигма-сканер. — Пора по укрытиям. Интересно всё-таки, о чём думают Джагулы, когда так лежат. И кто сильнее боится…

Гедимин оглянулся на тёмный ангар и еле слышно хмыкнул.

— А получается — сегодня Икси впервые зайдут в душевую. Тут всегда горел свет, когда они приходили. А сейчас темно. Интересно, они поймут, что это такое?

Вепуат ухмыльнулся.

— Навряд ли. Вода в цистернах. Открыть вентили — надо ещё догадаться… — он внезапно фыркнул в респиратор. — Гедимин! А ведь, если догадаются, — сольют тебе всю воду.

— Цистерны почти пустые, — пробормотал сармат, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Пусть сливают… Как думаешь, они любят купаться?

Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Точно не скажу. Но если ты падальщик, и ты разумен, — без гигиены никак. Заметил — никто не говорит, что от Икси воняет? А чтобы от падальщика не воняло, нужно очень постараться…

Гедимин машинально тронул респиратор. Не то чтобы ему хотелось опытным путём проверять, чем пахнут Икси, и за сколько метров заметно их приближение…

— Ядро Сатурна! — Вепуат встряхнулся, но это не помогло — его перья так и стояли дыбом. — Теперь — точно пора. Ты в барак?

— Ага, — отозвался Гедимин, ускоряя шаг. Световой круг сузился ещё на метр. «Рано они сегодня. Обычно приходили в дневную смену… Ну да — часов у них нет, расписания тоже…»

Вепуат помахал фонарём на прощание и почти бегом скатился на дно ущелья. Гедимин, прикрыв светильник ладонью, встал на краю обрыва. Он видел, как маленькое световое пятно сливается с большим, окружающим ангар, и втягивается в него — «шлюз» открылся и снова закрылся.

Гедимин покосился на сигма-сканер — под холмом мелькнула первая полоса ряби. Он, не убирая ладонь с фонаря, сделал пару шагов и упёрся в стену темноты. Он точно знал, где стоит здание цеха, но это не помогало — даже гравий под ногами сейчас как-то странно изменялся, и сармат не удивился бы, если бы здание сдвинулось.

«Неудобно. Но — эти существа свет не любят,» — Гедимин, досадливо щурясь, накрыл фонарь колпаком. Всё, что он мог теперь разглядеть, — два отдалённых ангара за световыми стенами. Повернувшись к ним спиной, он нащупал стену цеха и пошёл вдоль неё, прислушиваясь к шорохам. Хотелось включить сигма-сканер, чтобы хоть что-то различать, — но его экран излучал свет и мог кого-нибудь привлечь — или спровоцировать.

«А они не такие уж тихие,» — понял сармат, замерев на углу. Теперь, когда под его ногами иней не трещал, он слышал быстрые шаги с разных сторон. Судя по звукам, Икси передвигались короткими перебежками, почти не касаясь поверхности, но кристаллы под их лапами всё-таки хрустели.

Шорохи смолкли, когда сармат отодвинул дверь ангара. Рука, просунутая внутрь, на долю секунды упёрлась во что-то плотное. Из ангара донёсся тихий звон стекла. Потом зазвенело громче — кто-то из пришельцев наткнулся на бусы, оставленные Вепуатом. Гедимин замер у стены. Что-то плотное налетело на него. В темноте вспыхнули белесые точки — ровно шесть, все — на небольшом расстоянии друг от друга. Сармат приподнял ладонь, показывая, что безоружен. Что-то ощупало пальцы и скользнуло мимо. Звон в ангаре стал громче.

Гедимин слушал его секунд пять — Икси и впрямь заинтересовались «погремушкой». Её толкали с разных сторон, иногда — с двух одновременно; свисающие нити сталкивались, звон становился громче. «Надо было у местных одолжить их ветряные цацки,» — мелькнуло в голове Гедимина. «И дудочки повесить там, где тяга. Если их так интересует источник звука…»

Он тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Что-то скользнуло мимо — сармат опознал его только по движению воздуха. Он повернулся на свет — вытянутое жёлтое кольцо заметно сузилось, но ещё горело, и между его краями и стенами барака оставалось метра три. «Надеюсь, Гварза это отслеживает,» — подумал Гедимин, ускоряя шаг. Под ногами затрещало, ступня машинально сложилась и тут же заныла — наступать на иглицу было неприятно даже в скафандре. Что-то, проскользнув мимо, задело обшивку. В темноте вспыхнули три пары белесых точек — и тут же растаяли.

Сканер всё-таки пришлось включить. В его луч попали десятка два рябящих полос и чьё-то чешуйчатое плечо — непроницаемый кусок материи, тут же растворившийся в ряби. Гедимин даже не был уверен, что на нём чешуя. «Но это определённо не шерсть,» — решил он, прикрывая экран ладонью. Свет всё равно просачивался, и прибор пришлось выключить. «Семнадцать шагов до душевой. Через три шага обогнуть иглицу. Очень твёрдое растение…»

Дверь душевой была закрыта. Гедимин отодвинул одну за другой створки «шлюзов», в очередной раз убедившись, что это невозможно сделать без шума. Внутри было тихо, под ногами не плескалось, — воду с самого утра, с тех пор, как искупались и ушли филки, никто не открывал. Гедимин сощурился в темноту, жалея, что не видит вентилей, — трогали их или нет?.. На высоте двух метров сверкнули и пропали белесые точки, собранные по шесть вместе, — сармат насчитал четыре скопления, но не был уверен, что это разные особи.

— Эхм… хорошей темноты, — вежливо поздоровался Гедимин, запоздало сообразив, что тут существа, и что его видят. На каком языке он это говорит, он не знал, — вся надежда была на «автопереводчик». Что-то прошуршало вдоль стены, кто-то задел в темноте свисающий шланг и тронул когтем вентиль. Гедимин двинулся вперёд — медленно, придерживаясь за стену над «бочками» с волокном. Рука наткнулась на что-то плотное у вентиля, но сгусток тут же растаял. Гедимин ждал скрежета когтей, но было тихо — никто не пытался располосовать обшивку или сорвать с плеча сфалт.

— Здесь купальня, — сказал сармат, подбирая свисающий шланг; его сняли с креплений, но вентиль остался нетронутым — видимо, не поняли его назначения. — Это как горячий источник, только управляемый. Любите воду?

Их было больше десятка — белесые скопления точек, вроде светящихся, но ничего не освещающих, зажглись с трёх сторон.

— Вон там бочки с водой, — Гедимин кивнул на невидимые цистерны. — От них проложены трубы. А это их выходы. Вот так открываются…

Он тронул вентиль, направив струю вертикально вверх. Напор при почти пустой цистерне был невелик — на скафандр упало всего несколько капель. В темноте что-то зашипело. Светящихся точек стало больше.

«Молчат, но не уходят,» — думал Гедимин, следя за белесыми точками. «И вроде не шарахаются. Направить на них? Нет, лучше между ними, в стену…»

— Вода тёплая, — сказал он, опуская шланг. От стены поток отрикошетил, забрызгав броню… и, судя по звуку, упёрся во что-то, кроме камня. Плеск был другой, немного глуше. Гедимин закрыл вентиль.

— Забыл — вам же вытереться нечем…

Холодная клешня сдавила его пальцы, прижимая к вентилю. Когти не скрежетали, но хватка у существа была крепкая. Гедимин хмыкнул, подавляя дрожь. Чужак был сильным, но сармат справился бы и с ним, и с несколькими, если ни у кого из них нет гранаты… и всё же ему было не по себе.

— Как хочешь, — он направил шланг на белесые точки. Что-то зашуршало, раздался плеск. Шланг дёрнули в сторону, потом в другую. Гедимин резко взмахнул рукой, отгоняя чужаков от непрочной «кишки», и развернул поток. Шипение стало громче.

— Хватит? — он дотронулся до вентиля. Чужая клешня снова сдавила пальцы. Коготь царапнул по обшивке и тут же отдёрнулся, со щелчком откидываясь назад; Гедимину показалось, что рука Икси дрогнула.

— Осторожней там, — недовольно сказал сармат. Напор убывал, и шланг пришлось опустить ниже. У двери зажглась ещё дюжина белых точек — кого-то позвали, или сам пришёл на плеск. Гедимин быстро огляделся, пересчитывая глаза, и оторопел. «Похоже… похоже, они все здесь. С теми двумя — двадцать одна особь… И вода кончилась.»

Он вытряхнул из шланга остатки и развёл руками.

— Всё. В бочке пусто. Нашли, чем вытереться? На улице холод…

Кто-то вцепился в его пальцы и попытался разжать их — мягко, гораздо осторожнее, чем недавно сжимал. Гедимин выпустил шланг и отодвинулся, слыша в темноте шорох и стук — из «кишки» пытались вытрясти воду. Потом зашуршало у стены — чужаки добрались до шлангов на креплениях. Гедимин хмыкнул.

— Если воды нет, то её нет, — заметил он. — Осталась холодная. Предупредили бы — мы оставили бы вам полную бочку.

Кто-то шумно выдохнул в наушник. Снова зашуршало у стены — шланги пристраивали в крепления. Получилось не с первого раза.

— А вы приходите, — сказал Гедимин, глядя на точки, то загорающиеся, то гаснущие. — Тут купальня для всех. Только надо предупреждать. Тогда отсюда все уйдут и закроют двери. Никто вам не помешает.

Шорохи никак не складывались в слова, хотя какие-то из них исходили не от лап, а из пастей. Несколько секунд — и огоньки погасли. Гедимин двинулся вперёд, придерживаясь за стену, и добрался до двери по мокрому полу, никого не зацепив.

«Ушли?» — он остановился в «шлюзовой камере», направив в темноту сигма-сканер. Что-то ещё рябило у дальнего обрыва. Дозиметр показывал нулевой фон, но минус с экрана пропал, — то, что влияло на прибор, заставляя его показывать бред, значительно ослабло. Гедимин приподнял с фонаря колпак — и зажмурился от яркого света. Проморгавшись, он выглянул из ангара. Световой круг «вышел» вместе с ним, накрывая десятки метров гравия. Через несколько секунд Гедимин понял, что видит дальний край обрыва — в сумерках, очень нечётко, но густой темноты, складывающейся в плотные стены, больше не было.

— Ушли, — прошептал он, поправляя на плече так и не пригодившийся сфалт, и взглянул на руку. Пальцы озябли, и дело было не в минус сорока градусах на холме — вторая рука ощущала лишь слабую прохладу. Гедимин повертел ладонью, высматривая царапины. Нашёл только одну — там, где коготь на долю секунды коснулся обшивки.

Скафандр он рассматривал ещё долго — в предбаннике, сняв спинные пластины и разложив их на полу. Нашёл пару щербин, возможно, оставшихся с последней переплавки, и ещё один свежий след когтя. «А ведь я ходил практически сквозь них,» — сармат запоздало поёжился и потёр зябнущую ладонь. «Так. Что с рукой?»

Никаких следов на коже не было, да и ощущение холода понемногу спадало. Сармат убедился, что пальцы правильно гнутся, и застегнул перчатку. «Эксперимент закончен. Пора в бункер. Рассказывать Айзеку, или незачем пугать?»

…В бункере было так светло, что Гедимин сощурился, — после нормализации освещения второй фонарь был явно лишним, а третий, принесённый сарматом с собой, — и вовсе избыточным. Айзек, кивнув в знак приветствия, прикрыл светильник и выдернул его из стены. Гедимин быстро оглянулся через плечо — темнота не сгустилась, даже там, куда падала его тень, всё ещё были видны отдельные камешки.

— Икси ушли, — сказал он, закрепляя свой фонарь в стенной нише. Совсем разрушать «световую стену» не хотелось — что бы там ни было в душевой, подпускать странных тварей к реактору Гедимин не собирался.

— Вот как, — пробормотал Айзек, пристально глядя на сармата. — Они сюда заглядывали. Где-то полчаса назад резко свернулись и исчезли. Странная поспешность. Скажи, это, случайно, с тобой никак не связано?

— Тут без меня ни один атом не распадётся, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к монитору. Айзек еле слышно хмыкнул.

— Значит, Икси ушли… Расслабляться всё-таки не стоит. Могут вернуться.

…Икси не вернулись. Сколько Гедимин ни оглядывался на закрытый люк, каждый раз видел чётко очерченную крышку и цветные пятна расплющенного гравия. Два фонаря не оставляли для теней места, и нечему было пригасить их. Через пару часов хранитель робко тронул сармата за руку. Щупальца обвили «обмороженную» ладонь, и только после этого она окончательно перестала зябнуть. Гедимин благодарно хмыкнул.

— Такое впечатление, что они не враждебны, — пробормотал он, сам не зная, к кому обращается. — Но мало совместимы с другими формами жизни.

На экране сигма-сканера были очертания каменного пола, стен, «бочек», свёрнутых из защитного поля, и много ряби. Гедимин листал «кадры», надеясь, что в какой-то момент существа себя проявят.

«Вот здесь я пустил воду… Tza!» — он остановил промотку и впился взглядом в экран. Под брызгами воды проступил плотный силуэт. Он был чёрным, непроницаемым для сигма-лучей, и всё же его края были чётко очерчены. «Гуманоид,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «И, похоже, в самом деле чешуйчатый.»

У Икси было странное строение ног — из-за него корпус сильно клонило вперёд; видимо, из-за этого и был необходим мощный хвост-противовес. Он на «фото» попал частично, но Гедимин различил какие-то перьевидные выросты вдоль его конца — Икси широко растопырил их, подставляя перья «дождю». «И такие же структуры вдоль руки… и на голове, похоже,» — сармат увеличил участок «снимка» и пригляделся к неровностям силуэта. «А это ступня. Если повернуть вот так… Хм. У них пух на пальцах. А когти сильно стёсаны. Поэтому шаг тихий… Забавная ступня. Что-то похожее я видел, с таким опушением. Что-то из хищных птиц, причём с севера…»

Знания в области биологии за месяцы без перечитывания «Справочника ликвидатора» сильно потускнели. Оставив попытки вспомнить правильную птицу, Гедимин снова тронул передатчик. «Сканов» с частями силуэтов было много — Икси, купаясь, сняли маскировку — но чёткого «снимка», где существа не «склеивались» бы, сармат так и не нашёл. «И это неплохо,» — решил он, сохраняя «фотографию» отдельно. «Покажу Вепуату.»

…Наверху было светло и холодно. Гедимин быстро захлопнул люк и стоял, глядя, как пар из тёплого воздуха стремительно конденсируется и выпадает под ноги. Стоило сделать шаг, под ступнёй взвизгнул иней. Термометр показывал минус пятьдесят.

Защитное поле над бараком уже не светилось изнутри — филки, приглушённо ругаясь, растаскивали поддоны и выбивали из каменных складок примёрзшие фонари. Из неплотно закрытого «предбанника» доносился грохот и лязг — у кого-то металлический лист прилип к перчаткам, и его пытались оторвать, не прикасаясь к промороженному металлу. Гедимин втиснулся в прозрачный коридор, минуя изгибы тепловых ловушек, и снова сверился с термометром. «Минус тридцать. Ну а чего они хотели, забрав термочаши⁈»

— Кет! — Гварза, выйдя из барака, собирался что-то крикнуть филкам, но увидел Гедимина и развернулся к нему. — Горячий цех закрывается. Оставишь камней только-только на обогрев. Остальное — в жилые здания. Сейчас все, кому надо, помоются и наберут воды — и душевую тоже закроешь. Коридор не разбирай — до послезавтра постоит без отопления.

— Послезавтра будешь его отогревать с минус ста, — предупредил Гедимин, оглядываясь на ангар душевой. Изнутри уже доносился прерывистый плеск — филки запустили водоподъёмник. Термометра у входа не было, как и в бараке, — оба прибора сняли и унесли.

— Иди работай! — Гварза, сердито щурясь, повернулся к филкам. Один из них, завернув руки в два слоя войлочных рукавиц, собрал все оставшиеся поддоны и теперь нёс их в барак, стараясь не прислонять к груди. От его дыхания синий металл покрылся белой наледью. Гварза, приглядевшись, еле слышно помянул спаривание «макак» и за плечо втолкнул филка в барак. Из «предбанника» снова донёсся лязг и грохот — поддоны всё-таки примёрзли.

…«Здесь большого тепла не нужно,» — думал Гедимин, выгребая из печей остатки кейека. При минус ста двадцати явно никто не собирался работать со стеклом или выпаривать чёрный песок, — сармат оставил в каждом горне по камешку для поддержания плюсовой температуры, проверил «термочашу» между стен и, забрав оставшийся кейек, пошёл на склад. «А вот тут нужно поддерживать хотя бы плюс полсотни. Не знаю, что бывает с Сэта при нулевой температуре, но лучше не выяснять.»

— Лежи, ты не мешаешь, — буркнул он, заметив краем глаза шевеление в гамаке. Кут’тайри принял гуманоидный облик и что-то чертил горелой костью на сухом листе. Гедимин, старательно отворачиваясь от него, прошёлся по складу с анализатором, проверил, плотно ли закрыты продухи, и склонился над термочашей.

— Завтра будет холодно. В цех не высовывайся, — предупредил он, складывая в чашку мелкие тёплые камешки. Когда ладонь обожгло, он покосился на термометр и довольно хмыкнул.

— Эти осколки добавишь ночью, — сармат выложил камешки из чаши. — Пока такой нагрев не нужен.

Кут’тайри выбрался из гамака и выглянул в цех. Там ещё звенели, раскачиваясь, подвешенные бусы, — Гедимин зацепил их, проходя мимо. Все низки остались на месте, как и «стекляшки», расставленные на полу. Икси ничего не взяли.

— Красивые вещи для вестников Ук-кута, — пробормотал жрец, закрывая дверь. — Достойные любого храма. Их звон долго радовал вестников.

— В Шакхе, наверное, уже всё обвешано цветным стеклом, — отозвался Гедимин, разглядывая камешки в углу. Оба миниатюрных цилиндра так и стояли под гнётом; ни глаз, ни сканер не выявил никаких изменений. «Возможно, что-то проявится через месяц,» — сармат снова уплотнил защитное поле над образцами. «Если только завтра перепад температуры их не разрушит. Надо было перенести опыт на более спокойные дни.»

— Когда стекло звенело, я слышал шаги, — сказал Кут’тайри, останавливаясь у гамака. — Вестники Ук-кута ходят тихо. Кто-то тяжёлый прошёл вдоль всей стены. Вестникам Ук-кута не нужны двери, но кто-то её открывал. Может, мне померещилось, — от огненной крови разум туманится…

— Хороший у тебя слух, — пробормотал Гедимин, радуясь, что не может покраснеть.

В цеху снова зазвенело стекло, и кто-то охнул. Гедимин вышел со склада, плотно закрыв за собой дверь, и встретился взглядом с Вепуатом. Разведчик радостно ухмыльнулся.

— Икси по-прежнему щепетильны, — он дотянулся до крепления и снял бусы с подвеса. — Хоть бы бусина пропала! Из-под холма очень неудобно сканировать. Всё время какие-то сбои. Пока настроил…

— Идём, — перебил его Гедимин, оглянувшись через плечо на закрытый склад. — Поможешь с подъёмником. Надо подогреть пещеры, иначе завтра вымерзнут. Гварзу не видел?

— Слоняется у барака, — Вепуат понизил голос. — Давай длинным путём, не то увидят. Думаешь, кейека хватит на пещеры?

— Расчёты показать? — Гедимин, отвернувшись, ускорил шаг.

…Подъёмник всё-таки не заклинило. Его собирали под тёплым куполом, и всё же Гедимин беспокоился за тросы и рычаги, а каменные балки просканировал перед сборкой. Вепуат спускал его медленно, метр за метром, и сармат следил, как повышается температура воздуха по мере спуска. Тепло поднималось по шахте; дальше купола тёплый воздух не уходил, и Гедимин собирался после работы затолкать его обратно в пещеры.

«Плюс два,» — сверился он с термометром, постояв немного посреди жилого корпуса. Пробраться туда было нелегко — пещеру загромоздили готовыми и почти готовыми плитами, перекрытиями и обечайками. Тектоновые заготовки вытащили в главный корпус, во вспомогательном, относительно пустом, лежали недоделанные детали, — и везде температура держалась выше нуля. Гедимин подбросил облучённых камешков в чаши, погрел руки в разогретом воздушном потоке и снова взглянул на термометр. «Должно хватить. Небольшое охлаждение тектон вынесет. Даже и большое вынесет. Но лучше его не расшатывать.»

…Пузырь защитного поля втиснулся в шахту, и Гедимин надвинул массивную крышку. Вепуат покосился на запястье и выразительно поёжился.

— Икси вовремя сбежали! А я думал — куда они так рано?

«После купания под минус пятьдесят…» — Гедимин быстро отвернулся. «Я же сказал не лезть на холод! Надеюсь, тёплое укрытие у них где-то рядом. Не хотелось бы убить их…»

— Не тесно было сидеть в бараке? — спросил Вепуат. Он маячил за спиной, пока Гедимин отсчитывал камешки и выверял температуру. Бронны и Скогны следили за сарматами издалека; световые стены они уже разобрали, даже успели что-то сварить и съесть и теперь прокаливали над жаровней немытые миски. «Аборигены сегодня тихие,» — думал Гедимин, перебирая осколки кейека. «Из-за Икси? Если бы кто-то сунулся в здание, Вепуат мне сказал бы…»

— Тесно, — буркнул он, досадливо щурясь. — Поэтому я там не был. Икси гораздо спокойнее, когда им не светишь в глаза.

Вепуат сдавленно охнул и вцепился в его плечо.

— Что⁈ Ты… ты был… ты ходил на переговоры к Икси⁈ И без меня⁈

Гедимин виновато сощурился.

— Так-так… — Вепуат смерил его с ног до головы въедливым взглядом. — Броня без царапин. Переплавлял? Или… Ты видел их? Вблизи?

— Шесть глаз у каждого. Если это глаза, — отозвался Гедимин. — Есть удачный скан и куча дрянных. Идём в барак, Гварза там заждался.

…На Гварзу сарматы наткнулись почти сразу же — на шум шагов первым из комендантской высунулся он. Дасьен протиснулся под его рукой, смерил пришельцев мрачным взглядом, посмотрел на кейек и буркнул что-то неодобрительное.

— Это всё, что нашлось в четырёх печах? — спросил Гварза.

— Для барака хватит, — отозвался Гедимин.

— При экстремальном похолодании? — командир недобро сощурился. — Расчёты, обоснования?

Гедимин, сузив глаза в ответ, достал листок. Дасьен шумно выдохнул в респиратор.

— Старшие! Мне не цифры нужны. Мне надо, чтобы барак не вымерз. Тут уже плюс восемнадцать — и теплее не становится!

— Так идём, — буркнул Гедимин, отворачиваясь от Гварзы. «Филк говорит дело. И чего я на него взъелся? Комендант как комендант…»

Гварза остался в комендантской, и Гедимин был этому рад — и так не было покоя от Вепуата, заедаемого любопытством. До выхода из барака он кое-как дотерпел, но за углом схватил сармата за плечо и прижал к стене — точнее, попытался прижать, сдвинуть Гедимина с места ему не удалось.

— Ну⁈

Сармат сунул под нос разведчику экран сигма-сканера. Вепуат со сдавленным воем вцепился в прибор, потом, опомнившись, подсоединил свой передатчик и через пять секунд уткнулся в скачанные «снимки».

— Хвост! Ну надо же — хвост! И ладонь из двух частей… Как это эволюционировало, вот что узнать бы…

— Они, оказывается, любят купаться, — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. — Тёплая вода тут редкость. А существа, избегающие огня… им только в источниках и помыться.

Вепуат перевёл взгляд со снимков на Гедимина и расплылся в ухмылке.

— Ты устроил им купание⁈ Яд-дро Сатурна! Это ж надо было выдумать… И они были спокойны? Не нападали? Близко к тебе стояли?

Гедимин показал «обмороженную» руку.

— Вплотную. Один всё мешал мне закрыть вентиль. Холодные у них пальцы. На третий час еле отогрелся.

Вепуат мигнул.

— Холодные?.. Ну-ка, идём в машину!

…Образец костной ткани Гедимин сдавать отказался — и, быстро убрав руку со стола, спрятал её в перчатку, а потом — за спину. Палец, с которого срезали клочок кожи, неприятно зудел, как и свежий прокол в вене, — Вепуат дорвался до взятия проб.

— Я же сказал — рука была в перчатке, — Гедимин угрюмо сощурился на довольного биолога. — Что ты надеешься найти в коже? Что-то, что прошло сквозь два слоя ипрона?

— Что-то же приморозило тебе пальцы, — отозвался Вепуат, настраивая анализатор. — Говоришь, сейчас никаких странных ощущений?

Под потолком загудела сирена.

— Эй, в отсеке! — Таркасан, заговоривший по громкой связи, был удивлён и раздосадован. — Со мной в Ураниум? Если нет — бегом на выход!

…В душевой шумел стиральный агрегат. По коридору, подсвеченному термочашей, сновали филки. На холме стемнело, но темнота была самая обычная, без уплотнений. Вепуат покосился на сигма-сканер и тихо вздохнул.

— Мог бы предупредить.

— Да я сам не знал, зачем туда лезу, — Гедимин досадливо сощурился. «А если б знал — может, сообразил бы что поумнее…»

— Ну вот, когда полезешь куда-то, не зная, зачем, — предупреждай, — проворчал Вепуат, выглядывая что-то на экране. — Вот досада! Надо было там порыться, пока не включили свет. Сейчас-то ничего не найдёшь. Думал, на фильтрах что-нибудь задержалось, — чешуйка или перо…

Он хлопнул по кнопке выключения и развернулся к Гедимину.

— Тебя могли сожрать, знаешь? И вытаскивать было бы некому. Не лазь в такие опыты в одиночку, ладно? Тут нужен кто-то на подстраховке. Ты же знаешь — я ни Гварзе, ни Айзеку тебя не сдам. Ага?

3 день Льда, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек протиснулся в наполовину открытый люк. На его плечах осел иней. Гедимин сощурился на отодвинутую крышку, но обругать Айзека не успел.

— Сверху купол, — бросил тот, склоняясь над термочашей и подставляя растопыренные пальцы под поток горячего воздуха. — Бегом в машину и там сиди! Снаружи — как на Энцеладе.

Насчёт Энцелада он всё-таки преувеличил. Когда Гедимин, пройдя сквозь три купола, которыми Айзек прикрыл сверху люк, и восстановив их за своей спиной, замерил температуру «забортного» воздуха, на термометре было всего-то минус сто восемь. Ещё три градуса набралось, пока сармат под истошный визг инея под ногами добирался до машины. Двойной купол со сложной системой воздуховодов прикрывал её сверху, но этого оказалось мало — у Гедимина, неосторожно потрогавшего крышку люка на входе, вмиг онемели пальцы. Ощущение было, как будто по ним ударили с размаху, — термозащитные купола, похоже, поставили слишком поздно.

— Одного не понимаю, — пробормотал он, вываливаясь из шлюзовой камеры в жаркий отсек. — Как с такими перепадами тут всё не повымирало⁈

Вепуат, на секунду оторвавшись от записей, сочувственно хмыкнул. Филки, впятером набившиеся за лабораторный стол, пришельца даже не заметили — над ними стояло защитное поле, работала вытяжка, над горелкой на тонкой решётке сушился какой-то осадок.

Гедимин со смутной надеждой посмотрел на литейную станцию — и наткнулся взглядом на угрюмого филка. Тот, сложив руки на груди, охранял термодатчики. Литейная станция заканчивала цикл, и филк держал наготове пакет чёрного песка для новой загрузки. Гедимин разочарованно отвернулся.

— Они похожи на рапторид, — сказал Вепуат, отрываясь от записей. — То есть — Икси похожи. А Экеста умеют меняться в размерах. За счёт расстояния между гифами. И вот мне упорно кажется — у этого их мицелия функции нервной ткани…

Он перевёл задумчивый взгляд на экран. Гедимин огляделся по сторонам, но свободного стула не нашёл — всё утащили филки, занявшие его стол. Сармат опустился на пол, вытряхнул на ладонь незаконченный чертёж, посмотрел на него и досадливо хмыкнул. «Я могу что угодно рисовать. Хоть такую систему стапелей, хоть этакую. Работать будут Текк’ты. А как им удобно, никто, кроме них, не скажет. А вернутся они вообще или от холода впадут в анабиоз — местным богам известно.»

— Ничего не нашёл, — Вепуат, наклонившись, пощёлкал Гедимина по наплечнику. Тот мигнул.

— То есть — никаких изменений в тканях, — поправился Вепуат. — Ни в крови, ни в коже.

— А что искал? — Гедимин вспомнил, как вчера ему хотели отковырять кусок кости, и сердито сощурился. — Говорил же — два слоя ипрона. И ещё пять слоёв обшивки. Что пройдёт их насквозь, — сигма-излучение⁈

Вепуат хмыкнул.

— Мне кажется — там что-то очень-очень похожее. Если бы ты его трогал под полным экраном — вообще ничего не почувствовал бы.

— Я его не трогал, — буркнул Гедимин, машинально прикасаясь к височным пластинам. Они были приподняты; это, кажется, входило в тревожащую привычку. «Сейчас-то я с кем собираюсь общаться⁈» — Гедимин, недовольно хмыкнув, опустил щитки до упора. «Так мутируешь — и не заметишь…»

Кто-то из филков за соседним столом хлопнул в ладоши. Гедимин мигнул. Сарматы, выключив горелку, рассматривали на просвет что-то плоское, светло-жёлтое, сильно похожее на неровный обрывок бумаги.

— Тут больше миллиметра, — один из филков покосился на срез. — Толсто.

— Всё ещё тоньше местных листьев, — отозвался другой; по голосу Гедимин узнал Альгота — это он держал бумажный листок за края. — Но можно довести до полумиллиметра. Меня больше занимает ровность…

Он опустил листок на стол и потянулся за самодельным писчим стержнем. Гедимин поднялся с пола и заинтересованно хмыкнул. «Странная штука,» — думал он, пока Альгот выводил на листке собственное имя. «На скирлиновую бумагу непохоже. Выглядит как спрессованное волокно… очень тонкое волокно. Древняя целлюлозная бумага? Да нет, там волокна мельче. И эти — явно не отбеленные…»

— Что там у вас? — спросил Вепуат. Гедимин даже не заметил, как разведчик обогнал его — а он уже стоял у стола, придерживая желтоватый листок за край.

— Это из местного сырья, да? Но не листья и не кожа?

— Бумага, — ответил Альгот, глядя на высыхающий пигмент. Буквы слегка расплылись — образец, похоже, недосушили.

— Размокнет, — сказал один из филков. — Точно размокнет. И прочность так себе. Через год останутся клочки.

— Нормальная прочность, — отозвался Альгот, дёргая листок за края. — На Земле шесть веков проработало, и никто не жаловался.

— Может, её сешем пропитать? — вмешался другой филк. — Как раз от размокания.

— Пигмент будет сыпаться, — качнул головой третий. — Проку тогда от неё? Не клади её в воду, и ничего не размокнет.

— А цвет доработать никак нельзя? — филк, боявшийся размокания, отобрал листок и поднёс к свету. — Тёмная какая-то. И в пятнах. Я думал, после просушки станет лучше. Может, мало промывали?

— Нормальный цвет для естественного волокна, — Альгот забрал бумагу и, заложив меж двумя широкими сухими листьями, убрал в стол. — Отбеливание уменьшит прочность… Попробуем ещё раз. Более тонкий слой — и не спешить!

Гедимин заглянул в контейнер с размокшими мелкими волокнами подозрительно знакомого вида. Сказать он ничего не успел — Вепуат уже хрюкнул в респиратор.

— Альгот! Ты говорил — собираешь сырьё для одежды. Про бумагу речи не было! Или сааг-туул нагадил с запасом?

Химик недовольно сощурился.

— Мне что, одежду лепить из волокна? Принесёшь сырьё для гзеша — займусь одеждой. А пока от этих запасов никакого проку.

— А бумага всё равно нужна, — добавил один из лаборантов, размешивая волокно в горячей воде. — Для заметок и отчётов. Не у всех же компьютер на запястье. Нам вот не выдали.

Гедимин болезненно поморщился. «Компьютер… С местной дурной физикой тут, может, никогда не будет компьютеров. Даже простейших механических вычислителей. Даже печатного агрегата. Бумага из помёта… Из неё хоть можно стандартных листов нарезать. Покрыть слоем сеша поверх текста, если там что-то важное. Так делали, пока фрил не синтезировали. Рассказать им? Да ну, Альгот, наверное, сам в курсе. Иначе не додумался бы.»

Лаборант выплеснул волокно на решётку и прижал сверху, выдавливая воду. Вепуат, понаблюдав за раскатыванием и просушкой очередного листка (в этот раз — с ровными краями), с задумчивой ухмылкой отошёл от стола.

— Надо же было выдумать… — услышал Гедимин его шёпот.

…Экспериментов с волокном филкам хватило надолго. Когда сармат, сложив бесполезные чертежи, поднялся на ноги, за столом ещё испытывали разные красители на высушенных листках.

— Собрать десяток, прошить — и отдать кому-нибудь на испытания, — услышал он негромкий голос лаборанта. — Кто часто делает записи? Кто возьмёт?

— Дасьен, — сказали сразу с двух сторон. — Ему вечно не хватает то листьев, то краски. Ты только предупреди, что эти листки одноразовые. А то ведь попробует их отмыть.

— А чем, вообще, сводят текст с такого материала? — задумался кто-то из филков. — Растворителем?

— Механически, — отозвался Гедимин, вспомнив долгие довоенные раскопки в сети. — Сдирают пигментированный слой.

— Сдирают? — Альгот поднял исписанный листок и взглянул на просвет. — При такой глубине пропитки проще насквозь продрать. То ли пигмент не тот, то ли оно всё-таки одноразовое.

— Надо в обложку, — Вепуат снова отвлёкся от записей. — Старая бумага, помню, сильно мялась. А эта на вид ещё более рыхлая. Жёсткая обложка не даст листкам замяться. Так делали раньше. Гедимин, помнишь?

— Угу, — отозвался сармат. — Так и сейчас делают. Подачу волокна, кстати, можно механизировать. Если тянуть между двух валков… Hasu!

— Да ладно тебе, — Вепуат, поспешно поднявшись, похлопал его по локтю. — Не расстраивайся. Ну, не поставишь тут два валка. Обойдёмся без них.

Филки уже забыли о словах Гедимина — они достали мерную плашку и теперь замеряли края листков — видимо, прикидывали, как лучше собирать их в тетрадь. Сармат уже не прислушивался — он, угрюмо щурясь, разглядывал палубу. «Даже простейший процесс не наладить нормально. Занесло же нас в бредовую галактику…»

…Зелёный Пожиратель дремал в контейнере, не подавая признаков жизни. Гедимин уже хотел потрогать его, как усик существа слабо качнулся. Сармат оглянулся на батарею кювет — Айзек всё продолжал опыты над Би-плазмой — но заглядывать внутрь не стал. «Шесть утра. Снаружи, наверное, посветлело,» — подумал он, выходя из отсека. «Посмотрю, что там.»

— Ты куда? — встрепенулся Вепуат.

— Делать замеры, — Гедимин показал анализатор. — Сейчас должен быть пик холода.

Филки за столом переглянулись, разом вздрогнули и притихли.

— В переговоры без меня не лезь, — предупредил Вепуат. — Хоть снаружи в переборку постучи — я выйду.

— Какие переговоры? — Гедимин досадливо сощурился. — С иглицей? С бактериями?

— Да хоть бы и с ними, — буркнул Вепуат. — С тебя станется. Через полчаса не вернёшься — пойду искать.

— Перья не поморозь, — пробормотал сармат, выходя в шлюз.

…Трап успел заиндеветь. Тепло, несмотря на все купола, куда-то утекало — видимо, в промёрзший на много метров гравий. Гедимин постоял у машины, привыкая к холоду. Снаружи было светло — сквозь два слоя защитного поля были видны бело-синие узоры поверх гравия и жёлтые складки на стене дальнего ангара. Ангар местами заиндевел; особенно толстый слой кристаллов и яркий орнамент на них отмечал скрытые вентиляционные проёмы. «Наушники, что ли, надеть?» — Гедимин, настороженно щурясь, шагнул из-под купола на сверкающий гравий. Визг был именно таким, какого сармат и ждал — как и фантомный удар по чувствительным пальцам, хоть Гедимин и прижимал их к броне. «Минус сто двадцать,» — сармат прикрыл экран ладонью и тут же задвинул пластину. «День Льда в месяце Льда… Всё-таки местные свой календарь не с потолка брали.»

На ладонь упали серебристые пылинки. Гедимин машинально смахнул их, но, пока смахивал, на вторую руку лёг ещё десяток. В воздухе реяла, медленно опускаясь на землю, ледяная пыль. Её было не так много, чтобы серьёзно повлиять на видимость, но она была всюду.

«Где-то ещё осталась вода для кристаллизации,» — думал сармат, присыпанный распылённым снегом. Сначала микроскопические кристаллы таяли на тёплой броне, потом перестали — верхний слой обшивки остыл до отрицательной температуры. Медленно, стараясь не тревожить визгливый иней, Гедимин отошёл от бронехода. На экране сигма-сканера был виден пустой цех. На складе, за плотно закрытыми дверьми, качался в гамаке Кут-тайри. Он скусывал жареное мясо с отростков ветвистой кости; вторая, ещё не обгрызенная, дожаривалась над обломками кейека. Гедимин, беззвучно хмыкнув, перевёл сканирующий луч на барак. Филки, экономя тепло, набились по четверо, а то и шестеро в одну ячейку. Кто-то болтал, кто-то играл в фишки; сармат даже увидел выменянную у аборигенов доску для местной игры — филки сгрудились над ней ввосьмером, и из коридора заглядывали те, кому не хватило места. Гедимин нашёл Гварзу, пристроившегося на матрасе в тесной комендантской, и повернул луч вниз, к ангару на дне ущелья.

Слева от сармата что-то громыхнуло. Гедимин развернулся — и увидел клубящееся облако инея. Оно медленно оседало, и сквозь него проступали очертания змеевидного тела. Длинное серебристое существо, сплюснутое с боков, с иглистым гребнем вдоль спины и свисающими игольчатыми «плавниками», висело над глубоким кратером. Его многочисленные лапы обхватили что-то, покрытое панцирем и заляпанное синевато-серой кровью. Гедимин услышал громкий хруст — существо вгрызалось в панцирь и странно посвистывало, что-то всасывая. Сармат увидел, как по извилистому телу пробегают волны — оно раздувалось изнутри и тут же сжималось.

Обломок панциря упал на землю и рассыпался в пыль. Ещё секунда — и существо отбросило сплющенные остатки добычи и исчезло в серебристом облаке. Ошмётки, не долетев, превратились в горку мелких кристаллов.

Что-то громыхнуло над головой. Гедимин быстро огляделся. Странное существо было не одно — он насчитал пять особей только на холме. Ещё одна быстро снижалась, сжимая в коротких длиннопалых лапах что-то округлое, ярко раскрашенное. С каждой секундой добыча сплющивалась и покрывалась складками, пока не превратилась в серую промороженную шкурку. Хищник выронил её, и останки разлетелись мелкими осколками.

«Ещё одна форма жиз… Hasu!» — Гедимин схватился за дозиметр. Экран светился. Над сарматом, плавно извиваясь на месте, повисла «ледяная змея». Он видел длинные игольчатые выросты вдоль хвоста и на боках, мелкие серебристые чешуи и зигзаги синего орнамента — и четыре круглых глаза вокруг короткого шипастого хоботка.

Существо надулось, будто по его телу прокачали воздух, и резким рывком сместилось на два метра в сторону. Гедимин развернулся за ним — «змея» беззвучно взорвалась, разлетевшись ледяным облаком. Его понесло по земле, и сармат не сразу понял, что «снег» летит против ветра. Он включил сигма-сканер — и вовремя: прямо под лучом размытое облако, пронизанное нитями «мицелия», собиралось в змеевидную форму.

Гедимин огляделся по сторонам. «Ледяные змеи» — уже не поодиночке, а по двое-трое — сновали вдоль ангаров, втягивая в себя воздух. Они так и перемещались рывками, то разматываясь на мицелий, то конденсируясь. Одна из них надолго повисла у барака, напротив неплотно прикрытого продуха. Ещё две приблизились к ней, «принюхались» — и их будто ветром сдуло. Гедимин услышал тонкий визг — и вторая стая, уже из пяти особей, «изучающая» здание цеха, умчалась за душевую. Луч сигма-сканера уткнулся в купол над реактором — «змеи» улетели не то к обрыву, не то за него. Сармат, озадаченно хмыкнув, ускорил шаг.

Он ещё дважды слышал короткий треск, пока обходил купол, — кто-то настиг добычу в воздухе. «А ведь это не электрические разряды,» — думал сармат, воспроизводя в памяти звуки странных взрывов. «Это что-то вроде… вакуума. Резкий перепад давления. Разрывает гравий… и всё, что подвернётся. Как они находят добычу под землёй? Там кратер в метр глубиной…»

Под обрывом, напротив реактора, лежал сааг-туул. Он давно не шевелился, его панцирь припорошило ледяной пылью, но на боках и вокруг морды виднелись оттаявшие пятна — иногда зверь всё-таки дышал. Ледяные существа сновали над ним, скользя вдоль боков, то рассыпаясь, то складываясь из отдельных молекул. Гедимин смигнул — от их блеска и резких рывков резало глаза.

«А вот теперь Джагулы сбились в кучки,» — отметил про себя сармат, глядя на сигма-сканер. В этот раз он угадал с глубиной сканирования и нашёл жилые «отсеки». В них было тесно — в самые крупные ячейки принесли жаровни, и вокруг них теснились кочевники — везде, где можно было устроиться, от «стены» до «стены». В «отсеках», на которые жаровен не хватило, было пусто — все стянулись к теплу.

«Где Вепуат видел своих „трилобитов“? У хвоста?» — Гедимин просматривал пустые ячейки, пока не уткнулся в склады. «Вот про эти петли для привязи он говорил?»

В «вольерах» эшку-тэй никого не было. Сармат «прошёл» обратно, от хвоста до загривка сааг-туула, и облегчённо вздохнул, увидев под потолком «отсека» знакомые силуэты. «Трилобитов» перенесли из холодных ячеек ближе к теплу — не в подогреваемые, где стояли жаровни, а в соседние, куда тепло всё же просачивалось. Существа, привязанные за шлейки, висели под потолком, упираясь панцирем в неровности брони сааг-туула. Перемещение из «отсека» в «отсек» их не разбудило.

Пронзительный визг отвлёк Гедимина от сигма-сканера. Над боком сааг-туула повисли серебристые облака. Пока сармат сканировал лагерь кочевников, «ледяные змеи» незаметно собрались в плотную стаю. Часть висела в воздухе, «принюхиваясь», другие сновали вдоль брони на небольшом пятачке, царапая её когтями и иглами. Одно существо, выгнувшись, резким выпадом ткнулось в панцирь. Раздался треск. На боку зверя застыло серебристое пятно. Другая «змея» прилипла к нему, цепляясь лапами, и попыталась втиснуть голову то ли в пробоину, то ли в невидимую щель. Сааг-туул зашевелился.

— Эй! — Гедимин машинально нагнулся за камешком, но гравий смёрзся намертво. Существа завизжали. Ещё одно сделало выпад, расширяя белое инеистое пятно. Сааг-туул дёрнул хвостом, щитки его панциря зашевелились. Существа метнулись в сторону, тут же бросились к пятну на панцире — и опять отхлынули. Зверь приподнялся. Его хвост нервно покачивался над землёй.

«А смысл орать?» — Гедимин вскинул «арктус». Шар защитного поля врезался в стаю «змей», тут же рассыпавшуюся ледяной пылью, и размазался по промороженной броне, закрывая невидимый пролом. Может, больших повреждений там и не было — но Гедимин накрыл его сверху ещё одним слоем непрозрачного поля. Потревоженный сааг-туул уже поднялся и медленно брёл вдоль обрыва, помахивая хвостом. Серебристых тварей нигде не было.

«Криофильные хищники, мать моя колба,» — Гедимин растерянно покачал головой. «Сожрать бы, наверное, не сожрали. Но рваные раны тоже не на поль…»

Его швырнуло вперёд, и он, не рассуждая, ушёл в перекат и развернулся к тому, что было за его спиной, уже со сфалтом в руках. Хребет и левый бок горели от боли. Серебристая тень мелькнула над головой. Приклад сфалта врезался в тающее облако. Что-то невидимое взорвалось на плече — долю секунды спустя после того, как сармат ушёл под защитное поле.

В него ударили с четырёх сторон. Сквозь мутнеющий прозрачный купол Гедимин видел серебристый шквал. Существа метались вокруг, ища уязвимое место. От попытки их отследить закружилась голова, в глазах поплыли пятна.

«Стой,» — Гедимин замер, поддерживая над собой купол. «Змеи» разделились по двое — взрывы стали вдвое сильнее. Вдалеке что-то блеснуло — кажется, ледяные твари позвали подмогу. Громыхнуло снизу — кто-то пытался взорвать под ногами гравий.

— Гедими-ин! — услышал сармат издалека. — Ты где… Has— sulu!

— Sata! — заорал Гедимин, срывая с себя защитное поле. Он успел увидеть Вепуата, застывшего посреди мёрзлого плато, и серебристые тени, повисшие перед ним в воздухе. Затем он вцепился в плазморез, рывком сдвигая переключатель.

Взрыва не было — только оглушительное шипение пара. Участок гравия на пару секунд превратился в гейзер. Сквозь оседающий пар на Гедимина ошалело смотрел Вепуат, прикрытый защитным полем. Ни визга, ни треска, — только тихое шипение конденсата.

— Ушли? — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Криофилы испарились — то ли в буквальном смысле, то ли в переносном, но ни ледяных «змей», ни летящей против ветра пурги вокруг не было. Сигма-сканер не видел ничего, кроме остывающих камней и оседающего на них пара. Сконденсировался он быстро — слишком холодным был воздух.

— Что за дрянь? — выдохнул Вепуат. Он уже стоял рядом, схватив Гедимина за запястье, и смотрел на экран. Сармат молча промотал запись на пару минут назад. На экране проступили длинные облака ледяных кристаллов, пронизанные мицелием.

— А они, и правда, из мороженой воды, — пробормотал Гедимин, глядя на строчки коротких химических формул — анализатор, где мог, определил состав. — Лёд и мицелий. И всё — разборное. Одно непонятно — куда они едят?

— Едят? — Вепуат, вскинувшись, уставился ему в глаза. — Хочешь сказать — нас тут сожрать хотели?

Он со сканером наперевес быстро крутнулся в разные стороны. Гедимин качнул головой.

— Ушли. Или сдохли. Или их сдуло паром. Этот их мицелий… его проверяли на прочность?

Он попытался высмотреть на камнях остатки сожранного подземного зверька, но серую пыль давно сдуло ветром. «А едят они, похоже, только жидкую фракцию. И за счёт неё пополняют запасы льда. Существо-бусы, — лёд, нанизанный на гифы… И всё это, вполне вероятно, разумно…»

— Ничего, — пробормотал Вепуат, поднимаясь с земли. Гравий, оттаявший после выстрела Гедимина, снова обмёрз, тёмное пятно побелело и слилось с фоном. Сармат покосился на дозиметр — всплески сигма- и омикрон-излучения пропали вместе с криофилами. «Поискать в составе ирренций,» — сделал он мысленную пометку. «Бывают растворы. Тот же карбонат. А может, гифы фонят. Их-то не проанализируешь…»

— Интересная тут фауна, — пробормотал Вепуат, высматривая что-то на экране сканера. — Интере… Гедимин! Что со спиной⁈

Сармат, мигнув, неловко дёрнул плечом — и сощурился от боли. Мышцы над хребтом, левой лопаткой, верхними рёбрами горели и чесались, плечо ныло. «И скафандр опять чинить,» — сармат, стараясь не тревожить руку, прижал её к туловищу.

— Идём, — Вепуат вцепился в здоровое плечо и потащил Гедимина к машине. — Кто тебя так? Эти… криофилы? Что тут вообще было?

…Гедимин недовольно сощурился. Вепуат фыркнул.

— Значит, говорить с богами и духами смерти тебе нормально. Драться с кристаллическими тварями — тоже. А безобидный симбионт — смущает⁈ Держи!

Он всунул кровяной камень в ладонь Гедимина и сжал её двумя руками. Сармат сузил глаза, стараясь не шипеть от боли, — спину, и без того разбитую, будто кипятком ошпарило.

— Ушиб, ссадина, гематома, — Вепуат, удерживая кулак сармата, заглянул ему через плечо. — Тебя крепко огрели. Хорошо, броня прочная. Как ты их за спину пустил?

Сидеть, пусть и в «чистом» лабораторном отсеке, в полуспущенном скафандре, без шлема, в разрезанной на спине куртке было неприятно. Чувствовать, как дёргаются и пульсируют какие-то волокна в отбитых мышцах, а на кожу выплёскивается сукровица, — ещё хуже. А вспоминать о собственном идиотизме — неприятно втройне. Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак».

— Э-эй, куда! — Вепуат дёрнул его руку к себе. — Ты лучше кричи, только не разжимай! Жжётся?

— Ухм, — открывать рот Гедимину не хотелось. Спину будто когтями драли — и с каждой секундой усиливался подкожный зуд, — ускоренная, подстёгнутая кровяным камнем, регенерация была ещё неприятнее обычной.

— Пять минут, потом положу компресс, — пообещал Вепуат, быстро оглянувшись на задвинутую переборку. В соседнем отсеке Альгот с лаборантами доделывал тетрадку из волокнистой бумаги и ничего вокруг не замечал — и Гедимин был этому рад.

… — Говоришь, прямо в пыль? — Вепуат посмотрел на осколки чёрного фрила, снятые со спины Гедимина, и покачал головой. Сармат недовольно щурился. Осколки давно пора было переплавить, но Вепуат не давал — всё пытался что-то высмотреть под микросканером.

Спина ещё зудела, и прохладный компресс не помогал — чесалось внутри, под кожей. Кровяной камень подложили под комбинезон — «до утра», как сказал Вепуат. Зато разрешили надеть скафандр, и выяснилось, что, кроме верхнего слоя обшивки, ничего не пострадало. «Ипрон,» — Гедимин криво ухмыльнулся, вспомнив ледяных тварей. «Ипрон так просто не взрывается.»

— Куда⁈ — Вепуат навалился на его плечо, прижимая сармата к креслу.

— Уже не болит, — поморщился тот. — Там сааг-туул. Снова могли до него докопаться. Надо проверить…

— Сиди, сам схожу, — Вепуат подобрал со стола плазмомёт. — Как думаешь, эти существа разумны?

Гедимин повёл заживающим плечом.

— Ну, если это разум… Они взаимодействовали. Нападали группой, били в одну точку, — нехотя вспомнил он. — Надо бы спросить у местных. Они должны знать, что тут летает. Если оно на сааг-туулов кидается…

…Огромный зверь снова устроился под обрывом невдалеке от реактора. Лёг он в этот раз по-другому — полумесяцем, выгнув тело и держа хвост напротив повреждённого бока. Заплатка из защитного поля ещё не растворилась. Гедимин уплотнил её, просканировал окрестности, — «ледяные змеи» пока не появлялись, ни в плотном облике, ни в рассыпанном. «Не знаю, что это было,» — сармат повёл зудящим плечом и едва заметно поморщился. «Но, надеюсь, оно нескоро вернётся. Пусть ищет себе добычу по размеру.»

— Осторожней наверху, — хмуро сказал он, спустившись в бункер. — Там какие-то летающие твари. Куча льда, нанизанного на мицелий. Взрывают, что подвернётся.

Айзек мигнул.

— Твари? Лёд?.. А ведь точно, — он слегка переменился в лице. — Месяц Льда, им самое время… Гедимин! Ты что, нарвался ещё и на Элоси⁈

Гедимин угрюмо сощурился.

— Они напали на сааг-туула. Что мне было, стоять и смотреть⁈

Айзек с размаху ударил себя по шлему.

— Теск! Тут есть хоть кто-то, с кем ты не сцепился⁈ Ну-ка, повернись! Руки-ноги целы? Куда попало?

— Спина, — буркнул Гедимин, с тоской глядя на щит управления. — Починил уже. Я на них не нападал. Сами полезли.

— Да уж наверное! — Айзек с тяжёлым вздохом махнул рукой. — Садись уже к реактору. Ещё и Элоси, ядро Юпитера… ни одна тварь не пройдёт мимо холма…

Люк закрылся, и бормотание затихло. Гедимин, пожав плечами, устроился у монитора. Стоило приподнять височные пластины, на кожу легли невидимые тёплые волокна. Они стекли вниз по шее и распластались вдоль заживающего ушиба. От тепла зуд усилился — волокна как будто прощупывали кожу. Нить, прижатая к виску, нагрелась на десяток градусов и принялась пульсировать. Гедимин смигнул.

— А они могли и к тебе полезть, — запоздало понял он. — Если наводятся на тепло, а радиация их не пугает… Могли. Видимо, не учуяли.

Остывшее волокно переползло на лоб и там залегло. Гедимин прислушался к тишине. Через три изолирующих купола и массивную крышку вряд ли можно было бы что-то услышать — даже близкий взрыв не долетел бы. «Надо было Айзеку сфалт отдать. Кинетика против таких тварей малополезна,» — думал сармат, рассеянно глядя в монитор. «А вот термочаши пригодились бы. Интересно, что будет с мицелием, если убрать с него весь лёд? Спутается в клубок? Наморозит себе нового?»

4 день Пустоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Крышка реакторного бункера сдвинулась, кто-то спрыгнул внутрь — судя по весу, явно не Айзек. Пока удивлённый Гедимин отворачивался от монитора, в туннель пробрались ещё двое, один — в тяжёлой броне, но тоже невысокого роста.

— Уран и торий! — филк в скафандре приподнял руку в приветственном жесте, и Гедимин узнал по голосу Таркасана. — Кённа! Пройди вперёд, не один в бункере!

Не успел он договорить, как его нагнал четвёртый филк. Таркасан пропустил легко одетых соплеменников вперёд, и они встали у стены, настороженно глядя на Гедимина. Поверх рукавиц комбинезона были привязаны войлочные мешки без отверстий, такие же, но сшитые из кожи, с примитивной шнуровкой, закрывали ступни. Эластичная «ткань» вздулась изнутри — под неё затолкали слой одежды из грубых местных материалов. Выглядело это нелепо, но от холода филки не ёжились, хотя только что пришли с мороза, — Гедимин одобрительно кивнул.

— А там потеплело, — с радостной ухмылкой сообщил Вепуат, пробираясь в бункер следом за филками. — Всего минус восемьдесят! В душевую ходил я один. Заодно и воды принёс. И со стиркой тоже…

Спустившийся за ним Кенен Гварза недовольно хмыкнул и отодвинул Вепуата к стене.

— Обтирания водой для сармата достаточно. Дезинфекции промораживанием — тоже. Кет, сдавай смену. Кённа, принимай.

— Где Айзек? — спросил Гедимин. Из-за пульта он не встал — наоборот, ещё и облокотился на край. «Кённа? А, знаю. Хранитель его принял… Но где, всё-таки, Айзек?»

— Всё в порядке, атомщик, — Айзек спустился последним и задвинул за собой крышку. — Нас тут пятеро. Пять генераторов защитного поля, и каждый на счету. На реакторе посидят сменщики. Четыре смены по четыре часа, — как-нибудь выдержат.

— Вот как… — Гедимин медленно поднялся из-за монитора. — Может, реактор застопорить? Он вторые сутки без вентиляции. Греется.

— Что внутри? — вскинулся Гварза, склоняясь над монитором, и тут же сердито фыркнул — в зеркале отразился он сам. — Температуру кто-нибудь отслеживает? Где термодатчики?

— Не изобрели, — буркнул Гедимин. «Термодатчик» он вынул из реактора ещё прошлой ночью, когда вентиляцию, опасаясь переохлаждения конструкций, закупорили наглухо. И той, и этой ночью реактор «проветривался», стравливая перегретый воздух в бункер — с ним разница температур была не так велика. В бункере даже не слишком потеплело — достаточно было на время «проветривания» вынуть камешки из термочаши, «отключив» её…

— Триста восемьдесят внутри, — сказал он Айзеку. — Замерял час назад… Что, в мою смену тут тоже будут филки?

Айзек кивнул.

— Ты нужен на другом посту. Триста восемьдесят… Я бы сказал — вентиляцию пора приоткрыть. На полтяги, из купола в купол, но без охлаждения нельзя.

— Реактор в нештатном режиме? — Гварза недовольно сощурился. — И кто за ним будет следить? Неопытная смена? Кет предлагал глушение. Я за.

— На температуру это мало повлияет, — покачал головой Айзек. — Разве что совместить с частичным охлаждением. Но — вы спецы, вам решать. Гедимин?

Сармат кивнул.

— Уведи всех от монитора. Эй, ты чего встал?

Филк, застывший у пульта, вздрогнул, убрал с лица рассеянную ухмылку и отступил на пару шагов. Гедимин растянул поперёк коридора защитное поле и сунул руку под щит управления, убирая стопор. «Четыре смены по четыре часа,» — крутилось в голове. «Это — три смены новичков? М-да. Реактору лучше постоять заглушенным. Независимо от температуры внутри.»

…Кённа под косыми взглядами напарников сидел у монитора, задумчиво ухмыляясь. Что он чувствует, Гедимин не знал, — сам он уже опустил височные пластины и теперь, угрюмо сузив глаза, слушал Айзека.

— Пять генераторов, — командир развернул полуметровую голограмму — карту Сарматского холма; её переслали дроны, то ли повисшие над плато, то ли спрятанные от холода в барак. Точнее понять было сложно — ни одной подвижной точки, по которой можно было бы сориентироваться, на схеме не было.

— Пять генераторов и пять зданий, — Айзек обвёл пальцем перекошенный четырёхугольник и, помедлив долю секунды, резко спустился в ущелье — к пятой постройке. — Вот наш периметр. Душевая — лаборатория — горячий цех — барак. Здесь встанет купол.

— Что с восточным краем? — спросил Вепуат. — Там кочевники, я думал…

— Кочевники о себе позаботятся, — ровным голосом ответил Айзек. — Мы и так пустили их на плато. Лишней энергии у нас нет. Куда важнее сейчас вот эта линия.

Он провёл пальцем по ущелью — от столярной мастерской до складов.

— Оба ангара закрыты, — сказал Гедимин. — Наглухо. Сам вчера проверял.

— Всё равно купол лишним не будет, — качнул головой Айзек. — У тебя там, кроме песка и гравия, всякие приводы — кость и древесина?

Гедимин вспомнил зелёные искры, въедающиеся в костяную конструкцию, и невольно поёжился.

— Через плотно закрытые лючки оно не просочится, — пробормотал он. — Но лучше купол. На всё ущелье — так надёжнее.

— В низине — самый рискованный участок, — сказал Айзек, проведя границу охраняемой зоны. — Гедимин, ты встанешь там. Мы четверо — по углам четырёхугольника. Таркасан, на тебе душевая. Шлюз у входа, двойная стена, по холоду не бегать. Вепуат, ты сидишь в горячем цехе. Смотреть в оба! Кенен, ты в лаборатории…

…У ворот каждого склада горел фонарь. Необходимости в этом никакой не было, но Гедимину так было спокойнее — выглядывая из-под тройного купола над столярной мастерской, видеть огни и очертания зданий. Ещё один фонарь он повесил у ворот мастерской. Два световых пятна смыкались посреди ущелья, и сармат видел, не приглядываясь, каждую складку на крышках шахт. Снаружи, за куполом, видимость была гораздо хуже.

Когда туман начал сгущаться, Гедимин не заметил — но уже во втором часу утра, поднеся фонарь к внешнему куполу, он увидел серое марево. Через час в нём проступили первые искры. Сармат уплотнил защитное поле, поднял настенный фонарь так, чтобы часть купола постоянно освещалась, и переключил сфалт в режим лучевого потока. От тишины, устойчивого «минуса» на дозиметре и мерцания за «стеной» ему было не по себе.

Термочаша, поставленная у порога, медленно подогревала воздух под куполом — сейчас на термометре было минус сорок. Гедимин прошёл вдоль ангара, мимо рядов промороженных корзин. Остались только мешки и корзины — бочки частично вывезли, частично перетащили в тепло. Сармат дотронулся до мешковины, покрытой бело-синими узорами инея, — ткань под пальцами была каменно-твёрдой. Он машинально потёр онемевший палец и сжал кулак. Нервные окончания уже притерпелись к холодному воздуху, но предметы под куполом пока что были холоднее.

Большая часть продухов была заткнута снаружи «пробками» из обледеневшего гравия — деревянным крышкам лючков аборигены не доверяли. Гедимин мельком подумал, что эти затычки, подогреваемые изнутри тёплым воздухом ангара, будут подтаивать и замерзать — и вечером придётся выбивать их ломом. Он снова поднял фонарь, вглядываясь в колыхание серо-зеленоватого тумана. Искры то вспыхивали, то гасли, медленно перемещаясь без видимой цели. «Здесь бояться нечего,» — думал сармат, отходя от ангара. «Купол герметичен. Все воздуховоды — на том конце ущелья. И вот там надо следить за входящим потоком…»

По хрустящему инею Гедимин обошёл дальний ангар. Здесь поднятые пальцы чувствовали движение воздуха — тёплый поднимался к вентиляционным ходам, холодный — закачивался внутрь. Ходы соединяли три слоя защитного купола — и это была единственная брешь в нём, кроме, возможно, нескольких миллиметров неплотного стыка между куполом и скалой. Гедимин присмотрелся, — немного серого тумана затянуло в воздуховод, и он повис между слоями защитного поля, но искр в нём не было. «Это здесь лишнее,» — сармат осторожно поддел мутноватый воздух пузырём защитного поля и вытолкнул наружу.

Субстанция по ту сторону купола, по-видимому, не рвалась внутрь. Гедимин несколько секунд смотрел на неё, пересчитывая искры. С последнего пересчёта их стало больше — а может, сармату уже мерещилось. Он четвёртый час мерил ущелье шагами, и всё время ему было не по себе, хотя он не мог бы сказать, в чём именно видит угрозу. Можно было бы уйти в мастерскую и не смотреть на толщу подсвеченного газа. Все аборигены сидели там безвылазно. Гедимин заглянул к ним с утра. С ночи они приготовили какую-то пищу и сняли котлы с жаровен — и больше за готовку не брались и вообще двигались вяло. Сармат проверял их каждые полчаса, сканируя здание, — беспокоился, хватит ли внутри воздуха. Пока дыхательной смеси было в избытке. Аборигены лежали на полу. Кто дремал в спальном коконе, кто вяло переговаривался, привстав на локте. У неплотно закрытого продуха на стене появился аккуратно вычерченный радиационный «трилистник»; под ним стояли стеклянные чашки с водой и брагой. В мутноватой жидкости плавали размокшие шкурки от ягод курруи.

Жидкость ещё была там, когда Гедимин направил на здание сигма-луч. К ней никто не притронулся. Аборигены — кто не спал — переговаривались, прижав уши. Им под защитой трёх куполов и каменной стены тоже было не по себе.

«Следовало ожидать, что низину затопит,» — сармат недовольно сощурился на подсвеченный густой туман. «Эта взвесь тяжелее воздуха, течёт понизу. Надо всё-таки было перетащить местных в душевую. В подогреваемом коридоре не обморозились бы…»

Он опустил сканер, развернулся спиной к ангару, собираясь ещё раз измерить ущелье шагами — и оторопел. Воздух под куполом больше не был прозрачным. Дальние фонари заволокло густой серой дымкой. Туман затопил пол-ущелья, и зелёные искры внутри него вспыхивали странно упорядоченными полосами.

«Hasu!» — выдохнул Гедимин, хватаясь за плазморез. Мозг лихорадочно высчитывал, как за пару минут в воздуховод могло натянуть столько взвеси… или она просочилась в микроскопические щели под куполом? Зелёный луч на миллисекунду соединил два конца ущелья, и воздух взорвался.

Себя — и здание за спиной — Гедимин прикрыть успел. Когда щит снесло, воздушной волны хватило лишь на сильный толчок в грудь. Хуже было другое. Туман, размётанный взрывом, снова захлестнул дальние ангары и, клубясь, накатывал на сармата. Внешний купол сорвало, путь в ущелье был открыт.

«Hasu!» — Гедимин выстрелил ещё раз, хлестнул, прикрываясь защитным полем, лучом вдоль краёв обрыва. «Ангар! Если прорвётся…»

От грохота заложило уши. Под ноги покатились сбитые с обрыва камешки. Туман отшвырнуло — и он тут же хлынул обратно, с удвоенной скоростью заполняя «пустоты». Гедимин вскинул «арктус», защитное поле поднялось, но поздно — под ним, между куполом и ангаром, уже клубилась мерцающая дымка.

Метнув луч вдоль ущелья, сармат быстро оглянулся и швырнул защитное поле за спину. Оно легло третьим слоем поверх устоявших куполов над мастерской — и задрожало, растворяясь на глазах. Плотные полосы искрящегося тумана растянулись вдоль него и мелко задрожали. «Жрут!» — сообразил Гедимин и беззвучно выругался. «Учуяли…»

Он взлетел на крышу ангара, выстрелил вдоль неё, в туман — и тут же, развернувшись, послал луч к дальним постройкам. Прикрываться было некогда. Он залёг. Под рукой пульсировало защитное поле — непрерывная генерация не давала прожрать его насквозь. Зелёные мерцающие ленты уже тянулись со всех сторон, падая в ущелье. Гедимин дёрнул рукой, поднимая последний купол — и над ангаром, и над собой. «Держать за полем и отстреливаться. Близко не подпускать. Un, du, ter… Tzagellt!»

Поле сдуло. Гедимин выставил новое навстречу воздушной волне. Оно вздулось пузырём. По ту сторону уже не было видно ничего, даже ближайший обрыв затянуло густейшим туманом. «Этой дряни слишком много,» — пальцы Гедимина прикипели к переключателю. «Я её, похоже, только привлёк.»

Он вскинул генератор. Ещё один слой защитного поля встал, подперев разъедаемый купол изнутри. «Уплотнить… Tza hasu!»

Полупрозрачный купол дрожал, растворяясь на глазах. Зелёные искры окутали его плотным вибрирующим коконом. Они складывались в какие-то зубчатые структуры, но Гедимину некогда было их разглядывать. Он поднял новый слой защитного поля. «Уплотнить, пока не… Hasu!»

Он оглянулся через плечо. Зелёный свет был со всех сторон. Туман подступил к зданию вплотную, только защитное поле его и удерживало. Выпустив ещё два пузыря, Гедимин влил энергию в последний, надеясь уплотнить хотя бы его. «Стрелять нельзя,» — щёлкнуло в мозгу. «Снесёт всю защиту. Отстроить не успею.»

Поле мерцало над головой, то уплотняясь, то тая; в просветах Гедимин видел зубчатые линии холодно-зелёного света. «Будто зубья двух шестерён,» — мелькнуло в голове. «А я — между ними.»

Купол вновь уплотнился — и стал прозрачным, не продержавшись и двух секунд. Гедимин выставил ещё один. «Эти шестерни как будто ускоряются,» — он выглянул наружу сквозь просвет и болезненно сощурился. «Твари не успокоятся, пока сюда не влезут. Как микроорганизмы могут действовать организованно?..»

Он покосился на бесполезный сфалт. «Может, вскрыть реактор? Излучение пойдёт полусферой, выжжет дрянь на пару сотен метров… Hasu! Барак под боком. Пойдут взрывы — поле снесёт. Там филки, считай, без защиты…»

Он поднял руку, готовясь закрыть истаявший купол ещё одним — и остановился. Зубчатые светящиеся стены вдруг заколыхались и пошли волнами, теряя форму. Ещё секунда — и они развалились на шаровидные сгустки. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как шары распадаются на мелкие комки, а туман над ущельем расступается. В неярком утреннем свете проступил дальний конец крыши. Гедимин быстро оглянулся и увидел вдалеке склады. Туман клубился над ущельем, выгнувшись над головой сармата бесконечно длинной аркой. На двадцать метров кверху воздух был чист. Зелёные искры погасли.

Что-то шевельнулось в складках на дальнем конце крыши, и Гедимин, мигнув, быстро оглянулся через плечо. На крыше и в неровностях скал появились чёткие тени. Они лежали не в том направлении, что всегда, и едва заметно шевелились. Одна из них приподнялась, скользнула вдоль скалы, — позеленевший было туман потускнел и подался в сторону. На камне на долю секунды проступили очертания когтистой лапы.

«Икси,» — Гедимин медленно, тяжело дыша, опустил сфалт в заплечные крепления и поднял генератор защитного поля. Купол растянулся над ущельем, огибая скопления теней. Сармат покосился на фонарь у пояса и плотно прикрыл его кожухом.

— Спасибо, — прошептал Гедимин с кривой ухмылкой. Тень скользнула мимо по каменным складкам, чуть не зацепив ступню. Сквозь прозрачное защитное поле был виден плотный туман — всё там же, в двадцати метрах над ущельем, как на стены, опирающийся на соседние холмы. Выбрав участок скалы, изрезанный тенями, Гедимин проложил над ним воздуховоды. Они по-прежнему упирались в туман, но ни одна его прядь не шевельнулась от сквозняка. Зелёные искры собрались в шаровидные скопления где-то вдалеке, их еле-еле можно было различить.

Сармат тяжело спрыгнул с крыши. Мышцы от долгого напряжения онемели, движения выходили замедленными и неуклюжими. Досадливо щурясь, он накрыл фонарь у ангара и оглянулся на подвижные тени. Их ещё можно было различить — полной темноты не было, свет откуда-то просачивался.

«Что в ангаре?» — сармат, спохватившись, потянулся к сигма-сканеру. «До них не добралось? Икси не тронули?»

Посреди мастерской Бронны и Скогны, сжимая в руках оружие и жаровни, выстроились в круг. Их уши были прижаты, вибриссы поднялись дыбом. Те, кому не хватило копья, держали костяные жерди. Гедимин, ошалело мигнув, упёрся в дверную створку. Только открыв первый шлюз, он вспомнил о разнице температур и, запоздало выругавшись, растянул поперёк двери защитное поле. Вторую створку он сдвинул на полсантиметра. За дверью заверещали.

— Что здесь? Кто напал? — встревоженно спросил Гедимин. Он видел на сканере, что ничего угрожающего в ангаре нет — ни хищных облаков органической пыли, ни полос ряби, характерных для Икси, ни, тем более, просочившихся чужаков. Верещание оборвалось, как по сигналу. Потом в щель между косяком и дверью просунулся конец жерди.

— М-мастер Дим-мин⁈

— Я, — сармат осторожно отодвинул «копьё» и втиснулся под низкий свод. — Кто до вас докопался? Икси напугали?

Аборигены, переглянувшись, медленно опустили копья.

— Икси? Они здесь? Уже пришли? А туман…

— Висит над ущельем. Плато все затянуты, но у нас чисто, — ответил Гедимин. — Икси по скалам за ним присматривают. Ещё десять часов, и эта дрянь уйдёт.

«Десять часов,» — он угрюмо сощурился на левую стену — где-то за ней был реакторный бункер. «Шесть уже прошло. Если бы что-то протекло в реактор, я бы услышал. Видимо, купол держится. И кто-то сидит под ним. Седьмой час. И сменить его некому. Одно хорошо — пульт выключен. И реактор тоже.»

— Оно и впрямь отступило, — медленно проговорил один из Броннов, выходя из круга. — Кости уже не мерзнут, и в глазах не темно. Спасибо мастеру Дим-мину и стражам Ук-кута…

Аборигены зашевелились. Кто-то собрал оружие и понёс в угол, кто-то опустился на подстилку и попытался усмехнуться. Уши у всех ещё были прижаты, но усы улеглись. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отступил в «шлюзовую камеру» и выбрался наружу. «Камеру» выстудило, и сармат поставил туда термочашу. Сам он холода не чувствовал. «И всего-то минус тридцать,» — уже снаружи сверился он с термометром. «Без светящейся дряни сразу теплее.»

…Тени шевелились на крышах и скалах ещё долго. Гедимин уже потерял счёт времени, когда тёмные полосы потекли вверх по обрыву и скрылись из виду. За прозрачным куполом колыхался и тёк плотный туман, на глазах редея и расплетаясь на полосы и нити. Будто сильный ветер гнал его над холмами, выдувая из долин и ущелий; Гедимин подставил руку под воздуховод, но заметил только слабый сквозняк — туман, как обычно, двигался сам по себе в неподвижном воздухе. «Хотел бы я знать, как смещение такой массы газа не сдвигает ни одной лишней молекулы,» — думал сармат, глядя на проступившее за нитями тумана небо. Оно было тёмно-серым, в холодно-зелёных складках.

Через пару минут сигма-сканер перестал «видеть» туман — органику уволокло за разломы, с ней вместе ушли полосы дрожащей ряби. Тени ещё были — обычные, от предметов, например, скалы, загораживающей ущелье; никакие когти из них не торчали.

«Пятнадцать часов газовой атаки,» — Гедимин покосился на передатчик. В бараке филков начались шевеления. Шар плазмы, пронизанный мицелием, на складе горячего цеха повисел ещё немного — и сдулся, возвращаясь в гуманоидную форму. Луч «нащупал» рослую фигуру у входа — тонкий сканируемый слой и чёрный массив ипрона. Гедимин криво ухмыльнулся. Передатчики на Равнине не работали, но Вепуат заметил чужое внимание — экран сканера покрылся рябью от встречных сканирующих лучей. Гедимин приподнял руку в приветственном жесте и увидел, как Вепуат поднимает руку в ответ.

Из ангара за спиной донёсся шорох. Потом из сантиметровой щели между створкой и косяком высунулся коготь.

— Мастер Дим-мин, тяжело стоять так, — голос аборигена из-под ткани, защищающей лицо от обморожения, звучал глухо. — В доме тебе постелили, и есть напиток курруи. Ты весь день охраняешь нас, пора отдохнуть. В твоей страже уже нет нужды.

Гедимин мигнул.

— Иди в дом. Туман отступил, но может вернуться.

— Не вернётся, — уверенно сказал абориген. — Ветер больше не пахнет гнилью. Ворота Ук-кута закрыты.

… — Видел, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Думал, купол снесёт. Внешний слой весь шёл волнами. Прямо по нему всё это текло… Но зелёные зубья — это только у тебя было. Вдоль ущелья в две полосы. Кут’тайри, как это началось, сразу свернулся в огненный шар. Хорошо ему! Нет, точно думал — снесёт весь купол в ядро Сатурна…

Гедимин уткнулся взглядом в стену.

— Не рассчитал силу взрыва, — пробормотал он, гадая, видел ли две горящие полосы Айзек. Гварза от ущелья был далеко — вряд ли понял, из-за чего поле заколыхалось, а вот Айзек…

Сейчас Айзеку было не до него. Купол над холмом убрали, восстановили подогреваемые коридоры — и в один из них, тот, что ближе к душевой, тут же влез мордой сааг-туул. Огромный зверь растянулся посреди плато, головой к «водопою», хвостом наискось мимо лаборатории к горячему цеху. В коридоре шумела вода, наружу вырывался пар, оседая на холодном панцире сааг-туула белыми и синими полосами.

— Живые, — пробормотал Вепуат, глядя, как хлопают щитки на боках зверя — кочевники вчетвером забрасывали в жилые «отсеки» бурдюки с водой. По сторонам никто не смотрел, и, едва закончив работу, все тут же убрались в тепло. Их одежда успела побелеть от инея.

Сааг-туул попятился, едва не задев хвостом цех, и, медленно развернувшись, побрёл к спуску. В душевой снова зашумела вода — включили водоподъёмник. Из коридора, на глазах покрываясь цветным инеем, вышел Айзек.

— Гедимин, — он смерил сармата недобрым взглядом. — Внизу всё тихо?

— Аборигены меня прогнали, — отозвался ремонтник. — Ворота закрыты, туман не вернётся. Что с реактором?

Последние полчаса он прислушивался к ощущениям, ожидая, что хранитель высунется из бункера, — фон на холме из отрицательного давно стал условно-нормальным. Но существо молчало.

— Кённа бледный, но живой, — Айзек невесело усмехнулся. — В основном — от пробежки под пляшущим куполом. Таркасан и Кенен его прикрывали, как могли. Иди смени его. Эти десять часов твои, потом верну, — у нас декомпрессия… Да! Вы, двое, кровь сдали?

…В подогреваемых коридорах температура не падала ниже нуля, но филки всё равно ёжились. На площадку перед трапом их набилось полсотни, не меньше. Гедимин только мигнул, увидев столько филков в земной униформе. Переоделись они в бараке, и сейчас по коридору между бараком и душевой дежурные тащили волокушу, заваленную одеждой, — как раз восемь часов на стирку и просушку…

— Пятеро в дальний отсек! — объявил из приоткрытого шлюза Кенен. — Без спешки!

— Приедут в своё время, — прошептал Вепуат Гедимину в наушник. — Сейчас там полпятого. Доберутся как раз к шести. Думал, сегодня точно не успеют. Пришлось бы Маккензи объясняться с медиками…

— Много у нас тут народу, — пробормотал Гедимин, глядя на подбегающую к толпе пятёрку филков. Они тоже были в земной одежде — и как их всех засунут в один бронеход, сармат не представлял.

— Пятеро в дальний отсек! — Гварза, выглянув из машины, смерил Гедимина угрюмым взглядом. — Кет! К реактору, живо!

— И правда, — Вепуат подтолкнул Гедимина к бункеру. — Кённа ушёл, установка без присмотра. Не дело.

Сармат оглянулся на толпу у бронехода. Опознать филка-оператора среди десятков других он и не надеялся — даже в местной униформе, не то что в земной. «И ведь это ещё не все уезжают,» — крутилось в голове. «Остаётся почти столько же. Видимо, те, кто записан в мертвецы. Надеюсь, пока не потеплеет, новичков нам не пришлют. Места уже нигде нет — ни в домах, ни в транспорте.»

…На похлопывание по корпусу реактора хранитель отозвался сразу же, намотав щупальца на руки сармата и обхватив его за плечи. Гедимин смущённо хмыкнул.

— Тепло тут у тебя, — заметил Вепуат, глядя, как иней тает на крышке люка. На стенах ничего не намёрзло — холод проникал в бункер на считанные секунды, не более.

— В активной зоне плюс двести, — отозвался Гедимин, открывая вентили. «Пусть корпус продует. Плюс двести для заглушенной установки — явный перебор. Как остынет, начнём запускать. Хранитель вроде не против.»

— Говоришь, одного филка твоё существо признало? — Вепуат встал за плечом и с любопытством заглядывал в монитор. Ничего интересного там не отражалось — радиометр показывал то, что и должен был, даже немного меньше, пузырь «термометра» Гедимин ещё не вернул на место.

— Оно теперь поспокойнее, — отозвался ремонтник. — Надо перебрать других. Хотя бы пятерых операторов, чтобы могли с ним общаться, — пять смен по восемь часов филки выдержат. Мы-то уедем, — и я, и вы с Айзеком. Пусть с ним хоть кто-то останется.

— А… — начал было Вепуат, но внезапно осёкся и отступил от монитора. — Это Айзек позаботится. Может, с декомпрессии кого-нибудь привезёт. Ладно, работай, не буду мешать.

…Айзек, спустившийся в бункер, был мрачен. Он прошёл мимо сармата, угрюмо сцепив челюсти, и уже из кресла буркнул что-то неразборчивое.

— Что там? Опять туман? — насторожился Гедимин. — Купол…

Айзек отмахнулся.

— Будет нужно в ущелье — иди по коридору, — буркнул он, неприязненно щурясь на монитор. — Ведёт к мастерской. Шлюз будет нужен — сам себе сделаешь. Пока решили не вымораживать.

Гедимин мигнул.

— Коридор? Для местных? Ну, хорошо, я уже хотел сам строить…

Айзек качнул головой.

— У тебя там тридцать филков. И деть их некуда. И так пристроил впритык.

— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, представив себе столярный склад, застеленный матрасами. — Вот раньше подготовиться нельзя было⁈ Сказать, что одного барака мало, — я бы…

Айзек тяжело вздохнул.

— Проблема с местом — не самая большая. Для них ничего нет. Совсем ничего. Ну, кроме фляжек и мисок. Тут подготовились, спасибо местным рудам. Ещё бы найти камни, пригодные на одежду…

Гедимин покосился на свою броню. «Повезло, что я не филк. И что я сюда сам пришёл, а не притащили. Интересно всё-таки, чем их сюда заманивают…»

— И в чём они сейчас? — спросил он. — Снаружи минус пятьдесят. И излучение…

Айзек отмахнулся.

— Иди спать! Завтра, как придёшь на смену, будем подбирать операторов. Я наметил пять троек, но решать тебе. Подберём удачно — посадишь их и можешь гулять.