Обратный отсчет: Равнина

Часть 35 7–14 дни месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня — Сфен Огня, город Теккех — Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут

7 день Воздуха, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, Корни Огня

Текк’т навис над краем обрыва, тронул нижней челюстью ком, слепленный из металлических капель, и негромко загудел. Снизу, из долины, отозвались протяжным гулом. Гедимин чувствовал, как от низкочастотных звуков вибрируют кости, и старался не морщиться. Перевод речи до мозга доходил с запозданием — кость-«переводчик» работала вполсилы, видимо, перегрелась на непрерывных переговорах.

— Руду? В шар? Этот — делить на два? — Текк’т поддел металлический валун клыком. — Ту руду — лепить?

— Да. Вот в такие шары, — Гедимин показал диаметр, разведя ладони в стороны. Текк’ты загудели.

— Сейчас плохо-день. Плохо для лепить, — сказал тот, кто нависал над обрывом. — Хорошо для ломать.

— Знаю, — сказал Гедимин, стараясь не показывать досады. — Будет непрочно?

— Плохо, — подтвердил змей, снова касаясь «валуна» клыком. «Камень», булькнув, развалился надвое.

— Не страшно, — сказал Гедимин. — Делайте. Нужно на десять дней. Потом — пусть разваливается.

В ангаре горячего цеха лежал вынутый из литейной станции ворох — гибкие рэссеновые полосы, крепёжные кольца, анкера. Гедимин смотрел, как Текк’т лёгкими тычками придаёт половинам «валуна» круглую форму, и думал о собранной, но ещё не испытанной лебёдке. «Эта часть руды лежит наверху. Когда скатают то, что внизу, надену оплётку и проверю подъёмник.»

Внизу, у подножия кучи гравия, снова загрохотали «камнедробилки». По другую её сторону Текк’т ворошил разбросанные обломки руды. Чёрнопесочную оттуда уже выбрали — с утра над горячим цехом стояли дымовые столбы, хотя Гедимин ещё и к печам не подходил. Остался металл, и гигантский змей поддевал каменные обломки и перемешивал их с рудой — только так рэссена и поддавалась слепливанию в плотный ком. Гедимин видел много рудных шаров — там, где речь шла о металле, его могли сплющить давлением, но цементировал конгломераты изнутри «расплавленный» камень. «И здесь будет так же,» — думал он, подкладывая под готовый ком руды металлические полосы — будущую оплётку. «Только пустой породы больше. Видимо, для прочности. Ничего, Куэннская печь отфильтрует.»

Остывающий металл шипел в прохладном воздухе. Рудные шары выстраивались в ровную цепь вдоль ангара. Гедимин выложил там узкую «направляющую» — три слоя округлых камешков — и восьмицентнеровые «валуны» скользили по ней легко, как пустотелые. «Или я уже наловчился таскать руду,» — сармат криво ухмыльнулся, толкая очередной шар, закованный в оплётку, к стене. Патрульный, выглянув из-за ангара, схватился за остывшее крепёжное кольцо, попытался приподнять шар, буркнул что-то невнятное и притворился, что его тут нет и не было.

— Э-эй! — из ангара высунулся Вепуат. — Гедимин! Давай я их потаскаю, а ты проверь, как я настроил дробильню!

Гедимин мигнул.

— Какую ещё… — он подумал было о шаровой мельнице, недавно перенесённой с рудных складов в столярную мастерскую, но спохватился. — Ты про пресс? Где ты его настроил?

…Опоры легли на внутренние складки крыши — здесь, в горячем цеху, их было не меньше, чем на рудном складе. Гедимин проверил натяжение тросов, огляделся, не найдя поршневой машины и привода к ней, и недовольно сощурился.

— Мотор уже утащили? Интересно, кому понадобился… — он развернулся к закрытому складу, вспоминая, сколько осталось запасных термочашек, и где они спрятаны от пронырливых поселенцев. «Хоть бы предупреждали, кому что надо! Ищешь потом по углам, как идиот…»

— Да нет, стоит, где вчера стоял, — ответил Вепуат. — Погоди! Не надо ничего искать. Я хотел, чтобы они руками попробовали. Так быстрее доходит, что, почему и зачем.

Гедимин хмыкнул.

— Ну, пусть пробуют. Ты их предупредил про работу с «асбестом»?

«А в вытяжку надо вставить уловитель,» — подумал он, вынимая из ниши в броне пустую «магнитную» катушку. «Волокно растянуто на „магнитах“, но мало ли, что куда отвалится…»

— С такими вещами лучше работать в душевой, — сказал он вслух. Вепуат шумно вздохнул.

— Дасьен меня оттуда выгнал. И ещё Гварзе нажаловался.

Гедимин поморщился.

— А ему что не так? Что, сырьё нам уже не нужно? Ни тросы, ни спецодежда?

Вепуат развёл руками. Крыло, свалившееся с плеча, с треском проехалось по неподвижному оперению. Вепуат подобрал его и уложил обратно.

— В общем, из душевой меня выгнали. А от тебя хотят чертёж. Как разделить пыльный цех и место, где моются. И чтобы в питьевую воду ничего не попало. Сделаешь? А я пойду за филками.

…Гедимин собирал лебёдку на краю обрыва. Внизу, в полуметре от скалы, виднелись четыре рудных шара, аккуратно сложенные в пирамидку. «Четырёх для испытаний хватит,» — думал сармат, досадливо щурясь — Текк’ты предлагали отнести руду наверх «без странных штук», но пришлось отказаться. На шарах блестела тёмно-синяя оплётка, и Гедимин надеялся, что от подъёма и перетаскивания они не развалятся.

Внизу непрерывно грохотал перемалываемый гравий. Из цеха звуки доносились редко. Пару раз Гедимин слышал, как опускается пресс, потом — как трещит немного на другой частоте раскалываемый и раздираемый на волокна «асбест». Потом всё стихло.

…Под обрывом коротко звякнуло — металл ударился о металл. Трос на долю секунды натянулся и снова ослаб. Гедимин выглянул из-за кромки скалы. Филк, продевший крюк в кольцо, отбежал на десяток шагов и с сомнением смотрел на рудные шары.

— Вира? — крикнул ему Гедимин и досадливо сощурился — пара камешков, потревоженных установкой подъёмника, сорвалась с обрыва. Филк отскочил, попятился и уже издалека махнул рукой.

— Вира помалу!

Гедимин налёг на рычаг. Трос выбирался по частям, рывками, наматываясь на строенный ворот и цепляясь за блокираторы. Сармат старался сделать ход плавным, но гравий «плыл» под опорами, и агрегат дёргало из стороны в сторону. Внизу громыхнуло — рудный шар всё-таки врезался в склон. Из долины донеслось что-то про спаривание «макак» и сарматов.

Стрела развернулась. Массивный шар пропахал в гравии борозду и остановился. Гедимин вытолкнул его на проложенную «направляющую», выровнял опоры и заглянул в долину. Филка он нашёл не сразу.

— Майна? — крикнул сармат, указывая на оставшиеся шары. Филк поморщился и тронул шлем.

— Искал бы ты помощника в броне! Мой капюшон от камнепада не спасёт!

— Всё уже стихло, — Гедимин виновато сощурился. — Пока лебёдку не трогаешь, ничего не сыпется. Неудобная поверхность…

За спиной кто-то хмыкнул.

— Гедимин, а дай мне попробовать, — попросил Вепуат, разглядывая конструкцию. — А Экхард пусть отдохнёт. Пока мы его и впрямь не пришибли.

…Стрела с трудом повернулась и снова зарылась в гравий. Гедимин, досадливо хмыкнув, оттащил последний шар к стене.

— Поверхность очень неудобная.

— Само собой, — Вепуат поворошил камешки ступнёй. — Зачем ты эту штуку тут поставил? Надо же проверять там, где будет работать. На живом сааг-тууле.

«И где…» — хотел было спросить Гедимин, но оглянулся через плечо на протяжное шипение и только мигнул. Сааг-туул незаметно зашёл за спину и растянулся вдоль цехового ангара. С его загривка настороженно скалились погонщики. Смотрели они на цех — на рудные шары, уложенные в два ряда вдоль стены.

— И как раз светает, — Вепуат покосился на «восток» и неожиданно усмехнулся. — А знаешь, они оценили.

— Кто и что? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «Опять я что-то пропустил. И шары уже сложены, а теперь их растаскивать…»

— Филки. Механизацию, — ответил Вепуат с довольной ухмылкой. — Подолбишь руду молотком — начнёшь ценить прогресс! Они даже не против работать. Будет отдельный «асбестовый» отряд. Только вот вентиляция… И всё прочее. Надо будет насесть на Айзека. Переедем в душевую, ближе к воде — и процесс пойдёт.

— После молотка — да, впечатляет, — сдержанно согласился Гедимин. Понял он не всё — мысли Вепуата метались по неожиданным траекториям.

— Я думаю — пора запасаться рудой, — сказал разведчик, вопросительно глядя на него. — Сколько нужно, чтобы спецодежды хватило на всех?

— Тонн пятьдесят, — пробормотал Гедимин, выныривая из расчётов. — Это к тому, что есть.

— Ага! То, что мы привезли… это ещё пять раз по столько? — Вепуат оглянулся на барак. — А ничего… Заодно проверим сааг-туула под полной нагрузкой. Пятнадцать тонн на каждый борт…

Гедимин сердито сощурился.

— Я тебе что, проходчик?

Вепуат отмахнулся.

— В наш карьер толпа не влезет, но десяток филков поместится. Руда рыхлая, поддеть и выдернуть прядь несложно. Я буду вязать пучки, Джагулов посадим на твой подъёмник. Он из костей и верёвок — значит, никого не напугает. И не взорвётся.

Гедимин фыркнул.

— Часто у тебя лебёдки взрывались? Десять филков… Ладно, руда, и правда, рыхлая. Я им её подломаю, дальше справятся, — он оборвал рассуждения и оглянулся на барак. — Ты Гварзе сказал, что едешь за рудой? Да ещё с филками?

…Джагулы поодиночке выбирались из «отсеков», вынося с собой подстилки. Один прихватил ком волокна, из которого торчали чьи-то кости и плавники, другой нёс под мышкой горшок с конусовидным дном. Кенен Гварза ждал их у «шлюза», сложив руки на груди, и угрюмо косился на филков. Те, собравшись плотной толпой у лапы сааг-туула, настороженно с ним переглядывались. Животное выпучило глаза вдоль правого бока и следило за каждым движением сарматов. Гедимин видел, как зрачки движутся в разные стороны — один поворачивается за филком, несущим охапку коротких верёвок, другой — за Вепуатом, нетерпеливо расхаживающим вдоль живого холма.

— Не видели Хассека? — спросил разведчик у Гварзы, покосившись на сигма-сканер. Кенен качнул головой.

— У него нет часов, ты же знаешь. Может и вовсе не появиться.

— Хассек не такой, — буркнул Вепуат, оглядываясь на Джагулов. В выделенном «кармане» защитного купола их уже набралось полтора десятка. Один из них нагрёб в конусовидный горшок снега и теперь копал гравий, собирая его в холмик рядом с термочашей. Остальные разложили подстилки и уселись вокруг.

— Забираемся! — скомандовал Вепуат, поднимаясь по выступам брони. Филки, переглянувшись, двинулись за ним. Едва первый из них ступил на боковой щиток, сааг-туул зашевелился. Погонщик с рёвом огрел его трещоткой. Зверь зашипел, стравливая воздух, подобрал под себя лапы и ещё секунд десять ворочался, пока Джагулы вчетвером стучали по его панцирю.

— Что с ним? — крикнул Гедимин. Ему что-то ответили, но грохот трещоток всё заглушил. Вепуат, встав во весь рост на замершей спине, поманил филков к себе. Те опасливо переглянулись, но снова уцепились за выступы щитков. Гедимин замыкал цепочку. Он видел, как сааг-туул таращится на чужаков всеми глазами на правом боку и нервно приподнимает щитки. Если бы он встряхнулся, филки точно не удержались бы, — даже Гедимин для верности всадил в его броню когти.

— Не-не, на хребет не лезьте, — Вепуат прошёл по спине, рассаживая филков с двух сторон от верхнего выступа. — Тут, по бокам, куча неровностей. Есть за что держаться. На хребте у него слепая зона.

— Так нам туда и надо, — сказал филк, который поднимался первым (и со второго раза). — Здесь он на нас глазеет. Чем мы ему не нравимся?

— Хорошая память, — вздохнул Вепуат, глядя на выпученный из-под брони глаз. — Лучше, чтобы он вас видел. Иначе испугается, что вы что-то затеяли. Тогда всё племя Хеллуг его не удержит.

Филк поёжился.

— А обязательно ездить именно на нём? — он вцепился в качнувшийся панцирь и сдавленно охнул. — А на чём-то… менее пугливом?

Вепуат развёл руками. Зверь уже разворачивался мордой к спуску, оставляя позади горячий цех и «отсек», где Джагулы кипятили воду на термочаше; разведчик стоял на его спине, даже не выпуская ножные когти, только чуть шевелил оперёнными плечами, поддерживая равновесие.

— Животные с такой грузоподъёмностью — редкость. Гедимин! Как тебе там, удобно?

Разобранная лебёдка, обернутая защитным полем, крепилась к правому боку зверя над третьим поясом конечностей. К левому боку «крепился», придерживаясь когтями, Гедимин. Ближайший глаз сааг-туула торчал из-под брони в полуметре от стопы сармата и пристально за ней следил. Гедимин надеялся, что когти не соскользнут — или хотя бы разминутся с глазом.

Голова сааг-туула ушла за разлом, туловище медленно потянулось за ней. Гедимин смотрел на спину, «разрезанную» пополам и исчезающую метр за метром, и ему было не по себе. Он видел, как филки ёжатся, глядя на ползущую к ним границу, и жмурятся, проходя сквозь неё. Он выставил вперёд руку. Её кисть пропала из виду, и по пальцам хлестнуло холодным ветром. Через полсекунды сармат уже видел «пропавших» филков, пригибающихся к броне, и слышал вой ветра и недовольные возгласы.

— Гедимин! — Вепуат, по-прежнему стоящий во весь рост, оглянулся; ветер отогнул его крылья назад и трепал «маховые» перья. — Дроны сдувает!

— Иди по сканеру! — отозвался Гедимин, выпуская наперехват улетающему дрону пузырь защитного поля. Через пару секунд аппарат «сидел» на его плече, отключив двигатель. Ветер дул над скалами, сгоняя снег в параллельные гребни, и трепал комбинезоны филков и накидки Джагулов. Кочевники давно уже сели и укрылись за уступами; через пару минут сдался и Вепуат. Поправив выломанные перья, он придвинул к себе звенящий свёрток. Гедимин покосился на небо, закрученное в гигантскую воронку, потом — на лебёдку, прикреплённую к броне, и досадливо сощурился. «Без хорошего защитного купола мы тут ничего не испытаем. Стрелу не вывернет, так тросом кого-нибудь огреет.»

— Ручей! — крикнул Вепуат, указывая на ветвящиеся белые и синие полосы. Гедимин взглянул на термометр. Тут, у границы со Сфеном Огня, было теплее — всего минус пятнадцать, но и этого хватило, чтобы ручьи покрылись льдом. Сканер показывал, что вода под тонкой коркой ещё течёт, а в местах выхода родников в ней зияли проломы. Молодые деревья-валуны собрали на себя весь снег и превратились в сугробы, выстроившиеся вдоль ручья. Борозду, проложенную кормящимся сааг-туулом, засыпало так, что сармат еле её разглядел. «Позапрошлая стоянка. А вот тут мы шли в прошлый раз. Колеи всё-таки остаются…»

Кто-то дотронулся до его плеча. Гедимин повернулся и увидел погонщика. Тот, пригибаясь, цеплялся за выступ брони; под меховой шапкой, едва не сдуваемой ветром, уши плотно прижались к голове, а грива вздыбилась. Он что-то крикнул, указывая шестом в небо. Гедимин проследил за его взглядом и с присвистом выдохнул — по контуру циклона летела стая полупрозрачных «моллюсков». С земли они казались миниатюрными; сармат видел, как ветер растягивает их тела и пытается оторвать «крылья». Вепуат, оглянувшись, хлопнул ладонью по свёртку у ног. Металл и стекло зазвенели.

…Защитное поле над карьером доживало последние минуты. Его выгнуло пузырём, от края до края перекатывалась красная рябь. Сааг-туул залёг в десяти шагах от расселины. Погонщики, не пытаясь его сдвинуть, спрятались за выступами брони и настороженно следили за небом.

— Ну и ветер! — крикнул Вепуат, широко ухмыляясь. Он стоял в паре шагов от Гедимина, и всё равно приходилось напрягать горло — вокруг выло и свистело на разные голоса.

— Спускайтесь! — крикнул Вепуат филкам, указывая на правый бок сааг-туула и остатки снега на краю карьера. — Зверь прикроет вас от ветра!

Когда филки начали сползать по броне, щитки зашевелились, выпуская глаза, но на стебельках они не поднялись — остались наблюдать из приоткрытых проёмов. Животное дёрнуло хвостом, подняв тучу мелких ледяных кристаллов, поскребло лапами скалу и снова замерло. «Будто хочет зарыться,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Ветер его так пугает? Ураганов сегодня не обещали…»

— Помоги с воротами! — крикнул Вепуат, придерживая сползающий свёрток. — Одному трудно — сдувает!

— На кой они тебе сейчас? — откликнулся Гедимин. Бок сааг-туула прикрывал от ветра, налетающего слева; порывы справа приходили реже, но от их силы филки вжимались в броню. Защитное поле над карьером не выдержало и растаяло, уплотнить его сармат не успел. Воздух с воем ввинтился в открывшийся провал, превращаясь в воронку.

— Fauw! — заорал Гедимин и швырнул шар защитного поля. Оно растянулось над рухнувшими филками, стремительно белея. В карьере громыхнуло, и воздух на долю секунды стал твёрдым.

Сааг-туул забил хвостом, дробя лаву, и пронзительно завизжал. Теперь и Гедимин видел, как стая Экеста разворачивается в небе, и воронка циклона ползёт за ней.

— Sa— a— ta— a! — Вепуат вцепился в его плечо и с неожиданной силой дёрнул на себя. Другая его рука, вскинутая высоко над головой, сжимала стеклянную раковину. Ветер взвыл, и она оглушительно загудела. Вепуат, удерживая её двумя пальцами, то открывал, то закрывал отверстия, и переливчатый вой нёсся над лавовым полем. Не выпуская раковину, он бросил Гедимину под ноги свёрток с разобранной аркой.

— Строй!

Он поднял над головой вторую раковину. Ветер развернул его крылья, перья затрепетали. Гедимин, вскинув над собой защитный купол, припал на одно колено. «Собрать арку,» — пульсировало в мозгу. «Не знаю, зачем. Но ему виднее.»

Он собирал её лёжа, так же прикреплял подвески, чувствуя, как на плечи то и дело укладывается сдуваемый ураганом купол. Сармат забыл запитать его от реактора, и пузырь трепало ветром. Краем глаза он видел, как сааг-туул приоткрывает боковые «отсеки», и в них забиваются филки.

Он выпрямился рывком, поднимая собранную арку, и вставленные в неё ракушки тут же загудели. Подвески вытянулись параллельно земле. Вепуат с радостной ухмылкой развернулся к «воротам», воткнул раковины, куда пришлось, и вскинул руку в жесте превосходства. Гедимин еле успел оттащить его от арки — вокруг уже завертелся белесый смерч, постоянно меняющий направление.

— Спасибо, — выдохнул Вепуат, медленно, спиной вперёд отодвигаясь от «ворот ветра». Пять шагов по направлению к карьеру — и Гедимин обнаружил, что воздух уже не давит ему на плечи. Ветер ещё дул, но уже не норовил сорвать со скафандра щитки. Вепуат поправил крылья и с ухмылкой оглянулся на сааг-туула.

— Всё-таки поработаем. Ты подломай руду, а я успокою филков. Ишь ты! Не думал, что зверь будет их защищать.

…Процесс наладился быстро. Из-за выступов на спине сааг-туула Гедимин видел, как филки вынимают тяжёлые каменные пряди и выбрасывают их на бортик. Там их подбирали и вязали в пучки, перематывая тросом.

— Пора? — Вепуат, встав над лебёдкой, тронул пальцем рычаг. Гедимин качнул головой.

— Мало. Пусть доберут до тонны.

Он ещё раз проверил, как блокиратор ложится на трос и прижимает его, и заглянул в карьер. Один из филков, связывающих пряди в пучки, выпрямился и отвернулся к скале, поднеся обе руки к респиратору. Гедимин присмотрелся и сердито фыркнул — мелкий сармат украдкой вытаскивал из накладной кассеты-фильтра промасленное волокно. Сквозь эластомерную перчатку его током не било, но пальцы уже перемазались.

Кричать со спины сааг-туула было бесполезно. Наверху ветер был слабый, даже стрелу лебёдки не мотало из стороны в сторону, но вой близких смерчей заглушал все звуки. Гедимин швырнул вниз небольшой шар защитного поля. Филк, отдёрнув руку от накладки, шарахнулся в сторону и сердито погрозил сармату кулаком. Гедимин молча шагнул с уступа вниз и оттолкнулся от неровностей брони.

Притормаживать он начал уже на склоне расселины, всадив когти в слоистую лаву — и секунду спустя стоял рядом с филком, придерживая его за затылок, и заталкивал в кассету вылезшее волокно. Сармат сердито шипел, но дёргаться не решался.

— Фильтры не трогать, — бросил Гедимин, отпустив его, и огляделся по сторонам. Филки, прекратив неспешное копание в волокнистом минерале, выпрямились и уставились на него.

— Не трогать! — фыркнули за спиной. — А дышать нам не надо?

— Чем дышать — вот этим? — Гедимин поддел рыхлое волокно, раскрошенное в игольчатую труху.

Сверху пронзительно свистнули. Вепуат, встав над лебёдкой, указывал то на большую связку «асбеста», то на стрелу. Гедимин приподнял массивный пучок за тросы и сдержанно хмыкнул. «Девятьсот. Ладно, попробуем.»

«Майна!» — жестом показал он Вепуату. Тот налёг на рычаг. Конец, освобождённый от блокиратора, пошёл вниз.

…Вязанка уже проплыла мимо края карьера и поднималась вдоль бока сааг-туула, когда Гедимин спохватился, что Вепуату надо бы помочь. «Где Джагулы?» — думал он, взбираясь по броне. Сааг-туул не подавал признаков жизни. Погонщики, попрятавшиеся ещё в начале урагана, — тоже.

— Джагулы? Сидят где-то, — Вепуат, развернув стрелу, вывалил связку прядей на бугристую броню. Гедимин уложил её поперёк, накинул трос на выступы и прижал пучок защитным полем.

— Да я бы сам спра… — начал было Вепуат — и оборвал фразу пронзительным воплем «Sata!». Прозрачное поле вздулось пузырём, выгибаясь в сторону. Броня Гедимина загудела от удара. «Ветер,» — запоздало понял он, уже видя, как Вепуат распластывается среди бугров панциря. Лебёдка затрещала. Гедимин успел отсоединить стрелу и еле поймал её, вылетевшую из пазов, на склоне «живого холма». Над карьером поднялась туча «асбестовой» пыли. У его края воздух с воем вытягивался серым столбом. Внутри метались белесые тени.

«Идут в карьер!» Кричать было бесполезно — об этом сармат вспомнил, уже летя вниз по склону. Защитное поле поднялось на пути смерча. Гедимин подпёр его вторым, уплотнённым, слоем и скатился на дно карьера.

— Fauw! — заорал он, поднимая третий купол над головой. — Уходим!

Внешние барьеры уже сорвало. Филка, метнувшегося было к лестнице, бросило в сторону и протащило по ступеням. Пыль поднялась тучей. Гедимин швырнул шар защитного поля наперерез ветру, растянул вдоль ступеней, — «стена», не успев уплотниться, заколыхалась, покрываясь красными пятнами.

— Все ко мне! — крикнул сармат. Защитный купол поднялся над ним, отделяя ближайшие метры пространства. «Непрерывная генерация на два слоя. Должно выдержать,» — пульсировало в мозгу, когда он в тесном кольце филков поднимался по ступеням. Сквозь оглушительный вой и рёв он услышал грохот и отчаянный визг. Ещё шаг — и купол, почти уже прозрачный, ткнулся в бугристую стену.

— Все внутрь! — выдохнул Гедимин, глядя на распахнутый «отсек». Купол с разрушенной стенкой полоскался на ветру. Оглянувшись, Гедимин увидел многометровый пылевой столб над карьером. Пряди «асбеста», вырванные из пласта, метались в вихре вперемешку с обломками камня. Купол побагровел, прогибаясь внутрь, и сармат втиснулся в «отсек». Ещё миллисекунда — и «люк» с грохотом захлопнулся. Потом Гедимина швырнуло вбок, вбивая в бугристую поверхность, и он распластался на чём-то неразличимом в темноте. Над головой помянули спаривание «макак».

Ещё десяток секунд Гедимин лежал неподвижно, прислушиваясь к тишине. Потом начал различать чужое дыхание и робкие шорохи. Сааг-туул, впустивший его под броню, тоже лежал не шевелясь — и, по ощущениям сармата, на боку. «Ранен? Убит?» — Гедимину стало не по себе, и он рывком сел — точнее, попытался. Узкие, хаотично «проложенные» коридоры для таких манёвров были не предназначены. Под гудение скафандра сармат пригнулся, прикрывая шлем ладонью. Кто-то наверху приглушённо охнул.

— Кто здесь? — спросил Гедимин, снимая с фонаря крышку. Жёлтый свет после темноты показался ему ослепительным. Наверху охнули и вполголоса выругались. Из-за выступа брони выглянул филк.

— Все живы? — спросил Гедимин, подтягиваясь на уступе. Здесь бугры и впадины образовывали подобие лестницы, и сармат разглядел, что местами они подточены. «Мы сейчас в самом низу, у брюха,» — прикинул он. «Жилые отсеки гораздо выше. А тут у них транспортные ходы.»

— Все, — буркнул филк, потирая локоть. — Чего было надо тем тварям? Вепуат же их успокоил…

Гедимин пожал плечами.

— С ними не угадаешь, — пробормотал он, чувствуя, как рёбра стягивает невидимый обруч. «Вепуат. Успел он укрыться? И… что с животным?»

Шикнув на филков, он замер и прислушался. Вокруг было тихо. Гедимин притронулся к стыку пластин — тут должен был открываться люк — и надавил на него. Щитки не поддались. Сармат потянулся к сигма-сканеру — и под ругань филков качнулся назад, врезавшись во что-то спиной и плечом. «Стены» зашевелились, разворачиваясь под другим углом. Поверхность под сарматом качнулась, потом — ещё раз. Издалека донёсся протяжный высокочастотный вопль. Ещё пара секунд раскачиваний из стороны в сторону — и сармата слегка подбросило. Край щитка отодвинулся. За ним виднелся притоптанный снег вперемешку с гравием и жёлтый слоистый обрыв.

Проверить окрестности сканером Гедимин не успел — филки повалили наружу, едва не сбив его с ног. Из-за «двери» послышались радостные крики, а за ними — сердитое рявканье. Протиснувшись в проём, Гедимин увидел склон холма и верхушки ступенчатых «маяков» над ним. Сааг-туул растянулся посреди долины, уткнувшись мордой в остатки снега. У основания его хвоста сидел Джагул и монотонно раскачивался, обхватив голову руками.

— Где Вепуат? — крикнул ему Гедимин. Джагул вздрогнул, развернулся к нему и взвыл, замахиваясь когтями. Из-под шевельнувшейся пластины показалась пернатая рука.

— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат, выползая на броню, и с треском приложил ладонь к лицевому щитку. — Лебёдку твою сорвало. Хотел снять. Не успел.

— Да и Седна с ней, — отозвался Гедимин, поднимаясь на броню. Зверь не обратил на него внимания. На его боку висела съехавшая со спины связка «асбестовых» прядей. Защитного поля на ней уже не было.

— Довезли, — криво ухмыльнулся Вепуат и тут же отвёл взгляд. — Надо же им было так разойтись…

За спиной взвыли.

— Копать камни! На земле Воздуха! В день Воздуха! — Джагул ткнул ошалевшего Гедимина шестом в грудь. — Хочешь за ворота — иди сам, мы-то при чём⁈

— Зверь ранен? — спросил Вепуат, быстро вклиниваясь между кочевником и Гедимином, ещё не пришедшим в себя. Джагул рявкнул и грохнул шестом о броню.

— Его не вышло убить. А ведь вы пытались!

Животное зашевелилось. Гедимин быстро посмотрел вниз — филков рядом не было. Они успели подняться до середины тропы и уже оттуда оглядывались на долину и показывали сарматам выразительные жесты. Гедимин хмыкнул, повернулся к неразличимым на снегу разломам, — среди них из гравия торчали тёмно-синие трубки, опутанные тонкими тросами. Вокруг валялись осколки стекла и сплющенные серебристые бубенцы.

… — М-да, — сказал Вепуат, опустив на пол охапку трубок и верёвок, и выпрямился, поправляя сбившиеся перья. — Похоже, нас туда больше не пустят. Что с асааном? Цел?

— Да что ему будет, — буркнул Гедимин, машинально оглядываясь на прикрытую дверь склада. Вторая связка «асбеста» лежала там, и Кут’тайри с опаской рассматривал её чуть ли не от противоположной стены. О случившемся Гедимин не сказал ему ни слова, но жрец что-то «учуял» и даже не рискнул приблизиться.

— Лебёдка твоя… — Вепуат, не договорив, развёл руками и тяжело вздохнул. Гедимин отмахнулся.

— Сделаю новую. Никто не ранен?

— Серьёзно — никто, ушибы не в счёт, — Вепуат дёрнул углом рта; его глаза оставались тёмными. — Зверю посекло броню — но это верхний слой, он и должен слущиваться. А хорошо он шарахнул хвостом! Даже Экеста смутились. Я жахнул по ним разок… может, и не стоило.

Он покосился на плазмомёт и поправил свисающее крыло.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. — А я вот даже…

Он замолчал и оглянулся на закрытые ворота.

— Чего они взъярились? Не знаешь? Ты же их успокоил…

Вепуат шумно вздохнул.

— Джагулы знают. Но от них сейчас проку не добьёшься. То воют, то лают. Вроде мы приехали не в тот день. Пока просто там сидели, Экеста ещё терпели нас. А вот когда ты начал работу… ну, вроде как поклонение Асга…

Сармат поспешно прикрыл виски и виновато сощурился.

— Короче, Камень и Воздух не очень ладят. Вот они и взвились. Швырнули нас через пол-Сфена.

«Вот что это было,» — Гедимин прижал ладонь к занывшим рёбрам. «То-то я думал — по времени не сходится. Не могли мы за считанные секунды… Швырнули. М-да. Повезло, что у всех кости целы.»

— И как их теперь успокаивать? — спросил он, угрюмо щурясь на обломки «ворот ветра». Детали, выкованные из рэссены, отделались царапинами. Тросы спутались, местами порвались. Ульсену сплющило, от стеклянных подвесок уцелели только ушки.

— Джаарган сказал, что и пробовать не будет, — ответил Вепуат. — И мне не советует. Не стоило в них стрелять. И хвостом бить тоже. Они запомнили.

Гедимин хмыкнул.

— И что теперь?

Вепуат пожал плечами.

— Может, со временем успокоятся. У них не очень длинная память.

— Сюда не прилетят мстить? — Гедимин покосился на сфалт.

— Не должны, — Вепуат посмотрел себе под ноги. — В Сфене Земли им… в общем, с Землёй они тоже не ладят. А вот в своём Сфене, особенно там, у карьера… Я так думаю — к асаану нас больше не подпустят.

Гедимин тяжело покачал головой.

— Чтоб я понимал местные порядки… Ну, хорошо, что никого не убило.

…Широкая труба из защитного поля упиралась в бок сааг-туула, туда, где зияли открытые «люки» — выходы из подпанцирных «отсеков». Животное лежало спокойно; когда Гедимин примерялся, где закреплять трубу, из-под брони выглянула пара глаз, но тут же втянулась. Джагулы, проходя мимо, косились на сармата и прижимали уши.

…В купальне было тихо — только изредка шумела вода, стучали миски и шуршали гребни. Джагулы, не глядя на Гедимина, сосредоточенно растирали по себе фиолетовый и красный пигмент. Сармат думал с кривой ухмылкой, что оранжевые поперечные полосы и впрямь выглядели бы неплохо. Вода с остатками пигмента сбегала в водосток, оставляя фиолетовые следы.

…Филки, разделив между собой формовочную глину, разбрелись по углам.

— Огромная сила, — услышал Гедимин чей-то шёпот.

— Хорошо, что меня там не было, — другой филк нервно поёжился. — И что, поведение этих… существ никак не прогнозируется?

— Похоже, что нет, — прошептал первый. — Эти двое сами не знали.

— Да эти двое… — филк оглянулся на Гедимина и прикрыл респиратор ладонью.

…Одинокий Джагул прошёл в «шлюз», оглянулся на зверя, улёгшегося у стены, и недовольно дёрнул ухом. С загривка сааг-туула на него, сарматов и здание цеха угрюмо смотрели погонщики.

— Где остальные? — спросил Гедимин, глядя, как самка выпутывается из накидок. Из-под защитных обмоток на её руках виднелась тёмно-фиолетовая шерсть.

— Дураки, — коротко рявкнула Джагзуу и развернулась к печи. — Зверь спокоен. Чего с ним возиться⁈ Все живы. Никто не ранен. Чего реветь⁈

Гедимин невесело ухмыльнулся.

— Могли бы предупредить. Про Экеста и их… традиции. Мы их не знаем.

Самка глянула на него исподлобья и потянулась за мешком с шихтой.

— Урджен бы сказал. Но ты ведь не слушаешь. Делаешь, как надумал. Всегда, — она подобрала захват и задвинула плавильный конус в печь. Громыхнула заслонка.

…Джагулы выбрались на броню, но близко к сарматам не подходили — следили за Гедимином, Вепуатом и Альготом издалека. Химик прощупывал щитки панциря, растирал что-то невидимое между пальцами и задумчиво хмыкал.

— Пигмент ведь ему не навредит? — не выдержал Вепуат. Альгот махнул рукой.

— Даже если сожрёт вместе с колбой. Хм… Ну, если ты не напутал со скоростью отслойки, — неделю-другую продержится. На всякий случай возьми запас с собой. Будешь подновлять. Если это настолько важно.

— Спасибо, — Вепуат с довольной ухмылкой повернулся к Джагулам и помахал им закрытой колбой. — Ну что, начнём? Тут зелёный, жёлтый и красный. Свои обычные знаки чертите где угодно. А вот символ Пламени должен быть виден. Хорошо так виден. Хоть с головы, хоть с хвоста.

Зачем для раскрашивания сааг-туула надевать неудобные накидки с побрякушками, Гедимин так и не понял. Тем более для этого были не нужны ритуальные шлемы из черепов. Тяжелее всех пришлось Урджену. Он, шурша и звеня всем, что с него свисало, перебирался с щитка на щиток, намечая орнамент. Потом встал на загривке с бубном в руках и больше к кистям не прикасался — видимо, устал. Джаарган подошёл к контейнерам с краской, потыкал в них когтем, слизнул пигмент — и перебрался на лоб сааг-туула. Там он и сидел, поочерёдно дуя в разные полые кости и ракушки.

Восьмеро Джагулов разобрали мисочки с пигментом и разошлись вдоль боков зверя. Поверх разметки Урджена легли широкие линии. То, что чертили над каждым поясом конечностей, напоминало сильно приплюснутый треножник. На щитках лап и вдоль боков протянулись угловатые завитки.

— Ввосьмером они долго провозятся, — Гедимин оглянулся на Джагулов, устроившихся в стороне и молча рассматривающих зверя. Из «отсеков» выбрались все. Гедимин направил на них воздуховоды, чтобы и их, и зверя обдувало теплом. Они стояли, не двигаясь, и смотрели, как на панцире сааг-туула появляется орнамент.

— Помогли бы, что ли, — буркнул сармат. — Кисти у нас ещё есть.

— Пусть стоят, — отмахнулся Вепуат, протягивая ему контейнер с зелёной краской. — Тут какой-то ритуал. Пойдём рисовать трилистники!

…Панцирь сааг-туула не выглядел симметричным ни с какого расстояния — но степень его перекошенности Гедимин оценил только вблизи. Ни одна из проведённых линий не получилась прямой. Вепуат придерживал его за руку, не давая срезать неровности панциря. Снизу, из-под широкого оплечья, на сарматов таращились глаза. Гедимин косился на них и морщился. «А вот дали бы мне подровнять…»

— А ничего, — сказал Вепуат, отходя ещё на десяток шагов. На плечах зверя зеленели размашистые «трилистники». Ещё один Вепуат нарисовал на лбу. Джаарган возражать не стал — так и стоял всё это время в очерченном круге по центру «трилистника». Потом собрал свои дудки и ракушки и перебрался на загривок.

Звон, треск и гудение смолкли. Джагулы молча обходили раскрашенное животное, останавливаясь напротив некоторых символов. Были это очень удачные образцы или, наоборот, самые плохие, Гедимин так и не понял — никто не сказал ни слова. «Кажется, им всем не по себе,» — думал сармат, глядя на просевшие над прижатыми ушами шапки. Вепуат похлопал зверя по ближайшей лапе и широко ухмыльнулся.

— Теперь его ни с чем не перепутаешь. Если кто сделает вид, что ослеп, и по этим знакам начнёт стрелять — будем бить на поражение. За оскорбление Пламени. Что скажешь, Джегех?

Молчаливый Джагул коротко рявкнул и снова опустил голову. Гедимин не мог поймать его взгляд, но видел, как из-под губы то и дело вылезают оскаленные клыки.

— Завтра нагрузим зверя рудой, — рассказывал Вепуат, похлопывая сааг-туула по щиткам и не замечая, как все вокруг недобро щерятся. — Частично. Шесть шаров в пустые норы — до полного груза. И посмотрим, как он с ними пойдёт. Три часа побегает — уже станет видно, тянет или нет. Я думаю — потянет. А ты?

Он оглянулся на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Если всё пройдёт удачно, вечером выезжаем, — громко сказал Вепуат, разворачиваясь к Джагулам. — Готовьтесь ставить лагерь, распределяйте припасы. Джегех, Аджах, Урджен, Ваджег, — никто ехать не передумал?

Джагулы переглянулись.

— Ты не передумаешь, — отозвался Джегех, глядя исподлобья. Урджен коротко рявкнул и отвернулся.

8 день Воды, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня

— Завтра день Камня, — сказал Айзек, спустившись в бункер. — И очень вероятно землетрясение. Скорее всего, недолгое. Но — очень вероятно.

Вошедший вслед за ним Хассинельг со смущённой ухмылкой оглядывался по сторонам. Посох в его руке горел вполсилы; по стенам от него расходились полосы зеленоватого света, похожего на омикрон-излучение. Гедимин покосился на дозиметр — фон повысился на пару микрокьюгенов.

— И что? — отозвался он, недовольно щурясь. — Из-за пары толчков терять сутки пути? Зверёк не найдёт, где залечь? Не под нашим холмом, так под другим?

Айзек хмыкнул.

— Моё дело — предупредить.

— А тут хорошо, — пробормотал Хассинельг, заглядывая под пульт — оттуда торчал плохо задвинутый Гедимином матрас. — Я бы тоже тут спал.

Сверху послышались голоса — в бункер спускалась операторская смена. Хассинельг отступил к стене и смущённо ухмыльнулся.

— Пламя поёт. Слышно по всему Эл-лиду. Но здесь — лучше всего. Слушал бы и слушал.

— Идите, — поторопил их Айзек, глядя на монитор; по его лицу пробежала тень. — Отговаривать Гедимина — занятие бесполезное.

…По ту сторону купола шёл снег, и к покрову на холме уже добавилась пара сантиметров. Гедимин оглянулся на ангар горячего цеха и поправил на спине разобранную лебёдку. Он провозился полночи, подгоняя друг к другу кости, деревяшки и верёвки, и результат всё ещё ему не нравился — и он сильно подозревал, что улучшить его не получится. «Не в этом мире,» — сармат покосился на волнистое зеленоватое небо с голографическими лунами и тяжело качнул головой. «Ладно, пойду испытывать.»

— Если ты пришёл показывать дорогу, то ищи Вепуата, — сказал он Хассинельгу. — С Джагулами общается он.

— Да, Джагулы… — желваки на щеках стража вздулись и опали. — Так и есть. Обещал помочь — надо выполнять.

Из-под обрыва донёсся протяжный вой. Кто-то застучал в бубен. Хассинельг повернул голову к источнику звука, и рука на посохе судорожно сжалась.

— Джагулы… — повторил страж. — Да, надо рассказать им… Я бы поехал с вами, но меня не отпустят.

Смотрел он при этом в землю. «Врёт,» — подумал Гедимин. Досада вяло шевельнулась и тут же погасла. «Так ведь мы его и не звали.»

— Вепуат в бараке, — бросил он, сверившись со сканером, и, не оглядываясь, пошёл к горячему цеху. Уложенные вдоль его стены шары из рудных конкреций блестели от конденсата. «Просушу перед погрузкой,» — решил сармат, подтягиваясь на руках и перебираясь на крышу. Её гребень был не очень удобен для установки подъёмной машины, но всё же лучше несимметрично-бугристой спины сааг-туула — и не пытался никуда уползти.

…Вепуат появился через пятнадцать минут — вместе с угрюмым Хассинельгом и злыми и настороженными Джагулами. Все шестеро, проходя мимо ангара, оглянулись на Гедимина. Вепуат с радостной ухмылкой помахал ему и ускорил шаг. Сармат дёрнул углом рта. «Ну, хоть кто-то доволен.»

…Рудный шар плавно покачивался на стреле. Гедимин разворачивал её из стороны в сторону, прислушиваясь к поскрипыванию деталей. «Если треснет — лучше сейчас,» — сармат повернул стрелу до упора. Шар повис над скатом крыши. Гедимин наступил на вылезающий из камня анкер, загоняя его глубже, и развернул стрелу на девяносто градусов. Блокиратор щёлкнул, груз медленно поехал вниз.

— Короче просто некуда, — послышалось из «шлюзовой камеры». По торцу здания поплыли цветные блики, складывающиеся в мозаику. На одном её сегменте Гедимин успел разглядеть символ огня. В ту же секунду блики погасли.

— Короче — это уже дорогами Мальгесов, — добавил Хассинельг, выходя из ангара. — А я, чем мог, помог.

— Спасибо, Хассек, — отозвался Вепуат, останавливаясь на пороге. — Три дня — это очень быстро. Я думал, меньше недели не выйдет.

Снизу донёсся смешок.

— С непривычки можно бродить хоть двадцать лет. Я показал стражескую дорогу.

— Стражескую? — повторил Вепуат. — Хм… У тебя не будет проблем… ну, с вашими? С другими стражами? Всё-таки Джагулы… ну, Хеллуг — наши союзники, но мало ли, кто ещё…

— Нергоны знают, — буркнул страж. — Не мы же эти дороги прокладывали. У Кьюссов от тех времён… много чего сохранилось. Какое-то племя может не знать — видно, не надо было. А так — тут никаких секретов.

Из ангара донёсся недовольный рык, но слов Гедимин не разобрал. Вепуат, еле слышно хмыкнув, протянул Хассинельгу руку.

— Близко к стене не подходи. У Гедимина испытания. Э-эй! Гедимин! Помощь нужна?

— Отцепи крюк, — попросил сармат, опуская груз до упора. Шар лёг точно в оставленный промежуток, слегка зацепив соседние. Оплётка заскрежетала, но выдержала.

— Боги ему в помощь, — пробормотал Хассинельг, дотронувшись до шара навершием посоха. Оно окрасилось в синевато-стальной цвет. Страж развернул палку, просунул наконечник в кольцо, дёрнул кверху и снова пробормотал что-то про богов.

— Полторы тонны, — хмыкнул Гедимин.

— По волокуше на шар, — Хассинельг, о чём-то задумавшись, подпёр кулаком длинную челюсть. — Никак не меньше. И Шесек… эррх, Шесек точно примчится смотреть. А потом нас с ним будут крыть по-всякому.

Он взмахнул посохом, вычерчивая на ближайшем шаре размашистый символ, и поднял взгляд на Гедимина.

— Сейчас отмечу другие. Так с ними будет легче.

Гедимин мигнул.

…Знаки, и правда, отпечатались на комковатой руде — Гедимин, когда все ушли, слез и проверил, даже попытался соскоблить серебристый пигмент на пробу. Это была соль какой-то из местных органических кислот, — формула на пол-экрана со множеством незнакомых символов. Сармат, пожав плечами, закрепил кольцо на крюке и вернулся на крышу. «Легче? Ну, проверим.»

…Шар лёг на землю. Вепуат, внимательно следивший за ним, повернулся к Гедимину и вопросительно хмыкнул. Тот пожал плечами.

— Не вижу разницы.

Вепуат шумно вздохнул.

— Видно, не сработало. Но ведь и хуже не стало?

Гедимин поморщился.

— Значки, влияющие на вес… Что должно быть в голове, чтобы в такое верить⁈

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Не обижай Хассека. Помнишь, только он за нас вступился?

— Да кто его обижает… — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. Отсюда, с крыши цеха, открывался хороший обзор, — пятно многоцветного свечения на краю плато было как на ладони. Страж стоял, плавно раскачивая посох, и задумчиво смотрел на плывущие блики.

— Его свои не побили? — спросил Гедимин. — Может, ему, как Хеллугам, нужно убежище?

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Вроде бы нет. Кажется, это здесь называют «вносить всюду раздор»?..

…Шар качнулся в сторону и проехался по оттопыренной пластине. Вниз посыпалась отслоившаяся органика. Гедимин, услышав скрежет, болезненно поморщился — удар толкнул пластины друг на друга.

«А шире оно не открывается,» — он высунулся наружу и обхватил рудный шар, заводя его вместе с тросом в «отсек».

Если бы в «комнате» осталось хоть что-то из вещей, пришлось бы собирать обломки — там только и хватало места Гедимину, развернувшемуся боком. Он осторожно опустил шар в выстланную шкурами вмятину и отцепил крюк. Сигма-сканер показывал ещё семьдесят сантиметров слоистой брони и только за ними — слой кожи с подведёнными нервами, и всё же Гедимину было не по себе, когда он вколачивал в живую стену очередной анкер. Зверь не реагировал — вряд ли он чувствовал хотя бы щекотку.

«Четвёртый,» — Гедимин налёг на шар, пытаясь сместить его вбок. «Палуба» под ногами захрустела. Ещё один пласт брони отслоился, не выдержав двойного веса. Гедимин вытряхнул ошмётки за «порог».

— Никто ни с кем не собирается драться, — донеслось со спины сааг-туула. Вепуат стоял там, у пока что ненужной лебёдки, и донимал Джагулов, — Гедимин слышал их сердитое рычание.

— Мы только заглянем, — продолжал сармат. — Проверим, как они там. И если что не так, сразу уедем. Не накинутся же на нас с порога?

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Снова в Сфен Воздуха? Вчерашнего ему мало?»

— Вира! — крикнул он, высунувшись наружу и подёргав трос. Вепуат охнул. Крюк с уцепившимся за него Гедимином поехал вверх.

— Куда ты там собрался? — спросил сармат, ступив на твёрдую опору. Вепуат смущённо ухмыльнулся.

— Там ведь асаан. Целая жила. Что, мы так его и бросим?

— Когда тебя только что выгнали, возвращаться — чревато, — напомнил Гедимин, глядя в прозрачные, ничего не выражающие глаза. — Ладно ещё через неделю. Но сразу — просто глупо.

— Только проверить, — отозвался Вепуат. — Ничего больше. Ну целая жила! На сколько она там километров?

«А ещё говорят, что я ищу приключений…» — Гедимин досадливо сощурился. «Вот даже мне понятно, — опасная глупость. А он…»

— Жила идёт вдоль Сфена Огня, — сказал он вслух. — Местами в него заходит. Я бы проверил с той стороны.

Вепуат с размаху ударил его по плечу и радостно ухмыльнулся.

— Ядро Сатурна! Вот что значит образование! А я в ту сторону даже не подумал… Э-эй! Ваджег! Проедем вдоль Корней Огня?

Джагул смерил его угрюмым взглядом.

— Едем. Но в Сфен Воздуха пойдёшь один. Зверю вчерашнего хватило.

— Ну я же извинился, — Вепуат развёл руками. — Ладно! Никаких Сфенов Воздуха. Пройдём вдоль разломов. Выбирай, где безопасно. Погуляем до полного рассвета — и, если всё в порядке, пойдём ставить лагерь. Урджен! Иди сюда, к нам. Что, опять не выспался?

Джагул вылез из узкого «люка» наполовину — и остановился, прикрывая локтем зевающую пасть. Он щурился, как будто не мог до конца открыть глаза. При виде сарматов его перекосило, и он отвернулся.

— Что-то ему совсем худо, — вполголоса заметил Вепуат, повернувшись к погонщикам. — Может, из-за краски?

Джагул — кажется, это был Джегех — коротко рявкнул и взъерошил фиолетовую шерсть.

— Краска странная. Но плохого от неё нет. Никому.

— Да, — подтвердил Ваджег. — Все вчера собирались. И сегодня утром. Красиво. И не жжётся. Старая жглась сильнее.

Урджен выволок из «люка» шест с погремушками и перебрался на загривок сааг-туула. Гедимин видел, как он трёт глаза и сердито скалится.

— Что снилось? — тихо спросил он. Джагул рявкнул.

— Что увидишь, когда будят⁈ Плохой сон. Очень плохой. Больше — не помню.

Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот рассматривал фиолетовую шерсть на руках Джагулов и пытался растереть её между пальцев. «Про сон не слышал. Говорить, нет? Ехать в любом случае надо. Лучше не говорить. Только зря разволнуется.»

…По долинам вокруг Элидгена сааг-туул пробежал трусцой. Гедимин, покачиваясь на его спине, смотрел на экран сигма-сканера. Прибор показывал «отсеки», нагруженные рудой — и металлические шары, качающиеся на коротких цепях. «Надо было закрепить ещё и снизу,» — думал сармат. «Растянуть, чтоб меньше болтало. Не учёл, что он так разгонится. Значит, тридцать шесть тонн для него — не вес…»

Он пристально смотрел на спину зверя, отслеживая пояса конечностей, особенно последние два. Ничто в повадках сааг-туула не показывало, что он идёт с перегрузом. Он замедлил шаг, приближаясь к разлому, настороженно втянул воздух и качнул хвостом — но границу всё же переступил. Гедимин глядел, как медленно исчезает в разломе сперва голова, потом — загривок с угрюмыми погонщиками. Урджен перестал тереть глаза и подобрался, к чему-то принюхиваясь. Гедимин согнул пальцы, готовясь применить генератор защитного поля. «Что они чуют? Вулканический газ? Если траппы проснулись…»

…Над серо-чёрной долиной поднимались столбы дыма. Снег выпал и тут, и даже не растаял — термометр показывал минус пятнадцать — но его присыпало тёмной пылью. Сааг-туул поднял голову, приоткрыл дыхальца и тут же захлопнул их.

— Гедимин! — Вепуат толкнул сармата кулаком в бок и указал на сигма-сканер. — Всё правильно! Вот она, тянется вдоль границы!

Сканирующий луч тонул в ряби разломов, но всё же попал в один просвет — и на экране проступила знакомая «катушка» из многометровых игольчатых тросов. Ближайший из её растрёпанных концов зажало в слоях лавы в семи метрах от поверхности.

— Тут она даже и ближе, — Вепуат ткнул когтем в показатели глубины. — Проще добраться. Что ж мы раньше не подумали? Э-эй! В Сфене Огня можно копать камни? А в день Воды?

На панцирь сааг-туула упало несколько снежинок. Гедимин мимоходом их просканировал, — здесь вода конденсировалась на частицах красно-бурого пепла, и выпадающий снег был красноватым. Зверь замедлил шаг у очередной расселины; на дне колыхнулось что-то светящееся, выплёвывая дымовой столб, и животное сердито махнуло хвостом и начало разворачиваться. Погонщик оглянулся на Вепуата, указывающего на границу Сфена, и хлопнул погремушками по броне. Сааг-туул шумно выдохнул и ускорил шаг — ему не терпелось обогнуть провал.

— Сегодня тут дымно, — сказал Вепуат, глядя на складки застывшей лавы. Из них торчали красно-желтые зубцы, наклонённые набок, — чьё-то гнездо накренилось так, что едва не опрокинулось. Сааг-туул сунулся в одну сторону, в другую, снова дёрнул хвостом — и побрёл вдоль глубокой расселины, то и дело останавливаясь и пробуя лапой камень. Гедимин поднял сигма-сканер, развернул луч под ноги. «Животное что-то чувствует. Ненадёжная поверхность? Или тут просто жарко?»

На этом склоне снега не было вовсе — не только у самого пролома, но и в десятке метров от него, на складчатом гребне, по которому пробирался зверь. Гедимин опасался ледяной корки, но под лапами был оттаявший камень, прогретый до плюс трёх. Из расселины тянуло жаром.

— Зря мы сюда заехали, — пробормотал сармат, разворачивая луч к провалу. На дне что-то горело неровным красным огнём. Над расселиной поднимался рыжеватый пар, но дымом она не плевалась. «Очень высокая температура,» — думал Гедимин, сканируя склоны. «Всё, что могло дымить, уже испарилось? Главное, чтобы она не собралась именно сейчас…»

Экран мигнул. Вдоль края проступили значки химического состава. Гедимин пригляделся и ошалело замигал. «Вот это, комками чуть выше лавы, практически омывается…»

Что-то упало в трёхсотградусный расплав, и он всплеснул, зацепив комковатый край. Корка, покрывающая один из сгустков, треснула. Цифры на табло температуры мигнули, прибавляя лишний градус.

— Hetatza! — крикнул Гедимин, рывком поднимаясь на ноги.

— Что? — Вепуат развернулся к нему, испуганно мигая. — Что там?

— Кейек, — выдохнул сармат, завороженно глядя на камни, влипшие в вязкий расплав. — Область формирования… или выноса. Командуй «стоп». Я спускаюсь.

…Сааг-туул подался от края и медленно, раскачиваясь всем телом, улёгся на камни. Дыхальца, повёрнутые к расселине, приоткрылись — Гедимин видел торчащие из них оранжевые щупальца, спускаясь по броне. Зверь провожал его ленивым взглядом — глаза даже не приподнимались, только вяло ворочались на стыках чешуй. Гедимин ступил на застывшую лаву, подёргал страховочный трос и оглянулся на Вепуата.

— Потрави!

— Ага, — отозвался тот, разматывая канат, и снова накинул на него блокиратор. — Осторожнее там, ладно?

Плавкий слой обшивки остался лежать в одном из «отсеков», рядом с рудными шарами. Гедимин проверил склон и убрал сканер под ипроновые щитки. «Всего триста градусов,» — напомнил он себе. «Хоть ныряй.»

Склон стал более пологим, но начал крошиться. Ещё шаг — и ступня, сломав корку пемзы, окунулась в расплав. Под пальцы попало что-то твёрдое. Гедимин наклонился, пошарил в лаве. Пальцы прижгло, и сармат замер, стиснув зубы и пытаясь отдышаться. «Надо привыкнуть… ага, уже легче. Кейек… вот как он формируется.»

Он отряхнул извлечённый обломок от расплава. Тёмно-красный камешек дымился на ладони, открывая жёлтые трещины. Он был чуть больше ногтя — и заметно горячее омывающей его лавы. «Потому что их тут много,» — сармат посмотрел под ноги, начал было считать багровые конкреции, но сбился со счёта. «Реакция идёт непрерывно…»

Наверху зашуршало. Оглянуться Гедимин не успел — Вепуат в золотой броне уже съехал на когтях к самому разлому и с шипением наступил в расплав. Сбитый им кейек посыпался в лаву, и разведчик, охнув, зачерпнул её пальцами. Шипение стало громче.

— Спокойно, он холодный! — Гедимин запоздало вспомнил, что Вепуат сквозь броню ничего чувствовать не должен.

— Ага, — буркнул тот, процеживая лаву меж пальцев. — Это я с непривычки. М-да… Понятно, почему для местных это редкость. Скафандров-то нет…

Он царапнул камешек когтем, хмыкнул и наклонился за следующим — но не поднял его, а положил рядом уже подобранный и шагнул назад. Под ногами захрустело, и Вепуат, помянув ядро Сатурна, выдернул ступню из расплава.

— Осторожнее тут, — Гедимин оторвался от рассовывания кейека по разным карманам и потянулся к «арктусу». — Внизу лавовый карман. И глубокий.

— Ага, угу, — отозвался Вепуат, прощупывая ненадёжную опору. — Ну да, проседает. А интересный процесс. Я вот подумал…

Сверху посыпались камешки — сааг-туул заворочался на краю расселины. Сармат подался в сторону, высматривая конкреции вдоль разлома. «Уровень лавы поднимается,» — отметил он про себя, глядя на омываемые расплавом камешки. «Может, и из-за нашей возни. Ещё горсть — и пора сворачиваться.»

Под ногой Вепуата снова подломилась пемза. Он охнул и наклонился над расселиной, нащупывая что-то по локоть в расплаве.

— Смот…

Его слова заглушил отчаянный вой.

— Геджер, стре… — вопль Урджена оборвался хрипом и звуком падающего тела. Сармат вскинул руку, но успел только зажмуриться. Огненный шквал накрыл его и швырнул вниз, в ломающуюся пемзу и вязкий расплав. Барахтаясь в лаве, ещё ничего не соображая, он услышал грохот, оглушительный стеклянный звон и шипение. Сааг-туул дёрнулся, спустив на сарматов камнепад, пронзительно взвизгнул и куда-то понёсся. Под удаляющийся грохот, визг и вой Гедимин оттолкнулся от прочной опоры и поднялся из расплава. Перед глазами плыли красные круги, в ушах звенело.

«Вепуат?» — он развернулся, пошатываясь, и увидел сармата, по колено завязшего в лаве. Тот с шипением цеплялся за скалу когтями, но пемза крошилась. Гедимин, ухватив его под мышки, рывком выдернул и шагнул на метр выше. Под ногами затрещало — не как ломающаяся пемза, а как полая кость. Сармат посмотрел вниз и выругался — по склону раскидало обломки лебёдки.

— Hasu! — выдохнул Вепуат, закрывая лицевой щиток двумя ладонями, и затряс головой. — Что здесь…

— Уходим! — перебил его Гедимин, вскидывая над головой защитный купол. Круги перед глазами почернели и сузились — теперь сквозь них были видны хлопья стеклянной пены на склоне. Сармат дотронулся до шлема, взглянул на палец — пузыристый расплав ещё не до конца застыл. «Стекло. Стеклянные снаряды. Так по нам… Sa hasulu!»

Издалека донёсся треск ломающегося камня и жалобный визг.

— Урджен, — выдохнул оставшийся за спиной Вепуат. — Я слы…

Не договорив, он бросился вперёд.

Урджен лежал на склоне лицом вниз, нелепо подвернув руки. Под грудью расплылась тёмная лужа. Вепуат склонился над зияющей в накидке прорехой, вспорол шкуры, нащупал что-то под ними и вздрогнул всем телом.

— Жив, — прошептал он. — Гедимин. Очень нужен кровяной камень. Джагульский.

Гедимин выпрямился. «Зверь бежал туда,» — щёлкнуло в мозгу. Круги перед глазами ещё плыли, рёбра сдавил невидимый обруч, но сармат уже различал кровавый след на камнях и снегу — и видел чьи-то останки, размазанные по гребню. Обугленная, порванная пополам накидка ещё дымилась — как и обгоревшая с затылка голова с широко разинутой пастью. Рук не было.

Ещё одно тело с такими же повреждениями он нашёл в пятнадцати метрах, на склоне огненной расселины. По этому телу сааг-туул не потоптался, — на обгоревшей и изодранной накидке ещё держались хлопья стеклянной пены. Уши вырвало, шею разломило пополам, шерсть выгорела. «Серьги, бусы… колчан у пояса? Ну да, множество снарядов… взорвавшихся снарядов,» — Гедимин взглянул на раздробленные кисти, и его передёрнуло. Осколки кости, валяющиеся поодаль, не были только что вырваны из плоти. Сармат остановился над ними и беззвучно выругался. «Костяная праща. Под круглый снаряд. Под круглый стеклянный снаряд. Такими нас и накрыло…»

Вой за лавовыми гребнями стал тише — его заглушило гневное рявканье. Шумно вздохнул сааг-туул. Он забился за длинный уступ и распластался на дне холодной, уже не извергающейся расселины. Гедимин шагнул на пригорок, перекладывая сфалт на плечо. «Сразу стрелять? Погодить?»

Сааг-туул лежал на камнях, вяло подёргивая хвостом. Гедимин видел кровавые потёки на его спине и чьи-то останки, зацепившиеся за край броневой пластины. Ещё один Джагул, подорвавшийся на собственных боеприпасах, лежал наверху и хрипло выл, прижимая к себе руки. Гедимин скользнул по нему взглядом и развернулся к плотной группе на хребте сааг-туула. Эти кочевники не были ни ранены, ни обожжены — и оружия у них не было. Один из них держал за гриву другого, перемазанного в крови и стеклянной пене. Тот скорчился, закрываясь руками. В когтях одного из вставших над ним блеснуло синее лезвие.

Крови и стеклянной пены было много. Гедимин едва не поскользнулся на них, взбираясь по панцирю сааг-туула. Зверь, не обращая на него внимания, вжимался в скалу и изредка вздрагивал, будто от боли. Те, кто столпился на спине, заметили сармата, когда он был уже наверху — и попятились, пригибаясь и сдавленно рыча.

— Геджер!

Того, кто корчился на «земле», схватили за гриву и швырнули сармату под ноги.

— Геджер, — прохрипел он, вжимаясь в бугристый панцирь. — Я не стрелял. Я не трогал. Аджах… он задумал… хочешь — убей…

«Руки целы,» — сухо щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Пояс тоже. Не врёт.» Он скользнул взглядом по лицу, изрезанному осколками, и обрывкам ушей. «Взрыв был рядом. Осколочные, ожоги… А, hasu!»

— Кровяной камень, — бросил он, поворачиваясь к Джагулам. — Быстрее! Урджен ранен.

Он двинулся вперёд, и кочевники попятились. Кто-то рухнул, вжимаясь в панцирь. Под отодвигающейся пластиной что-то шевельнулось.

— Урджен? — прохрипела, выползая из люка, Джагзуу. Её грива и шерсть вдоль пасти слиплись от крови. Глаза смотрели в разные стороны, и самку шатало.

— Урджен? — она повернулась к Гедимину и едва не упала. Из крепко сжатого кулака торчал оборванный шнурок, пропитанный кровью.

— Камень? — Гедимин обхватил её запястье. Самка разжала пальцы и осела, заваливаясь набок.

— Джаарган, — прохрипела она. — Джаарган мёртв.

…«Отсек» залило стеклянной пеной. Тут было килограммов двадцать стеклянных снарядов. Гедимин видел, где они висели, аккуратно нанизанные на костяные штырьки. Взрывом накрыло двоих — тех, кто рылся в «арсенале», выбирая оружие. Обугленная рука одного из них ещё сжимала костяную пращу. Кость обгорела, но не раскололась.

Джаарган лежал в коридоре. Взрывом его не задело, только шерсть на руке побелела и скукожилась. Гедимин приостановился, взглянул на перебитое запястье и разбитую голову и быстро отвёл взгляд. «Стоял боком,» — механически высчитал мозг. «Самка — рядом с ним, спиной к проходу. Её оглушили. Он сопротивлялся. Добивали.»

В коридоре кто-то негромко рявкнул. Гедимин развернулся на звук — и увидел, как спешащий куда-то Джагул шарахается к стене и пригибает голову. Сармат поморщился и отвернулся. «Пена,» — он покосился на анализатор. Нижняя часть расплава ещё оставалась вязкой; панцирь животного под ней прогрелся до полутора сотен градусов, верхние слои обуглились. «Пену надо убрать.»

…Сааг-туул уже не дёргался, только иногда шумно вздыхал, с присвистом стравливая воздух. На экране сигма-сканера шевелились, срастаясь, сосуды и мышечные волокна. Охлаждённые слои панциря уже не жгли живые ткани, и регенерация запустилась. Гедимин выключил сканер и вышел. Джагул, отмывающий «палубу» от крови, шарахнулся, прижимаясь к «стене», и не шевелился, пока сармат не прошёл мимо.

Вепуат мельком поднял на Гедимина взгляд и едва заметно кивнул. Узкие прорези его глаз были иссиня-чёрными, кожа вокруг побелела. Он поддел пинцетом ещё один осколок, глубоко впившийся в щёку Джагула, и кинул в окровавленную миску, к полусотне других.

На шкурах у «стены» зашевелилась Джагзуу. Кровяной камень, примотанный к её запястью, горел красным огнём; самка щурилась, но взгляд её наконец сфокусировался. Гедимин покосился на окровавленную макушку и угрюмо сузил глаза. «Повезло. Чуть ближе к затылку — был бы труп.»

Джааргана перенесли сюда же. Он «сидел», прислонённый к стене и обёрнутый белыми шкурами. То, что осталось от головы, прикрыли ритуальной маской. Другая маска лежала поверх лица Урджена, и её перья шевелились от слабого дыхания. Забинтованную грудь накрыли белой шкурой. Гедимин на секунду задержался, разглядывая перья и их слабое движение. «Вот тебе и поехали в столицу…» — он стиснул зубы и отвернулся.

— Всё, — отрывисто сказал Вепуат, и раненый, сидящий перед ним, поспешно отполз в сторону. Джагулы, молча наблюдавшие за ним, зарычали, и он шарахнулся от них и вжался в «стену».

— Джегех, — буркнул Вепуат, указывая на освободившееся место. Джагулы зарычали громче.

— Урху, не трать силы, — раненая самка снова приподнялась на локтях. — Пусть Геджер его убьёт. Он был с Аджахом. С теми, стрелявшими. Все знают.

— Я не стрелял, — прохрипел Джегех. Его уже подтащили к Вепуату и бросили на колени, заставив уткнуться мордой в «палубу». Гедимин поморщился.

— Убивать надо было раньше. Джегех! Кому говорили, что стекло — не оружие⁈

— На охоте срабатывало, — отозвался Джагул и снова захрипел — тот, кто держал его за гриву, с размаху ткнул его мордой в выступ «палубы». — Я не стрелял. Я говорил им — не выйде… не надо.

Вепуат невесело хмыкнул.

— Вот именно, что «не выйдет». Что вы думали сделать? Залить нас стеклянной пеной?

Он вытащил из-под шкуры Джегеха глубоко впившийся осколок и бросил в миску. Джагул шумно выдохнул.

— Аджах сказал — огонь разбудит огонь. И ваши панцири не выдержат.

— Что мы вам сделали? — Гедимин шагнул к нему. Джегех пополз в сторону, но его за гриву дёрнули назад, и он скорчился, вжимаясь в «палубу». Вепуат недовольно хмыкнул.

— Гедимин, я же работаю. Можно допросить его чуть позже?

— Он будет говорить, — угрюмо пообещал кто-то из Джагулов, наблюдающих за сарматами. — Язык отрежем потом.

Гедимин поморщился.

— Так что мы вам сделали? А эти ваши — Джаарган и Урджен? Джагзуу? Их за что?

— Дураки, — отозвалась раненая самка, потирая затылок. — Им все говорили. Думали занять ваш холм. Без чёрных панцирей там сражаться некому. Я говорила — не выйдет. Урджен тоже.

— Кровяной камень… — пробормотал кто-то из Джагулов, глядя на неподвижного «сновидца». Вепуат резко качнул головой.

— Сейчас — только навредит. М-да… Если вам настолько тошно отдавать зверя — чего молчали⁈

Джегех беспокойно зашевелился, но его снова воткнули мордой в «палубу».

— Сегодня уже никуда не поедем, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Из погонщиков на ногах только Ваджег.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— С ними свяжешься — опять устроят…

Джагулы, попавшие под его тяжёлый взгляд, отступили к «стене». Вепуат со вздохом поднялся на ноги.

— Придётся обыскивать их по три раза на дню. Чтоб не устраивали. Занять Элидген… Это ж надо было додуматься!

— Я говорил — не выйдет, — прорычал Джегех, глядя в «палубу». — Глупая затея. Не убивай зверя. Он ни при чём.

— Никто не тронет вашу зверюгу, — проворчал Вепуат, вытирая руки. — Не за этим с ней возились. И с вами тоже. Едем на базу. Гедимин, тебе-то помощь не нужна?

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Значит, дошло до восстаний… — Кенен поморщился. — Ну что, Кет, ещё будешь учить дикарей технологиям?

Гедимин фыркнул.

— Это тут при чём⁈

— Чем вас там обстреляли, напомни-ка? — Гварза недобро сощурился. — Говоришь, целый арсенал?

— М-да, — промычал Вепуат, разглядывая гравий под ногами. — Копили с месяца Льда. Джаарган, похоже, дело говорил — от стекла добра не будет.

— Ему и не было, — Гедимин вспомнил изуродованное тело в коридоре и невольно поёжился. — Урджен-то выживет?

Вепуат пожал плечами.

— Посмотрим ближе к вечеру. Если вынесет кровяной камень — может, оправится. Большая кровопотеря, а возместить нечем.

Гварза поморщился.

— Надеюсь, до переливания крови у вас там не дойдёт?

Вепуат сверкнул глазами.

— Только Урджен за нас и вступился, между прочим. Пытался предупредить. Один из всех.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Один Урджен, один Хассинельг… У нас вообще негусто с союзниками.

Айзек развёл руками.

— А другого нам никто и не обещал. Вепуат, если будет нужна помощь — скажи. Учебный цех… думаю, пора его прикрыть. Джагулы и так узнали слишком много.

— Поздно прикрывать, — отозвался Гедимин, вспоминая «отсек», залитый вспененным стеклом. «Чего оно-то взорвалось? Им никто не стрелял. Ладно — наверху, а там-то что вызвало реакцию?»

…Над ангаром душевой разносилось тревожное верещание, но слов было не разобрать — кроме то и дело повторяющегося «Джагулы». В свете фонарей, закреплённых у ворот, мелькали небольшие тени. На взгляд Гедимина, их было гораздо больше, чем аборигенов, официально работающих в Элидгене. Можно было бы просканировать ангар и выяснить, сколько их там всего, но сармат только щурился и переводил угрюмый взгляд на полусобранную лебёдку. «Это уже третья,» — думал он, соединяя детали и наматывая тросы. «Невезучий какой-то механизм. Надо бы собрать ещё и четвёртую. Вдруг с третьей тоже что-то случится.»

Опустив крюк к земле, он спрыгнул с крыши и зацепил ближайший рудный шар. Нескольких не хватало — они так и остались лежать в «отсеках» сааг-туула. Вспомнив о них, Гедимин оглянулся на дальний край плато. Зверь залёг где-то там; он, как и его население, с самого возвращения из Корней Огня не подавал признаков жизни.

— Эй! Гедимин! — из-за бронехода вышел Вепуат, измученно ухмыльнулся и помахал сармату. Тот кивнул и, проверив, как крюк зацепился за кольцо, полез на крышу. Через несколько секунд, когда груз оторвался от земли, на ангар забрался Вепуат.

— Урджен очнулся, — сказал он с кривой ухмылкой. — Теперь будет жить.

— Хорошо, — отозвался Гедимин, прижимая трос блокиратором. Груз повис между землёй и гребнем крыши.

— Остальные — тоже, — Вепуат снова ухмыльнулся. — Даже Джегех. Хотя его отбить было непросто. Всех так и тянуло что-нибудь ему отрезать.

Гедимин поморщился.

— Себе пусть отрежут. Хоть одна тварь остановила заговор? Может, нас предупредила?

— Ну, Джаарган с Урдженом пытались, — Вепуат развёл руками. — Криво, конечно, но как могли. Урджен наверняка ничего не знал. Ну, были разговоры — мол, ты не в себе. Мол, филки против нас. Мол, хорошо бы себе купальню, и цех, и всё остальное. Но мало ли болтовни? А потом его уже ни во что не посвящали. И старались, чтобы сам ни о чём не догадался.

— Говорил же — переселяйся в цех, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь на дальний край плато. — Аджах, мать моя пробирка… И ещё семеро — и это только те, кто взялся за оружие. Что мы им сделали-то⁈ Насильно тут никого не держат. Давно бы свалили к своим…

Вепуат шумно вздохнул.

— Интересно, что начали они с нас. Не с Айзека и не с Гварзы. Хотя командиры тут вроде как они… Ты реактору ничего не рассказывал?

Гедимин покачал головой.

— Незачем. Ещё приложит их парой тысяч рентген. Он таких шуток не понимает.

— Хорошо, — Вепуат облегчённо вздохнул и полез в карман. — Совсем забыл. Это от Хеллуг. Прикрепи куда-нибудь. На себя… или вот на лебёдку. Ей-то совсем ни за что досталось.

Гедимин озадаченно посмотрел на клыки, нанизанные на шнурок. «Где-то я видел похожие зу… Hasu!»

— Это ещё что? — спросил он, убирая руку за спину. Вепуат уткнулся взглядом в складки крыши.

— Вроде как компенсация. От тех… ну, мятежников. Так тут принято. Собрали от мертвецов, что уцелело. Ну, и Джегех… м-да. Тут я их не остановил. Будет отращивать заново, вместе с ушами. Хорошо, хоть язык не отрезали.

Гедимин пощупал языком свои клыки и едва заметно поёжился.

— Забавные традиции… — он поднял шнурок, держа его двумя пальцами. «В утилизатор, что ли? В ядерный могильник такие компенсации…»

— Давай на лебёдку повяжем, — Вепуат, будто уловив его намерения, отобрал шнурок и склонился над опорой. — Вот так. Вроде не мешает. Может, теперь другим будет неповадно всякое устраивать. А то их там ещё полторы сотни. И поди разбери, кто о чём думает. А я ещё с ними хотел поделиться асааном…

Гедимин поморщился.

— Поделились уже. Теперь — обойдутся.

Он убрал блокиратор и подтянул груз к гребню крыши. «Ход стал чуть легче,» — отметил он про себя и тут же осёкся. «Хм… ну разве что эта штука сместила центр тяжести. С костяными деталями трудно вести расчёты — кость неравномерна…»

— Айзек говорит — завтра можем выезжать, — подал голос Вепуат. — Хоть с утра. Если сегодня не передумали.

Гедимин тяжело вздохнул.

— Едем, — он смерил лебёдку угрюмым взглядом. — Соберу второй подъёмник — и поедем.

9 день Камня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Молнии — и далее

— Не передумали? — спросил Айзек. Гедимин поморщился.

— Это тебе надо опасаться. С нами их будет четверо. Вчетвером они тихие. А у вас тут — сто сорок.

Айзек едва заметно кивнул в сторону реактора и невесело усмехнулся.

— За нашими будет приглядывать Пламя. Да и филки предупреждены. А вот вы не расслабляйтесь. Один из ваших четверых уже вчера отличился.

Гедимин мигнул.

— Кто? Дже… Мать моя колба! Вепуат что, не убрал Джегеха из списка? Мало вчерашнего, так он ведь ранен…

Айзек пожал плечами.

— Разбирайся с Вепуатом. Я в ваши дела не лезу. Есть что сказать насчёт реактора и других приборов? — он оглянулся на отодвинутый люк — в туннель уже спускались трое операторов. — Говори сейчас, пока не уехал. Потом связи не будет.

…Внешне чёрные щитки выглядели как обычно, только края стали блестеть чуть тусклее. Гедимин прижимал к каждому палец и брезгливо морщился — в подушечку упирались незаметные на глаз шипы. «Мутация идёт,» — думал он, сдирая «оживающую» обшивку. «Тринадцатый день, как по расписанию. Что ж, расписание так расписание.»

— Опять? — Вепуат осуждающе покачал головой. Он стоял, растянув руками безжизненные крылья, под распыляемой водой, и брызги оседали на перьях и под ними.

— Ещё ничего не отросло, а ты уже плавишь.

— В дороге будет не до мутаций, — отозвался Гедимин, складывая щитки в плавильную камеру.

Расплав уже начал вытекать, когда в душевую вошли, не раздеваясь, трое филков. Один заглянул за стену защитного поля, которой прикрылся Гедимин, и сдержанно хмыкнул.

— Термообработкой можно бы заниматься в термальном цеху.

— Альгот! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Про термообработку лучше помолчи. На чей вымачиватель мне опять нажаловались?

Химик быстро оглянулся на загородку в дальнем углу. Пар из неё ещё выходил, но вода из желобка уже не вытекала.

— Вымачиватель закрывается, — сказал химик, направляясь к загородке. — Открывается прожариватель. И переезжает в горячий цех. И нам нужна помощь с вытяжкой.

…Гедимин украдкой пощупал волокно. «Мягкое. Примеси растворились. Интересно, как оно на голой коже…»

Из загородки донёсся плеск. Филк-лаборант выбрался оттуда с пустым бурдюком, покосился на водосток и жестом сказал химику: «Готово.» Тот рассеянно кивнул и перевёл взгляд на желтоватое волокно, расстеленное на решётке. С него уже не капало, но пальцы Гедимина после прикосновения остались мокрыми.

— Что-то около четырёх сотен градусов, — задумчиво проговорил Альгот, рассматривая «термобластер». — На самой решётке, я имею в виду. По возможности — стабильные четыре сотни… Насколько эта штуковина способна к непрерывной работе? Корпус, как я понимаю, постепенно греется?

…Гедимин, довольно кивнув, отключил анализатор. Температура волокна, расстеленного на решётке, стабилизировалась минут десять назад. «А термометра с нужным диапазоном как не было, так и нет,» — думал он, перебирая мелкие обломки и ненужные детали.

— Ульсена, — сказал он, подвешивая под решёткой полую кость; внутри, как в чашке, лежала очищенная от окислов конкреция. — Будет индикатором. Жидкая, но не светится — температура в норме. Затвердела — тепло уходит.

— Наглядно, — пробормотал химик, заглядывая в «чашку». — А сам термоэлемент? Тут какие индикаторы?

Гедимин перевёл взгляд на ведро под решёткой. Там на пару сантиметров торчала из воды костяная трубка. Над ней, на костяных планках, застеленных волокном, застыл широкий золотистый блик. «Так себе охлаждение,» — думал сармат, глядя на воду. «Рано или поздно изоляция нарушится. Что вода может попортить внутри? Ульсена могла бы окислиться, но она за стеклом… Разве что будет какое-то время охлаждать сам кейек. Но потом прогреется, и температура выровняется…»

— Следи, чтобы вода не выкипела, — сказал он вслух. — Хотя бы раз в сутки пусть заходит кто-нибудь с бурдюком. Прямо на трубку холодное не лей. А так — устройство вполне надёжное.

Вепуат, до сих пор наблюдавший за обустройством цеха молча, с сомнением покачал головой.

— Я вот думаю, не поторопились ли мы. Может, не надо было отступать от сэтской технологии? Термобластером это волокно до сих пор никто не грел. Может, оно этого не любит?

Гедимин пожал плечами.

— Четыреста градусов есть четыреста градусов. Источник несущественен.

— Это на Земле несущественен, — буркнул Вепуат. — А здесь может быть по-всякому. Альгот, ты следи за ним, ладно? Одолжи у Гварзы анализатор. Если что пойдёт не так — сворачивайся. Запорем волокно — ещё ладно, а если что-то решит взорваться…

Гедимин посмотрел на потолок. «Да что им всем не дают покоя взрывы⁈»

…Дасьен смерил агрегат недовольным взглядом, брезгливо поморщился и сложил руки на груди, отступая к стене. Только Гедимин и заметил его гримасы — все остальные, включая Гварзу, разглядывали раздробленную прядь минерального волокна и нависший над ней пресс.

— Технология понятна? — Гварза повернулся к ближайшему филку. Тот кивнул.

— Альгот показывал. Ничего сложного, если мне дадут кого-то в помощь. Загружать и вынимать, — а рычаги я сам подёргаю.

— Вентиляция! — напомнил Гварза, кивнув на открытые лючки. — И постоянное увлажнение. Без респиратора сюда не соваться!

Дасьен поморщился.

— Купаться — тоже в респираторах?

— Агрегаты запускаются в пять утра, — отозвался Гварза. — С пяти до двенадцати можно воздержаться от купания.

«Шесть часов работы, час на уборку,» — прикидывал про себя Гедимин, глядя на «асбестовую» прядь. «Если погонят полный цикл — центнеров пять-шесть должны обработать. Если только измельчение… хм, до полутора тонн, если наладят доставку сырья. Надеюсь, в процессе никто ничем не надышится…»

…Джагульский лагерь, вынесенный на «юго-восточную» окраину, соединялся с коридорами Элидгена узкой «кишкой» защитного поля. Там предполагался шлюз; сейчас он был открыт, как и выход из лагеря на заснеженное плато, и по коридорам тянуло холодным сквозняком. Площадку от снега уже очистили, но в промёрзший гравий вбивать шесты никто не хотел, и сложенные каркасы шатров и их навесы лежали грудами по всему лагерю — вперемешку с горами подстилок и сложенными поверх них котлами и прочей посудой. Из хвостовых «отсеков» сааг-туула ещё вытаскивали припасы. Чуть поодаль стояли трое Джагулов, обвешанные живыми «трилобитами», — существа, привязанные за тросы, висели над ними в воздухе, и их постепенно сносило слабым ветром. Кочевники пристроились у жаровни и молча смотрели, как остальное племя бродит по бокам и спине сааг-туула. Что полторы сотни Джагулов там делают, Гедимин так и не понял, но прерывистый вой, посвистывание дудок и хриплое рычание уже второй час разносились по всему Элидгену. Филки, выбравшиеся из барака, смотрели на лагерь издалека; угрюмые патрульные стояли ближе, держа оружие наготове. За ними — и за кочевниками, выгружающими инвентарь и припасы — следил немигающим взглядом Гварза. Гедимин бы занялся чем-нибудь другим, но его постоянно разворачивало к лагерю. Чем дольше он слушал завывания, тем больше ему становилось не по себе.

— Ну, вот на этом и всё, — донёсся из-за ангара голос Вепуата. — До сих пор всё проходило мирно. Главное — вовремя пресекай исторические обсуждения. Как начнут выяснять, кто кому задолжал за двадцать тысяч лет…

— М-да, — отозвался Айзек. — Понимаю. Пресечём. Значит, основные товары — ульсена, грибы и стеклянная шихта?

— А жир меняется на кейек, — дополнил Вепуат. — Я тебе все записи оставил, не запутаешься. Если тоготцы приедут за смальтой, скажи, что без Гедимина торговать не будешь. Но послушай, что будут говорить, и сколько готовы дать. Нам от них нужно сырьё для гзеша.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Месяц Воздуха. Сырьё для гзеша добывается в месяце Воздуха. Остальное — крохи. Так что на тоготцев сильно не рассчитывай.

«И добывать, видимо, придётся нам самим,» — Гедимин покосился на ближайший образец эластомера и угрюмо сузил глаза. «Ставить сети на медуз и червяков. Или глушить их в воздухе. Если только Альгот не придумает другой способ синтеза.»

…Вой утих. Джагулы в оцепенении смотрели сквозь прозрачную стену, как сааг-туул встряхивается, громыхая щитками панциря, и неторопливо бредёт вдоль лагеря. Гедимин видел, как на его левом боку открываются глаза; направо, на пустые заснеженные холмы, он не смотрел. Погонщики вчетвером сидели на его загривке, опустив шесты. Погремушки молчали — то ли зверю не нужны были команды, то ли никто не решался отдать их.

— Светает, — пробормотал Вепуат, глядя на соседнее плато. Из шахты вылетел очередной ком смятого камня, пропахал в гравии борозду и врезался в горку таких же жёлтых валунов. Текк’т, копающий шахту, определённо не видел, что там лежит на поверхности, но с направлением ни разу не промахнулся.

— И до сих пор тихо. Ни одного подземного толчка.

— Ещё не рассвет, — отозвался Гедимин, убирая за спину сигма-сканер. На экран он уже смотрел, и не раз. «Все процессы идут. Я им не нужен,» — напомнил он себе. «Может, без меня им даже лучше.»

…Сааг-туул лёг у стены и закрыл глаза. Погонщики вчетвером уговаривали его приподнять щитки панциря. Уговоры затягивались. Гедимин стоял над грудой металлических шаров и угрюмо щурился. За его спиной висели стянутые тросами пучки костей — две разобранные лебёдки. С одной свисала связка Джагульских клыков. Её шнурок незаметно растянулся и при каждом движении стучал по локтю сармата. Звук получался негромкий, но раздражающий.

Кто-то из Джагулов громко рявкнул и огрел животное по бронированному лбу. Погремушки затрещали. Зверь дёрнул хвостом, но боковые щитки остались уложенными на панцирь — ни один «отсек» не приоткрылся.

— Не справляются, — пробормотал Гедимин, пристально глядя на погонщиков. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Всем неспокойно. И им, и зверю. Он ведь остаётся с нами наедине. Без своего племени. Конечно, волнуется. Мало ли что мы можем с ним сделать.

Гедимин смерил гигантское животное угрюмым взглядом. «Да, ему есть чего опасаться.»

— Погонщиков просто мало. Двое из четверых практически беспомощны. Я бы взял замену.

Вепуат сердито фыркнул.

— Беспомощны? Это кто? Они с ним всегда управлялись. Вот сейчас все успокоятся, и… Ага! Ну вот, а ты говорил.

Сааг-туул, шумно стравив воздух из внутренних полостей, уронил голову на лапы. «Отсеки» вдоль правого бока распахнулись. Видимо, под панцирь просочился холодный воздух, — животное снова дёрнуло хвостом, раздробив и разметав мёрзлый гравий. Погонщик, спустившись на лоб, указал шестом на спину. Смотрел он исподлобья, уши под шапкой плотно прижимались к голове. Гедимин еле слышно хмыкнул и поднял руку, вспарывая защитное поле сверху донизу. Вепуат повернулся к молчаливым филкам, ожидающим у ангара.

— Вы цепляйте по команде. А я пойду в отсек — заносить и укладывать. Гедимин! Откуда начнём — с головы или с хвоста?

…Панцирь расслаивался — непрерывно и хаотично. Гедимин осмотрел отверстия от вчерашних анкеров и досадливо хмыкнул. «Это ещё годится. А это уже поплыло. Значит, смещаемся к хвосту…»

На штыри, вбиваемые в панцирь, животное не реагировало, даже когда они проваливались во внутреннюю полость. «Слои, чтоб им всем…» — Гедимин недовольно щурился. «Главное, чтобы щиток целиком не съехал.»

Он проверил натяжение тросов, тронул рычаг, разворачивая стрелу, и нехотя кивнул. Филки с земли нетерпеливо махали руками, указывая на горку рудных шаров. За плечом кто-то шумно вздохнул. Гедимин обернулся и услышал испуганное рявканье. Джагул, пригибаясь, выглядывал из-за выступа брони.

— Геджер…

— Говори уже, — буркнул сармат. — Не шарахайся — свалишься. Тебе вообще лучше бы сидеть в отсеке.

Урджен выпрямился. Он странно щурился и не вполне твёрдо держался на ногах — и цацки, свисающие с одежды, цеплялись за всё, мешая движениям. Он развернул прижатый к груди свёрток. На Гедимина уставились пустыми глазницами два повреждённых черепа. Их затылочные части были оббиты и обуглены, в челюстях не хватало зубов, носовые перегородки треснули и выкрошились. Урджен поднял черепа на шнурках и странно ощерился.

— Это тебе. Их не взяли за ворота. Будут лежать тут. До своего времени. Если не отпустишь раньше.

Гедимин мигнул.

— Что это? — он покосился на привязанный к лебёдке шнурок, и под рёбрами неприятно заныло. — Останки тех… вчерашних? Зачем они мне?

— Можешь выбросить, — отозвался Урджен. — Их не взяли за ворота. Ещё долго не возьмут. Если только ты не скажешь. Может, от них будет польза. Тогда ты их отпустишь.

— Гедимин! — Вепуат выглянул из «отсека». — Что там? Что-то не работает? Помощь нужна?

Сармат досадливо поморщился.

— Что мне с ними делать? Привязать к лебёдке? — он отобрал у Джагула череп, повертел в руках и добавил к балансирам. «Вес не тот, ну да — не помешает…» На краю сознания мелькнула мысль о кости, залитой изнутри ульсеной, и сармат криво ухмыльнулся. Когда он поднял взгляд на Урджена, тот уже исчез; его шапка мелькнула за выступом панциря и пропала.

— Tza tatzqa! — крикнул Гедимин филкам, указывая на лебёдку. Те, шумно выдохнув, подошли ближе к месту погрузки. Крюк уже опускался, проплывая мимо открытых «отсеков». Вепуат высунулся из-под брони и показал Гедимину жест превосходства.

… — Отбой! — крикнул Вепуат, оглядываясь на филков, и махнул рукой, запечатывая проём в защитном поле. Сааг-туул громыхнул боковыми щитками, закрывая «отсеки», и тяжело зашевелился. Он долго переминался с лапы на лапу, прежде чем встать. Гедимин уже решил, что он вовсе не поднимется, и судорожно высчитывал, какой сегмент придётся облегчить, когда зверь поднялся и, взмахнув хвостом, пошёл на разворот. С «юго-восточного» края плато донёсся тоскливый вой. Погонщики взвыли в ответ. Сааг-туул чуть замедлил шаг на склоне — и потрусил, переваливаясь с боку на бок, вдоль обрыва. Край плато проплывал мимо под несмолкающий вой. Ещё пара минут — и Гедимин увидел над обрывом выступ реакторного купола и два силуэта в чёрной броне.

— Э-эй! — Вепуат, выпрямившись во весь рост, помахал им. Сааг-туул замедлил ход, поставил лапу на тропу, но погонщики его остановили.

— С полным грузом? — Айзек, выйдя к обрыву, кивнул на животное. — И как? Не хромает?

— Всё в порядке, — отозвался Вепуат. — Пойдём сначала чуть помедленнее. Но он быстро осваивается.

Гварза недоверчиво хмыкнул.

— При подземных толчках не геройствовать! — предупредил он. — Животному хватит ума избегать опасности. А ваше дело — не быть глупее животного. Хепри! Кровяной камень с собой? Сразу передай его Кету, и пусть носит, не снимая.

Гедимин сердито фыркнул.

— А если пострадает Вепуат?

Гварза поморщился.

— Приключения вы ищете вместе. Но ты их находишь чаще. Вся эта затея с путешествием через Равнину…

— Не начинай снова, — перебил его Айзек. — Все будут достаточно осторожны.

Гедимин огляделся по сторонам. «Вот тут спуститься проще.»

— Подожди, — сказал он Вепуату, высматривая удобные ступени на живой «лестнице». — Я к реактору.

— Ага, — кивнул тот. — Ты не торопись. Всё-таки уезжаем надолго…

…Айзек и Гварза близко не подходили — смотрели издали, как сармат гладит крышку реактора и тяжело вздыхает. Горячие щупальца хранителя прижимались к вискам, задевая веки. Гедимин сердито смигнул и шагнул в сторону.

— Следи за периметром, — попросил он. — Ты тут самый внимательный. Гварзу в бункер не пускать!

Гварза фыркнул, но промолчал.

…Пока зверь огибал плато, они вышли к «восточному» обрыву, — Гедимин, привстав, увидел два чёрных силуэта. Урджен выпрямился и взвыл, размахивая шестом над головой. С холма отозвались. Этот вой Гедимин слышал ещё долго — пока сааг-туул не нырнул в разлом, и плато, рассечённые ущельями, не сменились плоской равниной с редкими заснеженными холмиками. «Сфен Молнии,» — успел подумать сармат, прежде чем пейзаж опять сменился. Мимо поплыл жёлтый обрыв, но вой уже смолк.

— Мы уже далеко, — прошептал Вепуат. Он стоял во весь рост на трясущейся спине зверя и смотрел в «телескоп». Перья на макушке приподнялись, образовав невысокий хохолок. Пейзаж снова сменился, и под лапами сааг-туула захрустел лёд. Зверь шёл по берегу замёрзшей реки; второй берег скрывался в тумане. «Сфен Воды,» — Гедимин покосился на сигма-сканер, высматривая подо льдом ульсеновую руду. «Интересно, это всё ещё река Синав-ви?»

…Рассвет давно отгорел. Зверь замедлил ход у рощи деревьев-валунов. Один из погонщиков, уже час как дремавших на панцире, приподнялся, оглянулся на Вепуата, — тот махнул рукой, и кочевник снова растянулся на подстилке. Сааг-туул ткнулся мордой в заросли. Дерево, попавшее на зуб, с грохотом лопнуло.

— Пусть поест, — сказал Вепуат, покосившись на сигма-сканер. — Та-ак, Урджен… Хотя нет. Это Ваджег. Урджен тут, завернулся и спит. Это он правильно.

Гедимин дёрнул плечом.

— Не надо было вообще его тащить. После такой кровопотери…

Вепуат развёл руками.

— Без него никто бы не поехал. Им сейчас нужен кто-то… проницательный. Тем более — после вчерашнего.

Он незаметно повысил голос, и Джагул, дремавший за выступом брони, испуганно вскинулся. Гедимин видел, как он щерится; на месте выломанных клыков зияли пустоты.

— И этого тоже надо было оставить, — пробормотал сармат. Вепуат фыркнул.

— С ним-то что не так? Дорогу он помнит. А махать шестом и без зубов можно.

Сааг-туул, выпустив изо рта надкушенное дерево, рухнул на брюхо. Джагулы, испуганно рявкнув, ухватились за выступы его брони. Гедимин вскинул было «арктус», но тут же понял, что прибор ничем не поможет, — панцирь сааг-туула вздрогнул, а с холмов ручьями потёк рыхлый снег. Ещё пару секунд стучали падающие камешки — и всё стихло. Зверь приподнял голову, потом поднялся сам и снова уткнулся мордой в кусты. Захрустела перемалываемая древесина. Сарматы переглянулись.

— Первый толчок за день, — пробормотал Вепуат. — И не то чтобы сильный.

Гедимин огляделся по сторонам, высматривая повреждения, и тяжело вздохнул.

— Вот из-за этого мы должны были потерять сутки?

…Они прошли каким-то кривым путём, из слабых сумерек провалившись во мглу. Гедимин зажёг фонарь. Луч упёрся в землю перед носом сааг-туула, осветив острые чёрные камни, присыпанные снегом. Животное вздрогнуло всем телом и замерло. Вепуат зажёг свой фонарь, но это помогло слабо. Сааг-туул прошёл ещё десяток метров, постоянно принюхиваясь и отворачивая морду от света, махнул хвостом, свалив подвернувшуюся глыбу, и опустился на землю. Погонщик перебрался на его лоб, повертел головой, потыкал шестом в темноту и вернулся на загривок.

— Что он там? — нетерпеливо спросил Гедимин. — Устал?

Джагул дёрнул вибриссами.

— Ночь, — ответил он так, будто это всё объясняло, и, осторожно обогнув сарматов, встал над последним поясом конечностей. Гедимин, хоть уже и привык к темноте, еле-еле его различал, а что видит сам Джагул в таком густом мраке, даже представить не мог.

— Ночь, — Вепуат повернулся вокруг своей оси, пристально глядя на сигма-сканер, и развёл руками. — Ночь есть ночь.

Сааг-туул захрустел камнями, укладывая хвост ближе к боку. Гедимин посветил на него фонарём — хвост дёрнулся.

— Гаси свет, — Вепуат убрал светильник в футляр. — Ни к чему привлекать внимание. Ложись, сейчас моё дежурство.

Гедимин нехотя накрыл фонарь ладонью. Пятнистое небо над головой оставалось таким же ярким, как днём, — сармат различал каждый его оттенок, но ни единый фотон не достигал земли. Темноту вокруг, казалось, можно пощупать.

— Много мы прошли? — спросил Гедимин, устраиваясь на броне.

— Много, — донёсся из темноты голос Урджена. — Хороший день. Спокойный.

10 день Земли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — Сфен Молнии — Сфен Воды

В темноте что-то зашуршало. Потом Гедимин услышал тихий скрежет. «Третья лапа справа,» — прикинул он, доставая фонарь. Световое пятно накрыло участок панциря и подтаявший снег, покрытый следовыми цепочками. Что-то, похожее на очень крупную мокрицу, свернулось в клубок и упало в сугроб. Когда сармат включил сигма-сканер, животного уже не было — только полуразрушенный туннель в снегу, упирающийся в растресканный валун. Рядом с лапой сааг-туула остались мелкие чешуйки — отслоившиеся фрагменты брони.

Панцирь под Гедимином шевельнулся. Фонарь уже погас, но сааг-туул что-то учуял и заворочался, переминаясь с лапы на лапу. Раздался треск — животное задело хвостом валун. Из темноты донеслось сердитое рявканье и стук погремушек. Слева от Гедимина зажглась полоска света — «люк» на боку зверя приоткрылся, выпуская что-то крупное. Сааг-туул встряхнулся и выпрямился, вглядываясь в темноту. Мимо Гедимина с угрюмым рычанием прошёл погонщик. Ещё один «люк» приоткрылся, зашуршали перья-подвески. Гедимин убрал ладонь с фонаря и встретился взглядом с щурящимся Урдженом.

— Снова твой сон, — мрачно сказал Джагул, потирая глаза. — Ты стоял у ворот Ук-кута и смотрел в них. Урху тоже там была. Странный сон.

— Плохой? — спросил Гедимин, стараясь не морщиться. Как относиться к предсказаниям «сновидца», он до сих пор не решил.

— Сны про ворота редко к добру, — проворчал Урджен, перебираясь на загривок сааг-туула. Зверь уже брёл куда-то сквозь темноту и хрустящие под лапами обломки. Потом Гедимин услышал треск льда.

— Уже едем? — Вепуат выбрался на броню и закрыл за собой «люк». — Любопытно. Сильно светлее не стало. Всё-таки его не освещённость смущает…

Гедимин пожал плечами. На его взгляд, сааг-туулу не хватало фар — но попытки подсветить дорогу зверя только пугали.

— Куда мы вообще едем? — спросил он. — Хоть кто-то следит за маршрутом?

Вепуат хлопнул себя по запястью.

— Я записал, что мог. Пока всё совпадает. Но — тут какое-то нелинейное ориентирование.

Сааг-туул приостановился, что-то вынюхивая, попробовал лапой поверхность и решительно развернулся. Погонщики на загривке перебросились парой слов, Гедимин разобрал что-то про реку. Ещё несколько минут — и вокруг посветлело настолько, что сармат различил ближайшую скалу. Над её обломками торчала верхняя часть дерева-купола. «Двадцать метров в поперечнике,» — машинально прикинул Гедимин.

— Смотри! — вскрикнул Вепуат, указывая на небо. По буро-жёлтым складкам растекалось неяркое свечение очень знакомого оттенка. Откуда оно течёт, Гедимин не понимал — складки вспыхивали со всех сторон сразу.

— Омикрон? — сармат схватился за дозиметр. Каждая вспышка добавляла к фону пару микрокьюгенов. Несколько секунд — и всё погасло. Приподнявшийся было график интенсивности излучения медленно пополз вниз и остановился чуть выше нуля.

— Узнал? — весело хмыкнул Вепуат, указав на небо. Зелень из «облачных» складок уже вытекла, сменившись рыжеватыми разводами и чёрными пятнами. Гедимин покосился на дозиметр и качнул головой.

— Что «узнал»?

Вепуат мигнул.

— Свечение. Сброс энергии же, ну? Вы ж её всегда по утрам сбрасываете.

Гедимин еле слышно помянул уран и торий. Изгиб графика интенсивности, и правда, выглядел знакомо, — сброс энергии с первого накопителя, перерыв, срабатывание второго…

— Эти вспышки видны на таком расстоянии? — сармат огляделся по сторонам, будто ожидая увидеть поблизости плато Элидгена. Вепуат пожал плечами.

— Здесь тоже кусок Сфена Земли. Должны же они быть как-то связаны.

Гедимин с сомнением покачал головой. «Не вижу тут ничего должного… Но — вспышка и впрямь похожа на сброс. И по времени совпадает. Не знал, что мы фоним на пол-Равнины.»

…Гедимин уже дремал, когда что-то выдернуло его из сна. Он вскинулся, растерянно оглядываясь. Вокруг была плоская заснеженная долина. Сааг-туул лежал, разинув пасть, и двое Джагулов лили в неё что-то из дымящихся бурдюков.

— Заправка, — хмыкнул Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Погрели ему воды. От холодной его тянуло в сон.

— А… — Гедимин потёр шлем и выпрямился. «Не стоило мне спать на ходу. И висок зря не прикрыл. От всех этих разломов череп гудит…»

Сааг-туул стравил воздух из полостей, огляделся боковыми глазами и снова открыл пасть. Гедимин услышал треск. Животное было ни при чём — что-то трещало слева от сармата, на немалом расстоянии. Он повернулся и увидел длинное сухое русло, занесённое снегом.

Вода текла тут не так давно — и, похоже, наполняла эти промоины регулярно. Вдоль них прерывистой цепочкой тянулись пирамидальные холмики. Снег, покрывающий их, не удерживался на гладких боковых шпилях. Пока Гедимин их разглядывал, снова раздался треск — между двумя выростами проскочил разряд.

— Вот оно что, — пробормотал Вепуат. Он стоял, повернувшись к сухому руслу, и разглядывал экран сканера.

— Вот как они, значит, выглядят…

«Электрические растения?» — Гедимин поднял сигма-сканер. «Если мы в Сфене Молнии, то это может быть… Мать моя колба!»

Структура у живых пирамид со шпилями была сложная, но сармат едва на неё взглянул. Прибор выводил на экран химические соединения, начиная с опознанных; к первой же сложной формуле в скобках стояла приписка — «жидкая молния».

Погонщики с пустыми бурдюками уже взобрались на загривок зверя, и вовремя — он как раз поднимался на ноги.

— Едем к руслу, — скомандовал Гедимин, пристально глядя на пирамидальные деревья. Сердце забилось чуть чаще. «Везёт нам в последнее время на ресурсы. Ну, хоть на что-то везёт. Как добраться до жидкости, не залив всё вокруг? Чем-то аккуратно проколоть из-под чешуй… ну да, они как раз лежат под углом…»

Сааг-туул недовольно дёрнул хвостом. Десяток метров по направлению к руслу он пробежал, но дальше перешёл на шаг — и шёл всё медленнее, пока не остановился. До ближайшей «пирамиды» ещё оставалась пара сотен шагов.

— Чего он встал? — спросил Гедимин. Сигма-сканер уже достроил структуру; сармат видел, куда нужно воткнуть длинную трубку, чтобы «жидкая молния» потекла в подставленную ёмкость. «Главное — не обрызгаться. Меня не заденет, а вот для Джагулов и их зверя это опасно.»

— Молнии, — отозвался погонщик. Он разглядывал русло, прижав уши и вздыбив гриву, — ему, как и зверю, что-то очень не нравилось.

— Нужна длинная полая кость, — сказал Гедимин, перебирая пригоршню деталей в поисках наконечника. — Сантиметров сорок.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Зачем?

— Сделать прокол, — сармат кивнул на деревья. Между блестящими шпилями проскочил ещё один разряд. Сааг-туул зашевелился.

— Полая кость и бурдюк, — сармат задумчиво посмотрел на погонщиков. Бурдюки они бросили тут же, на загривке зверя.

— Или даже два. Надо было взять у Альгота, — в такие ёмкости много не наберёшь…

«А склад костей остался в Элидгене,» — вспомнил Гедимин и недовольно сощурился. «Ладно, попробуем по-другому…»

— Ждите нас тут, — деловито сказал Вепуат, повернувшись к погонщикам. — Зверь пусть отдохнёт. Есть ещё бурдюки? Чем больше, тем лучше.

Джагулы переглянулись.

— Зачем бурдюки? — настороженно спросил один из них. — Куда идти? Именно здесь?

Вепуат кивнул на деревья.

— Жидкая молния. Надо набрать для дома Пламени. Не так часто она попадается.

Джагул изумлённо рявкнул.

— Здесь⁈

Он подался назад, глядя на сармата с опаской. Гедимин озадаченно мигнул.

— Что не так? Тут опасно? Животное что-то чует?

— Метки, — Джагул указал на деревья. — Здесь везде метки. Ближе нельзя. Увидят — будет худо.

— Что… — начал было Гедимин, но Вепуат крепко взял его за запястье.

— Верно. Мы просмотрели их. Вон там, видишь? Такие костяные штыри.

— Патрубки, — машинально поправил Гедимин, переводя взгляд со сверкающего дерева на сигма-сканер. Из толстого слоя коры, не доходя до сочных внутренних частей, торчали вросшие костяные трубочки и ракушки. «Вот по этим, пока растение было меньше, мог стекать сок,» — думал Гедимин, высматривая на деревьях всё новые скопления явно инородных предметов. «А эти… они покрыты пигментом. И наборы цветов отличаются. Вон те растения — одна группа, а те… Верно. Это чьи-то метки.»

Он огляделся по сторонам. Никаких признаков разумной жизни вокруг не было.

— Сейчас там всё равно никого нет, — сказал он, сверяясь со сканером. — Мы возьмём немного. Никто не заметит.

Джагулы зарычали.

— Урху, держи его! — Урджен, отступив к голове сааг-туула, ударил по броне шестом. — Не пускай! Он не понимает…

Сааг-туул развернулся с неожиданной прытью и побежал, переваливаясь с боку на бок. Гедимин еле успел схватиться за выступ панциря. Вепуат вцепился в его плечи и навалился всем весом.

— Гедимин! Никуда не лазь! Мы же обещали чужого не трогать!

Сармат сердито фыркнул.

— Тут никто не живёт. Про эти деревья, может, лет сто не вспоминали…

— Урху, держи его! — повторили, почти синхронно, оба Джагула и вжались в броню, высматривая что-то в небе. Посмотрел наверх и Гедимин, но тут сааг-туул добежал до разлома, и от резко сменившегося пейзажа у сармата закружилась голова. Он сел на ближайший выступ и еле слышно помянул уран и торий.

…Сааг-туул брёл по берегу, огибая округлые валуны. Их тут было много — вода долго омывала какой-то скальный массив, пока не превратила его в россыпь разноразмерных глыб. Гедимин смотрел на сигма-сканер. Луч скользил по мелководью, выхватывая из донных отложений конкрецию за конкрецией, — весь берег был засыпан ульсеной.

— Тут ведь никто не живёт, — пробормотал сармат, глядя на показатели толщины льда. Он замёрз неравномерно, и Гедимин видел, куда нужно ударить, чтобы его взломать. Плазма тут была ни к чему — хватило бы и кулака.

— Ты о чём? — насторожился Вепуат.

— Весь берег в ульсене, — буркнул сармат. — Мы всё равно делаем привалы. Остановимся тут — наберём руды.

— Ядро Сатурна… — пробормотал Вепуат. — Гедимин, ты не пробовал посидеть спокойно?

Джагулы-погонщики оглянулись на сарматов и прижали уши. Один из них опустил шест на броню, и сааг-туул прибавил ходу. Началась тряска, и Гедимин расставил пальцы и недовольно сощурился.

— Мы вторые сутки сидим спокойно.

— Непривычно, да? — Вепуат сочувственно хмыкнул. — Мне тоже. Давай спустимся в отсеки! Ты уже видел стеклодувную мастерскую?

— Только арсенал, — отозвался Гедимин, глядя на бугристую броню. На ходу её всё время трясло, и направление очередного толчка сармат угадывал через раз. У Джагулов получалось лучше — они на ходу спускались в «отсеки» и даже что-то варили, не опрокидывая горшки и жаровни. Вепуат уже сползал по броне, шагая с уступа на уступ, и оглядывался на Гедимина. Тот нехотя двинулся следом.

…«Стена» заскрежетала. Гедимин боком протиснулся в очередной кривой лаз. На плече остался отслоившийся кусок чужой брони.

— Здесь можно выпрямиться, — Вепуат огляделся, довольно хмыкнул и тронул пальцем кожу, растянутую на костяном каркасе. Это была выдвижная ширма, символическая дверь с нарисованным на ней ромбом, разделённым на четыре части. Гедимин, заметив его, угрюмо сощурился. «Знакомый значок… Так отмечают мастерские?»

За ширмой был ещё один лаз, только с высоким «потолком». Пара шагов вперёд и вбок — и Гедимин едва не сшиб костяную полку. Что-то зазвенело. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Чуть повернись, и пройдёшь. Тут, так-то, просторно.

Гедимин поморщился.

Джагулам тут, наверное, хватило бы места, но два сармата стояли впритык, и поворачиваться приходилось очень осторожно. Полка, едва не уроненная Гедимином, была частью крепления для инструментов — две резные кости вбили в «стену» под углом, в их выемках лежали рукоятками вниз штыри и стеклодувные трубки. В прорези поменьше продели щипцы и лезвия. Сааг-туул всё бежал вперёд, и «палуба» под ногами качалась, но инструменты не дребезжали — угол крепления был рассчитан точно. Гедимин, одобрительно хмыкнув, огляделся по сторонам. Откуда-то тянуло теплом. «Печь… А, вот она.»

Горн замуровали в дальнюю стену, на максимальном расстоянии от кожи сааг-туула, в мёртвом куске панциря. Из другого куска сделали заслонку. В прорезанных в ней окошках тускло светились рэссеновые пластинки. Металл накалился докрасна — от него и тянуло жаром, и Гедимин, если бы придвинулся ближе, оставил бы на нём кусок оплавленной обшивки.

— Индикаторы, — прошептал он, поддевая заслонку. Сдвинуть её удалось не сразу — что-то мешало. «Кривые у них направляющие,» — думал сармат, надавливая под другим углом. «Ага, вот так оно работает. Поэтому на бегу и не отваливается.»

Большая ниша была почти целиком замазана глиной — только внутреннюю часть оставили пустой и поделили на ячейки. Внизу были камеры, наполненные кейеком, — камешки торчали из стенок и лежали внутри; над ними в глине проделали округлые отверстия с выступами. Гедимин насчитал восемь в ряд — по одному над каждой камерой, все — разного размера.

— Походная печь, — Вепуат кивнул на что-то, вмурованное в соседнюю стену. — И походные тигли.

Тиглей тоже было восемь. «Каждый — под свою камеру,» — определил Гедимин по выступам и вмятинам. Он поднял ёмкость из почерневшей глины, вставил в отверстие нужной формы, — она легла, как влитая.

— Можно так, на ходу, и работать, — пробормотал Вепуат. — Да, наверное, и работали. Смотри, кувшин! Они всё-таки уцелели…

Гедимин оглянулся на подвесной кувшин — стеклянный диск, утыканный по периметру изогнутыми шипами. На нём желтели знаки — чья-то подпись.

— Почему бы не уцелеть? Ими никто не стрелял, — буркнул сармат, вынимая из печи горячий плавильный конус. «Джагулы, может, и работают на ходу. Но мне тряска мешает. Даже чертёж толком не обдумаешь.»

— Удобная мастерская, — сказал Вепуат, задумчиво перебирая инструменты. — Интересно, что кузница у них на другом боку. Для симметрии, что ли…

— И там плавят рэссену? — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Попадалась она под сканер или нет? Должна была. Но тут столько отсеков, что собьёшься.»

— Ну да. Тут же проблема только в количестве кейека, — отозвался Вепуат. — У Джагулов его много. Такая же печка в дальней стене. Только растянута не в ширину, а в высоту. Металл стекает в формы…

— Четыре тысячи градусов, — пробормотал Гедимин, тронув когтем ближайшую «стену». — И не обуглится же…

Вепуат хмыкнул.

— Там много глины и всяких камней. Многослойная такая обшивка. Сходим? Только ты не плавь ничего, ладно? Джагулы очень просили ничего не трогать. Урджену опять что-то там приснилось…

Гедимин поморщился.

— Слышал. Про ворота. Про литейню ничего не было.

11 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воздуха — Сфен Жизни — Сфен Огня, город Теккех

Шлак, покрывающий осколки кейека, слущивался от лёгкого нажатия, как тонкая кожура, — Гедимин даже удивился его податливости. Очищенные обломки падали в подставленные карманы — сармат складывал их по пять штук, надеясь, что этого не хватит для серьёзного нагрева. Закрыв наполненную нишу, он потянулся к соседней, тронул прикрывающий её щиток — и досадливо хмыкнул: осколок кейека, забытый в кулаке, от неосторожного нажатия сбросил шлаковую корку и вылетел из пальцев. Гедимин поймал его на лету и недовольно сощурился на свежую проплавленную борозду — камешек, не успевший остыть, проехался по обшивке.

«Сейчас поправим,» — сармат отделил повреждённый щиток, тронул его «жалом» лучевого резака — и помянул мать-пробирку: пластина, вместо того, чтобы разгладиться, развалилась надвое. Гедимин потянулся за ней и выругался уже вслух — остатки щитка рассыпались в кулаке, и так, что их проще было перенапылить, чем склеить.

«Сейчас распла… Hasu!» — сармат еле удержался, чтобы не грохнуть кулаком по ближайшему твёрдому предмету. Расплав, мгновенно вскипев, брызнул с ладони. Брызги расплескались по груди, в разлёте задев и респиратор, и щиток над глазами.

«Да что за…» — Гедимин уставился на руки. Пальцы двигались, как обычно, не слипаясь и не выгибаясь под странными углами. «Я же этих щитков гору перечинил…»

— Сердитый ветер! — донеслось из плотного кольца Джагулов-погонщиков. Они собрались на лбу лежащего зверя и уже несколько минут о чём-то спорили. Урджен вздыбил гриву и недобро скалился. Рявкнув про ветер, он снова присел и заговорил быстро и невнятно. Трое погонщиков переглянулись и прижали уши.

— Что у них там? — спросил Гедимин у Вепуата. С тех пор, как Джагулы устроились на привал, он дремал, растянувшись между выступами брони — и сейчас ещё не до конца проснулся и задумчиво смотрел на реку, засыпанную снегом, и что-то насвистывал. Услышав вопрос Гедимина, он растерянно мигнул.

— Что?.. Хм. И правда, — он поднялся на ноги, пристально глядя на Джагулов. Урджен снова вскинулся и рявкнул что-то неразборчивое. Взгляд у него был странный — то ли сердитый, то ли напуганный.

«Интересно. Не шарахаются,» — думал Гедимин, наблюдая, как Джагулы окружают подошедшего Вепуата. Урджен держался поодаль, смотрел искоса и что-то угрюмо рычал. Вепуат наклонил голову набок и растерянно хмыкнул.

— Гедимин! — крикнул он, обернувшись. — Тут проблемы на маршруте!

…Гедимин близко подходить не стал — и так вся четвёрка попятилась и пригнулась.

— Сфен Воздуха? — сармат в недоумении пожал плечами. — Думают, что опасно? Но на этом участке Сфена мы ведь ни с кем не ссорились…

Вепуат развёл руками.

— Экеста — очень общительные. И очень быстрые. Память у них, правда, короткая. Но не настолько. Верно, Урджен?

Джагул угрюмо ощерился.

— Я бы пошёл, — медленно проговорил погонщик Ваджег, глядя на Гедимина исподлобья. — Только быстро и по самому краю.

— Из-за края мы не выберемся, — прорычал Урджен. Джагулы переглянулись.

— Рискнём? — Вепуат вопросительно посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.

— Я при чём⁈ Я не знаю традиций. Если нужно поддержать огнём… — он протянул руку к прикладу сфалта. Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Это подождёт. Пока попробуем мирно. Значит, быстро и по краю?

…Хвост сааг-туула ещё не целиком втянулся в разлом, а ветер, воющий в наушниках, уже сменил и скорость, и направление. Джагулы, пригнувшись, выглядывали из-за выступов брони; погремушки на их шестах трещали без умолку — может, поэтому сааг-туул и шёл так медленно, постоянно водя головой из стороны в сторону.

— А ветер усили… — Вепуат осёкся и пригнулся к броне. — Ядро Сатурна!

Впереди, растянувшись на пару сотен метров, кипело снежное облако — гигантский смерч, вращающийся во все стороны одновременно. Сааг-туул замер. Джагулы схватились за шесты, но треска Гедимин не услышал — всё заглушил усиливающийся рёв. Облако качнулось и пошло на них.

…Сааг-туул припал к земле, жалобно повизгивая. Под его задними лапами треснул речной лёд, но животное далеко не сразу это заметило. Джагулы, окружив его голову, тихо что-то рычали. Гедимин смотрел на разлом. Ветер стих, едва зверь из него выбрался; рыхлый снег — там, где лапы животного его не перепахали — так и лежал нетронутым. «Как пространство умудрилось так расколоться?» — думал сармат, глядя на бесполезный сигма-сканер. «Вот та местность — она рядом, или до неё свет идёт три часа?»

— М-да, — Вепуат, нахохлившись, обогнул его и перебрался на загривок сааг-туула — к опомнившимся погонщикам. — Не вовремя мы рассорились с Экеста. Маршрут придётся менять.

— Да чтоб их всех с их обычаями… — еле слышно пробормотал Гедимин. — И что, этот участок никак не обойти?

Джагулы оглянулись на него и угрюмо ощерились.

— Сейчас будем смотреть, — сказал Вепуат. — Садись к нам. Твоё слово — решающее.

…Сумку, расшитую камешками, костяшками и чьей-то чешуёй, кочевник нёс двумя руками и с видимым трудом. Урджен отобрал её, расстелил на ровном месте шкуру с белым мехом и высыпал часть содержимого. Гедимин озадаченно смотрел, как Джагул разгребает по кучкам мелкие и крупные камешки, косточки, ракушки и высушенные семена. Все они были отмечены вырезанными значками, не слишком ровными и местами стёршимися. Урджен переложил ещё один камешек на середину подстилки и оглянулся на Вепуата.

— Мы здесь.

Сармат сверился с передатчиком и кивнул.

— И двигаться должны были так?

Он тронул пару камешков. Гедимин растерянно мигнул и попытался заглянуть в его передатчик. «О чём они тут вообще?»

— Теперь — никак, — угрюмо прорычал погонщик, перекладывая обломки. — Все пути длиннее.

Другой Джагул составил вместе несколько обломков. Урджен сердито рявкнул.

— Лишний день.

Он достал из отодвинутой кучки крупное спиралевидное семечко и положил рядом с камешком. Ещё пять обломков под его пальцами заняли другие места. Вепуат покосился на передатчик, ткнул в один из камешков и радостно хмыкнул.

— И мы вернёмся на прежнюю дорогу? Крюк не такой уж большой.

— Сфен Жизни, — прорычал Урджен, придавив семечко пальцем. — Сфен Жизни…

— Плохой путь? — насторожился другой погонщик.

— Не вижу, — буркнул Урджен. — Всё ветвится.

— Выдвигаемся, — решительно сказал Вепуат, оглянувшись на хвост сааг-туула. Животное вынуло лапу из проломленной полыньи, теперь на его панцире застыла ледяная корка.

— Годится дорога или нет — но зверь, того и гляди, замёрзнет.

…Гедимин решил было, что сааг-туул пытается проломить лбом скалу, но нет — голова, а за ней и загривок погрузились в незаметный разлом. Ещё пара секунд — и жёлтые обрывы Сфена Земли сменились гигантскими складчатыми пирамидами. Они вжимались друг в друга, срастаясь гранями, к их подножьям жались другие, поменьше; в коридор между ними огромный зверь прошёл, как в ущелье. Из ближайшей пирамиды торчал, проломив её насквозь, ребристый обелиск. Над его вершиной, в паре сотен метров над землёй, висел какой-то подвижный рой. Рассмотреть его Гедимин не успел — всё заслонила складчатая стена.

— Деревья, — прошептал Вепуат, зачарованно глядя на то ли строения, то ли скалы. — Нет, ты посмотри…

Под лапами сааг-туула что-то хрустнуло. Из снега торчали куски отслоившейся коры, похожие на причудливые камни. Гедимин глянул на сигма-сканер и убедился, что камней там тоже хватает — органика, пропитанная минеральными солями, каменела заживо.

Вепуат высмотрел что-то на складчатой стене и радостно хмыкнул.

— Волосяник! Какой-то другой, тот был тоньше и без чешуек. Сейчас подберёмся побли…

Сааг-туул остановился и вскинул голову. Дыхальца вдоль его боков распахнулись, броня приподнялась. Погонщики, подпрыгнув на месте, огрели животное по лбу. Из-за деревьев донёсся скрип, переходящий в пронзительный визг. Кто-то заскрипел в ответ.

Сааг-туул недовольно дёрнул хвостом, но дыхальца закрыл. Он стоял на месте, к чему-то прислушиваясь. За деревьями снова заскрипело, раздался хруст древесины. Вепуат развернулся на звук и уставился на сигма-сканер. Хруст оборвался, и кто-то завизжал. Громыхнули массивные щитки — что-то огромное поправило панцирь.

— Дикие сааг-туулы? — спросил Гедимин. Вепуат шикнул на него и досадливо сощурился.

— Плохо видно — всё в разломах, — прошептал он, кивнув на погонщиков. Они вжались в броню и прислушивались к далёким звукам. Им очень хотелось прижать уши — раковины то разворачивались, то складывались.

Сквозь визг и скрип долетел короткий низкочастотный звук. Гедимин не успел его опознать, как Джагулы, вздрогнув, схватились за шесты. Зверь попятился, сердито размахивая хвостом.

— Сааг-туулы, — прошептал Вепуат, подтаскивая поближе плазмомёт. — Но не дикие.

…Пригоршню снега из складки коры он всё же ухватил — и теперь с досадой разглядывал синие кристаллы и коротенький обрывок чешуйчатого червя. Сааг-туул, едва не ободрав бока, ввинтился в какую-то расселину с разломом на дне — и вывалился на волнистую равнину. Ничего, кроме этих волн на снегу, Гедимин не видел, хотя где-то поблизости был открытый источник жидкости, — в полусотне метров всё таяло в желтоватом тумане. Джагулы с сердитым рычанием натянули на лица тряпки и постучали по панцирю, подгоняя сааг-туула. Тот громыхнул бронёй, но шаг ускорил.

…«Зря не взял образцы,» — думал Гедимин, оглядываясь на разлом, затерявшийся среди камней. Всяких обломков тут было много, и большая часть — с острыми зубцами. Даже бронированный сааг-туул еле нашёл, где улечься. Теперь на его загривке снова расстелили белую шкуру и переставляли по ней камешки и ракушки. Джагулы, и без того угрюмые, окончательно помрачнели и постоянно оглядывались и замирали, к чему-то прислушиваясь.

— Мы выехали к стойбищу? — тихо спросил Гедимин у Вепуата. Тот качнул головой.

— Они не стали бы так рисковать. В том-то и дело — там не должно было никого быть. В этом месяце все пути…

Урджен выпрямился, едва не сбросив подстилку вместе со всеми камешками, и сердито рявкнул.

— Аджах! Его благодари за всё это! Кому теперь говорить с вихрями⁈

— Есть дороги между вихрей, — вполголоса заметил Ваджег, перебирая камни. Он отбрасывал их один за другим, пока в кулаке не остался обломок застывшей лавы. Трое погонщиков взглянули на него и зарычали, прижимая уши.

— Что? — забеспокоился Вепуат, глядя на чёрные края, торчащие из кулака. — Вернёмся в Сфен Жизни и попробуем осторожно пройти?

— Заметят, — Урджен отобрал у Ваджега кусок лавы и расчистил для него середину подстилки. Десяток камней лёг вокруг. Вепуат щёлкнул пальцем по броне.

— И мы снова выходим… А ведь это быстрый путь. Быстрее даже варианта со Сфеном Воздуха.

Джагулы переглянулись.

— Сфен Огня, — угрюмо сказал Урджен. — Я бы не пошёл.

Все повернулись к Гедимину. Тот недовольно сощурился.

— Что опять? Надо пройти через Сфен Огня? Что там — вулкан, активные разломы?

Урджен склонился над камнем, старательно его обнюхал и внезапно лизнул. Гедимин еле удержался от нервного смешка. Вепуат исподтишка показал ему кулак и вопросительно хмыкнул.

— Огонь спит, — протянул Урджен, пристально глядя на камень. Кто-то просверлил в этом обломке три отверстия, заглубился почти до середины, да так и бросил. «Для бус — крупный кусок, для древка или рукояти — слишком узко,» — машинально прикинул Гедимин, но тут же оборвал бесполезные рассуждения.

— В Сфене Огня мы ещё ни с кем не ссорились, — задумчиво сказал Вепуат.

…Здесь когда-то был огромный вулкан; он взорвался, оставив кальдеру, по дальнему склону которой сейчас пробирался сааг-туул. На горизонте что-то дымилось. До источника дыма, по расчётам Гедимина, было километров пятьдесят. На кальдеру он старался не глядеть — мозг тут же начинал прикидывать силу давнего взрыва и вероятность его повторения. Джагулам тоже было не по себе. Даже те, чьё дежурство прошло, не уходили с брони. Урджен стоял на загривке и то и дело к чему-то принюхивался, вздыбив гриву и прижав уши.

— Неспокойно? — спросил Гедимин, придвинувшись к нему. Джагул коротко рявкнул.

— Из-за вулкана?

— Огонь спит, — отозвался Урджен, нервно скалясь. — Плохое место. Всегда плохие сны.

Сааг-туул замедлил шаг и опустил голову, на ходу черпая красноватый снег. Погонщик огрел его шестом. Животное остановилось и зачерпнуло снег всей челюстью.

— Замёрзнет, — сказал Вепуат, покосившись на часы. — Пора бы сделать привал.

— Урррх, — Урджен вздыбил гриву, быстро оглянулся на кальдеру и нехотя поднял шест. Животному его команды были уже не нужны — оно легло и чавкало снегом, дробя челюстями подвернувшиеся камешки. Джагулы, оставив Урджена за часового, разбрелись по отсекам.

— Так и знал, что он от купания потеряет тепло, — покачал головой Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Вроде бы тут спокойно — что-то опасное он бы учуял.

— Джагулы насторожены, — пробормотал Гедимин, заглядывая в экран — что-то странное мелькнуло на краю сканируемого поля. В ту же секунду это заметил и Вепуат.

— Смотри, — он указал сканером на дальний каменный уступ. — Угасшие фумаролы… Хотя нет — вон та ещё дымится.

— Это не дым, — пригляделся Гедимин; отчего-то ему стало не по себе. — Это водяной пар. Термальный источник…

Не договорив, он схватился за сигма-сканер. В пяти метрах от поверхности разлилось море белесой ряби, но входы шахт-«фумарол» просматривались чётко — и расколотые и провисшие внутрь крышки, и вбитые в камень балки-ступени.

— Город! — Вепуат развернулся к Урджену, и тот рявкнул и шарахнулся в сторону. — Шахты на склоне! Здесь был город Сэта?

— Сгоревший город, — Урджен оглянулся на «фумаролы» и оскалил клыки. — Место плохих снов.

«Теккех,» — щёлкнуло в мозгу у Гедимина, и он перебрался на левый «склон» бронированной спины, не сводя глаз с дымящейся шахты. «Сгоревший город Теккех. Место, где растёт кровяной камень.»

— Куда⁈ — крикнул сверху Вепуат. Гедимин уже скатился по панцирному боку и мягко опустился на лавовый гребень. Поверхность под ногами была прочной — тут сканер не соврал.

— Пойду посмотрю, — он кивнул на «фумаролы». Из-под склона был виден только пар от горячего источника, но направление он указывал чётко. Гедимин успел сделать пять шагов, прежде чем на склон шумно приземлился Вепуат.

— Не удержишь, — хмыкнул Гедимин, глядя на него сверху вниз. Разведчик сердито фыркнул и повернулся к «лагерю». Джагулы, выронив бурдюки с горячей водой, уставились на сарматов.

— Ждите на-ас! — крикнул Вепуат и, больше не оглядываясь, зашагал за Гедимином. На пятом метре он его обогнал.

— Куда без меня-то⁈ Думаешь, мне не интересно? Значит, это Теккех… Вот куда нас занесло.

— Сканер не берёт, — пробормотал Гедимин, с досадой глядя на экран. Рябь начиналась на первых метрах глубины и заволакивала подземные полости так, будто внутри работал ирренциевый реактор. Сармат притронулся к виску, но не почувствовал ничего, кроме прохлады. Он покосился на дозиметр и еле слышно выругался — кривая интенсивности вытянулась в прямую и ушла глубоко под ноль.

— М-да, — Вепуат опустил бесполезный сканер. — Сюда бы дрон…

— Потерял бы сигнал, и всё, — буркнул Гедимин, подходя к шахте. Массивная каменная крышка была задвинута, но не до конца — и что-то надломило короткий край. Сармат направил на него узкий плазменный поток, и крышка с грохотом раскололась. Потом загрохотало внизу — обломки достигли дна.

…Фонарь, подвешенный Вепуатом на трос, опускался всё ниже, освещая оплавленные балки, вколоченные в стену. Иногда в пятно света попадали узкие галереи, входы в ниши, синие и серебристые полосы наледи. Следы оплавления были повсюду. «Горело на дне,» — заключил по их виду Гедимин. «Что-то около трёх тысяч градусов. Но недолго. Что было, отчего угасло — непонятно.»

— Лава? — неуверенно спросил Вепуат, пробуя ступнёй оплывшую ступеньку. Раскалённый воздух когда-то лизнул её, за секунду размягчил верхние слои камня — а потом температура упала, так его и не доплавив. В стене балка сидела прочно, не в пример нижним — там уже попадались и перекошенные, там жар держался дольше, и края отверстий успели оплыть, а вбитые в них камни — просесть и съехать.

— Нет, — отозвался Гедимин. — Что-то вроде газового взрыва.

Он покосился на бесполезный анализатор. До дна шахты ещё оставалось десять метров, а экран прибора уже побелел — все сигналы тонули в сигма-излучении со всех сторон. Гедимин сверился с дозиметром и помянул спаривание «макак» — устройство вертело стрелкой и показывало минус четыре кьюгена.

Внизу было минус пять — и минус тридцать по Цельсию. Вепуат спрыгнул с перекошенной, но выдержавшей его вес балки, поднял фонарь повыше, сделал шаг и охнул — что-то загремело, выкатываясь из-под ног. Гедимин посветил на чёрный от сажи пол, присыпанный металлическими каплями, и увидел отлетевший к стене браслет. Вепуат склонился над предметом и еле слышно хмыкнул.

— Сэтская штука. Вся в саже, но не оплавленная.

— Рэссена, — буркнул Гедимин, пробираясь по неровной металлической корке. Застывшие капли рэссены под ногами не имели отношения к давней катастрофе, — просто треснувшая крышка пропускала металлические ливни. А вот браслет — имел… как и выкованный из той же рэссены наконечник копья. То, на что он был насажен, то ли сгорело, то ли истлело. Металл почернел от сажи, но избежал деформации.

— Холодно! — Вепуат поёжился и шагнул в дверной проём, переступив через разбитую створку. Гедимин, войдя, покосился на подъёмник — от механизма остались чёрные от сажи каменные балки. Чей-то рэссеновый панцирь валялся рядом горкой чешуй. Вепуат наклонился над ним, потрогал, но сдвинуть с места не смог — чешуи намертво примёрзли.

Гедимин смотрел вверх, на ствол шахты, утыканный ступенями и изрезанный нишами, и вспоминал населённые города Сэта. Этот был устроен похоже — сармат видел, где стояли подъёмники, куда вешали гамаки, и к чему цепляли занавеси на входе. И органика, и «асбест» то ли сгорели в давней катастрофе, то ли истлели, — Гедимин не мог понять, сколько лет прошло, только отгонял всплывающие в мозгу десятки тысячелетий.

— Холодно! — снова поёжился Вепуат. — И чем дальше, тем холоднее. Наверху, между прочим, минус пятнадцать!

Гедимин покосился на термометр. Только температуру анализатор и соглашался показывать. «А ведь где-то тут вмурован кейек…» — сармат постучал по обмёрзшей стене и полоснул лучевым резаком. На пол выкатились чёрные камешки, влипшие в глину. Вепуат, охнув, наклонился за ними и протянул Гедимину. Если это и был кейек, то намертво остывший — анализатор показывал минус сорок.

— Реакция прекратилась, — пробормотал сармат и невольно поёжился. — Интересно, сколько лет…

— Холодно, — Вепуат едва заметно сощурился и потёр висок. — Можешь достать свой кейек?

Гедимин высыпал камешки на ладонь, к погасшему обломку. Они горели знакомым красным огнём, но тот, что лежал по центру, оставался чёрным. Вепуат протянул к ним руку и ошалело мигнул.

— Гедимин! Смотри!

Кейек, высыпанный на ладонь, стремительно остывал. Пока Гедимин смотрел на него и мигал, камни из ярко-красных стали багровыми. Он быстро бросил один из них на пол, остальные — в карман, и встал над остывающим осколком.

— Такое вот место, — пробормотал Вепуат, глядя на термометр. — Не нравится мне всё это…

«Особенно — минус шесть кьюгенов,» — Гедимин сверился с дозиметром. Излучение «падало» вместе с температурой.

— Идём, — буркнул он, отодвигая с дороги обломок дверной плиты. «От приборов тут мало проку. Где может быть питомник кровяного камня? Где-то на отшибе?»

Дверь вела в изогнутый коридор с низким потолком; его стены покрылись стеклянистой коркой, но сажи на них почти не было. Массивные ворота удерживались в пазах, и Гедимин отодвинул их не с первого раза — створку перекосило. Он уже думал подрезать её, как она со скрежетом отъехала в сторону. По пальцам потянуло тёплым сквозняком. Вепуат проскользнул в проём мимо Гедимина, чуть не запнулся о брошенную железку, хотел что-то сказать, но только булькнул — из соседнего помещения донёсся шумный вздох, а потом — плеск.

— Гейзер, — прошептал сармат, глядя на полосы инея. Они тянулись от распахнутого дверного проёма. Оттуда же шло и тепло, и оно усиливалось по мере приближения — что бы ни заставило кейек остыть, на термальные источники оно не подействовало.

— Асбестовый цех, — пробормотал Гедимин, останавливаясь в дверях. Здесь было чуть светлее, чем в вертикальных пещерах, — одна из верхних крышек рассыпалась, и световой столб упирался в закопчённый пол. В луче клубился поднимающийся к поверхности пар. В дымящемся бассейне что-то булькнуло и зашипело. Пар стал гуще.

«А здесь тепло,» — Гедимин покосился на термометр. Пар, проходя по пещере, хорошо её прогревал — замерзал он только поодаль от бассейнов, на холодных стенах. Конденсат ложился на них слой за слоем, и под ним уже было не разглядеть сажу и следы оплавления — зато пол был присыпан пеплом сантиметров на пять. В горячей воде колыхалась тёмно-серая взвесь и почти прозрачные волокна. «Тут были решётки — пропаривался „асбест“,» — прикинул Гедимин, глядя на отверстия в стене над бассейном. «Их остатки тут сейчас и варятся. Органика и минеральное волокно.»

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, обо что-то запнувшись по пути к бассейну, и дёрнул приподнятой ступнёй. — Ещё и паутина!

Широкая прозрачная сетка отцепилась от его ноги и упала в сажу. Сармат хотел что-то добавить — и замер, медленно опускаясь на одно колено.

— Ты смотри, — прошептал он, зачёрпывая пальцами пепел. Сетка «паутины», намотавшаяся на его руку, всё тянулась и тянулась, пока её «хвост» не зашевелился у Гедимина под ногами.

— Это ведь не сажа. Это Сэта…

«Паутинные» нити даже в свете двух фонарей были еле-еле видны — если бы Вепуат за них не зацепился, сарматы бы в жизни их не заметили. Даже сейчас, уже зная, где они, Гедимин то и дело терял их из виду. Вепуат отряхнул сетку от пепла и растянул между руками, разглядывая с разных сторон.

— Прочная штука, — пробормотал Гедимин, поддевая нить когтем. Попытку разорвать мёртвый мицелий прервало сердитое шипение Вепуата.

— Ты чего? — удивился Гедимин, но когти убрал.

— Того, — буркнул Вепуат, засовывая «сеть» в пробирку. Сворачивалась она легко. Гедимин мельком подумал о распутывании молекулярного клубка, но решил, что чужие эксперименты его не касаются.

— Они все тут, — Вепуат провёл пальцами по слою пепла и поднял руку. За ней тянулись тонкие, едва различимые нити.

— Ясное дело, — Гедимин пожал плечами. — Были бы гуманоидами — остались бы скелеты. Идём дальше — мне вон та крышка не нравится.

Вепуата передёрнуло.

— Давай назад, — он шагнул к обросшей инеем двери. — Пора уходить. Слишком тут холодно.

— Кровяной камень, — напомнил Гедимин. Вепуат дёрнул плечом.

— Скорее всего, погиб. Он любит жару, а тут минус сорок. Без толку тут рыться, Гедимин. Пойдём, пока сами не примёрзли.

Проходя через комнату с разбросанным кейеком, Гедимин замедлил шаг. Он помнил, где какой камешек лежал, — только так и удалось отличить осколок, привезённый из Корней Огня, от тех, что провалялись тут несколько веков. Гедимин подобрал всё, до чего дотянулся, ссыпал в один карман и ускорил шаг. «Вепуат прав. Пора уходить. Мне тут тоже не по себе.»

…Воздух наверху казался горячим, а свет — обжигающе ярким. Гедимин оглянулся на шахту, но Вепуат уже спешил вниз по склону, громыхая безжизненными крыльями. Джагулы — и даже их зверь — заметили его и зашевелились. Животное приподняло голову, дёрнуло хвостом, дробя подвернувшиеся валуны, и протяжно заскрипело.

— Поднимайся, — поторопил Гедимина Вепуат, протягивая ему руку с выступа брони. Сааг-туул уже привстал на всех лапах. Скрип стал громче.

— Что внизу? — крикнул с загривка кто-то из погонщиков. Они все собрались там с шестами наготове и встревоженно озирались по сторонам.

— Холодно, — отозвался Вепуат, отодвигая «крышку» ближайшего «люка». — Лезь сюда, Гедимин. Погреемся. Уходим!

Спорить никто не стал. Сааг-туул с места перешёл на трусцу. Забираясь в «отсек», Гедимин слышал за спиной облегчённые вздохи и угрюмое бормотание — что-то про холод и пепел.

В «отсеках» трясло чуть меньше. Вепуат, цепляясь за стены, выбрался в жилую «камеру» и шумно выдохнул.

— Что на твоём дозиметре?

Гедимин взглянул на прибор и сдержанно хмыкнул.

— От нуля недалеко. Но хоть не минус десять. Не надо было там лазать с открытыми висками.

Вепуат тронул шлем и поморщился.

— Знаешь… Там, где воет сирена, уши лучше не затыкать.

Он к чему-то прислушался и едва заметно ухмыльнулся.

— Пойдём в мастерскую. Пока всем не до нас, я кое-что проверю.

…Едва приоткрыв карман, Гедимин почувствовал тепло. От камешков, вытряхнутых на ладонь, тянуло жаром. Все обломки, ещё недавно чёрные и холодные, побагровели и тускло светились — и с каждой минутой нагрев усиливался. Гедимин разделил их, разложил по углублениям «стены», — жар немного ослаб, но остывать камни не собирались. Сармат не сразу вспомнил, где из них какой — но два точно были принесены из мёртвого города.

— Кейек отогрелся, — сказал Гедимин, поворачиваясь к Вепуату. Тот, растянув на штырях почти невидимую «сетку», по миллиметру её сканировал.

— Быстро он, — сказал разведчик, не оборачиваясь. — Ну, я так и думал. Какая-то штука в самом городе. За его пределами её нет. Правильно местные туда не лазят. Хорошего от неё ждать не приходится.

«Штука…» — Гедимин поморщился. Дозиметр и сигма-сканер «оттаяли» ещё раньше кейека — прямо у шахты, не успел сармат и шагу от неё сделать. «Там что-то фонило. Но почему-то в минус. Или так влияло на прибор, что он этот минус выдавал. А десять кьюгенов были реальными. Сильнейший фон… а проб мы, считай, не взяли.»

Он направил сигма-сканер на ступни, потом — на неразличимый след, оставленный в коридоре. «Чисто. Отряхнулся на ходу. А надо было взять пробы…»

— Ничего не понимаю, — пробормотал Вепуат, глядя на свисающий со стены мицелий. Нити колыхались на сквозняке — он был слабым, но и они почти ничего не весили.

— Растянуть его под защитным полем? — предложил Гедимин. — Лабораторного стекла у нас всё равно нет.

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Да нет, всё видно. И всё равно — непонятно. Эта структура… она ведь от живой ничем не отличается. Никаких деформаций…

Гедимин пожал плечами.

— Прочная. Как кости. Они тоже не отличаются.

Вепуат невесело усмехнулся.

— Вот и видно, что ты не биолог. Кости — ещё как отличаются. А эта штука… Одолжи сканер. У тебя увеличение сильнее.

…Со «штукой» Вепуат возился уже второй час. Гедимин успел высунуться наверх и убедиться, что сааг-туул не замедлил ход. Урджен, заметив шевеление на броне, подошёл, настороженно глядя на сармата.

— Согрелся?

Гедимин кивнул.

— Что-нибудь странное тут было, когда мы ходили? Зверь чего-то испугался.

Урджен угрюмо оскалился.

— Так близко к городу пепла! Только ты туда и мог полезть. Обратно пойдём другой дорогой!

…Мицелий, снова свёрнутый в клубок, лежал в колбе, намотавшись на осколок кейека. Вепуат пристраивал её над «конфоркой» печи. Оглянувшись на Гедимина, он выразительно пожал плечами.

— Никаких отличий от живой структуры. Кроме одного — живая раскалена.

— Оно мёртвое, — сказал Гедимин, недовольно щурясь. — Чего ты от него хочешь?

— Проверить, мёртвое оно или нет, — отозвался Вепуат, проверяя температуру в колбе. — Хм-м… Сотни градусов, похоже, маловато.

— Нечего тут проверять, — буркнул Гедимин. — Очень прочная штука, разлагается медленно. Ничего живого там уцелеть не могло.

— Сто пятьдесят… — пробормотал Вепуат, глядя только на анализатор. — Нагреть бы до температуры плазмы… Оно сейчас хаотичное. Как Кут’тайри, когда он в огненной форме. Если бы воссоздать плазменную оболочку и удерживать её…

Гедимин с грохотом снял с плеча сфалт.

— Суй сюда, — ткнул он когтем во вскрытую плазменную камеру. — Ничего горячее у нас нет.

Вепуат радостно ухмыльнулся. Не успел Гедимин мигнуть, как содержимое колбы уже лежало внутри сфалта. Сармат, недовольно щурясь, прикрыл сопло заглушками из защитного поля. «Надолго их не хватит,» — думал он, смыкая пластины и высовывая сфалт в приоткрытый «люк». «Вроде бы с той стороны никто не бегает…»

…Вскрытая камера дымилась. Вепуат растянул защитные поля вдоль всех «стен» — только сам забыл ими обернуться, и теперь его раскалённые перья блестели и норовили расплавиться. Он вынул «щупы» анализатора из камеры и разочарованно вздохнул, складывая мицелий обратно в колбу.

— Ни расплавления, ни нагрева. Ты прав, наверное…

Он заглянул в колбу и вздохнул. Гедимин покосился на сигма-сканер. Мицелий остывал куда быстрее, чем сопло сфалта — или, возможно, медленнее нагревался. «Сквозь ипрон температуру не измеришь,» — думал сармат, закрывая камеру. «Может, он просто не успел…»

— Вот эта штука вроде тугоплавкая, — пробормотал Вепуат, вынимая из углубления плавильный конус. — Тысячу градусов точно выдержит. Если за ночь не истрескается…

Он до половины набил конус осколками кейека и вытряхнул на них мицелий. Крупные камешки легли сверху, придавив «сетку». Вепуат вставил конус в отверстие печи, оглянулся на Гедимина и пожал плечами.

— Всё-таки мне кажется — его можно разжечь. Только нужно время. Пока оно было живым, держало на себе плазму. Сейчас оно такое же. И плазма должна держаться. Прикроешь дверь защитным полем? Незачем Джагулам сюда ходить. Только зря испугаются.

Гедимин ухмыльнулся.

— Чего? Мертвеца? А то они сами черепами не увешаны. Вот и мне на лебёдку… Ладно, поле так поле.

Он растянул непрозрачную плёнку поверх ширмы, заменяющей дверь. Ощущение холода и тоски, накрывшее его в городе, уже отступило — и всё-таки сармату было не по себе. «Скелет, конечно, не оживёт,» — думал он, выбираясь на поверхность. «Но аварию устроить может. Мы ведь ничего не знаем об этом мицелии. Может, он взрывается?»

Пока он вылезал из-под панциря, сааг-туул остановился, но ложиться не стал. На его загривке повеселевшие Джагулы раскладывали камешки по белой шкуре. Вепуат сидел рядом, то и дело сверяясь с журналом.

— Порядок! — крикнул он, обернувшись. — Вышли на старый маршрут. Если ни во что не влезем, завтра будем на месте!

Джагулы, помрачнев, переглянулись. Урджен дёрнул вибриссами.

— Вот ты любишь говорить про завтра…

Вепуат удивлённо хмыкнул.

— В первый раз сказал. Ты не бойся раньше времени. Как будем подъезжать, выставим защитный купол. Его сходу не пробьёшь. А потом вы спуститесь в свои норы. А мы с Гедимином как-нибудь договоримся. Нас обещали не трогать, помнишь?

— Вас — обещали, — отозвался Джагул, поднимая гриву. — Нас — нет.

12 день Огня, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Жизни — Сердце Пламени

Лежать на перекошенной бугристой «палубе» было неудобно, но в спальные ниши Джагулов Гедимин не влез. Посреди коридора, в котором он пристроился, накидали подстилок, но бугры всё равно выпирали со всех сторон, и сармат бился о них при каждой встряске. Кое-как он улёгся на спину, сложив руки на груди — так чувствительные ладони не задевало — и провалился в сон. Проснулся от того, что кто-то пытался сдвинуть его с места. Получилось только сбросить руку с груди. Существо шарахнулось и испуганно рявкнуло.

— Чего? — Гедимин привстал на локте. Перед глазами ещё горело черенковское свечение. Что именно снилось, сармат не помнил, но излучение там было сильное, а среда — прозрачная, но плотная.

— Его зовут Шетту, — угрюмо сказал Урджен, глядя сармату в глаза. — Шетту из Теккеха. Он благодарен за огонь. Он просит открыть ворота.

Гедимин ошалело мигнул.

— Что⁈ — он выпрямился, врезался и плечами, и затылком в подвернувшиеся бугры, но тут же о них забыл. — Откуда ты… Ты трогал тигель⁈

«Защитное поле так просто не рвётся,» — пульсировало в мозгу, пока взгляд пытался сфокусироваться на экране сигма-сканера. «Не взрывали же они прямо в отсеке…»

— Не знаю про тигли, — отозвался Урджен, угрюмо скалясь. — Был сон. Шетту сказал. Я передал. Он очень благодарен. В Теккехе холодно.

Гедимин встряхнул головой. Защитное поле было на месте, как и тигель с мицелием, опутавшим пригоршню кейека. Огненные камни прогрелись до шести сотен градусов. Мицелий был холоднее, лежал неподвижно и никакой плазмой так и не покрылся.

— Значит, Шетту… — пробормотал сармат. — Снился тебе? Почему не мне?

Урджен ощерился.

— Он хотел. К тебе не пробьёшься. Он меня-то еле достал. Везде твои сны.

Гедимин аккуратно прикусил щёку. «Не сплю. Так и думал. На Равнине жизнь хуже сна.»

— Вепуата видел? Идём к нему.

…Мицелий лежал неподвижно, опутав кейек плотным клубком. Гедимину хотелось потыкать его когтем, но рядом стоял Вепуат — приходилось сдерживаться.

— Шетту… — разведчик огорчённо покачал головой. — Мне вот ничего не снилось.

— Везде сны Геджера, — прорычал Урджен. На сарматов он не смотрел — следил только за клубком мицелия, будто ждал, что «Шетту» оживёт.

— Ну да, помехи… — пробормотал Вепуат, задумчиво щурясь. — Сигнал, должно быть, слабый. Урджен! А сейчас ты с ним поговорить можешь?

Джагул недовольно дёрнул вибриссами.

— Не выйдет. Он в сон еле прошёл. А ты хочешь — сейчас. Что было, я сказал. Повторить?

Гедимин смотрел на дозиметр. Сейчас, когда защитное поле окружило тигель и отсекло лишние излучения, на экране заколыхалась кривая. «Вот это фон кейека,» — думал сармат. «А вот это… очень-очень слабо, меньше микрокьюгена, но — эта штука фонит.»

— Фонит, — сказал он вслух. — Вчера этого не было.

Он дотронулся до виска, проверяя, убрана ли пластина. «Вряд ли оно выйдет на контакт. Это ж не реактор…»

— Ворота, — задумчиво сказал Вепуат. — Которые он просил открыть. Где они?

Урджен глухо зарычал. В его взгляде читалось нарастающее недоумение.

— Где и всегда. В ущелье, где тени с когтями. Они все застряли. Шетту, другие из тех городов. Ворота не открылись. Не войти и не выйти.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Ты говоришь — они не могут… ни жить, ни умереть? Как бы… застряли посредине?

Гедимин угрюмо сощурился. «Что он несёт? Мало нам было этого недобитого шамана с его снами…»

— Это ущелье… — Вепуат придвинулся к настороженному Джагулу. — Насколько оно… досягаемо? Сааг-туул смог бы подойти к нему?

— Пойдёшь? — Урджен посмотрел на него исподлобья, но клыки внезапно убрал. — Конечно. Он знал, кого просить. Другие в Теккех не полезли бы.

Вепуат мигнул.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Но на ущелье хотелось бы взглянуть. Тем более — Гедимина обещали пропустить.

— Пойдёшь, — повторил Урджен, склоняя голову. — Ладно. Дорога известная. Зверь близко не сунется. Да и не пустят. А ты — как знаешь.

…Шорохи в коридоре стихли. Вепуат склонился над тиглем, задумчиво глядя на комок мицелия.

— Вчера он лежал по-другому.

Гедимин открыл было рот, чтобы сказать о поведении волокнистых структур, но осёкся и перевёл взгляд на дозиметр. «Фонит. А вчера не фонило. Что за процесс — не знаю, но он идёт.»

— Думаешь, там могло остаться… что-то живое? Вся эта чушь про ворота и застревание…

Вепуат поддел невесомую нить, подержал немного на пальце и уронил в тигель.

— Какой-то аналог комы. Или анабиоза. Да, в местных терминах звучит странно. Но — вполне возможно.

— Все двадцать тысяч лет? — Гедимин недоверчиво покачал головой. — Что вообще может уцелеть…

Вепуат пожал плечами.

— Да что мы знаем о разумном мицелии…

…Со склонов текло. Под лапами сааг-туула чавкал полурастаявший снег. За его хвостом тянулась густая тень. «А рассвет я проспал,» — Гедимин огляделся, пытаясь определить, где тут «восток». По красному небу тянулись золотистые складки; то и дело налетал тёплый ветер, и сааг-туул высунул из-под брони глаза и открыл боковые дыхальца — воздух проходил сквозь полости с несмолкающим свистом. Погонщики уже не подгоняли животное — оно само перешло на трусцу. Те, кто должен был им управлять, сбились в кучу на загривке и угрюмо скалились. Шапки они сняли, и Гедимин видел прижатые уши и вздыбленные гривы. На шкуре, растянутой между выступов панциря, осталось два предмета — жёлтый камешек и причудливая раковина с шипами-отростками.

— А тут фон выше, — отметил Вепуат, глядя на дозиметр. — Подъезжаем. Чувствуешь что-нибудь странное?

— За странным — не ко мне, — отозвался Гедимин, сверяясь с приборами. Сааг-туул чуть замедлил ход и протяжно скрипнул. Погонщик снял со шкуры жёлтый камень и обернулся к сарматам, сжимая в кулаке шипастую ракушку.

— Ты обещал нам защиту.

…Прозрачный купол на загривке зверя исчез в разломе, и тут же Гедимин снова увидел его — и широкую серую равнину, покрытую каменными складками. Снег тут уже растаял, по ложбинам куда-то стекала вода, на камнях пестрели то ли щётки цветных кристаллов, то ли местные лишайники. Ни скал, ни глубоких провалов, — складки под лапами сааг-туула были мелкими, как рябь на воде. Гедимин выпрямился во весь рост. Он уже видел вдалеке белые башни и зелёный огонь на их шпилях.

Сааг-туул замедлил шаг и к чему-то принюхался. Чем ближе он подходил к городу, тем чаще приостанавливался, и тем больше уязвимых частей втягивалось под броню. Погонщик тихонько постучал по его загривку. Ни одна погремушка не брякнула — Джагул придерживал их обеими руками. Сааг-туул коротко скрипнул и встряхнулся всем телом.

— Что он заметил? — спросил Вепуат. Он стоял на загривке рядом с Гедимином, растопырив крылья — они не шевелились, но ещё годились как балансир. Сигма-сканеры давно отключили — из города волнами накатывала белесая рябь, и проку от приборов было мало.

— Их! — коротко рявкнул Джагул, дёрнув головой в сторону города, и пригнулся к броне.

— Пока не стреляют, — пробормотал Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Во-он там вижу устье улицы. Проедем по дуге, пусть нас рассмотрят, — а там пойдём на сближение. Гедимин, как по-твоему, мощная тут артиллерия?

Как по-Джагульски прозвучало слово «артиллерия», Гедимин не знал, но все четверо погонщиков его поняли и смерили сарматов недобрыми взглядами. Он криво ухмыльнулся. «Хоть говори, хоть молчи — а мы тут под прицелом. Механика, блоки и рычаги… и неслабый калибр.»

Толком рассмотреть орудия не удавалось — они и не должны были ни просматриваться, ни простреливаться, — но то тут, то там из конструкций башен выступало что-то подозрительное. «В основном колёсомёты, вроде Джагульских „зениток“. Только мощнее… ну, у них и опора надёжнее. И ещё что-то… что-то не очень понятное. Под мелкий снаряд без раскрутки. Плохо видно, а ближе не пустят…»

Сааг-туул шумно втянул воздух, захлопнул последние дыхальца и пригнул голову к земле. До «устья» спиральной улицы оставалось метров двадцать. Гедимин видел, как разворачиваются замаскированные орудия. Потом вдоль улицы засверкали белые вспышки.

— Стражи! — рявкнул Джегех, судорожно нашаривая что-то на поясе. Вепуат отреагировал первым — защитное поле уплотнилось до непрозрачности.

— Лезьте по отсекам, — велел он Джагулам. — Тут мы сами разберёмся.

Зверь остановился. До ближайших башен оставалось десять метров. Гедимин посмотрел вниз и увидел белое полотно, вплавленное в камень. Странное покрытие будто вытекало из города, и его потёки ветвились и застывали в складках серого минерала. «Волокуша проедет,» — решил Гедимин — и вздрогнул, услышав дребезжание. Вепуат, отобрав у погонщиков шест с погремушками, легонько постукивал по звериной лапе. Сааг-туул пару секунд поскрипел, потом взвизгнул — и лёг на брюхо, вытянув хвост. Щитки на его морде плотно сомкнулись, закрывая последние уязвимые места. Вепуат с ухмылкой оглянулся на Гедимина и постучал шестом по хребту над правой лапой.

— Пока получается. Где там твоя лебёдка?

«Грузовые камеры» распахнулись одновременно по обоим бокам. Гедимин вынес на хребет разобранную лебёдку. «Тихо. И волокуш не видно. А ведь нас заметили. Как им посигналить, что мы на разгрузку?»

На загривке сааг-туула сверкнула белая вспышка. Гедимин от неожиданности слишком сильно дёрнул трос. Костяные детали заскрипели. Сармат ослабил натяжение и повернулся к чужаку. Тот, погасив свечение посоха, вертел головой и смущённо ухмылялся.

— А он здоровенный! Никогда не забирался к ним на спину, — он приподнял посох в приветственном салюте и перевёл взгляд на лебёдку. — С этой штукой нужна помощь?

Гедимин качнул головой.

— Справлюсь. Что с разгрузкой? В городе знают, что мы прибыли?

Хассинельг махнул посохом.

— Ну, меня же прислали.

Вепуат хмыкнул.

— Ты тут за таможню? А остальные, — он кивнул в сторону города, — так и будут глядеть?

— Им и оттуда видно, — отозвался Хассинельг, заметно помрачнев. — Дим-мин, у тебя руда где? Вон там, по бокам?

Он дотронулся посохом до лебёдки. Костяные детали тускло засветились. Хассинельг поднял палку над головой, покачивая навершием. Из открытых «грузовых камер» ударил синий свет. Гедимин повернулся на белую вспышку — и увидел, как они цепочкой катятся вдоль спиральной улицы. Хассинельг опустил посох и шумно выдохнул, щёлкнув хвостовой клешнёй.

— Теперь — только ждать. Пока соберутся, пока доедут… Город-то немаленький.

— Скоро разгрузимся, — Вепуат тронул Гедимина за плечо и повернулся к стражу. — Тебя отсюда и видно, и слышно?

Тот наклонил голову набок.

— Как захочу. А что?

— Нужна помощь, — громко прошептал Вепуат. — Но без лишних стражей. Ты у нас тут единственный союзник.

Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Да какой я союзник… — пробормотал он, разглядывая панцирь под ногами. — Важное дело?

— Очень, — подтвердил Вепуат. — Надо разобраться с давней-давней катастрофой. Ты что-нибудь знаешь об устройстве ворот Ук-кута?

Страж дёрнулся, открыл было рот, но ответить не успел — в ближайших башнях взревели «сирены».

— Страж Шианга! — пронзительно заверещал Скогн, укрывающийся за белым шпилем. — Что ты слышишь? Почему замолчал?

Клешня громко щёлкнула. Хассинельг, виновато покосившись на сарматов, поднял посох. По улице снова пробежала цепочка белых вспышек.

— Потом, — прошептал страж, почти не открывая рта. — Когда чуть успокоятся.

Вдалеке заревела «сирена». Из-за поворота медленно выползал плоский зверь, запряжённый в волокушу. Хассинельг радостно ухмыльнулся, вскинул посох и исчез.

— Куда это он? — удивился Вепуат. Гедимин, тут же забыв обо всех стражах Равнины, шагнул к лебёдке и помахал Скогнам-погонщикам. В пяти метрах за первой волокушей ползла другая, обе на вид были надёжными.

— Помоги с грузом, — попросил Гедимин, повернувшись к Вепуату. — Начнём с того бока. Иди в переднюю камеру, как крикну — заводи и цепляй. Пора уже начинать. И так полдня провозимся.

…Вдоль бока сааг-туула места хватало. Погонщики, оставив пустые волокуши, отошли за выступы белых стен.

— Вира! — крикнул Вепуат из «грузовой» ниши, и Гедимин налёг на рычаг. Рудный шар плавно проплыл над выступами панциря и на секунду завис над правым боком зверя. Тут же на нём скрестились яркие белые лучи, и металл вспыхнул синим огнём. Гедимин покосился на дозиметр. Жара не было, только график интенсивности излучения на секунду изогнулся высоким пиком. Когда шар пошёл вниз, выступ на кривой снова сгладился.

…Волокуша с металлическим шаром медленно отползала от места погрузки. Гедимин следил за ней вполглаза, пока разворачивал подъёмник, — на боку сферы то и дело вспыхивали белые блики. «Сканируют,» — сармат криво ухмыльнулся. Ещё одна вспышка сверкнула на хвосте сааг-туула, и зверь недовольно скрипнул. «И груз, и нас,» — Гедимин покосился на блик, скользнувший по локтю. «И мы, кстати, всё ещё под прицелом. Ну да ладно…»

С волокуши, выехавшей из-за поворота, спрыгнул кто-то в меховой накидке и пронзительно заверещал. Гедимин вздрогнул, едва не выпустив рычаг.

— Шесек! — крикнул Вепуат, выглядывая из ниши. Скогн помахал двумя руками и огляделся по сторонам. Его накрыло белой вспышкой, и через секунду он уже стоял на спине сааг-туула, держась за выступ брони. За плечо его придерживал наклонившийся Хассинельг.

— И где ты меня так долго таскал? — спросил Шесек, отмахнувшись от его руки. Страж недовольно дёрнул хвостом.

— На живое пока прицелишься…

— Да недолго, всего полторы секунды, — сказал Вепуат, радостно ухмыляясь. — Мастер Шесек! Как тебя отпустили-то?

Скогн довольно ощерил мелкие острые зубы.

— Я не подмастерье, чтобы меня отпускать. Что бы там ни думал Тахушсу и прочие. Ловко вы нагрузили эту зверюгу…

Он огляделся по сторонам и шагнул к лебёдке. Его рука, не коснувшись рычагов, дотронулась до черепа-«балансира».

— Джагулы? — Шесек недобро ухмыльнулся. — Это правильно. Только так от них пользы и добьёшься. Клетки для руды сам ковал?

— Временные, — отмахнулся Гедимин. — Переплавишь.

— Хорошие полосы… ну да тебе виднее, — Шесек оглянулся на Вепуата, уже протянувшего ему руку. — Что? Вниз, под панцирь? Прямо в крепость Джагулов? Ясное дело, пойду. Да отойди ты! Что я, нор не видел?

Оба существа скрылись под отодвинутым щитком. Хассинельг оглянулся на Гедимина и с ухмылкой наклонил голову.

— Вот будет шуму, когда вернёмся… Бездна! Я — и на спине живого зверя-крепости. Гор вот не пошёл. Будет потом трещать жвалами. Сам дурак!

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Майна! — крикнул из ниши Вепуат. — Майна-а! Мы там грузим или нет?

Крюк пошёл вниз.

— К воротам доехать просто, — прошептал Хассинельг, пристально глядя на трос. — Подойти сложнее. Пропустят или нет — решать им. Сейчас дни Пустоты, ворота податливы. Но кто с той стороны — не угадаешь. Кто тебе там нужен?

Гедимин пожал плечами.

— Я не разбираюсь. Житель Теккеха просил открыть. Застрял — не войти и не выйти.

Хассинельг приоткрыл пасть, глотнул воздуха — и закашлялся.

— Страж Шианга! — заверещали с башни. — Что тебе сказано? Что ты ответил?

Страж только махнул рукой. Ещё пару раз кашлянув, он мотнул головой и прикрыл рот кулаком, будто запечатывая.

— Страж Шианга! — донеслось с другой башни. — Что за дела с чужаками? Знает ли страж Руниен? Сказать ли ему?

— Проклятая бездна! — Хассинельг хотел рявкнуть, но, видно, ободрал горло — рык сорвался на сип. — Поразвесили ушей! Лучше бы позвал возчиков! Просидим тут до темноты…

Короткий визг из бойницы больше походил на смешок.

— Теперь не отстанут, — прошептал страж, глядя, как возчики отцепляют крюк, и очередная волокуша с рудным шаром на борту трогается с места. — Вот где, значит, вы были. Знаю. Та ещё дыра…

— Мастер Шесек! — заверещали уже не на башнях, а на земле. Кроме Скогнов, пригнавших волокуши, на окраину вышли и просто зеваки; некоторых даже привезли.

— Мастер Шесек, ты где? Тебя не видно и не слышно! Эй, чужаки, где мастер Шесек?

Под панцирем сааг-туула кто-то протяжно вздохнул.

— Здесь я! — Скогн, держащий под мышкой сброшенную меховую накидку, выглянул из «люка». — Что за ор? Разговор о деле! Нельзя не мешать⁈

— Ты ведёшь дела под панцирем Джагульского зверя, — донеслось с земли; там уже пестрело много меховых шапок и «шлемов» с плавниками. — Странное место для ведения дел! Покажись нам, мастер Шесек, и пусть чужак тоже выйдет!

Гедимин наклонил рычаг — наверное, слишком резко, — рудный шар просвистел над бронёй, едва не соскочив с крюка. Сармат беззвучно выругался, оглянулся на Хассинельга, — страж успел перебраться на загривок зверя и там стоял, держа посох на весу и подсвечивая то рудный шар, то волокушу, то группки Скогнов у «подножия» сааг-туула.

— Может, Кайшу тогда и вспылила, — донёсся из-под панциря едва различимый шёпот. — Может, это и было лишнее. Решай сам. Я-то не верю Сэта ни на кончик когтя. Но — рука, поднятая на вас с Дим-мином, тут же и опустится. А то и отвалится.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Мы не за себя боимся. Мы с ними не ссорились. А вы? Не захотят они довоевать?

Шесек фыркнул в вибриссы.

— Я говорю — решать вам двоим. Туда их или оттуда. Один город или оба. Кайшу за себя постоит.

— Мастер Шесек! — заверещали с земли сразу четверо. Под бронёй шумно вздохнули.

— Хорошая руда, — громко сказал Скогн, выбираясь из «люка» и глядя снизу вверх на Гедимина. — Будет чем заняться. Я бы почистил её и перелил в бруски. Как раз время для такой работы. Но — Кайшу меня к печам не пустит. Осторожность — дар богов… Мимо Ксутлина не проезжайте! Хассек их предупредит, сложат мешки в кучу. Дим-мин на подступах пусть пошлёт луч в небо. Увидят.

Шесек ухмыльнулся, прикрыв зубастую пасть.

— А можете ещё громыхнуть. Даже и вдвоём. Пусть послушают. А то спрашивают много. А я что, знаю?

…Гедимин ещё долго его видел — Скогн, окружённый толпой, стоял у поворота и следил за волокушами. Сармат досадливо щурился. «А Вепуат с ним всё-таки переговорил. Вроде бы с большей пользой, чем я с Хассинельгом… Вот он и сейчас там стоит. А заговоришь — опять прицепятся. Чего их сюда принесло? Работы, что ли, нет?»

Возчик, отцепив крюк от последнего рудного шара, показал Гедимину отогнутые когти. Сармат подобрал трос, оглянулся на бок сааг-туула, — из последнего закрывающегося проёма выбирался Вепуат.

— Всё, — пояснил он, постучав по броне. — Сколько было руды, всю вывезли. Не считал, но больше ничего нет. А, вот у них и волокуши закончились.

Гедимин сверился с мысленными подсчётами и кивнул. Последняя волокуша неспешно подползала к повороту. Шесек, тоже закончив подсчёты, помахал сарматам и пошёл за повозкой. Толпа потянулась за ним.

— Прочная штука, — сказал Хассинельг, тронув пальцем неподвижную стрелу лебёдки. — Боялся, что треснет. В эти дни что только ни ломалось!

— Страж Шианга! — этот голос принадлежал уже не Скогнам на башнях — кричал кто-то массивный, с толстыми связками. — Никак ты собрался уйти с Джагулами? Если нет — пожелай чужакам вернуться без потерь. Ты и так у них засиделся.

Страж щёлкнул хвостовой клешнёй.

— Они не чужаки, а строители дома Пламени. Надо пригласить их в город…

На башнях замигали белые огни.

— Зверя Джагулов ты тоже пригласишь в город? — спросил тот же голос. — Зря Руниен тебя сюда отправил. Больше такого не будет. Возвращайся в дом стражей!

Хассинельг отчётливо скрипнул зубами.

— Кто он? — тихо спросил Вепуат. — Может устроить проблемы?

— Ещё какие, — прошептал страж, разглядывая панцирь под ногами. — Короткой вам дороги. Я им ничего не расскажу. Вот забегают, если у вас всё выгорит!

Его посох вспыхнул белым факелом. Гедимин на долю секунды отвёл взгляд, а когда посмотрел снова, Хассинельга уже не было.

— Уходите! — проверещали с башен. — Быстрее! Кто останется — пожалеет!

Гедимин мигнул. Ему было что сказать, но панцирь под ногами уже заколыхался — животное как будто поняло предупреждение и приняло его всерьёз. Вепуат хлопнул шестом с погремушками по его загривку и сел на броню, дёрнув Гедимина за собой. Сааг-туул уже поднялся и развернулся к городу хвостом. По бокам от его шеи приподнялись щитки панциря. Из них высунулись шесты. Животное с протяжным скрипом перешло с шага на трусцу. Ещё пара секунд — и голова исчезла в разломе.

…Джагулы на броню вылезли через три смены пейзажа. Сааг-туул замедлил было шаг, но над его затылком затрещали погремушки, и он с недовольным скрипом побежал дальше. Гедимин видел, как открываются в хвостовой части глаза. Они все были повёрнуты назад, будто зверь чуял погоню.

— У-уф! — Вепуат едва не сорвался с брони, в последнюю секунду повиснув на когтях. Гедимин втянул его обратно. Полуразобранная лебёдка гремела и подпрыгивала, сармат прикрыл её защитным полем и пытался на ходу демонтировать.

— Привал? — крикнул он Джагулам. Те обернулись, коротко рявкнули и припали к броне. Сааг-туул заскрипел и громыхнул щитками — видно, и ему скорость казалась чрезмерной.

— Тут поворот… ага, прошли, — Вепуат выключил передатчик и довольно хмыкнул. — В общем, все думают, что затея реальная. Кстати. Горелых городов — два. Второй называется Хафси. Туда не поедем — не по дороге.

— А Ксутлин — это что? — настороженно спросил Гедимин. — Шесек сказал…

— А! — Вепуат ухмыльнулся. — Это уже по работе. Там копают золотую глину. Кое-что нарыли. Есть транспорт — надо забрать. Надеюсь, Хассек их всё-таки предупредит. Мне так показалось — его из столицы нескоро отпустят.

— Вот оно что… — пробормотал Гедимин. Ухмылки, даже кривой, не вышло, только дёрнулся угол рта. «Золотая глина, экранирующий материал… Если бы не местные суеверия, начал бы строить машзал. Так ведь работать не дают…»

— И до берегов Ксутлина… уф! Мы завтра доедем, — закончил Вепуат, цепляясь за выступ панциря на очередном повороте. — И тогда, если без неожиданностей… ай! Скалы-то зачем ломать⁈ В общем, послезавтра выедем к ущелью. И попробуем договориться.

— О выведении из тысячелетней комы двух городов? — Гедимин думал, что мысль, высказанная вслух, не будет казаться такой бредовой — но не сработало. — Интересен механизм…

Вепуат пожал плечами и вскинул крыло, балансируя на повороте.

— Эта их кома… ой! Это не норма. Даже… да чтоб тебя… по местным меркам! А значит, надо исправить. Уф! Всё-таки сааг-туул — зверь не скоростной.

Животное, за очередным разломом проехавшись боком по скале, раздробило её хвостом. Сарматов осыпало обломками. На загривке затрещали погремушки, и скорость чуть снизилась. Гедимин отсоединил от лебёдки ещё пару деталей и смотал трос. «Не скоростной. Скоро устанет. Хорошо, что тут ни Айзека, ни Гварзы. Вот они объяснили бы — и про норму, и про исправление.»

13 день Молнии, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Воды, река Ксутлин

Топливные сборки ребристыми колоннами уходили в высоту. Их свечение уже не резало глаза. Белые вспышки постепенно гасли, сменяясь ровным зеленоватым сиянием. Гедимин покосился на оплавленную ипроновую броню и быстро огляделся по сторонам. Что-то белое загорелось сбоку, по пальцам потянуло жаром. Сармат рывком втиснулся между сборками, разделяя их, и приложил к раскалённой колонне оплавленную ладонь. Белый свет мигнул и нехотя угас, из-под пальцев ударили зелёные лучи. Гедимин облегчённо вздохнул. «Стабилизируется.»

Что-то светящееся шевельнулось на краю поля зрения. Сармат резко развернулся, оставляя на сборках полосы расплавленного ипрона. В этот раз светились не стержни. Гуманоид в золотистой шерсти, похожей на языки пламени, заглядывал в проём между сборками. Его тело было полупрозрачным, и лучи пронизывали его насквозь. Прикрыв глаза растопыренными пальцами, он шагнул назад, в темноту.

— Эй! — Гедимин двинулся было к нему, махнул рукой — и пальцы загудели от удара. Сияние ирренция погасло, сменившись тусклым жёлтым светом. Сармат сел, проехавшись плечом по выступам «обшивки», и еле слышно выругался. Кривые «стены» в буграх и вмятинах зажимали его с двух сторон, впереди виднелся изгиб узкого коридора, «палуба» мерно раскачивалась. Гедимин тяжело вздохнул и потянулся за флягой. «Едем. Я внутри зверька. Вокруг Равнина. Никаких аварийных реакторов. Никаких Сэта в активной зо… Sa hasulu!»

…Раскалённые осколки кейека по-прежнему лежали в плавильном конусе. Гедимин подцепил верхний камешек — они поднялись всем комком: мицелий равномерно распределился по ним и плотно их оплёл. «Фонит,» — сармат сверился с дозиметром. «И кейек, и эта штуковина. Правда, что ли, она пыталась выйти на контакт? Или это просто дурацкий сон?»

…Снаружи шумела вода. Сааг-туул шёл по узкой долине между двух плато, и с каждого обрыва стекали ручьи. Гедимин покосился на сигма-сканер, — под лапами зверя все потоки сливались в медленную реку. Она текла по материковой плите, на восемь метров присыпанной гравием, — только поэтому сармат её и не видел. Сааг-туул что-то чувствовал и пробирался по затопленному ущелью медленно и осторожно, то и дело пробуя лапой грунт.

— Ага, вот и ты, — Вепуат довольно ухмыльнулся. — Не стал тебя будить. Мы уже подъезжаем к реке. Я думаю — мешки с глиной засунем туда же, где лежала руда. Там как раз ниши и всякие крепления.

Гедимин рассеянно кивнул. Перед глазами стояли светящиеся колонны-сборки и странный жёлтый силуэт на краю темноты.

Джагулы-погонщики поснимали шапки и часть накидок и сложили между выступами брони, застелив сверху белой шкурой. Теперь камешки, рассыпанные по ней, лежали в углублении и не вываливались даже при тряске. Один из кочевников тронул синеватый обломок и положил рядом с серой плиткой, проросшей мелкими кристаллами. «Сингит?» — Гедимин протянул к ней руку с дозиметром. Джагул, глухо рявкнув, подался в сторону.

— Геджер, — другой погонщик повернулся к сармату и взглянул исподлобья. — Много твоих снов. И один — про ворота. Шетту говорит — к тебе не подойдёшь. Слишком много лучей — обжигают.

Гедимин мигнул.

— Я его видел, — неуверенно сказал он. — Чего он не подождал? Я хотел к нему выйти.

— Много лучей, — повторил Урджен, оскалив зубы. — Жгутся. Я видел. До сих пор глаза режет. Я не ходок в твои сны. Шетту — тоже.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты видел активную зону? Это…

Джагул молча провёл пальцами по воздуху, показывая нечто ребристое, уходящее вверх, и отвернулся. Вепуат взял Гедимина за плечо и надавил, понуждая отодвинуться.

— Не надо Урджену рассказывать про реакторы, — мягко сказал он. — И так он с утра щурится и трёт глаза. Вот что значит — влезть куда не надо, да ещё без защиты!

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Бред какой-то, — пробормотал он. — Влезть в видения чужого мозга. Искать в них смысл. Ещё и глаза обжечь. Ты проверял ему сетчатку? Может, и впрямь лучевая травма?

— Ясное дело, проверил, — в глазах Вепуата не было ни тени насмешки. — Не бойся, он не пострадал.

Шум воды стал громче. Сааг-туул остановился. В нескольких метрах от его лап дно долины понижалось, и поверх гравия тёк мелководный на вид ручей. «Пропитал все восемь метров и добавил ещё сантиметры сверху,» — Гедимин покосился на сигма-сканер, убеждаясь, что гравийный слой тут даже толще, чем в соседней низине. «Целая река. И куда она впадает?»

Сааг-туул тронул лапой дно ручья и двинулся было дальше, но погонщики его остановили. Они собрались вокруг шкуры с камешками и перекладывали их, сердито рыча друг на друга. Гедимин сунулся было к ним, но Вепуат жестом остановил его и прислушался.

— Сааг-туулы плохо плавают, — невесело усмехнулся он. — Так-то мы уже у реки. Вон тот поток впадает прямо в Ксутлин. Видишь, там плато такое — размытое?

Гедимин посмотрел на дальний склон — там обрыв расслоился на ступени; часть породы уже лежала у подножия оплывшей грудой, обросшей деревьями-валунами. Ручьи текли прямо по ним.

— Что они тогда высматривают? — сармат кивнул на погонщиков, перебирающих камешки. — Мы что, перепутали берега?

Вепуат ухмыльнулся.

— Смотрят, как бы не перепутать. На Равнине с этим просто.

Урджен, хрипло рявкнув, сгрёб все камешки и разложил по-другому. Погонщики переглянулись и взялись за шесты. Сааг-туул с протяжным скрипом развернулся от ручья и побрёл к «сухим» плато. Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Разобрались, — Вепуат подошёл к «карте», оставленной Джагулами. — Смотри! Видишь, куда нам надо? Вот на этот серо-жёлтый обмылок.

«Обмылок» (сероватый окатыш неправильной формы, и правда, будто смылился от долгого лежания в воде) упирался боком в серую плитку с кристаллами. Гедимин подобрал его, покачал на ладони, выронил на шкуру — и, пожав плечами, вернул на прежнее место.

— Как эта штука работает? Можно же раскидать камни, как угодно. Откуда они знают, что порядок правильный?

Вепуат постучал себе пальцем по шлему.

— Карта — она тут. А эти штучки — для памяти и облегчения расчётов.

Гедимин посмотрел на разноцветные камешки и ракушки и покачал головой.

— Ты-то понимаешь, что они рассчитывают? И чем эти расчёты помогают без нормальной карты?

Плато исчезло, сменившись ребристым боком гигантского дерева-купола. Снизу донёсся плеск. Сааг-туул шёл по мелководным руслам, сетью покрывающим глинистую равнину. По берегам промоин чернели пучки спутанных нитей. Вепуат пригляделся к ним и хлопнул себя по бедру.

— Волосяник! Так и знал — второй оттепели он не переживёт.

…Под лапами сааг-туула уже полчаса плескалась вода, и чем дальше он заходил, тем глубже становилось — но сейчас его что-то смутило. Он опустил морду к ручью, задумчиво втянул жидкость — и громыхнул боковыми щитками. Хвост беспокойно закачался. Джагулы, переглянувшись, прижали уши и наклонились к воде. Трое чего-то хотели от Урджена; он огрызался, но слов было не разобрать.

— Что там? — забеспокоился Гедимин. — Потеряли дорогу?

— Да нет, как раз нашли, — Вепуат, обменявшись с очень недовольным Урдженом парой слов, вернулся к сармату. — Очень удачно вышли — прямо к нужной отмели. Но сейчас там зверьку по брюхо. А на такой глубине… Тем более — рядом Скогны.

— Что «на глубине», и причём тут Скогны? — Гедимин угрюмо сощурился. Вепуат поднял на него задумчивый взгляд и удивлённо хмыкнул.

— Ты забыл, что ли? Селасси! Льда нет, глубоко, рядом Скогны. Самое время, чтобы приплыли Селасси. А Джагулам они ни разу не союзники.

— Да чтоб вас всех… — пробормотал Гедимин. — Думаешь, могут напасть?

Вепуат пожал плечами.

— Могут решить, что мы — враги Скогнов. Тех-то Хассек собирался предупредить… надеюсь, получилось. А про Селасси речи не было.

Джагулы, прекратив спор, развернулись к нему. Гедимин видел, как они угрюмо скалятся.

— Речной народ, — прорычал Урджен, складывая пальцы в странном жесте. — Зверь их чует. Кого они будут слушать? Тебя, Геджер? Урху? Нас — не будут. Нас будут убивать.

Сарматы переглянулись. Вепуат похлопал себя по карманам.

— Не так много я знаю о Селасси… — он высыпал на ладонь несколько стеклянных чешуй. — Им понравятся подношения? А-а, нет, конечно, — стекло же опасно…

— Можно прицепить их к тросу, — предложил Гедимин, пытаясь уловить в происходящем логику. — Сделать такой трал. Будет блестеть и брякать. Если им такое нравится…

Он покосился на «термобластер».

— Я могу подогреть воду. Где-нибудь в стороне. Это их отвлечёт? Это не плазма, взрыва не будет, — только свет и тепло.

Вепуат задумчиво хмыкнул.

— Давай лучше подадим сигнал Скогнам. Покажем, что мы здесь, как просил Шесек. Может, они своих союзников сами успокоят.

…На лбу сааг-туула держаться было неудобно. Гедимин попытался распределить свой вес вдоль его шеи, и всё равно голова существа провисала, а само оно косилось на него с неприязнью. Стоило носу высунуться за разлом, все отверстия в нём закрылись, и зверь замер. Гедимина обдало брызгами. Ветер гнал волну вдоль отмели; она была рядом — почти плоские глинистые островки, блестящие от воды. Со всех сторон сверкали блики, и Гедимин не мог разобрать, что под ними.

Он, щурясь, пригляделся к отмели. На ней что-то шевелилось, но издалека было не рассмотреть. «Скогны,» — Гедимин поднял сфалт, прижал его к выступам брони, направил сопло в небо. «Что там Шесек говорил? Свет и грохот?»

Сгусток плазмы взорвался высоко в небе. Следом ударил ослепительный зелёный луч. Точки, шевелящиеся на островках, замерли. Волны вспенились, и сааг-туул рывком втянул голову в разлом. Гедимин чуть не выронил сфалт, цепляясь на мокрую броню, и с трудом закинул его за плечо. Сверху, с загривка, встревоженно смотрел Вепуат.

— Посигналил, — сказал Гедимин, выбираясь на сухой загривок зверя. Сааг-туул коротко скрипнул и махнул хвостом.

— Ждём, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Надеюсь, Хассек их предупредил. Беда тут, всё-таки, со связью…

…Внизу что-то всплеснуло. Гедимин привстал на локте — и рывком столкнул себя вниз по панцирю: посреди ручья, на границе Сфенов, села на мель кожаная лодка. Из неё выглядывали трое Скогнов. Один держал весло, двое — колёсомёты.

— Эй! — Вепуат помахал им, перебираясь на нижний уступ. Скогны прижали уши и нервно оскалились.

— Что, Хассек сюда не добрался? — Вепуат недовольно сощурился. — Не предупредил? Мы с Дим-мином приехали за глиной.

— Дим-мин? — Скогн с веслом перевёл взгляд на Гедимина. — Жрец юного Пламени? Это оно вспыхнуло на отмели?

Вепуат усмехнулся.

— Шесек сказал, что вы хотите увидеть его силу. Ну, вот и поглядели. Теперь — пустите нас на остров.

Скогны переглянулись.

— Вместе с… этим? — один из них указал веслом на сааг-туула. — И с нергонами? Где они?

— Под бронёй, — Вепуат хлопнул по выступу панциря. — И будут там, пока я не скажу. Ни им, ни нам не нужна драка. Мы тут по делу. Так что там с глиной? Мы за ней идём?

Скогны снова переглянулись.

— Пустить зверя нергонов на остров… — пробормотал один из них, оглядываясь на разлом. — Страж Хассек говорил, конечно, но…

Вепуат досадливо сощурился.

— Мы не враги. Были бы врагами, не стояли бы тут, как дураки. Не выпрашивали бы разрешение.

Гедимин тяжело вздохнул.

— На кой нам их остров⁈ Мы за глиной. Не хотят, чтобы мы пришли туда — пусть тащат мешки сюда. Здесь и погрузим.

Скогны переглянулись в третий раз. Тот, что с веслом, криво ухмыльнулся, прикрывая зубы ладонью.

— Будь по-вашему, жрецы Пламени. Пусть зверь идёт за нами, след в след.

«След? От лодки?» — Гедимин еле слышно хмыкнул. Сааг-туул открыл пару глаз и зашевелился. Гедимин услышал тихий треск погремушек. Животное недовольно скрипнуло и двинулось вперёд.

— Tza ateseq! — выдохнул за спиной Вепуат и показал обернувшемуся Гедимину жест превосходства. — Почему тут всё всегда так сложно⁈

…Волнение на реке усилилось. Сааг-туул задрал голову, насколько мог. Гребни волн бились о его бока, едва не захлёстывая хребет. Гедимин понадеялся, что «люки» задраены герметично, — даже ему, сидящему на выступе спины, от бурления и клокотания волн было не по себе.

Вода всплеснула в последний раз и улеглась. Сааг-туул, отряхиваясь, выбрался на отмель. За ним тянулись глубокие следы. Гедимин пригляделся к ним и довольно хмыкнул — в серо-жёлтой грязи сверкали знакомые блёстки.

— Не затапливает их тут? — вслух подумал он, глядя на почти плоский островок. Тут не было даже крупных валунов, только глина, перемешанная с галькой. На самом высоком месте — в полуметре над уровнем воды в ближайшей промоине — поднимался трёхметровый купол. «Глина поверх каркаса,» — определил Гедимин. «А каркас… похоже, выдолбленное дерево. Притащили сюда и обмазали сверху. Интересно, как это помогает при металлических ливнях. Или в минус сто двадцать.»

За трёхметровым куполом стоял ещё один, пониже и без таких чётких складок-металлостоков на стенах. У чернеющих в нём проёмов копошились Скогны. Кто-то внизу пронзительно заверещал. Вепуат стукнул по броне сааг-туула шестом, вынуждая остановиться, и посмотрел вниз. Один из Скогнов залез на крышу здания и махал веслом.

— Пусть зверь не подходит к домам! — услышал Гедимин пронзительный визг. Вепуат хмыкнул.

— Где ваш склад? Мы встанем там, где удобно грузить. Никто не хочет ломать ваши дома!

Переговорщик развернулся к толпе. Несколько секунд все верещали — так громко и быстро, что Гедимин не разбирал отдельных фраз. Потом Скогн кинул весло кому-то из толпы, и тот, подняв его повыше, оглянулся на сарматов.

— Пусть зверь пройдёт вон там, по краю, и встанет напротив меня! — он быстро, почти бегом, пошёл к складу. Остальные расступились. У «ворот» уже никого не было, и Гедимин не видел ни одного мешка. «Всё внутри. И выносить нам придётся самим,» — сармат недовольно сощурился. «Мне-то нетрудно. Но можно было нормально всё организовать?»

Сааг-туул остановился. Под его лапами плескалась вода. Дна Гедимин не видел — зверь размял глину и поднял золотистую муть. Скогны столпились на возвышенностях, с разных сторон указывая на склад. Гедимин хмыкнул.

— Может, подденем крышу?

— И чем это поможет? — отозвался Вепуат, перебираясь уступом ниже. — Собери лучше лебёдку. Зверь ляжет — я спущусь и всё тебе перетаскаю.

— Он тут не увязнет? — Гедимин взглянул на сигма-сканер и сузил глаза — прямо под брюхом сааг-туула тянулись полосы белой ряби. Чуть ближе к острову она расплывалась пятнами и чернела. «Примесь в глине, что-то вроде кеззия — поглощает „сигму“,» — Гедимин перевёл луч на склад и еле слышно хмыкнул. Купол был набит чёрной рябью по самую крышу. Его пол заглубили, насколько позволил уровень воды, и всё равно на складе не осталось места.

Услышав плеск, Гедимин перевёл взгляд на мелководье. Вепуат уже спрыгнул и теперь по колено в воде шёл к берегу. Сармат хотел его окликнуть, но только вздохнул и навалился всем весом на край ближайшего «люка». «А ведь я предлагал поддеть крышу…»

Гедимин проверял натяжение последнего троса, когда снизу загрохотали погремушки. Сааг-туул недовольно заскрипел и растопырил боковые щитки. Кто-то сердито рявкнул. Скогны на берегу нехорошо притихли и полезли в карманы. Гедимин показал им кулак и перевёл взгляд на Вепуата и батарею мешков у его ног.

— Мы тут, похоже, набьём трюмы под завязку, — криво ухмыльнулся разведчик. Его перья пожелтели от глины. Он посмотрел на руки, вымазанные по локоть, сковырнул самые крупные комья и пожал плечами.

— Она тут везде. Внутри, снаружи… Твоя лебёдка берёт полторы тонны? Я сейчас замотаю мешки в защитное поле. Будем носить гроздьями, не то до утра провозимся.

… — Вира!

Шар защитного поля с гроздью мелких мешков внутри поехал вверх. Гедимин двинулся вслед за ним, перебираясь с щитка на щиток. У входа в «грузовой отсек» он подставил плечо — шар вкатился внутрь, налетел на «стену» и замер. Гедимин сжал его, растягивая вдоль «обшивки», и угрюмо сощурился на мелкие, ничем не скреплённые мешки. «Никаких тросов не хватит всё это подвешивать. Главное теперь — не открывать отсеки раньше времени. Зверька потом отмоем.»

— Ещё заход? — Вепуат заглянул в люк. — За один раз затащим?

Гедимин оглянулся на мешки, валяющиеся на берегу, и кивнул.

— Делить смысла нет. Лебёдка выдержит. В отсек всё равно лягут как попало.

Вепуат перепрыгнул на уступ ниже. Гедимин, взбирающийся по броне, услышал плеск. Уже сверху он посмотрел на берег. Вепуат возился с мешками, закатывая их в шар. Скогны — все, сколько их тут было — расселись по возвышенностям. На погрузку они глазели с тех пор, как она началась — и уже успели раздать еду и отвар курруи. Близко к зверю никто не подходил — и тем более не совался помочь. «Да и проку тут от них…» — Гедимин досадливо поморщился и перевёл взгляд на последний открытый «отсек». Закрывали их сарматы сами — сааг-туул не реагировал на их тычки, но и не сопротивлялся. О том, что он жив, напоминало только движение глаз на боку — они поворачивались то к грузу, проезжающему мимо, то к толпе Скогнов. Джагулы вообще не подавали признаков жизни.

— Вира! — крикнул Вепуат, указывая на открытый «люк». Гедимин налёг на рычаг. «Почти закончили. Скоро поедем. Надеюсь, на ноги оно поднимется. Большой груз, вязкая почва…»

…Сааг-туул медленно брёл по мелководью. Гедимин смотрел, как вдоль его правого бока вскипают и пропадают водовороты. Пару раз он оскальзывался на вязкой глине и махал хвостом, возвращая себе равновесие. После каждого взмаха с острова доносился визг.

Животное ушло уже на пару сотен метров, но Скогны ещё следили за ним со своего островка; кто-то даже залез на крышу. «И, главное, никто ничего не копает,» — думал Гедимин, выискивая хоть одну фигуру с лопатой. «Когда только успели нарыть тридцать тонн…»

«Отсек» на плече зверя приоткрылся. Наружу высунулся шест погонщика. Животное протяжно заскрипело, но, повинуясь команде, шагнуло в воду. Ещё шаг на глубину — и его лапы нащупали разлом. Вепуат облегчённо вздохнул.

— Ничего так загрузились, — он оглянулся на Гедимина. — Думал, у них там меньше. Ты помнишь, что всё это ещё надо сушить? Там вода из Сфена Воды, — пока не выпарится, проку не будет.

Гедимин угрюмо сощурился. «Ну да, местный сопромат… Высохнет. Всё равно стройка встала.»

— А в Сфене Лучей так и не были, — сказал он, оглядываясь на остров. Рассмотреть ничего не успел — провалился в разлом.

— Тихо! — Вепуат ухватил пошатнувшегося сармата за плечи и прижал к броне. — Вот так делать не надо… И хорошо, что не были. Отмываться ты потом чем собирался? Глиной?

14 день Жизни, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Пустоты, ущелье Ук-кут

— Ворота…

Шёпот на границе сна был еле-еле слышен, но это слово Гедимин разобрал — и, вздрогнув, шагнул куда-то в темноту. Она облегла его плотным тягучим скирлином, качнулась — и сквозь шорохи со всех сторон сармат услышал чьё-то рявканье и сердитый возглас Вепуата.

— И что это? И зачем? И почему спящему-то⁈

— Знаки, — проворчал невидимый Джагул. Вепуат громко хмыкнул.

— А разбудить и объяснить? А если бы проснулся — и заехал, не разбираясь? У нас таких вещей не любят.

— Надо нанести знаки, — отозвался Джагул. Теперь Гедимин опознал Урджена. «Что-то у них там опять…» — он открыл глаза и приподнялся на локте. Урджен, и так отступивший к стене, рявкнул и подался назад. Вепуат, вставший над Гедимином, громко фыркнул.

— Тебя тут чуть не разрисовали, — сказал он, кивнув на брошенные рядом с сарматом «пробирки» из полых костей и ракушек. Тут же лежали бусы — нанизанные как попало позвонки, зубы и что-то вроде когтей, вырезанных из чёрного камня. «А вот такое я видел,» — вспомнил Гедимин. «Шаман на мельницу вешал. И позвонки… Опять какие-то традиции?»

— Зачем? — спросил он, поднимаясь на ноги. Урджен ощерился, но больше не отступал — так и стоял в изгибе коридора, глядя на брошенные бусы и «колбочки».

— Надо, — Вепуат развёл руками, насколько позволила ширина коридора. — Для спуска в ущелье. Тут так принято.

Гедимин мигнул.

— Мы уже на месте?

— Подъезжаем.

…Сааг-туул лежал мордой в кусты, перемалывая древесину. Освещённость уже позволяла различить камешки под его лапами, хотя тени у предметов ещё не появились. «Полчаса или час до рассвета,» — Гедимин покосился на часы. «Полтретьего утра… Мы где-то недалеко от местного солнца. А до Элидгена ещё ехать и ехать.»

Он стоял на неподвижной спине сааг-туула, расставив в стороны руки, и косился на белые и красные полосы, намалёванные на скафандре. Белых было больше. Единственный красный символ ему начертили на груди; такой же был нарисован поверх перьев Вепуата. Урджен, присев, выводил на голенях сармата белые спирали. Они обвивали ногу от колена до ступни. На колено Джагул долго пытался прикрепить нитку бус-позвонков, потом, сдавшись, велел повесить её на пояс. Гедимин только пожал плечами. Бусы собирали по всему передвижному лагерю; теперь они бренчали при каждом движении, — на шее, на поясе, обвивающие грудь и спину…

— Эти штуки от чего-то защищают? — спросил Вепуат, поддевая нанизанные позвонки ладонью. Джагулы, и так наблюдающие за сарматами исподлобья, угрюмо зарычали.

— Если нет — на кой они нужны? — спросил Гедимин, сердито щурясь. Раздражали его не столько дурацкие цацки и испачканная броня, сколько отсутствие сфалта. Оружие пришлось бросить и ему, и Вепуату, и он чувствовал за плечом неприятную пустоту. «Стрелять я не стану — мы вроде как сюда с миром… Но кому реактор-то мешал⁈»

— Так увидят, что вы не враги, — отозвался Урджен, поднимаясь на ноги. — Что вас можно впустить.

Вепуат хмыкнул.

— Значит, местный обычай… Он точно работает? Ты на себе проверял?

Урджен угрюмо оскалился.

— Я там не был. Живые туда не ходят.

…Оба плазмомёта лежали в стеклодувной мастерской, обёрнутые защитным полем. Вепуат прошёл мимо них, не оглянувшись, и достал из печи плавильный конус.

— Шетту пойдёт с нами, — сказал он. — Как… ну, образец, что ли. Сейчас уберу кейек…

— Не уберётся, — сказал Гедимин, глядя на плотный клубок мицелия. Нити ещё не начали врастать в сами камни, но обвили их так, что проще было их раздробить и вытряхнуть, чем вынуть из крепких витков. Вепуат встряхнул комок, постучал им о конус и, пожав плечами, сунул в каменную ёмкость и прикрыл сверху.

— Возьмёшь себе? У меня-то перья, их так просто не отодвинешь…

Гедимин, убрав с пояса лишние легкоплавкие пластины, прикрепил конус к броне. Существо в «контейнере» не подавало признаков жизни — если не считать таковыми цепляние за субстрат. «Образец,» — сармат криво ухмыльнулся. Ему было не по себе.

— Что будет, когда они выйдут из комы? — спросил он, вслед за Вепуатом поднимаясь на спину сааг-туула. Животное уже наелось, вынуло морду из кустов, но идти никуда не хотело. На десятой минуте уговоров оно наконец сдвинулось с места и медленно побрело мимо объеденных зарослей. Его хвост раскачивался, как маятник, изредка врезаясь в скалы.

— Не знаю, — отозвался Вепуат. — Тут ещё вопрос, куда они выйдут — туда или сюда… Я не вижу, что помешало бы им ожить. Этот их мицелий — штука, похоже, неразрушаемая…

Гедимин недоверчиво покачал головой.

— То есть — любой Сэта бессмертен? Ты-то сам видишь, что это бред?

Вепуат невесело усмехнулся и развернулся к погонщикам. Они снова взялись за шесты — животное замерло и протяжно скрипело на попытки его сдвинуть.

— Интересно, легко отличить зрячие камни в породе? Или они там уже в виде гальки?

…Треск погремушек не смолкал уже сорок минут. С тех пор, как сааг-туул пересёк очередную границу Сфенов, его приходилось принуждать к каждому шагу. Сам он скрипел, взвизгивал и норовил попятиться. Гедимин угрюмо щурился на окрестности — ему тоже было не по себе.

Едва они вошли в разлом, как резко упала освещённость; может, из-за этого всё вокруг и казалось чёрно-серым — и расплющенная равнина, покрытая то ли пылью, то ли пеплом, и редкие потрескавшиеся пятачки возвышенностей, и гребни скальных выступов, поднимающиеся над пылью на пару метров. Ни одного растения Гедимин не увидел.

— Каньон! — Вепуат, встав во весь рост, указывал на что-то на горизонте. Гедимин выпрямился — и увидел наползающие друг на друга чёрные гребни. Тут поверхность чуть приподнималась — и тут же уходила вниз, открывая глубокий пролом. Сааг-туул остановился и с грохотом захлопнул последнее дыхальце. Погонщики замахали шестами, но зверь только завизжал и попятился.

— Стоп! — Вепуат шагнул к кочевникам. — Хватит его мучить. Отсюда мы пойдём пешком. Возвращайтесь за разлом, туда, где зверю будет не страшно. Там нас и ждите.

— Так близко к воротам… — погонщика передёрнуло. Другой, отложив шест, поправил бусы-позвонки на груди и протянул когтистую руку к спуску.

— Пройду с вами до края, — проворчал он, опасливо прижимая уши. Остальные потрясённо переглянулись, кто-то хотел схватить его за плечо, но отдёрнул руку.

— Думаешь, надо? — спросил Вепуат. — Тут ведь небезопасно.

Урджен глухо зарычал и двинулся вниз по «тропе». Нагнали его сарматы уже на земле. Он смотрел на пыль, покрывшую его пальцы, и нервно скалился.

— Вернулся бы, — сказал ему Вепуат с невесёлой ухмылкой. Урджен дёрнул ухом.

— Живые идут к воротам Ук-кута. Кто такое видел⁈ Вернусь — расскажу.

…Сааг-туул уходил на удивление тихо — только пыль под ногами сарматов слабо вздрагивала. Когда дрожь прекратилась, Гедимин обернулся и вздрогнул.

— Следы! Вепуат, смотри!

Они прошли уже метров тридцать, кое-где погружаясь в пыль по щиколотку и оставляя в ней глубокие вмятины. Сейчас за ними была ровная нетронутая поверхность. Исчезли даже «кратеры» от лап сааг-туула. Гедимин посмотрел вперёд и увидел, как по пыльной земле бежит рябь. «Ветер,» — он облегчённо вздохнул. «Просто ветер. Только — странный он тут…»

Чем ближе сарматы подходили к расселине, тем выше поднимались пылевые волны. Усилившийся ветер гнал их то от ущелья, то к нему. С каждым шагом его порывы ощущались сильнее. Гедимин оглянулся на Урджена — тот прикрыл лицо тканью и дышал сквозь ладонь, но шёл вперёд.

Под ногами лязгнуло — сармат ступил на чёрный каменный гребень. Тот зигзагом уходил к провалу, превращаясь в подобие ступеней. Пылевые волны перекатывались через него, не задерживаясь. Урджен сделал ещё шаг и под вой ветра низко наклонил голову и сцепил руки у груди. Его била дрожь.

— Зд-десь вор-рота, — прорычал он, сжимая бусы-позвонки. — Они все пр-роход-дят тут. Их вет-тер… Д-дальше — сами. Мне туд-да ход-ду нет.

Вепуат положил руку ему на плечо.

— Возвращайся. Здесь лучше не задерживаться.

Урджен оскалил клыки.

— Будем ждать вас, пока у зверя есть еда. Или пока не будет верного сна. Что бы я ни увидел, будет рассказано.

Его следы на пылевых волнах мгновенно исчезали. Идти ему было трудно — ветер толкал его то в спину, то в грудь, пыль летела в лицо. Убедившись, что сил ему хватает, Гедимин повернулся к ущелью. «А тут холодно,» — он пошевелил озябшими пальцами, посмотрел на сигма-сканер и еле слышно выругался. Термометр показывал плюс десять — и больше от прибора никакого толку не было: весь экран заволокло белесой рябью.

— На дозиметр не смотри, — сказал Вепуат. — Только зря расстроишься.

— Минус? — Гедимин поморщился. Вепуат угрюмо кивнул.

— И немаленький.

Гедимин подошёл к краю. Чёрная ступенчатая скала была присыпана рыхлой пылью только сверху; сама она была очень прочной. Гедимин шагнул на первую ступень, вглядываясь в провал. Ещё три выступа скалы он различал, хотя последний уже таял в темноте; дальше наступала неестественно плотная чернота, из которой тянуло холодом. Ветер был и тут — вырывался из ущелья и тут же влетал обратно, толкая сармата то в грудь, то в спину. Сквозь его гул Гедимин различил шум воды.

— Быстрая река, — сказал он, поднимая бесполезный сигма-сканер и тут же пряча за спину. — И какие-то её притоки. И этот ветер… Как будто воздушный насос. Два клапана — на вход и на выход.

— Ворота, — пробормотал Вепуат, спускаясь на вторую ступень. Лестница — та её часть, которую мог видеть Гедимин — вырастала из скальной стены и вилась вдоль неё. «А на четвёртом уступе может и оборваться,» — сармат двинулся вперёд — и убедился, что темнота не расступается. Он потянулся за фонарём, но, приподняв его колпак, увидел погасшее стекло. Вепуат, повернувшись к нему, досадливо хмыкнул.

— Ты же не думал, что в городе Икси работают фонари?

— Да чтоб им всем… — пробормотал Гедимин, глядя в темноту. — Ты хоть что-нибудь видишь?

— Придётся на ощупь, — отозвался Вепуат, прощупывая следующую ступеньку. Темнота, как вода, сомкнулась на уровне его груди. Сармат издал негромкий смешок.

— Камень как камень. Думаю, пройдём. Держись за стену.

Он сделал ещё шаг, и темнота затопила его по макушку. Из мрака донеслась невесёлая усмешка.

— А тут, в общем-то, ровно. Кто-то постарался… Э-эй! Привет повелителям Ук-кута, хвала Укшу и Ук-Хеммайну!

«А ступеньки, и правда, ровные,» — Гедимин сделал пару шагов, цепляясь когтями за скалу и пытаясь хоть что-то высмотреть в темноте. «Но все разной ширины. И высоты тоже. Если и обработаны, то минимально.»

— Идёшь? — спросил из темноты Вепуат. — А можешь немного шуметь? Хоть буду знать, что ты тут.

Он, громыхнув перьями, шагнул на ступеньку ниже.

…Пальцы начали зябнуть. Гедимин машинально сжал их в кулак, но, опомнившись, опять уцепился за скалу. Камень поддался легко, но ладонь обожгло холодом. Сармат сделал шаг — ступня будто опустилась на кусок льда.

Впереди что-то журчало; когти нащупали расступающийся камень — небольшую трещину. Ручеёк падал на ступени. Гедимин дотронулся до воды, проходя мимо, и ему очень захотелось отдёрнуть руку.

Впереди зазвенели пробирки.

— Подожди, я тут, — подал голос Вепуат. — Надо взять образец.

Гедимин хмыкнул.

— Может, отломать кусок камня?

— А отломи, — отозвался Вепуат. — Образцов из Сфена Пустоты у нас ещё не было.

— На обратном пути наберёшь пыли, — буркнул Гедимин, поддевая когтями слоистый камень. Вода всё-таки источила скалу и разделила на слои, — плитка отломилась без малейших усилий. Выпустив ножные когти, сармат двинулся дальше, на шум шагов Вепуата. Под ногой плеснула вода — неприятно-вязкая на ощупь и очень холодная.

— Пыли? — Вепуат еле слышно фыркнул. — Ты что, её не узнал?

— Чего? — Гедимин приостановился, машинально пощупал темноту справа от себя — там ничего не было, и сколько метров до дальней стены ущелья, оставалось только догадываться. — Ты что, видел все минералы Равнины?

— Этот минерал видели мы все, — отозвался Вепуат. — Ещё защитным полем от него закрывались. Тут он неагрессивный — даже странно.

Гедимин ошалело мигнул. «Агрессивная пыль? Has— sulu… День Пустоты, токсичные облака… И верно. Тут он неагрессивный. И не светится… Хорошо всё-таки, что мы в скафандрах.»

Воды под ногами становилось всё больше. Ручьи из стены промыли вмятины в ступенях и раскрошили их края — то и дело Гедимин натыкался на мелкие камешки и ненадёжные, скользкие оплывы. Вода шумела уже совсем близко. Ветер не ослабевал, но и не усиливался — невидимый насос работал размеренно. Гедимин сделал ещё шаг и вынул когти из стены. Пальцы снова окоченели. Сармат сжал кулак, накрыл его вторым, но теплее не стало.

— Ты идёшь? — донеслось из темноты. — Странно всё-таки. По ощущениям, тут минус пятьдесят — а вода жидкая.

— Сигма, — отозвался Гедимин. — Это не температура. Сигма жжёт мозги. Осторожнее там — ступеньки размыло!

— Да тут уже дно, — снизу донёсся плеск воды и шорох гравия. Вепуат громко хмыкнул. Снова плеснула вода, и зашуршали мелкие округлые камешки.

— Река быстрая, но здесь отмель! — Вепуат чуть повысил голос. — Я тут, справа от тебя. Не знаю, чем я набил карман, но это камни. Возьму ещё — хоть один из ста попадётся правильный!

— Иди к скале! — приказал Гедимин, ощупывая невидимую стену. — Держись и не отпускай! Нашёл где искать приключений…

Вепуат обиженно хмыкнул. Снова послышался плеск, потом — цокот когтей по камню.

— Да тут я, на уступе. Тут у них ещё и набережная… а нет, тоже вся в гальке, — опять зашуршали камешки. Гедимин нащупал в темноте пернатое плечо и дёрнул его влево, к скале.

— Куда теперь? — спросил он, думая, как на обратном пути будет искать лестницу. Запоминать расстояния не помогало — в полной темноте они «плыли», и в мозгу всё путалось.

— Думаю, вперёд, — ответил Вепуат. — Река течёт навстречу нам. Отверстие для вытекания где-то впереди.

Шорох в темноте был вроде бы негромким, но с лёгкостью перекрыл шум реки. Гедимин замер. Вепуат, ухваченный им за плечо, не двигался — это был не его звук. Снова зашуршало, теперь — громче и ближе. На краю поля зрения — и прямо посреди реки — мелькнули белесые точки и тут же погасли.

— Пришшшельцы в Ук-куте, — зашелестело в темноте.

— Нас обещали пропустить, — отозвался Гедимин. Шорох стал громче.

— Помним, — ответил кто-то из темноты. — Ты шшшёл ссса камешшшками. Почему не сссобираешшшь?

Гедимин вдохнул поглубже, унимая дрожь и растущее раздражение. «Бойся не бойся — а сфалт за разломом. Где эта штука с мицелием? Не потерял?»

— Я по делу, — сказал он, поднимая закупоренный тигель. В темноте вздрогнул и шумно выдохнул Вепуат. Его пальцы сжались на запястье Гедимина. Сармата трясло.

— Кого ты принёссс? — прошелестело прямо в наушник.

— Сэта, — отозвался Гедимин, не успев даже удивиться. — Он застрял у закрытых ворот. И весь город там же. Два города — Теккех и Хафси. Говорят, это ваши ворота. Надо открыть их. Застревать на столько лет — не дело.

«Что я вообще несу?» — мелькнуло в голове. Вокруг зашелестело. Шум реки внезапно стих.

— Пришшшёл открыть ворота… — прошептал кто-то в наушник. — Говоришшшь, наттто…

— Первый, кто пришшшёл исс-сса них, — отозвались из темноты. — Он не Сссэта…

— Неправильная вещь, — прошелестел третий — где-то за спиной. — Ссслеттует ли исссправить…

— Первый, кто пришшшёл… — уплотнившаяся темнота дотронулась до пальцев сармата. — Сссачем пришшшёл? Кто просссил? Шшшто обещал?

Гедимин хмыкнул. Ему виделось, как темнота ползает вокруг, обвивая его витками змеи. Ущипнуть себя не получалось — мешала броня.

— Они там уже тысячи лет, — угрюмо сказал он. — В таком дурацком состоянии. Надо уже их куда-то пристроить.

— И ты пришшшёл первым, — прошуршало в наушник. — Тташшше не ссс Равнины.

Гедимин пожал плечами.

— Ваши боятся. А я… мы — хотя бы в скафандрах.

Сбоку заскрежетало — когти Вепуата вонзились в обшивку, пробивая верхний слой, и заскрипели по ипрону. Гедимин обхватил его за плечи, нащупывая височные пластины. «Это всё сигма. Прикрыть его, пока совсем не рехнулся…»

— Всссе боятссся, — зашелестело в темноте. — Но неправильносссть тебе ссстрашшшнее… Укшшшу и Ук-хеммайи ссслышшшат тебя.

Кто-то взял его за предплечье — по ощущениям, с четырёх сторон одновременно — и протянул его руку вперёд. Ладонь коснулась друзы игольчатых кристаллов. Все иглы были разной длины и росли как попало — и все были очень острыми и прочными, как ипрон. На ладонь чуть надавили, и Гедимин услышал треск — верхняя обшивка лопнула и посыпалась в темноту.

— Ворота откроютссся, — прошуршало в наушник. — Ты ссснаешшшь цену.

Гедимин мигнул.

— Не знаю, — честно признался он. — Что за цена?

Вокруг зашелестело.

— Не ссснаешшшь? Сссачем тогда привёл его?

— Г-гедимин, — пробормотал Вепуат, встряхиваясь всем телом и вытаскивая когти из обшивки. — Я, похоже, понял…

Шорох стал громче.

— Ворота открываютссся расссттелением, — чей-то ледяной коготь скользнул по виску. — Цельное — на той ссстороне. Тут всссё по отдельносссти. Кровь, плоть и косссти…

— Гедимин, отойди, — ладонь Вепуата коснулась игольчатой пластины, и сармат еле слышно охнул. — Эти ворота открываются кровью. Вроде как жертва…

Услышав звон размыкающихся пластин, Гедимин оттолкнул сармата и накрыл «друзу» двумя ладонями. Тигель, наткнувшись на иглы, с тихим треском рассыпался на части. Гедимин едва обратил на это внимание.

— Сдурел? — прошипел он, чувствуя в груди холодный ком. «Жертва, чтоб вас всех…»

— Нужна кровь? — он оглянулся на белые точки, то всплывающие из темноты, то пропадающие. — Ну, пусть будет моя. Руку сюда? Что делать потом?

Шорохи стихли. Теперь Гедимин не слышал ничего, кроме шума крови в ушах.

— Потом — увидишшшь, — прошелестело в наступившей тишине.

Перчатка разомкнулась и ударилась о броню. Гедимин дотронулся до стены. Боли он не почувствовал, только ладонь обожгло холодом, и по ней потекло липкое. Капля со звоном упала под ноги — и темнота взорвалась огнями.

Это были нити, протянутые со всех сторон, — длинные цепочки огней, среди которых метались ослепительные кометы. Гедимин видел, как цепи рассыпаются на цветные точки, вытягиваются вдоль кометного хвоста и разлетаются в разные стороны — и огненная мозаика собирается заново. Забывшись, он шевельнул ладонью — руку пронзила острая боль. Комета мелькнула совсем близко, волоча за собой раскалённые докрасна нити.

— Кто-то пришёл, — донеслось из хаоса огней. — Поднимается ветер.

— Ворота? — с надеждой спросил кто-то; теперь Гедимин узнал шелестящие голоса Сэта. — Ук-хеммайи услышал нас?

— Ворота открываются, — зашелестело со всех сторон. Рука заныла сильнее. Что-то гудело, и с каждой секундой громче — какие-то массивные плиты в самом деле пришли в движение. По пальцам потянуло обжигающим сквозняком.

— Эй! — крикнул Гедимин и едва расслышал собственный голос. — Сэта! Хафси и Теккех! Вы тут?

— Ворота открылись, они открылись! — в лицо сармату ударил жар. Рука взорвалась болью, и Гедимин еле успел отключить ощущения. «Трудно дышать,» — мелькнуло в мозгу. «Сколько крови я потерял?» Цветные цепочки и кометы пропали, заслонённые распухающим облаком плазмы.

— Вассс уссслышшшали, и ворота открыты, — прошелестело в наушник, и висок сармата обдало холодом. — Открывшшший пропуссстит вассс.

— Кто-то пришёл за нами? — донеслось из огненного клубка; говоривший был растерян и испуган. — Это ты? Кто… почему…

— Куда? — перебило его сразу множество голосов. — За ворота? От них? Куда нас зовут?

Гедимин шумно вдохнул — воздуха не хватало. По ладони уже текло ручьём, и рука тряслась, стремительно слабея.

— Куда хочешь, — сказал он, глядя в кипящую плазму. — Хоть внутрь, хоть наружу. Только решай быстрее.

Облако взорвалось ему в лицо. Сармат отдёрнул руку, попытался заслониться — и рухнул в воду. Ладонь, горящая от боли, мгновенно онемела. Рядом что-то гудело и шипело, потом сармат услышал рёв, и течение, легко подняв, понесло его. Кто-то рядом вскрикнул, потом Гедимина схватили за плечи.

— На помощь! — услышал он крик Вепуата. Река ревела всё громче, но чей-то шелестящий шёпот легко перекрыл её шум:

— Вода вынесссет.