Обратный отсчет: Равнина

Часть 25 23–29 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха — Сердце Пламени

23 день Молнии, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Два поршня из тёмно-синего металла стояли на краю пульта управления. Гедимин смотрел на них с довольной ухмылкой — наконец-то, после часовой доводки, детали, изготовленные примитивным способом, не резали ему глаза. С одного поршня сошло полтора миллиметра стружки — сейчас она, собранная в пробирку, лежала в кармане и готовилась к переплавке. Другому досталось меньше, но Гедимин, включив лучевой резак, не стал останавливаться и доточил и его. «Лучше два правленых поршня, чем вообще ни одного,» — заключил он, укладывая детали в карманы. «И хорошо, что хотя бы часть работы удалось кому-то передать. Лючки у них получаются сносные. Только сделать десяток опок для ускорения процесса…»

На другом конце туннеля громыхнула откинутая крышка люка, и сармат удивлённо мигнул — обычно её сдвигали, не отрывая от земли.

— Принимай пост, — буркнул Айзек, подтолкнув в спину нахохленного Вепуата. Тот поднял на Гедимина вопросительный взгляд, но сармат был удивлён не меньше.

— Показатели в норме, — машинально ответил он. — Внешний фон тоже.

— Ага, — отозвался Вепуат, сверив дозиметры. — Я сяду, да?

— Идём, — буркнул Айзек, угрюмо щурясь на Гедимина. — Есть разговор.

Над краем люка маячил, сложив руки на груди, Кенен Гварза. Увидев его, Гедимин, и так неприятно озадаченный, недобро сузил глаза. От Гварзы с Айзеком вдвоём ничего хорошего ждать не следовало. «Наверное, прицепятся к возгонке открытым способом,» — думал он, вместе с «конвоирами» огибая неподвижный бронеход и тихие шатры. «Ветер дул не к нам. А остальное — как-нибудь не сдохнет. Дожди из металла и кислот тут каждый месяц. Не то место, чтобы беречь окружающую среду!»

— Мастер Айсиек? — рядом с красным световым пятном зажглось белое. Руниен, выдернув посох из гравия, встал у жаровни. Пробегающие мимо нхельви сунулись было к нему, но кольцо белого света, поднявшееся над землёй, мягко их оттолкнуло. «Генератор защитного поля?» — Гедимин не удержался от кривой ухмылки. Айзек недовольно на него покосился и придержал его за плечо — «стой здесь».

— Наверное, я не лучший командир, — печально сказал он, останавливаясь у жаровни. Гварза сердито фыркнул.

— Да нет. Просто твои методы тут не подходят.

— Ну да, — Айзек тяжело вздохнул. — До Ассархаддона мне далеко. Но делать что-то надо…

— Ветер дул не на лагерь, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. Ему было не по себе. Следов катастрофы он вокруг не видел — и шатры, и повозки стояли на прежних местах, аборигены с привычным шумом прибирались и готовили еду, нхельви, оставшиеся на холме, путались под ногами, никто не лежал трупом и не корчился от боли. «Чего им опять не так⁈ Ну, верните меня в Ураниум, что…»

— Смотри сюда, — приказал Гварза, показывая ему открытую ладонь. На ней бок о бок стояли два миниатюрных глиняных макета. Мелкие детальки отвалились, но общие очертания трудно было не узнать — и Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Опять рылся в чужих вещах? Мне что, шатёр заминировать?

— А что мне заминировать, чтобы ты перестал всюду лезть? — огрызнулся Гварза, быстро сунув макеты Айзеку. — Я тебе что говорил про цивилизаторство⁈

Гедимин глубоко вдохнул и убрал руки за спину. Далось это ему нелегко — кулаки сжимались до боли в костяшках. «Тихо. Сначала разобраться, в чём дело. Гварза и его рыло никуда не денутся.»

— Ты станцию из чего прикажешь строить? — он недобро сощурился на командиров. — Нужен металлопрокат. Нужны трубы. Где мне их взять? С твоей литейной станции, обсиженной филками⁈ Она мне сто метров трубы наштампует⁈

— Металлопрокат! — Гварза гневно фыркнул. — Трубы! Конечно, раздай всем технологии! Ядерную бомбу им ещё покажи! Враждебной ксенорасе, о которой ты ни метеорита не знаешь, которая…

— Heta! — крикнул Айзек, вклиниваясь между сарматами, и вовремя — руки Гедимина уже не держались за спиной. — Два шага назад! Ну вот, так-то лучше… Вот поэтому, Руниен, я и не хотел их собирать вместе.

— Моя вина, — Руниен слегка наклонил голову. — Я мало знаю о делах Равных Куэннам. Но я знаю кое-что о Сэта. Напрасно вы их усиливаете. Им и своей силы достаточно.

Гедимин смерил его сердитым взглядом. «О чём они вообще? Какая сила в металлическом листе или трубах? Кривом таком листе и косых трубах… если их ещё при отливке не порвёт…»

— Никто никого не усиливает, — буркнул он. — Нужно распределить производство. Чтобы мне не ковать на коленке тысячу деталей. У Сэта налажена хоть какая-то металлургия…

По смуглому лицу пробежала волна. Руниен сдвинул брови. Гедимин замолчал — какое-то слово, похоже, было лишним.

— Я понял из речей Айсиека — ты искал мастеров для сложной работы, — ровным голосом проговорил страж. — Немного дней назад ты был в Сердце Пламени. Ты стоял у Куэннских печей и говорил с мастером Шесеком. В литейнях Куэннов для тебя отлили длинные чёрные кристаллы. Я знаю, что их помещают в самое сердце нового Пламени. Ты привёз их из Куэннских литеен. Ты не сказал, что они чем-то плохи. Они были хороши для самого Пламени. Как и мастера Скогнов. Чем теперь они стали плохи, что ты ищешь помощи у огненных тварей? Разве у них стоят печи, построенные Куэннами? Разве они отливали для тебя чёрные кристаллы?

Гедимин мигнул. «А он сильно расстроен,» — мелькнуло в голове. «И Скогны, наверное, тоже. У этих существ язык за зубами не держится. Всем рассказал. Или скоро расскажет. Вот помощи от них не дождёшься, а как в мои дела лезть…»

— Печей нет, — угрюмо признал он. — Это плохо. Зато есть порталы. Руда из Элидгена в Шакху добирается за полминуты. Двадцать восемь секунд на погрузку-разгрузку. Изделия обратно — так же. В Сердце Пламени руду тащить — сколько? Кейланн две тонны не возьмёт. Мальгес тоже. Что, гонять волокуши? Месяц туда, месяц обратно?

Рука Айзека вцепилась в его плечо. Гедимин с трудом подавил желание стряхнуть её. Посох в ладони Руниена коротко вспыхнул.

— Это только из-за наших дорог? Новую странную штуковину легче и быстрее сделать, научить с ней обходиться, чем преодолеть такой путь?

— Текк’ты сделают её за день, — отозвался Гедимин. — И ещё день…

«Стой!» — одёрнул он себя, внезапно сообразив, что подвижным деталям относительно сложного агрегата, от которого требуется точность работы, надо бы дать отстояться. «Усадка тектона… Там миллиметры, но — тут миллиметры, там миллиметры, и допуски впору будет делать сантиметровыми. Значит — не меньше недели. Мать моя колба…»

— Вы, Равные Куэннам, очень быстры, — нахмурился Руниен. — Пусть мастера Скогнов медленнее. Пусть они даже глупее. Но ты веришь, что огненные твари быстрее и умнее Скогнов?

— Гедимин, — Айзек поднял соскользнувшую руку и снова положил её сармату на плечо. — Не говоря об уме, — разве не ты вчера весь вечер ходил угрюмый и бормотал про допуски? С чем ты возился всю ночную смену и наточил пригоршню стружки? Что там с точностью у мастеров Сэта?

Гедимин сердито сузил глаза.

— Я не спорю, что Куэннские агрегаты лучше. Я говорю о логистике. Тридцать тонн рэссеновой руды. Тридцать тонн готовых отливок. Чем их планируется таскать туда-сюда? Волокушами? По тонне в два месяца? Если бы у них был ещё и Куэннский транспорт…

Руниен вонзил посох в гравий. Белые блики задрожали на чёрной броне.

— Я слышу твои речи, мастер Дим-мин, — мрачно сказал он. — Я прошу подождать. Не давать огненным тварям нового оружия. Не так скоро, как Куэнн, но я буду готов ответить.

Он развернулся и, тяжело ступая, пошёл к повозкам. Притихшие Бронны и Скогны пристально следили за ним. Нхельви, обнюхав место, где недавно проходил непреодолимый световой барьер, осторожно двинулись следом за стражем.

— И что? — угрюмо спросил Гедимин, глядя на Айзека. — Было зачем меня дёргать? Макеты верни.

— Иди, — махнул рукой Айзек, разворачиваясь к Гварзе. — Пойдём, Кенен. Поговорим без лишних ушей.

…Макеты лежали на ладони сармата, на дымящейся от непрерывного подогрева обшивке. В долине Элид похолодало до минус пяти, из приоткрытой пасти Текк’та, нависшего над Гедимином и образцами опок, валил пар. Сармат старался не смотреть на гигантский язык, ощупывающий его ладонь — только надеялся, что обшивка не остынет слишком сильно, и существо к ней не примёрзнет. С утра он спустился на недостроенную станцию и застелил поддон для образцов войлочной подстилкой. Текк’та, примёрзшего языком к металлу, он не видел, но подозревал, что будет шумно и разрушительно.

— Такие. Каждого — по девять штук, — сказал Гедимин, чувствуя, как странно вибрирует гортань и верхняя часть груди. — Восемнадцать всего.

— Каждого — девять, — прогудело над головой. — Точно таких же.

— Очень-очень точно, — напомнил Гедимин, отмеряя когтями два миллиметра. Он не был уверен, что огромное существо видит это расстояние. «Если у меня ещё и все опоки будут разными…» — он дёрнул плечом, разжимая невидимый холодный обруч поперёк груди. В последнее время эти обручи «формировались» слишком легко.

— Куэнн-точно, — отозвался Текк’т, погружаясь в скалу. — Куэнн-сложно…

Гедимин криво ухмыльнулся. «Интересно, они смогут выучить слово „сармат“? И сколько веков на это понадобится?»

… — И долго нам ещё тут копаться? — недовольно спросил филк, опуская мешок на землю. Нёс он его так, будто камни весили тонну. Гедимин с недоброй ухмылкой сложил руки на груди.

— Пять дней. Будете шевелиться чуть быстрее — справитесь за четыре.

— А обязательно рыться так далеко от разлома? — подал голос другой филк, неприязненно разглядывающий горку мешков. — Вон в тех кратерах ещё полно обломков.

— Не можешь носить мешки — одолжи волокушу, — отозвался Вепуат; он в руках держал Зелёного Пожирателя, и по ним обоим было видно, что ничего больше на них не нагрузишь. — Только таскать её будете сами. Мы с Гедимином достаточно вам помогали.

— Помогали? — филк пренебрежительно толкнул ступнёй мешок. Пинать не стал — пожалел пальцы.

— Это ваша работа! Мы на неё согласились…

— А кто-то сейчас Гедимина доведёт… — Вепуат с ухмылкой посмотрел на искрящееся небо. — А я отвернусь.

— Идём, — буркнул Гедимин, разворачиваясь к разлому. Ему было не по себе. «С одной стороны, филки всё время чего-то хотят. С другой — им может быть, и правда, тяжело. Всё-таки они сильно мельче. Центнер — это много для них или мало? Они сами-то весят ненамного больше…»

— Надо бы сменить филков, — тихо сказал он Вепуату. — Эти ныли с самого начала. Может, другие будут спокойнее? Я бы помог им с тяжестями…

Вепуат фыркнул.

— Им помогать без толку. Если отзываться на каждый их звук, так придётся всё за них делать. Я сначала тоже помогал. А новых выбирать не из кого. Посмотрю на сегодняшних новичков — может, пополним бригаду.

…Гедимин, запустив Скогнов в «учебный отсек», отступил к стене и собрался было уйти в собственные мысли, но не успел. Едва стеклянная шихта оказалась в печи, и заслонка была закрыта, кто-то постучал по броне. Стучали штырём для накручивания стекла — и тут же спрятали его за спину, когда сармат шевельнулся.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов, собравшихся вокруг; они окружили сармата плотным кольцом и навострили уши — что-то сильно их заинтересовало. — Разреши нам делать зеркальные чаши!

Гедимин удивлённо мигнул.

— Делайте, — он порылся в карманах и выложил смятый ульсеновый прут. — Этого хватит? Большие чашки вам нужны?

Скогны переглянулись.

— Спрошу у тебя — ты скажешь вернее, — «ученик» застенчиво ухмыльнулся, прикрывая острые зубы. — Мы видели, как жарко в такой чаше горит кейек. Он распаляется и в большой чаше, и в малой. Но мы не знаем, где сильнее, — нечем было проверить. Скажи, какая чаша хороша для жаровни?

Гедимин снова мигнул. «Исследования. Вот что. Не один ты их ведёшь, теск. Тут вокруг много исследователей.»

— Вы на жаровнях греете только пищу, — он задумчиво посмотрел на печь. — А ей сильный жар не нужен. Хватит мелкого обломка. Градусов двадцать. Под мелкий обломок — мелкая чашка.

Скогны быстро переглянулись.

— Насколько мелкий?

— Насколько горячий?

— Что такое эти, которых двадцать?

«Мать моя пробирка,» — Гедимин на пару секунд задержал дыхание и протянул руку к печи. «Трудно без единиц измерения. Ладно, покажу на пальцах.»

— Вот такой, — он стряхнул мелкий осколок на ладонь. — Сейчас остынет — дам потрогать. Этого хватит, чтобы вода в котле закипела. Можно сделать чашку под два-три таких. Вдруг понадобится что-то расплавить, а темпер… жара не хватит.

— Вот как… — протянул Скогн, быстрым жестом проведя ладонью над камешком. Остальные повторили его движение — видимо, работа с «огненным камнем» приучила не тыкать в него пальцами.

— Значит, из одной жаровни можно наколоть камней на два-три десятка? — громко спросил другой «ученик». — Были бы зеркальные чаши?

Гедимин кивнул.

— Да, большая экономия сырья. Ну… — он покосился в ту сторону, где за стеной и двумя обрывами лежал неприметный разлом. — Смотря какое сырьё дороже. Стеклянную скорлупу тоже придётся добывать в Сфене Огня.

Скогны снова переглянулись. Один из них чуть отодвинул створку, проверяя расплав, и с громким писком потянулся за захватом и грибом-дегазатором.

— Там, где лежит скорлупа, реже ходят Сэта, — сказал «ученик», прижав уши к голове. — Не надо лезть в самое жерло.

Гедимин хмыкнул.

— Ты не забудь — им теперь скорлупа тоже нужна.

Скогны, как по команде, оглянулись на соседнюю «бригаду». Сэта, не обращая на них внимания, пытались придать небольшому стеклянному пузырю форму черепа с удлинёнными челюстями. Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Традиции, чтоб их…»

— За работу! — один из Скогнов, потеряв терпение, оттолкнул другого от печи и сдвинул заслонку. Захват с грибом-дегазатором был уже у него в руке. Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Итак, с размерами чаши определились. Делать будем две сразу — то есть, зеркальный шар. Пора плавить ульсену.

…К зеркальным чашечкам приделали ручки. Гедимин не возражал — так, и правда, было удобнее. В этот раз кто-то заранее припас подстилку для торжественного выноса остывающих изделий, и взволнованные толпы по цеху не бегали — верещание началось уже снаружи. Гедимин понадеялся, что стекло выдержит вынос на мороз, и зеркала не расслоятся — а если и расслоятся, то свойств, противоречащих законам физики, не потеряют.

— Зеркальные чаши, — один из Сэта взглянул на сармата и сдержанно улыбнулся. — Такие же делал ты для дома Пламени. Карлики тянутся за Равными Куэннам?

— Полезная штука. Почему бы не использовать? — Гедимин пожал плечами. — И вы себе сделайте.

— У нас много кейека, — отозвался Сэта. — Хватит, чтобы город не остывал. А вот водяной металл нам взять негде.

Вепуат громко хмыкнул.

— А вот Скогны не думают, что им негде будет взять стекло. А ведь оно у них не водится.

— Карлики вообще мало думают, — угрюмо сказал другой Сэта, поднимая на ладони стеклянный череп. Пока Гедимин не смотрел, его успели украсить цветными элементами — теперь у него были красно-чёрные глаза и жёлтые зубы.

— Опять разговор, пустой, как череп карлика, — вмешался главный жрец, возвращая все инструменты на стойку. — Мастер Хетпу, ты говорил о поручении для Ут’таркеха. Сказать ему, чтобы зажигал огонь?

— Пусть зажигает, — кивнул Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Отправим ему десяток мешков руды. Гедимин, а что с опоками?

— Постоят до завтра, — отозвался ремонтник. — Готовы. Но пусть устоятся.

Новые опоки — двенадцать из восемнадцати — стояли двумя цепочками вдоль глухого торца ангара. Были бы готовы и все восемнадцать, если бы не грёбаные допуски. Чуть ли не час ушёл, чтобы убрать с внутренних полостей лишние миллиметры и нарастить недостающие — и Гедимин, срезая с камня очередную кромку, только удивлялся терпению Текк’та. Существо молча дышало в затылок и ни разу не попыталось откусить сармату голову — и всё-таки доделало двенадцать опок. Гедимин надеялся, что вечером оно вернётся и снова запасётся терпением.

…Из огня протянулась рука, держащая металлическую крышку. Во второй был корпус лючка. Гедимин смотрел, как бесформенные огненные сгустки обретают чёткие очертания, а плазма превращается в знакомый металл, и только щурился. «Невоспроизводимая технология. Может, даже у них самих не везде получится. Вот, например, в Сердце Пламени — сработает или нет?»

— Ещё один? — Вепуат посмотрел на тёмно-синие отливки и хмыкнул. — Утренний? Уже и остыть успел?

— Это вчерашние, — отозвался Гедимин, глядя на гаснущий костёр. Пора было брать сигма-сканер, сверять очередные детали по опорным точкам и в очередной раз убеждаться, что Сэта не могут выдержать миллиметровые допуски. «Да Седна с ними, хоть бы в сантиметры попали…» — Гедимин со вздохом потянулся к прибору. «Это лишь первые. Впереди три сотни таких же. Работай!»

…Сетка опорных точек, помигав, окрасилась в два цвета — зелёный, обозначающий точное совпадение, и жёлтый — «ну, в сантиметры попали…». Гедимин выключил сканер и повернулся к молчаливым литейщикам. Он старался не вздыхать и не слишком заметно щуриться, но Ут’таркех смотрел угрюмо, и красные пятна на его шее разгорались всё ярче.

— Хорошо, — Гедимин изобразил ухмылку и аккуратно обернул готовые отливки защитным полем. — Две плавки за день — это не слишком много? И вы, и оборудование, — никто не перегружен?

— Если бы жар убывал быстрее, мы обернулись бы четырежды за день, — отозвался литейщик, и те, кто стоял вокруг, согласно зашелестели. — Наша работа достаточно хороша для Пламени?

— Да, — Гедимин кивнул и невольно сощурился — врать он не любил.

— И ты скоро пришлёшь нам новые опоки? И те, подвесные, и гладящий молот? — Ут’таркех пристально смотрел ему в глаза. — Мы хотим быстрее выполнить работу для Пламени. Оно уже сделало жарче нашу печь и умиротворило троих, превращающих руду в металл. Мы не хотим ответить неблагодарностью.

Гедимин мигнул. «Троих?.. А, чтоб вас с вашими традициями… И что мне, правда, делать с металлопрокатом?»

— Такие опоки долго делаются, — отозвался он. — Будет готово — я скажу. Завтра пришлю вам другие, привычные. Попробуем сделать двадцать отливок за один заход. Твои рабочие справятся? Я не хочу, чтобы всё сорвалось.

Красные пятна на шее Сэта слились в две сплошные полосы, но ответил он сдержанно.

— Ты увидишь, хороша ли наша работа.

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Даже не знаю, ремонтник. Сказать «попробуй»? Глупо. Я-то совсем не металлург. По мне, было бы хорошо отвезти руду на Землю. Через сутки начнёт перерождаться? Ну вот, у нас двадцать четыре часа. Современный цех сколько за раз берёт?

Гедимин поморщился.

— Да хоть всё. Если освободить его только для рэссены и возни с ней — все трубы выйдут за сутки. То же с металлопрокатом. Створки… тут будет посложнее. Но двое-трое суток с декомпрессией в промежутках… А, уран и торий! Маккензи скорее сдохнет, чем разрешит. Мы же засветимся перед всей планетой! Тонны металла, неизвестного науке… Как ты сделаешь это незаметно⁈

— А, — Вепуат сузил глаза. — Понял. Всё упирается в Маккензи. То есть выпихнуть на Равнину две сотни сарматов — это не привлечёт внимания, а на неделю задействовать свои цеха…

Гедимин мрачно кивнул.

— Его проще будет убить, чем уговорить. Хотя… — он медленно ухмыльнулся. — Я бы попробовал.

— У-ху-ху, — отозвался Вепуат — и, вздрогнув всем телом, кинулся к «стенке» шатра. — Гедимин! Сделай для этой твари каменный ящик!

Он перевернул бочонок, вытряхивая на подстилки свернувшегося Зелёного Пожирателя и горку древесной трухи.

— Нет, ну ты видел⁈ — Вепуат, возмущённо фыркнув, ткнул пальцем в изгрызенную стенку бочонка. Пожиратель развернулся и вцепился челюстями в ближайшую подстилку.

— Он голодный, — Гедимин не без усилий оторвал существо от подстилки и намотал на руку, заставив ненадолго притихнуть. — Отнесу в лабораторию.

— Сто-ой! — Вепуат встал на дороге, расставив руки и растопырив перья. — Эксперимент! Забыл? Если бы не эксперимент, я что, стал бы его терпеть⁈

— Уран и торий, — пробормотал Гедимин, отодвигая подстилки и стряхивая Пожирателя на гравий. — В защитное поле его. За ночь он бочонок прогрызёт.

— Придётся, — Вепуат шумно вздохнул. — Ползать я его на ночь не оставлю. Он и мне что-нибудь отгрызёт.

Он отогнул край подстилки и уставился на покрытый крупными щитками хвост.

— Эксперимент, чтоб ему… Я бы подумал, что он из-за камня беспокоится и всё грызёт. Но он всё время так делал. Есть челюсти — надо грызть.

— А что с камнем? — Гедимин взглянул на спинные щитки животного. Под каким из них лежал «симбионт», он уже не помнил.

— Пока ничего, — буркнул Вепуат. — Ни одной новой клетки. Может, надо выждать восемь дней?

24 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Айзек, вы во сколько сегодня едете?

Айзек, устроившийся у монитора, удивлённо взглянул на Гедимина.

— Часов через десять. Как раз начнётся твоя смена. Так что если что-то надо — делай сейчас. Ну, или подожди до пересменки. Хотя… если ты про литейку — её ещё с ночи заняли. Зато можешь отсыпать себе пигментов, Альгот их много насинтезировал.

Гедимин, на секунду запутавшийся в мыслях о литейной станции и пигментах, досадливо сощурился.

— Начало смены? Ладно, попрошу Вепуата, пару часов он выдержит. Мне надо в Ураниум.

Айзек развернулся к нему.

— Зачем?

— Есть разговор к Маккензи, — буркнул сармат. «Вот зачем я вечно лезу в разъяснения⁈» — с досадой подумал он. «Пришёл бы к отъезду, забрался в шлюзовую камеру, — мимо Ураниума не провезли бы.»

— Интересно, — теперь сощурился Айзек. — Давай по порядку. Из-за чего ты хочешь рискнуть мозгом?

Гедимин поморщился. Думать о предстоящем переезде и так было неприятно — он даже опасался, что так и пролежит пластом в шлюзовой камере, не успев ни с кем переговорить. Для переговоров с Маккензи нужно было крепко стоять на ногах и ясно соображать…

— Вчера был разговор о металлопрокате и трубах, — нехотя сказал он. — Где их делать — в Шакхе или в Сердце. Выходило, что и там, и там — плохо. Я вот думаю — в Ураниуме ведь есть металлургические цеха. За сутки накатают листов и натянут труб. Безо всяких там проблем с физикой. За сутки с рэссеной ничего не случится.

Айзек мигнул.

— Тащить чужеродный металл… Сколько там тонн? Двадцать, тридцать? Думаешь, заводы в гетто совсем не контролируют?

— Когда Маккензи нужно, там ничего не контролируют, — буркнул Гедимин. — Хоть крейсер строй. Это он притащил нас на Равнину, забыл? Это его затея. Я с ним поговорю. Пусть думает, как наладить производство и логистику.

Айзек покачал головой.

— Гедимин… Дело, конечно, твоё. Но проку не выйдет. Сейчас на Маккензи наседают со всех сторон. Комиссия за комиссией. Когда бесследно исчезают десятки сарматов и тонны груза, это, в общем-то, подозрительно…

Сармат поморщился.

— Пусть устроит крупную аварию… Hasu!

Айзек мрачно кивнул.

— Вот именно. До войны такое прокатывало. А сейчас — люди всё гетто по камешку переберут. А то и Миана влезет. Маккензи сейчас вертится ужом. Если ты ему вывалишь тридцать тонн инопланетного металла — далеко же он тебя пошлёт…

— Я ему пошлю… — пробормотал Гедимин по инерции, но его запал уже угас. «Айзек-то прав. Если гетто, и правда, под прицелом, лучше не добавлять проблем. Подожду до конца месяца. Может, „макаки“ успокоятся. Маккензи знает, что им наврать. Он опытный…»

… — Не едешь? — переспросил Вепуат, и было видно, что он сдерживает облегчённый вздох. — Вот и ладно. Только зря мучился бы.

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Что, всё-таки, делать со станками? Строить или не строить? Если полагаться на Сэта -больше двух труб в день они не сделают. Значит, хотя бы сорок пять дней нужно иметь в запасе. И лист… Не знаю я, что делать с этой стройкой. На Земле всё в тысячу раз проще!

Замолчав, он перевёл взгляд на дно кратера. У нижнего ряда каменных зубцов копались в пепле филки. Они рассредоточились по двое по скальному ярусу и просеивали породу. Две пары работали быстро, одна — с некоторым замедлением; эти филки подолгу разглядывали найденные камешки и настороженно посматривали по сторонам. Гедимин слышал шёпот, но слов было не разобрать.

— Что у них там? — он сдвинулся чуть в сторону, чтобы лучше видеть филков. Один из них поднял мешок, чтобы пересыпать добытые камешки. Держал он его странно — будто ждал, что сшитые вместе шкуры его укусят.

— Работают, — Вепуат пожал плечами. — Первый день на Равнине. Похоже, это местная традиция — ничего новичкам не объяснять. Я им сказал про вращающиеся предметы — кажется, не поверили.

«М-да,» — Гедимин досадливо поморщился. «То есть — их всех затащили сюда, ни о чём не предупредив. Понятно, почему они то ноют, то щерятся. Я хотя бы приехал по своей воле…»

…Филки поднялись на пепельный вал и остановились, сложив мешки у ног. Гедимин, посмотрев на подозрительно сдутую «ткань», собрал все тросы в кулак и приподнял «пакеты».

— Эй! У вас на четверых было по центнеру. Здесь четыре центнера, ни на килограмм больше. Вопрос — чем были заняты ещё двое?

Филки угрюмо сощурились.

— Ничего, что нам всё это ещё нести на базу? Вы-то вдвоём идёте налегке…

Вепуат покосился на связку лопат и стопку корзин и выразительно фыркнул.

— Налегке? Так я мигом распределю это «легко». Руки у вас заняты — надену по корзине на голову.

Двое новичков незаметно отступили на пару шагов и смотрели на сарматов с опаской. Гедимин недовольно сощурился. «Помочь?» — мелькнуло в голове. «Да ну их! Семьдесят килограммов на рыло. Это и „макака“ донесёт!»

— Я-то думал, процесс ускорится, — прошептал он, поравнявшись с Вепуатом. Тот на ходу развёл руками.

— Может, новички ещё разгонятся, — прошептал он в ответ. — А если нет… ну, сегодня нытья было меньше. Потерпишь четыре дня? Работа всё-таки делается…

…Последнюю пару мешков в общую груду опустил филк-новичок. Вепуат махнул рукой.

— Всё, отбой! Оружие своё приберите. Мне в цеху оно не нужно.

Гедимин наклонился, собрал все тросы в кулак, готовясь закинуть на плечо, и, уже выпрямляясь, заметил яркие силуэты в световом пятне. Двое филков остались на дне долины.

— А вы чего? — удивился Вепуат. — Поднимайтесь. Надо бы вам получить хоть какое-то оружие. Тут бывает небезопасно.

Филк покосился на изжелта-зелёное небо в светящихся складках и нервно поёжился.

— Та мёртвая местность, где мы работали… Этот слой пепла — от вулканического извержения?

Вепуат махнул рукой туда, где тускло светила цепь красных огней.

— Тут много вулканов. Но, как видишь, здесь пепла нет. В Сфене Огня извержения бывают чаще. Но он не мёртвый. Только… своеобразный.

— Ага, я заметил, — пробормотал филк и кивнул на небо. — А эти… виды освещённости… что-нибудь означают?

Вепуат пожал плечами.

— Этот конкретный? Вроде бы ничего. Он обычно бывает в день Жизни. Это местный календарь… Гварза вам его показывал? Кто вас тут вообще акклиматизирует?

Филки переглянулись.

— Ну-у… нам объяснили про разломы. И про общую тревогу. А календарь… он где-то распечатан?

Гедимин потянулся было к передатчику — распечатать таблицу было несложно — но спохватился, что бумага, вынутая из-под ипронового экрана, быстро отрастит щупальца. Вепуат, видимо, подумал о том же.

— Печатать тут… в общем-то, не на чем, — сказал он. — Вы поговорите со стражем. Такой длинный тощий инсектоид с посохом, — видели его?

Филки вздрогнули.

— Оно… говорящее?

Гедимин и Вепуат переглянулись.

— Не знаю, кто вас инструктировал, — пробормотал разведчик, сердито щурясь, — но — дать бы ему в рыло! Идите к стражу. Его зовут Гор, и он ничем не занят. Спросите, что здесь опасно, и чего лучше не делать. И про календарь ещё. Короче, всё, что про Равнину, — это к стражам. А про стройку — к Гедимину. А я, если что, биолог и медик. Гедимин, ты тут справишься?.. Идём, провожу вас.

Гедимин, забывший о мешках, проводил сарматов ошалелым взглядом. «Три с половиной месяца. А всё по-старому. Хорошо, что филки не очень любопытны. Не то кто-нибудь точно убился бы.»

… — Мастер Дим-мин! — «ученики», едва скинув тёплую одежду, обступили сармата со всех сторон. — Разреши нам сделать зеркальные чаши!

— Разрешаю, — пробормотал Гедимин, пожимая плечами. Ульсена, заготовленная со вчерашнего дня, лежала на поддоне — бери и переплавляй.

Скогны с довольным верещанием столпились у печи, но тут же отхлынули и опять окружили инструктора. Двое, впрочем, остались сыпать шихту в плавильный конус, но их уши стояли торчком — им тоже было интересно.

— Мастер Дим-мин, — заговорил один из Скогнов. — Мы думаем, чаши стоит украсить. Будет ли уместен знак огня?

Гедимин мигнул. В мозгу щёлкнуло — один раз, потом другой. «Хорошо, что спросили. Местная физика, чтоб её…»

— Знака огня не надо, — решительно сказал он. — Чаша и так сильно греет. Перегреется — расплавится. И вообще… Можете украсить ручки. На саму чашку ничего лепить не надо.

«Технология, похоже, пошла в дело,» — думал Гедимин, глядя, как Скогны орудуют трубками, штырями и черпаками, изредка берясь за горелку. «Запасаются отражателями, пока есть доступ к стеклу. Как бы их подвести к возможности обмена сырьём…»

— На что можно обменять такую чашу? — спросил он у освободившегося «оператора горелки». У этого Скогна работы было немного — только помочь вывести завитки на разлапистых ручках да подогреть место разреза. Услышав вопрос, он резко развернулся к Гедимину и поднял уши торчком.

— В Сэви? День на день не приходится… — протянул он, что-то высчитывая то в уме, то на пальцах. Другой Скогн, отложив ненужный штырь, придвинулся ближе.

— На шкуры или кости лучше менять в месяце Камня…

— Может, ему камни нужны, — перебил его первый. — Камни из Сэви, а не кости из Синви. А ты уже влез!

Гедимин встряхнул головой.

— Не надо подробностей. Это дорогая вещь, так?

— Не дороже жаровни, но не дешевле кейека, — синхронно отозвались трое Скогнов. Четвёртый, взявший было в руки стеклодувную трубку, отложил её и подобрался ближе. По его лицу пробежала волна.

— А шихта? — Гедимин кивнул на мешок со скорлупой. — Она тоже недешёвая?

Скогн, отложивший трубку, растолкал остальных и запрокинул голову, глядя сармату в лицо. Его уши плотно прижались к голове.

— Мы пришли сюда ради нового Пламени, — его голос от волнения частично перешёл в ультразвук. — И Синви, и Сэви много сделали для него. Никто из Равных Куэннам не говорил об особой плате. Вы позвали нас сюда, в дом стекла…

— Гедимин, — Вепуат выглянул из проёма в защитном поле. — Что-то случилось? Чем ты их так напугал?

Гедимин растерянно мигнул. Скогны, и правда, смотрели на него с испугом, и даже Сэта по ту сторону прозрачной стены заметно насторожились.

— Ничего, — буркнул он, досадливо щурясь. — Я не подумал… Делайте чашку!

Он отступил к стене и сложил руки на груди. Скогны, оглядываясь на него, медленно двинулись к печи.

— Точно ничего не случилось? — с тревогой спросил Вепуат. — Если…

Раздался громкий стук — кто-то пару раз приложился к двери бронированным кулаком. Гедимин мигнул.

— Отвлекись ненадолго, атомщик, — Айзек говорил до странного мягко, даже вкрадчиво. — Тебя ждут. Нет, Вепуат, тебя не надо. У реактора Ярне с Альготом, полчаса выдержат.

— Альгот? Он новичок в операторской, — Гедимин, тут же забыв о стекле, выбрался из цеха. — На него не было реакции? Ты проверял?

Айзек качнул головой. Может, он и хотел что-то сказать, но слова заглушил грохот задвигаемой дверной створки. Гварза швырнул её в паз так, что едва не выломал.

— Одного не понимаю — причём тут я⁈

— Спокойно, Кенен, — Айзек взял его за плечо. — Иди в машину, если хочешь. Мы с Гедимином…

— Доболтаетесь до международной войны! — бросил Гварза, с грохотом сложив руки на груди. — Я буду там. Хоть узнаю, что нас ждёт.

Гедимин, стараясь не мигать (веки устали), молча пошёл за Айзеком. Идти было недалеко — только до яркого пятна белого света у полевых кухонь. Вблизи пятно разделилось надвое, а по центру обнаружились четверо сердитых Скогнов.

— Мастер Дим-мин, — Шесек, едва заметный из-под множества накидок и широких ушей меховой шапки, шагнул вперёд. — Верно, я тебя подвёл. Знать бы ещё, в чём!

Веки Гедимина устали, но всё-таки он мигнул.

— И подвёл всерьёз, — продолжал Шесек, глядя сармату в лицо. — Так, что ты за помощью пошёл к огненным тварям. К их литейщикам, только и умеющим переводить кейек и жир! Там, где справилась бы любая наша печь, ты собрался строить…

Гедимин ударил кулаком о кулак. Получилось громче, чем он рассчитывал, — броня ещё долго гудела в полной тишине.

— Руниен распустил язык, да? — спросил сармат, угрюмо щурясь. — Вот ведь ошибка природы… Ещё и переврал всё, что мог. Я же ясно сказал — печи всем хороши. Плохи ваши дороги и ваш транспорт. Ты за него отвечаешь? Нет. Ну так и чего он к тебе пришёл⁈

— Гедимин! — укоризненно прошипел Айзек и ткнул его в бок — вполсилы, не больно, так что отвечать сармат не стал. Шесек встряхнулся, ловя на лету падающую шапку.

— На всей Равнине одни и те же дороги, — сказал он, помрачнев ещё сильнее. — Огненные твари ходят через огонь. Но они слабы. Кейланн, не утомившись, донесёт вдесятеро больше до Сердца Пламени. Думаешь, мы не найдём Кейланна? Тут же строится дом нового Пламени!

«А он верно подсчитал,» — мелькнуло в голове у Гедимина, невольно повторившего те же расчёты грузоподъёмности. «Сорок килограммов против четырёх центнеров. Вот только килограммы можно носить хоть весь день…»

— Один Кейланн даже меня не донесёт, — сказал он. — А нужно гораздо больше. Тридцать тонн руды. Тридцать тонн готовых отливок. Тонна — это мой вес. У вас там найдётся тридцать Кейланнов?

Скогны ошалело переглянулись. Гедимин видел, как широко раскрываются их глаза, и поднимаются дыбом вибриссы. «А у них, оказывается, и усы есть,» — мелькнуло в перегретом мозгу. «То, что торчит — вибриссы. А мягкое — волосяные усы. Как у „макак“…»

— Дом Пламени поистине огромен, — пробормотал Шесек. — А мы малы. Однако же — он не за месяц построится? Сколько дней есть, чтобы твою руду превратить в вещи?

— По нашему плану все крупные изделия должны быть готовы к месяцу Воды, — вмешался Айзек. — Тогда их нужно будет… поставить на их места.

Шесек свёл вместе руки и быстро зашевелил отогнутыми когтями. Скогны зашептались. Гедимин огляделся по сторонам — и увидел, что вокруг уже собрался весь лагерь, от патрульных-копейщиков до последнего нхельви. «Месяц Воды?» — сармат пытался про себя подсчитать дни, но местный календарь испарился из памяти. «Идёт за месяцем Воздуха. Сейчас месяц Мрака. А что между ними?»

— Мало дней, — признал помрачневший Шесек. — Но я не верю, что у огненных тварей их больше. Твои опоки ведь ещё не готовы? Мне сказали, они небольшие. И через них прогонят столько металла за такие короткие дни?

Гедимин угрюмо сощурился. Скогн не видел ни чертежей, ни расчётов, но попал точно в цель. «Месяц на одни только трубы, мать моя колба… А ведь там ещё гермоворота…»

— Меньше дней на перевозку — больше на литьё, — отозвался он. — Думаешь, мне охота возиться с камнем и костями, а потом стачивать тонны стружки? Местные технологии не позволяют сделать две одинаковые отливки. А их нужны десятки. Одинаковых. А не на палец тоньше или толще…

Что-то негромко стукнуло. Шесек положил ладонь сармату на колено и нахохлился, зарываясь в накидки. Гедимин ошалело мигнул.

— Если бы ваши звери из металла не дичали на Равнине… — Шесек тяжело вздохнул. — Они медленнее Кейланнов, но быстрее любой повозки.

На краю тесного круга шевельнулся Гварза.

— Доставка руды — полдела, — задумчиво сказал он. — Некоторые изделия очень тяжелы, и при этом их нельзя делить на части. И легче их не сделаешь…

Айзек, шумно вздохнув, шагнул вперёд.

— Надо бы всем сосредоточиться и подумать, — сдержанно проговорил он. — Слишком много всего. Масса, расстояние, регулярность доставки… и точность размеров. Мы говорим обо всём сразу. А ведь мы говорим о разных изделиях. Гедимин! В каком из них точность важнее всего? Где нельзя ошибиться ни на миллиметр?

«На миллиметр-то можно,» — подумал сармат. «На два-три — нежелатель… Так, заткнись! Айзек что-то придумал…»

— Поршневые машины, — быстро ответил он. — Цилиндры и тела поршней. Высокая точность и минимум доводки. Прочность, равномерность хода, иначе… Сам видел, как они умеют взрываться.

Передёрнуло всех, даже нхельви поджали хвосты и попятились в темноту. Шесек поднял взгляд на Гедимина.

— Поршневая машина? Та, что соединяет лёд с огнём? Насколько она тяжела?

Гедимин огляделся по сторонам в поисках объектов сравнения.

— Сфалт весит, как две таких, — он приподнял оружие с плеча. — А я без него — как восемь. Бочка с водой ненамного легче.

— Бочка с водой? — взгляд Шесека прояснился. — Кейланны швыряют их, играя…

— Таких машин нужно четырнадцать, — быстро добавил Гедимин. — А это уже другой вес. В принципе, если меня равномерно обвешать…

Айзек хлопнул в ладоши.

— Гедимин! У тебя хребет с трещиной ещё с Ураниума. Решил его добить?

— Может, мои печи слабы для четырнадцати, — заговорил Шесек, медленно расправляя плечи и вибриссы. — Но с одной точно справятся. Не знаю насчёт тридцати Кейланнов, но один или двое найдутся. Погоди прикармливать огненных тварей. Вещи Куэннов надо делать в литейнях Куэннов.

— Давайте, — быстро вмешался Айзек, кладя ладонь Гедимину на плечо. — Пусть будет контрольная плавка. Металл для двух машин… Гедимин, ты быстро его подготовишь?

— Хоть сегодня, — отозвался сармат. — Если Шесек найдёт Кейланна…

— Если это не священный металл, то я… — двинулся вперёд Хассинельг, до сих пор не издавший ни звука. Второй страж тут же вскинул посох.

— Разве Руниен позволял тебе прыгать через всю Равнину⁈ Да ещё и с грузом…

— Хочешь отправить мастера Шесека обратно пешком? — огрызнулся Хассинельг.

Гедимин машинально попытался подсчитать грузоподъёмность стража, но осёкся всё на тех же гермоворотах — их и десять Хассинельгов не дотащили бы.

— Кейланн прилетит, как только остынет ветер, — сказал Шесек. — Через день от этого, если боги будут благосклонны. Давно ты не заходил в литейни, мастер Дим-мин. Будем тебя ждать.

Трое Скогнов, так и простоявших молча весь разговор, но уже не таких сердитых, двинулись к Хассинельгу. Страж, покосившись на них, вытянул из-за пояса ремешки с костяными якорьками. «Страховка?» — Гедимин с нелепой ухмылкой смотрел, как Скогны пристёгиваются и хватаются за свисающие складки стражеской одежды. Шесек прикрепил ремешок к поясу и коснулся пальцами лба в почтительном жесте; Гедимин поднял руку в ответ, и пятеро существ моментально растаяли в воздухе. «Будто за дверь шагнули,» — мелькнуло в голове. Сармат покосился на гаснущий сигнал дозиметра.

— Что значит «остынет ветер»? — услышал он собственный голос — а потом и раздражённый вздох Кенена Гварзы.

— А ты знаешь, что он в барак не заходит, — сердито сказал Айзек. — Откуда ему знать⁈ Гедимин, у Дасьена в бараке вывешены сводки погоды. Заглядывай в них пару раз в день. А то ты уже который раз всё узнаёшь в последний момент. Завтра ожидается металлический град. Вполсилы, но землю подогреет. Остыть должно быстро, днём уже можно будет ходить без опаски, но местные в любом случае рисковать не будут.

— Ясно, — отозвался Гедимин. — «Через день от этого» — это послезавтра? Пойду за металлом.

…На стене барака висела неровно выскобленная, обрезанная по краям, чем-то изъеденная и слегка пожелтевшая шкура. Её нижний конец был подвёрнут и закреплён, на верхнем виднелся десяток коротких строчек. Тёмно-красным пигментом были нанесены числа от шестнадцати до двадцати пяти; рядом стояли короткие слова — «воздух», «вода», «камень». «Кусок календаря,» — Гедимин сверился с наручным передатчиком. С него, видимо, настенный список и был скопирован — к нему добавились только размашистые значки рядом со строчками. Рядом с «воздухом» стояли два широких косых креста, рядом с «водой» — один. Дальше шли пустые ячейки, и только двадцать пятый день был отмечен жирным вопросительным знаком. Рядом стоял выведенный чуть позже, но не менее жирный восклицательный.

— Ну чего? — высунулся из-за дверной завесы настороженный комендант.

— Изучаю, — миролюбиво отозвался Гедимин. — Что это? Прогноз погоды?

Филк поморщился.

— Синоптические сводки. Приносит Навкет, к нему и претензии.

— Точность у него высокая, — Гедимин пожал плечами. — Даже очень — для местных-то технологий…

Он отогнал видение метеорологического спутника на основе «трилобита» и тронул шкуру когтем.

— Что означают эти символы?

— Силу, — буркнул Дасьен; что-то его раздражало — и, похоже, это был не Гедимин. — Силу стихии. Два креста — сильный день, один — так себе.

«А. Я это слышал. Так тут говорят,» — вспомнил Гедимин. «И… так оно и было. Бешеный ураган был семнадцатого… а ливень, пришедший восемнадцатого, был сильным, но дома не смывал. Нет, я всё-таки хотел бы увидеть их метеорологическую станцию…»

— А последние отметки? — он протянул коготь к вопросительному знаку. Дасьен снова поморщился.

— Сначала Калиг пришёл и сказал — то ли будет, то ли нет. А через два часа Навкет меня разбудил и сказал — точно будет. С утра взял подтверждение у Гора. Металлические дожди… Почему было не выбрать для станции место без таких опасностей⁈

— Они тут везде, — отозвался Гедимин, делая пометки в наручном «календаре». «Пригодится. Может, уловлю закономерность. Местные не ошибаются в прогнозах. У них должна быть какая-то система…»

С экрана подмигнуло напечатанное рядом с числом 25 слово «металл».

…Все три ангара на дне «ободранной» долины были закупорены и обложены металлосборниками. Теперь Гедимин с сомнением смотрел на душевую. Она была открыта нараспашку, внутри шумела вода — аборигены наполняли бочонки и грузили на волокушу. Ещё одна волокуша, со сложенными каркасами шатров, стояла у барака, и её груз понемногу перетаскивали внутрь.

— В бараке всё теснее и теснее, — пожаловался Вепуат, оглядываясь на фундамент разобранного шатра. — Скоро негде будет «трилобита» положить. Я сказал, чтобы придержали мне отсек для их зимовки, а Дасьен и Гварза только фыркают.

— Пора удлинять барак, — отозвался Гедимин, мысленно пристраивая к ангару два десятка ячеек. — Не знаю, на кой им сейчас столько филков. Проку от них никакого.

— От моих зверьков, в общем-то, тоже, — Вепуат шумно вздохнул. — Даже погоду не предсказывают. Раньше перед плохими днями сворачивались, теперь порываются взлететь. Висят под потолком, как дирижабли. Так и оставил их на длинных шлейках.

Гедимин посмотрел на изжелта-зелёное небо, покрытое волнистой рябью. Слабый ветер был холодным, ничто не напоминало о расплавленном металле.

— Видимо, хотят подняться выше грозового фронта, — пробормотал он. — Туда, где выживает всё, что болтается в небе. Не забудь закупорить цех после занятий. Когда я вернусь — понятия не имею.

…Вепуат высыпал на поддон горючую смесь. Она протянулась длинной непрерывной полосой от края до края. Гедимин покосился на ровный штабель опок. Каждая из них была собрана и обвязана шнурком.

— Ты потом забери у них тросы, — попросил Вепуат, проводя раскалённым когтем вдоль маслянистой полосы. — Мало ли, во что они мутируют.

Огонь вспыхнул в ту же секунду, стремительно краснея. Существо с алой гривой выглянуло из костра по плечи.

— Пламя Шакхи да не остынет! Попроси мастера Ут’тарке…

Договорить Вепуат не успел — Сэта размотался на огненные языки и растаял вместе с красным костром, оставив слабо тлеющие искры.

— Опять Аса’ан путает каналы, — ухмыльнулся разведчик, раздувая огонь. — Они помнят, что вечер — их время. Надо было отправлять опоки днём!

Пламя, покраснев, поднялось на полметра. По горячему металлу заскрежетали когти. Вепуат пощёлкал бронированным пальцем в ответ.

— Шакха на связи? Мастер Ут’таркех далеко?

— Да не иссякнет сила Пламени, — Сэта на секунду выглянул из костра и пропал. Огонь вспыхнул вдвое ярче.

— Сейчас соединятся, — ухмыльнулся Вепуат. — Надеюсь, все опоки пролезут!

Гедимин оглянулся на мешки с рудой. «Сегодня — двойная плавка. Посмотрим, как им удастся распараллелить и синхронизировать процессы. Может, рассчитаю наконец скорость их работы и составлю хоть какой-то план.»

…В этот раз ковшей было два. Их изготовили из раковин одного и того же вида, но одна была заметно крупнее и с более длинными шипами. Их ещё и удлинили насадками из чьих-то костей. «Попытка термозащиты,» — думал Гедимин, глядя на литейщиков, застывших в ожидании. «Чем дольше процесс, тем сильнее нагрев. В этот раз будет горячо даже им.»

Четверо Сэта ждали у ковшей, двое — у лёток, ещё четверо — у двух сооружений из крупных костей, напоминающих протяжные станы. Два ряда опок были выставлены на костяные направляющие. Раскалённый воздух, бьющий из-за отодвинутой заслонки и заполняющий литейню, уже нагрел их до сотни градусов. Сэта замерли у костяных рычагов. Долгий процесс подходил к завершению.

— Белая вода! — крикнул Ут’таркех, сам медленно белеющий от жара приоткрытой печи. — Белая вода в устье!

Металл из вскрытой лётки ударил в ковш. Секундой позже вскрыли вторую. Луч сигма-сканера широким пучком накрыл цех, и Гедимин склонился над экраном, чувствуя, как от жажды действия сводит руки. «Тихо. Сиди тихо. Они знают…»

Под скрежет костяных направляющих наполненная опока отъехала в сторону. Тут же под ковш втолкнули вторую. Гедимин, стиснув зубы, смотрел, как плещется не успевший застыть металл. Его двигали предельно плавно, но верхнему слою передавались нестройные колебания. Под резкое шипение литейщика ковш качнулся назад — с третьей опокой замешкались на пару секунд. «Третья есть,» — Гедимин, сузив глаза, впился взглядом в экран. «Четвёртая. Пятая пошла…»

Загустеть рэссена всё-таки не успела. Последние капли выпали из дымящегося ковша так же легко, как первые. Руки литейщиков побелели до локтей, гривы превратились в дрожащее пламя. По краям цеха освобождали направляющие, стаскивая наполненные опоки на каменные полозья. Выкипающий жир уже не шкворчал, только с двух сторон дрожал раскалённый воздух. «Плюс триста семьдесят,» — Гедимин сверился с термометром. Защитное поле уже лежало на его броне, прикрывая легкоплавкий верхний слой. На направляющие выставляли новые опоки, закрепляли рычаги. Внутри печи гудело и скрежетало — отъезжала в сторону перекрывающая плита, жидкий металл выпускали на последнюю ступень каскада. «Доходит,» — Гедимин, забыв об опоках, глядел на металлический поток, заполняющий раскалённую чашу. «Ещё сотня градусов и… Attahanqa!»

— Белая вода в устье!

…Оплавленные щитки маслянисто блестели. Гедимин держал руки на отлёте, а пальцы — широко растопыренными, — сейчас легче лёгкого было «склеить» два фрагмента обшивки или смять их в неровные лепёшки. Сигма-сканеру не было дела до четырёх сотен градусов нагрева — изображение на экране оставалось чётким, хоть и подёрнулось слабой белесой рябью. «Фонили» не опоки и не печь — излучение шло от литейщиков. Гедимин старался на них не глядеть — гуманоидные очертания дрожали и расплывались, то и дело кто-нибудь вырастал на пару метров или покрывался языками пламени. «Смотри лучше на металл,» — он перевёл луч на следующую опоку. «Существа сами разберутся. Так, крупных каверн нет. Неравномерности… верхний слой… газ стравливается…»

Белое свечение потускнело — последнюю заслонку печи закрыли наглухо. Раскалённый воздух ещё выходил — по внутренним каналам, в шахту ложной фумаролы. «Сейчас её дым виден издалека,» — думал Гедимин, поднимаясь на ноги. «Любому, у кого есть тепловое зрение.»

— Мастер Хеттийиррн? — Ут’таркех, ещё светящийся, но уже похожий на гуманоида, подошёл к сармату. Гедимин скользнул взглядом вдоль стен литейни, — все Сэта успели «опомниться». Кто-то осматривал опоки, кто-то проверял направляющие и поворачивал ковши для плавного остывания. «Ничего не потрескалось,» — со слабым удивлением отметил Гедимин. «Хотя — вон тот рычаг заменить бы.»

Сэта уже и сами заметили неисправность — один из них осмотрел кость, сердито зашипел и доломал надтреснутый выступ. Повреждённая «деталь» упала у закрытых ворот.

— Это сегодня заменят, — сказал Ут’таркех, покосившись на сломанный рычаг. — Что скажешь, мастер Хеттийиррн? Что видел взор Пламени?

— Пока всё в порядке, — Гедимин кивнул на ближайший ряд опок. — Легло, как надо, и остывает достаточно равномерно. Вторую плавку провели не хуже, чем первую… Но — может, надо было сменить рабочих? Я видел, им это нелегко далось. Многие на ходу плавились…

Ут’таркех оскалился в невесёлой ухмылке.

— У нас в крови слишком много огня. Огонь тянется к огню… Я поставил сюда тех, кто наверняка выдержит. И они выдержали, нет? Никто не бросил рычаг и не прыгнул в расплав.

Гедимин покосился на рабочих. Они незаметно сошлись к бригадиру и теперь внимательно слушали. Белое свечение медленно желтело и распадалось на отдельные пятна, языки пламени на коже гасли.

«Бывало, что прыгали?» — вертелось на языке, но Гедимин мысленно одёрнул себя и покачал головой.

— Они справились, — нехотя признал он. — Если ты в себе и в них уверен, попробуй с утра повторить плавку, а вечером прогнать ещё одну. На утреннюю руды хватит, вечером перекинем тебе новую партию. Может, из того, что нападает с неба.

Ут’таркех не ответил на его ухмылку. Он повернулся к Сэта и резко зашипел, указывая на верхнюю галерею и подъёмники на ней. Ярусом ниже Гедимин заметил короба из костей и шкур — в таких держали руду.

— Завтра в Шакхе будет очень жарко, — сказал бригадир. — Огонь в печи, огонь сверху… Сможем мы работать или нет — наверняка не скажу. Но если сможем, ты получишь свои отливки.

— Я выйду на связь в то же время, — пообещал Гедимин, стараясь не думать о городе, полном плазменного мицелия. — Сообщи, что у вас получилось. Если день не задастся, не страшно. Он не последний.

Он по сарматской привычке протянул Ут’таркеху оплавленную ладонь, но осёкся, увидев озадаченный взгляд. Литейщик чуть наклонил голову и притронулся к подвеске-«трилистнику».

— Молодое Пламя смотрит на нас благосклонно из твоих глаз. Будем ждать твоего послания.

…Некоторые щитки всё-таки покоробило — видимо, Гедимин был неосторожен, когда они застывали. Досадливо щурясь, он срезал неровности и напылил недостающие кромки. Проточная вода приятно холодила кожу. Вентиляционные лючки душевой прикрыли, в сам ангар набилась полусотенная стая нхельви, но помыться ещё было можно, только приходилось внимательно смотреть под ноги. Зверьки разлеглись повсюду на обсохшем полу, избегая лишь желобков-водостоков. В одно из водосточных отверстий они, судя по едва различимым следам, организованно гадили. «Давно я фильтры не менял,» — поморщился Гедимин, направляя на скрытый под полом отстойник пучок мощного омикрон-излучения. Защитное поле прикрыло спящих существ, но многие беспокойно зашевелились. Сармат осторожно слил отработанную воду в желобок и вышел. Кожа и комбинезон обсыхали на ходу, ещё сохраняя немного прохлады. «Вепуат,» — запоздало шевельнулось в мозгу. «Занятия… Опять я их все пропустил.»

Он ещё не добрался до цеха, как ворота ангара открылись настежь, выпуская шумную группу Скогнов. Шумели они чуть тише обычного — или так казалось из-за того, что сородичи, спрятавшиеся в барак, не заверещали в ответ. Гедимин отступил в темноту, провожая взглядом зеркальные чашки на растянутой подстилке и кувшин с сетчатым цветным орнаментом. «Отражатели для жаровен. Точно как утренние, только ручки немного другие. А ведь я эту группу не учил. Сами додумались?»

— Спасибо за помощь, Ардан, — услышал он голос Вепуата. Филк в оранжевом комбинезоне задержался на пороге, подняв руку в прощальном жесте, шумно выдохнул и вышел, на ходу снимая кожух с фонаря. Световое пятно зацепило Гедимина, но Ардан его даже не заметил. Выглядел он усталым и шёл, прижимая ладонь к наушнику. Гедимин проводил его сочувственным взглядом. «Скогны — это трудно.»

— Вернулся? — Вепуат встретил сармата усталой ухмылкой. — Всё расплавили?

Кроме него, в цеху никого не осталось. Гедимин покосился на мешки с шихтой, убедился, что её не выгребли подчистую, и заглянул за печь, где лежала тростниковая трубка, запачканная светящейся грязью. «Надо бы счистить и пустить в дело. Цера есть цера.»

— Механизации им не хватает, — сказал Гедимин, отгоняя видения «карусели» с пустыми и заполненными опоками. «А им, в принципе, под силу было бы её построить. На повороте металл меньше плескался бы. Меньше потом стачивать…»

— А-а… — Вепуат, кажется, не слушал его ответ. — Работать будешь? Конусы в печи, если что. В остывалке.

— Иди спать, — сказал ему Гедимин, поднимая мешок с шихтой. «Сегодня работы будет немного. Церы почти не осталось, да и времени мало. Не забыть замуровать цех…»

— Да не погаснет Пламя… — Кут’тайри сконденсировался из воздуха прямо за плечом сармата, едва за Вепуатом закрылась дверь. Гедимин поставил плавильный конус в печь и лишь потом оглянулся.

— Знаешь, что завтра металлический дождь? Следи за вентиляцией. Тебе, может, и ничего, но детали на складе могут оплавиться.

— Я помню, что металл жарче стекла, — бесстрастно ответил Сэта, переставляя на видное место костяной трафарет для фонарей. — Все двери будут закрыты.

— Угу, — отозвался Гедимин, выходя в «шлюзовую камеру». Вернулся он с двумя мешками; внутри лежали корпуса лючков, накрытые крышками. Вытаскивать их сармат не стал — сигма-сканер и так «видел» отливки во всех подробностях. На экране замигали опорные точки — схема совмещалась с реальным изображением, то зеленея, то желтея. Гедимин смотрел и морщился. «В принципе, эти миллиметры ни на что не повлияют. Но… Ладно, всё равно на смене заняться будет нечем.»

— Работа Ут’таркеха? — жрец зашёл с другой стороны и теперь с любопытством разглядывал то мешки, то экран. — Вижу, он постарался.

— Угу, — буркнул Гедимин, глядя на жёлтые точки. Красных среди них не было — расхождение в размерах нигде не было критичным, но сармат всё равно чувствовал неослабевающее раздражение.

— Мастер Арта’ан обучал сегодня карликов, — снова подал голос Кут’тайри, когда молчание затянулось. — Он — ученик мастера Хетпу?

— Да, — Гедимин досадливо сощурился. Он знал, что его работа в Шакхе важнее обучения дикарей, и всё равно ему казалось, что Вепуата он подвёл.

— Я ждал, что он будет выше, — сказал Кут’тайри. — Крупнее тех, кто приходит сюда с дымной рудой. Он, наверное, старше, если ему доверили учеников. Его кожа уже превращается в панцирь?

Гедимин, только собравшийся отругать изгнанника за вылезание со склада при чужаках из Аса’ана, забыл, что хотел сказать, и растерянно мигнул.

— Что?

— Дети Пламени, — Сэта повёл когтями, указывая куда-то в сторону барака. — Они ведь становятся такими, как ты? Я видел немногих из них, но не нашёл признаков возраста. Как они перерождаются — постепенно или в один миг? Наверное, непросто так сильно измениться…

Гедимин встряхнул головой.

— Филки не превращаются в нас. Они уже… готовые. Такие, как есть. Кто тебе сказал такую чушь?

— Дети Пламени не становятся вами? — переспросил Кут’тайри, удивлённо глядя на сармата. — Мы были уверены, что… Откуда тогда вы приходите? И… хватит ли им силы справиться с тем, что вы построили?

«Не нравятся мне эти расспросы,» — Гедимин угрюмо сощурился и развернулся к печи.

— Справятся, — буркнул он. — Мозги у них есть. А броню склепать недолго.

Он заглянул в печь и протянул существу стеклодувную трубку.

— Последние три колпака — и завтра день свободный. Пока не найдём где-нибудь церу.

Погружённый в расплав гриб-дегазатор зашипел, чернея и сморщиваясь. Светящаяся масса забурлила.

— Равные Куэннам не любят вопросы, — услышал Гедимин тихий голос Кут’тайри. — Что ж, когда-нибудь доведётся увидеть, как Пламя порождает новых детей. Видно, этого лучше ждать в месяце Лучей…

Гедимин ошалело мигнул. Захват разжался, гриб окунулся в расплав и зашипел ещё громче, превращаясь в скукоженные ошмётки. Сармат, забыв о нём, повернулся к Сэта.

— Ты там вообще о чём?

У привычных, «земных» существ эмоции отражались в пульсации зрачка и движениях век; у Сэта, гуманоидного комка мицелия, и зрачков-то не было — только ровное свечение от края до края того, что когда-то было радужкой и белком.

— Все, у кого есть глаза, видят ваше родство с Пламенем, — взгляд Кут’тайри не выражал ничего. — Как Сэта зарождаются в огне Хьеррека, так истечение силы Пламени должно порождать Равных Куэннам. Такое могущество не появляется из жижи и слизи. Только из огня и сжигающего света. Но вы не раскроете такую тайну, я понимаю. Сэта пока недостойны касаться этого света…

Он коснулся подвески-«трилистника» и склонил голову, изображая почтение. Гедимин встряхнулся и силой остановил движение век — и так уже намигал больше обычного.

— Кто тебе такого намолол? Мы не вылезаем из реакто… Так. Стой. Что там было про зарождение Сэта? И кто такой Хье…

Когтистая ладонь жреца накрыла его респиратор. Краем глаза сармат увидел красно-жёлтую вспышку в печи и столб пара над плавильным конусом — остатки газа вырвались неожиданно бурно, всколыхнув расплав и оставив на его поверхности вмятину.

— Осторожно с именами, жрец Пламени. Это меня боги не слышат, — уши Кут’тайри на секунду прижались к голове. — Мы состоим из огня, разве ты не знаешь? В месяце Огня он усиливается и зовёт нас воссоединиться. Тогда все, не противясь, превращаются в огонь. Если Хьеррек благосклонен, после этого нас становится больше. Как это делается у вас, я не знаю. Вы крепко держитесь в броне, отделяющей вас от Пламени. Призывает оно всех разом или выбирает по одному? Это весьма интересно…

— М-мать моя колба… — пробормотал Гедимин, глядя в светящиеся глаза. «Не шутит. И… я почти уверен, что и не врёт. С этих мицелиевых станется… Групповое почкование, мать моя пробирка. На что ни наткнёшься на рехнувшейся планете…»

— Расплав готов, — буркнул он, недобро щурясь, и резко развернулся к печи. — Давай работать. Не хочешь — иди на склад.

…На экране замерли четыре прихотливые кривые — графики интенсивности сигма- и омикрон-излучения. «Это сегодняшняя вспышка в горячем цехе,» — Гедимин занёс коготь над экраном. «А это — одна из записей „огнеметания“ Сэта. Их я сверял, в целом похожи. И с этой… с этой штукой тоже очень схожи. Вот только она на порядок сильнее. Какой-то фокус Кут’тайри? С него станется…»

Он снова взглянул на кривые и недовольно сощурился. Ему было не по себе. «Надо Айзека спросить. Может, это и фокус. А может, и нет.»

25 день Металла, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ты знаешь, кто такой Хьеррек?

Айзек, едва устроившийся в кресле, дёрнулся, развернулся к Гедимину и удивлённо мигнул.

— Хье… А-а. Ты, наверное, о Гверреке. Выработал сэтский акцент?

Гедимин, не отвечая на его ухмылку, терпеливо ждал. Айзек едва заметно поморщился.

— Это местное божество огня. У Сэта пользуется большим уважением. Вполне логично, нет?

«Вот этого я и боялся,» — Гедимин угрюмо сощурился. «Божество. Как те две… субстанции, что фонили на окраине в конце месяца. Сегодня не конец месяца. Откуда оно вылезло⁈»

— Что они называют божеством? — спросил он, глядя на Айзека в упор. — Это ведь не вымышленная сущность. Они имеют в виду что-то реальное. Фиксируемое приборами. Что это?

Айзек поморщился.

— Чего ты на меня насел, атомщик? Я же не этнограф.

Гедимин стиснул зубы.

— А я не об этнографии. Тут есть твари, от которых дозиметр зашкаливает. И не прикреплённые, как хранитель к реактору, а свободно блуждающие. Что местные говорят об их перемещениях? Они активизируются только в конце месяца или…

Айзек быстро оглянулся на реактор и притронулся к шлему. Височные пластины были пригнаны плотно — как и у Гедимина: как бы то ни было, непонятных тварей хранитель опасался, и незачем было заставлять его волноваться.

— Ну… это боги, — Айзек выразительно пожал плечами. — Они всегда везде. Обычное свойство божества… Гедимин, ты что, даже кончиком пальца не трогал этнографию?

«Всегда. Везде. Обычное свойство…» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «То ли я не то спрашиваю, то ли он не туда отвечает.»

— Я не про этнографию. Я про реальную тварь. Фонящую, как раздолбанный реактор. Этот их Гверрек — бог огня. Что это значит?

Айзек досадливо сощурился.

— Что он контролирует огонь. Огонь, жар… экзотермические реакции, если тебе так понятнее. Местная терминология не везде стыкуется с нашей. Гверрек — огонь всей Равнины. Что тебе ещё нужно?

Гедимин тяжело вздохнул. Понятнее не становилось, зато что-то неприятное зашевелилось под рёбрами. «Он сам не знает. Никто из них не понимает, куда влез.»

— Это что-то вроде Сэта-переростка? Живёт где-то в вулкане и умеет проходить через огонь? Поэтому его опасаются?

— Гедимин, — Айзек покосился на часы. — Давай-ка наверх. Кенен ставит купола над лагерем, пора их запитывать. Местные верования обсудим потом.

— Это не верования, — обречённо пробормотал Гедимин, разворачиваясь к выходу. Айзека он знал хорошо — и вот такой прищур означал, что рот пора закрыть. «Этот ничего не знает — и думает, что это несущественно. Гварзу спрашивать бесполезно. Найти стража… или сразу поговорить с местными? Подозреваю, это будет ещё хуже…»

…Тёмно-красные складки на чёрном небе светились тускло, вспыхивали редко и вяло, быстро угасая, но ветер усиливался, и термометр на запястье Гедимина показывал плюс тридцать. На краю светового пятна что-то шевельнулось, застучали камешки; сармат сделал шаг в ту сторону и увидел, как что-то ворочается под слоем гравия, погружаясь всё глубже. Он покосился на сканер и еле слышно хмыкнул. «Тягловый зверь закапывается. Как раз гравий оттаял, копать удобнее.»

Снова сверкнула красная вспышка, в грудь сармату ударил порыв ветра. На экране замигали цифры. «Плюс тридцать шесть… тридцать восемь… сорок… Пора в укрытие!»

…«Пока никого нет на литейной стан…» — Гедимин остановился на пороге и мысленно выругался. Вокруг литейной станции, перегородив весь проход, стояли филки. Индикаторы загрузки горели красным, самое крупное табло показывало четыреста градусов.

— Снаружи тихо? — без особого интереса спросил Вепуат, подняв взгляд от голографического экрана. С потолка к его плечу свисали четыре шлейки.

— Угу, — отозвался Гедимин, поднимая голову, и еле слышно хмыкнул — на потолке, втянув крылья и поджав брюшные крючья, лежали сонные «трилобиты». Подъёмная сила плотно прижимала их к обшивке, и они висели, не подавая признаков жизни.

— Из барака выгнали? — сармат кивнул на «трилобитов». Вепуат потянул за шлейки, перегоняя миниатюрные дирижабли к переборке, и развёл руками.

— Сам не понимаю, кому они мешают. Они в таком состоянии гадят-то раз в день…

На подстеленную клеёнку шлёпнулся комок помёта. Филки, оказавшиеся слишком близко к столу, дружно фыркнули и отодвинулись.

— Хочешь посмотреть таблицы ДНК? — спросил Вепуат, склоняясь над экраном. — Я тут анализирую собранное. Интересные результаты…

— Всё равно ничего не пойму, — качнул головой Гедимин. — Лучше скажи — тебе местные рассказывали что-нибудь про богов?

Вепуат мигнул.

— Я с ними это как-то не обсуждал.

Оставив его анализировать таблицы, Гедимин перебрался за свой стол, снял с плеча сфалт и задумчиво на него посмотрел. От работающего реактора шло привычное тепло — ровное, не распадающееся на щупальца.

— Куда? — Вепуат, заметив движение, повернулся к Гедимину. Тот, не успевший добраться до шлюза, досадливо сощурился.

— За металлом. Надо сделать пару цацек.

…Красные дымящиеся комки протыкались раскалённым когтем. Можно было бы смять их в ладони, но верхний слой обшивки неминуемо расплавился бы — и Гедимин донёс металлические градины до лаборатории, нанизав их на когти и обернув сверху защитным полем. Купол над рабочим столом побелел и свернулся в трубу, упирающуюся в вытяжку. Гедимин стряхнул горячий металл на поддон и вскрыл корпус сфалта, на ходу скручивая защитное поле в трубчатые спирали. «Подогрев есть. Вот наковальня, а это будет пресс. Посмотрим, что получится.»

…Первая цацка, дымясь и багровея по краям, легла на поддон. Ничего сложного в ней не было — тонкий диск и приваренное ушко. На поверхности диска чётко выделялся проштампованный «трилистник».

— Символы Пламени? — Вепуат с кривой ухмылкой навис над столом. Когда он отложил таблицы ДНК и перебрался ближе, Гедимин не заметил.

— Для рабочих Ут’таркеха, — пояснил он, вдавливая штамп в размягчённый металл. «Как всё-таки удобно,» — думал он, глядя, как защитное поле мерцает, то выгорая, то уплотняясь. «Арктус, резак, сварка. Никаких примитивных технологий. Никакого нарушения законов физики.»

— Щедрый жрец Пламени, — хмыкнул Вепуат, глядя, как дымящийся обрезок рэссены сворачивается в петельку. — Их там, наверное, десятка полтора?

— Я пока видел десятерых, — отозвался Гедимин, срезая с металла заусенцы. — Как раз успею сделать, пока…

Он покосился на литейную станцию и болезненно поморщился. Светодиоды мигали, показывая освобождение тиглей и заполнение опок, но у агрегата уже стоял филк с мешком «чёрного песка» наперевес, а второй шуршал пакетом со стеклянной шихтой. «Да сколько мисок им нужно, мать их пробирка⁈ Надеюсь, до моих запасов песка не доберутся…»

…Термометр показывал плюс сорок. Дождь почти прекратился. Усилившийся ветер гнал последние капли воды и струи пара от горячих «камней» параллельно земле. Свежие металлические градины ещё угадывались по ярко-синим бокам, не покрытым окислами. Гедимин машинально подобрал несколько «камешков» по пути к цеху.

«Стой» — жестом сказал Вепуат, останавливаясь у стены. Гедимин прислушался. Из-за приоткрытых лючков складского отсека доносился гул пламени. Сармат слышал его, пока обходил здание и открывал «шлюз». Луч сигма-сканера упёрся в дверь склада и высветил плазменный шар, пронизанный нитями «грибницы».

— Мн-да, — пробормотал Вепуат, посмотрев на экран. — Как я понимаю, Сэта сегодня на занятия не придут. Не буду их и дёргать. Возьму на утро две группы Скогнов. Авось да обойдётся без драки.

Гедимин покосился на часы и невесело хмыкнул.

— Справишься один? У меня смена…

— Ардан поможет, — ответил Вепуат. — Со Скогнами он справляется.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Кут’тайри вчера спрашивал, когда у него отрастёт скафандр.

— У кого — у Кут’тайри или Ардана? — Вепуат ухмыльнулся. — Если бы скафандры так легко отрастали…

…Красные разломы на небе потемнели и уже не вспыхивали; складки стирались, и поверхность выравнивалась. Гедимин лениво думал о высоте «металлического фронта» и о том, что интересно было бы осмотреть его вблизи, — если «трилобиты», примитивные мешки с газом, способны подняться над ним на безопасную высоту, то сармат с «лучевым крылом» тоже как-нибудь добрался бы. Луч фонаря изредка выхватывал из темноты миниатюрный блестящий слиток — рэссену никто не подбирал, она так и валялась под ногами, дожидаясь рудосборщика.

— Гедимин! — услышал сармат оклик Вепуата. Разведчик, нахохлившись, быстро шёл вдоль ангара.

— Филки, мать их колба! Шесть рыл, а работать некому.

Гедимин хмыкнул.

— Чего ты от них хотел?

— Камни, — Вепуат махнул рукой в сторону соседнего холма. — Занятий нет, так пошли бы пособирали. Утренний-то выход сорвался…

Он размял в кулаке горючую смесь. Она была уже достаточно рыхлой, но Вепуат не спешил высыпать её на поддон.

— Даже не знаю, Гедимин, что оттуда может вылезти…

Гедимин покосился на дверь склада. С той стороны не доносилось ни звука — чем бы ни занимался жрец, кажется, ему удалось вернуться в гуманоидную форму.

— У меня тут зеркало, — он показал Вепуату зеркальную чашечку, зажатую в ладони. — Что бы ни вылезло, быстро придёт в разум.

Разведчик ухмыльнулся и стряхнул с ладони горючую смесь.

— Ну, посмотрим…

Пламя, побагровев, ударило в потолок, вздулось шаром, побелело и угасло, оставив несколько тлеющих искр и два кубометра дыма.

— Аса’ан! — Вепуат хлопнул себя по бедру и склонился над костерком, раздувая искры. — Опять влезли в чужой канал. Вот, спрашивается, зачем лезть, если сказать ничего не можешь⁈

«Сейчас и Шакха выдаст то же самое,» — Гедимин подался в сторону, сжимая отражатель в кулаке. «Ладно, завтра с утра пообщаемся…»

Пламя встало ровной красной стеной. Вепуат радостно хмыкнул.

— Огонь Шакхи да не остынет! Далеко там мастер Ут’таркех?

— Его литейня заперта — работа идёт, — донеслось из костра сквозь треск помех. — Он передал большой груз для мастера Хеттийиррна.

Гедимин радостно ухмыльнулся.

…Каждый «короб» был обвязан жёлтым «асбестовым» тросиком. Кто-то старательно совместил корпуса и крышки — оставалось только вставить штырёк, чтобы заработала поворотная петля. Гедимин ставил детали на подстилку, не особо к ним присматриваясь — только отмечал, что неровности тщательно зашлифованы.

— Ещё и вечерняя плавка… — Вепуат негромко хмыкнул. — Они там стараются, как могут. Аккуратные штуки. Объяснил-таки им про допуски?

Гедимин покосился на угасший костёр и досадливо хмыкнул.

— Какие допуски⁈ Опять весь вечер просижу за обточкой.

— Тебе виднее, — Вепуат пожал плечами. — Я так ничего не вижу. Стенки гладкие, крышки закрываются.

— Ещё бы они не закрывались… — пробормотал Гедимин, направляя на «короб» сканирующий луч. Экран покрылся россыпью жёлтых точек. Сармат досадливо сощурился.

— Что, совсем плохо? — Вепуат из-под локтя заглянул в прибор.

— Стенка меньше заданной толщины. Ускорил процесс, называется…

…Гедимин опустил последний «короб» на подстилку. Вторую постелил рядом, чуть сбоку от скогнийских ступенек. «Сяду сюда, на приступку,» — он воткнул ещё один фонарь в стенную нишу. «Так будет удобно.»

Он плотно закрыл «шлюз» и остановился посреди коридора, задумчиво глядя на печь. «Вот здесь я вчера стоял,» — он отодвинул заслонку, шагнул чуть в сторону и кивнул собственным мыслям. «Да, на этом месте. Отсюда видел вспышку.»

Гедимин поднял руку с дозиметром, отмотал записи до начала вчерашней ночи. На экране появилась двойная волна — сигма- и омикрон-излучение пульсировали одновременно, но с разной частотой.

«Здесь стоял я. А вот здесь — Кут’тайри. И он…» — Гедимин чуть сдвинулся и пригнулся. «Он, получается, вообще жерла не видел. Только отсветы на моём скафандре. Он стоял вот так… Мог он что-то сделать с печью? Направленный пучок излучения… тут нет экрана, прошло бы свободно. И как раз была бы вспышка…»

Он шагнул на прежнее место и снова взглянул на экран. Под графиками интенсивности замер ещё один значок — прибор зафиксировал положение стрелки-указателя. Она упиралась в печь, не смещаясь ни на миллиметр — с того момента, как кривые взлетели вверх, и до самого их выпрямления.

«Не сходится,» — Гедимин резко сдвинул пластину на запястье и опустил руку, угрюмо глядя на светящиеся камни. «Если бы первый луч послал Кут’тайри, источником сильнейшего излучения был бы он. Хоть на миллисекунду, но стрелка сдвинулась бы…»

Досадливо щурясь, он прижал руку к виску. Думать о том, что его обманул дикарский фокус, было неприятно, но терпимо. Но думать о том, что Кут’тайри был прав…

«Весь огонь Равнины… Как это, всё-таки, работает?»

За дверью было тихо, но на всякий случай Гедимин запечатал её плотным защитным полем. Оглянувшись на закрытый «шлюз», он встал перед жерлом печи. Внутри ровно светились камни, нагретые какой-то местной ядерной реакцией. Сармату было не по себе.

«Опыты следует повторять, пока не выстроится система. Иначе так и будешь верить во всякую чушь,» — он на долю секунды стиснул зубы и решительно поднял руку с дозиметром. «Итак, воспроизводим…»

— Гверрек!

Жерло печи светилось по-прежнему ровно. На запястье не мигнул ни один светодиод. Гедимин с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Значит, всё-таки… Стоп!»

Помянув про себя уран и торий, он поднял руку к шлему. «Пластины опущены. Конечно, ничего не будет работать…»

Не давая себе времени задуматься, при чём тут пластины, он резким движением поднял их и снова вскинул дозиметр.

— Гверрек?

Жерло вспыхнуло жёлтым огнём. В лицо ударил жар. Гедимин, ничего не замечая, впился взглядом в экран дозиметра. Там две ровные линии взвились острыми пиками. Секунды три прошло, прежде чем они улеглись.

Гедимин медленно опустил руку. По спине и груди стекал пот. «Почему жгло лицо? На шлеме нет сенсоров…» — запоздало подумал он.

К виску прижались горячие волокна, и сармат вздрогнул, не сразу узнав прикосновение хранителя. Встревоженное существо ощупало его лоб, оплело запястья. Щупальца мелко дрожали.

— Спокойно, — прошептал Гедимин, пытаясь выровнять дыхание. — Оно ушло. Больше никто не будет его звать.

«Хранитель боится этих тварей,» — запоздало всплыло в мозгу. «Чует их и боится. Гедимин, идиот, о чём ты думал⁈»

— Мастер Хеттийиррн?

Когда и как Сэта выбрался со склада, и что случилось с защитным полем, Гедимин не видел. Сейчас белесый щит испарился, а Кут’тайри, встревоженно подняв гриву и навострив уши, стоял рядом.

— Что здесь было?

— Ничего, — Гедимин резко качнул головой. — Храни… Пламя немного встревожилось.

Волокнистые щупальца отпустили его, оставив по паре волокон на каждом запястье и одно — на правом виске. Дрожать они перестали, но втягиваться в реактор хранитель не собирался. Гедимин, досадливо щурясь, опустился на приступку под печью. «Я хотел обточить детали,» — напомнил он себе. «С квантовыми тварями разберёмся потом.»

— Отдыхай, — сказал он жрецу, поднимая с подстилки первую деталь. — Стеклянной работы сегодня не будет. Цера кончилась.

Луч скользнул по тёмно-синему металлу, срезая тонкий виток стружки. Гедимин сверился со сканом и снова включил резак. «И здесь ещё миллиметр…»

… — Мастер Хеттийиррн, — услышал он негромкий голос над головой. Резак уже погас, и деталь не пострадала, но сармат всё равно недовольно сощурился.

— Чего?

— Это отливки Ут’таркеха? — Сэта, опустившись на пол, тронул синий металл. — Вижу, тебе пришлось сильно их править…

Гедимин покосился на «уловитель», свёрнутый из защитного поля. Длинные витки тонкой стружки, распрямляясь, занимали много места.

— Это немного, — отозвался он, сминая стружку в комок. «И правда, нечего ей топорщиться. Так больше войдёт.»

— Немного? — Кут’тайри занёс ладонь над рядами ещё не обработанных деталей. — Ты давно уже здесь сидишь. Ут’таркех оставил тебе много работы… Всё-таки он подвёл тебя, мастер Хеттийиррн?

Гедимин изумлённо мигнул.

— С чего ты взял? Они делают, что могут. Не ваша вина, что… — он хотел сказать про защитное поле, вращающиеся тела и лазерную разметку, но осёкся.

— По нашей вине или нет, но работа недостаточно хороша, — отозвался Кут’тайри. — Иначе тебе не пришлось бы просить помощи у карликов. Надеюсь, они ещё не испортили то, что построено Куэннами. И тебе не придётся снова тут сидеть.

«Ну и какое трепло…» — Гедимин угрюмо сощурился. «Скогны. Точно Скогны. Не могли не похвалиться…»

— Это уже моё дело, — буркнул он, пристально глядя на деталь. — Ут’таркеху я дал поручение. И не собираюсь его отзывать.

— Ты доверил нашим литейщикам важную работу, — снова заговорил Кут’тайри. — Большая честь для Шакхи. Вожди хотят, чтобы она была выполнена достойно. Если Ут’таркеху не хватает мастерства…

— Хватает, — буркнул Гедимин, в очередной раз выключая резак. «Этот Сэта — изгнанник. Ему до Шакхи вообще не должно быть дела. Если он так задёргался, представляю, что сейчас в городе. Гребаные Скогны!»

— В Шакхе есть и другие мастера, — сказал Кут’тайри, выждав секунду. — Ты доверился нашему городу, мы не хотим тебя подвести. Мастер Тайсутту предлагает свою печь для твоей работы. Под его рукой дважды по пять рабочих и ещё четверо.

— Это хорошо, — пробормотал Гедимин, поворачивая деталь другой стороной. — Работа, разделённая на две печи, пойдёт быстрее. Спроси, когда он будет готов. Зайду посмотрю на печь. Если поддаётся донастройке — будем работать ещё и с ней…

Он поднял другую деталь и задумчиво на неё посмотрел. «Меньше — не больше. Где больше, можно срезать, а тут — не наваривать же… Ладно, уплотнитель поможет.»

Он отложил заготовку и повернулся туда, где только что стоял Кут’тайри. Жреца не было. Створка двери склада уехала в паз, будто и не открывалась. Гедимин растерянно хмыкнул. «Ушёл говорить с Тайсутту? Ладно, мешать не буду. Две печи… Нужны будут новые опоки. Любое ускорение работы нам на пользу. Кроме этих лючков, там ещё много рэссеновой мелочи. А может, дойдёт и до труб с листами.»

…Гедимин переставил на свободное место последнюю деталь, свернул опустевшую подстилку и оглянулся на дверь склада. За прошедшие часы она так и не открылась, и за ней было тихо. Сармат в растерянности пожал плечами. «Не договорился? Возможно, тот Сэта сейчас болтается огненным шаром. Не у всех же был повод собрать мозги и мицелий в кучу. Завтра вечером зайду в Шакху — поговорю с ним сам.»

26 день Мысли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени — Сфен Огня, город Шакха

— Руду собрал? — спросил Айзек, едва спустившись в бункер.

— Собрал, лежит в цеху, — отозвался Гедимин, уступая ему место у монитора. «Мог бы что-нибудь о реакторе спросить. Или — если кратер не зияет, а сирена не выла, можно и не дёргаться?»

— Отлично, — Айзек на секунду задумался, глядя на потолок. — Светает поздно, раньше пяти утра ждать нечего… У вас с Вепуатом четыре часа на развлечения. К полпятому чтоб были на холме!

— Угу, — буркнул Гедимин, пропустив всё мимо ушей — голова была занята другим. — Ты Гварзу не видел? Где он сейчас?

Айзек мигнул.

— Гварза тебе зачем? Опять что-то пропало?

Гедимин недовольно сощурился.

— Говорят, в бараке тесно. Хотел удлинить его на десяток ячеек. Пока будут удлинять, внутри лучше никому не сидеть. Кто может приказать всем филкам выметаться? Только Гварза?

— А-а… — протянул Айзек с недоверчивой ухмылкой. — Сам додумался? Даже странно… Кенен был в машине. Только без грызни, ладно? Меня там не будет, растаскивать вас некому.

…Не успел Гедимин подняться по трапу, как пятно жёлтого света среди шатров разделилось надвое, и одно из них быстро двинулось к машине.

— Выбрался? — Вепуат приветственно помахал фонарём. — Пойду искать филков. Сегодня надо быстро обернуться. Айзек сказал, что и меня в столицу потащит. Не знаю уж, зачем. Но на занятия…

Гедимин досадливо сощурился — разведчик так частил, что в ушах зазвенело.

— Иди уже, — буркнул он, заходя в шлюз. Люк должен был закрыться, но что-то на долю секунды его задержало.

— Литейная станция занята, если что, — сказал Вепуат, останавливаясь рядом.

— Я иду к Гварзе. А ты ищи филков, — отозвался Гедимин. Внутренний шлюз уже открывался, и сармат слышал клокотание жидкости и шипение стравливаемого газа — кто-то снова синтезировал красители за чужим столом.

В этот раз заняли оба стола и ещё пару самодельных агрегатов поставили прямо на пол, прикрыв защитным полем. Над четырьмя полупрозрачными куполами возвышался, скрестив руки на груди, Кенен Гварза. Увидев сармата на пороге, он недобро сощурился и покосился на литейную станцию.

— Если хочешь занять оборудование под свои…

— Не хочу, — быстро сказал Гедимин. — Скажи филкам выметаться из барака. Текк’ты будут его достраивать.

Гварза мигнул.

— Достраивать? В каком направлении?

— В длину на десять ячеек, всего — на двадцать, — отозвался Гедимин. — Приделают «хвост». Есть куда их пристроить дня на три? В столярной мастерской…

Гварза щёлкнул когтем по наручу.

— Тихо! Дай подумать. На три дня? На кой им три дня?

— Двадцать ячеек быстрее не слепишь, — Гедимин недовольно сощурился. — Филкам же спокойнее будет, если уйдут.

— Понял, что не слепишь, — отозвался Гварза. — На кой Текк’там все эти три дня старый барак? «Хвост» лепится отдельно. Когда будет готов, торец снимут, и достройку пристыкуют. Пара часов от силы, никак не трое суток.

Гедимин помянул про себя спаривание «макак».

— Да, точно, — он смущённо ухмыльнулся. — Я им сегодня скажу начать. Перед стыковкой подойду… На два-то часа выгнать филков реально?

— Выгоним, — кивнул Гварза, едва заметно щурясь. — Предупредить не забудь.

…Пепел дрогнул и с шорохом потёк на дно кратера. Гедимин вскинулся, хватаясь за «арктус».

— Fauw! Все наверх!

Не успели филки на склоне кратера побросать лопаты, как пепельный вал раздался, пропуская бронированную голову гигантского змея.

— Куэнн-равный? — плавающие зрачки блестящих глаз сошлись на Гедимине. — Там все. Ждут надо-говори. Будешь?

Гедимин растерянно мигнул. Вепуат соображал быстрее.

— Будет. Сейчас туда. Вернись, ждать говори!

Текк’т втянулся в склон. Кратер снова дрогнул. На дне ругались филки, слегка присыпанные пеплом.

— Иди, раздай указания, — Вепуат толкнул Гедимина в плечо. — Пару минут мы тут продержимся. Эй, внизу! Десять сантиметров от левой ступни! Ну что, нашёл?

Филк помахал выкопанным мешком и потянулся за следующим — плоские пустые «пакеты» засыпало пеплом до неразличимости. Гедимин скользнул взглядом по группе сердитых рабочих, облегчённо вздохнул — «никого не зашибло» — и пошёл к разлому.

…«Текк’ты быстро меняют ландшафт,» — думал Гедимин, с кривой ухмылкой глядя на дальний холм. «Вроде стараемся ничего не трогать, а все плато по краям уже обкусаны. Там, надеюсь, не росло ничего ценного? Дрон видел голые камни, но кто их тут разберёт…»

На экране сигма-сканера проступали очертания подземного «склада». Вдоль стен всех трёх пещер лежали штабеля тектоновых плит, труб, цистерн, собранных модулей… «Работа идёт,» — думал Гедимин, делая новые пометки в журнале. «На днях попробуем армирование. Решётки соберу сам, первые пусть заливают под моим присмотром. Потом — выждать неделю-две, проверить расчётную усадку…»

…Беглый жрец снова выбрался из укрытия и преспокойно беседовал с новым верховным. О чём они говорят, Гедимин, «облепленный» Скогнами, не слышал. Скогны хотели знать, как сделать «прямое» зеркало, без вмятин и выпуклостей, пришлось показывать, как подвешивать пластину стекла на кованый штырь, и отгонять «учеников» от свисающего листа, чтобы всё не испортили. «Мифрильную амальгаму показывать не буду,» — решил он. «Мифрила не напасёшься. Обойдутся ульсеной.»

— Зеркальца? — хмыкнул Вепуат, провожая из цеха довольных Скогнов. Разрезанный зеркальный лист они уволокли, хотя Гедимин предупреждал, что ульсена только-только схватилась, и отражающий слой ничем не защищён. «Подложку сами сделают. Да хоть шкурой обтянут, лишь бы металл не слущивался,» — думал сармат, недовольно щурясь им вслед.

— Ты смотри. Я опять слышал болтовню об отражающих доспехах, — сказал Вепуат, невесело ухмыляясь. — Предупредил, что стекло — штука хрупкая.

— Да чтоб их всех, — выдохнул Гедимин, болезненно щурясь. — Они могут думать не о войне⁈

«И ещё этот тут лазит,» — сармат неприязненно покосился на закрытую дверь склада. «Так поговорил он с тем литейщиком или нет?»

Кто-то дёрнул в сторону створку ворот ангара, и Гедимин обернулся на звук.

— Кет, Хепри, на выход! — скомандовал Кенен Гварза. — Где руда? Здесь?.. Кет, бегом к реактору! Сдашь пост — сразу в лагерь.

Его последние слова заглушил пронзительный свист, рёв и грохот — над холмом снизил скорость пикирующий Кейланн.

…Одинокий Кейланн в утренних сумерках улёгся вдоль шатров. Скогны, обступив его, привязывали с двух сторон мешки с рудой. Его «пассажир» в меховой шапке давно скатился с его спины и теперь держался ближе к стражам. Они собрались тут втроём, но Хассинельга уже прогнали охранять реактор и его окрестности — у шатров остались Руниен и Гор. Гедимин думал, угрюмо щурясь, что и им пора бы заняться делом — но оба маячили здесь, «охраняя» лежащего Мальгеса. Зверь-проводник, едва поднявшись на холм, растянулся на холодном гравии. Вид у него был недовольный, как и у навьючиваемого Кейланна.

— Пять центнеров, — буркнул Гедимин. — И я понесу ещё один. Всего выходит половина моего веса. Второго Кейланна не нашлось? Так и думал.

— Мастер Шесек прислал Кейланна, разве нет? — голос недовольного и чем-то сильно встревоженного Скогна ввинчивался в уши сверлом. — И прислал Мальгеса за Равными Куэннам. В Сердце Пламени ждут всех четверых. Мастер Шесек очень просит не медлить. Пусть работа будет показана и проверена сегодня же, и Равные Куэннам оценят её!

— Мы не будем медлить, — кивнул Айзек, исподтишка показав Гедимину кулак. — Дело действительно важное. Для всех нас. Гедимин, ты всё взял? Чертежи, присадки, кейек?

— На кой там кейек? — отозвался Гедимин, покосившись на карман. Под пластиной брони лежал свёрток с измельчённым рална-камнем. «В печах он не дохнет, сам видел. Добавлю в металл для поршней. Посмотрим, как это влияет на истирание.»

— Отправляйтесь первыми, — сказал Руниен Скогну. — Сразу разгружайте руду. Дим-мин донёс бы все мешки в одной руке, вы же нагрузите не одну волокушу!

— Мастер Шесек будет вас ждать! — пронзительно крикнул посланец, прячась за выступом седла. Кейланн зашевелился, и все шарахнулись, закрывая уши. Мальгес шумно вздохнул и ударил хвостом, раскидывая гравий. Ещё пара секунд — и над холмом громыхнуло, а по небу протянулся мерцающий след.

«Тридцать тонн разделить на пять центнеров в сутки…» — думал Гедимин, глядя на зеленеющую полосу. «Шестьдесят вылетов. При условии, что в день вылетит хотя бы один Кейланн. В целом реально. Но всё упирается в регулярность рейсов. И вот с ней-то будут проблемы…»

…На древней энергостанции сарматов встречали только Скогны. Старейшин Броннов Гедимин видел — они мелькнули где-то на периферии и показались ему обеспокоенными и чуть ли не напуганными. Шесек вышел вперёд, накинув поверх рабочей одежды что-то громоздкое и обшитое мехом и бусами. Его взгляд, скользнув по сарматам, впился в Гедимина.

— То, что ты прислал, уже в литейнях, — сказал он, на долю секунды приложив пальцы ко лбу — на этом ритуалы и закончились. — У тебя с собой ещё?

— Рэссена, — Гедимин шевельнул плечом, с которого свисал лёгкий — всего-то центнер — мешок. — Если готов — идём. Правителю ничего докладывать не надо?

— Хранящее Сердце видит каждую тень в этих стенах, — отозвался Шесек. — И просит не терять времени. Идём!

Гедимин догнал его без труда, но вот старейшинам, шарообразным от ритуальных одежд, приходилось чуть ли не бежать. Сармат видел их краем глаза — процессия за спинами Кенена и Айзека, замыкающих, растянулась метров на пять.

— Это всё литейщики? — спросил он, махнув ладонью за плечо. Шесек оскалился в ухмылке.

— Это старейшины. Это касается всех городов. Тогот ждёт от нас мастерства, другие ждут, когда мы опозоримся.

Гедимин мало что понял, но недовольно сощурился.

— И все полезут в литейню? Не люблю, когда смотрят под руку. Точно будут мешать. Может, оставить их в коридоре?

Шесек ухмыльнулся ещё шире — во всю зубастую пасть.

— Мне нравятся твои слова, мастер Дим-мин. Но слушать приходится голос традиций. Твоя стена, прозрачная и мутнеющая, была бы кстати. Но будет много недовольных.

…Гедимин ожидал, что все зеваки полезут к печам, но процессия без единого звука растянулась вдоль стены. Трое сарматов выдвинулись чуть вперёд. Гедимин вытряхнул руду из мешка на подтащенную прямо к его ногам волокушу и оглянулся на Айзека.

— Ну что? — слегка сощурился тот. — Никто из нас не механик. Я могу поискать неровности и каверны, но решение в любом случае за тобой. Делать или не делать, здесь или не здесь… Вепуат! Тебя-то куда несёт⁈

Гварза ухватил разведчика за плечо и дёрнул назад, но рука соскользнула по дёргающимся перьям. Вепуат пригладил их и сердито хмыкнул.

— Гедимин, ты разобрался в этих штуковинах? — он махнул рукой вдоль резных шипастых колонн. — Я так даже не вижу, где там топка!

Гедимин проследил за его взглядом и угрюмо сощурился. «Будь там топка, я бы, может, её видел. Но там совершенно другая штука. И ничего, кроме деления на сектора, не просматривается.»

— Смотри, чтобы никто не лез и не орал под руку, — попросил он Вепуата, крепко сжимая протянутую ладонь, и резко развернулся к литейщикам. Скогны, сосредоточенные, в простой одежде безо всяких цацек, замерли на постах. Шесек ждал чуть поодаль, глядя на шипастую «змею» рудоприёмника.

— Ты привёз много руды. Грузить её всю?

Гедимин качнул головой.

— Сейчас — только четвёртую часть. Изготовим детали одной машины… одну машину полностью.

— Разделить начетверо! — крикнул Шесек в сторону приоткрытого проёма, куда утащили волокушу, и сам двинулся к рудоприёмнику. — Мало знаю о твоих машинах. Их очень много. Что делает эта?

— Она… — Гедимин на секунду задумался. — Двигает рычаги и тянет тросы. Заменяет десятки Скогнов.

— Вы умеете заставить стихии работать, — пробормотал Шесек, пристально глядя на проём. По ту сторону перестало громыхать и взвизгивать. Несколько секунд — и Скогны выволокли бочонок. Он, поставленный вертикально и растянутый на тросах, качался на торце из стороны в сторону и быстро «шёл» к рудоприёмнику.

— Проверь, — отрывисто скомандовал Шесек, вскинув взгляд на Гедимина.

Проверять было нечего — Скогны, хоть и на примитивных весах, отделили четвёртую часть, не потеряв ни килограмма. «А граммы тут и несущественны,» — Гедимин опустил приподнятый бочонок на пол. Взвесил вручную — сигма-сканер не показывал ничего, кроме ряби, а защитное поле для вторичного сканирования пришлось бы натягивать со всех сторон.

— В пасть! — Шесек резким жестом указал на загрузочную систему. Двое Скогнов налегли на боковые шипы и тут же отскочили, с опаской глядя на яркий белый свет. Гедимин следил, как он течёт по каналам, протянутым под потолком. Там были тёмные участки, и сармат пытался вспомнить, как они соотносятся с нерабочими печами. Похоже, не соотносились никак — каналы податчика дублировали друг друга, загрузочная система была более живучей, чем сами печи.

— Стой! — спохватился Гедимин, и Шесек вздрогнул всем телом. Скогны, почти опустошившие бочонок, отдёрнули его от зияющей «пасти».

— Здесь есть присадка, — сармат вынул из кармана шуршащий свёрток. — Рална. Её надо добавить в расплав. Но не в весь, а в небольшую часть. В то, что пойдёт на… на один вид деталей.

Шесек протяжно вздохнул. Когти на руках, прижатых к груди, оттопырились до хруста.

— Рална! Её нельзя давать червю. Нужен был другой ключ… Чего молчал⁈

— Стой! — Гедимин сцапал его за «комбинезон» и едва из него не выдернул. — Здесь нужны… два разных режима. Тот, в котором нет ралны, и тот, в котором есть. Одна печь может работать в двух режимах? Или податчик — распределить руду на две печи одновременно?

Шесек, схватившись за плечо, издал десяток непонятных звуков и резко вскинул руку. Кто-то из рабочих на дальнем краю зала метнулся к закрытому проёму.

— Слушай, Дим-мин. В делах Куэннов разбираются Куэнны. Бери ключи и разбирайся. Скажешь литейне, чего тебе надо — крикни нам, что пора работать.

Подбежавший Скогн протянул Шесеку пластину, насаженную на штырь, но тот дёрнул когтем в сторону Гедимина и сам сунул сармату в руку ветвистый стержень. Гедимин ошалело мигнул. Скогны шарахнулись от механизмов, освобождая ему дорогу. Брошенный бочонок стоял у открытого и светящегося рудоприёмника. Система ждала сырья.

— Айзек… — Гедимин повернулся к сарматам и увидел, как командир разводит руками.

— Ничем не могу помочь, атомщик. Инструкцию к этим штукам нам не давали.

— Стой! — Гварза с силой вцепился в перья Вепуата. Разведчик, дёрнувшийся было вперёд, гневно фыркнул, попытался развернуться, но его держали уже с двух сторон.

— Куда лезешь⁈ Какой там прок от твоих баз ДНК⁈

Гедимин, стиснув зубы, развернулся к податчику. Труба, уходящая под потолок, светилась ровным белым светом. Среди шипов и вмятин горели цветные огоньки, но никаких светодиодов сармат не видел — свечение исходило от белого «пластика». Гедимин остановился перед жерлом. Что внутри, он не видел, даже руда укатилась в какую-то тёмную глубину, — только из освещённой части жерла выступали короткие шипы, «зубы» кольчатых «челюстей».

«Думай! Как эта штука работает?.. А, Седна с ней, — как с ней обращаться?»

Он взглянул на два «ключа» и медленно переложил пластину на штыре в другую руку. «Я видел, как переключаются режимы. Если руда внутри не помешает…» — сармат осторожно, стараясь не касаться пальцами выступов, погрузил «ключ» в жерло. Во что упёрлась пластина, он не видел — только цветные огоньки вдоль трубы мигнули и погасли, но тут же из толщи белого «фрила» проступили другие.

« Tza! Именно так и было в тот раз,» — сармат сдержанно ухмыльнулся. «Это режим сохранения химического состава. А чтобы задействовать два сразу…» — он отступил от податчика, пристально вглядываясь в «орнамент» вдоль трубы. «С этой штукой успешно работают дикари…» — он осёкся и виновато сощурился. «Вынужденные дикари,» — быстро поправил себя сармат. «Тут должно быть что-то очень простое. Может быть, даже…» — он взглянул на «ключи» и болезненно поморщился. «Идиотизм, конечно, но…» — стиснув зубы, он воткнул в проём оба «ключа».

По рукам прошла дрожь — и штырь, и пластина уткнулись во что-то внутри, и оно шевельнулось. Вдоль трубы зажглись две цепочки огней. Белый орнамент зашевелился, и Гедимин, ошалело мигая, увидел, как труба разделяется по вертикали. Жерло раздвоилось; вдоль всей его длины, разделяя сегменты, протянулась белая перегородка.

«Второй рудоприёмник⁈» — Гедимин хотел тронуть перегородку пальцем, но вовремя отдёрнул руку. «Будто так всегда и было…»

Он покосился на «светодиоды». Цепочки огней шли одна над другой, между ними был широкий белый промежуток. «Снизу — индикаторы обычного режима, сверху — дополнительного. Скорее всего, это означает…» — Гедимин подхватил бочонок, быстро, не давая себе времени на сомнения, вытряхнул содержимое в верхнее жерло, сдул туда же пыль растолчённого рална-камня и оглянулся на Шесека.

— Запускай!

Там, где он ожидал увидеть литейщика, никого не было — все Скогны незаметно перебрались за его спину и теперь глазели на раздвоившийся податчик. По резкому окрику Шесека двое сорвались с места и схватились за шипы-рычаги. Оба жерла захлопнулись. Гедимин взглянул на потолок и увидел, как над рабочими печами загораются красные кольца. Они светились недолго — через пару секунд одно из них пожелтело, другое, над соседней установкой, окрасилось в белый цвет, остальные погасли.

«У каждой печи свой режим,» — отметил Гедимин в мысленном журнале. Что-то негромко пощёлкивало рядом с ним, он опустил взгляд — и увидел, как открывается жерло загрузочной системы. Никакой перегородки там уже не было; «светодиоды» погасли, осталось только ровное белое свечение.

— Дим-мин, — окликнул его Шесек. Он стоял у печи, над которой горело золотистое кольцо. Оно ещё не погасло, но под ним вдоль колонны растянулись цветовые индикаторы — широкая тёмно-синяя полоса и три узкие, едва различимые, под ней. Печь, отмеченная белым кольцом, никаких цветов не показывала — в этом режиме руда на составляющие не разделялась.

«Мать моя колба…» — Гедимин сердито сощурился. «Значит, весь шлак пойдёт в металл. Его тут очень и очень мало, но… Hasu! Надо было сначала очистить металл, а потом выделываться с режимами!»

— Куда тут тыкать? — деловито спросил он, подойдя к печи. «Поршни всегда можно переплавить. Сейчас важно другое…»

Шесек, не притрагиваясь к печи, занёс когти над выемками между частями орнамента. Их было четыре — как раз под две руки. Гедимин ткнул в них и еле успел отдёрнуть пальцы — облицовка зашевелилась, разделяясь и отползая в сторону, из-под неё проступила ровная белая стенка в цветных пятнах.

«Индикация,» — сармат криво ухмыльнулся, глядя на синее пятно, занявшее почти всё поле, и едва заметные пятнышки по краям. «Кто-то старался упростить управление. Будто знал, что за пульт встанут дикари…»

Стенка исчезла, открыв ячейки для образцов. Гедимин сунул «ключ» глубже и дотронулся до светящейся жёлтой массы — ячейки скользнули в сторону и исчезли, осталась широкая камера, заполненная «формовочной смесью» до краёв. Гедимин задумчиво сощурился. «С этой штукой я работал. Но тогда мы делали однотипные детали. Сейчас нужно несколько видов. Как же их из одного куска…»

Жёлтая масса под пальцами дрогнула, разделяясь надвое. Гедимин радостно хмыкнул. «Работает! А вот теперь — сосредоточься…»

Странная субстанция текла под пальцами, то растворяясь до неощутимости, то затвердевая так, что её не протыкал ипроновый коготь. Сармат неосторожно зацепил пальцем бесформенный фрагмент и досадливо сощурился на два одинаковых образца. «Последний остался. Теперь — не запороть бы.»

Образец расплавился, принимая новую форму. Последняя деталь стояла перед мысленным взором, предельно чёткая и подсвеченная со всех сторон. От сосредоточенности у сармата уже ломило виски. Он выдернул руку из камеры и прижал к груди, тяжело дыша. Перед ним висели, не подчиняясь гравитации, светящиеся слепки — объёмный чертёж по технологиям Куэннов.

«Почти готово. Теперь — размножить их…» — Гедимин прикрыл глаза, представляя себе ряды одинаковых деталей, и осторожно поднёс руку к первому слепку. «Этих — шестнадцать…»

Ничего не изменилось, только жёлтая масса под пальцами плавно сменила цвет на тёмно-оранжевый. Гедимин, отдёрнув руку, растерянно посмотрел на Шесека. Тот молча вскинул когти и ухмыльнулся, не показывая зубов. «Кажется, всё правильно. Индикатор сработал. Ладно, посмотрим, что будет на выходе…»

Последняя деталь окрасилась в тёмно-оранжевый. Едва Гедимин убрал руку, облицовка зашевелилась, закрывая проём выступами орнамента. Секунда — и колонна снова стала монолитной. Гедимин с трудом нашёл выемки, открывающие «заслонку». Орнамент плыл перед глазами, все его изгибы казались одинаковыми.

На второй печи он нашёл три «кнопки» из четырёх, последнюю подсказал Шесек. У них всё-таки были отличия, и довольно чёткие, — вся область вокруг них складывалась в завитки спирали и сходилась к ним, как к центру. Гедимин украдкой прощупал обшивку изнутри камеры для образцов, но сдвижной механизм остался где-то между стенками и под руку не попался. Для «размноженных» поршней в полости места хватило — множество светящихся жёлтых слепков висело в воздухе, когда Гедимин убрал руку и отодвинулся от печи. Что запустило закрывающий механизм, он снова не разглядел — и ему упорно казалось, что каждый элемент орнамента движется сам по себе.

— Куэнны умеют работать с тем, что построили, — пробормотал Шесек, ни к кому не обращаясь. Гедимин покосился на него, но тут справа, на входе загрузочной системы, что-то захрустело, и Скогны метнулись к ней — один с бочонком, другой с костяной подпоркой.

— Шлак? Так быст… — Гедимин покосился на часы и растерянно покачал головой. «Долго я возился с поршнями. Первая печь уже сбрасывает шлак. Никуда не уйду, пока не увижу все отливки.»

— Ещё одно кольцо белого червя погасло, — услышал он негромкий голос Шесека. Литейщик стоял рядом и рассматривал потолок, указывая на что-то когтем.

— Таких погасших я видел два. Они гасли при каждом мастере. Иногда они снова загораются, но тёмных всё больше. Чем это грозит литейне?

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Ну вот. Теперь я — эксперт по его цеху. Стоило один раз угадать правильную кнопку…»

— Рано или поздно доломается и встанет, — ответил он. — Но пройдёт ещё много лет. Система очень надёжна.

Шесек протяжно вздохнул и опустил уши.

— Мы давно работаем здесь. Называем себя мастерами. А что толку? Эта литейня, всё, что в ней есть, — оно Куэннское. И никто, кроме Куэннов, ничего тут не может сделать.

За спиной, у двери, что-то громыхнуло, раздалась приглушённая ругань, а потом — быстрые шаги.

— Хеп-при, ядро Юп-питера!

— Нечего было перья ломать, — огрызнулся Вепуат, останавливаясь рядом с Гедимином. — Уф! Ну вот, посмотри, — куда это годится⁈

На его ладони лежали обломки трёх длинных перьев — чёрные пластины с различимым стержнем, покрытые симметричными бороздками, с закруглениями по краям. Гедимин, машинально взяв одно в руку, едва не выронил — оно весило ничтожные доли грамма, в десятки раз меньше, чем казалось с виду.

— Что теперь делать? — Вепуат жалобно заглянул ему в глаза. — Они обратно прирастут?

Гедимин посмотрел на его плечо с торчащими обломками и растерянно хмыкнул.

— Смотри сам, я не медик. Если оно живое — надо какие-то швы накладывать. Неживое я приварил бы, а тут… Ожоги будут. Может, приклеить? Оно вообще регенерирует?

Вепуат пожал «здоровым» плечом.

— Два барана, — донёсся от двери приглушённый голос Гварзы. Айзек что-то прошипел в ответ.

— Оно что, ещё и болит? — запоздало встревожился Гедимин, глядя то на обломки перьев, то на понурого разведчика, явно оберегающего «рану». Тот поспешно замотал головой.

— Да нет. Но… неприятно, — он выразительно поморщился. — Говоришь, можно приклеить? Перья — их обычно насаживают на штырьки. Вот тут, по стержню. Всё равно не прирастают, но…

Он снова пожал «здоровым» плечом.

— Повернись, — Гедимин, мельком взглянув на печи (они работали, и сармат никак не мог повлиять на процесс), полез в карман за обрезками фрила. Нашлись обломки костей и остатки ульсены — земных материалов в запасах давно не было. «Насадить на штырьки?» — сармат осмотрел излом пера и довольно хмыкнул. «Точно. Тут есть полость, канал. Проклеить и загнать штифты. Потом, может, новые вырастут. Интересно, у таких штук бывает линька?»

… — Спасибо, — Вепуат с виноватой ухмылкой пощупал плечо и шевельнул перьями. — Даже не отличить.

Он быстро повернулся к двери и показал Гварзе кулак. Тот презрительно фыркнул. Айзек придерживал его за плечо и что-то быстро объяснял — Гедимин не слышал ни слова.

— Странные всё-таки штуковины, — пробормотал Вепуат. Теперь он смотрел на Куэннские печи, и перья на его плечах сами поднимались дыбом.

— Угу, — согласился Гедимин, покосившись на «ключи». Они так и лежали в поясных ячейках — сармат прикрепил их к поясу, когда чинил оперение Вепуата. Забрать их никто не пытался, даже Шесек, следящий за сарматами исподлобья.

— Главное, непонятно — оно живое или неживое, — сказал разведчик и поёжился. — Сейчас смотришь — так, через минуту — по-другому. Как будто постоянно меняется.

— Живое? — Гедимин впился взглядом в его зрачки. Эта мысль для него была новой и очень неприятной. «Может, поэтому я эти механизмы не „вижу“ и не понимаю? Это вообще не механизмы⁈»

— Непонятно, — Вепуат развёл руками. — То ли да, то ли нет. Всё время… как будто что-то шевелится и расползается. Хуже, чем рална и все эти… разумные мицелии.

— Все печи живы, но не все бодрствуют, — пробормотал Шесек, думая о своём. Гедимин вздрогнул.

— Я чинил живые корабли, — угрюмо сказал он. — Они были более… живыми.

— Наверное, — отозвался Вепуат, приглаживая повреждённые перья. — Ко всем этим штукам очень не хватает справочника. Наверное, не сохранился.

…Айзек и Гварза перебрались ближе к печам. Гедимин заметил их не сразу — только после сердитого шипения Вепуата. Разведчик, выразительно фыркнув, перебрался на другую сторону и встал справа от Гедимина — подальше от Гварзы. Тот, сложив руки на груди, сделал вид, что ничего не замечает.

— Работа идёт к концу? — спросил Айзек у мастера-литейщика. Скогн оторвался от пристального наблюдения за двумя печами и приподнял откидной коготь.

— Всё идёт, как обычно. Сделанное остывает внутри.

— Оно будет долго остывать, — сказал Айзек, оглядываясь на Гедимина. — Мы его оставим тут ещё очень горячим. Мастер Шесек, ты найдёшь Кейланна, чтобы отправить детали в Элидген?

Шесек, наконец вынырнувший из мыслей, вздрогнул и вскинул голову.

— Уходите? Сейчас? — растерянно спросил он, нашаривая взглядом что-то за спиной сармата. — Так не пойдёт. Дим-мин! Ты ещё ничего не сказал о нашей работе. Ни о той, что сделана, ни о той, что будет поручена. Так наши печи хуже или лучше сэтских?

Все взгляды сошлись на Гедимине. От стены отделились все, кто незаметно простоял там пару часов, — старейшины Скогнов всё ещё были тут и теперь подошли к сарматам. Айзек нахмурился.

— Давайте смотреть отливки. Гедимин, ты по неостывшим что-то сможешь сказать? Хотя бы по соотношениям размеров? Коэффициент деформации для рэссены ты, наверное, знаешь…

Гедимин угрюмо кивнул. «Знаю. Скорее всего, всё там в порядке с размерами. И что, если проблема совсем не в этом⁈»

— Показывай отливки, — он протянул Шесеку «ключи».

…Золотистая субстанция поглощала большую часть жара, но и то, что просачивалось, жгло ладони. Рэссена, раскалённая докрасна, медленно остывала. Она и секунды не была жидкой, её не лили в формы, — в этом Гедимин был уверен, как в стабильности ипрона. Но проведённый с ней процесс тоже сопровождался выделением энергии, и остывание после него длилось много часов. Защитное поле, растянутое вокруг вскрытой печи, тут же слегка позеленело и покрылось красными узорами. Сигма-сканер часто мигал, по миллиметру считывая информацию. Гедимин разглядывал отливки. «Чутьё» молчало.

— Я различий не вижу, — подал голос Айзек — он тоже стоял рядом и сканировал поле. — Но у меня глаз не настолько намётан. Что скажешь? Что с допусками?

Гедимин пожал плечами.

— В миллиметры попали. Сканер скажет, что с микронами. Эти установки перебирают металл по атому, каверны можно не искать, но… — он досадливо сощурился. — Айзек, я же говорил — к печам претензий нет. Нам бы такие.

Шесек, замерший рядом с ним, сдержанно ухмыльнулся и покосился на старейшин.

Мигающий светодиод погас. Гедимин тронул экран сканера.

— Всё считал, анализирует. Пойду проверю поршни.

…Все инородные атомы были тут, равномерно перемешанные с металлом и включённые в сеть клеток ралны. Сигма-сканер нашёл их все. Микроорганизмы были целы, но ещё «спали» внутри оболочек, пережидая опасный нагрев. Гедимин досадливо щурился на неудалённые примеси, но «чутьё» по-прежнему молчало. «Ладно. Испытания покажут. Даже самое прочное когда-то сломается. Переплавим.»

— Ну? — спросил Айзек, поднимая взгляд от экрана. Гедимин передёрнул плечами.

— Что «ну»? Куэннская техника работает. Шесек, ты сможешь повторить эту… этот процесс? Сделать детали для ещё трёх машин?

Литейщик сцепил руки в замок и щёлкнул когтями.

— Если оставишь по образцу для каждой детали. Все три мы сделаем за один раз, и до утра они остынут.

Кто-то из старейшин одобрительно пискнул.

— Завтра утром все четыре — эта и ещё три — будут готовы? — Гедимин нехорошо прищурился. — А когда они будут в Элидгене? И когда к тебе попадёт руда на следующие десять? Это груз для трёх Кейланнов — или одного на три перелёта. Кейланн у тебя, наверное, под рукой? Готов летать туда-сюда весь световой день?

Довольное попискивание Скогнов сменилось дружным шипением. Шесек дёрнулся, как от удара, и недобро оскалился.

— Кейланн прилетит, — мрачно пообещал он. — Я верну твои машины.

— Прилетит один раз — или всё-таки будет летать несколько раз в день? — Гедимин не удержался от кривой ухмылки. — Я хотел бы перенести сюда всё, что связано с металлом. Лист, трубы, фрагменты гермоворот. У тебя лучший металлургический цех. И такие объёмы он потянет. Кто из вас отвечает за транспорт? Что с доставкой руды и готовых деталей?

Он повернулся к старейшинам, и они от неожиданности подались назад. Айзек опустил руку ему на плечо.

— Спокойно, Гедимин. Сейчас всем нужно спокойствие.

Один из Скогнов встряхнулся всем телом и, с трудом оторвав взгляд от сармата, нервно поправил гроздь украшений.

— Равный Куэннам сказал, что готов доверить тебе, Шесек, дом Пламени. Всё, что сделано из металла, может быть сделано тут. Этого ты добивался? Почему теперь вы скалитесь друг на друга?

— Постой, — другой абориген поднял коготь. — Он сказал, что металла очень много, и Кейланн не донесёт его.

— Дом Пламени не может быть крохотным, — пробормотал третий, оглядываясь по сторонам. — А Кейланны не любят летать с грузами.

— Кейланны любят сидеть по гнёздам и громыхать над головой! — фыркнул первый, повернувшись к нему. — Это не новость. С этим сама Кайшу ничего не сделает. Я готов обходить их четырежды в месяц — и уверен, что хоть один да взлетит.

Старейшины запищали, показывая острые зубы.

— Всем нам вместе придётся ходить с тобой четырежды в месяц! — ухмыльнулся один из них. — Можно поднять Кейланна раз, другой, но чтобы они летали постоянно⁈ Это, наверное, и у Куэннов не получалось.

Кто-то осторожно постучал когтем по наплечнику Гедимина.

— Я тут подумал, — прошептал Вепуат ему в наушник. — Мальгес грузов не возит. Но он ведь только проводник, да? К нему можно привязать любое существо. Одной рукой взяться за поводья, другой — за его шип… Он никого не раскладывает на кванты. Он только дорогу показывает. Если, допустим, взять навьюченного сааг-туула… Он тонн десять возьмёт?

— Сааг-туул? — Гедимин на секунду задумался. — Он и пятнадцать может… Heta! Откуда у тебя сааг-туул?

Вепуат виновато ухмыльнулся и развёл руками.

— Я так, теоретически… Ну, на волокуше тоже можно. Две тонны груза, пятнадцать рейсов…

Рядом шумно вздохнул Шесек.

— Пятнадцать раз поднять Мальгеса… Да лучше уж говорить с Кейланнами!

— А я о чём? — Гедимин едва удержался от фырканья. «И, главное, уже который раз одно и то же. Сначала объяснял Руниену, потом Шесеку, теперь — его сородичам… и ему по второму кругу…»

— Решайте, — Шесек вскинул руки и обвёл старейшин широким жестом — у него, похоже, тоже заканчивалось терпение. — Или мы как-то всё это привозим и сюда, и отсюда. Или дом Пламени доверят строить огненным тварям. Они таскают металл через огонь. За считанные мгновения. Безо всяких Кейланнов, прилипни они к гнёздам…

Наступившую тишину прервал пронзительный писк со всех сторон. Молчал только Шесек. Он нахохлился, прижал уши к голове и отвернулся к печам.

— Эй! — Гедимин, щурясь от звона в черепе, повысил голос. — Можно договориться с Сэта. Если они откроют свой портал здесь, в литейне…

— Огненные твари — в Сердце Пламени⁈ — Скогны недобро оскалились. В другое время Гедимин ухмыльнулся бы при виде взъерошенных карликов и ощеренных мелкозубых пастей, но тут ему стало не по себе.

— Пустить нергонов, убийц, предателей в священный город…

— Они не… — заикнулся было сармат, но в него вцепились с двух сторон. Шипение Айзека не предвещало ничего хорошего, как и испуганный взгляд Вепуата.

— Хм, — Гварза оторвался от изучения стены. — С чего ты взял, что сами Сэта сюда пойдут? Я бы не пошёл.

Гедимин мигнул. Ответить было нечего. «Верно. И я бы не пошёл,» — думал он, глядя в сверкающие глаза Скогнов. «Если только мне здесь над ними стоять. И следить, чтобы никто не подходил на десяток метров. И то — никаких гарантий.»

— Огненные твари…

— Хватит болтать об огненных тварях! — вскинулся самый округлый из Скогнов. — Вернёмся к делу. Кто из стражей умеет говорить с Кейланнами?

Вокруг зафыркали.

— Скажи иначе, — отозвался другой. — Кто из стражей будет говорить с Кейланнами? Кто из них не скалится на все эти дела? Будто сами не знаете…

— «Все эти дела» одобрены Хранящим Сердцем, — вмешался третий. — Если она скажет, стражи не решатся спорить.

Фырканье стало громче.

— Значит, один сааг-туул поднимет пятнадцать тонн, — пробормотал Вепуат, разглядывая свою ладонь и разгибая согнутые пальцы. — До окраины города он дойдёт, а дальше надо будет подогнать волокуши. Всего семь волокуш, ничего невероятного — я такие вереницы тут видел. И, считай, полгруза перекинуто. А если взять сразу двух сааг-туулов…

Гедимин раздражённо вздохнул.

— А если взять один «Кенворт», то и волокуши не нужны, — буркнул он, с тоской оглядываясь на дверь. — Что ты несёшь, какие сааг-туулы⁈

Вепуат с виноватой ухмылкой развёл руками.

— Так, мысли вслух.

Кто-то легонько пощёлкал когтем по колену Гедимина. Сармат, мигнув, опустил взгляд и увидел Шесека. Литейщик незаметно выбрался из шумной толпы старейшин и встал рядом с сарматами. Вид у него был удручённый.

— Кенворт — зверь из вашего мира? Должно быть, он очень силён…

— Это машина, — вздохнул Вепуат. — Со зверем было бы проще.

Шесек шевельнул вибриссами.

— Говорят, у Куэннов было много движущихся штук. Для дороги любой длины и кривизны. Но нам они ничего не оставили. Будет очень досадно, если дом Пламени будут строить Сэта. Если уж Айсиек видит, что они работают плохо…

Гедимин хмыкнул.

— Айзек вообще внимательный, — немного обиделся он. — И хорошее с плохим не путает. Всем будет досадно. А Сэта — ещё и очень тяжело. Я видел, как они смотрели на макеты…

— Да что им знать о Куэннских машинах… — Шесек щёлкнул когтями и оглянулся на дальнюю стену. — Совсем меня сбили с толку. Мы собрали для тебя тхелен, а я забыл отдать.

Он двинулся было к прикрытому проёму, но остановился перед шумящей толпой — переговоры старейшин, Айзека и Гварзы ещё не закончились. Гедимин, быстро наклонившись, придержал его за одежду.

— Тхелен пусть лежит тут, — сказал он. — Он будет нужен для деталей. И вот их будут отливать здесь. Никакие Сэта с этим металлом не справятся.

Шесек, вздрогнув всем телом, широко ухмыльнулся и поднял уши торчком.

— Это твоё слово, мастер Дим-мин?

Гедимин кивнул.

— Там, где нужна большая точность, твои печи ничем не заменишь. Поршневые машины, отсекатели, твэлы… — он досадливо сощурился на резные «колонны». — Всё упирается в перевозки.

Шесек оглянулся на старейшин и выразительно фыркнул.

— Тут будет ещё много шума, но пользы не добьются. Я бы сказал — пора грузить руду в печи. Пока ты здесь, посмотришь, всё ли верно. И засыпешь рална-камень — нам ты его не отдал.

…На холм четверо сарматов поднимались в угрюмом молчании.

— Тридцать тонн металла… — еле слышно пробормотал Айзек, оглядываясь на Равнину. Вепуат дёрнул плечом, и перья с сухим треском легли на броню.

— Да дело даже не в металле, — Гедимин досадливо сощурился. — Надо в целом решать что-то с перевозками. За какое сырьё ни схватись — его не на чем везти. Чем думал Маккензи, когда давал на стройку два года⁈

Айзек тяжело вздохнул.

— Иди к реактору, Гедимин. Посиди в тишине. Вепуат, что ты там говорил про сааг-туулов?

— Теоретические рассуждения, — отозвался разведчик, разводя руками. Айзек смерил его подозрительным взглядом и нехотя кивнул.

— Хотя бы предупреди, когда теория перейдёт в практику! Пойдём, Кенен, подумаем вместе. Если, и правда, попробовать сдвинуть сроки…

Гедимин оглянулся на лагерь аборигенов. Плоские тягловые звери попрятались за повозками, но и оттуда был слышен хруст перемалываемой органики. «По две тонны на волокушу, четырнадцать-пятнадцать повозок туда и обратно… Если сейчас отправить — через полгода вернутся?»

…Красное пламя дрогнуло в последний раз и опало, оставив россыпь мелких искр и густой дым. Вепуат выставил на его пути защитное поле, и недогоревшая органика, повисев под потолком, втянулась в вентиляционный лючок.

— Удобные всё-таки у Сэта порталы, — вздохнул разведчик, поворачиваясь к Гедимину. Тот разглядывал ровные ряды новых отливок, только что перекинутых через «огненные ворота», и досадливо щурился. Что ряды, что сами отливки, — ровными они были разве что по местным меркам.

— Что, совсем плохо? — спросил Вепуат, проследив за его взглядом. Гедимин поморщился.

— Что-то одно. Или качество, или логистика. Для этих штук точность не так важна. Но как дойдёт до трубопроводов…

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Ут’таркех делает всё возможное, — он подобрал «короб», перевязанный «асбестовым» шнурком, и провёл пальцем по гладкому металлу. — Я бы не отличил от земного производства. И скорость нарастили — вон, уже по двадцать штук в день… Пойдёшь сегодня к ним?

Гедимин кивнул.

— Надо. Без контроля всё быстро разладится. Да и… — он покосился на плотно закрытую дверь склада. — Вроде как есть ещё одна бригада литейщиков. И тоже хочет работать. Это к слову о скорости. Займу их вентилями, крепежом и рычагами. И гермоворота. Надо бы и о них подумать. Седна с ними, пусть будут сварные…

…Светящиеся «трещины» ветвились под ногами. Дорогу они указывали чётко, но на изрезанной ими равнине Гедимину было неспокойно. Слежавшийся пепел и без них-то не выглядел надёжной поверхностью…

«Как там звали того литейщика?» — сармат задумчиво сощурился. «Таст… тасот… Тайсутту? У карликов имена на „у“ — у самок. А у Сэта… Кажется, у них я вообще самок не видел. Или не отличал. Ладно, лишь бы не полный дурак. Печь доработаем, новые опоки привезём…»

…Прерывистый гул Гедимин услышал ещё из-за поворота. Коридор вильнул, и сармат остановился перед закрывающимися воротами. Каменная створка, отделяющая литейни и кузницы от сквозной «улицы» Шакхи, медленно, мелкими рывками, двигалась к пазу.

— Эй! — крикнул Гедимин, хватаясь за «арктус». Пузырь защитного поля встал между створкой и каменным «косяком». Гул оборвался.

— Стой… — Сэта в пластинчатой броне, высунувшийся наружу, оторопело посмотрел на чужака. — Жрец Пламени?.. Открыть ворота!

Из проёма донеслось сердитое шипение и щелчки «переключаемого» механизма. Створка медленно, рывками двинулась в обратную сторону.

— Никто не сказал ждать тебя, — охранник посторонился, пропуская Гедимина в «заводской корпус». — Мастер Ут’таркех сегодня работает допоздна. Он, конечно, не оставит тебя у закрытых дверей, но лучше бы ты предупредил…

Гедимин виновато сощурился.

— Пусть работает, — буркнул он, оглядываясь на сдвижной «механизм» и четверых Сэта у тросов и рычагов. — Не хочу мешать. Говорят, литейщик Тайсутту тоже хочет работать для стройки. Где его искать?

Сэта быстро оглянулся на сородичей. Вдоль его шеи проступила цепочка красных пятен.

— Мастер Тайсутту?.. Жрец Пламени, я ничего об этом не знаю. Ухшш! Отведите Равного Куэннам в литейню Ут’таркеха! Пусть он откроет двери!

Гуманоидный силуэт охранника взорвался изнутри багровыми вспышками, вздулся красным огненным шаром и исчез. Гедимин растерянно мигнул. Ещё две вспышки сверкнули за спиной — из четверых Сэта у рычагов остались двое. Один, почтительно сложив руки, двинулся к Гедимину.

— Я покажу дорогу, жрец Пламени. Ут’таркех уже знает, что ты пришёл, двери будут открыты.

«Чего они так вскинулись?» — думал Гедимин, вслед за проводником проходя по коротким кривым коридорам. Обычно его водили другой дорогой, но и эта была недлинной — три поворота, и пещера вывернула к знакомой двери. Из открытого проёма тянуло жаром — Сэта только что разлили металл по опокам, ковши ещё дымились.

— Мастер Хеттийиррн? — бригадир литейщиков шагнул навстречу. — Ты не сказал ждать тебя, и мы уже закончили…

— Ну и хорошо, — Гедимин, приняв самый дружелюбный вид, пожал плечами и попытался улыбнуться. — Работа вам уже знакома. Я видел новые отливки — они не хуже вчерашних. Когда проверяли опоки, видели трещины или каверны? Надо за ними следить — этот материал вам не очень знаком…

— Мы знаем лепной камень, — отозвался Ут’таркех, покрываясь красными пятнами. — Кьюссы раньше привозили такие опоки для своих дел. Любой камень крошится в лаве, но этот всегда держался долго.

— Посмотри на опоки своим проницающим глазом, — подал голос другой литейщик; судя по раздражённому виду, формы перед работой проверял именно он. — Наши глаза не видят изъянов.

«Верно,» — Гедимин поднял сигма-сканер и удивлённо мигнул на раздавшееся со всех сторон шипение. «У тектона высокая термостойкость, но такую нагрузку ему никто не давал. Если из кьюсских опок ни одна не уцелела, видимо, изъяны в них были…»

Вспышка за спиной угасла далеко не сразу — Гедимин успел опустить прибор, обернуться и удивлённо мигнуть.

— Мастер Хеттийиррн, жрец Пламени… — один из прибывших двинулся вперёд, другой чуть задержался, остальные не тронулись с места. Нового главного жреца Гедимин узнал по регалиям; у второго существа тоже хватало цацек — преимущественно из переплетённых серебристых и белых шнуров, металла и цветной бахромы.

— Угу, — отозвался Гедимин, настороженно глядя на чужаков. — Что случилось?

Двое переглянулись. Из-за плеча сармата выдвинулся Ут’таркех; красные пятна вдоль его шеи слились в широкие полосы.

— Рассказывают, Равные Куэннам говорили сегодня с карликами, — жрец чуть наклонил голову, искоса глядя на второго пришельца. — Ушли с рудой, но ничего не привезли обратно. Даже карликам не сломать Куэннские печи, — видно, работа сделана. Ты пришёл сказать Ут’таркеху, что он больше не нужен Пламени?

Литейщик вздрогнул и медленно сжал кулаки. Багровые полосы проступили на руках. Гедимин ошалело мигнул. «Да твоё-то какое дело до литеен⁈ Гребучие жрецы, лезут в каждую дыру…»

— Хотел бы — сказал бы сразу, — сармат недобро сощурился. — У Ут’таркеха ещё гора работы, а будет и того больше.

Краем глаза он видел, как багровая полоса от локтя до запястья желтеет по краям и медленно тает.

— Радостно слышать, — сказал жрец. — Что карлики не превзошли нас, даже и с Куэннскими печами. Но всё же говорят, что наша работа не так хороша. Что ты недоволен и подолгу вынужден исправлять огрехи, сидя в доме стекла…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Ты теперь главный жрец? А ты — кто-то из вождей? — он взглянул на чужака в бахроме. — Вы вдвоём можете приказать Кут’тайри заткнуться? Не лезть не в своё дело и не таскать сплетни? Вы его выгнали, разве нет? Какого метеороида вы теперь его слушаете⁈

— Ты сам поставил его рядом с Пламенем, — спокойно ответил жрец. — И рядом с собой, под своей рукой. Кто ещё может сказать нам о делах Пламени? А приказать ему не может никто в Шакхе, и ты об этом сам говоришь — мы его выгнали. Суди его сам… а лучше скажи — его речи правдивы?

Гедимин стиснул зубы. «До чего не люблю врать…»

— Я сказал — Ут’таркех работает хорошо. Так хорошо, как может. Оставь его в покое.

Чужак в бахроме шумно выдохнул и поднял вибриссы.

— Это твои слова. Но если он тебя не подвёл, зачем ты ищешь Тайсутту? Он рвётся к работе Ут’таркеха, да и не он один, — но если справляется Ут’таркех, и в замене нет нужды…

Гедимин мигнул. «Хотел бы я слышать, чего им наболтал Кут’тайри… Чем бы его огреть для включения мозгов? Кулаком или сразу плазмой?»

— Кут’тайри не понимает простейших слов, а рвётся пересказывать, — он выразительно поморщился. — Я не говорил про замену. Я говорил, что работы много, а бригада Ут’таркеха одна. Если часть литья возьмёт на себя Тайсутту, дело пойдёт быстрее.

«Теперь-то они должны успоко…» — мысль оборвалась на полуслове. Ут’таркех уже стоял в кольце литейщиков; теперь он двинулся вперёд, и Гедимин увидел, что он окутан красным пламенем.

— Я не понимаю уже ничего, — мрачно сказал Сэта. — Если бы Пламя меня отвергло — и то было бы проще. Ты говоришь — отдать мою работу Тайсутту? Разве не ты дал этот знак мне, а не ему?

Он сжал в кулаке стеклянный «трилистник». Гедимин изумлённо мигнул.

— У тебя его не отбирают. Я сказал…

Чужак в бахроме шумно выдохнул, приоткрыв пасть, и за острыми зубами сверкнул красный свет.

— Я — рука Шакхи. Послушай меня. В моём совете один литейщик. Сейчас он — тот, кого признало достойным молодое Пламя. Второго такого не будет.

— Оно признало меня, — Ут’таркех протянул к Гедимину когтистую руку, покрытую огненными языками. — Никого больше. Можешь отдать мой знак Тайсутту — это твоя воля, я не буду спорить. Пусть тогда работает он. Я не скажу о Тайсутту ничего плохого…

Гедимин открыл было рот, но тут же захлопнул, едва не прикусив язык. Глаза сошлись в узкие щели. «Гедимин, ты идиот. Опять влез по уши в традиции. Литейщик Пламени — лучший. У него пост в их совете. Двоих таких быть не может. Или один, или другой. Этот пост на двоих не делится.»

— Мастер Хеттийиррн… — подал голос жрец, настойчиво отодвигая «руку Шакхи» за спину. Гедимин поморщился. «Традиции. Собрать бы их все да в ядерный могильник!»

— Ут’таркех, иди работать, — развернулся он к литейщику. — Никто у тебя ничего не отберёт. Будешь единственным в совете. И вы, двое, идите работать. В литейне от вас проку мало.

Сэта-вождь приподнял руку в незнакомом жесте.

— Это твои слова. Надо бы запомнить, что Кут’тайри ещё плохо понимает их. Ут’таркех, ты слышал хорошо?

Литейщик прижал руки к груди и низко склонил голову. Красное свечение вдоль гривы медленно сменялось белым.

— Меньше всего мы хотели тебя разгневать, мастер Хеттийиррн, — жрец тоже наклонил голову и слегка подался назад. — Мы лишь хотели узнать, чего желает Пламя. Только ты верно понимаешь его волю. Да горит оно вечно!

Красная вспышка слизнула и его, и «руку Шакхи», и их безмолвных спутников. Гедимин остался посреди раскалённой литейни. Рабочие неслышно разбежались по террасам. Ут’таркех глядел на опоки, сжимая «трилистник» в дрожащем кулаке. На когтях вспыхивали искры.

— Не знал, что это для вас так важно, — Гедимин криво ухмыльнулся. — Я думал, это работа, а не… священный ритуал. От тебя отстанут?

Литейщик покосился на него и странно ухмыльнулся.

— Что-то, связанное с Пламенем, питающим Равнину, может быть неважным?.. И рука Шакхи, и хранитель её жара слышали твои слова. Тут много достойных мастеров, но они не прикоснутся к этому знаку. И даже пытаться не будут. Пока ты не скажешь, что я подвёл тебя…

Гедимин резко качнул головой.

— Хорошо бы всем успокоиться, — пробормотал он, угрюмо щурясь. — Хорошо ещё, всё это было не перед плавкой.

…Тёмно-синяя стружка длинными спиралями падала в контейнер. Гедимин снимал лишний миллиметр металла и искоса поглядывал на закрытую дверь. Выходил Кут’тайри на связь с сородичами или нет, сармат не знал — но этим вечером жрец сидел на удивление тихо.

27 день Кислоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Прогноз на завтра видел? Опять весь день сидим по норам, — Вепуат, не оборачиваясь, дёрнул оперённым плечом. Гедимин, перешагнув порог душевой, угрюмо сощурился.

— Что на этот раз?

— Затмение, — невесело хмыкнул Вепуат, наматывая на руку шлейки. Четыре панцирных «дирижабля» висели над ним, едва заметно шевеля высунутыми кончиками крыльев. Больше никаких признаков жизни Гедимин не заметил.

— Опять эти… падальщики? — сармат поморщился. — Ещё один день насмарку.

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Тебя что, не предупредили? Всякие там поддоны мазать церой, собирать кейек…

— Цера кончилась, — отозвался Гедимин, снимая со стены шланг. — А кейек… В цеху был? Там из печей ещё не выгребли?

Вепуат качнул головой.

— Вечером. Гварза сказал — до утра он не нужен, так что успеется.

Он перевернул неподвижного «трилобита» брюхом кверху и тронул согнутые «лапы». Жёсткий крюк вяло щёлкнул в воздухе.

— На пищу уже не реагируют. Немного искупал их…

Он стёр с панциря «трилобита» последние капли и уложил животное в мешок с отверстиями. Существо не сопротивлялось, только крылья, коснувшись плотной ткани, втянулись до упора.

…Недоделанный «хвост» жилого барака лежал между ним и душевой; его торец с зияющим в нём проломом с двух сторон освещали фонари. Основную форму ему уже придали, внутренние полости проделали и даже вытянули и согнули две кромки, из которых после их сращивания должен был получиться пол. Сейчас постройка была похожа на обломок каменного корабля со складчатым килем и развороченной палубой.

— Завтра доде… а, ядро Сатурна! Завтра точно не доделают, — Вепуат досадливо сощурился и опустил фонарь. — А послезавтра?

Гедимин только пожал плечами.

— Приползут — отправлю их доделывать. Гарантий никаких, сам знаешь.

…С тех пор, как Гедимин в последний раз заходил в барак, на пожелтевшей шкуре-свитке прибавилось строчек. Рядом с той, что стояла под номером 28, был нарисован жирный восклицательный знак.

— Завтра — никаких хождений, — буркнул комендант, выглянув на минуту из отсека, и смерил Гедимина выразительным взглядом. — Приказ командира.

— Какого из них? — вяло спросил Гедимин. Настроения спорить у него не было, но филк жаждал общения, и удержаться было трудно.

Дасьен выразительно фыркнул.

— Ты-то сам себе командир! Только завтрашним тварям всё равно, кого жрать. Они тебя не спросят.

— Между прочим, с утра никакой опасности не будет, — повысил голос Вепуат, отошедший на десяток метров по коридору, но прекрасно расслышавший каждое слово. — Спокойно можно идти за рудой. Не я виноват, что выработка такая низкая!

Комендант — и ещё двое филков, выглянувших из пищеблока — вздрогнул, сверкнул глазами на Гедимина и набрал воздуху в грудь. Сармат, досадливо хмыкнув, шагнул к двери. В следующую секунду он был снаружи, смотрел, как дверная створка уходит в паз, и слушал отдалённые возгласы, бурчание и фырканье. Кенен Гварза, поднятый по тревоге, перехватил Вепуата и теперь его отчитывал, комендант громко возмущался, сборщикам красно-жёлтого камня тоже было что сказать. Гедимин молча стоял у барака, щурился в темноту, сканировал подземные полости и про себя пересчитывал изготовленные фонари, стационарные светильники и запасы кейека. «Надо будет задействовать отражатели. Расставить по периметру, внутрь — горячие осколки. Так будет и ярче, и жарче. Боятся ли падальщики высокой температуры?»

…Когда Гедимин относил на склад собранные камни, наверху, на обрыве, уже нетерпеливо переговаривались «ученики»-Скогны; когда он поднялся в горячий цех, вся толпа, разумеется, уже была внутри и успела даже развязать мешок со стеклянной шихтой. Гедимин одобрительно хмыкнул и остановился у печи, задумчиво глядя в жерло. Чуть поодаль, за открытым шлюзом, Вепуат звенел поддоном и шуршал подсохшей горючей смесью.

— Жир вытек? — громко спросил Гедимин, вспомнив, что раньше звук получался другой.

— Да Альгот всё химичит, — отозвался Вепуат, выкладывая смесь на поддон. — Говорит, так даже лучше. Дыма меньше.

Он щёлкнул когтем, высекая искру. Гедимин, обогнув каменный выступ, встал у стены, с интересом глядя на поддон. Смесь отличалась даже по цвету — и, похоже, по лёгкости воспламенения.

— Так, ещё раз, — Вепуат досадливо хмыкнул и снова щёлкнул когтями. В маслянистой горке появились первые искры, кверху потянулся прозрачный дымок.

«Огонь,» — Гедимин тронул височную пластину и беззвучно хмыкнул. «Что Айзек говорил про ту тварь? Весь огонь Равнины? И этот тоже?»

— Вепуат, — он шевельнул пальцами, перекрывая выход в цех плёнкой защитного поля. — Приоткрой шлем.

— А? Думаешь, поможет? — Вепуат с досадой смотрел на дым и едва заметные искры. Половина успела угаснуть.

— Что-то Альгот не то нахимичил… — пробормотал он, приподнимая когтем часть рукава, и снова склонился над костерком. Гедимин быстро оглянулся на закрытую дверь на улицу и на всякий случай поставил ещё одно защитное поле.

— Знаешь, кто такой Гверрек?

— Кто? Гверрек?

Костёр взорвался. Ошмётки масляной смеси разметало по «шлюзовой камере». Вепуат, успевший отскочить, запрыгал по дымящимся остаткам. Гедимин поддел искрящий комок и швырнул его на поддон, но ещё на лету искры погасли. «Камеру» заволокло дымом.

— Альгот! Химик, мать его пробирка! — Вепуат хлопнул себя по бедру. — И что он этим хотел сказать⁈

Защитное поле Гедимин убрать успел — разведчик, подбирающий остатки смеси, ничего не заметил.

— Где же… А, вот она. Хорошо, не всю извёл, — Вепуат, выпрямившись, сунул сармату в руки почти пустую тубу. — Старая смесь. Разжигай, а я к Альготу. Экспериментатор на мою голову, яд-дро Сатурна…

Гедимин, виновато щурясь, наклонился над поддоном и сделал вид, что очень занят розжигом. Смесь старого образца воспламенилась мгновенно — когда Вепуат закрывал за собой дверь, промасленная органика уже искрила, дымила и корчилась. Через несколько секунд огонь стал красным.

…«Камнедробилка», грохочущая за стеной третий час, внезапно затихла. Загудела, открываясь, дверь, и Гедимин удивлённо хмыкнул, увидев на пороге Вепуата.

— Где-то же надо его выгуливать, — пробормотал тот, опуская на пол Зелёного Пожирателя. Многоножка уже где-то нашла «вкусный» камень и теперь продолжила его грызть, не отползя от разведчика и на миллиметр.

— Там никого, — доложил Вепуат. Он выглядел смущённым и даже виноватым. Гедимин мигнул.

— То есть? Лагерь снялся? А филки?

Вепуат отмахнулся.

— Я про нашу… службу доставки. Ни Кейланна, ни волокуши. Думал, Шесек сегодня пришлёт хоть кого-нибудь. Отливки, наверное, уже остыли. Пора бы отвезти их нам.

Гедимин хмыкнул.

— Ты что, сегодня их ждал? Я вообще не думал…

Вепуат тяжело вздохнул.

— Ну вот. Ты уже и не надеешься. Я, в общем-то, тоже. С Кейланнами и прочими давно всё ясно. Но думал — вдруг Шесек решил блеснуть… показать превосходство Куэннских литеен и в литье, и в логистике. Ему это выгодно, вроде как?

Гедимин безнадёжно покачал головой. «Служба доставки, мать её колба. Такую службу даже „макаки“ вмиг разогнали бы.»

— А! Забыл, — Вепуат, склонившийся было над огромной многоножкой, резко выпрямился. — Что там ты спрашивал про… кого там? Гвен…

Гедимин плотно прижал ладонь к его респиратору.

— Тихо! Закрой скафандр и слушай. Тут что-то странное…

…Вепуат тронул передатчик, растягивая голографический экран на метр в ширину. Вместе с экраном растянулись и графики интенсивности излучения. Они выстроились друг под другом — так ещё лучше было заметно их сходство.

— Из-за этого костёр и взорвался, — закончил Гедимин, виновато щурясь. — Альгот ни при чём.

— Да нет, при чём, — рассеянно отозвался Вепуат, разглядывая графики. — Мы с ним перепроверили — смесь, и правда, так себе. Нормальная просто вспыхнула бы. Безо всяких взрывов. Так что…

Он в задумчивости пощёлкал когтем по щиткам на предплечье и внезапно ухмыльнулся.

— И всё-таки я бы не делал из Гверрека зажигалку. Чревато.

Гедимина передёрнуло.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил он, угрюмо щурясь на графики. — Квантовых тварей я видел. Интенсивность — ладно… Что интересно, так это местонахождение. А исходя из него — размеры.

Вепуат невесело ухмыльнулся.

— Умеешь же ты выбрать объект для исследования…

Гедимин фыркнул.

— Пока они вылезали раз в месяц, можно было не вникать. Но если эти штуки действуют постоянно… Их больше одной, верно?

— Ага. То ли четырнадцать, то ли пятнадцать, — местные как-то… расходятся во мнениях, — Вепуат неопределённо пожал плечами. — К ним тут странно относятся. Скорее уважают, чем боятся. И-и… в общем-то, не разбрасываются их именами направо и налево.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Реакция. Мгновенная реакция. На их месте я бы тоже не разбрасывался. И всё-таки — очень интересна область влияния… — он покосился на дозиметр. Сигма-излучение держалось на уровне полукьюгена, последняя вспышка была ночью — хранитель «Элидгена» послал луч в сторону Пламени, через полчаса оно ответило.

— Сигма-излучение — штука протяжённая, но… — он в задумчивости тронул пальцем висок. — Хранитель, например, сидит здесь. Чётко привязан к реактору и пятну сигмы вокруг. За его пределы не вылеза…

Он замолчал. «Кроме того случая. И этих пучков к центру Равнины. Это его часть или его производная?»

— Чтобы на что-то реагировать, надо это чувствовать, — пробормотал Вепуат, глядя на закрытую печь. — Выходит что-то довольно крупное. Протяжённое. И… вот не могу понять. Если оно тут всегда, только обычно не реагирует, — какие будут признаки присутствия?

Гедимин приподнял руку с дозиметром.

— Фон. Сигма — точно. Омикрон тоже вероятен. Но Равнина фонит в каждой точ… — он стиснул зубы и уронил руку. «Мать моя колба, как мне это не нравится…»

Вепуат невесело хмыкнул.

— Есть вероятность, что это не просто фон. Это как бы… переплетение, — он показал Гедимину перекрещенные пальцы. — Всех этих огромных… штуковин. Ну, как переплетённые провода. А Пламя по центру — как распределитель. Ну и мы тоже… немного распределяем. Поднимаем напряжение в сети.

Он криво ухмыльнулся.

— Мы вот не видим в сигма-диапазоне. Интересно, как это выглядит? Все эти… сетки?

Гедимин уткнулся взглядом в пол. Ничего, кроме жёлтого однородного минерала, он не видел. Под полом лежал слой гравия, над полом — смесь трёх окислителей, почему-то не вступающих между собой в реакции. «И ещё какой-то квантовый мицелий,» — сармат болезненно поморщился. «Разумный квантовый мицелий. С именами и реакцией на чужие действия. И ни одна тварь на Земле ничего об этом не знает…»

Взгляд сармата упал на странную неровность на щитке, прикрывающем палец. Он шевельнул ступнёй, сводя пальцы вместе, — неровность, как и ожидалось, упёрлась в соседнюю костяшку. Гедимин, досадливо щурясь, опустился на пол, подтянул ступню к себе и шёпотом помянул спаривание «макак». Все щитки вдоль пальцев проросли миниатюрными шипами, расставленными по кругу. По центру блестело что-то, напоминающее тусклый глаз.

— Ты чего? — удивился Вепуат, глядя, как сармат с гневным шипением сдирает верхний слой обшивки. Чёрный фрил снова «мутировал» — и не только на ступнях, как сначала подумал Гедимин, а по всей площади. Выступы были на каждом щитке — где сверху, где по краям, а рука, просунутая за спину, под приклад сфалта, нащупала миниатюрный гребень.

— Ну вот, сразу ломать. А может, из них что-то полезное вырастет… — Вепуат недовольно хмыкнул, но развить тему не успел — Зелёный Пожиратель наконец нашёл брешь в «фонящей» печи и полез к неплотно закрытой заслонке. Разведчик с сердитым воплем запустил в него защитным полем и, ухватив за хвост, потащил в «шлюз». Гедимин бросил взгляд на его спину и резко выдохнул.

— Ну а куда его засунуть? На улице холодно, — донеслось из шлюза. — Айзек говорит — теплее уже не станет. Придётся его в лабораторию…

— У тебя на спине перья срослись в пучки, — громко сказал Гедимин. — Потрогай плечо!

— Да?.. Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат, хлопая себя по бокам. Перья вздыбились; теперь пучки были видны особенно чётко — все три пары, от плеча до бедра.

— И правда, — Вепуат растопырил перьевые пучки. Они двигались вразнобой — один, дёргаясь, норовил сложиться, другой приподнимался, будто пытался, как настоящее крыло, хлопнуть по скафандру. Вепуат, дотянувшись, пригладил их ладонью и развернул, как веера.

— Странное ощущение, — пробормотал он, дёргая лопатками. Пучки сложились. Только один, на левом плече, растопырился и затрепыхался. Вепуат разгладил его и задумчиво хмыкнул.

— Крылья. По-моему, это крылья.

— Мать твоя колба! — Гедимин сжал кулаки и рывком убрал их за спину — так и тянуло содрать с чужой брони противоестественные наросты. — Крылья? Не щупальца? Точно⁈

— Вот ты нервный, — пробормотал разведчик, поднимая перья на плечах. Теперь он стоял к Гедимину лицом и мягко двигался, не давая заглянуть себе за спину. Его глаза сузились и слегка потемнели.

— Переплавь эту дрянь, — проговорил Гедимин, медленно разжимая кулаки. Из несодранных пластин обшивки выпирали шипастые гребни, прорастая прямо под ладонью.

— Она у тебя скоро внутрь полезет!

— Не полезет, — Вепуат криво ухмыльнулся, поправляя левое «крыло». — Нет, тебе, правда, не интересно, что из этого получится? И почему их шесть?

— Их не должно быть. Нисколько, — Гедимин, стиснув зубы, двинулся к двери. На Вепуата и его оперение он старался не глядеть. «Крылья, мать моя пробирка. Крылья. Куда смотрит Айзек⁈»

…Перенапылённая обшивка лежала ровным слоем. За девять часов из неё не вылез ни один шип. Но Гедимин знал, что обратный отсчёт уже запущен, и фрил «мутирует» — каждую секунду, начиная с той, когда его вынули из облучаемой полевой камеры.

— Альгот внёс поправки в состав, — сказал Вепуат, пристально глядя на тубу с горючей смесью. На Гедимина он не смотрел — и тот старательно отводил взгляд от чёрного оперения. «Пучки на спине синхронизировались,» — против воли отметил он, когда разведчик склонился над дымящим костром. «Двигаются попарно. Интересно, управлять ими он может… хотя — нет, неинтересно.»

— Вроде бы чуть меньше дымит, — громко сказал Вепуат, поворошив тлеющую смесь. — Как по-твоему? Ну, по крайней мере, не взрывается…

Пламя побагровело и взвилось на полметра, чуть-чуть не зацепив протянутую к нему ладонь. Вепуат отдёрнул руку.

— Аса’ан? — полуутвердительно спросил он — и красные языки опали, превратившись в мелкие искры. Вепуат выразительно хмыкнул.

— Вот чего они вечно лезут в канал⁈ Гедимин, а ведь у них тоже есть литейщики. Не хочешь с ними поделиться техноло… занять их работой на благо Пламени?

Гедимин резко качнул головой.

— От них мне другое нужно, — в пояснения он вдаваться не стал.

— А. Ну, другое так другое, — Вепуат подался чуть в сторону, глядя на красный костёр. — Пламя Шакхи да не погаснет! Мастер Ут’таркех далеко от огня?..

…Гедимин развязал последний трос — обрезок жёлтой «асбестовой» верёвки — и, скрутив их все в толстый пучок, туго перевязал. Одна такая «коса» уже лежала в нише скафандра.

— Если ты не шипишь, значит, отливки ничего так, — осторожно заметил Вепуат, разглядывая новые корпуса и крышки лючков. Отшлифованный тёмно-синий металл блестел, напоминая Гедимину металлизированный фрил — металлические фрагменты, прикрытые пластиком от коррозии, всегда блестели ярче.

— Выбирать не из чего, — отозвался ремонтник. Сигма-сканер он не включал — и так было видно, где литейщики оставили пару лишних миллиметров, а где — все три. «Везде чуть больше, чем надо, но нигде — меньше,» — отметил он про себя и сдержанно ухмыльнулся. «Запомнили. Думал, забудут. Вчера там было нервно.»

…Гедимина ждали. Ворота «металлургического комбината» были приоткрыты — как раз на ширину сармата, пролезающего в двери боком; цех Ут’таркеха был открыт нараспашку, из его дверей тянуло жаром.

— Сегодня мы передали двадцать, — бригадир, ещё немного светящийся красным, но явно довольный, поглаживал «трилистник» на серебристом шнурке. — Но завтра будет только десять. Те, что сделали сейчас. Когда их тебе отдать? Завтра вечером или через день, когда их наберётся три десятка?

Гедимин мигнул.

— Завтра — день простоя? Из-за че… Что, и к вам лезут падальщики⁈

Ут’таркех посмотрел на него искоса, с явным неодобрением.

— Ты — Равный Куэннам. Не говори, как глупый карлик. Стражи ворот не едят мёртвую плоть.

— Вы их боитесь? — спросил Гедимин. Взгляд, скользящий по террасам и выступам камня, невольно подсчитывал затенённые места.

— Вы же сами себе свет. Это они должны бояться, — он криво ухмыльнулся.

— Мы не карлики, чтобы бояться, — отозвался Ут’таркех. — Но к тем, кто стоит у ворот, лучше проявлять почтение.

— Допустим, — Гедимин хотел спросить о воротах, но решил, что это лишнее. — Но что непочтительного в плавке металла?

Сэта отвёл взгляд.

— Мы стараемся работать быстро, — сказал он, заметно помрачнев. — Но три плавки в день не выдержит никакая опока. Если ты дашь нам другие — будем работать с ними. Скоро ты пришлёшь нам новые станки? Вертящуюся опоку и гладящий молот?

«Всё-таки спросили. И быстро,» — Гедимин едва заметно сощурился. «Ну, тем лучше.»

— Ничего с ними не получится, — признался он. — Лишний риск для вас и испорченный металл. Тут нужно оборудование Куэннов.

— Карлики! — когтистая рука сжалась на двуцветной подвеске. — Следовало ожидать… Что ж, ты в своём праве, жрец Пламени. Нельзя, чтобы в его доме были части с изъянами…

Гедимин смотрел на ярко-красные полосы, проступившие из-под жёлтой шерсти, и досадливо щурился. «Что ж они всё принимают на свой счёт⁈ Хотя… я бы, наверное, тоже обиделся.»

— Досадно, что эта работа нам не по силам, — продолжал Сэта. — И что мы ничего сделать не можем…

— Можете, — буркнул Гедимин. — Построить огненный портал в литейнях Шесека. Туда нужно перебросить тридцать тонн руды. Здесь встанут Айзек и Вепуат, там — я и Скогны с волокушами. Здесь груз дадут в руки, там сразу примут. Если отправитесь вдесятером — работы на семь часов с перерывами. В два-три захода за день справитесь. А я прослежу, чтобы никто в вашу сторону не вякнул. Вот это была бы большая помощь. Согласен?

В полной тишине вдалеке булькнул и зашипел извергающийся гейзер.

— Твои слова… Верно, я не все из них услышал, — вдоль красных полос на руках Ут’таркеха проступили языки пламени. — Тяжело понимать Равных Куэннам. Ты говоришь — нам, Сэта, прийти… в Сердце Пламени? В крепость карликов⁈

— Там тоже не рады, — отозвался Гедимин. — Но работу надо делать. А с транспортом на Равнине беда. Я сам буду там. Встречу вас и поставлю защитное поле. И буду там, пока вы не вернётесь в безопасное место. Если кто-то хотя бы подумает о грызне вместо работы…

Он выразительно указал на сфалт.

— Ты зовёшь Сэта в крепость карликов, — медленно проговорил Ут’таркех.

— С карликами можно договориться, — быстро сказал Гедимин. — В Элидгене они работают рядом с Сэта. Спроси хоть вашего главного жреца! Мы уговорили Скогнов. Уговорим и ещё раз.

— Ухшш… — в приоткрытой пасти Сэта сверкнуло пламя. — Элидген — ваш город. Там карлики вынуждены держать слово, если вам его дали. На их земле всё будет иначе. Ты мало их знаешь, Равный Куэннам. Ты хочешь невозможного.

— В одиночку стоять между Сэта и карликами… — донеслось с притихшей террасы. — Здесь мало быть Куэнном. Это задача для богов!

Гедимин тяжело вздохнул. «Здесь любая ерунда превращается в задачу для богов,» — угрюмо думал он, глядя в непроницаемые глаза Ут’таркеха. «А говорить, похоже, надо было с тем самым жрецом. Он тут хотя бы главный.»

— Значит, Сэта не придут? — спросил он, уже уверенный в ответе. Когтистые пальцы Ут’таркеха сложились в замок.

— В крепость карликов — нет.

— Пусть так, — Гедимин пожал плечами. Отогнать мысли о том, что считать крепостью, и на каком расстоянии от Сердца оно превращается в просто кусок Равнины, удалось не сразу. «Надо выждать. У тебя ещё руда не собрана. Может, Шесек всё-таки уговорит Кейланнов. И послезавтра прибудет грузовая эскадрилья. Может, он согласится пропустить Сэта и дать им гарантии. Подожди…»

Литейня снова наполнилась шорохами, шелестом и потрескиванием — кажется, все, кто там был, облегчённо вздохнули.

— С Равными Куэннам — почётно, но неспокойно, — пробормотал Ут’таркех и невесело ухмыльнулся. — Услышишь много странного.

«А чего мне у вас пришлось наслушаться…» — Гедимин выразительно пожал плечами и выдавил из себя улыбку.

— Осторожнее завтра… с этими охранниками ворот. Послезавтра с утра выйду на связь. Готовься принимать руду, завтра перебросим последнюю. Дальше можете работать спокойно.

28 день Мрака, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Гедимин, смотри сюда, — деловито скомандовал Айзек, разворачивая голографический экран. — Это схема размещения световых элементов — с учётом зеркальных чашек и новых фонарей. Душевая и барак. Как тебе? Замечания будут?

Гедимин взглянул на экран и сдержанно хмыкнул.

— Кто составлял?

Два запасных фонаря и зеркальная чашка (пока пустая) ещё с вечера лежали под пультом управления. Третий фонарь сармат засунул под крышку реактора — так, на всякий случай.

— Кенен, — отозвался Айзек, нетерпеливо глядя на сармата. — Ну, что скажешь?

— Сойдёт, — буркнул Гедимин, наклоняясь за припасёнными источниками света. — Но вот эту чашку я бы сдвинул на пару сантиметров вправо.

Он вставил оба фонаря в стенные пазы и вынул из-под брони осколок кейека. Айзек, не обращая внимания на его приготовления, сощурился на экран.

— Вправо? Хм. И это дополнение… существенно?

— Да нет. Но так лучше, — отозвался Гедимин, пристраивая зеркальную чашку там, где свет фонарей начинал тускнеть, точно между двумя стенами. Она уже нагрелась — пальцам было горячо. Коридор от пульта до крышки люка залило оранжевым светом.

— Хм, — Айзек потянулся за тёмным щитком-наглазником. — Не перебор?

— Ещё две воткнуть бы на входе, — буркнул Гедимин. — Нечего падальщикам тут лазать.

— Икси не интересуются реакторами, — проворчал Айзек, накрывая колпаком один из фонарей. — А тебе ничего не грозит, если будешь сидеть у реактора. Иди помогать Кенену. Сменимся через семь часов, вечером я за тебя отдежурю.

…Красное свечение в печи заметно потускнело — из россыпи кейека остался пяток самых горячих осколков. Гедимин ещё раз сверился с термометром и задвинул заслонку. Под ногами что-то зашуршало — Зелёный Пожиратель, учуяв «фонящие» камни, поднял голову на полметра и попытался по ноге сармата заползти в печь. Гедимин легонько ткнул его между лап — существо свернулось в тугой клубок. Вепуат, покосившись на сармата, укоризненно хмыкнул, но тут же отвлёкся на Кут’тайри.

— Не тяжело? — деловито спросил он. Жрец, держащий в руках два объёмных свёртка, издал негромкое шипение. Говорить, как и передвигаться, ему, обмотанному в три слоя самодельной термоизоляцией, было непросто. Из-под войлока, прикрывающего лицо, виднелись только глаза. Ладони тоже были замотаны, и Гедимин, посмотрев, как Сэта держит мешки, на всякий случай обернул груз защитным полем.

— Отдашь Хьярсе, — повторил указания Вепуат. — Он у дома детей Пламени. Посидишь там, пока опасность не минует. С карликами в пререкания не вступать!

— Гостеприимство Пламени бесценно, — донеслось из-под войлочной обмотки, и Кут’тайри, держа ценные мешки на отлёте, двинулся к выходу. Гедимин еле успел перехватить его и оттолкнуть к стене, придержав качнувшийся груз, — в ангар, оживлённо вереща, ввалилась толпа Скогнов.

— Отлично! — Вепуат с широкой ухмылкой стукнул себя кулаками в грудь и изобразил благодарственный поклон. — Расставляйте по свободным местам. Вот тут, между печами, и тут, сбоку… Не, это лучше сюда. А вот эти чашки — по кругу. А бусы? У кого бусы?

Скогны сновали между печами, расставляя стеклянные посудины по всем свободным промежуткам. Верещание не смолкало ни на секунду. Отдельные слова Гедимин разобрал, но на этом мозг отключился, не выдержав звуковой атаки.

— Стой! — сармат выставил перед собой руку, и Кут’тайри замер на месте. — Ещё толпа на подходе. Наверное, с бусами.

Вепуат громко хлопнул в ладоши.

— Бусы! Гедимин, ты ви… А! Ага, сюда их. Аккуратно кладите на ступеньки. И вон на ту стойку, чтобы свисало… Не, это на печь. Вон там угол свободный. А это в прозрачную чашку.

Гедимин выглянул из-за печи. На стенах цеха дрожали цветные блики. Сюда стащили все странные штуковины, сделанные Скогнами из стекла — и нормальные сосуды и цацки тоже. Теперь ими был заставлен каждый свободный пятачок и даже часть коридора. Скогны выходили из ангара спиной вперёд, завороженно глядя на всё, что блестело и сверкало. Зелёный Пожиратель, приподнявший было голову, с хрустом прижал к ней усики и снова свернулся в клубок.

— Драгоценный блеск Куэннских кристаллов, — пробормотал беглый жрец, выглядывая из-под руки Гедимина. — Кто его увидит, когда здесь погаснет свет?

— Угу, — сармат кивнул, щурясь на цветные блики. — Что за выставка? Это что, для па… Икси?

— Кут’тайри, тебя, вообще-то, ждут, — напомнил Вепуат, задумчиво глядя на «выставку». — Снимать цветные фонарики или не снимать? Они ведь тоже образец мастерства… с другой стороны — Икси свет не любят…

Гедимин покосился на потолок. Кут’тайри уже преодолел оба шлюза, и теперь сармат напряжённо прислушивался — зазвенит битое стекло или нет. В мешках, доверенных жрецу, лежали отражатели и световые пластины — всё, что Гедимин успел сделать для станции. Ветоши и мягкого наполнителя там было на порядок больше, но всё же сармату было неспокойно.

— Не буду снимать, — решил Вепуат, щёлкнув по свисающему с потолка фигурному светильнику. — Большие фонари заберём, а это пусть остаётся. Помешает — погасят.

Из-за приоткрытой двери донёсся голос Гварзы — пара отрывистых команд, и Гедимин довольно хмыкнул — хрупкий груз был доставлен, жреца отправили греться в барак. Туда же, судя по голосам на улице, постепенно стягивались аборигены.

— Ну вот, — Вепуат вынул из стены последний фонарь и оглянулся на потемневший ангар. Цветные фонарики на потолке ещё освещали «выставку» на полу и поддонах, и Гедимину при виде пёстрых бликов вспоминались «мартышечьи» праздничные гирлянды.

— Как тебе? По-моему, выглядит неплохо, — Вепуат застенчиво ухмыльнулся. — Не знаю, конечно, как они различают цвета. Возможно, никак. Но сами предметы должны их заинтересовать. Тогда, в шатре, они всё перетрогали.

Гедимин хмыкнул.

— Помню. Ну, пусть им будет интересно. Тебе-то это на кой?

Вепуат пожал плечами.

— Пусть знают, что тут есть красивые штуки. Может, им тоже такое нужно.

— Растащат, — Гедимин кивнул на свисающие со стойки для инструментов бусы. — Скогны расстроятся.

— Я с ними поговорил, — Вепуат смотрел на Гедимина со странной убеждённостью. — Икси не берут вещей. Никаких, никогда.

Он наклонился и вытянул из-за печи мешок с шихтой. Гедимин удивлённо следил, как Вепуат развязывает горловину и кладёт открытый мешок на видное место.

— Как думаешь, им будет понятно, что это — сырьё? — Вепуат переложил шихту ближе к прозрачным чашкам. — А если так?

Зелёный Пожиратель незаметно развернулся и теперь полз по ногам Гедимина. Его усики чётко указывали на реактор в корпусе сфалта. Сармат, раздражённо хмыкнув, перехватил существо и намотал его на руку.

— Зачем им это знать? Ты им ещё приглашение напиши — приходите, мол, учиться. Лучше скажи: вот эта тварь — её куда прятать? В душевую?

— Приглашение? — Вепуат ухмыльнулся. — А верно. Я в эту сторону и не думал. Вот что значит — физик-ядерщик!

Он похлопал себя по пернатому боку. Из-под пластин выпала проколотая стопка кожистых листьев — обрезки шириной с пол-ладони, в основном белые и жёлтые.

— Напишу… — пробормотал Вепуат, выводя на листке значки; размашистые строчки тянулись сверху вниз. — Вопрос лишь в том, поймут ли они… Вроде бы эта система письма распространена по всей Равнине, но…

Гедимин помянул про себя спаривание «макак». Забытый Пожиратель уже дотянулся до печи и пытался поддеть головой заслонку. Сармат подхватил его под брюхо и отступил в коридор.

— Ну вот, — Вепуат с довольным видом пристроил объявление на печь, под нитку тяжёлых бусин. — Главное — правильно поставить сканер. Тогда вечером увидим что-нибудь интересное… А! Они же ответить не смогут! Надо им оставить… надеюсь, разберутся, как пользоваться.

Он положил рядом с письмом странную штуковину с пузырём на одном конце и расщеплённым наконечником на другом.

— Что за штука? — спросил Гедимин, пытаясь вспомнить, где видел что-то похожее.

— А, обычное перо, — рассеянно ответил Вепуат. — Альгот сделал. Наконечник у него не получался… Давай зверька сюда. Ты его уже всего измял.

Гедимин выпустил Зелёного Пожирателя, и тот расслабленно повис на руке Вепуата. Разведчик оглянулся на дверь, покосился на термометр и покачал головой.

— С утра минус семь. Айзек говорит — теплее уже не станет. Пора переселяться в тепло. И так последнюю неделю таскаю его из ангара в ангар…

— В лабораторию его, — одобрил Гедимин. — Камень так и не размножился? Ты его вынул?

Вепуат замер на секунду, неразборчиво что-то прошептал и уложил Пожирателя на пол.

— Просканирую напоследок, вдруг… — он придавил существо защитным полем и приставил к пятнистой плёнке «щупы» сигма-сканера. Гедимин терпеливо ждал, разглядывая «обычное перо». Он вспомнил, где видел такие штуки — что-то очень похожее мелькало в исторических фильмах, когда речь шла о записи информации. «Писчий стержень, примитивная версия. Интересно, местным его показывали? Они-то до сих пор пишут расщеплёнными костями…»

— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат и едва не проткнул когтем экран. — Смотри!

Гедимин растерянно мигнул.

— Новая клетка! Ну, теперь видишь? — Вепуат чиркнул по экрану, обводя небольшую часть ячеистой структуры. — Сработало! Я уж думал, не дождусь!

— Новая? Уверен? — на взгляд Гедимина, все ячейки были одинаковы, и новую от старой он не отличил бы и под расстрелом. Вепуат обиженно фыркнул.

— Я их все в лицо знаю, послойно. Этой тут не было. Смотри на оболочки! Видишь? Две клетки рядом, и обе — считай, голышом! Это деление, понимаешь? В оболочке не поделишься. Её растворяют, а потом…

Он резким движением прикрыл сканер и склонился над Зелёным Пожирателем. Существу в отсутствие пищи было всё равно, где лежать, — оно даже не вырывалось.

— Если процесс пошёл, камень вынимать нельзя, — пробормотал Вепуат, прижимая многоножку к груди. — Придётся сказать Айзеку. Если сам заметит, будет много шума.

С улицы донёсся протяжный вой. В приоткрытую дверь заглянул филк.

— Кет здесь? Командир зовёт.

…Вокруг барака и душевой было светло, как днём — «как днём на Земле,» — поправил себя Гедимин, вспомнив сумерки, наступающие после рассвета пятую неделю подряд. Гравий, подогретый зеркальными отражателями, оттаял. Над каждым из них рябил, поднимаясь, горячий воздух. Гедимин мельком провёл ладонью над чашкой, согревая пальцы.

— Почему на схеме пометка? — спросил Кенен Гварза. Он стоял невдалеке от входа в душевую и следил, как внутри устраиваются Бронны и Скогны. Гедимин мельком подумал, что аборигенам придётся нелегко под ослепительным светом со всех сторон.

— Пометка? — он не сразу вспомнил, о чём речь, но отражатель, поставленный чуть-чуть не там, попался ему на глаза, и он хмыкнул. — Да. Вот эта чашка. Её надо сюда.

— Обоснование? — Гварза угрюмо сощурился на сармата. Гедимин кивнул на ангар.

— Сам смотри. Так лучше.

Большой разницы не было — чашка и на старом месте успешно отражала и рассеивала свет и не отбрасывала лишних теней. Но в этой точке она — и световые пятна вокруг — смотрелась приятнее.

— Не вижу разницы, — отозвался Гварза, глядя то на чашку, то на схему. Гедимин пожал плечами.

— Встань сюда, так виднее.

Он сдвинулся в сторону и оглянулся на притихший лагерь. Тягловые звери куда-то закопались, но все конструкции и сооружения стояли на прежних местах. В уплотнившейся темноте их «видел» только сигма-сканер — фонарь Гедимина еле-еле освещал ближайшие метры. Из барака выглянул Вепуат, помахал и скрылся. Гедимин, беззвучно хмыкнув, пошёл к бункеру. «Экран пока не рябит, но падальщики на подходе,» — он покосился на дозиметр — интенсивность излучения и с утра-то была отрицательной, а теперь резко ушла в минус. «Прибор уже сбоит. Хотел бы я знать, как они это делают…»

…Уплотнившаяся темнота давно затопила первые метры туннеля, но к зеркальной чашке так и не приблизилась. Несколько раз Гедимину мерещилось движение во тьме, однажды на краю поля зрения блеснула тусклая белесая точка. Сармат резко повернулся, но увидел только черноту, замершую в полутора метрах от чашки на полу. «Плотная, как стена,» — мелькнуло в голове. «Будто блок чёрного рилкара. Что-то здесь не то с фотонами и их распространением…»

С тех пор прошло уже полсмены. Чёрная «стена» стояла на прежнем месте. Прикасаться к ней не хотелось.

Волокнистые щупальца хранителя, до сих пор спокойно лежавшие на плечах сармата, вдруг шевельнулись и потеплели — не все, только пряди вдоль правой лопатке. Гедимин мигнул.

— Что? Что-то наверху?

Щупальце задрожало, в доли секунды нагреваясь на десяток градусов. Сармат вскочил. Сфалт уже лежал в его руках. Сопло пролетело в миллиметрах от стекла — ещё чуть-чуть, и разнесло бы монитор.

— Ну? — выдохнул Гедимин в темноту, выразительно покачивая сфалтом, и шагнул вперёд. Фонарь у пояса ярко вспыхнул, прожигая в «чёрном рилкаре» дорогу до самого люка. Темнота больше не была плотной, и фотоны распространялись, как надо.

Гедимин оглянулся — заслонка, прикрывающая проём в корпусе реактора, едва заметно дрожала. Доля секунды — и сармат стоял рядом с ней, а она была чуть приоткрыта — на пару миллиметров, но этого хватило, чтобы дозиметр зажёг красный сигнал.

— Если что — действуй, — прошептал Гедимин, разворачиваясь к выходу. Туннель от реактора до крышки люка был залит ярким светом — теперь скорее жёлтым, чем оранжевым.

Крышку сармат закрывать не стал. Уплотнённая темнота шарахнулась от фонаря — это было именно движение, и так двигались живые существа. Гедимин вскинул сфалт, но ничего, похожего на противника, вокруг не было. Он смотрел на стену душевой, освещённую рыжеватыми «фонарями» — заметно тусклее, чем с утра, но непроницаемым мраком тут и не пахло. На углу, в световом треугольнике, сидел сармат в чёрно-золотой броне. Второй помогал ему подняться.

— Sata? — крикнул Гедимин. Айзек — это он поднимал с земли Гварзу в изодранном скафандре — вздрогнул и вскинул голову.

— Ты? Реак…

— Он открыт. Отобьётся, — мрачно пообещал Гедимин, глядя на царапины на броне. Левое плечо, грудь, правое предплечье, — чёрные щитки верхнего слоя, прорезанные насквозь, еле держались поверх ипроновых чешуй. Некоторые осыпались на гравий, и Гварза с сердитым шипением высматривал их под ногами. За грудь он не хватался, но руки держал странно — кисть и плечо, похоже, сильно болели.

— Иди вниз, — бросил он Гедимину, потирая предплечье. Тот, сообразив, что с его силуэтом не так, ошеломлённо мигнул.

— Оружие! Где⁈

— Да вон, — Айзек, с сомнением посмотрев на Гварзу, выпустил его и махнул в сторону Гедимина. — Чуть правее твоей ступни.

— Sa hasu!

Плазмомёт, кем-то вырванный из рук Гварзы, торчал из гравия почти вертикально. Его вбили вниз соплом, и ямку под него не копали. Гедимин, оценив повреждения, резким движением сбил поднятый предохранитель и осторожно, не дыша, извлёк оружие. «Два аккумулятора под замену, сопло — в переплавку. Повезло, что сам не сработал — так бы шарахнуло…»

— Saat hasukemesh! — выдохнул Гварза, глядя на плазмомёт.

— Тихо, тихо, — Айзек, ухватив его за здоровое плечо, втянул обратно в световой треугольник. — Гедимин, это ещё можно починить?

Ремонтник, забыв о покорёженном плазмомёте, смотрел на его запястье. По щиткам наискосок тянулись параллельные насечки. Такие же, как он с запозданием заметил, были по бокам от шлема.

— Вниз иди! — Гварза резким жестом послал Гедимина к реактору. Тот не тронулся с места.

— Кто вас так? Эти? — он дёрнул плечом, указывая на тёмный лагерь. Темнота накрыла его — уже не как блок строительного рилкара, скорее — как лёгкая текучая жидкость. Гедимин махнул фонарём — световой круг расширился на три метра и снова сжался, когда фонарь был опущен.

— Ушли, — сказал Айзек. — Только не знаю, надолго ли. Атомщик, постой тут. Отведу Кенена внутрь.

— Чего⁈ — Гварза недобро ощерился. — Охрана периметра…

— Кенен! Ты сейчас наохраняешь — раненый и без оружия!

Айзек неожиданно сильным рывком выдернул его из светового треугольника и втолкнул в другой, прикрывающий от темноты вход в ангар. Гедимин шагнул на освободившееся место и приподнял сопло сфалта, неприязненно глядя в темноту. Если там кто и был, то наружу не лез.

Тёплые волокна коснулись виска. Гедимин невесело хмыкнул.

— Всё спокойно? Следи за периметром. Напали на Гварзу и Айзека. И плазмомёт не помог.

Он попытался вспомнить, слышал ли выстрелы. В реакторный бункер, накрытый защитным полем, звуки практически не проникали — но взрыв плазмы или кинетического снаряда…

Снова зашуршала дверь. Айзек выглянул из-за угла.

— Тихо? — он покосился на сигма-сканер и фыркнул в респиратор. — Атомщик, а что у вас в горячем цехе?

На экране прибора виднелись очертания складчатых стен, печей, посуды на полу — и полосы характерной ряби. Гедимин насчитал два десятка, прежде чем бросил подсчёты и схватился за сфалт. «Под углом — неудобно, если бы сдвинуться туда, к торцу…» — мелькнуло в голове. До переключателя он не дотянулся — его прикрыл ладонью Айзек.

— Heta!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Чего⁈ Их сейчас можно одним пучком… Отойди!

Айзек схватился за сфалт и второй рукой.

— Не надо! Не трогай их. Они неагрессивны…

— Чего⁈ — Гедимин, забыв о сфалте, уставился на командира. — Вас обоих чуть не разорвали!

— Кенен… — Айзек досадливо поморщился. — Темнота замерла в четырёх метрах от нас. Придвигалась понемногу, но свет её удерживал. Сейчас было три метра. Кенен хотел отпугнуть их… Я точно не видел, как его схватили. Кинулся на крик…

Он покосился на исцарапанные запястья.

— Чудовищно сильные существа. И тяжёлые, как Земля.

— Что они сделали? — Гедимин оглянулся на покорёженный плазмомёт. «Значит, их обоих схватили. Свет не отпугнул, оружие отняли… Гварза ещё очень целый для такого расклада. А Айзек так вообще…»

— Вывернули ствол и повредили руку, — Айзек тронул правое запястье. — Ушиб или растяжение, на перелом непохоже. Я вырва… меня отпустили через пару секунд. Непохоже, чтобы они хотели убивать.

Он криво ухмыльнулся. Гедимин неприязненно покосился на ангар и медленно вернул сфалт в заплечные крепления.

— Значит, они ничего не делали, пока Гварза…

Из едва заметного проёма в стене донеслось сердитое фырканье.

— Айзек, твой пост не здесь!

— Я слежу, Кенен, — отмахнулся командир, покосившись на экран сканера. — Хотя уже и не за кем. Ушли. Выждем полчаса — вдруг вернутся?

…Икси не вернулись. Гедимин простоял на периметре, пока двери душевой не открылись изнутри, а на улицу не потянулись бодрые аборигены. Их довольное верещание после долгой тишины неприятно резало уши. Облегчённо вздохнув, Гедимин выглянул из-за угла. Айзек помахал ему и широко улыбнулся.

— Иди вниз! Скоро сменю тебя. Только броню поправлю… и вот это отнесу в машину, — он кивнул на остатки плазмомёта. — Будет время — посмотришь, есть там что чинить или проще выкинуть.

— Гварза в порядке? — спросил Гедимин. — Зачем он вообще…

Айзек выразительно пожал плечами и перевёл взгляд куда-то вбок и вниз. Гедимин увидел чуть в стороне от его ступни зеркальную чашку. «А, это та, со схемы…» — сармат шагнул вбок, определяя расстояние и угол падения лучей. Чашка стояла там же, где на неисправленном чертеже — её не передвинули ни на миллиметр.

…Ворота горячего цеха никто не открывал — ни внешние, ни внутренние. Вепуат протиснулся вперёд Гедимина, высоко поднял фонарь и довольно усмехнулся.

— Были!

— Я же говорил, — буркнул Гедимин, но Вепуат его уже не слушал — он сновал по ангару, расставляя по местам фонари и разглядывая «выставку» стеклянных штуковин. Гедимин и от двери видел, что все они стоят немного не там, где раньше. Бусы вообще переместились на соседний выступ.

— Письмо твоё забрали, — заметил он, оглядевшись по сторонам и не найдя белесых обрывков. Вепуат весело хмыкнул.

— Ещё в низине надо проверить. Вдруг выкинули по пути. Но — это уже что-то. Бусины-то не взяли… Как думаешь, они прочитали? Поняли, что это для них?

Гедимин пожал плечами.

— Всё остальное — здесь. Видимо, поняли, что это предмет другого рода… Плазмомёт Гварзы не взяли, — он сдержанно ухмыльнулся. — Хотя помяли хорошо.

— Ну, если уж ты не взялся чинить… — Вепуат обернулся с широкой ухмылкой. Гедимин пожал плечами.

— А что я сделаю, если сопло — под замену, а литейная станция занята на месяц вперёд? Сам починит.

Вепуат подобрал с поддона самодельную ручку, повертел её в пальцах и спрятал под броню.

— Будем считать, что контакт удался. Сразу не ответили… ну, может, хотели подумать и посоветоваться.

— Или не поняли, что эта штука пишет, — Гедимин кивнул на «писчий стержень». Вепуат ухмыльнулся и закивал.

— Да, скорее всего. Надо было им палочку оставить расщеплённую.

Он обогнул Гедимина и двинулся к воротам. Сармат взглянул на его спину и угрюмо сощурился. Шесть перьевых пучков приподнялись над бронёй и слегка двигались из стороны в сторону. Движения были синхронными, форма псевдокрыльев — обтекаемой.

29 день Льда, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

— Минус д-десять! — Вепуат обхватил себя за плечи и выразительно поёжился. Гедимин хмыкнул.

— Что, крылья мёрзнут?

— Да ну тебя! — отмахнулся Вепуат, прикрывая экран сканера. Говорить приходилось громко — под обрывом грохотала «камнедробилка», слева, за бараком, булькал размягчённый камень. Текк’ты явились к холму задолго до рассвета, и теперь работа шла полным ходом. Гедимин на секунду даже предположил, что существа поняли, что такое план по выработке, и теперь пытаются в него уложиться, но тут же выбросил нелепую мысль из головы. Под землёй лепили каменные цистерны водохранилищ и вентиляционные ходы, в низине «мастер по термоизоляции» осторожно разминал красно-жёлтый гравий, формируя пластины, на холме доделывали «хвост» барака.

— Сегодня закончат? — громко спросил Вепуат, перекрикивая «камнедробилку». Можно было бы прикрыть её защитным полем — эхо осталось бы, но шум резко снизился бы — но ещё была нужна тропа к соседнему холму, а от поля с проёмами проку было мало.

Гедимин взглянул на сканер и довольно хмыкнул — Текк’ты прокладывали в камне последние борозды, на другой стороне крыши уже расслаивали камень и проделывали вентиляционные отверстия.

— Утром закончат, вечером проведём стыковку, — он тронул складчатую стену барака. — Надеюсь, Гварза слово сдержит.

Из-за похолодания двери барака держали прикрытыми, но то и дело дёргали створку туда-сюда — кто-то заходил, кто-то выходил, кто-то высовывался наружу и тут же возвращался в тепло. Мимо прошёл угрюмый Кенен Гварза. Вепуат помахал ему, но сармат резко отвернулся. Царапин на его броне больше не было, все щитки стали гладкими, вместо плазмомёта появился местный «бластер» в поясной кобуре — видимо, отобрал у филков. Гедимин проводил его взглядом и беззвучно хмыкнул. «Филкский бластер — штука неудобная. Не то выронишь, не то сломаешь…»

— Пойду ловить рабочих, — Вепуат протяжно вздохнул. — Вроде сегодня последний день?

— Если вечером что-нибудь привезут из Аса’ана, — Гедимин нехотя кивнул. Красно-жёлтого камня на складе было уже много, не хватало каких-то пяти-шести центнеров; немалую часть уже переработали на термоизолирующие пластины. «Хорошо бы набрать про запас,» — думал сармат. «Тут все планы меняются, и все — неожиданно.»

… — Последний день, — холодно напомнил Гедимину «рабочий», едва его увидел. Этот филк был самым недовольным, но и остальные радости не выказывали. Вепуат с широкой ухмылкой открыл им ворота и кивнул на поддон для оружия. Один из филков отстал и вместо поддона уставился на связку костяных лопат. Вид у него был потерянный.

— Недавно тут? — спросил Вепуат, тронув его за плечо. — Ничего, работа несложная. Тебе из оружия что-нибудь давали? Какую-нибудь палку или резинку?

Филк, хлопнув себя по карману, вытянул сложенную пращу и трубку со снарядами. Смотрел он на вещи с явной опаской.

— Вот зачем дали оружие, если стрелять не учили? — спросил в воздух Вепуат, вручая филку набитую пустыми мешками корзину-решето. — Эй, все! Работаем не по дням, а по объёму. Наберёте мало — ещё и завтра пойдём.

…Сторожевые посты на дне кратеров погасли. Вепуат, встревоженно переглянувшись с Гедимином, быстро спустился за каменные зубцы, но тут же выбрался из кратера с весёлым хмыканьем.

— В городе они. Посты временно сняли. Холодно!

Термометр показывал минус два. Верхний слой пепла сухо шелестел под ногами, нижний пророс ледяными кристаллами и затвердел. Гедимин показал, как удобнее разбивать мёрзлый слой лопатой, и вернулся на верхнюю террасу, к ещё не выбранным россыпям обломков. Выкапывая их из пепла, было удобно наблюдать за склонами кратера и копающимися там филками. Взгляд то и дело возвращался к одному из них — новичку с решетом. Нет, с работой он освоился быстро и даже по сторонам почти не глазел — но что-то с ним было не так.

— Вчера приехал? — тихо спросил он у Вепуата, кивнув на филка с решетом.

— А ты не слышал? — удивился разведчик. — Вчера полночи ор стоял. Из Ураниума сбросили тридцатку, а у нас — ни одежды, ни матрасов. Вовремя ты барак стал достраивать… Но в трилобитовый отсек я их всё равно не пущу. Зверькам нужен покой!

Гедимин мигнул.

— Тридцатку? Вчера? Маккензи там что, головой ударился?.. И где они теперь?

— В машине, ясное дело, — отозвался Вепуат. — Альгот ищет, во что их одеть. Будешь искать гзеш или сырьё — не ищи, он выгреб всё до крошки. Подстилки тоже у него. И твои, и мои.

— Подстилки? — переспросил Гедимин, всё ещё пытающийся понять, как Маккензи незаметно вывез из Ураниума целых тридцать сарматов, пусть даже и мелких. «Комиссии у него… „Вестингауз“ за ним следит, как же… Аварию, что ли, устроил? Авария на тридцать трупов… не на станции, надеюсь?»

— Ты с утра в шатре не был? — Вепуат заглянул ему в глаза. — А, верно. Незачем туда и ходить. Их, наверное, вообще разберут. Жаль. Спится там хорошо.

— Откуда он взял тридцать филков? — Гедимину сейчас было не до шатров и не до странностей Вепуата. — И что, никто такого не ждал? Ни Айзек, ни…

— Я же говорю — вчера все орали, — Вепуат выразительно дёрнул плечом, и «крыло» из жёстких пластин сухо щёлкнуло по обшивке. — Надеюсь, Альгот справится… Да, они с Дасьеном ещё всю твою «жидкую молнию» растащили на фильтры. Я сказал Айзеку, что нужен новый запас, но он, похоже, не слышал. Напомни ему, когда пойдёшь.

Гедимин только поморщился. «Их дело. Придётся печи затыкать мокрым волокном. Кого шлаком обсыпет — не моя проблема.»

…Гедимин обогнул неприметный пространственный разлом и склонился над обрывом. Внизу громыхала «камнедробилка». С этой стороны долину ничто не прикрывало, и грохот свободно разносился над холмами. Мелкие Текк’ты свернулись клубками вдоль скалы, и их кольца монотонно вздрагивали, разбрасывая во все стороны струйки песка и осколки булыжников. Цепочка живых камнедробилок упиралась в ворота склада; по другую сторону складских ангаров, почти целиком погрузившись в скалу, лежал огромный Текк’т и задумчиво разравнивал красно-жёлтый гравий то кончиком хвоста, то подчелюстным выступом. У ближайших ворот уже лежала стопка из шести термоизолирующих пластин. Гедимин, мельком просканировав её, довольно хмыкнул — впрочем, он и без сканера видел, что в допуски Текк’т уложился.

— Тебе, под вверх-камнем, — на языке Текк’тов окликнул существо Гедимин, чувствуя, как странно вибрирует верхняя часть груди, и прерывается дыхание. Что-то надавило на череп — собственный голос мозг опознавал как понятные слова, а кости принимали его за неприятную низкочастотную вибрацию.

Текк’т приподнял голову. Гедимин помахал мешками с красно-жёлтым камнем. Через пару секунд голова змея была вровень с обрывом. Сармат, стараясь дышать ровно и не отшатываться, положил связку мешков, попарно соединённых тросами, на опущенную нижнюю челюсть. Пасть осторожно сомкнулась, бессмысленно огромный зуб опустился в считанных сантиметрах от Гедимина. Сармат запоздало подался назад, глядя, как голова змея исчезает за краем обрыва. Снизу донеслись хлопки — стук камней, выпадающих из мешков, перекрывался грохотом «камнедробилки», а вот тросы, рассекаемые клыком Текк’та, лопались в другой тональности. Уже с другого края холма, спускаясь в низину, Гедимин видел в световом пятне у горячего цеха блестящую броню — змей, приподнявшись над обрывом, вытряхивал из пасти мешки и обрывки тросов. «Надо будет отдать их рудосборщикам,» — думал сармат, осторожно, под прикрытием защитного поля, огибая «камнедробилку». «Тросы укоротились, но ещё годятся. А мешки прополоскать бы… и лучевая стерилизация не повредит.»

На обитаемом холме грохот уже не давил на уши. Зато у горячего цеха успели собраться Скогны. Их было раза в три больше, чем обычно приходило на обучение, а на краю толпы маячили тихие настороженные Бронны. Гедимин замедлил шаг.

— Где мы были? — услышал он удивлённый голос Вепуата. Разведчик, не обращая внимания на сборище у ворот, стоял у длинной стены и смотрел, наклонив голову, на филка в жёлтом комбинезоне.

— В Сфене Огня же. Я спрашивал в бараке — «Кто идёт в Сфен Огня?» Вам что, вообще ничего не рассказывали?

«Новичок из последней тридцатки,» — Гедимин, стараясь не шуметь, подошёл вплотную и встал за плечом филка. «И инструктаж от Маккензи и прочих командиров… как всегда, на высоте. Видно, если всё рассказать сразу, сюда никто не поедет.»

— Да я помню, — филк досадливо дёрнул плечом. — Я про другое. Это та же планета, что здесь, или другая? Я уже запутался в этих порталах!

— Та же, та же, — успокоил его Вепуат. — Их всего-то две. Вас везли по длинному порталу вроде туннеля? Ну вот он ведёт сюда с Земли. Земля — одна планета, Равнина — другая. Портал всего один. А то, куда мы ходили, — это разлом, и их тут — как от Солнца до Седны.

— Разлом? — с сомнением в голосе повторил филк. — Это — наверное. А то, первое? Мы точно были где-то ещё. Когда нас забрали из Динси…

Вепуат растерянно переглянулся с Гедимином.

— Динси? Что это? — спросил тот. «В Ураниуме нет ничего с таким названием…»

— Гетто «Динси», — филк, оглянувшись на чужой голос, едва заметно вздрогнул и подался в сторону. — Центральная Африка… А ты — Кет, четвёртый Старший?

— Его зовут Гедимин, — отозвался Вепуат. — Стой! Так ты не из Ураниум-Сити? Даже не из Атлантиса⁈ М-маккензи, конс-спиратор грёбаный…

«С Земли на Землю порталов нет,» — мелькнуло в голове у Гедимина. «Если их перебросили и не засветились на все пять стран, значит…»

— Куда вас повезли из «Динси»? — быстро спросил он. — Не помнишь?

Филк покачал головой.

— Фургон не открывали. Но… его слегка так тряхнуло. Там явно не своя гравитация. Компенсаторы. Они… немного не так чувствуются.

«Не своя гравитация… Перевалочная база вне Земли. Если нужны компенсаторы — это малая планета… или вообще станция в вакууме,» — Гедимин медленно ухмыльнулся. «Кажется, я знаю, чья она.»

— Когда открыли фургон? — спросил он. — Ещё один переход ты почувствовал?

— Конечно, — кивнул филк. — Там, под компенсаторами, мы и были-то пару минут. Потом уже люк открыли. Там уже был этот… чёрный туннель, и бронеход тоже…

Он неожиданно ухмыльнулся.

— Сармат в командирской броне и ковбойской шляпе, — вы его знаете? Странный он…

Гедимин ухмыльнулся в ответ.

— Очень.

— Значит, ты за сутки побывал на трёх планетах? — Вепуат с ухмылкой хлопнул филка по плечу — осторожно, парой пальцев. — Теперь осваивайся тут. Во-он там, с белой палкой и в куче одежды — это страж, зовут Руниен. Если нет срочной работы, сходи пообщайся. Больше, чем он, про Равнину никто из нас не расскажет!

— Ага, схожу, — филк покосился на «резинки» — он так и комкал их в кулаке. — Только нас к четырём созывали. К какому-то дереву у дороги. На стрельбы.

— А! — Вепуат широко ухмыльнулся. — Дерево там. До четырёх ещё полчаса. А стрельбы — дело полезное. Удачи!

Гедимин проводил филка рассеянным взглядом. В голове не было ничего, кроме планеты с низкой гравитацией и прожигателем порталов. «Торий. Его база. Кто же ещё скоординировал бы несколько гетто. Не Маккензи же…»

— Центральная Африка, — пробормотал Вепуат, выразительно пожимая пернатыми плечами. — Строим станцию всем миром. Интересно, как Маккензи их уболтал? Ладно — командиры Ураниума…

Гедимин резко качнул головой.

— Не Маккензи. Это проект Ассархаддона…

…Сначала Гедимин думал, что Скогны будут делать обычную чашку-конус, — «ученик» с трубкой взял немного шихты. Но к нему сбежались ещё двое, и третий с горелкой встал рядом. Теперь Гедимин в недоумении смотрел, как стеклянный пузырь делят надвое, вытягивая центральную часть в узкую, даже не полую, трубку, а из нижней части, над конусным дном, выгибают края какого-то дополнительного яруса. «Двухярусная чашка?» — сармат криво ухмыльнулся, глядя, как от полезного объёма, и так небольшого, остаётся всего ничего. «И смысл? Из нижнего яруса пить неудобно. Наполнить их одновременно — один точно прольётся. По очереди можно, но бессмысленно. Что их так тянет на бестолковые цацки⁈»

Протяжный гул надавил на уши. Гедимин развернулся к воротам, и в тот же миг на окраине лагеря громыхнуло.

— Кейланн! — вскрикнул «ученик» со стеклодувной трубкой. Остальные, склонившиеся над чашкой, недовольно на него запищали.

— Кейланн? — Вепуат выглянул из-за прозрачной «стены». — Ремонтник, это к тебе. Сквозь камень чую. Пойдёшь проверять?

…Кейланн прилетел один, без седоков. Груз, принайтованный к его седлу, был обмотан войлоком и кожей в несколько слоёв. Над ним стояли Руниен и Кенен Гварза; ни тот, ни другой даже и не думали начинать разгрузку.

— Цилиндры? — громко спросил Гедимин, убрав за спину сигма-сканер — вспомнил в последний момент, что Кейланн сканирующее излучение чувствует и очень не любит.

— Да, твой груз, — отозвался Гварза, отходя от Кейланна ещё на пару шагов. — Пересчитай и проверь. Волокуша нужна?

…Куэннская литейня не подвела. Гедимин, выходя со склада, загромождённого новыми свёртками, в последний раз посмотрел на экран сканера. Он был покрыт зелёными точками — даже сигма-луч не нашёл расхождений в размерах, каждая деталь соответствовала схеме. «Первая партия готова,» — думал Гедимин, закидывая на спину длинные тюки с рудой. «Шесек не обманул, и транспорт нашёлся.»

— Ты куда? — преградил ему путь Гварза. На окраине лагеря ворочался, разминая лапы и подбирая под себя хвост, Кейланн. Аборигены уже разбежались по волокушам, Руниен отступил к ближайшему шатру и прикрылся посохом, — существо готовилось к отлёту.

— Стой! — крикнул Гедимин, вскидывая «арктус». Защитное поле накрыло Кейланна, и тот замер, странно накренившись на один бок и раскачиваясь из стороны в сторону. Выровняться ему удалось не сразу.

— Подожди, — выдохнул Гедимин, проделывая в куполе проём. В ту же секунду защитное поле растаяло в белой вспышке — Руниен зацепил его посохом. Кейланн взвизгнул. «А у него нижняя челюсть из двух частей,» — мелькнуло в голове Гедимина, заглянувшего в оскаленную пасть. «А на стыке — втяжной мешок. Тонкий какой-то. Для мелкой безвредной добычи?»

— Руда, — сармат поднял тюки над землёй. — Не тяжёлая. Легче твоего груза. Отдашь Шесеку, пусть он…

Кейланн заверещал, выгибаясь дугой, и отскочил от сармата на пару метров. Тот только и успел растерянно мигнуть. Впереди сверкнул посох Руниена, выставленный, как шлагбаум, на пути Гедимина.

— Шесек не говорил ничего о руде, — донеслось из разделённой натрое пасти. — Груз был один. Никакого второго не знаю.

— Вот он, — Гедимин махнул мешком, как бы случайно оттолкнув «шлагбаум» в сторону. — Ложись, привяжу к седлу. Всё равно летишь в Сердце Пламени, так хоть с пользой…

Последние слова утонули в рёве и грохоте. Кейланн подпрыгнул на полсотни метров, развернулся на широко расправленных крыльях, на лету сложил их и исчез — только по небу протянулся зигзаг инверсионного следа.

— Если Кейланн согласился на один груз, второй к нему не привяжешь, — Руниен, оперевшись на посох, смотрел на Гедимина с укоризной. Сармат глубоко вдохнул и с присвистом выдохнул. Желание кого-нибудь огреть мешком с рудой было почти нестерпимым — вот и Гварза, что-то почувствовав, молча скрылся за шатром…

— Регулярные перевозки, м-мать моя колба… — пробормотал Гедимин, закидывая мешки на плечи. — Ничего другого я и не ждал.

…Вепуат сочувственно хмыкнул.

— Такие вот существа. Давно думаю, как бы с ними договориться. Отдельно от карликов и стражей. Но не могу сообразить, что такой форме жизни может быть нужно. Технологии? Они и слова-то такого не слышали…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Может, и правда, найти договороспособных кочевников? Не слышал их в последнее время?

Вепуат развёл руками.

— Мои «трилобиты» в последнее время ничего не слышат. Хоть по ним ходи. Местные спокойны — видимо, кочевники далеко. Даже не знаю, где они ходят в это время года…

…«Термоизоляция, отражатель, кейек,» — Гедимин поместил все элементы в последний цилиндр и закрыл задвижку. «Теперь — вечный лёд. Открыть клапан. Ещё один… Ага, заряжено. Хорошо, запасся уплотнителями. От местных поставщиков ещё неделю ничего не дождёшься…»

Раскалённый воздух гудел в трубах и тихо шипел, стравливаясь через клапаны. Гедимин считал глухие удары и довольно щурился. «Работает. Хоть сейчас привод цепляй. Надо будет всю четвёрку погонять вхолостую. Хотя бы пару недель на ходовые испытания. Найдётся, к какому делу их пристроить, — тем лучше.»

— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу, внимательно наблюдающему за ним и машинами из гамака. — Все эти штуки я оставлю здесь. Будут немного шуметь. Прикрою, чтобы не стучали. Увидишь или услышишь что-то странное — сразу ко мне!

— Знать бы, что странно для таких странных… изделий, — отозвался Кут’тайри, поднимаясь на ноги. — Это и есть огнелёдные машины? Тонкие трубки не разрывает от такой мощи?

— Там стенки по сантиметру, — буркнул Гедимин, запуская последний агрегат. Эта машина уже отработала пять минут — сармат включал и выключал их по очереди, проверяя каждую сканером, на глаз и на слух. Теперь она запустилась снова; гул, шипение и еле слышный стук слились в причудливый ритм. «Четыре из четырнадцати,» — Гедимин подавил тяжёлый вздох. «Уже что-то. Может, завтра Шесек отловит другого Кейланна, более сговорчивого.»

…У дверей барака ещё что-то шуршало — последние филки выбирались наружу, вынося хрупкие предметы. Гедимин, на ходу заглядывая в жилые отсеки, видел уложенные на пол дверные занавеси и их крепления, фонари и вешалки для одежды. Комната, где спали «трилобиты», была в самом конце обитаемой части здания, — в трёх метрах от неё коридор уже упирался в запасной шлюз. Едва сармат убрал защитное поле, прикрывающее вход, наружу потянуло прохладой — в «трилобитовой» ячейке было заметно холоднее.

— Уже ни на что не реагируют, — прошептал Вепуат, глядя на потолок. «Трилобиты» висели там, прицепившись к каменным складкам. Их крылья были втянуты, щитки не шевелились, глаза потускнели. Вепуат отцепил животное от потолка, убрал руку — эшку-тэй остался висеть, где был, едва заметно покачиваясь на сквозняке. Его уже начало разворачивать на ветру, когда сармат поймал его на войлочную подстилку и, закутав, прикрепил к своей броне.

— Сильно их раздуло, — заметил Гедимин. — Хватит им жира на спячку?

— Кто его знает, — пробормотал Вепуат, прицепляя к скафандру третьего «трилобита». Гедимин их уже не различал — все четверо стали округлыми, а длину втянутых крыльев было не оценить и не сравнить.

— Надеюсь, никто без меня не займёт отсек, — Вепуат оглянулся на опустевший барак. — Думал, новых двадцати ячеек на всех хватит. Но если будут привозить по тридцать филков за раз…

— Посидят в столярном цехе, пока не построим новый барак, — отозвался Гедимин. — Ты — тоже сармат, и это — твой отсек. С чего они взялись тебя выгонять?

Вепуат пожал плечами.

— Да я редко тут спал — больше в шатре… Теперь-то перееду. Нужно следить за температурой. Дасьену только дай — позатыкает все продухи. А «трилобитам» спать на жаре вредно.

Гедимин покосился на термометр — в коридоре и впрямь стало прохладно, когда вскрыли «спальный отсек». Температура под потолком, там, где висели «трилобиты», держалась ниже десяти градусов. Гедимин покосился на дверной проём, ничем не прикрытый. Другой, напротив, прикрывала занавесь из сшитых вместе шкур — тяжёлая, не качающаяся на ветру, но совершенно не герметичная.

— Я обычно ставлю защитное поле, — сказал Вепуат, проследив за его взглядом. — Но всё равно всем холодно. Мне бы дверь… Можно её тут поставить?

Гедимин тронул косяк.

— Поставить можно. Только из чего её делать… Есть сырая древесина. Кое-как я её обожгу, но на выдержку времени не хватит. Сойдёт?

— Спрашиваешь! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Только чтобы закрывалась без щелей… Стой! А они внутри не задохнутся? Я-то в скафандре…

— Тебе надо автономную вентиляцию, — сказал Гедимин, прикрывая комнатные лючки. — Сейчас отцеплю приводы… ага, вот так. Теперь тут с пульта ничего не закроется. Вроде воздух движется?

— Движется, — согласился Вепуат, подставляя под сквозняк пучок пёстрого волокна. Шерстинки задрожали, вытягиваясь по ветру.

— Хорошо движется. А дверь тебе долго делать? Я могу помочь?

— Выходи уже, — буркнул Гедимин, сообразив, что нашёл себе новую работу — и из таких, что не сделаешь, сидя у реактора. — Если за ночь прожарится, завтра поставлю. Её быстро поведёт, но закрываться будет.

…Вдалеке за ангаром душевой булькало, чавкало и хлюпало, изредка хрустел гравий. Гедимину очень хотелось обернуться, но времени не было — оставалось только положить на землю сигма-сканер, направить в нужную сторону и надеяться, что он запишет весь процесс. Текк’ты отрывали от барака запасные шлюзы, приделывали к обрывку новый сегмент и всё вместе прилепляли обратно к бараку. Близко к ним подходить строго запретил Гварза, разогнавший и филков, и аборигенов и оцепивший «стройплощадку» защитным полем. В этот раз спорить не стал даже Гедимин, хотя процесс «перестыковки» занимал все его мысли, — у него хватало своей работы.

Сверхпрочная равнинная древесина всё-таки поддавалась потоку плазмы — труднее было не вырезать лишнего из скопления живых «валунов», проросших друг в друга. Когда «камень» наконец скатился к ногам сармата, он с облегчённым вздохом разрезал круглый ствол надвое и запустил когти в волокнистую сердцевину. Она была не такой рыхлой, как ему запомнилось, — внешние слои пропитались чем-то, похожим на плотный жир, а внутренние набухли от воды. Нащупав нужные точки, Гедимин выдернул все прослойки разом, перевернул опустевшую «кору» и простучал её с разных сторон. «Плохо. Всё в воде. Зимние запасы у него, что ли…»

В дело пошли защитные поля, горсть кейека и даже термоотражатели — Гедимин, плюнув на возможные нарушения плотности древесины и целостности волокон, ускорил процесс, как мог. Через полчаса, оставив разрезанный ствол просыхать и прогреваться перед серьёзной прожаркой, сармат вышел из душевой и двинулся к обрыву. Слева от него, по ту сторону защитного купола, скрипел и скрежетал гравий — Текк’ты возились со стыковкой, похоже, с одного раза не получилось. Гедимин оглянулся на барак через плечо, но, пересилив себя, ускорил шаг. «Здесь я не помогу. Не умею, не понимаю… да и, в общем-то, не верю. Как эта лепка из камня соотносится с законами физики?..»

… — Какой язык понимают Икси? — переспросил бригадир литейщиков. — Икси… ты о стражах Ук-кута?

Судя по тишине, наступившей за этим вопросом, и взглядам, сошедшимся на Гедимине, интересно стало всем. Сармат досадливо сощурился. Кажется, не стоило обсуждать с Ут’таркехом попытки межвидового общения, — но рабочие вопросы уже обсудили, а литейщик хоть что-то знал об этой бредовой планете…

— Ну, Икси. Те, что лазят в тенях и связаны с мертвецами, — проворчал Гедимин, пытаясь вспомнить, где он слышал слово «Ук-кут» и слышал ли его вообще. — Они ведь разумные. Они умеют читать по-вашему? Или у них своя письменность? Как с ними общаются?

— Странные дела у Равных Куэннам, — пробормотал Ут’таркех, прижимая уши и нервно шевеля вибриссами. — Уж не знаю, зачем тебе понадобилось общаться с Ук-кутом, но я о таком не слышал.

— Они понимают, когда о них говорят непочтительно, а они рядом, — вмешался кто-то из рабочих. — И всё равно, кто говорит. Они понимают любую речь. А вот начерченные знаки… Тут я не знаю.

— Непочтительные надписи — дурь, — Ут’таркех недовольно оскалился. — Непочтительные надписи для стражей ворот — дурь вдвойне. Ты, Равный Куэннам, ведь не делал ничего такого? И другие не делали?

Гедимин едва заметно поморщился. «Нет, хорошо, что здесь не пишут дрянь на стенах, а рисуют красивый орнамент. Но про Икси они, похоже, не знают ничего. А догадки строить и я умею.»

— Мы никого не обижали, — заверил он. — Даже собрали красивые вещи из стекла, чтобы показать им.

«Про Гварзу и его плазмомёт рассказывать не буду,» — подумал он. «Привезут запчасти — починю. Про опыты Вепуата… пожалуй, тоже лучше помолчать. По крайней мере, до их результата.»

Ни целого листка с письменами, ни его обрывков сарматы так и не нашли ни на холме, ни в «ободранной» низине, ни на соседнем плато. Возможно, его сдуло ветром — но Гедимин почему-то надеялся, что он попал по адресу, и что у Вепуата что-нибудь да получится.

…В Сфене Огня было тихо, только кристаллы инея потрескивали под ногами, и шуршал рыхлый пепел. «И у нас сейчас тишина,» — думал Гедимин, пересекая разлом — и вздрогнул, услышав сердитый голос Айзека. Сармат говорил громко, отвечали ему чуть тише, но тоже очень недовольно. Голоса, как и яркий жёлтый свет, исходили из «шлюзовой камеры» горячего цеха, открытой, несмотря на похолодание, настежь.

— Вред⁈ Да оно управляет регенерацией! — услышал Гедимин голос Вепуата, огибая ангар. — Заживляет раны! Какой вред⁈

— А я вот не хочу выяснять, какой, — угрюмо ответил Айзек; шуметь ему уже надоело, а настроение только ухудшилось. — Я отвечаю за это животное. Я таких опытов не разрешал и разрешать не собираюсь. Убери своего паразита, пока это не сделали мы.

— Кровяной камень — не паразит! — Вепуат сердито фыркнул. — Это полезнейший симбионт. Три новых клетки за двое суток! Понимаешь, к чему это? Колония начала почкование! Через месяц там будет…

— Через месяц там ничего не будет, — отозвался Айзек. — Там уже завтра ничего не будет. Что ты суёшь в своих зверей — твоё дело. А Пожиратели — подотчётные. Если что-то начало на них паразитировать, оно потенциально опасно для Земли. Твоя колония полетит в утилизатор.

— Айзек, ты в себе⁈ — взвыл Вепуат, загораживая дверь. — Гедимин! Скажи ему…

— Эти штуки не… — начал было Гедимин, но осёкся. Айзек со стоном приложил ладонь к лицевому щитку.

— Ещё один биолог на мою голову!

Оттолкнув Вепуата, он быстро пошёл к лаборатории. Разведчик с несвязным воплем кинулся следом. Гедимин растерянно покачал головой, оглянулся на цех — в шлюз уже выглядывали «ученики», привлечённые шумом, работа встала.

— Всё нормально, — буркнул сармат, закрывая за собой дверь. — Не промёрзли? Заменю Вепуата, пока не вернётся. Что делаете? Кому помочь?

Сэта, на которых он смотрел особенно внимательно, быстро переглянулись и отступили из коридора к печи. Один из них показал сармату стеклодувную трубку с закреплённым на ней многогранником. Восьми граней существам показалось мало — они пытались с помощью щипцов и плоских лопаток изобразить ещё и четырёхгранный поясок.

— Командир не в духе, — вполголоса заметил Ардан, присматривающий за Скогнами. — Но, как я понял, не из-за нас.

— Дела Вепуата, — буркнул Гедимин, стараясь не щуриться и не пугать никого своей рожей. — К нам претензий нет… Красивые цацки с завитками. Они придумали, или ты им показал?

— Я? — Ардан ухмыльнулся. — У меня плохо с художествами. Только подсказываю по мелочи, где греть и куда легче гнуть…

Громыхнула внешняя дверь, и филк замолчал и отвернулся к печи. Вторую створку Вепуат отодвинул уже осторожнее, и Гедимин передумал на него фыркать — сейчас разведчику было не до дверей.

— Спасибо, что заменил, — пробормотал Вепуат, глядя мимо него, и боком шмыгнул к печи.

— Так ты не предупредил Айзека об опытах? — спросил Гедимин, вспомнив давний разговор. Вепуат сердито фыркнул.

— Думаешь, было бы лучше? Три клетки, мать моя пробирка… три живые клетки…

Он на секунду прижал ладонь к одному из скрытых карманов. Гедимин облегчённо вздохнул. «Хоть камень выжил. А то с Айзека сталось бы утилизировать. Если он из-за этого реактор без присмотра бросил…»

— Сердце Пламени, — вполголоса проговорил он, придвинувшись к Вепуату. — Того Бронна зовут Шенси. Теперь ты знаешь, что технология работает. Поговори с ним.

Вепуат вскинул на него взгляд, но тут же опустил.

— Ага, Шенси. Помню. Предлагать Бронну новшества… Ну, мы ничего не теряем…

— Можно одолжить у них Пожирателя, — предложил Гедимин и сам недовольно сощурился — мозг, поглощая бредовую информацию, порождал всякую чушь. — Для нужд Пламени. Будет наш, неподотчётный… Ему ведь правда не будет вреда от камня?

Вепуат устало наморщил лоб.

— Откуда мне знать, ремонтник? Может, те деревья в Аса’ане из-за камня измельчали и искривились. Может, только из-за него они и живы. Эксперименты и контроль — иначе ничего не выяснишь…

Его окликнул Сэта, и он развернулся к «ученикам». Гедимин ещё пару секунд стоял на пороге, потом тихо прошёл мимо и направился к штабелю новых деталей. «Поработаю с ними, пока время есть. А потом пойду закапывать дерево. Надеюсь, его порвёт не на молекулы, и трещины пройдут, где надо.»