Обратный отсчет: Равнина

Часть 24 17–22 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

17 день Воздуха, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Под плотным куполом реактора было тихо, но в коридоре, ведущем в душевую, уже посвистывал ветер. Проходя по извилистым воздуховодам, он растрачивал силу; о том, что творится снаружи, Гедимин мог судить по мелким камешкам, гоняемым ветром вдоль прозрачной стены. Пока что их диаметр не превышал полусантиметра. Над головой медленно закручивались гигантские облачные воронки, и округлые просветы по центру каждой из них горели яростным голубым огнём.

По душевой гулял сквозняк. Гул внутри стен то поднимался, то утихал. Гедимин оставил приоткрытыми несколько лючков, чтобы давлением воздуха их не повыдавливало внутрь; давление выровнялось, но ветер холодил пальцы. «Плюс пятнадцать,» — сармат сверился с термометром. «Плюс три снаружи… Ладно, не замёрзнут.»

Сквозь усилившийся гул воздуха Гедимин еле расслышал, как загудела, отодвигаясь, дверь.

— Быстро в шлюз! — скомандовал невидимый за прикрытой створкой Вепуат. — Закрываю!

— И оно того с-стоило? — зябко поёжился кто-то из филков. — В такой шторм?

— Это ваш комендант, — буркнул Вепуат, заходя в душевую. — И его посуда. Мне-то до её мытости…

Он молча пожал Гедимину руку и подобрал свободный шланг. За ним в душевую, постояв немного на пороге, ввалилось два десятка филков. Следом втащили четыре корзины.

— Стираем сегодня нижнее, — сказал мрачный филк в жёлтом комбинезоне. — Верхнее каждый моет сам и на себе же сушит. Брайс, давай запускать посуду. Вода горячая есть?

Вепуат повернулся к Гедимину и выразительно хмыкнул.

— Мнения разделились. Кто за безопасность, кто за гигиену. Самых чистоплотных я сюда привёл. Обратно сами дойдут — ветер ещё не такой и сильный.

— Камни уже летают, — отозвался Гедимин, глядя, как двое филков кладут посуду в стерилизатор. Глиняных плошек стало меньше, чем в прошлый раз — то ли побились, то ли их успешно заменили стеклянными.

— Брайс, запускай, — скомандовал всё тот же филк, подходя к подвешенной на стену ракушке. Привычным движением вынув из неё размокшее волокно, он сунул в ёмкость ближайший шланг. Вода из переполненной ракушки полетела веером, филка дружно обругали, он, огрызнувшись, повесил шланг на стену. Из раковины закапала вода, отсчитывая секунды; снаружи стерилизатора гудело, внутри — плескалось.

— Вчера отобрал твои часы у Скогнов, — Вепуат с ухмылкой кивнул на ракушку. — Сняли и куда-то понесли. Вот не угадаешь, когда их одолеет любопытство! Вроде бы не первый день эта штука тут висит…

Гедимин выразительно пожал плечами.

— Этот фокус они и сами могут повторить. Тут никаких скрытых деталей. Ракушка, дырка, вода.

«Для мойки при небольшом лагере это годится,» — думал он и невольно морщился — уже было заметно, что отверстие в раковине от «осторожного» обращения расширилось, и точность «часов», и так-то не идеальная, постепенно падает. «И то — дикарство. А для атомной станции… Все конструкции, что я знаю, требуют вращающихся элементов. Хотя… хотя. Есть одна мысль. Тоже дикарство, но — зато из стекла.»

— Вепуат, — он повернулся к разведчику. — Ты никогда не делал песочные часы?

…Тучевые воронки над головой медленно вращались, иногда замирая и вспыхивая изнутри. В толще синевато-сизых вихрей открывались новые светящиеся проёмы и закручивали тучу вокруг себя, — циклоны размножались почкованием. Один из них замер, сверкнул, всю гигантскую воронку перекосило, и защитное поле над Гедимином зарябило от ударной волны. Обломки гравия размером с фалангу пальца подлетели кверху, ударились о прозрачную стену и опали. Сармат уплотнил защитное поле и ускорил шаг.

На полу отсека и на столе Гедимина громоздилось всё, что недавно лежало в лабораторном шатре. Между вещами был проложен прямой коридор с одним ветвлением, упирающимся в стол Вепуата.

— Положил на видное место, — разведчик поднял с края стола завязанный мешочек и помахал им. Внутри забренчало.

— Рална? — Гедимин оглянулся на стены фургона, проложенные изнутри ипроновой фольгой. — За экраном не потеряет свойства?

Вепуат развёл руками.

— Хотел снести в барак, но все развопились. Мол, сперва камни, потом ты, потом твои опыты… Пришлось забрать.

Гедимин мигнул.

— Кому там навредили мои опыты?

Вепуат быстро отвёл взгляд и вышмыгнул из-за стола.

— Погоди тут. Я быстро. Загляну к карантинщикам.

«Каран… Да. Верно. Те филки с ожогами…» — Гедимин досадливо сощурился. «Их до сих пор держат? Надеюсь, хоть блокатор не дают.»

Из соседнего отсека донеслись приглушённые голоса, плеск Би-плазмы, скрежет сминаемых контейнеров и громкий хитиновый шорох. Гедимин, хмыкнув, перешагнул порог и огляделся. Карантинные выгородки стояли там же, где и в прошлый раз, — свободного места в отсеке было немного, выбирать не приходилось.

— Да я говорил Айзеку, — проворчал Вепуат, обращаясь к филкам за прозрачными стенами. Они сидели на тонких скирлиновых матрасах; больше им ничего не выдали — ни одеял, ни одежды.

— Говорил, что всегда можно облучить или переплавить. А он ни в какую. Придётся вам потерпеть ещё два-три дня. Айзек обещал надолго не задерживать. Если холодно, подогрев можно усилить.

Гедимин посмотрел на белокожих филков и беззвучно хмыкнул. «Пока кожа не синеет — не холодно. А хорошо отработал кровяной камень. Даже шрамов не видно. А ведь ожоги были серьёзные. Одежда на теле плавилась…»

— Кто там? — филк повернулся, пытаясь выглянуть из загородки. — Это Кет? Вы тут ничего взрывать не собираетесь?

— Чего сразу «Кет»? — Гедимин угрюмо сощурился. Вепуат надавил ладонью ему на грудь, выталкивая сармата из отсека.

— Если соберёмся — предупредим, — бросил он филкам, выходя следом за озадаченным Гедимином, и плотно закрыл переборку. — Уф! Не знаешь, чего они на тебя взъелись? У них эти взрывы с языка не сходят. Что такого ты успел навзрывать? Вроде ничего особенного не было…

— Угу, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь на задвинутую переборку. — Дурацкие шутки! И очень надоели.

Он взял со стола мешочек с блестящими камешками, заглянул внутрь, покосился на остывшую литейную станцию — сегодня загружать её было некому — довольно ухмыльнулся и пробрался к стене фургона. Вепуат озадаченно следил, как сармат приподнимает внутреннюю обшивку и отодвигает в стороны фрагменты ипронового экрана.

— Это ненадолго, — пообещал Гедимин, проверяя фон. Излучение ожидаемо усилилось.

— Закончу опыты — закрою.

— Это неопасно? — Вепуат оглянулся на соседний отсек. — Нам-то нормально, но они там вообще безо всего…

Гедимин хмыкнул.

— Можно подумать, два слоя скирлина их защищали. Тут нашей-то защиты не хватает… — он с треском провёл когтем по приподнятому «оперению» Вепуата и потянулся за пустыми кюветами. — Говоришь, рална «живёт» колониями…

…Хрупкий минерал измельчался легко; Гедимин отключил дробилку и растирал его вручную, пока песчинки не превратились в мягкую глинистую пыль.

— Ага! — Вепуат, уткнувшийся в экран сигма-сканера, поднял палец. — Сигнал пошёл. Убери руку…

Гедимин отодвинулся от кюветы с серой пылью. Она была прикрыта защитным полем, сквозняк её не сдувал, но внутри уже что-то шевелилось, и волны шли в разных направлениях. На экране сигма-сканера пылинки слипались в микроскопические комки и подтягивали к себе «соседей».

— Я их не метил, — задумчиво сказал Вепуат, изучая показания, — но выглядит так, будто каждая колония зовёт своих. И именно они и отзываются. Сложное устройство для существ размером с молекулу…

«Молекула окиси ирренция ещё меньше. Но там где-то помещается целый разум…» — Гедимин поморщился. «Надеюсь, эта форма жизни не окажется разумной. Или хотя бы не полезет общаться.»

На дне кюветы лежали маленькие пылевые комочки. Гедимин тронул один из них когтем и почувствовал неожиданную твёрдость — минерал восстанавливал структуру.

— Если отщипнуть отдельную колонию и смешать её с субстратом… — начал было Вепуат, но ремонтник качнул головой.

— Это-то я понял. Интересно другое. При какой температуре они закрывают поры?..

…Содержимое кюветы остыло до пятидесяти градусов. Сейчас это был плотный большой комок, лежащий на остатках серой пыли, и Гедимин видел, как пылевая «лужица» медленно стягивается к «камню» и налипает на его основание. Пока он был не таким плотным, как кусок настоящего минерала, но пылинки срастались — колония странных бактерий воссоединялась в новом составе.

— Сработало, — Вепуат одобрительно хмыкнул, изучая центр «камня». — Всех чужаков признали. Интересно, где у них предел объединения? Можно вырастить метровый валун?

«Интересы у тебя…» — Гедимин едва заметно сощурился. Он стоял у литейной станции, проверяя термодатчики. Внутри грелись три небольшие горки «стеклянной» шихты.

…Три короткие стеклянные палочки лежали вплотную друг к другу. Вепуат навис над ними, пристально глядя на экран сигма-сканера.

— Не-а, — качнул он головой несколько секунд спустя. — Даже и не пытаются. Колония разделилась, теперь каждая часть считает себя целым. Всё, даже сигналы прекратились.

Гедимин разломил палочку пополам и переложил в соседнюю кювету. Он уже много раз видел, как твёрдое стекло показывает свою аморфность, и несколько обломков сползаются в один, постепенно меняя форму. Но каждый раз ему было не оторваться.

… — Тебя проводить? — Вепуат беспокойно зашевелился. Гедимин, уже подошедший к закрытому шлюзу, пожал плечами. Даже из закупоренного отсека был слышен вой ветра и негромкий шорох — гравию уже не лежалось на месте, он катался по плато, поднимаясь волнами.

— Если моей массы не хватит — твоя не поможет, — криво ухмыльнулся Гедимин, выходя в шлюз. Сквозняк ощутимо толкнул его в грудь — даже массивная крышка люка уже не спасала от ветра.

«Коридоры уплотнить, передвигаться быстро…» — Гедимин, не закончив мысленную фразу, остановился на трапе. Удары ветра и каменный град «растворили» защитный купол, сделав его прозрачным. Каждая волна воздуха, проходя по извилистым туннелям, чувствовалась внутри. Снаружи мелкие пылевые смерчи подбрасывали гравий и, сделав десяток оборотов, взрывались, оставляя миниатюрные кратеры. Гедимин посмотрел на небо. «Что так воет? Торнадо? Нет, ещё не сформировались. Тогда — что так воет?»

Со всех сторон на него накатывал монотонный усиливающийся гул. «Или всё-таки торнадо, но отсюда мне не видно…» — сармат вскинул руку, уплотняя защитный купол, и сделал пару шагов по прозрачному коридору. Надо было и его уплотнить, не дожидаясь, пока гравий застучит по шлему, но со всех сторон что-то выло — и Гедимин не мог не выяснить, что это.

Когда он добрался до второго купола, к гулу начал примешиваться сухой треск. Сначала потрескивало еле слышно, потом — всё чаще и громче. Очередной маленький смерч взорвался почти у ног Гедимина, защитное поле пошло волнами, и взгляд сармата наконец нашёл источник звука. На ветру клонилась, вибрируя, перистая «ветка» туманника.

Ураган уже отломил часть «перьев», но осталось ещё много — и под его порывами сухие «стебли» выгибались в дугу. Странно было, что им ещё хватает упругости, — что-то непрерывно трещало внутри них, волокна лопались, но держались. Высоко в небе с яркой белой вспышкой взорвался циклон, Гедимин схватился за генератор защитного поля — и услышал со всех сторон оглушительный грохот. Отовсюду, из остатков каждого высохшего туманника, вырывались гейзеры. Обломки стеблей и «чаш» разлетались по округе, а над ними кружили подхваченные ветром семена.

Гедимин, при взрыве растянувшийся на земле, привстал на локте и следил за восходящими потоками. Семена, покрытые короткими пучками пуха, взлетали всё выше и выше по «ступеням» вихрей — и, перестав крутиться, мчались уже по наклонной куда-то вверх. Защитное поле почти уже растаяло, и сармат сжал пальцы, уплотняя «стену». Округа исчезла за белесой плёнкой — вместе с семенами туманников и уносящим их ураганом.

… — Что там так громыхнуло? — спросил Айзек, поднимаясь из-за пульта. — Надеюсь, не лаборатория?

Гедимин поморщился.

— Туманники выбросили семена. Будут прорастать по второму кругу. Странно — то, что падало на холм, было крупнее…

Айзек весело хмыкнул.

— Ну вот и ты заинтересовался биологией. Спрошу у Вепуата, как у него с ядерной физикой… Туманников скоро не жди — до месяца Мысли не вернутся. А жди моей смены — и никуда не вылезай!

…Слева громыхнуло, и бункер ощутимо вздрогнул. Гедимин слышал, как на крышку нахлынула каменная волна — и так и замерла, прикрыв собой реактор. Управляющие стержни давно были опущены, реакция прекратилась, и Гедимин отодвинул заслонку, остудив активную зону с трёх сотен градусов до полутора. Громыхнуло справа, по крышке снова загрохотали камни, — то ли защитный купол снесло окончательно, то ли ударная волна просочилась под ним.

— Откапывать или подождать до вечера? — вслух подумал Гедимин. Щупальца хранителя, обвившиеся вокруг плеча и локтя, зашевелились, медленно теплея, и перетекли на загривок.

— Купол надо поправить, — Гедимин с тяжёлым вздохом поднялся на ноги. Выбираться из бункера совсем не хотелось. «Надо. Иначе Айзека по дороге сдует,» — сармат плотно закрыл заслонку и двинулся к люку. Щупальца хранителя задрожали на плечах — существо беспокоилось.

— Сиди тихо. Подниму купол и вернусь, — пообещал Гедимин, думая, что надо бы проверить генератор — раньше защитные поля так быстро не растворялись, тем более — на непрерывной подпитке. Но, выглянув из люка, он забыл и о полях, и об их генераторе.

Над холмом, едва не задевая землю, метались полупрозрачные существа, плоские, все в крупных перистовидных выростах, покрытые горящими точками то ли глаз, то ли люминофор. Их волокло по ветру, все выросты колыхались, то мутнея, то просвечивая насквозь. Пятиметровый «призрак» промчался над Гедимином, зацепив выростами остатки купола, и защитное поле пошло волнами, как от сильного удара. Сармат схватился за «арктус», восстанавливая барьер между реактором и ураганом. Ещё одна тень врезалась в купол; она была меньше — всего два метра в длину, но от её удара на белесой «стене» появилось прозрачное пятно.

«Что за твари? Фауна? Разумные?» — Гедимин взглянул на сканер и ошалело мигнул. Прибор не видел ничего, кроме воздушных потоков и их завихрений — и мелких пятен белой ряби, разбросанных повсюду в небе.

«Стой!» — Гедимин встряхнул головой, пытаясь сложить из мечущихся точек цельную картину. «Сканер их видит. Это просто… просто твари из воздуха. Видел таких из воды. А эти — из воздуха. И тоже беспозвоночные. И… Hasu!»

Длинный ангар душевой с оглушительным треском приподнялся на ребро. Гедимин подумал сначала, что его сдвинул ветер — и продолжает толкать в одном направлении — но тут же увидел прозрачных существ. Их не прибило к ангару воздушным потоком — они передвигались в нём свободно, облепили здание со всех сторон и куда-то его тащили.

— Эй! — крикнул Гедимин. «Скважина… они же весь трубопровод разнесут!»

Сфалт уже лежал в его руках, зелёное табло вспыхнуло, сармат схватился за переключатель — и еле успел отдёрнуть руку. «Ветер! Плазму снесёт на подлёте, даже поток сдует!» Он дёрнул пластины, превращая оружие из плазмомёта в излучатель. Затрещал камень — воздушным тварям удалось-таки что-то выломать. Гедимин вспорол защитный купол и выстрелил вдоль стены, от торца до торца, прочертив яркую зелёную полосу.

Не успела она погаснуть, как купол сдуло. Сармат рухнул на колени, цепляясь за сфалт. Его поволокло по гравию, швыряя в разные стороны. Броня гудела от ударов. На третьем метре пути он зарылся в землю и всё же успел выстрелить. Белесые тени, кружащие над ним, метнулись в сторону и скрылись. Гедимин сжал пальцы, прикрывая себя защитным куполом. Его поволокло дальше, уже вместе с полем, но далеко не утащило — ноги во что-то упёрлись, и ветер стал тише.

«Лучом не возьмёшь. Только взрывать,» — сармат вжался в землю, прислушиваясь к вою ветра. Гравий под ним вздымался плавными волнами по направлениям основных воздушных потоков. Они пересекались над холмом, и сармата сдувало во все стороны сразу. Он уплотнил купол над собой и медленно перевернулся набок. «Во что я упёрся? Тут же не было зда… Hasu!»

Над ним, растянувшимся на земле, возвышалась двухметровая неправильная сфера — складчатое дерево-валун. К нему вплотную примыкали ещё три поменьше, а за ними маячило крупное, трёхметровое. Гедимин посмотрел вбок и беззвучно выругался — ураган приволок на холм целую «рощу» метров на десять в поперечнике. Теперь она стояла на краю плато, невдалеке от главной дороги, и выглядела так, словно всегда там была.

«На Седну все деревья! Что с душевой⁈» — сармат, забывшись, попытался вскочить, но защитное поле придавило его к земле. Сквозь гребни гравийных волн виднелся длинный жёлтый ангар. Крыша у него была сверху, а днище — снизу, как и положено, — вот только от прежнего места он отъехал на три метра в сторону. В проёме валялись обломки двери, с порога стекала вода.

«Гребаная местная фауна!»

Ползти вместе с куполом по волнам гравия было непросто. Гедимин приподнялся было, готовясь к рывку, но ветер зарыл его обратно. Прозрачная тварь мелькнула над головой и умчалась. Сармат прополз ещё пару метров и замер, прислушиваясь. Вода уже не текла, а капала. «Там и было-то на дне цистерны,» — вспомнил Гедимин. «Филки, уходя, не слили. Вот не напомнишь лишний раз — ничего не сделают!»

Последние метры он прополз без передышек — ветер заметно стих. Выбравшись на порог, он рискнул оглянуться — теперь стены прикрывали его с трёх сторон. По дальнему краю плато брёл, покачиваясь, тёмно-серый столб, вокруг метались полупрозрачные тени. Ещё секунда — и вихрь взорвался, а крылатые силуэты сгинули.

«Грёбаная местная фауна…»

Шланги посрывало с держателей. Гедимин перешагнул через них, подсчитывая треснувшие наконечники, выломанные опоры и выбитые лючки. Ветер толкнул его в спину, заставив отступить к стене, он обернулся — и увидел рядом с собой совершенно целую ракушку-«часы». Её вместе с держателем развернуло поперёк, и она так повисла, посвистывая на ветру.

Под ногами уже не хлюпало — вода стекла быстро. Расколотая створка двери «техотсека» встала в проёме аркой с треугольным проломом. Гедимин раздражённо отбросил её, посветил в отсек и беззвучно помянул уран и торий. Трубопровод со всеми вентилями был на месте. Сармат склонился над цилиндром водоподъёмника. «Магнит» свисал в шахту на одном креплении, но был цел — а под ним по-прежнему зияла скважина, как будто ангар вместе с трубопроводом не оттащило от неё на целых три метра.

«Вода есть,» — Гедимин машинально поправил крепления. Сканер по-прежнему «видел» водоносную линзу под душевой — и даже цистерна отстойника не оторвалась от своих труб, как будто её волокло вместе с ангаром. Вентили верхних цистерн сорвало. Гедимин заглянул внутрь — стенки были сухими.

Снова налетел ветер. Сармат выбрался из «техотсека» и повернулся к остаткам механизмов. Поршневую машину, на её счастье, успели вывезти с утра; обломки её привода раскидало по всему ангару. Оба моечных агрегата лежали на боку, кое-где погнуло патрубки и сорвало вентиля. «Ломать их не ломали,» — думал Гедимин, составляя в уме план ремонта. «Но теребили очень кривыми руками. А, что это я, — у тех тварей и рук-то нет…»

Ракушка на стене мелодично засвистела. Гедимин оглянулся на неё и вздрогнул — под потолком, не обращая на сармата внимания, повисла прозрачная тварь. Её широкие «перья» колыхались в такт свисту. Рук у неё действительно не было — как, похоже, и рта. Широкий раструб ракушки прикрывали перистые антенны, легонько по нему похлопывая — нагнетая внутрь воздух.

— Эй, — Гедимин протянул к колышущейся массе руку. — Ты меня слышишь? Понимаешь?

Ракушка протяжно свистнула, и повисшая тень сорвалась с места. Порыв ветра заставил сармата шагнуть назад. На стене уже ничего не было — «водяные часы» сдуло.

Ползком пробираясь к бункеру, Гедимин высматривал на земле их обломки. Ничего не нашёл — видимо, ветер унёс ракушку дальше, к центру плато или даже на край. Защитное поле схлопнулось над головой, и сармат, пошатываясь, поднялся на ноги. Руки и спина ныли, в голове гудело.

— Ты цел? — вслух спросил он, поворачиваясь к крышке реактора. Она была на месте — купол устоял в урагане, а может, его не пытались ломать всерьёз. Щупальца хранителя неуверенно коснулись висков сармата — и обвили его от шеи до пояса, заключив в горячий кокон.

— Местную фауну надо отстреливать, — тяжело вздохнул Гедимин. — А меня завтра ждёт большо-ой ремонт!

…В бункер ворвался сквозняк. Айзек, захлопнув за собой крышку, повернулся к Гедимину и весело хмыкнул.

— У нас теперь есть свой сад! Прямо тут, у дороги.

— Видел уже, — буркнул Гедимин, недобро щурясь. — Грёбаная фауна! Ты видел, что с душевой?

— Фауна? — Айзек впился в него взглядом. — Так ты… тебе опять спокойно не сиделось⁈

— Где я должен сидеть, когда сносят душевую⁈ — Гедимин сердито фыркнул. — Там теперь все шланги менять! И вентиля, и двери, и привод для…

— Heta! — Айзек ударил в ладоши. — Видел. Очень жаль. Надеюсь, это всё поправимо. Теперь с начала — кого ты видел на холме?

— Летающая дрянь, — буркнул Гедимин. — Не то червяки, не то слизняки. Здоровенные и прозрачные. Уволокли мои часы — на кой⁈

— Экеста, — выдохнул Айзек, глядя на Гедимина широкими прозрачными глазами. — Стражи говорили, что такой сильный ветер может их принести, но мне не верилось. Значит, тут были Экеста…

— И разгромили душевую, — буркнул Гедимин. Ему сильно не нравился взгляд Айзека, а его интонация нравилась ещё меньше.

— И приволокли дурацкие деревья. И омикрон-поток их не берёт. Плазмой не пробовал — на ветру опасно. Что это за твари? Ещё одно… — он поморщился. — Слившееся неизвестно с чем и неизвестно чем ставшее?

Ладонь Айзека с лязгом опустилась на лицевой щиток. Командир пробормотал что-то по-сарматски.

— Ты по ним ещё и стрелял…

— Душевая… — открыл было рот Гедимин, но его, очевидно, никто не слушал.

— Иди наверх, — бросил Айзек, отодвигая его от монитора — точнее, протискиваясь между монитором и неподвижным сарматом. — О своих подвигах не болтай. И пусть Вепуат проследит, чтобы ты сидел смирно!

…Гравий под ногами больше не вздымался волнами; небо заплыло тучами почти земного вида, в них зияли редкие голубые просветы, медленно теряющие округлую форму. Гедимин выставил руку из освещённого коридора в темноту — ветер надавил на ладонь, но большой силы в нём уже не было. Поднятый над головой фонарь осветил валы мелких камешков, перепаханное вдоль и поперёк плато и разбросанные остатки фундаментов под шатры. «Завтра у филков будет работа,» — Гедимин оглянулся на невидимую в темноте душевую и сузил глаза. «И у меня тоже. Посмотрим, что можно сделать.»

…Вепуат сидел, навалившись на стол, практически уткнувшись лбом в столешницу. Его рука, выпавшая из панцирной рукавицы, судорожно сжималась, пальцы блестели от пота. Гедимин схватил сармата за плечи — тот слабо дёрнул головой, сдавленно зашипел и медленно выпрямился.

— Лекарс-с-ство, м-мать моя колба! Те ещё ощущения…

Он разжал пальцы голой руки, оглядел её со всех сторон, довольно хмыкнул и показал Гедимину желвак кровяного камня.

— Заработал, наконец! Думал, он меня никогда не признает…

— Экспериментатор… — пробормотал Гедимин, подавив облегчённый вздох. Вепуат уже не морщился, но дышал тяжело; всё лицо покрылось испариной.

Вепуат подобрал со стола ремешки и намотал на обломок. Тот ещё маслянисто блестел — то ли от пота, то ли от крови.

— Если поранишься — обращайся, — криво ухмыльнулся он. — Не придётся тащить тебя в Ураниум. Пункции всякие делать, которые я не умею…

— А может, он не заживляет такие тяжёлые раны, — сказал Гедимин, с сомнением глядя на камень. — Например, мышцы сращивает, а кости — нет.

Вепуат хотел что-то сказать, но осёкся и привстал из-за стола, пристально рассматривая обломок.

— А ведь верно. На костях никто не проверял…

Он покосился на голую руку — так и не надел перчатку — пошевелил пальцами и болезненно поморщился.

— Никто не проверял. А надо бы. Гедимин, отрежь мне палец!

Сармат ошалело мигнул.

— Чего⁈

— Ну не инструмент же пачкать, — Вепуат кивнул на ближайший станок. — А когтем пилить неудобно. А у тебя резак под рукой.

Он протянул сармату оттопыренный палец. Гедимин вполголоса помянул спаривание «макак».

— А если не отрастёт?

— Так палец, а не голова. Пересадят, — отмахнулся Вепуат. — Давай режь! А то, и правда, отрасти не успеет. И наговорит мне Гварза…

— Проверить бы тебя на эа-мутацию… — Гедимин, болезненно морщась, глядел на протянутую руку. В глазах Вепуата не было ни тени сомнения. Он уже рылся свободной рукой в столе. Из ящика показалась кювета.

— Ну вот, холодная вода… — сармат сунул кювету в охладитель. — Надеюсь, регенерацию не замедлит. Гедимин, если тебе совсем никак, я пойду испачкаю инструмент. Потом на меня не щурься.

Гедимин сердито фыркнул.

— Какая вода⁈ Коли анестетик. У тебя хоть какие-нибудь есть? Или только камешки остались?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Анестетик… У экипажа местной станции анестетиков не будет. Чистота эксперимента, Гедимин. Не мне тебя учить. Давай уже!

Когда вспыхнул лучевой резак, он всё-таки зажмурился и отвернулся. Гедимин прижал его ладонь к столу. Зашипела вскипающая кровь, следом зашипел, стискивая зубы, Вепуат. Сармат сунул его руку в остывшую воду и шагнул назад, тяжело дыша.

— И всего-то… было… делов, — прошептал Вепуат, жмурясь от боли. Гедимин подсунул чёрный желвак под дрожащие пальцы, и разведчик намертво вцепился в камень, едва не прихватив и руку сармата. Гедимин услышал короткий крик и сдавленное шипение.

— А мне ещё… регенерация… не нравилась… — побледневший Вепуат стиснул зубы. Вокруг свежей раны что-то шевелилось, приподнимая обугленную корку. Гедимин выплеснул всё, что было в его фляге, в ближайший поддон, сунул туда руку Вепуата и огляделся в поисках канистры или бочонка. «Тут был запас воды. Надо охладить, её много понадобится…»

18 день Воды, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек шагнул в туннель, на ходу стряхивая с себя защитное поле. За отодвинутой крышкой люка шумела вода. Зелёный Пожиратель, плотно обернувший руку Айзека, шевельнулся, приподнимая усики, и скрутился ещё туже. Айзек, хмыкнув, опустил его на пол.

— Это зачем? — спросил Гедимин, глядя, как существо неохотно разворачивается и «щупает» усиками воздух и стены.

— Контрольная дозиметрия, — ухмыльнулся Айзек. — А то ты у нас любишь проветривать реактор.

Гедимин покосился на раздутый пузырь «термометра» и досадливо сощурился.

— А как его ещё охлаждать при закрытой вентиляции⁈

Зелёный Пожиратель прополз немного по коридору и снова остановился. Гедимин посмотрел на плотно задвинутую заслонку в корпусе реактора. «Не фонит. Я сто раз проверял. Вот и зверёк ничего не чует.»

Многоножка приподнялась, опираясь на стену, и потянулась усиками к потолку. Двигалась она медленно и неуверенно.

— Тут чисто, — буркнул Гедимин, показывая Айзеку наручный дозиметр. — Это и без зверьков видно.

— Проверим, — хмыкнул тот, устраиваясь у монитора. — Ничего не найдёт — отнесёшь в лабораторию. Снаружи сегодня мокро.

Пожиратель, ничего не «нащупав», перебрался на другую стену. Гедимин задумчиво смотрел на его спинные щитки. «У них, говорят, какие-то полости внутри. С бактериями, что ли… И там ещё копятся радионуклиды. А потом вымываются… Не нагадил бы он тут…»

— Не знаешь, что у Вепуата с рукой? — вдруг спросил Айзек. Гедимин, на долю секунды замерев, пожал плечами.

— Ушибся?

— Может, и так, — пробормотал Айзек, пристально глядя на Гедимина. — Значит, ты этот момент не застал?

Сармат снова пожал плечами, надеясь, что по его лицу ничего незаметно. Трудно было не вспоминать отросток, прорезающийся из обожжённой культи, — красноватые штыри, обтянутые плотной сетью сосудов, тонкая прозрачная плёнка поверх… «Думал, фаланги будут расти поочерёдно. А они прорезались обе сразу. Только очень короткие… М-да, регенерировать лучше в капсуле. С отключённым мозгом.»

— А что, сильно поранился? — быстро спросил он. Теперь плечами пожал Айзек.

— Не показывал. Но с рукой явно что-то не то.

Он дотянулся до Пожирателя и переложил его, свернувшегося в клубок, к самому реактору. Существо неохотно шевельнуло усиками. Здесь оно тоже не чуяло ничего съедобного.

— У них ведь полости в теле? — спросил Гедимин, глядя, как существо приподнимает щитки. — Много пустого места, и всё радиоактивно?

Айзек вопросительно хмыкнул.

— Наверное, туда можно подсадить кровяной камень, — задумчиво сказал Гедимин, вспоминая гроздья чёрных шаров на светящихся корнях. — Он любит расти в симбиозе. А тут и тепло, и облучение…

Айзек мигнул.

— Чего кому подсадить? Ты что, с Вепуатом переобщался?

Гедимин досадливо поморщился.

— Кровяной камень — полезная штука, — угрюмо сказал он. — Хорошо бы её тут вырастить. Помнишь деревья в Аса’ане? Их нам вывезти не дадут. А Зелёные Пожиратели у нас уже есть. Если бы подсадить им эти заростки…

Айзек хлопнул по стене.

— Гедимин! Иди-ка ты наверх. И никому ничего не подсаживай! Экспериментаторы на мою голову, яд-дро Сатурна…

…Зелёный Пожиратель, едва Гедимин взял его в руки, свернулся в тугой клубок и перестал подавать признаки жизни. Так сармат и вынес его на поверхность, в прозрачный коридор, соединяющий бункер и стоянку передвижной лаборатории. Со всех сторон шумел дождь. Видимость, и без того невысокая, упала до пары метров — фонарь не освещал ничего, кроме блестящих нитей, свисающих с неба, и мокрого гравия под ногами.

«Надо будет пройтись по холму,» — Гедимин оглянулся на разгромленную душевую и досадливо сощурился. «Проверить, что сломалось за ночь.»

…Вепуат сидел за столом, отодвинув в сторону вещи, и разглядывал голую руку. Перед ним стояла кювета, наполненная Би-плазмой, и сармат рассеянно её помешивал. В прозрачной массе то всплывали, то тонули какие-то волокна и крупинки.

— Закон сохранения, — тяжело вздохнул Вепуат, оглянувшись на Гедимина. — Работает даже на Равнине.

Он залпом выпил всё, что плавало в кювете, и болезненно поморщился.

— Когда кости растворяются — ощущения те ещё. Пока зудел только палец, было терпимо. Но когда всё сразу…

Выросший за ночь палец был уже похож на нормальный — даже ноготь прорезался, только кожа осталась белой, гладкой и на вид очень тонкой.

— Гнётся? — Гедимин с опаской смотрел на двуцветную руку. Вепуат пошевелил пальцем, показывая, как работают суставы.

— Почти ничего не чувствует. Слабо-слабо, — он надавил тупой стороной когтя на белую кожу. — Но чесаться начал сразу, с первого миллиметра. Видно, нервы всё-таки отрастают. Сейчас все волокна дотянутся, куда надо…

— На эа-мутацию проверился? — мрачно спросил Гедимин. — Такие опыты — не от здоровой головы.

Вепуат ухмыльнулся.

— Тесты привезут — проверюсь. А полезная штука этот кровяной камень, верно? И кости он тоже отращивает.

Гедимин поморщился.

— Зови, если что надо, — он подобрал Зелёного Пожирателя, уже унюхавшего что-то среди вещей и упорно туда лезущего. — Пойду работать.

«А я не отдал ему вчерашние сканы,» — вспомнил он, с пустыми руками выходя под защитный купол. «С теми тварями, непонятно как летающими. Интересно, Айзек ему рассказал про них? Хотя — с отрезанным пальцем не до всяких тварей. Расскажу, когда отрастёт.»

…Двери барака были открыты нараспашку. У входа аборигены возились с волокушей — одни грузили на неё пустые бочки, другие уговаривали тягловое животное подойти поближе. Оно громко сопело и норовило зарыть морду в гравий. Скогны-грузчики тоже кривились.

— Если есть пищу Равных Куэннам, получишь их мощь? — спросил кто-то из аборигенов, выскакивая из барака под дождь. Грузчики ответили смешками.

— Попробуй!

— Сил моих не хватит, — отозвался любопытный Скогн и, набросив на волокушу сшитые шкуры, закрепил их на борту. — Поехали, пока зверь не взбесился!

Плоское животное громко фыркнуло и потащило волокушу от барака — уже без сопротивления, даже незначительно прибавив скорости. Гедимин беззвучно усмехнулся. «Кто-то разлил Би-плазму в коридоре?.. А, утро же. Время раздачи. Если едят из мисок, то в мисках и развозят. В открытых мисках… М-да. Скогнам не повезло. Как вышло, что Би-плазма для них воняет? Там пахнуть-то нечему…»

Он прошёл вдоль стены, обогнул здание с торца и осмотрел вторую стену. Что бы ни происходило вчера, лючки выдержали, и крепления не повыбивало. Сармат тронул дверную створку, подвигал её в стороны и нехотя кивнул. «Вот тут приварить надорванное, и сойдёт. Всё держится, если специально не ломать…» — он оглянулся на душевую и поморщился.

В «шлюзовой камере» горячего цеха лежал рудосборник. Гедимин приподнял его, осмотрел и положил обратно. От вчерашнего урагана санки не пострадали — в горячий цех летучие твари не полезли и даже, вроде бы, не пытались его опрокинуть. Гедимин проверил печи — кейек лежал ровной россыпью; лючки не повыбивало, инструменты удержались на штативах.

— Кут’тайри? — сармат на сантиметр отодвинул дверную створку. По пальцам ударило горячим сквозняком — герметично закрытый склад прогрелся на все сто градусов. Кут’тайри выпал из гамака и изобразил приветственный жест, низко склонив голову. Он выбрался изо всех накидок, остался в набедренной повязке, но на груди даже теперь блестел стеклянный «трилистник».

— У тебя всё цело? — Гедимин кивнул на закрытые лючки, всё-таки выдержавшие перепад давления. — Вчера тут летала какая-то дрянь. Разгромила всю душевую. Ищу, что ещё взять в ремонт.

— У Хеттийиррна всегда много работы, — заметил Сэта, странно шевельнув ладонью. — Здесь никто не пролетал. Но я слышал песню Экеста за стеной. Они долго не замолкали.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Хорошо, что не добрались до печей. Не знаешь, чего они боятся? Таких соседей надо отваживать.

Кут’тайри ухмыльнулся, старательно прикрывая клыки.

— Чего боятся Экеста? Экеста — ветер. Ветер не умеет бояться.

— Так я и думал, — пробормотал Гедимин, пожалев, что спросил. Вникать в очередные традиции не было ни малейшего желания. «По крайней мере, каменные стены им не поддаются. Может, герметично закрытая станция будет в безопасности. В реакторный же они не полезли…»

— Хеттийиррну в его делах нужна помощь? — спросил Кут’тайри, нарушив затянувшееся молчание. Гедимин качнул головой.

— Ничего стеклянного не сломалось. Сегодня отдыхай.

…По дну «ободранной» долины тёк широкий ручей. Вода уже поднялась до восьми сантиметров, и каждый шаг Гедимина сопровождался плеском. Ручей вытекал из-под слоя гравия под столярной мастерской и снова уходил из виду под новыми складами. На складах Гедимин уже был — там лежала сплющенная горка красно-жёлтого гравия и стопка изолирующих пластин, проложенная сухими листьями. Ни пополнить запасы гравия, ни израсходовать те, что есть, было некому.

У входа в столярную мастерскую горел фонарь. Под выступы крыши кто-то подсунул бочонки, и в них стекала вода. Гедимин взялся было за анализатор, но махнул рукой. «Надеюсь, хоть от песка они её отфильтруют. Вчера было много пыли, оседала где придётся.»

Вентиляционные лючки были открыты, из ангара доносились приглушённые голоса, но никаких звуков работы Гедимин не услышал. Беззвучно хмыкнув, он обошёл здание по кругу и взялся за сигма-сканер. Внутри на полевой кухне горстка поваров резала в кипящую воду корни. Кто-то каменным молотком дробил сухое мясо. Вокруг сидели нхельви, ловя далеко отлетевшие волокна. Бронны, не занятые на кухне, разбрелись по углам. Все они перебрались в мастерскую — склад был завален горками готовых деталей. Ни пластин-заготовок, ни необточенных плашек в цеху не осталось.

— Там мастер Дим-мин, — подал голос кто-то из-за стены. Пока Гедимин сканировал цех, Бронны приоткрыли дверь, и самые смелые выглянули под дождь. Сармат, отложив сканер, изобразил приветственный жест.

— Здесь ураган ничего не сломал? — он втиснулся под низкий потолок и снова выругал себя за неудачный проект — и надо же было экономить камень, которым завалена вся долина!

— Наше почтение, мастер Дим-мин, — кто-то из мастеров поднялся с места. — Ветер пролетел, никого не тронув. Эти стены прочны, как древняя зифта!

Гедимин, уловив похвалу, слегка смутился и перевёл взгляд на прикрытую дверь склада.

— Ждали, что ветер будет слабее, — заговорил другой Бронн. — Но Экеста спустились сюда и привели его с собой.

— Экеста не видели таких городов, как этот, — сказал первый Бронн. — Таких на Равнине не было. Жаль, что мы не ждали такого ветра. Никто не встречал Экеста, не повесил им флейты и погремушки.

Гедимин мигнул.

— Встречать их? Что за традиция? — ему вспомнился Экеста, повисший под потолком и дудящий в дырявую ракушку. «Они, видно, неравнодушны к гуделкам и гремелкам…»

Бронны переглянулись.

— Мастер Дим-мин не знает? — подал голос третий, младший из мастеров, но под взглядами старших умолк. Подмастерья притихли, и даже повара отложили ножи и высунулись из-за плетёной загородки. Гедимин досадливо сощурился.

— Даже Равным Куэннам следует быть почтительными с Экеста, — сдержанно сказал Бронн. — Они дают Равнине дыхание. Даже нергоны встречают их с уважением.

— Ладно, — Гедимин пожал плечами. — Как их надо встречать? Ты говоришь про флейты…

— Ворота ветра, — старая самка согнула руки в локтях и сцепила пальцы в замок, показывая Гедимину дугу. — Вокруг города и над ним. Здесь висят всякие вещи, с которыми удобно петь. Из костей, из семян…

— Скогны делают бубенцы из белого металла, — подал голос кто-то из поваров. Старейшины скривились.

— Скогны делают много странного, — с явным неодобрением сказала самка. — Есть много поющих вещей и без этих… новшеств.

— Понятно, — сказал Гедимин, стараясь не морщиться — отношение Броннов к любым нововведениям раздражало его и временами пугало. — Ставить перед ураганами такие ворота с гуделками. Ветер их не выломает?

Бронны засмеялись — сначала старейшины, потом, переглядываясь и прикрывая рты, захихикали подмастерья.

— Экеста говорят ветру, как ему дуть, — сказала самка. — Если там их поющие вещи, ветер никогда их не сломает.

— Вот так надо вешать семена, — один из Броннов, осмелев, показал Гедимину связку странных гремящих штуковин. — А это раковины. Вот шипы снизу, а в опорах ямки под них. Вот так их насаживают, и ни одно отверстие не прикрыто.

— Угу, — сармат подавил невесёлую ухмылку. «Ещё бы чертёж начертили…»

— Вы закончили работу? — он перевёл взгляд на двери склада. Бронн с раковинами и семенами быстро спрятал их за спину. В мастерской стало тихо.

— Все вещи сделаны, — ответила Нурру, и ещё два мастера слегка склонили головы и сложили руки в жесте согласия. — Больше у тебя не осталось дерева, но вещи все здесь. Тут было хорошо работать, и мы работали быстро. Посмотри на свои вещи и возьми их в руки. Мы ждём твоего слова.

Она ещё не успела договорить, как все, и Бронны, и нхельви, отступили с прохода. Кто-то из подмастерьев открыл дверь.

Пока Гедимин перебирал готовые штыри и рычаги, в мастерской было тихо — сармат слышал, как снаружи шумит дождь, и как бурлит новая река. Он попробовал скрепить несколько штырей, забивая обточенные концы в гнёзда, надавил ладонью на собранную решётку и довольно хмыкнул. «По крайней мере, этот процесс закончен. Дальше я уже сам. Хорошо, что армированных перекрытий немного…»

— Всё готово, — сказал Гедимин, выбираясь в мастерскую. — Хорошая работа.

— На Равных Куэннам хорошо работать, — отозвалась Нурру, и двое мастеров с ней согласились. — И хорошо жить под благословением Пламени. По его воле никто не поранился в эти дни, ни с кем не было беды. В Уште будет праздник в честь нового Пламени.

Гедимин неопределённо хмыкнул.

— Вы теперь можете уехать, — сказал он. — Плату я вам отдал.

— Мы уедем, когда прольётся вся вода, — ответила Нурру. — Дом Пламени снова будет свободен. Твоя плата хороша, мы о ней не забыли.

«Что-то я не то сказал. Или не так,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Может быть, на меня даже пожалуются.»

— А что вы будете с ней делать? — спросил он. — Я не видел, чтобы вы работали металлическим инструментом. Вы вообще не используете металл?

Бронны быстро переглянулись, насторожили уши и зашевелили руками, будто приглаживая воздух.

— Тому, что падает, сжигая, трудно верить, — медленно проговорила Нурру, пытаясь заглянуть под лицевой щиток сармата. — Тому, что течёт, а потом твердеет, тоже. Если оно текло, а потом застыло, оно потечёт снова. Как ему верить?.. Твои вещи хорошо сделаны, мастер Дим-мин. Скогны возьмут их с большим почтением.

— Скогны готовы верить всему, — пробормотал один из мастеров. — Скогны очень неосторожны!

Гедимин встряхнул головой. Ему казалось, что его мозг вот-вот потечёт — и уже навряд ли застынет. «Вот что у существ в головах⁈ Если у металла есть температура плавления, а она в обычных условиях не достигается даже близко…» — он оборвал мысль и старательно ухмыльнулся.

— Теперь понятно. Я думал — если вам не нужен металл, может, дать что-нибудь другое?

— Твоя плата хороша, — поспешно ответила Нурру, прижимая уши к голове. — Никому не было обиды.

«Теперь они ещё и испугались,» — думал Гедимин, выпрямляясь во весь рост под ливнем — даже забыл обернуться защитным полем после тесных помещений мастерской. «И толку, что я понимаю их язык? Всё равно ничего непонятно.»

…Душевую, прикрытую защитным полем, не затопило. Все обломки валялись там, где Гедимин вчера их оставил. Он, болезненно морщась, прошёл по ангару, подобрал расколотую дверную створку и положил её рядом с ещё двумя — теми, что не вовремя оказались закрыты во входном «шлюзе». «Пока поставлю, что уцелело,» — думал сармат, разбирая дополнительные «шлюзы» — там сохранились створки подходящей ширины, было чем закрыть зияющие проёмы. «Эти обломки можно скрепить штырями. Гзеш соберу на переплавку. А вот кости уже не склеишь и не спаяешь. Весь привод под замену!»

…Вепуат сидел за столом и задумчиво вертел в руках конусовидную раковину. К Гедимину он повернулся с радостной ухмылкой.

— Я вот ракушку для часов подобрал. По размеру вроде как та. Проверь, годится?

«Да уж, выбрал самое срочное дело,» — Гедимин с кривой ухмылкой забрал у него ракушку, заглянул внутрь и пожал плечами.

— Сойдёт.

Отложив заготовку для «часов», он зарылся в груду костей, засохших хрящей и внутренних раковин. Такое сырьё у Скогнов и Броннов, видимо, валялось на дальнем складе и разбиралось по мере надобности, — Гедимину его по первому звуку привозили мешками. Сармат не раз пытался рассортировать всё это по размерам и структуре; последняя попытка была вчера, но сегодня костяной склад снова выглядел одной большой хаотичной грудой. «Вот это пригодится для привода. А эти вставлю в вентиляцию. А вот и штатив…» — Гедимин переложил найденные обломки на стол. Над головой еле слышно хмыкнули.

— Тебе помочь? У меня тут пока работы нет…

Гедимин смерил Вепуата угрюмым взглядом. Пальцы левой руки тот держал как-то странно — будто хотел почесать её прямо сквозь перчатку, но понимал, что нельзя.

— У тебя нервы в руке отросли?

— Лучше бы не отрастали, — Вепуат покосился на перчатку и поморщился. — Может, до завтра привыкну…

— Вот и сиди, привыкай, — буркнул Гедимин, по локоть закапываясь в груду сырья. «На склад отнести это всё, что ли? Может, там разложу нормально по размерам. Там места хватит. Только спускаться каждый раз неудобно.»

Над головой снова хмыкнули.

— А я вчера, оказывается, столько всего пропустил! Ты тут сражался с ураганом?

Гедимин, не оборачиваясь, дёрнул плечом.

— Отгонял летучих слизняков от душевой. Неприятные твари. А от урагана большого вреда не было. Даже заглушки не повылетали.

Вепуат хрюкнул в респиратор и уселся на край стола.

— Экеста направляют ветер. Могут из штиля за секунду сделать ураган. Местные их отводят от городов, как могут. Бывало, они целые Сфены таскали с места на место… Ты их, случайно, не просканировал? Про их ДНК я, конечно, не спрашиваю…

— Давай сюда смарт, — буркнул Гедимин, включая передатчик. — Сканы есть. ДНК ищи сам.

Едва смарт Вепуата замигал, Гедимин столкнул сармата со стола и на освободившееся место высыпал костяные заготовки. Разведчик, без единого звука отступив к своему месту, устроился там, и ещё час Гедимин слышал от него только хмыканье и шумные выдохи. Сармат не оборачивался — ему и так было чем заняться.

— Ага-а… Теперь всё видно, — наконец заговорил Вепуат. — Красивые всё-таки существа… Теперь понятно, чьи перья на мне отрастают. А я думал — на что они похожи?

«Красивые?» — Гедимин недовольно сощурился. «Эти летучие слизняки? Что-то не то его смарт наанализировал.»

— И в микро… ну да, мицелий — он и есть мицелий, — снова подал голос Вепуат; собеседник ему был не нужен — хватало экрана перед глазами. Когда Гедимин повернулся к нему, он растянул в воздухе метровую голограмму и что-то по ней передвигал, не замечая ничего вокруг.

— Та же сетка, те же нити… видимо, тут закономерность. У трёх разумных видов… да, сходство очевидно. А если в сравнении…

Гедимин вытряхнул дымящийся лист переплавленного гзеша на поддон и повернулся к разведчику.

— Что ты там высмотрел?

Метровый голографический экран, поделённый на три части, занимали изображения узловатых нитей, хаотично переплетённых между собой. Вепуат водил когтями по экрану, отмечая промежутки между узлами. На экране вспыхивали цифры — прибор высчитывал длину отмеченных отрезков.

— Везде одна и та же структура, — отозвался Вепуат, не отрываясь от экрана. — Что у воздушных, что у водных, что у огненных. В какой-то момент существо разваливается на нити… и пропадает со сканов. Сэта говорят — при этом теряется контроль. Остальные два такие всегда. Что у них с контролем, интересно… да и с интеллектом в целом…

— У вчерашних я интеллекта не заметил, — буркнул Гедимин, разглядывая нити. Ему было не по себе. «Я, конечно, не биолог — но как это вообще может работать? Они же все одинаковые. Костная ткань, мышцы, сосуды, — где это всё? А ведь это не грибы, не бактерии… они сложно движутся, даже взаимодействуют. И состоят из мицелия. Мать моя колба, какой псих это выдумал⁈»

Вепуат наконец оторвался от экрана и оглянулся на Гедимина.

— Так тебя спроси — ты и у сарматов интеллекта не заметишь, — ухмыльнулся он. — А Экеста контролируют воздушные потоки. И способны к игре. Довольно высокий уровень для неклеточного строения…

Он смахнул с экрана голограммы. Осталась таблица со множеством ячеек, заполненных числами.

— Ага-а, — протянул Вепуат, касаясь когтем экрана. — Так я и думал. Плотность. Плотность нитей и частота узлов. Знать бы ещё, от чего это зависит. От давности трансформации? На контрольный эксперимент Сэта не согласятся…

— Что ты надумал? — насторожился Гедимин.

— Я так предполагаю… — Вепуат свернул экран окончательно и обхватил себя за плечи; похоже, и ему было не по себе. — Когда-то все эти несканируемые — и Экеста, и Селасси — были нормальными существами. С клеточным строением и всем, что полагается. А потом началась трансформация. Как у Сэта с их огненной формой. Может быть, сначала она была управляемой. А может, сразу бесконтрольной, — сейчас спросить не у кого. Так или иначе, контроль они потеряли. И так и остались. И…

Он зябко поёжился, и Гедимин положил руку ему на плечо.

— Есть вероятность, что с Сэта будет то же самое, — Вепуат быстро оглянулся на дверь, будто кто-то мог его подслушать. — Со всеми сразу… или постепенно, пока всех туда не унесёт. Гуманоидная форма растворится, останется только нитевая. Будет такая… разумная плазма. Цивилизация на этом, конечно, накроется. Зачем плазме цивилизация?

Гедимин встряхнулся, отгоняя тревожащие картины. Ему было совсем не по себе. «Это гипотеза,» — повторил он про себя. «Возможно, Экеста и Селасси никогда не были гуманоидами. И никакой цивилизации у них не было. И — в любом случае — мы тут ни при чём.»

— А если верить местным, — Вепуат понизил голос; его радужка заметно потемнела, в глазах не было даже намёка на усмешку. — А они говорят об этом очень упорно… То нитевая трансформация — только дело времени. Кто тут давно живёт, уже превратились. Кто недавно — постепенно движется туда же. И мы вот пришли… Как думаешь, какая у нас будет нитевая форма?

Гедимин схватил его за плечо и крепко встряхнул.

— Уран и торий! Вепуат, ты в себе? Что ты вообще несёшь⁈

Он не удивился бы, если бы голова разведчика безвольно мотнулась, а сам он сполз под стол. Однако Вепуат с неожиданной ловкостью высвободил плечо и перемахнул через стол — туда, где Гедимин до него не дотягивался.

— Heta! — он вскинул пустые ладони и старательно ухмыльнулся. — Ты чего? Уже и порассуждать нельзя.

— Рассуждатель, м-мать моя колба… — пробормотал Гедимин, недобро щурясь. Гоняться за Вепуатом было бессмысленно, расспрашивать его — тоже, — после такой вспышки он явно был настроен перевести всё в шутку. «А он не просто болтал, что в голову взбредёт,» — думал Гедимин, чувствуя, как что-то неприятно шевелится под рёбрами. «Там был смысл. Он на что-то наткнулся. Возможно, на что-то важное.»

— Ты Айзеку говорил? — спросил он, делая вид, что по третьему разу проверяет собранный привод. — Про нитевые формы… и что это здесь со всеми?

Вепуат хмыкнул.

— Зря я, кажется, открыл рот. Только напугал тебя. Повезло ещё, что Гварзы тут не было!

«Так и думал — сползает с темы,» — Гедимин сузил глаза. «А дело ведь не в том, кто чего испугался. Если он наткнулся на реальное явление… Так. Стоп. Трансформация — вопрос времени, и все, кто долго тут живёт… Стоп! Что тогда с Куэннами?»

— Куэнны, — он развернулся к Вепуату, и тот вздрогнул. — С ними что? Они гуманоиды. И цивилизация у них есть. А живут они тут чуть ли не дольше всех.

— Ну, дай их микросканы, — Вепуат пожал плечами. — Посмотрим, насколько они гуманоиды. Ты видел хоть одного Куэнна? А когда они сюда пришли, знаешь? Я вот только видел покинутый город. И слышал, что раньше им до всего было дело, а теперь они будто сгинули. Может, там как раз завершается трансформа… Hasu! Нет, сидеть взаперти вредно. Пойду проветрюсь.

Перья поднялись дыбом и с треском легли ему на плечи. Он протиснулся в приоткрытый шлюз, и крышка люка поехала обратно. Гедимин смотрел сармату вслед, угрюмо щурясь. «Ему бы поговорить с Айзеком. Айзек видел Куэннов. И он же — командир экспедиции. Если жизнь на Равнине потенциально опасна для разума и несовместима с цивилизацией — отсюда надо уходить. Не дожидаясь, пока кто-нибудь расплетётся на нитки.»

…Гедимин опустил рычаг, и по ангару пронёсся негромкий перестук — один за другим закрывались лючки вентиляции. Сармат, довольно хмыкнув, оглянулся на «шлюзовую камеру». Сейчас из рабочих створок была выдвинута всего одна, внешняя — входные ворота. На чёрном дереве ярко синели свежие скобы, стянувшие трещину.

Сармат закрепил новый шланг и повернул вентиль. По полу застучали холодные капли. Гедимин прибавил напора — на камень брызнули тонкие струи. Там, где нужно было сменить только треснувшие наконечники, работа уже была закончена; прикрепив к трубопроводу ещё пару шлангов, сармат повернулся к стене. «Самая важная деталь, если верить Вепуату,» — с кривой ухмылкой он повесил у входа водяные часы.

…Крышка люка сдвинулась — уже не со скрежетом, а с сырым чавканьем. По туннелю побежали тонкие струйки воды. Айзек, вполголоса выругавшись, задвинул крышку. Гедимин прикрыл пульт защитным полем и оглянулся на реактор — нижняя часть корпуса была герметична, ей ничего не угрожало. «Да у меня и пульт без электричества,» — запоздало вспомнил он. «Разве что тросы подмокли бы. Но они и так отсыреют. Почему дождь не выпадает понемногу равномерно? Зачем выливать весь запас раз в две недели⁈»

— Не затопил тебя? — спросил Айзек с виноватой усмешкой. В руках он держал массивное кольцо из красного «стекла» — накопитель энергопередатчика. «Всё-таки переплавили. Не видел его с той аварии. Ну, хоть в этот раз Маккензи сделал всё вовремя,» — пронеслось в голове Гедимина, и он поднялся из-за пульта.

— В принципе, пластина в реакторе ещё не переполнена, — сказал он, покосившись на потёки вдоль коридора. — Можно подождать до завтра, до лётной погоды. Если вдруг кольцо самопроизвольно разрядится — а оно может, тут фоновая сигма, и не всегда постоянная…

Айзек быстро закивал.

— Сигму мы отслеживаем. Кольцо из-за экранов не выносится — хоть заряженное, хоть пустое. А насчёт погоды… — он криво ухмыльнулся. — Боюсь, она теперь навсегда нелётная.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что⁈ Что там опять…

— Мы с Кененом обошли весь барак, — перебил его помрачневший Айзек. — Потратили час — и без толку. Никто из филков не хочет даже прикасаться к воздушным дронам. Зря ты только старался, его восстанавливал.

Гедимин с присвистом втянул воздух. «Что ещё за бред⁈»

— Что значит — не хочет прикасаться? Что, энергию сбрасывать больше не нужно? Филки так решили? Всё, реакторы не строим, проект отменяется?

Айзек быстро отвёл взгляд.

— Что-то сегодня у всех с нервами. Погода, что ли, влияет?.. Никто не говорил, что сбросы не нужны. Но надо искать другой способ. Летающие дроны слишком опасны… Да погоди ты! Не меряй по себе. Те филки, которые обгорели, — они не идиоты. С земными аппаратами справлялись. Но все эти примитивные штуковины слишком сложны в управлении. Там, где всё на глаз и на нюх, очень легко ошибиться. А последствия… ну, ты сам видел.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Меня самого та штука не радовала. Что баллон, что ракеты. Но выбирать тут не из чего. Земной аппарат из костей и ворвани не построишь.

Айзек кивнул.

— Остаётся сброс с земли. Прямой луч в небо. Сбрасывать придётся из экранированной «чаши», землю прикрыть метра на три — но хотя бы не возиться с ракетами и разделением газов. Посчитай, как это должно выглядеть.

— Сброс с поверхности? — Гедимин задумчиво сощурился. — Да как ты и сказал. Колодец, обмазанный золотой глиной. Сверху линза. Направление луча строго вверх — это кодируется пульсацией, излучатель я сам настрою.

— Линза… — пробормотал Айзек, доставая из-под брони ежедневник. — Значит, всё упирается в линзу. Колодец ты в проект внесёшь, глину пока заменим защитным полем, излучатели я тебе принесу на донастройку. Остаётся линза. Мысли есть? Тащить сюда обсидиан…

Гедимин поморщился.

— Какой обсидиан⁈ Ты мои проекты читаешь или Би-плазме скармливаешь? Я же писал о минерале из жаровен. Как он по-местному?

Айзек досадливо хмыкнул.

— Вот ты попробуй в одиночку контролировать базу, потом проверим твою память… Жаровенный камень? Да, теперь вспомнил. Односторонняя линза… А ведь это даже немного лучше обсидиана?

— Чуть безопаснее, — сдержанно согласился Гедимин. — Если дашь мне разобрать пару жаровен…

Айзек усмехнулся.

— Погоди грабить базу. На Равнине много жаровен, найдётся, что разобрать. Спроектируй пока новую установку. С учётом, что линза будет сборная. Этот минерал глыбами не залегает. Разве что договоришься с Текк’тами, чтобы слепили блин.

«Слепить блин с сохранением свойств… Можно подумать,» — Гедимин кивнул собственным мыслям.

— Что там проектировать? — он пожал плечами. — Какими костями скрепить камни и стекляшку? С какой стороны поставить филка с пульсатором? Пока что это будет такой… переносной излучатель. Два скреплённых блина и подставка с ручками.

Айзек весело хмыкнул.

— Чем проще, тем лучше. Рассчитай количество ручек, чтобы филки его сами таскали. Может, хоть его они не раздолбают!

…«Значит, вместо пусковой камеры в верхней полусфере будет фокусирующий колодец…» — Гедимин положил на стол нужный лист чертежа и ненадолго задумался. «Да, это решит многие проблемы. Проще один раз вставить линзы и выстроить экран, чем каждую неделю возиться с газом и ворванью. Надо было сразу думать в эту сторону. Зачем мне вообще приспичило запускать шарики⁈»

19 день Камня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня

По всему плато горели фонари, и раздавались недовольные возгласы — на работу выгнали всех. Филки с костяными лопатами ворошили гравий, засыпая следы урагана. Первые шатры на краю лагеря уже встали, туда же перетащили и полевые кухни — теперь аборигены строили штабеля из бочонков и корзин с припасами, ставили последние палатки и возились с сарматским лагерем. Лабораторный шатёр поставили первым; что там внутри, Гедимин не видел, но несколько Скогнов разгружали у входа волокушу — была надежда, что хотя бы стол не придётся тащить самому, и подстилки тоже вернут.

— Вот этого амбала бы к делу привлечь… — слышал он недовольное бормотание филка с лопатой и насмешливо щурился. «Нас тут трое — я, Вепуат и Гварза. А мешаю им я один. Не про Гварзу же они там бурчат…»

Кроме троих сарматов, на пятачке, не пострадавшем от урагана, стоял Корген, опираясь на воткнутый в землю посох. За прошедшую минуту вид у стража стал менее растерянным — сначала, когда Гедимин перехватил его у полевой кухни, казалось, что Корген готов нырнуть в скалу. «Стоило позвать Гварзу, он ещё ничего не сказал, а все уже успокоились,» — Гедимин покосился на стайку из двух десятков нхельви, окружившую сарматов. «Даже зверьки. И только меня он бесит. Вот как это получается?»

Сейчас (последнюю минуту) все держались спокойно — собрались они тут для дела, и Гварзу Гедимин позвал сам.

— Сейсмоиспытания? — переспросил тот, оглядываясь на «ободранную» долину. Там с утра было тихо — гравий не копали, Текк’ты ещё не приползли — ждали, пока просохнут скалы. Столярные бригады перебрались на край плато и устроились рядом с кухней — их работа закончилась ещё вчера. «Как рассветёт, уедут,» — Гедимин с удивлением почувствовал грусть. «Хорошо отработали. Даже по плану. Это редкость на Равнине.»

— Идея, в целом, разумная… — протянул Гварза, переводя взгляд на Гедимина. — Проверить готовые полости… И на какую нагрузку?

— Предельную, — отозвался Гедимин, стараясь не давать воли раздражению; объяснять элементарные вещи дикарям он ещё был готов, но Гварза мог бы и сам включить мозги и напрячь память. — Землетрясения какой силы тут возможны? Надо смоделировать максимальную нагрузку. Если что-то рухнет — лучше сейчас, в пустую пещеру, чем на реактор.

Гварза повернулся к Коргену. Тот зазвенел спинными шипами. Что-то из разговора он понимал — но, скорее всего, через слово.

— Насколько сильно сотрясается земля? — повторил он, тыкая посохом в гравий. — Обычно она тут спокойна. Но в сильный день Камня…

— Если сказать нхельви «самое сильное землетрясение», они поймут, чего от них хотят? — перебил его Гварза. — Точность нам пока не нужна. Нам нужно встряхнуть пещеры, чтобы узнать прочность их стен и сводов.

— Нхельви разбираются в землетрясениях, — заверил Корген, оглядываясь на зверьков. — Слушайте все! Самый сильный день Камня. Как дрожали скалы? Встряхнёте их так же?

— Самый сильный? — раздалось сразу с нескольких сторон; отдельные голоса Гедимин не распознавал, ориентировался только по направлению и интенсивности писка. — Первый день! Первый день! Сделать так же? Там, внизу? С какой стороны? С какой стороны?

— Снизу, — ответил Гедимин — и почувствовал, как от непривычной нагрузки заныли голосовые связки. Вокруг стало тихо.

— Так, будто пещеры в эпицентре, и очаг прямо под ними, — продолжил сармат, надеясь, что слова, которые есть в его голове, как-то отображаются в речи на чужом языке, а не остаются набором непонятных звуков. — Вы так умеете?

— Гедим-мин, — медленно, будто с трудом открывая рот, проговорил Гварза. — И давно ты…

— Очень сильная тряска тебе нужна? — один из нхельви оперся передними лапами о ногу сармата, и Гедимин, забыв о командире, наклонился к нему. Это был непростой зверёк — все остальные, когда он заговорил, тут же замолчали и навострили уши.

— Чем сильнее, тем лучше, — ответил Гедимин, думая, что удобнее было бы говорить, сидя на земле.

— Нас тут мало, — сказал нхельви. — Мы не сможем. Нужно больше.

«Всего-то?» — Гедимин едва сдержал облегчённый вздох.

— Можешь позвать сородичей? — спросил он. — Ваше поселение далеко? Можно поискать Кейланна, или вот Хассинельг…

— Хассинельг болен, — отозвался Корген. — А летать нхельви не любят. Но холмы, в самом деле, рядом. С первым светом отправляй гонцов! Дело важное — это ведь дом Пламени…

Гедимин не сразу понял, что последние фразы относятся не к нему.

— Две трети из Нхейли придут, — сказал зверёк. — Все не придут — плохие дни, холод близко. Звать из Нхагги? Лишний день…

— Хоть с другого края Равнины, — отозвался Корген. — Но вас должно быть, сколько нужно, и ни на один хвост меньше. И сильно не тяните.

Нхельви, ничего не ответив, бросились врассыпную. Гедимин вопросительно хмыкнул.

— Соберутся, — уверенно сказал Корген. — Не завтра, так через день. Скажу, чтобы для них подвезли еду. Где им можно сидеть, чтобы не мешать вам? Когда их много, это… беспокойно!

— На дне долины — два ангара, — ответил Гедимин. — Внутри тепло. Оставлю приоткрытыми. Пусть только не трогают то, что там лежит.

— Ангары? Длинные дома, два рядом? — Корген вскинул посох над головой, сделал свет поярче и огляделся по сторонам. Мимо пронёсся нхельви, но окликнуть его страж не успел. Громыхнув спинными шипами, он замахал посохом и быстро пошёл к шатрам. На окраине лагеря остались только сарматы.

— Кет, — недобрый прищур Гварзы не предвещал ничего хорошего. — Всё тот же вопрос. Давно ты знаешь язык нхельви?

— А что, я должен стоять, как идиот, когда вокруг все верещат? — Гедимин сощурился в ответ. Гварзу передёрнуло.

— Я спросил не об этом. Что ты с собой сделал?

— Ничего, — буркнул Гедимин. — Иди работать. Некогда мне…

Пальцы Гварзы с неожиданной силой вцепились в его наплечник. Сармат мигнул.

— Какие ещё языки ты знаешь?

— Никаких, — отозвался Гедимин и услышал раздосадованный возглас Вепуата — и сам в ту же секунду понял, что спросили его по-джагульски, и он на том же языке ответил. «Конспиратор, мать моя пробирка! Говорил мне Ассархаддон…»

— Отлично, — процедил Гварза. — Предположение, что ты что-то выучил естественным путём, можно отбросить сразу. Значит, какая-то местная штука. И я, кажется, знаю…

Наплечник Гедимина заскрежетал — Гварза определённо пытался содрать верхние пластины. Сармат подался назад — скрежет стал громче.

— Скафандр-то зачем ломать? — подал голос Вепуат. Гварза, молча показав ему кулак, впился взглядом в глаза Гедимина.

— Хассинельг. В тот день, когда он был на краю, — что он оттуда вынес? Показывай!

«Догадливый теск,» — Гедимин, поморщившись, отодвинул нагрудные пластины. «Знаток местных традиций. Эта ерунда с костями — похоже, отработанная технология. Их там много лет добывают. Ну, если по пути не растворяются. Рудник, сожги его плазма…»

— Ну? — Гедимин тронул пальцем обломок кости, вплавленный в комбинезон. Фрагмент древней органики напоминал о себе, когда сармат стирал одежду — тогда было важно в задумчивости не выломать его из «ткани»; в другое время Гедимин о нём забывал начисто.

Гварза впился взглядом в кость и, громко помянув спаривание «макак», закрыл её пластинами брони. От неуклюжего толчка щитки легли неровно, шов остался открытым. Гедимин, досадливо хмыкнув, поправил его.

— Бегом за мной! — гаркнул Кенен. — В карантин на две недели! Хепри, дежурства на реакторе…

— А меня чего не в карантин? — нахохлился Вепуат. Гварза вздрогнул всем телом и развернулся к нему.

— А с тобой что?

Вепуат показал ему руку — три пальца в грубой тёмно-серой коже и один — белый, гладкий, как у нового клона.

— Вырастил кровяным камнем, — похвастался он. — Быстро, кстати, растёт. Но ощущения мерзкие. Давай и меня в карантин. Айзеку на радость.

«Только бы Гварза не полез к реактору сам,» — мелькнуло в голове у Гедимина, когда он смотрел на волны, бегущие по лицу Кенена. Командира перекосило, со словами он нашёлся не сразу.

— Два кретина!

— А кто филкам даёт жрать местное — не кретин? — взвился Гедимин. — Кто их голышом на Равнину выпускает — нормальный? Тут мутагенов до…

Гварза громыхнул кулаком о кулак. Гедимин, дёрнув плечом, внезапно заметил, что на нём повис Вепуат — и, кажется, тянет его назад, к ангару. «Вот только откроешь рот — сразу кто-нибудь затыкает…»

— Молчать! — рявкнул Гварза. — Скафандры не вскрывать, фильтры усилить, воду сливать после облучения. И каждое утро — на тестирование! Если тест найдёт хоть что-то, я сам вас обоих утилизирую!

— Ага, ага, — Вепуат кивнул. — Мы запомнили. Если это всё…

Гварза скрипнул зубами.

— На кой вас взяли в экспедицию⁈

Он развернулся и пошёл к отряду филков. Последние несколько минут Гедимин почти не слышал шороха гравия — мелкие сарматы, оставив в покое незарытую канаву, прислушивались к разговору.

— Работать! — рявкнул на них Гварза. Кто-то охнул, получив кулаком в спину. Гравий зашуршал снова, громче прежнего. Вепуат с тяжёлым вздохом покачал головой.

— Он пойдёт советоваться с Айзеком. А вот Айзек нас и вправду может закарантинить. Надо нам хоть что-то успеть сделать, пока он там ходит.

— Надо, — согласился Гедимин, оглянувшись через плечо на широкое ущелье. Под обрывом было тихо — Текк’ты до сих пор не появились. «Может, ближе к рассвету…» — сармат подавил вздох, в очередной раз напомнив себе, что работа движется, и быстро — и ничего, что не по плану.

— Пойдёшь к ученикам? — Гедимин кивнул на ангар. Скогны ещё не собрались у ворот — всех согнали заново ставить шатры, а после урагана, перепахавшего фундаменты, это было непросто. Но если бы Вепуат позвал в цех, все шатры были бы брошены — в этом Гедимин не сомневался.

— Это успеется, — отозвался разведчик, высматривая что-то на экране сигма-сканера. Дрон, зависший над лагерем, мигнул бортовыми огнями и поплыл к нему.

— Пойдём за красными камнями, — Вепуат поймал дрон на руку — странным, неуклюжим движением, будто ждал, что аппарат сам выпустит когти и сядет на предплечье. — Ты за корзинами, а я поймаю филков. У них как раз и лопаты под рукой…

…Как Вепуат уговаривал Гварзу отпустить рабочих в Сфен Огня, Гедимин не слышал — но, когда он снова увидел разведчика на тропе, тот был взъерошен, все перья торчали дыбом. Филки, бредущие за ним, упорно смотрели под ноги и хмурились. «Ну, хоть лопаты не забыли,» — подумал Гедимин, пересчитав рабочих и их инвентарь. Сам он принёс со склада корзины и мешки. «Вечером, может, будут поставки из Аса’ана. Два дня потеряли впустую, надо набрать сегодня хотя бы полтонны. Дурацкое, дикарское занятие — и никак его не модернизируешь…»

— Сегодня день раскопок, — криво ухмыльнулся кто-то из филков. — Всё утро с лопатой!

— И днём будет то же, — мрачно добавил другой. — Весь холм перекопан торнадо! Вот бы эту энергию, да в мирных целях…

Гедимин встряхнул головой — мозг, как водится, реагировал «включением» на всякую ерунду и потом гонял её часами без малейшей пользы.

— Неужели нельзя соорудить какой-нибудь отвал? — снова подал голос первый филк. — Прицепить к животному и ровнять гравий — сразу весь массив, а не лопатой по камешку? Ещё и лопаты какие-то… местные!

Гедимин сердито сощурился. Лопаты модернизировать он мог бы, и даже пытался — но широкие штыки из рэссены Айзек и Гварза посчитали слишком тяжёлыми.

— Чтоб соорудить отвал, надо, чтобы кто-то его изобрёл, — отозвался Вепуат. — А у Гедимина и так нет свободной минуты. Он даже спит у реактора. Не хотите работать лопатами — работайте мозгами! Кто за вас должен всё делать⁈

Гедимин удивлённо мигнул. «Похоже, Гварза его долго полоскал. Гварза довести умеет. Таким злым я его не видел. Вон, даже филки заткнулись. Ну, тем лучше. А отвал… надо подумать.»

…Дрон с закреплённым на нём фонарём в широком отражающем колпаке повис над кратером. На скалы сверху падал яркий жёлтый луч. Гедимину он напоминал свет Солнца — звезды, оставшейся где-то за порталом, в миллиардах парсеков отсюда. Филки под жёлтым лучом приободрились — без споров разделили инвентарь и пошли прочёсывать склоны. Гедимин с Вепуатом копались в пепле на другой стороне кратера, но сармат слышал стук лопат, шелест просеиваемого грунта и шорох камешков. Лишней болтовни слышно не было — лишь короткие фразы по делу.

— Видимо, смирились, — Вепуат с кривой ухмылкой оглянулся на дальний склон. — Или отдохнули за два дня. Или думают, что дальше так и пойдёт — сутки через двое.

Гедимин фыркнул.

— Слишком мало рабочих. Может, четвёрка нормальных сарматов справилась бы, но эти… — он резко качнул головой. — Видимо, нужны сменщики. Поговорить с Айзеком…

— А поговори ближе к вечеру, — неожиданно согласился Вепуат. — Сегодня собирались привезти ещё кого-то. Не всех же Альгот к себе заберёт! У него столько народу в лабораторию не влезет.

Стук и шорохи внезапно смолкли. Гедимин обернулся, резко распрямляясь, и увидел, что филки, подобрав корзины и лопаты, перебираются выше по склону. «Зря они бегают туда-сюда,» — подумал он, опускаясь на землю. «Обломков тут везде поровну. Даже если там богатое гнездо — ну, поднялись бы к нему позднее, на следующем витке. Тут всё надо прочёсывать плотно…»

Ленивые мысли прервал оглушительный грохот. Кратер встряхнуло, вниз по склону потёк пепел, и что-то загромыхало, осыпаясь. Гедимин вжался в склон, прикрыв собой Вепуата — и сквозь шорох и стихающий перестук услышал радостные голоса.

— Tza atesqa! — кто-то ударил ладонью о ладонь.

— Atesieq, — поправил «знатока языков» кто-то более грамотный.

— Да без разницы! Давай за волокушами. На руках это не дотащишь. Вот так — другое дело, а то — лопаты, корзинки…

— Яд-дро Сатурна! — выдохнул Вепуат, выбираясь из-под Гедимина. — Да слезь ты! Эй, внизу! Вы что творите⁈

В рядах красно-жёлтых скал зиял широкий пролом. Остатки зубцов лежали горой на дне кратера. Вокруг столпились филки. Кто-то уже набивал мешки, кто-то примерялся расколоть валун покрупнее. На вопль Вепуата все обернулись с недоумением.

— Ну Гедимин! — разведчик, превратившийся в пернатый шар, уже стоял на дне кратера. — Ты сдержался, так эти полоумки… Вы, все! Кто это придумал?

Филки переглянулись.

— А что не так? — медленно проговорил один из них, с колёсометалкой за плечом. Оружие было у двоих — и Гедимин, осмотрев пролом и гору обломков, уже достроил в мыслях, как склон подрывали с двух сторон. Один хорошо разогнанный снаряд легко раскрошил бы непрочную породу, а уж два снаряда, пущенные с умом… «А они не дураки. Один день покопали — и уже додумались,» — Гедимин одобрительно ухмыльнулся. «И вот — двадцать тонн камня. Осталось успокоить Вепуата и найти волокуши.»

— Я тебе голову окручу, — тихо и печально пообещал филку Вепуат, пытаясь сдвинуть обломок. — Если бы здесь можно было взрывать — думаешь, мы без тебя не взорвали бы⁈ Умник, м-мать твоя колба… Гедимин! Что теперь делать?

Он обернулся к сармату. Тот хотел ухмыльнуться, но осёкся — глаза Вепуата почернели и сузились. «А он ведь сильно расстроен,» — подумал сармат, глядя на разведчика с опаской. «Он говорил про эти кратеры…»

— Вывозить обломки, — снова подал голос сердитый филк. — Уж не знаю, почему в дикой местности нельзя взрывать камни — но они взорваны. Обратно не склеишь.

Вепуат дёрнулся, как от удара, и с надеждой заглянул Гедимину в глаза. Тот растерянно мигнул.

— Ремонтник! Это ещё можно восстановить? Попросить Текк’тов слепить обратно? Хотя бы крупные зубцы, изолирующие круги, — мелочь-то ладно… Можно снова их замкнуть?

— Уверен, что надо? — Гедимин пристально посмотрел на него. Ему было не по себе. «Странная у него реакция. Но — Вепуат по пустякам не паникует. Что-то в самом деле не так…»

— Надо, — Вепуат кивнул. — И лучше бы не тянуть. Эти скалы тут не просто так. Надо их поставить на место.

Филки дружно фыркнули.

— Я больше не работаю, — мрачно сказал один из них, воткнув лопату в битое стекло. — Идиотизм! Собираешь сырьё, ускоряешь его сбор, а тебе…

Вепуат вздрогнул и медленно повернулся к нему, но Гедимин развернул его обратно.

— Если уверен — будем чинить. Приползут Текк’ты — попрошу их. Много крупных обломков, их только склеить и поставить, — он провёл ладонью по груде камней, оценивая её объём и состав. — Этого хватит, чтобы закрыть круг.

Он посмотрел себе под ноги. Мелкие красно-жёлтые камешки раскатились далеко от крупных обломков и теперь лежали вперемешку со стеклянной скорлупой.

— … амбал оскорбляет тебя и портит твою работу, — повысил голос кто-то из недовольных филков. — Я не буду работать на психа! Идём отсюда. Надо всем сказать — с Хепри не связываться!

Вепуат шагнул вперёд. Гедимин еле успел схватить его за длинные перья. Пластины затрещали, но выдержали, филки шарахнулись вверх по склону.

— Погоди, — сказал Гедимин, подбирая мелкий камешек. — Круги мы восстановим. Но ещё останется десять кубов крошева. На целостность кругов оно не повлияет. Можно, в принципе, собрать его и пристроить к делу…

Филки остановились, заинтересованно прислушиваясь. Кто-то сделал шаг вниз по склону.

— Не повлияет? Уверен? — Вепуат заглянул Гедимину в глаза. Тот махнул рукой, указывая на уцелевшие скалы. Торчащие зубцы были самой разной толщины — некоторые источило так, что они напоминали загнутый коготь.

— Если это выполняет свою функцию, то и наши обломки выполнят, — Гедимин старался говорить уверенно. — Пока что можно собрать вот эту мелочь. Эй, наверху! Кто идёт за волокушей?

…Тащить повозку пришлось Гедимину — филки её бы и с места не сдвинули. На ней, придавленные защитным полем, лежали два кубометра булыжников и гравия. Вепуат порывался помочь, но сармат только дёргал плечом — от непредсказуемых нагрузок с разных сторон, того и гляди, могла треснуть сама волокуша.

— Разгружайте, — бросил Гедимин, развернув повозку к воротам ангара, и шагнул в сторону, поводя плечами. Вес неудобной повозки не удалось толком перераспределить — теперь он чувствовался во всём теле.

— Скогны не дали животное, — пожаловался кто-то из филков с лопатами; за разгрузку они взялись без возражений и вообще последний час вели себя тихо. — Ни в какую, как мы ни просили. Вон они, сверху таращатся…

Охранники-Скогны, и правда, глазели на сарматов с обрыва. Они наверняка видели, как Гедимин и Вепуат спускают волокушу в ущелье и как тащат её по ободранной скале. Гедимин досадливо сощурился.

— Текк’ты, — пробормотал он, оглядываясь на остатки спрессованного гравия; штабеля каменных лепёшек сильно поредели, но некоторые минералы так ни на что и не пригодились. — Могли бы докатить шар гравия. Не надо было бы спину ломать. Остальные восемь кубов они и покатят.

Вепуат рассеянно покивал. Мысли его были далеко — в них просочилось только упоминание Текк’тов.

— Ты отправь их туда сразу, ладно? — он просительно заглянул Гедимину в глаза. — Чтобы оно разломанным долго не стояло. Чем быстрее починим, тем лучше.

…Текк’т, ухватив пастью обломок скалы, занёс его над «склеенным» основанием. Его массивное тело легло вдоль ряда зубцов, закрывая собой и брешь, и сородича, соединяющего обломки. Второй камень тоже исчез за его бронированным боком; минуты три он держал скалу в зубах, потом выпустил и склонился над горой валунов, выбирая следующую «деталь».

Из-под слоя «стеклянных» осколков вынырнула голова другого существа. Оно ткнуло гору камней носом, и в воздух взвилась туча мелких булыжников и каменного крошева. Текк’т, качнув головой вбок, сбил тучу в плотный ком и принялся катать по земле. Один такой каменный шар уже лежал у склада, ожидая, когда его разобьют на части и сложат в ячейку. «А может, его уже в дело пустили,» — Гедимин вспомнил огромного Текк’та, специалиста по тонким непрочным пластинам, работающего у ангара. «Лежит снаружи, не надо лезть на склад, набирать камни в рот…»

Гедимин оглянулся на дальний вал. Там, в стороне и от «строителей скал», и от сарматов, собрались Сэта. Сначала их было меньше десятка, сейчас они едва помещались на валу.

— Хоть бы этого было достаточно, — пробормотал Вепуат, глядя, как растёт склеиваемая по частям скала.

— Они её слепят в монолит, — успокоил его Гедимин. — Все свойства сохранятся. Будет изолировать, как и раньше.

— Филки-недомерки, яд-дро Сатурна… — Вепуат громыхнул жёсткими перьями. — Что они на работу плюнут, я ещё ожидал. Но такого…

— Они ещё не знают местных традиций, — пробормотал Гедимин. «И я тоже,» — добавил он про себя. «И чего я не стал бы делать, так это склеивать скалу.»

… — Садись, — Айзек поднялся из операторского кресла быстрее, чем обычно — когда Гедимин его увидел, он уже стоял на ногах. — Показатели в норме. Кровь сдавал?

— Угу, — Гедимин сел к монитору. — С чего такая спешка?

Айзек хмыкнул.

— Едем в Ураниум. Если повезёт, вытрясем из Маккензи пласт накопителя для стационарной мачты. Но я бы надеяться не советовал.

— А, — Гедимин едва заметно шевельнул плечом. На Маккензи он давно не надеялся, но Айзеку за его попытки, тем не менее, был благодарен.

— Может, мне с вами?

Айзек отмахнулся и ускорил шаг.

… — Где-то ж надо его выгуливать… — Вепуат со вздохом покосился на Зелёного Пожирателя. Огромная многоножка лениво ползла по туннелю, останавливаясь на каждом дециметре, вскидывая усики-сенсоры и снова их роняя.

— Снаружи холодает, — пояснил Вепуат. — И ему неспокойно.

— А что с «трилобитами»? — без особого интереса спросил Гедимин.

— Едят и спят, — Вепуат вздохнул. — Летать отказываются. Сажаю их на руку, чтобы не отвыкали… Гедимин, ты это… Спасибо тебе за скалы.

— Это к Текк’там, — отозвался Гедимин, пожав плечами. — Работали они.

— А ты им поручил. Нарушил свои планы. Ведь явно что-то другое было у тебя намечено. Что-то для стройки.

Гедимин снова пожал плечами.

— Пока сейсмоиспытания не прошли, спешить некуда. Я хотел их послать за забутовочным материалом. Пора запасаться — там много нужно. Гравий, песок…

— Собирать камешки? — Вепуат слабо усмехнулся. — А песок… ты нашёл, где его выкопать? Тут я песка и не видел.

— Я тоже, — отозвался Гедимин. — Придётся дробить на месте. Это Текк’ты должны уметь. Это умеют даже филки.

Он снова попытался прикинуть, сколько времени уйдёт на такой объём работы — и снова упёрся в нехватку данных. «Они очень неравномерные. Не угадаешь, будет им трудно, легко, интересно или скучно. Работа сама по себе простая, только нудная. Если они там опять заскучают…»

…Гедимин поднял на ладони два камешка — застывший комок металла и обломок чёрнопесочной руды. Трудно было не жмуриться, когда над тобой нависают гиганты, и их слюна капает тебе на пальцы — но сармат, снова забывший поддон, щурился и терпел.

— Все маленькие камни над скалой, кроме этих, — медленно повторил он.

— Кроме двух этих, маленькие все, — эхом прогудело над головой, и Гедимин не мог понять, существа насмехаются или, и правда, пытаются перевести друг другу не вполне внятную речь. — Куэнн-работа новая. Много уже Куэнн-работы. Выбирает — кто?

— Я выбираю, — отозвался огромный Текк’т, чуть приподняв голову над краем обрыва, и нырнул в соседнюю скалу. Через пару секунд долина опустела — все панцирные змеи погрузились в камень. Ещё через минуту Гедимин увидел, как они выбираются из толщи горных пород в пещеру «Элидгена», и как двое из них «обнюхивают» намеченные в камне борозды и начинают прогрызать узкие туннели. Глубоко под наметками лежали водоносные линзы — источники воды для будущих хранилищ станции.

Из-под земли не доносилось ни звука. На дальнем краю долины, там, где у складов горел одинокий фонарь, чавкал размятый камень — Текк’т лепил пластины термоизоляции. Гедимин поднял сигма-сканер, направляя луч на ближайшее плато, и озадаченно хмыкнул.

— Куда он делся? Ты видел?

Существо, взявшееся за сортировку гравия, бесследно исчезло. Кажется, оно и не всплывало из скалы после того, как в неё нырнуло, — Гедимин не мог вспомнить, чтобы видел хотя бы изгиб его спины. На плато лежала нетронутая толща гравия.

— Уполз, — Вепуат пожал плечами. — Странно. Он ведь взялся за работу. Ты слышал?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Кликнуть их и назначить другого? Мне работа нужна, а не выяснения, что у кого зачесалось.

Вепуат крепко сжал его запястье.

— Погоди. Он ведь уже назначился. Если бы отказался, так и сказал бы. Они не скрытничают. Если мы сейчас вытащим других, они не поймут…

Гедимин сердито фыркнул.

— И что делать? Мне за него работать?

— Погоди, — повторил Вепуат, вглядываясь в темноту на той стороне ущелья. — Мне кажется, он вернётся. Пойдём пока в горячий цех. Там, у дверей, уже толпа. И из Аса’ана камень обещали прислать. Нам ведь ещё нужен камень? Того, что наломали филки, не хватит?

Гедимин досадливо поморщился.

— Ну да, нужен… — он оглянулся на тёмное плато и нехотя направился к цеху. «Кажется — не кажется… Вернётся — не вернётся… Говорят, они что-то строили для Кьюссов и Куэннов. Интересно, как это выглядело? Не результат, а процесс?»

…Грохот донёсся из вентиляционных лючков, когда ученики-Скогны положили на поддон первую чашку-конус с цветным орнаментом. Ручки у неё тоже были цветные, витые, на взгляд Гедимина — неудобные, но аборигены разглядывали их с гордостью.

— Ни в Синви, ни в Сэви такого не делали, — сказал один из Скогнов, оглядываясь на Гедимина; с тех пор, как все узнали, что он понимает их наречия, его постоянно пытались втянуть в разговор. — Все цвета чисты и красиво соединяются. Смогут ли Сэта повторить такое?

Гедимин покосился на соседнюю печь. Там трое учеников пытались соорудить что-то вроде большой ракушки с несколькими устьями. Даже Вепуат, против обыкновения, взялся за инструмент и выглядел очень озадаченным. «Немного не так они её тянут,» — понял Гедимин, приглядевшись к раскалённой заготовке. «Чуть сменить угол и точки нагрева… надо бы сделать им аналог горелки, вот что. Займусь, как будет время. Помочь, или Вепуат сам справится?»

Справа от ангара загрохотал камнепад. Гедимин, вздрогнув, качнулся было к двери, но, опомнившись, схватился за сканер. Соседнее плато кишело мелкими — метров по пятнадцать — Текк’тами. Весь слой гравия шёл волнами. Одна волна непрерывно катилась вглубь плато, прочь от края, вторая, более высокая — на край. Не мешая друг другу, они расходились, и слой гравия становился всё тоньше, осыпаясь на дно долины. Среди падающих обломков не было ни чёрнопесочной руды, ни застывшего металла. Руду, непрерывно оттекающую от края плато, в двадцати метрах от обрыва ждал огромный Текк’т. Кончиком хвоста он смахивал её на свои витки и там скатывал в шар.

— Что там? Работа пошла? — Вепуат оглянулся на Гедимина и широко ухмыльнулся. — Ну вот, а ты волновался! Мало ли куда надо было отлучиться…

— Он позвал сородичей, — пояснил Гедимин, пересчитывая «мелюзгу» на плато. «Таких мелких к работе обычно не привлекают. Это совсем детёныши. Его потомство? Или созвал со всей… колонии? А, мне-то что⁈ Главное — работа идёт. А быстро они копают…»

Копали «детёныши» быстро — но, видимо, быстро и уставали, — уже через пару часов камнепад прекратился, и, судя по звуку, кто-то крупный начал сгребать обломки в кучу. Гедимин «посветил» сигма-лучом, — так и есть, никого из «мелюзги» ни на плато, ни в ущелье не было. На бывшей лёжке крупного Текк’та лежал огромный каменный шар, а само существо свернулось в долине, подбирая рассыпавшийся гравий и выстраивая под обрывом длинный высокий холм.

— Ну, что там? Много накопали? — спросил Вепуат, бережно укладывая на поддон огромную, обильно украшенную, но совершенно бесполезную ёмкость. Сэта, столпившиеся вокруг, покрылись белыми светящимися пятнами и нагрелись на лишние полсотни градусов, — Гедимин уже опасался за оперение Вепуата.

— Неплохо для первого дня, — сдержанно признал Гедимин, подсчитав объём гравия. — Завтра объясню им, как его дробить. Ещё у нас есть здоровенный каменный шар. Не знаю даже, трогать его или нет. Что делать с лишней рудой, я не сказал. Может, тут какая-то традиция.

…Гедимин закрыл ангар и остановился, рассеянно глядя в темноту. Через несколько секунд глаза отвыкли от яркого света и начали различать жёлтые и красные пятна фонарей и чёрные силуэты шатров и повозок. Текк’ты расползлись, под обрывом больше не громыхало, зато на окраине воодушевлённо верещали Скогны. Сармат машинально прислушался, но тут же, поморщившись, опустил височные пластины, превратив обрывки фраз в неразличимые «звуки природы». «Чем им нормальные функциональные предметы не нравятся? Уже который раз делают какие-то странные штуковины. Зеркальный щит Кут’тайри хотя бы огонь усиливал, а это…»

Кто-то зашуршал гравием. Существа, которым принадлежали шаги, были меньше Гедимина, но явно не привыкли ходить по сыпучему грунту, передвигались неуклюже и сильно шумели. Сармат отодвинулся в тень. Двое филков остановились на границе светового пятна. Один поводил плечами и поправлял рукава — комбинезон ему только что выдали, и он был непривычен так же, как и слой гравия под ногами. Другой держался рукой за шлем чуть ниже уха.

— Луны, — хмыкнул первый филк, в очередной раз поддёрнув складки на рукаве. — Каждый день разные. Говорят, это голограмма. Где-то тут стоит проектор…

— Ага, — вяло отозвался второй, потирая шею. Он смотрел только под ноги и при очередном шаге странно мотнул головой и опустил её ещё ниже.

— Эй! — услышал Гедимин резкий возглас Вепуата. Разведчик вынырнул из темноты в паре шагов от филков.

— Тебе плохо? Смотри на меня!

Гедимин только и успел мигнуть, как филка плавно повело. Через секунду он уже сидел на земле, низко опустив голову и тяжело дыша. Вепуат, когтем распоров его рукав, вытряхнул на ладонь полосатую ампулу.

— Гедимин! — крикнул он, выдавливая флоний филку в вену. — В плотное поле его! Целиком!

Поле схлопнулось вокруг филка, стремительно уплотняясь. Вепуат ловко отдёрнул руку. Из белого кокона донеслось недовольное бормотание. Вепуат схватил второго филка за плечо, заглянул ему в глаза и облегчённо вздохнул.

— Этот в порядке. А этого — в машину. Гедимин, беги за Айзеком! Лучевая болезнь…

…Айзек с резким выдохом вскочил на ноги.

— Лучевая? Новобранец? — не дожидаясь ответа, он метнулся к двери. Гедимин тяжело опустился в кресло. В груди ныло. «Знал же, что рано или поздно допрыгаются. Острая лучевая… первые часы на Равнине… какая у него доза? Тридцать, пятьдесят микрокьюгенов? Какая бы ни была — ему хватило…»

Айзек вернулся в бункер через два часа.

— Отдежурю кусок твоей смены, — сказал он, угрюмо щурясь. — Иди наверх!

— Филк выжил? — спросил Гедимин, незаметно потирая бок — невидимый обруч третий час давил на рёбра, что с ним делать, сармат не знал.

— В Ураниуме откачают, — отозвался Айзек, прижимая ладонь ко лбу и болезненно морщась. — Ему нельзя было на Равнину. Подозревал, что рано или поздно мы такой случай встретим… Предлагал же я Маккензи гнать новичков по тестам! Если на Земле у него на двадцать микрокьюгенов идёт реакция, то на Равнине ему не полегчает…

— Странно, что у других реакции нет, — буркнул Гедимин. — Я с первого дня её ждал. Филки всё-таки живучие…

Айзек криво ухмыльнулся.

— Есть хорошая статистика по взаимодействию с ирренцием. Догадаешься, кто её нарабатывал?.. Два-три процента острой реакции вполне в неё укладываются. Главное — не упустить, когда и у кого начнётся. И тут… много нас стало, вот что. Нужен второй медик.

— Экспериментаторы, мать ваша колба… — угрюмо пробормотал Гедимин. — Значит, ты тут для Ассархаддона статистику нарабатываешь? А подопытные в курсе?

Айзек поморщился.

— Так или иначе, им тут жить. И ипроновой брони на всех не хватит.

20 день Земли, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Вепуат открыл дверь ангара.

— Сюда, — он отодвинулся от входа, указывая на отмытый от копоти поддон в углу. — Всё оружие и снаряды. Эй! Мне в карман тебе залезть, или сам достанешь?

Филк, сердито фыркнув, вынул из кармана сложенные «резинки» — примитивное метательное приспособление.

— Ножик оружием считается? Может, ещё руки нам свяжешь?

— Не смешно, — Вепуат недобро сощурился. — Все колёсометалки — в поддон. Лично проверю каждого. Гедимин! Смотри, никто резинки по карманам не рассовал?

Гедимин качнул головой.

— Им не опасно будет так выходить? Всё-таки чужая местность…

Вепуат сердито фыркнул.

— Их опасно с оружием выпускать! Ещё один взрыв мне не нужен.

— Из-за какой-то дурацкой скалы… — еле слышно пробубнил кто-то из филков, но под недобрым взглядом Вепуата замолчал и подался к стене. Гедимин оглянулся на оружие за плечом и слегка его поправил. «Встанем вдвоём по краям кратера и будем следить за округой. Если не филкам, то мне так будет спокойнее. У них ни брони, ни оружия, вокруг — какой-то бред… Я бы тоже опасался.»

…Оружие Вепуата давно болталось за плечом, в руках он держал выключенный дрон, а где были его мысли, Гедимин даже думать не хотел. Угрюмо щурясь, он спускался по склону вслед за четвёркой недовольных филков. Мешки, наполненные красно-жёлтыми обломками, свисали с его брони. Филкам на обратном пути удалось вручить только инвентарь, и то они шипели и фыркали, пока раздражённый Вепуат не показал им кулак. Вепуат успокоился быстро и теперь едва заметно ухмылялся и только что не насвистывал; филки щурились, кривились и недовольно оглядывались то на него, то на Гедимина.

— Всё, — сказал разведчик, шагнув на плоскую поверхность. — Все наверх. Инструмент сдать, оружие… ну, забирайте уже. Вы стрелять-то умеете, чтобы так за него цепляться?

— В скалу они не промахнулись, — пробормотал Гедимин, не глядя на филков. Он думал, что без Вепуата точно разрешил бы им аккуратно что-нибудь подорвать и наломать ещё два-три кубометра камня. «Даже кратеры сильно не пострадали бы. Можно же не выламывать зубцы целиком, а слегка обкрошить их…» — сармат подавил досадливый вздох, перехватил поудобнее тросы, соединяющие мешки, и побрёл к складу.

Вдоль ущелья, по правую руку от сармата, протянулся полутораметровый холм из гравия. За ночь он покрылся инеем. Камешки лежали плотно, не раскатываясь. Сармат оглянулся на левый обрыв, с которого вчера вечером стекал камнепад, и невольно поёжился.

Вдоль длинной осыпи медленно двигалось жёлтое световое пятно. Гедимин подался в сторону, но поздно — Гварза, увидев его, высоко поднял фонарь и шевельнул пальцами в приветственном жесте.

— Уран и торий, — буркнул Гедимин, показывая, что у него руки заняты, и сам он тоже сильно занят. Гварза хмыкнул.

— Гравий смёрзся, — он тронул ступнёй осыпь. Ледяные кристаллы захрустели, десяток камешков раскатился по земле.

— Холодно, — Гедимин пожал свободным плечом. С утра на термометре было минус пять, и Вепуат на плато оттаивал гравий для камнесборщиков, — странно было бы, если бы в ущелье было теплее.

— Будет ещё холоднее, — отозвался Гварза, наступая на склон осыпи; мелкие камешки потекли ему под ноги. — Здесь это держать нельзя. До вечера убери гравий в помещение.

Гедимин мигнул.

— Зачем? Это гравий. Он не замёрзнет.

Гварза поморщился.

— Делай, что сказано. Чтоб завтра утром весь гравий был под тёплой крышей. И песок тоже.

— А то что? — поинтересовался Гедимин с недобрым прищуром. «А если взять мешок за трос, размахнуться и по шлему — хлопнет, наверное, громко…»

Гварза дёрнул плечом.

— А то будешь ныть Айзеку про вставшую стройку. Хотя — мне-то какое дело⁈

Резко развернувшись, он пошёл к тропе. Гедимин растерянно хмыкнул. «Стройка встанет? С чего бы ей… Что-то он явно знает. Но объяснять нормально не хочет. Ну допустим. Место на складе есть. Хотя — странные требования…»

…Из прорезей в шапке-чехле выглядывали только глаза. Она была сшита свободно, позволяла открывать рот; с нижней челюсти на грудь свисала складчатая ткань с нашитыми бусинами-утяжелителями. Холодный воздух где-то просачивался — Хассинельг снова подтянул шнурки, собрав «шею» в складки, ощупал туго стянутые рукава и зябко поёжился.

— Ты перемещаться-то можешь? — Гедимин чуть повысил голос, перекрывая грохот лопающегося гравия. В ущелье заработали «камнедробилки». Каждая состояла из двух некрупных Текк’тов — один свивался двумя-тремя витками вокруг горки гравия, другой копошился внутри кольца, то ныряя в камень, то выныривая. Из-за размеров существ Гедимин не видел, что там, под их витками, только грохот стоял над ущельем — видимо, работа всё же шла.

— Давно уже могу, — оглянулся на него Хассинельг, поправляя сползающую шапку. — Только мне запрещают. Так-то и правильно — это после истощения опасно. Давно я не ходил столько ногами… Утомительное дело. Недалеко — ещё ладно, но пешком через десяток Сфенов…

Гедимин криво ухмыльнулся. «Конечно, утомишься, когда сапоги постоянно сползают. Что-то не ладится у него с одеждой…»

— А вы у себя, на своей планете, обувь носите? — он покосился на мешки из шкур, надетые на ноги стража. Какие-то элементы подошвы у них были, но жёсткость у них была минимальная — каждый камешек должен был ощущаться всей стопой.

— Там незачем, — отозвался страж. — Там в такой холод никто никуда не ходит. И здесь не надо бы.

Он поправил неудобную шапку и замолчал. Гедимин перевёл взгляд на дальний склон. С него непрерывным потоком сыпался гравий. Текк’т, свернувшийся поперёк ущелья, поддевал обломки головой и направлял каменный ручей в открытые двери склада. На холме к огромному шару, скатанному из руды, прибавился второй. Пока он был гораздо меньше, но Текк’т, улёгшийся там, подгребал к нему каменную волну, и шар постепенно рос. «Надо всё-таки разобрать эти скульптуры,» — лениво думал Гедимин. Ему мерещились огненные струи, бьющие в камень, густой дым возгоняемой руды и кратер, постепенно заполняющийся мелкими чёрными кристаллами. «Может, их ворванью облить и поджечь? Переработать на месте…»

…На ладони Гедимина лежал крупный грязно-жёлтый песок. Жёлтые зёрна были крупнее, чёрные — мельче, — рыхлые пемзы и шлаки раздробились легко, прочная осадочная порода держалась дольше. «Годится,» — мысленно махнул рукой сармат, ссыпая образец в кулёк. Первые кубометры такого же песка лежали сейчас на отапливаемом складе, в соседней ячейке с красно-жёлтыми камнями. «Для забутовки — в самый раз. Производительность вот пока низкая. Но со временем наберут сырья и возьмут разгон. Дней сорок в запасе есть…»

— Гедимин, — Вепуат тронул его за локоть. — Зайди в цех на секунду. Я от тебя говорить не могу.

«От меня?» — Гедимин удивлённо мигнул.

В «шлюзовой камере» цеха его ждали Сэта — все «ученики» из Шакхи, с очередным странным изделием наперевес. Гедимин подозревал, что у этих штуковин есть какое-то использование — и, возможно, это лишь детали чего-то огромного… и не исключено, что взрывоопасного. Та штука, которую сделали сегодня, опасной не выглядела. Сэта, который держал её, отступил к стене, остальные придвинулись ближе. Главный жрец, увидев Гедимина, сложил пальцы в почтительном жесте. Сармат вопросительно хмыкнул.

— Ты доверил Кут’тайри делать вещи для дома Пламени, — сказал Сэта. Это был не вопрос, и Гедимин отвечать не стал.

— Пламени виднее, кому доверять… — жрец слегка наклонил голову и замолчал на пару секунд. — Но в Шакхе много мастеров. Есть те, кто работает с огнём. Те, кто работает с металлом. Много костерезов и плетельщиков. Разве некому доверить работу для дома Пламени?

Гедимин мигнул.

— Ваши мастера хотят к нам наняться? Но… — он запнулся, лихорадочно вспоминая, что есть в Элидгене, и что из этого в цене у Сэта. «Рэссена у них и так есть, церы и гзеша нам самим мало…»

— Если на то будет воля Пламени, — отозвался жрец. — Это будет честью для Шакхи.

Вепуат больно ткнул Гедимина под рёбра. Его глаза из-под лицевого щитка горели ярким огнём. Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Нам нужны рабочие. Но что они за это хотят?

Он перехватил руку Вепуата и крепко сжал его кулак. Сармат охнул. Гедимин криво ухмыльнулся. «Все дерутся, дерутся… Надоели.»

— Мощь Пламени и мудрость Равных Куэннам, — жрец прижал обе ладони к груди. — Мало кто получал за работу так много. Кто тебе нужен, мастер Хеттийиррн? Стеклодувы, кузнецы? Может, резчики по камню?

Гедимин растерянно хмыкнул. Вспомнились каменные шары на соседнем плато — запас чёрнопесочной руды, ожидающий возгонки.

— Сначала скажи, кто готов работать, и сколько их. Им где-то надо отдыхать и что-то есть. И мирно расходиться с другими рабочими. Тут много Скогнов, и Бронны тоже… — он подумал о полевых кухнях и досадливо поморщился.

— Дом Пламени нелегко построить, — отозвался жрец. — Вожди Шакхи понимают. Пятеро придут по первому слову, назови только, кто тебе нужен. И ещё трижды по пятеро соберутся в тот же день.

«Двадцать Сэта⁈ Тут одного пока пристроили…» — Гедимин невольно сощурился, но тут же себя одёрнул. « Heta! Двадцать добровольных рабочих. У тебя гора рэссеновой руды, вагон чертежей и ни одной готовой детали. Примитивнейший литейный цех…»

— Ходить не надо, — он не сразу понял, что уже заговорил вслух. — Мне нужны ваши литейни. Руда есть. Что делать — объясню. Печь, литейщики и каналы доставки. Рэссена проходит через ваши порталы?

— Как мы сами, — ответил жрец. Его грива из рыжей уже стала серебристой, и в коридоре заметно потеплело.

— Предупреди, что я сегодня приду, — сказал Гедимин, вспоминая устройство сэтских печей. — Когда стемнеет. Пока — только посмотрю. Возможно, покажу образцы. Нужно будет сделать много… штуковин. Раньше вы таких, скорее всего, не делали.

Сэта, как по команде, прижали ладони к груди. Когда они успели так разгореться, Гедимин не заметил, — без тёмного щитка жгло сетчатку.

— Ворота будут открыты, — сказал жрец, и волна жара ударила сармату в лицо. Он шагнул назад, а когда промигался, никого из Сэта в коридоре уже не было — огненный портал открылся и в ту же секунду захлопнулся.

— Tza atesieq! — Вепуат вскинул обе руки в жесте превосходства. — Ну⁈ Я же говорил — работа пойдёт!

— Допустим, — буркнул Гедимин. Прикрыв глаза, он ждал, когда исчезнут цветные пятна. Ему было не по себе.

— Им-то это зачем? Ты понял?

Вепуат хрюкнул в респиратор и хлопнул Гедимина по плечу. Броня загудела.

— Я думал, они сторонятся новшеств. Но, похоже, им просто давно не показывали ничего интересного. Зачем, спрашиваешь? А вот что ты сейчас собрался делать с их печами? Перестраивать под нужды атомного века? Из бронзового — в атомный, за так, по собственной увлечённости⁈ Ещё одна революция в металлургии — и кто знает, в чём ещё⁈ И ты спрашиваешь — зачем им это⁈

Гедимин настороженно сощурился. Глаза Вепуата разгорелись всерьёз — будто он сам заразился от Сэта и стал пирофорой.

— Не будет там революции, — буркнул Гедимин, разглядывая пол под ногами. — Немного перестрою одну-две печи. Для большей производительности. А мои образцы им всё равно пристроить некуда. И «вечного льда» у них нет.

Обогнув хрюкающего Вепуата, он вышел на холодный воздух. Тревога ещё не отступила, но в груди слегка потеплело — часть воодушевления передалась и ему. «Что у Сэта хорошо налажено, так это их порталы. Корпус реактора не пролезет, но грузы до центнера — вполне. В Сердце Пламени литейня куда лучше. Но ходить к ней — замаешься. Будем работать с тем, что есть…»

…Невесомые тёплые волокна задрожали, нагреваясь на несколько градусов, и перетекли с правого плеча на левое. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Что там?

Перед закрытыми глазами сверкнула красная вспышка, превратилась в бесформенное пятно и снова стянулась в мерцающую точку. Щупальца сползли к левому локтю.

— Всё равно непонятно, — признался Гедимин, оглядываясь на реактор. Заслонка была закрыта плотно, отражённый в зеркале радиометр не показывал ничего странного, температура была в норме, да и хранитель не казался встревоженным — его умеренно беспокоило или интересовало что-то, происходящее снаружи. Через несколько секунд он, успокоившись, «переместился» на загривок сармата и «свернулся» там, распустив щупальца вдоль рёбер. Ещё через пару минут люк бункера открылся.

— Принимай груз, — деловито сказал Айзек, спускаясь к монитору. — Кейланн ждёт у кухни. Там тот сармат из местных. К нему не докапывайся. По дороге смотри под ноги — тут толпа нхельви, и всем интересно.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Какой груз-то? Жидкая молния?

Айзек выразительно хмыкнул.

— Местный обсидиан, линза для излучателя.

…«Линза для излучателя» лежала по частям в двух небольших мешках. Они выглядели раздутыми, но внутри было много сухой листвы и всего несколько каменных пластин. Такой груз можно было и не делить на две части — Кейланна в полёте и так не перекосило бы. Гедимин под немигающим взглядом сармата-стража выкопал из листвы последний камень и положил рядом с остальными. Всего пластин было тридцать, и среди них не нашлось бы двух одинаковых. Похоже, их и впрямь вынули из разобранных жаровен, — Гедимин даже видел, какие из них недавно были соединёнными. «Видимо, минерал залегает небольшими комками,» — сармат покосился на инородные вкрапления на одной из пластин. «Вырезать крупную деталь просто неоткуда.»

— Груз принял, — сказал Гедимин молчаливому стражу, укладывая пустые мешки на спину Кейланна. — Если жаровни будут плохо греть, скажи…

Сармат, молча пристегнув мешки к седлу, рухнул следом, наматывая ремни на руки, и издал короткий гортанный вопль. Кейланн вскинулся, шарахнулся, проскакал пару метров на коротких лапах и выгнулся дугой, взмывая вертикально вверх. Во все стороны полетел оттаявший гравий, Гедимин еле успел накрыть пластины защитным полем — ещё немного, и их засыпало бы.

— Псих! — бросил он, сердито щурясь на полосу инверсионного следа. С повозок согласно заверещали Скогны — град камешков накрыл и их, кого-то даже ушибло.

— Твои камни не разбились? — Хассинельг склонился над рассыпанными пластинами. — Не знаю, почему прислали Ингерна. Он не любит сюда летать. А если он чего не любит, всем это сразу видно.

— Даже не дослушал, — Гедимин, сердито щурясь, рассовал пластины по карманам. «Больших проблем с жаровнями быть не должно. Обломки кейека разгораются, облучаясь друг от друга, внешнее облучение не так важно. Ну, придётся добавить лишний камешек для той же температуры… Но мог бы и дослушать. Я бы дело сказал.»

Он поднялся на ноги и услышал со всех сторон тихий шелест и писк — нхельви, столпившиеся вокруг, быстро расступались. Они были везде, куда ни взглянешь, — сидели на повозках, сновали среди шатров, сопровождали сармата от окраины лагеря до купола над бункером. Оглянувшись на бронеход, он увидел полтора десятка зверьков на крыше. Кто-то сунулся и к куполу, но сердитый писк со всех сторон заставил их отступить и с равнодушным видом сесть на гравий. Гедимин, открывая шлюз, не выпускал зверьков из поля зрения — и еле успел сомкнуть поле перед чьим-то носом. Из обманчиво-равнодушного состояния в стремительный рывок они переходили за считанные миллисекунды.

— Никого не раздавил? — оглянулся на Гедимина Айзек. — Как камни? Сегодня линзу сделаешь?

Гедимин качнул головой.

— Завтра. Там надо аккуратно. Минерал неоднородный.

— Ясно, — равнодушно сказал Айзек. — Накопитель в машине. Доделаешь — скажешь.

Он направился к выходу. Гедимин сощурился в монитор. «Надо предупредить,» — снова всплыла беспокоящая мысль. «Он всегда просит, чтобы предупреждали. Не хочется, но надо.»

— Айзек, — окликнул он сармата — и увидел, как тот вздрагивает и резко оборачивается. — Я… Я вечером пойду в Сфен Огня. В Шакхе разрешили занять их печи под наше производство. Пойду смотреть, что там нужно перестроить.

— Печи? — мысли Айзека были далеко от Сфена Огня — и, возможно, даже от Сфена Земли. — Разрешили? Хорошо, иди. Осторожнее там, ладно? Всё, что сломаешь, придётся чинить.

Гедимин с растерянной ухмылкой проводил его взглядом. «Он меня, кажется, не слышал,» — думал он. «Только поэтому и не прицепился. Интересно, это считается за предупреждение? Ну, сказать, что я ничего не говорил, он уже не сможет…»

…У купола горел одинокий фонарь. В жёлтом световом пятне виднелись хвостатые силуэты. Едва Вепуат шевельнулся, нхельви бросились врассыпную, чтобы тут же возникнуть из темноты вокруг Гедимина. Сармат посмотрел под ноги и недовольно сощурился.

— Чего им на складе не сидится? Специально дверь открыл…

— Думаешь, там их меньше? — Вепуат весело хмыкнул. — Счёт уже идёт на тысячи. Ближайшее поселение уже тут, завтра подтянутся издалека. К вечеру, думаю, ты свои испытания проведёшь — и послезавтра выпнешь их обратно. Пока они весь холм не стоптали.

Гедимин огляделся по сторонам. Пока он сидел в бункере, нхельви заполонили всё плато — каждый фонарь освещал по меньшей мере полсотни полосатых хвостов. «И верно. Если от одного поселения тут шагнуть негде, то от двух…» — он недовольно сощурился, чуть не наступив на чей-то хвост.

— Они никогда не устают? — угрюмо спросил он, спускаясь по склону. Нхельви метались с двух сторон от тропы — кто-то бежал вниз, кто-то — вверх. Смысла во всём этом движении не было никакого.

— Вроде бы прошли пешком от поселения. Лапы у них короткие… Или это для них не расстояние?

— Те, кто устал, не бегают, — отозвался Вепуат, поднимая фонарь выше; тропа, ведущая на соседнее плато, кишела зверьками. — Их тут стараются никуда не звать. А ты вот позвал. Теперь терпи.

Он усмехнулся, но глаза остались серьёзными — Вепуату, как и Гедимину, было не по себе. Выкинув из головы досаждающих зверьков, сармат ускорил шаг. Основная причина его беспокойства была не вокруг, а впереди, за разломом, пепельными долинами и причудливыми скалами. «Модернизация примитивного кузнечного горна… Как бы не выяснилось, что проще построить новый!»

…По пальцам тянуло горячим ветром — массивные ворота только-только начали закрываться, городские шахты продувались насквозь, но прохладнее в них не становилось.

— Мастер Ут’таркех, — главный жрец отступил в сторону, подтолкнув к Гедимину одного из литейщиков. Их в притихшем цехе было много; большая часть держалась у стен, пристально наблюдая за чужаками. Отдельно стояли пятеро, и сейчас один из них, склонив голову, шагнул вперёд. Поверх рабочего фартука, закрывая часть груди, лежал широкий воротник из кованых тёмно-синих пластин. На них среди линий гравировки сверкали мелкие красные камешки. Гедимин покосился на руки литейщика — на массивные браслеты, больше похожие на наручи. По центру выгравированного орнамента виднелась отдалённо-гуманоидная фигура, окружённая по контуру блестящими красными камешками; она привлекала внимание, но интересовало Гедимина не это. «Металлопрокат? Куда там. Ковка. Потом — шлифовка. Интересно, чем шлифуют. Рэссена — твёрдый металл.»

— Говорят, что жрецам Пламени нужна моя печь, — заговорил Ут’таркех. На его шее проступили красные пятна. Гедимин быстро кивнул.

— Это она? Ты всегда на ней работаешь? Давно? — спросил он, разглядывая сооружение, уходящее на пару метров вверх. Сэтские печи он уже видел, но приглядываться в тот раз было некогда.

— Здесь её знак, — литейщик тронул пальцем часть орнамента на браслете и указал на выбоины на каменной стене. — Здесь всё расписано. Камни из неё вынимали всего тридцать лет назад. А я это делал десять раз. И подмастерьем, и учеником я был здесь. И четверо, что со мной, работали здесь.

Гедимин мигнул. Из сказанного он понял, что у Сэта не принято часто менять рабочее место — и что какую-то проверку проводят регулярно и даже ведут отчётность — на камне, так как больше не на чем. «Если тридцать лет между проверками — немного, а он застал десять таких, то лет ему самому…» — сармат оборвал расчёты и досадливо сощурился. «Не факт, что у них год — то же, что у нас. К делу!»

— Наверное, ты хорошо знаешь своё оборудование, — осторожно сказал он. — Расскажи, как эта штука работает. Весь процесс, от подготовки руды до готовых изделий.

…На экране сигма-сканера застыл трёхмерный чертёж — каменные плиты, внутренние полости, комки огненного камня, ходы для раскалённого воздуха и желоба-металлостоки. Прибор посчитал параметры — температуру в разных камерах, скорость и давление газа, температуру и скорость движения расплава… Печь перед осмотром не остужали — камни-термоэлементы всегда были внутри, можно было хоть сейчас загрузить руду и провести весь процесс. Гедимин разглядывал каменные заслонки, их крепления, рычаги, сдвигающие их, и литейные ковши, временно отложенные в сторону. Их сделали из чьих-то внутренних раковин с естественными шипами-креплениями и полыми «патрубками»; от расплавленного металла их внутренние полости почернели, а снаружи проступили тёмно-красные разводы. По их площади и интенсивности окраски читался срок службы — самые крупные ковши побагровели целиком, до боковых шипов. Закрепив один из них под лёткой, Ут’таркех и двое его подручных показывали, как металл заливают в каменную форму. Ковшом орудовали, придерживая его с двух сторон руками; сармат на таком «посту» получил бы тяжелейшие ожоги, а термостойкие Сэта, наверное, накалялись добела.

«А это их стандартная многоразовая форма,» — Гедимин опустился на пол, чтобы рассмотреть разборную каменную конструкцию. Отливали в ней стандартные рэссеновые прутки — из них, насколько сармат понял, потом нарезали заготовки для пластин и полос. В виде прутков и слитков рэссену запасали на будущее — всё, на что был заказ прямо сейчас, сейчас же и отливали, в цеху было множество мелких форм под «стандартные» топоры, широкие лезвия, наконечники и метательные диски. Пластины для панцирей не отливали — их получали, расковывая «запасные» прутки и слитки. Ут’таркех показывал, как литейная печь при надобности превращается в кузнечный горн. Гедимин потрогал рычаги самого тяжёлого молота — Сэта работали с ним вчетвером, и, видимо, это им нелегко давалось.

— Это для ровных пластин, — пояснил Ут’таркех, показывая поочерёдно на свои браслеты и ожерелье; он их, похоже, и надел, чтобы показать наилучшие образцы продукции. — Для самых ровных, для щитов и шлемов.

— Лист получается хороший, — сдержанно признал Гедимин, покосившись на браслет. — Но очень узкий — или неравномерный. Нужно будет ровнее и шире — и гораздо больше.

— Наши печи строили не Куэнны, — красные пятна на шее литейщика стали ярче. — Мы делаем то, что можем сделать. Если этого недостаточно для Пламени…

Вепуат укоризненно хмыкнул.

— Гедимин, ты хотя бы постарался бы сдержаться. Вечно одно и то же!

Гедимин досадливо сощурился.

— Я говорю, как есть. И смотрю, с чем мне работать. Ты не пугайся, — он покосился на литейщика, — но — какое-то время всем будет сложно. Покажи мне ещё раз ваши опоки. Что это за смазка?

Сначала он решил, что многоразовые формы почернели изнутри от контакта с расплавом, но на свету стало видно, что цвет не чёрный, а тёмно-фиолетовый, и что это не расплав, а «смазка». Здесь она была повсюду — светло-фиолетовая в чанах из шкур на костяных распорках, более тёмная — в подогреваемых ковшах, почти почерневшие прожаренные корки, выломанные из опок и слущенные с остывшего металла… Ут’таркех показал нешлифованный слиток — на его поверхности Гедимин разглядел микроскопические продолговатые и перекрещенные вмятины, следы всё той же «смазки».

— Khus’shur, — повторил литейщик название вещества; «переводчик» не сработал — видимо, слово сильно исказилось от первоначальной, что-то значившей, формы. — Отделяет металл от камня. Хорошо и для камня, и для металла.

— Хушшур? — неуверенно повторил Гедимин. — Его делают здесь же? Волокна внутри — это аса’ан?

— Очёски, — подтвердил Ут’таркех, пристально глядя на сармата. — Тёмный негорючий жир и тёртая чешуя. Раз в год его варят. Хватает надолго.

— Этот, прожаренный, используется повторно? — Гедимин посмотрел на мешок, почти доверху наполненный почерневшими корками. Там были крупные, выломанные из опок, мелкие, отвалившиеся от изделий, и просто пыль — видимо, счищенная при шлифовке. Хушшур для чего-то старательно собирали — явно не для того, чтобы централизованно выкинуть.

— Будут размачивать, — подтвердил Сэта, небрежным жестом указав куда-то за ворота. — Хуже, чем новый, но когда не хватает — тоже годится. Вы, Равные Куэннам, говорят, делаете хушшур из воздуха…

Гедимин покосился на генератор защитного поля и вспомнил о таком же, встроенном в литейную станцию. Защитные поля в своё время сильно помогли металлургам, — вот только сармату от них сейчас не было никакого толку. «Даже если я соберу и дам им генератор…» — он оглянулся на печь, целиком сделанную из камня, и безнадёжно покачал головой. «Нужно что-то, с чем они справятся сами. И с отладкой, и с разборкой, и с воспроизведением. Значит, хушшур… тёмный жир, чешуя и асбест…»

— Я всё видел, — он выпрямился, убирая в карман пробирку с образцом хушшура. — Спасибо, что показал. У вас хорошие печи. Вопрос только…

Он резко качнул головой.

— Где портал для переброски руды?

Литейщик широким жестом обвёл галереи с подъёмниками.

— Где зажгут огонь.

— Хорошо… — Гедимин задумчиво сощурился на печь. — Ты и твой цех — вы полностью свободны? Ни завтра, ни послезавтра у вас работы не будет?

— Нам сказали ждать твоих указаний, — Ут’таркех слегка наклонил голову. Красные пятна на его шее, потускневшие было, снова разгорелись — такой была реакция на любой вопрос Гедимина и даже на слишком резкие движения.

— Ещё лучше, — сармат криво ухмыльнулся. — Дай мне горсть кейека. Завтра покажу, как можно усилить жар. Потом будем думать про опоки и молоты.

…До любого «гнезда» с кейеком внутри печи можно было дотянуться рукой — если по пути рука не обуглится до кости. Гедимин вынимал камешки из поднесённого ему ковша, раскладывал, разделяя, по карманам и следил вполглаза, как Сэта закрывают массивные заслонки. Их примитивные механизмы использовали мускульную силу и массу, — и того, и другого у существ было немного. «И помочь тут нечем,» — думал Гедимин, отгоняя видение поршневых машин на террасах и бесчисленных рычажно-блочных приводов. «Всё сколько-нибудь действенное требует вращающихся элементов. А это — гарантированный взрыв.»

— Вернусь завтра, — пообещал Гедимин литейщику, настороженно наблюдающему за ним. — С камнями и рудой. Подогреем печь и проведём пробную плавку. Формы мои, хушшур твой.

Ут’таркех низко склонил голову, приложив обе ладони к груди.

— Я попрошу богов об удаче, — пообещал он, и Гедимин стиснул зубы, надеясь, что со стороны это незаметно. — Только одна просьба к жрецам Пламени…

— Говори, — Гедимин попытался принять дружелюбный вид.

— Если завтра всё пройдёт достойно, — Сэта покосился на печь, потом — на притихших подмастерьев. — Ты отметишь нас знаком Пламени? Говорят, один такой носит отступник, бывший жрец огня…

Гедимин мигнул.

— Сделаю, — пообещал он. — Но эта штука — из стекла. К расплавленному металлу её подносить нельзя — растает.

— Стекло — дар Пламени, — вмешался главный жрец. Откуда он взялся, Гедимин так и не понял, — только что в цеху были одни литейщики.

— Правильно, что священный знак сделан из него. И не страшно, что оно не во всём схоже с металлом.

Гедимин пожал плечами. «Их дело. Да ничего страшного, если стекляшки и поплавятся. Никто не обожжётся. Владельцы расстроятся — и только. Будет нужно — сделаю новые.»

…Из Сфена Огня Гедимин выбирался в глубокой задумчивости. Если бы Вепуат у разлома не распугал нхельви громким воплем, чей-то хвост точно был бы отдавлен — сармату было не до зверьков.

— У-ух, — выдохнул Вепуат на дальнем склоне, в очередной раз отогнав любопытных существ с дороги. Он придержал Гедимина за плечо; тот заметил это, уже сделав шаг, и остановился, удивлённо глядя на разведчика. Перед глазами вспыхивали и гасли обрывки расчётов и фрагменты чертежей.

— М-да. Вижу, ты далеко, — вздохнул Вепуат, заглянув ему в лицо. — Всё очень плохо? Уверен, что завтра… что нужно всё сделать до завтра? По мне, так лишняя спешка…

Гедимин качнул головой.

— До завтра я ничего и не сделаю. Только поцарапаю камешки. А что там вообще можно сделать… — он задумчиво сощурился на пятнистое небо с голограммой планетарных колец. — С самой печью, в общем-то, ничего и не нужно. Разве что ускорить плавление… может, наладить непрерывную работу… или даже этого не надо. Всё упирается в грёбаные валки…

Он досадливо сощурился. «Всё упирается в грёбаную планету с её идиотской физикой! Был бы я по ту сторону портала, даже в каменном веке, — всё было бы в тысячу раз проще…»

— Валки, значит… — пробормотал Вепуат. — Ну… Это вроде не по моей части. Тебе что-то нужно ещё? А то у меня занятия…

Он кивнул на ангар. У дальнего торца уже о чём-то спорили приезжие из Тогота. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Верно. Занятия. И ему нужна помощь. А мне надо взвесить чёрный песок. И приклеить колпаки к фонарям. Наверное, заготовки уже остыли… А новые? Сегодня я успею сделать новые? Хм-м… Может, поручить это Кут’тайри? Там же ничего сложного, держать внутренний диаметр — и всё…»

— Идём, — буркнул он. — Всё равно сейчас я ни до чего не додумаюсь.

…Сэта исчезли в красной вспышке. В этот раз Гедимин вовремя отвернулся и перевёл взгляд на мешки с «термоизоляторами». Все восемь, связанные попарно, лежали в «шлюзовой камере». Сармат наклонился за ними, привычно распределяя вес по плечам, спине и груди.

— Да положи, я сам отнесу, — Вепуат сдёрнул тросы с выпрямляющегося сармата, и мешки загрохотали по полу. Гедимин растерянно мигнул.

— Ну чего? На склад-то сходить я в состоянии, — Вепуат закинул первый трос через плечо и сдержанно хмыкнул. — Всё забываю тебе отдать. Альгот меня, наверное, покусает. Опять забыл с этими походами… Вот, держи.

— Мать моя колба! — выдохнул Гедимин, взглянув на его ладонь. — Туба⁈ Настоящая⁈

Толстая туба тридцати сантиметров в длину была бы почти привычной формы, если бы не четыре длинных выступа по бокам — каркас из тонких костей, на котором растянули тёмно-красный гзеш. Горлышко — круглая кость — было впаяно в эластомер и закрыто костяной крышкой, держащейся на полутора витках резьбы. Сидела она плотно — по крайней мере, сама не падала.

— Альгот нахимичил, — смущённо пояснил Вепуат. — Как закончится, вернёшь. Тубы у него пока не очень получаются. Там что-то вроде клея, очередной состав. Застывает при нагреве. Где-то девяносто градусов ему нужно… в общем, посмотришь, как оно, а я потом Альготу передам. М-да, он точно меня покусает. Я ему вчера ещё обещал…

— Мать моя колба, — повторил Гедимин, осторожно сжимая тубу в ладони. — Клей? Из чего?

— Местная… органика и неорганика, — Вепуат выразительно пожал плечами. — Перекопал все мои образцы. Я ему сказал редкие не брать — значит, что-то распространённое. Что ты там клеишь-то?..

…Стеклянная заготовка легла на проклеенный уплотнитель, провернулась в потоке раскалённого воздуха и замерла в пальцах Гедимина. Сармат осторожно надавил на «колбу» фонаря, встряхнул костяную рукоятку и довольно хмыкнул. «Как-нибудь не развалится. Большого уплотнения тут не нужно, цере воздух не мешает. Очень удобная штука. Пришлось бы нам тут возиться с вакуумом — тут мы и убились бы.»

— И на этом всё, — сказал Гедимин бывшему жрецу, передавая ему готовый фонарь. — Запомнил? Сделай ещё один. Дальше работаешь сам, пока заготовки не кончатся. А я займусь другим делом.

Он кивнул на тубу с клеем и поддон вчерашних заготовок — светящихся стеклянных колпаков с едва намеченной внутренней резьбой — полутора грубыми витками. Кут’тайри понюхал открытую тубу и шумно фыркнул.

— Пахнет, как суп из потрохов. Равные Куэннам находят вещам странные применения.

— Что ещё остаётся, в ваших-то краях… — рассеянно отозвался Гедимин, раскладывая шихту и красители по маленьким тиглям. Сажа, жёлтый ксенофторид… В последний конус сармат насыпал чистой скорлупы, отправил всё в печь и надолго задумался. На его ладони лежал тёплый осколок кейека.

«Горелка для местного прогрева… чем-то заменить луч или горящий газ,» — сармат зажал камешек между пальцами и мысленно продолжил от него жаропрочный конус. «Сфокусировать тепловой поток. Сильный тепловой поток. Значит — камень с гравировкой или… или отражающая чаша. Но если максимальный нагрев будет на камне… длинная рукоятка, в принципе, защитит. Хотя… хотя — если на камне не максимум, тогда… тогда чаша должна выдержать.»

Он перевёл задумчивый взгляд на Кут’тайри. Бывший жрец перебрался к соседней печи и устроился на скогнийской ступеньке у горна. Работал он медленно, аккуратно соединяя заготовки; горка готовых фонарей постепенно росла.

«Восходящий плазменный поток,» — Гедимину представился то ли щит, то ли чаша на костяном каркасе, давным-давно разлетевшийся на молекулы. «Как в той штуке Кут’тайри. У него было хорошее усиление по спирали. Попробовать воспроизвести…»

…Жёлтые усечённые треугольники впечатались в выемки рельефного чёрного диска, и стекло снова посветлело от жара. Гедимин машинально скреплял детали, выкручивал из расплава миниатюрное ушко в верхней части диска, — думал он сейчас только о горелке. «Что-то вроде витой ракушки с выемками на широком конце. Зеркальный слой… Хорошо, когда много сырья. Можно экспериментировать.»

— Для кого этот знак? — неожиданный вопрос прервал его рассуждения, и сармат растерянно мигнул. Двуцветный диск уже лёг на подогретый поддон и теперь медленно остывал, пока Гедимин в задумчивости собирал трубкой бесцветный расплав. «Задать общую форму, потом доработать широкий край. Металл придётся лить поверх. Равномерность слоя… М-да. А вот у Сэта получалось…»

— Это? — сармат оглянулся на забытую цацку. — А… Это для литейщиков из Шакхи. Им так спокойнее работается.

— Для литейщиков Пламени? — Кут’тайри незаметно подошёл вплотную и теперь разглядывал стеклянный «трилистник» с непонятной пристальностью. — Кто там мастер?

— Ут’таркех, — отозвался Гедимин и поднёс трубку к приоткрытому респиратору. «Удлинить и чуть повернуть… Ага, вот так. Теперь ещё раз…»

— Большая честь для Ут’таркеха, — отозвался бывший жрец, отходя от печи. Гедимин краем глаза видел, что две трети заготовок уже склеены. «Закончу с горелкой — проверю, что у него там,» — подумал он и тут же забыл о фонарях — в конце концов, там трудно было что-то испортить, если только не разбивать колпаки и не ломать рукоятки — а это сармат услышал бы.

…Серебристый металл блестел между двумя слоями стекла. В нём отражался перекошенный силуэт руки, закрученный вместе со спиральным «зеркалом». «Не сработает,» — в очередной раз подумал Гедимин, закрепляя осколок кейека в верхней выемке. В ладонь, подставленную под узкий раструб, ударил горячий воздух. Сармат удивлённо хмыкнул и взялся за термометр.

«Пятьдесят на входе, а на выходе… хм… Троекратное усиление? Неплохо. Непонятно, за счёт чего, но — неплохо,» — он поднёс термометр к внешней поверхности «горелки». «Изоляция работает. Если засунуть в кость или палку, будет ещё надёжнее. И заодно — минус проблема с прочностью…»

— Какая изящная раковина в зеркальном блеске, — услышал сармат за плечом. Кут’тайри, незаметно закончив работу, снова подошёл вплотную и теперь, навострив уши, разглядывал «горелку». Гедимин смерил его оценивающим взглядом. «Сэта умеют кидаться огнём. В той его штуке на входе был кейек. Зачем-то он был нужен. Может, это вроде линзы для их… пирокинеза? Тогда такая горелка для них будет рабочей. Проверим…»

— Кут’тайри, можешь направить огонь по узкой трубке? — Гедимин протянул жрецу «ракушку». — Отсюда, от камня… только подожди, я буду мерить.

— Мой огонь слаб, — Кут’тайри склонил голову; «горелку» он взял, но так и держал её на отлёте, будто хотел вернуть или отложить. — Ты знаешь. Хьеррек отвернулся от меня и не даёт моему огню жара. От меня будет мало помощи.

— Ничего, сойдёт, — буркнул Гедимин, пытаясь вспомнить, кто такой Хьеррек. — Мне только замерить. Попробуй. Что выйдет, то выйдет.

Он перехватил раструб, направленный куда-то вкось, и развернул его к негорючей стенке печи. Кут’тайри оглянулся на него с невесёлой ухмылкой и поднёс к узкому концу трубки сжатые пальцы. Внутри раструба сверкнуло красное, стремительно белея. Гедимин, выдернув «горелку» из чужой руки, сунул её под прохладный сквозняк.

— Слабый огонь у него, м-мать моя колба… — он покосился на термометр, недавно показавший полторы тысячи градусов. — Сейчас остынет, и повторим прогон. Только соизмеряй силу, ладно? Стекло — не рэссена, расплавится быстро.

— Хеттийиррн, — Сэта протянул к остывающей «ракушке» руку, но остановился, не притронувшись к ней, только невидимый жар лизал его белеющие пальцы. — Что это за флейта огня? Выглядит, как дар самого Хьеррека!

Уловив одобрение, Гедимин смутился — но тут же и насторожился.

— Кейековая горелка, — ответил он, показывая полуостывшую трубку на просвет. — Даёт узкий поток горячего воздуха. Чтобы греть стекло по частям, не засовывая в печь. Так будет удобнее.

— Чтобы греть стекло… — медленно повторил Кут’тайри, разглядывая узкий раструб. — Я не видел таких вещей раньше. Ты знал, что сделаешь, когда вставал к печи? Твои мысли были далеко…

«Наблюдательный…» — Гедимин недовольно сощурился.

— У нас есть похожие инструменты, — буркнул он. — Но на Равнину их не принесёшь. Тут всё надо делать по-другому. Так, вроде остыло. Попробуй ещё раз, только осторожно! А потом поможешь мне сделать небольшой отражатель. Ну что? С горелкой удобно работать? Что ей ещё нужно — рукоять, ручки?

…Обе кости выбирал Кут’тайри. Едва взглянув на груды сырья, он вынул две обломанные трубки немного разной формы. В первую, с досверленным отверстием сверху и короткими шипами по бокам, поместилась «сэтская горелка» — без рукояти, с открытым доступом к камешку-«линзе». Во вторую, уже не без усилий, Гедимин спрятал «модель для неогнедышащих» — с рукоятью, выступами под пальцы и внутренней чашечкой-отражателем. Это устройство разбиралось надвое — так, чтобы камешек можно было и достать, и вложить. Сейчас все осколки лежали отдельно в углу поддона. Большого жара от них не было — «сэтский» «термоэлемент» выдавал полсотни градусов, «скогнийский» — семьдесят три.

— Вот камни подбирать надо будет аккуратно, — вслух думал Гедимин, закрывая печь после всех испытаний — уже окончательно. — Чуть градус выше — и всё оплавится. А рабочий промежуток там узкий…

— Там, где огонь набирает такую силу, нужна осторожность, — отозвался Кут’тайри. Его взгляд всё время возвращался к «горелкам» — он рассматривал их так, будто хотел запомнить трёхмерную схему. «Интересно, опознал он своё… изобретение?» — подумал Гедимин, покосившись на жреца. «Отличия, по сути, невелики…»

— Это не оружие, — мрачно сказал он, перехватив пристальный взгляд. — И не будет оружием. А если кто-то из этого сделает оружие…

Кут’тайри подался назад, прикрывая цацку на груди полусогнутой кистью.

— Мне известно, что такова воля Пламени, — монотонно проговорил он, пристально глядя на Гедимина. — Никто о ней не забудет… Вы, Равные Куэннам, — вы всегда так ненавидели оружие? Ваши панцири, ваша сила… неужели вы никогда не вели войн?

Гедимин угрюмо сощурился. «Да, очень наблюдательный.»

— Кто как, а я навоевался, — мрачно сказал он, подавив желание показать шрамы — хотя бы на лице. — У вас тут у самих мёртвые города. Должны бы понимать…

Не договорив, он резко сдёрнул щиток брони, прикрывающий карман, и вытряхнул на ладонь осколок кейека. «Не успею. Скоро смена… Ладно, камешками займусь у реактора. Там даже и спокойнее.»

— Тебе, жрец Пламени, доводилось выжигать города? — негромко спросил Кут’тайри. Его грива потускнела, уши были прижаты, — даже Гедимин видел, что бывшему жрецу не по себе.

— Да, — коротко ответил он, прислушиваясь к болезненному шевелению под рёбрами. — И больше мне не надо. Иди отдыхать. Тебе на завтра будет… поручение. Насчёт светящегося стекла. Пока цех свободен, попробуешь сделать колпаки по трафарету. Ничего сложного, если совсем не заладится — переплавим.

Он говорил быстро, глядя мимо чужака, — то, что шевелилось в груди, не могло не отразиться в глазах. Кут’тайри уже что-то чувствовал — он без единого звука приподнял руку в жесте прощания и просочился в сантиметровую щель между дверью и косяком. Гедимин прижал ладонь ко лбу и уткнулся в неё. «Думай о печах, теск. О металлопрокате и центробежном литье. Может, хоть здесь у тебя получится что-то кроме бомбы.»

21 день Лучей, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Возиться с каменными макетами не было времени. Гедимин лепил форму из светло-серой глины. Глина, сильно подсохшая, нашлась у Вепуата в одном из заляпанных грязью бочонков под «стенкой» шатра. На вопрос Гедимина сармат только махнул рукой — «а, какие-то отходы Айзека… бери, конечно, мне оно без надобности!»

Глина размокла быстро; два макета уже были готовы и наскоро подсыхали на тёплом сквозняке, пока Гедимин заканчивал третий. Вепуат, не обращая на него внимания, засовывал куски мяса в четыре хоботка. «Трилобиты» заметно раздулись и теперь навряд ли смогли бы взлететь, но их голод не ослабевал.

— Их не разорвёт? — лениво спросил Гедимин, выставляя на сквозняк последний макет. «Подсушить их резаком — или потрескаются? Если бы наверняка знать, когда они понадобятся — через полчаса, час или сутки…»

— Они не от еды распухли, — отозвался Вепуат, не оборачиваясь. — Расширяются внутренние полости. Они сейчас…

Он, отряхнув ладони, сдёрнул «трилобита» с перекладины и подбросил в воздух. Существо, гневно хрюкнув, растопырило крылья и плавно, покачиваясь с боку на бок, пошло к земле. Снижалось оно очень медленно, скорее планируя, чем падая. Гедимин подставил под него руку и удивлённо хмыкнул.

— Они даже не потяжелели. Может, им мало?

— То много, то мало… — проворчал Вепуат, отбирая у сармата животное. — Ты давай лучше о реакторах. Или о сэтских печках. Это же для них леплено, да? Что за штуки?

— Формы, — отозвался Гедимин, подбирая непросохшие макеты. «Пора ускорять процесс. Ничего, сильно не потрескаются. Всё равно они одноразовые.»

— Попрошу Текк’тов, чтобы сделали каменные, — нехотя пояснил он, глядя, как под «жалом» лучевого резака светлеет глина. — Простые литейные формы — лючки, корпуса, крышки. То, что Сэта сделают без допоборудования.

— А-а… Я думал, это оно и есть, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Сложные какие-то штуки…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Будут куда сложнее, — он проверил когтем твёрдость сухой глины и завернул макеты в ветошь. — Иди ловить филков. А я зайду в цех, дам задание Кут’тайри. Есть свободная печь на утро?

…Инвентарь для утреннего похода в Сфен Огня лежал вдоль стены в «шлюзовой камере». Гедимин, машинально пересчитав лопаты и убедившись, что никто не поломал корзины, открыл вторую дверь и выбрался в цех. С утра там было прохладно — заслонками печей никто не хлопал, «стекляшки» за ночь успели остыть, Кут’тайри дверь прогретого склада закрывал плотно. «Ага, фонари уже забрали,» — сармат скользнул взглядом по опустевшему поддону. Там, сдвинутый в угол, лежал миниатюрный двуцветный диск. Обе «горелки» переместились на стойку для инструментов — кто-то, впервые их увидев, занёс в правильную категорию. «А камешки пропали,» — Гедимин, не увидев осколков кейека, покосился на печь. «Придётся подбирать заново. Кому мешали⁈ Специально же отложил на видное место…»

Он достал тростниковую трубку, на треть заполненную тусклым светящимся порошком. Цера заканчивалась, а синтезировать её сарматы так и не научились. «Вот зачем каждому филку давать фонари? Сделали бы постоянное освещение на холме, хватило бы. С холма они всё равно не спускаются, даже при дневном свете.»

Гедимин огляделся по сторонам в поисках мешков с шихтой — и удивлённо мигнул. Один мешок, с остатками, вчера лежал в этом углу, ещё два полных, большой и поменьше, сармат оставлял у печи, где возгонялась чёрнопесочная руда. Сейчас ни здесь, ни там ничего не было.

— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин, заглядывая в последний угол, который не просматривался с прохода. Запоздало вспомнилось, что все закоулки можно было разом «просветить» сигма-лучом, и сармат досадливо сощурился. «Где шихта? Три мешка… едят её тут, что ли⁈»

Он отодвинул массивную дверную створку. По пальцам ударило жаром. Посреди склада висел огромный огненный шар. «Шихты нет,» — отметил про себя Гедимин, прежде чем захлопнуть дверь. И так было маловероятно, что Кут’тайри перетащит шихту к себе — ну, и спрятать её в маленьком помещении было негде.

— Мастер? — донеслось из-за отодвигающейся створки. Гедимин криво улыбнулся и помахал выглянувшему из щели.

— Тут до меня кто-нибудь был? Шихта пропала.

— Четвёртый мастер, Хьяррса, — немедленно ответил Кут’тайри. — Впервые увидел его в доме стекла. Зачем бы ему столько шихты, если у него нет печей?

Гедимин беззвучно выругался.

…Гварзу долго искать не пришлось — массивный чёрный силуэт в белом световом пятне был виден за километр.

— Шихту отдай, — буркнул Гедимин, надвигаясь на него. Ауна, проговорившая было что-то приветственное, подалась в сторону, утаскивая с собой светящийся посох. Гварза фыркнул.

— Сырьё в работе.

— В какой работе? — Гедимин недобро сощурился. — Шихту принесли для заня…

— В такой, — перебил его Гварза. — Кроме ваших с Хепри игрушек, у базы есть нужды. Повторяю — сырьё в работе. Хепри себе ещё наберёт. Всё равно мотается туда-сюда без малейшей пользы!

Если бы не белая вспышка, хлестнувшая по глазам, Гедимин всё-таки до него дотянулся бы. Но теперь Гварза стоял в пяти метрах от него и в руках держал плазмомёт — а к стрельбе сармат был не готов.

— Рравные Куэннам, ну знайте же мерру! — Ауна в сердцах вогнала посох в гравий на полметра. Щурясь от пульсирующего белого света, Гедимин резко развернулся и двинулся к ангару.

— Нужды, м-мать твоя пробирка…

…Вепуат криво ухмыльнулся.

— Знаю уже. Видел пустые мешки. Один даже прихватил. Надо будет дойти до кратера, где мы ещё не рылись…

— Драная макака могла бы предупредить, — Гедимин болезненно поморщился. — Роется везде, как у себя в карманах!

Он покосился на филков. Они в полной тишине делили между собой инвентарь — и, похоже, слушали во все уши. «И, естественно, пойдут пересказывать по всему лагерю,» — Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «На выходе раздам им по мешку камней. Донесут, не переломятся. Меньше сил будет на дурь.»

…Это было очень быстро — раскалённый ярко-красный сгусток в сложенных ладонях одного из Сэта мгновенно развернулся по вертикали, выпустил по бокам отростки-лучи и так же мгновенно свернулся, оставив после себя гаснущее алое свечение. Гедимин смигнул, порадовался, что вовремя опустил на глаза тёмный щиток, и повернулся к скрежечущей двери. В приоткрывшийся проём просунулась мордочка нхельви, ещё один зверёк со спины первого заглянул в ангар, но защитное поле щёлкнуло обоих по носу, и сармат плотно закрыл ворота.

— Сюда нельзя! — донёсся снаружи пронзительный писк. — Что видно? Что видно?

— Ничего! — пропищали откуда-то сбоку. Гедимин хмыкнул. «В вентиляцию-то? Ясное дело, не видно.»

— Почти все собрались, — сказал Вепуат, глядя на передатчик — дроны, повисшие над холмом, передавали информацию в цех, и индикатор непрерывно мигал. — Ещё колонна подходит из-за холмов. Хочешь посмотреть?

Гедимин качнул головой и повернулся к каменному поддону. На нём была насыпана тонкой линией горючая смесь; её ещё не подожгли — Вепуат медлил.

— Долго это у них? — Гедимин кивнул на поддон. — Добраться до кузниц, передать письмо… Это им на час, или за полчаса справятся?

— Хм… — Вепуат покосился на часы. — Может, они уже всё передали. Но я бы выждал немного.

— Идут! Идут! — послышалось снаружи. — Все наверх!

Что-то зашуршало по стенам, из-за продуха донёсся писк.

— Попробуем… — Вепуат склонился над горючей смесью. Пару секунд она чадила, затем ярко вспыхнула. Вепуат при виде красного пламени радостно хмыкнул и сунул в огонь глиняную табличку.

— Ну вот, процесс пошёл… Что?

Поднявшаяся из огня рука положила табличку ему в ладонь и втянулась в костёр. Гедимин мигнул.

— Сбой связи, — ухмыльнулся Вепуат, глядя, как пламя то тускнеет, то разгорается ярче. — К каналу подрубился Аса’ан. Ненадёжная система… Ага, а это уже Шакха.

Рука, высунувшаяся из костра, была по локоть обмотана «асбестовыми» шнурами. Исчезла она ненадолго — секунд через пять Сэта, быстро обретающий гуманоидную форму, выбрался из огня и почтительно сложил руки.

— Мастер Ут’таркех приветствует жрецов Пламени. Он прочёл ваши слова и ждёт с нетерпением.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— Вот, держи. Здесь руда, — он растянул горловину мешка, показывая рэссеновый гравий. — Немного, ты донесёшь. Будешь возвращаться — прихвати ещё кого-нибудь. Следующий груз будет тяжелее.

Мешок вместе с существом исчез в яркой красной вспышке. Пламя слегка потускнело.

— Думаешь, вдвоём они это донесут? — Вепуат с сомнением посмотрел на раздутый тюк.

— Там больше листьев, чем полезного груза, — отозвался Гедимин. — Всего-то три литейных формы.

Двое Сэта выглянули из огня. Они были одеты легко — видимо, поэтому не хотели выходить из нагретого портала.

— Это нести осторожно, — приказал Гедимин, передавая им распухший мешок. — Внутри литейные формы. Больше ничего не будет, остальное — вечером.

Сэта подхватили груз с двух сторон. Пламя поднялось до потолка и тут же опало. Горючая смесь затрещала, в вытяжку ударил густой дым. Вепуат придавил догорающие остатки защитным полем и шумно выдохнул.

— Всегда было интересно. Есть у этих порталов ограничения? Вот если дать Сэта в руки твой скафандр, они его протащат? А если тебя самого, как груз?

— Я не умею разделяться на кванты, — буркнул Гедимин и на всякий случай отодвинулся. Вепуат весело хмыкнул.

— Мешки, листья и камни тоже не умеют. Что мы с тобой, что рэссеновая руда, — мы равно неприспособлены к квантованию. Интересно, как портал отличает существо от груза? Вот если я буду лежать тихо, пока меня несут в огонь…

— Надорвутся, — буркнул Гедимин. — Ты свой вес помнишь?

— Так им вдвоём нести необязательно, — Вепуат пожал плечами. — Можно и вдвадцатером. Да хоть на полсотни грузчиков распределить. Костёр взять побольше… А! Чего я дурью маюсь? Пойду и спрошу у Кут’тайри, отличает портал живое от неживого или нет. Если отличает, можно всерьёз нарваться.

Гедимин только покачал головой, глядя, как Вепуат приоткрывает двери склада. «Экспериментатор, мать его колба… В портал я бы ещё пошёл. Но распадаться на кванты…» — сармата передёрнуло. «А если обратно не соберёшься?»

Он повернулся к погасшему костру. Литейные формы сквозь огонь прошли, и Гедимин надеялся, что на той стороне их собрали, как надо. «Пусть литейщики их осмотрят. Прикинут, сколько нужно хушшура, и какой ковш брать. Вечером проверим их в деле. И формы, и литейщиков.»

…Люк реакторного бункера открылся через час после начала смены. Первым спустился нахохленный Вепуат, за ним — Айзек.

— Глуши! — скомандовал он, махнув рукой в сторону реактора. — Эпицентр будет в низине, но и здесь встряхнёт неслабо. Вепуат! Если хоть один стержень выпадет или треснет, ставишь тут купол и врубаешь сирену!

Гедимин, снимающий блокировку с рычагов пульта, невольно поёжился. «Штатная ситуация,» — напомнил он себе. «Если тут возможны землетрясения, на станции они будут. Реакторы должны выдерживать.»

Он думал, что снаружи, за куполом, будет невозможно шагнуть, не отдавив кому-нибудь хвост, но под ногами никого не было, только со всех сторон донёсся и тут же смолк тонкий, почти ультразвуковой писк. Вокруг опустевшего лагеря, в стороне от уложенных на землю шатров, собрались плотные стаи нхельви. Их было не меньше десятка, и в каждой — сотни особей, но держались все непривычно тихо. Гедимин шагнул к ним и увидел, как все, как по команде, разворачиваются к нему.

— Где филки? — спросил сармат, глядя на поваленные шатры, запертые ангары и растянутые над лагерем защитные купола. — Их предупредили?

Кенен Гварза, до сих пор стоявший молча, сложив руки на груди, шевельнулся и тяжело вздохнул.

— Все под куполами. Надеюсь, твой цех по итогам не грохнется в долину.

Гедимин оглянулся на ангар стеклодувов. «Инструменты…»

— Вепуат всё поснимал, — успокоил его Айзек. — Даже сами стойки. Всё, что можно было положить, мы положили и принайтовали.

— И водоподъёмник? — Гедимин оглянулся на душевую. Дверь была закрыта, лючки захлопнуты, — как и в остальных строениях.

Гварза тяжело вздохнул.

— А самому перед сменой пройтись было никак? У нас с Айзеком своей работы…

— Спокойно, — Айзек крепко сжал его запястье. — Эти испытания касаются всех. Речь обо всей станции. Мало найдётся дел важнее.

Гедимин подошёл к обрыву. «Рабочие площадки» были обозначены загодя — размашистыми чёрными линиями на дне долины, россыпью жёлтых камешков на холмах. Крышки с шахт были сняты и отодвинуты далеко в сторону. Сигма-сканер показывал подземные полости, россыпь каменных заготовок, прикрытых защитным полем, недавно опрессованные скважины… Гедимин сосредоточился, прислушиваясь к «ремонтному чутью». В мозгу вспыхивали и гасли невнятные предположения и обрывки расчётов. «Слишком много факторов,» — сармат досадливо сощурился и развернулся к отрядам нхельви. «Но если обвалится — то лучше сейчас.»

— Жёлтые пятна на холмах видны? — громко спросил он, глядя на зверьков. — Чёрные узоры внизу? По две сотни на каждое пятно или узор — ра-аспределись!

Он не был уверен, что такая команда существует, и тем более — что нхельви с ней знакомы. Однако в ту же секунду живые массивы сдвинулись с места. Хвостатая волна пронеслась мимо — сперва в одну сторону, потом в другую, Гедимин от полосатого мельтешения на миг зажмурился и услышал писк со всех сторон.

— Мы здесь! И мы! Мы внизу!

Последний зверёк, оставшийся у обрыва, повернулся к сармату и привстал на задние лапы.

— Все нхельви на своих местах, — доложил он. — Все готовы. Что им делать — бежать или прыгать? Всем вместе или вразнобой?

Гедимин подавил желание ущипнуть себя — на этой бредовой планете зверёк-координатор был далеко не самым странным… да, пожалуй, и совсем не странным.

— Трясите стенки пещер, — сказал он. — Сначала слабо и вразнобой, потом — сильнее, потом — сильно и со всех сторон вместе. Пока не увидите вспышку в небе.

Он снял с плеча сфалт и направил сопло вверх. Зверёк метнулся к ближайшей стае, и тут же от неё отделился другой. Гедимина с двух сторон дёрнули назад, прочь от обрыва; оглянувшись, он увидел сарматов.

— Вон там, — Айзек указал на площадку в стороне от «развалин» лагеря. — Может засыпать, но вниз не стряхнёт.

Гварза вскинул руку. Над площадкой поднялись прозрачные стены, гравий под ними зашевелился — поле зарывалось в глубину, скрепляя собой нижние слои обломков.

— Оставь сверху проём, — попросил Гедимин, подключая купол к наручному генератору — на непрерывную подпитку. Экран сигма-сканера был открыт, и, едва войдя под купол, сармат направил сканирующий луч на подземные полости.

— Нхельви готовы! — донеслось снаружи. Зверьков сармат уже не видел — стены на три метра кверху уплотнились до непрозрачности.

— Tza tatzqa? — Айзек перевёл взгляд на Гедимина. Сопло сфалта уже смотрело в проём, в холодное синевато-зелёное небо.

— Attahanqa, — выдохнул сармат, сдвигая переключатель.

Защитный купол качнулся. Гедимин едва устоял на ногах. Двое сарматов уже сидели, и Айзек сдавленно шипел и бил ладонью по колышущемуся гравию. Гедимин рухнул рядом, на подпрыгивающую землю. Холм трясло. Толчки шли по всем направлениям, и сармат, не удержав равновесие даже сидя, растянулся плашмя. Его ударило в плечо — волна гравия вздыбилась и тут же опала, качнувшись в другую сторону. Купол вспыхнул, красная полоса прошла в полуметре от основания — и не успела погаснуть, как такая же сверкнула напротив неё, на двадцать сантиметров выше.

— Сканер! — рявкнул Айзек, и Гедимин запоздало схватился за прибор. Луч раскачивался во все стороны вместе с сарматом, то накрывая сканируемые полости, то уходя в сторону. Купол подбросило. Вдалеке загрохотал камнепад.

— Восемь баллов есть, — выдохнул Гварза; он лежал на спине, вскинув руку с передатчиком над головой. — Кет, каковы пределы?

Ответить Гедимин не успел — купол вместе с ним подбросило на полметра, и он рухнул обратно, утопая в гравии. Выбраться не успел — второй толчок накрыл его сплошным слоем обломков.

— Heta! — крикнул кто-то над головой, дёргая его за сфалт. Гедимин, извернувшись, сел, сдёрнул оружие с плеча и вбил приклад в гравий. Зелёный луч ушёл вертикально вверх. Купол подпрыгнул, сармат рухнул, прижимая сфалт к груди, и замер, напряжённо прислушиваясь. Вдалеке шуршали гравийные «ручьи». Подземных толчков больше не было.

…Гедимин перешагнул последний каменный гребень и заглянул в долину. Под обрывом тянулся невысокий длинный вал — всё, что насыпалось с края плато. С дальнего холма не упало ничего — он ещё вчера обнажился на десять метров от обрыва, весь гравий с этого участка лежал на складе.

— Он здесь! Смотрит! — донеслось снизу. Нхельви, все шестьсот особей, глядели на Гедимина, задрав мордочки и привстав на лапах. Сармат криво ухмыльнулся.

— Никто не ранен?

— Ранен? — удивились и внизу, и на соседнем плато, и за спиной. — Кто-то должен быть ранен? Нет, у нас нет. И у нас тоже.

— Мы устали, — донеслось из-за спины. — На скале проще. А тут столько прыгать…

— Нас покормят? — спросили с дальнего плато.

Гедимин оглянулся на волокуши, присыпанные гравием. Сверху на них лежали навесы и их подпорки.

— Все свободны, — сказал он, поворачиваясь к ближайшей стае и надеясь, что не перепутал языки. — Ищите Броннов. Если вся посуда не побилась, то еда — у них. Спасибо за помощь!

— Еда! — радостно пискнули с нескольких сторон одновременно. — Тут все голодные!

— Надо поесть и поспать, — зверёк дотронулся до ноги Гедимина. Под обрывом пришли в движение замершие стаи, с соседнего плато сбегал живой поток. Часть нхельви уже столпилась вокруг повозок, обнюхивала навесы, но копаться в них пока не решалась.

— Идите, — согласился Гедимин. — Ищите Броннов. А я посмотрю, что у вас получилось.

Кто-то массивный подошёл и встал рядом, но сармат даже не обернулся. Он смотрел только на сигма-сканер. Тряска больше не мешала — луч прошёл сквозь толщу горных пород и теперь скользил по соединённым пещерам. На карте одна за другой вспыхивали опорные точки.

«Шахта… вспомогательные… главный корпус, основная сфера… туннели…» — Гедимин заметил, что не дышит уже пару минут, и впустил воздух в лёгкие. «Скважины… А, здесь поле сорвало. Трещина. Дальше — туннели. Теперь — жилой корпус. Пыль? Вот откуда. Отслойка…»

— Стенки держатся неплохо, — заметил, глядя на свой сканер, Айзек. — А вот перекрытия…

— Этот блок не должен был скакать по полу, — Гедимин угрюмо сощурился. — Кто его найтовал и не передал мне поле?

Кенен Гварза сердито фыркнул.

— На станции не будет защитных полей.

— На станции будут общие демпферы, — отозвался Гедимин. — Она будет не скакать, а раскачиваться. А из-за тебя теперь блок переделывать. Почти готовый.

— Тихо! — Айзек быстро вклинился между сарматами. — Куполов было много, генератор не выдержал. Трещина невелика, часть блока Текк’ты быстро перелепят. Что по испытаниям в целом? Я бы сказал — неплохо.

Рядом зашевелился гравий — на поверхность выползал тягловый зверь. Покосившись на сарматов, он побрёл к лагерю — там уже что-то плюхало, журчало и чавкало.

— Горшки уцелели, — заметил Айзек, махнув сканером в сторону лагеря. — По крайней мере, самые крупные. Интересно, что со стеклом. Его так заворачивали…

Гварза тяжело вздохнул.

— Моё мнение — Текк’ты справились. Если до завтра всё не пойдёт трещинами, можно считать, что первый этап стройки закончен. Что будет на вторых испытаниях, уже со станцией, — сказать не могу. Всякие там забутовки и демпферы…

Он выразительно поморщился.

— А ты сам что скажешь? — нетерпеливо спросил Айзек у Гедимина. Тот нехотя кивнул.

— Завтра ещё проверю. Когда Текк’ты там поползают, будет нагрузка… Может, под нагрузкой что-нибудь обвалится. Если нет — тогда этап закончен.

— Маловероятно, что обвалится, — Айзек стёр с экрана какие-то расчёты. — Дальше у тебя что? Видимо, сборка конструкций? Сначала — обшивка?

Гедимин качнул головой. На экране сканера пластины обшивки лежали отдельно — почти ровный ряд стопок, накрытых защитным полем, тянулся вдоль каждой пещеры.

— В силу специфики… — он оборвал фразу на полуслове. — Если собирать будут Текк’ты — лучше им делать всё сразу. Всю нижнюю полусферу с одновременной забутовкой. Им так удобнее. Быстрая сборка — и месяц на устойку и усадку.

— Одновременно? — Айзек переглянулся с Кененом. Тот помрачнел и сложил руки на груди.

— Эксперименты…

Гедимин пожал плечами.

— Пока работают Текк’ты, нужно делать так, как им удобнее. Если всё это придётся таскать и устанавливать сарматам… — он, не договорив, снова пожал плечами. — Там даже подъёмник не встанет. Разве что на потолок его подвесить.

Айзек тяжело вздохнул.

— Да, тут своя специфика… Используй её по максимуму. Сборка целой станции не слишком сложна для Текк’тов? Там десятки разнородных узлов, блоков…

— Текк’ты умнее многих сарматов, — отозвался Гедимин. — И я буду наблюдать. А филки пусть готовятся…

Он криво ухмыльнулся.

— Облицовка — на них. И весь мелкий внутренний монтаж тоже. Текк’ты в наши коридоры не пролезут.

…Гедимин поправил последнюю катушку и остановился, глядя на вскрытый реактор под ногами. Как бункер ни трясло, ничего не отвалилось, и все смещения были в пределах миллиметров.

— Можно запускать, — прошептал он, ставя на место крышку. Одинокое волокнистое щупальце, «прилипшее» к его виску, резко потеплело и разветвилось, переползая на загривок и оплетая плечи. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Есть контакт…»

— Может, ты и удержал бы твэлы на весу, чтобы не побились. Но лучше не рисковать, — прошептал он, отходя к главному люку. — Не знаю, что ты делаешь с гравитацией. Но сразу всё держать было бы сложно. Даже с твоими щупальцами.

Вепуат, увидев его, шумно выдохнул и хлопнул в ладоши.

— Ага! Мы тут уже заждались, — он выскочил из-за пульта и шагнул к стене. — Я всё прислушивался — зазвенит внутри или нет? Без монитора ни метеороида не видно!

Гедимин развернул ветошь, прикрывающую стопку зеркал, и осторожно повесил «монитор» на место. Проку от этого было немного — без внутриреакторной системы зеркал в нём отражалась только стена.

— Реактор цел, — сказал Гедимин. — Повешу зеркала — и будем запускать. Тебя тут не растрясло?

— Ощущения те ещё, — признал Вепуат, потирая шлем. — Подложил матрас, но помогало плохо. Так с ним вместе и прыгал от стенки к стенке.

Гедимин вставил в пульт выпавший рычаг и подсоединил привод. «Землетрясения по расписанию — это удобно. Не снял бы всё это — сейчас собирал бы обломки.»

— Иди наверх, — сказал он Вепуату. — Отдохни.

Разведчик отмахнулся.

— Ещё не устал. Что там ты обещал Кут’тайри? Утром, когда Гварза уволок шихту? Сейчас у нас целый мешок. Надо пристроить к делу, пока не утащили. Чего ты от него хотел? Какие-то чашки сделать?

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Колпаки для фонарей. Там под печью лежит костяной трафарет. Кут’тайри его видел. Напомни ему, что внутри — резьба. А пропорции он сам знает.

— Резьба?.. Надо будет сделать с ним образец, — решил Вепуат. — А то я сам не понимаю, о чём речь. Ладно, попробуем. Если будет совсем плохо — всегда можно переплавить.

— Да я бы вечером… — начал было смущённый Гедимин, но осёкся. «Вечером… Я, может, сюда и к ночи не вернусь. Предупредить Айзека, чтобы поставил кого-нибудь к реактору. А то он будет ждать и вторую, и третью смену подряд.»

— В Шакху пойду один, — сказал он вслух. — Иначе у тебя сорвутся все занятия. Большая плавка — это надолго.

…Айзек, спустившийся в бункер, смотрел смущённо и даже виновато.

— Гедимин, зайди, пожалуйста, в машину, — попросил он. — Сразу, как поднимешься. Кенен обещал языку волю не давать, но и ты тоже сдерживайся, ладно?

Гедимин мигнул.

— Что там?

— Литейная станция, — вздохнул Айзек, разглядывая пол под ногами. — Всё-таки не выдержала. Надо было отогнать машину к порталу! Теперь не знаю — как бы не пришлось ехать за заменой.

…Едва Гедимин отошёл от литейной станции, вокруг тут же столпились филки с «чёрным песком» и стеклянной скорлупой. Сармат смотрел на станцию с тоской, а на филков — с завистью. «Что ж,» — он подавил тяжёлый вздох и двинулся к выходу. «Попробуем собрать нечто подобное. Из камней, костей и чёрного жира.»

…На гладкой стене высокой печи виднелись три схематичных символа, из которых Гедимин мог опознать только «знак огня» — и то потому, что сам десятки раз наносил его на камень с той же степенью проработки и достоверности. Сейчас рядом с ними появился ещё один — чёрный контур радиационного «трилистника».

Заслонки печи закрылись час назад. Процесс шёл; всё, что можно было сделать для его ускорения, Гедимин уже сделал. Теперь он сидел у печи и под пристальными взглядами литейщиков лепил из чёрно-красной глины. Эта масса, размоченная в водно-жировой эмульсии, при девяноста градусах не теряла пластичности; образцы получались не такие аккуратные, как сармату хотелось бы, но вполне наглядные.

Сегодня литейщики оделись по-рабочему — все браслеты и ожерелья остались в жилых отсеках, только в волосах виднелись вплетённые серебристые нити, просверленные косточки и камешки. Больше всего их было у бригадира — точнее, у нескольких, — кроме Ут’таркеха, в цех заглянули ещё двое. «Видимо, сейчас работы у них немного,» — думал Гедимин, катая меж пальцами глиняную детальку и прислушиваясь к отдалённым глухим ударам молота — какая-то кузница не остановила работу и сегодня, и её бригадиру было не до сармата и его странных штуковин. «Ничего, ему расскажут,» — Гедимин криво ухмыльнулся, закрепляя последний элемент. Бригадиры, окружившие сармата, быстро переглянулись.

— Пропускная щель, — пояснил он, тронув когтем узкую, еле видную прорезь в верхней части наклонного стана. — Обеспечит начальную толщину и немного повысит равномерность. А это устройство вам должно быть знакомо. Очень похоже на ваш подвесной восьмиручный молот. Массивный каменный боёк с приводом. Только движется не вверх-вниз, а вперёд-назад. Не бьёт, а раскатывает.

Сэта-литейщик склонился над вылепленным макетом, подсвечивая когтем мелкие детали.

— До чего странная штука… — пробормотал кто-то из его подручных, заглядывая через плечо.

— Раскатывает металл? — другой Сэта поднёс коготь к неподвижному «бойку». — Восьми рук тут будет мало. Что ты хочешь сделать? Ровную металлическую полосу?

— Лист, — Гедимин отмерил на стенке печи предполагаемую длину и ширину. Все Сэта дружно выдохнули и подняли гривы, покрываясь мигающими красными пятнами. Кольцо вокруг сармата и его макетов сдвинулось теснее — теперь интересно стало всем.

— Лист? Тонкий лист? Настолько широкий? — Ут’таркех поднёс руку к груди и зашевелил когтями.

— Для чего? — вмешался кто-то из озадаченных бригадиров. — Вся твоя броня собрана из меньших пластин. Даже шлем…

Гедимин едва заметно сощурился. Злиться было не на кого — разве что на перекошенные законы физики, обрёкшие цивилизацию умных и умелых существ на вечное дикарство. Но сармату всё равно было досадно.

— Это не для брони, — хмуро сказал он. — Из листов будут собирать цистер… бочку. Гигантскую бочку. Чем шире листы, тем легче пойдёт дело.

— Тонкий и ровный лист такой большой ширины… — пробормотал Ут’таркех, оглядываясь на «восьмиручный» молот. — Литой ровный лист… Ему обязательно быть литым? Можно расковать пластину до очень большой ширины — даже и до такой. Она будет ровной…

Гедимин качнул головой.

— Не настолько. Я видел, что вы умеете делать. Если бы этим можно было обойтись, я не лепил бы эти штуковины.

— Странная штука, чтобы делать странные штуки, — пробормотал кто-то из задних рядов. Гедимин криво ухмыльнулся.

— Это очень простая штука. Почти такая же, как ваши, — он переставил «прокатный стан» на другой уступ и поднял на ладони второй макет. — А вот эта — действительно странная.

Он отодвинулся, пропуская зрителей к вылепленному станку, и поднял сигма-сканер. Внутри печи жидкий металл в потоке раскалённого воздуха стекал по жёлобу, оставляя наверху корку тугоплавкого шлака. «Ещё два яруса — и дотечёт до лётки…»

— Эта вещь… — Ут’таркех тронул когтем наклонно закреплённый макет литейной формы. — Она вращается⁈

В полной тишине вдалеке булькнул и зашипел извергающийся гейзер. Гедимин подобрал макет и поставил на ладонь.

— Полтора оборота в каждую сторону поочерёдно. Прочная. Выдержит. Здесь будет стачиваться, здесь — нагрузка на опору… — сармат тяжело вздохнул. — Это мелочи. Единственное, что серьёзно, — скорость вращения. Удастся её поддерживать или нет. На низкой скорости всё это не имеет смысла.

Сэта переглянулись. Рабочие зашептались было, но громкое шипение Ут’таркеха снова установило тишину.

— Вот это будет её вращать… — Сэта провёл пальцем вдоль вылепленных приводов. — Четверо с каждой стороны… Не знаю, жрец Пламени. Какой длины эта… вещь?

— Полтора метра, — ответил Гедимин. — То есть — вот такая. Наш стандарт — вот такой, на треть длиннее, но — не получится.

— Ради Хьерре… — кто-то из бригадиров закрыл себе рот двумя руками и зажмурился. Все оглянулись на символы, нарисованные на стенке печи, и странно зашевелили когтями. Гедимин озадаченно смотрел на них. «Хьеррек? Что-то я про него слышал. А они… они явно напуганы. Моей штуковиной? Нет, тут что-то ещё…»

— Огромная трубка, которую надо лить в крутящейся форме… — проговорил, будто сомневаясь в каждом слове, Ут’таркех. — Жрец Пламени, мы плохо тебя понимаем. Что это, и для чего ему быть таким странным?

— Труба, — Гедимин пожал плечами. — Труба без шва с равномерно толстыми стенками. И то, и другое повышает прочность. Из множества таких будут собраны трубопроводы. По ним пойдут вода и воздух. Очень много и очень быстро.

Повисло молчание. Молот вдалеке затих на пару секунд и загрохотал снова. «Расковывают пластину,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Им этого достаточно. Ни листового проката, ни литых труб. И никаких атомных станций.»

— Жрец Пламени, — заговорил наконец Ут’таркех — дольше молчать он не мог, на него и так уже все смотрели. — Мы обещали взяться за твою работу. Мы не отказываемся от слова. Но ни я, ни другие ничего не обещают для этой… этого устройства. Мы его не знаем и ни за что не ручаемся.

— Белая вода! — крикнул Сэта-рабочий у приоткрытой заслонки. — Белая вода в устье!

Ут’таркех резко развернулся к печи. По его трескучему воплю рабочие кинулись кто к заслонкам, кто к ковшу, кто к загодя установленным формам. Гедимин, выпрямившись, шагнул к лётке. Жидкий металл прошёл последний каскад, пора было выпустить его на волю.

Расплав светился ярко — Гедимин, склонившийся над сигма-сканером, видел блики на экране, серебристые с синеватым отливом. Опустившись на пол и направив луч на опоки, он впился взглядом в прибор. По пальцам тянуло жаром, руки сводило знакомым спазмом, — сармат вцепился ладонью в запястье и застыл неподвижно, глядя только на экран. Он всё равно видел краем глаза, как течёт сияющий расплав, как дымится и раскачивается ковш, и как белеют от жара руки у Сэта, вцепившихся в шипы-рычаги. Перегретый металл тёк, как вода; несколько секунд — и зашкворчал, выкипая, жир, прикрывающий газоотводные отверстия. Пустой ковш отодвинули в сторону, Сэта, накалённые добела, вцепились в заслонку, и горячий ветер утих — только почерневшая шипастая раковина дымилась, остывая, да из опок стравливался жар. Гедимин тяжело поднялся на ноги — от напряжения свело мышцы — в последний раз посмотрел на экран и ухмыльнулся. «Легло чисто. Если не запорют при остывании…»

— Двое из трёх сегодня были к нам благосклонны, — сказал, подойдя к сармату, бригадир литейщиков. — Теперь дело за третьим.

Он указал на символы, выведенные на стенке печи. Его пальцы побелели и ярко светились. Гедимин, не поняв ни слова, неопределённо хмыкнул и перевёл взгляд на опоки.

— Металл лёг хорошо, — сдержанно признал он. — Были сложности с новыми опоками?

Ут’таркех бросил быстрый взгляд на символы и шевельнул когтями.

— Они непривычно выглядят, но сделаны удобно. Точнее скажу, когда мы их вскроем.

Гедимин тоже оглянулся на печь — только не на странные значки, а на закрытые лётки. «Чем эта штука удобна — можно распараллелить процессы. Поставить два ковша и по три опоки под каждый… Хм. Возможно, даже не по три. Четыре или пять, — температура металла позволяет. Удобно всё-таки быть таким жаропрочным. Интересно, как с металлом обходятся Скогны? С таким оборудованием они бы до костей обуглились.»

— Три опоки в один заход — много или мало для твоих рабочих? — спросил он. — А если добавить ещё ковш — они справятся с шестью за раз?

Сэта, столпившиеся вокруг, быстро переглянулись. Ут’таркех протянул руку к одному из них.

— Говори ты.

— Если опоки вот такие, небольшие, — Сэта покосился на остывающие отливки, — то вдвоём можно справиться с пятью. А на двух ковшах — с десятком. Но если они гораздо больше, нам не хватит рук.

— Они такие же, — сказал Гедимин, подавляя довольную ухмылку. — Однотипные для однотипных деталей. Привезу вам ещё четыре каждого типа, чтобы работа шла быстрее.

Вдалеке громко булькнул и зашипел извергающийся гейзер. Ут’таркех протянул руку к опоке и потрогал остывающий воздух. Белое свечение на его пальцах уже почти погасло.

— Строить дом Пламени — большая честь для нас, — сказал он, повернувшись к Гедимину. — Пламя довольно нашей работой?

«А! Совсем забыл,» — сармат поддел пластину, прикрывающую карман, и вытряхнул на ладонь двуцветную подвеску.

— Можешь добавить к своим… регалиям, — сказал он с кривой ухмылкой, вспомнив, как сам добивался лишней цветной полоски на груди. — Нам… Пламени ты сильно помог. Ты и твои рабочие.

«Для них тоже надо будет сделать какие-нибудь цацки,» — подумал сармат, глядя, как Сэта рассматривают «трилистник». «Из рэссены, что ли?»

Он посмотрел на экран сигма-сканера. В расплаве практически не было газа — он вышел ещё при прохождении каскадов внутри печи, и его достаточно быстро сбросили в опоку. Он лежал плотно, без каверн, с поверхности отходил раскалённый воздух; металл ещё сохранял остаточную текучесть, но скоро должен был затвердеть.

— За ночь остынет, — сказал Гедимин. — Руды ещё осталось на одну плавку. Когда опоки освободятся, проведите её. Те же три изделия, всё то же самое. Вечером я приду и посмотрю на них. И будем думать о новых станках. Под них надо будет освободить место…

Сэта, оживившиеся было при упоминании повторной плавки, заметно помрачнели. Все взгляды сошлись на глиняных макетах. Пока печь была вскрытой, а металл жидким, воздух в литейне прогрелся до трёх сотен градусов и высушил их до каменной твёрдости. Гедимин поставил их на ладонь. «Обернуть защитным полем. Мелкие элементы осыпятся, а крупные я покажу Текк’там. Кроме как из камня, их делать не из чего. Надеюсь, их удастся протащить через портал.»

— Сделаем, — отозвался наконец Ут’таркех. — То, что мы умеем и знаем, будет готово к вечеру. Но то, что знают лишь Куэнны и равные им… Тут мы будем работать только под твоим взглядом.

Гедимин кивнул.

— Я всё объясню, — пообещал он. Под настороженными взглядами Сэта ему было неловко. «Ещё бы я сам знал, как эти штуки работают… Придётся обкатать всё на базе. Может, даже с участием Сэта. Смогут они раскрутить ту трубу с нужной скоростью? Хотя бы вчетвером?»

После жары в литейне горячий воздух городских пещер казался прохладным, а ветер над пепельной долиной — ледяным. Гедимин в дымящейся броне прошёл сквозь строй причудливых скал и поднялся на гребень, огибающий кратеры. «Начало положено, процесс запущен,» — думал он, подавляя тревогу. «Посмотрим завтра, что у них получится на повторной плавке. И как они доведут готовые отливки. При их методах литья гладкую поверхность не получишь — только долгой шлифовкой. Надо будет спросить, чем шлифуют рэссену.»

22 день Огня, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

Айзек спустился в бункер, подталкивая перед собой нахохленного Вепуата.

— Сдавай пост, — скомандовал он удивлённому Гедимину. — У нас там кольцо, полное энергии. Пора её сбросить.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— У меня всё готово. И линза, и излучатель, — сказал он, уступив Вепуату место перед монитором. Щупальца хранителя на загривке и висках легонько задрожали и куда-то втянулись, оставив слабое ощущение тепла. Гедимин покосился на Вепуата — его височные пластины были плотно пригнаны, вряд ли хранитель его чувствовал, но какое-то изменение заставило его отреагировать.

— Проблема только с экраном, — продолжил сармат, недовольно щурясь. — Сигнальная пульсация перенаправит луч кверху, но если что-то полезет с боков… Сейчас я оберну его защитным полем, но надо будет что-то придумать. Что там с мифрилом и ипроном?

Айзек хмыкнул.

— Атомщик, тут не «Геката». Ипрон с мифрилом под ногами не валяются. Их по твоему проекту и так уйдёт неприлично много. Задействуй, по возможности, керамику!

— Прочности у твоей «керамики» никакой, — буркнул Гедимин, вслед за Айзеком выбираясь из туннеля. — Только для неподвижных конструкций. Если излучатель будет переносным…

— Ну, залей её в чёрное стекло, — Айзек, пожав плечами, ускорил шаг. — Будет крепче. Мифрила мало. А ипрона — ещё меньше.

…Кокон защитного поля, прикрывающий кольцо-энергонакопитель, был белесым, без цветных бликов, — отток ещё не начался, хотя накопитель был практически насыщенным. Гедимин оглянулся на защитный экран по периметру, на замершие по ту сторону мелкие хвостатые силуэты, недовольно сощурился и склонился над установкой. Такое название для неё было, пожалуй, слишком громким, — накопитель лежал ребром на опоре из нескольких соединённых костей с ручками для переноски, сверху его прикрывала двуслойная «линза» из мелких каменных фрагментов.

— Забавная корзинка, — хмыкнул Айзек, разглядывая «установку». На его ладони лежал миниатюрный излучатель, больше похожий на вырезанное из кости украшение. На тонких шнурках свисали миниатюрные маятники.

— Скажи Маккензи, что кольца тут не годятся, — отозвался Гедимин, проверяя, как линзы держатся на костях. — Здесь нужен диск без отверстий. Меньше места займёт и легче войдёт под пучок.

— Маккензи будет рад очередной твоей идее, — угрюмо отозвался Кенен Гварза. Он стоял с дозиметром чуть поодаль и уже с утра недовольно щурился, хотя прибор не показывал ничего тревожащего.

— Всё готово? — деловито спросил Айзек, увидев, что Гедимин выпрямился и шагнул назад, выпуская «щупы» дозиметра. — Твоя очередь, Джефри. Излучатель держи параллельно земле!

Филк по имени Джефри нервно поёжился и с явной неохотой протянул руку за излучателем. Второй, подавшись назад, широко ухмыльнулся, но ухмылка тут же погасла, когда он понял, что Гедимин на него смотрит.

— Неужели нет какого-то другого способа? — пробормотал Джефри, опускаясь на землю. Установка стояла на небольшом холмике, насыпанном из гравия; лучше было бы подкатить валун удобной высоты, но, видимо, филки его не дотащили, а сарматам было не до того. «Маятники землю не цепляют,» — отметил Гедимин и на этом успокоился. Джефри уже запустил излучатель, — надо было отслеживать пульсацию излучения и смотреть, не пойдёт ли омикрон-поток мимо линзы, вбок, на наблюдателей.

Яркий зелёный луч ударил в небо, выжигая белое пятно среди красных и жёлтых складок. Гедимин видел, как свет течёт по ним против всех законов оптики, и как небесный орнамент меняет цвет — от багрового к алому, от оранжевого к золотистому. За экранирующей стеной взволнованно пищали нхельви. Они уже обступили её плотным кольцом — сейчас их было хорошо видно, а за ними из темноты выступали силуэты Скогнов-копейщиков. Кто-то из них метнулся к лагерю, но тут луч погас, и вокруг нескольких световых пятен от сарматских фонарей снова сомкнулась темнота. Гедимин услышал громкий писк и шорох — зрелище закончилось, зрители разбежались.

— Отлично, — Айзек хлопнул филка двумя пальцами по плечу. — Согласен? Гедимин всё-таки разработал безопасный излучатель.

— Безопасный? — филк покосился на Гварзу, изучающего экран дозиметра. — А что на приборе? Я, может, не атомщик — но если штука фонит, она фонит во все стороны!

— Пять микрокьюген, — ровным голосом ответил Гварза. Айзек шумно вздохнул.

— Можешь взять показания у Кенена или Гедимина. Превышение было на десяток микрокьюгенов, и то в основном по сигме. Для Земли было бы многовато, но для Равнины — вполне безопасно.

— Разве что для Равнины, — пробормотал Джефри, через плечо оглядываясь на Гедимина и едва заметно вздрагивая.

— Ну, лучше так, чем горящий жир и баллон с горючим газом, — подал голос второй филк, явно довольный, что излучатель вручили не ему. — И радиоактивная штуковина сверху. Тут, по крайней мере, гореть нечему!

Джефри переменился в лице и показал сородичу кулак. Айзек укоризненно хмыкнул.

— Рубцы разгладились, разве нет? Ты вчера говорил, что боли прошли. Если тебе ещё плохо, не надо было рваться из карантина. Боксы свободны, если нужно, можешь…

Филк поспешно мотнул головой и что-то пробубнил. Гедимин вгляделся в его лицо — сквозь лицевой щиток мало что можно было разглядеть, но непохоже было, что сармат мучается от боли. «Это один из обожжённых? Ну да, логично оставить старых операторов — они хотя бы к излучателю привыкли. Не знаю, я бы радовался, что больше ничего не взорвётся…»

— Это устройство так и держать в собранном виде? — Гварза поднял «установку» и теперь с сомнением её рассматривал.

— Хм… Я бы разобрал, — отозвался Айзек. — Кольцу место в машине, чтобы не заряжалось от фона. А местные минералы… в экранированном фургоне они могут сменить свойства. Гедимин, забирай свою корзинку. Держи её на видном месте — пригодится на следующем сбросе.

…В шатре Вепуата было непривычно тихо. Раздувшиеся «трилобиты» неподвижно свисали со стоек и даже не хрюкали — хотя пищу из рук сармата выхватывали мгновенно.

— Только эта реакция у них и осталась, — сказал Вепуат, вытирая руки. — Спят на весу.

Сняв «трилобита» со стойки, он поднял его над полом. Существо вяло шевельнуло брюшным крюком, но зацепиться не успело — сармат выдернул ладони. «Трилобит» плавно, по сантиметру, пошёл к земле. На полпути он опомнился, выпустил крылья, ударил хвостом и перемахнул на стойку. Сердито хрюкнув, он снова замер. Крылья втянулись не сразу.

На полу зашуршало. Вепуат наклонился, помянул ядро Сатурна и выдернул из корзины гигантскую многоножку. Зелёный Пожиратель чем-то хрустел. У корзины не хватало стенки.

— Радиоактивные листья? — Гедимин протянул к проеденной ёмкости дозиметр и хмыкнул. — Так и есть. Вепуат, ты про дозиметрию совсем забыл?

— Да что там той радиации, — вяло отмахнулся разведчик, наматывая Зелёного Пожирателя на руку. — Вот куда его сажать? В душевой сейчас филки, им он не нравится. В Сфен Огня взять с собой?

…Пожиратель хрустел пеплом. Вепуат следил за ним, Гедимин — за филками, выбирающими из грунта красно-жёлтые камешки. В этот кратер они спустились впервые — Вепуат настоял на том, чтобы обломки не выгребались «досуха». Гедимин думал, что ничего не случилось бы не только от выкапывания всех мелких осколков, но и от подрыва крупных скал, и даже от уничтожения целого кратера, но спорить не хотел. Его мысли крутились вокруг металлопрокатных станков. Когда он пытался не думать о листах и трубах, вспоминались створки гермоворот и цилиндры поршневых машин. «С воротами ещё, может, обойдётся — сварка поправит, мифрил закроет. А вот цилиндры… там допуски. Если оно будет хлябать на полсантиметра…» — сармат досадливо поморщился.

— Чего ты? — спросил Вепуат, выкапывая Пожирателя из пепла. — Что-то опять не ладится?

— Металлургия, — буркнул Гедимин, не уверенный, что обращались к нему, а не к «червяку». — Ведь даже двигатель есть, механизация… почему тут нельзя поставить валки и катать лист без извращений⁈

Вепуат сочувственно хмыкнул.

— А кровяной камень всё не растёт и не растёт. Чего я ему только ни подкладывал…

— Без симбиоза ему никак? — Гедимин, довольный, что мысли о металлургии ненадолго отступили, вспомнил светящийся «лес» и чёрно-красные грозди на корнях. — Я бы попробовал подсадить в Пожирателя. Немного подрастёт — достанешь. Необязательно же ждать, пока его изнутри раздует.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Я бы попробовал — под постоянным наблюдением, конечно. Но Айзек «спасибо» не скажет.

Теперь хмыкнул Гедимин.

— А тут есть ещё Пожиратели. Кроме этого, под носом у Айзека. В Сердце Пламени целая колония. Местные вроде бы ценят кровяной камень. Интересно, взялись бы выращивать?

Вепуат быстро оглянулся на филков и придвинулся ближе.

— Местные? Да-а… Подкинуть такую идею Скогнам… Шесек вроде не по этой части, но там же есть и другие. И Бронны… Кровяной камень — это не новшество, верно? А к Пожирателям они уже притерпелись. Их даже резать не надо. Есть прикрытые полости на спине, под щитками. Туда личинки цепляются. Пока нет личинок, можно прицепить что-нибудь ещё…

Он быстро вынул что-то мелкое из кармана, поддел спинной щиток «червя» и на секунду засунул под него палец. Пожиратель как хрустел пеплом, выгрызая радионуклиды, так и продолжал — даже не дёрнулся.

— Сегодня поползает так, — Вепуат ухмыльнулся. — Надеюсь, Айзек не увидит. Если до ночи хоть одна клетка отпочкуется — будем считать, что идея годная.

…Пожиратель прополз ещё полметра и остановился, приподняв усы. Его оставили в коридоре посреди горячего цеха, прикрыв «фонящие» печи защитным полем. Существо что-то чуяло, но не было уверено, что из-за этого стоит грызть твёрдый тектон. На дальнем конце коридора Гедимин насыпал для животного охапку камешков, но пока они его не интересовали.

— Остыло, — послышался от соседней печи расстроенный голос Вепуата. — Такой сложный орнамент не пройдёшь с одного прогрева.

— Эти завитки далеки от красоты, — кто-то из огорчённых Сэта попытался размять остывшее стекло, но добился только звона. — Берите камни! Держите их вот тут, близко, а я буду пробовать.

— Берите больше камней, — посоветовал Вепуат. — Будь эта штука другой формы, она бы ещё пролезла в печь…

Гедимин, беззвучно хмыкнув, развернулся к «штуке». Что Сэта пытались изобразить, он так и не понял, но оно было большим, с причудливыми раструбами и намеченным на волнистой поверхности цветным орнаментом. «Опять какая-то цацка-переросток,» — с досадой подумал сармат. «Хоть бы одну чашку за день сделали! А, нет, всё-таки сделали пару восьмигранников.»

Снова зазвенело стекло — Сэта тронул штырём стеклянный завиток, подогреваемый осколками кейека. Часть орнамента светилась красным, свет даже немного порыжел, но этим всё и кончилось.

— Берите камни с гравировкой, — посоветовал Вепуат, шаря захватом в печи. — Обычные такого жара не дадут.

Гедимин, быстро оглянувшись на Скогнов и убедившись, что им не до него, снял со стойки «горелку». «Опробуем в деле.»

— Подвинься, — он подошёл к существам, окружившим разлапистую стеклянную штуковину. — Ты, со штырём, стой тут. Сейчас подогреем.

Под пристальными взглядами Сэта и озадаченного Вепуата Гедимин откинул и закрепил крышку и направил сопло в нужную точку. Поток горячего воздуха был виден невооружённым глазом, но температура была слишком низкой для заметного эффекта. Сармат снял со стопора откидной зеркальный колпачок и опустил его, защёлкивая крепления. Стекло под соплом покрылось жёлтыми разводами, стремительно белея.

— Вперёд, — выдохнул Гедимин, отдёрнув «горелку» на безопасное расстояние. Сэта, вздрогнув, неуверенно ткнул в вязкую массу штырём. Она сминалась легко, скручиваясь в декоративные завитки. Сэта, шумно выдохнув и покрывшись белыми пятнами, указал Гедимину на другой стеклянный пласт. «Горелка» сдвинулась, оставляя на поверхности «чаши» светящийся красно-жёлтый след.

— Одна проблема — мощность не регулируется, — пожаловался Гедимин Вепуату. — Или до оплавления, или — еле-еле двести градусов. А на большом расстоянии снижается точность.

— Ага. Снижается, — пробормотал Вепуат, глядя на очередную красную полосу. Гедимин поднёс сопло ближе, нагревая «чашу» добела. Сэта молча стояли вокруг и смотрели — уже не на «цацку», а на руку сармата и инструмент в ней.

— Это как лучевой резак, только напор слабее, — пробормотал Вепуат. — Давно сделал? На чём оно?

— Кейек, зеркальная чашка, зеркальная воронка, — Гедимин пожал плечами. — Самая сложная деталь — защёлки. Мелкие очень, пальцам трудно. А воронку проще крутить на такой вот горелке, без горна. Вот только мощность… никак не отрегулировать мощность.

— Ага, — Вепуат протянул руку к «горелке» и вопросительно хмыкнул. Гедимин сдвинул защёлку, откинул зеркальный колпачок, снижая накал на конце сопла до «безопасных» полутора сотен градусов, и разжал пальцы. Вепуат сдержанно хмыкнул.

— Изящная такая штука, — сказал он, разглядывая резную рукоять. — Такой себе… тепловой бластер.

Гедимин вздрогнул всем телом и недобро сузил глаза.

— Какой ещё, в ядро Сатурна, бластер⁈

— Тепловой, — пробормотал Вепуат, проверяя, как закрывается сопло.

— Мастер Хетпу, — подал голос Сэта-стеклодув. — Работа встала без огненной флейты. Если ты уже осмотрел её со всех сторон…

— Держи, — Гедимин, отняв «флейту» у Вепуата, протянул её стеклодуву. — У тебя как раз руки свободны. Смотри сюда. Сначала убираешь эту крышку. Трубку направлять только на негорючее! Потрогай, какой тут жар. Это для малого нагрева, а для сильного — опускаешь вот этот колпак. Тут его крепления.

Стенка печи, в которую «смотрело» сопло, задымилась — видно, пыль с неё давно не вытирали.

— И очень осторожно, над чем-нибудь негорючим, направляешь, куда надо, — Гедимин показал, как оплавляется перчатка в горячем потоке в полуметре от сопла. — При закрытой крышке колпак не трогать — трубку порвёт. Держи.

— Да не погаснет Пламя, — пробормотал Сэта, направляя «горелку» на стекло и заворожённо наблюдая за красными и жёлтыми сполохами. Через пару секунд он опомнился и перевёл «луч» на недоделанные стеклянные завитки. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отодвинулся к стене.

— Хорошо, что Сэта не могут обжечься. Думал отдать её Скогнам…

— Скогнам?

Пронзительный писк из-за прозрачной стены заставил сармата вздрогнуть. Скогны, оставив работу, выстроились по ту сторону защитного поля и пристально следили за стеклодувами. Взгляды сходились на костяной трубке «горелки».

— Эту вещь мастер Дим-мин сделал для нас?

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Мог бы и промолчать. Теперь не отделаешься. А почему ты, в самом деле, так резко изменил планы?

— Да она горячая, и с управлением проблемы… — пробормотал смутившийся Гедимин. Теперь взгляды со всех сторон сошлись на нём. Стеклянную «чашу» положили в «холодную» часть печи на медленное остывание; Сэта с выключенной «горелкой» в руке недобро смотрел в сторону Скогнов. Гедимин, смутившись окончательно, полез сквозь защитное поле к стойке для инструментов.

— Руки к соплу не совать, — буркнул он, смерив Скогнов угрюмым взглядом. — И защёлку брать за самый кончик. И рукавицы — и лучше бы из асбе… асаана. Есть асаановые рукавицы?

Он протянул помрачневшим Сэта вторую «горелку».

— Дай сюда, — он поддел когтем рукоятку первой; стеклодув не стал её удерживать, но помрачнел ещё сильнее. — Вам удобнее будет с вот этой. Она работает на вашем огне. Направлять вот сюда. Жечь вполсилы. Сопло — в камень!

Раскалённый воздух ударил в стенку печи, выжигая остатки невидимой пыли. Сэта, шумно выдохнув, повертел «горелку» в руках и протянул другому. Гедимин повернулся к Скогнам.

— Рукавицы нашли? Иди сюда. Вот ты, остальные — в стороны. Держи. Сопло — в камень. Теперь смотри и запоминай…

…Едва ворота ангара закрылись, Гедимин облокотился на стену, упёрся в неё лбом и закрыл глаза. По шее стекала испарина.

— Вот ты разволновался, — укоризненно хмыкнул Вепуат, останавливаясь рядом. — Они не идиоты. Никто не сгорел, даже одежда не обуглилась. Воды?

Гедимин потянулся было к ведру, но, опомнившись, качнул головой и достал флягу.

— Как думаешь, от этой штуки будет вред?

Вепуат пожал плечами.

— Так-то это натуральный тепловой бластер. И рукоятка ещё такая… удобная.

— А какой ей быть⁈ — Гедимин сердито фыркнул. — Если это ручной инструмент…

За дверью заскрежетало, потом раздался нестройный стук. Вепуат хмыкнул.

— Пришли любопытствующие. Гедимин, ты займись чем-нибудь. С ними я разберусь.

…Защитное поле приглушило звук. Сармат опустил до упора височные пластины, превратив осмысленную речь сбежавшихся Скогнов в писк и верещание, и склонился над мешком с чёрными кристаллами. Переработка сырья шла весь день с редкими перерывами, — сейчас возгоночные печи были наполнены испаряющейся рудой, вскоре их должны были разгрузить и загрузить заново. Гедимин старался следить за количеством добытого «песка», но получалось не всегда — иногда он обнаруживал сырьё уже на литейной станции, наполовину расплавленным. «Ладно, на посуду им хватит,» — думал сармат, подсчитывая в уме, сколько ещё «песка» надо набрать. «А мне на твэлы что-нибудь останется? И там же ещё холодильники… контейнеры всякие… Надо им сказать про холодильник для Би-плазмы. На твэлы им плевать, но это должно до них дойти. В чертежах было, но кто видел те чертежи…»

— Отбой! — весело ухмыльнулся Вепуат, заглядывая за белесую перегородку. — Ушли. Инструмент я у них отобрал. Вроде бы тоготцы инструктаж поняли, но вечером буду за ними следить. Сэта, если налажают, хотя бы выживут!

— Я сегодня снова уйду, — буркнул Гедимин, услышав слово «вечер». — Надо налаживать металлургию. Сегодня у них самостоятельная плавка…

— Да-да, само собой, — Вепуат успокаивающе похлопал его по локтю. — Работы много, а нас мало.

Дверь открылась — у кого-то хватило сил не толкать её в разные стороны, а уверенно сдвинуть.

— Вы здесь? Что-то с печами? — насторожился филк, переступивший порог. В руках у него были два мешка с чёрнопесочной рудой.

— Порядок. Работайте, — отозвался Гедимин, отходя от возгоночной печи. Филк, бросив мешки у стены, одной рукой сдёрнул со стойки захват, другой — отодвинул заслонку. Второй уже возился с соседней печью, вынимая тигель с горячими чёрными кристаллами. Гедимин следил за движениями рабочих больше по привычке — тут все технологии были давно отработаны.

— На соседнем холме лежат здоровенные рудные шары, — сказал филк, задвигая заслонку загруженной печи. В чашке осталась дымиться пара горстей «песка».

— Лежат, — согласился Вепуат. Гедимин прислушался к звукам за стеной — он не заметил, когда смолк грохот живых камнедробилок. Забутовочным гравием был забит целый ангар, теперь Текк’ты добывали сырьё для переработки в песок — один копал, остальные перемалывали. Защитное поле, выставленное вдоль обрыва, приглушало грохот, но лишь частично. «Я уже притерпелся,» — думал Гедимин, пытаясь вспомнить, когда шум прекратился. «А вот как на этом краю холма выживают аборигены — решительно непонятно.»

— И что нам с ними делать? — спросил филк.

— Пилить их нам нечем, — добавил второй, недовольно щурясь. — И ломать тоже. Если Текк’там всё равно, в каком виде гонять руду, так лучше бы пригнали сюда гору гравия. Мы бы сразу его переплавили. А эти штуковины… Нам что, кувалдой их долбить?

Озадаченный Гедимин молча слушал и чувствовал растущее раздражение. «Им ещё ничего не поручили. Вообще про те шары не сказали ни слова. Чего они ноют⁈»

— Ничего не трогайте, — сказал Вепуат, покосившись на Гедимина. — Там явно не ваш размер. Может, из них налепят брусков по форме тигля. Пока работайте — на вашу долю гравия хватит!

Филки, недоверчиво хмыкнув, потянулись к выходу. Гедимин отвернулся и подавил тяжёлый вздох. «Руду собирают Скогны. Сунуть её в печь — минутное дело. А нытья — будто их в урановую шахту загнали. Как они вообще где-то работают?»

— А правда, — подал голос Вепуат. — Гедимин, что ты думаешь делать с шарами? Это ведь нужное сырьё?

Сармат дёрнул плечом.

— Нужное. Освободится какой-нибудь Текк’т — попрошу перетащить к цеху и раздробить. И пусть филки таскают гравий.

Вепуат хмыкнул.

— Я вот подумал — если такой шар подогреть с разных сторон, а снизу подложить поддоны, — он ведь постепенно растает? Дыма будет много, но его снесёт — сейчас ветер сильный, и не в нашу сторону. А там… ну, когда-то эта руда выпала здесь осадком — и не очень давно. И никто не вымер. Думаю, большого вреда от дыма не будет.

— Подогреть? — Гедимин задумчиво сощурился. — Открытая возгонка… Тут вопрос — как нагреть аккуратно и равномерно. Чтобы шар не порвало, а песок падал, а не разлетался. Плазмомёт не годится. Может, горелкой его…

Вепуат ухмыльнулся.

— А у нас ведь есть живые горелки. Целый город. Помочь жрецам Пламени они ведь не откажутся?

Гедимин мигнул.

— Сэта? Да, они могут… Думаешь, согласятся? Там нужны минимум четверо…

Вепуат ухмыльнулся ещё шире.

— Я напишу в Аса’ан. Попрошу помощи для дома Пламени. Шакха, вон, выделила тебе целый литейный цех. Думаю, и эти не откажут. Только ты сам рассчитай, куда там что. Я в химии не силён.

Гедимин выразительно хмыкнул.

— А я вот только и делаю, что возгоняю руду вручную… Ладно, напиши. Если согласятся прийти, то или в начале ночи, или завтра с рассветом. Чтобы я был свободен и мог всё подготовить. Предложи им каких-нибудь стекляшек или зеркал…

Вепуат хрюкнул в респиратор.

— Не, не годится. Тут нельзя смешивать. Или помощь могущественному Пламени, или мелкий обмен. Ты не беспокойся, я договорюсь. Главное — выберись из Шакхи живым. До сих пор неспокойно, что ты там ходишь один…

…«Согласились,» — Гедимин тяжело качнул головой. Вепуат принёс эту новость ещё в середине смены, спустившись в реакторный бункер, но сармат до сих пор не мог к ней привыкнуть. «Согласились. Просто так. И ладно бы это была новая для них технология. Тут-то они ничего интересного не увидят. Спокойно могли бы потребовать плату. Ничего не понимаю…»

Заблудиться на пепельной равнине было сложно — под ногами сплетались светящиеся «разломы», пересекающие поле кратеров и «лес» причудливых скал и сходящиеся к ложным фумаролам. Гедимин подсвечивал дорогу фонарём и прислушивался к шорохам. Сфен Огня казался безжизненным.

Гедимин остановился у скалы и глубоко вдохнул, подавляя тревогу. Ему было не по себе. «Запоротая плавка — ерунда. Главное, чтобы ничего не взорвалось!»

…Вскрытые опоки очистили от пригара; Гедимин взял их в руки, прежде чем опуститься на плиту, где стояли два ряда готовых отливок. Жёлтый камень стал изнутри лиловым, стыки почернели, но тектон выдержал два нагрева и долгое остывание металла внутри — ни сигма-сканер, ни «ремонтное чутьё» не находили ни трещин, ни каверн. Снаружи на них появились маленькие чёрные «трилистники» — кто-то отметил опоки специальным символом. Гедимин, сдержанно хмыкнув, опустил их на подложку и повернулся к отливкам.

Тёмно-синий металл матово блестел — Сэта успели содрать пригоревшие волокна и выгладить неровности. «Издали примешь за промышленную штамповку,» — сармат дёрнул углом рта и провёл пальцем по крышке лючка. «А вот парный корпус…» — он совместил детали, подвигал их и нехотя кивнул. «Годится. Теперь — вторая пара…»

Оба лючка выглядели рабочими — не хватало только штырька, чтобы вставить в поворотные петли. Гедимин покачал их на ладонях, задумчиво щурясь. «Две разные плавки. Попарно-то они совмещаются. А если поменять местами?»

Он переложил крышки на соседние корпуса и снова совместил детали. «Всё-таки допуск не удержали. Вот тут почти миллиметр… Не помешает, но…»

Отложив лючки, он взял в руки два поршня и включил сигма-сканер. Долго возиться не пришлось — через пару секунд прибор подтвердил «показания», полученные на глаз и на ощупь. «Допуски, мать их колба! Разница в три миллиметра!»

— Жрец Пламени? — Ут’таркех пристально смотрел на Гедимина. — Что тебя рассердило?

Сармат мысленно досчитал до десяти. «Они ни при чём. Слишком много факторов. Толщина смазки, скорость потока, угол наклона… Три миллиметра — это ещё очень мало. При такой технологии даже сантиметр — немного. Или стачивать лишний металл, или… Да его убьёшься стачивать! Каждую деталь придётся доводить лучом. Мне, кому же ещё…»

— Предел возможностей, — буркнул он, прикладывая поршни друг к другу. — Видишь, какая разница получилась? А они должны были быть совершенно одинаковыми.

По притихшему цеху прошёл шёпот. Бригадиры, снова собравшиеся у печи Ут’таркеха, придвинулись ближе. Сам литейщик озадаченно шевельнул ухом.

— Разница? — он поднёс коготь к металлу. — Эти вещи отлиты в одну опоку. В чём их разница?

Гедимин, досадливо щурясь, подвинул поршень, показывая расстояние в три миллиметра от края до края металла.

— Они должны были лежать кромка в кромку, стык в стык, — сказал он. — А отличаются на целый слой рэссены. Из-за этого перекосится весь механизм.

— Стык в стык? — повторил Ут’таркех, замеряя когтем микроскопическое расстояние. — Мы сделали всё по твоим словам, жрец Пламени. Так, как ты показывал в тот вечер. Мы ни от чего не отошли. Эти вещи такие одинаковые, как только возможно. Одинаковее не бывает.

Гедимин открыл было рот, чтобы рассказать о допусках и о влиянии даже лишнего миллиметра на работу уравновешенного механизма, но подумал секунду — и прикусил язык. «Ну, скажу. И что будет? У них технология резко поменяется? Они, и правда, сделали, что могли. Так оно и было до внедрения генераторов Сивертсена. Доводка стачиванием, горы стружки в переплавку. Вот только там были нормальные станки. А тут рэссену будут стачивать вручную. И станцию мы не достроим и за десять лет.»

— Я понял, — ровным голосом сказал он, убирая поршни в карманы и поднимая с подложки бесполезную опоку. — И это заберу. Загружайте руду. Сегодня отольём вот эти две вещи. И завтра с этими же опоками сделайте столько плавок, сколько сможете.

Ут’таркех посмотрел ему в глаза.

— Так что получается, жрец Пламени? Наша работа хороша или плоха? Я говорил тебе, что мы не Куэнны, и наши печи…

Гедимин резко качнул головой.

— Вы делаете, что можете. Не ваша вина, что… А, неважно. Вот эти четыре вещи получились норм… прием… хорошо. Сделаем ещё таких же. Их нужно будет очень много.

…Сармат ушёл из города, как только металл оказался в опоках и начал остывать. Каменная форма, засунутая в пакет, неприятно давила на плечо — давление отзывалось где-то под лопаткой, и казалось, что оно идёт изнутри. Гедимин, досадливо щурясь, опустил мешок. Ноющая боль никуда не ушла.

«Так и знал — что-то пойдёт не так,» — он недовольно дёрнул плечом и потёр бок. «И я не знаю, как это исправить. Выверить слой хушшура до микрона, а состав — до микрограмма?.. И это — знакомая им технология. То, с чем они работают не одну сотню лет. А что начнётся, когда дойдёт до металлопроката? До центробежного литья… Седна с ними, с трубами, — до литья тех же машинных цилиндров? Там-то не поправишь расковкой. Не наваришь лишний шов… А, sa has— sulu! Что мне со всем этим делать⁈»

…Когда Гедимин открыл дверь цеха, он не сразу нашёл, куда шагнуть. «Отсек», выделенный Скогнам, ужался на целую треть, а тот, где работали Сэта, расползся на весь коридор — и всё равно там было тесно. Трое стеклодувов работали с кувшином-пирамидой — один держал сосуд, другой приделывал ножки, третий помогал ему фигурно выгибать стекло, подогревая застывающий расплав горелкой. Ещё двое, пристроившись сбоку у горна, изводили шихту и красители на бусы. Остальные десятеро чужаков распределились у стены и вдоль защитного поля и с любопытством оглядывались по сторонам. Стоило Гедимину открыть дверь, все повернулись к нему и зашевелились, пытаясь освободить дорогу.

— Ага! Быстро ты сегодня, — Вепуат с радостной ухмылкой выбрался из толпы. — Я говорил им спокойно сидеть в Аса’ане. Но любопытство их заело. А так-то мы тебя ждём. А в мешке что?

— Ничего, — буркнул Гедимин, заталкивая опоку в дальний угол. Уже выпрямляясь, он подумал, что можно было просто её швырнуть — проку от неё уже не будет, хоть от целой, хоть от разбитой. «Так, тут Вепуат и толпа Сэта. А кто со Скогнами?»

Из-за прозрачной стены выглянул силуэт в красно-оранжевом комбинезоне, криво ухмыльнулся из-под респиратора и под недовольное верещание Скогнов снова скрылся. Гедимин мигнул.

— Мастер Хетпу сказал, что дому Пламени нужна помощь, — один из Сэта, оттеснив сородичей, выглянул в «шлюз». — Что ты собрался жечь камни. Мы видели тут много удивительных вещей, но горящие камни нам не показали.

— Угу, — буркнул Гедимин, пытаясь настроиться на рабочий лад. «Да, камни. Надо поставить там защитное поле. Скрутить трубу, чтобы дым уходил вверх. В какую сторону сейчас ветер?..»

— Спасибо, что пришли, — пробормотал он, разворачиваясь к двери. — Это на соседнем холме.

…Наверное, каждый Сэта украдкой потыкал пальцем в защитное поле — тут собрались те, кто ни разу его не видел. Гедимин, поднимая дымоотвод на три десятка метров кверху, слышал шёпот о «прозрачной стене» и «твёрдом воздухе». Каменный шар в рост сармата заинтересовал их гораздо меньше. Что-то отмерив на боку конгломерата и обменявшись короткими фразами, Сэта распределились по кругу. Гедимину осталось только поднять пескоуловители — лёгкий пар должен был улетучиться, тяжёлые кристаллы — осесть на прозрачную подложку.

— У меня всё готово, — сказал сармат, выходя из круга. — Начинайте.

Он сам не знал, что дальше произойдёт, только надеялся, что Сэта верно поняли его указания. «У них нет напалмовых желёз,» — думал он, настороженно глядя на существ. «Они вообще состоят из мицелия. Включу сканер, пусть записывает. Хоть сам буду знать, что мне не мерещилось. Прибор видит то, что есть, его не обманешь.»

Один из Сэта с громким шипением выставил вперёд ладони, и весь круг повторил его жест. На каменном боку засверкали красные вспышки — и тут же сверкнул экран дозиметра. Площадку, где стоял Гедимин, накрыло пульсирующее сигма-излучение.

«Знакомая пульсация,» — отстранённо подумал он, глядя на каменный шар. Облако вспышек, окутавшее его, превратилось в ровное красное свечение. Пара секунд — и вверх ударил густой бурый пар. Камень закачался. Вниз посыпались чёрные песчинки и светящиеся обломки. Они шевелились, трескаясь на части. От них валил дым.

Сэта громко зашипел, опуская руки. Ещё двое повторили его жест. Камень горел и дымился, разбрасывая вокруг микроскопические кристаллы. Они тоже светились, и с них испарялись последние остатки шлака.

Ещё один Сэта опустил руки. От каменного шара осталась гора обломков. Она медленно оседала. Столб буро-чёрного дыма поднимался вертикально вверх, только за «трубой» защитного поля отклоняясь к дальним холмам. Ветер сдувал испарения в долину.

— Вулкан! — донёсся с соседнего плато пронзительный писк. Гедимин оглянулся. У обрыва столпились аборигены. Он разглядел костяные копья, ушастые шапки и полосатые хвосты, — все три народа сбежались посмотреть на возгонку руды. На краю светового пятна проступил массивный чёрный силуэт, но тут же пропал. Гедимин отвернулся.

Уже никто из Сэта не держал руки поднятыми. Каждый сцепил пальцы в замок. По центру круга дымился слой чёрного песка. Пар ещё поднимался, но стал разрежённым, почти невидимым. Экран дозиметра погас.

— Жар ещё силён, — предупредил Сэта, увидев, как Гедимин входит в круг и склоняется над рассыпанным минералом. Шлак выгорел, оставив тугоплавкие кристаллы. Их было много — не меньше полутора центнеров.

— Очень хорошо, — выдохнул Гедимин, сворачивая защитное поле из трубы в шар. Компактная сфера легко влезла в пакет. Разрушать её сармат не стал, только затянул потуже горловину. Кто-то из Сэта потрогал и мешок — скирлин, привезённый с Земли, тоже был новым и незнакомым материалом.

— Что делать с другими шарами? — спросил чужак, поймав взгляд Гедимина.

— То же, что и с этим, — отозвался тот. — На сколько ещё у вас хватит сил?

Сэта широко ухмыльнулся.

— Это лёгкая работа, жрец Пламени. Видно, оно смотрит на нас и всем довольно. Строй свои стены вокруг всех шаров. Сегодня — ночь горящего камня!

…Сэта исчезли незаметно, пока Гедимин засовывал последнюю сферу в пакет. Когда он закинул мешок за спину и выпрямился, из чужаков остался только один. Он, подсвечивая темноту «горящей» рукой, разглядывал площадку, где недавно лежали каменные шары. Сейчас от них остались только вмятины на гравии.

— Странное занятие — жечь камень, — заметил Сэта, погасив светящиеся пальцы. — Но Куэнны, когда им было надо, сжигали целые горы. Мелкий чёрный песок нужен Пламени?

Гедимин кивнул.

— Это очень важный… песок, — он хотел рассказать о твэлах и их устройстве, но вовремя осёкся. — Не устал? Я зажгу портал, если…

Сэта коротко усмехнулся и сложил пальцы в незнакомом жесте.

— Наш огонь всегда с нами, жрец Пламени. Так же, как твой — с тобой. Те камни, что мы сожгли, были сделаны Текк’тами?

— Да, им так удобно собирать гравий, — Гедимин взглянул на камешки под ногами и ухмыльнулся. — Ничего, они не рассердятся. Они знали, что так и будет. Если будут ещё камни — придёте сжигать их?

Сэта поднял перед грудью светящуюся руку.

— Зови, жрец Пламени. Я бы посмотрел, как Текк’ты собирают гравий. Они давно ничего не строили.

Красное свечение поглотило его и пропало, обдав пальцы сармата жаром. Когда блики перед глазами угасли, Гедимин поправил связку мешков за спиной и двинулся к тропе. Спускаться по волнистому слою гравия, понижающемуся к обрыву, было сложнее, чем по выровненному плато. «Текк’ты всё тут изрыли,» — думал сармат с едва заметной ухмылкой. «Скоро к ободранной долине добавится ободранный холм.»

В лабораторном шатре никого не было. С костяной опоры свисали мешки, сшитые из чего попало. Каждый день их число было разным. Откуда они берутся, Гедимин не выяснял, — может, кто-то из филков освоил сшивание шкур жилами, а может, к работе привлекли аборигенов. В любом случае, мешки годились для хранения «чёрного песка».

«Оставить на виду — быстро растащат,» — Гедимин взвесил наполненный куль на руке и криво ухмыльнулся. «Пусть лежат у Кут’тайри, к нему никто не ходит. Это — на оболочки твэлов. Интересно, что будет проще — отбить у Гварзы литейную станцию или арендовать у Шесека печь?»

Он почти уже вышел, но у порога оглянулся на стол, освещённый зелёным фонарём. Что-то было не так. «Макеты станков,» — Гедимин сделал шаг в сторону — теперь он видел всю столешницу, но пропавшие предметы так и не появились. «Вроде сюда ставил. Убрал в ящик? Ладно, завтра поищу. Или послезавтра. Не уверен, что они вообще понадобятся.»