Обратный отсчет: Равнина

Часть 34 40 день месяца Льда — 6 день месяца Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, острова Туви — Сфен Воздуха, Корни Огня — Сердце Пламени

40 день Жизни, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

В бункер спустились, неуверенно переставляя ноги, двое филков в тяжёлой защите. Айзек закрыл за ними люк, попробовал рукой опоры для накопителей и шагнул в сторону. Филки, встав поодаль от реактора и монитора, настороженно за ним следили.

— Действуйте по инструкции, — отрывисто сказал Айзек, выпуская «щупы» дозиметра. Один из филков, судорожно сглотнув, двинулся к реактору.

— Я от-ткрываю заслонку…

— Кённа, займи место, — вполголоса подсказал Айзек. Филк, развешивающий кольцевые накопители по опорам, вздрогнул и заторопился к монитору. Гедимин мигнул. «Кённа? Сейчас же не его смена…»

— Джефри открывает заслонку, — донеслось от монитора, и сармат мигнул ещё раз. «Джефри? Не Бальтес? То-то он в скафандре еле шевелится…»

«Кто-о?» — прогудело внутри черепа. К виску прилипло потеплевшее невесомое волокно.

— Спокойно, свои, — прошептал Гедимин, досадливо щурясь на Кённу. Его височные пластины были плотно пригнаны, блокируя сигма-излучение, — хранитель, выглядывающий из реактора, никого «не видел».

Заслонка медленно отодвинулась, выпуская наружу ослепительный зелёный свет. Волокно, отпустив Гедимина, втянулось в реактор. Джефри шагнул назад, тяжело дыша. В его руках темнела накопительная пластина.

— Может, им щитки поднять? — шёпотом спросил Гедимин, глядя то на филка с облучателем, то на дозиметр. — Хранитель не видит, кто в нём роется.

Айзек еле слышно хмыкнул.

— Погоди, атомщик. Слишком много всего за раз. Накопители, излучение, вскрытый реактор… Хранителя оставим на потом.

…Тёмно-красные кольца висели на опоре. Джефри отмывался от невидимой, но всё же «фонящей» пыли. Его пальцы дрожали.

— Броня тяжелая, но через пару дней привыкнешь, — сказал ему Айзек, проверяя эффективность дезактивации. — Тренируйся. Кенен знает, со стрельб тебя снимет.

— Ага, Бальтес рассказывал, — пробормотал сармат, отряхивая руки. Из туннеля он выбирался неуверенно, но быстрее, чем спускался. Айзек, оглянувшись на щит управления, показал Кённе одобрительный жест.

— Прикрой, — буркнул он Гедимину, дотронувшись до височных пластин. Сармат мигнул, но подчинился.

— Когда сегодня ночью полезешь общаться… — Айзек кивнул в сторону выхода и выразительно поморщился. — А ты полезешь, я тебя знаю… В общем, сфалт бери с собой. И не рассчитывай на мирную беседу.

— Чего это? — нахмурился Гедимин; о том, куда он должен «полезть» этой ночью, он вспомнил не сразу. — Ты же всегда говоришь — не провоцировать.

— Это… эта сущность, — Айзек снова поморщился, — в провокациях не нуждается. Хингаан в принципе не любит теплокровных. А ты ещё и атомщик. Короче — вечером проверь термоэлементы. Купол к ночи уплотним. Ну, а ты… тебя же цепью не удержишь. Если что — стреляй, ори, прибежим — авось отобъёмся.

— Может, ему подношений? — неуверенно предложил Гедимин. Ему было не по себе. О явно враждебных «богах» он слышал впервые. «Интересно, как с ним общаются местные. Надо будет выйти на окраину…»

Айзек махнул рукой.

— Лучше не привлекать к себе внимания. Но ты ведь всё равно полезешь. Так что — я предупредил, а дальше — твоё дело.

…Вепуат слушал Гедимина вполуха — его занимала только ксенотварь, приросшая к скафандру. Очередную рыбину она сглотнула так стремительно, что на долю секунды захватила палец перчатки. Вепуат охнул и замер на месте. Хоботок сжался на его пальце, на мгновение раздулся — и, отцепившись, пропал под перьями.

— А сильные там мышцы… — пробормотал сармат, разглядывая едва заметные насечки на мелкой чешуе. Гедимин хмыкнул.

— Это он сам себя укусил? И что, ему не больно?

— Откуда в перьях нервные волокна… — пробормотал Вепуат, вытирая руки намыленной ветошью. Гедимин отвёл взгляд. Он с трудом привыкал к виду местного «мыла» — хотя уже знал, что и выщелачиватель, и абразив там вполне рабочие, всё равно казалось, что этой синевато-серой массой скорее запачкаешься, чем отмоешься.

Хоботок вылез из-под перьев и остановился, покачиваясь. Он повернулся было к вымытой руке Вепуата, но тут же разочарованно качнулся в другую сторону. Сармат открыл банку с Би-плазмой и надел на «рот» ксенотвари. Хоботок качнулся, дотронулся до жижи — и втянулся в броню. Вепуат хмыкнул.

— Ну, подумай. Рыбы всё равно не будет.

Гедимин оглянулся на белесую загородку в конце длинного помещения. Сейчас, когда шумели краны, и булькал водоподъёмник, невозможно было расслышать тихое журчание водостока. Сармат видел, как филк с закрытым ведром заходит в загородку и через некоторое время выходит, — за уровнем выкипающего раствора всё-таки кто-то следил. «А само волокно с утра проверять бессмысленно,» — думал Гедимин, прикрывая пластиной непригодившийся сигма-сканер. «Ещё и суток не прошло. Вечером посмотрю…»

Хоботок скафандра со стуком врезался в дно банки. Би-плазма расплескалась по стенкам. Когда Вепуат стряхнул её обратно на дно, стало видно, что уровень в банке понизился.

— Правильно, — одобрил Вепуат. — Не очень вкусно, зато всегда под рукой. А рыба… Когда она есть, а когда и нет. Гедимин! Так что там было про ритуалы?

— Ничего, — буркнул сармат. — Сегодня у всех ритуалы. И у Сэта, и у Джагулов. И всем не до занятий. Разберёмся с филками — и можешь делать подвески хоть до ночи.

Вепуат хмыкнул.

— Кто как, а я занятия не отменял. И Сэта вчера ничего не говорили. Перенесу, пожалуй, их на утро. Только надо предупредить…

…Когда последнее кольцо зелёного света разошлось по небу и угасло, Гедимин оглянулся на «восток». Каменные ступенчатые маяки скрывались в темноте — никто не принёс к ним ни одной плошки с кейеком. Сармат, озадаченно хмыкнув, взялся за сигма-сканер. Ступени маяков были очищены от снега и обложены по краю гладкими ледышками. К каждой из башен была протоптана неглубокая узкая тропа; подножия от снега никто не чистил — только натоптали там следов, и то их было немного.

…Вепуат вошёл в цех, отряхивая с перьев снег.

— Нашёл, — бросил он, с грохотом выволакивая поддон на середину коридора. — Позвал. Может, кто и придёт.

Гедимин посветил на талый снег «термобластером». Вода зашипела, испаряясь.

— Ослепительный взгляд Ку-унну… — пробормотал, выглянув из-за печи, жрец-изгнанник. Вепуат оглянулся на него.

— Как думаешь, Куттуш уже празднует? Или есть надежда кого-то вытащить?

Кут’тайри с треском сцепил когти. Посыпались искры.

— Сэта не празднуют ни один из дней Льда. Придут… если страх их не удержит. Я бы сказал — боязливые недостойны даров Пламени…

Вепуат недовольно сощурился.

— Не все готовы на всё ради знаний.

Жёлтые искры побагровели, и Гедимин отодвинулся от костра. Послание, набросанное Вепуатом, лежало на его ладони. «В этот костёр я его совать не буду. Первыми к порталу подходят аса’анцы. Куттуш обычно последний. Вот его и дождёмся.»

…Одинокий люк приоткрылся и тут же захлопнулся. Джагул, придерживая шапку, скатился по броне гигантского зверя и шмыгнул в «шлюз». За ним никто не шёл.

— Одна? — Гедимин с удивлением смотрел на Джагзуу. — Где остальные?

Самка тряхнула ушами и потёрла подмёрзший нос.

— Джегех руку обжёг.

Она деловито заглянула в печь, довольно уркнула и потянулась за плавильным конусом.

— Сильно обжёгся? — спросил Гедимин.

— Зарастёт, — бросила самка, даже не обернувшись. — К темноте пришёл бы. А так — не успел. Геджер, а где тут краски?

Гедимин положил на выступ печи «пенал» с пигментами — костяные трубки в ячеистом кожаном футляре.

— С Джегехом ясно. Где ещё двое?

— Аджах разбудил Урджена. А он этого не любит, — ответила Джагзуу так, будто это всё объясняло, и ухватилась за мешок с шихтой. Скорлупа посыпалась в тигель. Гедимин хмыкнул.

— Они хоть живы?

— Уррх… Да что им будет⁈ — самка, оторванная от работы, раздражённо дёрнула вибриссами. — Сидят, лечатся. Два дурака!

Гедимин пожал плечами.

— Тогда — все инструменты сегодня твои. Сделаешь что-нибудь… да хоть миску для подношений этому… богу холода.

Самка вздрогнула, прижала уши и недобро ощерилась.

— Плохие шутки!

…Джагзуу работала тихо — только гудел раскалённый воздух, да звенели откладываемые инструменты. Гедимин покосился на соседнюю печь. Стеклодувы из Куттуша всё же пришли; двое из них заливали металл в раскалённое стекло, двое наблюдали, а предводителя, оставшегося без дела, о чём-то расспрашивал Вепуат. Гедимин прислушался.

— Да, ко всем. Он ненавидит горячую кровь. И весь огонь Равнины. Он уйдёт в конце своей ночи. Но пока не ушёл — держитесь подальше. Даже вы, Равные Куэннам, ещё не равны богам.

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Вепуат собирает информацию?»

— А сами Куэнны? — услышал он вопрос разведчика. — Они тоже… опасаются? На них непохоже.

Сэта издал шелестящий вздох.

— Куэнны? Нет. Они… леденящий благодарен им. Они привезли его сюда. Его и других богов. Каждый им благодарен. Даже леденящий. Но вы… вас он не вспомнит. Осторожнее в его ночь!

«Вот оно что…» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Их привезли Куэнны. Всё-таки это что-то вроде реакторных хранителей. Только крупнее — и без реактора. Я ведь предполагал, что такие штуки заводятся от ирренция. А ирренция у Куэннов много…»

…Вепуат довольно ухмылялся.

— Придут послезавтра. Соберут металл и придут. Завтра будет много возни — открывать металлосборники, снова их закупоривать… А послезавтра все будут тут. А что с Джагулами?

Гедимин махнул рукой.

— Производственные травмы. До послезавтра вылечатся. Если снова не передерутся. Так что выяснил про этого… ледяного бога?

Вепуат поморщился.

— Как Айзек и сказал — лучше не связываться. Тут и без него есть с кем пообщаться. Как потеплеет, съездим за рудой? От металлического града лёд, наверное, растает? Хотя бы верхние сто сантиметров? Или — а вдруг? — все полтораста?

…Вепуат развернул крылья и с треском уложил их на броню.

— Все сюда! Сегодня будет важное поручение. На всё время занятий — и, может, даже на завтра.

Он развернул посреди коридора голографический экран, и Гедимин мигнул. Когда Вепуат успел отсканировать металлические «ворота ветра» в собранном состоянии, он не заметил — но теперь голограмма была увешана связками звенящих пластин, бубенцов и цветных бусин. Вепуат выделил одну подвеску и повернулся к филкам.

— Это бубенцы-ракушки. В достаточно прочную форму можно отлить несколько подряд. Внутрь кладётся камешек, и отверстие заклёпывается. Таких штуковин нужен десяток. Атайр, справишься?

Филк покосился на голограмму и неуверенно хмыкнул.

— Странное сооружение. Это что-то от местных дикарей?

— Это сооружение контролирует ураганы, — отозвался Вепуат. — Не всегда и не полностью, но всё же… Вот это — бубенцы-семена. Они проще по форме, можно даже брак не заравнивать. Здесь видно, что щель заклёпывается не полностью? Внутри штырёк на подвесе — это уже скорее колокол. Таких нужно… штук восемь, не меньше. Кто возьмётся? Ты?..

…Последний поддон поставили в четвёртую, незанятую печь — в трёх «учебных» места не хватило. Вепуат довольно ухмылялся.

— Вот видишь? Умеют же быстро работать, когда надо!

Гедимин, всё занятие провозившийся со стеклянными трубами и ракушками причудливой формы, только сощурился.

— Когда станция заработает, а люки закроются, — куда филкам ставить эту штуку? В вентиляцию?

— А что, станцию уже завтра запускают? — отозвался Вепуат. — Штука ещё не раз пригодится. Хорошо, что у нас теперь есть своя. Интересно, как она понравится Экеста? Не знаешь, когда там новый ураган?

…На вершинах ступенчатых «маяков» всё-таки зажглись огни — кто-то положил на верхние площадки по одному тусклому фонарю. Они кое-как освещали ближайшие ступени, и Гедимин видел чашки, покрытые инеем. Вынесли их туда полчаса назад, и содержимое уже промёрзло до дна, — по ту сторону защитного поля воздух остыл до минус семидесяти. Молчаливые аборигены собрались у полупрозрачной стены. Они даже не подходили к ней близко — только поглядывали на «маяки» издалека, опасливо прижав уши. Подошедшие было филки постояли рядом пару секунд и, пожав плечами, ушли в барак.

— Так себе праздник, — вполголоса сказал Вепуат, изучая экран сигма-сканера. — Видел? Ни одной стеклянной миски. И глиняных тоже нет.

Гедимин мигнул. «И верно… вот каменная, а вот… ага, это окаменевшее дерево. А это окаменеть не успело. Какие-то они все… будто им лет по двести. Где нашли такое старьё?»

— Очень старые штуки, — пробормотал, будто услышав его мысли, Вепуат. — Вот что, значит, Хассек привёз в лагерь. А я думал — что за тяжёлые тюки? Значит, особые миски…

— Все стеклянные разбили или продали? — предположил Гедимин, думая, что же могло случиться с глиняными. «И миски старые, и на свете сэкономили… Да, так себе праздник. Маккензи не одобрил бы.»

Вепуат искоса взглянул на него.

— Стеклянные? Богу Льда? Гедимин, ты не понимаешь, что ли? И стекло, и керамику делают в огне…

Гедимин угрюмо сощурился.

— И что?

Вепуат смерил его долгим взглядом, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.

…Тревожить засыпающих филков Гедимин не хотел. Он вошёл на склад тихо, через запасной лаз — и тут же на них наткнулся: двое резали на куски древесный жир, выдирая из него лишние волокна.

— Да переплавь и отцеди, — услышал Гедимин недовольный шёпот. — Всё равно всё не вытащишь…

Филк, замолчав, повернулся к сармату. Тот склонился над плашками из тёмной древесины, задумчиво прощупывая края.

— Что ты там видишь без анализатора? По мне — они какими были, такими остались.

«Могли бы ещё посохнуть,» — думал Гедимин, взвешивая деревяшку на ладони. «Но — металлический град нельзя пропускать. Такой выброс неиспользуемой энергии… Ничего, если что и треснет — не страшно. Цельных кусков на рукоятки хватит.»

— Опять мутагены? — Гедимин кивнул на комки жира с торчащими из них волокнами. — Щупальца ещё не отросли?

Филк сердито фыркнул и сунул комок за спину.

— Мутагены! Кто-то, вон, в реакторе сидит…

— И из скафандра перья торчат, — пробормотали за дверью — второй филк успел отойти за угол. — Вот это мутация, я понимаю…

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Лопаты далеко? С утра пойдём копать гравий. Закладывать древесину на прокалку.

…Кейек в зеркальной чашке мигнул и покрылся чёрными пятнами. Потянуло холодом. Тонкие щупальца, придерживающие Гедимина за предплечье, мгновенно втянулись в реактор. Сармат увидел, как свечение в мониторе тускнеет.

— Has— sulu… — прошептал он, щурясь от бессильной ярости. Потом нащупал за плечом сфалт, опустил сопло, направляя на чашу. Спохватился вовремя — излучение ещё не успело «заразить» металл.

— Ничего, — прошептал Гедимин, вытряхивая кейек на ладонь. Секунда — и камни побагровели. Стоило стряхнуть их в «термочашу», как по пальцам потёк горячий воздух. Переложив сфалт на плечо, сармат выбрался наружу.

Наверху стояла мертвенная тишина. Термочаши вдоль коридора потускнели, и воздух остыл почти до нуля. Фонари у дверей освещали наглухо закрытые лючки — внутри зданий, как могли, сохраняли тепло. Бронеход исчез под непрозрачным защитным куполом.

На экране сигма-сканера мелькнула душевая — остатки влаги в водостоках, одинокий ручеёк из загородки… Гедимин шагнул чуть в сторону и увидел расстеленное на решётках волокно. Оно обмякло, стекающая жидкость помутнела, — горячий пар вымывал что-то из волокнистых кристаллов. «Надеюсь, целиком не растворятся,» — сармат перевёл сканирующий луч на соседнее здание.

Филки спали. В комендантской одинокий дежурный караулил часы. Ещё один застыл со «зрячим камнем» в руках; Гедимин видел, как он жмурится, а его пальцы дрожат. В вестибюле, на сложенных вместе матрасах, поставив в ногах запасную термочашу, спал кто-то из Старших. «Не Вепуат,» — только и смог определить Гедимин.

Вепуат нашёлся в горячем цехе. Он сел в углу и свернулся, кутаясь в перья. У приоткрытой печной заслонки дрожал нагретый воздух — кто-то успел облучить кейек до того, как все камни остыли. На складе между полом и потолком повис неподвижный плазменный шар.

Горячее щупальце дотронулось до виска, и Гедимин почувствовал, как оно дрожит. Он опустил сканер и поднял плазморез, вглядываясь в холодную темноту.

— Я не вижу, кто там, — прошептал он, чувствуя, как без причины мёрзнут глаза и ноздри. — Но тебе оно не навредит.

1 день Металла, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Что с реактором? — резко спросил Айзек, едва спустившись в бункер. Помрачневший Гедимин кивнул на монитор. Стержни потускнели, но ещё светились; подвес рамочного радиометра опустился на середину прежней высоты и там замер.

— Не глушил? Ничего не трогал?

Гедимин перевёл взгляд на наручный дозиметр. «Сигма» теплилась чуть выше нуля.

— Здесь — ноль восемь. Что наверху?

— На восточном краю плато — еле-еле ноль два, — отозвался Айзек, проматывая записанные показания. — А вот минус ноль три… М-да. Местные… природные явления?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Больше списать не на что. Реактор в норме. Я всё проверил.

Айзек приподнял височную пластину и к чему-то прислушался. «Оно-о идё-от,» — прогудело внутри черепа. Гедимин мигнул.

— Что идёт? Это из-за вчерашнего…

«Бу-удет ту-ут,» — отозвался хранитель и втянул щупальца. Айзек развернулся к Гедимину.

— Ядро Сатурна! И давно он так… общается?

— Вепуат научил, — отозвался Гедимин. — Ты раньше не слышал?

Айзек качнул головой.

— Он всерьёз напуган. Пустота… дни Пустоты. Ну да, следовало ожидать… Общайся с ним время от времени, ладно? Думал добавить тебе операторских смен…

Гедимин невесело хмыкнул.

— Он меня и сверху видит. Лучше скажи, чем ещё ему помочь. Заэкранировать от местной… природы?

— Не поможет.

…Ветер снаружи усилился. Рыхлый снег поднялся в воздух и клубился над прозрачной крышей. Сквозь него Гедимин видел редкие сполохи на расколотом трещинами небе.

Ещё один филк воткнул лопату в гравий и шагнул в сторону, тяжело дыша. За инструмент взялся другой. Неглубокая, но длинная яма быстро росла. В уже вырытые складывали деревянные плашки. Вепуат обходил их, выверяя расстояние.

— Хватит, — буркнул он, остановившись у последнего рва, и филк с облегчённым вздохом воткнул лопату в гравий. Её тут же забрали — ямы, наполненные деревянными заготовками, пора было засыпать. Гедимин двинулся было вперёд, но Вепуат вытянул руку, перегородив дорогу. Крыло на его плече осталось безжизненно свисать — как и остальные пять, даже перья на руке не шелохнулись. Они лежали, плотно прижимаясь к броне, — как когда-то, до «равнинной мутации», только их слой стал толще.

— Посмотри, что с глиной, — попросил Вепуат, угрюмо щурясь.

Вылепленный из глины пласт лежал на дне самой глубокой, почти полуметровой ямы. Филки раскидали по нему древесное волокно, пропитанное жиром, — всё, что не успели перетопить и выпить — и теперь из мелких глиняных ломтей собирали «крышку».

— Внахлёст, — негромко сказал им Гедимин. — Уплотняйте щели.

Филки молча склонились над уже построенной частью «крышки», сдвигая элементы ближе друг к другу.

— Потрескается, — сказал хмурый Альгот. Химика — и всех, у кого была работа — копать не выгоняли, но он всё равно пришёл и теперь следил, как достраивается «реактор» для перегонки субстрата. Гедимин косился то на небо, то на слой глины и гравийные отвалы, пытаясь просчитать реакцию. «Слишком много переменных!»

— Пусть трескается, — сказал Вепуат. — Разлёта не будет — гравий удержит. А через трещины много не утечёт.

— Было бы время — подобрал бы состав попрочнее, — Альгот недовольно сощурился на почти достроенный «реактор». — И подберу, как разгребу ваши задания. Есть наметки… насчёт того, что ты говорил. Жидкий фтор.

Он оглянулся на Гедимина. Тот радостно ухмыльнулся.

— Альгот, ты иди, — он осторожно подтолкнул химика в плечо. — Есть работа — работай. Тут ничего важного. Просто проверка местных технологий. Даже если весь субстрат раскидает — ничего страшного.

Альгот сдержанно хмыкнул и потёр плечо. Гедимин виновато сощурился.

…Химик ушёл, когда начали таять защитные поля. Вепуат забрался на крышу горячего цеха и поманил Гедимина за собой. Сармат ждал, что хоть там его крылья развернутся, но нет — они так и свисали за спиной. Защитные поля таяли постепенно, открывая коридор за коридором; скоро броня Гедимина покрылась водяной взвесью. Температура уже стала плюсовой, и на гравийные дорожки падали капли воды. В бараке закрылись последние лючки; теперь что-то увидеть мог только сигма-сканер.

— Э-э! — Вепуат, досадливо хмыкнув, постучал по краю экрана. — Что это с ним? Хотел заглянуть за край плато…

На экране его сканера видимое поле обрывалось в пятнадцати метрах от цеха. Изредка оно чуть расширялось, но тут же отступало. Чуть дальше начиналась чернота.

— Не тянет, — сказал Гедимин, поставив рядом свой прибор. — Мощность упала.

— А-а… Твой-то мощнее, — Вепуат выключил сканер и спрыгнул на мокрый гравий. В небе сверкнуло. Порыв горячего ветра хлестнул по пальцам. Гедимин покосился на анализатор и спрыгнул вслед за Вепуатом. «Пора уходить.»

…Грохот снаружи притих. Пар уже давно не шипел — всё, что могло, испарилось.

— Иглица, наверное, вымерла, — вслух подумал Вепуат, глядя на сбоящий сканер. На экране пульсировало чёрное пятно, изредка сменяясь светлым; очертания предметов проявиться не успевали. Вепуат приподнял плечи и недовольно нахохлился — Гедимин даже не сразу заметил, что его перья как лежали неподвижно, так и лежат. Ни одно крыло не шевельнулось.

«Что-то странное сегодня…» — сармат украдкой сунул руку под перья и нащупал небольшое углубление. Вчера оттуда торчал глаз на стебельке. Теперь он втянулся до упора и на палец, тыкающий в складки «век», не реагировал.

— Он так с утра, — сказал Вепуат, не оборачиваясь. — Никакой реакции. Ни на пищу, ни на воду…

Гедимин оттянул крыло, потыкал под мышку — и, недоумённо хмыкнув, положил его на место. Скафандр не шевельнулся.

— Он вообще живой? — спросил сармат. Вепуат повернулся к нему; его радужка была тёмной, почти чёрной.

— Вроде бы дышит. Но — очень редко, — сармат впился было взглядом в посветлевший экран — и снова разочарованно вздохнул. — Может, из-за града. Трилобиты тоже…

Гедимин мигнул.

— Они же в спячке?

Вепуат поморщился.

— Это что-то другое. Какой-то… полный анабиоз. Если не реакция на град, то…

Он, не договорив, направил сканирующий луч в землю. В этот раз мощности хватило — на экране появилась глиняная капсула, раздутая изнутри. Всю её затвердевшую поверхность покрывали мелкие трещины, но ни одна не прошла насквозь.

…Гедимин перешагнул через дымящийся тёмно-синий камешек и сверился с термометром. Последние полчаса температура застыла на отметке «+15», и ветер, дующий над плато, был тёплым. «Естественно, — весь Элид завален остывающим металлом,» — сармат покосился на дымящийся гравий и криво ухмыльнулся. Снега на холмах не осталось. Испарившаяся влага постепенно оседала — ветер унёс не всё; по скафандру Гедимина стекали крупные капли.

— Даже непривычно, — пробормотал Вепуат, оглядываясь по сторонам. Его оперение намокло и казалось ещё более тяжёлым и совершенно безжизненным. Поймав взгляд Гедимина, он с кривой ухмылкой поднял крыло, попытался плечом удержать его — и, не справившись, осторожно уложил на броню.

— А ведь тепло. Думал, он оживёт…

— Проверь трилобитов, — сказал Гедимин, оглядываясь на «западный» край плато. — Тех, что у Джагулов, тоже. Сааг-туул вроде выжил… Если только изнутри не обуглился.

…Сааг-туул лежал, подвернув под себя лапы и уткнувшись мордой в гравий. Он зарылся в камешки на полметра и не обращал внимания на дымящиеся вокруг металлические градины. Броня с закрытыми щелями казалась монолитной.

— Ага, вижу… — пробормотал Вепуат, вцепившись в запястье Гедимина, и повернул его руку ещё на пару градусов. Сармат старался не шевелиться. Вепуат, кажется, забыл, что в наруче с приделанным к нему сканером кто-то есть, и водил чужой рукой, как щупом. Выждав секунду, он забарабанил по экрану, настраивая увеличение, и еле слышно хмыкнул.

— То же самое, — он выпустил руку Гедимина и шумно вздохнул. — Жизнь еле-еле теплится. Если их ещё не выкинули и не съели, — это, наверное, не смертельно?

Гедимин пожал плечами и снова украдкой сунул руку под чужое крыло. Скафандр ничего не заметил.

— Хранитель тоже притих, — пробормотал он, оглядываясь на реакторный купол. Туда, осторожно обходя металлические градины, пробирались операторы новой смены.

…Вепуат разгрёб камешки и радостно хмыкнул.

— Выжила!

Гедимин с вялым интересом взглянул на осевший холмик. Прозрачный полутораметровый куст исчез — даже пепла не осталось, только из разворошённого Вепуатом гравия торчало что-то блестящее. Оно было тёмно-синим, с короткими голубоватыми шипами.

— Это всё корка, — Вепуат покосился на сигма-сканер, в упор приставленный к странному комку. — А под ней — шипы-проростки. Думаю, прорежутся, когда похолодает. Сейчас оно в анабиозе… Живучая всё-таки штука.

Он огляделся по сторонам, пересчитывая что-то на пальцах.

— Побеги сожгло, но все ядра выжили. Теперь — ни серебряных жуков, ни волосяника… Интересно, успели они выпустить споры?

…Гедимин положил на лабораторный стол последний костяной «бластер». Айзек оглядел ряд гладких желтоватых корпусов и тронул пальцем край сопла.

— Широкий луч, малая мощность?

— До трёхсот градусов, — Гедимин указал на «термобластеры»; их было больше, и они лежали чуть поодаль от пары «крио». Айзек, кивнув, отошёл в сторону, пропуская к столу оживившихся филков.

— Надеюсь, обойдётся без аварий. Дасьен и Альгот, это тоже вам, — он указал на «криобластеры».

— До минус тридцати, — пояснил Гедимин. — Если этого мало…

— Даже много, — отмахнулся Дасьен, пристёгивая второй «бластер» к поясу. Альгот неопределённо хмыкнул и скрылся в соседнем отсеке. Филки разбредались кто куда, и Гедимин, задержавшись ненадолго у стола, пошёл к шлюзу.

— Да никто не знает, — громко сказал кто-то за углом. — Откуда им⁈ Что они, дроны туда запускали?

В ответ ему недоверчиво хмыкнули.

— У них тут рядом высокая цивилизация, — пробормотал другой. — Должны же быть какие-то представления…

Двое презрительно фыркнули — громко и почти синхронно.

— Представления! Они тебе представят…

— Хаос, — повысил голос первый; Гедимин уже заглянул за угол и увидел их — небольшую, но плотную группу филков, одетых в куртки из кожи и войлока. У того, кто сейчас говорил, под мышкой была сложенная шапка с торчащими меховыми ушами.

— Они говорят — там хаос. Такая штука, где всё вперемешку. И иногда что-то вываливается. Металл, вода, камни.

Филки переглянулись.

— Металл — он тут выпадает расплавленным, — сказал один из них. — А вода — то жидкой, то замёрзшей. Как там, где плавится сталь, вода может быть жидкой⁈

— Да конденсация, что ты, в самом деле… — недовольно пробормотал другой. — Если высота достаточна…

— И что это получается? — заговорил третий, недоверчиво хмыкнув. — Эта штука — она твёрдая? Жидкая? Или что-то вроде плазменного облака?

— В плазме может быть всё вперемешку, — пробормотал второй, отступая на шаг и разглядывая что-то, подвешенное на груди.

— Что там? — спросил другой филк, поворачиваясь к нему.

— Дёргается, — второй поднял перед собой рамочный радиометр. Филки, замолчав, уставились на прибор. Теперь и Гедимин видел, как подвес на жгуте за стеклом ходит вверх-вниз.

— Да ты его трясёшь. Поставь! — велел другой. Радиометр воткнули в гравий. Гедимин потянулся к запястью, выпуская «щупы» дозиметра, и беззвучно помянул спаривание «макак». Зубцы графика интенсивности ритмично вздымались и опадали — и верхний из них поднимался до значения в пять микрокьюгенов. Стрелка под экраном уверенно указывала на реакторный купол.

— Кет!

Гварза, выйдя из барака, сделал пару шагов к Гедимину и остановился.

— Видел пульсацию? — сармат развернулся к нему. Стрелка сдвинулась — её невозможно было сбить с цели.

— Видел. Подойди!

…Кокон защитного поля побелел настолько, что на его поверхности можно было различить концентрические круги из тонких красных линий. Одни линии змеились на внешней сфере, другие — на внутренней; их яркость была разной, но форма — одной и той же.

«Проём развёрнут от реактора. Если источник пульсации — только он…» — Гедимин просунул в кокон «щупы» дозиметра. Кривая на экране, дрогнув, продолжила движение; амплитуда колебаний уменьшилась, но рисунок остался тем же. Стрелка-указатель развернулась к песочным часам, завёрнутым в кокон, и замерла.

— Ну? — нетерпеливо спросил Гварза. По экрану его дозиметра тоже ползла зубчатая кривая.

— Так и есть, — сказал Гедимин. — Пульсация с двумя источниками. А ритм один и тот же. Надо ещё проверить часы в реакторном бункере…

Гварза пробормотал что-то неразборчивое.

— Что это? Есть версии?

Гедимин пожал плечами и снова взглянул на дозиметр. Пульсация не прекращалась.

— Кет, — Гварза придвинулся ближе. — Вспышки интенсивности перед авариями. Тоже с переменным источником. Ты их называл кипением. Это оно?

Гедимин покачал головой.

— Даже и близко нет. Та пульсация была хаотичной. А тут есть ритм. Видишь? И… у неё не переменный источник. Они постоянные. Просто их несколько.

— Saat hasesh… — прошептал Гварза, разворачиваясь к двери. — Идём в бункер.

…Часы, заправленные костяным пеплом, «фонили» с той же интенсивностью — и их излучение пульсировало в такт реакторному. Пульсация не стихала уже десять минут. Гедимин заглянул в монитор — твэлы «горели» вполсилы, но ровно, без всплесков и белых сполохов.

Покосившись на Гварзу, он осторожно сдвинул височный щиток. Волокнистые щупальца, потеплев, прижались к коже. Сармат тронул корпус реактора — волокна зашевелились, отползая к макушке.

— Пульсация, — Гедимин поднёс к корпусу дозиметр. Ровные зигзаги на секунду сменились хаотичной рябью — хранитель зацепил прибор и отобразился в показаниях.

— Это ты делаешь? Зачем?

«У-гу,» — прогудело внутри черепа, и сармат досадливо сощурился. «Ну, и как оно тебе ответит? Такой вопрос для филка-то сложен…»

— Это для тебя — хорошо? Плохо?

«Ну-ужно,» — прогудел хранитель. Его щупальца не накалялись, оставались приятно тёплыми.

— Так теперь и будет? И долго? — спросил сармат, судорожно соображая, как объяснить хранителю, что такое «сутки», и как они отсчитываются.

«До-олго,» — ответило существо и втянулось в реактор. Гедимин погладил корпус, но на его прикосновения больше никто не реагировал.

— Ну и? — спросил помрачневший Гварза. Он неприязненно щурился не столько на Гедимина, сколько на реактор, и сармат, заметив это, удивлённо мигнул.

— Ему это зачем-то надо, — ремонтник пожал плечами. — И это надолго. На реактор вроде бы не влияет. Но надо следить…

Гварза угрюмо кивнул.

— Малейшие подозрения — сразу ко мне! Расстабилизированный реактор надо будет заглушить… и уничтожить.

— Он стабилен, — буркнул Гедимин и сам помрачнел. — А часы? Тоже… расстабилизировались?

Гварза поморщился и резко развернулся к выходу. Ответа Гедимин так и не дождался.

…Вепуат довольно ухмыльнулся и шагнул навстречу, помахивая включённым анализатором.

— Работает! — похвастался он, щёлкнув по краю экрана. Там больше не было ни затемнения, ни чёрной ряби. На весь экран растянулись очертания сааг-туула. Зверь лежал под холмом, растопырив все щитки и открыв дыхальца, и прокачивал сквозь себя потеплевший воздух.

— Все выжили? — Гедимин покосился на неподвижные перья Вепуата и украдкой сунул палец под крыло. Разведчик с укоризненным хмыканьем отодвинулся и поправил оперение.

— Не трогай его. Надо ему спать — пусть поспит. Пойдём лучше, займём филков делом. Поучим делать бусы с искрой. Вон, Джагулы быстро освоили…

…Гедимин видел по дороге к горячему цеху, как филки цепочкой стягиваются к воротам. У цехового ангара Вепуат, прикрыв себя защитным куполом, возился с металлической аркой. Когда Гедимин подошёл, она стояла наклонно, и сармат соединял две половины её дуги. Закончив, он выпрямил конструкцию и шумно выдохнул. Гедимин, подойдя, взялся за опоры и пошевелил их, углубляя в гравий.

— Так лучше. Проверь! — он указал на верхнюю часть арки. Вепуат привстал на пальцах и ухватился за дугу. Поджать ноги он решился не сразу.

За спиной Гедимина зашуршала открывающаяся дверь. Потом послышались шаги нескольких пар ног и озадаченное бормотание. Вепуат, отпустив арку, спрыгнул на гравий.

— А чего безо всего? Я же просил принести поддоны!

Филки переглянулись.

— Разве сегодня занятия будут? Кут’тайри сказал — мол, на весь месяц отмена. Типа, дни Пустоты…

Вепуат — а за ним и Гедимин — ошалело мигнули.

— Чего⁈ — разведчик встряхнул головой. — Чушь какая-то. Я ничего не отменял. Тем более — на месяц. Идите за поддонами, будем вешать украшения. Ульсену-то в печь закинули? Нет? Кут’тайри, чтоб ему… Чего это он?

— Пойду узнаю, — буркнул Гедимин, отодвигая филков от двери. Он вошёл в ангар первым, держа наготове генератор защитного поля. Кут’тайри выглянул из-за печи. Он держался спокойно, только уши были чуть прижаты.

— Мастер Хеттийиррн…

— За поддонами, — буркнул Гедимин, оглянувшись на филков, и кивнул на печи. Сарматы, обогнув его, загремели заслонками. Он пристально следил за Кут’тайри, но тот не двинулся с места — стоял рядом и озадаченно смотрел на Гедимина.

— Пламя о чём-то поёт, — заметил он, наклонив голову. — Но слова неясны.

— Чего ты наговорил филкам? — перебил его Гедимин, сердито щурясь. — Ты, что ли, ведёшь занятия? Ну так и чего лезешь⁈ Кто тебе чего отменил⁈

Уши Сэта дрогнули. Он на долю секунды приоткрыл пасть, но тут же захлопнул и прикрыл двумя ладонями кулон-«трилистник».

— Так решили вы с Хетпу? Я не знал… Воля Пламени, конечно. Вы с Хетпу вернее читаете её. Я не должен был…

Он положил голову поверх ладоней, вцепившихся в «трилистник». Гедимин смутился. «Я его напугал? Чем?»

— Ты иди, — буркнул он, оглядываясь на филков. Они с грузом подвесок и ракушек уже вышли в «предбанник». Последний оставшийся проверял влажность глиняного кома, лежащего в бочонке.

— Если у тебя традиции — иди и сиди тихо. У нас тут работа.

— Воля Пламени, — повторил Кут’тайри, приподнимая ладонь в благословляющем жесте. — Оно даёт вам отвагу. Жаль, я пока не заслужил его даров.

…Дверь склада была плотно закрыта — жрец в этот раз даже не выглядывал. Гедимин поймал себя на том, что снова на неё косится, и недовольно сощурился. «Он в твои дела больше не лезет. Тебе-то чего от него надо⁈»

— Hasu! — раздалось за спиной. Ноги сармата обдало мелкими ошмётками глины. Филк, выронивший почти готовую литейную форму, с досадой ударил ладонью о ладонь.

— Давай помогу, — предложил другой; форма, вылепленная им, уже сохла на поддоне. — Быстрее пойдёт.

Филк снова фыркнул, посмотрел под ноги, махнул рукой и потянулся за новым куском глины.

— Работай спокойно, — сказал Вепуат. — Никто никуда не спешит. Кто закончил — вон ваши пластины, вон проволока. Потренируйтесь паять.

Филки сгрудились вокруг печи. Гедимин оглянулся. Ошмётки глины валялись повсюду. Он отступил на пару шагов и наклонился за ними. «Обычная глино-песочная смесь. Ничего странного…»

— Что там? — спросил Вепуат, удивлённо глядя, как сармат растирает комочек глины. — Мешает? Сейчас сметём.

— Он ведь спокойно стоял. Даже внаклонку, — задумчиво пробормотал Гедимин, отмеряя ладонью сперва рост филка, потом — высоту, с которой падала разбившаяся форма. — А глину разметало, как от взрыва.

Вепуат озадаченно хмыкнул.

— Думаешь, тут что-то неправильно? Мало ли, как случайно уронишь…

Гедимин пожал плечами.

— Повезло, что это не расплав.

— Это верно, — Вепуат едва заметно поёжился и шагнул к печи. Филк уже прикопал в песок законченную форму и теперь выводил литники. Вепуат покосился на него и одобрительно кивнул.

— Ты и начнёшь лить. Остальные — все за печь! Пока не скажет «готово» — не вылезать!

2 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, граница со Сфеном Огня

— Так и пульсирует?

Гедимин молча кивнул на дозиметр. Кривая интенсивности так и ползла по экрану, подчиняясь сложному ритму. Зубцы не поднимались выше пяти микрокьюгенов — но и не падали ниже нуля, чему Гедимин сдержанно радовался.

— М-да… — Айзек сверился со своим прибором и растерянно глянул на светящийся монитор. — И реактор по-прежнему стабилен…

Гедимин пожал плечами.

— Работает. Я бы не лез.

…В Элидгене потеплело ещё на градус. Филки, поснимав шлемы и рукавицы, таскали по холму металлосборник. Тех, кто вдесятером разгребал гравий, заставили защитить и руки, и голову. Филки недовольно щурились, но спорить не решались.

Вепуат стоял у растущей ямы. Его крылья безжизненно висели. Покосившись на Гедимина, он мотнул головой.

— Нет реакции. Ни на воду, ни на пищу.

— Спит? — предположил Гедимин, протягивая руку к крылу. Вепуат отодвинулся.

— Ты-то порадуешься, если тебя так тыкнуть⁈

Гедимин, пожав плечами, опустил руку.

Со дна разворошённой ямы потянулись струйки дыма. Филки забеспокоились. Гедимин подошёл ближе, проверяя температуру.

— Ничего руками не трогать!

…Ещё один кусок дерева, вывернутый из ямы, прокатился по гравию и лёг рядом с дымящейся грудой. Плашки почернели и как будто усохли. Некоторые треснули, разорванные паром изнутри.

— Они тут не отсыреют? — спросил филк, просовывая в трещину кованый щуп. Расколоть плашку ему не удалось — только поддеть и бросить в общую кучу.

— Сейчас подгонят волокушу, — сказал Гедимин, глядя на двойные полосы жёлтого гравия — теперь эти направляющие для повозок тянулись по всем «улицам» Элидгена. — Отвезём в столярку, и пусть остывают.

За спиной заверещали. Аборигены, зачем-то сбежавшиеся к месту раскопок, столпились у ямы и глазели на растресканный глиняный кокон. Вепуат уже спустился к нему и теперь махал Гедимину.

— Сами вытащат, — буркнул тот, не двинувшись с места. — Их субстрат, им и вынимать.

— Не треснет? — спросил Вепуат, простукивая тёплую глину. — Тут надломы…

— Сбоку подденут, обвяжут и вытащат, — Гедимин кивнул на филков, нагружающих волокушу. — И сразу на повозку. Если треснет, то уже у пищеблока. Там можно и черпаками выгрузить.

Филк оглянулся на него и еле слышно фыркнул.

— Черпаками? Плотную массу с волокнами?

— Там уже всё прореагировало, — отозвался Гедимин. — Рыхлая пыль.

— Ты откуда знаешь? — зашевелился на краю ямы угрюмый Альгот. Гедимин молча указал на сигма-сканер. «Чего с ним с утра? Мешают работать? Так шёл бы и работал. Тут смотреть не на что.»

— А мы откуда будем знать? — спросил Альгот, помрачнев сильнее прежнего. — Это всё хоть как-то поддаётся контролю?

— Опытным путём, — хмыкнул Вепуат, осторожно, парой пальцев, хлопнув его по плечу. — Всё выявляется опытным путём. Глубина, толщина кокона, продолжительность прожарки… Главное — не забывай делать записи. Будешь потом учить химиков.

…Глиняный кокон уже втащили на волокушу, когда аборигены заверещали совсем уж пронзительно. Гедимин, развернувшись на крик, увидел, как из земли поднимается огромная сверкающая дуга. Текк’т, изогнувшись над холмом, нырнул в скалу. Крышка шахты, поддетая хвостом, откатилась в сторону. Из колодца донёсся протяжный гул.

…Первые Текк’ты уже начали выбрасывать из шахт вынутую породу, когда сигма-сканер «увидел» ещё четверых. Они свернули ненадолго к холмам — и высунулись из скалы уже на дне «ободранной» долины. Один обнюхал разметочные колышки, вбитые в камень, и воткнул между ними голову, поддевая что-то макушкой. Первый валун, выдранный из скалы, выкатился на поверхность. На экране сигма-сканера мелькнула ещё одна полоса ряби — новый Текк’т проползал под холмами, приближаясь к Элидгену.

«Девять,» — Гедимин растерянно ухмыльнулся — и, выключив сканер, быстро пошёл к ангару. «Шестерых оставлю в шахтах. Остальным найдётся дело получше.»

…Их было десятеро. Теперь, когда они все высунулись из земли на призывный гул, Гедимин смог их пересчитать. С крыши ангара их было хорошо видно — даже тех, кто выглядывал из дальнего холма. Сармат покосился на макет барака, оттёртый ветошью до блеска, и поднял его на ладони.

— Много работы. Лепить камень. Нужен дом. Такой же, как тот. Ещё один.

Он поднял макет выше. «Надо было с поддона показывать!» — запоздало мелькнуло в голове, и сармат подавил невольную дрожь. Прошло уже три секунды. Текк’ты молча смотрели на сармата. Ещё мгновение — и они со стеклянным лязгом рухнули в скалу.

— Куда⁈ — Гедимин ошеломлённо мигнул. Сигма-сканер «видел», как существа возвращаются к работе. Ещё один выгрызенный валун выкатился на поверхность.

— А лепить? — Гедимин помахал макетом существу, копающемуся на дне ущелья. — Никто не хочет? Надоело?

«То им рыть не нравится, теперь вот это… Что за чушь⁈» — Гедимин, растерянно качая головой, сполз с крыши. Снизу загудело — Текк’т приподнялся на хвосте и положил голову на край обрыва.

— Куэнн-работа, — Гедимин вспомнил местный «термин». — Раньше вам нравилось. Теперь — нет?

Текк’т, высунув длинный язык, занёс его над макетом и осторожно ощупал каменные складки.

— Куэнн-работа, — подтвердил он. — Нравится. Сейчас — нельзя. Дни Пустоты.

«М-мать моя пробирка…» — Гедимин вдохнул поглубже, разжимая ледяной обруч на рёбрах. «А я уже слышал вчера. Жрец говорил… и вот снова это. Что за бред⁈»

— Почему нельзя? — спросил он. — Чего боитесь? Вас убьют?

Текк’т протяжно загудел. Ещё один выглянул из-под обрыва. Зрачки, «плавающие» в блестящей ртути, сошлись на Гедимине.

— Убить — нет. Можно плохо-делать. Хорошо-делать — нельзя.

— Не выйдет, — дополнил второй.

— Хорошо — не выйдет. А плохо — не надо, — Текк’т с гулким рокотом погрузился в скалу, оставив Гедимина растерянно смотреть на макет. Сармат мигнул ещё раза три, прежде чем силой удержал веки на месте и сердито сощурился.

— Да почему будет плохо⁈ У вас же ничего не отвалилось…

— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он обогнул ангар и остановился неподалёку. Из приоткрывшейся двери выглянул Кут’тайри, завёрнутый в три слоя накидок, и растерянно зашипел.

— Гедимин, оставь их в покое, — сказал Айзек. — Проку не добьёшься.

— Вчера было сказано… — прошелестел Кут’тайри. Гедимин мигнул.

— О чём вы тут вообще⁈ Айзек, ты понимаешь?

Айзек мрачно кивнул.

— Традиции, атомщик. Знаю, что ты их на дух не переносишь. Но Текк’тов заставить невозможно. Да и… лучше не рисковать.

Гедимин сердито сощурился.

— Что за традиция? В месяце Пустоты нельзя… работать⁈ Целый грёбаный месяц⁈ Это же чушь, каких…

— Тише, — Айзек, взяв его за плечо, втолкнул в ангар и закрыл за собой дверь. — Ну, то есть — ругайся, сколько влезет. Но проку не будет. Работать-то можно. Но…

Он развёл руками.

— Крупное строительство, сложное изготовление, — с этим никто затеваться не будет. Считается, что… — Айзек снова развёл руками. — Что добра не выйдет. Если не авария в процессе, так развалится потом. Быстро и с жертвами.

Гедимин смотрел на него, ошалело мигая, пока не заныли веки. Во взгляде Айзека не было насмешки — только сочувствие.

— Значит, все они в этом уверены… — пробормотал сармат, прижимая ладонь к шлему. — Что целый месяц… Saat hasesh! И что, ничего нельзя…

Айзек снова развёл руками.

— Думаешь, меня это радует? Но… — он вздохнул. — Всё-таки атомная станция.

— Барак, — буркнул Гедимин, глядя на макет. — Это был барак. Хотел достроить, а то всем тесно…

Айзек погладил его по плечу.

— Значит, монтаж конструкций… — Гедимин вспомнил, как рассчитывал сроки для окончательной сборки трёх корпусов, и стиснул зубы. — А что можно? Крышки для шахт — это тоже крупное или…

Айзек качнул головой.

— Думаю, не возьмутся. Текк’ты — существа ответственные. Ты сам ведь не станешь делать заведомый брак…

— Да с чего они взяли… — Гедимин, не договорив, стиснул зубы и болезненно сощурился. «Месяц, мать моя колба! Не день, не неделя…»

— Хеттийиррн ранен? — встревоженно спросил Кут’тайри, заглядывая сармату в лицо. Айзек тихо вздохнул.

— Боюсь, мы ему не поможем.

«Целый месяц. Сорок грёбаных дней. Все стройки, все производства…» — Гедимин зажмурился. «Правда, что ли⁈ И все сорок дней местные сидят и плюют в потолок? Всей Равниной⁈»

— Чушь какая-то, — его голос против воли прозвучал жалобно. — Местные весь месяц ничего не делают? Совсем ничего?

— Дни Пустоты хороши для разрушения, — пробормотал Кут’тайри, с опаской глядя на сарматов. — Но вот строить — очень опасно…

Гедимин мигнул. «Разрушение? И поэтому Текк’ты вдесятером роют шах… Стой! Верно же. Разрушают скалу… Та-ак. Всё-таки месяц мы не потеряем.»

— Дробление гравия — это разрушение? — спросил он. — Про гравий никаких традиций нет?

…Гедимин поставил звукоизолирующее поле вдоль холма, но даже сквозь него был слышен хруст и грохот — по дну долины перекатывались каменные волны. Текк’ты втроём ободрали часть широкой низины от гравия и теперь «плескались» в выросшем кургане, разбрасывая металлические капли и комья чёрнопесочной руды. Ворота склада были открыты настежь. Гедимин убрал все внутренние перегородки, и Текк’ты сгребали гравий в ангар так, что здание переваливалось с боку на бок. Ещё один курган возвышался поодаль; из него торчало вывернутое дерево-валун, и Гедимин думал, что попросит кого-нибудь перекинуть его на холм — пригодится для обучения филков. «А может, сами дотащат. Тоже тренировка…» — сармат покосился на филков, болтающих о чём-то у неподвижного металлосборника, и криво ухмыльнулся.

Грохот на секунду затих.

— Песок — завтра, — пообещал Текк’т, выглянувший из гравийного кургана. — Сегодня — перебирать. Ломать — завтра. Младших позовём. Будет быстрее.

— Хорошо! — крикнул Гедимин под треск и стук обломков, вылетающих из кургана. Металл и чёрнопесочная руда тонким слоем рассыпались по ущелью — как след, оставленный ползущим и убывающим в размерах холмом. «Быстро они работают,» — думал сармат. «Повезло с тёплыми днями. Но вот тесный барак филкам придётся потерпеть. Надеюсь, Айзек объяснит им. А не дойдёт — отправлю строить вручную. Скогны, вон, справляются, а они в два раза мельче.»

— Гедимин! — из-за ангара с опаской выглянул Вепуат. — Что делаешь? Наблюдаешь? Очень занят?

— Говори уже, чего там, — буркнул сармат.

— Альгот, — Вепуат ухмыльнулся. — Он сам подойти боится. Айзек всем сказал тебя пока не трогать. Но — Альготу, похоже, очень надо. Сходим?

…Сарматы склонились над исчерченным листком. Формулы, протянувшиеся от края до края, выглядели знакомо — если не целиком, то хотя бы частями, но каждую из них дублировала строчка странных обозначений.

— Что это? — спросил Гедимин.

— Роспись по стихиям, — рассеянно ответил Альгот, обводя «хвост» формулы жирным кружком. — Видите, что получается?

— Не-а, — честно сказал Вепуат. Гедимин смотрел на часть формулы перед знаком равенства — с двумя вопросительными знаками, подчёркнутыми дважды. Точно так же был отмечен фрагмент «росписи по стихиям» прямо под ними.

— Жидкая молния всё-таки работает, — сказал химик и ещё раз обвёл «хвост». — Но не хватает одного реагента. Скорее всего, он содержится в воде. И искать его надо в Сфене Воздуха.

Гедимин мигнул — ход мысли Альгота понять не удалось ни с первого раза, ни со второго.

— С чего ты… — начал было он, но Вепуат толкнул его в бок и быстро закивал.

— Значит, вода из Сфена Воздуха? Тогда проблем не будет. Тут много его разломов — за каким-нибудь да найдётся.

— Будем надеяться, — пробормотал химик, снова погружаясь в размышления, и придвинул к себе другой листок. — Только не перепутайте Сфены.

…Сааг-туул перешёл с шага на трусцу. Погонщики пригнулись. Порывистый ветер трепал их одежду, едва не срывая шапки. Плохо закреплённые погремушки на шестах бренчали, не умолкая. Может, они и подгоняли сааг-туула — двигался он, для такого гиганта, довольно резво. За разломом он ненадолго замер, подняв голову и принюхавшись к ветру — и потрусил дальше, гремя боковыми щитками. Из приоткрытых «дверей» в жилые «отсеки» доносились приглушённые голоса, стуки и шорохи; иногда кто-нибудь выглядывал, крутил головой, удивлённо рявкая, и забирался обратно. Воздух, остывший до девяти градусов, не останавливался ни на секунду — ветер налетал со всех сторон одновременно, и порой Гедимину казалось, что он закручивается в циклон. Пёстрые пятна на сиреневом небе плавно сворачивались в спирали — и, замерев, снова расплывались, теряя форму. Под лапами сааг-туула похрустывала распластанная трава и чёрно-синие обломки раскрошенных валунов. Скалы-останцы, источенные до клиновидной формы, направляли длинные острия в одну и ту же сторону; там, где клин расширялся, под его защитой пытались расти деревья-валуны. Все они — особенно те, кому такой защиты не досталось — лежали на боку и формой напоминали не шары, а складчатые конусы. Складки начинались у треугольных макушек — и разворачивались под углом, упираясь не в подножие, а в участок, прижатый к земле. «Всё верно,» — думал Гедимин; перед его мысленным взором по складкам стекала дымящаяся жидкость. «Металлостоки направлены вниз. Вбок металл не потечёт — задержится.»

Он покосился на прикреплённый к руке сигма-сканер и недовольно сощурился — на глаза снова попались перьевидные подвески. Вепуат накрепко примотал их к его локтю и шипел на любую попытку убрать их или спрятать. Сам он стоял во весь рост на загривке сааг-туула, и подвески болтались на его руках, вытягиваясь по ветру. Вепуат, воровато оглядевшись, приподнял верхние крылья, подставив под них ладони. Кончики перьев вяло колыхнулись. Вепуат убрал ладони — крылья грохнулись обратно на броню.

— Ничего, — вздохнул сармат, перехватив взгляд Гедимина. — Даже здесь.

Передатчик на его запястье часто мигал — над останцами и поваленными набок рощами кружил дрон-разведчик. Его унесло опасно близко к сети разломов, и Гедимин недовольно сощурился.

— Лови дрон!

— Ага, — Вепуат рассеянно потыкал в передатчик. Аппарат развернулся по плавной дуге; сильный порыв ветра уронил его на пару метров ниже. Передатчик снова мигнул.

Зверь приостановился, опустил морду и поворошил лапой камни, одним движением выдрав целую сеть стелющихся растений. Понюхав землю, он копнул ещё раз и повернул голову вбок. Щитки вдоль спины зашевелились, приоткрывая дыхальца. Гедимин увидел, как вытягиваются ярко-оранжевые отростки. Потом отверстия на левом боку медленно закрылись, и животное, захватив пастью выдранную траву, повернуло направо.

— Что он нашёл? — крикнул Вепуат погонщикам. Гедимин посмотрел на сигма-сканер. В яме, промелькнувшей под лапами зверя, камни блестели от влаги. Цифры на термометре мигнули — воздух становился теплее.

— Гедимин! — крикнул Вепуат; свист и треск вокруг заглушали слова. — Вода близко!

Земля шла под уклон, останцы почти пропали, среди синих камней всё чаще попадались красные. Гедимин поднёс к глазу «телескоп» и шумно выдохнул. «Сфен Огня! И эти трапповые разломы я уже видел.»

Сааг-туул замедлил шаг. Земля под его лапами уже не была ровной. По скальной основе, присыпанной обломками, тянулись отчётливые складки. Гребни, выпирающие наружу, выглядели очень знакомо. «Лава,» — Гедимин сверился с анализатором и направил луч к разлому. «След извержения.»

Слои лавы, чуть припорошенные чёрными и синими обломками, уходили в глубину на пару метров — и резко обрывались практически под лапами сааг-туула. Их будто срезало гигантским лезвием.

Сааг-туул остановился и заворочался, укладываясь на камни. У его морды на дне глубокой складки в застывшей лаве бежала вода. Гедимин огляделся. Похоже, этот источник образовался недавно — обломки на его дне ещё не источило в песок. Лава «прищемила» водоносный слой — везде вдоль её складок пробивались небольшие родники и стекали по углублениям, собираясь в сеть ручьёв. По её левому берегу виднелись мелкие, с кулак или два, деревья-валуны — зачатки будущих рощ. На правом берегу из углублений в лаве торчали мелкие блестящие кристаллы — листья иглицы. Стелющиеся растения Сфена Воздуха, видимо, росли медленнее или нуждались в более рыхлом субстрате.

— Гедимин! — Вепуат постучал по его наплечнику. Под мышкой он держал длинный свёрток, звенящий на ходу; ещё один, округлый, свисал за плечом, рядом с плазмомётом.

— Приехали! — Вепуат указал на ручей. Сааг-туул, наклонившись к нему, то втягивал воду, то зачёрпывал пастью растения пополам с камнями, — он явно никуда не собирался. Погонщики, собравшись на его загривке, высматривали что-то в небе; их уши были настороженно прижаты.

— Уверен, что это вода из Сфена Воздуха? — Гедимин кивнул на берег, залитый лавой. Вепуат указал на другой, поросший плоскими травами.

— Течёт оттуда. А куда — это уж её дело.

Он перехватил поудобнее длинный свёрток и скатился по броне, едва не наступив зверю на дыхальце. Сааг-туул нервно дёрнул хвостом. На Гедимина, спускающегося следом, со всех сторон выпучились глаза. Он осторожно обогнул дыхательное отверстие и спрыгнул на хрустящие обломки. Сааг-туул, перемалывая камни, хрустел гораздо громче, так что получилось почти бесшумно. Ещё шаг — и сырой слой под ногами начал проседать под весом сармата. «До извержения водоём, возможно, был шире,» — подумал он, расставляя пальцы на ступнях; проседание прекратилось. «Широкое мелководное озерцо? Что-то вроде болота?»

За спиной раздался громкий звон. Вепуат, отойдя на пару десятков метров, развернул свёрток и теперь собирал вместе металлические детали. Опоры будущей арки он воткнул в рыхлый слой, и их сходу перекосило — тут обломки были крупнее и разнокалибернее, не в пример мелкому, почти однородному элидгенскому гравию.

— Это тут на кой? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Опоры он, конечно, выровнял и подпёр камнями, но Вепуат, увлечённо развешивающий по арке подвески, всё равно его не радовал.

— Ворота ветра, — отозвался разведчик, прикрепляя очередную подвеску; сильный порыв тут же подхватил её и вытянул почти горизонтально. Другая, подвешенная чуть раньше, хлестнула сармата по плечу. Гедимин сгрёб их все в пучок и крепко сжал в кулаке — ветер трепал их, но вырвать уже не мог.

— И что?

Вепуат пожал плечами.

— Мы тут на чужой земле. Если заметят… лучше пусть отвлекутся.

Гедимин покосился на пятнистое небо.

— Здесь никого нет.

Вепуат криво ухмыльнулся и прикрепил к арке стеклянную ракушку. Она тут же загудела на ветру, резко изменившем направление.

— Будут. Отпусти подвески. Надо набрать воды… и вообще осмотреться. Любопытные места эти приразломья…

На воду он едва взглянул — перешагнул ручей и двинулся куда-то вдоль лавового поля, поглядывая на запястье. Гедимин, убедившись, что лава под ним не крошится, достал из кармана бурдюк. В сложенном виде он помещался в кулак, но сармат ещё до отъезда хмыкал, глядя на зелёный гзеш — влезало в «мешок» литров пятьдесят. Там, где Гедимин устроился, ручей был неглубоким, но ниже по течению чавкал и мутил воду сааг-туул, и обходить его сармат не стал. Ёмкость постепенно наполнялась, и чем больше её раздувало, тем тише наверху переговаривались погонщики. Когда все звуки там затихли, Гедимин посмотрел вверх — и увидел, что Джагулы с загривка перебрались на бок зверя и разглядывают зелёный бурдюк.

— Что у тебя? Чья кожа? — крикнул один из них, спускаясь вдоль лапы сааг-туула. На землю он не ступил — только пощупал её шестом.

— Небесная слизь, — отозвался Гедимин, сворачивая из защитного поля воронку и перегораживая русло. Вода в бурдюк потекла быстрее.

— Это их одежда! — крикнул сверху другой Джагул. — Видел зелёные пятна?

Первый, коротко рявкнув, снова пощупал почву шестом. Спускаться к ручью ему определённо не хотелось.

— Не трогать, — буркнул Гедимин, прикрепляя полный бурдюк на броню зверя. Животное не обратило внимания, а вот погонщики перебрались ближе. Ветер усилился; сквозь вой ракушек на «воротах» и звон подвесок сармат еле слышал собственный голос. «Где Вепуат?» — он огляделся по сторонам. Передатчик замигал — кто-то светил в пространство сканирующим лучом, то включая его, то перекрывая. Ещё пара секунд — и Гедимин разобрал его ритм: кто-то сигналил «Сюда!»

«Вепуат, мартышка драная!» — сармат поднял дозиметр, развернулся, определяя направление. Здесь фон держался чуть ниже нуля — излучение, посланное Вепуатом, как раз приподнимало его до значений, не нарушающих законов физики. «И никаких лишних пульсаций,» — машинально отметил Гедимин, разворачиваясь за стрелкой указателя. «Видимо, это локальное явление — и в самом деле завязанное на наш реактор… Ага, вижу. Что он там делает?»

Вепуат успел отойти почти на километр и обогнуть пару разломов. Он стоял на голой лаве, не прикрытой даже обломками, не то что травой, и призывно махал крылом, подняв его двумя руками. Рядом с ним тянулась полоса ряби — граница Сфена Огня, незаметная на местности, но чётко отражённая на сканере.

— Уф! — шумно выдохнул Вепуат, когда Гедимин обогнул последний разлом. — Думал, ты уже не заметишь. Мигаю тут, мигаю…

— Сканер сломаешь, — буркнул сармат, глядя под ноги. Здесь металлическим градинам не с чем было смешаться, и они лежали на виду — в неглубоких проплавленных ямках. Некоторые ветер успел перекатить в ямки поглубже; остались только пустые миниатюрные кратеры. Их было немало; из самых крупных торчали кристаллические щётки — где чёрные, где тёмно-красные, где сероватые. Гедимин наклонился было за образцом, но Вепуат перехватил его руку.

— Местный лишайник. Ничего путного из него не сделаешь, — сказал разведчик. — Ты не отвлекайся. Тут есть кое-что поинтереснее. Только не знаю, как добраться.

Он протянул Гедимину сигма-сканер. Сармат мигнул. «Что это? Слои лавы? И что в них интересного?»

Извержениями эту местность накрывало много раз — пласт за пластом уходил вглубь, иногда прерываясь слоями осадочных пород — местными минералами, перемолотыми в песок и снова спрессованными, иногда — вперемешку с пеплом. Одни языки лавы были длиннее, другие — короче; длинные лежали над осадочным слоем, короткие — под ним, от раза к разу удлиняясь, пока их не прерывал очередной осадочный слой. В пятнадцати метрах под поверхностью горизонтальные полосы внезапно рассекла вертикальная — многометровая спираль с разлохмаченными отростками. «Будто катушка с проводами,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Намотали обрывки провода, а хвосты не закрепили.»

Он бы прошёл мимо каменной «катушки», если бы не её окружение. Левый её бок по всей длине подпирал осадочный слой, правый — лавовый пласт. «Барьер? И достаточно прочный, чтобы выдержать лаву…» — Гедимин огляделся по сторонам в поисках современных аналогов, но не нашёл ничего, кроме ветвящейся «реки». «А вон там, внизу, ещё одна… Нет. Это всё одна и та же „катушка“. Только её местами заносит в соседний Сфен. Да, так и есть, — это один длинный пласт…»

— Ну⁈ — Вепуат, не выдержав, ткнул Гедимина кулаком в бок. — Ты-то знаешь? Пиркенита у нас нет. Но если плазму взорвать в двух точках… Ты ведь умеешь высчитывать такие штуки!

Гедимин мигнул.

— Взорвать? Что взорвать? На кой взорвать? — он сердито сощурился. Вепуат мигнул в ответ.

— Добраться до пласта, — он ткнул пальцем в «катушку». — Он тут, под ногами. Только глубоко. Местные, наверное, не полезли бы. Хотя — Сэта могли бы. Помнишь их подрывные устройства? Ну, тогда, у ворот Шакхи?

Гедимин встряхнул головой.

— Тихо! Сначала скажи — на кой тебе этот пласт?

Вепуат помянул ядро Сатурна.

— Ты что, не понял? Не смотрел на микросрезы? Это же асаан!

…У «катушки» была сложная структура — её будто скручивали из множества гигантских канатов, протянутых вдоль границы Сфенов. Иногда крутили в одном направлении, иногда в другом, и всё это как-то было связано с длиной лавовых пластов — и можно было бы спокойно это обдумать… Вепуат в очередной раз залез под локоть и уставился на экран, и Гедимин раздражённо сощурился.

— Не мешай. Тут надо рассчитать…

— Я бы жахнул тут и тут, — Вепуат потыкал в экран и вопросительно посмотрел на сармата. Тот поморщился.

— Сказал же — не лезь. Лучше иди к Джагулам. Скажи им — их тварь поработает бульдозером. А пока пусть залягут. Лучше — под броню. И ты лежи. Тут будет громко.

На экране уже проступил объёмный скан — «вырезанный» из материка фрагмент со всеми подробностями структуры. Сейчас Гедимина интересовали только они. Он, задумчиво щурясь, отошёл на десяток шагов, опустился на землю, прижал кулак к волнистому камню и чуть надавил. «Главное — не задеть водораздел. Тогда будет время на раскопки. До первого сильного дождя…»

Он отступил ещё немного и снял с плеча сфалт. Лава плавилась легко; осадочная порода трескалась и взрывалась, выбрасывая клубы дыма, но это лишь ускоряло продвижение. Проплавленная скважина уходила под углом всё глубже.

«Готово,» — Гедимин лёг на землю, прикрываясь защитным полем. Сопло сфалта уткнулось в скважину. Внизу громыхнуло. Первый звук был слабым — но не прошло и секунды, как Гедимин услышал нарастающий грохот. Земля задрожала. Под рукой сармата протянулась тонкая трещина.

Когда он поднялся, вокруг вроде бы ничего не изменилось. Трещина рядом с ним была единственной; поодаль, метрах в десяти, их было больше, и они расходились длинным широким клином, но их ширина не превышала сантиметра. Сармат довольно хмыкнул. «Почти угадал. Теперь — этап номер два…»

Отойдя от первой скважины, он снова взялся за сфалт. Широкий поток плазмы ударил в землю. Камень стремительно плавился и испарялся. Громыхнуло — Гедимин добрался до первого осадочного слоя.

«Ещё один… Этот — последний,» — сармат выключил сфалт и оглянулся. Вдалеке у ручья лежал живой холм; на его длинной вершине ничего не шевелилось. Гедимин со вздохом растянулся на земле, прикрываясь защитным полем, и сдвинул пластины на корпусе сфалта. «Полная мощность. Если сопло не расплавится…»

Земля содрогнулась. Сквозь наушники сармат ничего не слышал. Уплотнённое защитное поле задрожало, порываясь раствориться — и снова помутнело.

Гедимин досчитал до двухсот, прежде чем убрал купол и медленно поднялся на ноги. В десяти метрах от него зиял разлом. Многометровые скальные пласты подняло и вывернуло; теперь их обломки длинной горой лежали за провалом. Он клином с надломанными краями врезался в землю; внизу, на пятнадцатиметровой глубине, чернел растрескавшийся пласт лавы. Он развалился на почти правильные шестиугольники. Гедимин глянул на сигма-сканер и едва заметно ухмыльнулся. «Готово. Осталось расчистить спуск.»

Лава легко поддавалась плазменной струе — вот только остывала медленно и растекалась дальше, чем нужно бы. Гедимин успел заглубить лестницу, прорезанную в склоне, на восемь метров, когда услышал за спиной быстрые шаги и громкий вздох.

— Ну вот хоть позвал бы!

— Отойди, — буркнул сармат. «А тут будет узко. Не рассчитал угол…»

Вепуат, обойдя оплавленный склон, заглянул в провал и коротко свистнул.

— Недурно… И это с одного взрыва?

— Урррх… — послышалось за спиной. Настороженный Джагул разглядывал гору обломков. За ним подошли ещё двое. Один двинулся к пролому, но тут же шарахнулся в сторону.

— Всё? Или ещё будут взрывы? Уже можно смотреть? — нетерпеливо спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.

— Смотреть особо не на что. Вот это крошево надо отодвинуть от карьера. Я доделаю лестницу, а ты гони сюда животное. Оно, если упрётся боком, спокойно всё сдвинет.

…Лестница дымилась долго — всё-таки Гедимин неверно определил теплоёмкость местного камня. Он смотрел то на дым из провала, то на огромного зверя, медленно, боком отползающего от «карьера». Сквозь грохот камней, сгребаемых в кучу, еле-еле был слышен треск погремушек и прерывистый вой — крики погонщиков. Бок сааг-туула, повернутый к горе камней, прикрывало плотное защитное поле.

— Живой скрепер… — Вепуат оглянулся на животное и мечтательно ухмыльнулся. — Интересно, как быстро они размножаются?

Гедимин посмотрел на анализатор. «Горячо, но идти можно. Тут разберутся без нас.»

…Вепуат спустился следом и теперь стоял ступенью выше, глядя на дно, покрытое трещинами. Гедимин подцепил каменный шестиугольник за края и вывернул. Из-под камня блеснули тёмно-серые волокнистые кристаллы.

— Ядро Сатурна… — прошептал Вепуат, наклоняясь над проломом. Гедимин убрал соседний кусок камня и подсветил фонарём обнажённый бок «катушки». Сложная структура — многочисленные «тросы», скрученные в разных направлениях — просматривалась безо всякого сканера. Кристаллы были темнее, чем руда из Куттуша, — не белесыми, а почти чёрными. Гедимин подцепил когтем пучок волокна — короткие пряди поддались без труда. Посыпались игольчатые отломки. Гедимин потянул за выглянувшие из-под них волоски и довольно ухмыльнулся.

— Похоже, окраска на физические свойства не влияет.

— Ага… — Вепуат похлопал себя по пернатым бокам и оглянулся на лестницу. — Чем его поддеть? Не когтями же выцарапывать…

…Асаан отрывался длинными полосами; некоторые уходили под лавовые пласты, но легко отделялись, стоило немного их подёргать. Вепуат сперва лез помогать, потом отступил, — как видел Гедимин краем глаза, он достал трос и связывал выдранные полосы в пучки. Когда он попытался поднять связку и помянул ядро Сатурна, сармат, спохватившись, отпустил серо-чёрный «хвост» и шагнул к лестнице.

— Ага, хватит, — кивнул Вепуат, тяжело дыша. — Тут уже за тонну.

Гедимин прикрыл раскопанный участок каменными «крышками» и взялся за трос. По проплавленному в склоне «пандусу» связка скользила легко. Сверху донеслось рявканье — кто-то из Джагулов отгонял сородичей от лестницы. Когда сарматы выбрались наверх, кочевники уже сидели на броне сааг-туула. Он лежал у «карьера», приподняв морду и подёргивая хвостом; глаза вдоль бока таращились не то на сарматов, не то на яму позади них.

— Надеюсь, выдержит, — вслух подумал Гедимин, растягивая над ней третий слой непрозрачного защитного поля. Он думал о водоподъёмниках. «Из затопленного карьера вода поднимется. Но магнит ведь и соседний водоносный слой потянет. А его я в руках не удержу…»

— Каменные жилы? — Джагул тронул связку «тросов» длинным шестом. — Зачем вам? Для Сэта?

Сарматы переглянулись. Вепуат дёрнул углом рта.

— Посмотрим, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Гедимин… А тут ведь неплохие запасы этого добра. Если вскрыть жилу по всей длине…

— Камни! — Джагул, прижав уши, недовольно рявкнул. — В Сфене Воздуха копать камни! Ты с ними говорил? Хоть с кем-нибудь? Ты им сказал?

Гедимин мигнул.

— Уезжаем, — бросил он, поднимая тяжёлую связку. Помрачневшие Джагулы перебрались на загривок зверя. Гедимин, затягивая тросы на выступах брони, чувствовал их угрюмые взгляды.

— Чего ты, Урджен? — спросил Вепуат, устраиваясь на холке; он мечтательно ухмылялся и только что не насвистывал. — Что-то снилось?

— Эррх! — Джагул недобро ощерился. — Что увидишь, когда будят⁈

Он резко провёл поджатыми пальцами по загривку и отвернулся.

…Сааг-туул успел проесть вдоль ручья заметную борозду — и, видимо, насытился. Он остановился по приказу погонщиков, но остался стоять, к чему-то принюхиваясь, и к еде больше не притронулся. Ветер притих; подвески ещё качались, но уже не вытягивались параллельно земле. Гедимин пересчитал бусины и пластины и сгрёб всё в охапку. Вепуат, привстав на пальцах, отцеплял тросики от арки.

— Я всё занёс на карту, — сказал он, вынимая из «ворот» замыкающий элемент. — В другой раз мимо не проедем. Руда вроде мягкая — филки её легко добудут. Но я бы им поискал жилы поближе к поверхности. Ломать пятнадцать метров лавы — замаешься.

— Не так замаешься, как с переработкой, — отозвался Гедимин. Перед глазами стоял лук с натянутой вместо тетивы полосой волокна; привод поршневой машины дёргал её туда-сюда, протаскивая сквозь частый гребень. «Нужна хоть какая-то механизация. Не камнем же дробить руду…»

…Сааг-туул ускорил шаг. Он уже почти не припадал на задние лапы и бежал сам, не обнюхивая каждое дерево и не пытаясь улечься. Вепуат, устроившись на его загривке, тихонько что-то насвистывал. Джагулы смотрели на него исподлобья и тут же отворачивались; Урджен был мрачнее всех — видимо, не выспался.

— Вот что интересно, — Вепуат, перестав свистеть, повернулся к Гедимину. — Вся вода стекается в свой Сфен, так? Тогда там в водоёмах должна течь смесь всех вод Равнины. А ведь это не так — мы же проверяли. Куда-то оно всё девается.

Гедимин сузил глаза. Думать о трансмутациях местной материи ему не хотелось.

— Похоже, оно всё-таки преобразуется, — продолжал Вепуат. — Что-то вроде ядерной реакции. Атом в атом… В Сфене Земли — в свои атомы, в Сфене Воды — в свои. Тогда… Я вот не знаю. Если оставить воду из Сфена Воздуха надолго без экрана — она преобразуется или нет? Надо бы предупредить Альгота. Воды из Сфена Земли у нас и так с избытком!

— В ядерный могильник такие преобразования, — пробормотал Гедимин, стараясь не думать о выделении частиц и квантов, неизменно сопровождающем ядерные трансмутации. «Может, поэтому Равнина и фонит, как проклятая… А, hasu! Куда ни ткнёшь — везде какой-то бред…»

… — На занятия — в обычное время! — крикнул Вепуат, хватая связку волокна за трос и разворачиваясь к Джагулам. Погонщик что-то буркнул и огрел животное трещоткой. После третьего удара сааг-туул нехотя начал разворачиваться. Массивный хвост просвистел над зданием цеха, разминувшись с крышей на пару метров.

— Я донесу, — буркнул Гедимин, отбирая у Вепуата трос. — Иди к Альготу. Предупреди насчёт экранов… хотя — он, наверное, уже в курсе.

Руда, хоть и была обёрнута защитным полем, по дороге растрепалась; внутри кокона россыпью лежали игольчатые обломки и обрывки волокна. Гедимин с вязанкой на плече кивнул на ходу озадаченному жрецу и огляделся, высматривая удобное место. «Здесь,» — он расстелил волокно вдоль стены. «Пусть лежит. Я пока продумаю молот и протяжное устройство. И чесало… гребни лучше сделать из рэссены.»

— Asa’antha⁈ — потрясённо выдохнули за спиной. Сэта, просунув раскалённую руку сквозь остатки защитного поля, щупал тёмное волокно.

— Чёрный камень… Чьи это копи? В трёх городах я такого не видел.

— Наши, — буркнул Гедимин. — Нашли в соседнем Сфене. Пригодятся.

Сэта зашипел. Его грива поднялась языками пламени. По пальцам Гедимина хлестнул жар, и сармат недовольно сощурился.

— Равные Куэннам… Да, кто может быть доссстойнее? — жрец склонил горящую голову. Его пальцы судорожно сжались на зеркальной подвеске.

— И вы будете его добывать… вы сами сделаете волокно, и нити, и ткань? — его взгляд стал неприятно цепким. Гедимин пожал плечами.

— Будем. Может, с кем-нибудь поделимся. У нас ведь есть союзники. Те же Джагулы…

Огненная грива побагровела.

— Джагулы⁈ Кочевники — не безумцы. Asa’antha убьёт их. Они знают. Только мы, Сэта, можем, но даже нас…

— Да он не убивал бы, — Гедимин досадливо сощурился, — если бы с ним обращались с умом. Зачем столько пылить⁈ Если бы пыль не гнали вверх мимо рабочих, а сбивали и смывали, а чистый воздух…

Не договорив, он махнул рукой и вышел за дверь. Что-то с той стороны ударилось о закрытую створку, обдав пальцы сармата жаром. Гедимин поморщился, но оборачиваться не стал. «Монополисты, has— sulesh… Зря я с ним заговорил. Пусть бы общался Вепуат, он в традициях разбирается…»

…Двое филков, поделив между собой молотки, колотили по растянутым на болванках листкам металла. Остальные, доделав заготовки для миниатюрных ёмкостей, припаивали к ним ушки и крутили ручки из толстой мягкой проволоки. Гедимин думал, кому и зачем могла бы понадобиться такая ёмкость из легко окисляющейся ульсены, но решил, что тренировочным изделиям смысл и назначение, в общем-то, не нужны.

Вепуат, обойдя филков и убедившись, что все заняты делом, остановился рядом с Гедимином и оглянулся на закрытую дверь склада.

— Что сегодня с Кут’тайри? Кто-то сильно его разозлил.

Гедимин досадливо поморщился.

— Я сказал, что асбест могут добывать не только Сэта.

Вепуат мигнул. Сказать он ничего не успел — один из филков громко выругался. Сдёрнув заготовку с болванки, он смотрел на порванный посередине лист металла.

— Ерунда, — сказал ему Вепуат, повертев дырявый котелок в руках. — Твоё дело — потренироваться. Доравнивай края, а это запаяешь.

Гедимин, подобрав молоток, провёл пальцем по округлому бойку и недоумённо хмыкнул. «Думал, тут зубец, или кожа содралась. Да нет, непохоже…»

— Чего ты? — удивился Вепуат. — Что-то не так?

Гедимин вернул инструмент филку и пожал плечами.

— Нет. Вот это и странно. С чего бы металлу рваться?

Вепуат хмыкнул.

— Ударил сильнее, чем надо. Обычное дело, пока не приспособишься.

— Сильнее? — Гедимин смерил филка выразительным взглядом и качнул головой. — Маловероятно…

Он покосился на дозиметр. Стрелка-указатель замерла, направив острие на реакторный купол далеко за стенами цеха. Кривая интенсивности изгибалась, вычерчивая зубцы — те же, что и вчера. Гедимин выкрутил чувствительность до предела, развернул «щупы» к филку, пытающемуся запаять порванное дно котелка. «Не фонит,» — теперь он был в этом уверен. «И не фонило. Облако вероятностей ни при чём. Но что-то тут не так…»

…Стеклянный шар, пропущенный через щипцы, вытянулся в длинную трубку. На её боках осталось множество вмятин, но Джагулам не было до них дела. Собравшись вокруг заготовки, они рявкали друг на друга и махали когтями. Гедимин уже думал вмешаться, когда двое отступили, а третий сунул трубку в печь. Едва она пожелтела, другой Джагул перехватил её за конец и принялся сворачивать в спираль. Плохо прогретое стекло поддалось было, но пережатые стенки тут же сплющились. Джагул, удерживающий заготовку на весу, сердито рявкнул.

— Ты сначала смотри, потом делай! Что, не видно, — там другие витки! — он кивнул на выступ печи, где лежала горелка. Другой недовольно ощерился.

— Вот ты сам и делай! — он отобрал стеклодувную трубку и сунул смятую заготовку в расплав.

Гедимин покосился на соседнюю печь. Там подвешивали на кованых штырях раскалённый стеклянный лист. Вепуат, держа в руке лезвие, что-то объяснял. В плошке у его локтя блестели осколки охлаждённого стекла.

— Уррх! — раздалось за плечом. Джагулы столпились вокруг дымящейся трубки, свёрнутой в спираль. У конца её всё-таки пережали — остались насечки.

— Неплохо, — сдержанно признал Гедимин. — Осталось сделать напыление. Но лучше бы начали с зеркальных шаров — это проще.

— Шар? — Джагзуу, отложив инструмент, потрогала когтем капсулу горелки. — Тут полшара! Как резать? Покажешь?

…Остывающий зеркальный шар развалился надвое. Срез ещё светился рыжеватым, и было видно, как внутри, вдоль кромки надреза, вскипает серебристый металл. Джагулы, не обращая внимания на горячий воздух, толпились вокруг и пытались заглянуть в зеркало одновременно. Оно, ещё не остывшее, было очень мутным, да и металл лёг неровно, — но кочевники смотрели на него широкими глазами.

— Огненная чаша! — Джагзуу, опомнившись первой, потянулась за щипцами и выдернула из печи мелкий осколок кейека. — Это сюда кладут?

— Нет, — Гедимин отобрал камешек и вернул в печь. — Тут нужен второй слой стекла. Без него напыление быстро отвалится. Однослойный шар можно только подвесить, как украшение. Будет блестеть.

Джагул развернул шар вогнутой поверхностью к себе, заглянул в него и коротко рявкнул. Все четверо снова сгрудились у поддона, пытаясь заглянуть в кривое зеркало.

— Остынет — будет отражать лучше, — сказал Гедимин, потянув за край поддона. — Складывай всё в холодный отсек. И полусферы, и спираль…

Сбоку раздался звон стекла. Вепуат изумлённо вскрикнул. Развернувшись, Гедимин увидел, как Сэта склоняется над расколотым круглым зеркалом. Стеклянный лист успели обрезать по краям и залить отражающим слоем; растерянный Вепуат держал в руке осколки «смальты», но прикрепить их уже было не к чему. Заготовка, упавшая на каменный пол, раскололась, но не разбрызгалась — все фрагменты, как видел Гедимин, лежали у ног Сэта. Он, опустившись рядом, оборачивал место «аварии» длинными бусами из мелких-мелких позвонков. Такие были на поясе у каждого из Сэта, — только теперь Гедимин вспомнил, что раньше таких «цацек» не видел.

— Эта вещь в руках Ук-Хеммайи, — прошелестел Сэта, сидящий на полу; он припал на одно колено и склонил голову на грудь. — Его воля не нарушена.

Гедимин ошалело мигнул, двинулся к печи, но тут за спиной зазвенело. Обернувшись, он увидел поддон, засыпанный осколками, и Урджена, закатавшего рукав и царапающего стеклом предплечье. Капли крови брызнули на ещё не остывшие обломки. Пошёл пар.

— Ушло за ворота, — Урджен бросил окровавленный осколок. Трое молча дотронулись до порезанного предплечья и облизали пальцы.

— Вы в себе? — Гедимин двинулся к ним, и они попятились, прижимая уши и нервно скалясь. — Зачем разбили заготовки? Урджен! Что это за бред⁈

— Дни Пустоты, — отозвался Джагул, прикрывая порез рукавом. — Не время, чтобы делать. Время, чтобы разрушать. Всё сделанное — вещи Ук-кута. Всё равно уйдут. Проще отдать.

— Хорошие вещи теперь за воротами, — сказала Джагзуу, оглядываясь на осколки. — Тем, кто там, не на что злиться.

Гедимин встряхнул головой. Он слышал, как за спиной Сэта объясняют Вепуату то же самое, — про мир мёртвых и волю его богов. «Он тоже не знал,» — сармат невесело ухмыльнулся. «Традиции, чтоб им всем…»

— И что, — он угрюмо сузил глаза, — всё, что вы сделаете до конца месяца — так же будете бить? Мертвецам нужны стекляшки? Икси, вон, брать их отказались…

Джагулы переглянулись.

— Вещи живых не пронести за ворота, — Урджен нахмурился. — Там только вещи мёртвых. Мы сделали, как надо. Теперь уйдём. Завтра нас пустишь?

Гедимин пожал плечами.

— Приходите. Нарабатывайте навыки. Самим не жалко уничтожать?

Джагул неуверенно оскалился.

— Это для тех, кто за воротами. Пусть будет и у них. Сами ведь не сделают.

…Ульсена, собранная «магнитом» в серебристый комок, остывала на поддоне. Гедимин бросил отмытые осколки в тигель и растерянно покачал головой.

— На редкость идиотские обычаи. И что, Сэта тоже их соблюдают?

Вепуат развёл руками.

— Я думаю — все соблюдают. Богов смерти тут опасаются.

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Значит, подарки для Икси надо ломать у них на глазах? Иначе они их не могут забрать? Сказали бы сразу. Значит, обмен всё-таки возмо…

— Погоди, — сказал Вепуат. — Так отправляют вещи туда, ладно. А оттуда в мир живых? Об этом речи не было.

— Чтоб их всех с их традициями… — Гедимин безнадёжно покачал головой. «Что я вообще несу? Какой ещё мир мёртвых⁈»

3 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воды, острова Туви

Едва переступив порог, Гедимин почувствовал холод — воздух в шлюзовой камере промёрз до нуля. Вепуат, отряхнув тяжёлые, омертвевшие перья от инея, прошёл внутрь и остановился перед источником ледяного сине-белесого света. Под прозрачной ёмкостью горел криогенный «фонарь», и над ним по потолку расплывалось серебристое пятно. Внутри ёмкости поверх слоистого бело-синего льда мерцала розоватая жидкость. На ней блестела масляная плёнка.

— Ты бы всё-таки осторо… — начал было Вепуат, но замолчал и только присвистнул:

— Получилось⁈

Альгот молча занёс над ёмкостью колбу с наклеенной на дно «магнитной» катушкой. Маслянистое пятно, вытянувшись в тонкий жгут, нырнуло внутрь, и Альгот быстрым движением перевернул сосуд и закупорил.

— Охлаждение, — отрывисто сказал он, зажимая в пинцете застывшую каплю синего металла. — Реакция начинается перед замерзанием воды. Диапазон в считанные градусы.

Металл коснулся розоватой жидкости и зашипел. «Вода» помутнела.

— Зачем портить весь объём? — Гедимин укоризненно хмыкнул. Он уже видел, как поверхность металла обрастает тонкой тёмно-малиновой коркой. «Ксенофторид. Значит, не зря мы вчера ездили…»

Альгот лишь пожал плечами.

— Всегда можно сделать ещё пару литров. Если, как вы говорите, Сфен Воздуха богат водоносными пластами…

Он переложил мокрый, покрытый соляной коркой «камешек» в кювету.

— Ксенофторная кислота… — Вепуат покачал головой и неуверенно ухмыльнулся. — И что, её можно прямо так хранить?

— При постоянном охлаждении — вполне, — Альгот выловил из кислоты ледяной комок и сунул в пакет «для утилизации». — Если не греть выше нуля, она вполне стабильна. Но ксенофториды ещё более стабильны. И я буду хранить их именно в таком виде. Не собираетесь в ближайшие дни в Сфен Воздуха?

Вепуат качнул головой.

— Может, завтра. Ты собери бурдюки, столько тебе надо, — для красителей, для опытов… Гедимин! Как думаешь, взять нам с собой филков? Показать им дорогу к ручьям… ну, и рудник заодно.

Гедимин недовольно сощурился.

— Надышатся асбеста… А почему не сегодня?

— Глина кончается, — Вепуат развёл руками. — Всё перевели на формы. Да и лить в них нечего. Надо выбраться в Сфен Воды, пока не похолодало. Айзек говорит — тепло тут ненадолго.

…На дне ущелья грохотали «камнедробилки». Гедимин выглянул из-за звукозащитного экрана — и тут же пожалел, что не закрыл наушники. «Отвык от промышленного шума,» — досадливо сощурился он, глядя на клубки Текк’тов на дне ущелья. Они выстроились так, чтобы не мешать друг другу — зигзагом от огромной кучи гравия до открытых ворот склада. Кто-то из них закопался в гравийный курган и копошился там, выбрасывая наружу центнеры обломков. Они падали куда придётся — между живыми камнедробилками, на их витки, на невовремя высунутые головы. Через пару секунд они исчезали, а из плотных содрогающихся клубков брызгал во все стороны песок. Экран сигма-сканера был затянут плотной рябью, но Гедимин и без него видел, как в ущелье растёт песчаная подушка. «Вот это скорость так скорость…»

— Гедими-и-ин! — кто-то постучал кулаком по его наплечнику. Обернувшись, сармат увидел недовольного Вепуата. Он хотел нахохлиться, но перья не подчинились, и разведчик только насупился. Сбоку от него, в бывшем «тёплом коридоре», лежал хвост сааг-туула; огромная булава в бугристых наростах закрыла собой ворота горячего цеха. Животное растянулось по плато, притворившись длинным холмом. С разных сторон на него глазели любопытные филки. Под боком зверя лежал мешок, набитый чем-то комковатым. Над ним стоял угрюмый погонщик.

— Ты же сказал — сегодня никуда не едем, — удивился Гедимин, закрывая проём в звукозащитном экране. Грохот стал тише.

— Угу, — отозвался Вепуат. — Джагулы привезли мешок волосяника. На краску.

Гедимин мигнул. «Сейчас⁈ Где они его только взяли после оттепели…»

— Я краску не делаю, — сказал он. — Это к Альготу. Эй! Отошли от зверя!

Филки, подошедшие к сааг-туулу и его хвосту на опасное расстояние, фыркнули, что-то пробормотали, но подчинились. Вепуат подобрал мешок и взвесил на руке.

— На первое время хватит, — сказал он Джагулу. — Но лучше делайте запасы.

— Айгот — кто он? — настороженно спросил тот. — Чёрных панцирей я знаю. Айгота — нет.

— Он главный из хи… тех, кто делает снадобья, — пояснил Вепуат. — Можно сказать — их вождь.

— Уррх… — Джагул, помрачнев, перебрался на броню зверя и скрылся за отодвинутым щитком. Сааг-туул зашевелился. Вепуат, закинув мешок на плечо, отступил к ближайшему зданию.

— В город его точно не пустят, — пробормотал он, глядя, как шипастый хвост пролетает на развороте над крышей. Гедимин кивнул. «В город…» — в груди слегка потеплело. «А верно. Пора собираться в дорогу. Тридцать тонн руды сами себя не перевезут.»

…Дрон плыл над ущельем, огибая разломы. Гедимин настороженно разглядывал скалы. Металлический ливень прошёл и здесь — и температурные скачки добили несколько ненадёжных уступов: тут и там под ногами валялись обломки — следы недавних камнепадов. Ими присыпало и оттаявший ручей. Он был неглубоким — вода чуть прикрывала камни, свежие обломки торчали над ней, покрытые конденсатом. По ущелью тянуло сыростью. Среди камней сармат разглядел несколько тёмно-синих «ядер» иглицы — и некоторые обломки при внимательном рассмотрении походили на что-то живое. Вепуат, впрочем, не обращал на них внимания — он на ходу рассказывал что-то филкам. Крылья безжизненно свисали со скафандра, и на них оседал конденсат.

…Река оттаяла. Гедимин, приглядевшись, даже различил на горизонте ещё один островок, заваленный камнями, но берегов так и не разглядел — уже в двух сотнях метров всё заволакивал густой туман. Несмотря на слабый ветер, волнение не стихало. «Водоём, похоже, большой,» — думал сармат, глядя, как вода подмывает пологий склон и нависшие над ней валуны. «И разлившийся. В прошлый раз мы стояли вон там — сейчас там мне по колено.»

— Оттаяло, — Вепуат смотрел на воду с довольной ухмылкой. — Что ж, займёмся делом. У нас тут два берега, так что разделимся. Эй! Вот вам катушки и два мешка. Собирайте металл. Гедимин, присмотришь за ними? А вы берите лопаты. Глины, как выяснилось, надо больше. Двумя мешками не отделаешься…

Идти было недалеко — только обогнуть разлом и завалившийся на «тропу» валун. Уже на берегу, оглянувшись, Гедимин увидел сквозь синеватую дымку повисший над камнями дрон. С той стороны донеслось недовольное бормотание, потом — плеск и приглушённый туманом голос Вепуата.

— И здесь всё залило, — сказал один из филков, настороженно глядя на пологий берег. Шум волн почти заглушил его слова. Гедимин протянул сарматам «магниты» и ульсеновые стержни.

— Тут вообще руда есть? — спросил филк, разглядывая костяную трубку.

— Проверь, — отозвался Гедимин. Сигма-сканер был включен и направлен на воду, но донные отложения сармата не волновали. Он видел на глубине пятна и полосы ряби, плавно двигающиеся вдоль побережья.

— В воду не лезьте, — запоздало предупредил он филков. Один из них с «магнитом» наперевес уже влез по щиколотку и теперь сердито щурился на волны. Трубку он держал двумя руками и всё равно пошатывался — её уже облепило рудными конкрециями, но филк ещё водил ей из стороны в сторону, вылавливая со дна новые камни. Другой, спохватившись, крикнул ему, он шагнул к берегу — и, потеряв равновесие, рухнул в воду.

— Hasu! — он прикрылся локтём от летящей в лицо волны и зашарил свободной рукой по дну. — Да где она…

— Руки! — рявкнул Гедимин. На трубку он чудом не наступил — она легла прямо под крайний палец ступни. Вытолкнув мокрого филка на берег, он наклонился. «Магнит» успел собрать на себя четверть центнера руды и глубоко зарыться в ил — только поэтому и не хрустнул под ногой сармата. Что-то с силой обхватило его палец, дёрнулось, пытаясь разжаться, но Гедимин уже поднял и руку, и «магнит» над водой. С ладони свисала бронированная ракушка.

— Ура-ан и торий… — протянул кто-то из филков. Другой взглянул на свои руки и нервно поёжился.

— Оно что, и металл готово жрать?

— Мешок давай, — буркнул Гедимин, стряхивая моллюска. — Говорил же — не лезьте в воду! К тебе ничего не прилипло?

Мокрый филк обернулся вокруг своей оси и внимательно осмотрел ступни. Лицо под прозрачным щитком заметно побледнело; Гедимин испугался было, но крови и прокусов на одежде не разглядел — да и филк с облегчённым вздохом помотал головой.

— Та же дрянь, что погрызла Атайра? Рыбий наездник?

Гедимин стряхнул руду в почти наполненный мешок. На одну из конкреций налипло что-то подозрительное, скорее всего, живое; сармат отцепил его и выбросил в воду.

— Местная фауна… — он угрюмо сощурился. — Оно пыталось отцепиться. Видимо, ориентируется на ощупь. Учуяло не то — отлипло.

Филк поёжился.

— Много их тут?

Собиратели руды недовольно заворчали. Пока Гедимин возился с местной фауной, они отошли на пару метров от полосы прибоя, поставили перед собой мешок и по очереди водили «магнитом» под углом к воде. Один удерживал тяжелеющую трубку, другой, дождавшись момента, выдёргивал из неё стержень. Руда падала в мешок — то десяток мелких конкреций, то три-четыре крупные.

— Сколько бы ни было! Ты работать собираешься?

— Да пусть, — буркнул другой собиратель. — Не работает тут — потащит мешки. До самой базы.

— Иди ты! — фыркнул вымокший филк и протянул руку за «магнитом». Вода с его комбинезона уже стекла, но гзеш блестел от сырости — в речном тумане высохнуть было непросто. Другой филк покосился на сборщиков и растянул горловину мешка, укладывая его под ноги.

— А здесь, на острове, руда есть?

— Должна быть, — Гедимин пожал плечами. — Но вытянуть будет сложнее.

Он взглянул на забытый сканер и вздрогнул — вдоль берега, постепенно смещаясь к мелководью, скользил длинный расплющенный силуэт. Метровый хобот ощупывал дно, втягивая что-то в кольчатые челюсти. За «рыбой» вдоль дна шёл косяк продолговатых существ, передвигающихся резкими рывками. Часть косяка свернула на мелководье, прошла там, где клубился потревоженный ил, и двинулась было обратно, но тут «магнит» выдернул из глины ещё один камень. Существа метнулись к облаку мути.

— Это что за дрянь? — филк, заглядывающий в экран, едва заметно поёжился.

— Хищники, — пробормотал Гедимин, прислушиваясь к плеску за спиной и попискиванию дрона. — Мы кого-то приманили.

Крупное животное замерло на мелководье. Сейчас вода еле прикрывала его пластинчатую спину. Застыв на секунду, оно рванулось вперёд и выкатилось на илистое дно. Гедимин видел, что его выгнало, — там, где оно только что было, развернулась длинная обтекаемая тень.

— Sata! — крикнули за спиной. Из-за валуна быстрым шагом вышел Вепуат. Он двумя руками удерживал мокрые мешки, илистая вода стекала по чёрным перьям. За ним плелись, нервно оглядываясь, угрюмые филки, вымазанные глиной.

— Кто укушен? — спросил Гедимин. Вепуат мотнул головой.

— Обошлось — завязли в войлоке. Может, Би-плазмой обмазываться? Запах отпугнёт? Хотя — в воде быстро смоется…

— Рыбы, — Гедимин кивнул на мелководье. Существо, залёгшее там, подбирало что-то со дна. Хищник, покрытый бронёй, всё не удалялся от острова — в волнах мелькали ряды выступов на его спине — но и подойти так близко не мог. Вепуат покосился на сканер и еле слышно помянул ядро Сатурна.

— Пищевые цепочки… Видимо, сплылись на поднятую муть. Сначала мелкие, а потом и… У нас там тоже плавало.

Он оглянулся на филков. Те притащили с собой мешки с глиной — всего их, как теперь видел Гедимин, было шесть. За валунами что-то всплеснуло, и на шум волн это было совсем непохоже.

— На Земле всё это нашего запаха боялось, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. Филки, опустив «магниты», с опаской смотрели на «рыбу», пытающуюся подползти к берегу, и уже снимали с пояса колёсомёты.

— Этот — неопасный. Следите за вон тем…

Он покосился на плазмомёт.

— Не вздумай, — Вепуат положил ладонь на приклад. — Плазма их порвёт в клочья. Представляешь тучу органики? Сколько всего на неё сплывётся?

— И не собирался, — буркнул сармат. — Всё выкопал? Уходим?

…Вода подточила ещё один выступ скалы — на тропе валялись новые обломки. Гедимин проследил, откуда они упали, и растерянно покачал головой. «При такой скорости растрескивания тут не должно быть скал. Всё давно сточило бы до основания.»

…Едва Гедимин, замыкающий цепочку нагруженных филков, вышел из разлома, из-за обрывистого склона выглянул Джагул-погонщик. Он стоял на хвосте сааг-туула; зверь залёг под холмом, не подавая признаков жизни. Гедимин кивнул погонщику, тот сердито ощерился и ткнул шестом куда-то в сторону лагеря. На холме взревела «гражданская» сирена.

— Иду-ут! — заорал филк, заглядывая в долину. Гедимин мигнул. Вепуат оглянулся на него, дёрнул плечом и ускорил шаг. Гедимин уже слышал доносящиеся с холма голоса — писк и верещание аборигенов, ровную монотонную речь Айзека, отрывистые слова Гварзы и щелчки жвал.

…«Явились,» — Гедимин угрюмо сощурился на мерцающие белые посохи, потом перевёл взгляд на Кейланнов со сложенными крыльями, улёгшихся на холме. «На это у них транспорт есть.»

— Мы в душевую, — бросил на ходу Вепуат и жестом направил филков к нужному ангару. Айзек недовольно хмыкнул, но останавливать его не стал — вместо этого развернулся к Гедимину и крепко взял его за плечо. Сармат поморщился. Аборигены, обступившие троицу стражей, теперь глазели на него и вполголоса перепискивались. Их было куда больше, чем обычно собиралось в Элидгене, — судя по количеству меха и плавников на шапках, стражи привезли с собой старейшин.

— Мы рады, что лёд не причинил вам вреда, — инсектоид с посохом снова щёлкнул жвалами. — И что дом Пламени растёт так быстро.

— Хранящее Сердце тоже обрадуется, — сказал Руниен, оглядываясь на душевую. — Вести от Хассинельга…

— Откуда это веррнулся отрряд Дим-мина? — вмешалась Ауна, встряхнув ушами — и своими, и теми, что поднимались на её шапке-шлеме. — То, что несли, пахло водой.

Гедимин сузил глаза, но кивнул.

— Сфен Воды. Ходили за ульсеной. Глина там ничего.

Все звуки на секунду стихли. Потом одни аборигены нахохлились, другие заверещали. Ауна стукнула посохом о гравий.

— Сфен Воды? На какой берег вы ходили? К чьей воде?

Гедимин нехотя указал на «южный» обрыв.

— Река за Сфеном Камня. Тоже полезное место. Зеленоватый минерал, очень прочный, — знаешь такой?

Посох в руке Ауны прерывисто замерцал.

— Хассинельг о многом не рассказывал, — пробормотал Гор. Его жвалы сухо щёлкнули. Айзек крепко взял Гедимина за локоть.

— Если мы наткнёмся на следы разумной жизни, мы не будем отбирать чужие ресурсы, — пообещал он. — Гедимин и Вепуат в этом отношении очень щепетильны. Но то, на что никто не претендует…

— Никто не говорит о претензиях, — отозвался Руниен. — Вы, Равные Куэннам, не знаете осторожности. Правда, что вы ходили к той реке в дни Льда? И… что вы брали камни в те же дни?

— Асгаан своё получил, — буркнул Гедимин, вспомнив нелепую возню с мисочками и грибами — и увидел, как все вздрагивают, а кто-то пригибается к земле. Руниен махнул посохом.

— Осторожнее с именами!

— Жрецу Пламени ли бояться богов… — пробормотал кто-то из старейшин. Гедимин пошарил взглядом по низкорослой толпе, но так и не опознал его. «Шесек?» — он растерянно ухмыльнулся. «Голос не его… Он, наверное, в столице. Некогда летать, — работа…»

— Дому Пламени нужны ресурсы, — Айзек пожал плечами. — Камни. Глина. Металл. Вода.

— Там, где вы брали руду, на реке острова? Один, а с него виден другой? — Гор взглянул на Гедимина и повёл лапами-лезвиями. — Вода Синав-ви. Её запах…

— Её, — подтвердила Ауна. — Дим-мин был на острровах Тув-ви.

Сармат мигнул. «А ведь верно. У них-то есть карты… Было бы полезно знать, что как называется. Хотя бы для координации. Не самим же придумывать на чужой земле…»

— Ага, — он протянул руку к переглядывающимся стражам. — Туви? Река Синави? Я запомню.

Скогны заверещали.

— Синав-ви, — нажимая на вибрирующую согласную, проговорил Айзек. — Синви и Сэви стоят на этой же реке. Так что — места знакомые.

— Синви? — Гедимин покосился на взбудораженных Скогнов; говорили они очень быстро и в основном друг с другом — сармат ничего не успевал понять. — И Сэви тоже? Это мы не их руду…

— Нет, — Ауна воткнула посох в гравий, и белая вспышка заставила всех притихнуть. — Остррова Тув-ви далеко от горродов.

— Зато близко к Улвале, — пробормотал Гор, оглядываясь на «юг». Ауна протянула к нему посох.

— Никто не собиррается в Улвалу. Там нет ничего нужного для дома Пламени.

— После ручных Джагулов, после торговли Скогнов и Сэта… — Гор щёлкнул жвалами. Его посох горел неприятным мерцающим светом — вроде бы неярким, но глаза от него болели.

— Измерители времени, — вполголоса напомнил Руниен, и верещание аборигенов снова заглушило все слова. Гедимин оглянулся на барак.

— Они и туда залезли? — спросил он у Айзека. Тот угрюмо кивнул.

— И до сих пор пытаются это переварить. Ты не будешь против, если мы отправим часы в Сердце Пламени? Одну колбу, ту, что рассчитана на час.

Гедимин пожал плечами.

— Скажешь — сделаю новую.

…У подъёмника остался Гварза. Прошло, как показалось Гедимину, полчаса, пока все, кто хотел, спустились. Вереница аборигенов растянулась по коридорам недостроенной станции, теряясь за поворотами. Гедимин сначала оборачивался на каждый писк, потом его обступили стражи, и Айзек исчез за спиной.

— Тут будут щиты управления, склады и мастерские, — нехотя пояснил сармат, кивая на сумрачные помещения. Посохи стражей отчего-то горели вполсилы, и давно не облучаемые фонари заметно выдохлись. «Давно? А вроде было недавно,» — вяло удивился Гедимин. «Вечером соберу и облучу. Может, цера выгорает со временем — не держит заряд?»

— Мастерские? Как твоя литейня на холме? — оживился Руниен. — И… туда так же будут пускать Скогнов, и Сэта, и…

— И всех, кто скажет «хочу учиться», — пробормотал Гор, сухо щёлкнув жвалами. — Так похоже на Равных Куэннам…

Гедимин пожал плечами.

— Если будет польза, и не будет вреда — почему нет? Джагулы помогали строить станцию. И ещё помогут. Есть одно дело к вам…

— И ты о нём скажешь, — отозвался Руниен, вертя головой — приближалась очередная лестница. — Но прежде мы осмотрим дом Пламени. Сколько жара от огненных чаш!

— Они пррекррасны, — проворчала Ауна. — И лишили рразума весь Тогот. Жаль, что их жарру есть прредел. Ррэссена текла бы ррекой…

Гедимин одобрительно хмыкнул. «А новшества распространяются. Не зря мы с Вепуатом тратили время и шихту…»

— Что здесь? — Гор протянул посох к жёлто-красным пластинам на стене. «Инспекция» незаметно вывернула к месту испытания термоизоляции.

— Облицовка, — Гедимин двинулся было дальше, но в ушах зазвенело от верещания. К пластинам сбежались Скогны. Сперва когтями тыкали в красно-жёлтый камень, потом — в слой раствора под ним. Гедимин открыл было рот, но осёкся. «Дополнительные испытания,» — с кривой ухмылкой подумал он. «Я же хотел проверить, как держится. Они проверят лучше.»

— Постучи посохом, — попросил он ближайшего стража. — Вон по тем плиткам. Хочу посмотреть, как держит раствор.

Ауна, хмыкнув, опустила навершие на яркий камень. Вспышка хлестнула по глазам. Аборигены взвыли.

— Водокамень! Чей? Твой? — один из Скогнов развернулся к Гедимину. — Сколько частей камня? Сколько воды?

Гедимин мигнул. Ответить он не успел — Гор ударил посохом о камень. Плотная световая волна поднялась и опала. В коридоре стало тихо. Абориген, спрашивавший о «водокамне», исчез за спинами сородичей.

— Имей совесть, тоготец, — хмуро сказал инсектоид, покосившись на Гедимина — как тому показалось, выжидающе. — У тяги к знаниям есть пределы.

Сармат, подойдя к стене сквозь расступившуюся толпу, осмотрел пластины и довольно хмыкнул.

— Раствор годный. От света не трескается.

Ауна шевельнула вибриссами.

— Такой ударр ррасколол бы многие скалы.

Гедимин вспомнил трескающиеся останцы Сфена Камня и криво ухмыльнулся.

— Скалы бывают разные.

Руниен и Гор, забыв о стене, переговаривались о чём-то со старейшинами. Айзек поравнялся с Гедимином и крепко сжал его ладонь.

— Им будет что рассказать в столице, — прошептал он. — Сколько уже держится твой раствор? Две недели?

— Тринадцатый день, — ответил Гедимин. — По местным представлениям это вроде как важно.

Айзек кивнул.

— Да, тут считают по тринадцать. Ты только не торопись… хотя — до конца месяца работа всё равно не сдвинется. Запасайся пока ресурсами. Рудой, камнем, песком.

— Золотая глина, — Гедимин вспомнил обо всех корпусах реакторов и оборудовании машзала и сердито сощурился. — Тоже ресурс. И её нет. Они вообще собираются…

Руниен повернулся к нему.

— Тоготцы пришли передать тебе слова Хранящего Сердца. Вместо этого они выманивают секреты. В другой раз останутся в Тоготе. Хранящее Сердце говорит тебе — уже отправлены караваны за золотой глиной и тхеленом. До наступления дней Воздуха её будет собрано достаточно. Живой Металл дремлет, все пути свободны.

Гедимин мигнул. Понял он далеко не всё, но главное в мозгу отпечаталось — и сармат радостно ухмыльнулся.

— Это хорошо. Им там не нужна помощь?

Айзек сжал его запястье.

— У Равных Куэннам довольно своих дел, — ответил Руниен. — Мастера Скогнов знают работу. Ваше доверие для них — награда.

Гедимин неуверенно кивнул. Скогны, собравшись вместе, уже проводили какой-то ритуал, часто прикасаясь к тектону под ногами. «Раскидают тут органику — надо будет прибраться,» — думал сармат, настороженно следя за ними.

— Как там Шесек? — спросил он. Руниен улыбнулся.

— Передам, что мастер Дим-мин его помнит. Он говорит, что Куэннские печи ждут твоей руды. И просит меньше доверять Сэта, хоть они тебя и боятся.

Гедимин пропустил последнюю фразу мимо ушей. «Ждут? Это хорошо. Осталось её доставить.»

— Для печей очень много работы, — сказал он. — Тут потеплело. Пора везти руду. Есть на чём, но… горожан надо предупредить. Кто может пропустить транспорт с рудой в город? Чтобы там приняли и разгрузили? Улицы для него… Там местами тесно.

Айзек снова вцепился в его плечо. Гедимин мигнул. Все трое стражей незаметно собрались вокруг. Свет их посохов обжигал глаза, и сармат потянулся к лицевому щитку.

— Если Куэннские улицы тесны… — медленно проговорил Гор. — На чём ты везёшь руду? Что это за машина?

Гедимин убрал с лица кривую ухмылку.

— Не машина. Сааг-туул.

…Вепуат вошёл под защитный купол вместе с двумя Джагулами. Они остановились у порога, подняв гриву, прижав уши и ощерив пасть. Кто-то из старейшин Скогнов, замерших у дальней стены, отчётливо скрипнул зубами.

— Джегех. Урджен, — коротко пояснил Вепуат и, закрыв за собой «шлюз», встал рядом с Гедимином.

— Я их предупредил, — прошептал он, обхватывая себя за бока и зарывая пальцы в перья. — Надо было раньше.

Руниен двинулся вперёд, поднимая перед собой посох.

— Вожаки Джагулов… — его передёрнуло. — Если бы за вас не поручились…

— Если бы за тебя не поручились… — глухо прорычал Урджен, недобро скалясь. Гедимин приподнял руку с генератором защитного поля. «Как бы не пригодился…»

— Они пришли без оружия, — сдержанно напомнил Айзек. Он уже давно стоял, сложив руки на груди, как и помрачневший Гварза.

— И их племя тоже… придёт без оружия? — лапы-лезвия Гора закачались над головой.

— Их зверь сам — оружие, — пробормотал кто-то из Скогнов. Гедимин услышал сдавленное рычание. Скогны в ответ зашипели, показывая мелкие, но острые зубы.

— В священном городе, в Сердце Пламени…

Айзек стукнул костяшками по броне.

— Их племя останется здесь. Со зверем поедут двое или трое, может, четверо. Не считая Гедимина и Вепуата. Если уж они не удержат четверых Джагулов…

Никто не усмехнулся. Гедимин щурился на собравшихся и чувствовал, как руку с генератором поля сводит судорогой. «Стену, что ли, поперёк помещения…»

— Они не войдут в город, — продолжил Айзек, быстро оглянувшись на сармата и дёрнув пальцами — «Спокойно!». — Руду оставят на окраине. В Сердце Пламени не найдётся волокуш для перевозки?

— Нашлись бы волокуши, чтобы довезти руду из Элидгена, — сказал один из старейшин. На несколько секунд он отвёл взгляд от Джагулов, но тут же снова уставился на них и недобро ощерился. Гедимин с трудом подавил тяжёлый вздох.

— Говорили уже. Давно ещё. Руду — ладно. Можно везти по частям. А отливки по семь тонн?

Руниен качнул посохом. По куполу разбежались серебристые блики. Джагулы пригнулись. Гедимин услышал глухое рычание.

— Волокуши найдутся, — угрюмо пообещал страж. — Но — крепость нергонов на окраине Сердца…

Ауна шумно фыркнула.

— Двое Рравных Куэннам не спрравятся с одним животным? Ну, пусть так. А дальше? Весь город не спрравится? А что будет, когда пойдёт оррда? Стая таких?

Стражи переглянулись. По «шатру» прокатилось сердитое шипение.

— Пусть знают, — один из старейшин резко вскинул голову. Смотрел он на Гедимина, только один глаз постоянно разворачивался к оскаленным Джагулам.

— Если пришельцы хоть на миг покажутся немирными… — он вскинул обе руки, показывая острые отогнутые когти.

— Хватит! — Гор вбил посох на полметра в гравий. По шатру разлился белый свет. Джагулы с рычанием пригнулись.

— Кайшу — Хранящее Сердце. Решать ей.

— Пусть так, — Айзек поспешно кивнул. — Мы пойдём к ней хоть сегодня. Но — лучше с переговорами не затягивать. Везти руду далеко, а безопасных дней не так много.

Руниен склонил голову.

— Кайшу рада будет вас принять. Она услышит ваши слова, и мы вернёмся с ответом.

Гедимин облегчённо вздохнул.

— Тогда ещё скажи Шесеку, чтобы готовился. Не знаю, когда там безопасные дни, — но вы-то высчитаете. Сколько на дорогу? Неделя? Если к приезду он освободит печи…

Гор щёлкнул жвалами.

— Мастер Дим-мин. Печи свободны с первого дня Пустоты. И будут такими до последнего её дня. Что ты собрался с ними делать?

Ничего сказать Гедимин не успел — его с двух сторон ткнули под рёбра, нечувствительно, но громко.

— Знает, но ещё не привык, — хмуро пояснил Айзек. — К печам никто не притронется. Только привезёт руду. И заберёт, что можно забрать. Спасибо за коконы, но возить их по воздуху — расточительство.

«Коконы?» — Гедимин мигнул. «Какие ещё коконы?»

— Кайшу будет рада, — повторил Руниен, мрачно глядя на Джагулов. — Мастер Вепу-а, уведи своих…

Вепуат быстро кивнул, на ходу ткнул Гедимина в бок и махнул рукой, открывая в куполе проём. Джагулы попятились, глухо рыча и показывая клыки. Спиной они развернулись, уже отступив за край купола, — Гедимин видел их силуэты сквозь мутную плёнку.

— Вряд ли они согласятся идти с нами в столицу, — сказал Айзек. — Но вчетвером и с нездоровым зверем кидаться на целый город — как-то нелепо.

— Ты говоришь о Джагулах, мастер Айсиек, — отозвался Гор. — Ждать от них разума — вот что нелепо. Не знаю, как ты подчинил их себе — но, надеюсь, это не кончится бедой.

— Пусть ррешает Кайшу, — сказала Ауна, оглядываясь на старейшин. Гедимин видел, как они медленно убирают оскалы и поднимают прижатые уши. Напряжение спадало.

— У нас есть подарок для Кайшу, — сказал зашевелившийся Гварза. — Может, он убедит её, что мы знаем, что делаем.

Руниен низко наклонил голову.

— Дары Равных Куэннам щедры и удивительны. Твари Нерга ушли, — можем ли мы говорить без белой крыши?

Скогны согласно запищали.

…Гедимин в барак не пошёл. Он вообще нырнул бы в горячий цех, но на дороге попался Вепуат. Его обступила толпа Скогнов, растянувшаяся в два кольца. Сначала Гедимин решил, что всем не хватило места в одном; потом понял, что они не смешиваются — и что по периметру уже выстраивается третье.

— Удивительные яркие камни, — услышал Гедимин пронзительный писк. — Мы предлагали зубы и резную кость на обмен. Никто не согласился. Ты, мастер Вепу-а, рад свести торгующих. Вот мы предлагаем торг. Поговори с детьми Пламени! В этом нет обиды для них…

Гедимин мигнул. Вепуат оглянулся на него и с ухмылкой поманил в круг.

— Камни? — он на секунду задумался, затем решительно качнул головой. — Если филки отказались, значит, не согласятся. А мы с Гедимином могли бы выставить немного на торг. Он их делает — ему и определять цену.

Скогны переглянулись. Гедимин мигнуть не успел — Вепуат крепко ткнул его в бок.

— Хватит уже хлопать глазами! — сердито прошипел он. — Скогнам нужна смальта. А я знал, что им понравится! Короче — на что меняемся?

— Откуда мне… — начал было Гедимин, но осёкся. «Он что, верит, что… Hasu! А ведь в прошлый раз выгорело. Местные традиции, чтоб их все…»

— Сеш, — выдохнул он, убрав с лица недоверчивую ухмылку. — Это меняется на сеш и компоненты гзеша. По весу…

Мысли кончились. Он жалобно посмотрел на Вепуата. Скогнам было не до них — они уже обсуждали полтора сказанных слова, вереща и махая когтями. Вепуат молча ткнул Гедимина в бок и показал жест превосходства.

— Только эти вещи? — один из Скогнов, заставив остальных на секунду замолчать, развернулся к сарматам. — Они и ничего другого? Трудно будет найти их. Никто не сказал нам, что Равные Куэннам их так ценят.

Вепуат пожал плечами.

— Так мы не заставляем. У вас на Равнине довольно своих камней.

Скогны сбились в плотную кучку и заверещали громче прежнего. Гедимин потёр наушник.

— Они правду говорят. У них нет запасов. Для их целей много эластомера не нужно. Им проще будет самим сделать смальту…

Вепуат ухмыльнулся.

— Ради всех местных богов. Сделают — я за них порадуюсь.

В этот раз угомонить Скогнов удалось не с первого раза. После очередного пронзительного вопля сердитый абориген выбрался из толпы и приложил пальцы ко лбу.

— Прошу прощения у жрецов Пламени. Много споров — и никакого толку! Мы будем говорить ещё — в городе, при старейшинах. Там всё решится быстрее.

— Где нас искать, ты знаешь, — отозвался Вепуат, дотрагиваясь до шлема надо лбом. — Возьми белый камень — пускай старейшины знают, о чём разговор.

Он протянул Скогну мелкий, с половину сарматского ногтя, осколок смальты.

…Дверь закрывал Вепуат — с большей силой, чем следовало бы. Ввалившись в цех, он с грохотом задвинул вторую створку и шумно вздохнул.

— Цена определённо зависит от цвета. Но какие цвета у них в цене — пока неясно. Будем выяснять. Тут без таблицы соотношений не разберёшься.

Гедимин провёл ладонью по шлему. Хотелось снять его и вытереть лоб. Голова неприятно отяжелела. «Много информации. И вся дурная.»

— Таблица не понадобится, — буркнул он. — Технология простейшая. Нагреть и остудить. Вот вернутся морозы…

Вепуат хрюкнул.

— Может, для тебя она и простая, — он похлопал по «криобластеру» на поясе сармата. — А вот у них я таких штук не видел!

Гедимин пожал плечами.

— Ну, засунут в какой-нибудь погреб. С иглицей или вечным льдом. Лёд у них есть. А зимой и он не нужен. Додумаются…

Дверь склада приоткрылась. По полу протянулась яркая полоса красного света. Повеяло жаром. Гедимин, озадаченно хмыкнув, шагнул к двери.

— Кут’тайри?

На складе зашелестело.

— Хранители жара склоняются перед Пламенем, — отозвался Сэта. — Они хотят говорить с его жрецами. Будет им разрешено?

Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно мигнул и пожал плечами.

— Если так — давай разожжём портал, — ответил он. — Будем говорить.

— Они пришшшли, — прошипел Кут’тайри, боком выбираясь со склада; его рука судорожно сжималась на подвеске-«трилистнике». — Я открыл им ворота, не спросссив васс. Моя вина…

Гедимин мигнул.

— Жрецы пришли? Из какого города? — ему подумалось, что прийти могли за самим Кут’тайри, но сармат тут же решил, что карательная экспедиция никого ждать и ни с кем говорить не стала бы. «Если ещё живой — не за ним…»

— Иссс трёх городов, — Кут’тайри склонил голову на крепко сжатый кулак и шагнул в сторону. Створка отодвинулась, выпуская в ангар яркий свет.

Сквозь сияние и языки пламени Гедимин с трудом различал силуэты, — только нити бус-позвонков чернели на белой и серебряной ткани, очерчивая отдельные фигуры. Кажется, их было девять.

— Вы вссскрыли сскалу, вы доссстали asa’antha, — прошелестел кто-то из них, склоняя горящую голову. — Кто и доссстоин её даров, как не жрецы Пламени…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Вы пришли нас поздравить? Спасибо!

— Хссс… — донеслось из огня. Красное пламя заколыхалось.

— Пусть asa’antha у вассс, не нам ссспорить с богами… Шшто вы ссс ней ссделаете дальшше? — Сэта всё никак не мог успокоиться, и слова тонули в шелесте и шипении. Вепуат ухмыльнулся.

— То же, что и вы, — волокно, потом — нити асаана. Не тревожа вас и ваши священные цеха.

Пламя качнулось. Гедимин приподнял руку с «арктусом». «Может, сразу закатать их в защитное поле? Не нравится мне всё это…»

— Вы уже умеете… — Сэта замолчал, не договорив. Вепуат пожал плечами.

— Пока нет. Но, думаю, справимся. Может, продукт будет так себе. Но точно никто не умрёт. Это-то мы обеспечим.

— Хсссс… — шипение стало громче. Гуманоидные фигуры понемногу размывало, силуэты тянулись к потолку. Гедимин хотел шагнуть назад, но Вепуат удержал его.

— Но как вы сссмошшете… — кажется, говорили одновременно два или три голоса, но различить их в шипении и треске было почти невозможно.

— Мы — жрецы Пламени, — отозвался Вепуат, крепко сжав локоть Гедимина. — Уж на это нашего могущества хватит. Asa’antha не обязана убивать. И не будет. Кто бы с ней ни работал.

Огненный шар вздулся, распухая, задрожал, будто что-то тянуло его в разные стороны одновременно. Гедимин уже не различал отдельных фигур — даже чёрные нити внутри плазменного облака переплелись между собой. Почти две секунды он не слышал ничего, кроме яростного шипения и треска. Потом шар сжался, из ярко-красного становясь бордовым, и силуэты проступили снова.

— Нет сссомнений, что вы доссстойны, — заговорил кто-то из них. — Пусссть у жрецов Пламени будет асаан, лучший из возможных. Пуссссть будет так. Но большшше никто к нему не прикоссснётссся. Никто из живых.

— Че… — договорить Гедимину не дал локоть Вепуата, врезавшийся в бронированный бок.

— О чём ты говоришь? — спросил разведчик; его голос похолодел. — Что значит — не прикоснётся?

— Хсссс, — донеслось из огненного шара. — Асаан города Пламени оссстанетссся в городе Пламени. Здесссь и сссреди вассс, под вашшшей рукой. Ни одна нить не выйдет отсссюда. Никто большшше его не получит.

Гедимин недобро сузил глаза. «Грёбаная монополия! Так и знал, что этим кончится…»

— А… — начал было он, но локоть Вепуата снова врезался под рёбра.

— Зачем это вам? Вы ведь сами им не торгуете.

«Как же, не торгуют!» — Гедимин криво ухмыльнулся. «Если бы не торговали, сейчас тут не кипятились бы. Мы прищемили хвост монополии. Вот тебе и вся священность.»

— И никто не будет, — отозвался Сэта. — Даже вы, жрецы Пламени. Асаан священен. Никто не получит его. Никто не узнает, как его добыть. Никто из живых.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— А что будет, если получит? Нам ждать нападения?

Руку Гедимина он перехватил у самого сфалта. «Нападение им, sa has— sulu…» — беззвучно выдохнул сармат. Вепуат крепко сжал его запястье и недобро усмехнулся.

— Хсссс… — огонь снова лизнул потолок. — Пламя неприкосссновенно, и ты это знаешшь. Но мы пройдём по ссследу асаана. Мы найдём тех, кто посссмел его присссвоить…

Гедимин стиснул зубы. «Знал же, что этим и кончится…»

— Heta! — выдохнул Вепуат ему в наушник и развернулся к плазменному облаку. — Вот как? Если руду и знания о ней мы разделим между городами, вы пойдёте на них войной?

— Мы не ссспорим ссс Пламенем, — отозвался огненный силуэт. — Но асаан не будет оссквернен. Никем из живых.

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Там много руды. Что, если мы разделим её с вами? Вы обойдётесь с ней так, как нужно. Боги будут довольны.

Огонь заколыхался.

— Большшшая чесссть… Где лежит эта руда? Где вы её нашшли?

— Там, — Вепуат махнул рукой в сторону двери. — Сфен Воздуха с сетью ручьёв стыкуется со Сфеном Огня, покрытым разломами. Скала взломана у ручья, в стороне от огненных трещин.

— Хссссс… — в этот раз шипели не сердито, а изумлённо — или Гедимину показалось. — Воды у корней огня… Жрецы Пламени щедры. Но мы отступимся. Эта руда под вашей рукой. Мы не притронемся к ней.

Гедимин ошеломлённо мигнул. «Что⁈ Почему…»

Когда он открыл глаза, по цеху плавали красные и чёрные пятна, но плазменного шара больше не было. Он исчез, не оставив следов, кроме бликов на обожжённой сетчатке. Гедимин запоздало потянулся к шлему. «И вот что было не защитить глаза⁈ Идиот…»

Вепуат, шумно выдохнув, привалился к печи и обхватил себя за бока.

— Переговоры, sa hasulu! Слишком много переговоров. Надеюсь, никто больше не захочет…

— Ты что-нибудь понял? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Вепуат пожал плечами.

— Корни Огня? Надо запомнить. Местность, и правда, похожа. Ну… То, что к нам не полезут — уже неплохо. А дальше — будем думать. Ты, главное, не пори горячку. Мы сами ещё ни с чем не разобрались.

— Там всей технологии — один увлажнитель, — буркнул сармат. — И направление вентиляции. Даже Бронны освоят. Но ведь с огненных станется…

Вепуат кивнул.

— Да, они не шутят. Монополия, чтоб её… Переговоры! Какое, всё-таки, утомительное дело… — он провёл ладонью по пернатому шлему и криво ухмыльнулся. — И главное — три города сразу. Будто нет ничего важнее…

Из-за печи выглянул Кут’тайри. Вепуат, невесело хмыкнув, поманил его к себе.

— Ты их всех созвал? И не побоялся, что голову оторвут?

Сэта вцепился в «трилистник». С когтей посыпались красные искры.

— Я сказал только Шакхе. Дальше они пошли сами. Надеюсь, ярость Пламени не будет…

— Не будет, — пообещал Вепуат. — Если уж Гедимина я удержал… Мог бы и предупредить. Позвали бы Айзека и Гварзу. А теперь мне им всё рассказывать. И выслушивать всякое.

— Айсек мудр и осторожен, — отозвался жрец. — Если все будут осторожны, обойдётся без крови и пепла.

…Монитор светился тускло, но ровно. Гедимин покосился на асаановый трос, уходящий в узкий проём, и беззвучно хмыкнул.

— Как они собираются это отслеживать? — он сжал в кулаке плотное серебристое волокно. — Маячок сюда не всунешь. Хотя — тут же молчать никто не умеет. Растреплют… Да, разве что так. Как по-другому — не знаю.

«У-гу,» — прогудел хранитель.

4 день Мрака, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, Корни Огня

— Сегодня летим? — спросил Гедимин, едва Айзек спустился в туннель. Тот, качнув головой, оглянулся на силуэт, заслонивший люк — в бункер осторожно, пригибаясь, пробирался кто-то рослый.

— Да не остынет Пламя, — Калиг, проверив рукой высоту потолка, наконец выпрямился и приложил сжатый кулак к груди. Его лицо наполовину закрывали тёмные стёкла. Он заглянул в монитор, посмотрел на колбу часов с почти вытекшим песком и шумно вздохнул.

— Я бы показал это Кьюссам. Посмотреть, как их скорчит от ярости. Они ведь по сей день считают себя жрецами всех богов…

Гедимин мигнул.

— Тут нет ничего жреческого. Это просто…

Айзек взял колбу в руки и перевернул, запуская отсчёт нового интервала. Калиг смотрел на него во все глаза и, пока часы не вернулись на край пульта, не шевелился и даже не дышал.

— Как по-твоему, эта штука опасна для Равнины? — спросил Айзек, когда страж облегчённо вздохнул. В его груди шумно зарокотало.

— Кто так думает — глухой дурак, — прогудел Калиг, осторожно поднося руку к часам. — Она поёт для Пламени, а Пламя поёт с ней. Я знаю, все вы слышите. И я тоже.

— О чём она поёт? — деловито спросил Айзек, покосившись на изумлённого Гедимина.

— О равномерности и надёжности, — ответил Калиг, к чему-то прислушиваясь. — О ровном течении и прочном щите. Одна из таких вещей теперь в Сердце Пламени. Хассинельг был там и слышал её песню. У него слух тоньше, но здесь… Здесь слышу и я. Другие, наверное, тоже. Нет, я бы показал Кьюссам…

Айзек усмехнулся.

— Думаю, они уже видели.

У открытого люка раздались голоса — двое филков и Старший спускались в туннель. Гедимин подался к стене. Айзек, оглянувшись на него, махнул рукой.

— Иди, атомщик. Там холодает. Кенен строит коридоры. От помощи не откажется.

…В воздухе кружились снежинки. Ветра не было, и они опускались почти вертикально. Там, где Гварза не успел поднять защитный купол, гравий уже слегка побелел. Гедимин растянул «крышу» над горой ещё не раздробленных камешков и опустил до земли, достраивая стену. Под куполом было чуть выше нуля — даже одной термочаши хватало, чтобы держать температуру. Гедимин положил вторую между ангарами, задумчиво посмотрел на прозрачную крышу и поднял генератор поля, достраивая воздуховоды. «Лучше бы поставить чашку там, но — песком засыпет.»

— Видел? — Вепуат протянул сармату передатчик с развёрнутым голографическим экраном. — Иглица уже вся в проростках. Завтра день Льда — и, думаю, они все прорежутся. Минус пятнадцать — минус двадцать, где-то так. А может, и холоднее.

…Двери душевой были закрыты снаружи на два засова. Фонарь у входа горел ярко, из продухов сочился красный свет, — существа, любящие темноту, ещё не прибыли. Гедимин остановился у душевой, глядя на приборы. Он хотел проверить, как размягчается волокно, подвешенное над пропаривателем, но отвлёкся на дозиметр. По экрану ползла кривая интенсивности — и её верхние зубцы стали выше на два микрокьюгена.

— Усилилось? — Вепуат заглянул в прибор и покосился на своё запястье. — А если прикрыть с этой сторо… Ага, и с часами то же самое. Фон растёт. Обычно он в день Земли… Хотя — сегодня как раз тридцать девять дней. Три раза по тринадцать.

Гедимин досадливо сощурился. «Бред какой-то,» — он с тоской оглянулся на бронеход. «Часы не должны быть даже стабильным источником. Не то что пульсирующим. Но тут всё портится.»

Вепуат посмотрел на фонарь.

— Не думаю, что Икси придут с утра, — сказал он, оглядываясь на ущелье. — Слишком шумно.

Защитные экраны протянулись вдоль всего склона, но звук огибал их — и грохот, хоть и приглушённый, разносился над плато. Гедимин неохотно кивнул и разжал кулак, стряхивая стеклянную ракушку в карман. Внутри неё звенел, перекатываясь, ульсеновый шарик. Вепуат повернулся на звон и удивлённо хмыкнул.

— Что это? Твоё?

Гедимин поморщился.

— Думал проверить гипотезу. Насчёт передачи вещей мертвецам. Эта штука любопытная на звук и на ощупь…

— Ага, красивая, — кивнул Вепуат. — Ты ведь помнишь, что мало просто разбить? Надо ещё сказать… ну, упомянуть имя?

Он отчего-то смутился. Гедимин слегка сузил глаза, но кивнул.

— Упомяну. Есть алгоритм — надо соблюдать. Интересно, кого упоминают, когда передают в обратном направлении?

Вепуат покачал головой.

— Я вот не уверен, что такое возможно…

…Вепуат протянул Гедимину четыре желтовато-зелёных свёртка, перевязанных шнурком.

— Альгот передал. Ага, четыре бурдюка, — Вепуат ухмыльнулся. — Просил набрать побольше, пока набирается. А то скоро воду придётся резать плазмой.

Гедимин хмыкнул.

— Те пятьдесят литров уже извёл?

Вепуат развёл руками.

— У него там синтез идёт полным ходом. В отсек не войдёшь. Запасается.

— На десять лет вперёд? — Гедимин невесело усмехнулся. — И что, ничего не взрывается? Никаких аварий? Что там было про дни Пустоты?

Вепуат помрачнел.

— А тебе надо, чтоб взорвалось?.. Наверное, лабораторные экраны работают. Или это считается не изготовлением, а разрушением. Металл же растворяется в этом… веществе. А порошок, даже цветной, вещью не считается.

— Ну-ну, — пробормотал Гедимин. «Хорошо, когда есть объяснение. Вот только за какое место оно притянуто…»

…За разломом было ветрено, и сармат быстро перестал понимать, откуда летит снег — то ли понемногу падает сверху, то ли его сдувает с поверхности. Сааг-туул, повертев головой, шумно стравил воздух через дыхальца и уверенно затрусил направо. Гедимин покосился на сигма-сканер. Внизу, по материковой плите, бежала вода, и сааг-туул шёл за ней. Температурное табло мигнуло — минус на нём сменился плюсом.

— Пусть ложится, где захочет, — сказал Вепуат погонщикам. — Там мы наберём воды. К руднику пойдём, как напьётся.

Джагул с шестом буркнул что-то неразборчивое и отвернулся. Его напарник потёр глаза. Вид у обоих был угрюмый. Гедимин оглянулся на бока зверя — все щитки были плотно уложены, никто из-под них не выглядывал.

…Ручей, всё утро вбиравший в себя тающий снег, стал немного шире. Гедимин, набирая воду, слышал, как чуть в стороне звенят металлические трубки и обручи, а потом — стеклянные бусины. Ветер усилился. Гедимин покосился на небо — тонкие белесые линии на чёрном фоне здесь не лежали прямо, а плавно закручивались, будто увлекаемые воздушным течением. Он выпрямился, огляделся по сторонам, — если кто-то живой тут и был, общаться он не стремился.

— Помочь? — Вепуат наклонился над водой. Гедимин, качнув головой, поднял последний наполненный бурдюк.

— Двести литров. Надеюсь, ему хватит до следующей оттепели.

Вепуат едва заметно ухмыльнулся.

— Теперь поедем за асааном. Тоже надо будет набрать с запасом. Может, даже десяток тонн.

— Четыре куба? — Гедимин машинально начал пересчитывать в связки и прикидывать, как разложить их по складу горячего цеха. — Не так уж много.

Вепуат фыркнул.

— Хорошо, что филки не слышали! Им эти тонны запомнятся…

Гедимин закрепил последний бурдюк на броне сааг-туула и помахал погонщикам. Сегодня они не слезали с загривка, а на подвешенные по бокам ёмкости даже не взглянули. «Тем лучше,» — решил Гедимин. «Меньше всюду лезут — ничего не испортят.»

— Я налажу механизацию, — пообещал он. — Там ничего сложного, только нужно место. Душевая не подходит.

Вепуат крепко взял его за плечо и развернул к себе. Его радужка потемнела.

— Ты ведь свою механизацию… не сейчас собрался налаживать? — с опаской спросил он. — Новые механизмы, всё это…

— Сейчас, — отозвался Гедимин. — Пока есть время. А что?

Вепуат дёрнул плечом. Обвисшее крыло ударилось о броню и замерло.

— Лучше не надо. Рискованно. Подожди, пока месяц…

Гедимин тяжело вздохнул.

— Местные верят во всякую чушь — это ладно. Ты-то куда⁈

…Асаановая руда выламывалась легко, разделяясь на длинные пряди; два-три десятка — и связку уже становилось тяжело нести. Вепуат связывал их по десять и свистел Джагулам — они ждали наверху с щупальцами-захватами. Двоим было тяжело управляться; они собрались ввосьмером, и ещё кто-то вылез на броню и следил за сарматами.

— Эй! — крикнул Вепуат, когда очередной «жилой отсек» приоткрылся. — Покопать никто не хочет?

Он указал на дно расселины, где Гедимин взвешивал на руке очередную связку. «Ещё две — и будет ровно сто. Этого пока хватит.»

— Копать огненные жилы? — Джагул подался назад. — Чтобы нас сожгли? Сэтские камни — пусть Сэта их и копают!

Вепуат растерянно хмыкнул.

— Никого не сожгут. Это наша жила, — он усмехнулся. — Сэта сами так сказали.

— Вам сказали, — отозвался Джагул, забираясь в «отсек». — Нам не говорили. Пусть ваша. Мы при чём?

«Отсек» захлопнулся. Гедимин, презрительно щурясь, выдрал из пласта последнюю прядь и закинул вязанку на спину. «Полторы тонны. Опять перестарался. Ладно, сейчас разберём по центнеру. А от Джагулов пользы никто и не ждал.»

… — Hasu! Это точно дерево? Да я камни видал мягче!

Филк, бросив резак, потряс растопыренными пальцами. Вепуат подобрал уроненную заготовку и провёл когтем по едва-едва заметной вмятине.

— Зачем пилил поперёк волокон?

— А что делать, если оно длинно? — отозвался филк, потирая запястье сквозь две рукавицы. Вепуат досадливо хмыкнул.

— Ты погоди рассуждать, длинно или коротко. Сказано резать вдоль волокон? Ну вот и режь. Там разберёмся.

За печью затрещала раскалываемая плашка. Филк, выглянув в коридор, положил ещё три заготовки в общую груду. Его напарник, прижав к полу другую плашку, уже наметил вдоль волокон надрез и теперь заколачивал клинья. Гедимин, заметив неправильность, двинулся было к нему, но деревяшку уже порвало. Тонкая длинная щепка, оказавшаяся меж клиньями, подлетела в воздух и скатилась по рукаву, не оставив ни царапины. Филк отложил её к прочим отходам и снова взялся за разметочное лезвие. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отступил.

— Ну вот, — донеслось из «отсека», где филки обстругивали заготовки. — Ещё и древесина. Рукоятки эти… или что оно такое. А дальше что?

— Что-что, — отозвался другой «ремесленник». — Пряжа. Видел волокно в душевой?

— Волокно видел, — насупился первый. — А это, на «пры», — что такое?

Второй насмешливо хмыкнул.

— А ты спроси у местных, как из волокон делают нитки. Вот так, понял? Тыщу тыщ метров, только без рукавиц. Пальцами.

— Жёваный крот! — третий филк, до сих пор молчавший, хлопнул себя по бедру. — Ты это сам выдумал? Там же асбест! Он до костей продерёт…

— Не, это что-то не то, — мрачно сказал первый. — Ты чего-то не понял. Должны быть рукавицы.

— А ты спроси, спроси местных, — усмехнулся второй. — Ничего! Продерёт — кровяной камень приложат. Зарастёт — и всё сначала. В рукавицах, говорят, нитки не слипнутся. Вот подожди, волокно отмокнет — и начнём…

— Не начнёте, — Вепуат заглянул в «отсек». — В этом месяце — точно. Как раз накопится побольше волокна…

В «отсеке» раздался строенный стон. Гедимин угрюмо сощурился. «Это ведь тебе упрёк. Думай! Пряжа из естественного волокна, — как её получить и остаться при пальцах?»

…Стеклянный лист при подвешивании сморщился, да так и затвердел. Гедимин, махнув рукой на попытки его разгладить, дал Джагулам горелку и пару ножей. Пока они кромсали стекло, то и дело рыча друг на друга за не так поставленный нож и не туда сунутую горелку, сармат отошёл в сторону и заглянул в соседний «отсек». Четверо Сэта по образцу делали термочашу с прорезями; пятый, их командир, вместе с Вепуатом куда-то исчез. Не успел Гедимин взяться за сигма-сканер, как оба вышли со склада. Наружу выглянул Кут’тайри, но оттуда, где он стоял, увидеть можно было только Гедимина. Жрец, оглядевшись, закрыл за собой дверь.

— У Корней Огня всегда много руд, — сказал командир Сэта, выходя в коридор. — Но не всегда везёт найти их. Чёрное волокно было в расколотой скале? Глубоко оно лежало?

— Метров пятна… — Вепуат осёкся. — Шесть раз мой рост. Без Гедимина долго бы мы копали. Там сверху лава на лаве.

— Шесть раз… — Сэта смерил сармата недоверчивым взглядом. — И вы увидели asa’antha на такой глубине? Такой глубокой была трещина? Редко бывает, чтобы лава так ломалась.

— Не было там трещин, — сказал Вепуат. — Пламя помогло. Для него это не глубина.

«Какое ещё… А, да. Сигма-сканер…» — Гедимин покосился на запястье. «А ведь придётся делать какой-то аналог. Сканеры с Земли здесь долго не проживут…»

Вдалеке заклекотала «гражданская сирена».

… — Хорош дудеть! Лучше бы бурдюк подобрали.

Филк, отползающий спиной вперёд от ангара душевой, перевернулся набок и поднялся на ноги. Смотрел он по-прежнему на закрытые ворота. Они были заложены единственным засовом; второй, снятый и брошенный, валялся рядом. Тут же лежал зелёный бурдюк.

— Не-е, — протянул один из патрульных, остановившихся поодаль. — Это уж ты сам.

Он опустил дудку-ракушку и сделал шаг назад. Филк, поднявшийся с земли, закончил отряхиваться и сердито фыркнул.

— Сам! Ты-то, небось, с бластером…

Патрульный, и правда, вцепился в снятый с пояса бластер и настороженно сощурился на те же ворота душевой. Озадаченный Гедимин проследил за его взглядом и еле слышно хмыкнул — фонари у дверей погасли. Весь ангар посреди освещённого коридора будто накрыло тенью.

— Бурдюк! — напомнил о себе филк. — И как его теперь…

Он сделал маленький шаг к душевой и остановился, вздрогнув всем телом. Патрульные следили за ним с нехорошим любопытством. Филк двинулся было дальше, но тут же выругался и шарахнулся назад, с трудом удержавшись на ногах. Гедимин почувствовал виском холодное дуновение — оно, не затронув пальцы, прошло прицельно сквозь шлем.

— Эй! Что там у вас? — он, шурша гравием, двинулся вперёд. Филки, вздрогнув, оглянулись. Тот, кто пытался достать бурдюк, шумно выдохнул.

— Хоть кто-то услышал этот дурацкий вой! Альгот послал долить воды в испаритель. А эти… — филк указал на душевую и выразительно поморщился. Гедимин кивнул.

— Попал под отпугиватель? Сам в порядке?

Филк, быстро закивав, отступил к бронеходу. За дверью душевой что-то зашелестело, шум воды стал громче.

— Давно они тут? — спросил Гедимин у патрульных. Те пожали плечами.

— Часов у нас нет, сам знаешь.

— Ну и как мне теперь туда пройти? — лаборант Альгота сердито сощурился.

— Чего ты прыгаешь? Уйдут — пройдёшь, — отозвался патрульный. Лаборант фыркнул.

— Мне велено долить раствор. Велено сейчас — значит, надо сейчас.

Гедимин шагнул к душевой, прислушиваясь к шорохам и плеску. Холода не почувствовал — «отпугиватель» отключили.

— Жди тут, — велел он лаборанту, подбирая бурдюк, и провёл костяшками пальцев по двери. На скрип и шорох изнутри донёсся протяжный шелест.

— Ты ссам поссва-ал насс. Мы пришшли.

— Помню, — буркнул Гедимин. — Ещё я просил не включать пугалку. Почему напали на лаборанта?

— Ссвет, — донеслось из душевой. Гедимин оглянулся на филка, посмотрел под ноги, — там лежал оброненный погасший фонарь.

— М-да… — он посмотрел на бурдюк. — Пропусти меня. Я пройду без света.

В ангаре было холодно и сыро. Сверху моросила вода. Воздух на пути то и дело уплотнялся, чтобы снова раствориться. Из-под сканирующего луча уползали полосы ряби. Гедимин, переведя пучок из-под ног на дальний торец ангара, успел различить очертания то ли ящера, то ли птицы с гривой из длинных перьев, лежащей на плечах. Силуэт тут же размыло, экран заволокло рябью.

Из загородки в углу тянуло теплом. Раствора осталось на дне. Гедимин отодвинул защитное поле, пощупал мокрое волокно и склонился над ёмкостью. Раскалённый металл зашипел. Что-то плотное коснулось плеча, с тихим шорохом потянуло за свисающие волокна.

— Шшто тут виссит?

— Асаан, — ответил Гедимин, сворачивая опустевший бурдюк. Капли с решёток стали падать реже, журчание водостока затихло — раствор, залитый в ёмкость, ещё не закипел, выпаривание на время остановилось.

— Ссэтсская шшерссть… — прошелестело за плечом. — Как шше, ссна-аем… И шшто сскасса-али Ссэта?

Гедимин хмыкнул.

— Много шипели. А вы откуда… — он вспомнил «проникающую способность» Икси и осёкся.

— Этот камень многих увёл сса воротта, — донеслось из темноты. — Кто-то исс вашших сскоро уйдёт туда шше? Сса кем мы придём на этот расс?

— Никто никуда не уйдёт, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Вокруг зашелестело.

— Как вссегда. Нам редко радуютсся…

Гедимин двинулся к выходу. Уплотнившийся воздух расступился. Быстро подняв взгляд от сканера, сармат различил в темноте белесые точки, собранные по три пары. Стоило посмотреть на них внимательнее, они растворились.

— У вас-то есть асаан? — спросил Гедимин, доставая из кармана стеклянную ракушку. — К вам же… должно много чего попадать.

— Хсссс… — прокатилось по ангару. — Не вссё. Ссэтсскую шшерссть нам не приноссят. А исстлевшшая не годитсся.

Гедимин подставил ладонь под кулак и сжал ракушку в бронированной рукавице.

— Эта вещь уходит за ворота, — пробормотал он, слушая хруст осколков. — Для Ук-хеммайи.

Почти секунду вокруг было тихо. Потом Гедимин услышал тихий звон — металлический шарик перекатывался внутри стекла. Что-то зашелестело у самого наушника.

— Чего ты хочешшь?

«Сработало,» — Гедимин криво ухмыльнулся. Светящийся экран сканера был прикрыт, но он надеялся, что не все «снимки» потонут в ряби.

— Мира, — ответил он.

— Мир — это хорошшо, — отозвались из темноты. — Нам меньшше работы. Сскашши ссвоим — пуссть приходят бесс сстраха.

— Но в гласса пусскай не ссветтят, — прошелестело с другой стороны. — Лишшнее бесспокойсство.

На дальнем конце ангара зашумела закипающая вода. Гедимин уже без сканера нащупал дверь и выбрался в предбанник. Что-то плотное попало под руку и тут же растворилось.

— Ну? — лаборант выглянул из-за бронехода. Патрульные успели уйти. На пороге барака стоял, сложив руки на груди, угрюмый комендант.

— Пока нельзя, — сказал ему Гедимин, кивнув на душевую. Филк поморщился.

— Расписание бы вывешивали, что ли…

Гедимин протянул лаборанту свёрнутый бурдюк.

— Ты заходи, если надо по работе, — сармат оглянулся на душевую. — Только без света.

— Без света? Это что — на ощупь? — филк смерил его угрюмым взглядом. — Среди тварей с вот такими когтями? Это ты сам ходи. У тебя скафандр.

— Обещали пропустить, — Гедимин пожал плечами. Убедительности в голос добавить не получилось. «Это к лучшему, что филки опасаются,» — думал он, глядя на ангар, накрытый тенью. «Мне-то не по себе от этой формы жизни. А ведь я, и правда, в скафандре.»

5 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сердце Пламени

Кейек разгорался медленно. Обычно ему для «розжига» хватало пары секунд. Сейчас — Гедимин считал — шла уже девятая, а камни на ладони только-только потеплели. Выждав ещё немного, он переложил накалившийся кейек в чашку и потянулся к корпусу «облучателя». «Мощность упала. Что у большого реактора, что у этого. И с обоими, похоже, ничего не сделаешь,» — думал он, глядя на неприметное табло. «Может, заглушить?»

— Минус тридцать за бортом, — доложил, спустившись в бункер, Айзек. — Проверь скафандр. И свой, и Вепуата. Посветлеет — вылетаем.

Гедимин хмыкнул.

— Сегодня? Специально ждали морозов?

…Откуда-то снаружи, из-за купола, доносились приглушённые звуки ударов. Колотили костью по камню сквозь толстую смягчающую прослойку. Гедимин повертел головой, пытаясь определить источник. Из-за душевой выглянул Вепуат и с ухмылкой поманил к себе.

— Стирка, — прошептал он, подбираясь к обрыву. — Всегда было интересно, как они это делают.

Внизу, на дне узкой долины, лежал сааг-туул, и его тело с изогнутым хвостом образовывало длинную дугу. Внутри неё в свете пары жаровен копошились Джагулы. Поверх тонкого слоя снега были растянуты накидки и подстилки. Кочевники, раздевшиеся почти догола, лупили их колотушками, переворачивали и снова кидали на снег. Гедимин слышал, как они шумно дышат; над долиной от их дыхания стоял пар.

— Стирка? — недоверчиво переспросил сармат. — И что, помогает? Становится чище?

Вепуат пожал плечами.

— До некоторой степени. Вместе с прожаркой.

Гедимин оглянулся на душевую. Из вентиляционного окна доносился гул стирального агрегата.

— Ну, если до сих пор не вымерли…

…Рёв над холмом на секунду заглушил грохот «камнедробилок». Гедимин обернулся — и увидел в небе длинный инверсионный след. Потом на окраине громыхнуло, и, не успело стихнуть эхо первого взрыва, прогремел ещё один. «Двойной,» — подумал Гедимин, глядя, как защитное поле идёт волнами, почти растворяясь, и вновь уплотняется. На окраине вспыхнул яркий белый свет. Сармат пересчитал его источники и еле слышно хмыкнул. «Двое стражей. Один улетит с нами. Останется один. М-да, защита — надежнее некуда.»

…Из семи слоёв брони сармат оставил на себе три — и они казались ему лёгкими, как фольга, и такими же хрупкими. Вепуат гладил безжизненные крылья и угрюмо щурился — ему тоже было не по себе.

— Эта штука могла бы тут остаться, — вполголоса сказал Гедимин, тронув оперение. — Хватило бы веса на лишний слой обшивки. Защиты от перьев всё равно никакой.

Вепуат недовольно покосился на него и плотнее завернулся в оперение.

На окраине горели термочаши, собранные со всей округи. Кейланны, подставив под их свет развёрнутые крылья, отогревались после полёта. Над ними, опираясь на посох, стоял Руниен. Хассинельг, тоже с посохом наперевес, держался чуть поодаль; Гедимин видел выпавшие из-под его рукава искристые бусы.

— Плохо, что мы должны говорить за других, — сказал Айзек. Он пришёл сюда первым, обогнав даже Гварзу — и задолго до Гедимина и Вепуата. С чего начался разговор, ремонтник не слышал, но, пока он пришёл, все успели помрачнеть. Хассинельг разглядывал гравий под сапогами и вычерчивал что-то наконечником посоха.

— Лучше бы всем говорить за себя. Кто-то из их вождей может…

— Не может, — отозвался Руниен. — Джагулы в Сердце уже были. Больше их там не надо.

Ближайший Кейланн шевельнул хвостом.

— О Джагулах уговора не было, — услышал Гедимин его недовольное ворчание. — Если всё по тринадцать раз будет меняться…

Айзек тяжело вздохнул.

— Что ж, отправляемся. Гедимин, ты облегчил броню?

— Почему Вепуата не спросил? — ремонтник тронул опустевшее плечо и недовольно встряхнулся. Он бы не удивился, если бы броня задребезжала — пластины, не подпираемые со всех сторон ещё несколькими слоями, болтались как попало. Сфалт остался лежать в бараке — в комнате Вепуата, на его матрасе, рядом с местом зимовки «трилобитов». Реактор Гедимин заглушил, но всё равно ему было не по себе. Издалека, от ворот горячего цеха, за пришельцами наблюдал угрюмый патруль. По особому случаю его удвоили, но филкам, даже собравшимся вчетвером, было неспокойно. За ними над крышей цеха поднимались четыре дымовых столба — уже с утра печи загрузили чёрнопесочной рудой.

— Есть кому нас там встретить? — спросил Айзек, помогая Вепуату улечься в седло. Хассинельг, воткнув посох в гравий, в его свете затягивал ремешки и закутывал крылья в стёганый войлок. Гедимин криво ухмылялся, глядя на такую заботу. «Будто скафандр способен замёрзнуть…»

— Мы вас обгоним, — отозвался Руниен. — Встретимся в гнёздах. Хассинельг всё-таки быстрее лучшего летуна…

— Вот на него бы всё это и нагрузили, — отозвался недовольный Кейланн. Гедимин, застегнув ремешки, улёгся в войлок на его спине, зарылся в мягкое наушником и взялся за скобы. Страж, наклонившись, накрыл сверху его руки и подоткнул подстилку.

— Не люблю летать по холоду, — слышал сармат его бормотание. — Но ходить — ещё хуже.

…Гедимин очнулся от резкого рывка. Доля секунды — и ему выломало бы скобами запястья, — то, на чём он летел, опрокинулось через крыло. Ремни затрещали. Сверху донёсся пронзительный визг, а за ним — грохот и звон. Гедимина бросило назад, потом — вбок. От рёва и грохота заложило уши. Поверхность под ним закрутилась волчком. Он вцепился когтями, куда пришлось. Ногу обожгло холодом, и сармат дёрнулся, едва не порвав ремни. Ещё кувырок — и его наконец развернуло спиной кверху. Воздух ещё ревел вокруг, но посторонние звуки стихли.

«Что было? Нападение?» — он дёрнул рукой, пытаясь включить сигма-сканер. Что-то громко хлопнуло по прикрывающим его кошмам.

— Лежи! — донеслось снаружи. — Тихо!

Кейланн летел ровно, не снижая скорости. Гедимин пошевелил обожжённой ступнёй. Пальцы постепенно «оттаивали». Боли он не чувствовал, и, похоже, все суставы остались рабочими. «Чем-то зацепило, но вскользь,» — думал он, разминая ступню. «Или реакция на холод. На такой скорости — вполне возможно.»

…Сверху заверещали. Гедимин зашевелился, и вовремя — двое Скогнов, сдёрнув с него кошму, расстёгивали ремни на руках и поперёк спины. Сармат извернулся и сел, подтянув под себя слегка онемевшую ступню. Чёрных щитков на ней не было. Бортик, который недавно её прикрывал, свисал с седла лохмотьями кожи. Из-под них торчал обломок костяного каркаса.

— Элоси, — услышал Гедимин знакомый голос и сухой щелчок жвал. — Редко, но случается.

Он перелез через остатки бортика, едва не наступив на Бронна — тот, ничего не замечая вокруг, разглядывал вмятину на панцире Кейланна. Ещё двое, растянув его крылья, изучали их по миллиметру, взволнованно попискивая.

— Зацепило? — спросил Айзек, поймав сармата за плечо. — Ты был замыкающим. Нас пропустили вперёд, а последнего накрыли. Думали, что вернуться не успеем. Успели.

— Угу, — буркнул Вепуат, огибая снующих под ногами Броннов. — И, главное, даже выстрелить не из чего.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Висишь, как мешок… — он покосился на пустое плечо и недовольно сощурился. «А если бы не висел — что бы сделал? Термобластером только себя подорвал бы.»

— Небо всегда небезопасно, — отозвался Гор. Он стоял рядом с Кейланном, приложив навершие посоха к помятому боку. Летучее существо недовольно дёргало хвостом и пыталось высвободить крылья — Бронны все ещё изучали их, теперь — на просвет.

— Не стоило так спешить и сворачивать к горам, — сказал Гор. Кейланн дёрнул хвостом.

— С таким грузом да по холоду — ещё не туда свернёшь! Хватит уже меня теребить. Были бы раны — я бы давно сказал!

— Хватит так хватит, — Гор убрал посох и дал отмашку Броннам. Кейланн, неуклюже переваливаясь на восьми лапах, упрыгал в гнездо. Гедимин пошевелил пальцами в остатках чёрных щитков и запоздало вспомнил, что не собрал с седла крошево — а там наверняка что-то осталось. Вепуат взглянул на его ногу и присвистнул.

— Айзек! Чего молчите⁈ Сильно болит? Надо осмотреть…

— Онемело. Уже прошло, — буркнул Гедимин. Теперь все, даже Бронны, не успевшие разбежаться, уставились на него, и он недовольно сощурился.

— У Дим-мина прочная броня, — Гор сухо щёлкнул жвалами. — Если все готовы — идём. Хранимое Сердце ждёт.

Вепуат, нагнав Гедимина, сжал его запястье.

— По-моему, кто-то не рад, что мы уцелели, — прошептал он в наушник.

…Светильники на древнем заводе стали ещё тусклее. Стоило удалиться от стража со светящимся посохом, и передвигаться стало впору наощупь. Через пару минут Гедимин притерпелся, и каждый встреченный на пути кристалл казался ему всё более ярким — но все они уступали последнему элидгенскому фонарю. Сармат покосился на дозиметр и кивнул собственным мыслям. «Излучение ослабло. Даже здесь.»

Он едва не снёс плечом выступ — остатки Куэннских коммуникаций, — Гор резко свернул, и сармат не успел отреагировать. «Проведёшь тут дозиметрию!» — он, недовольно щурясь, ускорил шаг. Гор, оглянувшись через плечо, свернул ещё раз. Кто-то, вынырнув из-под завесы, возмущённо заверещал. Посох в сжавшейся клешне инсектоида мигнул, и он нехотя остановился.

— Страж Гор! — сердитый карлик шагнул к сарматам, и Гедимин радостно хмыкнул, узнав Шесека. — Ты бы ещё в скалу нырнул!

— А я удивился, не услышав шагов, — из арки выглянул седой Бронн. Гор медленно развернулся и положил клешню на навершие посоха.

— Старейшина Кайри…

— Он самый. Как уже много лет, — Бронн сморщил нос. — И другие, кто с нетерпением ждал гостей. Что за прятки, страж Гор?

Гедимин посмотрел на Шесека. Тот приподнялся на пальцах, и его уши развернулись и встали торчком. Чуть поодаль от него навострил уши другой Скогн. Гедимин пригляделся и едва заметно ухмыльнулся — все его пуговицы и бляшки на поясе были сделаны из цветного стекла.

…Неустойчивая опора под сарматом пружинила и норовила перекоситься. Кое-как найдя равновесие, он огляделся по сторонам. На стены добавили пару лишних кристаллов… да нет — присмотревшись, Гедимин опознал в «минерале» церитовое стекло. Его окрасили «базовым» волосяниковым пигментом — тёмно-красным, почти бордовым, и от его света в помещении становилось только мрачнее. «Икси бы тут понравилось,» — он криво ухмыльнулся собственным мыслям. «Прошли бы, не щурясь.»

— В месяце Льда⁈ — изумлённый старейшина чуть повысил голос. В кресле рядом с Гедимином что-то заворочалось и приглушённо фыркнуло.

— Дался им месяц Льда! — Шесек придвинулся ближе. — Реку такой ерундой не разбудишь. Сломали лёд, сломали лёд… Лучше скажи — чем вы это сделали?

— Этим, — Гедимин приподнял на ладони «термобластер». Шесек издал хриплый смешок. За его спиной завозился молчаливый Скогн со стеклянными пуговицами. В одном из его карманов что-то светилось. Гедимин покосился было на сигма-сканер, но увидел только белую рябь по всему экрану. «Фонит,» — он взглянул на дозиметр и ошалело мигнул. Когда показания интенсивности развернулись в кривую, стали заметны её пики и провалы — и сложный ритм, один-в-один совпадающий с тем, что пульсировал над Элидгеном. «Только фон на порядки выше,» — машинально отметил Гедимин. «Значит, и здесь…»

— Глаза Ку-унну? — Шесек тронул «термобластер» когтем. — В Тоготе с ними долго возились. Но всё же осилили. Вон, Иррик знает. Что там у вас, Иррик? Управляете огнём и льдом?

Скогн-сосед недовольно пискнул.

— Мы-то осилим. А ты даже и не пробовал!

Шесек фыркнул.

— Твои две печки — ещё не Куэннская литейня. Ты их тут поставил — ну, такова воля Сердца. Куэннские печи ещё заработают. Тогда и посмотрим, кто что осилил.

Теперь фыркнул Иррик.

— Кто дважды облил тебя расплавом? Не твои ли хвалёные печи? Сарматский камень не по зубам даже Куэннам! Это мы, мастера из Тогота…

Гедимин мигнул.

— Кого облило расплавом? — он впился взглядом в помрачневшего Шесека. — Что было? Авария?

Скогн приподнял губу, показывая Иррику острые зубы.

— Много болтаешь — смотри, сам не облейся! А я скажу… — он досадливо поморщился. — Мало мы знаем о Куэннских печах. Я пытался трижды — но твоё стекло, и правда, не поддалось. Не стекается в шар и не растягивается в пузыри, хоть ты кому молись. Может, для таких дел нужна особая печь? Где бы её, интересно, найти…

Гедимин задумчиво сощурился.

— Вообще — маловероятно. Если уж у наших литейных станций есть такой режим… Они ведь на порядок примитивнее. Какие-то настройки должны быть, просто вам их не оставили.

Иррик коротко взвизгнул, но под озадаченным взглядом Гедимина тут же зажал себе рот. Шесек торжествующе ухмыльнулся.

— Мои мысли, мастер Дим-мин. Как закроются ненаши ворота, я попробую снова. Что-то должно быть — может, шип, может, вмятина, может, мысль или слово…

Гедимин потянулся к височной пластине.

— Если кто и знает, то хранитель, — подумал он вслух, подавляя невольную дрожь; тело помнило боль от пронизывающих сигма-лучей, но любопытство было сильнее. — Надо бы спуститься в литейню. И там уже, на месте, проверить…

Комнату залило белым светом. Шесек (и не он один) сердито взвизгнул и развернулся к поднявшемуся Гору.

— И зачем мешать беседе⁈

— Да простят меня мастера и старейшины, — голос инсектоида был бесстрастен, но жвалы часто пощёлкивали. — Хранящее Сердце ждёт, и я выполняю его волю. Мастер Айсиек…

…Шесек остался у светящихся ворот. Гедимин, обернувшись на пороге, заметил его досадливую гримасу.

Гигантская линза, повисшая над шахтой, переливалась множеством цветов. С трудом оторвав от неё взгляд, Гедимин увидел, что сарматы на галерее не одни. По периметру шахты выстроилось множество существ. Были знакомые — двое Скогнов, Руниен, Хассинельг; остальных Гедимин не знал — и был уверен, что их не опознал бы даже сканер ДНК. «Стражи,» — сармат взглянул на белые посохи, зажатые в лапах, щупальцах и псевдоподиях. «Их тут десятков пять, и все разные. Сколько же разумных видов существует…»

— Лёд отступил, — блики на линзе слились в огромный зелёный «трилистник». — И не навредил мастерам-сарматам. Я, Кайшу, рада снова видеть вас троих. И рада слышать, что Элидген растёт и процветает, наполняясь силой. Мне рассказали, как прекрасен дом Пламени, и как прочны его стены.

«Вон то существо,» — Гедимин сощурился, пытаясь разглядеть среди цветных бликов бесформенный силуэт. «Гигантский бугристый слизень с шипами…» Посох, примотанный цепью к шипам, лежал внутри кожистой складки; она могла обхватить древко, но как существо манипулирует предметом, сармат не представлял. «Я ведь видел таких. Тогда, в урановой шахте…»

Он быстро оглянулся на Вепуата. Тот стоял по другую сторону от Айзека и завороженно смотрел на бликующую линзу. Существо он, похоже, не видел.

«Сказать ему…» — Гедимин повернулся к Айзеку и изумлённо мигнул. Чуть поодаль от Вепуата, в нескольких метрах над галереей, в нише среди изогнутых выростов-фиксаторов стояли песочные часы. Кто-то недавно перевернул их, и они отмеряли очередной час — Гедимин видел, как стекает белый песок. «Ульсеновая пыль,» — вспомнил сармат — и вздрогнул всем телом, уставившись на провал шахты. «Металл. Здесь, над активной зо… Sa hasu!»

— Гедимин! — Айзек с сердитым шипением ткнул его в бок. — Не спи!

— Мастер Дим-мин, — яркий луч упёрся сармату в грудь. — Не бойся произнести свою просьбу. Мне каждый сказал, что она странна и немыслима, но так её и не назвал.

Гедимин ошалело мигнул. «Чего⁈ Это они про животное… или я что-то прослушал?»

— Ничего странного, — буркнул он, недовольно щурясь. — Это для станции. Надо привезти руду в литейни. Отвезти готовое обратно. Мы уговорили Джагулов одолжить зверя. Он всё дотащит. Или до завода, или до окраины. Говорят, в городе его могут испугаться… В общем, нужны будут волокуши. Пятнадцать волокуш. Довезти руду от окраины до завода. Всё.

Линза налилась огнём. Внутри неё метались белые вспышки — и тут же Гедимин понял, что они мечутся и снаружи. Посохи стражей прерывисто мерцали. По залу пронёсся гул на разных частотах. Слов сармат не понял, но ему захотелось вжаться в стену и прикрыться защитным полем.

— Джагулы… — белое облако внутри живого диска рассекли чёрные зигзаги. — Племя, прикормленное вами… Они настолько под твоей рукой, что отдадут тебе зверя? А он тебе подчинится? Вы, сарматы, — мастера машин, а не зверей…

— Кайшу! — Вепуат двинулся вперёд, насколько позволила ширина галереи. — Я уговорил их. Четверо поедут с нами. Они сами всего боятся. Может, пустишь уже нас в город? Мы никого не обидим!

Луч на мгновение задержался на нём, скользнул по кругу и снова упёрся в Гедимина.

— Стражи были правы, — прогудело под потолком. — Вы, сарматы, умеете удивлять. Твой собрат даёт обещания… А ты, Дим-мин? Ты удержишь Джагульскую тварь? Если она начнёт рушить город, ты сможешь её убить?

Гедимин стиснул зубы. В груди заныло. «Она права. Если не удержим под контролем — придётся нейтрализовать. А при таких размерах и силе…»

— Если начнёт, — буркнул он, незаметно прижимая к боку ладонь. — Не знаю, с чего животному бросаться на город. Если только вы не начнёте стрелять первыми.

По галерее снова прокатился гул. От белых вспышек зарябило в глазах. «Да чтоб их, эти переговоры!» — Гедимин потёр ноющие рёбра. Сердце билось под самым горлом. «Из-за каждого пустяка — неделя болтовни! Маккензи бы сюда, и пусть бы он сам…»

— Мы не начинаем первыми, — отозвалась Кайшу; гигантская линза почернела. — Мы не устраиваем набеги на стойбища нергонов. И тем не менее — каждый год они нас убивают. Ты просишь пустить их живую крепость в мой город. Снова спрашиваю, Дим-мин, — ты сможешь её убить?

Вепуат зашевелился, пытаясь заглянуть за плечо Айзека. Тот тяжело вздохнул и отодвинул его к стене.

— Смогу, — бросил Гедимин, глядя в клубящееся чёрно-зелёное облако. «Как черенковское свечение в водяной мути,» — мелькнуло в перегретом мозгу.

— Обещания… — одна из отдалённо гуманоидных фигур перевела на него тяжёлый взгляд. — Если им можно верить.

Луч метнулся вдоль галереи, остановившись на гуманоиде. Зелёный свет, заливший было линзу до краёв, снова потускнел.

— Ты говоришь о мастерах-сарматах? Какое из обещаний они не выполнили?

Ещё одна фигура на галерее зашевелилась, поднимая посох.

— Посмотри на них, Хранимое Сердце. Всё, что они делают, вносит раздор.

Гедимин беззвучно выругался. «Раздор⁈ Это после того, как…»

— И куда мы внесли раздор? — холодно спросил Айзек. — Ты о торговле между Сэта и Скогнами? Или, может…

— Помолчи! — загудело с трёх сторон одновременно; стражи один за другим поднимали посохи, направляя их лучи на чёрную линзу. — Ты здесь чужак. Сколько вещей из своего мира ты уже приволок? Сколько порядков? Сколько с ними пришло заразы?

«Заразы⁈» — Гедимин качнулся вперёд, забыв, что у галереи нет перил. Айзек схватил его за плечи и оттащил от края. Гедимин слышал его тяжёлое дыхание — командир еле сдерживал ярость.

— Когда мы пустили их сюда, — заговорил кто-то из поднявших посох, и многие согласно загудели, — когда ты, Хранящее Сердце, допустила их… Разве им было разрешено выворачивать Равнину наизнанку? Устанавливать всюду свои порядки? Лезть во всё кривыми руками, не признавая законов и не уважая ничью волю⁈

— Я тебя слышу, — отозвалась Кайшу; линзу перечеркнула багровая молния. — Будь осторожен в своих обвинениях.

— Я говорю только о том, что все видели, — сказал гуманоид, обводя галерею тяжёлым взглядом. — Страж Гор! Что ты скажешь о союзе чужаков и Сэта? А о Джагулах? О пришельцах из-за ворот? О разрезанном на части времени? О вещах, которых не должно существовать?

Гедимин мигнул. «Ну, это просто. Вся Равнина. С её идиотской физикой и квантовыми тварями. Но он ведь не об этом…»

— Нет плохого в перемирии, — пробормотал знакомый голос. Оглянувшись, Гедимин увидел угрюмого Хассинельга. Он держался у стены, не поднимая посоха, но его лицо странно подёргивалось — будто он стискивал челюсти, то ли желая что-то сказать, то ли не решаясь.

— Если это перемирие, — развернулся к нему бронированный гуманоид. — Если это не ловушка! Чужаки из заражённого мира… Сколько уже свидетельств, что они заодно с нергонами⁈ Скажи, страж Гор, — что они сделали с пойманным Райвигом?

— Эй! — крикнул Гедимин, запрокинув голову; давление в груди уже стало невыносимым. — Ваша грызня нас не касается! Мы не дикари, чтобы…

Гуманоид ударил посохом в пол, высекая белые искры.

— Мои слова! Чужаки из запечатанного мира, пропитанного заразой… Они считают нас дикарями, наш мир — уродливым и бессмысленным. Они хотят его переделать! От их повадок, от того, что они всегда друг с другом делали, стошнило бы Джагула. Но они говорят, что мы — дикари. Что это Равнина безумна. Ты слышишь, Хранящее Сердце?

«Заразой⁈» — Гедимин двинулся вперёд — и остановился: стало больно дышать. «Повадки… Они… они ведь что-то знают. О войне? Или даже о том… Has— sulu!»

Сбоку сверкнуло — Хассинельг поднял посох.

— Милосердие к нергонам — это что, преступление? Да они даже зверя не станут…

— Своя кровь, — бросило существо, похожее на моток колючей проволоки; белый посох горел среди её витков, посылая в линзу плотный поток света. — Эти чужаки сродни нергонам — так же одержимы кровью и властью. Они рады бы всю Равнину взять под свою руку и переделать по своей воле. И если смогут — возьмут и переделают. Эта зараза — везде искать новшества, изощряться в выдумках, ни на что не оглядываясь… Пусть он скажет, что она сделала с его миром.

— В том, что они принесли на Равнину, я не вижу вреда, — отозвалась Кайшу. Её диск почернел, и все лучи тонули в нём.

— Никто из нас не ищет власти, — сказал Айзек. — Если кто-то бывает резок в словах…

— Резок в одних словах и лжив в других, — перебил его бронированный гуманоид. — Молчи, чужак. Не ты назвал себя верховным жрецом Пламени. Не ты готов сжечь Равнину и построить её заново. Пусть говорит тот, чьё имя Дим-мин. Пусть он скажет, почему смеётся над богами. Что выращивает в сердце нового Пламени. Почему его разум закрыт ото всех. Пусть он скажет, зачем пришёл.

Гедимин ошалело мигнул. «Что он там несёт⁈»

— Я строю станцию, — буркнул он, глядя на плотный, почти твёрдый луч, протянувшийся из чёрного диска к его груди. — Обещал — и строю. Построю — уйду. Вам она была нужна? Так не мешайте.

— Не мешать тебе в чём? — гуманоид протянул к нему горящий посох. — Зажечь новое Пламя — и передать его нергонам?

— Хранящее Сердце! — заговорило другое существо, будто собранное из хитиновых трубок и длинных волосков. — Да будет работа чужаков остановлена! Беды ещё не случилось — но она близка. Когда тварь, выращенная ими, наберётся сил — кто сможет с ней справиться?

— Ты говоришь о новом Пламени? — спросил Айзек, крепко схватив Гедимина за плечо. Вепуат, ухитрившийся его обогнуть, вцепился в сармата с другой стороны. Но тот и не собирался никуда идти — мозг искрил и плавился, не вмещая услышанное. «Да они тут что, мутировали⁈»

— Осторожнее, страж Тахушсу, — донеслось из-под потолка. В зале заметно потемнело.

— Ты в тревоге из-за чужаков и их дел. Но оскорблять Пламя…

— Единственное Пламя горит здесь, — отозвался бронированный гуманоид. — И оно нас здесь собрало. То, что выращивают чужаки, родилось из Живого Металла — и их крови. Из отравленной крови безумных пришельцев. Что оно переняло от них? Что оно сделает, когда наберётся сил?

— Его песня уже меняет Равнину, — хитиновое существо указало на песочные часы. — Уже влияет на все стихии! Если оно обернётся против нас, против тебя, — у кого хватит сил его убить?

Гедимин вздрогнул всем телом. Линза вздулась, зеленея изнутри. Дозиметры заверещали. Из колодца, упираясь в распухающий диск, бил ослепительный холодно-зелёный свет. Хитиновое существо, коротко вскрикнув, отлетело к стене и осталось там лежать. Стражи отшатнулись, закрывая глаза.

— Дим-мин! — услышал сармат стон откуда-то сверху. — Пламя… ярость… не сдержать!

«Hasu!» — он взглянул на генератор защитного поля. «Без толку! Если только ипрон… Но куда⁈»

Чужая рука — или даже две, с двух сторон — сбили со шлема височные щитки. Острая боль пронзила череп. Теперь Гедимин не видел ничего, кроме света. Серебристо-зелёная плазма клубилась со всех сторон, пронизываемая лучами. Он зажмурился, но свет проходил и сквозь веки.

— Идиоты, — прохрипел сармат, цепляясь за что-то невидимое. — Никто не посмеет… не дотронется до него. Никто ему не навредит. Оно никогда… ничего плохого… Скажи им, ты-то знаешь!

«Ипрон,» — пульсировало в мозгу. «Если внести в активную зону… один слой — мало, но… расплав — он упадёт… упадёт, куда нужно. На ипрон ничто не влияет, только внести…»

…Влажная ткань коснулась его лба. Гедимин вскинулся, ошалело мигая. Сквозняк на мокрой коже казался обжигающе ледяным. Красный свет опалил глаза, и сармат зажмурился.

— Лежи, атомщик, — Айзек осторожно провёл пальцем по его виску. — Тебе крепко досталось.

Кто-то сбоку то ли усмехнулся, то ли всхлипнул.

— И, что хуже всего, напрасно, — услышал Гедимин угрюмый голос Руниена. — Если череп твёрже скалы — само Пламя не переубедит.

— Угрожать Пламени в самом его сердце! — пропищал кто-то очень возмущённый. — До такого сам Нийсу не додумался бы.

— Нийсу — бог мысли, а не безумия, — пробормотал, щёлкнув жвалами, Гор. — Я подумать не смел, что до такого дойдёт. Много странного, но угрожать Пламени…

Гедимин поморщился. «Подстрекатель, мать моя колба…» — он собрался с силами и сел, прикрывая ладонью глаза. В комнате, куда его притащили, еле-еле тлели три светильника, но из-под век всё равно сочилось, и сармат ничего не видел. «Ожог слизистой,» — он невесело ухмыльнулся. Неосторожно поднятую руку всё сильнее жгло, во рту пересохло. «Флоний всё-таки ввели. Не сдохну. И реактор не взорвался. Руниен… Так. Флоний… Надо сказать Айзеку…»

— Пей, — Вепуат протянул сармату флягу и придержал его за плечи. — Ты пока не прыгай. Тебя всё-таки сильно приложило. Мы уже боялись…

— Флоний, — прохрипел Гедимин, глядя в мерцающий туман. — Стражи… излучение… там такая доза… Айзек, им надо флоний…

Кто-то за плечом сдержанно хмыкнул.

— Это он готов сжечь Равнину? Тахушсу поистине безумен.

— Не беспокойся, атомщик, — отозвался Айзек, протягивая вторую флягу взамен опустевшей. — Тут не нужна наша помощь.

Жидкость во второй фляге кончилась так же незаметно, как и в первой. Гедимин со вздохом отложил её. В глазах наконец прояснилось. Он покосился на себя — скафандра не было, комбинезон, недавно разрезанный на груди, постепенно срастался. Место инъекции ещё жгло, но дышать стало легче. Сармат вытер глаза и кое-как сполз с непривычно высокой лежанки. «Кровать,» — мелькнуло в мозгу. «Как у Маккензи. Где только нашли трёхметровую…»

— Держись, — Вепуат подставил пернатую руку. — Ну как?

— Скафандр, — буркнул Гедимин, ёжась от непривычного холода. Кожу покалывало. Сармат дотронулся до зудящего виска и поморщился — фантомный ожог выступил на теле вполне реальным и болезненным рубцом. «Мозг, чтоб ему… Такую бы энергию да в мирных целях…»

— Значит, это мнение большинства, — задумчиво проговорил за его спиной Айзек. Гедимин нырнул в броню, растянутую на белых шипах, и прислушался. Щитки смыкались на его теле, и в мозгу постепенно прояснялось.

— Это так, — подтвердил угрюмый Руниен. Из полумрака донеслись громкие щелчки.

— Нам вы не враги, — выступил из тени Хассинельг. — Даже Гору. Я тысячу раз говорил…

— Да их не убедило само Пламя! — Руниен невесело усмехнулся. — Я тоже говорил. Бесполезно. Кайшу их сдерживает, но…

Потускневший посох в его руке качнулся от стены к стене. Гедимин поморщился — даже тусклый белый свет сейчас неприятно жёг глаза.

— Айзек, — буркнул он, стараясь не смотреть на костяные шесты — их было слишком много в этой комнате. — Так чем кончилось? Меня с рудой пустят в город? Или расстреляют на подходе?

Кто-то хрюкнул — судя по звуку, в респиратор, зажатый для верности ладонью.

— Рад, что тебе полегчало, — отозвался командир. — Мозг, как вижу, уцелел. Собирай руду и готовь животное. Завтра шестое число… Между шестым и семнадцатым обещают безопасный просвет. Скогны пригонят десяток волокуш. На разгрузке вы вдвоём управитесь?

Гедимин широко ухмыльнулся.

— Ну, хоть что-то разум… — он осёкся. — Я и один могу. Переносную лебёдку собрать несложно.

— Шесек захочет его встретить, — пробормотал в углу кто-то бесформенный. Гор, устроившийся рядом, качнул лапами-лезвиями.

— Наверняка.

— Печи, — Гедимин оглянулся в поисках двери. — Я обещал Шесеку…

Айзек крепко взял его за плечо и прислонил к стене.

— Одного раза тебе не хватило? Сегодня Шесек точно обойдётся. Нам тебя надо живым вернуть на базу.

— Я живой, — прохрипел Гедимин, нашаривая под бронёй флягу — от навалившейся слабости во рту снова пересохло. — Металл… нельзя металл. Скажи Кайшу — пусть уберёт часы от реактора. Заражение… будут фонить — не притронешься.

Айзек хмыкнул. Гедимин вяло удивился, с какой лёгкостью сармат отодвигает его от стены и усаживает на кровать, — обмякшие мышцы не оказывали ни малейшего сопротивления.

— Ничего страшного, атомщик. Там нет никого, кто мог бы облучиться.

…Из седла ему выбраться не дали — едва Гедимин приподнялся на локте, как нависший над ним Вепуат протянул руку.

— Что-то нас сегодня не любят, — криво ухмыльнулся он. — Хоть на обратном пути не пытались подбить. Ты идти-то можешь? Айзек велел дать тебе лечь и до вечера не трогать.

— Айзек… — Гедимин досадливо сощурился. На большее сил не хватило. «Надо бы в бункер…» — он сделал пару шагов и почувствовал, что оседает. Ноги подогнулись.

— Ядро Сатурна! — Вепуат грохнул ладонью о ладонь. — Айзек! Гони сюда бронеход! Или хоть волокушу, — я-то его не дотащу!

…Собирать скафандр лёжа было неудобно. Вепуат сердито щурился, но помогал.

— Раздавит оно тебя, — проворчал он, глядя, как Гедимин смыкает на груди последние пластины.

— Так мне легче, — отозвался тот, разглядывая палубу. — Хранитель… Надо бы поговорить с ним.

Вепуат толкнул его в грудь.

— Лежи! Ночью наговоришься.

— Надо предупредить… — Гедимин потянулся к переборке, но рука не вовремя дрогнула.

— О чём? — Вепуат, фыркнув, прижал его ладонь к матрасу. — Что всяким лезущим надо дать по башке? А то он без тебя не знает. Думаю, Пламя его уже предупредило. Оно тут самое разумное. Ядро Сатурна! Знать бы, чего они все взбесились…

Гедимин вяло шевельнул плечом.

— Может, узнали про наши войны. Мы ведь… наследили там, на Земле. И в Найе тоже…

Вепуат фыркнул.

— Раньше надо было справки наводить. Теперь тут полстанции построено. Как думаешь, соберутся нас высылать? Не хотелось бы. Кайшу вроде за нас. Может, Пламя объяснит им…

— А если и вышлют? — Гедимин перевернулся на спину, подсунул руки под голову и уставился в потолок. — Я отбиваться не стану. Их дело.

Вепуат еле слышно выругался.

— Ты в себе? — он пощупал локоть сармата. — Из-за кучки полоумков срывать проект⁈ Они даже не местные. Такие же чужаки, как мы. Чего их слушать⁈ А палки… палки у нас свои найдутся.

…Проснувшийся Гедимин попытался было встать, но успел только сесть на матрасе — в отсек вошёл Альгот.

— Ага, — сказал он, смерив сармата угрюмым взглядом. — Значит, нужно защитное поле. Генератор не одолжишь?

Из-под стола и так было неудобно заглядывать в колбы, а сквозь защитный купол Гедимин вовсе перестал что-то различать. Он, недовольно щурясь, улёгся обратно и достал ещё не исчирканный листок. «Протяжка под неподвижным прессом… Протяжной механизм. Ещё понадобится для чесания, так что — делаем.»

…Вепуат встретил сармата довольной ухмылкой и кивнул на сдвинутую заслонку. В «холодном» отсеке печи остывали шесть зеркальных полусфер.

— Двойные, всё как надо, — Вепуат тронул кованым штырём блестящую кромку. — Даже кейек туда клали. Всё работает. Завтра будем делать термосы. Всем надо, ни у кого нет.

Гедимин поморщился.

— Ну, пусть делают, — он покосился на стенку полусферы, неровно растянутую изнутри; металл натёк в неё и остался лежать комком, и внутренняя стенка, уже ровная, прикрыла его сверху. — А это что было?

Вепуат развёл руками.

— Оттянуло при заливке. Металл перегрелся, что ли… Думал, порвёт, но ничего, застыло.

— В другой раз такое переплавляй, — буркнул Гедимин, глядя на перекошенный пузырь. «Ещё одна мелкая авария. Ерунда ерундой, но что-то их много. Правда, что ли, влияет это… атмосферное явление?»

— Ты чего? — удивился Вепуат, глядя, как сармат сыпет шихту в плавильный конус. — Сами загрузили бы… Или это для дела?

— Часы, — пояснил Гедимин, кивнув в сторону барака. — Одних не хватает. Надо сделать.

Вепуат покачал головой.

— Сейчас? До завтра не ждёт? У тебя ещё Джагулы, забыл?

Гедимин пожал плечами.

— Не помешают.

…Джагулы входили в цех, оглядываясь, принюхиваясь и шумно фыркая. Посмотрев на Гедимина, каждый прижал уши.

— Тебя били? Стражи? — спросила самка и сердито оскалилась. — Зачем к ним летал? Здесь не решились бы.

Урджен рявкнул и щёлкнул клыками на соседа. Тот подвинулся, прижимая уши и утробно рыча. Джегех, показав им растопыренные когти, кивнул на Гедимина.

— Чего там? Опять что-то не поделили? — досадливо сощурился тот. — Грызитесь за дверью. В цеху держаться тихо!

— Будет тихо, — мрачно пообещал Урджен и провёл тыльной стороной ладони по глазам. — Плохой сон. Хуже некуда.

— Что видел? — насторожился Гедимин и быстро оглянулся на Вепуата. В кольце учеников-Сэта разведчик вряд ли что-то слышал. «Потом скажу. Если оно того стоит.»

Урджен оскалился.

— Не знаю! Не запомнил. Лезет, будит… — он зарычал, поднимая гриву. Аджах щёлкнул зубами в ответ.

— Сон! У меня тоже сон. Тоже плохой. Пришёл рассказать, а он в драку.

— Сколько раз говорил — не будить⁈ — Урджен двинулся к нему. Гедимин поднял руку, разделяя Джагулов защитным полем. «А ему, и правда, нехорошо,» — вяло удивился он, глядя на Урджена, трущего глаза. «И не первый день.»

— Мешают спать — ложись тут, в цеху, — предложил он. — Шкур сюда натаскай и спи. Кут’тайри присмотрит, чтоб не будили.

Джагулы удивлённо переглянулись. Урджен нахмурился.

— Здесь? — он шумно втянул воздух. — Это твой дом. Все сны будут твои. Другим не пролезть. Меня там-то цепляет. А здесь — вообще не отделаешься.

Он потянулся за мешком с шихтой. Аджах подошёл чуть ближе и недовольно ощерился.

— Геджер! Мой сон рассказать?

Урджен, едва не выронив мешок, развернулся и глухо зарычал.

— Не трать время. Видит чушь. Дара нет и не будет. Зато ко всем лезет.

— А я расскажу, — отозвался Аджах. — У тебя всё чушь! Пусть Геджер сам решит.

Джагзуу со звоном скрестила два кованых штыря.

— Заткнётесь вы или нет⁈ Геджер, давай их побьём?

Гедимин провёл ладонью по шлему. «Вепуат был прав. Часы подождут. Займусь чертежами — их, если что, переделать проще.»

6 день Пустоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Третий слой защитного поля накрыл ущелье, поглотив разворошённый курган из гравия и «коридор», присыпанный песком. Всё, что Текк’ты не загнали на склад, теперь хрустело у Гедимина под ногами. Он косился на края купола, упирающиеся в неглубокую насечку на каменной плите, и задумчиво щурился. «Просочится? Не просочится? Обычно течёт понизу — воздуховоды не зацепит. Не было бы тут жилого здания — закрыл бы всё намертво…»

Купол над холмом оставался прозрачным; отдельные строения сарматы прикрыли, но оставили проёмы напротив ворот. Гедимин видел горящие фонари по периметру — патрульные напряжённо вглядывались в темноту за краем плато. Отсюда, сверху, долины ещё просматривались на экране сигма-сканера, — тонкий слой снега, рябящие разломы, протоптанная огромным зверем колея… «Газа не видно,» — сармат убрал «щупы». По экрану дозиметра под мигающими табло показателей ползла кривая интенсивности, то и дело проваливаясь ниже нуля. «Пока не видно,» — поправил себя Гедимин, угрюмо щурясь на нелепые, невозможные показатели. «Дозиметр уже что-то чует.»

— Икси! — Вепуат, высматривающий что-то на экране, помахал Гедимину включённым сканером. — Видел? Один уже на периметре, ещё двое на подходе!

Сармат едва заметно ухмыльнулся.

— Прикроют? — он вспомнил, как светящийся «газ» разъедал защитные поля, не успевающие уплотниться, и невольно поёжился. — Ну, хорошо. Ещё бы кто заткнул трубу, из которой оно сочится…

Вепуат развёл руками.

— Даже не знаю, где она могла бы быть. В Сфене Пустоты? От местных ничего внятного не услышишь.

Он замолчал и повернулся на «восток» — там под тяжёлыми шагами хрустел гравий. Сааг-туул медленно взбирался на холм. Сперва в световом пятне показалась часть морды, потом потянулся длинный бок с плотно сомкнутыми щитками. Никаких погонщиков на загривке не было. Существо остановилось, принюхиваясь к ветру, и растянулось вдоль прозрачной стены, уложив морду на лапы.

— Видел? — Вепуат оглянулся на Гедимина. — Он сам пришёл. А я думал, он нас опасается…

Оттуда, где лежал зверь, сарматов было отлично видно — он и следил за ними, приоткрыв пару глаз. Остальные были спрятаны под бронёй вместе с дыхальцами. Гедимин прошёл вдоль стены — зрачки сдвинулись за ним, но животное не шелохнулось.

— Газ в низинах, — сказал сармат, вглядываясь в экран; если откуда-то из долин и наплывал тяжёлый туман, все его сгустки терялись в полосах ряби. — Пока не видно, но зверь, наверное, чует. На холме всё-таки безопаснее.

Вепуат хмыкнул.

— Ясное дело. Вот только — холмов тут много. А пришёл он на наш.

Гедимин пожал плечами.

— Я бы накрыл его защитным полем. Но Джагулы говорят — он этого не любит. Пусть лежит. Может, газ сюда, и правда, не поднимется. Прилив обещают так себе, вполсилы…

Вепуат взглянул на сканер и растерянно мигнул.

— Икси! Вот только что были…

— Ушли? — Гедимин взялся за прибор. Ряби вокруг было много, но характерные подвижные полосы исчезли.

— Видишь? — Вепуат потыкал в экран. — Вот тут он стоял. Ушёл…

Гедимин снова пожал плечами.

— Значит, справимся без них. Я в цех. Если что — сигналь.

…Ульсена разбрызгивалась мелкой пылью и падала на поддон, застывая в холодном воздухе. Пылинки были слишком мелкими, чтобы стучать, даже по звонкому металлу, — Гедимин слышал только прерывистый шорох. Стеклянная колба с перетяжкой остывала в «холодном» отсеке, заготовки для корпуса — костяные обломки и рэссеновый прут — лежали под печью, дожидаясь своей очереди. Гедимин думал, что до первых проблесков света доделает все детали — а потом, когда пройдёт газовая атака, достанет остывшую колбу и соберёт часы. «Нужен им звуковой сигнал, или обойдутся?» — думал он, глядя на распыляемую ульсену. «У старых был. А новых указаний не поступало. Сделаю. Не нужен — Гварза его уберёт.»

— Ух-ху, — выдохнул Вепуат, заглянув за белесую «стенку». — Гедимин, ты бы хоть защитным полем прикрылся.

— А это что? — сармат кивнул на ту же «стенку». — Специально же накрыл, так ты влез.

— Я-то вылезу, — отозвался Вепуат, с опаской глядя на руку сармата, занесённую над плазменным шаром. — А вот ты без защиты. Обернись полем! Будет авария — опять на полдня заляжешь, а мне возиться.

— Уйди, — буркнул Гедимин, выпуская из пальцев остатки ульсенового прута. Разбрызганные и застывшие пылинки посыпались на поддон. Сармат отключил плазморез и осмотрел нагревшуюся ладонь. Чёрные щитки на ней заблестели от жара, но не деформировались — температуру и расстояние Гедимин рассчитал правильно. «Самые опасные этапы закончены,» — подумал он, машинально проверяя состояние реактора. «Теперь — работа с костью. Тут, конечно, можно оцарапать броню. Но взрываться уже нечему.»

…Гедимин отпустил рычаг, и подвес подтянуло к потолку. Сармат пристально следил за ним — пару раз камень всё-таки качнулся. «Ход вперёд-назад,» — Гедимин одобрительно хмыкнул. «Вбок не тянет. Хорошо.»

Снизу камень прикрыло защитным полем. Вепуат склонился над желобком, из которого только что подняли подвес, и потянул за тросик.

— Зацепило, — он указал на конец верёвки, привязанный к «асбестовой» пряди. Её размозжило, дно желобка засыпало игольчатыми сколами и микроскопическим волокном, но и тросик, придавленный подвесом, заметно сплющился. Гедимин подёргал волокно и бросил на дно жёлоба.

— Выдержит, — сказал он, растягивая минеральную «прядь» вдоль углубления. — Один-два случайных удара ему не повредят. Но надо будет поставить метки…

Он отметил «опасный» участок насечками по краям жёлоба и протянул тросик за них вместе с парой миллиметров пряди.

— Убирай поле, — скомандовал он, выпрямляясь. — Ещё пара прогонов — тогда посмотрим.

…На складе, наполовину засыпанном песком, примитивные механизмы никому не мешали — дробильщиков камня до завтра можно было не ждать, посторонние внутрь не лезли. Гедимин прислушивался к гулу поршневой машины, смотрел, как волокно, растянутое на огромном костяном «луке», продёргивается сквозь гребни, и как сыплются на огороженный пол остатки игольчатых кристаллов.

— А хороший выход из этой руды, — вслух подумал он. Вепуат хмыкнул.

— Одна десятая — хороший выход?

— Практически чистое волокно, — Гедимин кивнул на пучок, торчащий из частых зубцов. — На Земле такого ещё поискать.

Он отцепил привод и снял с замершей установки лишние, недостаточно частые гребни. «Чистовая обработка…» — добавив ещё два, сармат запустил машину. «Надо будет над испарителем пристроить вторую решётку. И пометить, когда заложена новая партия. Пусть мокнет, не валяться же ей без дела.»

Мысли о переработке асаана занимали только часть мозга. Сармат напряжённо вслушивался — не завоет ли сирена? Сквозь три слоя защитного поля даже сигма-сканер ничего не различал. «Тихо,» — озадаченно думал Гедимин, глядя на часы. «А ведь уже светает.»

— Да хватит, — Вепуат наклонился над растрёпанной прядью. — Она уже как пух. Вынимай — и пойдём покажем Альготу.

— Ладно, — Гедимин опустил рычаг. — Интересно, что цвет почти не поменялся. Чёрный минерал — тёмно-бурое волокно.

— Тёмно-зелёное, — поправил его Вепуат. — Посмотри на отсвет.

Гедимин хмыкнул. «Верно. Зеленоватый отблеск. Чёрное с прозеленью. Посмотрим, что будет после пропаривания.»

…Вепуат вертел головой, разглядывая прозрачный купол над лагерем. Гедимин осмотрелся. Снаружи посветлело — стали видны соседние холмы. Туман сармат разглядел, только подойдя к краю, — тёмная дымка лежала в низине, распластавшись на снегу. Она не двигалась — висела на одном месте, как ей и полагалось при полном штиле.

— М-да, — сказал Вепуат, подходя к краю. — Что-то сегодня слабо. Как думаешь, поднимется к рассвету?

Гедимин покосился на дозиметр. Самые глубокие провалы кривой ещё падали ниже нуля, но сама линия уверенно держалась на два микрокьюгена выше.

— Непохоже. Фон почти в норме. Или… или после рассвета нам ждать внезапного шквала.

Он оглянулся на сааг-туула. Зверь дремал, закрыв все проёмы в броне. «Джагулы наружу не лезут. Значит, успокаиваться рано.»

…Альгот, кивнув сарматам на бегу, нырнул в соседний отсек и вернулся, обхватив двумя руками стеклянную бутыль.

— Вот. Ёмкость пусть вернут, — сказал он, поставив бутылку на стол. Внутри темнел насыпанный под самую затычку фиолетовый порошок. Вепуат присвистнул.

— Столько пигмента? Уже насинтезировал?

— Тут в основном древесный жир, — ответил Альгот. — Чистое вещество на кожу лучше не мазать. Даже Джагулам. С них — ещё пара деревьев на жир. Или одно большое.

Вепуат хмыкнул.

— Филки обрадуются. Столько разных слов, как на деревообработке, я от них не слышал. Даже на грузоперевозках. Что ж, спасибо за пигмент. Посмотри, тут у Гедимина волокно, — годится для вымачивания?

Альгот тронул чёрную с прозеленью прядь, помял в пальцах и задумчиво сощурился.

— Волокно тоньше. Особенности руды или обработки?

— Немного механизировал, — признался Гедимин. — Ничего сложного, но — отдельный цех бы под это дело.

Альгот кивнул.

— Цех, увлажнение, вентиляция… Пока придётся занимать душевую. Хоть Дасьен и злится. Но сырьё многообещающее.

…Кривая интенсивности поднялась над нулём — теперь даже самые глубокие провалы его не цепляли. Налетевший ветер гнал по ущельям остатки серого тумана. Ближайшие к Элидгену долины уже очистились. Гедимин оглянулся на Вепуата — тот рассматривал экран и растерянно хмыкал.

— Уходит, — сказал он. — Вблизи уже ничего не осталось. М-да. Сегодня странный какой-то катаклизм. Неубедительный.

Гедимин посмотрел на тропу, ведущую из ущелья. Наверху, у барака, уже толпились Скогны, и кто-то из филков, выйдя на порог, хвастался новыми «цацками» — или, может, предлагал их на обмен. Сбоку донёсся шумный свистящий вздох — сааг-туул зашевелился, стравливая воздух, и приподнял голову. Щитки на его боках задвигались. За край высунулся шест с погремушками, потом ухватилась рука. Гедимин следил, как погонщики выбираются из «отсеков» и оглядываются по сторонам. Потом один из них стукнул шестом по панцирю. Сааг-туул заворочался, поднимаясь на ноги. Вепуат хмыкнул.

— Была бы опасность, они бы не вылезли. Значит, всё кончилось… Понятно, почему Икси ушли сразу. С такой ерундой можно и не бороться — сама утечёт.

— Интересно, чем они это почуяли, — пробормотал Гедимин, глядя на дозиметр. «Нет падения фона — нет тумана? Мало данных, но если это так — надо отслеживать. В другой раз не потеряем полдня на выжидание.»

…Гедимин поставил рядом со стеной термочашу, развернул воздуховоды так, чтобы тёплый ветер обдувал сааг-туулу бок. Существо приподняло края щитков, но за сарматом всё равно наблюдало настороженно, высунув из-под панциря все глаза вдоль правого бока. Сюда же, под тёплый сквозняк, перебрались и погонщики. Заспанный Урджен тёр глаза и сердито скалился. Гедимин, перехватив его взгляд, изобразил, что спит, и указал на горячий цех. Джагул ощерился, прижав уши, и отвернулся.

— Тридцать… чего? — четверо вожаков, остановившихся напротив Вепуата, озадаченно переглянулись.

— Тридцать раз вес Геджера, — сармат с ухмылкой указал на Гедимина. Джагул рявкнул.

— Тридцать Геджеров⁈ Это больше, чем все Хеллуг, — Джегех, быстро прикинувший что-то на пальцах, встряхнул гривой.

— Чем все Хеллуг и все их вещи! — дополнила, высунувшись из «отсека», незнакомая самка в бусах из позвонков. У её пояса болтались два беззубых черепа — судя по длине челюстей, когда-то это были Бронны.

— И чем вся еда всех Хеллуг, сколько её там ни есть, — добавила она. — Но у нас бывало больше. И нас, и вещей, и еды. Зверь очень сильный.

Вожаки переглянулись.

— Был раньше, — угрюмо сказал Джегех. — Теперь, после ран и проклятий, — кто знает?

— Ему уже лучше, — сказал Вепуат. — На бегу почти не хромает. Если идти медленно, а груз навесить равномерно, — справится?

Джагулы снова переглянулись — сперва между собой, потом — с наблюдающими самками.

— Ты же навесишь, — проворчал, глядя исподлобья, вожак. — Ты же жрец Пламени. Тебе надо — ты сделаешь. Зверь раньше был сильным. Теперь — никто не скажет. Смотри сам.

Гедимин мигнул. «А они ведь боятся,» — понял вдруг он. «Нас всех. И Вепуата, и меня. Меня, пожалуй, сильнее.»

— Гедимин, — Вепуат повернулся к нему. — Что ты-то скажешь? Можно развесить тридцать тонн руды так, чтобы зверь не рухнул? Учти ещё наш вес и четверых Джагулов с их припасами.

Гедимин смерил сааг-туула задумчивым взглядом. «Слишком много данных. Был бы это механизм…» — он едва заметно поморщился. «Задние лапы — слабое место. Мы будем на загривке. Припасы — в отсеках вдоль хвоста…»

— Был бы механизмом — сказал бы, что и шестьдесят тонн поднимет, — пробормотал он. — С живыми труднее.

— Так потянет? — переспросил Вепуат, пристально глядя ему в глаза. Гедимин нехотя кивнул.

— Ещё одно, — задумчиво проговорил он, рассматривая бронированные бока. — Грузу лучше быть внутри. Распределить вес привычным ему способом. По отсекам, а не на них.

Вепуат с радостной ухмылкой ударил в ладоши. На грохот и звон обернулись Джагулы. Кто-то дёрнулся, кто-то вздыбил под шапкой гриву и недобро оскалился.

— А разумно. Ему, и впрямь, так будет привычнее. Меньше будет беспокоиться — меньше устанет. Эй! Джегех! Покажи, как у зверя откидывается броня. Как положить руду в жилые карманы? А сделать так, чтобы высыпалась самотёком?

…«Отсек» сужался кверху и давил на плечи. Гедимин опустился на бугристый пол и оперся ладонью на ближайший выступ — стоять боком, пригнув голову, ему надоело. «Отсек» был жилым — в углублениях вдоль внутренней «стены» умещались две лежанки, больше похожие на гнёзда, свитые из чьих-то шкур. Лежали там, скорее всего, свернувшись клубком, — даже не очень рослым Джагулам эти постели были коротки.

— Ага! Вот как оно откидывается, — донеслось из соседнего «отсека». Из узкого прохода вдоль внутренней «стены» потянуло сквозняком. Стало светлее. Гедимин неосторожно шевельнулся и едва не сбил плечом подвешенный на стену кувшин. «Знакомая форма. Вот он, образец для стеклянных штуковин… И тоже с выступами по бокам.» Сармат тронул когтем подвешенный к выступу зуб и еле слышно хмыкнул. «Все эти цацки только мешают. Понятно, почему тут вечно кто-то обливается жиром…»

— Рудные шары, — донеслось из соседнего, уже закрытого, отсека. — Сюда поместится целая куча. Тут главное — не перегрузить, чтобы не давило на спину. Давай назад, посмотрим ещё на ту нору…

Гедимин покосился на лежанки. «Два метровых шара сюда точно влезут. Это уже тонны три, даже чуть больше. Раскидать такие шары по десятку отсеков…»

Вепуат осторожно обогнул его, заглянул в спальные углубления и довольно хмыкнул.

— Ну вот! Убрать отсюда всё, чего жалко, в ямы закатать по шару, как доедем — зверь встряхнётся, и всё выкатится.

— Кого-нибудь прибьёт, — буркнул Гедимин, представив, как из «отсеков» вылетают полуторатонные комья уплотнённой руды. — Волокушу — сразу в щепки.

Джагул, выглянувший из «коридора», злорадно ухмыльнулся — видимо, тоже что-то представил.

— Это уже вопрос технический, — Вепуат насупился. — Главное — место есть. Гедимин, что скажешь?

— Восемь центнеров, — задумчиво ответил сармат. — Для удобства. Плюс оплётка, плюс крепёж. Ляжет в любую нишу. Разложить вдоль боков по одному на отсек. Двадцать ниш с каждой стороны. Передний пояс конечностей не трогать.

Вепуат хмыкнул.

— Тогда — ещё по отсеку для нас с тобой. В один мы не влезем. Вместе с рудой — тоже.

Гедимин кивнул.

— Животному будет тяжелее, чем обычно. Но дойдёт. Можно провести испытания. Хотя бы с частичным весом.

— Ага, — Вепуат ухмыльнулся. — Испытания — это важно. Пройдёмся… ну, хотя бы по Сфену Огня. Если что-то совсем не так… ну, можно ведь и две ходки сделать?

— Если пустят, — Гедимин машинально потёр висок и сердито сощурился. Вепуат хлопнул его по плечу и повернулся к Джагулам. Они уже выглядывали изо всех проёмов. Кто-то успел забрать кувшин и спрятать за спину.

— Завтра сюда заглянет Хассек. Спросим у него короткую дорогу. Урджен, Джегех, вы пойдёте со мной. Я вашу терминологию не понимаю.

Урджен сердито рявкнул и отвернулся. Джегех приподнял губу, показывая клыки.

— Хассек? Это кто?

— Страж, — ответил Вепуат. — Хассинельг. С клешнёй на хвосте. Только без драк! Мы-то вас растащим. Но кому Геджер что случайно поломает — потом не жаловаться!

Гедимин недовольно покосился на него, но разведчик только ухмыльнулся. Джагулы настороженно переглядывались.

— Один раз проклянут — так и живёшь проклятым, — пробормотал помрачневший Джегех. — Пусть так. Наши дороги — непрямые. Прямо, наверное, быстрее. Пусть покажет. Тоже едет с нами?

Вепуат покачал головой.

— Думаю, не согласится. Но нам от него нужна только дорога. У нас в запасе дней восемь — и надо бы успеть. Хотя бы в одном направлении.

…Гедимин спустился с бронированного бока. Под его рукой дёрнулся и захлопнулся незамеченный глаз. Джагулы ещё не разошлись по отсекам — целая группа собралась на загривке и что-то обсуждала. Едва на землю ступил Вепуат, круг кочевников разомкнулся, выпустив Джегеха.

— Урху, — заговорил тот, настороженно прижимая уши. — Завтра нас пустят в купальню?

— Ясное дело, — ответил Вепуат. — Не ехать же немытыми. Зверя тоже надо бы почистить.

Джагулы переглянулись.

— Краска, — напомнил Джегех. — Ваардзаг обещал.

Вепуат звонко хлопнул себя по шлему.

— А! Есть во что пересыпать? Её много.

…Джагулы обступили фиолетовую бутыль. Гедимин, чтобы что-то увидеть поверх их голов, привстал на пальцах. В тесном кольце кто-то из самок сыпал порошок из бутыли в костяную трубку. Такие же трубки, уже наполненные и заткнутые, лежали вокруг неё. На них были насечки, складывающиеся в буквы. «Именные контейнеры?» — подумал Гедимин, глядя, как Джагулы, пролезающие в кольцо, подкладывают новые кости. «Разноразмерные какие-то. Ну да владельцам виднее.»

— Завтра посмотрим на фиолетовых Джагулов, — с ухмылкой прошептал Вепуат. — Не знаю, будут ли похожи на чёрных. Но с жёлтыми их точно не спутают!

— Я бы ещё животное как-то пометил, — задумчиво сказал Гедимин. — Символом радиации, что ли.

Вепуат хрюкнул.

— А это мысль! Значит, завтра, после общей мойки…

…Невесомое волокно дотронулось до виска Гедимина и тут же исчезло. Сармат погладил корпус реактора и тяжело вздохнул.

— Стройка идёт, — прошептал он. — Скоро разберёмся с металлом. Если не обманут с золотой глиной, через месяц соберём корпуса. И я добавлю тебе твэлов. Наберёшься сил — всех уроешь. Я уж постараюсь.