Прелюдия 11

Глава 2

Прошло не более трех часов после окончания боя у «Тумбы катро», когда в Ресалесе, неподалеку от сахарного завода, приземлился вертолет из Гаваны. Несмотря на то, что Рамон передал по радиотелефону в министерство о разгроме бандитов, начальник штаба армии захотел все увидеть собственными глазами. Кроме того, его интересовали некоторые обстоятельства...

— Первое сопротивление организовал водитель грузовика, команданте, — докладывал Рамон Кинтана. — Его фамилии мы пока не знаем, он погиб вместе с четырьмя часовыми. Это был грузовик ИНРА. Угольщики утверждают, что растащить костры — идея водителя. Некоторые из них подожгли склоны, а остальные бросились в бараки за карабинами. Обращаться с оружием их научили наши солдаты. Парашютисты трижды делали попытки овладеть мостом с противоположной стороны, причем без всякого прикрытия. Там, на мосту, несколько десятков убитых десантников... С каждой атакой силы их убывали. И все-таки они оказали сильное сопротивление, когда моя рота перебралась на южный берег. Нам потребовалось три четверти часа, чтобы сбросить их в долину... Создается впечатление, что основная масса десантников сразу приземлилась в болоте и из-за огня на склоне в бою участия не принимала. Трудно сказать, что произошло внизу. Очевидно, большинство задохнулось в дыму. Мы взяли девятнадцать пленных. Преследовать отступающих не было возможности. Оперативная группа отрезала восточный берег болот от гор. Если кто из десантников спасся, далеко им не уйти.

Начальник штаба выслушал Рамона, ни разу не перебив. Сначала смотрел на него, потом попросил бинокль. Рамон перечислял сейчас свои потери, пытаясь отгадать мысли начальника штаба по выражению его лица. Поскольку это не удалось, он проследил за его взглядом. Вся долина, казалось, кипела. Прямо перед ними над клубами серовато-белого дыма возвышались обуглившиеся деревья, несколько километров болота покрыты дымом. То тут, то там виднелись потухшие «скелеты» островков с кустарником — черные, дрожащие, причудливые. Серо-зеленые лужи, огороженные обгоревшим тростником, покрылись в лучах яркого солнца пузырьками, будто внутри что-то клокотало. Врагов нет и в помине.

Предвечный хаос, мертвая пустыня, пейзаж из тех времен, когда на Земле не было еще человека. Кинтана заставил себя держаться спокойно; он был возбужден, в нем жили звуки, картины и запах сражения. Во всем теле, вплоть до кончиков пальцев, ощущалась хорошо знакомая дрожь — он знал, что лишь несколько часов спустя она насовсем уйдет из жил и вен.

Сдерживая дыхание, посмотрел в долину. Только теперь ему представилась возможность охватить поле сражения во всей его протяженности. Страшная пропасть, враждебная человеку, угнетающая его дух и чем-то напоминающая жерло вулкана. И тем не менее это очаг победы. На этом страшном фоне угольщики и солдаты рубили деревья, прорывали сточные канавы ко рвам с водой, спускали на тлеющий огонь воду — раздавалось сильное шипение. Они хотели не подпустить огонь к северному берегу. А он пробивал себе путь вверх по склону и угрожал уже нижнему бараку. Да, спасать почти что нечего: все лесные богатства участка «Тумба катро» уничтожены; зато мост стоит.

Мысли Рамона обратились к героям сегодняшнего дня, храбрым карбонерос — угольщикам. Они, можно сказать, подорвали основу собственного существования, когда подпалили лес. Теперь им придется перебираться отсюда. На строительстве центра отдыха на пляже Крокодильего полуострова они найдут работу получше. Новое приморское шоссе, артерия жизни и цивилизации в сьерре, благодаря их жертве осталось в полной неприкосновенности. Кинтана полной грудью вдыхал щекочущий легкие воздух, наслаждаясь первыми мгновениями раскрепощенности. Как решительно действовали они, карбонерос! Пусть враг стратегически верно выбрал точку нанесения удара — его планы рухнули, ибо он не учел другого решающего фактора. Чем более отсталой представляется та или иная область, чем беднее ее население, тем меньше симпатии и поддержка, на которую они могут рассчитывать. (Если вообще имеет смысл говорить о реальной поддержке.) Первым шагом революции была помощь беднякам, и эти люди обязательно встанут на защиту сегодняшней жизни против мутной пены прошлого. Он всегда чувствовал это, но увидеть своими глазами — другое дело! Впервые в истории его родины народ и армия — единое целое. И пожар вокруг «Тумбы катро» стал сигналом совсем другого рода, чем на то рассчитывали червяки.

Из раздумья его вывел высокий голос начальника штаба. Опустив бинокль, он спросил: .

— Старший лейтенант, как это могло произойти?

— Мост был защищен от любого нападения с суши, — ответил Кинтана. — Мы рассчитывали в худшем случае на прорыв банд из сьерры, но тут стоял я с ротой Б. Мы взяли в кольцо группу червяков у Пико-Оркидеа. Выброска парашютного десанта оказалась для нас абсолютной неожиданностью.

— Неожиданностью? Карлос лично доложил мне, что ожидает высадки десанта.

— Да, с моря действительно высадилась группа диверсантов, команданте. Четыре дня назад она пробивалась у Росалеса в сьерру. Тогдашняя информация касалась этой группы.

— Буэно, хорошо. Тем более необходимо было прикрыть «Тумбу катро». — Начальник штаба достал записную книжку, что-то пометил. — Кстати говоря, я специально подчеркнул важность этой акции.

На какие-то мгновения Кинтана смешался: Карлос никогда об этом не упоминал. Приказ снять роту Б с моста прямо противоречил такому указанию. И все же счел правильным защитить Карлоса от подозрений начальника штаба: он взял вину на себя.

— Команданте, мне поручили разгромить банды в сьерре, — начал он снова, отдавая себе отчет, что так его не поймут. — Я постоянно требовал от Карлоса Паломино, чтобы на это были брошены все наличные силы. Когда он вчера вечером позвонил из Матансаса, я повторил свою просьбу. Он не соглашался и сначала отклонил ее. Лишь когда я сказал, что у Пико-Оркидеа мы возьмем в плен много червяков, дал согласие. Только так я объясняю, что...

Говоря это, он уже понимал, что о главной причине умалчивает. Его сдерживали старые понятия о чести. Но есть новый кодекс чести, кодекс чести революционера, высший долг которого — защита революции! Если он будет покрывать Карлоса и не выскажет своих подозрений, он может страшно навредить... Прошел тяжелый бой, пробегая впереди роты по мосту навстречу врагу, он видел, как слева и справа падали компаньерос. Он выдержал испытание раскаленным металлом, пусть эти выстрелы, крики и стоны до сих пор отдаются в нем гулким эхом. Может быть, пережитое давало ему право оставить само-критику на время в стороне и выложить, что он думает о поведении Карлоса. Как ему эта мысль ни претит, дело требует полной ясности.

Начальник штаба прервал его речь после первых же фраз:

— Нет-нет, все не так просто! — заметил он, поворачиваясь к офицерам. — Карлос не справился с задачей... — негромко, но решительно произнес он. — Не понимаю, что могло произойти. Но при нынешней ситуации мы таких промахов позволить себе не можем. И неясности с командными кадрами тоже!

— Отстранить от должности?.. — спросил адъютант. — Тогда провинциальной комендатуре требуется временный начальник.

— Сначала мы должны дать ему возможность объяснить свое поведение, — заметил старший по званию офицер, капитан.

— Расследование провести немедленно, — сказал ему начальник штаба. — Хосе, собери необходимые данные, а после обеда доложишь, что, собственно, произошло. Полагаю, что дело будет решать сам Фидель. Тебе лучше прямо сейчас поехать в Эсперансу.

— Карлоса там нет, — объяснил Кинтана. — Не успел еще вернуться. Со вчерашнего вечера он на связь не выходил... Может, он вообще в Гаване.

«И Даниела с ним», — мысленно добавил он.

— Команданте, позвольте мне сделать одно уточнение!..

Начальник штаба обменялся взглядом с адъютантом.

— Установи, где он находится, — приказал он.