Проклятая и безликая

Глава 38

атливое тепло, которое лилось через небеса прямо ко мне. Чистый разум… я соскучилась по свободе, которую мне даровало отсутствие мысли, ничего не стесняло эмоции, больше не было никаких ограничений. Я попросту существовала, не сильно задумываясь о том, что будет дальше. Это действительно прекрасное чувство абсолютной свободы... Но вот, подобно первому вздохну при рождении, я испытала прилив эмоций, которые запачкали белый лист моей чистой мысли. Сначала это была боль, она явилась ко мне первой из всего, что может почувствовать человек. Если так подумать... Боль всегда приходит первой, неизменно являясь основной человеческого существования. Жизнь есть череда болезненных испытаний, начиная от самого рождения, когда человек способен умереть от любого неаккуратного шага, продолжая зрелостью, в которой становится все больше опасностей, и кончая старостью, когда один удар способен прервать линию жизни. Боль была вечна, неизменна в своей притягательной запретности и таинственной опасности. С детства нас учили, что она является злом, и если тебе делают больно, то должен следовать ответ, боль за боль, справедливая кара. Но почему мы столь предвзяты к ней? Она доставляла дискомфорт, но в боли рождается праведный гнев, раскаяние, новые мысли, страдания закаляют, учат человека. Боль показывает, что есть человек, как долго он способен держаться под пытками и ударами судьбы, как велика его выдержка и воля. Мне жгло тело, но я приняла боль, не желая покидать небытие. Жар ластился около моей шеи, на глазах, в груди и на запястьях рук, я пыталась пошевелиться но не могла, принимая это как испытание или необходимость. Боль вряд ли когда-нибудь закончится, она была есть и будет у каждого живого существа, нет смысла противится ей, и я позволила палящему жару развиться там, где он желал. Действительно, ведь какая разница… но ведь если подумать, то мертвые не испытывают тепла, боли и сомнений, разве… Нет? Тогда почему их ощущала я? Неужели конец так и не настал? Это посеяло новые сомнения, и итогом их стало пришествие второй волны, подарившей мне новые эмоции и вопросы. Из тёмной глубины сомнения, ко мне явились новые страхи, наполнив сознание ужасом… Неизбежно, на протяжении всей жизни, человек боится, это закономерное явление, не нуждающиеся в оправдании или смысле. Дети страшатся взрослых, возможно, сверстников, когда взрослеют, начинают боятся смерти, окружения, самих себя. Войны, голод, боги и демоны… все это вызывает естественный страх, тогда почему люди тянутся к подобному? Идут в армию, церковь, словно ища собственную гибель, или же за этим стоит нечто большее? Я ведь тоже боялась смерти, но смогла покончить с волком, что мною двигало? Почему я смогла сделать удар в собственное сердце, хотя всю жизнь страшилась того, что за той стороной. В чем был секрет этого? Неужели в каждом из нас существует нечто, что затмевает страхи и сомнения. Мною двигала праведность? Или же ненависть? Быть может вера? Ужас от осознания того, что я стану той самой, кто допустил в этот мир нечто могущественное, нечестивое, достойное смерти, или святая уверенность, что я окажусь сильнее, смогу побороть жреца и его хозяина. Наверное, да, вот она причина, первородная, слепая уверенность… моё высокомерие толкнуло меня на этот поступок, я не могла позволить себе стать обителям ереси. Я выше этого, я лучше чем демоны и павшие, еретичные боги, которые отвернулись от света, отдавшись тьме. И мне, как наследнице Рихтер, непозволительно пасть во тьму вслед за ними, как бы не было тяжело, предательство никогда не станет тем шагом, на который я соглашусь. Но что дальше, куда привело мое высокомерие, к смерти? И что куда важнее… стоила ли плата результата? Раз я по-прежнему мыслила, значит, не умерла, но что тогда со мной? Что происходит в реальности, от которой я сбежала? Неужели, Волк смог захватить меня, и теперь я просто тень на окраинах моего сознания? Вряд ли тогда я смогла бы испытывать хоть какие-то эмоции… он бы просто уничтожил меня, стер всю память и забрал тело себе. Но тогда… что остается… Я… жива?

Последняя эмоция явилась ко мне, во всем своем лживом величии. Надежда, самая ложная из всех, самая коварная и предательская частичка человеческого разума. Надежда это свернувшаяся змея, яд которой может помочь тебе… или убить. Люди тянутся к ней, веками возлагая надежды на лучшее… но зачастую, остаются обмануты, брошены своей непостоянной богиней, которая в своей сути не представляет собой ничего кроме лжи и бессвязных, не имеющих ничего общего с реальностью видений. Это просто дымка, которая маячит перед глазами, призрак лучшего будущего, что не свершится никогда. Нельзя никогда полагаться на надежду, ее никогда не существовало, не будет существовать, ведь историю творит человек в единении с Богом,и у последнего есть план, по которому мы живем, в нем нет места для чего-то столь хаотичного, как надежда… и все, кто подобятся ей, возносят её словно Бога, в конце обретут лишь горечь. Я надеялась на Близнецов, но их свет не смог помочь мне, в следущий раз, я не допущу такой ошибки, как слепая вера в помощь богов… я возложу всю тяжесть только лишь на свои собственные плечи, не взирая на то, как трудно станет мне держать это на себе. Я больше не буду верить в надежду… ибо одно ее предательство уже стоило мне жизни. В следующий раз, ошибку не простят, никто не выдернет меня из небытия, и вина будет только на мне... И на том, что однажды, я выбрала для себя надежду, как идола, способного помочь. Но она не может, надежды нет... И никогда не было. Выдумка людей не заслуживает внимания, и тем более, поклонения.

Тепло… и мягко, я отпустила от себя злостные мысли, вновь возвращаясь в блаженство, которому к сожалению было не суждено продлиться слишком уж долго. Жар спал со всего тела, кроме рук, которые по прежнему испытывали его на себе. Я просыпалась, отходя от долго сна… который казался мне концом, но по итогу, обернулся лишь усталостью. Что произошло, как мы выжили, и что делали… на поверхности? Солнце... Теплое, оно было где-то рядом, но его не могло быть там, внизу, под тяжестью земли и массивами камня. Тогда откуда весь этот свет? Я не знала ответа не на один из вопросов, мне было непонятно, и больно думать о том, что нас спасли боги. Неужели они явились только после того, как мы пережили столь ужасный бой? После всей крови, ранений, после его ужасной песни, которая повергла меня в ужас, смогла сломить Гвин. Почему они не помогли нам раньше, не уничтожили жреца самостоятельно, одного из света хватило бы, чтобы испепелить его, оставить на земле просто дымящийся столб? Была ли то проверка, или же… Что-то иное, более глобальное и важное для мира, но что осталось сокрыто от нашего разума, спрятано в глубинах небес. Я не помнила ничего, ничего кроме тьмы и клекота, который не могла никак осознать, казалось будто он исходил от животных, но в нем была осмысленность, теплилась идея и мысль, понять которую, увы, мне не удалось. Какой великий замысел мы помогли им осуществить, был ли он вообще? Странно, но я ощущала, будто за всем этим крылось нечто большее, но что именно, понять не могла. Мысли возвращались в свой привычный темп, от чистоты и спокойствия не осталось ничего, я медленно пробуждалась, возвращаясь в реальность. Окончательно подняла меня из мертвых боль, которая неспешно расползалась по всему предплечью. Она жглась, но уже не было так приятно, тепло обернулось палящим жаром, даже не до конца очнувшись, я быстро дернула руками, пытаясь спасти ее от боли, и только после этого, мой испуганный взгляд упал на кисть, от которой шел кровавый пар, поднимающийся к небу и рассыпаясь под солнечными лучами.

Все это было божественным мановением, спасением от высших существ, их благодарность или же милость за проявленную отверженность, стойкость и уничтожение ереси… Но либо от случайности, либо в назидание, либо в знак, они оставили мои оголенные, бледные кисти под палящим Солнцем, что показалось на таком чистом, голубом небе, которое могло бы сей быть таким чудесным символом если бы не адская боль. Кровь запеклась, даровав временное спасение для остальной части кожи, но на тыльной стороне ладони и около кистей зияли глубокие раны, которые, как я прекрасно знала, никогда не затянутся и не заживут, оставшись напоминанием бо конца моей жизни. Я не веря глядела на них, лишь чуть-чуть убрав из-под палящего солнца, скрывшись под сенью деревьев и осматривая то, насколько ужасающе выглядит моя обугленная кожа, которая покрылась коркой из пепла, смешанного с кровью. Пальцы двигались, я ощущала их, абсолютно точно могла держать оружие либо вещи, ничего важного не пострадало, по-прежнему позволяя мне существовать как полноценный человек. Но вот то, что было сверху… кривые, врезавшиеся в юное тело раны, которые добирались в своей пылающей природе до самых глубин тела, пролив на них сжигающий свет. Я видела собственные кости, и плоть, и мясо, которое запеклось под пламенем солнца, видела связки и капельки крови, стекающие по стенках, в ужасе отведя руки в сторону, лишь бы не видеть их, я тяжело выдохнула, постепенно сжимая пальцы и вновь убеждаясь, что способна пользоваться руками. Если бы я лишилась возможности и права владеть собственным телом, стала бы калекой в столь юном возрасте... Подобное было просто отвратительным, ужасающе несправедливым. Но к счастью, почему-то я знала, что смогу и дальше обучаться войне. Рядом, словно в насмешку, лежали мои же перчатки, полностью целые, без единого пореза или дефекта, казалось, будто они даже стали чуть новее… моляще подняв голову к небесам, я беззвучно спросила, за что мне было это наказание, но в ответ, разумеется, прозвучала лишь звенящая тишина. За любое спасения была назначена своя плата. За любое благо, боги взымали свое. Нужно смирится, что платой за спасение, стали символы на руках. Тускло опустив глаза на обезображенные руки, я сжала их в кулаки, вызывая боль по всему телу. Неважно. Я была способна жить дальше и с шрамами, они ничто… Просто внешний дефект, который никак не влияет ни на что, это ничего не поменяет, ничего не уничтожит. Я огляделась, пытаясь понять, где именно мы оказались… и было ли вообще “мы”. Эта мысль вмиг вытеснила боль, связанную с изуродованными руками, заполнила все сознание и заставила взметнуться на ноги, оглядываясь вокруг, я стала искать девушку взглядом, надеясь, что богам хватило справедливости спасти и ее тоже.

Слава Близнецам и пусть они простят мою дерзость, Гвин действительно лежала неподалеку, на мягкой, летней траве, в окружении цветов, на полней окруженной аккуратной роще из тяжелых дубов, срощенных в единую стену, из которых был только один выход. Рядом с нашей поляной, которая наполовину находилась в тени, текла небольшая речка, скрывающаяся среди стенки из деревьев. В центре лежали наши вещи, обе сумки, капканы, пилумы…я видела свои свертки с демоническими палочками, когти медведя, несколько цветов, книги Арчибальда и даже потерянные кинжалы, но проклятых не было. Наверное, их сила была запретной, от чего Близнецы изъяли их возможно уничтожили. Оно и к лучшему… грудь по-прежнему болела от лезвия, что пронзило меня, возможно, и на ней остался шрам, я этого предпочитала не знать. Значит, все хорошо… помимо наших припасов, на поляне лежала еда, самая разнообразная, начиная от хлеба, заканчивая разлитыми по стеклянным тарелкам супам и мясных блюд, поданных на серебряных подносах, в центре возвышался графин с алым вином. Аккуратно оглянувшись на Гвин, я убедилась, что ее грудь вздымается, девушка жива… слава Близнецам, они... Неважно, неважно, я позволяю себе слишком многое, слишком многое. Аккуратно подойдя к текущей неподалеку реке, я опустилась дрожащие руки в бурлящую, ледяную воду… которая приятно щекотала мне пальцы, унося с собой кровь и пепел, словно они вовсе не были частью моей сгоревшей кожи. Все исчезало, кристально чистая вода пощипывала раскрывшиеся раны, когда я очистила руки, то пришло время одежды… но та оказалась идеально чистой, целой, словно я только что взяла не из гардероба. Только маска лежала в центре, на ней осталось все… Кровь и грязь, порезы и вмятины, даже несколько пробитых мест. Казалось, что Они специально оставили ее такой, и я не решилась менять Их планы, обмывая ее от грязи. Стыдливо взглянув на Гвин, я решила искупаться, впервые за несколько дней ощутив на коже приятную прохладу воды, а не грязь, пот и кровь. Пусть боги и избавили от нечистот одежду, скорее всего тело, но на мне оставались раны, да и запах крови въелся в тело, ровно как и смрад. Казалось, что в моих растрепанных волосах была грязь, поэтому искупаться казалось хорошей идеей. Небольшая бечевка которая держала клуб моих волос осталась где-то в пещере, или же вовсе в земле умершей деревни, поэтому волосы успели порядком запачкаться, следуя за мной словно ком змей.

Вода приятно журчала, я быстро омыла тело, на котором остались множественные раны, полученные в боях и уже успевшие затянуться, но ничего не сравнится с шрамами на руках. Как отреагирует отец? Мать? Я не… не думала, что наша выходка может возыметь подобные последствия, но в тоже время, спасение показало, что Близнецы следовали за нами по пятам, следили и помогали, когда считали нужным. Это был Их план, Они подарили нам возможность отдохнуть и набраться сил, пусть и забрали за это невинную чистоту моего тела. Возможно… в предупреждение о чем-то, но что-то мне подсказывало, что изначально, подобное было продиктовано исключительно платой за спасение. Либо же, я попросту неправильно трактовала их знаки, то было возможно. Как бы то ни было, сейчас я жива. А вот жрец нет, и по праву это можно было назвать победой… пусть и доставшейся мне ценой своего тела. Жжение внутри по-прежнему доставляло неудобство, но я верила… знала, что это пройдёт. Никакая боль не длится вечно, и эта не станет ни исключением, ни проблемой для меня. Я переживу подобное, не придав никакого значения.

Гвин не просыпалась уже долгое время, но возможно, то было заслуженно, я надеялась что сон пойдет ей на пользу. Мы впервые отдыхали, без боязни умереть, не находясь при смерти или в опасности… великая блажь, в особенности, после кошмара в башне. Быстро одевшись после купания, я аккуратно накинула на голову свой плащ, быстро двигаясь в сторону маски и наконец одевая ее на лицо, позволяя себе выдохнуть. Руки скрылись под меховыми перчатками, которые приятно нежили мою кожу, даже не вызывая боль и отторжение, все остальное тело по-прежнему скрывалось под тяжёлыми одеждами… послушав собственный, истощенный организм, я села рядом с едой, разглядывая ее, но пока еще не решаясь вкусить. Это казалось почти что воровством, я уже испила воды из реки, казалось, будто этого было достаточно, но я не могла смириться с трехдневным голодом, и постепенно, стала таскать себе кусочки пищи. Мясо и хлеб были поистине великолепными, я не знала, кто создал их, но это было самым вкусным, что я ела в жизни. Мягкое, нежное мясо с насыщенным вкусом о привкусом сладковатой крови, пышный, пористый хлеб, в котором чувствовались нотки сразу всех зерновых культур, это нежило меня, наполняло силой, развенчивало сомнения, но не поддавшись на искушение, я ограничила себе лишь небольшим перекусом принявшись ждать, пока наконец очнётся Гвин, которая продолжала смиренно лежать на траве, тихо вздыхая и порой переворачиваясь. Было так радостно на душе… пусть это и никак не проявилось в моём поведении, но я сделала всё, и даже шрамы на руках… казались теперь достоянием, символом Богов, Их знаком… боль действительно отступала, в этом месте ей не было места. Только умиротворенный покой, святое блаженство, не прерываемый никакими иными эмоциями и мыслями.

- Лиз? Лиз, ты здесь? - Услышав прерывистый шепот девушки, я быстро поднялась с земли, подходя к Гвин. Оставили ли ей шрамы? Взяли ли плату с нее? Я надеялась, что нет... Обе моих руки были изуродованы, больше мне нельзя снимать перчатки вне дома... Кажется, этого должно быть достаточно для Близнецов, мне было приятно думать, что своей платой, я защитила и Гвин. Мне хотелось надеяться, что этого было достаточно для Них... Гвин не заслужила боли, она сделала все, что могла, и даже больше. Опустившись рядом с ней, я внимательно осмотрела лицо и тело, кажется, все было в порядке, серые зрачки глядели на меня с радостью, в них не ощущалось усталости или боли, она не могла пострадать слишком сильно... Все с ней было хорошо, она не испытывала никакой боли. - Значит, мы победили, да? Близнецы ответили нам?

- Да, всё именно так... - Я подала девушке руку, стараясь не слишком сильно показать боль, что прошлась по телу вместе с ее рукопожатием, которое заставило плоть заново воспылать на несколько мгновений. Оказавшись на ногах, она быстро огляделась вокруг, после чего, крепко обняла меня. Прижав к себе, девушка несколько секунд ничего не говорила, практически не двигалась, даже не дышала, просто радуясь тому, что я жива. Наверное... Сейчас она размышляла о том, что произошло, но быть может, просто осматривала поляну за нашими спинами, удивленно созерцая эту пищу. Как бы то ни было, я не возражала, после ледяной воды, я ощущала ее тепло как никогда отчётливо и четко, что доставляло лишнего наслаждения и призывало прижаться к ней лишь сильно, разделив радость победы. - Ты... В порядке, ничего не болит?

- Нет, видишь, Боги не всегда берут что-то взамен за спасение... Исса тоже не взяла ничего за тот сад с цветами. - Я горько улыбнулась, не зная, что ответить и стоило ли вообще оспаривать это. Радость в ее словах оказалась такая искренняя, но рано или поздно, она увидит шрамы на моих руках, и тогда появятся вопросы, ответы на которые принесут ей боль. Я не могла и не хотела ходить по дому в перчатках, а значит... Никакого секрета сохранить не удастся вовсе, что приводило к тяжелым мыслям. Но значит ли это, что стоит рушить ее надежды и мысли? Я не знала, но пока она не видела моих ран, наверное... Это будет излишним. В ее голосе слышалась вера, так пусть она горит ярко, пока еще может. Я не стану той, что разрушит все, которая в своей слабости и сомнениях, потянет во тьму людей вокруг. - Здесь так спокойно...

- Да, ты права... Здесь очень хорошо. - Девушка отстранилась, обходя меня и аккуратно садясь около пищи. На душе остался след сомнения... Казалось, будто я солгала ей, зазря не развеяла ложных мыслей, раны на руках предательски начали щипать, словно поддерживая мысли. Но она младше чем я... Она имеет преступно мало, помимо веры, рушить ее веру, всё равно, что уничтожать саму Гвин, я не могла позволить себе сделать этого. Ни сейчас, ни когда-либо. Она была праведницей, и я хотела, чтобы она осталась такой еще надолго... Не уподобляясь мне и моим... Ложным мыслям, чтобы хранила следы Их благосклонной нежности, которой мне недоставало. Да, они спасли нас, но после боли, пролитой крови, практически смерти, а в плату изуродовали пламенем солнца руки, словно показывая... Что по-прежнему, мой грех не искуплен, что до сих пор, я проклята. Миг осознания ударил слишком больно, я практически заплакала, но смогла сдержаться, не руша счастливый облик победы. Вот оно... Истинная цель, смысл этого поступка, теперь то все было ясно. Они указали мне, что по-прежнему я не часть Их света, что я дефект, пока еще недостойный света. Что же... Уже это было хорошо... Я смогла разобрать послание, теперь, оставалось просто смириться с ним... И принять неизбежное. Даже совершив подвиг, даже возведя к небесам еретика и отринув дары Бога, который предлагал мне все, что мог, я не стала достойной. Проклятая... Возможно, навечно.