Проклятая и безликая

Глава 55

Ночную мглу, не подвластную ни свету, ни Божьему взгляду, ни спокойствию, разрезала шедшая из уст священников протяжная песнь, которая тревожным волнением стискивала мое сердце. Казалось, что всего несколько минут назад было яркое утро, я радовалась приезду родственников, наряжалась в платья и шутила вместе с Гвин, но вот, не успела я даже задуматься, как наступил он. Вечер. Время казни. Это был первый раз, когда я могла наблюдать нечто подобное в живую… и бесспорно, такого рода событие не могло остаться для меня лишь бессмысленным звуком среди всего оркестра моей жизни. В Империи заживо жгли только еретиков… и магов. Далеко не только погрязшего в ереси, костер мог стать концом для любого чародея, вышедшего из-под повиновения и решившего сбросить цепи, бежав с службы, из школ-темниц или с поля боя. Подобное всегда преследовало тех, кто обладал силой, словно стиснутая вокруг горла петля, которая неизменно душит, играя на страхах и сомнениях. Сейчас, меня тоже не миновала эта участь. Как бы мне не было противно, но невольно, я представляла на месте стоящего посреди веток и привязанного к столбу жреца - именно себя. Связанную по рукам и ногам, лишенную сил, сломленную от тяжких пыток и брошенную перед страждущей крови толпы, которая жаждет только моей смерти, которая видит в тебе негодный инструмент, зверя или вовсе... Расходный материал. Я попыталась сделать все, чтобы суд над жрецом оказался праведным, справедливым, но по итогу... Что в итоге? Он испытает худшую смерть, самую болезненную из всех. Возможно, умереть от Аколита и не было столь ужасным вариантом, каким я его видела. А тем временем, молитва жрецов тянулась уже в течение нескольких десятков минут, не стихая ни на мгновение и продолжая биться в воздухе, словно песня Волка, предательски отвлекая от собственных мыслей, словно и вовсе желая полностью овладеть разумом, завладеть им, полностью оставив на властвование жрецам, или самими Близнецам. Но подобное, к счастью или сожалению, ей было не под силу... Я игралась с песней, то позволяя ей овладеть мыслями, то отталкивая от себя прочь, полностью очищая от нее разум. Это было не просто способом скоротать время, но также, возможностью получше узнать загадочную песню. В ней был свой шарм, некая чарующая деталь, которая взывала к свету души, приковывая его к поющим жрецам, не позволяя отвести взгляд, как бы не хотелось этого сделать, но разумеется, я была значительно выше, и без труда игнорировала подобное, лишь иногда, словно поддаваясь ей, глядела, как наши священники поют. Строки повторялись снова и снова, порой громче, зачастую сходя к шепоту, когда им требовалось восстановить дыхание, чтобы продолжить. Наши жрецы без устали молили богов о том, чтобы душа жреца оказалась во свету… или, хотя бы не познала власти Владык, но что-то подсказывало мне, что Марк не получит ни прощения, ни хорошего конца своей жизни, что в какой-то момент, полностью рухнула во власть тьмы. Только болезненная тьма ждала его дальше. Бездна, будоражащая разум и тело, пугающая своей тяжкой неизвестностью, которая тянула свои незримые для людей нити через мелкие прорехи среди множественной трухи, которая громоздились вокруг деревянного столба, воздвигнутого совсем недавно. Казалось, будто он являлся неким алтарем, воздвигнутым следуя четко известным и давно выработанным законам. Что если сжигая людей, мы приносим их в жертву? Возможно ли такое, что богам хотелось испить силы своих предавших жрецов? Или же, только так можно быстрее и лучше опознать, что в бесконечную тьму летит именно душа их верноподданного, который, возможно, заслуживает спасения, или особого наказания. Это казалось такой невозможной сказкой, блажью, но в тоже время полной ложью, которая удивительным образом заставила меня улыбнуться, тяжело и болезненно. Я не хотела дальше думать об этом, забивая разум ненужными вещами и подобными, бредовыми предположениями. Сидя в далеко от основном действа, я предпочитала прямо сейчас одиночество… по крайней мере далеко не общество тех, кто стоял около столба, лишь молча созерцая как готовится костер, что вот-вот, должен будет вспыхнуть.

Я была бы рада провести еще времени с матерью, в ее ласковых объятьях, разговаривая обо всем на свете, ровно так, как то было раньше. Но Аколит, которую я встретила во время наших прогулок с Сессиль, настояла на посещение казни, подле нее. Мать не решилась на это, сказав, что лучше поближе познакомиться с Аль, которая, по ее словам, скорее всего, сможет связать свою жизнь с Людвигом, даже несмотря на то, как именно закончится спор брата и отца. Но несмотря на столь милосердные слова, называть девушку членом семьи Сессиль начисто противилась, предпочитая использовать десятки слов и оборотов, лишь бы не выступать на эту территорию. Впрочем… возле костра не хватало далеко не только моей матери, никто из моей семьи, включая Гвин, пока еще не явился на это представление. Тиер и Людвиг вели переговоры с Тревелья, не выходя из имения, названная сестра прямо сейчас отдыхала в комнате, отсыпаясь после тяжелого дня. Ей не было интересно на смерть через сожжение, я разговаривала с девушкой об этом, и как оказалось, она видела это с самого раннего детства, как и повешение и даже военный суд, происходящий крайне быстро и просто, ударом в сердце или горло взмахом клинка. А вот проведенные нами пытки, сильно истощили девушку, во многом, из-за множественного магического влияния, идущего в течение целого дня с самых разных сторон. Мои силы, текущие через нее практически всегда, келья Аколита, наполненная силой, умирающий жрец и его сожженная книга, что при своем медленном крахе выпускали отчаянные волны магии. Не будь она из рода Грау, подобное бы оказало на нее ужасное влияние, но благодаря древней крови, Гвин отделалась лишь усталостью, да еле заметной головной болью. Тем не менее, от подобного мне легче не становилось, сон казался излишком, а Аколит не появлялась… по-прежнему ошиваясь где-то в доме, оставив меня наедине с мыслями и скорым мертвецом.

Остальное окружение не придавало мне никакой уверенности ни в чем, что могло произойти дальше. Мне не было интереса говорить с ними, и даже не пыталась завести разговор, не находя ровным счетом никого, достойного этой части. Крестьяне, которые подготавливали столб, порой перекидывающиеся несмешными шутками, не вызывали во мне доверия, и признаться, они сами несколько раз бросали на меня испуганные, почти что презрительные взгляды, всячески стараясь находится от меня на расстоянии. Несколько гостей, сидящих на траве и глядящих на величественное сооружение, разговаривали между собой о каких-то неважных вещах, вмешиваться в диалог я не хотела, да и не считала подобное нужным. Юноша Аколит, подходить к которому я боялась, оставался последним вариантом, который разумеется, я отбросила первым же делом. После того, как я залезла в его разум и переворошила мысли, мне было слишком страшно рядом с ним, опасаясь той кары, которую он мог обрушить на меня. Но, к счастью или сожалению, он был занят, стоя на соломе и вырезая на столбе какие-то письменна, начисто игнорируя недовольный ропот крестьян, которые из-за этого не могли покончить с работой и разойтись по домам. Во многом, потому что тот прижимал к полу брошенную вокруг солому. Удивительно, но Мирен здесь тоже видно не было, хотя признаться, первую, кого я ожидала увидеть, была именно девушка, что оказалась главной, в какой-то мере важнейшей вехой в жизни Марка, полностью изменившая абсолютно все. Жрица вообще не попадалась мне на глаза в течение остатков дня, но и в главном зале ее больше не было. Я даже попала в лазарет, но и там оказалось, что матриарха нет, а лекари сказали, что не могут поведать о том, где девушка сейчас находится. Ей обещали встречу с жрецом, случилась ли она? Или все попросту устали ждать ее пробуждения, решив, что это не стоит того? Спросить у самого Марка я не могла, все так же из-за Аколита, к которому боялась подходить. Ответом на эти вопросы мне стали тихие шаги, сминающие траву под ногами матриарха, плавно шествующей к месту сожжения, держа руки около пояса, сжимая их между собой и пальцами, маниакально и нервно, царапая тыльные стороны ладоней. Каждый ее шаг казался движением змеи, изощренным, подвижным, я видела, как ее спина и торс двигаются единым механизмом, как ноги перебирают по земле, практически желая слиться в единый хвост и избавиться от этих ненужных, раздражающих движений, но в итоге, лишь имитирующие движения знакового животного, которому та служила и возносила молитвы.

Признаться, я ожидала разговора, даже поднялась с мягкой травы, но жрица не обратила на меня ровно никакого внимания, даже не взглянула, слово и вовсе не заметив. Разумеется, это нисколько не оскорбило меня, не вызывало гнева, лишь легкое смятение, которое привело к тому, что не получив желаемое, я попросту осталась стоять с вытянутой вперед рукой. Жрица, быстро пройдя мимо, остановилась только лишь около подступов к столбу, глядя на него со смесью полного и справедливого смирения… разбавленной удручающей тоской, а так же мыслями, многими мыслями, которые оказались настолько глубоко скрыты в разуме девушки, что по началу, я даже ощутила в сознании тяжесть, от попытки ощутить и понять их. Вокруг нее, подобно незримым змеям, вились магические вихри, обвивающие девушку с ног до головы, которые практически полностью заглушали абсолютно все иные звуки рядом с ней, оставляя только громогласное, практически слышимое в реальности шипение, что смешивалось с звуком ударяющего по земле дождя, разумеется, не существующего в данный миг. Несколько секунд посмотрев на нее, я уже собиралась вновь опускаться на жухлую траву, ожидая наставницу, когда ощутила, как на мое плечо легла грубая рука, принадлежащая никому иному, как моему Аколиту. И, соответственно, наставнику. Что взглянула сначала на меня, а после на девушку... Тускло ухмыляясь.

- Ты очень искусно смогла подчинить себе сознание моего названного брата, это действительно достойный поступок… Если тебе интересно, то я нашла его молящегося в моей кельи, и когда он осознал что произошло... Ярость его была велика. Удивительно, как ты смогла сопоставить все воедино, воспользовавшись тем… что он посчитал тебя схожей со мной, пусть это и в корне не так. Пожалуй, я могу сказать что горжусь тобой… Но эти слова не выражают нужных эмоций… я испытываю уважение, Лиз, ты проделала отличную работу. - Девушка ничуть не изменилась, только, кажется, искупалась за время нашей недолгой рузлуке. Но несмотря на все, я ощущала изменение. В ее глазах что-то поменялось, уже никогда не собираясь являться прежним. Помимо этого, я вмиг обратила внимание на ее волосы, они впервые за несколько лет не выглядели как черная, пропитанная смолой солома, а наоборот, легли на плечи водопадом, шёлковым, не ломким и имеющим словно другой, более благородный цвет, похожий на обсидиан. Что-то случилось с ней… но что именно, понять оказалось до предательского сложно. Да и важно ли это было прямо сейчас? Я в этом сомневалась, предпочтя отнести свои мысли к более важным и насущным вопросам. - Сегодня важный для тебя день, что ты испытываешь по поводу этой казни? Восторг? Трепет? Страх? Если ты действительно пойдешь по пути, который избрала, видеть алые костры тебе предстоит чаще… чем кому-либо иному. И часто, именно ты станешь той, кто их разводит.

- Неужели каждый раз подобное будет столь долгим? Или же, мы просто не готовы к обряду, который совершаем? - Я продолжала разглядывать наставницу, но больше никаких изменений заметить не смогла, как бы не старалась увидеть их в каждой детали, до этого дня не имеющая для меня никакой ценности. Ее одеяния не избавились от пятен крови и грязи, под ногтями виднелась плоть, ладони изрисованные резными пентаграммами ощущались все такими же шершавыми и неприятными, даже просто на беглый взгляд. От девушки пахло угасшей жизнью, возможно прическу ей сделали кто-то из обитателей дома, с которыми до этого она не пересекалась... И потому, она выглядела столь свежо и красиво, но большего... Найти мне, увы, не удалось. - Я ощущаю лишь тоску и боль... Но знаю, что это необходимо. Что так нужно сделать.

- На войне трупы жгут на кострах… которые разводят среди разрухи и покорённых форпостов. Достаточно просто взмахнуть факелом, чтобы нечто запылало… а после, бросай тела в жрущий всея огонь, наблюдая, как по небу разлетается алый туман их крови. Здесь и сейчас ты видишь лишь самый идеальный вариант из всех, когда все по Их заветам, но так бывает редко… очень редко. У солдат нет ни времени, ни желания, ни возможности заниматься подобным, но у нас оно есть в избытке. - Аколит подвела меня к будущему жертвенному столбу, поглаживая по плечам, но больше это походило на попытку опереться на меня. Дойдя до нужного места и становясь рядом с жрицей, Аколит хитро улыбнулась мне, кивая на матриарха и словно желая, чтобы я что-то предприняла. Правда, мы находились на достаточном состоянии друг от друга, чтобы она не слышала нас, и потому мы тоже вряд ли могли услышать ее. Постепенно вокруг столба стал собираться народ, юноша отошел от жреца, закончив вырезать свои узоры и позволив наконец рабочим закончить свою работу, после чего, встал поодаль от нас, бросая на названную сестру быстрые, почти не заметные взгляды. Казалось, будто он даже был оскорблен, но девушка не придавала этому ровно никакого внимания, продолжая стоять рядом со мной и даже иногда улыбаться, просто так, не имя для подобного ровно ни одной действительно существующей причины. - Порой, конечно, на кострах сжигают порочных лекарей и магов, обвиненных в ереси, но подобное слишком редко на поле боя, проще ударить в сердце и бросить в могилу, чем разводить подобное, тратя драгоценное время.

Аколит хотела сказать еще что-то, возможно, ответить на мои чувства по поводу казни, ведь не просто так она задавала этот вопрос? Но ровно в этот миг, позади нас раздался множественный топот ног, предоставляющий нам прекрасный вид на шагающую процессию, состоящую из глав родов, стражников легиона надежды, что и вели под руку главную фигуру вечера, Марка, который не сопротивлялся, не плакал и даже не молился, лишь неровно переступая с ноги на ногу, стараясь идти вровень со стражами. Жрец шествовал на эшафот озираясь по сторонам пустыми взглядом, ничего не выражающим взглядом. Он Шагал светя обработанными ранами и заново уложенными волосами, он чевственно шел к столбу, не оглядываясь ни на небеса, и не надеясь на что-либо, кроме смерти. Его спокойствие было ровно таким же, как до начала пыток, он не испытывал ни боли, ни страха, ничего… только лишь его взгляд безвозмездно погас, оставив лишь темноту в глубоких, старческих зрачках, что бегали в глазницах, не находя себе места, чтобы отдохнуть. Единственный раз, когда в нем промелькнуло хоть что-то человечное, что-то понятное для меня и многих, собравшихся здесь, было в тот единственный миг, когда он прошел рядом с Мирен. Его шаг сбился, он чуть не упал рядом с ученицей, не в силах поднять взгляд на девушку, но та даже не перевела на него взгляд, то-ли от презрения, то-ли от горечи, то ли от скорби. Несмотря на это, стражники возвели его к столбу, начав связывать, т чем-то тихо переговариваясь между собой. Коалиция из моих родных, Людвига и Тиера, и рода Тревелья, одного лишь Нериса, медленно разошлись вокруг, занимая места около готовящегося костра. В тот же момент, потянув меня за руку, Аколит приблизилась к замершему в неподвижной позе матриарху, не позволяя Тревелья занять место подле нее. В тоже время, встав перед Марком, которого быстро связали по рукам и ногам, выступил мой отец держащий в руках свой кинжал и взирая на жреца с жалостью и болью.

- Вы приговариваетесь к смерти, жрец змеи, Маркус во церкви и раб ее до самой смерти. Имя вашего рода опорочен до окончания веков… и скорее всего, прервано на всегда, либо сегодня, либо же чуть позже. Сейчас, вы будете приговорены к смертной казни через сожжение, чтобы дать вам возможность в последний… - Внезапно, вперед выступила Мирен, прерывая отца и заставляя его застыть на полуслове. Ее аура засияла подобно изумрудам, ослепив меня на секунду, в воздухе повис запах едкого яда, заставляющего глаза слезиться а тело окоченеть, потеряв возможность двигаться и существовать. Ее руки вырывали клинок из рук отца, Мирен хладнокровно сделала шаг к столбу, но на секунду, взгляд жрицы проскользнул по лорду Тревелья, который смотрел на это отчаянно, почти что с мольбой о том, чтобы она закончила, но очень скоро, лорд опустил глаза, сдавшись перед ней. Сделав тяжелый вздох, Мирен медленно стала шагать к жрецу, от которого даже не успели отойти застывшие стражники, скованные доспехами, по которым медленно разрасталась коррозия, сжирающая в себе металл. Взглянув на Аколита, я увидела, как та улыбается, склонив голову набок. Казалось, что она знала об этом всем, что догадывалась, но не предприняла ничего. Возможно, она имела свою роль, в выходке Мирен.

- Прошу прощения, лорд Рихтер, но сейчас, я… не могу позволить вам привести этот приговор в действие. Я вынуждена угрожать всем собравшимся, но вы умрете, каждый здесь умрет, если попытается воспротивиться мне, не взирая на возраст и статус. Я не желаю этого, я не хочу этого, но вы отняли у меня наставника, обвинили его во всех грехах, и я хочу знать одно… признает ли он их, достоин ли быстрой, лёгкой смерти, либо долгого покаяния в языках пламени. - Шипение матриарха сковывало движение, замедляло его, словно от яда, который подступал к горлу, заполняя мысли и заставляя меня дрожать от боли в венах. Я попыталась чуть сдвинуться, чтобы убрать ногу в сторону от хвороста, что мог воспылать вместе со мной, но мое тело оказалось полностью сковано, не в силах пошевелиться и двинуться. Тем временем, Мирен перевела взгляд на Марка, что пристыженно опустил взгляд, не дыша. На глазах девушки сверкнул блеск бледно зеленых слез, которые она не могла, и скорее всего не хотела скрывать. - Зачем, святой отец? Зачем ты делал это?

- Я бы хотел солгать тебе, девочка моя… сказать, что это ложный суд, заставить поверить в очередной глупый обман, но я не могу больше лгать тебе, дочь моя… я не могу сделать этого, как бы не желал и дальше жить рядом с тобой, наставлять и помогать. Но это… Уже не имеет значения. - Марк поднял взгляд на Мирен, которая уже не сдерживала слезы, текущие по горлу, груди и рукам. Ее тело билось в дрожи, руки хаотично двигались из стороны в сторону, держа клинок, все вокруг замерли, не смея сказать даже лишнего слова, опасаясь ее гнева и ожидая развязки. Я отчётливо видела, как аура вокруг Мирен крошится, рушится на части, абсолютно так же, как то было в нашу первую встречу. Ее взгляд метался из стороны в сторону, словно надеясь, что сможет найти выход, спасти его. Но даже Марк не желал этого. Он знал, что достоин смерти и с честью принял эту судьбу. Сделал так, как был должен. - Я полностью виновен и признаю это.

- Ты ведь знаешь, что я поверила бы каждому твоему слову… Что я убила бы их, если бы они попытались казнить тебя, что спасла бы.. Несмотря ни на что. - Мирен сделала еще один неровный шаг в сторону бывшего наставника, клинок медленно восходил над девушкой, его лезвие блеснуло около плечей, возвысившись и уже готовый ударить. Пальцами проведя по неровному лезвию, Мирен пролила свою жидкую, зеленоватую кровь, которая окрасила основание столба в нефритовый цвет, скоро растворяясь среди сена и веток дерева. Марк лишь покачал головой, в очередной раз не смея поднять взгляд… а когда сделал это, наконец соприкасаясь взглядами с бывшей ученицей, то в тот же миг, лезвие ударило по его сердцу, разрывая одеяния и входя в плоть по рукоять… Мирен опустилась на колени, продолжая держать клинок в его рука, все моё естество свернулось в боли, будто это меня ударили в сердце, и я была готова рухнуть, если бы не помощь Аколита, что магией поддержал меня. - Я бы спасла тебя от всего… но ты сам выбрал эту участь. - Плача над телом прошептала Мирен, ее голос окончательно стал шипением, которое разобрать оказалось настолько сложно… что последние ее слова прощания, я даже не смогла понять, в то же время пытаясь совладать с невиданной болью.

- Я подвёл тебя… Мирен… но… помнишь нашу песенку? Я знаю, что помнишь... - Умирающий взгляд жреца опустился вместе с головой, которая безвольно повисла, пытаясь прожить чуть дольше. Надеясь успеть услышать нечто важное. Оставив лезвие в его плоти, Мирен прижалась к жрецу, обнимая истекающее кровью тело к себе, не в силах разорвать крепкие объятия, обвившие бренное тело старого жреца. Ее волосы покрывались текущими реками его крови, что смешивались со слезами, образуя столь чудесную смесь страданий, что несмотря на все, я сама не могла отвести взгляда. - Ты помни с самых малых лет… что Близнецы несут нам свет. Что любят каждого из нас. Что защитят от злых проказ…

- И несмотря на темный час… Они всегда утешат нас. Ты помни с самых малых лет… с тобой до смерти будет свет. - Сползая на сено перед жрецом пробормотала Мирен, закрывая глаза и роняя на землю клинок отца, который скатился по веткам, оказываясь прямо у ног окоченевшего Тиера. Марк последний раз улыбнулся, роняя на ее волосы несколько старческих слез, после чего… сделал свой последний в жизни вздох. Казнь закончилась, еретик был умерщвлен.