"Икс" ["X"]

35

Положив трубку, я сидела некоторое время, стараясь понять, какое значение может иметь его собственное мнение. Взгляд Мунса укрепил мои подозрения, что Нед Лоув ускорил смерть Ленор, но не предоставил весомой поддержки. Я верила, что нахожусь на правильном пути, но что хорошего в вере без подкрепляющих доказательств?

Я до сих пор не встречалась с теперешней женой Неда, так что, может быть, настало время поговорить с Селестой. Я не могла понять, как он мог понравиться любой женщине, но говорят, что я слишком разборчивая, так что меня не стоит и спрашивать. Впрочем, никто и не спрашивал.

Я перебирала свои записи, пока не нашла телефон Эйприл, и позвонила.

— Это Кинси Миллоун. Не могли бы вы мне дать телефон Селесты?

— Не могу поверить, что вы мне позвонили. Я как раз собиралась снять тубку и позвонить вам.

— Счастливое совпадение. Что происходит?

— Я сделала глупость и подумала, что лучше вам рассказать. Обещайте, что не рассердитесь.

— Почему бы вам просто не рассказать, что вы сделали, прежде чем просить гарантии?

— Папа и Селеста вчера пришли ужинать.

— Так.

— Помните фотографию моей бабушки, где папа сидит у нее на коленях?

— Как я могла забыть? Я только что отдала ее вам.

— Я знаю. Мне она очень понравилась, и я была рада, что у меня есть связь с прошлым.

— И что вы сделали?

— Я поставила ее на книжную полку у нас в спальне. Ее не видно из дверей, так что я не думала, что папа может ее заметить. Он никогда не ходит в эту часть дома. Я не могу представить, что на него нашло.

— Он знал, что я хотела что-то передать, так что он, возможно, был начеку по поводу всего нового.

— Это единственное объяснение, которое приходит в голову, потому что, клянусь, я не сказала ни слова о нашем разговоре. Мне ужасно неудобно.

— Продолжайте.

— В какой-то момент за ужином он извинился и пошел в туалет. Это единственный раз, когда он уходил из-за стола. Обычно он пользуется туалетом в холле, но по какой-то причине он, должно быть, выбрал ванную со входом из спальни. Когда он вернулся, я заметила, что он погружен в себя. Я спросила, что случилось, но он отмахнулся. Они с Селестой ушли раньше обычного, но я ничего такого не подумала.

Я не понимала, что возникла проблема, пока она не позвонила сегодня утром. Она сказала, что он был вне себя по поводу фотографии. Думаю, они ужасно поругались по дороге домой. Она сказала, что я могу выставлять фотографию своей собственной бабушки где захочу, а он поднял большой шум из-за ничего.

— Это не кажется мудрым поступком. Вы говорили, что она такая мышка. Конечно, она в курсе, что он чувствителен к теме о своей матери.

— Я знаю, но она немножко выпила, и это просто вылетело. Теперь она говорит, что он зол на нас обеих и в ярости на вас, потому что винит вас во всем.

— Она выпила? Вы же говорили, что она — член общества анонимных алкоголиков.

— Она выпила не здесь, а еще дома, перед выходом. Я не заметила никаких признаков, но он говорит, что она мастерица их скрывать.

— Когда вы с ним говорили?

— Он позвонил как раз перед ней. Он говорит, что она все преувеличила. Он признал, что был недоволен, когда увидел фотографию, но теперь все в порядке. Он говорит, что это она ведет себя, как сумасшедшая, и его это серьезно беспокоит.

— Он думает, что у нее эмоциональный срыв?

— Ну да. То-есть, он сказал, что не хочет меня волновать, но конечно, я волнуюсь, поэтому и звоню. Я понимаю, что это нахальство с моей стороны, но не могли бы вы заехать и убедиться, что с ней все в порядке? Как сказал папа, если она снова начнет пить, это может плохо кончиться.

— Не хочу быть ворчуньей, но почему бы вам самой это не сделать? Она ваша мачеха.

— Они живут в Коттонвуде, что ближе к вам, чем ко мне. У меня визит к врачу через сорок минут, так что я не успею съездить туда и обратно. Все что вам нужно, это уверить ее, что он успокоился. Он сказал, что разговаривал с ней сегодня утром до посинения. Он думает, что она близка к нервному срыву.

— Что если я постучусь, а он откроет дверь? Он и так на меня зол.

— Его нет дома. Он звонил мне с работы. У него встречи сегодня утром, и он не освободится до полудня. Он собирается на свою ежегодную фотосессию, и уедет из города завтра утром. Он освободил себе вторую половину дня, чтобы собраться. Я бы не просила вас туда ехать, но он напомнил мне о прошлом, о котором она рассказывала, ну, знаете, о желании покончить с собой.

Я почувствовала, как паук страха прополз по моей шее.

— Дайте мне адрес и телефон.

Дорога до Коттонвуда заняла меньше пятнадцати минут. Я не была уверена, как Селеста воспримет мое появление на своем пороге. Ее ссора с Недом явно не была моим делом, но если она не захочет со мной разговаривать, она может так и сказать. Я проехала по району, в поисках нужного дома, который оказался в середине квартала. Припарковалась на ближайшей боковой улице и вернулась пешком.

Селеста и Нед Лоув жили в одноэтажном доме, отделанном широкими деревянными панелями и выкрашенном в светло-серый цвет, с крышей с плоской черепицей и солнечными панелями. Там, наверное, были две спальни, две ванные и кухня, нуждающаяся в ремонте.

На подъездной дорожке не было черного седана Неда. Двери гаража были закрыты, и невозможно было узнать, находятся ли там их машины. Я должна была поверить на слово Эйприл, что Нед на работе.

Я позвонила и стала ждать, поглядывая на подъездную дорожку. Сбоку от дома стоял трейлер старой модели, белый с коричневой полосой посередине. Задняя часть была закруглена, а установка сверху говорила о действующем кондиционере. Номер был FOTO BIZ, что, видимо, относилось к увлечению фотографией Неда.

Наклейки из бесконечных поездок красовались аккуратной линией вдоль коричневой полосы. Это была история путешествий Неда, рассказанная в серии лозунгов.

Фаллоуэй, Техас. Счастливейший маленький городок на западе. Парадиз, Аризона. Город-призрак округа Кочиз. Прэйри, Невада. Хозяин Родео Дикого Запада 1985 года.

Открылась дверь, и Селеста уставилась на меня, светловолосая и бледная.

— Селеста?

— Да.

— Меня зовут Кинси. Я — подруга Эйприл. Она попросила меня заехать и убедиться, что с вами все в порядке.

— Я в порядке.

— Можно мне войти?

Она не смотрела мне в глаза и не ответила, но не закрыла дверь у меня перед носом, что я расценила как хороший знак. Она поразмыслила над моим вопросом, а потом шагнула назад. Я вошла и проследовала за ней в гостиную, отметив, что Селеста села в кресло, откуда ей была видна улица. Она была напряжена и худа, как человек, страдающий нарушением пищевого поведения. Ее темные глаза не соответствовали светлым волосам и казались огромными на нежном овале ее лица.

— Вы ждете Неда? Эйприл сказала, что он будет занят на работе до полудня.

— Я бы на это не рассчитывала. Он все время говорит такие вещи, а потом неожиданно появляется, надеясь застать меня врасплох. Он любит держать меня в напряжении, чтобы я знала, что постоянно нахожусь под контролем.

На стене за ее спиной висели две увеличенные черно-белые фотографии, очевидно, сделанные Недом. Над камином были еще две, в черных рамках. Видимо, ему нравились каменные образования: известняк, источенный выветриванием; слои осадочных пород, протянувшиеся вдоль склона; гранитные обнажения; массив песчаника, от которого, в результате выветривания, остался одинокий утес. Впечатляюще, но бездушно.

— Это его?

Она кивнула.

— Он надеется покончить со своей работой по продажам и зарабатывать фотографией. Это часть того, чем он занимается в своих ежегодных поездках: ходит по галереям, чтобы показать свои работы.

Ее тон был невыразительным, как будто она читала сценарий. Казалось, она носила свою пассивность как пуленепробиваемый жилет. Пробиться в ее мир было невозможно, если я не найду способ заслужить ее доверие.

— Его работы продаются?

Она слегка улыбнулась.

— Последнее время.

— Эйприл сказала, что он завтра уезжает.

— Если не отменит, не отложит, и не передумает.

— Куда он отправляется в этот раз?

— Он говорит, что мне не надо знать. Если я буду настаивать, он скажет, что я пытаюсь контролировать каждое его движение.

— Когда, на самом деле, это то, что он делает с вами.

Она слегка пожала плечом.

— С вами все в порядке? Такое впечатление, что вы действуете в тумане.

— Нед говорит, что у меня депрессия.

— А свое мнение у вас есть?

— Вот поэтому я и пила. У меня всю жизнь была депрессия, а так мне было легче.

— Но вы сейчас не пьете.

— Я была чистой и трезвой четыре с половиной года.

— Это здорово. Я не уверена, что смогла бы так сама. Я так поняла, что вчера вы с Недом поссорились.

— Моя вина. Мне нужно было держать рот закрытым. Когда я позвонила сегодня Эйприл, я была расстроена. Теперь мне лучше.

— Вы знаете, что он звонил ей прямо перед вами?

— О. Она ничего об этом не сказала.

— Он сказал ей, что вы опять пьете, что было одной из причин, почему она так волновалась.

— Он то же самое говорит людям на работе. Я знаю, потому что одна его сослуживица звонила и предлагала помощь. Он сказал ей, что я совсем потеряла контроль над собой.

— Это непохоже на счастливую семейную жизнь.

— Наверное, я привыкла. А почему это вас интересует?

— Я была другом Пита Волинского. Он разговаривал с вами год назад, правда?

Она кивнула.

— Он беспокоился о моей безопасности. Он верил, что Нед опасен, и мне нужно как-то защищаться.

— Почему бы вам не сбежать от него подальше?

— Куда бы я пошла?

— Есть убежища для женщин, которые нуждаются в помощи.

— Нед знает, где они находятся. У него есть друзья в полиции. Он может узнать любой адрес, который захочет.

— Это ерунда. Нед просто вас запугивает.

— Я так не думаю. Однажды я ушла, и он убил свою собаку. Вывел на задний двор и выстрелил в голову. Он сказал, что это разбило ему сердце, но он хотел, чтобы я поняла, как серьезно он относится к нашим отношениям. Никто от него не уходит.

— У Пита была идея, как вытащить вас отсюда?

— Он свел меня со второй женой Неда.

Ответ был таким неожиданным, что я открыла рот.

— Филлис?

— Мы встретились в кафе. Он сказал, что для меня будет полезным поговорить с сильной и уверенной в себе женщиной. Которая от него освободилась.

— Это похоже на Филлис. Я с ней не встречалась, но говорила по телефону.

— Она была замечательной. Она знала, что я до смерти боялась Неда, и старалась наставить меня на правильный путь. Она сказала, что каждый в чем-то уязвим, и она думает, что фотография — это ахиллесова пята Неда. Она — бухгалтер, и когда они были женаты, она все время настаивала, чтобы он лучше вел свои дела. Она говорила, что если он покажет доход от своих фотографий, то сможет вычесть необходимые затраты. Ему не нравилась эта идея. Большей частью ему платили наличными, и он не хотел декларировать этот доход. Он говорил, что пока держит рот на замке, правительство не узнает.

— Многие так думают, пока их не поймают.

— Она сказала, что если он фальсифицирует свою налоговую декларацию, я могу позвонить в налоговую инспекцию, и пусть с ним разбираются.

— Без обид, Селеста, но если он способен застрелить собственную собаку, он не будет волноваться из-за налоговой.

— Пит тоже так говорил, но он думал, что это могло быть стартом. Нед любит секреты. Я не должна трогать его вещи. В частности, мне нельзя заходить в его темную комнату. Он держит ее запертой и предупреждал меня сто раз, чтобы туда не заходила.

— Пожалуйста, скажите, что у вас хватило находчивости ему не повиноваться.

Ее улыбка не была широкой, но это был первый раз, когда я увидела, что настоящая Селеста выглянула из ее глаз.

— Да. Пит меня подтолкнул. Нед уезжает по делам каждый месяц. В следующий раз, когда он поехал в командировку, я обыскала дом. Нашла ключ в старой отдушине в полу, под ковровым покрытием в холле. С тех пор, как я узнала, где он его прячет, я могла войти в любое время.

— Вы молодец.

— Не очень, но Пит думал, что у меня получается хорошо.

— И Нед ничего не обнаружил?

— Ему это не приходило в голову. Впервые я поняла, что он не всевидящий и не всесильный. При первой возможности я пошла в темную комнату. Это было разочарованием. В основном, там были обычные вещи для фотографирования: фотоаппараты, пленки, химикалии, кюветы. Папки с фотографиями, негативы. Один шкаф он держал запертым, но к тому времени я знала, как работает его голова. Он прятал этот ключ и еще один, поменьше, в футляре от пленки, на полке над раковиной. В нижнем ящике была запертая металлическая шкатулка, к которой подошел маленький ключ.

Внутри были чеки, квитанции и еще кое-что.

— Что за чеки и квитанции?

— Мотели, рестораны, бензин.

— Вы думаете, он решил играть по правилам и заявить о своих доходах?

— Может быть, он начал думать о фотографии как о настоящем, а не побочном бизнесе. Он говорит, что может начать большие перемены.

— Как вы думаете, что это значит?

— Я не знаю и не буду спрашивать.

— Что еще было в шкатулке? Вы упоминали что-то еще.

Она пожала плечами.

— Не знаю. Билеты, пара пропусков на парковку в природных заповедниках. Он любит останавливаться на природе, где делает некоторые фотосессии.

— Что вы сделали со шкатулкой?

— Я все оттуда вытащила и положила в конверт для Пита, а потом закрыла шкатулку в ящике. Пит сказал, что все проверит. Но сучилось так, что кто-то предложил ему работу, от которой он не мог отказаться. Он не работал месяцами из-за расследования, которое вел насчет Неда.

— Нед знает, что случилось с содержимым шкатулки?

— Да, знает. Я сказала ему, что отдала это на хранение другу, и если со мной что-нибудь случится, все будет передано в полицию. Это по-настоящему свело его с ума. Сначала он подумал, что я его обманываю и спрятала все в доме, поэтому он вывернул дом наизнанку.

Не знаю, что он делает сейчас. Знаю, что он не сдался. Он хочет этот конверт.

— Он знает, что Пит вам помогал?

— Возможно. Он слышал, что Пит расспрашивал о нем в Бернинг Оукс. Можете вообразить, как он реагировал. Когда Пит погиб, похоже было, что Нед ушел в подполье. Я думаю, он пытался понять, где оказались его драгоценности. Сейчас я не могу сказать, что он хорошо со мной обращается, но по крайней мере, не слишком мне угрожает.

Я посмотрела на нее.

— Вы хоть понимаете, как ненормально это звучит?

— Я была ненормальной все годы, когда терпела его плохое обращение. Теперь он у меня вот где.

Она сделала жест, как будто прищемила жука между большим и указательным пальцем.

— Что будет, когда он поймет, что вы тоже ничего не знаете?

— Я надеюсь, что меня уже здесь не будет. Если нет — застрелю его из того самого пистолета, из которого он убил свою собаку, и заявлю о временном помрачении рассудка.

Учитывая все, что он обо мне рассказывал, все поверят.

— Я не понимаю, чего вы ждете? Почему не сесть в машину и не уехать, пока возможно?

Она помотала головой.

— В данный момент он убежден, что все в порядке, что значит, он уедет, как планировал.

Если он заподозрит, что что-то не так, то отменит поездку. Если я только дождусь его отъезда, у меня будет в запасе три дня.

Я покачала головой, но не знала, что еще могу сделать. Я не видела альтернативы. Она знала его лучше, чем я. Мне хотелось посадить ее в машину и увезти, но я не могла уговорить ее на это.

— Наверное, вы знаете, что делаете.

— Ой, да. Я забыла кое о чем. Вместе с билетами и тому подобным у него была куча дешевых украшений, в основном, сережек. Они были среди остальных его сувениров.

Я почувствовала, как мое сердце дрогнуло.

— Сувениров?

— Ну, не сувениров, а памятных вещичек. Напоминания о том, где он побывал.

Я сунула ей в руку свою визитку.

— Я хочу, чтобы вы мне позвонили, как только будете где-то в безопасности. Серьезно.

Если будет нужно, я приеду и заберу вас, только скажите.

— Хорошо.

— Клянетесь?

Она подняла правую руку, и я приняла это как клятву.