"Икс" ["X"]

3

Утром я совершила обычную пятикилометровую пробежку на автопилоте. Учитывая монотонность погоды, не было никаких шансов получить в подарок дождливый день, когда можно было поспать подольше. Местные домовладельцы были в такой панике, устанавливая экономичные туалеты и души, что спрос превышал предложение.

Голосование об ограничении потребления воды было в процессе. Пока что мы экономили воду добровольно.

Я всегда выключала кран, пока чистила зубы. Теперь даже спуск воды был ограничен только серьезными делами. Каждый (ну, почти каждый) член общества присоединился к усилиям по экономии, потому что отказ гарантировал суровый упрек от департамента общественных работ. Пока что нас не контролировала водяная полиция, но угрозы по этому поводу были.

Я вернулась домой в 6.45, включая остывание и растяжки. После этого я приняла душ, вымыла голову и натянула джинсы, водолазку и ботинки. Спустилась по спиральной лесенке и приготовила себе миску хлопьев с 2 % молоком. Я включила по телевизору местные новости, как фон, пытаясь игнорировать жизнерадостного метеоролога.

Сегодня было “Частично солнечно”.

Вчера “Утром местами облачно, потом частично и в основном солнечно”.

Завтра “Частично солнечно”.

На выходные нам обещали “солнечные” субботу и воскресенье, “частично солнце в местах утренней облачности, которая рассеется к полудню.”

На предстоящую неделю “В основном ясно и солнечно, с туманами ранним утром”.

Мне хотелось заорать: “Заткнись уже!”, но я не видела в этом смысла.

Мой трехкомнатный офис находится на боковой улочке, которая занимает один короткий квартал в центре Санта Терезы, откуда можно дойти пешком до отделения полиции, здания суда и публичной библиотеки. Я снимаю центральное бунгало из трех, которые напоминают домики трех поросят. Прошло уже два года, и хотя место не шикарное, 350 долларов в месяц можно себе позволить.

Наружная комната служит приемной и библиотекой. У меня есть книжные полки, буфет и бэушный шкаф, в котором я храню канцелярские принадлежности. Там еще есть место для дополнительных стульев, на случай внезапного наплыва клиентов. Такого никогда не случалось, но я все равно приготовилась.

Во внутренней комнате стоит мой письменный стол, вращающееся кресло, два кресла для клиентов, шкафы для документов и разные офисные машины.

На полпути по коридору находится маленький совмещенный санузел, который я недавно выкрасила в глубокий шоколадный цвет, исходя из теории, что крошечное помещение все равно будет выглядеть крошечным, даже если его покрасить белым, так что можно, с таким же успехом, выбрать цвет, который вам нравится.

В конце этого самого короткого коридора была кухонька, с раковиной, маленьким холодильником, кофеваркой, кулером и дверью, которая выходила наружу.

Я приехала в 8.00 и ожидая пока сварится кофе, позвонила в офис по условно-досрочному освобождению округа Санта Тереза и попросила соединить меня с Присциллой Холлоуэй. С этим агентом я познакомилась, когда присматривала за бывшей мошенницей с очень богатым папашей, который хорошо мне платил за это.

Она взяла трубку.

— Холлоуэй.

— Здравствуйте, Присцилла. Это Кинси Миллоун. Я надеюсь, что вы помните меня..

— Подруга Рибы Лафферти.

— Правильно. У вас есть минутка?

— Только если быстро. Ко мне должен прийти клиент для ежемесячной головомойки, так что нужно привести себя в надлежащее настроение. Что я могу для вас сделать?

— Мне нужен номер телефона офиса США по условно-досрочному освобождению, округ Центральной Калифорнии. Я пытаюсь разыскать заключенного, который только что освободился после десятилетнего срока в Ломпоке.

— Какой-то определенный агент?

— Понятия не имею. Это то, что я надеюсь узнать.

— Подождите. У меня где-то был номер.

Она положила трубку на стол. Я слышала, как она открыла ящик и зашуршала бумагами.

Вскоре она вернулась и сказала:

— Офицера, с которым я в последний раз имела дело, зовут Деррик Спаннер, но это было три года назад, так что, кто знает, там ли он еще. Вот его прямая линия в Лос-Анджелесе.

Код региона 2-1-3…

Она продиктовала мне номер, а я старательно записала. Я поблагодарила Присциллу, но она уже отключилась, до того, как слова слетели с моего языка.

Я нажала на рычаг, а потом набрала номер. После трех гудков включился автоответчик.

Исходящее сообщение подтвердило, что я позвонила Деррику Спаннеру, так что я представилась, продиктовала свое имя и фамилию по буквам, а потом сказала:

— Я звоню из Санта Терезы, пытаясь найти досрочно освобожденного по имени Кристиан Саттерфилд. Я знаю, что его освободили из тюрьмы в Ломпоке несколько месяцев назад. Я не уверена, кто за него отвечает, но Крис — мой бывший сосед, и он оставил у меня кое-какие вещи. Я с тех пор переехала и буду очень благодарна, если вы сообщите ему мой новый телефон. Он может позвонить, когда у него будет возможность. Большое спасибо.

Я повторила свое имя и не подумав, выпалила телефон своего офиса. Через минуту я уже пожалела об этом.

Если информацию передадут Саттерфилду, он не будет иметь ни малейшего понятия, кто я такая, и если он позвонит по этому номеру, то первое, что услышит, “Бюро расследований Миллоун”. Это было плохо. Парню, только что из тюрьмы, идея любого расследования, частного или нет, должна внушать беспокойство. Он решит, что я что-то задумала, что я и делала.

Я положила трубку, подумала немного, потом подошла к шкафчику с документами, где выдвинула ящик и стала рыться в бумагах, пока не нашла инструкцию к автоответчику.

Разобравшись, как изменить исходящее сообщение, я записала один из общих ответов, который покрывает все грехи.

“По этому номеру сейчас никто не может ответить. Пожалуйста, оставьте ваше имя и телефон после гудка, и вам перезвонят, как только будет возможно.”

Когда это было сделано, я подумала: А что сейчас?

Хелли Бетанкур не платила мне за то, чтобы сидеть и ждать звонка. Она наняла меня для другого, а именно, чтобы найти ее сына-тюремную пташку. Кто знает, когда Деррик Спаннер соберется проверить свои сообщения, или передаст ли он мое имя и телефон Кристиану Саттерфилду? Даже если Саттерфилд получит послание, я не была уверена, что он позвонит. Должен быть другой путь, чтобы до него добраться.

Я открыла нижний ящик стола и вытащила телефонную книгу — этот почтенный источник информации, который так легко недооценить. Там было двенадцать Саттерфилдов, с адресами от Санта Терезы до Колгейта на севере и Монтебелло на юге. Некоторые были с телефонными номерами, но без адреса, что было бесполезно для моих целей.

Я отложила книгу в сторону и занялась другими делами. Подходило время заполнения налоговых деклараций, и мне нужно было привести в порядок свои бумаги, прежде чем передавать бухгалтеру.

Когда я приехала домой, было 5.15, и солнце уже близилось к закату. Был уже март, и дни становились длиннее, но похлада в воздухе говорила, что зима еще не готова сдаться весне. Я нашла парковочное место в половине квартала от дома и прошлась пешком, остановившись, чтобы вытащить почту из ящика. Прошла через скрипучую калитку, свернула направо, обогнула свою студию и вошла на задний двор. Газон Генри был коричневым, и половина кустов засохла.

На траве, позади вымощенного каменными плитками патио, стояла тачка и лежала лопата, но Генри нигде не было видно. Новым на сцене был недавно вскопанный пятиметровый полукруг, который окружал два фруктовых дерева на краю мертвого газона. Судя по пустым мешкам, Генри вывалил туда двадцать килограммов мульчи.

Еще я заметила шланг, свешивающийся из окна его ванной, и это меня остановило. Что это такое? Наверное, какая-то затея по водосбережению.

Я пожала плечами и пошла к своей двери, с ключами наготове. Входя, я заметила краем глаза, как промелькнуло что-то белое. Кот Генри, Эд, вылетел из кустов и успел пересечь двор, чтобы оказаться в квартире раньше меня. Он сам придумал эту игру, рассчитывая время, чтобы застать меня врасплох. Я неизбежно забывала проверить его местопребывание, прежде чем открыть дверь, и он всегда выигрывал. Иногда я даже не видела его в движении и обнаруживала только тогда, когда он заявлял о своей победе.

Он любил поговорить. Оказавшись внутри, он обычно останавливался, чтобы понюхать ковер, на случай, если мышка оставила ему пахучее любовное послание. Ни Генри, ни я не знали, что на нашей территории живут мыши, пока не появился Эд. Теперь он проводит регулярное патрулирование и оставляет останки грызунов на обоих наших ковриках, как доказательство своих исключительных охотничьих талантов.

Генри обзавелся котом шесть месяцев назад, когда его брат Вилльям привез его из Мичигана в Калифорнию. Их старшая сестра, Нелл, которой 31 декабря исполнится сто лет, подобрала бродячего кота. Вскоре после этого, она споткнулась о него, упала и сломала бедро. Вилльям и Рози полетели из Санта Терезы во Флинт, чтобы помогать ухаживать за ней. Когда другой брат, Льюис, пригрозил усыпить кота, Вилльям решил отвезти животное Генри, без предупреждения и его согласия. Это не был хороший план.

Генри был решительно против, пока не узнал от ветеринара, что Эд — японский бобтейл, редкая и древняя порода, известная своей интеллигентностью, разговорчивостью и любовью к человеческой компании. Генри быстро назвал кота Эдом, и теперь они были неразлучны, кроме тех случаев, когда кот приходил навестить меня.

Мы с Генри согласились, чтобы Эд был сугубо домашним котом. По нашей улице не ездили машины на большой скорости, но их было достаточно, чтобы представлять опасность. Еще иногда собаки бегали без поводков, и хотя мы чувствовали, что Эд сможет постоять за себя, он был слишком драгоценным, чтобы рисковать.

У Эда, разумеется, были другие представления, и не успели мы его заточить в доме Генри, как он нашел путь наружу. Мы до сих пор пытались понять, как он это делает. Было стыдно, что он так легко нас переиграл.

Я поставила сумку на кухонную табуретку, бросила почту на письменный стол и включила свет в гостиной. На автоответчике не было сообщений. Эд прыгнул на стол и разлегся там, с интересом поглядывая на меня. Его преданность в большой степени вдохновлялась тем фактом, что я баловала его угощением. Я вошла в кухню и достала его пакет с хрустящими кусочками. Открыла и высыпала немного на ладонь. Эд выбрал несколько кусочков в форме курицы, оставив рыбу и мышей на следующий раз.

Я убрала пакет, подняла Эда, взяла его под мышку, вышла из дома и защелкнула за собой дверь. Эд громко мурлыкал в районе моих ребер, когда я пересекала патио. Постучала в дверь Генри и услышала приглушенный ответ, который расценила как приглашение войти.

Я заглянула через стекло и увидела, что он лежит на полу, растянувшись на спине. Мне были видны его шорты, длинные босые ноги и кусочек толстовки, в то время как его голова и плечи скрывались в шкафчике под кухонной раковиной.

Я открыла дверь и просунула голову.

— Все в порядке?

— Сантехнические дела.

Он продемонстрировал мне гаечный ключ, после чего вернулся к работе. На полу стояло большое пластмассовое ведро, вместе с чистящими средствами, жидкостью для мытья посуды, мочалками и губками, которые он обычно хранил подальше от глаз.

Я поставила Эда на все четыре и закрыла за собой дверь.

— У тебя протечка?

— У меня план.

Он положил гаечный ключ и осторожно выполз из-под раковины, держа в руках фитинг из полихлорвинила.

— Это водоуловитель.

— Вижу.

Он поднялся на ноги, качая головой над поскрипывающими суставами. Генри восемьдесят девять, и он в феноменальной форме для мужчины своих лет (или любых лет, если подумать). Он высокий, худощавый, с густыми белоснежными волосами и с глазами цвета колокольчиков. Он приподнял ловушку и перевернул ее, вылив содержимое в ведро.

— Вода создает пробку, которая не дает газам из канализации просочиться в дом.

— Я думала, ловушка служит для того, чтобы ловить вещи, на случай если вы уронили в раковину дорогое бриллиантовое кольцо.

— Для этого тоже.

Он поставил ведро под раковину, которая, как я теперь увидела, была наполнена мыльной водой.

— Смотри.

Она вытащил пробку, и вода из раковины с шумом вылилась в ведро.

— То, что ты видишь, это шаг номер один в моей новой системе сохранения воды. Я могу вылить это ведро серой воды в унитаз, чтобы смыть его. Еще я могу полить использованной водой свой газон.

— Поэтому у тебя торчит шланг из окна ванной, да?

— Ты поняла. Я сохраняю воду в ванне, когда принимаю душ, а потом перекачиваю ее через окно на свои кусты. Подумай обо всей воде, которую я могу сэкономить. У меня пропадает, наверное, литра три, когда я включаю кран и жду, пока вода нагреется. На прошлой неделе я заказал книгу об использовании серой воды, и мы посмотрим, что еще можно сделать.

— Звучит хорошо. Это что, новая клумба?

Генри непонимающе посмотрел на меня.

— Я видела пустые мешки из-под мульчи.

— А! Нет-нет. Мульча, это для очистки. Серую воду нельзя хранить больше двадцати четырех часов, из-за бактерий, так что она должна пройти через здоровую почву.

— Новость для меня.

— И для меня тоже. Моим большим шоком был счет за воду, который подскочил до небес.

Я позвонил в водную компанию, женщина проверила показания счетчика и клянется, что они точные. Она говорит, что полив, это основная причина. Домашнее использование намного меньше. Чем больше газона я исключу, тем лучше. Пока что, водный департамент просит нас добровольно уменьшить использование воды на двадцать процентов. Я надеюсь это превзойти.

— Ну, я всегда осторожна.

— Я знаю, и благодарен за твое старание. Но нам придется потуже затянуть пояса. Если город еще уменьшит нормы, я хочу к этому быть готовым.

— Можешь рассчитывать на меня.

Он хлопнул в ладоши.

— Дай мне переодеться, и можем поужинать у Рози. Со всем этим я даже в магазин сегодня не ездил, не то что готовить. Да, почти забыл тебе сказать. У нас новые соседи.

— С каких пор?

— С первого января, насколько мне известно. Со стороны подъездной дорожки.

Шелленбергеры, Джозеф и Эдна.

— Хорошие новости. Я знала, что дом выствален на продажу, но не знала, что его купили.

Уверена, что Адельсоны довольны. А что они за люди? Молодые, старые?

— Никто моложе восьмидесяти пяти не старый. Они пенсионеры. Я только познакомился с ними сегодня утром. Они были на заднем дворе, сажали цветы на могиле своей собачки.

— Что с ней случилось?

— Возраст. Она умерла вскоре после того, как они переехали. Думаю, они этого ожидали, поэтому переносят все хорошо. Джозеф в инвалидной коляске, так что ему трудно перемещаться. С ходунком по траве тоже неудобно.

— По крайней мере, они тихие. Я понятия не имела, что кто-то там живет.

— Она говорит, что теперь, когда они устроились, они планируют обустроить двор, в чем он точно нуждается. Их задний двор раньше выглядел хуже моего. Он уже выглядит получше.

Он пошел по коридору к своей комнате, сказав через плечо:

— Налей себе вина. Я сейчас вернусь.

— Я могу подождать.