"Икс" ["X"]

5

На следующее утро телефон в офисе уже звонил, когда я поворачивала ключ в замке и открывала дверь. Он продолжал звонить, когда я гигантскими шагами пересекла наружную комнату и бросила сумку на стол. Я собралась схватить трубку, когда включился автоответчик. “По этому номеру сейчас никто не может ответить…”

Сначала я подумала. что это может быть офицер, присматривающий за Кристианом Саттерфилдом, или сам Кристиан. Я только собралась ответить, как услышала голос Чини.

Остановила свою руку, которая повисла в воздухе, пока он торопливо поприветствовал меня и зачитал номер телефона и адрес на Дэйв Левин стрит, который Кристиан Саттерфилд использовал, когда его арестовали. Я взяла ручку и записала информацию.

После того, как он отключился, я прослушала сообщение еще раз, чтобы убедиться, что все записано верно.

Я открыла нижний ящик стола и снова вытащила телефонную книгу. Нашла букву С и провела пальцем по колонке. На улице Дэйв Левин Саттерфилдов не было, но телефон совпадал с телефоном Виктора Саттерфилда на Трейс авеню. Такой улицы я не знала.

Я вытащила из сумки карту Санта Терезы и развернула. Эта улица была в полтора квартала длиной и упиралась в шоссе 101. Если я правильно помнила нумерацию домов на Дэйв Левин, этот адрес был не дальше, чем в пяти кварталах от того, по которому Саттерфилд жил десять лет назад.

Я сняла трубку и позвонила. Наверное, нужно было заранее придумать причину звонка, но иногда действия без подготовки получаются лучше. А иногда — нет. Телефон прозвонил три раза, и трубку сняли.

— Алло?

Женщина, с хриплым и резким голосом.

Я представила себе курильщицу, в возрасте за пятьдесят. Она произнесла только одно слово и каким-то образом умудрилась быть грубой.

— Могу я поговорить с Крисом?

— С кем?

— С Кристианом?

На какое-то время последовало мертвое молчание.

— Дорогуша, у тебя ничего с этим не получится, — ответила она и отключилась.

Я положила трубку, размышляя, что она имела в виду. У меня ничего не получится, когда я спрашивала Криса или Кристиана? Или ничего не получится с ним самим? Ему звонили женщины целыми днями? Мне всего лишь нужно было узнать, позволит ли мне этот номер выудить одного досрочно освобожденого. Еще один звонок не предоставит мне большей информации. Мне нужно было с этим разобраться, и Хелли не заплатила мне достаточно, чтобы затягивать задание дольше, чем необходимо.

Я взяла папку, положила в нее копии газетных вырезок, включая фотографию Саттерфилда. Положила папку в сумку, закрыла офис и пошла к машине.

Я недавно продала мой “мустанг” 1970 года, который слишком бросался в глаза для работы, которой я занимаюсь. Я должна сливаться с фоном, что намного легче при моем новом скучном транспортном средстве, “хонде”, такой незаметной, что я сама иногда не могу найти ее на стоянке. Единственное общее между двумя этими машинами — сумка, которую я храню в багажнике на случай чрезвычайной ситуации. Мое определение чрезвычайной ситуации — это оказаться без зубной щетки, зубной пасты и чистых трусов.

Села за руль и повернула ключ зажигания. Я скучала по рычанию огромного двигателя “мустанга”, когда тот пробуждался к жизни.

Я проехала до конца квартала и повернула направо на улицу Санта Тереза, проехала шесть кварталов на север и достигла Дэйв Левин. Свернула налево и поехала в сторону океана.

Я заметила Трэйс авеню, проехала мимо и нашла место для парковки. Закрыла машину и пошла назад.

Дом номер 401 по Трэйс оказался маленьким одноэтажным зданием на углу Трэйс и Дэйв Левин. Широкие полосы мертвой травы формировали букву L с двух сторон участка, и металлическая решетка окружала периметр. Сам дом стоял на плите из пористого бетона, которая выравнивалась низкой стенкой из шлакоблоков, с посаженными сверху цветами.

Растения, как и газон, были такими коричневыми, что казались опаленными.

Окна представляли собой сдвигающиеся в сторону панели в алюминиевых рамах, были плотно закрыты и казались пустыми за закрытыми шторами. Я знала, что вблизи алюминий будет поцарапанным и пятнистым.

Крыльцо было маленьким. Справа от двери стояло кресло, обитое цветочным ситчиком, синие и зеленые цветы на красном фоне. Слева от двери стояло растение в горшке, возможно, искусственное. Я пересекла улицу под углом, дождавшись, пока меня не стало видно, чтобы остановиться и оглянуться. Никаких следов обитателей. Задняя часть дома предполагала больше пространства, чем я думала. Наверное, три маленьких спальни, одна ванная, гостиная, кухня и хозяйственное крыльцо.

Район казался тихим и состоял почти целиком из домов на одну семью, которые были построены, наверное, в 1940-е годы. Только некоторые машины, стоявшие у тротуара, были новыми, наверное, две из пятнадцати. Остальным было от трех до пяти лет и они находились в хорошем состоянии. Большинство были американского производства. Это был не тот район, где покореженные машины громоздились в три ряда на дорожке. Дома были ухожены, и большинство газонов выглядели аккуратно, учитывая тот факт, что мертвую траву легче держать под контролем.

Я вернулась в машину и объехала вокруг квартала, в этот раз припарковавшись на боковой улице к северу, перпендикулярной Трэйс. Некоторое время я сидела и размышляла. Мне нужен был наблюдательный пункт, из которого я могла следить за домом. Если повезет, Кристиан Саттерфилд придет или уйдет, что поможет мне подтвердить его местонахождение. Вот в чем проблема стационарного наблюдения: большинство людей приезжают к своей цели, паркуют машину и выходят. Почти никто, по законному поводу, не сидит в машине, уставившись на дом через дорогу. Посиди в машине какое-то время, и ты будешь выглядеть подозрительно, что значит, кто-нибудь позвонит в полицию, и твое прикрытие сорвется. Трюк состоит в том, чтобы придумать официальную причину, чтобы околачиваться в этом месте, что сложнее, чем можно подумать. В прошлом я изображала проблемы с машиной, что эффективно только до тех пор, пока не появится добрый самаритянин и не предложит помощь. Я еще фальсифицировала наблюдение за дорожным движением, которое мне удалось растянуть на два дня, пока я не заметила свою жертву.

Здесь не было смысла притворяться, что я считаю машины, потому что моя была единственной, которая двигалась, со времени моего прибытия.

Я закрыла машину и пошла пешком. Дойдя до угла, я заметила два маленьких заведения: магазинчик со всякими мелочами с одной стороны и бар, под названием “У Луи” — на противоположном углу. Почтальон со своей тележкой двигался впереди меня в дальнем конце улицы. Несмотря на прохладную погоду, на нем были синие шорты, рубашка такого же цвета с почтовой эмблемой на рукаве и что-то похожее на шлем для сафари. Почтовые ящики выстроились вдоль тротуара, так что вместо того, чтобы подходить к каждому дому, ему нужно было всего лишь открыть ящик и положить туда нужную пачку счетов, журналов и всякого бумажного мусора для каждого адресата.

Я шла вслед за ним и наблюдала, когда он свернул за угол, направляясь к тупику, за которым проходило шоссе. Я подумывала догнать его и расспросить об обитателях дома 401, но боялась, что расспросы будут переданы им. Моя почтальонша — очень дружелюбная женщина, с которой я болтаю время от времени. Если кто-то будет болтаться поблизости и задавать вопросы обо мне, она не только пошлет его подальше, но и расскажет мне при первой возможности. Если я хочу узнать имена людей, получающих почту по адресу Трэйс 401, мне нужно только посмотреть. Я взглянула на дом. Никто не выглядывал из-за занавесок и никто не вышел, чтобы забрать почту, так что я решилась заглянуть в ящик.

Вытащила почту и просмотрела, как будто имела на это полное право.

На имя Джеральдины Саттерфилд пришло несколько счетов. Никакой конверт не имел красной рамки, так что я решила, что она платит аккуратно. Паулина Фобуш получила экземпляр журнала “Пипл”, но больше ничего на ее имя не было. Невозможно было узнать, кто ответил на мой звонок, Джеральдина или Паулина. Ничего для Кристиана, но он совсем недолго был свободным человеком, если предположить, что он был там вообще.

Я закрыла ящик и пошла дальше.

На дальнем конце улицы я заметила два дома с табличками “Сдается” во дворах. На одном маленькими буквами было написано “Не беспокойте квартирантов”, значит там кто-то еще жил. Дом справа выглядел более многообещающим. Возле него на тротуаре стояли пустые картонные коробки и черные мешки, набитые мусором. Там еще были другие выброшенные вещи: кресло с торчащей пружиной и сломанная настольная лампа. Это явно требовало дальнейшего исследования. Я подняла голову и осмотрелась. Собаки не лаяли. Едой не пахло, и газонокосилка не работала поблизости.

Я пересекла улицу под углом, прошла по короткой дорожке и обошла дом до неряшливого двора позади. Поднялась на две ступеньки заднего крыльца и заглянула через стекло кухонной двери. Внутри был беспорядок. Эти люди никогда не получат обратно свой задаток за уборку. Четырехконфорочная плита была заляпана жиром. Стол был завален пустыми контейнерами, по которым деловито сновали толпы муравьев. В центре стояло мусорное ведро, набитое до отказа. Даже через стекло гниющие остатки пищи воняли так, будто пролежали там неделю.

Я нажала на ручку, и кухонная дверь распахнулась, со скрежетом, который можно было приберечь для фильмов ужасов. Фактически, это не было взломом, потому что я ничего не ломала. Я несколько раз крикнула “э-ге-гей”, просто для того, чтобы убедиться, что я здесь одна. Я видела такое же расположение помещений во многих коттеджах в Калифорнии.

Кухня, гостиная, уголок для еды и две спальни, с ванной посередине. Я прошла по коридору в гостиную и выглянула из переднего окна на дом № 401, который находился далеко справа. Почти ничего не было видно. Я открыла переднюю дверь и выглянула наружу. Крыльцо было маленьким, окруженное с трех сторон низкой стенкой. Белые решетки для вьющихся растений доходили до крыши. Ветки, которые когда-то вились по решеткам, давно засохли, и коричневые листья создавали уютное убежище.

Угол зрения был острым, но была видна передняя дверь и часть подъездной дорожки.

Я закрыла переднюю дверь, которую оставила незапертой и продолжила осмотр. В ванной я открыла кран и была счастлива обнаружить текущую воду. Подняла крышку унитаза и обнаружила маленький подарок, оставленный предыдущим жильцом. Я нажала на ручку и была вознаграждена энергичным спуском воды. Несмотря на отсутствие туалетной бумаги, работающие удобства — это всегда ценность для крутого частного детектива.

Я вышла через заднюю дверь и прошла на улицу. Дошла до угла, свернула и подошла к своей машине. Открыла багажник и достала складную табуретку, подходящую для матчей по гольфу или теннису, если бы я посещала такие мероприятия. Открыла дверцу, наклонилась и дотянулась до бардачка. Достала бинокль, закрыла машину, а потом проверила парковочные знаки, чтобы убедиться, что мою “хонду” не заберет эвакуатор, пока я буду занята делом.

Прежде чем вернуться в пустой дом, я зашла в магазинчик и выбрала сэндвич с индейкой, завернутый в целлофан. Срок годности истекал через два дня, так что я решила, что он безопасен. Открыла холодильник и достала бутылку холодного чая с лимоном. Добавила два рулона туалетной бумаги и расплатилась в кассе у выхода.

Я вошла в пустой дом во второй раз через заднюю дверь, опробовала туалет, который все еще был в хорошем рабочем состоянии, потом вышла на переднее крыльцо и разбила свой временный лагерь. Раскрыла табурет и поставила его поближе к решеткам, положила рядом свой пакет с ужином и стала настраивать бинокль на дом 401. Я отругала себя, когда поняла, что не захватила с собой ничего почитать, что возможно, было не так уж плохо.

Это не оставляло мне другого выбора, кроме как сидеть и смотреть сквозь решетку, пока я не замечу объект или не сдамся на сегодня. Пока время шло, я развлекалась тем, что делила количесттво часов работы на двести долларов, которые мне заплатили. Высчитывая свою почасовую зарплату, я не могла не заметить, как она уменьшается с каждой минутой.

Вот что я увидела: женщина, которая по моему определению должна была быть Паулиной Фобуш, вытащила почту из ящика, а потом уселась в кресло на крыльце и начала читатть журнал “Пипл”. Паулине было хорошо за семьдесят, и я решила, что она была матерью Джеральдины и бабушкой Кристиана. Она была занята сорок пять минут, после чего вернулась в дом и появилась с маникюрным набором. О, боже. Я смотрела как она покрывает ногти лаком под названием “Пламя любви”. Этикетка была хорошо видна в бинокль.

В 5.00 блестящий черный лимузин появился справа от меня, свернул на Трэйс и заехал на подъездную дорожку Саттерфилдов. Водителем была женщина средних лет, в черном брючном костюме, белой рубашке и черном галстуке-бабочке. Рамкой на номере лимузина было написано: “Транспортное обслуживание Престиж инкорпорейтед.” Из этого я сделала вывод, что она работала шофером в лимузиновой компании. Эту догадку я потом подтвердила из других источноков.

Женщина вошла в дом. Через некоторое время я заметила ее на кухне, которая выходила на Дэйв Левин. Паулина присоединилась к ней, и двое занялись приготовлением ужина.

Поскольку они нарезали что-то на уровне талии, мне не было видно, что там были за продукты. Я едва не засыпала от скуки. Не думаю, что развеселилась бы, увидев их морковку. Я съела свой сэндвич, который оказался лучше, чем я могла ожидать. У меня болела шея, я замерзла, отсидела зад и чувствовала раздражение. Моя правая нога уснула.

Моя почасовая оплата продолжала неуклонно снижаться. Девяноста два цента в час, это далеко даже от минимальной зарплаты. Я увидела, как зажегся свет на крыльце.

Совсем стемнело, когда я увидела приближающегося справа мужчину. Он вошел в дом. В слабом свете я только на секунду увидела его, но узнала Кристиана Саттерфилда по его фотографии. Я подождала еще тридцать минут, а потом свернула свой лагерь.

Я приехала в офис, достала свою портативную пишущую машинку “Смит Корона”, поставила на стол и сняла с нее чехол. Достала несколько листов с названием своего агенства и несколько чистых листов бумаги, которые использовала, чтобы написать черновик своего отчета, излагая информацию нейтральным языком, который придает отчету профессиональный вид, когда работа сделана.

Отчет был коротким, но содержал всю информацию, которую требовал клиент: текущий адрес Кристиана, домашний телефон и визуальное подтверждение, что он был в Санта Терезе и заходил по этому адресу, по крайней мере, один раз. Я предполагала, что он вернулся жить со своей матерью, но могла и ошибаться.

Я перечитала отчет, внося исправления там и сям. Потом вставила лист в машинку и напечатала его. Сделала две копии на своей новой бэушной копировальной машине, подписала оригинал и сложила втрое. Две копии я поместила в папку, которую завела для этого дела. Вставила в машинку конверт и напечатала имя Хелли Бетанкур и номер почтового ящика, который она дала. Наклеила марку, закрыла машинку чехлом и убрала ее под стол. Потом взяла отчет, сумку, выключила свет и закрыла офис.

По дороге домой я остановилась у почты, подъехала к тротуару и бросила письмо в ящик.