Развод. Его холодное сердце

ГЛАВА 13

Катя

Сжимаю телефон со всей силы в полутьме спальни, ощущая, как по щекам скользят слёзы.

На экране мелькают кадры прямой трансляции из ресторана "Ottoman Palace" — самого дорогого места в Стамбуле.

Зал утопал в белых орхидеях. Тысячи свечей отражались в хрустальных люстрах, превращая помещение в сказочный дворец. Гости в дизайнерских нарядах, звон бокалов с шампанским, живой оркестр... Всё как положено для помолвки наследника влиятельной империи.

Ясмина выплыла в зал в платье от кутюр цвета слоновой кости, расшитом кристаллами. Её черные волосы были уложены в сложную прическу, украшенную фамильными бриллиантами, которые должны были достаться мне, но Айлин отказалась.

А потом появился он.

Давид, как всегда в черном.

Безупречный костюм, идеальная осанка, особая властная манера держаться, которая заставляет повиноваться.

Сейчас при виде него внутри всё переворачивалось от ярости.

"А нашу свадьбу даже не снимали," — мелькнула горькая мысль.

Крошечная церемония в местной мэрии, без гостей и цветов. Только мы вдвоем, я в простом белом платье, он — в черном костюме. Помню, как он улыбался, когда надевал мне кольцо.

"Ты моя судьба, maviş, — прошептал он тогда. — Моё сердце."

Лжец.

Его родители сразу дали понять, что я для них никто. Они даже не захотели со мной познакомиться. Просто игнорировали меня, а потом также игнорировали Машеньку. Их первая внучка была для них просто... ошибкой глупого непокорного сына.

Смотрю на экран внимательнее. В руках Давида сверкнуло кольцо с огромным бриллиантом — целое состояние, призванное показать серьезность его намерений.

Зал взорвался аплодисментами, когда Ясмина протянула ему руку. Их губы встретились под вспышками камер, и он закружил её в танце — точно так же, как когда-то кружил меня на набережной Босфора...

Я сглотнула и отвернулась, будто меня только что очень сильно ударили.

Больно… Больно в груди. Под рёбрами… За что?

Ненавижу! Ненавижу его самодовольную ухмылку, его фальшивую нежность, его способность играть чувствами, и безжалостно их топтать! Ненавижу себя — за то, что поверила, за то, что полюбила, до беспамятства полюбила...

Руки едва слушались, когда я набирала номер Андрея.

— Когда? — мой голос сорвался. — Когда будут готовы документы? Я не могу здесь больше...

— Неделя минимум. Катя, нельзя спешить. Один неверный шаг — и ты потеряешь дочь навсегда. Ты же знаешь их законы.

Знаю. Слишком хорошо знаю. Как и то, что Давид скорее убьет, чем отпустит нас.

— Просто... поторопись, — прошептала я, глядя на осколки телефона на полу. — Пожалуйста.

Измученная, я провалилась в сон. Внезапно дверь спальни открылась.

Даже не глядя, я знала, это — Давид. Только он умел входить так: властно и бесшумно одновременно.

Я почувствовала от него смесь запахов: его парфюм, шампанское и, конечно, её духи! Отвращение растеклось по венам вместе с этим запахом — горькое, удушающее. Словно что-то прекрасное превратилось в гниль у меня на глазах.

— Уйди, — прошептала я из последних сил, кутаясь в одеяло.

— Катя, — он произнёс низко и хрипло, голосом, от которого раньше всё внутри переворачивалось, а теперь он приносит только боль. — Эта помолвка ничего между нами не меняет. Ты же знаешь, я люблю тебя.

— Правда? — я рассмеялась, в темноте этот смех прозвучал почти истерически. — И поэтому ты так страстно целовал её на глазах у всего Стамбула?

Он рывком сдернул с меня одеяло. В лунном свете его глаза казались чернее черного — глаза хищника, готового к прыжку.

— Ты смотрела трансляцию?

Его пальцы властно впились в мои плечи. Губы изогнулись в самой хищной улыбке, от которой когда-то подкашивались колени:

— Значит, смотрела... Не могла оторваться, да? Ревновала, злилась... — его голос стал ниже, опаснее. — Знаешь, что я чувствую, когда ты ревнуешь? Когда твои глаза темнеют от злости, а пальцы сжимаются в кулаки?

— Прекрати...

— Это сводит меня с ума, şekerim (сахарок), — его пальцы скользнули по моей шее, заставляя дрожать против воли. — Когда ты такая... дикая, яростная... Значит, всё ещё без ума от меня... И это подтверждает, что ты моя. Только моя. Даже если тебе это не нравится. Это то, что ты не можешь изменить.

— Но теперь у тебя будет законная жена! Вот она тебе и принадлежит!!!

Он наклонился ближе, его дыхание обожгло мою шею:

— Я к ней равнодушен. Мне только нужна…

Горячие ладони заскользили по моему телу — требовательные, жадные. Настойчиво направлялись к низу живота.

Где-то в глубине сознания всплыла статья из женского журнала:

"Когда у мужчины появляется любовница, его либидо усиливается, и жене достается больше внимания..."

От этой мысли к горлу подступила желчь.

— Я должен уехать на несколько дней, — его губы спустились к моей ключице. — Давай проведем эту ночь вместе. Я буду сходить с ума от тоски по тебе...

— Не получится, — я отвернулась, всем своим видом показывая холод и равнодушие. — У меня критические дни. И живот очень болит.

Он замер. В другое время его забота о моем здоровье показалась бы трогательной. Сейчас же...

— Тебе нужно что-нибудь? Обезболивающее? Я могу вызвать врача...

— Мне нужно, чтобы ты ушел.

Он медлил. Я чувствовала его взгляд — тяжелый, обжигающий. Потом он наклонился и поцеловал меня — внезапно, властно, почти грубо. Словно поставил печать на своей собственности. Напомнил кто есть кто.

— Я скоро вернусь, — прошептал мне в губы.

А я постараюсь, чтобы к твоему возвращению нас здесь уже не было.

Подумала я, слушая, как затихают его шаги в коридоре…