Развод. Его холодное сердце

ГЛАВА 32

В особняке гробовая тишина. Каждый шаг по мраморному полу отдавался эхом, словно дом сам протестовал против моего возвращения. Всё те же белые колонны, те же хрустальные люстры, те же персидские ковры... Ничего не изменилось. И в то же время — всё другое.

На стене появился новый портрет — Давид и Ясмина в свадебных нарядах. Никогда к этому не привыкну!

— Давид! — Ясмина буквально выпорхнула из гостиной, бросилась к нему. На ней было свободное платье, волосы уложены волнами — явно готовилась к встрече … мужа. — Слава Аллаху, ты вернулся! Я так волновалась...

Он отстранился, просто сжал её плечи — сухо, формально. В этом жесте читалось что-то... неправильное. Слишком официальное для мужа и жены.

А я не могла оторвать взгляд от её живота, едва заметного под свободным платьем. На каком она сроке? Они успели до свадьбы или после?..

Айлин даже не соизволила появиться. Ну и хорошо, не хватало ещё лицезреть эту грымзу с её вечными нотациями и язвительным взглядом в мою сторону.

— Распорядись насчет ужина, — бросил Давид Ясмине тем тоном, каким обычно разговаривал со слугами. — Мы устали с дороги.

Поймав мой злобный взгляд, она побледнела, отступила. В её глазах мелькнул страх. Что, красавица, не ожидала? Думала, избавилась от соперницы? Теперь нас здесь две беременных женщины от одного мужчины. Какой абсурд!

Давид подхватил Машу и провёл нас на второй этаж. Маша едва держалась на ногах — перелет вымотал её. Бедная девочка, она даже не понимает, что происходит.

— Спокойной ночи, принцесса, — Давид поцеловал дочь. Она обняла его с такой нежностью, что у меня защемило сердце. — Завтра наговоримся.

— Хорошо! Спокойной ночи, папочка! Я тебе расскажу, как мы с мамой уточек кормили. Там так холодно! Представляешь?

К моей двери он приставил двух охранников. Кажется, тех самых, что участвовали в похищении. Их лица останутся в моей памяти навсегда.

— Мне нужно обыскать тебя, — сказал, когда мы остались одни в спальне. От его голоса по спине побежали мурашки — хриплый, низкий, с особой гипнотизирующей интонацией. — Вдруг опять спрятала левый телефон.

— Что?! Да как ты...

Но его руки уже скользили по моему телу — властно, уверенно. Профессиональные чёткие движения постепенно превращались в ласку. Он всегда умел это делать — превращать любое прикосновение в соблазнение. От каждого движения его пальцев по коже словно пробегал электрический ток. Тело предательски отзывалось, вспоминая наши ночи… Да что же это за наваждение! Почему к нему так тянет, хотя я его ненавижу?!!

Его пальцы задержались на животе:

— Как он? Толкается? — в его голосе появились новые нотки — тревога, нежность, забота.

— Не твое дело, — я попыталась отстраниться, но только сильнее вжалась в его грудь.

Он развернул меня спиной к себе, провел ладонями по бокам, словно лепил заново. Его дыхание участилось, стало хриплым, прерывистым. Я слышала, как гулко бьется его сердце — или это моё так колотится?

— Катья... — он уткнулся носом мне в шею, и я едва сдержала дрожь. Его запах — тот самый, терпкий, властный — окутывал меня, лишая воли. — Как же я скучал...

— Прекрати! — я дернулась, но он держал крепко. Его руки были как стальные обручи.

— Я не могу без тебя. Я схожу с ума каждый раз, когда просыпаюсь в пустой постели. Когда не слышу твой смех, не вижу твоих глаз... — его пальцы скользнули по моей щеке, заставляя повернуться к нему. В черных глазах плескалась такая боль, что сбивалось дыхание. — Я люблю тебя. Только тебя. Всегда любил только тебя.

Он прижался лбом к моему виску, и я почувствовала, как он дрожит.

Давид Шахин — человек, которого боялся весь Стамбул, дрожал как мальчишка.

— Прости меня! Я понимаю теперь, что был слишком груб, слишком властен. Я вырос в другом мире, где нет места слабостям, где мужчина должен быть сильным, должен контролировать всё... — его голос сорвался, и в этом надломе было больше искренности, чем во всех его прошлых признаниях. — Но без тебя я не живу. Просто существую.

Он провел пальцами по моей щеке, его прикосновение было почти невесомым:

— Меня с детства учили, что женщина — это приложение к мужчине. Красивая кукла, которая должна улыбаться и соглашаться. Отец повторял: "Неугодную жену всегда можно заменить другой, главное — чтобы род продолжался". Я верил в это. Жил этим.

Его дыхание сбилось:

— А потом появилась ты. Такая живая, искренняя, такая... неземная, из другого мира. Ты не боялась мне перечить, не пыталась притворяться покорной. Ты перевернула весь мой мир с ног на голову. Все мои представления о том, какой должна быть женщина, о том, каким должен быть я сам.

Он горько усмехнулся:

— Я пытался бороться с этим. Правда пытался. Убеждал себя, что это просто блажь, что ты просто очередная женщина. У меня есть всё — власть, деньги, связи. Я могу купить любую. — Его пальцы дрогнули, когда он убирал прядь волос с моего лица. — Но ты... ты завладела моим сердцем. А оно, чёрт возьми, оказалось сильнее и разума, и долга, и всех этих чертовых обязательств.

Он притянул меня ближе:

— Я предупредил и Ясмину, и мать. Жёстко предупредил. Если они хоть пальцем тебя тронут, если хоть словом обидят... — его глаза опасно блеснули. — Они знают, я не бросаю слов на ветер. Я защищу тебя. От всех.