Развод. Его холодное сердце

ГЛАВА 51

Ясмина, 5 лет спустя

Я смотрела на свое отражение в зеркале примерочной дешевого магазина и не узнавала себя. Где та стройная красавица, которая носила только люксовые бренды?

Теперь передо мной стояла располневшая женщина в платье из синтетики, которое даже со скидкой казалось дорогим для моего нынешнего бюджета. На бедре предательски выделялись растяжки после второй беременности — результат моей "большой любви".

Когда-то я тратила на уход за собой больше, чем сейчас зарабатываю за полгода. Массажи, спа, косметолог, персональный тренер... Теперь хорошо, если удается купить крем для рук на распродаже. А ведь мне всего немного за тридцать — возраст, когда женщина должна цвести.

— Госпожа Демир, перерыв закончился! — голос хозяйки магазина, где я работала бухгалтером, вернул меня в реальность. Она всегда произносит "госпожа" с особой интонацией, словно насмехаясь.

Демир... До сих пор не могу привыкнуть к этой фамилии. Отец заставил меня сменить и имя, и фамилию, когда отрекся от меня.

"Ты опозорила семью, ты больше не Атеш," — его слова до сих пор звучат в ушах.

Вспоминаю тот день до мельчайших подробностей — его кабинет, запах дорогого табака, холодный взгляд, с которым он подписывал документы о моем отречении, о лишении меня всех прав на наследство. Как рыдала мать за стенкой.

Вечером, сидя над бумагами в тесном офисе продуктового магазина, если эту конуру можно назвать офисом, я листала в телефоне фотографии из прошлой жизни. Вот я на яхте в Монако, загорелая, стройная, в купальнике от Gucci. Вот на показе мод в Париже — первый ряд, рядом с голливудскими звездами. А вот дома, в отцовском особняке — я спускаюсь по мраморной лестнице в платье от Zuhair Murad...

А теперь считаю копейки до зарплаты и выбираю, что купить — новые кроссовки сыну или оплатить занятия танцами для дочери. Дети толком и не знают, что такое новая одежда — всё перешивается из того, что отдают более обеспеченные родственники Серкана.

Мама тайком помогала деньгами — переводила каждый месяц "на детей". Но после её смерти два года назад стало совсем туго. Я до сих пор помню наш последний разговор по телефону:

— Доченька, может, отец смягчится... Может, стоит попросить прощения?

Но нет… Отец непреклонен.

Серкан получает гроши на стройке — куда делся тот красавец-садовник, который свёл меня с ума? С идеальным загаром, белозубой улыбкой, мускулистым телом... Теперь это уставший мужчина с обветренным лицом, с мозолистыми руками и больной спиной.

В новостной ленте мелькнуло фото — открытие нового фармацевтического завода в России. На фото Давид Шахин с женой перерезают ленточку. Катя... всё такая же красивая, даже после двоих детей. Волосы уложены волной, деловой костюм сидит безупречно, взгляд уверенный.

А ведь всё могло быть иначе… На её месте должна была быть я!!!

Давид был идеальной партией. Всё было просчитано, спланировано — слияние двух империй, идеальный брак. Я уже представляла, как буду блистать на светских приемах, как рожу ему наследника, как стану королевой стамбульского общества...

Но он смотрел сквозь меня, все его мысли были только о ней. Я пыталась соблазнить его, пыталась избавиться от соперницы... Какой же дурой я была.

А началось всё с глупого бунта против отцовских запретов. "Приличные девушки так не одеваются", "Приличные девушки не ходят на дискотеки", "Дочь министра должна соблюдать приличия".

Я закипала от злости, когда он отчитывал меня за слишком короткое платье или яркую помаду.

Серкан казался глотком свободы. Его поцелуи пьянили, его страсть сводила с ума. Тайные встречи в саду, записки, спрятанные в цветочных горшках, жаркие объятия в садовом домике... Кто же знал, что эта страсть приведет меня в однокомнатную квартиру на окраине Измира, где зимой дует из всех щелей, а летом невыносимо душно?

Вздохнув, я собрала бумаги.

Хозяйка сегодня отпустила пораньше — может, устрою Серкану сюрприз? Дети у его матери, можно вспомнить молодость... Всё-таки в постели он до сих пор хорош, это единственное, что осталось от прежнего страстного садовника. Хотя и здесь всё не так — наша узкая кровать скрипит так, что соседи стучат по батарее.

Купила вино — дешевое, конечно, не то что раньше, фрукты. Потратила последние деньги, но ради особого вечера можно.

Поднялась по обшарпанной лестнице нашего дома, стараясь не замечать запах кошек и подгоревшей еды. В такие моменты особенно остро вспоминается мраморная лестница отцовского особняка, аромат свежих цветов и натертого до блеска паркета.

Ключ не поворачивался в замке.

Странно... Дверь оказалась не заперта.

Из спальни доносились характерные звуки и женский смех.

Я знала этот смех — Айше, соседка снизу, которая вечно просит соль и сахар, а заодно жалуется на свою жизнь.

Они даже не услышали, как я вошла. Слишком увлечены были друг другом. Бутылка выскользнула из моих рук, красное вино растеклось по линолеуму.

— Ясмин! — Серкан подскочил, путаясь в простыне. В его глазах не было даже стыда — только досада от того, что его прервали. — Ты же должна была...

Айше даже не пыталась прикрыться. Сидела на нашей кровати и ухмылялась:

— Что, госпожа бывшая принцесса, допрыгалась?

Я смотрела на них и понимала… Наверно это расплата.

За гордыню, за глупость, за попытку отравить соперницу.

Я предала и опозорила семью, традиции, своё положение в обществе — ради чего? Ради мужчины, который трахает соседку на нашей кровати? Который даже не пытается оправдаться, потому что знает — мне некуда идти?

Любовь! Как же громко это звучало тогда. А на деле — просто похоть, минутная слабость, стоившая мне всего.

Не помню, как оказалась на улице.

В ушах звенело, перед глазами стояло лицо отца:

— Ты сама выбрала свою судьбу.

Да, выбрала. И буду расплачиваться за этот выбор всю оставшуюся жизнь.

А где-то в другой, недоступной мне теперь жизни, Давид и Катя были вместе и счастливы.

Как же я их ненавидела в эту минуту. И как завидовала.