Развод. Его холодное сердце

ГЛАВА 22

И вдруг...

Где-то на краю сознания мелькнуло лицо Кати — её глаза цвета летнего неба, её нежная улыбка, её хрупкие плечи, усыпанные веснушками...

"Я люблю тебя, Давид. Только тебя..."

А в следующую секунду небо рухнуло мне на голову.

Потому что мне показалось, что с моря донёсся детский голос. Знакомый до боли голос:

— Папочка?

Я тут же оттолкнул Ясмину.

Катя

Три минуты. Говорят, это самые долгие три минуты в жизни женщины.

Сижу на бортике ванной, кусая губы.

Задержка, тошнота по утрам... Всё как тогда, когда была беременна Машей.

Но может всё-таки сбой из-за стресса? У меня так бывало… Когда сдавала трудные экзамены, или после перелета, месячные задерживались на несколько недель.

Три минуты, за которые может измениться вся жизнь.

Закрываю глаза. Открываю.

На тесте проступают две полоски — такие четкие, такие безжалостные. Колени подкашиваются.

Нет. Нужно убедиться наверняка.

Через два дня я сижу в кабинете гинеколога.

На столе — результаты анализа крови.

— Екатерина Владимировна, поздравляю — беременность подтверждена. Срок примерно семь недель.

Пластиковый стаканчик с водой в моей руке хрустнул.

Врач что-то говорила про анализы, витамины, режим... А я смотрела в окно женской консультации, где хмурое питерское небо плакало мелким дождём, и считала. Сколько недель?

— У вас есть вопросы? — участливый голос врача вернул меня в реальность.

— Нет. То есть да... То есть мне надо подумать.

Я вылетела из кабинета, как ошпаренная.

В коридоре сидели беременные с огромными животами — все такие счастливые, улыбающиеся. А я... я не знаю, плакать мне или смеяться.

Прошло несколько недель с нашего побега. Новой жизни. Я почти привыкла к съемной квартире в спальном районе, к серому небу, к тому, что можно спокойно ходить по улицам без охраны. Маша ещё не совсем освоилась в новом месте, но хоть подружилась с соседской девочкой.

Спасибо Андрею за связи, без него пришлось бы месяцами бегать по инстанциям.

Но… У меня будет второй ребенок. И я не знаю, что с этим делать!

От мужчины, которого я... которого я что? Ненавижу? Боюсь? Люблю?

Закрываюсь в ванной — единственное место, где можно побыть одной. Достаю телефон, набираю номер мамы. Пора. Нельзя больше прятаться.

— Катюша! — её голос такой родной, что слёзы наворачиваются. — А почему ты звонишь с нового номера?

— Мам, я в Питере.

Пауза. Слышу, как она тяжело вздыхает:

— В каком смысле в Питере? Где? С Давидом?

— С Машей. Решила немного пожить здесь. Соскучилась по городу, по климату... В Стамбуле такая жара невыносимая.

— А Давид? — В её голосе тревога. — Что-то случилось?

— Всё нормально, мам. Он сейчас занят — важные проекты, встречи. Почти не бывает дома. Вот я и подумала — почему бы не провести несколько месяцев здесь? Маше полезно будет русский подтянуть...

— Катя, — мама всегда чувствовала, когда я вру. — Ты никогда не приезжала одна. Он же... он же буквально пылинки с тебя сдувал! Места себе не находил, если ты задерживалась в магазине на полчаса! И вдруг отпустил? Одну? В другую страну?

— Мам, — я прикусила губу. — Всё правда хорошо. Просто... нужна смена обстановки.

— Приезжай к нам! Зачем снимать квартиру? У тебя своя комната...

— Нет, — слишком резко. — То есть... мне так удобнее. Ближе к центру, к паркам. Маша привыкла к своему пространству.

— Катюш, — её голос дрогнул. — Вы поругались? Что случилось? Такая любовь была...

Я закрыла глаза. Перед глазами — наш первый вечер в Стамбуле, набережная Босфора, его глаза, в которых отражаются звезды...

"Ты моя судьба, — шептал он тогда. — Моё спасение. Мой голублоглазый ангел..."

А потом — Ясмина в моём платье, его руки на её талии, его смех...

— Всё нормально, мам. Правда. Просто так нужно.

Она еще что-то говорила — про любовь, про то, что все ссорятся, что надо уметь прощать...

А я смотрела на две полоски на тесте и думала — что мне теперь делать?

Если это мальчик... О боже, если это мальчик — Давид перевернет весь мир. Наследник, продолжатель рода, его кровь. Он не простит мне, что я скрыла беременность. Никогда не простит. Он мечтал о сыне! Так часто говорил мне об этом, что хочет мальчика от меня.

А если девочка?

Легче не становится. Ещё одна дочь, ещё одна ниточка, которая свяжет нас навсегда.

Я сползла по стене, обхватив колени руками. В голове крутились обрывки воспоминаний — как он целовал мой живот, когда я была беременна Машей. Как пел колыбельные на турецком. Как не отходил от меня ни на шаг...

"Ты светишься, — говорил он тогда. — Как луна в полнолуние. Моя маленькая волшебница, которая носит под сердцем моё чудо..."

А теперь... теперь я одна. В чужой квартире, в сыром Питере, с дочерью на руках и еще одним ребенком под сердцем.

Что я им скажу, когда они вырастут? Что мама сбежала от папы, потому что он решил жениться на другой, но при этом оставить маму в качестве любовницы?

Или что их отец — деспот и тиран, который превратил мою жизнь в золотую клетку? Который контролировал каждый мой шаг, каждый вздох?

А может, правда в том, что я просто наивная дурочка? Поверила в сказочного принца, в необыкновенную любовь? И поддалась порывам страсти?!

Маша постучала в дверь:

— Мам, ты чего там застряла? Мы же в парк собирались!

— Сейчас, зайка, — я поспешно вытерла слезы. — Мама уже выходит.

Нужно взять себя в руки. Ради них — ради обоих. Я справлюсь. Должна справиться.

Только бы он не нашел нас слишком быстро. Только бы успеть подготовиться, встать на ноги…