Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Глава 140. РОСТКИ ЦИВИЛИЗАЦИИ

К Новому 1966 году мы решили обзавестись собственным телевизором. Купить его можно было лишь в Свердловске, отстояв огромную очередь в универмаге. Занимали её ещё с ночи.

Первый автобус из Асбеста в областной центр уходил в четыре утра. В шесть я был уже возле универмага. Занял очередь. Впереди меня было уже десятка два человек. На улице стоял двадцатиградусный мороз, а ждать открытия магазина предстояло четыре часа. Люди грелись короткими пробежками, плясками вприсядку, делали зарядку – кто какую мог. Но при этом главной заботой было не потерять свою очередь.

Когда открылся магазин, началось столпотворение, главными виновниками которого были вчерашние неудачники, которым не хватило телевизоров. Они накануне составили список очерёдности и заручились согласием работников магазина обслужить их первыми. Пришлось пропустить их вперёд. Таким образом, число стоящих передо мной в очереди увеличилось раза в два. В очереди начался ропот, создававший напряжение. Бурлили слухи: «Телевизоров мало завезли, всем не хватит», – но никто не уходил, все надеялись на лучшее.

Мне повезло. К часу дня я приобрёл вожделенный аппарат. В обнимку с картонной коробкой из магазина двинулся на трамвайную остановку, откуда доехал до автовокзала. Купил в кассе билет до Асбеста. В автобусе поставил телевизор вперёд, к кабине водителя, отодвинув так, чтобы он не мешал пассажирам входить и выходить на остановках. К вечеру автобус прибыл на нашу автостанцию (где, к слову, не было даже захудалого помещения, а лишь закрытая от непогоды посадочная площадка). Я забрал из автобуса свою ношу и пошёл пешком, благо наш дом находился от автостанции не дальше трёхсот метров.

Дома были рады новой вещи. Особенно не терпелось его включить Николке. Но без антенны толку от телевизора не было. Тогда ещё на дома не ставили общих антенн, каждый должен был иметь индивидуальную.

Я знал, что у моего соседа, Миши Кокнаева хорошо показывает телевизор. Я иногда заходил к нему посмотреть спортивные передачи (как правило, футбол). Вечером заглянул к нему и поинтересовался:

– Миша, ты где антенну брал?

– Сам сделал на работе. Приходи завтра ко мне в мастерскую, мы с тобой сделаем такую же, как у меня.

Миша работал слесарем на ремонтно-механическом заводе (РМЗ). Он сообщил мне свои координаты, объяснив, где можно его найти.

Когда я пришёл к нему, у него уже был приготовлен материал. Это был четырёхметровый алюминиевый стержень диаметром 10 мм и толстая изоляционная пластина, на которой будет монтироваться антенна. Длинный стержень мы разреза́ли на четыре равные части, с одного конца каждую часть немного сплющивали и просверливали отверстие. На изоляционной пластине в соответствующих местах тоже сверлили отверстия для последующего крепления болтиками стержней. Все приготовленные детали уложили в сумку, предварительно обмотав алюминиевые стержни газетами. Я понял, что ребята подрабатывали изготовлением антенн, и хотел заплатить Мише, но он от денег отказался:

– С соседей не беру, – объяснил он. – Мало ли что мне потребуется, я к тебе за помощью обращусь, ты ведь тоже не откажешь?

– Но материал-то вы не с неба берёте? – Я положил ему на верстак пятнадцать рублей, простился и ушёл.

Антенну собрал дома сам. Получилась такая своеобразная «коза» с рогами спереди и сзади. Затем пошёл в телеателье, где купил четырнадцать метров телевизионного кабеля с припаянным штепселем. Подсоединил провода к антенне и отправился со всем этим на чердак. С трудом преодолев дверку, ведущую наверх, мне всё-таки удалось затащить на чердак своё сооружение. Там было темно. Я включил фонарь. В его тусклом свете увидел несколько установленных антенн. Наша квартира была угловой, поэтому антенну мне нужно было ставить ближе к углу – чтобы кабель не болтался перед окнами верхних этажей.

У меня не было своей дрели, и тут опять меня выручил Миша. Когда он пришёл с работы, то помог просверлить отверстия в оконных рамах и подкорректировал положение антенны. Наконец-то наш телевизор стал показывать что-то кроме помех. Надо сказать, что изображение было очень чётким (хотя, конечно, чёрно-белым и не слишком большим – диагональ нашего «Рекорда» была 35 см).

Мишу с семьёй мы пригласили на встречу Нового года. Он жил с женой Тамарой и сыном Вадиком, который был старше Николки примерно на год. Ещё на Новый год пригласили Кощеевых.

Свою ёлочку мы нарядили и поставили на круглый стол. Вокруг неё расставили напитки: бутылки с шампанским и вином, графинчик более крепкого для любителей, компоты, соки. Разложили фрукты, расставили тарелочки для закуски. Стол был готов, мы ждали гостей.

Первыми прибыли Кощеевы, за ними пришёл Миша – скромный, симпатичный, светловолосый молодой человек. С ним был трёхлетний сыночек, а вот Тамара задержалась. Геннадий пришёл с фотоаппаратом и развил по этому поводу бурную деятельность, рассаживая всех по местам. По правую сторону ёлки сели я, Рая и улыбающийся Николка на маминых коленях. Слева места заняли Миша, Эмма и Вадик – впереди на отдельном стуле.

Тут появилась «её величество» Тамара – невысокая аккуратненькая остроносая женщина с пышными кудрями, в платье с декольте. После знакомства Геннадий усадил её у стола рядом с Раей. Тамара была у нас впервые, и её внимательные глаза оценивающе и с любопытством смотрели на хозяйку, у которой сегодня была неподражаемо высокая причёска и красивое светлое платье, в котором она выглядела просто величественно.

Эмма в этот вечер была почему-то слишком серьёзной, малообщительной, что было совсем не свойственно её характеру, особенно в праздничный день.

Наступил Новый год по Свердловскому времени. Все стали друг друга поздравлять. По телевизору шла развлекательная программа «Голубой огонёк». Эмма поговорила по телефону, поздравила родителей и сына с наступлением нового года. Поговорила ещё с кем-то и начала немного «оттаивать». Новый год встретили весело. Много пели и танцевали. А Николка всё время стремился «потанцевать» у меня на руках. Потом они с Вадиком развлекались, зажигая бенгальские огни. Дети так и не ложились спать до двух часов – Московского Нового года, после которого гости стали расходиться.

Ещё в 1965 году в газете «Асбестовский рабочий» мы увидели объявление: «В городе запущена новая телефонная станция. Желающие установить в своей квартире телефон должны написать заявление и передать в узел связи». Мы сразу же воспользовались предложением, и уже через неделю к нам протянули проводку и установили телефон. Сумма за всё это оказалась небольшой.

Так мы стали одними из первых обладателей телефона в нашем доме, а в подъезде – точно первыми. Нам дали номер 28-82. Учитывая, что мы жили в доме номер 80, квартира 8, количество восьмёрок не могло не обратить на себя внимания. Я был немного склонен к мистике цифр (хотя признаться в этом даже сам себе могу с трудом), и видел в таком совпадении что-то сверхъестественное.

Через месяц наш телефон замолчал. Я пошёл по подъезду вдоль протянутого кабеля и обнаружил, что кусок провода длиной больше пяти метров между первым и вторым этажами был обрезан. Я сообщил об этом в узел связи. В тот же день они всё восстановили. Больше подобных случаев там никогда не было. К нам частенько заходили соседи, чтобы воспользоваться телефоном. Мы никому не отказывали.

Так понемногу в наш быт внедрялась цивилизация. Правда, нам ещё не хватало газа, не было пылесоса и холодильника, но мы как-то обходились безо всего этого.

С Кокнаевыми мы иногда совместно отмечали дни рождения и другие праздники. Однажды были приглашены к ним на день рождения Тамары. В гостях у них был молодой, высокого роста, интеллигентный родственник именинницы со своей женой. Был у него один дефект. Когда-то в городском парке на него напали хулиганы. Он стал сопротивляться, и во время драки один из нападавших откусил у него часть уха (задолго до того, как в 1997 году боксёр Майк Тайсон сделал то же самое с ухом своего соперника Эвандера Холифилда). Родственнику Тамары сделали пластическую операцию, но «заплатку» пришили очень неаккуратно, и она выглядела инородной. В общем, операция не украсила пациента, а скорее, наоборот.

А у мужа Тамары, Миши, была эпилепсия. Изредка у него случались припадки. Судорога сводила всё тело, он падал и начинал биться головой об пол, изо рта шла пена. Если такое случалось дома, то Тамара знала, как поступить – она работала медсестрой в поликлинике. Садилась верхом на него и старалась держать его голову, чтобы он её не разбил. Через несколько минут он успокаивался. Нам с Раей как-то пришлось стать свидетелями приступа у Миши. Я даже помогал Тамаре держать его за руки, вставил ему в рот алюминиевую ложку, чтобы предотвратить прикусывание языка.

Несмотря на такую проблему со здоровьем, Миша имел двухколёсный мотоцикл «Иж Планета» и гонял на нём один или вместе с Тамарой.

Не прошло и года, как мы переселились из взрывоопасной зоны, как нежданно-негаданно снова оказались в ней. Внезапно среди суровой уральской зимы в сорока метрах от нашего дома появилась буровая установка, которая тут же начала работу. Затем привезли несколько кузовов железнодорожных вагонов, ранее работавших на узкой колее, а ныне списанных «в утиль». Рядом стоял подъёмный кран, небольшой экскаватор. Стало понятно, что назревает большая стройка. Только оставалось загадкой, для чего могли понадобиться старые кузова вагонов. Я был не настолько любознателен, чтобы ходить и выяснять, что тут затевалось.

Между тем буровой станок просверлил шпуры[52]. Что происходило на стройплощадке, я не наблюдал, но через несколько часов нас стали выселять, предложив выйти к подъезду. Сказали, что рядом будет взрыв, и всех отвезут в безопасное место. Знакомая ситуация.

Я не стал выходить. Хотя наш подъезд был наиболее близок к месту взрыва, но наша квартира и окна находились с обратной стороны от места работ. Лишь окно спальни располагалось практически параллельно предполагаемой взрывной волне. Вот из него-то мне было видно всё, что происходило на стройке. В пробуренные скважины заложили взрывчатку, а затем при помощи крана шпуры накрыли перевёрнутыми кверху дном вагонными кузовами. Тут мне уже стало интересно, и я не отходил от окна, ждал взрыва. И, наконец, это случилось.

Громыхнуло. Из-под бортов вагонов вырвались клубы дыма и пыли. Взрывная волна подняла кузова вагонов метра на три вверх. Замерев на самой высокой точке на пару секунд, они с грохотом падали затем на искорёженную взрывами землю. Борта некоторых вагонов не выдерживали, их отрывало ударной волной. Особенно прочными оказались кузова американских думпкаров фирмы «Магор» – потом на стройку в основном привозили именно их, и они прикрывали собой от камней и кусков мёрзлой земли окна рядом стоящих домов и случайных прохожих (хотя сигналисты, обозначавшие место работ, проходить обычным горожанам вблизи не позволяли).

Сильно повреждённые взрывами вагоны увозили на металлолом. Вместо них привозили другие. Взрывы продолжались. После взрыва экскаватор убирал развороченную и выброшенную из воронки землю. Так продолжалось в течение четырёх дней, пока не был выкопан котлован нужных размеров. Мне удалось понаблюдать за взрывами дважды. Впечатление незабываемое – когда кузова вагонов зависали в воздухе, а затем падали вниз, превращаясь в груду металла.

Кто-то мне всё-таки сказал, что планируется здесь построить. Оказалось – плавательный бассейн. Названный «Нептуном», он был открыт в 1967 году, к пятидесятилетию СССР.

А огромную поляну около нашего дома зимой превратили в бесплатный каток. Но у нас своих коньков не имелось, а на катке кроме собственно льда ничего больше не было, то есть на прокат коньков тоже нечего было надеяться. Мы купили Николке двухполозные коньки и водили его вдвоём по катку. Но, как выяснилось, коньки эти больше подходили не для гладкого льда, а скорее для утоптанных снежных дорожек. Да и сыну было всего два с половиной года.

В дальнейшем на этом месте был построен небольшой стадион.