Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Глава 154. ТРАГЕДИИ В СЕМЬЕ СИТНИКОВЫХ

Мы вернулись из «Петушков» в хорошем настроении. Николка пошёл в садик, а мы легли поваляться в постели после отдыха на турбазе. Вдруг раздался звонок телефона. Голос говорившего был нам незнаком. Он сообщил, что в автоаварии погиб Николай Ситников. Эта страшная новость потрясла нас, у меня аж в глазах потемнело. Мы быстро собрались и пошли к Анне Николаевне – Ситниковы жили у неё.

Антонина, никогда не унывающая женщина, была непохожа сама на себя. Она заметно осунулась, постарела, всё лицо было в слезах. Рая увидела сестру в горе, и тоже заплакала. Мы не стали лезть с расспросами, дали выплакаться и немного успокоиться. Наконец, Антонина смогла пояснить:

– Я ходила на почту давать телеграмму Саше. Сама говорить с вами не смогла, попросила постороннего мужчину позвонить по номеру, который я ему дала, и сказать то, что я написала на бумажке. Он вам хоть спокойно всё передал. А Николая увезли в морг. У него нет ни ран, ни переломов, только на виске синяк…

Чуть позже мы узнали подробности трагедии. Последнее время Николай часто ездил на мотовелосипеде. Он ехал от коллеги по работе, который жил в районе железнодорожного вокзала. Дорога в город шла по перешейку между двумя карьерами – ЮРУ и ЦРУ. Мне часто приходилось ездить по этому перешейку на работу и обратно (из автобуса была хорошо видна панорама обоих карьеров); он был довольно узким. Когда разъезжались встречные машины, то на асфальтированной части не оставалось места даже для велосипедиста. Неширокая обочина засыпана щебнем. Николай ехал по краю дороги, когда сзади его догнал автобус, водитель которого посигналил. Николай свернул на щебёночную обочину, которая для велосипедиста – злейший враг. Переднее колесо мотовелосипеда вильнуло на большом камушке в сторону обгоняющего транспортного средства. Николай упал и получил удар в висок какой-то частью корпуса автобуса. Он успел лишь вскрикнуть – удар оказался смертельным. Водитель остановился и, убедившись, что помочь уже нельзя, позвонил из нашей диспетчерской, которая находилась недалеко, и вызвал скорую и милицию.

Николаю тогда было лишь сорок четыре года. Он приходился мне свояком – наши жёны были сёстрами. Он много нам помогал, особенно пока наша молодая семья испытывала трудности бытового плана.

Водителя не признали прямым виновником несчастного случая. Но намекнули, что если жена Николая Антонина подаст в суд, решение может оказаться другим, поскольку всё-таки водитель ехал в опасной близости от велосипедиста. Шофёр автобуса приходил к Тоне, обещал ей всяческую помощь. Она же была человеком добрым и в суд подавать не стала.

Их сын Саша служил в это время на советско-китайской границе, где в те годы было неспокойно. Ему дали отпуск, и он приехал на похороны отца.

Товарищи Николая по столярному цеху соорудили добротный гроб и все пришли проводить своего коллегу в последний путь. Мне же впервые довелось хоронить близкого человека. Рая в эти дни постоянно была рядом с сестрой, поддерживая её морально.

В народе говорят: «Беда не приходит одна. Пришла беда – отворяй ворота». Когда Александр Ситников приезжал на похороны своего отца, ему оставался служить один год. Его погранзастава находилась на берегу реки Уссури, которая на своём протяжении являлась природной границей между СССР и Китаем. В шестидесятых годах двадцатого века обстановка на этой границе была крайне напряжённой. Кульминацией этих событий стал произошедший в марте 1969 года конфликт на острове Даманский, в ходе которого по официальным данным погибло 58 наших пограничников, а также около восьмисот китайцев.

Про события, предшествовавшие конфликту на Даманском, исторические источники обычно упоминают вскользь. Как правило, говорится, что было множество провокаций со стороны китайских гражданских лиц и военнослужащих, происходивших без применения огнестрельного оружия, а в 1968 году участились нападения хунвейбинов[59] на пограничные патрули. Как правило, это были большие (больше ста человек) самоорганизованные группы китайской молодёжи. Они преодолевали реку Уссури и пытались прорваться вглубь нашей территории. Стрелкового оружия у них не было, но под одеждой они иногда прятали ножи.

Китайские пограничники переходу этих молодчиков не препятствовали, а наоборот, поощряли. Были случаи нападения на советские пограничные наряды, когда наших солдат убивали ножами и сбрасывали в реку. Иногда похищали пограничников и утаскивали их в Китай. Как правило, их там тоже ждала смерть.

Тем не менее, у наших пограничников был строгий приказ – огонь не открывать, но с нашей территории противника «вытеснять». Чувствуя свою безнаказанность, китайцы совсем обнаглели. Переплывали реку большими отрядами прямо на глазах у часовых. Их было больше, чем пограничников на заставе, но солдаты становились в одну шеренгу, брали друг друга за руки и живым щитом останавливали продвижение нарушителей на нашу землю. С обеих сторон часто в ход шли кулаки и подручные материалы. Подобное происходило почти во всей границе Приморского края. В одном пограничном отряде придумали использовать старинное оружие – рогатину, чтобы не подпускать близко к себе агрессивных хунвейбинов, сбрасывая их обратно в реку.

Видя безуспешность своих попыток прорваться на нашу территорию, китайцы в какой-то момент решили воспользоваться имеющимся холодным оружием. Выбор пал на заставу, где служил Саша Ситников. Там не применяли рогатины, стычки были контактными, и в одну из них хунвейбины пошли на подлость. Когда сомкнулись две противоборствующие стороны, вдруг наши солдаты через одного стали падать. Те, кто остался на ногах, были настолько ошеломлены случившимся, что их легко сбивали с ног, а затем избивали и топтали лежащих. В этой стычке был убит Саша Ситников и многие его сослуживцы.

Антонина, мать Саши, получила извещение о гибели сына. Трудно даже описать её состояние, шок – это мягко сказано. В тот же день Ирина, её старшая дочь, окончила среднюю школу. В извещении был указан день похорон и сказано, что в аэропорту Хабаровска их будет встречать представитель Иманского погранотряда, где служили погибшие ребята. Ирина не захотела отпускать мать одну, беспокоясь за её здоровье. Вместо выпускного вечера полетела с мамой в Хабаровск.

Всего авиарейсом из Свердловска на похороны прилетело человек десять. Там их, как и обещали, встретили пограничники. Потом довольно долго ехали поездом до Имана[60], оттуда до места добирались на автомобилях.

Их подвезли к месту захоронения. Указали гроб, в котором покоилось тело Саши, но открывать не рекомендовали. Стояла почти сорокоградусная жара, а тела погибших солдат хранились в гараже автопарка около недели. Холодильников у них не было. Всё-таки Антонина настояла на том, чтобы гроб окрыли. Оттуда пахнул такой жуткий смрад, что все поспешили отойти подальше. Только Антонина осталась рядом. Она с трудом узнала своего сына, лишь по родинке на его лице, такой же, как у неё самой. Тогда она поверила, что это Саша.

Подробности этой истории мне рассказала Ирина Николаевна Андреева – ныне пенсионерка, проживающая в Асбесте, а в то время – семнадцатилетняя девушка, выпускница средней школы.

– Много ли там погибло ребят? – спросил её я.

– Шла большая вереница машин. На каждой были гробы...

В окончание этой истории упомяну, что вскоре после описанных событий в 1972 году в Приморском крае было произведено массовое переименование названий китайского происхождения. Так, реку Иман переименовали в Большую Уссурку, а город Иман – в Дальнереченск.