Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Глава 25. ЧАСТНИК СТАЛИНСКОЙ ФОРМАЦИИ

Ещё летом 1949-го мама купила в Поклевской корову. Деньги для этой покупки были отложены ещё два года назад, когда мы продали свою корову в Балезино. Новая животина была рыжей, длинноногой, поджарой, с короткими рогами. Мы стремились приучить её пастись в стаде, но она непременно убегала, причём не домой, а в чужой огород. Заборы и ограды ей препятствиями не были, она их просто перепрыгивала. Не корова, а «конь с яйцами»! И ведь даже не каждый конь отважился бы перепрыгнуть изгородь, которую она преодолевала. Молока она давала немного, но это всё равно было лучше чем ничего.

Зачастую нам с мамой до ночи приходилось искать свою корову. Иногда она обнаруживалась лишь на следующий день. Мало того, так она даже повадилась бегать в соседнюю деревню Горбуново, и там шалила по огородам. На нас жаловались, грозились её убить. Про нашу проблему прознал один «предприниматель» того времени. Звали его Зиновий. Он жил в добротном доме, имел большое подворье. В колхозе не работал, но пользовался лесом, сенокосными угодьями, имел большой огород (а работающим на производстве деревенским жителям полагалось лишь десять соток земли). Он работал дома. Жил вместе с женой, детей у них не было. У нас таких людей называли единоличниками. Зиновий промышлял всякими ремёслами: выделывал кожу, шил шапки, валял валенки, вставлял в окна стекло и т.д. В общем, был полезным человеком в деревне, где в послевоенные годы мужиков «раз, два и обчёлся».

Он предложил моей маме обмен. За нашу корову-беглянку он давал нам взрослую тёлку, которая на следующий год должна была стать коровой, и в придачу немного денег. Мама согласилась, сделка состоялась. Однако со временем мы узнали, что тёлка больная – она мочилась с кровью. Мы пригласили ветеринара. Он сделал заключение: «Ваша тёлка не жилец. Пока не поздно, пустите её на мясо». Вот такую «медвежью услугу» оказал нам Зиновий. Сам же он между тем превратил бывшую нашу корову в «ездовую лошадь». Запрягал в телегу и возил на ней дрова, сено и другие грузы. Кстати, в то время запрещалось кому бы то ни было иметь в личном пользовании лошадь.

Мы не стали испытывать судьбу, сделав так, как сказал ветеринар. Я в тот день работал в дневную смену, и поэтому мама сама отвезла тушу на рынок в Талицу, где продала перекупщикам по низкой цене. Этих денег явно не хватало для покупки другой коровы. Так мы снова остались без своего молока и молочных продуктов: сметаны, творога, масла.

Когда Феоктист приехал с семьёй в Перванову, у него была охотничья собака и полугодовалый щенок чёрной масти. Мы с Феоктистом очень быстро подружились, и этого щенка он подарил мне. За лето пёсик подрос и стал свободно бегать по улице, а иногда убегал в лес, возможно, находил себе там пропитание. А ночами, когда я был дома, он спал рядом с моей постелью, которая была на полу. За тем, что и где он ел, я особо не следил. Вот тут-то и пошли слухи и жалобы на нашего пса. Говорили, что он нападает на кур и цыплят. К нам приходила жена Зиновия, которая сказала, что «если ваша собака нападёт на наших кур, то Зиновий её убьёт».

Я угрозу принял к сведению, но ничего делать не стал. Честно говоря, я не слишком был привязан к этому псу. Да, он был красив, с чёрной короткой блестящей шерстью. Может, его шкурка Зиновию и приглянулась, и это именно он пустил слух о коварстве пса. Ведь больше никто на собаку не жаловался.

Через пару дней мой пёс домой не пришёл. Я подождал ещё сутки, но тщетно. Отправился к Зиновию и спросил его:

– Где моя собака?

– Нет больше у тебя собаки! – отрезал он. Я в недоумении переспросил:

– А что случилось?

– Он целый выводок наших цыплят истрепал. Часть съел, часть придушил!

– И что? – оторопело спросил я.

– Я его задушил!

Мне стало жутко. Мой пёс за свою короткую жизнь ни на кого ни разу не гавкнул, я даже его голоса слышал. Но требовать доказательств не стал, ушёл. Собаку было жаль, но долго я не горевал. Не то время и не тот возраст, чтобы долго горевать по псине. Маме я не стал говорить, куда девался пёс. Тисо, паче чаяния, тоже не интересовался, а то, не дай бог, надумал бы с ружьём пойти!

Мама на Зиновия из-за проблем с коровами зла не держала и заказала ему сделать мне на зиму валенки и шапку-кубанку. Для этого она купила белой шерсти. Валенки получились хорошие, но уж очень тонкие. Тогда я решил, что часть шерсти он просто-напросто присвоил. А он, видимо, после того как свалял валенки, заключил, что мы смирились с его обманом (и, в принципе, был в этом прав).

Однажды зимой, когда я работал на ремонте тракторов в МТС, Зиновий пришёл ко мне и принёс стеклорез с бесформенным куском алмаза и попросил заострить его на наждаке. Я его задание выполнил, и он не остался в долгу, расплатившись за это перочинным ножиком.

До сих пор я не могу решить, злодеем он был или благодетелем? С одной стороны, за работу, которую он выполнял, брал плату, причём немалую. Это нормально, но благодетелем его за это назвать было сложно. С другой стороны, убил собаку, возможно, ни за что, для своих корыстных нужд – сшил шапку себе или для продажи; подсунул нам, лопухам, вместо здоровой коровы больную тёлку. Злодей?