Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Глава 89. ФИЗКУЛЬТ, УРА!

Хотя ни в общежитии, ни в нашем учебном заведении не было спортзала, я стремился не терять спортивной формы, чтобы чувствовать себя уверенно в любых ситуациях. Утром я просыпался раньше всех и выходил на физзарядку в коридор, а иногда на лестничную клетку в конце коридора. Лестница вела в подвал и могла служить дополнительным выходом, но по ней почти никто не ходил, а на площадках всегда было чисто. Я выполнял почти все армейские упражнения, для которых не нужны были специальные спортивные снаряды, а некоторые придумывал сам. Отжимался от пола до семидесяти раз. Иногда спускался в подвал. Там были проложены многочисленные трубы, и их я использовал как перекладину.

Вспомнил любительские соревнования в конце службы в армии – перетягивание на пальцах. Правила простые и, хотя я о них уже упоминал, повторюсь. Соперники сцеплялись указательными или средними пальцами более сильной руки и тянули каждый на себя со всей силы. Другой рукой можно было держаться за что-нибудь – стол, койку, скамейку. Тот, у кого палец разгибался, считался проигравшим. Состязаться можно стоя, сидя – разве что лёжа не доводилось. Пишу об этом подробно лишь в надежде, что кто-нибудь из моих читателей решит заняться этим состязанием, хотя бы ради развлечения, как и я.

Вначале я провёл соревнование в своей комнате. Все пожелали попробовать силу своих пальцев. Мне удалось всех перетянуть «на свою сторону». Даже Коковин, с его-то физическими данными, был вынужден сдаться.

Слух обо мне прошёл по всему курсу. Соперников я не искал, они сами приходили ко мне и предлагали «потягаться». Я никому не отказывал. Стали соревноваться и в других комнатах. Чемпиона комнаты приводили ко мне и смотрели всё наше состязание. Так у меня появились друзья-соперники. Одним из них был Иван Вершинин, другим – Пётр Морозов, третьим – Скуригин. Они были готовы тягаться (особенно Вершинин и Скуригин) в любое время и в любом месте: на улице, в общежитии, в школе на переменах. Но им меня победить не удалось, хотя они отчаянно сопротивлялись. Мне ребята как-то рассказали, что Скуригин специально тренирует пальцы на трубе в подвале, куда он ходит ежедневно и подтягивается там на пальцах. Он был небольшого роста, коренаст и очень упорен в достижении намеченных целей, но всё-таки за время учёбы меня победить так и не смог.

Мы с Коковиным обратились к спортивному организатору нашего учебного заведения, второкурснику Токаеву с просьбой дать нам какой-нибудь спортинвентарь. Володя намекнул на боксёрские перчатки. Токаев принёс нам две перчатки и пару тренировочных лап. Хотя нам хотелось две пары перчаток, но и этому мы были рады. Все в комнате стали их одевать, примерять, пробовать…

Первыми на тренировку вышли мы с Володей. Я одел тренировочные лапы, Володя – перчатки. Через пару минут мы поменялись, а потом отдали перчатки и лапы другим. Так в нашем общежитии образовалась «боксёрская комната». На наши тренировки приходили смотреть ребята из других комнат нашего этажа.

Через десять дней мы решили устроить блицтурнир. Придумали правила – по одному раунду в течение трёх минут, если бой не будет остановлен раньше ввиду явного преимущества или – не дай бог! – травмы одного из соперников. Мы составили календарь боёв. Каждый вечер должно было проходить по два поединка. Все шестеро проживающих в нашей комнате изъявили желание участвовать в состязании. У нас по-прежнему было только две перчатки, поэтому вместо второй перчатки приходилось приспосабливать тренировочную лапу, благо она выполнена из такого же материала, что и перчатка. Правда, лапа более жёсткая и неудобная, но зато защищаться ею хорошо. Так что у каждого бойца был «щит и меч».

Судьёй был один из тех, кто в этот день не участвовал в бою. Мы установили свои жёсткие правила. В случае их нарушения судья давал виновнику предупреждение, а в случае повторения объявлял поражение. Наши правила были гуманны. Чтобы после поединка лица соперников не выглядели, как отбивные котлеты, при первом же появлении крови бой останавливался и пострадавший объявлялся победителем. Так случилось у меня в бою с Васей Рязанским. Во время боя у него из левого уха потекла кровь. У меня на правой руке была надета лапа, вероятно, ею я и умудрился заехать ему по уху. Я получил досрочное поражение.

На наши бои собиралось довольно много зрителей, многие смотрели из коридора через открытую дверь. Болельщики бурно реагировали на нашу игру и приходили каждый вечер, чтобы посмотреть, как мы – неумехи с одной перчаткой – колошматим друг друга.

Когда наш турнир закончился, мы сделали длительный перерыв. А потом однажды решили подшутить над нашими зрителями. Начали громко топать ногами и выкрикивать: «Давай, бей, бей точней!». На шум приходили болельщики, но увидев, что тревога была ложной, уходили разочарованными. После двух ложных боксёрских боёв они перестали к нам приходить. Из оставшихся ребят только мы с Володей иногда продолжали тренировки, выходя в коридор или на лестничную площадку.

Проводились у нас и официальные соревнования на стадионе «Локомотив». Ещё перед снегопадом наш курс в полном составе вывели на соревнования по бегу на дистанции полтора километра. В каждом забеге участвовало по десять человек. Результаты фиксировали по секундомеру второкурсники во главе с председателем спорткомитета.

Первое место занял архангелогородец Николай Мелюхнов. Второе – Виктор Коровин. Третье осталось за мной. Последним был Александр Панюжев, который вообще спортивные соревнования не воспринимал как серьёзное занятие и временами вместо бега передвигался лёгонькой трусцой, а то и шагом. Однако он добросовестно преодолел всю дистанцию под улюлюканье своих товарищей; похоже, это ему даже нравилось, поскольку, миновав финишную линию, он широко улыбался.

Зимой организовали лыжные соревнования в лесу за городом. Лыжи нашлись на весь наш курс, наверное, одолжил стадион «Локомотив». В лесу была проложена лыжня на две разные дистанции – десять и пятнадцать километров. Мы бежали более короткую из них. Был воскресный ясный, морозный день. Мы сняли свои чёрные шинели и развесили их на сучьях деревьев. Надели лыжи. Старт был общим, поэтому те, кто хотел серьёзной гонки, на старте долго толкались, пока не попали на лыжню.

Вперёд вырвался Мелюхнов и быстро оторвался от основной группы. Чтобы выйти на вторую позицию, мне пришлось обогнать нескольких своих товарищей. К этому времени лидер удалился так далеко, что его силуэт исчез в лесу. Вдруг я увидел, что лыжня раздваивается. По какому ответвлению ушёл Мелюхнов, я заметить не успел. Нам что-то разъясняли перед стартом, но я прохлопал ушами и ничего не понял. Возле лыжни стояли какие-то вешки, но что они обозначают, я не знал. Пошёл наугад, но мне не повезло. Скоро те, кто шёл за мной, оказались впереди меня. Когда я понял свою ошибку, я повернул обратно, потеряв на этом метров сто. Я разозлился на себя и стал бежать быстрее. Догнал впереди идущих, но лыжню мне уступил только один из троих. В общем, на финиш я пришёл четвёртым. А разрыв между первым и вторым местами по времени оказался очень большим.

Когда большинство лыжников прошло дистанцию, организатор и судья уехали. Отчасти из-за мороза, а отчасти из-за бессмысленности фиксирования результатов аутсайдеров (в первую очередь им нужно было выбрать кандидатов для усиления спортобщества «Локомотив»). Из участников первыми уехали горожане – их у нас на курсе было около десяти человек. Когда с линии финиша уже никто не просматривался на трассе, потянулись и остальные. Никто не обратил внимания на оставшуюся одиноко висеть на ветке шинель. Оказалось, что в это время Саша Панюжев всё ещё был далеко от финишной черты. С ним, конечно, ничего не случилось, и когда он благополучно добрался до общежития, то выговорил нам:

– Я в вас разочаровался. Нет, не потому что вы меня одного оставили, а потому что не встретили с оркестром и аплодисментами как героя, преодолевшего на лыжах целых десять километров!

Всю дистанцию он шёл более двух часов, и когда добрался до финиша, то увидел грустную картину – сиротливо висевшую на ветке свою шинель. А ведь в начале их было тут около шестидесяти.

По результатам этих соревнований был выявлен на нашем курсе лидер-спортсмен Николай Мелюхнов, которого стали вызывать на сборы и соревнования. А его антипод, Саша Панюжев (Пан Южев – так его звали иногда ребята) отличался не только последним местом в спорте, но и первым местом в юморе. Так, например, однажды мы утром шли на занятия в компании с Панюжевым. Нам нужно было перейти улицу с двухсторонним движением, разделённую трамвайными путями. Наша компания двинулась к пешеходному переходу. А Пан Южев со словами: «Посмотрите, что будет» – пошёл напрямую через дорогу, мало того, что в неположенном месте, так ещё и навстречу милиционеру, стоявшему на противоположной стороне. Служитель закона свистнул. Нарушитель остановился на разделительной полосе, где не мешал движению транспорта. Страж порядка пошёл к нему, надеясь прочитать мораль и оштрафовать нахала. Саша не дал ему сказать ни слова, сунул в руку трёхрублёвую купюру и двинулся дальше, бросив через плечо:

– Это я вам дал штраф за своё нарушение. – К слову, штраф за переход в неположенном месте был один рубль.

– Гражданин, стойте! Нужно составить протокол.

– Да ну его, протокол, я опаздываю, меня ждут, – он указал на нас. К этому времени он уже стоял на тротуаре. Милиционер догнал его и достал бланк протокола, приготовившись писать на планшетке. Саша показал нам жестом – идите, мол. Мы пошли, он – за нами, лишь обернулся сказать опешившему милиционеру:

– До свидания, товарищ!

Тот догнал Сашу и молча вернул ему три рубля.

Ещё один комичный случай произошёл в школе, во время перемены. Преподаватель по ПТЭ Полякова спросила Панюжева:

– Где Торов?

Саша, ни секунды не раздумывая, с серьёзным выражением на лице ответил:

– Он взял листок бумаги, тщательно его помял и куда-то убежал[14].

Панюжев учился в другой группе и жил не в нашей комнате, поэтому многих его шуток и проделок я не знал. Но там, где он жил, по-моему, была «комната смеха».