Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Глава 96. ШУТНИКИ И ПРОКАЗНИКИ

В этом году почти все из нашей комнаты обзавелись подругами, кроме любящего больше всего поспать Вени Никонова. У Володи Коковина была подруга – молодая женщина, которая раза два побывала у нас в комнате. Вечерами он пропадал у неё до полуночи. А к Васе Воронкину подруга приходила довольно часто, и он с ней уединялся в укромном месте нашего общежития. Возвращался он минут через двадцать, уже один, и садился за стол заниматься высшей математикой. Надо сказать, что он учился ещё и заочно на первом курсе УЭМИИТ[15]. Но он всегда после «отбоя» был в постели, даже в дни вечерних консультаций в институте. Юра Лебедев тоже иногда задерживался до ночи, но свою пассию нам не показывал.

У одного парня с нашего курса была подруга – студентка мединститута. Как-то они подговорили студенток пятого-шестого курсов организовать «вечер встречи» с ребятами нашего курса. Были запланированы танцы. Поехало около двадцати человек (я был в их числе). Встреча проходила в общежитии старших курсов. Девушкам было 22–24 года. Танцы организовали в коридоре, который был длинным, но узким, и танцевать там, мягко говоря, было тесновато. Из девушек меня никто не впечатлил, да я и не собирался с кем-то знакомиться. А вот Васю Рязанского познакомили с девушкой Асей. Но знакомство это было приготовлено заранее. Зная мягкохарактерность Васи, организаторы вечера довольно легко «сосватали Васю за Асю» (в принципе, должно было быть наоборот). И с этого времени стал наш Вася-скромница иногда пропадать до полуночи.

И тут Юра придумал, как охладить его пыл. Он налил в кружку воды, поставил её на карниз (Вася спал у окна), взял Васину подушку и переложил её в середину койки. Длинную толстую нитку привязал одним концом к кружке, а другим к краю подушки. Когда Вася зашёл в комнату, свет был выключен. В темноте он увидел только, что подушка не на месте, и взял её, чтобы переложить куда следует. В результате нитка натянулась, кружка опрокинулась и, падая, облила голову и постель Васи.

Юре Лебедеву подстроили шутку немного попроще. Скрутили с его койки никелированные шарики, служащие украшением, и положили их под простыню, рассеяв в разные стороны. Потом решили, что этого мало, и заднюю спинку кровати вынули из пазов и приставили кое-как. Когда Юра пришёл и стал ложиться спать, койка развалилась. Он терпеливо её собрал и снова лёг, но опять пришлось вставать, так как что-то мешало под простынёй. Он убрал шарики и на этом успокоился. Утром стал прикручивать их на место, а двух не хватило. Поискал на полу – нету. Начал шарить по кровати, а они, родненькие, так под простынёй и лежат. Получается, он на них всё-таки переночевал. Правда, принцессой на горошине его дразнить не стали.

Больше всех от «шутников» пострадал Володя. Он приходил после свидания быстро и шумно, это был его стиль. Перед его возвращением со свидания возле двери составили пирамиду из стульев. Володя быстро идёт по коридору, резко распахивает дверь, делает шаг вперёд и налетает на груду мебели. Слышится грохот падающих стульев, кое-кто из наших ругается, что не дают спать (хотя на самом деле никто и не спал, все были в курсе и с нетерпением ждали этой минуты). Володе ощупью пришлось проделывать себе путь к постели.

Недели через две Володе снова подстроили «серьёзную шутку». На этот раз постарался Веня – он-то всегда приходил в общежитие вовремя. Веня сел на Володину койку и довольно крепкой ниткой пришил одеяло к матрасу. Наверное, и простынь кое-где попадала, в общем, возился он около получаса. Когда Володя пришёл и стал ложиться спать, обнаружил, что не может отделить одеяло от матраса. Тогда он встал на койку, прижал ногами матрас и руками со всей силы начал отрывать одеяло. В комнате послышался треск рвущихся ниток, а также простыни, матраса и одеяла. В конце концов он варварски оторвал одеяло от матраса, не пользуясь ни ножом, ни ножницами.

Утром, когда Володя проснулся, я как обычно пожелал ему доброго утра, но он промолчал и лишь зло посмотрел на меня. Было понятно, что он сердится, как-никак мы с ним были земляками и в какой-то степени друзьями, хотя до сих пор ни разу вместе не проводили свободное время. Возможно, Володя подозревал меня в авторстве грубых шуток или считал, что я мог помешать этим козням. Одним словом, он на меня обиделся (впрочем, на других тоже). Он вообще перестал разговаривать со мной, я волей-неволей отвечал тем же. Получилась у нас с ним «ссора в молчанку». Со временем меня стало раздражать его молчаливое присутствие, наверное, так же и его – моё.

Ребята из соседней комнаты рассказали мне, как они подшутили над своим товарищем по фамилии Поздняков. Его койка была напротив входной двери, а под кроватью лежал чемодан. Шалуны вытянули чемодан и привязали его к дверной ручке. Когда Поздняков открыл дверь, ему навстречу двинулся его чемодан и остановился на пути к его койке. Мало того, Поздняков за него запнулся, при этом вспомнив чёрта и матерей всех шалунов.

Володя по-прежнему не разговаривал ни с кем из нашей комнаты. Натянутые отношения продолжались, и меня это сильно тяготило. Однажды, когда его в комнате не было, зато были все остальные, я решил провести профилактическую беседу на тему: «Ребята, давайте жить дружно», – как просил кот Леопольд своих длиннохвостых оппонентов-шалунишек, Серого и Белого.

– Если мы продолжим строить козни друг другу, то окончательно рассоримся, а это может привести к нехорошим последствиям. Может, всё-таки лучше помогать друг другу и уважать интересы своих товарищей?

– Мы согласны, – ответил за всех Юра Лебедев своим громким баритоном.

– Веня, а ты что думаешь? – спросил я его персонально, поскольку два последних розыгрыша были его ума и рук дело.

– Я как все, – согласился он.

– Для разнообразия было интересно, – подытожил я. – Но всему нужно знать меру.

Больше у нас в комнате никаких розыгрышей не было до конца учёбы. А с Володей через недельку как-то незаметно, ни о чём не вспоминая, начали разговаривать, и раздражение прошло.

В один из выходных дней после Нового года я надумал съездить в деревню к маме. Билет покупать не стал, подошёл к поезду где-то в середине состава. Сказал проводнице магическую фразу:

– У меня проездной четвёртой категории.

– Пожалуйста, проходите, – разрешила она.

Я нашёл свободную боковую полку и по-хозяйски на ней расположился. Ехал с комфортом часа два, поезд был скорый и остановок делал мало. Мне оставалось ехать около получаса, когда услышал разговор проводников о том, что в Камышлове в поезд сел ревизор, который уже идёт по вагонам и проверяет билеты. «Этого ещё не хватало», – подумал я. Пришлось подниматься, надевать шинель и шапку. Я ещё немного посидел, а затем пошёл в следующий вагон. Надо же было такому случиться, что проводница этого вагона приняла меня за ревизора. Одет я был полностью в железнодорожную форму, в руках держал планшетку, похожую на ревизорскую. Больше никаких вещей у меня при себе не было. Проводница обратилась ко мне:

– Будете проверять? – Она открыла своё купе и сделала пригласительный жест. Я знал, что билеты пассажиров дальнего следования находятся у проводников в специальной сумке, но как должен действовать ревизор, мне известно не было.

– Проверять буду позже, – сказал я и медленно двинулся по вагону, заглядывая в каждое купе и даже на третьи багажные полки. А проводница шла за мной, не отставая ни на шаг. Так и передала меня «с рук на руки» проводнице следующего вагона. Настоящий же ревизор следовал за мной, отставая, наверное, на один вагон. Можно представить, как была изумлена проводница, когда проводила меня, а тут к ней пожаловал более старший по возрасту ревизор. Не знаю, было ли это похоже на «немую сцену» из Гоголя, но думаю, что да. Видимо, придя в себя, она рассказала о лжеревизоре, который, возможно, ещё находился в соседнем вагоне.

Но тут поезд остановился. Я увидел в окно, что это станция в десяти километрах от Поклевской, решил выйти из вагона и пойти пешком до Горбуново. Я соскочил с подножки и пошёл вдоль состава к паровозу. И тут из дверей одного вагона услышал женский крик: «Вот он, вот он идёт!»

Было ясно, что крик в мой адрес. К счастью, в этот момент поезд после минутной стоянки тронулся и начал разгоняться. Я помахал им рукой. Вообще-то я не слышал, чтобы наших ребят, попадавшихся ревизорам без билета, штрафовали. Но и совсем безнаказанными подобные проступки не оставались: зайцам прокалывали компостером студенческий билет, а иногда сообщали в администрацию школы. Вызывали к начальнику школы, который проводил профилактическую беседу, не более того. В общем, неприятно, но не смертельно.

Пришлось мне идти пять километров по шпалам до деревни Перванова, и ещё два до села Горбуново. Пришёл домой уже в половине первого. Меня встретили как обычно. Дома было всё нормально.

Перед отъездом зашёл к Лене посмотреть на дочку – как она изменилась за полгода, что я её не видел. Она заметно подросла и уже твёрдо стояла на ножках, но самостоятельно ещё не ходила, а передвигалась вдоль спинки кровати.