Русские пришли

Молодая Россия

16 января 1957 года газета «Правда» опубликовала открытое письмо в редакцию Александра Львовича Казем-Бека.

В этом письме автор делился с редакцией и читателями «Правды» горькими раздумиями о жизни в эмиграции, где он пробыл 38 лет:

« Я долго оставался под влиянием антисоветской пропаганды, проникнутой духом ненависти к новому государственному строю в России, и искал возможностей активизировать борьбу с ним…

Больше этого, всю свою энергию я направил на создание партии, с помощью которой мы намеревались вести борьбу против Советской власти.

В 1924 году я создал и возглавил так называемую «Младоросскую» партию, которая ставила своей целью возродить буржуазный строй в нашей стране».

Клевещет на себя Александр Львович, клевещет. Никакого вреда стране советов партия младороссов не принесла. А пользу принесла немалую.

Покаянное письмо в «Правде» — не лучшая, разумеется, форма выражения истины, но все же!..

Говоря, что партия младороссов собиралась восстанавливать в России буржуазный строй, ее бывший «Глава» (таков был его официальный титул) искажает истину.

Казем-Бек ни словом не упоминает о том, что его партия была монархической. Почему?

Чтобы не выглядеть смешным в глазах советского читателя, который будет недоумевать, с какой это стати советские власти возятся с какими-то верноподданными великого князя Кирилла Владимировича, ставшего в изгнании Императором Всероссийским. И кому-нибудь может еще придти в голову спросить: ведь самодержавная монархия по учебникам — не чисто буржуазная форма правления? Верно, не чистая. Но младоросская монархия была «социальной» и сохраняла советскую структуру власти.

Вдумчивый и обстоятельный историк младоросского движения Ростислав Петрович Рончевский начинает свою книгу «Младороссы» с любопытных справок.

1. В 1923 году в Германии, и в частности в Мюнхене, орудовал один из представителей раскрытого «Треста», Федоров-Якушев, связываясь с различными группировками, особенно монархическими.

2. В 1917 году в России существовала противобольшевистская боевая организация «Молодая Россия» (конспиративно — «Зеленый шум»). Ни Казем-Бек, ни другие главари младороссов не имели никакого отношения к этой организации. Организация была разгромлена, власти продолжительное время охотились за скрывшимися ее членами.

В 1923 году в Мюнхене собирается съезд представителей молодых русских монархистов. Возникает союз «Молодая Россия». Возглавление ее единодушно поручается А. Л. Казем-Беку.

В 1925 году «Молодая Россия» переименовывается в партию младо россов, но последователи Казем-Бека почему-то ведут отсчет с 1917 года.»[27]

Рончевский явно видит в этом скрытый смысл, но ответа не навязывает.

Ответов же может быть, по меньшей мере, два.

Первый — безобидный. Из демагогических и сентиментальных соображений руководители младоросского движения хотели, начиная дело, подыскать себе духовных предшественников внутри России, перенять факел у павших героев.

Второй. Рончевский подсказывает его без нажима, упоминая, что в это время в Мюнхене суетился Якушев, один из создателей первого «Треста». То есть, он дает понять, что партия младороссов с самого начала создавалась как очередной «трест». А схема «треста» требует наличия на территории Советской России фиктивного (в данном случае — давно разгромленного) центра сопротивления фиктивных единомышленников. То есть: затея могла иметь целью либо выявление связей уцелевших участников «Зеленого шума», служить для них приманкой, либо для проникновения внутрь России по каналам, с самого начала контролируемым советскими властями.

Тогда отсчет с 1917 года приобретает иной смысл.

Младороссы предложили свой политический рецепт в то время, когда среди эмиграции угасали старые идеологии; умирали дореволюционные партии, правые и левые, одинаково дискредитированные общим поражением. Молодежь считала, что старшее поколение — в ответе за проигрыш белого дела в России и за убогость эмигрантского существования. Поражение в борьбе с большевиками охотно приписывали мягкотелости («Февраль был предательством!») и естественно скользили к культу силы. Вместе со всей Европой увлекались итальянским фашизмом и германским национал-социализмом.

Собрания младороссов обставлялись с нацистско-коммунистической помпой. Юноши в форменных голубых рубашках вносили в зал стяги; выстроившись шпалерами, они встречали Казем-Бека, который появлялся, окруженный телохранителями, возгласами «Глава, глава, глава!», поднимая руку в фашистском приветствии.

Это по части постановочной. По части пищи духовной младороссы были прежде всего монархистами. В этом была гарантия их бескомпромиссного антибольшевизма (программа-минимум любого эмигрантского начинания). Присутствие во главе партии великих князей Кирилла Владимировича и Дмитрия Павловича снимало всякие колебания у маловеров.

Посылки движения? Главное — «вера младороссов в Россию». А цель? «Союз младороссов стремится стать лабораторией мысли пореволюционных поколений русского народа…».

Из этой лаборатории выходили такие, например, мысли: «Система ставок». Каких, на кого? На ту или иную линию развития, ту или иную группу внутри СССР. Кроме того, «надежда на эволюцию советской власти»; свершение национальной революции чужими руками, то есть руками советской власти.

Цель борьбы? «Младороссы поклялись проложить царю дорогу в Кремль». Но чтобы в суете победы не возникло путаницы, «после свержения коммунистической власти Император передает власть Главе не насильственным путем, но неизбежно».

Странные легитимисты, заранее объявляющие, что их император является таковым, лишь пока живет в изгнании! А как доберутся до Кремля, всю власть возьмет Казем-Бек. В чем же смысл легитимизма без монарха?

В том, возможно, что по младоросскому варианту юный эмигрант, сохраняя на первых порах верность семейным и общественным традициям, сразу признавал их условность. Он шагал в ногу с веком. С одной стороны — император, с другой — лаборатория мысли. Излишне говорить, что никто не требовал от него в эту лабораторию что-либо вносить. Он получал оттуда готовые рецепты. Какие?

Младороссы утверждали, что происходящий в России исторический процесс неизбежно приведет к замене диктатуры компартии властью самодержца. Но при сохранении оправдавшей себя советской системы. О сломе этой системы младороссы даже не заикались.

Получалось, следовательно, что бороться против советской диктатуры — дело пустое. Следует, не нервничая, доверившись безотказному процессу исторической эволюции ждать. Упражняя пока что свою политическую мысль и готовясь к моменту, когда в Кремле «Император передаст власть Главе не насильственным путем, но неизбежно».

Младороссы были, разумеется, безоговорочные оборонцы. Они категорически отвергали любое внешнее вмешательство и всякие «авантюры». Вооружение СССР они всячески приветствовали. В нем они видели предпосылки своей будущей победы, подготовку «национальной революции».

«… внешняя угроза, — писали они, — окончательно толкнула власть на путь «оборончества», и это «оборончество» власти ускорило пробуждение национализма в массах». (Как будто большевики когда-нибудь были «пораженцами» в отношении своей собственной власти!)»То же оборончество» послужило удобным предлогом для ликвидации многих пережитков старого коммунизма, с которыми иначе было бы трудно расстаться».

Как будто советским руководителям нужны «предлоги» для того, чтобы отказаться от обременительных установок…

Отметим, кстати, что, по мнению младо-россов, вооружение Советской России в ущерб благосостоянию народа — это, прежде всего мера вынужденная, ответ на «внешнюю угрозу»; это также мера, которую следует приветствовать, ибо она является шагом на пути к национальной революции.

Журнал младороссов «Бодрость» утверждал, что перед лицом внешней угрозы России (уже тогда шла эта игра в слова: «Россия», а не «СССР», мы «служим России», большевики и коммунисты не одно и то же) советская власть сдает коммунистические позиции.

Так повторялось всякий раз, когда в Москве одни лозунги сменялись другими. Как видим, разговоры об отказе советского руководства от догматических концепций в пользу прагматических и национально-исторических принципов начались не сегодня. Очищаясь якобы от пут коммунистической догмы, советская власть становилась властью национальной.

Нечего удивляться тому, что младорос-сы были имперцами, приветствовали «укрепление и расширение Советской России», которое есть прежде всего «укрепление и расширение нашей Родины, России».

На истории младоросского движения четко видно, как отрабатывались безотказные политико-психологические приемы советской пропаганды, направленной на эмиграцию, и через нее, на Запад. Один из этих приемов: все происходящее внутри СССР истолковывать сообразно определенной успокоительной и размагничивающей концепции.

«Новый правящий слой медленно кристаллизируется, готовясь заменить одряхлевшую партию. Этот новый слой перенимает из рук старых революционеров рычаги правления. Он становится постепенно носителем государственной и национальной идеи».

«Продолжается строительство, начатое во имя коммунизма, но цели его стали другими — национальными. Социалистическое отечество превращается в Россию, социалистическое строительство — в борьбу за Русскую мощь, пролетарий — в нового русского человека. Это наша победа».

«Всякий расчет на экономические трудности советского государства не только ошибочен, но и преступен».

Читаешь все это, и не веришь, что писалось это в 1934 году, а не вышло сегодня из-под пера иного эмигрантского политика или специалиста по советским делам. Ведь по такой схеме все получается перспективно и конструктивно.

Кто же в России олицетворял протекавший там благотворный процесс? Разумеется, Сталин.

«Эволюция Сталина развязывает процесс национальной революции». То есть, дело младороссов делает Сталин.

И впрямь: «Укрепляя страну внутренне и внешне, Сталин готовит ее для нас».

Внося ясность, Казем-Бек писал:»Не младороссы скатываются к смене вех, а Сталин скатывается к смене режима».

Но чтобы снять у своих последователей излишнее нетерпение, Глава напоминал о возрасте Сталина: «Сталин стар. Может быть, скоро умрет. Сталин отягощен грузом своей жизни — может быть, уйдет на покой».

Как в воду глядел Казем-Бек! Через восемнадцать лет после этих пророческих слов Сталин действительно помер.

Зададим себе по ходу дела вопрос: кому выгодно внушать эмигрантам, а через них и Западу, что Советский Союз эволюционирует, что руководство его меняется не только путем биологического обновления поколений, а по сути, что во главе страны существуют соперничающие группы, не просто рвущие кусок пирога, а каждая со своей политической линией: правые и левые, доктринеры и прагматики, гебеш-ники, военные, аппаратчики, сторонники развития тяжелой промышленности или, наоборот, легкой.

Из таких рассуждений и сегодня заключают, что делая ставку («Система ставок!»), то на одних, то на других, поддерживая умелыми уступками одну группу против другой, можно… Следует только терпеливо ждать, не раздражая советское руководство, не толкая его на необдуманные шаги, заботясь о том, чтобы оно не потеряло ненароком лицо. История же исподволь ведет дело к национальной революции.

А младороссы? Продолжая прокламировать монархизм, они вводили в свои тезисы и выводы и — что очень важно — в свой политический словарь все больше советских реалий и понятий, все больше решений советской власти записывали ей в плюс по реестру национальных и государственных ценностей.

Наконец, (в 1934 году) младороссы объявили себя «второй советской партией», которая, «слившись с «национальным отбором» (тем самым, который «кристаллизируется»), видит свою задачу в том, чтобы защищать Родину»… от внутренних и внешних врагов по мере наших, хотя бы и очень скромных, сил».

Это желание бороться против внутренних и внешних врагов советской власти было правильно понято представителями «компетентных органов». Нашлись люди, разъяснившие многим и многим младо-россам, как они, оставаясь в эмиграции, могут на славу послужить советской власти.

Создание партии младороссов было самой крупной довоенной попыткой объединить на единой политической платформе чуть ни всю эмиграцию. Кроме идеологической базы, рассчитанной на широкий охват, успешно применялся метод последовательных слияний и размежеваний.

Уговорив тех или иных новых союзников отказаться от какой-то части их программы (часто и впрямь не больно важной), младороссы объединялись с ними, чтобы» на конструктивной основе общих целей» вести совместную борьбу. Разве объединенная в единую организацию эмиграция не является грозной силой? Является!

После чего начинались принципиальные расхождения с новыми союзниками. Более сильные в смысле организации и демагогии младороссы побеждали. Часть новых членов оставались с ними, остальных они отсеивали.

Любопытно, что метод создания параллельных, почти идентичных политических партий и организаций с тем, чтобы путем последовательных объединений и расколов все свести к склоке и надрывной брани, процветал и после второй мировой войны.

Выходящий в Буэнос-Айресе журнал «Сеятель» (№№ 162, 163, 1979 г.) писал:»В 1930 году партия младороссов сыграла преступную предательскую роль по отношению к антикоммунистическому движению. При помощи полиции была создана так называемая специальная полиция («Специальная Секция»), якобы для борьбы с коммунистами. Эта» С. С.» выполняла свою работу только ночью, точно так, как на Лубянке в Москве. На работу туда пошли почти все младороссы, преследуя честных рабочих-антикоммунистов и подло издеваясь над ними…»

Тогда в Аргентине были разгромлены русские кооперативы, библиотеки, центры культуры. Многочисленная аргентинская русская эмиграция состояла в те годы из анархистов, эсеров, социал-демократов, пришедшихся в Москве не ко двору. Жил там, например, первый муж Надежды Константиновны Крупской, Борис Владимирович Герман.

Аргентинская эмиграция делала, на мой взгляд, самое толковое, что можно было придумать: объединялась на беспартийной основе для всяческой экономической взаимопомощи и культурно-просветительской деятельности.

Но советские власти сочли такую деятельность для себя вредной. Включилась в дело «вторая советская партия». Толпа, мечтающая об утерянной родине и занятая дискуссиями о решении судеб России, — что может быть удобнее для манипулирования?