Рыжий и черный

Глава 34 День четвертый. Осада Брока

Время шло к вечеру, это чувствовалось в узких переулках Ветряного квартала — на солнце еще хотелось стащить шинель, а в сумраке, отбрасываемым домами, уже было зябко и пахло холодом. Тянуло сыростью с близкой реки и угольной пылью — к вечеру начали топить печи в домах: сюда новшество Аквилиты и её гордость — паровое отопление никогда не доберется.

Брок открыл невысокую, ржавую калитку в заборе и зашел на грязный, пыльный школьный двор — адрес школы он заранее узнал у Лоррет.

Вилли еле плелся, таща за собой по земле тяжелый ранец. Усталый, потный, взъерошенный, что воробей. Голые коленки, торчащие из школьных шорт, покраснели на холоде, ботинки были надеты на босу ногу. Под глазом Вилли назревал синяк.

Вилли выглядел точь-в-точь, как чувствовал себя Брок — он полдня провел в разъездах, собирая нежите-амулеты и документацию к ним. Молодой интендант, сопровождавший Брока в поездке, ничем особо не помогал — он бледнел, краснел и ничего не знал: закупку нежите-амулетов совершал его предшественник нер Хокинс, уволившийся аккурат на день Явления. Вся документация по закупкам, вот же гадство, была проведена уже через Тальму — сейчас у Брока руки были коротки добраться до возможных участников аферы: Аквилита опять была Вольным городом, и полиция Тальмы не имела никакого отношения к ней. А афера была, и еще какая — Брок убил остальную половину дня на проверку каждого номера нежите-амулетов, с удивлением замечая, как некоторые номера, которые должны быть уникальными, двоились и троились в его ведомости. Учитывая массовость закупки — на амулетах никогда не экономили, купая с запасом, и явную бросовую стоимость подделок, Хокинс и его «товарищи» по афере заработали немало. Брок отдавал себе отчет, что из-за покупки фальшивых нежите-амулетов, теперь нет веры и остальным закупкам Хокинса. Придется проверять и содержание серебра в пулях, и сигнальные амулеты, и реактивы для экспертных лабораторий. И какой демон дернул Хокинса так подставить бывших коллег?! Понятно, что обидно — тогда в снежень тысячелетней независимости Аквилиты пришел конец, и служить Тальме Хокинс посчитал для себя невозможным, но подставлять констеблей-то зачем?!

Несчастный глубоко в душе Брок заступил такому же горемычному мальчишке дорогу — тот смотрел себе под ноги и отчаянно шмыгал носом.

— Недобрый день, Вилли?

Тот замер, поднимая тяжелый, очень грустный взгляд на Брока — и Брок его понимал от и до:

— Чаво? До дома я и сам дойду… Не потеряюсь.

Брок приветливо протянул руку:

— Давай, помогу с ранцем. Тяжелый поди.

— Я экайе на ферме работаю! — взвился обиженный недоверием к его самостоятельности мальчишка, явно из семьи беженцев из Вернии — только там шакеров или открывальщиков устриц называли именно так. Он обошел Брока и медленно поплелся дальше. — Я сильный.

Брок не выдержал — выругался себе под нос: работа шакеров начиналась в четыре утра, и сил на открытие устриц требовалось немало. И, несмотря на все запреты, в шакеры до сих пор принимали с четырех лет.

— Тем более давай помогу.

Вилли шмыгнул носом, настороженно всматриваясь в Брока — тот явно не вызвал в нем доверия или даже мало-мальской симпатии: слишком разнаряженный, в белоснежных перчатках, в парадном мундире с боевыми наградами, в новой, распахнутой на груди шинели, в высоких, начищенных до блеска сапогах — и ведь не поверит Вилли, что когда-то, лет двадцать пять назад, Брок выглядел почти так же, как он — семья Мюрай была не из зажиточных, отец, отказавшись от титула, лишился любой поддержки рода, и первое время, пока мать Брока болела, с деньгами было туго, более чем. Только Броку в школе приходило еще хуже, чем Вилли — он вдобавок был рыжим. Рыжих нигде не любили. Приходилось доказывать кулаками, что поговорка «рыжий-бесстыжий!» не про него.

Мальчишка все же выдавил из себя:

— Лучше скажите нериссе, что экайе быть круче, чем ходить в школу. За школу надо платить, а экайе — наоборот, платят!

Брок замер, поймал за плечо, останавливая и Вилли, присел перед мелким, фута четыре в высоту, мальчишкой, заглядывая в глаза — причину многих горестей Вилли он понимал:

— И про чулки сказать?

Вилли тут же улыбнулся щербатым ртом — передних зубов у него еще не было: молочные выпали, а коренные еще не выросли:

— И про них скажите! Парни не носят чулков!

— Чулок, — поправил его Брок, заставляя Вилли снова грозно выпрямляться:

— Какая разница — чулков, чулок… Я морозов не боюсь. Я вообще скоро себе штаны смогу позволить! — всю серьезность сцены испортили шорты, попытавшиеся свалиться с впалого живота — Вилли пришлось их ловить и поправлять.

— В школе брюки разрешены с восьми лет. — напомнил Брок, рукой проходясь по лицу мальчишки и убирая следы гематомы. Вилли тут же напрягся и подался в сторону. Броку пришлось объяснять, чтобы его не заподозрили в неподобающем: — Не бойся. Я лишь синяк убирал — мы же не хотим расстроить нериссу Идо.

Вилли снова хлюпнул носом, и Брок заодно и насморк пролечил — пара часов и он прекратится.

— Вы только про школу скажите ей! Твердо скажите, что я больше туда ни ногой!

Брок, игнорируя обходящую их со всех сторон толпу школяров, мягко сказал:

— Если закончишь хотя бы начальную школу, то зарабатывать сможешь в два-три раза больше, чем шакером. Сможешь обучиться профессии, сможешь стать уважаемым человеком. — Он выпрямился, закинул на плечо себе ранец, взял Вилли за мелкую, утонувшую в его пальцах ладошку — он и забыл, отправив племянника с кузиной в Ондур, какими маленькими бывают руки у детей. За спиной Вилли раздались свист да перешептывания, что мелкая дурь все же допрыгалась до каталажки. Брок, даже не оглядываясь, эфиром заткнул им рты. — Пойдем, нерисса Идо будет волноваться.

— Ха… Скажешь тоже… — Брок нахмурился, но Вилли продолжил свою мысль — думал он совсем не о волнении Идо. — А жрать чё мы будем с нериссой эти три года? Неее, че не говори, работа всяко важнее.

Брок пробурчал, злясь на самого себя и окружающий мир:

— А жрать, как ты сказал, вообще не детская проблема. Это трудности взрослых. И я обещаю, жрать… Тьфу, есть тебе все годы обучения будет что. Я и город позаботимся об этом.

Вилли совсем не по-детски просмотрел на него и ничего не сказал. Брок понял, что таких, как он доброхотов, обещающих помощь, в жизни Вилли было слишком много, и все до него не сдержали слова. Потому Вилли и боится за нериссу Идо.

— Вилли… — Брок вышел на улицу со школьного двора.

— Ась?

— Давай-ка найдем тут галантерею…

— Чего? — не понял мальчишка.

Брок вздохнул и поправился:

— Лавку старьевщика найдем и купим тебе гольфы.

Ладошка в руке Брока напряглась и попыталась вырваться. Не тут-то было — Брок натренировался на задержанных.

— Да иди ты со своей помощью, — снова взвился мальчишка — улица приучила его, что бесплатная помощь всегда опасна. Брок серьезно посмотрел на него в попытке успокоить:

— Я их для нериссы Идо куплю. Думаешь, она тебе позволит гулять без чулок? А так аргумент будет. Весомый. Шерстяной. Кстати, ты не знаешь, какие цветы любит нерисса Идо?

Вилли, быстро поняв, что интерес Брока направлен совсем не на него, успокоился и мрачно пробормотал:

— Съедобные.

Брок понятливо кивнул:

— Тогда розы. — Поймав недоуменный взгляд Вилли, не знакомого с высокой кухней, он пояснил: — Из них варенье варят.

Уточнять, что то приторно сладкое и постоянно приходится выплевывать лепестки, Брок не стал — вряд ли нерисса Идо действительно пустит розы на варенье. Ему до сих пор было стыдно за свою утреннюю ошибку — принял Идо за наставницу элитных воровок, обносивших новомодные торговые дома только так: свободные женские юбки позволяли прятать под ними что угодно, а вот нравы общества и законы полиции не позволяли заглядывать для проверок под эти самые юбки нерисс. В Аквилите, особенно в сезон карнавалов, целые банды действовали, состоявшие из красивых, респектабельно выглядевших девиц.

Вилли, снова уверенно шагая рядом, веско сказал:

— Даже не думай подбивать клинья к нериссе без свадьбы. У меня нож есть. Пожалеешь, что обеще… Объече… Обисче…

Брок пришел ему на помощь:

— Намерения у меня к нериссе Идо что ни на есть самые честные, клянусь. Так что та ржавая железяка, что торчит у тебя из ботинка, тебе не пригодится. Ей даже курицу не зарежешь.

— Много ты знаешь, — пробурчал мальчишка. — Ты слишком гладенький и сытый для нашего квартала. Ты как с коробки печенья — слишком правильный. Ты ничего не знаешь о нас и нашей жизни.

Брок просто спросил — с коробкой печенья, на которой рисовали респектабельных леров с напомаженными усами и обязательными шляпами-канотье, его еще не сравнивали:

— Улицу Красильщиков знаешь?

— И че? — Вилли засунул свободную руку в карман шорт, чтобы они точно не свалились с него. Куда этот пострел умудрился подевать свои подтяжки? Нет, тут лавкой старьевщика не обойдешься. Брок поменял планы, направляясь назад к паромобилю, оставленному на ведущей к площади Воротничков Ольховой улице.

— И то! Я там все детство провел.

Вилли даже остановился, снова с головы до пят рассматривая Брока:

— Ты? С Красильщиков? Серьезно?!

— Зуб даю! — сказал Брок важную детскую клятву. — А что?

— Ты… — Вилли впервые замялся, подбирая слова — до этого он в карман за словом не лез. — Ну как бы… Ты… Нерисса Идо, ясно, она деньгу от родичей получила. А ты-то откель, если с Красильщиков?

— Заработал, — чуть-чуть солгал Брок. За форму и, главное, за возможность её гордо носить он заплатил сполна — потом, кровью, нервами, бессонницей, сорванным голосом в конце концов. Состояние, которое досталось ему от дяди, такой формой его бы не обеспечило. Это мундиры военных продаются только так с патентами полковников, полицейскую форму так не купишь. Вспомнилась седьмичной давности мечта — вернуть честь, мундир и ордена. Забавно, что тогда это казалось невозможным. А сейчас даже нерисса нашлась: самостоятельная, уверенная, рассудительная, слишком серьезная со своими вечно нахмуренными, густыми бровями и задумчивыми глазами. И самую капельку в беде. Уж прогнать прочь беду, которую несли голод, холод и безденежье, он мог. Лиз права была, когда говорила, что с лера де Фора совсем другой спрос. Он должен делать больше, чем привык констебль Мюрай. И начнет с нериссы Идо и её детей. Во внутреннем кармане мундира лежало приглашение на сегодняшний вечер, и он разобьется, но уговорит Идо составить ему компанию в катале. Этот танец будоражил его; он станет окончательной точкой в возвращении к прежней жизни, последним штрихом, подтверждающим его право быть лером и офицером в том смысле, который в слова вкладывала Вики.

К счастью, уговаривать Вилли прокатиться на паромобиле не пришлось — тот радостно уселся на переднем сиденье и всю дорогу до универсального магазина братьев Райден восхищенно смотрел то в окно, то на руки Брока на руле, то на громоздкий кулисный механизм управления. В самом магазине Вилли вел себя старательно тихо и лишь изнывал от нетерпения вернуться в паромобиль, пока Брок покупал три пары безразмерных гольфов, подтяжки и кипу носовых платков, заметив, как Вилли украдкой вытирает все еще шмыгающий нос рукавом пальто — сморкаться прямо на сияющим мрамором пол магазина ему все же показалось неуместным. Брок купил бы и больше — те же рубашки и шорты для мальчишки, но вовремя понял, что нерисса Идо такого не поймет.

Потом Брок, вызывая у Вилли поторапливающие вздохи раздражения, посетил цветочную лавку, надолго застряв с выбором букета. В конце концов купил нежно-розовые розы с остриженными шипами — белые он уже дарил Лиз, и тогда это закончилось не очень хорошо для него. Зато, когда нагрянули в продовольственный отдел, глаза Вилли загорелись от вида колбас, сосисок, хлеба, сыра разных сортов… Брок покупал не задумываясь — до паромобиля он всяко дотащит, а потом довезет до дома Идо — отказаться от еды она не должна.

Уже в конце шестого часа, когда Брок стал волноваться, что его планы на вечер могут и сорваться, они с Вилли вернулись в Ветряной квартал. Вился дымок из трубы, приветливо горели окна дома, доносились звонкие голоса и чей-то смех. Доставая с заднего сиденья корзины с покупками, Брока резанула по сердцу щемящая боль — он словно вернулся домой. Странное, до нелепости теплое и пока еще ложное чувство. Это не его дом, это не его нерисса и это не его дети. Вилли уже ссыпался со ступенек, лбом врезаясь в хрупкую от старости дверь и чуть не вышибая его.

Дверь приветливо раскрылась — Тина замерла на пороге, удивленно рассматривая Вилли, Брока и многочисленные корзины.

— Чаво замерла?! — возмутился мальчишка. — Руки в ноги и тащи еду в дом!

Брок за такое неуважение к девушке отвесил бы заслуженный подзатыльник, но Тина сама справилась — огрела мальчишку полотенцем по случайно подставленному заду, когда тот входил в дом:

— Раскомандовался тут! Ты знаешь, который час?! Идо места себе не находит — после Джона-то!

Из дома на крики высыпали Моник и Эмма, удивленно принимая из рук Брока корзины — себе он оставил пакет с одеждой и букет. Правда, оставить паромобиль без присмотра он не решился — набросил на него щит Фидеса; просто, чтобы никого не искушать понапрасну.

— Старший инспектор, заходите, пожалуйста! — в дверях вместо девушек появилась сама Идо. Шарлотта Идо. Лотта. Красивое имя, подумалось мимоходом. Она снова была в простом мрачноватом платье. Прядка каштановых волос выпала из прически откровенно напрашиваясь, чтобы её заправили за ухо. Брок еле подавил неуместный порыв.

Проходя в тепло дома и подавая букет нериссе, Брок повинился:

— Прошу прощения, это моя вина, что Вилли задержался. Я не хотел вас волновать.

Идо, пытаясь одновременно проявлять гостеприимство, предлагая Броку стул, отслеживать разгрузку корзин и прижимать к себе переставшего возмущенно вырываться и доказывать, что он самостоятельный парень, Вилли, спросила:

— Что он натворил? — Букет роз обескураживающе валялся на столе. Даже жалко стало — Брок его долго выбирал.

Брок удивился:

— Вилли?

— Да. Он. — сухо сказала Идо, снова уже словами предлагая Броку стул: — присаживайтесь. И шинель снимайте. Вешалка за вами на стене.

Брок никогда еще не чувствовал себя настолько глупо и стесненно. Пожалуй, будь тут Одли, то он непременно бы поинтересовался: «Почечуй?» — и Брок бы согласился — полный! Он под строгим взглядом Идо чувствовал себя как на допросе или у доски в школе с невыученным уроком. Причем последнее даже вернее.

Он стащил с себя шинель, но оставил в руках:

— Спасибо, я как-нибудь…

— Что. Сотворил. Вилли? — снова повторила свой вопрос Идо. Как на зло Вилли растерял всю свою самостоятельность в отстаивании своего святого мужского права не носить чулки. И лифчик.

Сейчас Брок понимал, почему Вик говорила, что по началу его побаивалась — он сам сейчас побаивался нериссу Идо: её тяжелого взгляда исподлобья и слишком серьезных глаз.

— Ничего Вилли не сотворил. В школе все хорошо. И мы с ним поговорили по-мужски…

Идо выдвинула стул из-за стола и все же села, отпуская Вилли. Тот рванул в сторону, под прикрытие девчонок, которых к вечеру стало явно больше — Брок уже десяток насчитал.

Он наконец-то позволил себе опуститься на стул — тоже немного устал за день, а еще предстоит званый вечер.

— Мы с Вилли решили, что он больше не будет прогуливать школу и даже постарается выправить свою успеваемость. Взамен он просит от вас небольшую уступку.

Идо бросила на мальчишку тяжелый взгляд, и тот предпочел окончательно спрятаться за печью.

— И что же он просит?

— Право носить гольфы. — Брок подвинул в сторону Идо бумажный пакет, куда упаковали все его покупки. — Тут три пары безразмерных гольфов: одни шерстяные и два из хлопка. Так же подходящего цвета нитки и иглы — штопать свои гольфы он будет сам, как и следить за их чистотой. И не бойтесь, штопке я его научу.

Идо, разрезав бечевку ножницами из коробки с рукоделием, стоявшей тут же на столе, принялась рассматривать покупки. Она заметила и платки, и подтяжки, и… Перочинный нож, который Брок не устоял и все же купил:

— А это что?

— Нож. — чувствуя себя как на допросе, признался Брок. Услышав это, мальчишка не выдержал и снова показался из-за печи, посматривая то на Идо, то на Брока. — Для Вилли. У него все равно в ботинке есть, так этот хотя бы безопасный и складной. Пользоваться им попросите научить Эмму или Моник. Или я дам Вилли несколько уроков. Это Ветряной квартал, нерисса. Тут у любого уважающего себя мальчишки есть нож. Вилли работал экайе, он не обрежет себе пальцы, это точно.

Идо почему-то расстроенно принялась рассматривать гольфы, перекладывая их с места на место. Брок осторожно заметил:

— Вы из Льена. Он намного южнее. Наверное, вам кажется, что тут холодно, но поверьте, местные мальчишки привыкли бегать с голыми коленками. Еще ни один школяр не умер от гольфов.

Идо сверкнула глазами:

— Только от холода. И ревматизма.

Брок чуть развел в стороны ладони:

— Я все детство провел в Аквилите. Я вырос тут, чуть ближе к реке. Я всегда бегал в гольфах и до сих пор жив. Поверьте, гольфы — небольшая плата за договор безропотно ходить в школу.

Идо решительно положила нитки и иглы, купленные для Вилли, в коробку для рукоделия.

— Уговорили. — Она протянула Вилли его гольфы и платки: — держи. Учти одно: простудишься из-за гольфов — не смей даже бегать от горчичников! Не отвертишься от лечения, все ясно, молодой человек?

Вилли, цапнув первым делом со стола нож, а уже потом гольфы, лишь кивнул и помчался прочь, позорно шмыгая носом. Кажется, угроза горчичников могла воплотиться в любую минуту.

Брок отважно принял удар на себя:

— Нерисса Идо, у вас есть планы на сегодняшний вечер?

— Есть, — сухо ответила она, словно еще сердилась за подаренный Вилли нож. — Суп из тыквы, жаркое из курицы, штопка чулок…

— Я вас сегодня от всех этих бед оградил, — с улыбкой напомнил Брок. — Особенно от чулок.

Идо строго на него посмотрела:

— Они бывают и женские. Вы не знали? — Под взглядом её сердитых голубых глаз Брок понял, что краснеет. Женские чулки он любил, особенно снимать, только нериссе об этом знать не обязательно. И стоит помолиться богам, чтобы те грешные газеты с фиксограммами, на которых он был в шторе, не попались на глаза Идо. — Даже не думайте покупать чулки мне или моим воспитанницам — откажу от дома, старший инспектор. Вас по-прежнему интересуют мои планы на вечер? Кстати, зачем они вам?

Брок мягко сказал:

— Сегодня проходит званый вечер в честь герцога и герцогини Аквилиты, лера и леры Игнис. Там соберется весь свет города и даже чуть больше — принц Анри в городе меньше седьмицы, а все гостиницы уже забиты под завязку. Я приглашаю вас составить мне компанию на этом вечере. Вы сможете завязать нужные вам знакомства, которые позволят вам лучше организовать благотворительную помощь нуждающимся. Я точно знаю, что на вечере будут представительницы Союза лер Аквилиты и Лиги нер. Это крайне удачная возможность войти в свет Аквилиты.

Идо оборвала полет его фантазии:

— У меня траур. Я не…

— Я лично буду отгонять от вас всех, желающих пригласить вас на танец. Обещаю.

Было видно, что в нериссе Идо борются две крайне положительных с точки зрения воспитания проблемы: благотворительность и требования соблюдения траура. Она смотрела в стол, и внезапно её размышления прервала Тина:

— Суп и рагу могу приготовить я.

Эмма, явно опешившая от собственной храбрости, предложила:

— Я заштопаю все чулки.

Ирма, та самая, чуть не ставшая стрекозой, похвасталась:

— У меня пудра есть, и румяна, и тени! Красота же получится! Взять то лиловое полутраурное платье — я же говорила, что не надо его продавать — еще пригодится! Оно красивоееееее… — закончила она мечтательно.

Идо качнула головой, отвлекаясь от разглядывания столешницы или что она там видела на самом деле:

— Никаких румян и теней — воспитанные нериссы, Ирма, никогда не красятся.

Ирма поняла это как инструкцию к действию:

— Я за пудрой! И за платьем. Моник, не стой столбом — нагревай щипцы и утюг.

Брок пришел на помощь девушкам:

— Утюг не нужен — я маг, я сам могу привести в порядок платье.

Моник тут же протянула ему щипцы:

— А прическу соорудишь?

— А вот это я точно пас. — отказался от такой чести Брок.

Девчонка тут же фыркнула:

— Пользы от тебя… Сами справимся! — она вернулась к печи, пристраивая щипцы на конфорке.

Идо тихо, но решительно сказала, обводя всех своих воспитанниц взглядом:

— Девочки, прекратите! Я еще не решила…

Ирма с пудреницей и платьем, прижатым к груди, замерла на лестнице, коварно напоминая:

— Так… Можно будет не один прито… Приют открыть, а сразу несколько. И это… Слово чести, мы прекратим ходить на работу. Будем учиться, как ты и просишь. Для хорошего же дела ничего не жалко — сама же говорила.

Брок понял, что Идо прижали к стенке. Она строго сказала:

— Старший ин…

— Можно просто лер Брок, нерисса Идо.

Она попробовала произнести:

— Лер… Брок… — И тот снова понял, что начинает краснеть — ему понравилось, как звучало его имя из её уст. — Лер Брок, и вы сами не будете приглашать меня на танец, умолять, уговаривать и как-то еще заставлять нарушить мой траур?

— Слово чести, нерисса.

— Могу я поинтересоваться, лер Брок, такое место в танце ларисиль на открытии танцевальной части вечера вам написал распорядитель танцев?

Брок спокойно заметил:

— Четвертое. Сразу за парами герцога, герцогини и лер-мэра. Но я надеюсь улизнуть от этой ответственности — это мой первый, не считая полицейских балов, танцевальный вечер, так что я смело могу сказать, что не помню фигуры танца.

— Так у вас дебют, — неожиданно сказала Идо. Она выглядела так серьезно, что Брок не сразу понял, что она шутит.

— Можно и так сказать, нерисса Идо, — он осторожно согласился с ней.

— Хорошо, я помогу вам в вашем дебюте — это святое в жизни каждой нериссы. Её первый бал.

Брок надеялся, что и сейчас она шутит. Ирма бросила на стол перед Идо ворох лиловых кружев и шелка, спасая Брока:

— Вот… Приводите в порядок, а мы займемся прической. Лады?

— Лады, — согласился Брок. — С вашего разрешения я могу снять мундир?

Идо встала:

— Пожалуйста, как вам удобно… Кстати, сколько у нас времени до приема?

Брок посмотрел на часы на запястье:

— Еще час в запасе есть.

И тут разверзлось пекло. Девушки ахнули, Идо побелела, Тина помчалась к печи, проверяя щипцы, а Ирма чуть не рассыпала всю свою пудру.

Удивительно, но Идо и девушки почти уложились в час. За это время Брок, засучив рукава сорочки по локти, успел привести в порядок лиловое вечернее платье, пару раз сбегать и проверить котел паромобиля, чтобы он не спустил давление, и научить Вилли штопать гольфы под одобрительные смешки Тины и Ирмы. Обучение стирке гольфов Брок решил оставить на потом.

К танцевальному залу, расположенному рядом с мэрией, Брок с нериссой Идо, прибыли почти вовремя.