Рыжий и черный

Глава 58 День шестой. Итоги

В кабинете Эвана было тихо. Шуршали изредка бумаги, трещали в камине дрова, шептал за окном редкий, мелкий дождик, стуча по уличному металлическому карнизу. Одли, устроившись на стуле у рабочего стола Эвана, цепко пробегался глазами по материалам дела, захваченного Броком из Управления: распечатки допросов, показания Брендона о результатах вызова душ Отиса и остальных, заключения экспертов. Лео в кресле иногда зевал в кулак, потирал сонные глаза, но тоже упрямо вчитывался. Эван, сидя в каминном кресле, задумчиво смотрел, как пляшет пламя в топке. Брок слонялся по кабинету, раздражая Одли — тот его поймал на очередном заходе на круг и посадил на стул рядом с собой.

Густо пахло лекарствами и кофе — Поттер принес недавно свежий кофейник. Вики хотелось чего-нибудь сладкого к кофе, но она помнила про запрет. Она не была, как Дрейк, сладкоежкой, но так бывает всегда — запретное становится притягательным. Вики, устроившись за рабочим столом Эвана, тщательно перечитывала на второй раз распечатки фиксаторов на допросах Чандлера. Она была благодарна Броку, пусть он опять нарушил все правила, забирая материалы дела из управления. Она хотела быть частью расследования — бросать дело на середине пути или особенно в конце крайне неприятно. Вик так не умела, хотя плечо до сих пор взрывалось болью при неудачном движении, как, впрочем, и остальные части тела — Лео прикрыл её от обвала, но травмы были все равно. Она потерла висок, в котором сейчас словно упорный дятел поселился, и призналась самой себе: все же было бы лучше, присутствуй она на допросе нера Чандлера. Теплые, сильные, ласковые «ладони» прикоснулись к её лбу, прогоняя дятла, и Вик посмотрела на сидящего в кресле Эвана — её с головой затопила волна нежности и счастья, вырвавшаяся из сердца, где всегда теперь жил общий эфир. Она улыбнулась мужу, и тот чуть склонил голову на бок, снова заставляя живительный поток эфира превращаться в тонкий, слабый ручеек, чтобы не отвлекать Вики. Она грустно вздохнула и погрузилась в дело, читая безликие буквы, а ей хотелось слышать голос Чандлера, интонации, понимать его эмоции, которые не могла передать бумага. Вот как он произнес: «Я лично приказал убить Мактира. Я держал его, когда Сайкс пихал его руку под пресс»? Он этим бравировал? Или боялся? Или признавался, чтобы только отстали. Что вообще могло напугать лощеного, уверенного в собственной значимости Барнабаса Чандлера, что могло его довести до признания в убийстве? Храм всегда говорил, что надо признаваться в своих грехах, но как-то преступники умудрялись игнорировать эти призывы.

Что страшнее смертной казни? Пытки? О Тайной королевской службе каких только слухов не ходило. Её уважали, но чаще все же боялись. У офицеров этой службы даже разрешение на убийство было. Все дело в страхе перед Тайной службой? Это было бы… Славно! Только одна неувязка: уже целую седьмицу в газетах Тальмы, Аквилиты и даже Вернии выходили опровержение о пытках Тайной королевской службы из-за Бле… Эша. Это не могло пройти мимо Чандлера. Да и он должен знать, что экстрадиции из Аквилиты нет. Или он не знал? А адвокат, который бы сообщил ему это, придет только завтра, с началом седьмицы. Бешеные белочки, зачем Чандлеру было признаваться?! Может, Чандлер испугался конкретно Фейна? Что с его репутацией?

Вик снова яростно потерла висок. Одли даже не заметил этого — видно, травма головы еще сильно давала о себе знать. Вики тайком сплела очередное целебное плетение и набросила на мужчину. Тот отвлекся от бумаг и бледно улыбнулся ей, а потом снова зарылся в документах.

Она отложила в сторону бумаги и уточнила у окружающий её мужчин:

— Кто отслеживал на этой седьмице столичные газеты?

Эван приподнял в удивлении бровь:

— Что именно интересует?

Вики поджала губу, потом вспомнила Дрейка с «живой мимикой» и заставила себя расслабить лицо:

— Интересует репутация Фейна в газетах… Происшествия с ним, что-то из его службы. Что-то подобное всплывало в газетах? Даже скорее местных. Как освещали его приезд? Впрочем, о чем это я. Тогда Чандлер уже был задержан.

Эван качнул головой:

— Я не говорил Чандлеру, кто приехал из Тальмы разбираться с фальшивоамулетничеством. Это тут ни при чем.

Вик откинулась на спинку кресла:

— Когда я не понимаю, чего испугался Чандлер. Он не из тех, кто легко сдается… Что страшнее смерти?

Брок со знанием дела ответил:

— Только очень долгая смерть. О застенках Тайной королевской службы легенды ходят. — Он промолчал, что прочувствовал на себе эту легенду — Каеде или Ноа забрали себе этот его страх. Вик не стала напоминать, что газеты седьмицу поют оды Грегори Бл… Да Эшу же! Надо быстрее привыкать к его новому родовому имени. И вместе с Эшем оды поются и Тайной службе.

— Было бы славно, чтобы Чандлер настолько испугался Тайной королевской службы, но меня грызут сомнения, что все может быть не так, — признался Эван. — И в газетах, насколько я помню, ничего особого не было. Ничего пугающего, во всяком случае. Тайная королевская служба не отличилась в последнюю луну.

Вик даже пожалела, что тут не было Себа — вот кто любит читать газеты от первой до последней страницы. Этот мог заметить что-то, что упустили они. Одли фыркнул:

— Тогда, спящие и неспящие красавицы, ищем дальше. Это не могло не проскользнуть в допросах. Кстати, — он посмотрел на Брока: — а почему ничего такого не сказал адер… Тьфу, отец Маркус? Он же того-самого…

Для пояснения «того самого» Одли выразительно повертел рукой в воздухе, видимо так изображая ментальное воздействие.

Брок напомнил:

— Я уже говорил — он не делал полного сканирования на Отиса, ни Сайкса, ни тем более Чандлера. Боязнь Чандлера Тайной службы может быть закопана глубоко, как и иные причины вроде особо-злобного и могучего заказчика фальшивых амулетов в Тальме. Это тоже нельзя упускать из виду — Чандлер мог иметь заказчика, а не действовать самостоятельно. Он от фальшивоамулетничества до сих пор предпочитает отпираться. Он может бояться заказчика или компаньона, который гораздо могущественнее его самого.

Вик нахмурилась — все же в размышлениях Брока был один изъян: когда тебя припирают к стенке, в мозгах наоборот выплывает все, что важно спрятать. Только Марк же не стал бы лгать? Он не стал бы покрывать кого-то? Он себе на уме, но вроде на их стороне. Или у инквизиторов всегда есть только одна сторона — сторона храма? Вик хотелось ругаться — из-за проделок Каеде вопрос доверия стал очень острым. Доверять или не доверять словам Марка?

Брок вздохнул, видимо, заметив недоверие на её лице, и признался:

— Да и… Марк последнюю седьмицу выглядит так себе. Кажется, у него большие проблемы с его даром. Не хотелось его сильно напрягать — я даже Брендона тогда вызывал, чтобы он забрал из Управления Марка, так тот плохо выглядел… И еще вспомнил… Марк вскользь упоминал, что на Сайксе и Отисе много целебных воздействий, а Чандлер — чист. Марк не хотел, чтобы его эфир засекли адвокаты Чандлера, раздувая дело об эфирных пытках…

Вик замерла: до этого Марка никогда не волновало, найдут ли следы его вмешательства или нет. Во всяком случае, Вик о таком впервые слышала. Это было что-то новенькое. Это стоило обдумать, но Брок продолжил:

— Чандлер относительно чист, конечно же. Полагаю, храмовые воздействия вроде благословления на нем все же есть. Брендон сказал, что тот точно не атеист. Если честно, количество атеистов в этом деле меня просто потрясает. Никогда не сталкивался с ними, даже агностиков не встречал, а тут эпидемия какая-то. — Он встал и подошел к окну, всматриваясь в дождливую улицу.

Атеисты. Это не давало покоя и Вик, и, как оказалось, и Эвану — он вмешался в разговор:

— Я дал задание Гудвину — он завтра соберет сведения о количестве атеистов или агностиков в городе. Вдруг у них тут секта.

Вик кивнула и снова принялась, уже по третьему разу вчитываться в допросы, хотя в голове продолжали крутиться мысли о странном поведении Марка. Или все действительно объясняется просто — его плохим самочувствием? Он, как и Брок, не из тех, кто признается, что не в силах выполнить просьбу. Может, все дело в этом. Марк не умеет быть слабым, а она, бывало уже не раз, ошибается в людях, неверно оценивая их. Ведь и с Чандлером получилось точно так же. Она до последнего думала, что не в характере Чандлера опускаться до посещения цеха, тем более до убийства. Она была уверена, что все провернули Сайкс и Отис, пока Чандлер отсиживался в конторе или даже дома.

Вик быстро пробегалась по уже знакомым словам, надеясь заметить что-то пропущенное.

Чандлер. Признался, что вместе с Сайксом и Отисом решил избавиться от Мактира, угрожавшего раскрыть производственные секреты принцу Анри. Способ убийства Мактира предложил Сайкс. Отис отвечал за безопасность — он проверил, что все рабочие ушли. Чандлер удерживал Мактира за плечи. Сперва Сайкс засунул под молот правую руку, но Мактир не умер. Отис в этот момент отвлекся на странные звуки — он набросился на непонятно как проникнувших в цех детей. Чандлер сказал, что не видел момент их убийства — он удерживал Мактира за левую руку. Вик этого не понимала. Седой, благообразный Чандлер удерживает человека, помогая его убивать… Отвратительно, невероятно, странно, как малость. Да, Вик знала, что в каждом человеке скрывается его темная сторона. Может, темная сторона Чандлера именно такая — кровавая и страшная? Потом Чандлер приказал Отису и Сайксу избавиться от тел и спокойно поехал домой. Свое участие в фальшивоамулетничестве Чандлер отрицал, возможно, не хотел еще глубже закапывать себя. Сказал, что ничего не знал о ночной смене, но Эван и Брок считали, что доказательств его участия в деле хватит для суда.

Картина преступления, как её описывал Чандлер, была совсем иной, как нафантазировала себе Вик. Или Чандлер пытался так всех в этом уверить. Вик обменялась бумагами с недовольным Одли.

Отис. Он уверял, что отвечал лишь за охрану амулетов и транспортировку их до машины покупателей, за все остальное отвечал Сайкс… Описание паромобилей ничего не давало, номеров на них не было — во всяком случае так утверждал Отис. В вечер убийства он проверил охрану, предупредил об отмене ночной смены и захватил бутылку виски, которую собирался споить Мактиру, но тот пить отказался. Вик даже понимала почему — Мактира ждал принц. Отис сказал, что насильно влил в Мактира бутылку виски, пока Сайкс удерживал его. Мактир, кстати, так и не признался, где спрятал бумаги с описанием процесса изготовления фальшивых амулетов. Это не спасло его — Вик знала, что бумаги нашлись в его доме. Дальше все было как говорил Чандлер: Сайкс запихал под молот правую руку, но Мактир не умер, оря, что придет к ним посмертной тварью, на что Чандлер, удерживающий его за левую руку заявил, что это точно вряд ли. Отис услышал странные шорохи, и судьба так не вовремя зашедших в цех детей была предрешена: Отис захватил с собой бутылку из-под виски, ею он и разбил Уоллис затылок, а потом задушил машинным ремнем Форда, бросившегося мстить за девочку. Почему левая рука Мактира оказалась под молотом почти полностью, он не знал. Он не видел этот момент. Потом все тоже — Чандлер приказал избавиться от тел, Отис копал могилу, Сайкс таскал тела. Все. Бешеные белочки, все так запутанно. Чандлер знал о показаниях Отиса, но даже зная о них, не признавался в убийстве. Вик понимала — адвокаты Чандлера легко могли найти свидетелей неадекватности Отиса в день пожара и на суде разнести его показания в пух и прах тем более, что он сам утверждал: момент, когда под молот попала левая рука, он не видел. Можно было утверждать, что Чандлер наоборот пытался удержать Мактира, а все остальное — навет Сайкса и Отиса. Вик нахмурилась — если все же опираться на её предположение об убийства Мактира, Чандлер, действительно, не толкал левую руку под молот — он удерживал Мактира, который им испортил картину несчастного случая на заводе. И все же Чандлер признался в убийстве…

Сайкс. Он все еще молчал — рана языка заживала, но медленно. Вик уже злилась на саму себя, что так «удачно» ранила его. Он лишь написал чистосердечной признание, утверждая, что не планировал убийство Мактира, это был приказ Чандлера, который он, боясь за себя и свою семью, выполнил. И никаких подробностей. И никаких амулетов.

Дальше… Дальше показания работниц ночной смены. Они не видели Чандлера, но их и не пустили на территорию завода — они дальше проходной не прошли в тот день. Это только Форд и Уоллис умудрились просочиться мимо охраны — видимо, так мечтали уволиться с ненавистного завода.

Она принялась тщательнее пересматривать допросы женщин по делу фальшифоамулетчиков. Она уже заметила одну странную деталь — практически все, кроме умершей Верн, не упоминали амулеты, описывая свою работу. Одна просто варила что-то, не подозревая, что это фосфор, другая лишь рисовала, третья просто собирала детали. Детали чего-то — чего она так и не назвала.

На глаза вновь попались снимки деревьев, откуда извлекли тела убитых. Вик вздохнула — хорошо, что о Каеде и его участии в этом деле можно не думать. Он оказался там по воле случая, а деревья… В деревья и добрую волю Каеде надо верить. Ведь так? Только не думать не получалось. К ни го ед. нет

А еще же атеисты и Отис, потерявший душу. Почему он потерял душу? Почему она развеялась, ведь до этого на нем был священный треугольник. Что заставило Отиса отречься от богов? Или… Кто.

В кабинет, отвлекая от бумаг, буквально влетела Полли — ее в спину толкала неугомонная Ноа. Альк предусмотрительно замер в дверях, готовый ретироваться — его этому научило тяжелое детство в цирке.

— Пааааааааааааааа! — заорала Ноа, прикрываясь Полли. — Домашний сыр — сладость?

Эван не сдержал улыбки, и Ноа воспользовалась его слабостью — потащив Полли за собой, взгромоздилась на его коленку, вторую оставляя для сестры.

— Нет, Ноа. Сыр — не сладость, а вот чизкейк — сладость.

Она скорчила умильную рожицу:

— А если сахара совсем капельку? Или без него, но с кучей фруктов? — она тут же уточнила: — фрукты не сладость?

Вик отложила бумаги. Сейчас она была на стороне Ноа — ей тоже хотелось сладости, хоть что-нибудь для утешения. Дело об убийстве было раскрыто, несмотря на странный осадок в душе от поведения Чандлера, дело о фальшивых амулетах практически тоже. Завтра Сайксу разрешат говорить и тогда… Хотелось верить, что тогда все станет на свои места. Он же не захочет единолично отвечать за фальшивые амулеты?

Эван серьезно подтвердил:

— Фрукты — не сладость. — он посмотрел на умолявшую его Ноа, на замершую, как мышка, Полли, на Алька, с безразличным видом ковырявшим обои у двери: — так… Чизкейк разрешу только при одном условии.

Ноа тут же выпрямилась, изображая само внимание. Парни вокруг тоже отвлеклись от чтения. Даже Брок отвернулся от окна, в которое трагично смотрел. Кажется, в чизкейке были заинтересованы не только Ноа с Полли и Альком.

Эван ткнул указательным пальцем в кончик носа девочки:

— Если вы, лера Ноа, и лера Полли, и конечно же нер Альк самолично приготовите его. Под руководством кухарки, естественно.

Полли в этот раз опередила Ноа и обняла Эвана за шею, еле слышно прошептав:

— Спасибо, па…

Ноа понеслась прочь — на кухню. Вик вздохнула — кухарку уже было жаль. Надо будет ей выписать премию, наверное. Ноа слишком шебутная, но Каеде прав — она заслужила новую жизнь.

Эван, проводив взглядом девочек, встал:

— Простите, пойду, проверю, как они себя будут вести на кухне. Заодно отправлю Адамса в кондитерскую — чизкейк долго готовится, и наши сладкоежки его сегодня рискуют не получить.

Явно воспользовавшись отсутствием Эвана, Брок достал из кармана мундира плоскую прямоугольную коробочку, обитую черным бархатом, и положил её перед Вик на стол прямо на материалы дела. Золотой тесненный вензель одного из лучших ювелирных домов мира на коробке намекал, что утром была не ошибка — Брок окончательно закрыл все свои обещания. Он обещал склаваж — он его подарил.

— Открой. — нагло подсказал Брок, садясь на край стола и замечая, как завороженно смотрит на коробку Вик. — Открой, лисенок, тебе понравится.

Одли кашлянул, напоминая, что они с Лео все еще тут.

— Ммм… — Брок повернулся к нему: — мой тебе совет: лечи свой кашель.

Одли бровями выразительно показал на бархатную коробочку:

— Это, конечно, не серенада, но все же откровенный перебор, недобитый ты романтик. Честно слово. Угомонись и переведи свой взор на нериссу Идо.

Этот «недобитый романтик» рассмеялся и снова попросил:

— Открой, прошу. Тебе понравится. — он указательным пальцем чуть подвинул коробочку к Вик. — Небеса и пекло, слово чести, тебе понравится.

Вик решилась и резко, чуть не ломая замочек, открыла коробку. Пустую. Почти. На белом атласе не было ни ожидаемого склаважа, ни ожерелья, ни колье. Только сложенная несколько раз записка. Вик удивленно развернула её и прочла, расцветая в улыбке.

«Вики, я заказал для тебя самый лучший склаваж на свете, но ювелир сказал, что на подбор камней уйдет не меньше полугода. Я попросил его не спешить и вдумчиво подбирать камни — я хочу совершенства для своей названной сестренки. А потом еще огранка камней и сборка склаважа займет не меньше трех-шести лун, так что не бойся — я никуда не спешу. Могу для верности обзавестись новыми обещаниями. Твой брат.»

Брок победно повернулся к Одли:

— Я же говорил: Вики понравится!

— Лан-лан, — приподнял руки в жесте поражения Одли. Он притянул к себе очередную стопку бумаг. — Возвращаемся к делу. На чем мы там остановились?

Вик поблагодарила Брока, положила коробку на край стола и принялась вспоминать — на чем же она остановилась, когда в кабинет влетела Ноа. Так… Каеде. Атеисты. Пропавшая душа. Что-то в этом было, только что — Вик пока не могла понять. Что-то звенело тревожным звоночком под костями черепа, пока отказываясь складываться во внятную мысль. Вик знала, что нужно или чуть отвлечься, или разбирать все по кусочкам, встраивая их в общую мозаику преступления.

Что Каеде все же делал на заводе? Точнее около. Искал Мактира? Иии…? Причем тут деревья. Он говорил, что поступает точь-в-точь, как Вик. Точь-в-точь. А что сделала она с точки зрения Каеде? Подарила Полли жизнь — так он сделал это с Ноа. Причем тут деревья и тела убитых? Или… Она нахмурилась — для всех Полли была духом мщения. Может, все дело в этом? Убитые иногда становятся духами мщения, тут не предсказать… Причем Мактир обещал вернуться. Может, Каеде знал, что душа Мактира переродится в злого духа? Или… Её взгляд снова упал на листы с допросами. Атеисты. Или он знал, что душа Мактира исчезнет, растворится в этом мире и пытался её спасти. Она судорожно закрыла глаза и принялась быстро соображать. Голос Каеде, вкрадчивый и успокаивающий так и звучал в её голове: «Я никогда не помогал неру Чандлеру в убийствах и никогда не занимался заметанием следов, никогда не подделывал улики и не помогал им уйти от наказания. Слово чести.»

Убитая в катакомбах — она упомянула об амулетах. При полицейском! При Вик. И… Её душа развеяна.

Отис дал показания об амулетах. Душа развеяна.

Верн дала показания об амулетах. Душа развеяна.

Чандлер предпочел смерть потере души…

Вик резко открыла глаза:

— Клятвы душой… Они бывают? Чем они грозят?

Одли кашлянул от неожиданности:

— Вики, никто в здравом уме не клянется душой. Душа — частичка богов. Ею нельзя клясться.

Она потерла висок:

— Симолли клялась душой. Я помню.

Одли фыркнул:

— Так ирлеанцы все с приветом, уж прости. Эти за языком не следят. Обычные люди душой не клянутся, поверь.

Вернувшийся в кабинет Эван замер в дверях:

— Что за клятвы? Вы о чем?

Вик честно сказала:

— Я думаю, что все… Или Чандлер, Отис и Сайкс… Или только Чандлер… Связан клятвой о молчании об амулетах под угрозой развеивания души. Не зря же женщины старательно дают показания, не упоминая об амулетах.

Эван оперся спиной на стену и задумался:

— Отис дал показания.

Вик парировала:

— Под влиянием Марка.

— Верн дала показания…

Брок нахмурился и заметил:

— Надо уточнить — может, она единственная из агностиков среди всех с развеянными душами.

Эван снова перебрал в уме всех погибших:

— Икс-5 из катакомб. Та, о которой заботился Сайкс.

Вик мрачно призналась:

— Я не совсем дословно дала показания о случившемся. В катакомбах… Я уже пришла в сознание и вслушивалась в беседу Сайкса и Икс-5. Она упоминала амулеты, не зная, что я все слышу. Она сказала… — Вик старательно вспоминала её слова: — «Это ты заставил меня работать с амулетами». И еще… Мне кажется, я поняла, причем тут Каеде. Он, пряча тела Мактира и Уоллис в деревьях… Пытался спасти их души.

Эван уточнил:

— Разве такой ритуал существует?

И Вик снова призналась — в этот раз в своей недогадливости:

— Существует. Сегодня Ноа с Полли провели подобный ритуал в парке, создавая из канарейки хранительницу парка.

Брок чуть ли не охотничью стойку принял:

— Надо отправиться в Поля памяти.

Эван охладил его пыл:

— Не сейчас — почти семь. После радиотрансляции и прощального ужина. Поля памяти никуда от нас не денутся, как и парк с канарейкой.

Одли помрачнел:

— Я должен сделать чистосердечное признание — я, уничтожая тело Уоллис, перекинул огонь на дерево… Получается, если душа Уоллис была там — я её уничтожил. Как и душу Форда.

Лео скрипнул зубами, а Брок, опережая Эвана, принялся говорить, ведь Одли его друг:

— Это не так. Брендон уверял, что души есть, просто не могут отозваться. Не кори себя раньше времени, Вин. Души целы. Надо будет с собой в Поля памяти захватить Брендона и Марка — пусть тоже посмотрят.

Вик нахмурилась, но промолчала. Марк и его молчание о таком пугали её. Он знал, что на Чандлере только храмовый эфир. Он знал, что тот думает о душе — не мог не знать, потому что такая клятва должна гореть в мыслях алым пеклом: любое слово Чандлера о фальшивых амулетах умертвило бы его и его душу. Это не то, что можно пропустить в мыслях или не заметить. Он знал и… Обрекал души всех причастных к исчезновению. Он прикрывал храм, но это не оправдание. Вот совсем не оправдание. Храм обязан хранить души и оберегать их, а Марк… Такого жесткого разочарования Вик еще никогда не испытывала. Судя по тому, как напрягся Брок, как нахмурился Одли, как заерзал в кресле Лео, разочарование в Марке коснулось всех. Эван твердо сказал:

— Пожалуй, Марка мы брать с собой не будем.