Рыжий и черный

Глава 59 День шестой. Надо уметь проигрывать

Редкие, медленные, протяжные удары, как стук умирающего сердца. Звук колокола стихал, на миг даруя тишину, и снова гулко разносился над городом. Аквилита отдавала дань уважения умершему королю Артуру Десятому. Огромные колокола, обычно созывающие прихожан на службу, радующиеся Явлению богов или их рождению, сейчас за всех жителей Аквилиты прощались с королем. Снова, снова и снова. И никто не узнает, как на самом деле закончил свой жизненный путь Артур Десятый. Никто никогда не узнает, что король предал богов и нарушил законы. Никто. Вики это расстраивало, что чувствовал Эван, она не знала — эфирная нить, связывающая их, совсем истончилась. Наверное, Эван не хотел огорчать Вик или она мешала ему скорбеть по отцу.

Эван замер у окна вечерней, самой роскошной и самой нелюбимой Вики гостиной, куда перешли заранее — тут все было готово для прощания: перенесли из холла тяжелый, на длинных резных ножках радиоприемник, мебель и картины задрапировали в черные полотна, накрыли стол незатейливыми прощальными блюдами: несладкие бисквиты, пирожки в форме треугольников, вареные яйца, как символ жизни, и темное, густое, сладкое вино с пряностями. Отдельно стояли бульотки для чая и кофе.

Вик старательно заставляла себя сидеть в кресле: встанет, и все мужчины, в том числе все еще плохо себя чувствующий Лео и Одли, тоже поднимутся со своих мест. Она буквально вцепилась пальцами в подлокотники, потому что больше всего на свете ей хотелось подойти к Эвану и обнять его. Ей хотелось понять, что он видит на сумрачной, залитой дождем, словно скорбящей по королю улице? Отца, погибшего защищая недостойного короля? Битву, все же закончившуюся победой, их победой? Себя на покрытых тенями, созданными Ноа, улицах столицы? Или собственную смерть.

Тишина между ударами колоколов подавляла. Она была душной, она была ненужной — не скорбят по преступникам.

Брок, сидя в кресле с широко расставленными ногами, уперся взглядом в пол, что-то свое видя в затейливом рисунке ренальского ковра. Возможно, он снова был там, в подвале, где пытали его и души офицеров Тайной службы. Одли смотрел куда-то в стену. Лео осторожно осматривался — кажется, его смущали картины на стенах: там кое-где были изображены пикантные сцены с поцелуями.

Вик не выдержала, и, когда, заглушая все звуки, заорал ревун, призывая горожан включить радио, подошла к мужу, обнимая его за талию и прислоняясь головой к его груди. Эван обхватил её за плечи, крепче прижимая к себе. Тоненькая, дрожащая ниточка окрепла, неся в Вики волны сомнений и горечи. Она подняла голову вверх, рассматривая Эвана, и он признался:

— Оказывается, я неидеален и невоспитан. Надо отпустить все и забыть, а я переживаю, что преступник ушел безнаказанным.

Брок, знаком показывая Одли и Лео не подниматься с кресел, встал и подошел к радиоприемнику, включая его. Он зашипел, что-то где-то далеко в Олфинбурге непонятно крякнуло, словно ломаясь, а потом наступила тишина. Долгая. Непонятная. Невероятная тишина.

Эван хмурился, ожидая начала трансляции, Брок принялся ходить по комнате, в движении выражая свое волнение. Лео косился то на часы, то на продолжавший молчать приемник. Одли хекнул, встал с кресла и направился к телефону в холле — выяснять, какой белены наелись в радиорубке. Эван выпустил Вик из своих объятий и пошел вслед за ним. Ради страдающего от травм Лео Брок и Вики остались в зале. Из холла глухо доносились голоса Одли и Эвана. Что-то об отсутствии связи, что-то о «пусть это будет буря в Серой долине!». Снова включился ревун, и над улицами понеслись невнятные слова, что связи с Олфинбургом нет по причине бури.

Брок задумчиво прикоснулся к треугольному пирожку на столе, но есть не стал — все же не было скорби по королю. Вик подошла к мужчине и грустно улыбнулась, беря поминальный бисквит:

— В память об отце Эвана…

Брок понятливо кивнул, разлил по бокалам густое, темное, чем-то напоминавшее свернувшуюся кровь вино и раздал мужчинам, в том числе и вернувшимся озадаченным Эвану и Одли:

— В память о Игнисах, Ренарах, Фейнах, Монтах и остальных незаслуженно погибших.

Эван согласился с ним, принимая бокал:

— Только за них… — он выпил, тут же отставляя бокал в сторону — им сейчас всем нужна трезвая, здравомыслящая голова. — Что случилось в Олфинбурге, точнее в Главном храме Прощения пока неясно. Я отдал распоряжение дежурному в Управление — он телефонирует на Маяковый остров и в Олфинбург, куда будет связь. Пока так.

Где-то в холле зазвенел дверной звонок — Вик напряглась: они в этот вечер никого больше не ждали. Поттер важно принес на подносе визитку Грега:

— Нер Эш и лера Элизабет просят принять их.

— Проводи их сюда, — распорядился Эван. Вик замерла, не зная, что ожидать от этого визита — как-то отношения с лерой Элизабет у них не сложились. В единственный визит, который Элизабет наносила Виктории, та отказалась заходить в дом. Тогда это была проделка лоа, породившая фатальное непонимание между Вик и Элизабет. Возможно, ради Брока и Грега они смогут с Элизабет начать все с чистого листа.

— Недобрый вечер, леры и лера… — поздоровался вошедший Грег. Он привычно выглядел угрюмым, что в сочетании с проступавшей к вечеру щетиной и густыми, черными бровями, делало его опасным. У него сбился галстук, и одежда была не совсем безупречна: пропыленная и чуть помятая. Видимо, он провел день в разъездах. Лера Элизабет, опиравшаяся на его локоть, была бледной и… Чопорной? Высокомерной? Или… Будь она мальчишкой, она бы казалось наглой — из-за своей улыбки, задранного вверх подбородка и тяжелого, в основном доставшегося Эвану взгляда. Брок тут же кинулся к ней:

— Добрый вечер, Клер… — он тут же покаянно склонил голову и поправился: — Лиз… Проходи, садись.

Он завладел её второй рукой и потащил за собой. Манеры Брока иногда сильно хромали. Одли зафыркал, предупреждая Брока о недопустимом поведении, но тот проигнорировал друга.

Грег остановил Брока фразой, гася ненужный энтузиазм:

— Мы всего на пару минут. Только кое-что узнать…

Эван гостеприимно указал рукой на кресло, поддерживая усилия Брока:

— Прошу, лера Элизабет, присаживайтесь. Здесь все свои. Не стоит волноваться. — В отличие от Вик, привыкшей везде видеть подвох, Эван легче доверял людям.

Лера Элизабет кинула тревожный взгляд на Вики, заставляя её чувствовать себя неловко, а потом все же сдалась и позволила Броку довести себя до кресла, без сил опускаясь в него. Вик поняла, что потенцитовая интоксикация отступила, но её последствия еще аукались лере Элизабет слабостью. Сейчас Вики была как никогда благодарна Броку и незнакомому Дакарею, защитивших её от подобной участи.

Пока Брок наливал для Элизабет горячий кофе из серебряной бульотки, Вик улыбнулась лере Элизабет и сделала шаг к сближению:

— Лера Элизабет, мы странно с вами начали знакомство, но я почту за честь стать вашей подругой. Можете обращаться ко мне по имени. Мой дом… Точнее, — она оглянулась на Эвана. — Наш дом — ваш дом.

Грег, замерший у кресла, в котором сидела его жена, благодарно улыбнулся Вик и тут же отвлекся на Брока, который преподнес лере Элизабет черный кофе:

— Брок, две ложечки сахара, пожалуйста. Лиз не наказана лишением сладкого.

Тот вскинулся, явно обиженный в лучших чувствах:

— Я знаю вкусы Лиз!

Та сама вмешалась, разрешая легкое недопонимание:

— Вкусы «Клермона», Брок, которого никогда не было, а я люблю сладкий кофе.

Брок рассмеялся, словно у них с Грегом был какой-то спор:

— Вот же! И тут меня обошел! — он направился обратно к столу, безропотно добавляя сахар в кофе. — Надо же, я думал, что досконально знаю вкусы Лиз.

Одли, выключая радиоприемник, подсказал:

— Рыжий, лучше изучай уже вкусы нериссы Идо, а то ведь и эту нериссу упустишь!

— Вот уж нет, — Брок возмутился: — эту нериссу я не упущу. У меня там мощная поддержка в виде девочек, уверенных, что после пожара в Ветряном квартале я просто обязан на ней жениться.

Когда Лиз чуть пригубила обжигающе горячий кофе, Грег, опираясь рукой на спинку кресла, все же спросил, игнорируя требования этикета по предварительной вежливой беседе о чем-нибудь приятном — погоде и здоровье:

— Я могу спросить: уже известно, что случилось в Олфинбурге? Почему отменилась радиотрансляция прощания с королем?

Эван, обнимая Вик, отрицательно качнул головой:

— К сожалению, нет. Пока с Маякового ничего не сообщали.

— Значит, объявление, что все из-за бури…

— …ложь, — подтвердил Эван. — Пока ничего иного в голову не приходит. Да и… Вряд ли в Олфинбурге что-то случилось — все отгремело седьмицу назад. Сейчас главное — похоронить короля, и все забыть.

Брок так яростно скрипнул зубами, что все поняли — забыть такое не удастся, во всяком случае ему. Вик знала, что и Эван не сможет смириться. Или ради блага страны надо о таком забывать?

Эван внимательно посмотрел на Грега:

— Ты что-то еще хотел узнать?

Мужчина отрицательно качнул головой — было видно, что что-то его гложет изнутри:

— Нет. Я лишь хотел сказать, что случайно узнал небольшой секрет клятвы душой. Это может оказаться ненужным в деле о фальши…

Брок оборвал его:

— Нет, нет, говори! Это очень важно.

Грег чуть наклонил голову на бок и старательно спокойно уточнил:

— Что-то стало известно?

— Ммм… — попытался уйти от ответа Брок. — Я сейчас принесу тебе материалы дела. Мы серьезно продвинулись в нем…

— Я понял: это, по-вашему, называется «забота». Только, Брок… Эван… Это хрень, а не забота! Это в том числе и мое дело, я должен быть в курсе происходящего.

Брок в дверях виновато сказал:

— У вас с Лиз медовая луна. — Он рванул прочь, словно Грег его за такое убить может.

Грег невоспитанно ткнул указательным пальцем в Эвана и непонятно для кого напомнил:

— У него тоже. — Он уперся взглядом в пол, забрал у Лиз пустую чашечку из-под кофе и сказал: — извините. Не сдержался. Виноват.

Брок ворвался обратно с бумагами в руках:

— Читай и ужасайся. — Он замер перед Грегом и признался: — Мы уже ужаснулись в полной мере. Может, а, впрочем, неважно… Что ты говорил про клятву?

Грег, принимая пачку документов у Брока, пробурчал:

— У дореформаторов есть тайный орден Каутела, что значит «гарантия», «защита», «клятва».

Лера Элизабет посмотрела на мужа, который увлеченно принялся читать бумаги, и продолжила за него, рассказывая все — от принца Анри и клятвы в Бридоне, столице Вернии, до сегодняшнего дня. Грег опустился на подлокотник кресла, не желая отходить от Лиз, и качал головой, подтверждая изредка её слова.

В зале надолго поселилась тишина. Эван хмурился и пытался сопоставить факты, Одли кривился, уже понимая, чем все это грозит, Брок снова начал нарезать круги, мешая Вик — она тоже любила ходить, когда раздумывала. С легким удивлением она поняла, что как она переняла некоторые привычки Брока, меняясь из-за общего эфира, так и он поменялся благодаря ей. Брок поймал её взгляд и грустно подмигнул ей. К сожалению, все уже знали, чем это может закончиться для Брока — разбитыми в кровь кулаками и новыми затратами на боксерский мешок для Управления. Дело о фальшивых амулетах уплывало из их рук — вырваться за пределы Аквилиты они не могли.

В холле снова гулко прозвенел дверной звонок. Алый эфир коснулся ног Вики, сообщая, что это Брендон. Поттер пришел без привычного подноса и визиток — Вик помнила, что инквизиция на таком экономит.

— Отец Маркус в сопровождении нера Кита. — Поттер не удержался и добавил: — они оба привычно отказываются проходить.

Видимо, Эван подумал что-то слишком громкое, потому что в залу все же вошел смертельно бледный Марк в грязной, запачканной сутане, обагренной кровью, и такой же усталый Брендон. Если его Вик была рада видеть, то к визиту Марка она не была готова — она так и не определилась, заслуживает ли он доверия? Он не мог не знать о клятве! Он должен был это услышать в мыслях Отиса, Сайкса и совершенно точно Чандлера. Видимо, не она одна так думала, потому что Марка откровенно повело в сторону, из его носа закапала кровь, а Брендон, подхватывая Марка под руку и помогая ему есть, возмутился:

— Он не виноват в смерти Отиса!

Грег приподнял удивленно бровь и быстрее принялся читать бумаги — видимо надеялся найти ответы на происходящее. Мужчины вокруг Вик посмурнели и, кажется, даже смутились. Видеть настолько слабого отца Маркуса было непривычно. Тот, морщась от боли и вытирая кровь на лице, пробурчал:

— Какое единодушие, какая тактичность! И, Виктория, мне не больно. Не стоит так волноваться за меня.

Для кого-то это стало подсказкой — электрические лампы под потолком, заливавшие комнату ярким светом, тут же погасли — Вик даже не успела отследить, кто это сделал, так много эфира кружилось вокруг хрустальной люстры. Марк перестал подслеповато морщиться и даже выпрямился — Брендон наоборот нахмурился, но промолчал.

Инквизитор обвел всех алым, неприятным взглядом:

— Что ж… Раз все знают про клятву, сразу скажу: ментальное воздействие с Сайкса и Чандлера не сниму. Они чуть-чуть еще посопротивляются, а потом все же сдадутся и все расскажут о фальшивых амулетах. Это мое решение, и менять его я не намерен. Кстати, имен соучастников в голове Чандлера не сохранилось. Это жаль, конечно.

Вик старательно давила в себе возмущение — судя по потому, как вновь чуть скривил губы Марк, мужчины вокруг тоже пытались не думать и не ругаться. Тяжко с менталистами, особенно с больными менталистами. Марк вновь поморщился — ему не нравились мысли окружающих.

Эван молчал, не сводя своего взгляда с инквизитора. Брендон вопросительно посмотрел на Вик и качнул головой в сторону стола. Она вспомнила свои обязанности хозяйки и предложила Брендону кофе. Он сам сделал себе и Марку две чашки, наполовину заполнив их вином.

Марк веско возразил — кажется, все же Эвану:

— Нет, даже не проси. Вы все не представляете, какая там помойная яма в головах Чандлера и Сайкса. Такие души не должны существовать! Такие души не должны вернуться обратно, воплощаясь в новые тела. Чандлер отдавал себе отчет, сколько душ загубит он своими подделками. Сайкс это тоже знал. А как они убили Мактира?! Есть более гуманные способы убий… — он замер от такого оксюморона: «гуманные способы убийства» и поправился: — …такого варварства! Не просите — они все должны исчезнуть. Я не хочу, чтобы потомки столкнулись с подобными гадкими душами. Это мое решение. Это мой грех, если я ошибаюсь. Только мне отвечать за него перед богами.

Эван напомнил, в этот раз вслух:

— А как же душа Верн? А как же другие женщины из ночной смены? О них ты подумал?

Марк криво улыбнулся:

— Они тоже виновны.

Брендон не выдержал, вмешиваясь и буквально впихивая в руки Марка чашку с кофе:

— Это моя обязанность — быть страшным и ужасным. Ты перепутал роли, Марк. — Кажется, он знал чуть больше, чем все присутствующие тут. Или доверял Марку больше них всех.

Брок вскинулся, понимая первым:

— Ты тогда откровенно плохо выглядел, Марк! Я помню! Ты после обследования Отиса, Сайкса и Чандлера отлеживался в моем кабинете. Тебя не ментальные обследования подорвали. Ты снимал клятвы, но не преуспел.

Инквизитор расслабился и откинулся на спинку кресла:

— М-да… Ты сама тактичность и…

— Или… Преуспел, да? — поправился Брок. — Ты снял снисходящие с Чандлера на женщин клятвы. Но почему ты промолчал?

Вик нахмурилась, быстро соображая — Марк никогда не уставал от ментальных чисток, даже когда это проделывал с ней, а в день допроса Отиса он по словам Брока был сам не свой. Марк считал себя сверхчеловеком, но он никогда не был тварью. Только она была согласна с Броком — она не понимала, почему же Марк промолчал про само существование клятвы.

— Есть хорошее чувство — доверие, Марк. — сказала Вик тихо. — Значит, снять клятвы с Чандлера и Сайкса не получилось?

Он сердито глянул на неё:

— Полагаешь, что с женщин это удалось? Я вот не уверен. Верн же погибла с развеянной душой. И, Виктория, не кричи так… Я не мог сказать про клятвы. Проклятая честь сутаны или, что для вас понятнее, мундира. Храм должен быть вне подозрений. Храм, несмотря на черных овец в своем стаде, для прихожан должен быть чистым.

Эван вмешался, напоминая:

— Верн дала показания еще на площади Воротничков и почти сразу же погрузилась в кому в госпитале орелиток. Тогда все решили, что это из-за фосфорного некроза… Её удерживали в стазисе до момента обнаружения исчезновения святого треугольника. — Он замолчал, собираясь с мыслями: — ты не знал о ней и не успел спасти. Ты снял клятвы с женщин чуть позже, чем Верн заговорила… Но спасти души Чандлера и Сайкса ты просто обязан. Хватит одного развеянного Отиса.

Марк прищурился и возмутился:

— Нет. Не проси. Они признаются во всем и потеряют души. Я так решил.

Эван лишь сказал вполне очевидное:

— Ты не бог, Марк.

Их взгляды пересеклись снова, и Вик поняла — Эван продолжает спорить с инквизитором. Может, зря. Может, нет.

Брок молчал.

Грег прочитал все бумаги и теперь пытался все сопоставить.

Одли кривился — кажется, он, насмотревшись на жестокость трущоб, в чем-то был согласен с Марком.

Брендон… Удивительное дело — Брендон доверял Марку и его выбору.

Лео думал и тоже молчал, старательно пытаясь не лезть своими мыслями в голову Марка, как и сама Вик. Получалось, что клятвы первого порядка, наложенные на Чандлера и Сайкса, Марку не удалось обойти, а клятвы второго и, возможно, третьего порядка, наложенные на женщин — ведь они не встречались с неизвестным каутельянцем, давая клятву только Чандлеру или даже Сайксу, поддались Марку.

Тот неожиданно сдался Эвану — еще бы знать, почему:

— Хорошо. Я сниму императив на признание. Только, по-моему, это зря.

Эван лишь снова повторил:

— Ты не бог.

Хотела бы знать Вики, чем Эван смог убедить Марка. Как бы это не осталось тайной.

Марк обвел всех своим алым взглядом и поменял тему:

— Хорошо, договорились, Эван. Я не бог, а ты принял решение, верное или нет. А теперь о неприятном. О Ренаре Каеде и его кощунстве над душами.

Вик не удержалась от кольнувшего её недовольства: значит, как Марк обрек души на развеивание, как это правильно и допустимо, а как Каеде спас души, так это сразу кощунство.

Эван опередил её, поясняя для Марка:

— Нет, ты не прав. Каеде спасал души. Спасать душу Форда не было необходимости, но видимо, у Каеде был свой резон. — Он потер висок и сказал странное, во всяком случае Вики его не поняла: — Ноа и, полагаю, Каеде, считают наш мир мертвым. Ноа говорила, что в мир, где нет добра, проползает зло. Метафорическое, конечно же. Полагаю, она имела в виду языческих мелких божков. Думаю…

Марк оборвал его, жестко сообщая:

— Душа Мактира страдает.

Эван согласно кивнул:

— Допускаю это. Оказаться неизвестно где и неизвестно почему, когда твоя душа уже почти развеивалась… Слиться с невероятным — с деревом… Страданий не избежать. Каеде именно поэтому скрывал обряд от всех, заставляя забывать о некромантах, которые могли помешать душам укорениться. Или… Укрепиться? Не знаю, как правильнее назвать такое. Нужно чуть выждать, давая душе стать хранителем этого места.

Марк от такой откровенной ереси приподнял брови вверх:

— То есть ты допускаешь страдания души?

Эван стал лапидарным, его рука сильнее прижала к себе Вик:

— А ты хотел развеять души.

Марк замер, делая глоток кофе и поперхиваясь от количества вина. Еле откашлявшись, он укоризненно посмотрел в гнетущей тишине на Брендона, а потом, явно взвесив все за и против, вынес свой вердикт:

— Даю луну. Если за луну ничего не изменится — Каеде ответит за свое кощунство, а душу Мактира придется развеять.

— Согласен, — кивнул Эван. Вик не была уверена в сроке «укоренения» души, а потом вспомнила, что Каеде снял свой запрет на воспоминания о Дрейке именно сегодня. Значит, что бы ни случилось с душой Мактира, это вот-вот закончится. Но тут другая, более болезненная мысль, заставившая сердце Вики пуститься вскачь, пришла ей в голову: судить ни Сайкса, ни Чандлера, ни тех же женщин, занимавшийся фальшивоамулетничеством не получится. И дело даже не в клятве, дело в том, что они все: ни Эван, ни Брок, сейчас скрипящий зубами, ни воспринимавший все отрешённо Грег, ни Одли, тихо ругавшийся себе под нос, — не подставят даже Чандлера под развеивание души. Дело не передать в суд — любое случайно оброненное слово приведет к смерти и утрате души. Так рисковать нельзя. Тупик. Стена, в которую они уперлись и которая не дает им возможности добраться до настоящего преступника, того, кто это все задумал. Им не продвинуться дальше — кто-то цинично все предусмотрел.

Вик нахмурилась и сказала вслух то, что сейчас думал каждый:

— Получается, мы проиграли. Дело о подделке амулетов никогда не будет раскрыто и передано в суд.

Одли старательно мягко заметил:

— Иногда удача отворачивается… Так бывает, Вики. Обидно, горько, особенно за закон, но…

Эван утешающе поцеловал её в висок, благо, что вокруг были все свои:

— Нет, солнышко. Это не так. Закон не имеет права проигрывать. — Он обвел всех серьезным взглядом: — напоминаю: дело полиции — найти всех виновных и собрать доказательства их вины. Полиция это выполнила. Дело об убийствах уйдет в суд, как и положено. Полиция не проиграла.

Брок сжал губы и все же процедил — этот тоже, как и Вик, ценил и уважал закон:

— Но дело о фальшивых амулетах…

Эван его оборвал:

— Дело об убийствах более тяжкое. Чандлер и Сайкс получат по заслугам.

Брок был упрямцем:

— А дело о фальшивых амулетах, где пострадавших в сотни раз больше, до суда не дойдет — это проигрыш.

Одли похлопал его по плечу:

— Тихо, рыжий, шеф прав. Умей проигрывать… — он тут же закашлялся под осуждающим взглядом Эвана. — Понял, был неправ. Мы не проиграли. Стратегически отступили — это лучше, чем паническое бегство, так наш полкан всегда говорил. Мы стратегически отступаем, а не бежим и не орем, что проигр… Молчу.

Эван обвел всех тяжелым взглядом:

— Еще раз. Виновные будут сидеть в тюрьме. Рано или поздно, Фейн или кто-то еще из Тайной королевской службы расследует это дело со своей стороны в Ондуре или в Тальме, и мы его доведем до логического конца — до суда. Или Марк и Брендон смогут все же снять клятвы первого порядка.

Марк криво улыбнулся — кажется, в такое он не верил.

Одли нахмурился, услышав странное:

— Почему тюрьма? За убийства всегда положена казнь. И как можно довести до суда дело, фигуранты которого уже того…

— А они не будут того… — усмехнулся Эван. Оказывается, он умел и это. — Я введу мораторий на смертную казнь. Аквилита в честь нового короля становится гуманнее. Имею право. Я герцог, это мои земли, это мой закон.

Вик поняла, что же пообещал Марку Эван, она поняла, что остановило инквизитора. Разбивая внезапное молчание, Грег уверенно сказал:

— Лиз требуется лечение в Арисе. Пожалуй, я возьму отпуск, а то и просто сбегу.

Брок обеспокоенно взвился, кидая взгляд на Лиз, а потом с неожиданной улыбкой заявил:

— У меня в Ондуре кузина и племянник. Мне нужнее. Я их давно не навещал, хоть и обещал. И вообще, меня воздух Аквилиты бесит.

Эван прищурился, пытаясь утихомирить бунтовщиков, но тут ожил задумчивый Брендон:

— А я устал от контроля инквизиции. Давно собирался дать деру и примкнуть к истинной вере. — Он обвел всех торжествующим взглядом: — в отличие от вас, я прямиком попаду в храм. Шах и мат. Это дело моё!

Лео и Одли, было заметно, судорожно придумывали поводы оказаться в Ондуре, но у них с этим было плохо.

Брок обвел всех взглядом и миролюбиво заметил:

— Тянем жребий?

За громким обсуждением жребия, никто не услышал звонок в дверь. Вошедшего Фейна заметили, когда он нагло оттер в сторону Поттера, пытавшегося доложить о его визите:

— Недобрый вечер, леры и неры. Тайная королевская служба. Имею право заходить без предупреждения… Я только что с Маякового острова, ваша сиятельность Эван Хейг. — Он обвел всех усталым взглядом и сообщил: — в Главном храме Прощения поднялся усопший король Артур Десятый. Иных новостей, к сожалению, нет. В Олфинбурге снова хаос. Кажется, это уже становится ежеседьмичным ритуалом. Кстати, зачем вы собираетесь тянуть жребий?

Грег ответил первым, приходя в себя:

— Решаем, кто будет дальше разбираться с твоим делом в Ондуре.

Фейн прищурился:

— Вы не полезете туда. И вообще, откуда… С чего вы взяли про Ондур?

— Скорее про Каутела, Оливер, — пояснил Грег. Зачем он это сделал, Вик не поняла, но допускала, что причины для этого у него есть.

Фейн налился алым цветом — ангел явно был в ярости, становясь больше похожим на демона:

— Вы не полезете в дело о Собирателях душ! Откуда вообще это вам стало известно? Какого… Демона, Грег… Что тебе делать в полиции?! Ты разведчик до мозга костей. Тебе тут не место. И в дело Собирателей душ никто из вас не полезет.

Брок не выдержал и взял с камина коробок спичек:

— Фейн, ты тянешь жребий или нет?

Тот обиженно сложил руки на груди:

— Мне жребий тянуть не надо.

Грег бросил на него мрачный взгляд:

— С чего ты взял?

— Раз вас всех не переубедить, то я нагло присоединюсь к победителю в жеребьевке, только и всего. Кстати, Грег, я, пока был на Маяковом, поболтал кое с кем. Думаю, вам всем будет интересно. Лейтенант Пирси так горит желанием проявить себя в бою, что я не удержался — направил его в самое пекло. Там его научат держать язык за зубами и не продавать секреты полиции. И еще… Леры… Доверие. Умейте доверять, в том числе и мне. Это несложно.