Рыжий и черный

Глава 36 День четвертый. Цейтнот

Паромобиль добрался до дирижабледрома, когда уже огромную легко узнаваемую сигару «Левифана» вывозили из эллинга. Этот дирижабль было трудно спутать с другими — и не только из-за огромного многоголового морского змея, нарисованного на обшивке, но и из-за многочисленных оспин динамической потенцитовой защиты от атмосферного электричества, позволившим ему пройти Серую долину и преодолевать грозовые фронта.

Массивный парогрузовик с причальной мачтой медленно разворачивал корпус дирижабля против ветра. Андре казалось, что «Левиафан», как норовистый конь, вернее змей, пытается вырваться на свободу — причальная команда, удерживающая корму дирижабля фалами, работала с явным усилием.

В рубке управления гондолы горел свет, и через сплошное остекленение было видно, как готовились к полету мелкие фигурки команды. Занимал место рулевой у штурвала, проверял аппарат телеграфист, ходил по рубке, поглядывая на часы, штурман. Все они были одеты тепло, в форменные комбинезоны и тужурки черного цвета.

Анри вышел из остановившегося возле громадины «Левиафана» паромобиля первым, подавая руку Андре и с удовольствием замечая, как горят от восторга её глаза.

— Он же сейчас вырвется… — пробормотала она.

Анри отрицательно качнул головой:

— «Леви» сейчас уравновешен — он послушнее ягненка.

Андре рассмеялась, искоса поглядывая на Анри — «Леви» её волновал куда как больше принца:

— Я не о том — я не сомневаюсь в профессионализме вашей команды, но… — она, придерживая кепку рукой, запрокинула голову вверх, чтобы рассмотреть весь дирижабль. — Ему не нравится быть на земле. Он создан для небес. Он туда просто рвется.

Со скрежетом отцепилась причальная мачта — парогрузовик поехал прочь, предоставляя место для взлета. Сейчас «Левиафан» удерживался на земле только балластом и усилиями причальной команды, перехватившей фалы и у носа дирижабля. Люки дирижабля были открыты, готовые скидывать балласт.

Полосатая «колбаса» ветроуказателя слабо колыхалась на легком южном ветру — идеальная погода для вылета.

Андре с белой завистью смотрела на парней причальной команды, легко, играючи победившей «Левиафана» и удерживающей его на земле. Анри заговорщицки приблизился к уху Андре и прошептал:

— Хотите проверить — сможете ли удержать «Леви»?

— А можно?

— Конечно! — расцвел улыбкой принц. — Правда, стоит поспешить.

Он протянул ей коварно без перчатки ладонь, и Андре, не задумываясь, взялась за неё. Она подозревала, что у Анри крепкие пальцы, но то, что на них будут мозоли и многочисленные тонкие шрамы, было для неё неожиданностью — принц все же.

Они, как дети, держась за руки, побежали к одному из фалов — у самого носа дирижабля. Анри перехватил фал у недоуменно замершего парня в простой рабочей одежде и сказал Андре:

— Хватайся. И ничего не бойся — он рвется в небеса, но пока скован балластом.

Андре взяла двумя ладонями крепкую, плотную веревку, напрягаясь и подспудно боясь, что её тут же вырвет из рук. Анри вероломно отпустил фал и прошептал на ухо девушке, всматривающейся, запрокинув голову вверх, в сигару дирижабля:

— «Леви» полностью в твоих руках.

Андре сглотнула — принц знал толк в ухаживаниях. Фал чуть дрожал в её руках, словно «Леви» уже рвался в небеса, хотя скорее всего это была лишь вибрация от ветра.

Огромная туша змея, закрывая собой половину наливающегося темнотой неба, нависала над Андре, готовая в любой момент расстаться с землей. Это… Это… Было невероятно. У Андре не хватало слов, чтобы описать тот восторг, что она сейчас чувствовала. Изумительный дирижабль был полностью в её власти — отсюда причальную команду, удерживающую корму, было не видно. Или они уже ушли, чтобы не мешать «Леви» вернуться в родную стихию.

— Йууууху! — не сдержалась Андре, крича в небеса и морду морского змея. Многоголовое чудовище с носовой обшивки, казалось, довольно усмехалось ей в ответ.

— Что, — слишком хрипло прозвучало у самого уха Андре, но сейчас она была готова простить принцу все. — Тебе никогда не дарили такой воздушный шарик?

Она расхохоталась, чувствуя, как теряет равновесие и падает назад на Анри — долго стоять, задрав голову вверх, было сложно. Надо заметить, что, поймав Андре, принц не стал откровенно прижимать её к себе — только удержал от падения.

— Твой «Леви» за такое обращение на тебя не обидится?

— Мой «Леви» даже присутствие леры в рубке легко перенесет. — Воздухоплаватели были такими же суеверными, как и мореплаватели. — Пойдем? Не стоит сильно задерживать отправку.

— Пойдем, — Андре с легким сожалением дала «Леви» свободу. Он, действительно, было хорошо уравновешен и не рванул, почувствовав свободу, в небеса. Парень из причальной команды тут же поймал фал, чтобы дирижабль не сносило ветром назад.

Анри предложил руку, галантно согнутую в локте, и Андре не отказалась от его помощи.

— Готова к приключениям?

Она лишь кивнула — говорить не хотелось. Анри — не «Леви», он его создатель и владелец. На него переносить свои восторги не стоит. Они поднялись в гондолу управления — матрос из команды, встречавший их на входе, тут же подал Анри и Андре форменные тужурки с вышитым змеем на левом рукаве и теплые полетные шлемы, закрывая дверь гондолы.

Предотвращая возможный отказ Андре от тужурки, Анри сказал:

— Будет холодно. Замерзнешь в одном свитере в рубке. Или ты предпочтешь провести плавание в кают-компании? Там тепло и уютно.

Андре, послушно надевая на себя откровенно большую тужурку, всматривалась в молодого мужчину. Его вечно приподнятая бровь не давала понять, когда он смеется, а когда серьезен. Глаза Анри всегда были слишком строгими и вдумчивыми.

— Издеваешься? Конечно, я предпочту рубку. — Правда, надевать шлем она не стала, оставшись в своей кепке. Анри задумчиво посмотрел и последовал её примеру: тоже накинул на плечи тужурку, засовывая шлем в карман.

— Просто предложил, Андре. Пойдем! — он рукой указал направление к рубке. Андре, застегивая сиявшие золотом пуговицы тужурки, нахмурилась — она не заметила момент, когда они с Анри перешли на «ты». Вот же… Змей! Воздушный!

Они зашли в небольшую, почти полностью стеклянную рубку в переплете алюминиевых балок. Тут же звонко, пугая Андре, прозвучало:

— Капитан на мостике!

И находящиеся в рубке повскакивали, замирая по стойке «смирно». Анри совсем не командным голосом сказал:

— Святые шестеренки, тихо, Моне. Я знакомлю керу Андре с «Леви». Не обращайте внимания — меня тут нет. Я сегодня тоже пассажир.

Андре чуть воздухом не подавилась от такого. Судя по реакции военных, они тоже не были готовы к внезапной весне в настроении их капитана. Он протянул штурману Моне карту:

— Курс на Трех Великанов. — так назывались одиночные скалы-столбы на той стороне Ривеноук, где Лиз закопала добытый ею и Броком потенцит.

— Есть курс на…

Анри сделал большие глаза:

— Монеееее, в отставку отправлю. — Только это не проняло штурмана. Он почти отзеркалил, показывая Андре, что они тут все гораздо больше, чем просто команда:

— Милееееер!

Андре, чтобы не перекрывать обзор рулевому и не мешать Моне возвращать благоразумие их капитану, подошла к боковому окну — отсюда тоже открывался прекрасный вид. Анри, виновато поглядывая на неё, принялся все же отдавать приказы. Тихим голосом.

Моне так же тихо ответил:

— К отплытию готовы.

— Команда товьсь! — отдал распоряжение Анри.

— Есть товьсь!

Зазвенел внутренний телеграф, передавая команду. Тут же погасли электрические лампы под потолком, и рубка погрузилась в темноту, а рулевой надел на глаза тяжелые, морские гогглы. Только свет с дирижабледрома проникал в рубку, освещая её и превращая все в нереальность.

Андре прикрыла глаза, на миг представляя весь «Леви» перед глазами, рвущийся к небесам — он обретал свободу. Еще чуть-чуть, и он взлетит.

Вся предвзлетная суета шла мимо неё. Все эти команды совсем не про Леви. Леви — свободный змей.

— Фалы собрать!

— Есть фалы собрать!

— Запустить моторы!

— Есть запустить моторы!

— Балласт сбросить!

— Есть сбросить балласт!

— Рули в положение к взлету!

— Есть рули к взлету!

— Полный вперед!

— Есть полный вперед!

— Курс…

— Высота…

Андре хотелось закрыть уши и не слышать этого. Леви взлетал сам — змеи это умеют. Он был живым и почти неноровистым. Шел легко, быстро набирая высоту — потому что рожден для неё. Больше всего на свете Андре хотелось сейчас встать у переднего окна, возможно загораживая вид рулевому, и смотреть вперед — как Леви плавно разворачивался в воздухе, закладывая огромную петлю, в сторону Ривеноук и Вернии. Леви собрался плыть над океаном, чтобы не мешать полицейским дирижаблям нести патрулирование улиц.

Сверкали драгоценными камнями под Леви огни города. Сияли уличные фонари и перемигивались немногочисленные светофоры. Огромная пробка из тянущихся к танцевальному залу, где сегодня проходил торжественный вечер, паромобилей мерцала белой змеей. И Андре даже понимала сейчас, почему мифических драконов так привлекали драгоценности — невозможно, пролетая над ярким, переливающимся в чернильной темноте ночи городом, не взять и не зачерпнуть капельку его сияния.

Серебряная петля Ривеноук медленно разворачивалась перед Леви, красуясь перед змеем сразу всеми разноцветными, еще очень далекими островами — только громада Маякового острова была погружена в маскировочную темноту.

Хотелось раскинуть крылья и лететь рядом с Леви в удивительной тишине — наконец-то команды стихли, перестал стрекотать и звенеть телеграф, рубка погрузилась в темноту и относительный покой. Леви вышел на курс. Сюда не долетал гул и рокот моторов. Сюда не доносился шорох и свист дрожащей от ветра обшивки. Сюда не прилетал стук матросских ботинок.

Леви летел сам, и летел в полной тишине.

Анри разбил магию полета, робко прикоснувшись к локтю Андре:

— Хочешь, устрою экскурсию по дирижаблю?

— Нет, спасибо! — отказалась чересчур резко Андре. — Мне хватило прошлого раза.

В прошлый раз их с Эваном засунули в капитанскую каюту и вежливо попросили не мешаться под ногами. Когда раненому Эвану захотелось пить, Андре позволила себе выбраться из каюты и чуть-чуть побродить по Леви. Принеся Эвану горячий чай, Андре, не спрашивая разрешения корабельного врача, самовольно присоединилась к выхаживанию раненых — их в то плавание было много. На Леви тогда загрузили выживших вернийских матросов и воздушную инфантерию с других дирижаблей. Андре до смерти набегалась между гондолой управления и скрытыми в обшивке аэростата отсеками. На входе в Серую долину её тогда насильно вернули в каюту и привязали страховочными ремнями к койке. Тогда утешало одно — Эвана прикрепили в верхней койке точно так же, несмотря на новоприобретенный титул герцога. Но, небеса, как же она тогда хотела увидеть буйство Серой долины, её потенцитовые грозы, её ветра и вспышки эфира. Она, конечно, все прочувствовала всеми своими костями и бунтующим желудком, не готовым к тяжелой болтанке, которую им устроила Серая долина, но это совсем не то. Она могла тогда помогать с ремонтом динамической защиты на обшивке, а вместо этого отлеживалась в койке.

Анри заглянул в глаза:

— И все же?

— На обшивку пустишь? — огорошила его Андре.

Мужчина раскашлялся от неожиданности, поперхнувшись какими-то особо извращенными «шестеренками»:

— Давай не в этот раз? Нет подходящего для тебя костюма для работы на обшивке. Там очень холодно и опасно.

— Анри… Мы идем ниже облаков. Ты меня совсем за дурочку держишь?

— Нет, конечно. Просто нет подходящего костюма — в следующий раз обязательно дам прогуляться по обшивке. — Он отжал от стены откидной стул: — Присаживайся.

— Нет, не хочу. — Андре знала, что никакого другого раза, скорее всего, у них не будет.

— Устанешь стоять на ногах.

— Правда, не хочу. Сидя не такой вид открывается.

Анри взял её за руку и потянул к переднему окну, шедшему от потолка до пола, к самому его боку. От стекла откровенно несло холодом. Анри надел на голову Андре гогглы, позволявшие видеть в темноте, и обнял девушку со спины, согревая:

— Здесь ты не мешаешь рулевому.

Андре не сдержала смешок — от проклятий рулевого её защищала крепкая спина капитана — в его спину особо не поругаешься.

Анри снова повторился:

— Правда, не мешаешь! Я тут всегда стою. Нравится смотреть, как Леви летит.

— Словно сам. — прошептала она, и Анри её понял:

— Точно. — его голос звучал горячечно. — Я потому и не люблю командовать взлетом и посадкой — теряется волшебство. Леви словно умирает в тот момент, когда я командую им.

Так можно было стоять и любоваться плывущей под ногами землей бесконечно. Красота океана и города давно сменилась проплывающими под ними островами и мрачной темнотой оборонной линии Меца на правом берегу Ривеноук. Ни огонька, ни отсвета — казалось, что никого живого нет сейчас на границе.

Андре на всякий случай уточнила:

— Это же военная тайна, да?

— Ты о чем?

— С линии Меца выведены все войска. — пояснила она.

— Это не тайна. Поверь, герцог Аквилиты и король Эдуард знают, что мы тут не ждем нападения.

— Совсем плохо на фронте?

Он лишь кивнул — она почувствовала движение, когда его нос прошелся «случайно» по её коротким волосам.

Говорить не хотелось.

Руки принца благонравно лежали на её талии, согревая теплом. Хотелось отстраниться, но Андре понимала, что это глупо — замерзнет. Ног, обутых в легкие весенние ботинки, она уже почти не чувствовала. Леви — военный дирижабль, на нем не предусмотрен обогрев рубки, хотя можно было сделать теплый рунный контур — был бы лишний потенцит. Хорошо еще, что Леви плыл крайне низко, почти царапая брюхом вырастающие на горизонте одиночные скалы. Они возникали в темноте в непредсказуемом порядке, как столбы. Словно гигантский ребенок пробежал, в спешке теряя свои игрушки.

Время замерло. Время почти не шло, отмеряемое только тихими командами и теплым, мятным дыханием у виска. И потому звон телеграфа и резкие команды о торможении и снижении оказались для Андре неприятным сюрпризом.

Анри отстранился и повторился:

— Пропадает все волшебство, да?

Андре обняла себя за плечи:

— Да.

Штурман кашлянул, привлекая к себе внимание:

— Капитан… На землю отправляем команду матросов или вы сами спуститесь?

Анри вопросительно посмотрел на девушку:

— Андре?

Она отказалась от такой чести — на обшивку бы полезла, а махать лопатой, откапывая клад, никогда не было её мечтой:

— Спасибо, откажусь. Забыла захватить паспорт для прохождения таможенного контроля.

Принц сильнее выгнул свою многострадальную бровь:

— Махать лопатой буду я.

— Тогда тем более откажусь — я еще помню, что у вас… Тебя, — она спешно поправилась, — ранена рука. Её надо беречь.

Принц с кривой улыбкой повернулся к Моне:

— Слышал? Меня надо беречь. Так что бери пару матросов, и вперед, во славу кладоискателей!

Видимо, на Леви было мало матросов, потому что рубка опустела. Даже Анри ненадолго вышел, извиняясь перед Андре. Она воспользовалась случаем: неспешно пошла по рубке, осторожно прикасаясь к приборам и окнам, словно пытаясь услышать самого Леви. Так и представилось, что он сильный, могучий, уверенный в себе. И совсем не норовистый — просто любит летать. Если создать механит, управляющий Леви вместо команды, то именно такой вот характер хотелось подарить змею.

Она остановилась перед рулевым колесом, мягко прикасаясь к холодному металлу. Это был не Леви, это были сдерживающие его поводья. Андре задумалась — сперва она закончит… Точнее вообще начнет проект големов. Потом можно будет подумать о мозгах для Леви. Это будет её следующим проектом. Части рунных цепей, которые можно использовать для Леви, так и замелькали перед глазами. Она настолько задумалась, что пропустила возращение Анри. Его объятья со спины и тихий шепот в висок стали неожиданностью.

— Тебе же нравится Леви… Пойдешь механиком на гонку Трех океанов?

Она вздрогнула, разворачиваясь в кольце его рук:

— Это невозможно. Ты принц. Тебе никто не даст так рисковать. Из гонки не возвращается до трети воздухоплавателей.

Он чуть ниже опустил голову, заглядывая Андре прямо в глаза:

— Сейчас никто не разрешит. Потом. Когда-нибудь. Я не верю, что капля мифической голубой крови в моих жилах, это гигантский профит в плане управления страной. Боюсь, что при мне Верния может и развалиться. Лучше я добровольно поделюсь властью с достойными людьми, чем буду единолично радоваться руинам страны.

Андре всматривалась в его глаза, боясь неправильно понять его слова. Эта его вечно выгнутая в насмешке бровь! Неужели он мог сказать такое всерьез?

— Конституционная монархия?

— Она самая, — подтвердил Анри. — Потом. Когда-нибудь. Тогда у меня будут развязаны руки и понадобится механик, влюбленный в небеса, чтобы одолеть гонку Трех океанов. Ты со мной?

— Да! — твердо сказала она. И тут Анри все испортил. Он наклонился чуть ниже, губами прикасаясь к её рту и тут же послушно замирая. Холод металла в основании черепа — хороший повод остановиться.

— Андре… Что это?

Она подалась назад, упираясь плечами в заблокированный штурвал:

— Гаечный ключ. Если хорошенько ударить по затылку, остужает любой пыл.

Она заметила, как в дверном проеме замер Ренар Каеде, не знавший, атаковать или нет. Левая рука Анри была предупреждающе приподнята вверх. Андре оставалось надеяться, что это запрет на атаку.

— Понял. Виноват. — мужчина подался назад, немного обескуражено рассматривая Андре. Она лишь обиженно сказала:

— Цейтнот, да, с големами?

Анри недоуменно смотрел на неё:

— Прости? Причем тут это? Ты мне нравишься сама по себе, не в привязке к големам. Кажется, я уже говорил тебе это.

Андре опустила руку с гаечным ключом вниз:

— И ты меня прости, но я при всем желании не могу ответить на твои чувства. У меня есть пунктик: я не встречаюсь с женатыми и помолвленными мужчинами. Но быть твоим механиком я не отказываюсь.

Он шагнул еще чуть дальше назад, рассматривая гаечный ключ, вновь исчезающий в рукаве Андре.

— Каеде… — Анри повернулся к рыжему офицеру. — Пожалуйста, попроси у механиков гаечный ключ на тридцать. Этот не внушает доверия — как бы к началу гонки Трех океанов мне без механика не остаться.

— Будет сделано, — кивнул Ренар и пошел прочь — в узком коридоре уже показались Моне и рулевой матрос, тащивший большой, пропахший землей мешок.

Нужный потенцит был доставлен на Леви. Можно было возвращаться назад.

Уже закладывая плавную петлю, чтобы зайти в Аквилиту с востока, Андре и все находящиеся в рубке вздрогнули — на одном из склонов Ветряной гряды разгорался алый цветок.

— Что это? Пожар? — не поняла сперва Андре. — Это же прямо в городе где-то.

Анри скрипнул зубами:

— Кажется, это горит мой подарок тебе.

Он был прав, хотя пламя уже вырвалось за пределы механического завода нера Чандлера и пожирало трущобы.

— Проклятые шестеренки, теперь точно цейтнот. Я хотел на площадке этого механического завода заняться строительством первого твоего голема.