Сумерки Эдинбурга

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Из паба Иэн отправился прямиком в морг, чтобы осмотреть тело Бобби Тирни. Чистый и ровный след, охватывающий шею трупа, красноречиво свидетельствовал о лигатурном удушении. Аккуратно измерив след, Иэн отметил, что он полностью соответствует тому, что остался на теле Стивена Вайчерли, — чуть меньше двух сантиметров шириной. Глубокий пурпурный след был непрерывным и ровным, а значит, в качестве орудия убийства использовался явно не ремень или какая-нибудь другая подобная вещь с пряжкой или узором, который в таком случае непременно отпечатался бы на коже.

Тирни был здоровяком — даже мертвое, его тело угрожающе бугрилось мускулами. Эдинбург был полон таких вот бобби тирни, молодых озлобленных ирландцев, которые только и искали возможности вспылить по любому поводу и отметелить обидчика. Однако на этот раз досталось ему самому — и, похоже, все произошло достаточно быстро. Осматривая тело, Иэн не нашел ни единого синяка, ссадины или пореза, которые указывали бы на продолжительную борьбу.

Глядя на белое как мел лицо Тирни в блеклом свете, проникающем сквозь высокие окна морга, Иэн внезапно почувствовал себя опустошенным. Перед ним были сила, молодость и энергия, которые в мгновение ока превратились в кусок безжизненной плоти, распластанной на каменном столе в сырых стенах городского морга. Радостное возбуждение, охватившее Иэна, когда он получил свое первое дело в качестве главного следователя, отступало тем дальше, чем глубже он проникался размышлениями о том, кто мог осмелиться лишить другого человека жизни, а кроме того как, когда и почему это случилось. Тирни был типичным громилой, которому вполне могло бы не повезти в драке с таким же, как он, забиякой, но здесь крылось что-то совсем другое. Его убийца действовал быстро, бесстрастно и, как подозревал Иэн, запланировав все заранее. Был ли Бобби загодя выбранной жертвой или ему просто не повезло?

Эти мысли не оставляли Иэна и по пути на встречу с Джорджем Пирсоном в «Белом олене» — почтенном заведении к северу от рынка Грассмаркет. В равной степени любимый и студентами, и преподавателями Эдинбургского университета, «Белый олень» был старейшей таверной Эдинбурга, впервые открытой в начале XVI века (а скорее всего, и гораздо раньше).

Царивший в помещении шум по своей плотности вполне мог соперничать с завесой табачного дыма, в клубах которого Иэн все же смог разглядеть Пирсона, усевшегося в дальнем углу с пинтой пива у локтя. Библиотекарь был всецело погружен в толстую книгу со старинного вида зеленой обложкой, а его и без того крупные глаза казались за стеклами очков в проволочной оправе еще больше.

Посетители «Белого оленя» были так же непохожи друг на друга, как и темы их разговоров. До пробирающегося мимо столов Иэна доносились обрывки разговоров о политике, спорте, бизнесе и любви. Помимо студентов и преподавателей сюда приходило и немало влюбленных парочек, занимавших столы в темных уголках зала. Несколько адвокатов в накрахмаленных костюмах обступили стол рядом с барной стойкой, горячо споря о чем-то в густом голубоватом табачном облаке.

Пирсон тоже смог разглядеть Иэна поверх голов и махнул ему рукой.

— Правду сказать, по субботам я редко сюда заглядываю — то еще удовольствие для ушей, правда? — заметил он, когда Иэн добрался до столика и уселся напротив.

— Да, шумновато здесь.

— Что с вами случилось? — спросил Джордж, взглянув на лоб Иэна.

— Выпал случай испытать закон гравитации. Рад сообщить, что он по-прежнему действует.

Библиотекарь издал странный пронзительный смешок.

— Разрешите мне сделать первый заказ. Что пить будете?

— То же, что и вы, — это ведь крепкий эль?

— Уже несу, — сказал Пирсон.

Иэн смотрел, как библиотекарь проталкивается к стойке. Парень с девушкой из-за соседнего стола, под которым устроился маленький белый терьер, улыбнулись Иэну, их лица светились румянцем юной любви. Оглянутся ли они много лет спустя на радость этого дня и удивятся ли тому, как быстро все растворилось в прошлом? Отогнав темные мысли, Иэн снова обернулся к библиотекарю, который пробирался между переполненных столов.

Пирсон был типом странноватым, но Иэн видел, что он может оказаться полезен. Поначалу энтузиазм библиотекаря вызвал у молодого инспектора подозрение, однако было в нем и то, что определенно располагало к доверию, — очевидное простодушие и полное отсутствие второго дна. Правда, Пирсон явно переоценивал свои возможности касательно помощи в расследовании, и Иэну предстояло не дать молодому библиотекарю чересчур увлечься этим делом.

Пирсон вернулся с двумя пинтовыми стаканами в пене и, поставив их на стол, грузно опустился на свое место. Назвать Джорджа коренастым было нельзя, поскольку такое определение предполагает некую физическую тренированность — в его случае гораздо уместнее было слово «пухлый». В молодом человеке все было мягким — и белые руки с веснушчатыми пальцами, и круглые щеки, и полные губы. Золотисто-карие глаза Джорджа в обрамлении густых ресниц были как у нежной лани — крупные и округлые. Все в его фигуре, включая и заметно выдающееся брюшко, красноречиво свидетельствовало, что к физическим нагрузкам ее обладатель не привык.

— Собственно, — сказал библиотекарь, ставя стакан перед Иэном, — я принес вам славную подборку книг из своей библиотеки. Я понимаю, что с моей стороны, наверное, очень глупо…

— «Дурак думает, что он умен, а умный знает, что глуп он».

— «Как вам это понравится», акт пятый, действие первое! — Пирсон широко улыбнулся. — Вы уж не обессудьте, но я никак не ожидал, чтобы полицейский был знаком с творениями Барда.

— Моя мать была учительницей, а отец в свободное время играл в любительском театре. — О собственных литературных склонностях Иэн промолчал — в разговоре с библиотекарем это прозвучало бы чересчур самонадеянно.

— Вы говорите «были». Ваши родители…

— Оба умерли.

— И мои тоже.

— Так что вы мне принесли? — спросил Иэн, сделав глоток холодного горького эля, пахнущего сырой землей. Он не любил разговаривать о личном и всегда старался отделить эту часть своей жизни от службы. К тому же смерть родителей была темой особенно острой и больной.

— Начнем, пожалуй, с этой, — сказал Пирсон, вытаскивая книгу из лежащей под столом кожаной сумки. Он открыл ее и аккуратно перелистнул пару страниц. Ни один мужчина в мире не касался своей возлюбленной с той нежностью, с которой Джордж Пирсон листал книги. Его глаза заблестели.

— Нашел ее в одной из лондонских книжных лавок. Вещь редкая, вряд ли продавец понимал, какой раритет ему достался.

Иэн взглянул на фронтиспис, где красовалось набранное вычурным шрифтом заглавие и имя автора: «Гийом де ла Робер. Разум преступника изнутри».

— Он был соратником великого Франсуа Видока. Я вам об этой книге вчера говорил.

— И что же в ней замечательного?

— В наше время ее практически невозможно найти. Что до прочих достоинств… что ж, посмотрите и сами мне скажете. Надеюсь, она вас не разочарует.

— «Ожидания суть корень всех страданий».

— Ага, а вот происхождение этого высказывания уже под вопросом. Многие приписывают его Барду, вот только оно не встречается ни в одном из его творении.

— Вы просто кладезь информации, мистер Пирсон.

— Позвольте скромно напомнить вам, что я всего лишь библиограф-консультант, — сказал Пирсон, вновь берясь за свою сумку, — у меня тут есть еще несколько книг.

— Может, сосредоточимся пока на этой?

— Как скажете, — в голосе Пирсона послышалось разочарование.

— Остальные я тоже увидеть хочу, — заверил Иэн, — но, боюсь, для чтения времени у меня не слишком много.

— Это из-за вашего дела? — Пирсон заговорщически понизил голос, будто их могли подслушать. — Холирудский душитель?

Иэн сделал большой глоток эля и вдруг с удивлением понял, как же, оказывается, давно ему хотелось — и даже было необходимо — выпить.

— Его так прозвали журналисты, но это еще не…

— В газетах пишут, что было еще одно убийство — это же ужас какой-то! — Пирсон удрученно покачал головой, но глаза его восторженно сияли. — Думаете, они между собой связаны?

— Я правда не могу это комментировать.

Сгорающий от любопытства библиотекарь наклонился к нему так близко, что Иэн различил крошечный лопнувший сосуд на его переносице.

— По городу рыщет психопат, — сказал Пирсон.

— И я его остановлю, — уверенно сказал инспектор.

Однако слова эти прозвучали фальшиво. Несмотря на душистый горький эль и нестройный хор голосов, несмотря на мирное потрескивание в большом камине дров, то и дело выстреливающих искрами в темноту дымохода, Иэн вдруг сжался от непрошеной тревожной мысли: где уверенность, что убийца не опередит его, ударив вновь?..