Сумерки Эдинбурга

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Улица была залита ярким лунным светом, так что Иэн решил прогуляться по спящему городу. Никто из прислуги не видел, чтобы кто-то входил или выходил из номера Генри Райта, — с другой стороны, фокуснику по долгу профессии полагалось уметь незаметно проникать в помещения и исчезать из них. Также нельзя было однозначно утверждать, что гипнотизера убил именно Холирудский душитель, — обескураживало отсутствие на теле очередной карты. Однако Иэн всем своим существом чувствовал, что с каждым новым шагом он все ближе к преступнику. Ни управляющий, ни прислуга не смогли вспомнить, принимал ли Генри Райт посетителей в день своей смерти. Иэну не терпелось как можно быстрее допросить нашедшую тело девушку — но часы уже давно пробили полночь, да и к утру, подумал он, бедняжка хоть немного успокоится.

Он свернул на юг и стал взбираться по мосту Георга Четвертого, который высился над окрестными улицами, точно выгнувший спину кит. Повернув на Виктория-стрит, Иэн увидел сквозь пелену низких облаков мрачно застывшую в лунном свете серую башню собора Грейфрайерс Кирк. Он редко навещал могилы похороненных там родителей. Огонь не оставил от них ничего, кроме углей да нескольких разрозненных костей. Гробы обоих были настолько легкими, что Иэну тогда казалось совершенно нелепым тратить столько места лишь для того, чтобы закопать горстку костей. Потом ему еще не раз приходили в голову дикие фантазии о том, что родители спаслись, а найденные кости принадлежали кому-то другому, так что и на церковном дворе теперь покоятся совершенно незнакомые ему люди.

Когда вскоре после пожара из его жизни исчез еще и Дональд, не удосужившийся даже поучаствовать в похоронах родителей, Иэн почувствовал себя совершенно неприкаянным — не с кем было даже поделиться утешительными воспоминаниями отрочества и детства. И тогда он решил избавиться от всех этих воспоминаний, захоронив их в недрах своего сознания так же глубоко, как гробы в землю церковного двора Грейфрайерс Кирк. В ту страшную ночь, когда Иэн постиг бесконечное равнодушие вселенной, глубоко в темных недрах души, — там, куда никогда не заглядывали свет и радость, — стало набухать что-то лютое, холодное и жесткое. Окруженный бесконечной заботой тетушки с одной стороны и стенами ставшего его домом мрачного города с другой, Иэн чувствовал себя изгоем, обреченным скитаться по земле, призывая людей к ответу за совершенные ими злодеяния.

Глубоко погруженный в безрадостные мысли он свернул в проулок Флешмаркет-клоуз, разглядев пару притаившихся там мужчин лишь в тот момент, когда они на него бросились. Только спустя мгновение он понял, что влетевший в его лицо твердый предмет — это не что иное, как кулак.

Удар был настолько сильным, что Иэна крутануло на месте, и он оказался лицом к лицу со вторым нападающим, короткий стремительный удар в живот которого заставил Иэна опуститься на колени. Но, едва коснувшись мостовой, он получил сокрушительный пинок под ребра и тяжело упал на бок, скорчившись под градом обрушившихся сверху ударов. Кровь брызнула из носа и рассеченного лба, заливая правый глаз. Первый громила вздернул обмякшее тело Иэна и, обдав его перегаром дешевого пойла, прошептал:

— Привет тебе от Родни.

Первым чувством, возникшим в смятенном сознании Иэна, стало недоумение, — это имя было ему совершенно незнакомо. Однако когда здоровяк разжал пальцы и Иэн снова рухнул на камни мостовой, в голове вспыхнули лица двух пижонов, которые днем раньше посмеялись над Дереком. И верно, один из них назвал приятеля Родни. Иэн сжался, ожидая новых ударов, но их, к его удивлению, не последовало. Он поднял голову, смутно осознавая появление над собой третьей фигуры.

В следующий миг один из громил испустил крик боли. Вытерев кровь с глаз, Иэн действительно увидел третьего — не человека, а настоящего великана, и сразу вспомнил свой визит в «Зайца и гончую», а также первое знакомство с Крысом и его напарником.

— Джимми, — изумленно пробормотал он, — это ты?

Схватив второго громилу за шкирку, великан с такой легкостью вздернул его в воздух, будто это было соломенное чучело, и метнул его в ближайшую стену. Ударившись о камни, тот со стоном сполз на мостовую и затих. Увидев, насколько быстро и эффектно Джимми расправился с напарником, первый налетчик не стал дожидаться своей очереди и со всех ног бросился прочь по проулку.

— Терпеть не могу грязную драку, — сказал Джимми и растворился в темноте еще прежде, чем Иэн успел его поблагодарить.

Кряхтя от боли, инспектор поднялся на ноги и без дальнейших происшествий доковылял до квартиры. Когда той ночью долгожданный сон нерешительной любовницей скользнул в его постель, он блаженно отдался забытью, но за миг до этого еще успел почувствовать, что кто-то настоятельно месит его ноги, словно тесто. Иэн понял, что это кот, и даже попытался поднять руку, чтобы приласкать Бахуса, но в следующий миг его поглотила упоительная темнота.