Сумерки Эдинбурга

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

Иэн Гамильтон проснулся вместе с ясным зябким рассветом.

Он смежил веки всего лишь на мгновение, однако, когда вновь поднял их, спальня уже была залита светом, от которого забухало в висках. Судя по направлению солнечных лучей, была уже середина утра. Иэн прерывисто вздохнул, потер пальцами глаза и замер, отчетливо услышав мощный звук работающего где-то совсем рядом парового движка. Повернув голову, он обнаружил прямо перед собой громко урчащего Бахуса с полузакрытыми глазами. Иэн даже удивился тому, насколько порадовало его присутствие животного — он протянул руку, и кот принялся усердно тереться пушистой мордочкой о пальцы хозяина.

— Уже поздно, — сказал он, сбрасывая одеяло, — пойдем завтракать.

В тот момент, когда ноги Иэна коснулись пола, раздался спешный стук в дверь. Он чертыхнулся и, накинув халат, вышел в прихожую. За дверью стоял сержант Дикерсон с вытаращенными глазами на все еще помятом после сна лице. Кое-как застегнутый мундир свидетельствовал о том, что хозяин натягивал его в изрядной спешке.

— Дикерсон, — непонимающе уставился на подчиненного Иэн, — у вас же сегодня вроде выходной.

— Собирайтесь, сэр, нужно идти.

— В чем дело?

— Парнишку убили — точь-в-точь как остальных.

— Где?

— Уорденс-клоуз, это сразу за Грассмаркетом.

— Тело уже видели?

— Нет, сэр, я как услышал — сразу к вам.

Иэн снова чертыхнулся:

— Ловите кеб, я выхожу.

— Да, сэр.

Через пять минут Иэн выбежал на улицу, оставив за дверью голодного раздосадованного кота. Предоставленный сам себе Бахус выскользнул на улицу через свою дверцу и отправился на поиски живого завтрака. На его счастье, Эдинбург никогда не знал недостатка во вредителях — и далеко не все они были четвероногими.

Когда Иэн вышел из кеба, остановившегося рядом с цепочкой констеблей, первым, что он почувствовал, была ударившая в нос пронзительная вонь гнилой капусты. Эдинбург был городом весьма пахучим, и очередная оттепель наполнила воздух самыми малоприятными из его ароматов. Здесь уже собралась толпа зевак, отчаянно тянущих шеи в надежде заглянуть в проулок. Среди них стояло несколько работников «Хлеба насущного» в белых передниках, Иэн заметил и пару газетчиков.

— Это опять душитель, инспектор? — крикнул один из них.

— Кого он убил на этот раз? — вторил другой.

— Когда вы его уже схватите?

Иэн молча прошел мимо в узкий винд на задках пекарни. Тело лежало на спине в окружении старого домашнего хлама — в глаза Иэну бросились торчащие ржавые пружины от кровати и треснутая маслобойка. С того места, где он остановился, были видны только ноги мальчика в не по размеру больших ботинках и таких же штанах. Иэн повернулся к сержанту:

— Кто обнаружил тело?

— Болезная Люси, сэр.

— Где она сейчас?

— Ждет вас в участке, сэр. Ее все это весьма расстроило, так что констебль Бауэрс решил, что будет неплохо напоить ее чаем.

— Только этого нам и не хватало — сумасшедшая свидетельница в бреду. — Иэн сделал шаг к телу, и в висках у него опять забухало. При виде светлых волос и знакомого липа он не смог сдержать стон: — О нет… Нет-нет-нет..

— Что такое, сэр? — спросил Дикерсон, участливо заглядывая в лицо Иэна. — Вы его знаете?

Иэн опустился на колени и аккуратно убрал светлые волосы с высокого лба, белого и холодного, как слоновая кость:

— Его зовут Фредди Каббинс.

— С виду бродяжка.

— Так и есть, сержант. — Иэн наклонился над телом и проверил карманы на мешковатой одежде мальчика. Она была тут как тут — аккуратно вставленная в жилетный карман карта, бубновый туз. Иэн поднял ее над головой, показывая Дикерсону.

Сержант вгляделся в кусочек картона и нахмурился:

— Он поменял масть, сэр.

— Начал новую руку.

— А для чего, как думаете?

— Хочет составить еще один стрит-флеш. — Иэн опустил карту в карман. — «Ад опустел, все черти здесь»[54], — пробормотал он, вглядываясь в лицо мертвого мальчика, застывшего на холодных камнях.

— Прошу прощения?

— Это из «Бури».

— Кажется, последняя пьеса Шекспира, да?

— И убийство это, видит Бог, последним будет! Запомните мои слова, сержант.

Но слова без следа растворились в шуме городского утра, и тогда даже сам Иэн почувствовал, что отнюдь не уверен в возможности выполнить обещанное.