Танец с Принцем Фейри

ГЛАВА 7

Я прохожу по главному залу от входа в столовую до свинцового стекла у дверей; выглядываю наружу и вижу, что дорога все еще пуста; я повторяю это. Мои юбки хлопают по лодыжкам, как и мои нервы. Я сжимаю руки.

— Это ужасная идея. Ужасная, ужасная идея. — Не то чтобы я имела на это право. Вчера вечером письмо ждало меня рядом с тарелкой, Орен сказал, что оно пришло почтовым голубем. Я была потрясена, что почтовый голубь мог найти дорогу сюда. Еще больше я была потрясена тем, что мои сестры действительно решили совершить путешествие, чтобы приехать в гости, как они обещали несколько недель назад.

Лаура, похоже, была в восторге от такой перспективы. И она упомянула о попытке приехать, когда я уезжала. Но я ожидала, что они все будут так увлечены своими четырьмя тысячами кусков, своими новыми слугами, которыми можно командовать, и своими новыми платьями, которые можно примерить, что не думала, что они действительно приедут и увидят меня. Я кусаю ноготь большого пальца и ругаюсь себе под нос.

Часть меня терзает чувство вины за то, что я так плохо думала о Лауре. У нас всегда были хорошие отношения. Конечно, она приехала бы ко мне. И я могу только представить, как изменились ее обстоятельства без той небольшой защиты, которую я могла предложить от Джойс.

Что касается Хелен, она едет не для того, чтобы увидеться со мной; она едет, чтобы попытаться высмеять меня и, без сомнения, передать свои выводы Джойс.

Я могу представить ее в карете, болтающую с Лаурой о том, в каких жалких обстоятельствах я, должно быть, нахожусь. Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох, разглаживая юбки. Вот почему я надела сегодня свое лучшее платье. Вот почему я должна показать ей прекрасный дом, который у меня теперь есть, вес, который я набрала благодаря правильному питанию и уходу, блеск, который вернулся к моим волосам и глазам, и самое главное, что я больше не думаю ни о ней, ни о Джойс, ни об их банальных желаниях. Мне хорошо, нет, лучше без них.

Наконец я слышу ржание лошади и скрежет гравия под колесами кареты. Собрав все остатки самообладания, я выхожу на улицу и жду на вершине трех ступенек. Орен выехал, чтобы встретить их на главной дороге и быть их проводником. Он спускается с лошади, бросая на меня настороженный взгляд, который я разделяю.

Новый лакей моих сестер открывает дверь их кареты, и они выходят.

— Катриа, я так рада тебя видеть. — Лаура бросается ко мне, широко раскинув руки. Вид ее светлых волос напоминает мне о том существе в лесу. Я стряхиваю воспоминания и спускаюсь по лестнице, чтобы встретить ее.

— Тебе действительно не нужно было проделывать такой путь, — говорю я, отвечая на ее пылкие объятия.

— Я не могла взять с собой Мисти, — быстро шепчет она. И тут я пытаюсь признаться, что не надеялся увидеть Мисти в их карете. — Я пыталась.

— Не беспокойся об этом. — Я говорю достаточно тихо, чтобы Хелен не услышала, но твердо. У Лауры сейчас есть более важные заботы, чем моя старая лошадь.

— Мы хотели узнать, как у тебя дела. — Хелен складывает руки в своей обычной позе. — Судя по всему, все хорошо.

— Никаких жалоб, конечно.

— Не могла бы ты устроить нам экскурсию по твоему прекрасному новому дому? — Лаура соединяет свою руку с моей и с благоговением смотрит на поместье. Она, несомненно, видит то же самое, что и я, когда только приехала — его схожесть на замок и хорошо сохранившееся мастерство прошлых дней.

— Давайте пропустим экскурсию, — говорю я, похлопывая ее по руке. Я отрепетировала и спланировала, как избежать показа им окрестностей, поскольку в две трети поместья мне вход воспрещен. — Большая часть этого поместья — сквозняки, пустые, скучные комнаты, и я бы предпочла провести время с вами, узнав, что происходило в городе.

Это вызвало длинный рассказ Лауры обо всех сплетнях высшего общества, в которых я никогда не участвовала. Она продолжает, пока я провожаю сестер в кабинет, который мы с лордом обычно используем для наших ночных бесед. Я принесла третье кресло. И, с помощью Орена, бутылку медовухи, чтобы разделить с ними.

— Что это? — спрашивает Хелен, пока я наливаю напиток.

— Это медовуха. — Я протягиваю ей стакан. — Я, конечно, никогда не пробовала ее, пока не приехала сюда. Мой муж привозит ее издалека. — Честно говоря, я понятия не имею, насколько легко или трудно достать эту медовуху. Но Хелен смотрит с неохотой, так что стоит открыть бутылку. Лаура с восторгом смотрит на медовую жидкость. Я протягиваю свой бокал. — Выпьем за удачные, случайные совпадения.

Наши бокалы звенят друг о друга, и каждый из нас садится в кресло.

— Кстати говоря, как твое совпадение? — спрашивает Лаура, голос понижается до шепота. Она смотрит на дверь, как будто Лорд Фенвуд может войти в любой момент. — Он не так ужасен, как мы боялись, правда?

— Вовсе нет, он просто прелесть, — говорю я с искренней улыбкой. Губы Хелен слегка поджимаются, как это бывает, когда она молча сердится. Это побуждает меня продолжать. — Он был щедрым, добрым и понимающим. Ему даже нравится моя игра на лютне. Он будет сидеть со мной в лесу, пока я играю. — Он делал это уже несколько раз за последние недели. В последний раз, когда он доверял мне настолько, что не пытался украдкой взглянуть на меня, он сел на пень позади меня. Наши спины почти соприкасались... что заставило меня мечтать о его коже, прикасающейся к моей, следующей ночью.

Хелен фыркнула.

— Будь реалисткой. Ни один настоящий мужчина не сидит, наслаждаясь твоей игрой на лютне. Неужели ты недостаточно удовлетворяешь его в постели, что он чувствует необходимость выходить из себя и пытаться завлечь тебя такими нелепыми жестами?

Не знаю, с чего начать. Я хочу настоять на том, что ему искренне нравится моя игра на лютне. Но моя оборонительная позиция только заставит Хелен удвоить свои усилия. Хуже того, этими несколькими словами она заставила меня усомниться в своей интуиции. Несмотря на то, что я никогда не чувствовала от него запаха дыма. Несмотря на то, что я сижу в своем новом доме с новой жизнью... ей удается пробудить во мне прежнюю, кроткую часть себя, которую я все еще не могу отбросить рядом с ней.

— Он не выдвигал никаких требований в этом отношении.

Мои сестры смотрят друг на друга. Лаура наклоняется.

— Но ты выполнила свои обязанности жены, не так ли?

Я поджала губы.

— Нет. — Хелен, кажется, забавляет это откровение. — Значит, он такой отвратительный, как мы и ожидали. Ты даже не смогла набраться смелости.

— Это не... Он не такой.

— Тогда почему он не поприветствовал нас? Немного странно, что хозяин поместья не приветствует своих гостей.

— Днем он занят. И вы не обычные гости, вы родственники. Он знал, что я справлюсь с формальностями. — Мне было интересно, что он думает об этой встрече. Милорд Фенвуд не похож на того, кто радуется неожиданным гостям.

— Нет причин, по которым мужчина в здравом уме и теле не взял бы в постель свою новую жену, даже с такой проходной внешностью, как у тебя. — Хелен говорит это так, как будто этот факт должен быть очевидным. Как будто я глупая женщина, раз сама этого не понимаю.

— Возможно, такие вещи не являются его приоритетом. — Я сдвигаюсь, сажусь чуть выше. Я могла бы начать задаваться вопросом, возьмет ли он меня в постель, или когда он это сделает... но я редко выпускаю эти мысли из их хранилища в углу моего сознания в светлое время суток. Этими мыслями можно наслаждаться только в тихие часы глубокой ночи.

— Что же тогда является его приоритетом? — спрашивает Лаура.

— Его работа.

— О? Расскажи нам о ней? — Она улыбается, ловко переводя разговор в другое русло, к моему облегчению. Мой маленький союзник, даже несмотря на это.

— Он охотник. — И это все, что они узнают об истинной профессии моего мужа.

Хелен фыркнула.

— Ни один охотник не добывает достаточно дичи, чтобы позволить себе такую землю. Я уверена, что охота — это предлог, и он тайком уходит по ночам к какой-нибудь другой женщине. Он сделал свое состояние и теперь играет на поле.

Я думаю о шуме, о правилах, о таинственной башне и еще одном крыле дома, которое я никогда не исследовала и даже не спрашивала. Что, если у него там есть другая женщина? Одна женщина днем, а другая ночью? Я прикусываю губу.

Хелен тянется вперед, чтобы погладить мое колено. Я чуть не бью ее по пуговичному носу.

— Вот, вот, у многих женщин бывают неверные мужья. Но ты должна подарить ему наследника его состояния, и поскорее, если хочешь сохранить с ним связь. Иначе он может выставить тебя на улицу без раздумий.

— Тебе не кажется, что он отвратителен? Если он так ужасно выглядит, чтобы торговаться за жену, то как он вообще мог завести любовницу? — Она пытается сломить меня. Издевается надо мной. Разорвать меня на части. Я не хочу ей этого позволять, но самое обидное, что у нее были годы, чтобы отточить это мастерство — Джойс, без сомнения, подготовила ее к этому. Она точно знает, что выводит меня из себя и на какие мои кнопки нажимать.

— Его дом так близко к лесу. Он, должно быть, охотник, — вмешивается Лаура. — А там, где такой густой и старый лес, должна быть редкая дичь. — Она наклоняется, глаза блестят. — Может, он охотится на фейри.

Я чуть не выплевываю свою медовуху и вместо этого принужденно смеюсь.

— Охотник на фейри? Не смеши.

— Могу себе представить, что он должен выглядеть очень лихо, одетый для охоты. — Лаура подносит тыльную сторону ладони ко лбу и падает в обморок. Я заняла рот очередным глотком медовухи.

Хелен наклоняет голову. Она осматривает меня. Я ненавижу, когда она так делает. Она способна собрать воедино то, что никто другой не увидит.

— Ты говоришь, что он красив... и все же ты, кажется, сомневаешься в этом. Ты не приводишь никаких доказательств, никаких подробных объяснений того, как он прекрасен, даже не упоминаете о своей любимой черте в нем... — Она хмыкает. — Ты даже не видела его, не так ли?

Я открываю рот и беззвучно закрываю его, сжав губы в хмурую гримасу. Этот ее навык был моим заклятым врагом целую вечность.

Лаура задыхается от моего молчания.

— Это правда? Ты хотя бы познакомилась со своим мужем?

— Да. — Именно поэтому я не хотела, чтобы они приходили. Я знала, что они узнают странные истины о моем новом устройстве. Я знала, что они будут использовать это против меня, несмотря на то, что я нахожусь в роскоши. У меня есть муж, которого они так хотели. У меня есть безопасность, защита и свобода. Но призрак Джойс витает над ними, говоря мне, что у меня ничего нет.

— Тогда как ты могла не знать... — Лаура выглядит искренне озадаченной.

— Мы общались только тогда, когда я не могла смотреть на него.

Хелен вздыхает и печально качает головой.

— Жаль, что твоими слабостями и низким интеллектом так воспользовались. Вот почему мы должны были защищать тебя и держать так близко к дому, Катриа. Если бы мы выпустили тебя на свободу, мы знали, что это случится.

Моя кровь закипает. Я привыкла к их уколам в мой адрес. Но теперь они унижают человека, который спас мне жизнь. Они пытаются настроить меня против единственного человека, который не причинил мне ни вреда, ни зла.

— Меня никто не использовал в своих интересах. Я не знаю, как ты можешь так думать. — Я оглядываюсь вокруг нас. — Я ничего не хочу. Все, что я пожелаю, если я назову это, я получу. Мой муж добрый, уважительный и нежный. Ты должна мечтать о таком мужчине, как он. — Потому что такой мужчина, как он, был бы гораздо лучше, чем ты заслуживаешь, хотела бы я сказать ей вслух.

— И все же он отказал тебе в приличии посмотреть тебе в глаза, когда впервые встретил тебя, — говорит Хелен.

— Катриа, ты знаешь, я хочу, чтобы все это было очень романтично... но это не сказка. — Лаура берет меня за руки. — Странно, что он не разрешает тебе видеться с ним.

— Он не вредный.

— Более того, ты не знаешь, откуда берется его богатство. — Хелен вздыхает. — Подумай об этом логически, мы просто пытаемся помочь. Не может быть, чтобы он мог позволить себе все это только благодаря охоте. Он потребовал только книгу в качестве твоего приданого. Что, если он занимается какими-то странными, нелегальными рынками с обратной связью?

Я знаю, что она не пытается помочь. И все же... Хелен права, они обе правы, как бы мне ни хотелось это признать. Если мой муж — охотник на фейри, как я подозреваю, то кому он продает свою дичь? Кто платит ему за убийства? А если он делает это исключительно ради добра и избавления мира от этих чудовищ, то как он зарабатывал или зарабатывает деньги?

Это все вопросы, на которые у меня нет ответов. А хотелось бы, чтобы были. Потому что в пустоте объяснения теперь укореняется сомнение.

— Я беспокоюсь о тебе, — говорит Хелен.

— Ты никогда не беспокоилась обо мне, — огрызаюсь я. — Всю мою жизнь ты плевала на меня. — Хелен имеет наглость вздохнуть, как будто она оскорблена. — Ты превратила меня в свою служанку.

— Чтобы защитить тебя от мира. Чтобы подготовить тебя к нему, закалив тебя. А ты отмахиваешься. — Хелен орудовала словами, как кинжалами, зная, куда ударить. — Речь больше не о нас. Если мы были так ужасны, то поздравляю, ты сбежала бы от нас. — Хелен улыбается тонкой улыбкой, слегка самодовольной. Она знает, насколько ужасной она была, это выражение признает это. Но она также права, теперь не имеет значения, как они ко мне относились, я свободна от них. Я сжимаю руки Лауры чуть крепче и надеюсь, что она знает, что освобождена от этих суровых истин. — Если ты хочешь остаться сбежавшей, тебе следует убедиться, что ты в безопасности в своем новом доме.

— Это угроза? — говорю я.

Хелен смеется.

— Я не контролирую ни тебя, ни твой брак, ни твою новую жизнь. Я лишь хочу сказать, что если твой муж занимается чем-то незаконным и его бросят в кандалы, ты можешь остаться без средств к существованию или будешь вынуждены разделить его судьбу как соучастница. Если твой муж крутит роман с другой женщиной и решает заменить ею тебя, то ты окажетесь на улице. Если твой муж разбрасывается своим богатством и растрачивает его, ты окажешься в таком же положении, как и раньше... и знаешь, что это будет за положение?

Мой желудок сжался. Я знаю, к чему она клонит. Но она все равно это говорит.

— Тебе придется приползти к нам, — провозглашает Хелен, поднимаясь на ноги, властвуя надо мной, как она всегда делала, когда Джойс не было рядом, чтобы сделать это самой. Она вылитый образ своей матери. — Так что если ты не хочешь, чтобы это случилось, ты должна прислушаться к моим предупреждениям. Сделай себя полезной для своего мужа. Знай обстоятельства, в которых ты сейчас находишься. Будь хитрой. Это всегда было твоей проблемой; ты никогда не думаешь на два шага вперед, и поэтому тебя так легко использовать. — Хелен смотрит на Лауру. — Мы уже уходим.

— Но мы только что приехали. — Лаура прижимается ко мне. — Разве мы не можем остаться хотя бы на ночь?

— Я не останусь в этом странном месте с ее странным мужем.

— Может быть, Орен мог бы привезти тебя завтра? — Я предлагаю Лауре, игнорируя мгновенное чувство вины, которое я испытываю за то, что вызвала Орена без спроса. Но я сделала все возможное, чтобы навязывать ему как можно меньше. И я буду готовить всю свою еду в течение месяца в благодарность за одно это. Я бы не отказался побыть с Лаурой наедине — возможно, обсудить идеи, как побыстрее вытащить ее из этого дома, пока ее не испортили Джойс и Хелен.

— Не навязывайся, — ругает ее Хелен.

— Это не было бы навязыванием, — настаиваю я.

— Мама никогда бы не хотела, чтобы ты была здесь.

Ах, мама, козырная карта. Невозможная причина. Лаура неохотно поднимается. Наши пальцы все еще переплетены.

— Придешь в гости, хорошо? — Ее глаза становятся все тусклее и тусклее. Я слышу, как часть моего сердца разрывается от ее боли. Будь сильной, хочу сказать я. Еще немного, и ты выберешься оттуда, так или иначе.

— Ради тебя — да, — говорю я. Я вернусь в этот дом ради своей сестры. И может быть, может быть, в следующий раз, когда я уйду, я возьму ее с собой.

— Хорошо. — Лаура обнимает меня за плечи и крепко сжимает. Хелен почти не оглядывается, выходя из поместья. Без сомнения, ей не терпится доложить о своих выводах Джойс.

— Странно, что Ваши сестры проделали такой путь, а потом развернулись и уехали, — говорит Орен, подавая мне ужин.

— Я рада, что они это сделали. Ну, одна из них, — мрачно бормочу я. — Если они когда-нибудь сообщат, что приедут снова, немедленно ответь, что только Лаура может приехать. Никогда больше не открывай ворота для Хелен или Джойс. Им здесь не рады.

Орен замирает, кувшин в обеих руках, мой бокал с вином все еще пуст.

— Отныне Вы сами будете решать, кого пускать или не пускать в эти залы.

— Что? — Странная фраза вывела меня из моего гневного транса.

— Ничего. — Орен качает головой, наливает в мой бокал вина. — О, хозяин поместья просил передать вам, что он не сможет встретиться с Вами сегодня вечером. — С этими словами Орен направляется обратно на кухню. Лорд Фенвуд уже больше недели не пропускает вечерние посиделки. Эта новость только усиливает мое беспокойство.

— Орен. — Я останавливаю его. Он смотрит на меня жалостливым взглядом. Ему жаль меня. Почему? У меня есть несколько догадок. Но у меня есть ноющее чувство, что этот взгляд не имеет ничего общего с моей семьей. — Ты бы сказал мне, если бы что-то было не так, верно?

— Конечно. Но не волнуйтесь, все так, как мы задумали. — Он исчезает.

Весь ужин я мысленно повторяла его странные фразы и манеры. Что-то было не так. А может, и нет, и мои сестры меня достали. Я ищу оправдания, чтобы найти проблемы там, где их нет.

Я готовлюсь ко сну и укладываюсь спать. Но сон ускользает от меня. Я повторяю слова своих сестер. Слова Хелен, конечно, жестоки. И она, несомненно, сказала их, чтобы ранить меня. Но это не делает ее неправой. Даже Лаура переживала за меня.

Должна ли я больше беспокоиться о своем положении? Что, если Хелен права, и эта свобода и комфорт, которые я обрела, настолько хрупки, что могут быть вырваны из моих рук и разбиты в любую секунду? Я сжимаю одеяло. Оно такое мягкое... мягче, чем все, что у меня было раньше. Я не могу отказаться от этой кровати. Я не могу отказаться от своих возможностей здесь. Я не откажусь от этой жизни.

Я встаю на ноги. Я накидываю халат на спальное платье и выхожу из комнаты. Сегодня полнолуние, и в коридоре светло. Я замираю, осознав, что прошел почти месяц с момента моего приезда.

На полпути к двери я начинаю сомневаться в себе. Если Лорд Фенвуд не хочет, чтобы его видели или чтобы я знала правду о нем, то это его дело. Я должна оставить все как есть. Я уже собираюсь повернуться и вернуться в постель, когда слышу множество шагов в главном зале, грохот по лестнице и в другом крыле поместья.

Тогда я замечаю письмо, подсунутое под дверь в парадный зал.

Тошнота от прохлады охватывает меня, когда я беру конверт. На нем почерком Лорда Фенвуда написано мое имя. Я переворачиваю его и срываю печать. Письмо написано так, как могло бы быть в моем худшем кошмаре:

Моей жене, Катрии,

У меня есть дела опасного рода. На случай, если я никогда не вернусь в эти залы, я оставляю тебе все: дом, все его содержимое и круглую сумму, спрятанную под половицами чулана, примыкающего к моим покоям. Этого должно быть достаточно, чтобы ты могла безбедно прожить остаток своих дней. Я завещаю все это тебе, жена.

И если я никогда не вернусь, ты свободная женщина и должна наслаждаться своей жизнью как таковой.

Искренне,

Лорд Фенвуд

Судя по тому, как сформулировано письмо... Он не собирается возвращаться. Это совершенно очевидно.

Мои сестры были правы. Меня кидает из холода в жару, когда комкаю письмо в руке. Бросив его на пол, я хватаюсь за дверную ручку и кручу. К черту правила. Я узнаю правду.