Танец с Принцем Фейри

ГЛАВА

21

У него вкус меда с пряностями. Его кожа пахнет стружкой от нашей прежней работы и дымом от костров, освещавших площадь внизу. Его волосы щекочут мне лицо и щеки, обволакивая нас, защищая этот момент от жестокого мира, который обрушится на нас слишком скоро.

Я провожу кончиками пальцев по его бокам, пробегая по груди. Рубашка, которую он сегодня надел, распахнута почти до пупка. Она маняще свисает, и мои пальцы касаются его горячей плоти. Из меня вырывается стон, и он резко вдыхает, словно пытаясь поглотить то удовольствие, которое вызывает во мне само его существование.

Дэвиен смещает свой вес. Одна его рука лежит рядом с моей головой, другая — на моей щеке. Он ведет меня, слегка надавливая на челюсть и прощупывая языком. Я уже целовалась, один раз, но это было совсем не то. Мальчик дворецкого — в те времена, когда мы могли позволить себе дворецкого, — был всего на год старше меня, и мы оба были не более чем любопытные подростки.

Но Дэвиен целует меня как мужчина. Это лучше, чем все дразнящие мечты и потакающие фантазии, которые я когда-либо могла придумать. Я знала, как концептуально сочетаются мужчина и женщина... но ничто не могло подготовить меня к реальным ощущениям.

Его язык скользит по моему, и я выгибаюсь вверх. Я чувствую, как его губы притягиваются, и он снова ухмыляется. Мои брови сходятся. Мне неприятно, что его забавляет мое удовольствие. Я знаю, что я неопытна, а к его ногам, вероятно, бросаются полчища женщин.

Но я не настолько расстроена, чтобы оторваться от его поцелуя. Может быть, это из-за магии фейри, о которой мне еще не рассказывали. Я в плену у него с абсолютной готовностью. Мои пальцы проникают под его рубашку, следуя за ключицами. Они обхватывают его плечи, прижимая его к себе до того момента, когда нам приходится отстраниться друг от друга, чтобы вдохнуть воздух.

Его волосы продолжают отгораживать нас от мира. Его зеленые глаза светятся в темноте. Я провожу взглядом по контуру, который оставляет блеск от поцелуя на его губах.

— Прости, я...

— За что ты можешь извиняться? — перебивает он.

Алый румянец обжигает мои щеки.

— Я не очень хорошо разбираюсь в таких вопросах.

— Какого рода? — Он с лукавым блеском в глазах проводит пальцами по моей щеке и шее. Он теребит шелковый воротник моей рубашки. Никогда еще я не была так хорошо осведомлена о том, сколько ткани прикрывает меня и где именно.

— Ты знаешь, какого рода, — удается мне.

— Я хочу услышать, как ты это скажешь. — Его глаза переходят с моей груди на лицо.

— Такие, которыми леди моего положения не имеет права заниматься до свадьбы.

— До свадьбы..., — повторил он задумчиво. — Подумать только, я мог бы получить тебя давным-давно, но так и не получил. — Дэвиен снова наклоняется ко мне. Я наклоняю лицо, но он сдвигается так, что его губы касаются раковины моего уха, и хрипло шепчет. — А тебе бы это понравилось? Твой таинственный муж, чьего имени ты даже не знаешь, приходит к тебе ночью? Понравилось бы тебе ощущать мой вес на себе в темноте? Ты бы не сомкнула глаз, обшаривая мой силуэт в поисках хоть какого-нибудь намека на то, как я могу выглядеть? Или закроешь их и подчинишься каждой ласке моих рук и рта?

Каждый сантиметр кожи покрывается мурашками. Мое тело реагирует на его слова так, словно он физически прикасается ко мне, а не просто описывает, что он может со мной сделать. Старые боги, помогите мне, я думаю, что хочу, чтобы он сделал со мной.

— Тогда я подумала о тебе, — признаюсь я. Я не ожидала, что скажу ему об этом. Но сейчас меня ничто не держит от него, даже мое хранилище секретов. — Ночью я представляла, как ты приходишь ко мне.

— О? — Он хмыкает во все горло. Звук проникает в меня, превращая все оставшиеся у меня кости в расплавленный жар. — Расскажи мне, что бы ты могла себе представить.

Я подавляю стон. Почему я позволяю ему делать это со мной? Я должна оттолкнуть его и уйти. По крайней мере, так подсказывает мне здравый смысл. Но здравый смысл уже не властен надо мной. Все, о чем я могу думать, это о том, чтобы выполнить любое его требование, и я нахожу мрачный разврат в мысли о том, чтобы отбросить разум и следовать своему инстинкту.

— Я представляла, как ты стоишь у моей двери, будишь меня ото сна... спрашиваешь, можешь ли ты остаться на ночь в моей постели.

— И в своих фантазиях ты разрешала мне остаться?

— Каждый раз.

— И что мы делали, когда я оставалась на ночь в твоей постели?

С тех пор как я приехала в Мидскейп, я не вспоминала об этих снах наяву. Сколько времени прошло с тех пор, как я впервые ступила на порог этого странного мира? Неделя? Две? Месяц? А может быть, и год, насколько я знаю в данный момент. Время стало странным и искаженным. Я беспомощна под фейри, и все, чего я хочу, — это чтобы он снова поцеловал меня. И если для этого придется рассказать ему о своих самых темных фантазиях, то так тому и быть.

— Я чувствовала тебя, — шепчу я.

— Как ты меня чувствовала?

— Я чувствовала тебя на себе, прикасающегося ко мне. Я чувствовала, как ты уделяешь мне все свое внимание — для меня, всецело, только, исключительно для меня.

— И тебе было приятно? — Кончики его пальцев лениво ласкают мою грудь по дугам моих изгибов. Я резко вдыхаю.

— Да.

— Хорошо. — Он отстраняется, облизывая губы. Я никогда не видела ничего более чувственного. — Потому что в каждой моей фантазии ты чувствовала себя не иначе как необыкновенной.

— Ты... фантазировал обо мне? — Мысль о том, что он проснулся и жаждет меня, что его большие руки ласкают каждый дюйм его упругого тела, как я теперь знаю, заставила мой мозг зашипеть.

— О да. — Он покачивает бедрами и снова прижимается губами к моим. Он целует меня в такт музыке, звучащей снаружи. Оркестр снова заиграл, и наши стоны гармонично дополняют крещендо на площади внизу. Дэвиен прижимает мою голову к себе, пальцы переплетаются с моими волосы, язык ласкает мой рот. Он держит меня там, где хочет, уводя все дальше и дальше от всего, что напоминает разум или смысл. Когда он отстраняется, то только для того, чтобы дать мне возможность говорить, его губы надвигаются на мои, и он рычит: — Я представлял, как сделаю тебя своей, как мужчина должен сделать свою жену. Мне хотелось отнести тебя в свою постель и иметь тебя до тех пор, пока ты не выкрикнешь мое имя и твое горло не станет сырым. Пока мое тело не станет единственным, что ты знаешь и хочешь.

На этот раз я инициирую поцелуй. Его слова так сильно завели меня, что я сломаюсь, если снова не прикоснусь к его губам. Я хватаю его, притягиваю к себе, уничтожая пространство между нами, прощаясь с холодным ночным воздухом ради первобытного жара, который невозможно отрицать.

Мы целуемся неприлично долго. Когда он наконец отрывается от меня, я тихонько задыхаюсь, глядя на самого красивого мужчину на свете. Корона по-прежнему сияет на его челе. Король, правитель и защитник, мой король. Без слов Дэвиен отстраняется от меня. Наши глаза остаются закрытыми, даже если наши тела больше не принадлежат друг другу.

Приседая, он подхватывает меня на руки, словно собираясь вознести нас в небеса. Но вместо этого он несет меня на кровать. Моя душа парит, когда он укладывает меня на кровать. Матрас тверже, чем мой, но все равно прогибается под его весом. Пальцы Дэвиена снова обхватывают мой затылок.

— Мы делаем только то, что хотим. — Он смотрит мне прямо в глаза. — Ни больше, ни меньше. Никаких ожиданий.

— И никаких чувств, — повторяю я наше прежнее обещание.

Он кивает и снова целует меня. Наши руки и пальцы исследуют друг друга до тех пор, пока на площади внизу не смолкает музыка. На его теле есть места, которые я пока не решаюсь исследовать, как бы сильно мне этого ни хотелось. Он, кажется, берет с меня пример, но идет только так, как я. Это приводит к перетягиванию каната между страстью и рассудком. Вожделение и разум, а также безнадежное пространство между ними, в котором поселилось разочарование.

В конце концов, поцелуи прекращаются, и мы безмолвно лежим рядом, глядя в потолок, обрамленный верхней частью кровати. Я тяжело сглатываю и бросаю на него взгляд, думая, не расстроится ли он, что мы не сделали больше. На его губах играет легкая улыбка, веки тяжелые.

— Я должна идти, — шепчу я.

— А тебе надо? — Он перекладывается на бок, подперев голову костяшками пальцев.

— Мы поступили так, как хотели. — События этой ночи заставили мои щеки растянуться в лукавой улыбке. Даже если я хочу гораздо большего... это было хорошо. Этого было достаточно. — Нет причин, чтобы я оставалась.

— Если только ты не хочешь спать одна?

Я обдумываю это предложение. Я никогда не задумывалась о том, каково это — спать с кем-то. Не будет ли нам вдвоем слишком жарко под одеялом? Не буду ли я пинать его по ночам? Или его тело будет обхватывать мое — идеально подходит? Он заставил бы меня чувствовать себя защищенной, в безопасности... желанной... Я качаю головой и отталкиваю его, садясь.

— Спать одной — это прекрасно. До сих пор это мне очень помогало.

— Правда? — Он приподнял одну бровь, и я встала так, чтобы он не видел, как я закатила глаза.

— Кроме того, спать вместе? Так поступают настоящие семейные пары.

— Мы были настоящей семейной парой и не спали вместе. — Он переплетает пальцы и кладет их между головой и подушкой, наблюдая за тем, как я поправляю одежду. По большей части она все еще на мне. Только немного сбилась от его нетерпеливых рук.

— Мы вряд ли были настоящей супружеской парой. — Я пожимаю плечами. — Ты женился на мне ради книги. И я обижалась на тебя за это, как только могла.

— И как далеко завела тебя эта обида?

Я наморщила нос.

— Думаю, ты мне больше нравился, когда я тебя целовала. Тогда ты был молчалив.

Он движется как в тумане, опускается на колени на кровать передо мной и берет мои руки.

— Я мог бы возобновить поцелуи, если бы это побудило тебя остаться.

— Я устала. — Я отдергиваю руки с легким смешком.

— Тогда приходи ко мне завтра.

— Я подумаю об этом. — Сомневаюсь, что подумаю. Я поддалась порыву. Я удовлетворила эту потребность. Нет причин делать это снова.

— Моя дверь не заперта для тебя, когда ты захочешь, или если ты передумаешь насчет сегодняшнего вечера.

— Насчет сегодняшнего вечера я не передумаю, а насчет завтрашнего — посмотрим. Я все-таки не твоя любовница. — Я все еще смотрю на цветочную корону. Наверное, она упала в первый раз, когда он укладывал меня на спину. Он может быть королем, но это будет единственная корона, которую он сможет мне подарить. Бессмысленная. Приговорена к гниению. Выброшена к рассвету.

Я игнорирую его, направляясь только к двери. Было бы опасно принимать от него слишком много подарков. Он может неправильно понять. Цветочный венец остается на полу. Его корона остается на голове, каким-то образом сохраняясь даже после всех наших послаблений.

— Ты можешь стать моей любовницей, если захочешь. Это не редкость для королей.

Я замираю. Как будто это может мне понравиться.

— Это последнее, чего я хочу.

— Почему nы так яростно сопротивляешься всем представлениям о любви?

Вопрос заставляет меня задуматься. Я смотрю в темный угол комнаты. Все воспоминания о Джойс всплывают в моей голове. Ее пытки. Ее леденящие душу слова, обращенные к моему отцу.

Слабые оправдания отца, снова и снова. Его объяснения. Катриа... Я был потерян в пропасти, из которой она меня спасла. Ты никогда не поймешь, какую рану оставила смерть твоей матери... О, я понимала. Я понимала, что Джойс продавала ему ложь, а он скупал ее быстрее, чем серебро с ее рудников.

Точно так же, как я понимала, что со временем отцу стало легче быть на ее стороне. Чем старше я становилась, тем больше походила на мать. Тем труднее ему было находиться рядом со мной. Тем временем мой дом превратился в рухнувший остаток ушедших дней. Потерянный навсегда ради чего?

А, любовь.

— Потому что любовь — это боль, — шепчу я.

— Любовь — это жизнь.

Я бросаю на него взгляд и огрызаюсь:

— Откуда тебе знать — беглый принц, запертый в башне, покупает единственную жену, которая у него когда-либо была?

Глаза Дэвиена слегка расширяются, но вместо гнева он нахмуривает брови, что похоже на сосредоточенность. От него исходит сочувствие.

— С чего ты взял, что любовь — это боль?

Я не отвечаю, сосредоточившись только на пути к спасению. Взмах крыльев, вызванных в одно мгновение, и мерцание магии — и он передо мной, рука захлопывает дверь в тот момент, когда я собираюсь ее открыть. Я подняла на него глаза.

— Выпусти меня.

— Почему ты считаешь, что любовь — это боль?

— Я видела, что происходит, когда двое влюбляются. Один рушится на другого, все самоощущение, ценность и сила разваливаются под сапогом того, кто оказывается сверху. — Как и статуя моего отца, которую я выстроила в своем воображении, сильная и решительная, превратилась в пыль, как только Джойс вошла в нашу жизнь. — Я слышала ожесточенные ссоры, колкости, ненависть, которую раздувают и сглаживают во имя любви, драгоценной любви.

— Все это не любовь, — шепчет он.

Я закатываю глаза.

— Любовь не такая, как в сказках. В лучшем случае это сделка.

— Нет. — Дэвиен делает шаг вперед, вторгаясь в мое личное пространство. — Любовь — это самое близкое к смыслу, что есть у нас в этом мире. Любовь матери к своим детям, любовь между друзьями, любовь мужа и жены, любовь к тому, кто мы есть, и ко всем тем, кто боролся до нас, чтобы дать нам мир, который мы имеем сейчас — любовь — это то, почему мы живем, почему мы боремся, почему мы продолжаем жить, когда все становится трудным... это не всегда легко. Но она — наше спасение от настоящих трудностей, а не сами трудности.

— Ты лжешь, — прорычала я.

— Катриа... — Он замолчал, глядя на меня. — Что с тобой было до того, как ты пришла в мой дом?

— Дай мне пройти.

— Я пытаюсь...

— Дай мне пройти! — Я повышаю голос, и он быстро отходит в сторону.

Я дергаю дверь, прежде чем он успевает сказать что-то еще, вырываюсь и едва сдерживаю желание захлопнуть ее у него перед носом.

На следующее утро я лежу в постели далеко за солнцем. Шаги эхом разносятся по коридору, а мир вокруг просыпается. Интересно, кто еще остается здесь — кажется, Шайе и Джайлс. Скорее всего, Орен. У Хола есть свой дом. Может быть, Вена и ее советники?

У меня перехватывает дыхание, когда по коридору проходит знакомая походка. Его шаги замедляются у моей двери и почти останавливаются. Как я узнаю его по походке? Неужели я чувствую его запах отсюда? Или в моей голове всплывают воспоминания о прошлой ночи? Или, что гораздо вероятнее, моя кожа все еще пахнет так же, как его?

Дэвиен продолжает идти.

Я продолжаю воспроизводить в голове события той ночи, но чем больше проходит часов, тем больше смысла в них не появляется. Я ворочаюсь и переворачиваюсь. Не сплю. Но и не чувствую себя бодрствующей. Я застряла в тех мгновениях, которые мы пережили. Моментами, которые не должны были произойти, но почему-то произошли.

Почему я поцеловала его? Почему я позволила ему поцеловать себя? Как я оказалась в его постели?

Я стону и переворачиваюсь, путаясь в простынях. У меня все болит с головы до ног. Я думала, что поцелуй снимет это напряжение, но от этого стало только хуже.

Когда я больше не могу выносить жар от своих мыслей, я наконец встаю. Лучшее, что я могу сделать, — это встретиться с Дэвиеном. Чем быстрее мы будем вместе, тем быстрее все вернется на круги своя. Мы сможем отмахнуться от всего, что произошло прошлой ночью, как от странности, и жить дальше.

— Это нормально, правда. Два человека нашего возраста, которых явно тянет друг к другу. Такие вещи случаются. Не надо ничего в этом искать и делать из этого что-то неловкое. Жажда была удовлетворена, мы закончили, — бормочу я про себя, пытаясь найти поддержку, пока одеваюсь.

Ниспадающая мода фейри уже не кажется мне странной. Я все больше и больше привыкла демонстрировать свои плечи и руки, чем когда-либо прежде, хотя все еще не забываю о спине. Интересно, что бы подумали мои сестры, если бы увидели меня сейчас: ниспадающие рукава и откровенные декольте, которые я никогда бы не осмелилась надеть дома. Я останавливаюсь и смотрю в зеркало. Моя кожа сияет и блестит. Щеки румяные, губы полные. Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше мне кажется, что я часть этого мира.

Интересно, есть ли способ, чтобы мне никогда не пришлось возвращаться? Если магия короля способна сохранить мне, человеку, жизнь здесь, то, может быть, Дэвиен сможет сделать для меня что-то такое, что позволит мне остаться и прожить остаток моей жизни. Я хмуро смотрю на себя.

О чем я думаю? Прожить свою жизнь здесь? В Мидскейпе? Среди фейри и их магии? Какое место здесь найдется для такого человека, как я? Никакого.

Более того, это означало бы, что мне придется доживать свои дни в одном мире с Дэвиеном. Мне пришлось бы наблюдать, как он становится королем, как женится и заводит наследников, находясь на расстоянии. Или, что еще хуже, в качестве любовницы, отодвинутой на второй план в его жизни. Нет... жизнь в мире людей была бы намного лучше. На самом деле, одной жизни вдали от него может оказаться недостаточно.

Я выхожу из своей комнаты и направляюсь вниз. К моему удивлению, Хол, Шайе, Джайлс и Орен сидят за обычным столом. Между ними разбросаны карты, усеянные клочками бумаги, похожими на записки, которыми обмениваются голуби. Все они разом смотрят на меня.

— Ты нужна была Вене, — говорит Орен. — Дэвиен уже там.

Я колеблюсь, улавливая странное ощущение в воздухе.

— Все в порядке?

— Да. Иди. — Орен пытается ободряюще улыбнуться, но в его черных глазах слишком много беспокойства.

Ужас охватывает меня, когда я стою перед дверями Вены. Я колеблюсь всего секунду, пытаясь подслушать разговор изнутри. Но двери слишком толстые. Я стучу.

— Войдите, — зовет Вена.

Конечно, я обнаруживаю внутри Вену и Дэвиена. Но они не одни. Там же находится и прежний Палач, Аллор. Она прислонилась к одной из стен сбоку, сложив руки.

— Что случилось? — спрашиваю я, когда они смотрят на меня. Мои глаза встречаются с глазами Дэвиена. Беспокойство искажает его лицо, сжимая брови. Страшная тишина продолжает сжимать мышцы моей груди до такой степени, что становится больно дышать.

— Ну, если никто из вас не собирается говорить ей, то я.… — начинает Аллор.

— Король Болтов посылает армию в Дримсонг. — Звенящий голос Дэвиена только придает словам еще большую зловещесть.

— Что? — Я резко вдыхаю.

— До него наконец-то дошли слухи, что я вернулся... и что ты со мной.

— Он знает о магии? — шепчу я.

— Он знает все.

— Среди нас был шпион. — ругается Вена. — Должно быть, он пробрался сквозь наши заслоны в начале торжеств, чтобы передать весточку.

— Что это значит? — Все утро я готовилась к встрече с Дэвиеном, но не к такой. Пока я танцевала прошлой ночью, король замышлял мою смерть.

— Это значит, что король знает, что ты владеешь магией, которая нужна ему, чтобы никогда больше не бросить вызов. — Аллор лукаво улыбнулся. — И он идет, чтобы убить тебя за это.

А я-то думал, что худшей из моих проблем сегодня будет встреча с Дэвиеном.