Танец с Принцем Фейри

БОНУС

КОРОЛЕВСКИЙ ПРАЗДНИК

(от лица Дэвиена)

Менестрели заканчивают свою мелодию под гром аплодисментов. Я оглядываюсь на Катрию, чтобы узнать, как была принята песня, и только после этого начинаю хлопать. Все-таки она была автором этой славной баллады, и если она не понравилась ей, то уж точно не понравится мне.

Ее губы слегка сжаты в принудительной улыбке, как будто она проводит линию по лицу, чтобы предотвратить алый румянец, который грозит подняться к ее щекам. Она не расстроена, а просто чувствует себя неловко, и я, должно быть, действительно плохой, раз нахожу это весьма очаровательным. Впрочем, меня восхищают все ее движения и поступки в любой обстановке. Я изучал их с той же целеустремленностью? — нет, даже больше, если быть честным, — с какой я учился становиться королем фейри в те времена, когда считал это своим правом по рождению.

Я хлопаю и поднимаюсь на ноги, когда ведущий исполнитель кланяется. Отметины на его брови тускло блестят в свете факелов. Наконец поднимается и наша Королева Фейри, присоединяясь к остальным, чтобы похвалить ее.

— Какая баллада, — говорю я в основном про себя. Затем я поворачиваюсь к Катрии, обращаясь к Королю Эльфов, который сидит между нами, на почетном месте по правую руку от нее. Место, которое я обычно занимаю. Но я с благодарностью уступаю его ради этой редкой возможности помириться с нашими обычно воинственными соседями. — Вы могли предположить, что они будут петь эпическую сагу о Вашем восхождении, Ваше Величество

Катриа борется с закатыванием глаз. Она терпеть не может, когда я называю ее — Ваше Величество— . Я дразню ее этим, когда мы остаемся наедине. Я говорю это ей на ухо так медленно, что у нее по позвоночнику бегут мурашки и подгибаются пальцы ног. Но на людях формальность всегда серьезная. Я хочу, чтобы она никогда не сомневалась в том, что я всегда буду оказывать ей то уважение, которого она заслуживает, и которое она уже заслужила.

— Я слышала, как шептались, что обо мне могут написать песню, — признается она.

— Должен признаться, я тоже впечатлен, и не только качеством песни, — говорит Король Эльдас своей медленной, нарочитой речью. Этот человек — ледяная стена. Все то, что я ожидал от Короля Эльфов. И все же Катриа сумела согреть его так, как вряд ли смог бы я, если бы стеклянная корона была у меня на голове. — Я не слышал о песне, сочиненной для правителя фейри со времен Авинесс.

— Это потому, что Катриа — не Болтов. Наш народ радуется тому, что на троне снова Авинесс, и стабильности, которая приходит вместе с ней, — с гордостью говорю я.

Глаза Эльдаса скептически блестят. Я знаю о его истории с Аколитами Дикого Леса. Точнее, с группой, которая пошла вразнос, отступив от приказов Вены и моих желаний, чтобы угрожать жизни Короля Эльфов и Человеческой Королевы в попытке получить власть и свести старые счеты... Их логика была в лучшем случае мутной и в конечном итоге не имела значения после того, как они все были преданы смерти руками Эльдаса и Болтова.

Катриа спросила моего мнения, стоит ли ей беспокоиться по этому поводу или потребовать возмездия. Искушение, охватившее меня в ответ на ее вопрос, было постыдным. Но я никогда и ни за что не стал бы ее переубеждать. Я посоветовал ей оставить все в прошлом, и она послушалась. Те, кто совершил преступление, больше не дышат, справедливо это или нет. Мы должны сосредоточиться на живых, а перед нами редкая возможность стать посредником в установлении мира между эльфами и фейри.

— Я надеюсь, что оправдаю надежды своего народа. — Слова Катрии искренни, но в некотором роде написаны по сценарию. Вена заставляла ее снова и снова отрабатывать «безопасные слова» перед прибытием Короля Эльфов и Человеческой Королевы.

— Я считаю себя довольно приличным знатоком характера и думаю, что ты и дальше будешь вести себя исключительно хорошо, — вторит ей Луэлла, сидящая слева от Катрии. Во всем, что касается Короля Эльдаса, холодность, его жена отличается теплотой. Королева Луэлла, Человеческая Королева и хранительница времен года для всего Мидскейпа, совсем не такая, как я ожидал. Возможно, в людях есть что-то такое, что делает их более доступными, чем нас, живущих по эту сторону Фэйда. — Судя по тому, что сказал мне Эльдас, ты уже превзошла все ожидания, возложенные на тебя твоими предшественниками.

— Мои предшественники установили довольно низкую планку. Я очень надеюсь, что смогу ее преодолеть, — слегка усмехается Катриа. Луэлла смеется. — Но доверие моего народа — это действительно благословение, я боялась, что они не примут меня, учитывая мое нетрадиционное воспитание.

Эльдас тоже садится; я следую его примеру.

— Для нас ты тоже благословение, — жестко говорит он, —ведь ты тоже дитя двух миров. Мы были в растерянности, как лучше управлять растущей магией Аруны.

Луэлла покачивает ребенка на коленях. У девочки такие же огненно-рыжие волосы, как у матери, и ледяные глаза, как у отца. Мы подозреваем, что именно она стала истинной причиной того, что эта аудиенция была назначена Катрии так скоро после ее правления. Эльфы исторически занимают отстраненную позицию, когда речь идет о смене правителя фейри.

После коронации Катрии Вена пролистала книги по истории и не нашла ни одной записи о детях, рожденных родителями из Мидскейпа и Мира Природы. Конечно, мы подозреваем, что таких, как Катриа, тех, кто не знает о своей магии, гораздо больше. Они растут за пределами Мидскейпа, где их силы сходят на нет и остаются неизвестными. Но как найти таких детей и что с ними делать — это уже совсем другой разговор.

Вопросы о Катрии и ее магии, о том, что она выросла как дитя двух миров, были одними из первых, которые задали Король Эльфов и Человеческая Королева по прибытии.

— Она очень хочет помочь вам обоим, — говорю я Королю Эльфов. Жесткость пропадает из моего голоса, когда я смотрю на Катрию, занятую короткой беседой с Человеческой Королевой. Девушка обхватила пальцы Катрии своими маленькими ручками. Я не могу не представить, как это будет выглядеть, что я буду чувствовать, когда увижу ее с ребенком... нашим ребенком. Эта фантазия не дает мне спать по ночам, когда я обнимаю ее, слушаю, как она спит, целую ее лоб в надежде, что даже во сне она никогда не забудет, как ее любят.

— Она уже оказала мне огромную помощь, и я подозреваю, что она будет оказывать ее и в будущем. — Эльдас делает глоток из своего кубка, оглядывая зал. — Даже просто гарантия того, что наша северная граница не станет спорным компонентом моего правления, что моя дочь будет расти, имея на одного врага меньше, — это бесценный дар.

Я двигаюсь в своем кресле. С эльфами, окружающими эту самую границу, еще предстоит обсудить неудобные темы. Земля, которая когда-то была фейри, была потеряна и захвачена Королем Эльфов много поколений назад. Для многих это является камнем преткновения. В том числе и фейри в этом самом зале. Я чувствую на себе их взгляды, они ожидают, что я или их королева потребуем вернуть эти земли.

Всему свое время, напоминаю я себе слова Катрии, сказанные перед прибытием Короля Эльфов и Человеческой Королевы. Думаю, она просто успокаивала себя, но это было хорошим напоминанием и для меня. Ее правление будет долгим и благополучным. Не стоит торопиться с такими деликатными делами, пока они не готовы. Помощь их дочери — гораздо лучший фундамент для долгосрочной дипломатии, чем пробивание льда территориальными спорами.

— Надеюсь, Вы и Ваша жена можете быть спокойны, что здесь нет врагов. — Я встречаюсь взглядом с Королем Эльфов.

Эльдас выдерживает мой взгляд. Он пытается похоронить свои сомнения и скептицизм. Наконец, он говорит:

— Мы бы не приехали, если бы я думал, что нашей безопасности будет угрожать реальная опасность.

Я улыбаюсь, понимая, что, несмотря на свои слова, он привел с собой небольшую армию. Хотя я не могу сказать, что виню его. Если бы я думал, что есть хоть малейшая вероятность того, что Катриа попадет в опасную ситуацию, я бы потребовал всю силу фейри для ее защиты. Я даже не уверен, пришел бы я, если бы роли поменялись местами.

— Я понимаю. — Я делаю все возможное, чтобы ослабить бдительность, чтобы встретить Короля Эльфов искренне. И все же мой взгляд возвращается к моей королеве. — Я готов на все, чтобы защитить ее.

— Значит, мы понимаем друг друга. — Эльдас откинулся в кресле, глаза его сияли. — Что мы будем делать с этими женщинами, которые так поглотили нас?

— Создадим для них самый великолепный мир, в котором они будут жить? — предлагаю я.

Он смеется.

— Это звучит как прекрасная идея.

— Что именно? — Катриа снова присоединилась к разговору. Луэлла тоже обратила внимание.

— Что, возможно, настало время организовать Совет Королей и Королев, — ловко сменил тему Эльдас, — наконец-то.

— Если мне не изменяет память, его не было уже несколько сотен лет, — говорит Катриа. Ее обучение у Вены принесло свои плоды.

— Именно так. — Эльдас кивает, его взгляд переходит на дочь. Король Эльфов, забыв о приличиях, протягивает руку через Катрию и гладит ее по пухлой щечке. — Но мы должны собрать правителей Мидскейпа еще раз. Этот мир меняется, и мы должны обеспечить безопасное и последовательное управление нашими землями для будущих поколений.

— Я думаю, мой муж хочет сказать, что у власти слишком много людей, и мы должны быть уверены, что это не нарушит хрупкого равновесия. — Луэлла ухмыляется вместе с Катрией. Я ожидал, что Король Эльфов будет оскорблен таким дерзким, но игривым противоречием, но он лишь улыбается.

— Если уж на то пошло, я говорю, что благодаря тому, что у власти стоят люди, мы смогли достичь равновесия — мира, которого веками не было на этой земле, и его нужно сохранить любой ценой. — Эльдас потянулся за кубком.

— За мир! — Катриа не упускает возможности поприветствовать Короля Эльфов, и моя грудь вздымается от гордости.

— За мир, — повторяю я, присоединяясь к ней. Луэлла тоже присоединяется.

— Где мы проведем этот Совет? — спрашивает Луэлла.

— Есть город, центральный для всех четырех королевств, — говорит Эльдас.

— Город-государство Эвалон, — предполагаю я.

Король Эльфов кивает.

— Нейтральная территория, центральная для всех. Именно там они проводились в прошлом. Я думаю, что будет безопасно провести там наши дела еще раз.

— Четыре королевства? — Катриа отложила кубок. — Я думала, их пять? Эльф, фейри, вампир, мер, ликин.

— От вампиров не было ни слова за тысячи лет. — Эльдас мрачно покачал головой. — По последним данным, их горные города были найдены в беспорядке и пустыми. Все признаки указывают на то, что вампиры давно вымерли. Что прискорбно, но неудивительно — они всегда были слабее остальных. — Он вздыхает.

— Слабее? — спрашивает Луэлла. Она прирожденный целитель, так что я не удивлен, что она проявила интерес.

— Не физически, а магически. Магия вампира была сильна только в полнолуние. В остальное время у них было мало сил, поэтому они так уединялись... Похоже, это уединение и стало их гибелью, — серьезно говорит он. — Поэтому тем, кто остался, еще важнее объединиться.

— Если с вампиром случилось какое-то несчастье, мы должны его расследовать, — говорит Луэлла.

— Это дело совета, — отвечает ее муж.

— Согласен по всем пунктам. — Катриа откусывает кусочек пищи, пережевывая свои мысли так же, как и мясо. Я почти чувствую, что она собирается спросить дальше, прежде чем она это спросит. — А нет ли вероятности, что они еще живы? Стоит ли нам хотя бы попытаться поискать их еще раз?

Эльдас покачал головой.

— Когда несколько месяцев назад случилась Кровавая Луна, я надеялся, что они подадут хоть какие-то признаки жизни. Если что-то и должно было послужить катализатором их возвращения, то только это. Но нет никаких изменений и никаких вестей.

Кровавая Луна. По словам астрономов нового Звездного Двора, это было редкое небесное событие, которое происходит раз в пятьсот лет. Луна стала, как и положено, кроваво-красной.

Кровавая луна — страшное название для того, что погружает мир в почти романтическую дымку. Воспоминание о Катрии, лежащей подо мной, очерченной нежно-розовым цветом, промелькнуло перед моими глазами, пробудив в глубине души потребность. Цвет был почти такой же, как у короны из астр, которую она надела в тот первый вечер, когда мы танцевали. Розовая астра — чуткость и любовь. Фиолетовый — мудрость и царственность. Я подарил ей эту корону в знак своего расположения — как королеве, которой, как я надеялся, она сможет стать. Я и представить себе не мог, что она сама станет королевой.

— Когда-то Кровавая Луна была вершиной празднеств для вампиров, — говорю я, и Луэлла, и Катриа замирают в ожидании моих слов. — Их праздники были легендарными в любое полнолуние, поскольку их силы были невероятны, но в Кровавую Луну особенно.

— Что вампир мог делать со своей магией? — спрашивает Луэлла. — Я слышала, что им нужна кровь.

— Совсем немного, согласно записям. С ее помощью они могли заглядывать в будущее или получать другие магические сведения о человеке, — загадочно отвечает Эльдас. — Если они не праздновали Кровавую Луну, то все признаки указывают на то, что вампиры давно исчезли из Мидскейпа.

— Значит, четыре королевства, — говорит Катриа после некоторого раздумья. Она протягивает Эльдасу свой кубок во второй раз. Миледи сосредоточена и полна решимости продолжать дипломатию. — Давай возьмем на себя обязательство провести Совет Королей в ближайшие годы.

— Да. — Эльдас снова подбадривает ее, и они выпивают.

Остаток ночи превосходит все ожидания. К тому времени, когда Катриа поднимается и уходит, у меня уже болит горло от всех этих разговоров с Эльдасом. Он вообще-то очень разговорчив, когда разогреется. Зал встает вместе с Королевой Фейри, склоняя головы в знак ее ухода. Король Эльфов и Человеческая Королева уходят одновременно, направляясь в противоположную сторону, в гостевое крыло замка.

Проходя мимо одного из столов, Катриа останавливается, чтобы чмокнуть сестру в щеку. Лаура сидит рядом с Шайе и Джайлсом, напротив Хола и Фельды. Несмотря на то, что в Катрии течет кровь фейри, Лаура легко вписалась в коллектив. Она регулярно спрашивает, когда Вена придумает ритуал, позволяющий ей навсегда остаться в Мидскейпе. Осколок стекла на шее, позволяющий ей находиться здесь по нескольку недель, ей явно не по душе.

Оставшись наконец одна, Катриа испустила тяжкий вздох. Формальность сползает с ее плеч, и они слегка провисают, прежде чем снова распрямиться. В этих уединенных залах ей легче ходить.

— Думаю, все прошло хорошо.

— Я думаю, что все прошло замечательно. — Я обхватываю ее рукой, притягивая к себе. Кончиками пальцев я касаюсь ее подбородка, наклоняю ее лицо к себе и нежно целую в губы. — Ты удивительная.

— Я стараюсь.

— У тебя получается.

— Я просто надеюсь, что смогу дать им информацию, необходимую для Аруны. Несмотря на то, что мы оба — дети двух миров, наше детство было совсем не похожим. И не то чтобы я росла, занимаясь магией. Я не уверена, насколько я буду полезна.

— Эльдас говорил мне, что ты уже была неизмеримо полезна для них.

— Правда? — Выражение ее лица смягчается с облегчением, нахмуренные бровях ослабевают.

— Правда.

Она обхватывает меня за талию. Ощущение, что ее бок прижимается к моему, мне знакомо. И все же оно каждый раз вызывает у меня прилив сил.

— О наших гостях мы сможем поговорить утром. Я устала и хочу думать только о тебе.

— В зависимости от того, насколько ты измотана, есть несколько способов, чтобы мы могли думать друг о друге, — говорю я со знойной ноткой. Она хихикает.

— Я не против. — Катриа жеманно смотрит на меня сквозь ресницы.

Я удивлен, но обрадован. Я ожидал, что после банкета она будет слишком усталой для таких развлечений.

Мы заходим в ее покои. Комнаты совершенно не похожи на те, что занимал Болтов. Она потратила месяцы на то, чтобы тщательно спланировать, убрать, вычистить и перестроить королевские покои под себя, под новую эпоху правления семьи Авинесс в Верховном Дворе.

— Но прежде я хочу кое о чем с тобой поговорить. — Катриа скользит взглядом между кроватью и столом и направляется к последнему. Я следую за ней.

— Дела могут подождать, любовь моя. Ты уже достаточно сделала сегодня.

— Это не может больше ждать, — задумчиво говорит она, открывает ящик стола и достает оттуда деревянную шкатулку, которую я никогда раньше не видел. Катриа проводит по ней кончиками пальцев, слегка, благоговейно. Кажется, ей не по себе, она на взводе.

Я делаю шаг ближе к ней, пытаясь одним своим присутствием придать ей сил. Не могу представить, что заставило ее вдруг так занервничать, ведь сегодня она уже столкнулась с королем эльфов и королевой людей. Все должно меркнуть по сравнению с таким стрессом.

— Дэвиен, я... — Ее слова затихают. Она кусает ноготь большого пальца, волнуясь. Я легонько целую ее в висок.

— Не торопись, — шепчу я. Она медлит. Я почти чувствую, как она собирается с мыслями, собирает их в единое целое. Я готов ждать ее целую вечность, если бы это было необходимо.

— Ты... Мы... — Она вздыхает и ругается под нос. — Это не должно быть так трудно.

— Дорогая, ты можешь рассказать мне все, что угодно, не волнуйся. — Я пытаюсь успокоить ее, хотя я все еще не знаю, что именно заставляет ее нервничать.

— Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной, — тихо начинает она. — Ты делаешь каждый день лучше, легче, радостнее.

— Я всегда буду рядом, — клянусь я ей. Это обещание я дал давно. Скорее всего, даже дольше, чем я сам себе в этом признаюсь.

— Я знаю. И ты заслуживаешь признания за ту помощь, которую ты мне оказываешь. Я хочу присвоить тебе титул.

— Титул? — Я изогнул брови. — Мне не нужны никакие титулы.

— Но вот это…, — она постучала по коробке, чтобы подчеркнуть, — …вот это я очень хочу тебе подарить. Вена нашла это, когда недавно искала старые записи. Это реликвия, конечно же, из семьи Авинесс. — Катриа тихонько смеется и трясущимися руками расстегивает защелки на шкатулке. Патина на металле, скрепляющем коробку, выглядит очень древней. — Это титул, который может дать только король или королева.

Она открывает шкатулку, и у меня замирает сердце. У меня перехватило дыхание. Я ожидал увидеть медаль, поясок — что-то вроде знака советника или главного советника.

Я не ожидал увидеть корону.

Это тонкая, изящная версия стеклянной короны, которая до сих пор сидит на челе Катрии. Явно сделана той же рукой. Но более изящная.

— Вена говорит, что это корона супруги. В ней нет никакой магии, — поспешно добавляет она. — Это положение вызывает уважение, но я признаю... отсутствие врожденной силы. — Она нервно смеется. — Мне жаль, что мне все еще придется держать в руках магию Авинесс, которую я взяла у тебя в лесу.

— Ты ничего не взяла у меня и дала мне все. — Я беру ее руку обеими руками и сжимаю ее. Я смотрю ей прямо в глаза. — Катриа, ты уверена?

— Я никогда в жизни ни в чем не был так уверена.

— Но готова ли ты к этому? — Я знаю, насколько глубоки ее раны — по крайней мере, те, которые она позволила мне увидеть. Есть и другие, еще более глубокие, о которых, как я подозреваю, не знает даже ее сознание. Раны, которые не будут затронуты до тех пор, пока какое-нибудь несчастье не вытащит их на передний план ее сознания. Но когда бы эти раны ни всплыли, я буду рядом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы видеть ее счастливой, здоровой, целостной, любимой.

— Да. — Она ослепительно улыбается мне. — Будешь ли ты моим королем? Будешь ли ты вечно править рядом со мной?

— Это было бы радостью всей моей жизни. — Я заключаю ее в свои объятия. Расстояние между нами вдруг стало слишком велико. Я должен прижать ее тело к себе. Ее рот на моем. Мои руки в ее волосах.

Она смеется между поцелуями, чистая радость вырывается наружу в виде мелодичного звука. Блаженство. Я никогда не знал такого блаженства, как в минуты, проведенные с этой женщиной.

Я отстраняюсь, лаская ее лицо.

— Ты знаешь, что я буду рядом с тобой всегда, даже если мы никогда не поженимся. Мне не нужно быть твоим мужем в этом мире — в любом мире — чтобы быть верным тебе, любить тебя, помогать тебе и почитать тебя.

— Я знаю. — Катриа сияет. — Но я хочу, чтобы ты стал моим мужем. Я хочу, чтобы весь мир знал, как сильно я тебя люблю.

Я снова целую ее, как только она произносит эти три слова. Я знаю, как тяжело они дались ей, даже сейчас. И от этого они становятся еще более особенными. Знать, что она дала мне такую веру, такую возможность показать ей, какая она замечательная и какой любимой она может быть.

— Мой будущий муж, — промурлыкала она. — Я с нетерпением жду нашей следующей свадьбы.

Я смеюсь.

— Я с нетерпением жду настоящей свадьбы.

Не успеваю я отнести ее на кровать, как раздается стук в дверь. Я издаю низкий рык на того, кто посмел прервать этот момент, даже если он не обращает на это внимания.

— Ваше Величество, — говорит Орен из-за двери. — Прошу прощения, что отвлекаю Вас так поздно.

— Лучше бы это было что-то хорошее, — пробормотал я.

Катриа ухмыляется.

— Я узнаю, что ему нужно, а потом я полностью рассчитываю на то, что мы вернемся к тому, на чем остановились.

Я обнимаю ее за талию и крепко целую в губы, обещая именно это.

Она направляется к двери и вступает в короткую беседу с Ореном. Я отвлекся на корону. Она великолепна. Я уже отказался от мысли носить корону фейри. Теперь я подозреваю, что эта корона будет значить для меня гораздо больше, чем стеклянная.

Я настолько погрузился в свои мысли, что к тому времени, когда я заметил Орена, стоящего у входа в кабинет с зажатым ртом, дверь уже закрылась и он ушел. Ее глаза расширились от шока.

— Что это? — Радость начинает испаряться, когда я вижу, как в ее глазах собираются блестящие слезы. Я бросаюсь к ней. Замечаю печать на письме — шипастая корона на украшении из орхидей. Мне требуется мгновение, чтобы понять, чей это герб.

Нет, не может быть. Это невозможно.

— Катриа...

— Мы должны идти к юго-восточным горам. — Слова вылетают в спешке, в беспорядке, в бешеной спешке. Она смотрит на меня сияющими глазами. — Эльдас ошибся. Вампиры. Они живы. И они...

Я хватаю ее за плечи и встречаюсь с ней взглядом. Я здесь, тихо говорю я, не торопись.

— Король Эльдас сказал, что вампир может видеть будущее. Это правда? — спрашивает она.

Я вздрогнул от неожиданности.

— Если верить всем историям, но это было так давно... Я никогда на самом деле…

— Тогда мой отец... — она подавила смешок, — Я думаю, он жив.