Танец с Принцем Фейри

ГЛАВА 17

В тот вечер за ужином были только Джайлс, Шайе и я. Когда я вышла из своей комнаты, они уже сидели, еда была наполовину съедена. После возвращения от Хола я решила вздремнуть, чтобы проветрить мозги. Но, проснувшись, я обнаружила, что все так же мутно. Все мои мысли и сны крутятся вокруг Дэвиена и этого странного нового мира... даже если я этого не хочу.

— Где Орен? — спрашиваю я, перекидывая ноги через скамейку за одним из столов в зале собраний.

— У него были кое-какие дела по дому, — говорит Шайе.

— Понятно. — Не спрашивай о Дэвиене. Не спрашивай о Дэвиене, повторяю я мысленно. И все же: — А Дэвиен? — Черт возьми, Катриа.

— Вена хотела его. Вероятно, что-то связанное с ритуалом, чтобы вытащить из тебя магию. — Джайлс отрывает ножку от неузнаваемой породы большой жареной птицы и начинает злобно кромсать ее своими острыми зубами. — Зная этих двоих, к утру они что-нибудь придумают. Умные они.

— Любой человек умнее тебя, Джайлс. — Шайе усмехается.

— Хорошо, что я держу тебя рядом, чтобы восполнить мой недостаток. — Джайлс хихикает.

Шайе быстро переключает свое внимание на меня, неловко двигаясь на своем месте.

— Я слышала, ты сегодня отправился в город за приключениями.

— Хол тебе рассказал? — Я отрезаю для себя кусок грудки, одновременно захватывая ломтик хлеба и ложку овощей с сервировочного блюда.

— Среди прочего.

— Прочего?

— Люди говорят о новом певце и лютнисте в Кричащем Козле. — Она усмехается и берет кусочки хлеба размером с птицу, засовывая их в рот. — В тебе больше огня, чем я думала. Я не считала тебя одной из тех, кто пойдет в разбойники.

Я пожимаю плечами.

— Я люблю музыку и хотела ее послушать.

— Хорошо, что в ней есть немного плутовских наклонностей. — Джайлс усмехается. — Это целый город негодяев. Мстителей. Никчемных людей. Предательские мерзавцы, которые нигде больше не приживаются и перерезали бы шею нашему нынешнему королю, если бы у них была такая возможность.

— Мне все казались милыми, — возразила я, копаясь в еде.

— Все? Даже наш дорогой будущий король, когда он закатил истерику в лесу?

— Ну... — Я всегда знала, что гнев был направлен не на меня. Хотя это, мягко говоря, раздражало.

— А как насчет десятилетнего ребенка, который был готов заставить тебя танцевать для его развлечения, как марионетку? — Шайе подняла брови.

— Он не собирался причинять мне вред. — Я снова встаю на защиту Рафа. Даже если ситуация могла закончиться плохо, она не закончилась. И я искренне верю, что он не хотел мне зла.

— Все могло закончиться так же.

— Я верила, что нет.

— Перестань заступаться за людей, когда не следует. Если кто-то плохо с тобой обращается, скажи ему об этом. — Она качает головой и смотрит на меня уголками глаз. — Никогда не думала, что услышу, как человек защищает фейри... или говорит, что они «в порядке». До чего докатился мир?

Указывать на то, что кто-то плохо ко мне относится — это странное понятие. Я пытаюсь найти место, где она могла бы прижиться в моей психике. Мне нравится эта идея настолько, что я пытаюсь воплотить ее в жизнь.

— Может быть, я необычный человек?

— Определенно, пока в тебе есть магия короля, — соглашается Шайе.

— Надеюсь, Дэвиен сможет забрать ее в ближайшее время и навести порядок в этом безумном мире... — пробормотал Джайлс.

Я вспоминаю, что Дэвиен говорил сегодня на улице о Холе.

— Вы оба когда-то жили в Кровоточащем Лесу?

Они обмениваются взглядом, который стоит разговора. Джайлс заговаривает первым, начиная с покачивания головой.

— Изначально я жил во Дворе Столбов.

— Двор Столбов?

— Пришли Болтовы и потребовали наши топоры и ритуалы. Мы были не слишком умелыми бойцами и не смогли оказать сопротивления. Хотя пытались. Эти древние ремесленные инструменты — все, что у нас было... — Его глаза и голос становятся отрешенными. Шайе протягивает руку через стол и кладет ее на его руку. Их глаза встречаются, и между ними возникает еще один момент понимания, для которого я являюсь сторонним наблюдателем. Связь между этими двумя глубже, чем я изначально считал.

Шайе говорит. Я почти чувствую, что она делает это, чтобы Джайлсу не пришлось говорить.

— Изначально я жила в Верховном Дворе.

— Верховный Двор? — повторяю я мягко. — Место с замком? Где...

— Живут Болтовы. Да. — Шайе возвращает руки на колени и смотрит на свою тарелку, прежде чем сделать глоток медовухи. — Я родилась там... и, думаю, с того момента, как я сделала свой первый вдох, я выдохнула обещание, что не дам себе умереть там.

— Шайе... — мягко говорит Джайлс.

Она встречает мой взгляд с интенсивностью, от которой я не могу отвернуться.

— После моего рождения Болтовы оценили меня, признали достойной, и я начала обучение, чтобы стать Палачом.

Я думаю о том человеке в лесу, который так хотел убить Дэвиена. Я представляю, как он с самого рождения жил в крови и битвах. Не зная ни крупицы доброты в гораздо, гораздо худшем смысле, чем я могу постичь.

— Как тебе удалось сбежать?

— Они превратили меня в оружие, — размышляет Шайе над краем своего бокала. — Дело в том, что Болтовы не понимают, что оружие не является верным по умолчанию. Меч не знает правителя, только руку, которая его держит.

— Так ты нашла лучшего правителя?

— Я обрела разум, думала сама за себя и стала своим собственным правителем, — твердо настаивает Шайе. — Я поняла, что я не инструмент, которым пользуются другие. Но солдат — рыцарь, человек, которого любой король с удовольствием взял бы к себе в свиту. Я не была незаменима, как думал мой первый король. Поэтому я нашла свою собственную миссию, и так получилось, что она совпала с лучшим королем.

Я ковыряюсь в еде и двигаюсь в своем кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Внезапно я не могу найти положение, в котором я чувствовала бы себя на своем месте. Что-то, что она сказала, потрясло меня, опрокинуло мой мир, который нелегко исправить.

— Как ты нашла этот свой разум? Тот, в котором ты определила свою собственную ценность? — мягко спрашиваю я. Я не осмеливаюсь поднять на нее глаза, боясь, что она будет укорять или насмехаться надо мной. К моему удивлению, она этого не делает. Она смотрит на меня, пристально и ожидающе. — Как ты смогла вырваться от короля, который контролировал тебя? Как ты смогла сказать себе, что он больше не имеет значения, или даже… даже назло ему?

— Все началось с одной мысли, — тихо говорит она. Пока она говорит, мои самые сокровенные опасения выныривают из мутных глубин, в которых я пытаюсь их утопить. — Мысль о том, что, возможно, причина, по которой он пытался удержать меня, заключалась в том, что я была лучше, чем он когда-либо мог быть. Он боялся меня — боялся того, кем я могу стать, если он не будет меня контролировать. Поэтому он тратил все свои силы на то, чтобы я чувствовала себя хуже. Заставляя меня чувствовать себя никчемной. Заставляя меня чувствовать, что без него я ничто.

Несчастная девочка, делай, как я говорю, и, может быть, когда-нибудь ты найдешь кого-то, кто полюбит тебя, слова Джойс звучат эхом из истории, которую я пыталась вычеркнуть из памяти.

— Я заставила его почувствовать себя сильным. Властвовать надо мной, говорить мне, что делать, думать, что каждый мой вздох зависит от него... вот что давало ему власть. Что означало, что у меня была власть. Он нуждался во мне. И я хотела забрать это у него. И я это сделала. Я обрела собственный разум и сохранила его. Я хранила его в тайне до того момента, когда смогла сбежать. И тогда я поклялась сделать все возможное, чтобы уничтожить его. — Шайе вонзила нож в стол рядом с собой. — Я умру счастливой, если именно я перережу ему горло, когда все закончится. Но даже если это не так, осознание того, что я помогла человеку, который нанес последний удар, будет величайшим делом моей жизни.

Я в благоговении смотрю на женщину. Я должна бояться, думаю я. Но... Но я неистово восхищаюсь ею. Она — все, кем я хотела бы быть. Все, чем, как я надеюсь, я еще могу стать. Но мои злодеи — это не короли и их верноподданные... они одеты в шелка. Они пудрят носы, а потом задирают их ко мне. Я могу обедать с фейри, но мысль о моей матери все еще заставляет меня трусить.

— Думаю, ты ошеломила ее молчанием. — Джайлс подталкивает меня, разговаривая с Шайе. — Ты должна быть помягче с бедным человеком. Она не привыкла к нашей порочности.

— Не будьте легкомысленны из-за меня. — Я беру вилку и нож, вгрызаясь в мясо. — Мне здесь очень уютно. Так что ведите себя как обычно.

Шайе поднимает брови на Джайлса, который усмехается. Они замолчали, когда двери в зал Вены открылись. Дэвиен и глава Дримсонга выходят наружу, все еще занятые напряженной дискуссией — по крайней мере, до тех пор, пока взгляд Дэвиена не останавливается на мне.

— Хорошо, ты ешь, — говорит он.

— Что еще я должна делать?

— Больше ничего. Просто хорошо, что ты ешь... потому что утром тебе понадобятся все силы для ритуала.

В ту ночь я почти не сомкнул глаз. Все это время я металась и ворочалась. Если это не мысли о том, что может повлечь за собой ритуал, то это вид Дэвиена, ухмыляющегося как дурак и бросающего на меня взгляд своих ярко-зеленых глаз. В какой-то момент я даже встаю с постели, на полпути к двери, чтобы догнать его и потребовать рассказать, что произойдет, но не успеваю об этом подумать. Я увижу его через несколько часов, напоминаю я себе. Нет никакой необходимости пробираться к его комнате посреди ночи, где бы она ни находилась.

Как только рассвело, я встаю с постели и спускаюсь по лестнице в главный зал. Столы все еще накрывают, свечи зажигают и конусом, и магией. Знакомый голос окликает меня.

— Эй, мисс человек! — Раф подбегает ко мне. У него корзина вдвое меньше его самого, наполненная свежими буханками хлеба. — Тебе сегодня нужно куда-то идти? — Он одаривает меня своей зубастой ухмылкой.

— Нет... Но мне бы пригодилась твоя помощь, чтобы кое-что достать. — Я приседаю, разглядывая хлеб в его корзине. Сначала я воспользуюсь возможностью проворных маленьких пальчиков Рафа и заключу новую — более осторожную — сделку. Затем я ловко выхвачу немного хлеба.

— Ты знаешь, что я могу доставить все, что Вам нужно. Что я могу для тебя сделать?

— Мне нужна лютня. Любая лютня. Не обязательно особенно хорошая. — Прошлая ночь была бы гораздо более приятной, если бы у меня было на чем поиграть, чтобы скоротать время. — Во сколько мне это обойдется?

Он думает об этом, надувая при этом щеки.

— Я хочу увидеть Мир Природы.

Я фыркнула, представив, как Раф возвращается на человеческую сторону Фэйда. Может быть, я смогу нанять его в поместье после того, как магия покинет меня. Мысль о том, что Раф поможет мне ухаживать за этим заросшим садом, почти вызывает смех. Я не ненавижу этот образ. Он мог бы стать для меня своего рода учеником. Или, возможно, я для него. Жить так близко к Фэйду... возможно, во мне есть какие-то старые остатки человеческой магии. Лаура, по крайней мере, нашла бы в Рафе развлечение. Я начала представлять, как она тоже живет со мной. Она получила бы магию, которую искала, а я — знания, которые Джойс не испортит.

— Я не думаю, что могу дать тебе это. Попробуйте еще раз. — Я выбираю из корзины свою теплую буханку. Он хмыкает. Я вдруг замечаю, что он избегает моего взгляда. Его щеки слегка покраснели. — У тебя есть что-то еще на уме?

— Я думаю.

— Я подожду. — Я отламываю кусочки хлеба, засовывая их в рот, пока он набирается смелости, чтобы попросить то, что он хочет.

— Яхочусновауслышать, кактыпоешь.

— Прости, что ты сказал?

— Я хочусновауслышать, как тыпоешь.

Я наклоняюсь к нему.

— Еще раз.

— Я хочу снова услышать, как ты поешь. — Он, наконец, вычленяет каждое слово, выглядя при этом болезненно, но очаровательно застенчивым. — Сыграй мне песню на лютне, которую я тебе принес.

Я уже готова согласиться, когда вспоминаю, что сказал Дэвиен.

— Какую песню?

— Любую песню по твоему выбору.

— Когда?

— В любое время по твоему выбору.

— Как долго?

— Любая песня, в любое время, в любой манере по твоему выбору. У тебя есть свобода воли, чтобы решить обстоятельства того, как ты выполнишь эту сделку.

Я хмыкаю и сужаю глаза.

— Ты ведь знаешь, что я теперь знаю твоих родителей? Ты ведь не пытаешься хитрить?

Его тощий хвост подергивается от досады.

— Я принесу тебе лютню, если ты сыграешь мне песню, как хочешь и когда хочешь. Но когда ты будешь играть, я должен иметь возможность сидеть прямо перед тобой и слушать. Это все, что я прошу. Никаких уловок. Никаких трюков.

— Договорились. — Я встаю и взъерошиваю его волосы. Кто знает, принесет ли он лютню? — Ты не так уж плох, для ребенка.

— А для человека ты вполне приличная. — Он высунул язык.

— Раф. — В тоне Дэвиена звучит предупреждение.

Я высунула язык в ответ на маленького фейри, убедившись, что Дэвиен видит, чтобы он знал, что наша шутка взаимна. Я оглядываюсь на него с легкой ухмылкой.

— Это я начала.

— Не сомневаюсь. — Он выжидающе протягивает руку.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он хочет получить кусок моего хлеба. Возможно, этот человек нравится мне больше, чем я думаю, потому что я действительно передаю ему кусок, не говоря ему, чтобы он взял свой собственный.

— Ты не совсем послушная жена, которую я ожидал увидеть в дочери лорда. Мне кажется, что наше совместное времяпрепровождение сопровождается тем, что я нахожу тебя в местах, где ты не должна быть, и делаешь вещи, которые ты не должна делать.

— Это мое проклятие, — пробормотала я, вспоминая свое детство. Я всегда оказывалась на их пути, или находила место, где Джойс не хотела меня видеть. Например, черный ход в ее кладовку. В павильон Хелен.

Или на крыше...

— Я скорее нахожу это восхитительным. Если бы я собирался жениться на человеке из Мира Природы, то, полагаю, есть люди и похуже. — Он борется с ухмылкой и проигрывает.

— Я потрясена, что ты не нашел себе жену раньше меня, с таким-то обаянием. — Я запихиваю хлеб в рот.

— Я потрясен, что ты не нашла мужа до меня, с такими манерами.

Я закатываю глаза, но улыбаюсь. Она спадает, когда мне в голову приходит мысль.

— Ты сказал, что женился в Мире Природы...

— Не волнуйся, мы здесь ни в коем случае не женаты. — Он направляется к зрительному залу Вены. — Здесь нет никаких уловок и законов фейри, которыми я пользовался. Слухи о том, что фейри крадут женские руки, сильно преувеличены.

— Конечно. — Я заставляю улыбку вернуться на мои губы, когда тонущее чувство, которое первоначально вырвало ее из моих щек, продолжает спускаться по моей груди в желудок. Оно оседает в моем нутре, как разочарование. Почему это кажется сюрпризом? Он сказал, что оставит мне поместье. Он приходил в мир фейри и никогда не возвращался. Я буду вдовой. Одна в этом мире.

Одна, чтобы никто не мог причинить мне боль...

Одна... одинокая...

— Я убедился, что Орен составил соглашение так, чтобы оно было расторжено, как только я уйду. — В кои-то веки он не замечает моего смятения. Он даже не смотрит на меня. — Ты будешь вольна выйти замуж за кого пожелаешь, Катриа. А я волен сделать умный выбор, чтобы обеспечить будущее моего королевства.

— Ты думаешь обо всем, не так ли?

Он замедляет шаг и наконец смотрит на меня. Кажется, мир замирает. У меня перехватывает дыхание. В его выражении лица есть глубина, которую я впервые не могу прочесть. Это печаль? Или беспокойство? Я не могу понять. Его брови слегка прищурены, и я борюсь с желанием взять его за руку. Я хочу прикоснуться к нему. Я хочу... Мой разум снова разбивается о стены, которые я возвела вокруг себя. Не позволяя мне даже думать о чем-либо дальше.

— Я стараюсь, — мягко говорит он. — Но даже короли иногда бывают застигнуты врасплох.

Чувство нежное, как падающее перо. Оно падает на холодную, темную часть меня, которую я отчаянно пытаюсь спрятать от мира. Мое сердце бьется в ответ, словно пытаясь загнать кровь и тепло обратно в этот неиспользуемый уголок моей души. То, как он смотрит на меня сейчас... сожаление. Вот что это такое.

— Так вот почему ты был так резок со мной в лесу, когда я только приехала? — спрашиваю я, пытаясь выполнить обещание, которое дал себе прошлой ночью, вдохновленный Шайе. Я уверена, что она гораздо лучше разбирается в людях, когда они обижают ее, но это лучшее, что я могу предложить. — Потому что то, как ты тогда со мной обошелся... Я знала, что ты не сердишься на меня, но это все равно было не...

— Справедливо, — заканчивает он. Дэвиен наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Я осознаю, насколько это сокращает разрыв между нами. Его глаза наполнены тем, что я бы назвала раскаянием. Они опускаются на мои руки, которые он задумчиво берет в свои. Его большие пальцы проводят по моим костяшкам, почти заставляя меня полностью забыть о том, что мы только что обсуждали. — Я знаю. Я должен был извиниться перед тобой раньше. Шайе была права, а я вела себя как капризный ребенок, расстроенный обстоятельствами. Так что ты тоже права, ты тут ни при чем. Но это не оправдание. Мне жаль, Катриа. Я больше не позволю этому случиться. Ты простишь меня?

— Дэвиен, я... — Передо мной когда-нибудь извинялись так нежно и искренне? Мои стены рушатся под теплом его присутствия, такого душераздирающе близкого.

— О, хорошо, вы двое уже здесь. — Вена проносится мимо нас. Дэвиен отпускает мои руки и отходит в сторону, его щеки немного краснее, чем были мгновение назад. — Доедайте свой завтрак и давайте начнем. Нельзя терять время.

Она открывает двери в свой зал для аудиенции. Но зал не пуст. В центре стоит женщина, закутанная в знакомую черную шаль. Она такая же, как те, кого я видела той ночью в Кровоточащем Лесу и в тот день в поместье. У меня перехватывает дыхание. Но Дэвиен не настолько врасплох, чтобы не сдержать рычание.

— Палач Болтова, — рычит он и делает выпад, чтобы напасть.