Танец с Принцем Фейри

ГЛАВА

2

3

Неудивительно, что я первой прибыла в убежище. По крайней мере, я предполагаю, что это убежище. С тех пор как мы покинули Дримсонг, я уже несколько часов не видела никаких других строений.

«Убежище» — это скорее шалаш, представляющий собой одну большую комнату. В центре — небольшой костер, черные угли лежат на песке. Над ним с потолка свисает котелок, вокруг разложены несколько других простейших приспособлений для приготовления пищи и припасов. Справа и слева вдоль стен стоят двухъярусные кровати.

Матрасов на них нет, только сплошные деревянные доски. Странно видеть что-то менее роскошное для фейри. При исследовании сундука у подножия одной из коек обнаруживается тайник с одеялами. В другом сундуке — набор различных припасов, от консервированных пайков до, как я могу предположить, медицинских препаратов и ритуальных принадлежностей.

Не видя смысла сидеть и ждать, пока все придут, я направилась за дом к колодцу, который увидел, когда входил в дом. Набрав два ведра воды, я наполняю большой бочонок с резьбой для питья. Третье ведро делю между котелком, который висит над кострищем, и маленьким тазиком для мытья посуды.

Как и предполагалось, среди кухонных принадлежностей есть инструменты для разжигания огня. Потребовалось две попытки, но мне удалось разжечь угли. Костер не очень большой, но теплый, и угли не сильно дымят.

Дверь открывается, и появляется Джайлс, прерывая мой покой.

— Я думал, это я должен был готовить? В конце концов, я проиграл гонку.

— Если мы не будем есть на ужин кипяток, то тебе еще предстоит много готовить.

— Мммм, кипяченая вода, моя любимая. — Он потирает живот. Я смеюсь. — Приятно слышать, как ты смеешься. Раньше я...

— Не волнуйся об этом.

— Нет, беспокоюсь, что я расстроил тебя — я, конечно, не собирался этого делать — поэтому я хочу извиниться.

— Я сказала, не волнуйся об этом. — Я ткнула кочергой в угли.

— Но...

Меня спасло появление Дэвиена и Шайе. Ржание их лошадей отвлекает Джайлса от того, что он собирался сказать дальше. Я встаю и возвращаю кочергу на колышек.

— Насколько я понимаю, этот разговор остался далеко позади, в лесу. Оставь его там, Джайлс, — говорю я достаточно легко, но с ноткой осторожности. У нас с Джайлсом все хорошо, и я надеюсь, что он позволит нам остаться такими, не настаивая на том, чтобы мы задерживались.

Он задумчиво смотрит на меня, но не успевает ответить, как входят Дэвиен и Шайе.

— Слава богу, ты развела костер, а то воздух уже стал зверски холодным, — говорит Дэвиен.

— А это значит, что мы должны пойти и поискать еду, — говорит Джайлс Шайе.

— Мы? — Она поднимает брови.

— Да, мы. Я проиграл в гонке с Катрией.

— Не понимаю, каким образом твоя неудачная игра привела к тому, что мне еще и готовить придется, — недоумевает Шайе.

— Потому что ты не захочешь есть то, что я готовлю без присмотра. — Джайлс хватает ее за локоть и направляется к двери. Шайе нехотя переставляет ноги. — Пойдем, займемся поисками и охотой, пока солнце не село окончательно.

— Хорошо, хорошо, — соглашается Шайе.

Дэвиен хихикает, когда за ними закрывается дверь.

— Эти двое так мало похожи друг на друга. И все же, когда я вижу их вместе, я не могу не улыбаться.

— Значит, они вместе? — У меня зародилось подозрение.

— Они пытаются это скрыть. — Дэвиен пожал плечами. — Но да, Джайлс смотрел на нее только с тех пор, как впервые попал в Дримсонг. По крайней мере, так мне говорит Хол... и так я видел всякий раз, когда они были вместе в Мире Природы.

— А Шайе? Возвращает ли она эти чувства? — Должна же быть какая-то причина, по которой они обычно держатся на расстоянии на людях или скромничают в своих привязанностях.

— Да, хотя она не торопится с этим. Шайе... — Дэвиен переходит к огню и садится рядом с ним, явно обдумывая свои слова. Я снова сажусь. Я не могу заставить себя сесть напротив него, хотя знаю, что так будет лучше. Я чувствую его лучистое тепло через узкий промежуток между нами. Наконец он находит слова. — Шайе прожила трудную жизнь.

— Она сказала мне... что была рождена, чтобы стать Палачом.

— Как и всех Палачей, ее обучали сражаться с того момента, как она начала ходить. Первые пятнадцать лет своей жизни она не знала ни капли доброты. Она никогда не знала, что с людьми можно быть ласковой или доверять им. Когда она впервые попала в Дримсонг, она даже не знала, что такое любовь. — Тлеющие угли освещают лицо Дэвиена больше, чем угасающий свет солнца, быстро исчезающего по ту сторону гор. — Джайлс был терпелив с ней; он и сейчас терпелив. Он сказал мне, что не торопится, а лучшее всегда стоит того, чтобы подождать.

— Похоже, он хороший человек. — Я притягиваю колени к груди, обнимая их. В лесу он хотел как лучше. Он просто... не понимает.

— Он такой и есть. Но, опять же, я стараюсь общаться только с хорошими мужчинами и женщинами.

— Так как же ты оказался женат на мне? — спрашиваю я со смехом.

— Потому что я считаю тебя лучшей женщиной из всех. — Дэвиен смотрит мне прямо в глаза, когда говорит это. От него невозможно спрятаться. Его правда неумолима и на каждом шагу застает меня врасплох.

— Тогда я думаю, что ты не очень хорошо меня знаешь, — мягко говорю я.

— Мне кажется, я знаю тебя лучше, чем ты хочешь.

— Как?

— Как вообще можно чему-то научиться? Я был внимателен. Я слушал, когда ты пела. Я слышал мелодии, которые ты исполняла от сердца. Я следил за твоими движениями с большим вниманием, чем когда-либо уделял изучению, которое помогло бы мне получить корону.

— Ты лжешь. — Мой голос теперь — шепот, не способный ни на что более сильное.

— Я бы хотел. — Он усмехается, губы краснеют от углей. — Но ты знаешь, что я не могу. — Дэвиен наклоняется вперед, опускается на колени. Он почти крадется ко мне, стирая расстояние между нами медленными, обдуманными движениями. Я откидываюсь назад, упираясь ладонями в деревянный пол позади себя. Он охотится на меня, как зверь из тени и света костра. Он убивает пространство между нами. Одним взглядом он бьет меня по ребрам. Я беспомощна. — Все мои мысли возвращаются к тебе. Ты как вихрь, я спускаюсь вниз и вниз, каждый раз, пока не оказываюсь в твоем центре. Теперь я знаю, что есть только один способ спастись.

— И какой же? — Я обхватываю его руками, когда он возвышается надо мной. Одно колено находится между моих ног, смещаясь при его движении вперед.

— Сдаться, перестать бороться и посмотреть, куда ты меня заведешь.

Его губы налетают на мои с силой, которая отталкивает меня назад, в зеркало того, как он имел меня накануне вечером. Мои руки взлетают вверх и обхватывают его шею, чтобы удержать. Он прижимает меня к себе одной рукой, а другой поддерживает нас обоих. Я чувствую его силу над собой, вокруг меня, защищая меня. Я тихонько стону, когда мое тело выгибается навстречу ему без всякой команды.

Как мы здесь оказались? Разве я не говорила раньше о том, что никогда не позволю этому повториться и что это не более чем жажда? Почему он целует меня сейчас? Почему я так сильно хочу всего этого?

На эти вопросы я не могу ответить, потому что мой разум пуст, но впервые мое сердце чувствует себя полным.

Медленно, не разрывая поцелуя, он опускает меня на пол. Его язык проводит по моим губам, и я позволяю ему войти. Как только я это делаю, он начинает нежно исследовать мои губы. Я еще больше углубляю поцелуй, отвечая ему взаимностью.

В эти мгновения нет никаких мыслей. Я больше не беспокоюсь о том, что есть и что могло бы быть, что могло бы быть и чего не могло бы быть. Я не боюсь за будущее и за то, что может ждать меня в этом одиноком доме в Мире Природы, защищенном от всего, отделенном от всех.

Есть только он, его тепло, его жизнь. Он выдыхает, я вдыхаю, и мы дышим вместе. Мой мир сужается и состоит только из него — его рука в моих волосах, другая на моей груди.

Я зарываюсь руками в складки его рубашки, потягиваю. Вся наша одежда вдруг становится тесной и плохо сидящей. Это не просто желание, которое движет мной. Я еще не насытилась им. Я хочу обнажить его. Я хочу целовать его до тех пор, пока мы не окажемся разбитыми, бездыханными и славными в ночи.

Его рот покидает мой, дыхание становится рваным.

— Мы должны остановиться, любимая.

Это слово — ведро ледяной воды, обрушившееся на меня. Я уставилась на него, ослабив хватку на его одежде. Должно быть, он видит ужас на моем лице, потому что в его глазах мелькнула паника.

— Ты сказал...

— Это просто выражение, — пробормотал он, наклоняясь вперед, чтобы еще раз провести губами по моим губам, как будто намереваясь одним поцелуем заглушить мои и без того бурные мысли. — Не читай в нем смысл.

Ты это серьезно?

Вопрос не уходит от меня. Он наполняет меня слишком сильной паникой. Я отталкиваю его, пытаясь собраться с мыслями.

— Катриа...

Я не могу смотреть ему в глаза. Я обхватываю себя руками и крепко прижимаю к себе, впиваясь ногтями в трицепсы.

— Мы заключили сделку, — наконец шепчу я.

— Ничего, кроме развлечений. Я помню.

— Никаких чувств.

— Я помню, — повторяет он.

— Ты выполняешь свою часть сделки? — Я наконец-то повернулась к нему лицом.

Губы Дэвиена слегка приоткрываются.

— Я пытаюсь.

Пытаешься? Но удается ли тебе это? Еще один вопрос, который я не могу заставить себя задать. Не тогда, когда он должен сказать правду.

Я отталкиваюсь от земли и покачиваюсь на месте. И снова я покидаю его, сортируя свою одежду и чувствуя себя растерянной и ужасно неудовлетворенной. Сколько раз я должна потакать этому желанию, прежде чем оно будет удовлетворено? Эта потребность, которой он наполняет меня, — неумолимый зверь, проникающий в мои мысли и пожирающий меня одним огромным куском за другим.

— Катриа. — Он произносит мое имя и кладет руки мне на плечи, проводя ими по моим рукам. Кончики его пальцев на моих голых предплечьях пронизывают меня до мурашек, идущих прямо в голову. Я почти откидываю голову назад, чтобы обнажить шею, и он может ее укусить.

— Дэвиен… — Я вздыхаю его имя, как тихую молитву. Я никогда не верила в старых богов, которым поклоняются пожилые люди в городе. Но если бы я обращала на них больше внимания, то наверняка носила бы такое же имя, как он.

— Ты слишком много думаешь. — Конечно, он целует открытую кожу моей шеи.

— Один из нас должен.

— Отпусти себя, отдайся мне.

Я вздрагиваю, и он снова притягивает меня к себе. Я снова обнимаю его. Его руки скользят по мне. Его рот на мягкой плоти моей шеи. И так до тех пор, пока не расстегивается дверная защелка.

Через секунду Дэвиен отпускает меня, слегка отталкивая от себя. Он собран и спокоен, пока я снова пытаюсь рассортировать свою одежду. К счастью, на этот раз нам не удалось уйти слишком далеко.

— Что вы нашли? — непринужденно спрашивает Дэвиен.

— Зайца, крапиву, несколько диких грибов. — Джайлс протягивает зайца и пухлую сумку.

— Мы ведь ничему не помешали, правда? — Шайе ничего не упускает.

— Я люблю лесные грибы, — быстро говорю я.

— Хорошо, тогда ты сможешь их приготовить. — Джайлс ухмыляется, но быстро опускает глаза, когда Шайе подталкивает его локтем.

— Ты проиграл пари; ты готовишь. Пора бы тебе отточить кое-какие навыки. Такой холостяк, как ты, не может вечно выживать за счет благотворительности других.

— Может быть, я найду себе прекрасную жену, которая будет готовить для меня? — Джайлс вздернул брови.

— Удачи тебе. — Шайе направляется к костру, но ее взгляд постоянно мечется между мной и Дэвиеном.

— Я пойду проверю лошадей. Убедиться, что они устроились на ночь. — Я успеваю убежать, прежде чем красный румянец пробегает по моей шее и выдает меня.

Оставшись одна, я делаю вдох, позволяя ночной прохладе сковать меня, когда дверь захлопывается. Я возвращаюсь к колодцу, набираю ведро для наших коней. Мое отражение смотрит на меня в воде.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я рябую женщину. Это волшебное место. Может быть, она ответит? Может быть, ей удастся разобраться в этих чувствах лучше, чем мне. Мое отражение молчит. — Ты мне очень помогла.

Я вздыхаю и иду к столбам, к которым привязаны лошади. Они лениво пасутся в высоких травах, пробивающихся сквозь мох, не обращая на меня никакого внимания. По очереди я даю им попить из ведра, а когда они напьются, возвращаюсь к колодцу и набираю еще одно, чтобы оставить для них. К этому времени запах жареной зайчатины и лесных грибов, жарящихся в капле, становится почти невыносимым.

Тихий разговор внутри заставил меня остановиться у двери.

—...ответь на мой вопрос, — отрывисто произносит Шайе.

— Я уже ответил. — Тон Дэвиена ленив и почти скрывает волнение, скрытое под его словами.

— Ты уклоняешься от ответа на каждом шагу.

— Нет.

— Что ты чувствуешь к Катрии? — прямо спросила Шайе, отчего у меня заколотилось сердце.

— Я дал обещание, что не буду испытывать никаких чувств.

— Меня не волнует ни обещание, которое ты дал себе, когда она переехала жить под твою крышу, ни обещание, которое ты дал нам. — В голосе Шайе звучит раздражение.

— Оставьте его в покое. — Джайлс вздыхает над стуком кухонных инструментов. — Пусть чувствует, что хочет, к нашей человеческой подруге; мне она скорее нравится.

— И я хочу знать, является ли это чувство любовью. — Шайе — собака с костью, она ни за что не откажется от этого. — Ты любишь ее?

Я слегка прислоняюсь к двери, прижимаясь ухом к прохладному дереву, и задерживаю дыхание. Нет, я хочу закричать, сказать нет. Если он меня не любит, то все остается просто. Это значит, что я не совершила ошибки. Если он не любит меня, тогда...

— Люблю, — говорит Дэвиен. Я медленно сползаю по двери на колени. Прикрыв рот, я хриплю. Мой желудок сжимается. Мне кажется, что мое тело пытается вывернуться наизнанку. Я дочь своего отца, после всех моих попыток избежать его судьбы.

Нет, я не повторю его ошибок. То, что в Дэвиене зародилась любовь, для меня ничего не значит. Я не стану поддаваться этим привязанностям. Я не стану больше потакать своим желаниям с ним. Я отдам ему магию и уйду, пока он не заманил меня в ловушку страданий, как Джойс заманила моего отца.

— Ты знаешь...

— Я знаю. — Дэвиен резко прервал Шайе. — Я знаю, что мы с ней никогда не сможем быть вместе. Как бы я к ней ни относился, это ничего не меняет. Я заберу у нее магию и отправлю ее прочь.

— Ваше Величество... — Джайлс говорит мягко, почти печально, хотя Дэвиен говорит как нельзя более разумно. Грустить не о чем. Он явно знает эти строки.

— Со временем, я уверен, она не будет значить для меня ничего, и это будет не более чем увлечение. Я найду себе достойную королеву. И я освобожусь от этой власти, которую наложила на меня Катриа. — С каждым предложением слова Дэвиена становятся все более решительными. — Она станет для меня никем.

Ни малейшего дыма. Каждое его слово — правда.