Тильда. Маяк на краю света

Глава 16 Об истории юнги со «Сциллы», прятках в лесу и принципах подслушивания

Остров Гудру. Седьмое орботто.

Чак заявил, что планы так быстро не создаются. Чтобы они работали, нужно продумать каждую деталь или ловить момент. И пока нет ни деталей, ни моментов, а времени тоже нет, так что лучше действовать по наитию…

Мой мозг просверливала неотступная мысль.

— Фарр, можно тебя на минуту? — тронула я локоть моего ответственного брата, у которого от этой сумасбродной речи уже глаза лезли на лоб.

Хоть бы не подхватить артрит коленей от этой сырости — уже чашечки ноют.

Вайд с готовностью отошел за мной в сторонку, Аврора увязалась следом, и единственным слушателем бедняги Кастеллета осталась Фрида. Ну, еще рыжая Алиса. И пара моих мотыльков — для присмотра. Они там свои игры крутят внутри-демоновские. Так что жаловаться нечего — не один.

Я негромко выразила то, что не давало мне покоя:

— Может… мы правда можем задержаться? Это, конечно, риск, но не смертельный… Нет, я не из-за Чака, конечно: просто что, если… если наши родители еще здесь? «Вошли в дерево» — что по-твоему это значит? Вряд ли «ушли»… Для островитян они сделались недосягаемы, но, возможно… они и вправду не смогли уплыть?.. Знаю, мысль безумная, но…

Я потерла лоб.

— Я ни в коем случае не подвергаю сомнению твое решение, просто… спрашиваю.

Фаррел двинул челюстью вправо, влево: думал. По древесным листьям пролетел шелестящим шепотом морской бриз.

— Возможно, ты права… Только тогда твой женихо-муж развернет настоящее освободительное движение. Он непредсказуем… И это меня пугает. Его совершенно нельзя просчитать.

— Чака я беру на себя.

Фаррел поднял брови. Пара мотыльков, парящих в воздухе рядом, серьезно закивали в подтверждение моих слов. Черные змеи прерывисто зашипели, выражая… веселье.

Ну, а какой у меня выбор? В крайнем случае… я друид. Заточу в дерево, и пусть не дергается. Если так можно.

— Будь по-твоему. Но… как мы узнаем, верна ли твоя теория? — по-прежнему вполголоса спросил брат. — И если да — как «Сцилла» попала в открытое море?

— Я… попытаюсь поговорить с деревьями. Хотя они дают очень неопределенные ответы и не всегда, да и опыт у меня маленький. Я не знаю, Фарр. Честно. Просто… буду жалеть и гадать, если не попробую. И ты ведь… тоже.

— Постой, у нас ведь есть кого расспросить. Фрида!

Аврора тихо зааплодировала.

— Тиль, это был отличный мастер-класс. Фарр, обещаю… однажды я буду так же прекрасна, как Тиль.

Я вздрогнула. Прекрасна?.. О чем это она? Фаррел приобнял жену одной рукой и чмокнул в щеку.

— Я в тебя верю, заря.

Аврора успела пояснить, прежде чем подошла наша «свидетельница»:

— Вот так уважительно и эффективно выражать свое несогласие.

— Давно пора, — степенно прокомментировала из-за ее плеча бледная Соция.

А одна из змей прошипела:

— Ключ-чевое с-слово — «уваж-жительно».

— Чак назвал свою ящерицу Алисой, — не к месту брякнула я, отвлекаясь на подбежавшую Фриду.

— Ой, она — прелесть!

Девочка влилась в разговор с совершенно детской непосредственностью. Алиса, довольная жизнью, теперь свернулась воротником на шее подростка. Прям смех и грех. Живое воплощение сути хозяина. Когда он не под влиянием своего брата или революционных идей, он весьма мил, он… таким я его знаю. Может ли его излечить любовь?.. Моя… любовь. Если это любовь.

Лучи солнца становились теплее и увереннее, и весьма удачно подсушивали мой… м… пятую точку. Нечего думать о таких вещах, есть вопросы поважнее.

— Фрида, ты ведь знаешь ту историю? Все, что случилось девятнадцать лет назад?

Если бы у Алисы имелись уши, совершенно точно можно было бы сказать, что она их навострила, когда девочка серьезно кивнула:

— Конечно. Это же почти легенда острова Гудру.

— Расскажешь? Куда делась женщина друид и ее друзья?

— Я с начала расскажу.

И Фрида начала, словно заученный урок:

— «Сцилла» плыла с далекого-далекого материка, надеясь попасть на край света. На остров ее привел ужасный тайфун, как и вас. Вы знаете… одна сирена мне сказала, что они вызывают такие особые штормы, если замечают корабль с интересными «мозгами». Тогда такой человек в их власти, хоть даже и не догадывается о том. Ускользнуть не сможет — гарантия, что скука отступит, понимаете.

«Приближается тайфун», — сказала сирена Финтэ, когда мы сидели в трюме. Я сжала кулаки и встретилась глазами с Фарром, который, несомненно, тоже вспомнил этот эпизод.

Кого же они посчитали интересным?.. Сейчас и тогда? Мне захотелось нырнуть в корсет и нащупать теплую ларипетру. Увериться, что она все еще здесь.

Ро хотела что-то спросить, но сдержалась: открыла и закрыла рот. И тоже сжала пальцами свою светилку, как залог безопасности.

Фрида добавила:

— Не знаю, насколько это правда — сирены любят вешать лапшу на уши.

— Не только сирены, — хмыкнул Вайд.

Я оглянулась: заскучавший революционер присоединился к нам и вот уж он точно развесил уши. Поймав мой взгляд, прошептал одними губами:

— Нам пора, — и кивнул на вставшее солнце.

Рассвет. Я коснулась рукой ближайшего дерева и услышала внутреннее «они у подножия». Но Фрида продолжала выученную назубок историю:

— Они сделали остановку ради ремонта и пополнения запасов. На берег высадились два короля, один дознаватель и ученый. С женами. Боцман и пятеро матросов. Юнга — это мой папа. А жена ученого — это была ваша мама, — Фрида посмотрела на меня, и в ее темных повлажневших глазах заплескалась мечтательность, юношеская влюбленность, восхищение и прочее, что могло было быть свойственно ее отцу те девятнадцать лет назад, — Оливия Эйдан. Папа даже хотел назвать меня так. Он говорит, что был в нее влюблен. В нее и еще в другую. Которая умела варить из трав всякие лекарства и… яды. Они дружили.

У Фаррела дернулся кадык. Ровена Вайд, его мама. Главный зельевар Вестланда, когда еще не было Квиллы Мель…

— Ровена, — Фрида рассмеялась, даже не догадываясь, какую бурю чувств вызвала у его темной светлости. — И папа все не мог решить — я должна быть Ровеной или Оливией, и тогда вмешалась Анарха и сказала, пусть я буду Фрида, потому что это значит «мир», и так оно лучше…

Я открыла было рот, но Фаррел сделал безмолвный знак: пусть продолжает.

— Анарха научилась у госпожи зельевара обращаться с травами и стала знахаркой и… моей мамой.

Вот так поворот… Это меняет дело. Мы ведь не можем красть ребенка у его матери… Или можем?.. Этически… Посмотрела на Фарра, Ро, Кастеллета. Все были растеряны, Аврора сжимала кулаки и губы, Вайд чесал под носом, отвернувшись в сторону. Чак что-то шептал переметнувшейся на его плечо горящей огнем возмущения Алисе.

Только теперь я обратила внимание, что у Фриды тоже всю правую руку и лопатку занимает узор друида. Ее собственная мать… травила ее ядом желтого тумана?.. Что это за мать⁈.

Девочку, между тем, открытые тайны нисколько не смущали.

— Настало золотое время в народе Гудру: пришельцы открывали мир, которого люди Гудру еще не знали. Понятие «этикета» и «знака уважения» стали новой эрой, и островитяне воспротивились отъезду гостей. Начали целое движение. Однажды сирены потребовали принести одного из королей в жертву у озера — второй принес маску к алтарю, чтобы откупиться…

Кастеллет присвистнул. Фаррел шумно и с силой провел ладонью по лицу.

— С добрым утром, королева! — влетел в нашу беседу жизнерадостный голос со стороны леса.

Оло и его воины. Конец историй. Я наклонилась к Фриде и уточнила шепотом:

— Она спаслась? Они спаслись?

Девочка озадаченно посмотрела мне в лицо. И очень честно.

— Старики говорят, она спряталась вместе с друзьями в лесу, я же говорила…

Фаррел присел на корточки, схватил Фриду за плечи:

— А короля — того другого — бросили в озеро?

Фрида закусила губу и неуверенно кивнула.

— Кажется…

Мы шумно выдохнули. Вот оно как…

— А… дознавателя?.. Его жену?

— Ребята, я… — влез Кастеллет, что был совершенно не в теме, — дико извиняюсь, но тут Оло с компанией нас ждут, а мы молчим…

Фрида пожала плечами:

— Возможно, Анарха знает.

— Твоя мама? — с сочувствием уточнила Ро.

Девочка поджала губы.

— Не знаю, почему папа решил на ней жениться. Это ведь она его угробила и…

— Увы, нам пора, — взял Фаррел ее за руку и обернулся к недовольному нашим молчанием Оло, ожидавшему у алтаря. — Ты притворись, что ты согласна с Гудру во всем, ладно, Фрида? Тиль… твой выход.

Но разве Кастеллет кого-то слушал? Он радушно выступил вперед первым. По сути, так вряд ли кто из нас смог бы.

— Дорогие друзья, — развел он руками в самом дружеском жесте и улыбнулся, затмевая утреннее солнце. — Звезды выразили свое благоволение к народу Гудру и даровали девочке здравый и ясный рассудок. Фрида… подойди же.

И поманил рукой. Девочка оглянулась на нас. Я перехватила ее руку у Фарра, кивая другу, и повела к «жениху».

— Доброе утро и вам, Оло и народ Гудру, — поклонилась я по всем принципам вестландского этикета. Раз он у них тут в ходу.

Туземцев этот жест привел в дикий восторг.

— Она и правда королева друидов, Оло, — кто-то дернул за руку сына вождя.

Который улыбался, был вроде доволен, а в то же время… в уголках его якобы добрых глаз притаилась эдакая йота коварства.

— Она знает те самые поклоны друидов…

Вообще-то это поклоны Вестланда, друидам этикет в принципе не свойственен, но мама всем сердцем полюбила Стольный, когда вышла за папу. И…

— Каков план? — подняла я брови.

Аврора и Фарр тихонько подошли сзади, поддерживая одним своим присутствием. И полностью завися от нас.

Оло вернул мне вопрос:

— План?

— Вы обещали праздник, — напомнил Кастеллет, — не так ли? Значит, возвращаемся в деревню?

— Хорошо.

Оло согласился и развернулся на сто восемьдесят градусов. Кивнул, призывая следовать за ним. Воины подождали, пока мы послушаемся.

— У меня чувство, будто мы попались в ловушку, — шепнула мне Ро.

К сожалению, у меня родилось то же самое чувство. Хотелось малодушно прямо сейчас рвануть к обрыву и прыгнуть в воды моря Белого Шепота. Аврора сжала мою руку, словно разгадав эти мысли.

— Мы непременно справимся… Просто еще не знаю, как.

— Ты как Кастеллет, — усмехнулась я невольно.

Ро грустно улыбнулась.

— В точку. Смотрю на него и понимаю, насколько подвела Фарра.

— Ты чего, подруга⁈ — я поразилась такому выводу.

Казалось, она довольна жизнью, а тут такие… откровения.

— Потому что, такие, как я и Кастеллет приносят другим только проблемы. Проехали, Тиль. Сейчас не время нюни распускать.

Я свела брови на переносице и остановилась. Мужчины заметили это, обратили на нас взоры, задержались. Обернулся Оло. Я гневно махнула рукой.

— Идите, мы догоним. Ну же!

В этот момент я и не допускала мысли, что они выразят несогласие. Кастеллет толкнул медлящего Фаррела вбок, кивнул: мол, пошли.

— Посмотрим, что вы приготовили для нас, господа! А вы, девушки, не спешите — мы вас встретим, как полагается!

И погнал всех вперед. Я посмотрела вслед ему с благодарностью, одновременно проклиная день нашей встречи. Едва мы остались одни, я обвела взглядом обступивший нас лес и попросила:

— Пять минут. Спрячьте нас на пять минут, пожалуйста.

И обратилась к Ро, потянув на удобный склон над тропинкой.

— Подруга, выкладывай. На нюни время есть всегда, — и шлепнулась на приятно теплую землю первой: тут уже нагрело. Я блаженно закрыла глаза: солнце светило прямо сюда, еще и из-за спины. Тепло и глазам спокойно.

Аврора усмехнулась, уселась рядом, сорвала травинку. Покрутила перед глазами: те одновременно и плакали, и смеялись. И были совершенно сухи и неподвижны. Засунула травинку в рот, подтянула колени к груди. Обняла их одной рукой, двумя пальцами второй на миг вынула травинку, будто курительную трубку, чтобы изречь:

— Что тут рассказывать? Ты же видишь… это я его заставила на мне жениться.

И закусила обратно. Пожевала. Я рассмеялась:

— Ну, уж нет. Если бы он не хотел, он бы не согласился. Поверь: мы росли вместе, я знаю. Это просто… снаружи казалось, что ты его заставила. Главное слово — «казалось».

Ро повела плечами, резко выплюнула травинку. Сорвала целый ворох горстью, начала увлеченно в них копаться и бормотать:

— Я постоянно вылезаю вперед, пытаюсь рулить, принимаю решения, не соглашаюсь, не советуюсь, гну свою линию, а ведь он этого ой как не любит, я совершенно не хочу его расстраивать… А он такой добрый, и все терпит…

Я привлекла ее к себе, погладила по спине. Травинки неопрятной кутерьмой рассыпались на мои сапоги и ее ботинки.

— Я хочу… чтобы он знал: он такой потрясающий! Я правда так считаю! Но… ничего не получается. Наверно, я обречена сражаться одна. Как Кастеллет — ты видишь? Именно поэтому мне его жаль, несмотря на то, что положено ненавидеть… Мы так похожи… Наверное, он тоже хотел бы сражаться не один… Но что, если тот, второй, уйдет или погибнет?.. Как его отец, как его брат? Как все мои несбывшиеся и потерянные люди?.. Ведь возвращения к одиночеству не вынести. Так лучше из него не выходить, весело улыбаться и делать вид, что все хорошо. Мне следовало выйти замуж за Чака — он прав. Тогда и ты была бы избавлена от этой тяжкой участи. Мы с ним друг друга стоим.

Я гладила ее по спине и думала: вот уж верно, точно также мне исповедовался на днях Кастеллет. Сбивчиво, о тех ужасах души, о которых даже внутренние демоны не факт, что расскажут… Обратная сторона героев?.. Быть одинокими в поле воинами. А почему? Да потому, что боятся — они сами говорят. Потерять. Потому что забыли, что так можно. Но ведь… можно, еще как можно! Только как их заставить узнать об этом?..

Герои боятся. Смешно. Но — кто мы без страхов? Все равно что мертвецы — она же сама говорила.

— Я так боюсь… Я жутко боюсь, Тиль.

Я отстранила от себя уже тихо глотающую слезы Ро, придержала за плечи, заглянула в лицо.

— Посмотри на меня, Ро.

Взяла ее щеки в ладони, осторожно утерла слезы.

— Посмотри, — повторила приказ.

Она сглотнула и виновато воззрилась на мою проклятую маску.

— Прости… тебе гораздо тяжелее, чем мне, а я…

Я возразила:

— Мы люди. Ты боишься потому, что ты — человек. Ничего тебе не надо замуж за Кастеллета. Ему самому нужна помощь. Может… может я смогу ее дать. А может, нет, — я тряхнула головой. — Поговори с ним. С Фарром. Он — и вправду замечательный. И еще любит тебя. Он должен знать, он найдет способ. А может… он уже знает. Просто доверься ему, слышишь? Как мне сейчас.

Ро хлопала ресницами, смаргивая слезы мимо.

— Любит?.. Ты… уверена?.. После всего…

Меня разобрал тихий смех.

— Еще как. Поговори с ним. Не убегай. Не улыбайся, не делай вид, что все хорошо. Просто будь собой.

— И все?

— И все. А когда случится момент, когда ты захочешь выйти вперед, принять решение, выкрикнуть все, что думаешь — сначала посмотри на него. И ты поймешь.

Я поцеловала ее в лоб, отпустила и собралась подняться, но Аврора удержала меня за рукав:

— Тиль…

Я в недоумении обернулась:

— А ты… как?

Я задумалась. И ответила честно:

— Я пока не думала.

И мы обе рассмеялись.

— Да, все так стремительно… Тс-с! Слышишь?

Я прислушалась, осторожно отодвигаясь от начинающего палить солнца. Деревья совершенно отчетливо шептались. Я перекатилась на бок и поспешно приложила ладонь к ближайшему стволу.

— Глупенькая… — услышала я внутри себя голос. — Думает, будто только так нас можно услышать…

— Твоя мама сказала то же самое тогда…

— Вывела почти всех…

— Поищи под алтарем…

Я сморгнула слезу, как только что делала Аврора.

— Ты… что-то слышишь? — спросила та пораженно.

— А что с ней… потом?..

— Они прыгнули с обрыва… — прошелестело дерево с желтыми фруктами, который мы назвали драконьим.

Я ахнула.

— Но ведь у них не было ларипетры… Или была?

— Что стало в море — тайна…

И шелест прекратился. Я поджала губы и вскочила. Ро все поняла, встала следом.

— Что… они сказали?

— Давай вернемся… к алтарю.

Мы копали, наверное, почти весь день. И перерыли землю вдоль и поперек. По дороге только поглощали драконьи фрукты, вытирали подбородок и возвращались обратно к работе. Я начинала думать, что все впустую, что я не так поняла, что мне почудилось, что глаза ослепнут, но небо начало окрашиваться горячими красками заката, и нас так и никто не пришел искать. Я гадала, в чем же дело, когда наконец ковыряющаяся в глубокой яме Аврора воскликнула:

— Нашла!

И торжествующе выбралась из копанной вчерашней кочергой ямы. Деревянный футляр с тем самым узором. Перепачканная грязью с ног до головы Ро устало и довольно улыбалась, а я потянулась к трофею дрожащей рукой.

— Это ее…

Это могло быть только ее.

— Открывай, что же ты, — подбодрила Аврора.

— Деревья сказали, что они прыгнули с обрыва… И я по-прежнему не знаю, кто…

Я шмыгнула носом. Ро погладила меня по плечу:

— Нет ничего хуже незнания.

Я покрутила деревянную коробку: она была заперта, и никакого отверстия для ключа, ничего… Встряхнула: внутри что-то подпрыгнуло. Такой звук издают книги — уж я-то не ошибусь. Ее записи. Мама всегда вела дневник. Дневник о пребывании на острове Гудру! О тех дополнительных шести месяцах, на которые она прожила дольше, чем я знала… Тут все тайны… Или не все.

— Мы не могли укрывать ее долго… Как и вас.

Так вот что означало… «ее спрятал лес». Я осмотрелась вокруг, будто впервые. Начинающее золотиться море, поросший травой обрыв, просвечивающий солнцем алтарь звезд с маской и обгрызенным уголком — кусок теперь в кармане Ро или Кастеллета… И деревья, деревья. Будто смотрят на нас, как добрые лесные духи, которым очень, очень много лет, а наши проблемы для них — детские и забавные… Вдалеке слышались голоса. Схватила Аврору за руку:

— Пойдем… за нами пришли. Куда бы спрятать…

Аврора забрала футляр и… засунула за пояс сзади. Теперь выглядело, будто… гм… причинное место ее подросло, но в целом — кто не оценивал, не догадается. Она схватила меня за руку.

— Они так же прятали твою маму, да? — поняла подруга без слов.

Я кивнула.

— Пойдем…

И мы направились в деревню, чтобы вскорости наткнуться на двоих озадаченных туземцев.

— Королева! — с облегчением воскликнули они и преклонили каждый по колену.

— Королеву укрывал лес, — царственно сказала Аврора, снова поднимая их на ноги. — Вы знаете как это, верно?

— Да…

— Женщина друид тоже…

— Вот видите, — удовлетворенно кивнула крючкотвор Аврора головой. — Друиды всегда могут уйти, и вы их не найдете, пока они на то не согласятся. Но праздник, должно быть, уже в разгаре?..

Праздник — если не знать контекста — был великолепным. Вино, фрукты, твердоватые, но вкусные, будто с медом, лепешки, цикорра — кто бы подумал, что тут, на острове, она тоже мирно росла. Только пили ее иначе, без прожарки и холодным настоем, а оттого вкус совершенно иной, но совершенно великолепный пряный запах — прежний. Мясо. Жаренное на костре. Песни. Пляски.

Я смотрела в костер, как его языки пляшут вместе с людьми, и ничего не чувствовала. Я устала — это да. До сих пор оставалась в шоке — верно. Горевала в очередной раз по маме: после прыжка с обрыва весьма затруднительно выжить. Сомневалась, сгорала от любопытства — что там, в коробке. Но еще я… просто наслаждалась моментом, когда наконец никто ничего от меня не хотел.

Просто жмурила глаза, прячущиеся за маской, и смотрела, в какие причудливые узоры складывается огонь, искры и свет.

Рядом на бревнышко упал разгоряченный, запыхавшийся Кастеллет — он только что отплясал очередную песню.

— Тебе бы тоже следовало веселиться, королева.

Я вздрогнула. Покосилась на него удивленно. Вот уж не ожидала, что кто-то вмешается в мой наконец тихий, спокойный, одинокий мир.

— Я… мне и так хорошо.

Чак кивнул.

— Я так и понял. Может, хочешь пойти в шатер?

— Шатер?

Вот так новость. У меня есть шатер. Это же прекрасно!

— Для нас и Вайдов поставили шатры. Такие себе, конечно, но… там внутри есть шкуры. Можно удобно поспать. Пошли?

Он встал и протянул мне руку.

В… одном шатре с этим обормотом?

— Да, — видимо, понял Чак мои сомнения, — Оло согласился на церемонию завтра.

— Завтра?.. А как же…

Чак понизил голос:

— Все путем. Мы с вашим любимым темнейшеством пообщались с местными. Точнее, я — с местными, а он — с вождем. Это ж Фарр, — Чак закатил глаза к небу. Мне сделалось смешно. — В общем, никто особо оставлять остров желанием не горит. Вождь твердит, что такова судьба и даже, если б это было возможно, и блаблабла… Зато отдал ларипетру темнейшества. С моей стороны согласились двое крепеньких мужичков. С восторгом. Фрида будет наготове, Бимсу и Вир приглядят за ней в деревне, ребята сдружились. Добудут серебра. Кстати, Оло сказал, что перед свадьбой жених и невеста непременно должны спать вместе. Ты же понимаешь?

Я вспыхнула. Но успела сдержать метнувшиеся к лицу ладони. Темно, он не увидит.

— Значит, завтра?

— Что-то завтра, что-то — сегодня, — многозначительно подмигнул Чак в отблесках костра, по-прежнему протягивая ладонь.

Он слишком явно пытался меня смутить. Я услышала фырканье не то Алисы, не то мотыльков. В ночи они почему-то не показывались.

— Идем. Мне как раз есть, чем заняться. Надеюсь, ты не храпишь?

Шатры стояли на пригорке, откуда было удобно наблюдать за праздником у костров, не столь отдаленными. Судя по приглушенному свету ларипетры, пробивающейся сквозь не до конца зашторенный вход, Вайды уже были внутри.

— Куда? — дернул Чак меня за запястье.

— Ш-ш, — шикнула я на него, опасаясь, что за нами могут следить. — Зайдем сначала к Вайдам.

— Чего?..

Но я направилась уверенным шагом на голубоватый свет. Мне нужна коробочка, она ведь так и осталась у Авроры. После еды меня разморило, и я про все забыла, кроме огня и покоя в шуме праздника. Но прочитать мамины записи необходимо, есть ночь поломать голову, чтобы найти способ ее открыть… Чак тоже может помочь, все же, он много чего знает… Но уже у самого входа я услышала голоса и замерла.

— … Фарр… я хочу извиниться. Прошу, не перебивай!

Ро решила поговорить. Да чтоб тебя!

Я легла на землю, чтобы не торчать чересчур приметной тенью в свете луны на пустом пригорке. Потянула вниз Кастеллета. Нет, Ро молодец, конечно. Но так не вовремя!

— Я — сама не знаю как — договорилась со своими пикси и дуэньями, что они не станут вмешиваться… Я… уважаю тебя, Фарр. И… люблю. Думаю, это называется «люблю». Но ты так много раз мог почувствовать, что все иначе…

Следовало бы, конечно, уйти. Но я не смогла — любопытство пересилило. Потому и Чака заставила не елозить по траве ногами и не пыхтеть, как медведь.

— Когда я борюсь… а я борюсь всегда, каждый день… вся моя жизнь — она борьба, понимаешь… Нет, пожалуйста, дай мне закончить! То я привыкла полагаться только на себя. Ты… ты не дал мне повода усомниться в том, что будешь рядом, и даже больше… Ты всегда рядом, ты не бросаешь меня, не оставляешь… Сама не знаю, чем я заслужила встречу с тобой, ты — лучшее, что случалось со мной в жизни. Но… в самый ответственный момент я забываю, забываю, что я теперь не отдельная единица, что есть ты, что есть МЫ, и уже не просто потому что хотим, но и потому, что обещали… И что можем бороться вдвоем. Но я… не только обещала, я и желаю этого всем сердцем. Бороться вдвоем. Хочу, чтоб ты знал. Что мне не все равно.

Ро закончила, в наступившей тишине прозвучал спокойный и теплый голос умницы Фарра:

— Я знаю, заря. Однажды… однажды ты сможешь. Иди сюда.

Шелест и шорох, всхлип. Чмок поцелуя.

— Ты… так думаешь?

— Это не я так думаю. Таков… закон мироздания.

Она фыркнула первой, потом и Фарр тихо засмеялся. У меня по душе расползлась огромная волна милашества. Въежить голову в плечи, зажмуриться, издать мурлыкающий звук… и обнаружить, что локоть упирается в бок напыженного Кастеллета.

— Теперь понимаешь? — спросила я тихим-тихим шепотом, с неудовольствием очнувшись от наваждения.

Мой горе жених только сопел в ночь.

— Они — пара, и больше не смей их разбивать! А то скажу деревьям, и… подвесят тебя на какой-нибудь верхушке и…

— Пошли, Тиль, — тихо потянул меня Кастеллет прочь.

Потому что дальше нам точно не стоило подслушивать.