Тильда. Маяк на краю света

Глава 5 О прыгнувших за борт, смертоносных гарпунах и нападении хищных птиц

Море Белого Шепота, четвертое орботто.

— Чтобы спросить сирен, тебе придется снять вот это, — ткнула Ро пальцем в мою голубенькую охранку, что наполовину спряталась под ворот рубашки и приятно холодила ключицу.

Я вспомнила ночных мотыльков, которые что-то пытались вякать, но в целом не казались страшными, свой бессознательный порыв сделать именно это и решительно взялась за кожаный ремешок. Исследовать.

— Да не проблема!

А Ро вздохнула и задумчиво прикоснулась к своей.

— Ты знаешь… снять ее ведь почти то же самое, что раздеться публично.

Моя рука замерла. В смысле?..

— Ты о чем?

— Все увидят, какие страхи мы скрываем от мира. Они расскажут… настоящую правду о… о нас. А Фарр наобещал… что я каждому устрою сеанс психотерапии, ха!

Я отстраненно заметила, как на небо наплывают раздутые вскучеренные облака, а море начинает будто волноваться. Так… белой пеной вздымаются волны. Хотя, может, им положено — в море Белого Шепота.

— Какой сеанс?..

— Копаться в их страхах. Учить с ними бороться. А для наглядности — демонстрировать свои. Как пример. Как тот, кто справился. Да ведь если я их не обуздаю… — она с силой провела рукой по спутанным волосам, совсем как Фарр, и натянуто рассмеялась. — А я их не обуздаю. Я не справилась на самом деле. Смешно, правда? Защитка должна помочь мне не бояться, а я все равно дрожу. Что они выйдут наружу, что я не справлюсь.

Я нахмурила лоб, не вполне понимая, о чем Ро говорит.

— Это тревожное расстройство, — усмехнулась она со страданием. — Становится хуже, когда я устаю. Как я это ненавижу, если бы ты знала, Тильда, ведь я до смерти устаю жить каждый день здесь.

Страданием?.. Ро — страдает? Непобедимая, неустрашимая Аврора Бореалис — боится и страдает?

— И Фарру придется жить с этим… — она обхватила голову руками. — Что я наделала. Да это не помогает, ничто не помогает!

И одним движением сорвала ларипетру с шеи.

Действительно… будто расстройство какое. Я хотела ее обнять, как она сделала недавно, но…

— Ну, наконец-то! — раздался тонкий голосок где-то вверху.

Я все еще не отпустила своих мотыльков на волю, а у нее… над головой завис зеленоватый мелкий ребенок с крылышками. И взъерошенными жесткими волосами. Кривлялся, тыкал пальцем, строил рожи.

— Думала, сможешь избавиться от нас, Зоряна?

Мой палец потянулся к нему против воли. Вот это аномалия! Да, я читала о них, но ни одной книге не сравниться с осязаемой реальностью. У каждого своя… Невероятно. Это не просто колебания звуковых частот, что вызывают безотчетный страх, не просто невидимое как воздух электрическое поле, что притягивает одноименно заряженные эмоции, это… это магия чистой воды.

Вокруг — всюду вода.

— Но-но, без рук! — отдернулся первый страх Ро и клацнул острыми, как клыки, зубами.

И звуковые эффекты…

— Веди себя примерно… — пробормотала Аврора, корчась возле бочек, будто ей сделалось холодно.

— Примерно?

С надменным тоном появилось… полупрозрачное видение в белом балахоне до пят. Выражение лица, если это пятно можно так назвать, было обрюзгшим, волосы — замызганными, телосложение — огромная груша…

— И это говоришь ты, Зоряна?

Почему они называют ее Зоряной?

— После всего, что ты натворила? Ты смеешь заикаться о примерности?

Я так и села на палубу, раскрыв рот. Это… это было сильно.

— Женила его на себе? Силой? И кто ты после этого?

— Я… я не силой, — попыталась защититься Ро. — Он же сам… предложил… Тогда, на крыше Оперы…

Видение расхохоталось, и к нему присоединилось второе. Не менее гадкое.

— Да ты что? Думаешь, он правда тебя любит?

— Тебя невозможно полюбить.

— Влюбиться — возможно, но не полюбить. Он взвоет сегодня же.

— Да и ты сама любить не умеешь, — пискнул пакостливый ребенок.

— Учить экипаж, как избавиться от страхов⁈ Ха!

— Самозванкой была, самозванкой и останешься до смерти.

— А она ведь уже недалеко.

— Давай. Море ждет тебя, Зоряна.

Я в оцепенении смотрела, как Ро, покачнувшись, поднялась на трясущиеся ноги и сделала шаг к борту. Первый шаг, второй… Очнулась только, когда она занесла ногу над перилами. Будто что под локоть толкнуло, я бросилась вперед, схватила ее в охапку, свалилась вместе с нею на палубу, больно ударившись локтем.

— Ты что, Ро⁈

— Так будет всем лучше…

Мы поднялись, отряхиваясь.

— Не мешай! — зашикали на меня все привидения Ро наперебой.

Так вот как это выглядит. Недурно. Любопытно, зачем сиренам люди. Неужели всего лишь для еды?.. Не поверю. Рыбы в море достаточно плавает.

Ро опять ринулась к борту, я обхватила ее руками и уточнила у видений:

— Почему вы называете ее Зоряной?

Те фыркнули. Ответило первое, воздев рукава к небесам в возмущении:

— Потому что это ее настоящее имя. Она притворилась Авророй, обманула вас всех. Она всю жизнь притворяется — уж мы-то ее знаем, поверь.

— Какая из нее Аврора! — поддакнули гадкие детки: их уже звенело крылышками несколько.

Мне казалось, я схожу с ума от такого обилия голосов. Не поняла:

— А что не так с Авророй?

— Такая же дуреха, видите? Скажи мне твой друг, и я скажу, кто ты. Ты безнадежна, Зоряна.

Я ткнула в сторону надоедливого видения кулаком, потому что Ро начала плакать. Отчаянно, отбиваться, и я понимала, что долго ее не удержу. К тому же, волнующиеся волны раскачивали палубу так, что я сама еле оставалась на ногах.

Гадкая тетка расползлась туманом, отступила, и снова собралась в сгусток. Неубиваемая. И с такими плыл Фарр, когда ему было сколько?.. Тринадцать? Не к месту вспомнилась картина Захариуса, что теперь висит у Чака в каюте. Надо бы забрать: святотатство, чтобы детство Фарра лежало среди богатств этого изверга. Ро ее, вероятно, купила в лавку ради… мужа.

Фарр — герой. Я ни разу не сомневалась прежде, и теперь не стану.

— Ничего ты не безнадежна, — попыталась я унять рвущуюся за борт Ро. Погладила ее по волосам. Едва не упустила.

И отчетливо поняла, что мне самой не справиться. Сделалось страшно. Я не могу… позволить заре утопиться и стать кормом для сирен! Беда… что же делать?

— На помощь! — заорала я. — Ро, не слушай ты их…

— Аврора — значит «заря», неуч, — отозвалась вторая белая дама.

— Так она и есть заря. Ро, слышишь?

Но, кажется, она не слышала.

— Помогите! — снова закричала я.

Оказывается, уже пара матросов наблюдала. С открытыми ртами. И не осмеливались даже приблизиться.

— Ты спасла империю, Ро. Ты всего за две недели сплотила разрозненные королевства, то, чего и девятнадцать лет сделать никто не мог. А ты пришла и — справилась, слышишь?

Я трясла ее за плечи, но не действовало. Аврора обмякала в моих руках, изредка дергаясь в судорогах. Я в отчаянии попыталась переубедить «видения»:

— Она сделала нас настоящими. Меня, Фарра, Ис. Мы и жить не умели до нее! Все чего-то ждали, понимаете? А пришла заря — и мы наконец научились идти вперед, смеяться, видеть, что на самом деле важно. Отстаньте от нее! В нее влюбились… двое самых замечательных мужчин на земле…

И я всхлипнула. Если без охранки я тоже стану такой, что все мои боли выйдут наружу… Я никогда ее не сниму. Кастеллет не должен узнать. Это вопрос гордости. Это вопрос стиля. А я уже несу чепуху.

— Один замечательный, — поспешила я исправиться. — Но это уже немало, правда? А даже к тому, который таким прикидывался, она была добра, до самого конца, и в нем наконец пробудилось нечто человеческое… я надеюсь, во всяком случае…

Я запуталась. Услышала смех, и стыд залил мои щеки. Топнула ногой.

— Отстаньте от нее, в общем.

— А вот это интересно, — прозвучал лукавый голос позади, — насчет человеческого.

И, кажется, это было уже не из страхов повисшей на моих руках Авроры. Я поспешно обернулась, чтобы залиться краской. Весь экипаж стоял за моей спиной. И они… потешались⁈

— Ро? — только сейчас заметил Аврору на моих руках веселившийся вместе со всеми Кастеллет.

Она открыла глаза. Моргнула, посмотрела на Жан-Пьери. Осторожно поднялась.

— Умом ты никогда не отличалась, — запищал пикси. — Его — пожалела?..

— Бросайся в море, — бескомпромиссно приказала одна из теток в белом.

Я попыталась оттащить Аврору от борта, но бедняга вцепилась в перила мощной хваткой. И тут из толпы наконец прорвался родной, знакомый голос, и безнадежность мгновенно оставила мои легкие в покое.

— А ну пошли прочь!

Фарр! Он… он был, он знает, как с этим бороться, он выжил, значит…

— Охранку! Наденьте на нее охранку!

Вайд пробирался между матросов, но те попытались его схватить.

— Ты это кому? — ощетинился Гупо и сжал кулаки. — «Пошли прочь»? Да мы тебя, ищейка…

— Я это пикси — не вам…

Я же искала глазами ларипетру, которую Аврора так неосмотрительно сорвала с шеи. Вот она… Почти рядом… Если ногой подтянуть… Ро заехала мне локтем в глаз.

— Ро, не дергайся, — я чуть не расплакалась от беспомощности.

Чак наконец сообразил, бросился на помощь, но, едва мы оба одновременно нагнулись за дощечкой с ларипетрой… Аврора сиганула за борт.

Бултых!

Я таки упала, наши руки ударились, корабль тоже дернулся, и в какой-то момент охранка полетела… в странную дыру в борту. Далее я лишь успела увидеть, как одновременно две тени — черная и разноцветная — вскочили на борт и бросились следом. Вайд и Кастеллет. Ночь и день.

Призраки Ро тоже исчезли, и я осталась… совсем одна.

Застучала зубами и лишь смогла встать на колени, подтянуться к борту, подняться, выглянуть…

Там, внизу, сверкало что-то синее. Вернее… это было почти как Бубрики Звездочета, только… в пределах некого… хм… «мыльного пузыря». И в центре пузыря звездой раскинулась Аврора. А сверкала… ее светилка на левом запястье. Ларипетра из-под серебряной крышки. Весь пузырь был залит этим необыкновенным светом дна моря Духов.

В горле пересохло от волнения, когда я увидела два вертких, серебристых тела, пытающихся пробиться сквозь пузырь. Тщетно. Зато по обоим сторонам всплыли две головы: черная и золотисто-рыжая.

По моей спине заструился холодный пот. Ларипетра на груди обоих светилась — даже из-под воды было видно — но защитного пузыря, как у Ро… не образовывала. Кого первым…

И почему?..

Сирены… точь-в-точь как в книжках, хищно облизнулись, двинулись к беззащитным мужчинам.

— Гарпуны на изготовку! — услышала я приказ капитана Гэрроу.

И так — все плавание?.. Ро просила подружиться с внутренними демонами, разве это возможно вообще? А даже если, то, убивая сирен… Мы на их территории, мы будем по ней плыть до самого края света… Но ведь иначе их обоих сожрут — не так ли?.. Кажется, сердце перестало биться.

Аврорина звезда на воде шевельнулась. Ро забарахталась, кашляя. Фарр дернул к ней первым, а Кастеллет зачем-то нырнул.

Фаррел прошел сквозь купол беспрепятственно. Чудеса! Подхватил Ро подмышки, встряхнул, что-то начал говорить…

Я выискивала взглядом Чака. Но не видела ничего, кроме двух растерянных сирен, крутившихся вокруг пузыря…

— Нельзя… гарпуны… — боюсь, я прошелестела не слишком громко.

Но меня услышал Бимсу, что так удачно отирался рядом вместе с Виром.

— Кудесница приказала отставить гарпуны! — гаркнул он не хуже самого капитана.

И все мужчины, как по команде, повернулись ко мне. Враждебней некуда. У тельняшкового Гупо бросок уже был на полпути, гарпун в воздухе… Еще бы секунда и… Второй гарпун держал Джарлет. Его взгляд, протыкающий меня вместо этого… инструмента, не обещал ничего хорошего.

— Ради мира… — пробормотала я. — Нам… тут плыть.

— Там мой брат, — веско и зло возразил Шарк и… тут же метнул гарпун.

В этот момент вынырнул Чак, и второй гарпун — Гупо — прошел в дюйме от его рыжей головы. Шарк набросился на толстяка с ругательствами за… гм… отсутствие меткости. Оставшиеся невредимыми сирены зашипели, направляясь к уязвимому Кастеллету.

— Еще гарпуны! — крик Шарка разорвал все звуки пополам. — Самострел!

Где-то грянул гром. Никто из нас и не заметил, как солнце зашло за тучи, небо нахмурилось, налетел шквалом ветер. И волны стали хищней бросаться на «Искателя», на Фарра, на Кастеллета, на Ро.

Но в этот момент… Аврора из объятий Фарра метнулась вперед, не отпуская его руки, и второй схватила Чака, втягивая в свой пузырь. Пузырь… громко чпокнул и впустил нового гостя.

Рассерженные сирены остались с носом. А заря — между дня и ночи, как ей и полагается. Я облегченно вздохнула и отняла руки от груди. Спасены.

Одинокий выстрел взрыл поверхность моря, одна из сирен дернулась и забилась в конвульсиях. Ее хвост вывернуло вбок, а по волнам расползалось чернильное пятно. Подруга несчастной ужом ушла в волны.

— Ага! — торжествующе закричал Шарк. В глазах его горел странный холодный огонь, от которого замерзали поджилки.

Я закрыла лицо руками. Пусть она и пыталась слопать Чака, но…

— Нет! — донесся снизу слабый крик Авроры.

И, прежде чем раздался новый выстрел, она втянула в спасительный купол и… сирену с ее чернильным облаком. Я затаила дыхание. Она… невероятная — я говорила?

Шарк крякнул и выглянул из-под прицела. Пытаясь взять на мушку… кого из четверых?..

А пираты застыли, как зрители в Опере. Идиоты, олухи…

Так ругался король Басс.

Но — кто знает, что у этого купола за природа? В него стрелять уж точно никак нельзя!

Я бросилась на сумасшедшего Шарка и сбила его в момент собственно спуска крючка. Кажется, меня приложило не то отдачей, не то затылком, когда он оступился, и мы пролетели половину палубы, больно ударяясь о бочки.

Не ожидала, что могу быть настолько смелой.

— Совсем мозгами Видящий обделил⁈ — заорал Шарк мне прямо в ухо, вскочил, поднял аркебузу, замахнулся прикладом.

— Вы… убили бы их… — я заслонилась руками, так и лежа на палубе.

Совершенно неожиданно за меня вступилась забытая на вантах Голубинка. С криками кречет остервенело обрушился на голову любимого Блэквинговского зятя, и оружие с грохотом упало ему на ногу, пока я старательно пыталась встать. Получалось не очень — кажется, я что-то расшибла, пока летели… И качало. Ужасно качало.

В следующий момент Гупо схватил аркебузу, которую выронил Седрик, и я едва успела закричать, замахав руками:

— Голубинка, лети на охоту! Улетай!

Птица неохотно оставила жертву и в два взмаха крыльев скрылась за мачтой, а я, по-прежнему стоя на коленях… встретилась глазами с дулом аркебузы. Я?.. Подняла руки, надеясь, что взрывающаяся пуля не воткнется в меня так, как это только что случилось с хвостом несчастной сирены.

И истекать я буду не чернилами…

— Я… просто хотела вас… уберечь от глупости…

Стучало в затылке и голове. Пульсацией. Наверное, расшиблась до крови… Но я боялась дернуть поднятыми ладонями, чтобы проверить.

Шарк тяжело поднялся с палубных досок.

Ох, на кого он был похож… Мой славный кречет еще не разу не защищал меня вот так, но когти у него и клюв… скажем так: крепкие. Половина лица Джарлета была располосована и залита кровью. Как и рука, и плечо… Я сглотнула.

Не отводя от меня тяжелого взгляда уцелевшего глаза, пират потянулся к свистку. У него… тоже есть сокол? Но ведь Шамси…

Я успела увидеть, что Вир и Бимсу потихоньку вытаскивают наших. Хоть два парня на этом судне думают головой… Такими темпами каковы наши шансы добраться на край света?..

Свист прорвал нависшую вдруг тишину как смертный приговор.

Фарр, Ро, Чак… Я успела пересчитать всех троих. Живы. Последней вытаскивали… сирену. Эта добыча явно заинтересовала пиратов не меньше вероятной расправы надо мной.

Зрители разделились. Как же они охочи до крови… Да, я знаю: Буканбург, рабы, но… Опять, Тиль, все как всегда в последние сутки: ты читала об этом. Но даже не представляла, насколько все это реально случается.

За что?..

— Это мой брат, — повторил упрямо и зло Шарк. — Атакуй!

На звук его голоса Кастеллет, помогавший Фарру поставить Ро на ноги и надеть на шею охранку — так вот зачем он нырял?.. — обернулся, и я успела разобрать только выражение крайнего изумления на его лице.

А в следующий момент на меня набросилась хищная птица, и я повалилась обратно на спину, неловко взмахнув руками.

Свистки. Один за другим. Первый, второй, третий. Хлопанье крыльев, воинственные птичьи крики… Где-то громовой раскат. Кто-то поднимает меня рывком. Нас качает. Я падаю на того, кто схватил. Узнаю знакомое плечо по фактурно расшитой материи.

— О Видящий! Тиль!

Это Чак меня поднял и трясет. В глазах — лишь кровавые всполохи, но я знаю. И мне немного меньше… страшно.

— Тиль!

А это вопль Авроры. Жива.

— Брат! — ор Чарльза почти в мое ухо. И я понимаю левой пяткой: больше он на меня не смотрит. Он на меня никогда не смотрит.

Если… осталось хоть что-нибудь, на что смотреть…

Я бы хотела плакать, но это бессмысленно.

— Шарк!

Кажется, Фаррел.

И бесконечные крики, ор, звон, толкотня, топот, свист, атакующие птицы, грохот, вой смешиваются в сплошную какофонию. Прикладываю к лицу ладони: горячо и мокро и без слез, ничего не видно…

Я слепа. Ужас сковывает где-то под ложечкой. Внутренний мир трусливо разрывает связь с сознанием.

— За нападение на предводителя…

— Да наплевать мне, Гэрроу, на предводителя! Я буду с ним драться! Пусти!

— Он мог нас всех убить! — разъяренный крик Ро. — Он же сумасшедший, маньяк, разве вы не видите⁈ Да как вы смеете!

Пинки, падения…

Лица будто нет. Все пытаюсь нащупать его руками. Увы, безуспешно. Пальцы проваливаются в дикую дырявую боль, и я валюсь с ног. А стою я на них не прочно, пусть Чак все еще и держит за плечи.

— Седрик Джарлет не сможет с вами драться, командор. Он без сознания.

— Брат! — моя подпорка в последний раз отчаянно дернулась, мы едва не упали. — Тиль… Ох, Тиль… Прости.

Чак опустил меня на палубу. Деревянные доски, мачта… Торопливым топотом исчез. Как слепая, я шарила руками по воздуху вокруг. Изранены в трещины, в дыры, но… живы.

Не то, что лицо и голова. Интересно, курица, которой снесли голову топором, тоже чувствует себя так? Мне стало смешно от этой мысли.

— Взять под стражу! Я сожалею, госпожа Бо… Вайд. Ваш муж совершил диверсию.

— Мой муж⁈.

Возня, толкотня. Еще один раскат грома. Или это выстрел?.. Я попыталась прикрыть уши, вжать голову в плечи.

— Доктор, мазь, скорее, — это снова Кастеллет.

— Сначала нужно смыть… Подержите ему голову, вот так.

— Паруса на гитовы! Впередсмотрящий, почему оставлен пост⁈

— Может, он и правда сумасшедший?..

— Шторм приближается, олухи!

— Мы все сойдем с ума… Видели, что случилось с госпожой Бореалис?..

Да, почему она не утонула, почему ларипетра из светилки работает не так, как охранка?.. Светилку Ро заказала из серебра, может ли быть, что химическая реакция…

Звуки смешались в кашу, мир вокруг умер, смерть его громка, но не представляет более никакой опасности.

— Тиль…

Ро явно упала рядом на колени, тронула меня за плечо. Я попыталась улыбнуться, но не знаю, получилось ли и заметила ли она. И снова внезапная боль едва не вырубила мозг.

Но я осталась в сознании, в отличие от везунчика Шарка.

— Я не хочу бросаться за борт!

— Лучше уж в Мерчевиль!

— Капитан!

— Только через мой труп!

— Требуем повернуть «Искателя»!

— Лучше лично отвечу перед предводителем!

— Да не Джарлетом, а самим Хью…

— Если вы настаиваете про труп…

Мне показалось, или прозвучал выстрел из арбалета?..

Они все звучали как привидения Ро. Как привидения любого из нас, когда лопнут охранки. Мне показалось, за кровью блеснул свет.

— Я у вас позаимствую…

Только голос Ро напоминал о том, что все это громкое — еще не смерть.

Моего лица коснулось что-то прохладное и приятно пахнущее. Цитрусовое зелье и вода?..

— Тиль, ты меня слышишь?

Я кивнула, пытаясь разлепить губы.

— Нет-нет, молчи, даже не пытайся говорить… Мерзавец!..

— Как она? — это был голос Чака.

Взволнованный, да?

— Тебе ли спрашивать! — зло выплюнула Ро. — Прикажи отпустить моего мужа, немедленно!

Наконец мне удалось это сказать:

— Я сама…

И голова будто взорвалась огнем.

— Супчик из сирены? — донесся еще откуда-то довольный крик.

— Чак, ну, скажи им!

Мне удалось нашарить и выудить из ослабевших рук Ро тряпку, которой она пыталась обмыть мое изуродованное лицо.

— Брат… даже не смей покидать меня… Доктор!

Я приложила прохладную мокрую ткань к лицу. Я… жива?.. Или мне кажется?

— Курс на Мерчевиль, — отдал приказ голос капитана Гэрроу.

Еще немного света… Кажется, одно веко шевельнулось…

— Нет, — Ро отобрала у меня тряпку мягко, — Тиль, пока не открывай глаза…

Голос ее плакал.

— Прошу…

— Девчонку тоже в трюм. До выяснения обстоятельств.

— Гэрроу, она ведь ранена!

Ро схватила меня за руки, и это было больно. Меня, кажется, пронзило судорогой.

— У владельцев птиц отнять свистки, согнать в клетки. Отныне на борту птицы запрещены. Гупо, займись. Выполнять! Сожалею, госпожа Бореалис, но ваши друзья нарушили закон Буканбурга и им придется ответить. Бимсу, проводи госпожу в каюту.

Потом на плечи — больно, как град — упали холодные крупные капли дождя.