Тильда. Маяк на краю света

Глава 19 О спасении утопающих, кукольных домиках и любви Финтэ Серебряной к театру

Подводная пещера в море Белого Шепота, окрестности острова Гудру. Восьмое орботто.

Чак сжал челюсти. Я испуганно цеплялась за его плечо.

— Пожалуйста… ненависть ни до чего хорошего не доводит, Чак…

Если он сейчас слетит с катушек, нам совершенная крышка…

— Он жив, — процедил Кастеллет с ненавистью. — Он жив и здравствует, после того как убил отца, как уничтожил нашу семью! И ему плевать…

Сердце у меня облилось кровью.

— Думаю… это не самая счастливая жизнь. Будто… в клетке.

— Туда ему и дорога! Пусти!

— Только если пообещаешь не делать глупостей.

— Я сломаю его клетку, и пусть он умрет!

Я обхватила Кастеллета как могла крепче. Финтэ продолжала зазывать нас в мерчевильский «аквариум наоборот».

— Это не самый подходя…

Чак разомкнул замок нашего спасительного шара, и продолжение моего убийственно умного довода потонуло в воде. Холодные руки за щиколотки утянули меня прочь… а неожиданный чпокающий звук сопроводил новое соприкосновение с воздухом.

— Ну, здравствуй, Тильда.

Финтэ возвышалась над упавшей на пол мной. Сирена сидела в кресле и помахивала хвостом, будто веером. Незабываемая картина. В тонких руках с неестественно длинными пальцами сирена держала… курительную трубку. Выражение ее серого, пугающе бесцветного лица было довольным и удовлетворенным.

— Ты, кажется, хотела поговорить со мной. Но в прошлый раз обстоятельства не благоприятствовали. Вот, я все устроила. А ты сдержала обещание и пришла в гости. Располагайся, — и черенком незажженной трубки она указала на кресло напротив.

«Устроила»… И только поэтому мы здесь?.. Дал Видящий ляпнуть в свое время…

Не чувствуя силы встать с колен, я огляделась. В комнате, кроме нас, никого не было. Из соседней… да, из соседней на нас смотрел король Басс. Без оттенка узнавания, но… это был несомненно король Вестланда.

— А где… мой муж?

— Твой муж? — подняла брови Финтэ. — Вы там, на земле, все постоянно выскакиваете замуж?

Я облизала губы.

— Случается.

И со стороны другой прозрачной стены увидела, того, о ком спросила. Отчаянно гребет к комнате Басса, а сирены кружат вокруг и то одна, то вторая оттаскивает его за ногу назад. И, похоже, этот процесс всех участников, кроме человека, веселит.

Выходит, они не Кастеллета хотели добыть. А меня. Только зачем? Что во мне за ценность?..

— Финтэ, ты… не могла бы его вернуть? Мы ведь помогли тебе…

— Выходит, ты его любишь?

Я перевела дух. Спокойно, Тильда. Спокойно. Нет, не спокойно! Он вот-вот задохнется! И тогда твое сердце точно не выдержит.

Кастеллет пустил пузыри, выпучивая глаза. Пусть он самый никудышный муж. Но я могу спасти его жизнь. Могу?.. Должна! Иначе останусь одна. В этой комнате. Навсегда. Смогу любоваться на короля и вести занимательные беседы с безжизненно холодной сиреной, у которой хвост вместо веера… Но все это будет совершенно не то. Я закрыла глаза и кивнула головой:

— Тебе все должно быть известно и без моего ответа — мотыльки знали. Да, я… люблю его.

Финтэ кивнула.

— Это хорошо. Это очень хорошо. Но о чем же ты хотела спросить меня?

Разве это сейчас имеет значение⁈. Я скосила глаза в подводный коридор за «аквариумом». Мой человек в красном сюртуке потихоньку опадал на дно, подняв руки кверху, приобретая такой же синеватый оттенок, как и весь мир вокруг.

— Это сейчас важно?.. Спросить позже — возможно. А спасти жизнь человека — нет. Финтэ! Ведь ты увлекла его сюда, ведь он знает тебя по имени! Если бы он не хотел прийти к тебе, мы бы… уже выплыли в море.

Моя хозяйка состроила презрительное выражение лица и взмахнула трубкой. Сирены снаружи, будто услышав безмолвную команду, хихикая и перебрасывая безжизненное человеческое тело, будто мяч, подплыли к прозрачной стене нашей комнаты и… синхронным ударом хвостов впихнули жертву внутрь. Прямо на меня, сбивая с ног, в очередной раз обливая с головы до ног.

Чак был холоден и не шевелился.

— Он… мертв⁈

Финтэ улыбнулась уголком седого рта, а глаза ее блеснули, как ларипетра.

— Возможно. А, возможно, нет. Выясни это. Все вы, смертные, такие поверхностные. Хотя чему удивляться — ни один из вас не может жить на глубине без этого вашего «воздуха», — она воздела глаза и руки к потолку. — Если твой муж умер, я выпущу тебя. Если жив, вы останетесь. Жизнь за жизнь. Я отдаю долг.

И это — «отдаю долг»⁈

Владычица сирен, или кем она там была, изящно изогнулась, ударила хвостом и одним рывком была такова. Знакомый чпок — и мы остались одни. Я невольно оглянулась на комнату короля. Басс поймал мой взгляд, ткнул себя в грудь. А потом изобразил рвоту.

Верно, Тильда. Про помощь при утоплении было где-то в курсе анатомии или начальной медицины. Вывести воду из легких. Голова пострадавшего должна оказаться ниже его же таза. Я села на пол, просунула ногу Чаку под живот, согнула в колене. С трудом встала на второе. Тяжелый, зараза… Сильно сжать грудную клетку в области ребер… Беднягу сотряс мокрый кашель, а на ковер полилась вода, стакан за стаканом. Я сжала еще раз. Кастеллет дрогнул, кашлянул еще раз и замер.

Я сглотнула. Ведь все сделала правильно… Покосилась на короля, с интересом наблюдающего за соседями.

Искусственное дыхание. Раз сам не задышал, надо сделать искусственное дыхание. Я уронила Чака, поспешно попыталась перевернуть — удалось с третьего раза.

— В следующий раз заставлю тебя похудеть прежде, чем решишь тонуть, — пробормотала я какую-то околесицу.

Сложила руки замком, наставила чуть выше ключиц…

«Если он умрет, я отпущу тебя».

Я даже рассмеялась. Тут без вопросов, Финтэ. Тиль, ты ученый, ты сможешь спасти жизнь человека. А потом… мы уцепимся за ее хвост и выйдем наружу. И с ларипетровым куполом будем снова свободны и недосягаемы. Только придумать что-то вроде мотора…

Раз, два, три, четыре, еще… Зажать нос пальцами, плотно прикоснуться к его рту губами, сделать выдох… Еще раз. Раз, два, три, четыре, пять… Вдох, выдох ему плотно в рот… И еще…

Меня обвило железным кольцом, притянуло обратно, губы жадно впились в губы… Я взвизгнула, отпрянула. И оба наши тела сотряс его кашель и заключительный фонтанчик морской соленой воды. Я перевела дух. Пнула в бок:

— Разве можно так пугать⁈

Слабым голосом Кастеллет заявил обвинительно:

— Ты меня поцеловала.

Я нервно расхохоталась и упала рядом на пол. Спаясничала:

— Это было искусственное дыхание. Тебе показать разницу?

— Покажи.

Мда. Я поспешила с заявлениями. Хотела было сесть, но он дернул меня обратно, себе на грудь. Встретившись глазами с его хитрющим взглядом, я… испуганно икнула. Чак рассмеялся и провел рукой по моему виску, по маске, завел за ухо мокрые волосы.

— Ты спасла мне жизнь, трусишка. Во второй раз.

Сердце пропустило несколько внеочередных ударов. Проклятая экстрасистолия.

— В обмен на свою, — пробурчала я недовольно и попыталась встать.

Кастеллет мгновенно напрягся.

— Это как — «в обмен на свою»?

— А вот так. Финтэ обещала меня отпустить, если ты умрешь. А так… — я отвела глаза, сообразив, что не стоило этого всего ему рассказывать.

Потому что это было жестоко. И я даже не думала сомневаться и выбирать. Я кашлянула:

— Пусти. Я сама решила, я не жалею.

— А так — мы оба взаперти.

Он ослабил хватку, и я смогла подняться. Поправила одежду, маску, волосы. Прошлась по комнате. Ого, даже туалетный столик есть. А маска… мне даже очень к лицу. Сглотнула, заметив его отражение. Чак следил за мной потрясенным взглядом. Будто я сделала что-то невероятное. Что?.. Каждый поступил также.

И не потому, что любит или не любит. А потому, что это по-человечески.

Я деловито уточнила, опускаясь на пуфик:

— Надеюсь, ты не потерял ларипетру и цепочку?

Чак вздрогнул, будто очнувшись, встал и энергично отряхнулся: настолько, что брызги долетели даже до зеркала. Я задумчиво стирала каплю за каплей пальцем. Кроме Чака и моего лица в маске, в нем отражалась голубая пучина, начинавшаяся за прозрачной стеной. И с десяток зависших перед нашей комнатой сирен. Вид у всех был умиленный. Они… все это видели. Стыд какой. Мы теперь… будто спектакль в Опере для этих хвостатых дамочек. Я поднесла руки к лицу. И снова вспомнила, что маска скрывает весь возможный румянец по всякому поводу.

— Сейчас проверю… — хватился Чак карманов.

Они не должны знать! Еще отнимут… Я поспешно метнулась к нему, повесилась на шею и прошипела:

— Под одеялом проверишь… На нас смотрят…

Кастеллет с готовностью и по-хозяйски обнял меня одной рукой. Потрясенным шепотом сообщил в самое ухо:

— Конечно, мне льстит часть про одеяло, но… Сожалею. Нас ограбили, Тиль.

Я отпрянула, заглядывая ему в лицо. Что⁈ Он сокрушенно качал головой.

— Ни компаса, ни шкатулки, ни ларипетры, ни цепочки.

Я бросилась к стене, где на нас по-прежнему пялились улыбавшиеся до ушей сирены. Если у них есть уши. На дне… совсем блекло светилась ларипетра. Она терялась среди золота, камней шкатулок и сундуков. Мамина шкатулка тоже была где-то там… И даже компас королевы Мерче. Подводная сокровищница, она же тюрьма, она же театр.

И у нас теперь нет даже средства выбраться.

Я сползла на пол и схватилась за голову.

— Тиль… — коснулась моего плеча рука мужа, — ну, не расстраивайся… Мы что-то придумаем, непременно.

Что бы мы ни придумали — даже если мы сможем выбраться из комнаты-клетки, у нас нет шансов. Добраться до ларипетры до того, как сцапают, будет чудом. А соединить ее с серебром, которое еще в куче сокровищ надо отыскать — и подавно. Мы выберемся, только если нам позволят. А нам не позволят — король Басс живое пока тому доказательство. Теперь целью будет не жить, а выжить — из «мозгов» не превратиться в «мясо». Писать научные трактаты о подводной жизни сирен, которые никто никогда не прочтет.

А ведь мне предлагали… А я его жизнь выбрала. Жизнь авантюриста, в котором резко взыграла застарелая ненависть. И пожизненное заключение под водой на потеху сиренам.

Если бы… Если бы его никогда в моей жизни не случалось!

«Любовь делает нас по-настоящему живыми».

Тогда ты никогда бы не ожила по-настоящему, Тиль. И — ради жизни на дне моря?.. Я ударила ладонями по полу и заскулила, раскачиваясь. Кастеллет неожиданно прижал меня к своей груди, начал гладить волосы.

— Ну, прости… это все моя вина… Трусишка…

— Да, твоя… — тихо подтвердила я. — Можешь любоваться теперь на короля Басса сколько влезет — он наш сосед.

Выскользнув из мигом ослабших Кастеллетовых объятий, я зашагала туда и обратно. Пытаясь успокоиться, начала разглядывать нашу прозрачную стену. Потрогала рукой. Эластична, будто натянутая ткань, но… не больше. Проплывающая мимо сирена махнула хвостом и подмигнула. Обнажила острые зубы в улыбке. Я отпрянула. Новая реальность. Привыкаем, Тиль. Король привык? И ты привыкнешь.

Король. Он улыбался и изобразил приветственный поклон. Я бессознательно сделала свой лучший книксен. Король подошел к столу. Я вытянула шею. Он что-то писал.

Что же, Тиль… Раз жизнь изменилась… придется приспосабливаться. Условия не так уж плохи. Туалетный столик, пуфик, два кресла, шикарная кровать на гнутых ножках и с великолепными перинами, шкаф, письменный стол.

Я подлетела к нему в три шага. Чернильница, бумага, перья и карандаши. Слава Видящему! Шкаф — так, что у нас тут?.. «Естествознание», «Книга о траволечении»… «История и обычаи архипелага Вольных Торговцев». Автор… «в пересказе со слов барда Сваля». О-о! А вот это сокровище! Я тут же сгребла книгу и прижала к груди.

Обвела взглядом новое жилье и… врезалась им в соседа, о котором успела забыть. Маньяке, которого я люблю, прости Видящий. Он стоял посреди «комнаты"-"аквариума» и сверлил взглядом короля, что показывал листок бумаги с надписью: «Я Тириан Басс. Приветствую в пещере Финтэ Серебряной».

— Тириан Басс, — процедил Кастеллет сквозь зубы, будто выплюнул. И бросился на стену с воплем: — Убийца!

Стена прогнулась под ударом, и Чак съехал по ней носом прямо под туалетный столик. Я покосилась на подводный коридор: сирены снова собрались у нашего «аквариума» и беззвучно хохотали. То ли они слышали нас, несмотря на звукоизоляцию, то ли им было достаточно немого движения.

— Тириан Басс!

Мне хотелось упасть ничком на кровать. Вместо этого я подошла к столу, отложила драгоценную книгу и взялась за перо.

— Я тоже тебя убью!

«Тиль…», — начала писать я и задумалась: писать настоящую фамилию? Стоит ли нас представлять?.. Стоит ли ему знать, кто такой Чак Кастеллет и отчего бросается на стены с намерением его убить?..

Я обернулась: Чак снова сполз по прогибающейся стене и… оказавшись на полу, бил в него кулаком и… плакал. В очередной раз когтистая лапа сжала мое сердце. Приходится смиряться с тем, что любовь не выбирает, что ты любишь всяких упрямых ослов, и от того сам становишься идиотом. Факт есть факт, и его из жизни не выбросишь. Этого ребенка некому было утешить всю жизнь. Шарк — сам не выздоровел от раны, если это вообще возможно, так что он мог? А с Чаком… можно?..

Он так и не вырос.

Нет. Ответ — точное «нет» — Тириану Бассу совершенно точно не стоит знать, кто мы такие. Я дописала: «и Чак, молодожены».

Продемонстрировала бумагу королю. Снова кивнула, улыбнулась дежурно и присела к Кастеллету. Взяла его за плечи.

— Чак… Иди сюда.

Обняла его как маленького, погладила по рыжей голове. Он схватился за мое запястье, как за последнюю надежду.

— Тиль, он… он виноват…

— Может быть, — поддакнула я ему, потому что взывать к разуму сейчас лишне.

И потому что каждый в чем-то да виноват. Один вот этот индивидуум чего стоит. Со всеми своими ранами. Кто его знает, у кого их сколько. И не убивать же его за это.

— Я его убью.

— Не убьешь. Но поугрожать можешь, если тебе от этого легче.

Чак поднял на меня мокрое лицо и повторил упрямо, как мальчишка:

— Убью.

— И чем ты тогда будешь лучше? — я ласково поправила его челку.

Ребенок. Несчастный ребенок. Когда нам плохо — мы такие бедные дети.

Он поймал мою руку и серьезно уточнил:

— А я лучше?

Я пожала плечами и улыбнулась.

— Не знаю. Но хочешь ведь.

— И смогу?

— Если захочешь — точно сможешь.

Чак хмыкнул. Как-то… довольно.

И постепенно начал возращаться к облику обычного Кастеллета. Который не только плакать, но даже злиться не станет. Только меня не обманешь. Я — жена. Я теперь знаю. О чем он плачет. Утер щеки, брякнул что-то вроде «ладно, мелочи» и попытался встать. Я придержала и уточнила:

— Будешь смирно себя вести? — и подмигнула.

Он слабо улыбнулся в ответ. И устало ответил, ткнув пальцем в сторону королевского «аквариума»:

— Ты не знаешь, каково это.

— Я знаю, что политика сама по себе — зло. Но о том, каково было тебе — послушала бы.

— Ты сейчас серьезно?..

— Конечно, — я даже удивилась. — Давно гадаю, между прочим, как оно тебе было. Знаешь, что мне однажды сказала Ро?

Кастеллет поджал губы, сложил руки на груди, отвернулся. Спросил почти безразлично, почти весело:

— Что?

— Что если эмоции держать в себе, однажды они все равно вырвутся наружу. В неподходящий момент. И… что сирены этим воспользуются. Они ведь все видели, Чак. Они притащили нас сюда ради зрелищ. И ты его им доставил.

И… я, пожалуй, тоже. Вспомнилось презрительное фырканье Финтэ про «поверхностность людей», что «жить без воздуха не могут». Я потерла лоб. Не могут. И без эмоций не могут. Мы просто так устроены… Даже вся эта дурость, что проносится в таких взрослых нас… Она имеет право на жизнь. Мы — не сирены. Мы люди, мы жить не можем без воздуха.

Кастеллет подошел к стене, оперся о нее лбом и снова провалился. Ругнулся, отпрянув. Я подошла и взяла его за руку.

— Там лежит наша ларипетра, — кивнула я на сокровища на дне.

— И компас Мерче. И шкатулка твоей матери.

Я зачем-то положила голову ему на плечо.

— Мы — теперь узники, Чак. Нам до них не добраться…

Он обнял меня. Поцеловал в волосы.

— Спасибо.

— Да не за что. Обращайся.

— Ты тоже.

— Думаешь, Фарр, Ро и остальные выбрались?

— Если в жертву принесли нас… Думаю, они нашли способ добраться до моря, — голос «мужа» звучал не слишком сосредоточенно. — Дознаватель сдаваться не умеет…

И они уплыли с Риньи… Я сглотнула. Что… поделаешь. Сжала губы. Привыкнем. Привыкнем. В первую очередь — надо научиться жить в мире…

— Нас держат ради зрелищ, говоришь?.. Тогда мы им его устроим.

Кастеллет обернулся ко мне: глаза его блестели. Я испугалась. Опять⁈

— У меня есть идея.

Мне она уже не нравится.

— Давай… ты лучше расскажешь мне свою историю, а? — взмолилась я.

— Расскажу… тебе — расскажу, трусишка. Но не сейчас. Мы выберемся, обещаю.

И Кастеллет забарабанил в нашу «стену», если это можно было так назвать. Бил и бил в стену, пока на зов не явилась Финтэ и не влезла «чпоком» сразу в кресло. Развалилась, взмахнула своей трубкой.

— Так ты жив, Странник.

Кастеллет встал на колено.

— Приветствую, Финтэ Серебряная. Кто бы подумал, что я буду гостить в твоем королевстве.

Финтэ почесала трубкой за ухом, ухмыляясь. А Кастеллет мигом хлопнулся в кресло напротив сирены, нога на ногу — король королем. Несмотря на мокроту или недавнюю неприглядную сцену.

— Мог бы и не гостить. Если бы не твоя жена.

Мне ничего не оставалось, как уйти и сесть на кровать. Человека подменили. Я вряд ли к тому привыкну. Пугает. Разгладила руками покрывало. Дорогое, тканое, расшитое… Верно, с одного из кораблей. И хотелось же им устраивать комнаты вот так… Впрочем, что правда, то правда: в детстве и я, и Ис любили обставлять домики для кукол.

— И вот это меня по-настоящему обидело, Финтэ. Разве мы не друзья? Тешу себя лишь мыслью, что ты просто хотела позабавиться за мой счет.

— Ты и прежде умел вести беседу, — хохотнула Финтэ. — Удалась твоя мечта о лучшей жизни?

Кастеллет обеими руками указал на прозрачные стены.

— Если жизнь здесь можно назвать лучшей… Посуди сама. А там, наверху… Все прогнило, Финтэ. Все прогнило…

Кастеллет драматично оперся лбом о собственную ладонь. Играет? Говорит правду? Я теребила покрывало, глядя то на одного, то на другого участника витиеватой, полной подводных камней беседы. Никогда не любила интриги. От того и оставила двор, отпросилась у Ис, как только смогла.

— Зато твоя жена любит тебя.

Что⁈ Чак отнял руку от лица и поднял брови. Финтэ с удовольствием наблюдала за ним, потом глянула на меня. И будто насквозь проткнула. Такой у нее яркий и холодный был взгляд. И проникающий туда, где одно легкое отделяется от другого.

— Для тебя это новость?..

Я знала, что стремительно краснею. Но на мне была маска. Я кашлянула и зачем-то принялась расшнуровывать сапоги.

— Выторговала тебе жизнь вместо того, чтобы вернуться на поверхность.

— Ты никогда не могла понять порывов человеческой души.

— Не могла. Но наблюдать за вами забавно.

— И потому устроила тут аквариум?.. Похвально. Тогда хочешь понаблюдать еще кое за чем?

Финтэ заинтересовалась. Чак ткнул в сторону комнаты короля Басса. Я вздрогнула. Нет!

— Там сидит мой кровный враг. Пусти меня к нему. Неповторимое зрелище обеспечено.

Кажется, сирена удивилась. С одним сапогом на ноге я соскользнула с кровати на пол. Что⁈. Финтэ посмотрела на меня снизу вверх.

— Ты хочешь что-то сказать, Тильда? Я удивлена твоим выбором. Ты казалась рассудительной. Потому я и помогла тебе.

— Помогла?.. — невпопад спросила я.

— «Колыбельная сирены». Ты проснулась с полностью залеченными ранами. Я неправа?

У меня отвисла челюсть. А… так можно, да?..

— Но шрамы…

Финтэ пожала плечами.

— Тут уж прости. К тому же, ты меня разочаровала. Странник — милашка, но… совершенно неподходящий человек, чтобы любить.

Тут она была права. Но я посмотрела на Чака, отчаяние, лишь на миг промелькнувшее в тут же выровнявшемся взгляде, вспомнила Алису и… не смогла сказать этого вслух. Вместо того подошла к его креслу, хромая на оказавшуюся босой ногу, и встала позади спинки.

— Честно говоря, я не выбирала. Но — хочешь секрет, Финтэ? Человеческая любовь — она не «потому что». Она просто случается. К разным людям. Подходящим и не очень. И потом ты за этого человека умереть готов. Мы — люди — ведь так поверхностны.

Кажется, моя речь сирене не понравилась. А в зеркале я видела выражение лица Чака. И оно… было каменным, но именно это и значило, что мои слова задели его сердце за живые струны.

Финтэ посмотрела на меня, потом на Чака.

— Хорошо. Я отведу тебя к нему. Но — твоя жена останется внутри.

Чак развел руками.

— Это было бы предпочтительно. Она у меня слишком правильная. Можете как-то… занавесить клетку короля Тириана? Пусть Тиль ничего этого не видит.

У меня задрожала челюсть. Нет, нельзя!

Он встал. Оглянулся на меня, привлек к себе, чтобы поцеловать. Сирена хмыкнула и с интересом наблюдала за сценой.

— Будь готова, — прошептал он мне прямо в губы.

— Не убивай, — успела ответить я прежде, чем он… поцеловал.

Это было не искусственное дыхание. Я слишком разволновалась, чтобы как-то отреагировать на момент, когда он меня отпустил, улыбнулся, взял сирену за руку и та рывком и чпоком выпрыгнула вместе с Кастеллетом наружу.

Я бросилась к стене. Все население сирен устремилось к соседнему аквариуму, куда менее красиво, но не менее впечатляюще направлялся и Чак Кастеллет.

К аквариуму его кровного врага. Тириан Басс… Предупредить его? Я бросилась к столу. Но что он сможет?.. Обернулась на стену. Ее заволокло… будто разлитыми в воде чернилами — как от раненной Финтэ тогда.

Цитрусовое зелье полностью излечило ее хвост.

Я едва не опустилась на пол. Хороший, твердый деревянный пол, застланный ковром, впитывающим воду, как наш давешний ларипетровый шар. Чак… почему ты не мог усидеть на месте… Не убивай, прошу… Только не убивай…

Спотыкаясь, побрела до кровати и подвернула ногу на оставленном мной же на дороге сапоге.