Тильда. Маяк на краю света

Глава 32 О непобедимой пятерке, великом населении Свальбарда и ночи в долине гейзеров

Свальбард, двадцать седьмое орботто.

В общем, дорога к ШурИку (туземец свое имя грассировал на друидский манер) заняла не меньше, чем полдня. Мы наткнулись еще на десяток-другой таких горячих кислых фонтанов из ниоткуда; один ошпарил Дроку руку столь серьезно, что пришлось делать привал, доставать мазь, обрабатывать довольно-таки серьезный ожог. Айсберг довольно быстро скрылся за невзрачными холмами, совершенно неожиданно создающими нечто вроде лабиринта. Учитывая водяные взрывы и вечный пар, ориентироваться сделалось затруднительно, да и струйку дыма спутать с фонтанами было несложно. В дополнение ко всему недавно голубое небо заволокло серостью: вероятно, это тот «легкий» туманчик, ошметки которого мы видели с ледяной вершины. Кажется, эта долина даже ниже уровня моря, если это в принципе возможно.

Животы бурчали. Бульон Фарр велел экономить на всякий случай — неизвестно, что нас ждет впереди. Такой вариант мне не очень нравился. Потому лишь чуточку сухарей пожевали, запили парой глотков. И то дело.

А господин в шубе… преспокойно жарил себе то, что он назвал опятами, приглашал нас «к столу» и зубоскалил вовсю. Вместе со своим белым медведем. Только тот зубоскалил опасно. А на шубе ШурИк с комфортом сидел, поджав под себя колени.

Фарр был зол больше всех. Время у нас на счету, а он — ждал, водил кругами полдня, подвергал опасности⁈

— Это ж не я водил. Сами заблудились. А скажи я все сразу — вы ведь бы уплыли — хотя там и плыть некуда, говорю ведь, но в гости вы бы не пришли, не поели бы вот… со мной. А я все реже верю, что переживу лето в здравом рассудке! Попробовали бы жить не необитаемом острове!

— Так ты это от скуки⁈

Взглядом Фарра можно было жарить вот эти самые опята. Я осторожно опустилась на краешек бревна подальше от Айды: ноги устали — жуть.

— От нее самой. Это хорошо, что вы с оружием — медведей на Свальбарде в десять раз больше, чем людей, — болтун-ШурИк громогласно расхохотался, дирижируя прутиками. — Летом тут вот и прячусь, и все равно — не гарантия. Есть-то они человечину не едят, но задрать не против. Пуганые… Да и есть чего пугаться — моя аркебуза ого-го! Только — скажу вам — что это за жизнь?.. Выживание, а не жизнь, и словом перемолвиться не с кем! Айда не в счет — все понимает, но ответить-то не может. Да и зимой остается смотритель, а он сам себе на уме. И тут вы! Как я мог пропустить?.. Ну — думал я — все, не хотят сходить… А как почуял, что вы пока ответов не получите, не уплывете, сразу понял, что делать… Теперь ведь и не выйдете из этого лабиринта сами.

На этом месте монолога от улыбчивого оскала ШурИка повеяло особой жутью. Даже опустившийся рядышком со мной раненный и измученный Дрок вздрогнул. А его уровень впечатлительности моему — не ровня.

— Так мы этим самым оружием можем и настоять, — взялся Фарр за рапиру.

Дядя Тири стащил с плеча арбалет, Чак ухватил рукоять кинжала. Я отстраненно вспомнила, что Голубинка слетела с моего плеча еще на айберге, а свисток-то у Нарви на дне морском…

ШурИк сузил глаза.

— Э, нет. А Айда на что?..

Король нацелил стрелу на медведя. ШурИк вскочил, Айда поднялась на все четыре лапы, зарычала.

— Одним выстрелом не повалишь, пришелец, — предупредил ШурИк недобро. — А в ярости белого медведя я тебе видеть не советую.

— Я не пришелец. Я король.

— Ну, Айда разницы не видит, — ШурИк вскинул свою аркебузу на плечо, и… каким-то образом холодное дуло коснулось моего виска.

Мужчины дрогнули.

— Не дури, — процедил Чак.

— Это вы не дурите. Я в крайнем случае основную часть населения пощову. Мы не дружим, но против чужаков — помогут.

— Так ты на Свальбарде не один⁈.

ШурИк расхохотался, не отводя аркебузы от моей головы.

— А вы пришли, думая, что я один и меня легко взять?

— Мы… — дрожа, пробормотала я, — не собирались вас брать, ШурИк… Нам просто нужен… маяк. Очень.

Оружие — не решение. Ни одна война не решает проблем. Будет жаль умереть в доказательство этой простой истины, но… до чего горько.

Скосив на меня глаз, ШурИк цокнул языком и приказал парням:

— Опустите ваше оружие, и поговорим. Я не хочу лить кровь. Я всего лишь… пообедать вместе хотел.

Вот, я же говорю.

Кастеллет хмуро уточнил:

— А основную часть населения пригласить — не судьба?

— А они гурманничать не умеют. Что с них взять — медведи. Да и вражда у нас как бы, — ШурИк резким движением убрал аркебузу, и мне показалось, что я сейчас растекусь, как лужа от фонтанчика. — Айда, тихо, — цыкнул на медведя, что едва не бросился на метнувшегося ко мне Чака. — Тут в холодрыгу только медведь и выживет, ага.

Фаррел спустил воздух сквозь стиснутые зубы. Кастеллет присел ко мне впритык, привлекая к себе рукой в жесте «никому не отдам». Я истерически шмыгнула носом в его плечо, но на всякий случай прошептала: «Я в порядке».

— Так ты соврал? Все население — ты и десять медведей?

— Не считая приплода… — ШурИк отставил аркебузу к ближайшему камню. — Блефовал — если выражаться точнее. Зачем вам этот маяк сдался? Смотритель — не знахарь, да и чудесных снадобий не держит. Жутко умный — это да, может, и предложит что, но невозможно, говорю ведь: лед там летом тонюсенький.

— Почему тогда айсберг не тает? — вопросил дядя Тири с наивысшей долей скептицизма.

Присел на наше бревнышко со стороны Чака, взял прутик с нанизанными «опятами». Пришлось подвинуться и едва не спихнуть Дрока с другого конца.

Фарр остался стоять, не сводя глаз со странного, опасного жителя необитаемого Свальбарда.

— Да и в море морозно — это только в твоей долине тепло. Ты говори, да не заговаривайся.

Рапиру он так и не спрятал, нервно похлестывал ею воздух в районе сапог.

ШурИк сел обратно на свою шубу, кажется, уже не опасаясь нападения:

— А ты своей железкой лучше не маши. Айду я из молочного медвежонка вырастил. Но иногда она и меня удивляет своей свирепостью.

Фаррел покосился на все еще поднимающего верхнюю губу медведя. Потом на нас. На ШурИка. Тот указал на бревно:

— Садись, мил человек. Поговорим, потрапезничаем. Берите, берите, не стесняйтесь. Для вас жарил.

Делать было нечего, да и голод давал о себе знать: мы молча пожевали свои опята. Они оказались плотные, сочные, нежные. Надо узнать, как растут. Домой при случае завезти…

Если мы туда — до чего привычная мысль — доберемся.

— А куда все остальные люди делись? — подала я голос.

Потому что если молчать, то напряжение никуда не денется. Удивительно, что Чарличку эта мысль не пришла в голову. Такое — по его части. Хотя, кажется, он за меня до смерти перепугался и был на свальбардца слишком сердит. Обидчивый он у меня. Отходчивый, но обидчивый.

ШурИк пожал плечами, снимая кусок опенка с прутика зубами. Прожевал.

— А мне почем знать. Никого не видал.

— Ну, а семья?.. Где они?

Не из ниоткуда он ведь тут появился, честное слово!

— Жена была… давно и далеко отсюда… — в голосе мужчины прозвучали тоска и горечь.

— И куда же она делась? — заинтересовался и король.

ШурИк почесал затылок, хмыкнул.

— Сказал бы вам, да вряд ли… поверите. Не таким я знал Свальбард годков так десять назад… Или одиннадцать. Время, зараза, бежит как угорелое. Не помню. А потом — бац! — здесь я. Гейзеры проклятые… на Свальбарде! Да где это видано! Но что поделаешь — смириться пришло. Не отрицать ведь реальность — что может быть глупее?.. Зато медведи остались, как и положено по статистике. Да вы кушайте, кушайте. Удивительно, как важно человеку выговориться. Смотритель ненавидит зиму, — ШурИк нервно хохотнул. — Спокойно, Айда! Иди-ка сюда.

По-прежнему напряженная медведица подползла к странному свальбардцу, положила морду ему на колени, преданно заглядывая в глаза. Тот почесал ей лоб, белая медведица блаженно зажмурилась… Как трогательно!

— Это мне уже смотритель рассказал — а он парень не от мира сего, земля ему пухом — что тут тепленько так от вулканической активности. Да сроду не было такого на Свальбарде… Я ж его исходил вдоль и поперек, домой собирался…

ШурИк отер лицо, будто пытаясь стереть нахлынувшую неизвестно откуда грусть.

— Ты случаем… — Чарличек вдруг наклонил голову набок, как Голубинка, — не знаешь таких слов как «психосознательность» и «антибиотик»?

— «Скорая помощь», — добавил Фарр, мгновенно подхватив идею. — «Буллинг».

Надо было видеть, как вытягивалось лицо ШурИка.

— Ребята, вы…

— Другой мир? — выдохнула я.

ШурИк глотал воздух ртом. Один Дрок был не в теме:

— Другой мир?..

— Так он правда существует! — ошеломленно воскликнул дядя Тири. — Я думал, это все же сказки, только догадки Эйдана, легенды дуче…

— И именно его пытался защитить от твоего тлетворного влияния отец, — выплюнул Чарличек прямо королю в лицо — сидели-то прижатые друг к другу, как капуста в бочке. — И был убит.

— Поэтому ты привез меня прямехонько сюда. Отец может тобой гордиться — ты не дал семенам ненависти прорасти…

— Я тебя убью прежде! — Чарличек завыл и вцепился почтенному провокатору в волосы.

— Так, вы двое — хватит, — рыкнул Фарр, двигая локтем короля.

Айда повторила его рык совершенно неожиданно, только в разы грознее и громче. Мы все едва не упали с бревна. Накал страстей как-то мгновенно угас.

Выходит, отец знал, что здесь — вход в другой мир… «Сцилла» так и не доплыла на «Свальбард». Я тяжело вздохнула.

— Е-мое, я не думал, что это возможно… Вы… я думал, что медленно схожу с ума… Я приехал на Свальбард работать — для фрилансера тут приволье, и визы не надо… На полгодика. С женой поссорился. По мелочи какой-то… Медведей всегда была тут уйма, с ружьем — не иначе передвигаться за городом. И однажды… да я просто пошел прогуляться и заблудился. Ну, не впервой, ладно. Но тогда спасатели вылетали, знаете. На вертолете. А тут… никого. Ничего. Наткнулся на маяк уже в полубессознательном сознании, на ружье свое горе опираясь, в метель… Смотритель сжалился, меня выходил обмороженного… Слушал он мою историю и говорил, что я брежу. То ли старик странный, то ли правда я в другой мир попал. Где и про интернет-то не знают… Только это ж версия для психушки! Но вы… знаете? Про интернет?

— Про интернет — нет. Но мы собираемся в мир, где есть скорая помощь. Ты умеешь ее вызывать?

ШурИк разгоготался так, что впору было все же засомневаться в его вменяемости.

— Ребята… а давайте взорвем этот лед ко всем чертям! А я вызову вам скорую помощь? Необитаемый остров — это не для меня!

— А чего ж не попытался уплыть?

— Да я же говорю вам — фрилансер я, никогда мореплавателем не был! А вы видели, что тут в море? Одних косаток хватит для настроения. Если б не зима у смотрителя, не встреча с Айдой и не эта долина с гейзерами, меня бы задрали быстро.

Да, косатки для настроения — тот еще мотиватор.

— А что за гейзеры? — спросила я.

— Ну, пуф! — ШурИк сочно изобразил внезапный взрыв, и Айда подпрыгнула на четыре лапы, перепугавшись. Король Басс и я дернулись на пару, и плакало наше бревнышко: наша пятерка дружно опрокинулась навзничь.

— Морского медведя тебе в глотку! — выругался раненый Дрок, с трудом поднимаясь.

Я поддержала его под локоть, но продолжала допытываться:

— В фонтанах вода горячая, кисловатая. Почему?

— Дык — минеральная. Вулкан имеется. Я ж вам о чем толкую — на МОЕМ Свальбарде их не бывало никогда. Ну, Исландия, но не Шпицберген же! Не те широты. А тут — пожалуйте. Потому лед и не замерзает как следует в проливе, но держится. Термальные воды на глубине.

Термальные воды. Вулкан. Так вот отчего здесь такой теплый микроклимат! А высокие овраги, на дно которых мы скатились, естественным образом изолируют теплый воздух от холодного морского ветра. Я заходила взад и вперед, пока не попалась в руки мужа. Судя по тому, как он сжал мои ладони, взбудоражен он был не меньше моего.

— Вулкан — под водой?..

ШурИк закивал.

— Нечто вроде. Но вход в него — на острове, где маяк. Прямо в жерло когда-то упала с неба звезда, растворилась в… соляной кислоте — кажется, так это смотритель называет — и с тех пор весь островной пляж и светится. Вечером с айсберга видно, покажу, если хотите.

— Светится⁈

ШурИк был явно доволен нашим замешательством и всецелым вниманием.

— Я и говорю смотрителю — зачем ему на маяке сидеть, коли песок и сам светится, но он парень упертый… Говорит — так завещал ему отец, а отцу — его отец, и так далее. Классический консерватизм.

— Звездная пыль, — выдохнули одновременно Чак и я, одинаково развесив уши.

— Во! Точно! Стоп, а вы откуда знаете-то⁈.

— «Свет маяка на краю земли можно увидеть с двадцать пятого мередиана», — пробормотал ошеломленно присевший обратно на краешек бревна Фаррел; Айда обнюхивала его сапоги. Капитан рассеянно опустил ладонь на огромную голову любопытной медведицы и пояснил, уткнувшись в наши непонимающие взгляды, — Аврора говорила так. Будто бы это ей сказала… сирена. Так вот что она… имела в виду.

Дрок не сдержал фырканья.

— Больше сиренам верьте, капитан!

— Выходит, — возразила я, — иногда они говорят правду. Так вы не знаете ничего про Сваля, ШурИк?

— Какого такого шваля?..

Обидно, честно говоря…

— Бард такой был. Тысячу лет назад отсюда приплыл.

— Так это смотритель может знать… Бард? Шваль — так вы сказали?

— Сваль, — холодно поправил король Басс.

— Бард Сваль… Свальбард?.. Ахаха!

Каламбур нашего пришельца десятилетней давности знатно позабавил. Верно. Поговорим со смотрителем. Он-то тут потомственный…

— Звездная пыль, солнечный ветер, зелье морской соли, привязка… — я перечислила все по пальцам. — Взрывать лед над вулканом не стоит, но что, если мы снова воспользуемся свойствами ларипетры?

Мы задумчиво посмотрели на свои браслеты и подвески — кому как смонтировали.

— А что это за камушки такие синие? — заинтересовался ШурИк.

Фаррел встал.

— Может и сработать. Показывай, где маяк. Пешком быстрее или по морю?

— Пешком, пешком, — завозился ШурИк. — Только придется через равнину топать. А медведи там любят сейчас пастись. Еще и с малышней. Весной нарываться на них и вовсе вредно. Самоубийство.

— У нас нет выбора, — отрезал Фаррел. — Я за Авророй.

Он уже был развернулся уходить, но ШурИк лукаво уточнил:

— А дорогу-то найдешь, капитан? Давай провожу.

Мы все насторожились от такого предложения. Все же, пусть ШурИк и соотечественник нашей Ро, пусть он просто провел десяток лет практически в одиночестве на необитаемом практически острове, но… все же он вел себя по-прежнему странно и подозрительно. Прибьет Фарра и…

— Я с вами, — будто уяснив это дело, поднялся Дрок. — На «Искателе» оно того… спокойней. Мне в другой мир не надо. А вдруг затянет?..

Король Тириан неожиданно тоже поднялся.

— И я пойду. От греха подальше. Я хочу еще увидеть дочь. Я с тобой, капитан Вайд.

Я посмотрела на Чака. Он на меня.

— Остаемся, трусишка? — шепнул он мне в ухо.

Я кивнула. Это странный мир туманов, гейзеров, холмов и ягеля. Похожий на сказку. И если мы можем остаться в нем и воспользоваться случайно свалившейся на голову вечностью… Конечно, я за. Прямо-таки детский восторг всколыхнуло во мне это предложение. Ну их, этих взрослых. Пусть решают нерешаемые проблемы, а для нас они на время перестанут существовать.

— Айда, присмотри, — велел ШурИк и первый исчез за холмом.

А вот это неожиданно… Мы, как школяры, застыли перед строгим взглядом белого медведя.

— Думаешь, она рассердится, если мы будем целоваться? — спросил Кастеллет.

Я толкнула его в бок локтем.

— Я рассержусь. Тебе бы только целоваться!

— А тебе что?

— А мне… окрестности посмотреть. Гейзерную воду изучить. Грибов собрать домой хотела… Посадить…

— Ну, да. Научный трактат. Я и забыл.

Айда подошла поближе, я прижалась к Чаку. Медведица понюхала мой свитер. Мы стояли, ни живы, ни мертвы.

— Темнейшество ее гладил по голове, — сказал Чак. — И ничего ему за это не было.

— Вот и попробуй.

Мы протянули ладони одновременно. Шерсть у Айды была жесткая, короткая. И… неожиданно приятно теплая. Теперь замерла медведица.

— Вот видишь, — сказал Чак, улыбаясь и переплетая свои пальцы с моими.

— Так я чего… я ничего.

— А медведя ты исследовать не можешь?

Его голос почти умолял. Мне сделалось смешно. «Исследовать медведя». Мы расхохотались, Айда неожиданно лизнула шершавым языком наши сплетенные пальцы. И улеглась на наших ногах.

— Даже Айда тебе говорит: стой и не дергайся, — сообщили мне и собрались поцеловать.

Я выскользнула ужом, смеясь, отбежала на пару шагов. Просто, чтоб подразниться. Чак принял игру, погнался за мной. Айда потрусила следом, весело поревывая. Мы носились вокруг холма втроем, собирали ягель, искали гейзеры и напились минеральной воды, странно приятно забурлившей в желудке, собрали хвороста…

Солнце на севере садится быстро: сумерки свалились на долину сквозь туман и резко его… рассеяли. Стало ощутимо холоднее, а на бархатном небе появились звезды.

В итоге мы молча привалились к теплой спине довольного медведя напротив костра, накрылись своими плащами. Я перебирала пальцами шерсть Айды — это успокаивало. Чак перебирал мои волосы. Мы смотрели звездам в глаза, а звезды смотрели нам в души.

— Думаешь, они вернутся завтра? — спросила я, прижимаясь к его плечу.

Чак мотнул головой, задевая мой висок подбородком. Айда дышала мерно и шумно. Спала.

— Темнейшество вряд ли позволит кому-то спать, пока заря в опасности. Риньи дал ей несколько дней. Один уже на исходе… Так что нам стоит поспать. Неизвестно, когда будет такая минута спокойствия в следующий раз. Давай, трусишка, — он нежно коснулся губами моего лба, — спать.

Я поворочалась по спине Айды в его объятиях, устраиваясь удобнее для сна. Зевнула. Наверное…

— У нас ведь все получится, правда? Как думаешь?

— Конечно, получится. Даже не смей верить в иное, трусишка. Может, и этот смотритель что-то знает. Не бередь завтрашнего, пока не закончилось сегодняшнее.

Мною овладело странное предчувствие, что завтрашнее отнимет сегодняшнее навсегда. Тоска и нежность вдруг затопили сердце, и мне захотелось, чтоб он непременно знал, и чтобы сегодня у нас никакие завтра не могли отнять.

— Чак…

— Ну, что еще, Тильдик? — сонно поинтересовался муж.

— Я тебя люблю, знаешь… Вот просто так. За эту твою веру… И как ты рассказываешь истории… И как ты дуешься или сердишься… И как смеешься. Если вдруг что случится — ты просто знай.

Он прикоснулся правой рукой ко моей щеке и повернул мое лицо к своему.

— Ну ты даешь, трусишка… Что может случиться?.. Я тоже тебя люблю, дорогая моя Тильда Сваль…

Треск костра, искры в небо, запах медвежьей шерсти, ковер из звезд и ягеля, морозный холодок, касающийся наших склоненных друг к другу макушек, где-то шипение взметнувшегося гейзера, разноцветные всполохи северного сияния, наше мерное дыхание и такая хрупкая, волшебная, краткая вечность в наших ладонях…