Тильда. Маяк на краю света

Глава 31 О круглой земле, втором принципе мошенничества в действии и как должно жить свою жизнь

Льдистый залив, двадцать седьмое орботто. Северный материк Свальбард.

Кастеллет отпустил мое плечо, сложил ладони рупором и заорал в сторону так близкого берега:

— Любезнейший! Не подскажете, это край света?

Человек в шубе присвистнул. Мы все пнули Чака локтями и зашикали:

— Что за ерунду ты несешь?

— Чем глупее ты кажешься, тем в бОльшей ты безопасности, — тихо отозвался наш мошенник со стажем.

Тем временем с берега нам ответили вопросом на вопрос:

— А он что — существует?.. Земля-то круглая, вроде!

Человек аркебузным дулом описал огромный круг в воздухе, и на секунду дымный след представил нашему вниманию вышеупомянутый шарик.

Пожалуй, это лучшее объяснение из всех, почему горизонт никогда не становится ближе. Хотя вряд ли в ОК кто-либо задумывался о форме земли, если мы даже что за морем не знали. Но эта версия заслуживает… детального рассмотрения.

— Мы ведь сверялись по звездами… — негромко сказал Фарр, игнорируя новые научные факты.

— Боюсь разочаровать — вы попали всего лишь на Свальбард!

«Свальбард»!.. Даже дух захватило. Бард Сваль. Сваль бард. Свальбард.

— То есть — Шпицберген: звезды тебе не солгали, темнейшество. Мы не ошиблись! — громко прошептал Чарличек.

Я скептично пожала плечами:

— Если права Ро. Она лишь предположила, что маяк здесь, потому что это «Сваль-бард». Но письменных тому подтверждений мы не находили…

— Но надеюсь, — видя, что диалог прервался, человек с берега отозвался снова, — это вас не отпугнет и вы сойдете на берег?.. Фигурально выражаясь, это место все же можно окрестить краем света — дальше на север уже только льды.

В голосе его сквозила столь отчаянная надежда, что мы все, как один, повернулись к капитану. В прошлый раз нас тоже приглашали на терру инкогнита, и у нас, собственно, тогда уже не было выбора. Но сейчас мы на борту — и он есть. У этого туземца есть аркебуза, а хорошо вооруженное население уже само по себе подозрительно.

За спиной человека в шубе случилось движение и… на фоне ослепительного снега что-то огромное встало… на задние лапы.

— Это еще что⁈ — воскликнул король Басс в ужасе, заслоняясь рукой.

Появившемуся зверю человек в шубе едва достигал до покатого плеча. Зверь был желтовато бел. Как шуба человека. И только нос черный, глаза и огромные когти — их и отсюда видно. Совершенно мирный взгляд, невинная морда. Но крепкие челюсти сдают с потрохами кровожадную натуру.

Как бы потроха не остались от нас. Если мы сойдем. Перед глазами моментально заскользили отдельные обрывки китового нападения, нещадно затошнило, и мне пришлось крепко сцепить зубы, задышать сквозь них мелко и часто, чтобы… сосредоточиться на том, что китов нет, что мы в безопасности… Относительной, но все же.

— Заждался уже тебя, — между тем, громко и открыто засмеялся человек, потрепал зверя по холке, как… Аврора трепала когда-то своего белого Какадука.

Зверь ему ответил утробным рыком. Дружелюбным?.. С любопытством потянул длинным носом воздух. Чихнул. Воззрился в сторону «Искателя», подслеповато щуря мелкие глазки. Лапы сложил на массивном животе.

Вернувший себе королевское выражение лица Басс выдал вердикт, оглаживая свежевыбритый подбородок:

— Похож на… морского медведя. Только белый.

— И с лапами вместо хвоста… — добавил рулевой Барм.

— Да ладно, — весело откликнулся Чак, — в топольских горах тоже бывают, только черные. А этот белый — эка невидаль, снег все-таки…

— А ты прям видал.

— А и видал, дядя Тири. Твоей милостью.

Сказано было весьма ядовито, пусть и с улыбкой. Король Басс вспыхнул обидой: «предательство» Лукреция Жан-Пьери было занозой и в его гордой душе. Он мгновенно побагровел, сжал кулаки:

— Я ведь даже принес тебе извинения, стервец!

Вероятно, в предыдущий и последний раз они поговорили как люди — отколошматили-то друг друга заранее, пора и честь знать. Но сейчас про это забыли. И про колошматенье, и про человеческие разговоры. Мне пришлось ухватиться за Чаково плечо, когда он наскочил на его бывшее величество с неожиданно яростным и в некой мере справедливым:

— Думаешь, одних извинений за ТАКОЕ достаточно⁈.

Фаррел же Вайд, как и подобает капитану и мужу в чрезвычайно ситуации, не стал растрачиваться на мелочи вроде белых медведей и старых раздоров, встал между спорщиками и отстранил каждого ладонью в грудь, а затем невозмутимо повысил голос в сторону берега:

— На берегу найдется знахарь?

— Знахарь⁈. — удивился друг белого медведя.

Король и Чак, все еще прерывисто дыша, отвернулись друг от друга. Ждать, что эти двое умерят свою гордыню и горечь — все равно, что ждать от горизонта, что он позволит дотронуться пальцем до своей линии. Нам несказанно повезло, что на борту им не особо пришлось пересекаться. В кубрик король не захаживал, а квартирмейстер столовался вместе с командой. Наверное… потому что… я была Диком. Ведь раньше он и Шарк трапезничали с капитаном.

— Лекарь? — продолжал Вайд. — У моей жены лихорадка.

Доктор вполголоса подсказал:

— Или травы.

— Или травы, на худой конец! — рявкнул Фарр, теряя терпение. — Снадобья!

Человек в шубе энергично замотал головой из стороны в сторону, разбивая наши надежды в прах.

— В долине-то только ягель и растет, и докторов у нас тут не водится… — он выглядел расстроенным, бегающие глазки будто искали, что нам предложить при таком по чести совсем не удачном раскладе. Но вот они заблестели, и незнакомец радостно воскликнул: — Но можно спросить смотрителя!

— Смотрителя?..

— С маяка. Я надеялся, что…

— С маяка⁈ — нескладно наперебой взорвались восклицаниями все мы.

Маяк на краю света. Звездная пыль… она здесь⁈. Потому так блестит берег?.. Аврора… не ошиблась! Цель нашего путешествия достигнута⁈

Хотелось плакать и смеяться одновременно.

— До него полдня пути, — махнул рукой житель Свальбарда, который так и не успел сказать, на что надеялся; медведь с готовностью проследил за его указательным пальцем. — Зимой. Но летом не доберешься — лед слишком тонкий. Теперь вы понимаете, почему я так вам рад?.. Кукую с Айдой и схожу с ума каждое лето… Ах, верно… Значит, не выйдет ничего с женой-то вашей… Жаль мне.

Мы отвернулись для совещания. Его затеял Кастеллет, положив одну руку на плечо Фарру, другую — мне. Вайд повторил его жест, ну и я решила тоже. Вышло такое крепкое трио. Риньи, королю и Барму оставалось только сделать вид, что они в совещании принимать участия и не планировали.

— Предлагаю не отступать от плана: проведем эксперимент здесь, — предложил Чак. — Как я говорил, все необходимое есть. Наши ученые, — он кивнул на меня, — изготовят зелье морской соли, остается сущая мелочь: выплавить стеклышко, и с ней они тоже справятся. Я в них верю.

Приятно, конечно, но…

— Сущая мелочь, — Вайд передразнил не признающего границ Кастеллета. — Для выплавки стекла нужна как минимум не абы какая печь — обеспечить нагрев. Где нам взять такую?

— На камбузе есть печь. Почему бы нет?

— Очень остроумно!

— Есть риск взлететь на воздух вместе с «Искателем», — поддержал Фарра явно прислушивающийся в нашему разговору Риньи, — но и вероятность успеха тоже имеется. Я бы попробовал.

Рискнуть «Искателем» и застрять на неопознанной земле, где бродит странный отшельник с аркебузой, белый медведь Айда и еще неизвестно кто и в каких количествах?.. В полудне пути от маяка земли?..

К моему удивлению, посетившая меня мысль оказалась предельно проста, и я выдала, сжимая плечи мужа и брата:

— Послушайте… я думаю вот что… раз мы правда на этом маяке… где есть звездная пыль, а вчера мы наблюдали солнечный ветер… то, может быть, нам артефакты и не нужны? Может быть, они были созданы как раз ради имитации природных условий, в которых мы и так уже находимся?

Доктор неожиданно радостно хлопнул меня по плечу, глаза его блеснули:

— Морские медведи! А ведь почти наверняка ты права, Тиль! Судя по моим исследованиям, звездная пыль не принадлежит земле, не похожа ни на какой знакомый нам в ОК минерал, а я даже до Черного Тополя добирался…

Осечься доктора заставил строгий и острый, как буравчик, взгляд квартирмейстера. Который снял с моего плеча его ладонь и собственнически холодно поправил:

— ВЫ правы. Госпожа Сваль.

Я хрюкнула. Не время ведь сейчас!

— Вы говорите, доктор, звездная пыль не с нашей земли?..

Вот этой, которая круглая?..

— На то она и звездная, — ляпнул Барм.

Гениально. Мои глаза забегали, ноги заходили сами собой, зубы начали жевать губы. Если… неужели звезда упала на землю?.. Звезды иногда падают, каждый знает, но что, если они упадут на землю?.. На… островок, где находится маяк на краю земли?..

Тогда на нем действительно возможны разнообразные аномалии…

— Боюсь вас расстраивать, но мы все еще не на маяке, — на сей раз влез в разговор дядя Тири.

Рулевой Барм обнял короля и доктора за плечи. Король при этом вздрогнул и недовольно покосился на мерчевильца.

— Интересно, а почему это лед там тонкий?.. Здесь — очень даже надежный. И мороз нешуточный.

И он ткнул в покрывший корпус иней, выпустил показательное облачко пара изо рта… Мы, как по команде, повернулись к нашему знакомцу-незнакомцу. Верно — его льдина, например, была толщиной с высоту нашей кормы. И это только над водой. Почему же ЭТА льдина летом не тает?..

— Подозрительно, — покачал Барм головой.

Основания с ним согласиться были самые серьезные. Хотя, конечно, таким ледяным стенам и на «растаять» времени нужно больше, чем обычному поверхностному льду. но… откуда мы знаем, что этот парень нас правда просто зовет в гости?.. Может быть, он нас так не хитро заманивает. Чтобы тоже накормить кого-нибудь…

Король Басс элегантно вывернулся из объятий рулевого, отошел к противоположной стороне кормы.

— А давайте мы его пригласим на борт, — предложила малодушно я.

Потому что терра инкогнита террой инкогнита, а ставить на кон собственные шкуры нечего. Мужчины так на меня и вытаращились.

— Ну, а что? — я развела руками, смущаясь всеобщему вниманию.

И вспомнила не к месту, что я таки благополучно забыла про крем из слизи сирен, а, следовательно, шрамы всем видны и, вероятно, особенно ярко выделяются на побледневшем от мороза лице. Силой воли сдержала порыв заслониться руками от их взглядов.

Кастеллет улыбнулся краешком губ и весело предложил:

— А верно! Если ему действительно так скучно, как он говорит, то ему же на руку. Наш темнейшество капитан устроит допрос — он умеет.

И, как обычно, не дождавшись приказа капитана, мой невыносимый рыжий человек с куцей бородкой снова сложил ладошки в рупор и крикнул:

— Любезнейший! А вы к нам в гости не хотите?

Фаррел так и прожег Чака взглядом. Я поднырнула рукой мужу под локоть и ущипнула легонько: ну, такой он… вечный нарушитель порядка… А Фарру состроила гримасу «прости уж его» и «послушай, прав ведь».

Ничего не подозревающий отшельник в шубе оживился.

— А… можно? А Айда…

— А Айда останется, — безапелляционно и поспешно ответил капитан Вайд. Увидев нерешительность северянина, добавил: — Не обсуждается.

И мужчина резко заартачился.

— Без Айды я никуда. Хотите — заходите на огонек. Я в долине живу. Нет — значит, нет.

Развернулся и… потопал прочь!

— Стой! — воскликнул Фаррел, едва не бросаясь в воду, чтобы догнать даже не подумавшего оглянуться субъекта с аркебузом и белым медведем. — Хью, спустить шлюпку!

Я не к месту прошептала:

— Второй принцип мошенника…

— Он все просчитал, — тихо потрепал меня по плечу Чак. — И не оставил нам выхода.

Так мы высадились на льдистый Свальбард.

Человечек, назвавшийся ШурИком — по лицу Фарра было видно: он тоже сомневается, что названное нам имя — настоящее — улыбался довольно и жарил над костром что-то на тонких палочках. Вероятно, съестное. Но, хоть убей, я не могла понять, что это за белые ошметки подводного коралла.

— Пришли все-таки, — первым делом констатировал он факт, весело поглядывая на нас, вывалившихся из-за очередного холма, пыхтящих, измученных, настороженных.

Айда же зарычала, заставляя подумать в который раз, правда ли нам все это необходимо. По крайней мере, такая мысль пришла в голову мне.

— Спокойно, Айда… Это друзья. Ну, пока — друзья. Присаживайтесь, раз смогли найти.

— Тебе весело в прятки играть, ШурИк? — Фарр еле сдерживал гнев. — Сложно было ответить, где искать маяк? Это ведь все, что нам было нужно!

Сойти решено было впятером: Фаррел с рапирой — потому что дело касалось Ро, Чак с кинжалом — потому что в стороне от такого приключения он остаться не может, я с отобранной у Бимсу Голубинкой на плече — потому что Фарр, потому что Чак, потому что Ро, потому что нельзя иначе, пусть поджилки и оторвались окончательно, улетели с концами к северному сиянию и приказали долго жить, король с арбалетом — потому что он король в своих владениях (и плевать, что он уже девятнадцать лет как ни для кого не король, да и Свальбард Вестланду — не владения) и Дрок с дубинкой — просто по кочану. Каждый на всякий случай был дополнительно вооружен ларипетрой, оправленной в серебро, а на поясе держал калебас с горячим китовым бульоном и мешочек соленых сухариков.

Так удачно сбросивший оковы рабства Барм остался на борту за старшего, Хью — в помощниках. Риньи собирался вернуться к больным и заняться изготовлением зелья морской соли — никто не знал, как быстро мы справимся, на сколько миссия опасна и вернемся ли мы в принципе. С зельем же и маяком Аврора имела надежду выжить.

На льдину быстро попасть на удалось: слишком высокая. Место пристани мы искали долго и безрезультатно, оставляя манипулятору с медведем безобразно огромную фору. В момент, когда нашей шлюпкой явно заинтересовалась стая приближающихся черных плавников, Чаку пришло в голову перекинуть трап прямо с мостика на айсберг. Еле разминулись с убийцами и… переход над морской седой пустотой. Я преодолела его с коликами в желудке, исключительно ради интересов науки. И тут же судорожно вцепилась в Чаково серапе, потому как ноги держать отказывались, еще и скользили. Вероятно, я никогда не натренирую выдержку и отвагу. Не представляю, как справлялась Аврора.

— Трап пока оставить, — отдал Фарр Барму последние указания. — На случай быстрого отступления. Но если возникнет угроза нападения — смело рубите.

Надеюсь… не возникнет. Как же мы без пути к отступлению?.. Я коснулась Аврориного браслета с ларипетрой: он мне и достался. Кристалл легко засветился.

Нашему взору открылся невиданный прежде ландшафт: со льдины петлей в холмистую долину сбегала узкая белоснежная до голубизны тропинка. Долина же была чиста от снега и льда, по цвету и структуре напоминала пульфитные кочки, ближе к горизонту темнел низкорослый хвойный лес, высились горы, заволакиваемые туманом, дрейфующим по этой самой долине. Со стороны земли воздух казался намного теплее и суше, чем с моря. Парадокс?..

Из-за одного холмов вилась струйка дыма.

— Идем туда, — тут же и распорядился наш седой серьезный капитан.

Сделал решительный шаг на тропку и… поскользнулся. Соскочил молча вниз, как ливень в водоотвод, только мы и видели его растерянное лицо со сжатыми челюстями. Я вросла в землю (или лед?..), не отпуская Чака. Но сей непоседа — конечно же — стоять на месте не мог, когда такое творится, да и сил у него побольше будет, чем у меня, так что судьба моя была предрешена.

— Ну же, трусишка, — подбодрил он меня, — ловим момент. По всему видно, что это не тропинка, а желоб. Будет весело! Представь, какой трактат выйдет на сей раз! «Родина барда Сваля», — и Чак сделал широкий взмах рукой.

Почему я вечно ловлюсь на это⁈.

Но мы уже шагнули вслед за Вайдом, я схватилась за мужнину шею, когда мы опрокинулись на его причинное место и заскользили вниз с такой скоростью, что, кажется, отчаянный мой писк и веселый ор Кастеллета должны были примерзнуть к спинным позвонкам.

Судя по высоте айбсерга, летели мы не слишком долго, но мне казалось, я успела увидеть всю свою жизнь прежде, чем влетела пятками во что-то твердое. Рассерженное кряхтение и поданная из неизвестного пространства рука… это был Фарр. Он дернул меня вверх и я, качнувшись, поднялась на ноги. Кастеллет вскочил следом, как ни бывало.

— Вот так забава! — и обернулся на ледяную гору, закончившуюся несколько выше: по инерции мы пролетели еще шагов сто по заезженной тропинке на склоне, до самой долины. Короля и Дрока видно пока не было. — Эге-гей! Не бойтесь, просто съезжайте!

Крик Чака эхом разнесся по долине — или, вернее, котловине — в которой мы оказались. Где-то что-то вдруг взорвалось, и нас смело на землю порывом горячего воздуха и брызг, разбросав тормашки вниз и вверх. Оглушенные, ребята и я подняли головы: шагах в двадцати прямо из земли бил… огромный фонтан. Могу поклясться, полминуты назад его здесь не было.

— Это еще что? — выбираясь из-под моих сапог, поднялся Кастеллет на ноги.

Сделал шаг к фонтану, одновременно подавая мне руку. И… вдруг фонтан исчез, оставив лишь огромное облако пара. Как у гигантского кита, как у кита-убийцы, вынырнувшего всего на миг, как усталый выдох исполина… Неизвестно что.

Я прижала руку к сердцу, что с колкостью занозы безуспешно пыталось выскочить наружу. Чак продолжил движение, увлекая меня за собой. Фарр поплелся за нами.

— Лужа… — сказал он, присаживаясь рядом с местом, где только что был фонтан.

— И дыра.

— Осторожно, — оттолкнула я обоих своих мужчин прочь, а сама кончиками пальцев коснулась странной горячей воды. — Кажется, он снова может рвануть, — попробовала на вкус. — Хм, кисловатая, с пузырьками…

В свитере сделалось жарко. А еще цветное серапе, митенки… Сложно поверить, что только что зубы выбивали дробь от мороза.

— И что же это такое? — спросил Чак.

Я покачала головой.

— Сложно сказать… Но вода и пар явно выбрасываются подземным давлением. Что-то его создает там, внизу. Учитывая температуру… термальная активность?.. Надо подумать. Но здесь точно небезопасно. У меня чуть сердце не остановилось, знаете ли.

Я — не Ро.

— Знаете, известные мне данные о нервической системе говорят, что перенапряжение может обострить даже легкую простуду до фатального уровня. Возможно… — я поразилась блеснувшей догадке, — это и объясняет несбиваемый жар Ро! Она ведь уже полтора месяца вот так… и не прячется ни перед одним ударом. Сколько ей пережить пришлось-то… Мне и представить страшно…

Лужа стремительно исчезала. Я стащила серапе, Чак последовал моему примеру. Фарр нервно расстегнул ворот покоцанного на острове Гудру плаща, посмотрел вправо, влево и вдруг… тихо взвыл, хватаясь за вихры, как давеча на мостике.

— Это все я виноват…

— В чем? — опешил Кастеллет, небрежно перебрасывая наши серапе через плечо.

— Я был так уверен, так… эгоистичен, пытаясь держать ее рядом, решить ею свои проблемы, проблемы империи… И даже не думал, каково ей. Гнался за ней, не отпускал, а именно это следовало сделать, чтобы сохранить ей жизнь. Думая, что защищаю, запрещал, ограждал, контролировал и так лишь сильнее втягивал в имперские игры… В ту ночь, когда она еле осталась жива… Ведь мог запереть ее на крайний случай! Не пустить на эту сиренову оперу — знал ведь, что опасно! А потом сделалось поздно, — казалось, он сейчас вырвет у себя клок волос — так ожесточенно его пальцы в них вцепились. — И вот — теперь даже до маяка не могу добраться. А если бы я отпустил, все было бы как прежде, никто бы не погиб на этом сиреновом корабле, она не была бы при смерти, а где-то смеялась бы, улыбалась… Как умеет. Это все я виноват… Если бы не я…

— Фарр. — я ласково дотронулась до братова плеча. Я впервые видела его таким… таким отчаявшимся. И это… удивляло и… делало его таким человечным. — Ну что ты…

Привлекая его, дрожащего всем телом, к себе, сделала знак глазами третьему участнику событий, засунувшему руки в карманы. Пришлось несколько раз их выпучить — в конце концов, он виноват в переживаниях Ро не меньше, а то и больше. Хотя, по большому счету, конечно, это все «селяви». То, чего никто не мог предвидеть и предотвратить. Только Фарр, в отличие от Чарличка, не спешит обвинять других в том, что «селяви». Он обвиняет себя, и неизвестно, что же, в конце концов, лучше.

Я нежно погладила седые волосы Фаррела Вайда, отпустила. Бедняга… все мы идем путем жизни, этим странным путешествием, где взрываются горячие фонтаны, и что мы можем сделать?.. Только дальше идти… спасать, то, что или тех, кто для нас важны, изо всех сил…

— Это не ты виноват.

Чак в итоге закатил глаза, шумно выдохнул, сделал шаг, похлопал Вайда по спине.

— Ну, темнейшество, твоя сестра дело говорит. Виноват я. Но даже не в том дело. Заря сама тебя любит, в том и секрет. Просто она признаваться в этом не умеет. И то, что ты гнался за ней, искал, схватил и не отпускаешь — ее счастье. Так с ней и надо, иначе она всю жизнь от счастья шарахаться будет. — Фарр неверяще поднял хмурый взгляд, покачал головой и снова уронил ее на грудь. — Ты только посмотри — ты привел корабль на край света. Твоя королева Ис так мечтала снарядить сюда экспедицию, и кто строил ей препятствия? Ты! Все королевства знали об этом. Рассудительный, далекий от легенд и баек дознаватель, на котором держится вся идея империи. А теперь посмотри — империя стоит на собственных ногах. А мы узнали столько, что грядущим поколениям и не выучить! Тиль может создать целую библиотеку с почерпнутыми сведениями. Продвинулись так далеко. Тайны сирен раскрыты, можно не бояться моря Белого Шепота, да что там… И все благодаря тому, что капитаном стал ты. Думаешь, Гэрроу бы справился? Конечно, справился бы Я, и даже куда лучше, чем это у тебя вышло, но мне досталось только место квартирмейстера…

Фарр вскинул голову, хмуря лоб, глаза его сверкнули. Кастеллет расхохотался и со всей силы засветил Вайду ладонью меж лопаток.

— Ну, наконец проблеск жизни и сознания! Не дрейфь, темнейшество. Представляешь, как обрадуется королева Ис, когда узнает, что экспедиция свершилась?

— Да… Ис… — Фаррел снова упал в бездну отчаяния и даже сел почти в давешнюю лужу, совсем тем не заботясь. — Мне теперь уже все равно… Империя перестала иметь значение… — он одним рывком сорвал с себя плащ и швырнул в сторону. — Морской медведь мне в глотку!.. Никогда не подумал бы, что стану говорить такое… но она действительно теперь пустой звук… Я променял интересы государства на личные⁈ И кто я после этого⁈.

Он оттолкнул подошедших нас, вскочил и заметался в смятении меж склоном, с которого мы съехали, и ближайшим холмом, причинное место выглядело ржавым и мокрым после посиделок на месте фонтана.

Я побежала, поймала его за руку. Развернула к себе. Отвела серебристую прядь со лба. Осторожно обняла. Взглядом опять же заставила Чака подойти и поддержать мое начинание. Надо было видеть его рожу. Но — молодец, сделал. Так мы и стояли, обняв его с двух сторон, и я шептал:

— Фарр… ты жил для меня и Ис. Для империи, для… идеи. Которая должна была быть правильной… И она свершилась, эта идея — как Чак и сказал. Она растет, она развивается, она живет — ты жизнь положил за это. И она — наконец правильная. Ты сделал то, что был должен. Теперь ты свободен. Ты — просто человек. Человек заслуживает жить для того, что любит. Или кого любит… Не ради идеи, не ради других, а ради того… что делает живым именно его, понимаешь? Дыши, живи, Фарричек.

Я поцеловала его в щеку. Ущипнула Кастеллета — и тот чмокнул дознавателя во вторую. Как он при том сморщился! Как отскочил Фарр! Чак отер губы тыльной стороной ладони и съязвил:

— Иди, капитан. Иди и живи теперь свою, настоящую, собственную жизнь. Уж кто-кто, а ты заслужил. Даже если это будет маяк на краю света, мы его отыщем для тебя — так и быть, осталось так немного! Кто известен тем, что находит выходы из безвыходных ситуаций? Твой квартирмейстер! Я найду способ, обещаю. Тиль, пошли.

— Куда?..

— Искать способ. А потом спать. Под одним одеялом. Мне понравилось.

Очень вовремя со склона с криками сверзились король Тириан и Дрок. Потому что мне тоже хотелось врезать Кастеллету от всего сердца.