Тильда. Маяк на краю света

Глава 20 Об идеальных условиях для исследований, освободительном движении и памятниках истории

Дно моря Белого Шепота. Восьмое орботто.

«Дабы снизить риск возникновения борьбы за трон и связанных с ней убийств и интриг, закон наследования трона в своде постановлений королевской династии Сарасети прописан ясно. Власть передается старшему отпрыску по достижению им королевского совершеннолетия, коим считается возраст тридцати пяти лет. Достаточно поздно как для почитания человека за взрослого, однако достаточно рано, чтобы предыдущий король не впал в старческий маразм или немощь, и в принципе достаточно, чтобы предполагаемый наследник приобрел необходимую для правления королевством мудрость…»

Очередное перечитывание первого абзаца свода постановлений о наследовании из «Истории и обычаев архипелага Вольных Торговцев» не помогало унять непрекращающийся тремор от слова «никак». Буквы складывались в слова, но все эти слова оставались только непонятным черным на белом.

Что, если он убьет Тириана Басса?.. И вроде бы что мне с того — короля все давно считают пропавшим, мертвым, отданным в жертву… Да и я не помню о нем ничего бОльшего, чем «суровый отец Ис», который «но-но, посадит в подземелье, если будешь носиться по парку с высунутым языком и залезать в фонтан ногами». И все же, сохранность его жизни сейчас беспокоит меня гораздо больше, чем потерянная мамина шкатулка, чем небо, оставшееся в недосягаемости, чем даже… судьба Фарра и Ро, как ни стыдно признать.

Потому что они все там, а Чак… Чак здесь. И будет со мной, даже если исчезнет. За что⁈

Ты сама сказала. Это просто случается. Да, он — мой воздух. Даже если я расшибу голову о пол — а только он тут для такой цели достаточно тверд — пока это изменить не удастся. И хватит уже терзать себя за то, что это случилось. Ведь ты всегда была безумна лишь в рамках благоразумия, Тильда. Неужели не сможешь снова? И снова. И снова.

Как же не хватает хотя бы мотыльков. С ними можно было бы как минимум попререкаться, унять эту свою потребность отрицания очевидного с наименьшим вредом для окружающего мира.

Отбросив книгу на пестрое мерчевильское покрывало кровати, я соскочила на пол и обошла комнату вдоль и поперек в который раз. Уткнулась лбом во внешнюю «стену», легла всем телом, чтобы «материя» выгнулась до упора. Увидела лишь колышущиеся хвосты сирен, зависающих возле «аквариума наоборот».

Морские медведи. Что же там происходит⁈.

Еще один круг.

По пути перевернула медленно высыхающие страницы своих путевых заметок. С «бубриков Звездочета» на чистую. Открытия. Должно быть, тот бедолага, что писал «Историю и обычаи» в свободном пересказе со слов Сваля тоже не дома у камина ими занимался.

Собирать их приходится по-черному, далеко не там, где ожидаешь. И проваливаться глубже, чем планировал. Может быть… и правда стоит «ловить момент», а не ждать идеальных условий?.. Может, в том и в принципе вся суть существования?..

Он ведь не убьет короля?..

Я села за стол, взялась за перо и чернила, чистый лист бумаги и принялась за наметки глав о повадках, способностях и среде обитания сирен, географическом положении и традициях острова Гудру, свойствах ларипетры и мигмара.

Мой научный трактат. Работа отвлекает от эмоций самым лучшим образом. Я старательно выводила букву за буквой, высунув язык, до умопомрачения.

Будь здесь десять белых мохнатых мотыльков размером с кулак, они обозвали бы эти действия самообманом. Но я хотя бы была занята делом, которое все равно следовало бы сделать так или сяк.

Делай то, что должен. Самый главный принцип жизни, чтобы не умереть.

Но едва раздался тот самый «чпок», я подорвалась со стула так быстро, что чернильница опрокинулась и ее содержимое растеклось черной лужей по кипе листов с заметками, чудесному столу из белого дерева и живописно стекло на чудесный пушистый золотистый ковер.

— Чак! — метнулась я к «мужу», схватила его за руки, перевернула ладонями кверху.

Мокрые. Без всяких следов крови. Но кровь могла смыть морская вода… Рубаха под сюртуком… сюртук… Я обшаривала его в поисках ответа.

Убийца или нет?

Кастеллет снял с борта своего сюртука мою ладонь палец за пальцем и приложил один из них к моим же губам. Улыбнулся, как этот очаровательный мерзавец отлично умел: отправляя содержимое желудка в броуновское движение.

— Тс-с.

Но я все равно прошептала:

— Что? Что там⁈.

— Тихо… Скоро… — Кастеллет отвечал еле слышно.

Еле заметно оглядывался по сторонам с самым вороватым блеском в глазах, одновременно проверяя внутренние карманы, как будто там что-то еще могло быть. Сирены кружили напротив нашего аквариума, живо обсуждали что-то, тыкали пальцами в нас… Как гости Оперы вечером после представления.

— Что скоро?.. Король жив⁈

Герой моих грез прервал свое занятие и пристально посмотрел на меня:

— А почему тебя это интересует?

Губы у меня задрожали. Ну, хоть капля милосердия к книжному червю, с которым за неделю случилось больше, чем за всю жизнь… Прошу…

Наверно, Чак услышал этот внутреннюю безмолвную мольбу. И преувеличенно громко и сурово произнес:

— Не убил. Пока.

А затем подался вперед и шепнул в самое ухо:

— Даже спас, возможно.

Я вытаращила глаза. Что он хочет этим сказать?.. А Чак снова приложил мой палец к моим губам. Задержал взгляд. Совершенно неуместно! И совершенно… великолепно… Повел им вправо, влево, расцвел улыбкой, от которой из уголков глаз мелкой сетью побежали добрые морщинки. Я вздохнула.

А потом он резко развернулся, разорвав этот волшебный момент пополам. Только… было ради чего: в подводном мире за стенами аквариума что-то произошло.

Все сирены, как по команде, повернули голову в сторону света в тоннеле. Будто услышали или увидели что-то. Мы оба так и упали в прогибающуюся стену.

— Что там? — спросила я, носом вжимаясь в сей невероятной прочности и эластичности прозрачный материал.

— Не вижу…

Чак гундосил не меньше меня.

— Не понимаю…

Сирены закружились, устраивая маленькие воронки из воды. Начали оглядываться… Финтэ. Которая Серебряная. Проплыла павлином, заглянула по дороге в наш аквариум, бросилась прямо в лица оскалом… Я отпрянула, свалилась на пол… Чак бросился меня поднимать. А владычица местных сирен беззвучно и весело засмеялась. Затем помахала, подмигнула, Чаку отпустила воздушный поцелуй… И обернулась к прочим, повелительно взмахнула хвостом и… все, как одна, устремились из пещеры к свету.

Остались пустота и тишина. Как прежде, впрочем.

Чак же разулыбался пуще прежнего.

— Вот уж повезло, так повезло. Ты в порядке?

Я, кряхтя, поднялась, потирая спину пониже пояса, которая пострадала больше прочих частей тела. Босые ноги снова стояли в луже.

— Просто испугалась… В чем повезло?.. Что… что там произошло, скажи уже наконец⁈

Я ухватилась за его одежду и затрясла. Вот такая я — заразилась сумасшествием и подверженностью эмоциям от мужа. «Любовь делает нас живыми» и заставляет совершать глупости. И это… замечательно.

Этот непредсказуемый и несносный человек не собирался ничего объяснять. Он взял меня за плечи и развернул к внешней стене.

— А ты посмотри.

Над сокровищницей разливалось голубое сияние. Еще секунда и… наполненный воздухом ларипетровый купол поднялся под потолок пещеры. Невероятно… Я нашла и сжала Чакову ладонь, все еще покоящуюся на моем плече.

— Но как?..

— Король Тириан… милостиво согласился поучаствовать в нашем побеге.

Я в недоумении обернулась на мокрого мужа. Что?.. Вместо того, чтобы убить… Побег?..

— Но как… как ты справился?

— С чем?

— С… ну, с ненавистью…

Кастеллет рассмеялся. Нет, честное слово! Я резко обернулась и сложила на груди руки. В одном папином… или дядином трактате писали про людей, у которых от стресса случается раздвоение личности… Может… у Чака оно, того?.. После рудника и чумы в детстве. Он неожиданно взял мое лицо в ладони и заглянул прямо в глаза.

— Ты же сама сказала… или Ро… что надо выпустить эмоции. Вот я выпустил — и полегчало.

Но меня такое жалкое объяснение не устраивало. Я свела брови на переносице, и снова проклятая маска помешала довести этот жест до нужной мне степени грозности.

— Будто ты раньше не выпускал!

— Никто мне раньше при этом не говорил, что я могу быть лучше. Так уверенно — что не убью. Что кому-то не все равно. Что дело за мной. Тогда и… хорошим побыть хочется, знаешь.

Он меня отпустил, а я так и стояла пораженная. Чак затормошил меня за рукав.

— Трусишка, потом будешь переваривать! Обувай скорее свои сапоги, не время расслабляться! Еще предстоит своровать прочих узников. Король считает, что их один или два. Из тех, кто не зачах в тоске, не сошел с ума и прочее. Возможно, отец Фриды тоже — по описанию сходится.

— Откуда… ты все это успел узнать?

— Инсценировав нападение. Честно говоря, я не жалею, что отбил ему пару пальцев, и того даже будет мало… Но в делах, бОльших… Видящий ему судья. Зато создалась возможность поговорить незаметно для зрителей. Выбор — жизнь и помощь в побеге или смерть на потеху сирен… Ну, выбор очевиден, Тиль.

Я ужаснулась. Он рассмеялся и погладил меня по голове.

— Правильная моя трусишка. Видишь ли, первый принцип успешного мошенничества ты уже знаешь. А вот второй — умелая манипуляция. Да и было у меня моральное право поиграть на нервах старого Басса, ты не согласна? Я и так проявил излишнюю мягкость.

— Ладно, ну, а…

В куполе под потолком, прижав к груди сияющую ларипетру, барахтался король Тириан. Я протерла глаза.

— Как он выбрался?

Чак самодовольно выпятил грудь. Обернулся на короля и прокомментировал:

— Вот увалень… Третий принцип, трусишка — отвлечение внимания. Я вышел из схватки якобы победителем, а король лежал якобы без сознания… В тот момент, когда Финтэ с триумфом вытаскивала меня наружу, король ухватился за мою пятку и выскользнул незамеченным, нырнул на дно и ухватился за водоросли и начал подбираться к ларипетре. У него отличный серебряный нагрудник — не заметила, на стене доспех?.. Пока я нашим девам… — Чак усмехнулся, — устраивал театр. Они же любят. А судьбой старого короля никто не заботился. Ну, и чернильное пятно пригодилось. Все счастливы, никто не в обиде. Ну, пока. Эх, дядя Тири, дядя Тири… У нас такой шанс похозяйничать тут без свидетелей, а он никак равновесие поймать не может…

Я зажмурилась и открыла глаза. Еще раз и еще раз. Вообще-то… это правда, что металлом Бассов всегда было серебро.

— У старого короля дыхалка не так уж плоха — его выводили гулять, вот и натренировался… Да и выбора я ему не оставил, честно говоря. Хотя первыми этот выбор у него забрали сирены. Выбраться он мечтает не меньше нас — уж поверь. Девятнадцать лет без неба, когда еще и дразнят прогулками «отпустить-поймать»… ты была права, Тиль, это уже немалое наказание. Мы еще поговорим, конечно, но сейчас убивать его не резон. Трусишка, не трясись. С тобой мы тоже поговорим. Образумить меня у тебя будет время. Ведь ты теперь будешь жить в моей каюте. Что же так долго, дядя Тири!..

Это, должно быть, какая-то фантасмагория, нереальный, совершенно абсурдный, сюрреалистичный сон.

— Что, прости?..

— Я его так пообещал обзывать. Чтоб жизнь малиной не казалась, если побег удастся и я передумаю мстить. За такое неуважительное прозвище истый вестландец дядя Тири мне едва не поставил фингал. Вот здесь, видишь?

При виде тыкнутого мне перед глаза наливающегося на скуле синяка из моих легким резким толчком вырвался воздух. «Дядя Тири»⁈.

— Я… про «жить в твоей каюте», вообще-то.

— А, ну, а что — не будут же дознаватель и Ро при тебе супружескую жизнь вести? И нам пора нашу начать.

Его глаза смеялись. Даже забыв покраснеть под маской или ударить в грудь насмешника, я помотала головой. Энергично, так, что та едва не отлетела в эластичную стенку аквариума. Но вот этот… новый и одновременно старый Чак никуда не делся. Издевается надо мной…

— Да снимай же уже ларипетру, и вплавь… — пробормотал Чак, прилипнув к «стеклу», — воздуха хватит, не жадничай, дядя Тири…

Он запланировал побег для всех узников?.. Вместе с королем, которого только что мечтал убить?.. Обозвал его «дядей Тири»⁈.

— Чак… ты здоров?

Король Тириан Басс отнял кристалл от сверкавшей серебром груди и… оказался в воде. Нырнул, поплыл к нам. Видение.

— Приготовься, — приказал Чак, оглядываясь по комнате. — Сейчас он протянет нам руку, и мы… Тиль! Сапоги до сих пор под кроватью⁈. Бегом!

Я отмерла и бросилась к кровати. Натянула один, метаясь взглядом по комнате. Мы правда можем уйти… И это все… останется под водой⁈.

Король взмахнул руками еще раз и… чпок! Чак ухватился за его ладонь, оказавшуюся по нашу сторону.

— Тиль! — нетерпеливо позвал Чак. — Старик, конечно, неплохо натренировался, но ему уже не двадцать лет.

Я сгребла свои исписанные листки со стола и сгрузила на покрывало на кровати, где уже лежала книга.

— Тиль, чем ты занимаешься⁈

Я подбежала у шкафу, скользя пальцем по корешкам книг.

— Тут столько памятников истории… хоть что-то…

— Тиль! Не время для истории… нам повезло, что сирены куда-то уплыли.

Цокнув языком, я бросила еще какую-то книжку на покрывало, связала его узлом, закинула на плечо и… Взявшись с Чаком за руки… мы «чпокнули» наружу. И, едва успев намокнуть, все втроем оказались внутри ларипетрового шара. Покатились, взмывая под потолок… но Чак ловко и быстро остановил кувырки. Вот уж… непостижимый.

— Отлично, дядя Тири, — похвалил Чак и перехватил руку короля с ларипетрой у него же на груди. — Я подержу. Итак — инструкции.

Лицо короля побагровело, но он не сказал ничего, только кивнул. У меня даже челюсть отвиснуть не могла.

— Это моя жена. Тильда Сваль.

— Король Тириан, — попыталась я было поклониться, чисто по привычке, и шар тут же накренился.

Кастеллет снова заставил нас остановиться, фиксируя ларипетру и короля в центре.

— Значит так, — скомандовал он нам, проводив неодобрительным взглядом мой тюк с намокнувшим узлом. — Я ныряю за компасом, шкатулкой и прочим — поживиться я тоже намерен, чтобы пираты были к нам благосклонны, а вы… вытаскиваете прочих узников по только что сработавшей схеме. Подплыть, отнять ларипетру, вытащить за руку и — в купол. Не будут люди сидеть в аквариумах.

Революционером он был, революционером и остался… мда.

— Тиль, и куда твой тюк?

— Это сокровища, — возразила я. — Не менее важные, чем твои. Тут, вообще, на дне…

— Сирены уплыли на звук, — отозвался король Басс. — Похожий на звук рога…

— Раковина сирен! — догадался Чак.

Раковины сирен?..

— У Ро есть такая. Уверен, если они сбежали согласно плану, она бы сделала именно это — позвала сирен. И заставила сотрудничать. Великолепная!

Почему-то его восторг на сей раз больнее обычного ужалил в сердце. Но… если так… Это несомненно — они бы с Фарром не бросили нас. Они знают, у кого мы в плену. Они идут за нами. И мы имеем шанс… наконец настоящий… вернуться на «Искатель Зари».

И это важнее уколов ревности.

Чак уже ткнул ларипетру в грудь короля, заставив перехватить и… вышел наружу. Сумасшедший…

— Тильда, — обратился ко мне король. — Ты ведь из Вестланда? У тебя есть шанс послужить королю.

И указал на ближайший аквариум, из которого на нас взирал некий несчастный. Обстановка похожа на нашу, мерчевильскую. Только вот парень к совершенных лохмотьях.

Я собиралась было послушаться, но тут до меня дошло, что король нырять не собирается.

— А вы?..

— А я посторожу твои сокровища, — снисходительно сказал король Тириан Басс.

Впервые у меня закралось чувство, что я не могу доверять… королю. Слишком подозрительно прозвучал его повелительный тон. Он ведь легко может нас кинуть! И когда это я стала такой подозрительной?..

— Будет быстрее, — возразила я бойко, — если вы поплывете к одному аквариуму, а я ко второму. Давайте ларипетру, встречаемся здесь через минуту.

И… просто отняла ее от его груди, закрытой серебряным передним доспехом. Купол лопнул и… «дядя Тири» пошел ко дну, обиженно булькнув и сдвинув брови. Как бы там ни было — взыграла в нем королевская гордость через девятнадцать лет или он планировал сбежать от нас с Чаком… все равно мне захотелось торжествующе захихикать. Я упустила куль на дно — достанем потом — и устремилась к первому узнику.

И уже «чпокая» в прозрачную стену, похолодела от осознания: а вдруг я не успею добраться до серебряного нагрудника короля вовремя?.. И… утону. Находящийся передо мной узник пялился на мою спасительную ладонь и… не делал ни шага. Я надула щеки, надеясь не выпустить драгоценный воздух раньше нужного, ожесточенно закивала, показывая на свет в тоннеле, где скрылись сирены. Но… товарищ к лохмотьях закрыл лицо руками, сел на пол, расплакался, мотая головой с категорическим отказом.

Морские медведи. У меня кончается воздух. А… Чак?.. Рассмотрела короля, гребущего ко мне. Вслед за ним — еще двое. В глазах начало темнеть, а пузырьки — вырываться наружу. Я сделала один гребок, второй… Меня ухватили за руку. Я простерла вперед ларипетру… И — мы в домике.

Мир завертелся, закружился… В водовороте падающих друг на друга человеческих тел. Я увидела красный сюртук Чака за пределами, прижатая этими телами, протянула руку сквозь купол… он схватился. Я потянула на себя.

Все. Я выполнила свою норму геройства на ближайший год. Шар будто сделался больше — все поместились.

— Разойдитесь, медленно! — приказал Чак. — Только не отпускайте дядю Тири — он наш центр мира… Тебе ведь это нравится, не так ли, дядя? Вот этот, со светящимся камнем — дядя Тири, прошу любить и жаловать.

Мне хотелось рассмеяться. Ну, не наглец ли?..

— Ты за это ответишь… — проскрежетал король.

Я на всякий случай наябедничала:

— Кажется, он хотел сбежать.

В ответ Чак посмотрел на короля нехорошим взглядом. Король съежился. Вот честное слово — съежился.

— Пытался отправить меня нырять одну, — добавила я для пущей детализации. — И еще мой человек не захотел плыть, — ткнула в «аквариум», где я только что потерпела неудачу.

— Мой сосед тоже.

Кроме нашей троицы, в шаре было еще двое мужчин. Худых и бледных — как, впрочем, и король. Только помоложе.

— Рад вас видеть, ваше величество, — сказал не тот, что говорил про соседа — в штанах, подобных тем, что носил Оло, и изорванной рубахе. — Простите, что не могу поклониться. Но… столько лет!

Король сощурился, пытаясь узнать. Невероятно! Я высказала свою невероятную догадку:

— Вы… отец Фриды?

Мужчина вздрогнул, будто его ударила молния.

— Вы знаете мою дочь⁈

— Скоро вы с ней встретитесь, — оборвал наши сантименты Чак. — Если сможем довести дело до конца. Сейчас мы будем сматывать удочки, но прежде… не хотите ли устроить нашим мучительницам сюрприз?

Даже «дядя Тири» забыл про неприязнь и ожесточенно закивал. Чего уж говорить об остальных двоих.

— Тогда, — хитро прищурился Чак, — нырните и соберите столько сокровищ, сколько только сможете — на суше они нам пригодятся. Шар подождет всех — обещаю. Только, дядя Тири — вашу кольчугу, пожалуйста.

Мужчины с недоверием посмотрели на него, затем — на меня. Я развела руками:

— Иначе мы ведь вас бы не вытаскивали.

И тогда они поверили. Каждый вышел со своей стороны. Король со скрипом снял свой доспех через голову. Чак прижал его вместе с кристаллом к груди.

Заправский предводитель пиратов… Мне хотелось плакать и улыбаться одновременно. Внутри шара мы остались вдвоем.

— Подожди нас, — муж сгрузил главное сокровище подводного мира мне. — Я нашел шкатулку, но не компас. И еще… твои памятники истории поднять нужно. Ну, и оставшихся бедняг попытаюсь переубедить.

Я осталась стоять посреди шара, когда он вышел. С единственной неотступной мыслью, которая была совершенно не к месту: какой у меня невероятный муж.

Пусть и влюбленный в другую, он… мой муж. Которого я люблю. Я совершенно пропала. ТЫ совершенно пропала. Тильда.

И я взвизгнула тихонько, жмурясь. Оглянулась. Никого. И тогда — в полный голос, с притопом.

Он. Невероятный.