Триумф безголовых

Глава 10

На улицу Шелкопрядов мы прибыли, когда солнце уже взошло, и на ней было полно народу. Я боялся, что наша потрепанная троица станет мозолить глаза благородным жителям, но этого не случилось. Наоборот, хозяева местных особняков редко ходили по улице пешком. Обычно они ездили на солидных крытых повозках с зашторенными окнами, а те, кто побогаче – еще и с вооруженным эскортом. А ногами мостовую топтали в основном слуги, прачки, садовники, трубочисты, плотники, конюхи, посыльные и все остальные, кому здесь давали работу.

Хоть ван Бьер и очистился от дерьма, все равно продолжал источать отнюдь не благовонные ароматы. Благодаря чему то и дело ловил обращенные на него косые взгляды. Которые его, впрочем, не беспокоили. Потому что когда те взгляды натыкались на идущего с нами проводника божьей силы, все недовольные тут же робели и опускали глаза. Его балахон тоже не блистал чистотой и замызганный мешок в руках Таврия не придавал ему респектабельности, но все равно никто не посмел открыто насмехаться над священником.

– Извините за прямоту, святой сир, но вы опять ведете себя странно, – признался Баррелий, когда мы добрались до нужной улицы.

– А ты продолжаешь мне дерзить, кригариец, – незлобиво пожурил его курсор. Кладбищенские злоключения пошли ему на пользу и сбили с него высокомерие, с которым он поначалу относился к язычнику.

– Это не дерзость, а лишь наблюдение, – уточнил ван Бьер. – Вы сказали, почему пришли на Тотенштайн ночью один, без охраны. Но что мешает вам заручиться поддержкой храмовников сейчас? Разве служитель Капитула вправе доверять мечу язычника?

– Язычник язычнику рознь. Встречаются среди вас и порядочные люди. И покамест пенять на твой меч у меня нет резона, – рассудил курсор. – А по поводу храмовников – ты же понимаешь, что мне придется объяснять им, куда подевался мой блитц-жезл, а я все еще надеюсь его отыскать, не предавая это огласке. И ты пока не выполнил свою часть сделки – не вернул мне жезл, – а я уже выполняю свою, насчет «малого ключа».

– Вы запамятовали, святой сир: я лишь обещал вам показать на Тотенштайне убежище молчунов и я это сделал, – уточнил монах. – Но мне неохота торговаться из-за пустяков. Пусть будет так, как вы сказали. Если ваш жезл отыщется там, куда мы идем, вы его получите.

– Рад это слышать, – ответил Таврий. – Вот только я сомневаюсь, что мы идем верной дорогой. Слишком велик контраст, не находишь: кладбищенское подземелье и богатый особняк. Причем не заброшенный, а жилой. Что может роднить крыс из грязной норы и уважаемых горожан с улицы Шелкопрядов?

– Не будем загадывать наперед, святой сир, – рассудил Баррелий. – Крысы роют норы и во дворцах королей, разве не так?

Курсор не нашел, чем возразить, и, перебросив мешок на другое плечо, пошагал в угрюмом молчании дальше.

Баррелий все время озирался, опасаясь нападения, а также в поисках Вездесущих. Если они следят за домом, значит вот-вот увидят кригарийца и подадут знак. Но мы подступили к цели, а от канафирок по-прежнему не было вестей. Поэтому монах решил, что негоже топтаться на пороге, ожидая неизвестно чего. И, взявшись за дверной молоток, забарабанил в ворота.

Дабы Таврий выглядел солиднее, ван Бьер согласился подержать его мешок. А курсор, напустив на себя важный вид, приготовился к беседе с тем, кто откликнется на стук.

Отозвались на удивление быстро. Едва Таврий прокашлялся, как ворота открылись и к нам вышел осанистый седовласый человек в простой, но новой и чистой одежде. Только она и выдавала, что нас встречает слуга – возможно, сам дворецкий, – а не хозяин.

– Доброе утро, святой сир! – Седой поприветствовал курсора учтивым поклоном. – Что привело в нашу скромную обитель столь почтенного гостя?

– Служебный долг, сын мой, – ответствовал тот. – Я – член Надзорной палаты Капитула и носитель «малого ключа» Таврий. К нам поступило срочное донесение, что минувшей ночью над вашим домом замечено подозрительное сияние. Поэтому я требую, чтобы вы впустили меня. Мне нужно встретиться с вашим хозяином и задать ему ряд вопросов.

– Сияние? – Слуга выпучил глаза от удивления. – Вы, верно, ошиблись адресом, святой сир! Клянусь вам, в этом доме живет очень набожный благонравный человек сир Мильтад Копфер со своей семьей. И по ночам они спят, а не занимаются непристойностями.

– Нет, я не ошибся. Мне нужен именно дом Копферов, – подтвердил Таврий. – Сейчас же впустите меня. Иди вы желаете оспорить право носителя «малого ключа» переступить порог этого дома?

– Ну что вы, святой сир. Боже упаси! – замахал руками седой. – Только вы с хозяином разминулись. На рассвете он со всей семьей уехал в Канс, дабы привезти оттуда в столицу свою больную матушку, пока там не объявились варвары Гвирра Рябого. А вернется сир Мильтад лишь завтра вечером.

– Что ж, досадно. – Курсор нахмурился. – Но так или иначе, я должен войти и убедиться, что вы не солгали, и что у вас не проводятся языческие церемонии и иные богопротивные ритуалы.

– Это э-э-э… – Слуга вновь замялся, но ненадолго. – Это ваше законное право, святой сир! Нам нечего скрывать от Надзорной палаты! Милости прошу!

Открыв ворота на всю ширину, он отступил в сторону и сделал приглашающий жест. Но прежде чем войти, Таврий обернулся и кивком позвал нас за собой.

– Прошу простить меня, святой сир! – подал голос седовласый, когда мы вошли во двор. Довольно просторный и ухоженный: трава на газонах была аккуратно скошена, а дорожки посыпаны мелким гравием. – Виноват, но я должен спросить: кто эти люди, что пришли с вами?

– Они мои помощники, – ответил священник, шествуя по двору с таким видом, словно это он был тут хозяином. – Все в порядке, не обращай на них внимания… как ты сказал, тебя зовут, сын мой?

– Гульен, святой сир. Меня зовут Гульен. Я – дворецкий сира Копфера.

– Очень хорошо, Гульен. Раз так, идем со мной, покажешь мне дом.

Судя по тому, как у дворецкого зашевелились ноздри и скривилось лицо, когда мимо прошел ван Бьер, он тоже учуял запах наших недавних приключений. И явно был против того, чтобы этот вонючка вошел в обитель Копферов следом за курсором. Но как бы Гульен ни злился, он не посмел возразить суровому гостю. Тем более, что тот нагрянул сюда не с дружеским, а со служебным визитом.

Первое, что бросилось в глаза – в доме было подозрительно много слуг. Они сновали туда-сюда, перетаскивали вещи либо стояли в сторонке и что-то обсуждали. При виде священника все слуги замерли на месте, умолкли и поклонились. На что тот, великодушно махнув рукой, велел не обращать на него внимания и продолжать делать свою работу.

– Срочный ремонт на втором этаже, – поспешил объяснить суету Гульен. – Пока хозяин в отъезде, мне велели кое-что перестроить, а затем навести порядок. Времени в обрез, вот и спешим… Откуда желаете начать осмотр, святой сир?

– Давай взглянем на первый этаж, а затем поднимемся наверх, – предложил Таврий. Баррелий предостерег его, дабы он не лез сходу в подвал. Если обитатели дома и впрямь что-то скрывали, рвущиеся в подвал гости могли их напугать. А обычный неторопливый обход комнат выглядел не столь подозрительно и делал легенду Таврия правдоподобнее.

– Как вам будет угодно, – расплылся в улыбке дворецкий. – Тогда, если не возражаете, начнем с гостиной. Ваши вещи можете положить здесь, я накажу, чтобы за ними присмотрели.

Таскаться по дому с большим мешком, пусть и легким, курсору не хотелось, и он оставил его в холле. Я решил бросить там же свою торбу с инструментами, но Баррелий сказал взять ее с собой. Я не спросил, есть ли у носителя «малого ключа» право ломать стены и высаживать запертые двери, но, очевидно, это входило в его полномочия.

Впрочем, Гульен был радушен – или умело притворялся таковым, – и сам открывал перед Таврием все двери. Будучи сыном крупного торговца, я без подсказки определил, чем занимается Мильтад Копфер. По одному лишь убранству. Дом был большим, но хозяева не утопали в роскоши и не отличались изысканным вкусом. Львиная доля вещей была куплена за пределами Эфима: картины и гобелены в Промонтории, мебель и двери в Вейсарии, посуда и ковры в Канафире, звериные шкуры и резная моржовая кость на островах Хойделанда. Эфимского здесь наблюдалось мало. Иными словами – типичная обитель купца, отправляющего караваны во все концы света и старающегося удивить гостей не столько дорогими, сколько экзотическими приобретениями.

Пока нас водили по первому этажу, на втором не стихал грохот идущего там ремонта. Кажется, рабочие меняли полы, отдирая старые доски. Таврию захотелось на это взглянуть. Не обнаружив пока ничего, что вызвало бы вопросы, он не терял решимости напасть на след похитителей блитц-жезла. И не собирался покидать дом, не проверив его со всей тщательностью.

– Что здесь стряслось? – осведомился священник, когда мы поднялись на верхний этаж. На нем тоже имелась гостиная, где и царила основная суета. Орава работяг вынесла оттуда в коридор всю мебель, а теперь срывала полы, складывая доски штабелем в углу.

– Дерево сгнило и этой зимой полы провалились, – пояснил Гульен. – Как я и сказал, у нас нет ничего противозаконного. Обычный ремонт. Собирались еще летом кровлю перекрыть, но если грядет война, этот ремонт, боюсь, придется отложить до лучших времен.

– А куда подевались двери? – Таврий, как и мы, тоже заметил, что все комнатные двери на втором этаже, в отличие от первого, были сняты с петель и куда-то унесены.

– Что? Двери? – Глаза дворецкого забегали по сторонам. – Ах да!.. Разносим из гостиной по комнатам мебель, святой сир. Вот и сняли двери, чтобы их не поцарапать и чтобы они не мешались… В чем дело, Винни?

К нам подбежал тощий веснушчатый парень, судя по замызганной одежде – один из рабочих.

– Извините, святой сир! – Он поклонился Таврию. – Могу я обратиться к сиру Гульену?

– Безусловно, юноша, – не стал возражать священник.

– Сир Гульен! – Винни указал в сторону лестницы, что вела на первый этаж. – Внизу срочно нужен ваш совет, сир. Кажется, Марк и Детрис что-то напортачили с дымоходом.

Дворецкий вопросительно посмотрел на важного гостя.

– Не смею вас задерживать, – ответил Таврий на его немой вопрос. – Ступайте, а мы пока тут сами осмотримся.

– Вы очень добры, святой сир, – поблагодарил Гульен. – Я ненадолго, обещаю. Только вправлю мозги двум остолопам на кухне и все.

И они с Винни удалились.

– Ну и что ты думаешь насчет всего этого? – поинтересовался курсор у Баррелия, когда мы остались одни и отошли в уголок, где нас не могли подслушать.

– Думаю, здесь нечисто, – подытожил кригариец. – Я, конечно, солдат, а не плотник, но могу отличить гнилые доски от хороших. А те, которые отдирают от пола в гостиной, еще крепкие на вид. Но дело даже не них, а в том, где Копфер намерен взять новые. Пусть он богат, но не настолько, чтобы кто-то в столице продал ему сегодня доски. Указ тетрарха о подготовке к обороне – вы ведь слышали об этом, святой сир?

– Нынче в Тандерстаде дозволено лишь то строительство, которое укрепляет защиту крепостных стен, – ответил священник. – Горожанам, у которых есть в запасе древесина, камень и пенька, предписано сдать их на военные нужды.

– Но ломать свои дома указ тетрарха никого не обязывает. – Ван Бьер кивнул в сторону гостиной. – Однако, чую, эти доски тоже пойдут на оборону. Только не города, а дома Копферов.

– Не понимаю. – Таврий нахмурился.

– А для чего еще нужны крепкие доски, как не для заколачивания окон и дверей?

– Все равно не понимаю.

– Не знаю, причастен к этому Мильтад Копфер или нет, но Гульен и остальные явно превращают дом в крепость. Или сооружают в подвале нечто, на что требуется много древесины. Как много нужно времени, чтобы вызвать сюда отряд храмовников?

– Если займусь этим немедля, отряд будет здесь к обеду. Но мы же еще не осмотрели подвал. Возможно, там…

– В этом доме по меньшей мере три десятка человек. Насколько они кумекают в плотницком ремесле, судить не берусь. Но воинский опыт у них имеется, уж поверьте чутью старого солдата. Да и оружие, бьюсь об заклад, у них под рукой. И если сунемся к ним в подвал, обратно можем не выйти.

– Да ты, кригариец, не иначе, струхнул?

– Ага, – признался Баррелий без обиняков. – Чего и вам советую. Я-то глупец надеялся, что тут, как на кладбище, засело полдесятка человек, не больше, а мы с вами угодили прямо в осиное гнездо. И лучше бы убраться отсюда, пока мы его не разворошили. Скажите Гульену, что все осмотрели, ничего не нашли и уходите. А как выберемся, берите отряд и штурмуйте дом, пока он не превратился в крепость.

– Ну хорошо, – сдался Таврий. Да и как ему было не сдаться, если сам кригариец пошел на попятную. – Идем к выходу. Без спешки, чтобы никого не потревожить. С Гульеном поговорим внизу, у двери – уйти не попрощавшись будет слишком подозрительно.

Но дворецкий встретился нам раньше. Когда мы подошли к лестнице, он как раз поднимался по ней. А вместе с ним – шестеро рабочих, в руках у которых были молоты и топоры.

– Что такое, святой сир? Неужто уже уходите? – полюбопытствовал Гульен, натянув на лицо прежнюю улыбку. Однако мне не почудилось – в момент, когда дворецкий столкнулся с нами, его лицо выражало тревогу. А на рожах его работяг она была и сейчас, хотя они тоже старались ее не выказывать.

– Да, сын мой, я закончил, – ответил курсор. – Все в порядке, благодарю за содействие. Очевидно, вы и впрямь стали жертвой ложного доноса. Так и отмечу в своем докладе Надзорной палате.

– Погодите, святой сир, но вы же еще не спускались в подвал, – внезапно напомнил Гульен. – Как можно закончить проверку, не осмотрев все помещения?

– Э-э-э… думаю, это лишнее. – Таврий слегка растерялся от столь настойчивого предложения. – Разве вы завели бы речь о подвале, занимайся вы там языческими жертвоприношениями или храни еретические книги?

– И все же я настаиваю, святой сир. – Дворецкий продолжал улыбаться, но его взор стал ледяным. – Видите ли, в вашем мешке мы нашли кое-что любопытное. И теперь желаем знать, как эти бумаги попали к вам. Ну что, прикажете своим людям сдать оружие и все вместе спуститесь в подвал, или вам помочь?

– Да как вы посмели совать нос в мои вещи! – задохнулся от гнева Таврий. – Да кто вам это…

Впрочем, на этом их разговор оборвался. В следующий миг ван Бьер схватил курсора за капюшон балахона и отбросил его назад. И не успел святой сир врезаться спиной в стену, как «эфимец» кригарийца выскочил из ножен и снес Гульену половину черепа…